Загорков Александр : другие произведения.

Марсианский проект

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В этой книге автор попытался рассказать о профессиональной деятельности пионеров ракетной техники и их последователях. Людей очень странных, разных и страдающих одной общей зависимостью - привязанностью к межпланетным полетам! Изображение обложки генерировано с помощью искусственного интеллекта при использовании технологии нейросети YandexART

Марсианский проект

[]

Annotation

     В этой книге автор попытался рассказать о профессиональной деятельности пионеров ракетной техники и их последователях.
     Людей очень странных, разных и страдающих одной общей зависимостью — привязанностью к межпланетным полетам!
     Изображение обложки генерировано с помощью искусственного интеллекта при использовании технологии нейросети YandexART

Марсианский проект Александр Загорков

     (C) Александр Загорков, 2025

     ISBN 978-5-0065-7134-1
     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие

     В 2006 году на пленарном заседании Королевских чтений по космонавтике в МГТУ имени Баумана Б. Е. Черток, не моргнув глазом, сообщил, что в Советском Союзе еще в прошлом столетии была осуществлена пилотируемая экспедиция на Марс.
     Зал поднапрягся, делая скидку на 90-летний возраст академика. Встряхнув задремавшую публику, Черток уже не давал ей расслабиться.
     Речь шла о фильме Якова Протазанова «Аэлита», который Борис Евсеевич, с его слов, смотрел по молодости несколько раз.
     С грустной иронией излагалось, как под саундтрек «Вдоль по Питерской» шло освоение марсианских просторов посланцами Страны Советов, и как бойкий красноармеец Алексей Гусев разъяснял простодушной марсианке очевидные земные истины:
     «Хочешь любишь, хочешь нет, а у солдата денег нет!»

     Этой неутешной аллегорией Борис Евсеевич подчеркивал плачевное состояние нашей космонавтики в начале нулевых, о чем много и публично говорил в то время.
     У докладчика были основания на такую оценку, потому что было с чем сравнивать.
     Он представлял уже далекое для участников чтений поколение с девизом пионеров ракетной техники «Вперед на Марс!».

Глава 1. О Циолковском

     «Остаются две вещи, что не перестают тревожить мое воображение — безграничность звездного неба и загадочность человеческой души»
     Иммануил Кант
     У истоков философской и технической идеи межпланетных полетов стоит общепризнанная фигура Циолковского, мировой фено́мен которого ассоциируется с выдающимися достижениями отечественной и мировой космонавтики.

[]
     К. Э. Циолковский (1857 — 1935)
     (istmira.com /опубликовано в интернете)

     Имя Циолковского почти сакральное, писать о нем следует осторожно и бережно. Или вообще не писать.
     Но писать надо.

     Выдающийся российский историк Василий Ключевский в публичной лекции на 500-лктие со дня кончины Се́ргия Ра́донежского задался для себя и почтенной публики Московского университета вопросом:
     — Отчего со всех концов Русской земли уже пять веков идут поклониться гробу Преподобного старца люди разных сословий: иноки, купцы, вельможи и просто на селе живущие?
     — Редко кто из этих людей, — добавлял он, — дал бы вразумительный ответ на вопрос, когда жил Се́ргий, что он сделал для православной Руси XIV века и чем он был для своего времени?
     Но то, что Преподобный благословил Димитрия Донского на Куликовскую битву, знал всякий.
     На этой волне вырастали поколения, освобождающиеся от комплексов унижения и страха перед татарином, готовые, как писал неизвестный автор «Слова…», переломить копье о край степи половецкой дабы, испить шеломом Дону!
     В этих обстоятельствах имя и дело Преподобного Се́ргия вышло за временные рамки его жизни. Оно захватило сознание других поколений и превратилось в народную идею.
     — Деяния Старца, — как сообщил Ключевский, — из исторического факта стали практической заповедью, заветом или тем, что мы привыкли называть идеалом…

     Имя Константина Циолковского тоже известно людям разных социальных слоев, как в городах, так и просто «на селе живущих».

     Редко кто из них дал бы вразумительный ответ на вопрос: — о чем писал и мечтал Константин Эдуардович? А если бы кто-то и решился прочесть им написанное, то испытал бы дискомфорт случайного посетителя филармонии, который после второго аккорда начинает рассматривать люстру, а после третьего — считать на ней светильники.
     Тем не менее, большинство из этих людей написали бы в опросной анкете, не кривя душой, что слышали про изречение Циолковского, что Земля колыбель человечества.

     Константин Эдуардович жил на переломе индустриальных эпох, когда появились первые аппараты для освоения воздушного пространства.
     В 1783 году шар братьев Монгольфье осуществил вертикальный полет, в 1853 году планер Джорджа Кейли осуществил горизонтальный безмоторный полет, а в 1903 году братья Райт совершили первый в мире управляемый полёт на самолете с мотором.
     Свою первую научную работу по кинетике газов Константин Эдуардович опубликовал 1881 году, после чего занялся техническими вопросами реактивного движения и философскими вопросами освоения космического пространства.
     В конце ХIХ века уже появились публикации о перемещениях с помощью реактивной силы истекающих газов. Циолковский понимал физическую природу таких явлений, но ему недоставало математического аппарата для их научного описания.

     В поисках инструмента для таких исследований он обратился к основам классической механики Ньютона и закону сохранения количества движения Декарта.
     Но они не давали ответа на ряд вопросов. В частности, при истечении рабочего тела уменьшалась масса летательного аппарата, что не рассматривалось в учениях Ньютона и Декарта.
     Для математического описания траекторий полета таких тел Циолковский разбивал время движения на малые интервалы, внутри которых текущая масса аппарата менялась мало и принималась за постоянную величину. Это позволяло определить квант приращения скорости по законам классической механики.
     Суммируя такие кванты по траектории полета, Циолковский, по сути, решал задачу численного интегрирования параметров движения тела переменной массы.
     В мае 1897 года он изложил результаты своих изысканий в рукописи «Ракета», где привел известную формулу расчета приращения скорости ракеты в зависимости от удельного импульса двигателя (отношение тяги к секундному расходу топлива), стартовой массы ракеты и массы ее топлива.
     Позже ее назвали формулой Циолковского.

[]
     Фрагмент рукописи Циолковского «Ракета» с формулой его имени (boosthost.ru/опубликовано в интернете)

     Проводя с ее помощью расчеты и анализируя полученные результаты, Циолковский пришел к выводу о невозможности достижения первой космической скорости с помощью одноступенчатых ракет, после чего выдвинул идею создания многоступенчатых ракет.
     Результаты подобных исследований были опубликованы в мае 1903 года в статье «Исследование мировых пространств реактивными приборами», которая была переиздана в 1911 году и дополнена в 1926 году.
     В этой статье Циолковский сформулировал свое хрестоматийное кредо:
     «Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели… Человечество не останется вечно на Земле, но в погоне за светом и пространством сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе всё околосолнечное пространство.»

     Такими же работами занимались Роберт Годдард в США, Герман Оберт в Германии, Фридрих Цандер и Юрий Кондратюк в России, а также многие другие пионеры ракетной техники. Однако Циолковский был среди них первым, что общепризнано миром
     Но не это было главным. В отличие от других Циолковский занимался не только техническими проблемами, но и в бо́льшей степени духовными вопросами освоения космоса, которые были для него приоритетными.
     Он писал, что главным своим достижением считает работы по космической философии и этике, раскрывающие смысл жизни и цели человечества на пути к совершенному и прекрасному будущему.
     Это глубинные процессы человеческого миропонимания. Подуставший от жизни Иммануил Кант писал на склоне лет: « Две вещи не перестают тревожить мое воображение, безграничность звездного неба и загадочность человеческой души».
     Коротко и почти обо всем!
     Обычный же человек живет и мыслит проще. «Забывчивостью дня вершится его жизнь с ее насущным хлебом». Треть бытия он спит, другу треть выясняет отношения на работе, а в оставшееся время обустраивает быт и растит детей, реже воспитывает.
     По-другому не получается, ибо: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя», по словам основоположника марксизма.
     Но ведь и с нами грешными случается стих, когда жизнь тряхнет, напоминая о себе, без вариантов на снисхождение. Тогда пробудившись, мы обнаруживаем вокруг себя огромный мир, который был до нас, будет после нас, и которому нет дела до нас.
     Последнее уже перебор. Человеческое естество протестует, и уже почти кипит наш разум возмущенный. Но твердит сомнительная истина, — восстань, восстань да покорись!
     И все же не таков наш человек, чтобы спать спокойно после подобных откровений. Ему вынь да положь, — зачем обозначился он на Белом свете, да еще и маялся после этого!
     Для думающей публики это болезненная и даже опасная тема. В таком состоянии человек свободен от общества, в котором живет, но не от мироздания, в котором существует.
     И тогда неизбежно возникает вопрос:
     — А куда же дальше из колыбели?
     Вот это «куда» вышло за временные рамки жизни Циолковского и захватило сознание многих последующих поколений…

     Сотни архивных документов свидетельствуют о переписке ученого с современниками. Писали простые люди, выдающиеся деятели страны и руководители государства.
     В 1923 году Валентин Глушко, тогда еще никому не известный пятнадцатилетний подросток, писал ему из Одессы, что уже более двух лет интересуется проектами межпланетных и межзвездных путешествий.
     Автор письма утверждал, что его потребность в этих поисках укрепила статья Циолковского «Исследование мировых пространств реактивными приборами».
     В 1932 году Максим Горький телеграммой поздравил Циолковского по случаю награждения орденом Трудового красного знамени. Ученый был растроган.
     Их заочное знакомство состоялось в 1928 году, когда Циолковский отправил писателю несколько своих брошюр. Сегодня они хранятся в музее-квартире А. М. Горького в Москве.

     Активную переписку с Циолковским вели сотрудники московского Реактивного научно-исследовательского института (РНИИ). Летом 1935 года Константин Эдуардович был избран почетным членом его Научно-технического совета.
     Начальник института И. Т. Клеймёнов, писал ученому в феврале 1934 года о создании в РНИИ базы для научно-технического развития идей Циолковского. Между Вами и институтом необходима тесная связь, — добавлял он, — и просил о возможности посетить ученого тремя-четырьмя работниками РНИИ в ближайшее время. В ответ пришло лаконичное приглашение: «Приезжайте 14 февраля 34 г.».
     М. К. Тихонравов, работавший сначала в московской группе ГИРД, а затем в РНИИ, воспоминал, что однажды Иван Клейменов пригласил его поехать в Калугу к Константину Эдуардовичу.
     «Сам я, возможно, и не поехал бы, — отмечал Тихонравов, — работы было много, да и Циолковского мы как-то немного подзабыли».
     У руководителя РНИИ забот было не меньше, но потребность посетить ученого оказалась весомее.

     В Калугу они прибыли 17 февраля 1934 года, остановились в Доме офицеров. В этот же день посетили Циолковского. Показали ему материалы по разработкам первых ракет РНИИ, пробыли у него целый день и на прощание сфотографировались.
     Циолковский был тронут, и попросил разрешения показать фотографии друзьям. Клейменов и Тихонравов были сотрудниками закрытого военного института, но Циолковскому в просьбе не отказали.
     Сейчас эти фото широко известны, оставаясь уникальными свидетельством общения ученого с руководителями первых ракетных разработок в нашей стране на государственном уровне.

[]
     И.Т. Клейменов в гостях у К. Э. Циолковского. 17 февраля 1934 года/ keldysh-space.ru/ (опубликовано в интернете)

[]
     Тихонравов в гостях у К. Э. Циолковского. 17 февраля 1934 года/ keldysh-space.ru/ (опубликовано в интернете)

     Особенно пристальное внимание историков и специалистов вызывает взаимосвязь Циолковского и Королева, ключевых фигур отечественной космонавтики.
     В 80-е годы среди советских журналистов разразилась нешуточная дискуссия вокруг сюжета о «калужской встрече» Королева и Циолковского.
     Спровоцировали ее документы Сергея Павловича — автобиография, написанная в 1952 году, и заявление в Главную военную прокуратуру СССР от 1955 года с просьбой о реабилитации. В них Королев в той или иной форме отмечал, что в 1929 году познакомился с Циолковским в Калуге.
     После смерти Главного конструктора, когда факты его жизни становились более доступными для открытой печати, появились публикации корреспондента ТАСС А. П. Романова о встречах Королева и Циолковского.
     Они подкреплялись материалами интервью, которое автор брал у академика Королева при его жизни. В апреле 1966 года (в пятую годовщину полета Ю. А. Гагарина) ряд центральных, республиканских и областных газет напечатали эту информацию в сокращенном виде.
     Сразу же начали появляться живые свидетели, участники и даже организаторы встречи Королева и Циолковского (из неувядаемого племени «детей лейтенанта Шмидта», как выяснилось позже).
     Вместе с тем, нашлись пытливые и беспристрастные исследователи биографии Королева (в первую очередь корреспондент Комсомолки — Ярослав Голованов), которые усомнились в реальности «калужской встречи».
     Сомнения подтверждались несоответствием ряда событий в опубликованных материалах с реальными фактами жизни Сергея Павловича.

     Публичная и бескомпромиссная дискуссия продолжалась около 30 лет и продолжалась бы дольше, но прекратил ее опять же Королев.
     Он прекрасно осознавал свою роль в истории космонавтики и то, что потомки будут тщательно интересоваться его наследием и биографией.
     Возможно, это беспокоило его по-своему.
     В любом случае, в первых числах января 1966 года, за несколько дней до госпитализации (из которой он уже не вернулся) Сергей Павлович счел нужным сообщить супруге, Нине Ивановне, что как-то плохо помнит старика Циолковского.
     На вопрос, - зачем же так долго говорил неправду?
     Ответил коротко: — Фантазировал!
     Голованов написал это со слов Нины Ивановны в книге «Королёв: факты и мифы», первое издание которой вышло в 1994 году.
     Здесь же он отмечал, что Нина Ивановна (как и Георгий Ветров — биограф Сергея Павловича) объясняла этот жизненной казус тем, что бывшему «врагу народа» Королеву для вступления в ряды КПСС и избрания в Академию наук СССР, необходимы были убедительные аргументы близости к истокам ракетной техники.
     Комментируя эти доводы, Татьяна Желнина, член комиссии Российской академии наук по научному наследию Циолковского, писала, что «Причины расхождений между содержанием автобиографических воспоминаний Королева и фактами исторической действительности не столь прагматичны, и искать их следует, скорее всего, в области человеческой психологии».
     Так или иначе, но не складывался миф любителей судьбоносных предначертаний о том, как основоположник теоретической космонавтики ставил на крыло основоположника практической космонавтики.
     Личность Королева от этого не проигрывает, и вместо канонизированной иконы приобретает земные черты человеческой индивидуальности, не теряя при этом привлекательности и интереса.

     Размышляя по этому поводу, Голованов писал, что «Сергей Павлович более чем кто-либо сделал в части реализации технических замыслов Циолковского. Всей своей жизнью он доказал верность делам и мечтам Циолковского, и не было на всей земле другого человека, который сделал бы больше для реализации идей и грёз Константина Эдуардовича. В этом есть высшая правда».
     В личной библиотеке Королева содержится более тридцати брошюр Циолковского, к которым он обращался в разные периоды своей жизни, соотнося свою профессиональную деятельность и ее результаты с трудами ученого.
     Изучая материалы и документы о Королеве, имеющие отношение к Циолковскому, исследователи отмечают, что «Сергей Павлович был проникнут миром его идей, видел в них отражение своих мыслей, своего труда, своей мечты. С каждым годом его духовная связь с Циолковским становилась все теснее».
     Эти оценки подтвердились делами и поступками Королева, имеющими отношение к личности Циолковского.

     17 сентября 1947 года в Москве, в Центральном Доме Советской армии, прошло торжественное заседание, посвященное 90-летию со дня рождения Константина Эдуардовича. Его инициатором была Академия артиллерийских наук. Сергей Павлович выступил на заседании с докладом о жизни и деятельности Циолковского.

[]
     Б. Н. Воробьев (биограф Циолковского), М. К. Тихонравов и С. П. Королев на праздновании 90-летия со дня рождения К. Э. Циолковского (РГАНТД, Ф. 211 оп. Д.501/опубликовано в интернете)

     Он отмечал, что «В настоящее время еще невозможно в полной мере оценить гигантский размах мысли Циолковского, все его предложения и исследования в области ракетной техники, все особенности и подчас незаметные подробности его проектов, предложений и теоретических работ…».

     Через десять лет в 1957 году страна отметила 100-летний юбилей ученого.
     По этому поводу 17 сентября в Колонном зале Дома Союзов состоялось торжественное собрание, подготовленное Академии наук СССР, где Королев вновь выступил с докладом. «О практическом значении научных и технических предложений К. Э. Циолковского в области ракетной техники».

[]
     С.П. Королева выступает на торжественном собрании в Колонном зале Дома Союзов в честь 100-летия со дня рождения К.Э. Циолковского. (РГАНТД. Арх. № 1-19852./опубликовано в интернете)

     Он в очередной раз подчеркнул свою основную мысль о том, что «Циолковский был человеком, жившим намного впереди своего века, как и до́лжно жить истинному и большому ученому. Время иногда неумолимо стирает облики прошлого, но идеи и труды Константина Эдуардовича будут все более и более привлекать к себе внимание людей по мере дальнейшего развития ракетной техники».
     В качестве отступления можно отметить, что в феврале 1956 года силами ОКБ-1 под руководством Королева был осуществлен успешный запуск ракеты Р-5М, оснащенной ядерной боевой частью.
     Его авторитет в оборонной отрасли страны начал стремительно расти и официально подтвердился присвоением (в апреле этого же года) почетного звания Героя социалистического труда.
     Продвигая дальше свое реноме, Сергей Павлович к юбилею Циолковского 27 сентября 1957 года опубликовал под своим именем в газете «Правда» статью об ученом. Через неделю был запущен первый спутник Земли и о неизвестном Главном конструкторе заговорил мир.
     Нобелевский комитет выступил с обращением о выдвижении на нобелевскую премию руководителя такого выдающегося проекта. Однако Н. С. Хрущев парировал эту инициативу, объявив, что творцом великих достижений страны является народ.
     После этого ведомственная закрытость Сергея Павловича стала общесоюзной, и в дальнейшем он публиковался в открытой печати под псевдонимом «профессор Сергеев»

     15 сентября 1957 года С. П. Королёв приехал в Калугу в рамках подготовки к празднованию юбилея Циолковского. В этот день здесь собралась представительная делегация учёных и конструкторов от Академии наук СССР и предприятий промышленности.

     После торжественного заседания в городском театре и закладки памятника ученому гости из Москвы посетили Дом-музей Циолковского.
     Мало кто из них знал, что до этого по распоряжению Королева в музее силами ОКБ-1 были выполнены реставрационные работы, обновлена экспозиция и добавлены новые экспонаты, связанные с научным творчеством ученого.

[]
     С. П. Королев у Дома-музея К. Э. Циолковского. 1957 г. (gmik.ru/опубликовано в интернете)

     В архиве музея сохранилась докладная записка Тихонравова (в то время начальника девятого отдела ОКБ-1) на имя Королева о подготовке поездки в Калугу на празднование 100-летнего юбилея Циолковского. Сохранились правки Сергея Павловича на записке и его фотоснимки во время этой поездки.
     Со слов Голованова Королев хотел написать о Циолковском отдельно в своих автобиографических воспоминаниях. У Сергея Павловича было личностное отношение к этому замыслу. Он хотел написать не просто историческую фабулу, а «что-то очень хорошее».
     Но не успел!

     По имеющимся свидетельствам, незадолго до ухода Циолковского из жизни, горожане видели его одиноко бредущим по тихим улицам Калуги.
     В городском парке он садился прямо на траву спиной к дереву и о чем-то долго думал.
     Весной 1935 года состояние его здоровья резко ухудшилось. Неизлечимая болезнь прогрессировала.
     Четвертого сентября его дочь, Любовь Константиновна, отметила в дневнике, что отец «невыносимо мучается и утверждает, что устал жить».
     Восьмого сентября 1935 года ученый был доставлен в железнодорожную больницу Калуги, где ему сделали операцию. До этого он пытался с помощью дочери разобрать личный архив, но сильно устал и работа осталась незаконченной.

     17 сентября 1935 года (в последний прижизненный день рожденья) Циолковскому в больницу была доставлена поздравительная телеграмма от И. Сталина.
     Этому предшествовала осторожная и непредсказуемая по своим последствиям инициатива местных партийных органов и члена ЦК ВКП (б) Л.М Кагановича.
     Но затея удалась.
     По словам очевидцев, Константин Эдуардович оживился и даже слегка приподнялся, потом сказал тихо: «Надо ответить».

[]
     Рукописный текст телеграммы И. Сталина (gmik.ru/опубликовано в интернете)

     Силы оставляли его и ответную телеграмму Сталину в этот же день подготовили и отправили от имени ученого местные власти. 18 сентября она была опубликована в центральном органе партии газете «Правда».

[]
     Телеграмма Сталину. Публикация газеты «Правда» от 18 сентября 1935 г. (ya.ru./images/опубликовано в интернете)

     Константин Эдуардович Циолковский ушел из жизни вечером 19 сентября 1935 года...

     Нигилизм перестройки практически не коснулся великих достижений СССР в космосе. Авторитеты нашей космонавтики «не сбрасывались с парохода современности» даже в период очень резкой критики всего, что было связано с советским периодом жизни.
     Происходило иное. Стране и обществу навязывались идеи либерализма по западным лекалам с наивной верой в возможность учета отечественных интересов при интеграции в мировую экономику.
     Последовавшие в стране реформы по переделу собственности проводились государственным и партийно-хозяйственным аппаратом с исключительным приоритетом личных интересов, что привело к известному и тяжелейшему для страны кризису девяностых годов.
     В таких условиях наша космонавтика не являлась для руководства страны ни первым, ни вторым, ни даже третьим приоритетом, что ощущалось уже в период проводимой Горбачевым перестройки.
     Это неминуемо привело сначала к остановке развития ракетно-космической отрасли, а затем и к ее системному кризису.
     Его последствия, по большому счету, не преодолены до сих пор.

     Не удивительно, что в подобных обстоятельствах общественный интерес к отечественной космонавтике и ее корифеям, включая Циолковского, снижался.
     Казалось бы, в наш прагматичный и рациональный век идеи и мысли Циолковского выглядят неуместными, неактуальными и сходят на нет.
     Но нашелся чудак за океаном — Илон Маск, который всерьез заговорил о колонизации Марса.
     Основанная им компания SpaceX к началу 10-х годов текущего столетия предложила проект концептуальных транспортных средств, для доставки кораблей и экипажей на Красную планету, включая космические буксиры, ракеты-носители большой грузоподъемности и капсулы Red Dragon.
     Официальная концепция колонизации Марса была выдвинута на Международном астронавтическом конгрессе в 2016 году.
     Илон Маск, один из ее основных идеологов, крайне занято́й человек с редкой самоорганизацией и жесткой трудовой этикой.
     Он часто работает по 100 часов в неделю, а временны́е слоты его деятельности и встреч расписаны до пятиминутных интервалов.
     На рабочем месте Маска оборудовано индивидуальное жилое помещение для сна и отдыха. А между своими предприятиями во Флориде и Калифорнии он перемещается на частном самолете.
     При компании SpaceX имеется небольшой коммерческий аэродром, в окрестностях которого часто барражируют вертолеты с новостными каналами и откровенными папарацци.
     После приземления Маска, на посадочной полосе начинаются «танцы» электрокар, препятствующие безопасной посадке непрошенных гостей.
     У основателя SpaceX нет времени на популизм и общение с желтой прессой.

     При такой самоорганизации и загруженности Маск неожиданно для многих согласился весной 2021 года на участие в работе российского научно-просветительского форума «Новое Знание».
     Похоже, была у него внутренняя потребность донести что-то важное до российской аудитории.
     Сообщил же он (или напомнил) нашему поколению о Циолковском, Королеве и о «колыбели».

[]
     Выступление И. Маска на научно-просветительском форуме «Новое Знание» по видеосвязи. Май 2021 (news.ru/science/опубликовано в интернете)

     В своем выступлении Маск цитировал по памяти Циолковского: «Земля, это колыбель человечества, но мы не можем оставаться в колыбели вечно», — при этом он назвал ученого: «Удивительным человеком, подлинно одним из величайших гениев».
     «У нас в компании, — продолжал он, — есть конференц-залы, которые названы в честь великих космонавтов и исследователей космоса. Самые большие из них названы в честь Константина Циолковского и легендарного инженера Сергея Королева».

     Основатель SpaceX соотносил себя с продолжателем идей Циолковского, заявив на видеоконференции, что когда получится заселить Марс, то получится вылететь и далее, за пределы Солнечной системы!
     Участие Маска на московском форуме навеяло нам завещанную Пушкиным: «Любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам»…
     Илон Маск является одним из наиболее узнаваемых и популярных людей нашей планеты.
     Мировое общественное мнение не без основания считает его главным ньюсмейкером современности в части передовых технологий и идей покорения космоса.
     Он был самым читаемым человеком в социальной сети «Twitter», имея более 133 миллионов подписчиков.
     После переименования в 2023 году сети «Twitter» в соцсеть «X» число его подписчиков превысило  200 миллионов человек.
     Поэтому если Маск сказал, то мир услышал!

     NB.
     В небольшом американском городке Аламогордо (штат Нью-Мексико) в Международном зале космической славы местного Музея космонавтики есть портрет Константина Циолковского.
     Есть там, к слову, и портрет Илона Маска, представителя Южной Африки (как написано под портретом). Возможно, имелась в виду республика ЮАР — его историческая родина.
     Так, одним своим именем Маск причислил ЮАР к клубу космических держав. А может быть не только ЮАР, а и весь африканский континент?

     Кто знает, что у этого Маска на уме?

Глава 2. Работы по созданию ракет в Германии


Карл Беккер и Вальтер Дорнбергер

     Еще при жизни Циолковского вопросы создания и применения ракетной техники для военных целей начали рассматриваться в отдельных странах на государственном уровне. Полномасштабные опытно-конструкторские работы в этом направлении впервые были организованы в Германии, США и СССР.
     У истоков организации работ по баллистическим ракетам в Германии стоял Карл Эмиль Беккер крупный теоретик в области артиллерийских систем, профессор Берлинской высшей технической школы (позже Технический университет) и одновременно военный чиновник — начальник Управления вооружений сухопутных войск немецких вооруженных сил.
     Он ратовал за связь армии с наукой в целях создания передовых вооружений и первым из немецких генералов был избран в Прусскую академию наук. Беккер курировал разработку баллистических ракет в качестве оружия, и поддерживал немецкую ядерную программу, известную как Урановый клуб.
     Еще во время Первой мировой войны (в 1917 году) он выдвинул идею создания снаряда большой дальности с ракетным мотором и предложил ее военному ведомству для реализации.
     Война завершилась поражением Германии, и предложение Карла Беккера оказалось востребованными уже в послевоенный период.

[]
     Карл Эмиль Беккер (1879 — 1940)
     (hmong.ru/опубликовано в интернете)

     В это время среди общественности Германии большую популярность приобрели вопросы использования ракетной техники для космических полетов.
     Данная тема давно привлекала внимание Беккера в преломлении к решению военных задач с использованием ракет в качестве оружия.
     На тот момент он уже обладал приличным административным ресурсом в военной среде и репутацией известного ученого-оружейника в научном обществе.
     В 1929 году Беккер предоставил Министерству обороны Веймарской республики доклад о возможности увеличения дальности стрельбы артиллерийских снарядов с использованием реактивной тяги.
     По результатам его рассмотрения было принято решение об инициации таких работ в Управлении вооружений сухопутных войск Рейхсвера (вооруженные силы Веймарской республики).
     Практической организацией принятого решения занимался артиллерийский офицер Вальтер Дорнбергер, участник первой мировой войны.

[]
     Вальтер Дорнбергер, офицер Рейхсвера, позже генерал вермахта. (liveinternet.ru/опубликовано в интернете)

     Имея приличный боевой и жизненный опыт, он решил получить еще и техническое образование в Берлинской технической школе, которую закончил с отличием в 1929 году.
     Годом позже по протекции своего учителя Карла Беккера Дорнбергер в чине капитана артиллерии пришел на работу в Управление вооружений, где возглавил вновь созданный отдел по разработке военных ракет.

     Обладая пытливым умом и неплохо разбираясь в людях, Дорнбергер, выражаясь современным языком, реализовался как очень эффективный менеджер немецкой ракетной программы.
     Имея неплохое базовое образование, он продолжал следить за текущими публикациями по ракетной технике.
     Эта интуитивная потребность помогла ему в дальнейшем без усилий вникать в тонкости любых проблем реализуемых проектов и проводить твердую линию руководства непростым коллективом талантливых немецких специалистов.
     Дополнительно можно отметить, что уже после войны в 1954 году Дорнбергер опубликовал воспоминания о немецкой ракетной программе в книге «Фау-2. Сверхоружие Третьего Рейха. 1930—1945».
     Даже в переводе на русский язык чувствуется индивидуальность и хороший литературный вкус автора в описании событий, оказавших большое влияние на развитие ракетостроения в ХХ веке.
     Не менее интересными являются лаконичные оценки персональных качеств основных участников описываемых событий.
     Автор не скрывает, что военные мемуары проигравшей стороны всегда противоречивы и предупреждает, что пытался изложить всего лишь отчет об этапах реализации крупного технического проекта, написанный в условиях ограниченного доступа к официальным документам.
     Дорнбергер, словно добропорядочный участник американского судопроизводства, пытался говорить правду и только правду, но не всю.
     В книге отсутствуют материалы об условиях работы и судьбе десятков тысяч узников концлагерей нацистской Германии, привлеченных службами СС для серийного производства «Фау-2». Так, будто бы этого не было.
     Для любого нормального человека это чувствительная тема. Являясь неординарным человеком, Дорнбергер, видимо, осознавал это.
     Поэтому отметил в предисловии, что тщательное историческое исследование указанных в книге работ, основанное на исчерпывающей документальной основе и свидетельских показаниях, без сомнения прольет дополнительный свет на описываемые им события.

     Изначально перед группой Дорнбергера была поставлена относительно скромная задача — знакомство с принципами действия пороховых ракет для создания систем залпового огня по площадям, с дальностью поражения до 8 км.
     В более обтекаемом виде были сформулированы вопросы исследования твердотопливных и жидкостных ракет с дальностью стрельбы превышающей возможности ствольной артиллерии.
     Работы начались с изучения имеющейся технической литературы и инициативных работ немецких энтузиастов по ракетной технике.
     Предполагалось, что это не займет много времени. Но затронутые проблемы оказались гораздо сложнее, чем это виделось поначалу.

Работы по созданию ракетной техники на общественных началах

     В конце двадцатых годов идеи межпланетных полетов с помощью ракетной техники приобрели большую популярность среди немецкого общества от простых обывателей до известных в стране ученых, актеров, писателей и спортсменов.
     На эту тему появились серьезные публикации Германа Оберта «На ракете к планетам» (1923 г.), Макса Валье «Полет в мировое пространство» (1924 г.), Вальтера Хоманна «О досягаемости небесных тел» (1925 г.) и многие другие.
     Книга инженера и талантливого популяризатора Макса Валье «Полет в мировое пространство» (1924 г.) с выразительными иллюстрациями знакомила читателя с интригой межпланетных полетов в доступном литературном изложении.

[]
     Макс Валье (1895 — 1930)  Архив АН СССР. Р.IV. Л. 141. (Опубликовано в интернете)

     Книга имела массовый успех и за кроткий срок выдержала шесть изданий в Европе. В 1936 году она была выпущена в СССР на русском языке и также имела широкий успех.
     В форме доверительной беседы Валье обсуждал с читателями вопросы достижения Луны и условий жизни на ней, полеты на Марс, а затем и за пределы Солнечной системы к Млечному Пути.

[]
     Книга Макса Валье (auction.ru/опубликовано в интернете)

     Оставаясь здравомыслящим человеком, Валье понимал слишком далекую перспективу осуществления таких идей. Но он был их пленником, и всю свою короткую жизнь подчинил решению конкретных задач зарождающегося ракетостроения.
     Летом 1927 года по инициативе Вилли Лея, Макса Валье и Йоханнеса Винклера в немецком городе Бреслау было основано «Общество межпланетных сообщений». Максу Валье было предложено стать его первым президентом, но он отказался из-за постоянных разъездов в связи с лекционной деятельностью.
     На короткий срок президентом был избран инженер Йоханнес Винклер, издатель и редактор журнал Die Rakete («Ракета»).
     В начале 1929 года на посту президента его сменил Герман Оберт, а в 1930 году «Общество…» перебралось из Бреслау в Берлин.

[]
     Йоханнес Винклер (1897 — 1947) (rocketengines.ru/опубликовано в интернете)

     Общественная организация состояла из достаточно пестрой публики от откровенных авантюристов и искателей приключений, до видных ученых, инженеров и публицистов. У ее истоков стояли 10 учредителей, и к осени 1929 года она насчитывала уже около 870 членов.
     Дерзновенность базовой цели «Общества…» по созданию большого космического корабля и отправке его к звездам была более чем привлекательной и даже путеводной для послевоенной Германии.
     Здесь, как и во всем мире, начинался период Великой депрессии, со стагнирующей экономикой, безработицей и кратно растущей инфляцией. Поэтому желающих улететь к звездам было достаточно.
     Основной пропагандистский лозунг «Помоги строить корабль» сработал и начался реальный сбор финансовых пожертвований (финансовых пирамид до и после этого было достаточно, но все они страдали отсутствием изысканности и благородства звездной экспансии).

     Со временем «Общество космических полетов» расслоилось на две различные по своим интересам группы. Первая включала приверженцев дискуссий по вселенским вопросам космоса, другая состояла из трезво мыслящих приземленных инженеров-изобретателей.
     Мыслители вели затяжные бои с мэтрами солидных университетов по вопросам принципиальной возможности создания реактивной тяги в вакууме или реальности достижения первой космической скорости на базе химической энергии ракетного топлива.
     Каждая из научных школ «стояла насмерть» в своих дефинициях, используя тяжелую артиллерию формул с выкладками в солидных научных публикациях.
     Инженеры-изобретатели в противоположность резонерам замыкались в индивидуальной конкретике своих работ по созданию ракет.
     Они ревниво оберегали тайну своих патентов и вели бескомпромиссную борьбу с каждым, кто покушался на их чистоту и святость. Какая-либо консолидация деятельности у этих энтузиастов отсутствовала.
     Без технического решения вопросов реактивного движения идея космических путешествий откровенно подвисала в воздухе.
     Поэтому связующим звеном этих реликтовых групп был Герман Оберт, гражданин Румынии, один из пионеров ракетной техники, сочетающий в себе качества учёного и инженера.

[]
     Герман Оберт в 1950-е годы (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Начало работ по строительству ракет состоялось на коммерческой основе, и было инициировано пиар компанией берлинской киностудии УФА при создании кинофильма «Женщина на Луне».
     Осенью 1928 года известный немецкий режиссер Фриц Ланг пригласил Германа Оберта в качестве научного консультанта этого кинопроекта.
     В целях рекламы будущего фильма было решено построить ракету за счет бюджета киностудии и запустить ее на высоту 65 км в день премьеры.
     В газетах сообщалось, что это эпохальное событие состоится на побережье Балтийского моря в престижном местечке курорта Хорсте.
     Солидный ученый опрометчиво согласился на заманчивую наживку. Его помощником в этой авантюрной затее был инженер Рудольф Небель.
     Оберт начал с деталей и занялся созданием двигателя на жидких компонентах топлива. Расчет камеры сгорания занял почти все отпущенное время. Камера имела форму конуса и получила название «Кегельдюзе» (по-немецки «конус»).

[]
     Схема камеры «Кегельдюзе». Из книги Вилли Лея «Ракеты и полеты в космос». (libcat.ru/опубликовано в интернете)

     В процессе работы Оберт начал понимать, что в запланированные сроки подобную ракету создать попросту невозможно.
     Сбитый с толку теоретик (как называл его В. Лей) потерял внутреннее равновесие, а вместе с ним и чувство реальности. Желая сохранить лицо, он принял очередное опрометчивое решение по созданию демонстрационной модели гибридной ракеты.
     В качестве топлива использовались цилиндрические шашки из углеродного материала, залитые жидким кислородом.
     Шашки должны были гореть сверху вниз, выжигая кислород. Тяга обеспечивалась истечением продуктов сгорания через сопла в носовой части ракеты.

[]
     Схема гибридной ракеты. Из книги Вилли Лея «Ракеты и полеты в космос». (libcat.ru/опубликовано в интернете)

     Подобная схема ракеты была оригинальной заявкой на изобретений, но в практике дальнейшего ракетостроения не прижилась. (У ракеты с «носовой тягой» центр приложения тяги выше ее центра масс, поэтому она устойчива в полете при воздействии аэродинамических возмущений.
     Вместе с тем подобная компоновочная схема создавала проблемы с подачей топлива в двигатель. Поэтому она не прижилась и в дальнейшем классической стала схема с «толканием» ракет при размещении двигателей в их хвостовой части).

     Работы по созданию гибридной ракеты требовали значительной экспериментальной отработки, на что опять же не оставадось времени.
     В октябре 1929 года перед премьерой фильма было объявлено о переносе запуска ракеты на неопределенную дату. За неделю до этого Герман Оберт в подавленном состоянии уехал из города, никого не предупредив.
     В его отсутствие Небель пытался доработать ракету и в декабре 1929 года решился на ее запуск без надежды на успех. Что и подтвердилось аварией при запуске.
     Тем не менее, фильм «Женщина на Луне» имел успешный прокат и стал самым кассовым немым фильмом Фрица Ланга, покрыв издержки (а заодно и конфуз) с рекламной ракетой Оберта.
     Из многообещающей затеи с приличным финансированием получился досадный «пшик» (как говорилось в одной из сказок).
     Однако именно он сделал Германа Оберта исторической личностью — создателем одного из первых в Германии ракетных двигателей на жидком топливе.

     После публичной и серьезной неудачи взаимоотношения между членами «Общества…» испортились до неприличия.
     Публицисты и теоретики слишком увлеклись беспочвенными просветительскими идеями с балансированием на грани пустословя. Инженеры-прагматики, среди которых выделялся Рудольф Небель, настойчиво требовали сместить ресурсы и акцент деятельности «Общества…» на организацию прикладных работ.
     Тогда же Небель бросил дерзкий вызов своему учителю Оберту и предложил создать небольшую ракету на жидком топливе для проверки и подтверждения преимущества жидкостных ракет перед их гибридными или пороховыми версиями.
     Он уже имел за плечами опыт создания простых моделей малых ракет. Ему помогали инженеры Вилли Лей и Клаус Ридель. Позже к ним присоединился молодой студент Берлинской высшей технической школы Вернер Фон Браун.

[]
     Р. Небель и Вернер фон Браун с моделями рекламных ракет. (Archives Center Huntsville/опубликовано в интернете)

     Оберт не соглашался, утверждая, что характеристики такой ракеты могут быть хуже, чем у их пороховых версий бо́льшей размерности. На его стороне был вес известного ученого, одного из столпов «Общества космических полетов». Небель же бросил на весы неплохую инженерную интуицию и наплевательское отношение к авторитетам.
     В обозначившемся противостоянии молодые члены «Общества…» поддержали Небеля. Ему было предложено создать эскизы и модель малой ракеты на жидком топливе. Возможно, отсюда началось длившееся всю жизнь, порою очень жесткое противостояние Небеля и Оберта за первенство в немецком ракетостроении.

     В этой непростой ситуации Оберт продолжал дорабатывать свой «Кегельдюзе» уже на жидком топливе. В июле 1930 года он осуществил его экспериментальный пуск на временном стенде в Государственном Химико-технологическом институте под Берлином.
     Директор института доктор Риттер оформил официальный протокол, подтверждавший, «Что 23 июля 1930 года двигатель «Кегельдюзе» исправно работал в течение 96 секунд, израсходовал 6 кг жидкого кислорода с 1 кг бензина и развил при этом тягу около 7 кгс».
     Это было первым документальным подтверждением испытания ЖРД в Германии. Оно официально затвердило Германа Оберта в качестве пионера немецкого ракетостроения.

[]
     После сертификации двигателя Оберта «Кегельдуэзе».
     Слева направо Р. Небель, доктор Риттер, мистер Баермюллер, Курт Хайниш, Герман Оберт, Клаус Ридель и сзади от него молодой Вернер фон Браун. 1930 год. (pinterest.com/опубликовано в интернете)

     Параллельно с группой Небеля работами по созданию жидкостных ракет занимались Макс Валье и Йоханнес Винклер.
     Австриец Валье осенью 1926 года выступил с идеей строительства ракетного самолета, как начального этапа создания межпланетного корабля.
     Для продвижения этой идеи он прочитал в странах Европы более двухсот лекций с броскими названиями в духе «Из Берлина в Нью-Йорк за один час» или «Смелое путешествие на Марс». Однако финансовой и технической поддержки на этом поприще не поимел.
     Осенью 1927 года Валье отказался от мысли реализации проекта собственными силами, и, разбив его на несколько стадий, решил искать финансовой поддержки на стороне.
     В конечном итоге совладелец автомобильной компании и спортсмен Фриц Опель согласился выделить финансирование на осуществление ракетной программы «Opel-RAK».
     При его поддержке Валье приступил к конструированию автомобиля с пороховыми ракетными двигателями.

[]
     Макс Валье за рулем ракетной машины RAK-6 (parabrisas.perfil.com Опубликовано в интернете)

     В апреле 1928 года состоялись его первые заезды на полигоне в Рюссельхейме, а с мая еще и на автодроме «Авус» под Берлином. В этих заездах был установлен рекорд скорости автомобиля — 230 км/ч.
     Расхождения по вопросам дальнейших разработок двигателей привели к прекращению совместной деятельности Валье и Опеля.
     В январе 1930 года он получил материальную поддержку от доктора Хейландта директора одноименной фирмы в Берлине и начал заниматься разработкой двигателя для ракеты на жидком топливе.
     С помощью Вальтера Риделя, одного из инженеров фирмы, Валье построил и испытал в марте 1930 года неохлаждаемый двигатель, назвав его Einheitsofen (стандартная камера сгорания на жидком кислороде). Двигатель работал на водном растворе спирта с жидким кислородом и развивал тягу до 30 кгс.
     Успешное испытание Einheitsofen состоялось на четыре месяца раньше испытания двигателя «Кегельдюзе» Германа Оберта, однако официальный документ об этом испытании не был оформлен (или не сохранился).
     В материалах и статьях Макса Валье также не сообщалось о конструктивных особенностях двигателя, и информация о его техническом облике долгое время отсутствовала.
     Много позже о конструктивных особенностях двигателя Einheitsofen написал соратник и коллега Валье по работе в «Хейландт» — Вальтер Ридель.
     В статье «Из истории ракет новейшего времени» (немецкий журнал «Космическое путешествие» за 1953 год, N 3), он сообщил, что камера двигателя Einheitsofen была сделана из обыкновенной стальной трубы, на одном конце которой располагалось выхлопное сопло, а на другом — система впрыска топлива. Кислород подавался в камеру сгорания через ряд небольших отверстий. Горючее (керосин) подавалось из эмульсионной камеры навстречу потоку газообразного кислорода.
     Как и в случае с «Кегельдюзе», охлаждение Einheitsofen осуществлялось по емкостному принципу (конструкция двигателя нагревалась от камеры сгорания и излучала тепло в окружающее пространство).
     17 мая 1930 года Макс Валье трагически погиб, экспериментируя с топливной смесью, содержащей керосин вместо спирта. В этот день он задержался на работе и проводил очередное испытание двигателя, регулируя его работу вручную.
     Внезапно раздался взрыв. Металлический осколок перебил легочную артерию. Валье истек кровью, прежде чем ему смогли оказать помощь...

     Другой активный участник «Общества межпланетных сообщений» Йоханнес Винклер, участник Первой мировой войны, получил после ее окончания два образования — сначала техническое в Данциге, а затем богословское в Лейпциге.
     Одновременно он продолжал интересоваться естественными науками и изучал параллельно с теологией математику, физику и астрономию.
     Эти два начала в разное время по-своему проявились в его устремлениях и обстоятельствах жизни.
     Начинал он как чиновник Евангелическо-лютеранской церкви и с 1923 года работал в ее Верховной церковной коллегии.
     Женившись в 1926 году, Винклер резко изменил сферу деятельности и в июле 1927 года создал вместе с единомышленниками немецкое «Общество межпланетных сообщений», став его первым президентом.
     В 1929 году он опубликовал в журнале «Ракета» статью с описанием конструкции цилиндрической камеры сгорания, работающей на метане и жидком кислороде.
     Тогда же Винклер начал работать в Дессау, заключив с авиастроительной компанией «Юнкерс», небольшой контракт на производство жидкостных ракет, используемых в качестве ускорителей гидросамолётов.
     В этот период ему пришлось покинуть «Общество межпланетных сообщений», таким было условие, поставленное генеральным директором фирмы Юнкерс.
     После ряда исследований и экспериментов, Винклер изготовил цилиндрическую камеру сгорания с коническим соплом.
     Для тепловой защиты ее стенок он использовал тонкий слой магнезитного огнеупорного материала.
     Итогом этих работ стали натурные испытания гидросамолета с разгонными ракетными двигателями.
     Параллельно с созданием ускорителей для авиации Винклер продолжал инициативные работы по созданию жидкостного ракетного двигателя.
     В 1930 году он оборудовал в Дессау небольшую мастерскую, где вместе с механиком А. Бауманом начал строить небольшую жидкостную ракету. Спонсорскую поддержку ему оказывал владелец местной шляпной фабрики Г. Хюккель.
     Работа в мастерской занимала почти все время, поэтому Винклер взял двухгодичный отпуск и покинул предприятие Г. Юнкерса. Он решил полностью переключиться на разработку и испытания создаваемых ракет.
     В этом же году был изготовлен ее первый экземпляр на жидком топливе со стартовым весом 5 кг, получившей название «HW-1» (Хюккель-Винклер-1). Ее конструкция включала три цилиндрических емкости в которых размещались жидкий метан, жидкий кислород и сжатый азот для вытеснительной системы подачи топлива.
     Конструктивно емкости объединялись в трехгранную призму. Двигатель длиной 46 см, выполненный из стальной трубы, располагался внутри этой конструкции. Сопло двигателя в самом узком месте имело керамическое покрытие. Стартовый вес ракеты длиной 60 см составлял около 5 кг, включая 1,7 кг топлива.1

[]
     И. Винклер возле своей ракеты HW-1, из книги К. Гэтланда «Космическая техника» (epizodsspace.airbase.ru/Опубликовано в интернете)

     Успешный запуск «HW-1» был осуществлен 14 марта 1931 года на импровизированной пусковой площадке недалеко от Дессау между поселениями Кляйнкюнау и Гросскюнау. Согласно расчётам, ракета должна была совершить вертикальный полет на высоту порядка 500 м. Однако, поднявшись на 60 м, она развернулась в горизонтальный полет и упала в сотне метров от старта.
     Тем не менее, как считают отдельные исследователи, это был первый в Европе успешный запуск жидкостной ракеты. Нью-йоркская кинокомпания «Paramount News» засняла этот пуск на кинопленку, которая сохранилась до наших дней.
     Для обеспечения стабилизации ракеты в вертикальном полете Винклер провел 28 марта и 7 апреля 1931 г. еще два экспериментальных запуска.
     При этом на нижних концах труб появились стабилизаторы прямоугольной формы. Но испытания этих модификаций также завершились неудачей...

     Рудольф Небель тем временем не дремал. Используя имеющиеся наработки, он за короткое время создал модель малой ракеты, которую назвал «Мирак» (minimum rakete), для проведения экспериментов с жидкими компонентами топлива.
     Ракета состояла из головной части и направляющей ручки. В головной части размещался бак с жидким кислородом, нижнее днище которого являлось одновременно верхом конструкции двигателя «Кегельдюзе» с конусовидной камерой сгорания. Направляющая ручка являлась баком для горючего (бензина).
     Разработчик «Кегельдюзе» Герман Оберт вскоре покинул Берлин и уехал на родину в Румынию, где занялся преподавательской деятельностью.
     Дальнейшие работы над малыми ракетами продолжились под руководством Небеля.
     Испытание первой версии малой ракеты «Мирак-1» решили провести на родовой ферме Клауса Риделя неподалеку от саксонского городка Бернштадт.
     В сентябре 1930 года  после нескольких автономных тестов двигателя ракета взорвалась при запуске, не причинив ущерба испытателям.

[]
     Ракета «Мирак-1» на испытательном стенде в Бернштадте.(warspot.ru/опубликовано в интернете)

     Тогда же Небель обратил внимание на местечко Те́гель в Райниккендорфе (административный округ Берлина).Когда-то здесь размещалась база для подготовки летчиков немецкой армии. После Первой мировой войны военно-воздушные силы Германии были упразднены и база пустовала.
     В конце сентября 1930 года усилиями Небеля «Общество космических полетов» арендовало в Те́геле за условную плату участок земли с помещением бывшего военного склада.
     Здесь был организован небольшой полигон с амбициозным названием «Ракетенфлюгплатц» (ракетный аэродром) для испытаний и пусков ракет.
     Со слов Вилли Лея какой-либо продуманной программы работ на полигоне не было. Была лишь цель построить малую ракету на жидком топливе.
     14 мая 1931 года в Ракетенфлюгплатц состоялся успешный запуск ракеты «Мирак-2» (двухстержневой репульсор), поднявшейся на высоту 60 метров.

[]
     К. Ридель осматривает двухстержневой «Репульсор» на полигоне в Рейникендорфе. 1931 г. (Из книги К. Гэтланда «Космическая техника»/Опубликовано в интернете)

     Это был второй европейский запуск ракеты на жидком топливе спустя два месяца после полета «HW-1».
     Г. Хюккель, энтузиаст немецкого ракетостроения, спонсировал не только работы по ракетам «HW», но и некоторые исследования Небеля. Поэтому он принял административное решение о переводе лаборатории Винклера из Дессау в Рейникендорф для координации работ, проводимых двумя этими группами при ограниченных финансовых ресурсах.
     Объединенный исследовательский центр получил название «Винклеровский исследовательский институт реактивного движения», что Небеля, по отзывам коллег, просто коробило.
     В конце сентября 1931 г. Винклер вместе с Р. Энгелем, X. Шпрингером и К. Бермюллером, работавшими ранее в группе Р. Небеля, приступил к строительству жидкостной ракеты HW-II бо́льших размеров.
     Предварительная разработка ее конструкции началась по желанию Г. Хюккеля еще в мае 1931 года. Это был уже достаточно масштабный проект после того, как опыты с ракетой HW-I доказали возможность полета аппарата с жидкостным ракетным двигателем.
     HW-II должна была продемонстрировать более качественные характеристики по сравнению с твердотопливными ракетами такой же размерности.
     Ракета каплевидной формы имела длину 1,9 м и максимальный диаметр 40 см. Ее отличало высокое конструктивное совершенство, за счет применения сплава алюминия с магнием.
     При стартовом весе 43 кг на долю конструкции приходилось 7 кг. Остальное составляло топливо (32 кг жидкого кислорода и 4 кг сжиженного метана).
     Внутри корпуса размещались сферические топливные баки, под которыми компоновались камера сгорания и сопло ЖРД. К наружной части хвостового отсека крепились стабилизаторы трапециевидной формы.

     Двигатель с тягой 96 кгс должен был проработать 49 с и обеспечить вертикальный полет ракеты на высоту 5 км. После этого предусматривалось ее возвращение на Землю с помощью парашюта.

[]
     Й. Винклер возле макета ракеты HW-2
     (astronautix.com/ Опубликовано в интернете)

     Для своего времени HW-II была самой крупной ракетой. Полигон Ракетенфлюгплатц, находившийся рядом с Берлином, не обеспечивал безопасность ее летных испытаний. В связи с этим запуск перенесли на балтийское побережье в Пиллау (Восточная Пруссия).

     С января 1932 года было проведено более 20 стендовых испытаний «HW-II», после чего началась ее подготовка к запуску, назначенному на осень.

[]
     Стендовое изделие «HW-2». (Из книги К. Гэтланда «Космическая техника»/Опубликовано в интернете)

[]
     Подготовка HW-2 к запуску
     (astronautix.com/ Опубликовано в интернете)

     Шестого октября 1932 года при подготовке ракеты к запуску Винклер и Энгель обнаружили, что пусковые клапаны топлива закрылись неплотно.
     К этому времени на месте старта собралось уже большое количество приглашенных зрителей, включая именитых гостей из Кенигсберга.
     После короткого совещания было принято решение не откладывать запуск «HW-II», невзирая на реальную возможность аварии.
     Р. Энгель писал позже: «Мы решили рискнуть и продули корпус ракеты азотом непосредственно перед пуском. Этого, похоже, было недостаточно. Когда включили воспламенитель, произошел взрыв, и наша ракета разлетелась на куски. Все были глубоко разочарованы».
     Винклер тяжело пережил неудачу. Теологические и рациональные начала его мировоззрения создавали внутреннюю неопределенность и уязвимость.
     Коллеги отмечали в нем скромность, уравновешенную деликатность и твердое неприятие возможности использования ракет в качестве оружия. Все это было совершенно неуместным в жесткой среде ракетных первооткрывателей.
     В довершение ко всему тогда же (осенью 1932 года) прекратилась спонсорская помощь от Хюккеля. После этого Винклер оставил всякие попытки самостоятельной деятельности по созданию ракет и замкнулся на теоретических работах.
     Для поддержки своего материального положения он вернулся в Дессау на фирму «Юнкерс» в должности инженера-испытателя, где принимал участие в создании нескольких модификаций разгонных жидкостных двигателей, но они не получили практического применения.

     В июле 1939 года Винклер переехал в Брауншвейг и устроился на работу в Авиационный исследовательский центр Военно-воздушных сил Германии, где до июня 1945 года руководил одним из отделов.

     Исследования начала 30-х годов уже давали представление о возможных масштабах и размерности ракет для осуществления полетов в космос. Неясными оставались конструкторские решения, обеспечивающие реализацию таких идей в рамках существующих тогда технологий.
     У Винклера были свои соображения по этому поводу. Их смысл сводился к созданию стандартной ракеты с жидкостным двигателем тягой 10 тонн как основы многоступенчатых ракет.
     Такой летательный аппарат должен был представлять собой составную конструкцию, в которой каждая ступень являлась связкой стандартных ракет, двигатели которых включались одновременно. После выработки топлива ракетные ступени отделялись.
     Винклер обобщил итоги своих исследований по перспективам развития ракетной техники и изложил их в рукописи «Реактивный мотор» (Der Strahlmotor). Однако в силу каких-то внутренних комплексов не решился тогда на ее публикацию.
     Отдельные завуалированные результаты своих исследований он включил позже в свою автобиографию, опубликованную в сборнике «Люди и ракеты» («Maenner der Rakete»).
     Его коллега Энгель расшифровал приведенные в автобиографии материалы и пришел к выводу, что Винклер предложил конструкцию, основанную на принципе пакетной схемы многоступенчатой ракеты.
     Более подробное теоретическое обоснование этого принципа, подкрепленное математической выкладками, Винклер изложил в рукописи «Составные ракеты» («Zusammengesetzte Raketen»), написанной в 1947 году, которую не успел опубликовать.
     Осенью 1943 г. он перенес инфаркт сердца в легкой форме. После второго инфаркта 27 декабря 1947 г. Винклер скончался в возрасте 50 лет.
     В 1970 году именем Й. Винклера назван один из кратеров на обратной стороне Луны, а в 1976 году его имя увековечили в Международном зале космической славы Музея космонавтики города Аламогордо (штат Нью-Мексико). На предполагаемом месте запуска первой европейской жидкостной ракеты недалеко от Дессау установили мемориальный камень Йоханнеса Винклера.

[]
     2012 г. Мемориальный камень Й. Винклера. (mediawiki.org/опубликовано в интернете)

     А что же Рудолф Небель?
     Его мятежная натура не знала покоя, а сон становился только крепче после профессиональных неурядиц .
     С небольшим коллективом конструкторов он продолжал работу в Рейникендорфе и создал несколько модификаций ракеты «Мирак», осуществляя последовательную модернизацию ее двигателей.
     Ракеты были небольшие, имели в своем составе двигатели с тягой до 50 кгс, весили около 20 кг и запускались вертикально на высоты до 3 км.
     С мая 1931 года в течение двух с половиной лет группа Р. Небеля провела 270 испытаний двигателей и осуществила до 87 пусков ракет с суши и водной поверхности.

[]
     Одно из испытаний «Мирак-2» с плота на озере Швилов близ Берлина (libcat.ru/опубликовано в интернете)

     Главным новаторством этих работ было создание Небелем и Клаусом Риделем двигателя с регенеративным охлаждением при прокачке горючего через кожух вокруг двигателя до подачи в камеру сгорания.2
     Помимо этого, было реализовано внутреннее (пленочное) охлаждение за счет замены бензина на водный раствор спирта.
     В камере спирт и жидкий кислород сгорали, а вода испарялась, снимая часть тепла с внутренней поверхности камеры. Окончательная версия такого двигателя была впервые испытана в марте 1933 года
     В процессе работ по созданию малых ракет финансирование «Общества космических полетов» от пожертвователей катастрофически сокращалось.
     Полеты к звездам периодически откладывались, и беспечный вкладчик вынужден был принять неизбежную истину:
     — Похоже, Ганс тебя очень крепко надули.

     В этой непростой ситуации Рудольф Небель пытался получить заказ от армии и направил Карлу Беккеру «Меморандум о дальнобойной ракетной артиллерии».
     Чиновники Рейхсвера со своей стороны тоже присматривались к работам «Общества…». В итоге весной 1932 года Беккер, фон Хорстиг и Дорнбергер посетили Ракетенфлюгплатц, чтобы получить реальное представление о проводимых там работах
     Посетителей изумила крайняя скудость финансирования выполняемых работ и разочаровала низкая дисциплина разработки и учета технической документации. Она была в удручающем состоянии.
     Но «по рукам ударили», и сошлись на том, что армия заключит договор ценою в 1360 марок с не знающими у́держу инженерами на изготовление и запуск с полигона «Куммерсдорф» опытного образца ракеты. Кроме того, в договоре значился пункт о финансовой поддержке дальнейших работ «Общества…» при условии успешных результатов испытания.
     В июне 1932 года Небель, Клаус Ридель и Вернер фон Браун прибыли в «Куммерсдорф» для демонстрации своего детища. Пуск ракеты «Мирак-2» состоялся в назначенное время.
     Она поднялась на 1100 м, постоянно отклоняясь от вертикали, и упала на расстоянии трех километров от места старта.
     К чести инженеров самообладание их не оставило. Обескураженные, но не потерявшие дара речи, они демонстрировали оптимизм в том смысле, что «она все-таки летела».
     Но заказчика это не устроило, ибо его уверяли, что ракета поднимется вверх на 3000 м, они и смотрели вверх, она же тем временем летела в бок.
     Убедительных оснований для дальнейших работ не сложилось и финансирование «Общества…» со стороны армии не состоялось.

     Инспекция Ракетенфлюгплатц чиновниками Рейхсвера, тем не менее, не осталась без последствий. Беккер предполагал привлечь команду Рудольфа Небеля к работам по созданию ракет под контролем армии.
     Небель категорически отказался, полагая, что уставная армейская бюрократия задушит развитие созданных им технологий. Он позиционировал себя в качестве потенциального лидера нарождающейся ракетной техники Германии.
     Однако «лидеров» явных и неявных в армии хватало и без него, а вот с техническими специалистами была беда. Поэтому в ход пошли персональные приглашения, и несколько ведущих сотрудников «Общества…», включая Вернера фон Брауна, решили их принять. В октябре 1932 года они были зачислены в штат исследовательского отдела Управления вооружений и боеприпасов Рейхсвера.

     Небеля это не смутило. В условиях практического отсутствия финансирования он с завидным упорством, имея небольшой коллектив сподвижников, продолжал развивать новые идеи.
     Казалось, отчаяние, как состояние души, ему было не ведомо. Помог, как это часто бывает, случай.
     В августе 1932 года уважаемого ракетчика посетил бизнесмен из Магдебурга Франц Менгеринг, сторонник теории полости Земли и неизлечимый фантазер. Он предложил Небелю ни много ни мало, строительство пилотируемой ракеты для экспедиции на Луну.
     Небель и сам не брезговал рекламой более чем сомнительных проектов, но не до такой же степени!
     Однако незваного гостя за дверь не выставил, придерживая за ворот сюртука с коленом на изготовку. Более того, обошелся с ним насколько мог учтиво и незаметно обратил в веру более достойных предназначений.
     Вместе они убедили общественность и руководство Магдебурга профинансировать запуск ракеты с человеком на высоту до 1000 м, и сделать небольшой пригород Берлина центром мировой пилотируемой космонавтики.
     Немецкие «Нью-Васюки» были одновременно самым авангардным и самым авантюрным проектом Небеля, на который он пошел без тени колебаний «с холодной головой, чистыми руками и горячим сердцем».
     Деловые круги Магдебурга увидели здесь определенные рекламные преференции, чиновники поддались обаянию Небеля, а обыватель воспрянул духом от перспективы выхода из-под властной тени большого Берлина.
     В конечном итоге было выделено финансирование и заключен договор с обязательством запуска ракеты в июне 1933 года.
     По предварительным оценкам для ракеты высотой семь метров требовался двигатель, развивающий тягу до 750 кгс (подобный двигатель уже проходил испытания в Рейникендорфе).

     В верхнем отсеке размещалась кабина для пилота, нижний отсек включал собственно ракету с двигателем и топливными баками. Предполагалось, что после достижения высоты 1000 м пилот покинет кабину и приземлится на парашюте.
     Конструкцию ракеты также предполагалось спасать с использованием собственного парашюта.

[]
     Модель пилотируемой ракеты. Музей Магдебургаа. (wikipedia.org/wiki/Magdeburger/опубликовано в интернере)

     Вместе с Небелем проектом занимались Клаус Ридель, Курт Хайниш, Ханс Хютер (предполагаемый пилот ракеты). Им в разное время помогали механики: Бермюллер, Эмейр и Цойке.
     На предварительном этапе решили создать уменьшенный вариант ракеты высотой 4,5 метра с двигателем тягой 200 кгс.
     К марту 1933 года изготовили несколько подобных двигателей и новый испытательный стенд. В апреле провели более 20 испытаний ЖРД при различных соотношениях компонентов топлива при регулировании тяги в диапазоне от 150 до 200 кгс.
     Испытания прошли относительно успешно. Работы были организованы на удивление быстро, и это следует отнести к организаторским способностям Небеля.

     Не прошло и года, как в местечке Мозе около Магдебурга провели несколько пусков изготовленных ракет. Относительно успешным оказался последний из них, проведенный 29 июня. «Досадной мелочью» был направляющий ролик, застрявший в стартовой раме при пуске.
     Его вырвало движением ракеты, но от полученного возмущения она развернулась почти горизонтально и, пролетев 300 метров, упала. Двигатель продолжал работать, и ракета двигалась по пересеченной местности словно боевая машина пехоты.

[]
     Горизонтальный полёт магдебургской ракеты. 29 июня 1933 г. (thegipster.blogspot.com /опубликовано в интернете)

     Дальнейшие запуски перенесли на остров Линдвердер, расположенный на озере рядом с Тегелем. В течение июля-сентября провели еще шесть пусков, в которых с рядом издержек удалось продемонстрировать частичную работоспособность ракеты. Для ее доводки требовалось время, которого уже не было.
     В январе 1933 года к власти в Германии пришла национал-социалистическая партия во главе с Адольфом Гитлером.
     Спустя некоторое время на полигоне «Ракетенфлюгплатц» появились летчики Люфтваффе с предписанием о возвращении им этой территории под учебный плац. К ракетодрому приставили надзирателя, который контролировал проводимые там работы.
     Однако финансовые дела в «Ракетенфлюгплатц» не поддавались никакому контролю из-за ведения «закрытых» калькуляций и расчетов. Это привело к тому, что через непродолжительное время гестапо конфисковало журналы, газеты, брошюры и рабочие материалы ракетодрома после чего он был закрыт.

     При отсутствии полигона даже бьющая через край энергия Небеля была бессильна. Работы в подобных обстоятельствах не могли долго продолжаться и в конце 1933 года «Общество космических полетов» прекратило свое существование.
     С приходом к власти национал-социалистов были запрещены работы частных лица и общественных организаций по запускам ракет. Вся деятельность по ракетостроению передавалась армии и осуществлялась в дальнейшем на государственном уровне.
     На этом завершилась эпоха общественного движения в немецком ракетостроении с ее противоречиями, столкновениями непростых характеров и безусловными техническими достижениями.
     В государственной политике все отчетливее формировалась идеология исключительности арийской расы. Отдельные члены группы Небеля не являлись ее представителями, и наиболее предусмотрительные из них задумались о возможной эмиграции.
     Небель об этом не думал. Со слов Вилли Лея он был ярым милитаристом, тяжело пережил военное поражение Германии и вступил позже в военизированное объединение «Стальной шлем» Эрнста Рема.
     В последующем это не прибавило ему бонусов. В «Ночь длинных ножей» 30 июня 1934 года руководители штурмовых отрядов, включая Эрнста Рема, были казнены по приказу Гитлера с формулировкой за подготовку путча.
     За кулисами этой расправы стояло армейское руководство Германии, которое опасалось конкуренции со стороны многочисленных отрядов Рема. В их составе под ружьем находилось более шестисот тысяч человек.
     Карл Беккер был представителем армии, поэтому его и без того непростые отношения с Небелем только усложнились.
     Кроме того, Беккера, респектабельного ученого и представителя белой касты армейской элиты, коробило от амикошо́нства и шоуменства Небеля. Они изобиловали рекламными акциями и скандалами, связанными с реальными и надуманными пусками ракет.
     Все это претило аристократической натуре Беккера и на какое-то время он даже дистанцировался от Небеля, официально прервав с ним личное общение.
     После ликвидации Рема Рудольф Небель был арестован, но судьба ему благоволила.
     Офицер полиции, который бывал на Ракетенфлюгплатц по делам службы и с уважением относился к работам Небеля, узнал его среди задержанных лиц. Сначала он отделил Небеля от группы арестованных, а позже и вовсе освободил из-под стражи.
     В автобиографии «Дураки Тегеля» Небель писал, что после 1934 года безуспешно пытался получить работу в армии по ракетной тематике. В июне 1935 года, чтобы заработать на жизнь, он устроился на фабрику «Сименс» в должности конструктора.
     Небель до последнего не хотел делиться с властями своими технологиями, но под давлением обстоятельств, и в первую очередь от безденежья, все же заключил сделку с вермахтом.
     Летом 1937 Управление вооружений и боеприпасов сухопутных сил гарантировало Рудольфу Небелю и Клаусу Риделю единовременную компенсацию за обладание их патентами, при условии, что Небель после этого не будет заниматься ракетной техникой.
     Сделка состоялась, но для Небеля это закончилось большим моральным поражением, так как только он один оказался в подобной ситуации.
     Все его коллеги и соратники, включая гражданина Румынии Германа Оберта, в той или иной степени принимали участие в работах команды Дорнбергера по созданию ракет.

     Так, в силу определенных индивидуальных качеств и сложившихся внешних обстоятельств Рудольф Небель, выдающийся инженер и организатор работ по ракетной технике, оказался невостребованным и был отстранен от работ по одному из самых масштабных технических проектов первой половины 20-го века — созданию немецкой баллистической ракеты дальнего действия.
     В течение нескольких последующих лет он был малозаметен, занимаясь исполнительской деятельностью инженера и частным предпринимательством.
     В июле 1944 года при посредничестве Клауса Риделя, старого коллеги и приятеля, Небель получил небольшой подряд на работы в Миттельверке (подземном заводе около города Нордхаузен), где осуществлялась производственная сборка ракет Фау-2.
     В автобиографии он сообщил, что в небольшом офисе 40-й галереи Миттельверка обеспечивал поддержку производства рулевых машин для ракет Фау-2. Под его руководством работали около 100 узников лагеря «Дора-Миттельбау».
     На Небеля, с его слов, произвели огромное впечатление «утопические производственные цеха крупнейшего в мире подземного завода». Об условиях содержания узников в своих воспоминаниях он умалчивает кроме сноски «что не имел с ними практических контактов». Во что слабо верится.
     После капитуляции Германии Тюрингия, включая Нордхаузен, где Небель находился после окончания войны, попала в зону советской оккупации. В воспоминаниях он отмечал, что до 1947 участвовал в работах советской стороны по ракетам.
     Это вызывает определенные вопросы, так как его имя не фигурирует в многочисленных материалах и воспоминаниях о работе немецких специалистах в зоне советской оккупации.
     В 1947 году, опять же со слов Небеля, он бежал за пределы этой зоны, что было совсем необязательным. Его имя отсутствовало в списке немецких специалистов, депортируемых в СССР для продолжения работ по ракетам. В аналогичных списках, но уже для специалистов, вывозимых в Соединенные Штаты, имя Небеля также отсутствовало.
     Иного и быть не могло, учитывая, что эти списки составлялись с участием фон Брауна. Вне зависимости от своих предпочтений и устремлений Рудольф Небель остался в Германии. Так распорядилась судьба.
     Его деятельная натура и в послевоенное время искала себе достойного применения. Он печатался в разных изданиях и был участником первых заседаний Международной астронавтической федерации.
     Результативность этих мероприятий не соответствовала масштабам его намерений, и Небель «пошел в народ».
     С начала 50-х годов он посетил многие города Западной Германии с активной лекционной деятельностью по истории немецкой ракетной техники.
     Его публичные выступления сопровождались обилием фотографий с фильмами и были замешаны на идеологии мессианства.
     Небель соотносил себя с аполитичным ученым одиночкой, несущим в души заблудших масс откровения о зарождении ракетной техники.
     При этом часто переходил грани приличия, заочно выяснял отношения с Германом Обертом, фон Брауном и называл себя отцом-идеологом Фау-2» (здесь без комментариев!).
     Можно только предположить, что подобная эскапада, замешанная на мании личностного верховенства, была следствием перегретого эмоционального состояния непризнанного ракетного гуру.
     Он страдал ярко выраженными симптомами гипертрофированного самоутверждения.
     Фон Браун тоже не остался в долгу. В резкой публичной риторике и крайней запальчивости он называл своего учителя «необычайно способным скупщиком денег, который ничего не смыслит в науке и мало разбирается в технологиях».
     В конце концов, Вернер фон Браун обратился в суд с иском о приоритетности создания «Фау-2», который и выиграл в 1956 году.
     Это было кульминацией конфликта, без которого, как говорят знающие люди, нет драмы. Ее нет и без развязки, которая наступила тогда же.
     27 апреля 1956 года в Мюнхене проходила конференция ученых и специалистов-ракетчиков, посвященная истории создания «Фау-2».
     Рудольф Небель был среди приглашенных лиц, но в списке докладчиков не значился. Похоже, его фигура начала утомлять ракетное сообщество.
     В ходе проходившей конференции Небель попросил слова. Ему отказали. С нескрываемым раздражением он уже на повышенных тонах повторил свою просьбу. Ему вновь отказали.
     Наступила тишина с неудобной для всех паузой. Чтобы не усугублять глупость своего положения, Небель понурил голову и безмолвно покинул собрание.

     Долгое время он не объявлялся в публичном пространстве, но в середине 60-х годов вновь засветился в «общественно значимом» мероприятии. Небель не был бы самим собой, не случись такого.
     Летом 1964 года он решил возродить один из своих бывших довоенных проектов по использованию ракет для почтовых сообщений. В поисках финансирования была традиционно проведена широкая рекламная акция.
     В местной газете Вайсенбурга (малая родина Небеля в Баварии) было опубликовано сообщение о предстоящих 27 июня испытаниях «Почтовой ракеты» с дистанционным управлением.
     В течение нескольких минут она должна была доставить в Вайсенбург почту из небольшого городка Айхштетт, находящегося в 30 км от места доставки.
     Сообщалось, что это вызовет переворот в технологии почтовых сообщений и принесет Вайсенбургу лавры первооткрывателя ракетной почты.
     В день старта к заявленному месту приземления «Почтовой ракеты» устремился поток автомобилей и пешеходов. Многие жители окрестных деревень хотели оставить свой исторический след в качестве свидетелей невероятного события.
     Даже Баварское телевидение решило не упускать своего шанса и своевременно развернуло передвижной корпункт на месте предполагаемого действа.
     Ожидание чуда продолжалось около трех часов, но «Почтовая ракета» не появилась. Недоуменная публика медленно расходилась.
     Баварское телевидение тоже уехало ни с чем, а федеральный министр почтовой связи Рихард Штюклен заявил, что прерывает деловые отношения с Рудольфом Небелем за «преднамеренное введение деловых кругов и общественности в заблуждение».
     Произошло же следующее.
     С некоторым опозданием «Почтовая ракета» (модель небольшого деревянного самолета с дистанционным управлением) стартовала из городка Айхштетт и взяла курс на Вайсенбург.
     На крыле самолета с помощью бытовой резинки был прикреплен пустой почтовый конверт, а внутри обнаружился недоеденный сэндвич, забытый отправителями после утреннего завтрака.
     В последний момент автоматическое приземление модели в населенном пункте посчитали опасным, и ее развернули к месту старта.
     Небель вечером того же дня находился в местном театре со спонсором проекта. До него, скорее всего, дошла весть о скандале с «Почтовой ракетой», потому что со слов свидетелей он «с редкой стремительностью покинул Вайсенбург после спектакля».

     И все же на малой родине Рудольфа Небеля помнили и ценили как местную достопримечательность.
     Простые жители Вайсенбурга относились к земляку с теплотой и назвали одну из своих улиц его именем.
     Для них Небель с крутыми поворотами своей судьбы был национальным чудаком, продолжателем славных дел барона Мюнхаузена. Который не только оседлал летящее ядро, но и умудрился пересесть на встречное в силу вынужденных обстоятельств.

[]
     Рудольф Небель на улице своего имени в Вайссенбурге. Фото: Городской архив Вайссенбурга (falk-report.de/опубликовано в интернете)

     Несмотря на свои, мягко выражаясь, странности Рудольф Небель объективно остается одной из самых выдающихся личностей немецкого ракетостроения. Никто не оспаривает его ведущую роль в создании и запуске первых жидкостных ракет Германии.

     В июле 1969 года Небель был среди почетных гостей, приглашенных руководством НАСА (NASA)3 в центр имени Кеннеди в качестве свидетелей старта ракеты «Сатурн-5» с кораблем «Аполлон-11, ознаменовавшего начало пилотируемых полетов на Луну
     В последние годы жизни он примирился с фон Брауном, но не с Германом Обертом. Небель до конца своих дней оспаривал у него свое первенство в создании жидкостного ракетного двигателя.
     В 1974 году в восьмидесятилетний юбилей Небеля фон Браун написал ему: «Вы можете быть уверены, что история техники оценит Ваш вклад в успех пилотируемых космических путешествий… Я вспоминаю Вас с благодарностью, так как именно Вы учили меня, тогда молодого студента, работе с жидкостными ракетами».

     Рудольф Небель умер в Дюссельдорфе в сентябре 1978 года в возрасте 84 лет.

Организация работ по ракетной технике на государственном уровне

     Управление вооружений и боеприпасов Рейхсвера скептически относилось к деятельности инженеров-изобретателей. Их ракеты, изготавливаемые по наитию в «домашних условиях», представляли собой штучные изделия, далекие от совершенства.
     Вопрос о консолидации исследовательских работ энтузиастов не стоял. В стране отсутствовала школа конструирования ракет.
     Дорнбергер осознавал это и стремился к объединению научных и экспериментальных работ в одну дисциплину. Позже он писал:
     «Мы вступали в новую область техники свободные от внутренних комплексов по причине невежества и учились на досадных неудачах, приобретая горький опыт… До 1932 года в данной области знаний не проводилось никаких основательных научных или экспериментальных работ. По этой причине нам не оставалось ничего иного, как создавать собственную экспериментальную станцию для ракет на жидком топливе. Но первым и главным условием было создание команды ракетчиков».
     Кадровый вопрос был непростым, и для его решения требовалось время. После неудачи с привлечением инженеров энтузиастов на подрядной основе Карл Беккер принял решение о наборе в штат воинской части (Управления вооружений) вольнонаемных гражданских специалистов.
     После начала строительства экспериментальной станции это была вторая масштабная инициатива Беккера, оказавшая серьезное влияние на немецкую программу создания баллистических ракет.

     В октябре 1932 года команду Дорнбергера пополнили несколько инженеров из «Общества космических полетов», включая фон Брауна. В ноябре к ним присоединился уволившийся из фирмы «Хейландт» Вальтер Ридель (однофамилец Клауса Риделя).
     Набор сотрудников продолжался. Многие из них приходили со своими идеями, амбициями, несбыточными обещаниями и требовалось приличное самообладание, чтобы все это выслушать, отфильтровать и, по словам Дорнбергера, вовремя отделаться от самоуверенных шарлатанов, жуликов и просто психов.
     Чаша его терпения лопнула при собеседовании с вундеркиндом, у которого кроме предписанной небом любви к ракетам за душой ничего не было. Юный мечтатель выслушал в свой адрес много чего занятного, о чем и понятия не имел в свои неполные двадцать лет.
     В заключение ему было предложено получить для начала техническое образование, после чего Дорнбергер крепко подумает, — стоит ли вообще тратить время на очередные новеллы соискателя.
     Молодой человек с неприкрытым интересом рассматривал строгого капитана артиллерии, не возражал и молча вышел. Пришел он также молча через несколько лет с документом о техническом образовании и в дальнейшем оказался неплохим инженером.
     Одновременно с решением кадровых вопросов по протекции Беккера шло строительство экспериментальной станции в западной части существовавшего тогда полигона Куммерсдорф недалеко от Берлина.
     Полигон был создан во второй половине 19-го века для проведения артиллерийских стрельб. К тридцатым годам 20-го столетия его территория включала площадки для испытаний артиллерийских систем, боеприпасов и пороховых ракет. Отдельное место отводилось ядерному научному центру.
     Создаваемая станция располагалась в сосновом бору. К осени 1932 года здесь построили стенд для отработки двигателя с тягой 300 кгс на жидком кислороде и водном раствора спирта. Его оснастили аппаратурой для измерения результатов испытаний.
     Позже началось создание более крупного двигателя с тягой до 1500 кгс. Для его испытаний в 1934 году построили второй стенд. Кроме того в перспективе планировалось строительство еще и третьего стенда для огневых испытаний уже ракет в полной сборке (После войны в Куммерсдорфе размещалась воинская часть СССР. При уходе советских войск из Германии оборудование демонтировали и строения стендов со временем пришли в упадок).

[]
     Стенд для испытаний ракет «Фау-2». Фото. Современный вид. (livejournal.com/ опубликовано в интернете)

     Создание надежного двигателя с тягой 300 кгс было первоочередной и сложной технической задачей. Его отработкой на начальном этапе занимались механик Генрих Грюнов и новые сотрудники исследовательского отдела фон Браун и Вальтер Ридель.
     Первое испытание провели в декабре 1932 года. Ридель и Грюнов из укрытия управляли работой клапанов для подачи топлива в камеру сгорания.
     У дверей стенда стоял юный фон Браун и держал в руках «систему внешнего зажигания» для запуска двигателя (шест длиной 3,5 метра с привязанной к другому концу банкой с керосином).
     Все, что происходило дальше, описал Дорнбергер.
     «Ридель крикнул из-за стенки, что давление достигло нужной величины, и Браун, запалив свою гигантскую спичку, был готов поднести пламя под дюзы. Внезапно из-под сопла появилось овальное белое облако и медленно опустилось на землю. После него брызнула прозрачная струйка спирта. Ридель открыл клапаны, и шест фон Брауна с пламенем на конце соприкоснулся с облаком испарений. Раздалось шипение, треск и — взрыв! Взметнулись клубы дыма. Кабели, панели, листы металла взлетели в воздух. Прожекторы погасли. Наступила тишина!…
     Мы с фон Брауном смотрели друг на друга широко открытыми глазами. К счастью никто не пострадал. От испытательного стенда остались обломки. Стальные балки и опоры были погнуты и искорежены. Металлические двери сорваны с петель. Прямо у нас над головой торчали острые зазубренные обломки стали, которые врезались в коричневые деревянные стропила».
     Это была первая серьезная авария, при том, что чудом удалось избежать человеческих жертв.
     Стенд восстановили, но дальнейшие работы продвигались с трудом. На устранение причин аварий потратили год полный надежд, разочарований и вновь обретаемых надежд прежде чем появились признаки успеха.
     Только к концу 1933 года двигатель начал устойчиво работать. Это послужило основанием для начала разработки небольшой ракеты с условным названием «Агрегат-1» или сокращенно А-1.
     Она имела длину 1,4 метра, диаметр 0,3 метра и стартовый вес 150 кг. Стабилизаторы отсутствовали. Двигатель размещался в хвостовой части и был встроен в бак с горючим. В этом же баке размещался окислитель, отделенный от горючего совмещенным днищем.
     Устойчивость полета обеспечивалась по артиллерийским принципам. Нарезная часть орудий закручивала снаряда вдоль продольной оси, и он летел как гироскоп, сохраняя свое угловое положение в пространстве.
     Стабилизацию ракеты А-1 также решили осуществить вращением ее боевой части весом 38,5 кг относительно продольной оси.
     В декабре 1933 года А-1 пытались запустить в Куммерсдорфе, но она взорвалась на старте после включения зажигания. К этому времени стала очевидной неэффективность ряда принятых решений, включая компоновку гироскопа в носовой части и размещение компонент топлива в едином баке.
     Работы над ракетой А-1 прекратили и перешли к созданию ее модифицированной версии А-2, которая внешне мало отличалась от А-1.
     Принципиальные изменения касались применения автономных баков для окислителя и горючего, между которыми размещалась вращающаяся часть (гироскоп). В носовой части находился баллон высокого давления с азотом для вытеснительной системы подачи топлива.

[]
     Ракета А-2. (wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     В декабре 1934 года с острова Боркум в Северном море осуществили два успешных запуска ракет А-2 на высоту более 2 км.
     Полет проходил при ясной погоде, и теодолитные наблюдения показали эффективность применения гироскопа как исполнительного органа для одноканальной стабилизации изделия вдоль продольной оси в вертикальном полете.
     Это был первый успешный проект армии, подтвердивший штатную работу двигателя и конструкции при вертикальном полете.
     Но на очереди уже стоял вопрос об организации пространственного движения ракеты, которая по-прежнему ассоциировалась с артиллерийским снарядом.
     Образно выражаясь, нужна была «бортовая буссоль», обеспечивающая заданные значения углов бросания по рысканью и тангажу на момент выключения двигателя. Этим обеспечивалось формирование азимута стрельбы и заданной дальности полета.
     По этой причине еще на этапе работ по ракетам А-1 и А-2 были организованы исследовательские работы по проблемам автономного управления и стабилизации изделия по принципу автоматического регулирования с обратной связью.

     Для ракетной техники это была неизведанная область деятельности, поэтому решили обратиться к опыту военных моряков. Они на практике использовали гироскопы для прицельного пуска торпед в условиях морской качки.
     Фон Браун вышел с этими проблемами на компанию Kreiselgeräte GmbH, производящую акселерометры и гироскопы для военно-морских сил Германии.
     Ее технический директор австриец Йоханнес Мария Бо́йков, в прошлом военно-морской офицер, был не только способным управленцем, но и талантливым ученым в области теории и технологии производства гироскопов.
     Внешне он мало походил на ученого, больше на добродушного бюргера из глубинки. Однако пытливый взгляд и прирожденная смекалка выделял в нем породу людей, которым больше всех надо и для которых истина — мать родная. В исследованиях по гироскопии он надолго опередил свое время.
     Выслушав фон Брауна, Бо́йков осознал сложность задач управления ракетами, отчего сразу же повеселел и причислил ракетчиков к славным ребятам. Обозначалась новая область техники для внедрения его многочисленных идей.
     Йоханнес Мария Бо́йков оказал большую помощь группе Дорнбергера и привлек к ее работам на постоянной основе Фрица Мюллера, толкового сотрудника своей фирмы.

     Новую проблему попытались решить в лоб с помощью экспериментальной ракеты А-3, работы над которой начались весной 1936 года.
     Она имела форму сигары длиной около 7 метров с диаметром 0,7 метров и стартовым весом 740 кг.
     В носовой части располагались аккумуляторные батареи и приборный отсек с устройством аварийного выключения двигателя по радиосигналу. Там же разместили платформу с гироскопическими приборами для измерения углов тангажа, курса и крена.
     Под приборным отсеком находились баки с топливом. В хвостовом отсеке размещался длинный цилиндрический двигатель с тягой 1500 кгс и газовые рули с приводами. С внешней стороны отсека крепились четыре аэродинамических стабилизатора для смещения центра действия аэродинамических сил ниже центра тяжести ракеты.
     Таким образом, предполагалось обеспечить устойчивость ее полета на атмосферном участке по аналогии с устойчивостью полета оперенной стрелы.
     Парирование отклонений от программных значений углов в штатном полете обеспечивалось молибденовыми газовыми рулями (позже их заменили на более дешевые графитовые).

[]
     Ракета А-3 на испытательном стенде полигона в Куммерсдорфе. 1937 г. (Archives, U.S. Space and Rocket Center, Huntsville/опубликовано в интернете)

     Практически в это же время Дорнбергер, фон Браун и Вальтер Ридель пришли к мысли о необходимость перехода от опытно-экспериментальных изделий к серийной боевой ракете, получившей название А-4.
     Выбор ее технических характеристик происходил с учетом имеющихся возможностей тяжелых артиллерийских систем.
     Карл Беккер и Вальтер Дорнбергер, бывшие артиллеристы с опытом участия в Первой мировой войне, понимали это более четко, чем их подчиненные.
     При определении тактико-технических характеристик предполагалось, что А-4 должна покрыть вдвое бо́льшее расстояние, чем снаряд орудия «Колоссаль» с массой 10,5 кг и дальностью полета до 120 км.
     Массу боевой части А-4 предполагалось довести до одной тонны. Для такого значения полезной нагрузки оценка сухой массы ракеты составила около 3 тонн.
     Баллистические расчеты показывали, что для достижения планируемой дальности полета в 260 км необходимо сообщить ракете скорость 1600 м/сек. Это, в свою очередь, позволило выполнить оценку массы заправляемого топлива.
     С учетом прикидочных расчетов получили величину стартовой массы ракеты в 12 тонн. Для обеспечения двойной перегрузки при старте значение тяги ракетного двигателя должно было составлять 25 000 кгс.
     Габаритные размеры ракеты А-4 определялись не техническими критериями, а соображениями тактики. Ракета создавалась как мобильный вид оружия.
     При перевозке автомобильным или железнодорожным транспортом она должна была вписываться в размеры тоннелей и не касаться встречных сооружений.
     Данные ограничения определили требование к поперечному размеру ракеты с учетом стабилизаторов не более 5 метров, при диаметре собственно ракеты 1,65 метра.
     Компоновочные решения с учетом размещения требуемой массы топлива определили ее длину в 14 метров.
     Так, до завершения работ с ракетой А-3 в общих чертах были определены базовые технические параметры будущей баллистической ракеты дальнего действия А-4, а также заявлена концептуальная идея ее создания. В таких случаях известный французский режиссер Рене Клер говорил: «Фильм готов. Его осталось только снять».

[]
     Конструктивная схема ракеты А-4 (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     В это же время принимались принципиальные решения по дальнейшему развитию наземной экспериментальной базы.

     Станция «Запад» в Куммерсдорфе с ее относительно небольшой территорией находилась недалеко от Берлина и не обеспечивала безопасность работы с ракетами размерности А-3 и более. Нельзя было исключать случаи их полета по нештатным траекториям с падением в пределах близлежащих населенных пунктов.
     Кроме того, для расширения программы исследований и строительства наземных сооружений требовались дополнительные площади, которых в Куммерсдорфе было недостаточно.
     Создание нового полигона требовало больших инвестиций, которые могла обеспечить только армия. Лоббированием интересов ракетного проекта занимался Дорнбергер с ближайшими помощниками при поддержке и личном участии Карла Беккера. Дело это было деликатное, и в каждом отдельном случае требовался индивидуальный подход.
     Среди наблюдателей, присутствовавших при пусках ракет А-2, был и главнокомандующий сухопутными силами вермахта генерал Вернер фон Фрич. В марте 1936 года после нескольких попыток ракетчикам удалось заманить его в Куммерсдорф.
     Генералу продемонстрировали огневые испытания ЖРД. Зрелище и гул работающих двигателей всегда гипнотизировали очевидцев. Поэтому еще не стихло в окрестных лесах громкое эхо испытаний, как со стороны генерала донеслось тихое:
     — Сколько?
     Вопрос с финансированием от сухопутных войск был решен. Месяцем позже состоялась другая полезная встреча с главой отдела строительства министерства авиации генералом Альбертом Ке́ссельрингом.
     Чиновник критически отнесся к идее создания станции, но в конечном итоге согласился участвовать в строительстве аэродрома и ряда производственных корпусов.
     Весной 1936 года было принято решение о строительстве нового военного полигона силами сухопутных войск Германии и люфтваффе. После этого предстояло найти максимально удаленное от населенных пунктов место для его строительства. Выбор пал на северную часть острова Узедом около деревушки Пенемюнде.
     Министерство авиации в апреле 1936 года выкупило эту землю у города Вольгаст за 750 000 рейхсмарок, после чего она обрела юридический статус территории германской армии.
     Природа этой территории состояла из песчаных дюн, поросших лесом, в зарослях которых бродили померанские олени. После строительства полигон должен был перейти под контроль армии с финансированием из ее бюджета проводимых здесь работ.
     В доступных источниках приводятся панорамные виды Пенемюнде в разные годы его существования. Они дают представление о трансформации этого исторического для немецкого ракетостроения места.

[]
     Рыбацкая деревня Пенемюнде. 1930 г. (ndr.dewarspot.ru/опубликовано в интернете)

[]
     Пенемюнде. Снимок 1942-го года. (novosti-kosmonavtiki.ru/опубликовано в интернете)

[]
     Современный вид места бывшего полигона Пенемюнде (commons.wikimedia.org/опубликовано в интернете)

     Военным руководителем армейского Центра назначили Вальтера Дорнбергера, а техническим директором стал Вернер фон Браун. В это же время они вместе с Вальтером Риделем обсудили в общих чертах план будущего полигона.

[]
     Схема ракетного центра в Пенемюнде. (pvsm.ru/опубликовано в интернете)

     На схеме приведены:
     1. Испытательный полигон для самолетов-снарядов «ФАУ-1».
     2. Стенды для наземных и пусковых испытаний ракет А-4 («ФАУ-2»).
     3. Аэродром Пенемюнде.
     4. Электростанция.
     5. Кислородный завод.
     6. Аэродинамическая лаборатория, включая трубу.
     7. Испытательный стенд для «ФАУ-2», запущенных в массовое производство.
     8. Комплекс зданий КБ фон Брауна.
     9 Завод по сборке «Фау-2».
     10 Жилой городок.
     11 Концентрационный лагерь «Карлсхаген».

     Среди дюн и лесов острова началась грандиозная стройка ракетного центра, получившего название «Армейская экспериментальная станция Пенемюнде».
     При строительстве полигона было снесено до 70% существующих строений. Старый Пенемюнде с рыбацкими домами был практически ликвидирован, а его жителей переселили вглубь страны.
     К весне 1937 года был завершен первый этап строительства станции, включая постройку жилого городка. В мае сюда переехали Дорнбергер и часть его команды в количестве более девяноста человек.
     Испытательные стенды еще не были готовы, поэтому отдел двигательных установок и экспериментальной отработки остался в Куммерсдорфе.
     В течение следующих трех лет на острове Узедом был создан ракетный полигон, включавший в себя конструкторские корпуса, лаборатории, производственные цеха, испытательные стенды, стартовые комплексы, аэродром и средства контроля за полетом ракет.
     В литературе приводятся данные, что в общей сложности к 1940 году финансовые затраты на его создание составили внушительную сумму — около 550 млн рейхсмарок в ценах того времени. Одним из лучших технических достижений армейского Центра являлось создание экспериментальной базы для наземных и пусковых испытаний ракеты А-4.
     На тот период она не имела мировых аналогов и позволила реализовать выверенную программу экспериментальной отработки А-4 с использованием стендов для испытаний систем подачи топлива, камер сгорания (автономно и в сборе с турбонасосными агрегатами), двигателей (огневые испытания), а также летных испытаний ракет в целом.
     Полигон Пенемюнде находился в стороне от густонаселенных районов и испытания могли проходить в обстановке строгой секретности. С острова можно было запускать ракеты в северо-восточном направлении на дальность до 300 км, при этом их полетный коридор лежал над морем. Вся трасса находилась в зоне наблюдения с двух расположенных поблизости островов — Рюген и Грайфсвальдер-Ойе.

     В Куммерсдорфе тем временем завершалась разработка ракеты А-3. Армейский Центр еще строился, поэтому ее пуски решили проводить с территории пустынного острова Грейфсвальдер Ойе, расположенного в Балтийском море недалеко от побережья Пенемюнде.
     Остров был не более полутора километров в длину, и мог бы вполне сойти за необитаемый, не будь на нем самого большого в Германии маяка высотой 49 метров и нескольких рыбацких домиков с гостиницей.
     Весной 1937 года здесь поселились Дорнбергер и несколько его сотрудников, прибывшие для рекогносцировки местности. Одинокая гостиница с видом на хмурое море и добродушный хозяин у вечернего камина ассоциировали с сюжетами Агаты Кристи.
     В камышовых плавнях можно было охотиться на уток и даже плавать за ними по причине отсутствия собак, но положение обязывало к иному.
     Вскоре вековая идиллия островка была нарушена. Его неглубокую гавань заполнили плоскодонные суда, непрерывно доставлявшие с материка людей, стройматериалы и оборудование. Попутно шло углубление гавани, и появились пирсы с причальными сооружениями для швартовки большегрузных судов.
     Для строительства небольшого полигона были привлечены все необходимые ресурсы армии, и через несколько месяцев остров был неузнаваем.
     Появился стартовый комплекс с оборудованием, подстанция электропитания, помещения с емкостями для топлива, бункеры для укрытия пусковых расчетов. Все это соединили дорогами с твердым покрытием и бесчисленным количеством жгутов электрических кабелей.

[]
     Подготовка ракеты А-3 к пуску. (spasecraftrocket.org/опубликовано в интернете)

     В декабре начались летные испытания. Было осуществлено четыре пуска ракеты А-3 и все они оказались аварийными. В трех случаях не обеспечивалась стабилизация изделия, и его полет прекращался аварийным выключением двигателя по радиокомандам. Это свидетельствовало о системных ошибках и нерешенных проблемах в части аэродинамических характеристик ракеты и контура управления ее полетом.
     По результатам анализа полученных результатов было установлено, что газовые рули реагируют на команды с запозданием и не обладают необходимым управляющим усилием. В итоге при скорости ветра до восьми метров в секунду ракета теряла устойчивость от возникающих аэродинамических возмущений.
     Параллельно были проведены дополнительные наземные продувки, которые выявили неэффективность аэродинамической компоновки ракеты А-3, что также влияло на нестабильность её полета, особенно при сверхзвуковых скоростях.
     Для сотрудников Дорнбергера это стало серьезным испытанием. Огромный пласт двухлетней работы не дал ожидаемых результатов, и это надо было как-то объяснять руководству.
     Требовалась пауза для осмысления итогов проделанной работы с выбором плана дальнейших действий. Работы по боевой ракете А-4 остановили.

     Для решения проблем с системой управления, исполнительными органами и конструктивной аэродинамикой требовалась разработка очередной экспериментальной ракеты. Она получила индекс А-5.
     Аналитическое исследование случившихся аварий показало, что для повышения качества управления необходимо регулировать не только угловые отклонения, но и их производные, то есть угловые скорости.
     Для этого требовалось определить функциональные зависимости параметров стабилизации от динамических характеристик газовых рулей с целью задания обоснованных требований к их количественным показателям.
     Кроме теоретических исследований осуществлялось аппаратное моделирования всего тракта управления ракетой на аналоговых средствах.
     В итоге потребовалась серьезная модернизация электроники, силовой автоматики и исполнительных органов системы управления.
     Для решения этой непростой задачи к работам группы фон Брауна в Пенемюнде привлекли немецкую компанию «Сименс».

     Ракета А-5 заимствовала от А-3 несколько уменьшенную геометрию конструкции и двигатель. Она имела длину 5,8 метра, максимальный диаметр 0,78 метров и стартовый вес около 900 кг. Как и для А-3 в составе А-5 было предусмотрено приемное устройство с целью аварийного выключения двигателя по радиосигналу с задействованием парашюта для ее спасения.
     Работы по А-5 концентрировались, в основном, по двум направлениям деятельности - модернизация системы управления и обеспечение требуемых аэродинамических характеристик по результатам баллистических исследований и летных испытаний.
     Влияние конструктивных решений на аэродинамические характеристики определялось с помощью уменьшенных моделей А-5 длиной 1,5 метра с разными типами хвостового оперения.
     Модели были оснащены датчиками по замеру флаттерных колебаний конструкции и сигнальной пиротехникой для визуальной фиксации траекторий полета с помощью оптической техники и кинотеодолитов.

     Осенью 1938 года провели бросковые испытания моделей с использованием среднего бомбардировщика торпедоносца He-111.
     Модели сбрасывались с высоты 6 км, после чего в свободном падении они достигали околозвуковых скоростей, а в конце полета осуществляли приземление с помощью парашюта.

[]
     Модель ракеты А-5 на нижней подвеске бомбардировщика He-111. (spasecraftrocket.org/опубликовано в интернете)

     Испытания уменьшенных моделей прошли успешно, но модернизация системы управления запаздывала, и это сдвигало вправо сроки изготовления штатных образцов А-5 для начала летных испытаний.

     Перед войной в марте 1939 года полигон в Куммерсдорфе неожиданно посетил Адольф Гитлер. Он решил лично ознакомиться с работами по созданию ракет на жидком топливе.
     Его сопровождали главнокомандующий немецкой армии Вальтер фон Браухич и руководитель управления вооружений и боеприпасов Вермахта Карл Беккер.

[]
     Генерал-фельдмаршал Вальтер фон Браухич/ (en.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Гитлера проинформировали о работах по созданию жидкостных ракет и традиционно устроили светопреставление ревущих на стенде двигателей.
     По отзывам очевидцев в течение всей этой «кадрили» выражение лица фюрера не изменилось. Создавалось впечатление, что происходящее его мало интересует. Было непонятно, о чем он думает и думает ли вообще, находясь среди этой ненормальной публики.

[]
     Гитлер в Куммерсдорфе на ступенях офицерского казино.
     В верхнем ряду по центру в штатском — Вернер фон Браун. (MHM Dresden (Бундесархив) /опубликовано в интернете)

     Перед его отъездом было сделано групповое фото на ступенях офицерского казино.
     Здание казино не относилось к строениям и инфраструктуре военного назначения, поэтому не было снесено в соответствии с Потсдамскими соглашениями по демилитаризации Германии.
     Словно заколоченная изба в забытом и опустевшем лесу оно сохранилось до наших дней как один из немногочисленных памятников немецкого центра ракетостроения в Куммерсдорфе.

     Первого сентября 1939 года началась Вторая мировая война, и экономика Германии стала перестраиваться с учетом этих реалий.

[]
     Сохранившееся здание офицерского казино. Фото. Современный вид. (livejournal.com/ опубликовано в интернете)

     Уже пятого сентября Карл Беккер и Вальтер Дорнбергер были вызваны в Цоссен — ставку генерала фон Браухича. Речь шла о состоянии работ по баллистической ракете А-4, на которую армия выдала спецификацию (техническое задание).
     Вальтер фон Браухич поддерживал эти работы и видел в них потенциал для вооруженных сил Германии. Он внес проект по созданию А-4 в список высших военных приоритетов Рейха вследствие его большой национальной значимости.
     Встреча имела принципиальное значение для продолжения работ по А-4, но их тормозила незавершенность летных испытаний А-5. В любом случае иного пути не было, и программу отработки А-5 продолжали в соответствии с принятым планом.
     С территории Грейфсвалдер-Ойе было осуществлено четыре пуска ракеты А-5 с упрощенной версией системы управления.
     Результаты пусков подтвердили стабильность полета ракеты по курсу в течение 45 секунд работы двигателя.
     Заключительный этап испытаний закончился в октябре 1939 года. Было выполнено еще несколько пусков А-5 с системой управления в полной комплектации, подтвердивших управляемость ракеты в штатном полете.

[]
     Старт ракеты А-5 в Грейфсвалдер-Ойе (spasecraftrocket.org/опубликовано в интернете)

     Во время испытаний была впервые реализована заданная циклограмма изменения угла тангажа с достижением требуемых краевых условий на момент выключения двигателя. При этом обеспечивалось формирование заданной траектории последующего баллистического полета.
     После удачных пусков А-2 в декабре 1934 года это был второй и уже более качественный успех армии в создании жидкостных ракет. Еще не была достигнута сверхзвуковая скорость полета, но ряд решений, которые предстояло реализовать в конструкции А-4, прошли экспериментальную отработку на ракете А-5.
     Наступила ясность в дилемме создания оружия с дальностью действия, превышающей возможности существующих артиллерийских систем.

     Сентябрьское решение Вальтера фон Браухича о внесении проекта А-4 в список приоритетных работ, казалось, снимало вопрос о его финансировании, но Гитлер решил иначе.
     После успешного блицкрига по захвату Польши фюрер полагал, что обычных видов вооружений будет достаточно для успешного ведения войны.
     Весной 1940 года он остановил все проекты по новым видам вооружений, на реализацию которых требовалось более одного года. Браухич повторно поднял вопрос о важности создания А-4, но успеха не имел.
     Ко всем невзгодам в этот же период команда Дорнбергера лишилась сильной административной поддержки в лице Карла Беккера.
     В марте 1940 года было создано Имперское министерство вооружений и боеприпасов. Оно комплектовалось, в основном, из сотрудников отдела промышленности нацистской партии.
     Новое ведомство стало активно проводить реорганизацию военной промышленности Германии, которой до этого ведало управление вермахта по вооружениям и боеприпасам во главе с Карлом Беккером.
     Отдельные сотрудники Министерства позволили себе в грубой и неприкрытой форме высказаться против влияния армии на промышленность.
     Возникла конфликтная ситуация. Кроме того, Беккер считал, что немецкая экономика еще не окрепла для ведения начавшейся войны и поэтому подвергся резкой критике со стороны Гитлера.
     В апреле 1940 года, находясь в состоянии глубокой депрессии, он покончил жизнь самоубийством. Его авторитет в армии был слишком высок, поэтому скандал не афишировали и похороны Карла Беккера организовали на государственном уровне.
     Несколько позже, в декабре 1941 года, полигон в Пенемюнде лишился еще одного могущественного сторонника в лице Вальтера фон Браухича.
     После провала битвы под Москвой он был отстранен от занимаемой должности, отправлен в командный резерв вермахта и до кона войны уже не принимал конкретного участия в боевых действиях.
     Несмотря на сложившуюся ситуацию работы в Пенемюнде не прекращались.
     Этому способствовало лояльное отношение к работам по А-4 лично Альберта Шпеера, приближенного к Гитлеру архитектора монументальных строений третьего рейха. В 1942 году Шпеер был назначен рейхсминистром вооружений и боеприпасов. Он отмечал в своих послевоенных дневниках:
     «Я был просто захвачен тем, что увидел в Пенемюнде еще в 1939 году в виде первых набросков: это было как планирование чуда. Эти технари с их фантастическими картинами будущего, эти романтики с их расчетами производили на меня при каждом моем их посещении совершенно особое впечатление, и как-то незаметно для себя я почувствовал, что они мне сродни.
     Это чувство сразу прошло проверку делом, когда поздней осенью 1939 года Гитлер вычеркнул проектА-4 из всяких категорий срочности, автоматически ограничив кадровые возможности и поставки материалов.
     По доверительному соглашению с Управлением вооружений сухопутных сил я, не имея на то формального разрешения, продолжал тем не менее строить пенемюндские сооружения — непокорность, которую тогда, вероятно, я один мог себе позволить».
     Помимо этого, Управление вооружений сухопутных сил проводило свои маневры, привлекая доступные ресурсы с других менее перспективных проектов. Тогда же начались и принципиальные изменения в подходах к организации работ по проекту А-4.
     Создание относительно несложных ракет А-2 и А-3 включало этапы накопления базовых знаний и опытно-конструкторских работ, которые коллектив армейского Центра еще способен был проводить самостоятельно в имеющемся составе .
     Полученный при этом опыт помимо успешной реализации ряда важных технических решений привел к пониманию новых организационно-технических проблем, которые необходимо было решать с привлечением институтов и промышленных предприятий страны. Кроме того, реализация новых технических решений требовала разработки и освоения производственных технологий, которые на тот период в Германии отсутствовали.
     Военные и технические руководители Пенемюнде осознавали, что создание таких сложных технических систем, как А-4, уже не определяется стараниями небольшого коллектива талантливых инженеров. Под такую задачу требовалось создание широкой кооперации научных и производственных предприятий с профессионально подготовленными кадрами ученых, инженеров и рабочих.
     Для координации работ такой кооперации, включая технический контроль и научное сопровождение ее деятельности, было организовано несколько научно-технических подразделений с разной специализацией.
     Общее руководство ими осуществлялось техническим директором (генеральным конструктором в современной терминологии) Вернером фон Брауном.
     Проводя целенаправленную кадровую политику, Дорнбергер подбирал коллективы таких подразделений под определенного руководителя из числа профессиональных практиков или ученых.
     Тематические подразделения вместе со службами поддержки (обеспечение кадрами, планово-финансовая деятельность, учет и хранение копий чертежей) обеспечивали замкнутый цикл исследовательских и опытно-конструкторских работ по созданию ракет.
     В многочисленных послевоенных источниках, посвященных истории создания А-4, приводятся сведенья (иногда противоречивые) о наиболее видных руководителях отдельных направлений работ по этой ракете.
     Они представляют интерес с точки зрения понимания уровня человеческого и интеллектуального потенциала, обеспечившего руководство созданием первой баллистической ракеты дальнего действия.

     Вальтер Ридель (1902—1968)
     Увязкой основных характеристик ракет и их конструктивных схем занималось бюро технического проектирования Вальтера Риделя (вошел в историю ракетостроения под названием «Папа» Ридель в отличие от однофамильца Клауса Риделя также работавшего в команде фон Брауна).
     С февраля 1928 года он был сотрудником фирмы «Хейландт», где вместе с Максом Валье и Артуром Рудольфом проводил одни из первых в Германии эксперименты с жидкостными двигателями. С ноября 1932 года Вальтер Ридель начал работать в Пенемюнде.
     Дорнбергер характеризовал его как «Невысокого степенного человека, на серьезном лице которого читалось неизменное чувство собственного достоинства. Он обладал несколько флегматичным характером. Ридель имел самые разнообразные инженерные навыки, но особенно хорошо знал, как обращаться с жидким кислородом.
     В моих глазах он был хорошим противовесом чрезмерно темпераментному — и к тому же самоучке — технику фон Брауну. Ридель с его спокойным глубоким мышлением, обширными знаниями и практическим опытом постоянно вводил бурный поток идей фон Брауна в русло реалистического подхода. Он взял фон Брауна под свое крыло и снабжал его техникой, необходимой для работы»
     Вальтер Ридель был одним из самых талантливых инженеров в команде Дорнбергера, который всегда советовался с ним по принципиально важным решениям.
     Ридель, фон Браун и Дорнбергер считаются идеологами ракеты А-4. В марте 1936 года они провели первый анализ ее тактико-технических характеристик .

[]
     Вальтер Ридель. Один из идеологов баллистической ракеты А-4 (epizodsspace.ru/опубликовано в интернете)

     Весной 1954 года в своем выступлении на Третьем симпозиуме по космическим полётам в Нью-Йорке Дорнбергер отмечал, что с мая 1937 года Ридель возглавил новое подразделение в Пенемюнде — он стал Главным конструктором А-4, но, как добавил Дорнбергер: «Из-за разногласий по поводу проектирования этой ракеты его постепенно оттеснили с руководящих ролей».
     Вальтер Ридель сторонился публичности, поэтому относительно его профессиональной деятельности имеется очень мало сведений. Риделя не было среди немецких специалистов, доставленных в США по спискам, составленным с помощью фон Брауна.
     Возможно, его подвели природная одаренность и независимость суждений. Фон Браун подбирал в свою команду непритязательных и послушных профессионалов своего дела.

     После окончания войны Ридель полгода провёл в лагере для интернированных немцев в баварском городе Деггендорф.
     Символично, что в первой половине 14-го века жители этого города по религиозным мотивам устроили массовую резню еврейской общины, а спустя шесть веков остановившие Холокост союзные войска устроили здесь, в зоне британской оккупации, лагерь для интернированных немцев.
     В октябре 1945 года Риделя освободили в рамках операции «Backfire» с целью привлечения к работам по демонстрационным запускам ФАУ-2. Пуски осуществлялись со стартовой позиции бывшего немецкого полигона для испытаний морских орудий в окрестностях города Куксхаффен (побережье Северного моря, Германия).

[]
     Британские солдаты у немецкой ракеты Фау-2. Куксхафен. 1945 г. (ww2aircraft.net/опубликовано в интернете)

     Об этом коротком событии написано больше, чем о всей профессиональной карьере Риделя. И можно было бы о нем не упоминать, если бы не одна очень значимая для нас деталь.
     15 октября 1945 года на третий пуск Фау-2 британцы пригласили журналистов, а также официальных представителей США, СССР и Франции.
     В составе советской делегации присутствовал С. П. Королёв в форме капитана артиллерии. Он прибыл в Германию в составе советских специалистов и возглавлял научно-исследовательскую группу «Выстрел».
     В разных источниках пишут, что англичане уже тогда обратили внимание на будущего Главного конструктора, отметив, что у него слишком высокий лоб для военной формы армейского офицера.

[]
     С. П. Королев с группой советских специалистов
     в Пенемюнде. Сентябрь 1945 г. (РГАНТД). Ф. 211 оп. 7 д. 531/Опубликовно в интернете)

     Остается лишь отнестись к этому знаменательному для нашей космической историографии факту не только с иронией, но и с уважением.

     На долю Риделя в имеющихся источниках приведено немного информации. С ноября 1945 по июль 1946 года он работал в Министерстве снабжения, после расформирования которого в 1947 году эмигрировал в Англию.
     С 1948 года и до конца своих дней (в 1968 году) Вальтер Ридель работал в департаменте ракетных двигателей английского города Уэсткотту.
     В конце жизни он увлекся уфологией и не раз высказывался в том смысле, что неопознанные летательные аппараты (НЛО) имеют внеземную основу.

     Клаус Ридель (1907 — 1944)
     Клауса Риделя (Риделя II в отличие от «Папы» Риделя) также относят к плеяде немецких пионеров ракетной техники. Он рано потерял родителей и воспитывался у своей бабушки в небольшом городке Бернштадт в окрестности Дрездена.
     В возрасте 22 лет, будучи студентом Берлинского технического университета, Ридель познакомился с Рудольфом Небелем и стал одним из ключевых участников его группы по созданию первых модельных ракет, включая жидкостные ракеты семейства «Mirak».
     Испытания ее первых модификаций проводились на ферме бабушки Риделя неподалеку от Бернштадта. а после создания ракетного аэродрома «Ракетенфлюгплатц» переместились в местечко Тегель под Берлином.

[]
     Клаус Ридель на испытаниях ракеты «Мирак» в «Ракетенфлюгплатц» (weebau.com/опубликовано в интернете)

     Продолжая обучение в Берлинском университете, Клаус Ридель принимал непосредственное участие в разработке новых технологий создания ЖРД и запатентовал их в соавторстве с Небелем.

     Помимо вопросов узкопрофессиональной деятельности (в чем Ридель заметно преуспел) его занимали вселенские проблемы социального самоусовершенствования человечества. Он был гуманистом, идеалистом и пацифистом одновременно.
     В мае 1932 года Клаус Ридель стал одним из основателей немецкого «Общества Пантерра» с идеологией «…создания условий гармоничного развития общества без конфликтов и насилия. Индивидуальная личность при этом вне зависимости от ее расы и национальности не имела бы проблем бытия».
     Кроме того, Ридель был членом «Немецкой лиги за права человека» — пацифистской организации, распущенной в 1933 году после прихода к власти нацистов.
     Одного этого было уже достаточно, чтобы после января 1933 года Клаус Ридель попал в поле зрения службы безопасности СД, проводившей негласный надзор за политическими противниками национал социалистической партии Германии (НСДАП).
     В декабре 1933 года после прекращения деятельности немецкого «Общества космических полетов» Клауса Риделя пригласили на работу в Управление вооружений сухопутных сил вермахта, но он отказался из пацифистских побуждений. Позже он устроился работать на фирму «Сименс», где уже трудился его коллега Рудольф Небель.

     В 1936 году неуемный Небель «вышел из тени общественного небытия» и вновь громко заявил о себе. Он обратился к общественности и различным ведомствам НСДАП с заявлениями, где представлялся широко известным, но гонимым изобретателем, уникальные патенты которого не находят применение в работах военного ведомства по ракетной технике.
     Резонансная провокация дала о себе знать. В июле 1937 года руководство вермахта согласилось заключить с Рудольфом Небелем и Клаусом Риделем единовременную условную сделку по приобретению их патентов за 75 тысяч рейхсмарок.
     Условие сделки гласило, что Небель после этого не будет заниматься ракетной техникой, а Ридель станет сотрудником команды Дорнбергера.
     Для Клауса Риделя это был не простой выбор. Но он дал согласие, зная о тяжелом финансовом положении и долговых обязательствах своего коллеги и приятеля Рудольфа Небеля.
     Сделка состоялась, по которой Ридель согласился на передачу двух третей компенсации (50 тысяч рейхсмарок) в пользу Небеля, оставив себе одну треть.
     Перед подписанием сделки Клаус Ридель выставил встречное условие по оформлению на работу к Дорнбергеру бывших своих единомышленников по группе Небеля — Хайниша, Хютера, Бермюллера и Эймера, испытывавших тяжелые финансовые трудности после потери работы. Условие было принято.
     На следующий день после сделки Клаус Ридель уехал в Пенемюнде, где с учетом его большого опыта работ по созданию ЖРД был назначен руководителем испытательной лаборатории.

     В 1941 году было принято решение о рассмотрении возможности применения баллистической ракеты А-4 в полевых условиях.
     После этого фон Браун поручил Риделю разработку мобильной пусковой установки для запуска ракеты после транспортирования в районы боевых действий.
     Клаус Ридель успешно справился с поставленной задачей. Для доставки ракет и перевода их в стартовое положение использовалось буксируемое устройство.

[]
     «Фау-2» на транспортно-установочном прицепе (wikipedia.org/wiki/Фау-2/опубликовано в интернете)

     Впервые в мире был создан мобильный стартовый комплекс, обеспечивающий предстартовые электрические проверки, запуск и управление полетом баллистической ракеты дальнего действия.

     В июле 1944 года Ридель в очередной раз помог Рудольфу Небелю, теперь уже с трудоустройством на подземном заводе Миттельверк в Нордхаузене.
     Ридель безусловно знал об условиях работы узников лагеря Дора в Миттельверке. Это противоречило его убеждениям и можно только предполагать, какую раздвоенность он испытывал от крушения своих иллюзий.

     4 августа 1944 года по дороге с работы домой Клаус Ридель погиб в автомобильной катастрофе. Отдельные исследователи полагают, что в этом замешаны службы СС, другие считают, что таким образом Ридель свел счеты с несостоятельной действительностью своей жизни.
     В любом случае на скоростной трассе автомобиль, управляемый Риделем, направился на ствол придорожного дерева. Шансов выжить в такой аварии не было.
     Клаусу Риделю было тридцать семь лет. У него остались жена и полуторагодовалая дочь.

     В небольшом немецком городке Бернштадт с населением менее пяти тысяч человек создан мемориал и небольшой музей Клауса Риделя.  В 1970 году один из кратеров на обратной стороне Луны получил название «Ридель» в честь немецких пионеров ракетной техники — Клауса и Вальтера Риделей.

[]
     Мемориал Клауса Риделя в Бернштадте (de-academic.com/опубликовано в интернете)

     Артур Рудольф (1906 — 1996)
     Доработкой конструкторской документации по результатам испытаний опытных образцов ракет, а также курированием их производства на заводе в Пенемюнде занималось отдельное техническое бюро под руководством Артура Рудольфа.
     При жизни он приобрел как признанный авторитет крупного руководителя и специалиста в области ракетостроения, так и скандальную известность сторонника нацистского режима, косвенно причастного к гибели узников концлагеря Дора в Нордхаузене.
     Рудольф также принадлежал к берлинской группе немецких ракетчиков начала 30-х годов. Как и многие из них он учился в Берлинской высшей технической школе, которую окончил в 1930 году.
     Его профессиональная деятельность началась в фирме «Хейландт», где вместе с Максом Валье, Вальтером Риделем и главным инженером Альфонсом Питчем он принимал участие в разработке жидкостного ракетного двигателя с тягой 300 кгс.
     В мае 1932 года фирма Хейландт закрылась, и Рудольф остался без работы. В это же время он вступил в национал-социалистическую немецкую рабочую партию (НСДАП), исповедующую идеологию нацизма под руководством А. Гитлера. Разделяя партийные убеждения, Рудольф писал позже: «Я прочитал „Майн Кампф“ и со многим в ней согласился. Первые шесть лет Гитлера, до начала войны, были действительно замечательными. Все были счастливы. Все получили работу».

     Спустя некоторое время Вальтер Ридель присоединился к группе Дорнбергера, а Рудольф и Питч, оставаясь безработными, продо́лжили работу над двигателем, пытаясь привлечь возможных спонсоров.

     Дорнбергер не без иронии описывал как: «Инженер Питч, раньше работавший в фирме «Хейландт», предложил отделу вооружений полностью автоматизированный двигатель на жидком топливе с тягой 295 кгс и временем горения шестьдесят секунд.
     Мы проверили его предложения, и нашли их приемлемыми. Несколько раз ему выделялись субсидии, но в один прекрасный день Питч исчез, оставив вместо себя коллегу, некоего Артура Рудольфа, тощего рыжеватого инженера с вечно голодным видом.
     Выяснилось, что он то и был настоящим создателем двигателя. Ему помогли финансами, и через несколько недель Рудольф с успехом продемонстрировал в Куммерсдорфе свое детище.
     После этого его приняли в нашу организацию, где он стал одним из лучших специалистов».

     Артур Рудольф, как и фон Браун с однофамильцами Риделями, начинал свою деятельность с работ по ЖРД, продолжая дальше совершенствоваться профессионально и в других областях ракетостроения.
     В мае 1937 года ему поручили строительство испытательного стенда для ракеты А-3, а в начале 1938 года Дорнбергер назначил Рудольфа руководителем проектирования и строительства завода по производству ракет A-4 в Пенемюнде.
     Даже по нынешним меркам это был очень грандиозный проект, как по техническим решениям, так и по концепции архитектурной монументальности, призванной подчеркнуть величие Третьего рейха.
     Завод с размерами 245 на 120 метров размещался на цокольном стилобате высотой 4 метра и включал в себя три нефа, разграниченных колоннами.
     Центральный из них был производственным цехом по сборке ракет А-4.

     Строительство завода осуществлялось в период с 1939 по 1943 годы. После войны в соответствии с Потсдамскими соглашениями по демилитаризации Германии большинство сооружений полигона Пенемюнде, включая завод, были снесены.

[]
     Завод в Пенемюнде. Построение личного состава 18 июня 1943 года (Музей Мюнхена/опубликовано в интернете)

     В настоящее время представление о его внешнем виде сохранилось только в отдельных чертежах, рисунках и редких фотографиях.
     В имеющихся источниках отмечается, что техническая концепция строительства завода принадлежала Артуру Рудольфу. Кроме того, он отвечал за его технологическое оснащение с поставками необходимого оборудования, а затем и за планирование производства опытных и серийных образцов ракет.

[]
     Завод в Пенемюнде. 1939 год (Рисунок. Музей Мюнхена/опубликовано в интернете).

     В ночь на 18 августа 1943 года военно-воздушные силы Великобритании осуществили первую массированную бомбардировку Пенемюнде. Его уязвимость от новых воздушных налетов стала очевидной. Последствия этой операции развивались стремительно.
     После жесткого разговора с А. Гитлером, застрелился начальник штаба Люфтваффе генерал Ханс Ешонек, отвечавший за противовоздушную оборону Пенемюнде.
     И уже через несколько дней на совещании у фюрера с участием рейхсминистра вооружения Альберта Шпеера и рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера было принято решение о переносе производства А-4 в горизонтальные шахты горного массива Конштайн недалеко от города Нордхаузен. Уровень принятия решения обеспечил высокий приоритет организации работ с привлечением необходимых для этого ресурсов.

     В качестве рабочей силы для строительства завода использовались узники из разных концентрационных лагерей Германии.
     В конце августа был образован лагерь Дора-Миттельбау, как отдельное подразделение лагеря Бухенвальд. Тогда же в него стали поступать первые партии узников. На территории лагеря в тоннелях бывших шахт под слоем пород толщиной до 140 метров началось строительство завода Миттельверк.

[]
     План подземного завода Миттельверк (vk.com/history/опубликовано в интернете)

     К концу сентября число заключенных составило более 3000 человек, а к концу года их количество возросло до 10 500 человек.
     Значительная часть из них была жителями разных стран Европы еврейской национальности.

[]
     Часть штольни А и три боковые галереи, в которых жили узники (vk.com/history/опубликовано в интернете)

     Создание наземной части лагеря не успевало за наплывом узников, поэтому изначально их разместили в 44-й, 45-й и 46-й галереях южной части тоннеля А.
     Санитарно-гигиенические условия отсутствовали за исключением металлических контейнеров из-под горючего, служивших туалетом.
     Артур Рудольф с частью своих подчиненных прибыл в лагерь в октябре 1943 года для организации строительства завода и его оснащения оборудованием из Пенемюнде и других городов Германии.
     Изначально требовалось расширить тоннели А, В и С по всей их длине, а также проложить 46 поперечных галерей между ними.
     Для этих целей использовались взрывные работы и изнурительный физический труд заключенных. Условия их жизни были одними из самых тяжелых в системе концентрационных лагерей Германии.
     Наибольшая смертность от постоянного холода и болезней была в осенне-зимний период рубежа 1943 и 1944 годов. Ценою огромных человеческих жертв к концу 1943 года были, в основном, завершены основные строительные работы.
     За несколько месяцев от недоедания, болезней и жестокого обращения со стороны надзирателей погибло более 3000 человек. Для сохранения темпов строительства на место умерших непрерывно поставлялись новые партии заключенных.
     Этот леденящий круговорот человеческого страдания и безысходности был апофеозом безумной сути нацизма. История не знала подобных масштабов истребления человечества по признаку причисления с позиции силы к «низшей расе».
     Жители Германии знали о наличии концлагерей, но не имели представления об условиях жизни и содержании их узников. В благопристойной Германии было непринято освещать эту тему.
     Рейхсминистр вооружения Шпеер посетил подземный завод со свитой сослуживцев в декабре 1943 года и поделился в дневнике своими впечатлениями:
     «Невыразительные бледные лица, отсутствие каких-либо эмоций во взгляде, в том числе и ненависти, изможденные тела. Похоже, они уже потеряли способность рассуждать и действовать.
     Заключенные были явно истощены от недоедания и едва не падали с ног от усталости. Воздух был холодным и затхлым, наполненным запахами экскриментов.
     Из-за этих запахов и недостатка кислорода меня начало подташнивать. Руки и ноги закоченели от холода».
     По сути наблюдательный министр отметил для себя, что узники лагеря были уже уничтожены как личности еще до их физического истребления.
     Его сотрудники были шокированы увиденным, особенно наличием не убранных трупов. После возвращения в Берлин некоторым из них потребовался отпуск для психологической реабилитации.

     Артур Рудольф сначала курировал строительство завода, а затем был его техническим директором.
     Много позже были рассекречены материалы по процессу 1947 года в Дахау о военных преступлениях нацистов в Дора-Миттельбау.
     Тогда в своих свидетельских показаниях Рудольф уклонился от юридической и нравственной оценки условий содержания узников концлагеря. Он был абсолютным эгоцентриком без каких-либо намеков на наличие чувства сострадания.
     На вопрос о моральных издержках того периода своей жизни он вспомнил лишь прерванную встречу Нового года в кругу семьи. Тогда совершенно некстати пришлось задержаться на производстве для решения внезапно возникшей проблемы.

     В конце 1943 года были изготовлены первые экземпляры ракет A-4. Тогда же заключенных Дора-Миттельбау начали перемещать в деревянные бараки наземной части лагеря. В мае следующего года подземную зону покинули последние узники.
     В январе 1944 года Вернер фон Браун посетил подземный завод Миттельверк в связи с возникшими кадровыми проблемами. Большинство заключенных, строивших завод, были неспособны заниматься производством ракет из-за физической слабости или отсутствия надлежащей квалификации.

     Их вывезли в концлагеря Аушвиц и Маутхаузен, где впоследствии уничтожили как ненужных свидетелей.
     В мае фон Браун посетил завод повторно. Здесь совместно с Дорнбергером, Артуром Рудольфом и Альбином Савацки было принято решение о привлечении из лагерей Германии к работам по А-4 квалифицированных узников, имеющих техническое образование.
     В основном, это были французские пленные, работавшие под руководством немецких специалистов. Общее количество рабочих составляло около 2000 человек. Для повышения качества работ Альберт Шпеер предпринял меры по улучшению рациона питания этой группы заключенных и условий их содержания.
     К концу января было произведено 5 экземпляров А-4. К маю ежемесячная производительность составила 400 ракет. В сентябре, с началом обстрела Лондона, производство ракет А-4 достигло 600 единиц в месяц, и эти темпы сохранились до весны 1945 года. Директивно заданные темпы производства 2000 ракет в месяц так и не были достигнуты.

     Информация о работах в Нордхаузене была строго засекречена. Тем не менее, в июле 1944 года Шпеер поручил штатному фоторепортеру Вальтеру Френтцу сделать для Гитлера цикл фотографий, иллюстрирующих производство ракет А-4. Это была заранее спланированная постановочная фотосессия.
     Выполнив поручение, Френтц (возможно, с сознательным нарушением существующих правил) сохранил для себя неучтенные экземпляры фотопластинок.
     В 1998 году его сын обнаружил их случайно в старом отцовском чемодане на чердаке дома и опубликовал как уникальные документы мрачного периода немецкого ракетостроения.

[]
     Вальтер Френтц за работой на заводе Миттельверк (mirtesen.ru/blog/опубликовано в интернете)

[]
     Линия сборки двигателей для А-4 (waralbum.ru/ опубликовано в интернете)

[]
     Линия сборки топливных баков для А-4 (waralbum.ru/ опубликовано в интернете)

[]
     Участок изготовления электроники (waralbum.ru/ опубликовано в интернете)

[]
     Тестирование аппаратуры системы управления для А-4 (waralbum.ru/ опубликовано в интернете)

     В январе 1945 года по приказу администрации лагеря Дора-Миттельбау Артур Рудольф с другими сотрудниками, присутствовал при исполнении казни узников, обвиненных в саботаже.
     В марте 1945 года производство ракет было остановлено из-за нехватки запчастей. Оставшийся персонал и заключенных эвакуировали в Берген-Бельзен.
     В середине апреля лагерь заняли американские войска. В это время Артур Рудольф был уже в нижних предгорьях Альп под Обераммергау, где присоединился к фон Брауну и другим специалистам Пенемюнде.
     В начале мая они сдались военнослужащим армии Соединенных Штатов Америки. В рамках операции «Скрепка» Рудольф в составе других немецких инженеров был вывезен в Америку.

     Его карьера в США развивалась достаточно успешно. С июня 1950 года Артур Рудольф вместе с фон Брауном работал в Редстоунском арсенале Хантсвила (штат Алабама). Существующая здесь организация работ во многом напоминала Центр Пенемюнде.
     В ноябре 1954 года он получил американское гражданство, а несколько позже был назначен на должность директора проектов по созданию военных ракет «Редстоун» и «Першинг». Работал Рудольф эффективно, за что получил орден «За исключительную гражданскую службу» — высшую армейскую награду для гражданских лиц.
     В 1961 году, после перехода на работу в НАСА, он обеспечивал под руководством фон Брауна координацию работ Центра имени Маршалла над ракетами семейства «Сатурн» и Центра имени Кеннеди над кораблями «Аполлон».

[]
     Артур Рудольф в НАСА с моделью ракеты Сатурн-5 (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     С августа 1963 Рудольф руководил проектом ракеты «Сатурн-5». По результатам этих работ он был отмечен медалью НАСА «За выдающиеся заслуги» и «Почетной медалью Конгресса США».
     После феноменального успеха первой пилотируемой экспедиции на Луну Артур Рудольф уволился в январе 1969 года из НАСА в связи с выходом на пенсию.
     Казалось, жизнь завершалась успешно, но нацистское прошлое дало о себе знать через 10 с лишним лет. Оно обернулось для Рудольфа самым неожиданным и неприятным образом.
     В 1979 году Эли Розенбаум, студент юридического факультета Гарвардского университета, прочитал книгу о концлагере Дора Миттельбау и доступные материалы про немецких ракетчиков в США. В обоих источниках фигурировало имя Артура Рудольфа.
     Окончив в 1980 году университет, Эли пришел на работу в учрежденное Конгрессом США «Управление специальных расследований» в составе Министерства юстиции, которое занималось поиском нацистских преступников в Америке.
     «Пепел замученных единоверцев стучал в сердце Розенбаума» и он инициировал расследование деятельности Рудольфа в период его работы на заводе Миттельверк. Руководство дало разрешение.
     Следствие опиралось на материалы процесса 1947 года в Дахау. Они стали доступны американской общественности только в 1981 году после передачи из архива армии в государственный архив США.
     Из них следовало, что Артур Рудольф нес ответственность за поставку узников в лагерь Дора, а также за информирование службы СС лагеря о фактах саботажа заключенных.
     С сентября 1982 года Рудольфа несколько раз вызвали в Управление специальных расследований для дачи показаний по вопросам, касающимся его взглядов на расовое превосходство, его участия в нацистской партии и роли в обращении с узниками Дора Миттельверк.
     Опираясь на информацию процесса в Дахау (которая оставалась закрытой почти 40 лет) и материалы допросов Рудольфа, Министерство юстиции США готово было обвинить его в военных преступлениях, но Рудольф пошел на сделку и дело до суда не довели.
     В ноябре 1983 года Рудольф подписал с Управлением Минюста соглашение о том, что покинет США и откажется от своего американского гражданства. При этом ему гарантировалось прекращение судебного преследования, сохранение пенсионных выплат и пособий со стороны США, а также сохранение американского гражданства для жены и дочери.
     Но злоключения топ менеджера лунной программы США на этом не закончились. В марте 1984 года, после более чем 30 летнего перерыва, Артур и Марта Рудольф вернулись на жительство в Германию.
     В американском консульстве Гамбурга Рудольф отказался от американского гражданства и, не имея паспорта какой-либо страны, стал «гражданином вселенной». В октябре эта новость через средства массовой информации стала достоянием немецкой общественности. Тут уже возмутились власти ФРГ, и подали протест в Госдепартамент США на притеснение видного представителя Германии.
     Управление специальных расследований перестало церемониться и передало немецкой стороне следственные материалы по делу Рудольфа. Генеральная прокуратура Гамбурга призадумалась на целых два года. Когда ажиотаж утих, она вынесла определение об «отсутствии оснований» для судебного преследования и Артуру Рудольфу было предоставлено гражданство ФРГ.
     В 1989 году он пытался посетить США в связи с празднованием 20-й годовщины первого пилотируемого полета на Луну, но Госдеп Соединенных Штатов заявку на визу отклонил.
     В июле 1990 года Рудольф с женой приехал в Канаду для воссоединения со своей дочерью, но и здесь его не оставили в покое. Управление специальных расследований установленным порядком внесло Рудольфа в так называемый «список наблюдения». Поэтому в Канаде он был задержан и выслан обратно в Германию.
     Рудольф умер в Гамбурге в январе 1996 года от сердечной недостаточности. Он был единственным из немецких специалистов, попавших под следствие американского правосудия, и до конца своих дней упрямо боролся за личное реноме.
     Гонимый специалист ракетной техники утверждал, что правительство США эксплуатировало его, а затем необоснованно отвергло. «Они получили от меня все, что требовали, после чего моя судьба их уже не интересовала» — с неприкрытым раздражением не раз отмечал он.
     Даже при очень развитом воображении в этих словах трудно найти хотя бы тень раскаянья.
     И в этом весь Артур Рудольф.

     Но времена и нравы меняются. Меняются по-разному, но их общий вектор, хочется надеяться, все же исторически позитивен.
     Современные онлайн-технологии с использованием сетевых ресурсов позволяют синхронно доводить любую информацию до больших масс населения. То есть влиять на общественное мнение с использованием заданных политических ориентиров, включая ангажированные «общечеловеческие ценности».
     Среди них все чаще преподносится терпимость к нацизму в той или иной упаковке.
     Но кроме виртуального мира существует реальная жизнь людей с запросами на правду и справедливость.
     Ее не подменишь удобным вымыслом и не скорректируешь щелчком девайса. История жизни исполняется всем человечеством, а не узкой прослойкой успешных людей с претензией на исключительность. И эта история неизбежно будет реализована в ценностях, значимых для всего человечества. Дело во времени и возможных при этом издержках.

[]
     Мемориал узникам лагеря Дора Миттельбау (wikimedia.org/опубликовано в интернете)

     В середине 60-х годов на месте концлагеря Дора был создан мемориал жертвам нацизма. Со временем общественный интерес к истории лагеря только увеличивался, и в 90-х мемориал реконструировали. При этом часть подземных сооружений завода Миттельверк стала доступной для посещения.

[]
     Современное фото. Доступный для посетителей вход в тоннеь А (raymond-faure.com/опубликовано в интернете)

[]
     Современное фото. Часть тоннеля А с дорожкой для посетителей. (vk.com/history /опубликовано в интернете)

     В 2006 году в лагере был открыт музей с постоянной экспозицией свидетельств нацистского прошлого.
     Посетители музея, в основном молодые люди, открывают для себя не только преступную суть нацистского режима, но и социальный фон их реализации.

[]
     Европа помнит. Музей мемориального комплекса, постоянная экспозиция (faure.com/опубликовано в интернете)

     На форумах интернета и в блогах они обсуждают темы, неудобные для немецких ветеранов и значительной части общества — равнодушие жителей Нордхаузена к ежедневным колоннам конвоируемых на работу узников или брендовые оружейные компании, для которых «деньги не пахли» при использовании рабского труда заключенных.
     Обсуждаются и более острые вопросы — рецидивы проявления в новейшей истории идеологических начал нацизма вкупе с социальной терпимостью к ним.
     С особой теплотой отмечаются неприметные подвижники музея (тоже молодые люди), осуществляющие кропотливый поиск имен безвестных узников лагеря, как последнюю дань современного поколения их памяти.

     Вальтер Тиль (1910—1943)
     Одной из наиболее сложных проблем при создании ракеты А-4, была разработка мощного ЖРД с турбонасосной системой подачи топлива. Для ее решения требовалось создание новых технологий.
     Развитие двигателестроения в армейском Центре имело свою историю.
     На начальном этапе в 1932 году конструированием и отработкой двигателей в Куммерсдорфе занимались Вальтер Ридель и Вернер фон Браун. За год с небольшим, преодолев серьезные трудности, они создали двигатель с тягой 300 кгс.
     В 1933 году исследовательские работы по двигателям возглавил доктор Вамке. Он много экспериментировал со схемами применения различных компонент топлива и выдвинул идею их предварительного смешивания перед подачей в камеру сгорания с целью увеличения полноты сгорания.
     В 1934 году, проводя опыты по смешиванию перекиси водорода со спиртом, он погиб в результате аварии.
     Осенью 1936-го Дорнбергер пригласил Вальтера Тиля возглавить работы по созданию двигателей в Куммерсдорфе. К этому времени уже стояла задача о разработки для А-4 двигателя с тягой на Земле 25 000 кгс.
     До этого назначения Вальтер Тиль работал в министерстве вооружений и боеприпасов, занимаясь научными вопросами применения снарядов с жидкостными двигателями.
     Работая в Куммерсдорфе, он проявил себя талантливым техническим руководителем, занимаясь помимо научных исследований еще и прикладными работами по созданию ракетных двигателей и силовых установок.
     При хрупком телосложении Тиль внешне походил на рассеянного интеллектуала не от мира сего. Однако природа наделила его сильным характером.
     Коллеги отмечали его добросовестное отношение к делу и твердую последовательность в достижении поставленной цели.

[]
     Вальтер Тиль, разработчик двигателя для ракеты Фау-2 (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Как и всякий незаурядный человек, Тиль имел свои заморочки. Работать с ним было нелегко. Его мало трогали житейские заботы сотрудников. Он почти не отдыхал, никогда не расслаблялся и требовал от подчиненных (как и от самого себя) абсолютной самоотдачи в профессиональной деятельности.
     Они же, сплошь нормальные люди, справедливо полагали, что самоотдачу стоит приберечь для более важных событий в личной жизни.

[]
     В. Тиль (второй справа) со специалистами отдела ЖРД (epizodyspace.ru/опубликовано в интернете)

     Когда поиск смысловых истин достигал критической массы, Вальтер Дорнбергер находил доходчивые аргументы для обеих сторон и ставил каждую из них на праве́ж. После этого возникавшие конфликты рассасывались как бы сами собой.
     Разработка ЖРД с тягой 25 000 кгс столкнулась с проблемами, которых еще не знала история ракетостроения. Команда Тиля приняла этот вызов с редким самообладанием и амбициями.
     Причина подобной самоуверенности крылась в полном непонимании глубин проблем, которые им предстояло хлебнуть на данном поприще. Но с поставленной задачей они справились.

     Началось с поиска решений по увеличению полноты сгорания топлива. Она зависела от полноты его смешивания и влияла на скорость истечения продуктов сгорания (или на удельный импульс двигателя).
     В ракете А-3 полноту смешивания пытались обеспечить за счет увеличения длины камеры сгорания. В работах по А-4 реализовали идею Вамке по смешиванию окислителя и горючего в смесительной головке до подачи и воспламенения в камере сгорания.

[]
     Выставочный экспонат камеры сгорания двигателя А-4
     (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     С этой целью Вернер фон Браун и Вальтер Тиль в 1937 году разработали специальную конструкцию центробежных форсунок и экспериментально определили их оптимальное количество со схемой размещения в верхней части головки.
     Это позволило обеспечить равномерность расхода топлива в продольном сечении камеры, устойчивость его горения и улучшило удельные характеристики двигателя. В частности, скорость истечения продуктов сгорания удалось увеличить до 2020 м/с.

[]
     Двигатель ракеты А-4 с камерой сгорания и ТНА (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Расчеты показывали, что при такой скорости истечения для достижения тяги величиной 25 000 кгс необходимо было обеспечить секундный расход топлива не менее 124 кг в секунду.
     Практические возможности вытеснительных систем не обеспечивали такую скорость прокачки топлива через двигатель.
     Поэтому встал вопрос о создании турбонасосного агрегата (ТНА), включающего газогенератор с турбиной, а также центробежные насосы в трактах горючего и окислителя для их подачи в камеру сгорания.
     Для привода насосов требовалось создать высокоскоростную турбину мощностью 680 лошадиных сил и парогазогенератор для обеспечения ее вращения со скоростью 4000 оборотов в минуту. Создание подобного ТНА было одним из самых инновационных прорывов при разработке двигателя.
     Наличие газогенератора с турбиной и возрастание давления в камере сгорания привели к увеличению внутренних тепловых потоков. Поэтому при огневых испытаниях вновь начались прогары в камере сгорания и критической части сопла. Для их устранения потребовалось принятие дополнительных технических и технологических решений.
     Традиционно применили наружное регенеративное охлаждение путем прокачки горючего (спирта) через внешнюю рубашку двигателя. Этого оказалось недостаточно. Поэтому внедрили еще и пленочное охлаждение, впрыскивая спирт через микроскопические отверстия из рубашки на внутреннюю поверхность камеры сгорания и критической части сопла.
     Доктору Тилю и его группе потребовалось четыре года непрерывной и упорной работы, прежде чем появился первый успех.
     В марте 1940 года при огневых испытаниях в Пенемюнде двигатель проработал безотказно 65 секунд в соответствии с требованиями спецификации. Было преодолено одно из самых тяжелых препятствий на пути создания баллистической ракеты А-4.
     Летом того же года Тиль стал заместителем Вернера фон Брауна, занимавшего должность технического директора Западного центра Пенемюнде.
     В августе 1943 года во время первой бомбардировки Пенемюнде королевскими ВВС Великобритании Вальтер Тиль погиб.

     Решение навигационной задачи для ракеты А-4
     Техническое задание (спецификация) на создание ракеты А-4 содержало специфическое требование по обеспечению среднестатистической ошибки наведения на цель не более 1 км. Его авторами были Вальтер Дорнбергер и Карл Беккер.
     Какого-либо обоснования необходимости такой точности, а также мероприятий по ее достижению не было. Скорее был артиллерийский пиар с целью заинтересовать Заказчика.
     Для подтверждения возможности достижения такой точности необходимо было выполнить теоретические проработки методов управления полетом ракеты, обеспечивающих поражения заданной цели и осуществить их практическую реализацию.
     Решение такой задачи осуществлялось на стыке разных дисциплин, включая аэродинамику, баллистику и управление полетом. Усилия немецких специалистов в этой области определили на многие годы вперед направления подобных работ в мировом ракетостроении.

     Вопросами газодинамики и аэродинамики ракеты А-4 на атмосферных участках полета в широком диапазоне скоростей, включая сверхзвуковые, руководил Рудольф Херманн.
     С 1934 года он занимался аэродинамическими исследованиями в городе Ахен на сверхзвуковой трубе собственной конструкции.
     В тридцать с небольшим лет Херманн вырос в крупного специалиста, обладая качествами одаренного ученого и талантливого конструктора.
     Его отличала выразительность жестикуляции во время дискуссий. По темпераменту он был типичным сангвиником.
     Фон Браун обратил внимание на его публикации, занимаясь проблемами аэродинамической устойчивости ракеты А-3, и с января 1936 года Херманн подключился к работам в Пенемюнде на подрядной основе.
     Осенью того же года он подтвердил свою репутацию. Из Ахена пришло сообщение о положительных результатах проведения испытаний одной из моделей ракеты А-3 с рекомендованной Херманном формой ее хвостовых стабилизаторов.
     После этого Вальтер Дорнбергер принял решение о строительстве в Пенемюнде собственную сверхзвуковую аэродинамическую трубу.
     В ноябре 1939 года она была принята в эксплуатацию. И уже летом 1940 года доктор Херманн окончательно переехал в Пенемюнде, где возглавил все теоретические и экспериментальные работы по данному направлению деятельности.
     Комплекс для аэродинамических испытаний, включая сверхзвуковую аэродинамическую трубу, размещался недалеко от административного корпуса.
     Центральное здание комплекса располагалось в сосновом бору с ухоженным садом. Просторный светлый холл свидетельствовал о респектабельности заведения.
     Над дверью приемной руководителя красовалось профессиональное кредо физиков: «Техники и инженеры — пионеры мира». Лириками здесь и не пахло.
     Это было «лицо» армейского Центра. Его функциональные возможности не уступали эстетике технической архитектуры и ландшафта.
     Сверхзвуковое обтекание моделей воздушным потоком обеспечивалось за счет всасывания наружного воздуха через сопло Лаваля в вакуумную камеру диаметром 12 метров. Перед этим атмосферный воздух проходил через фильтры просушки.
     За счет перепада давления от атмосферного снаружи до практического вакуума в камере воздушный поток разгонялся на закритическом участке сопла до сверхзвуковых скоростей со значениями чисел Маха от 1,2 до 4,4.

[]
     Фрагмент аэродинамической трубы с моделью А-4 в зоне за соплом Лаваля. Служебная кинохроника, 3-рейха, 1942, Узедом (youtube.com /опубликовано в интернете)

     Размеры поперечного сечения камеры не превышали сорока сантиметров. В этой зоне подвешивались модели ракет с размерами до 5 см по ширине и 40 см по длине. В процессе их продувок определялись аэродинамические характеристики для различных значений углов атаки и чисел Маха.
     Результаты аэродинамических испытаний оперативно направлялись конструкторам, баллистикам и разработчикам аппаратуры управления для выполнения расчетов и разработки конструкторской документации.

[]
     Установка модели А-4 в зоне за соплом Лаваля. Служебная кинохроника 3-го рейха.1942 г. (youtube.com /опубликовано в интернете)

     Подобная организация работ обеспечивала оперативность поиска конструкторских решений по аэродинамике ракеты на всех режимах полета.
     И все же для А-4 это было большой технической проблемой, которую так и не удалось решить до конца.
     Ее головная часть не отделялась после выключения двигателя и летела до цели в составе изделия.
     Большая площадь миделя ракеты вызывали значительные аэродинамические возмущения случайного характера из-за атмосферных флуктуаций, включая ее плотность и турбулентность. Это серьезно влияло на среднестатистическую погрешность отклонения А-4 от намеченной цели.
     По результатам аэродинамических испытаний были определены коэффициенты аэродинамических сил и моментов, действующих на А-4 в полете. Они использовались при выполнении баллистических расчетов и решении вопросов управления полетом.

     После воздушного налета английских ВВС на Пенемюнде 17 августа 1943 года было принято решение о строительства в Кохеле (Бавария) новой более мощной трубы со скоростью воздушного потока на срезе сопла Лаваля до 10 Махов. Но война близилась к концу, и данный проект не был реализован.
     В ноябре 1945 года в рамках проекта «Скрепка» Рудольф Херманн был переправлен в Америку в составе немецкой команды фон Брауна.
     На начальном этапе он работал консультантом военно-воздушных сил США по вопросам полета истребителей на гиперзвуковых скоростях.
     С 1951 года Херманн исполнял обязанности профессора авиационной техники в Университете Миннесоты, а с 1962 года и до выхода на пенсию в 1970 году работал в Хантсвилле, возглавляя исследовательский институт при университете Алабамы.

     Баллистикой и механикой полета ракет занималась лаборатория Германа Штюдинга.
     Траектория полета ракеты А-4 включала активный участок с работающим двигателем и пассивный участок полета до цели после выключения двигателя.
     Расчеты параметров пассивного участка выполнялись для определения краевых условий на момент выключения двигателя (скорости, высоты полета и угла тангажа), при которых обеспечивалось достижение заданной цели в баллистическом полете.
     Траекторные расчеты для полета с работающим двигателем выполнялись с целью определения полетного задания (по современной терминологии), при котором обеспечивались краевые условия.
     Полетное задание вводилось в систему управления на стартовом комплексе перед запуском ракеты.
     Баллистические расчеты пассивного участка опирались на богатый опыт выполнения подобных работ артиллеристами. Новшеством расчетов была необходимость учета кривизны земной поверхности и вращения Земли, при которых за время длительного полета ракеты цель уходила из плоскости стрельбы на ощутимое по артиллерийским меркам расстояние.
     Расчеты активного участка не имели аналогов. Взаимосвязи между действующими на ракету силами, ее переменной массой и ускорением носили нелинейный характер, который невозможно было формализовать с помощью аналитических выражений.
     Проблема решалась с использованием математического аппарата дифференциального исчисления, дающего возможность дискретного исследования нелинейных функций на малых интервалах времени.
     Функции на таких интервалах изменялись практически линейно, что позволяло определять их значения с помощью простых арифметических действий.
     Другими словами, одна очень сложная задача, не имеющая решения, разбивалась на большое количество элементарных задач, решение которых было простым и достигалось с помощью нескольких арифметических действий. Суммирование таких решений давало искомый результат. Математики называют это численным интегрированием.
     Вычисления, связанные с решением большого объема простых задач, требовали больших трудозатрат. Быстродействующих электронно-вычислительных машин в Германии тогда не было. Поэтому в лаборатории Штюдинга численное интегрирование выполнялось вручную большим штатом расчетчиков, использующих механические и электрические счетные машинки.

[]
     Механический калькулятор Brunsviga 15 без кожухов (wikimedia.org/опубликовано в интернете)

     Это был монотонный и утомительный труд. Для каждого шага интегрирования требовалось вручную вводить данные, в том числе тригонометрические и логарифмические функции из специальных таблиц.
     После этого проводили локальные расчетные действия, и извлекали из калькуляторов (опять вручную) необходимые результаты вычислений.
     Баллистические расчеты выполнялись в течение всего этапа опытно-конструкторских работ. На начальных этапах выполнялись проектные расчеты. С их помощью осуществлялась увязка таких параметров, как масса топлива и сухой конструкции ракеты, требуемая тяга ее двигателя, характеристики топливных баков и другое.
     Проектные баллистические расчеты носили предварительный характер, не требовали больших трудозатрат и выполнялись, как правило, с помощью механических арифмометров.
     При обороте ручки арифмометра в течении секунды выполнялось одно арифметическое действие. То есть так называемая «тактовая частота» арифмометра равнялась одному герцу. Значение «тактовой частоты» современных офисных ЭВМ может составлять до четырех гегагерц. Что соответствует их производительности до четырех миллиардов операций в секунду.
     Перед началом летных испытаний проводились уже детальные баллистические расчеты. По их результатам готовились «Таблицы стрельбы», содержащие траекторные данные для наземных служб подготовки пуска А-4.
     Эти же службы проводили прицеливание ракеты А-4 с помощью оптических приборов при ее вращении по рысканью на стартовом столе.
     Результаты детальных расчетов использовались также специалистами по настройке бортовых приборов системы управления с вводом полетного задания.
     Отдельно проводились статистические расчеты (так называемые математические стрельбы) для набора статистики по значениям дальности полета ракеты, а также параметров ее рассеивания относительно координат точки прицеливания.
     Такие расчеты были более трудоемкими, и для их выполнения использовались более производительные электрические калькуляторы.
     Для того времени это были уже серьезные вычислители. Их тактовая частота составляла 50 оборотов электрического вала в секунду.
     Устройство ввода было не рычажным, а кнопочным с цифровой клавиатурой в 108 клавиш (12 Х 9). Устройством вывода был пятистрочный дисплей.
     После поражения Германии немецкий опыт баллистических расчетов был передан американцам вместе с соответствующей документацией и оборудованием.

[]
     Электрический калькулятор Mercedes Euklid 37MS (alple.net/опубликовано в интернете)

     Но здесь продолжением этих работ занялась уже другая когорта специалистов.
     Армия США уже в 1943 году начала применять первый в мире компьютер ENIAC (электронный интегратор и вычислитель) на ламповых усилителях для расчетов баллистических таблиц стрельбы, которые были необходимы артиллеристам во время войны. Наступала новая эра исследовательских работ с использованием электронных вычислительных машин (ЭВМ). Американские специалисты первыми в мире освоили баллистические расчеты с использованием ЭВМ. Первоначально программы расчетов записывались в кодах двоичной системы счисления. В дальнейшем для составления программ расчетов были разработаны алгоритмические языки высокого уровня. Без освоения подобных технологий вычислений невозможно было дальнейшее развитие ракетной, а затем и космической техники.

     Разработкой методов управления полетом ракет, и их реализацией занималась лаборатория Эрнста Штайнхоффа. Его заместителем был Гельмут Греттруп.
     Эрнста Штайнхоффа нашел Вернер фон Браун. Они познакомились на конференции по планерам в Дармштадтской высшей технической школе и Браун пригласил его на работу в Пенемюнде.
     Штайнхофф согласился. Более того, привел с собой несколько толковых специалистов, включая своего заместителя Гельмута Греттрупа, и лаборатория систем управления стала одной из самых эффективных в коллективе фон Брауна.
     Эрнст Штайнхофф считал национал-социалистические доктрины «идеалами» и в мае 1937 года по своим внутренним убеждениям стал членом НСДАП.
     В молодости он увлекался планерным спортом, получил права летчика и имел почётное звание «капитан авиации».

[]
     Эрнст Штайнхофф (1908 — 1987) (astronautix.com/опубликовано в интернете)

     Штайнхофф от природы был лишен выраженных лидерских качеств и хронически боялся ответственности за принимаемые решения. В подобных ситуациях он вел себя крайне осторожно, избегая по возможности конкретики в суждениях.
     Тем не менее, прекрасная память и сильное системное мышление Штайнхофа были для Дорнбергера решающим аргументом при его назначении руководителем работ по созданию систем управления полетом.

[]
     Гельмут Греттруп (1916 — 1981) (alchetron.com/опубликовано в интернете)

     Гельмут Греттруп был прямой противоположностью. Обладая не меньшими способностями, он был более амбициозен, прямолинеен и бескомпромиссен в достижении поставленной цели.
     Похоже, его не совсем устраивала роль ведомого сотрудника в лаборатории Штайнхофа, но Дорнбергер проводил кадровую политику в соответствии со своими предпочтениями и соображениями.

     Изначально система управления ракеты А-4 строилось по автономному принципу работы на базе инерциальных платформ, содержащих командные приборы. Они обеспечивали контроль и управление пространственным положением ракеты в полете, а также интегрирование ее кажущейся скорости.
     Головными смежниками армейского Центра при разработке системы управления ракетой А-4 были компании Siemens и Kreiselgeraete, производящие гироскопические приборы, силовую автоматику и аналоговые вычислительные средства. В 1940 году компания Siemens завершила разработку системы гироскопов LEV-3 с гирогоризонтом и гировертикантом.

[]
     Гирогоризонт и гировертикант разработки Siemens (v2rockethistory.com/опубликовано в интернете)

     Гирогоризонт использовался в канале стабилизации ракеты относительно программных значений угла тангажа. Гировертикант обеспечивал стабилизацию ее углового положения по курсу и крену.
     В качестве интегратора осевых перегрузок, определяющего приращения скорости ракеты А-4, применили механический (или маятниковый) интегрирующий гироскопический акселерометр, разработанный Фрицем Мюллером, сотрудником компании Kreiselgeraete.

[]
     Механический интегрирующий акселерометр Мюллера (v2rockethistory.com/опубликовано в интернете)

     Командные приборы системы управления в составе А-4 монтировались на инерциальной платформе (жесткой монтажной плите). Кроме них на платформе крепился шаговый электродвигатель, поворачивающий платформу вокруг оси гирогоризонта в соответствии с программой изменения угла тангажа по времени.
     По протекции Мария Бойкова Мюллер работал с фон Брауном в Пенемюнде над системами наведения и управления полетом ракет A-3, A-5 и A-4.
     Ряд исследователей полагают, что он является автором и разработчиком механического интегрирующего гироскопического акселерометра PIGA, ставшего на долгие годы для многих стран мира классическим командным прибором в составе аналоговых систем управления ракетной техникой.
     После войны Фриц Мюллер и Эрнст Штайнхофф перебрались с фон Брауном в Соединенные Штаты.
     Гельмут Греттруп уклонился от этой возможности и принял приглашение советских властей возглавить работы немецких специалистов по ракетной тематике в оккупационной зоне СССР.

     В ходе работ по созданию А-4 немецкие специалисты кроме гироскопического интегратора разработали дополнительно и его электролитический аналог.
     В первом случае использовался принцип прецессии гироскопа под действием сил гравитации и тяги двигателя. С использованием такого интегратора погрешность продольного наведения ракеты в плоскости прицеливания составляла около 4 км.
     Электролитический интегратор перегрузок применялся в более поздних версиях ракеты А-4. Он базировался на принципе возрастания электродвижущей силы при осаждении заданного количества ионов серебра на электроде электролитического элемента.
     Это свидетельствовало о наборе заданного в полетном задании значения скорости и являлось сигналом для выключения двигателя. Такой тип интегратора позволял обеспечить уровень погрешности продольного наведения ракеты в интервале от 1,6 км до 2 км.

     Исполнительными органами для управления полетом ракеты А-4 являлись аэродинамические рули (элероны) на каждом из внешних хвостовых стабилизаторов и газодинамические рули, размещенные в реактивной струе двигателя по периферии сопла.
     Элероны работали на атмосферных участках полета А-4, а газодинамические рули на всем активном участке ее полета. При их поворотах с помощью сервоприводов на заданные углы компенсировались отклонения ракеты А-4 от заданной в полетном задании траектории.

[]
     Ракета «Фау-2» с рулями в хвостовой части.1945 год (wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     В начале 40-х годов к работам по системе управления подключился Гельмут Гольцер, работавший в берлинской компании Telefunken специалистом по электронике.
     В 1939 году он встретился с Эрнстом Штайнхоффом, Германом Штюдингом и Вернером фон Брауном для обсуждения вопросов радиоуправления беспилотными летательными аппаратами. А в конце 1940 года перешел на работу в Пенемюнде, где возглавил данное направление исследований.

[]
     Гельмут Гольцер в Хантсвилле, штат Алабама (en.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Продолжая одновременно заниматься вопросами электроники, Гельмут Гольцер в начале 1942 года совместно с Генри Хиршлером создал бортовой аналоговый компьютер, который с помощью сервоприводов управлял исполнительными органами ракеты А-4 по сигналам от командных приборов.
     Тогда же была разработана наземная версия этого компьютера, которая в контуре с оборудованием системы управления позволяла моделировать в наземных условиях траекторию полета ракеты А-4.
     Это был один из первых в мире электрических стендов (симуляторов), имитирующих в наземных условиях полёт ракеты с учетом силы гравитации, тяги двигателя и аэродинамического воздействия.
     С его помощью осуществлялась наземная экспериментальная отработка системы управления с варьированием ее параметров.

     Гельмут Гольцер был одаренным специалистом с нестандартным мышлением и такими же поступками. Судя по отзывам коллег, он был человеком не робкого  десятка с излишней склонностью к авантюризму.
     В конце войны, когда весь технический персонал Пенемюнде был уже целиком эвакуирован, Гольцер вернулся туда один на мотоцикле, чтобы отыскать забытые части своей докторской диссертации. Вернулся в ситуации полной неопределенности о наличии или отсутствии в Пенемюнде наступающих советских войск.
     Действия Гольцера были более чем безрассудными, но чёс рулетки превозобладал. К счастью для него все обошлось без приключений.
     После войны Гельмут Гольцер вместе с Фрицем Мюллером и Генри Хиршлером попал в список немецких специалистов, вывезенных в США в рамках операции «Скрепка». Это были талантливые специалисты, которых фон Браун хорошо знал по совместной работе.

     Автономная система управления полетом А-4 с инерциальной платформой командных приборов обеспечивала приемлемую точность продольного наведения ракеты в плоскости стрельбы, но не компенсировала уходы (дрейфы) ракеты из этой плоскости.
     В связи с этим погрешность наведения на цель перпендикулярно плоскости стрельбы была недопустимо высокой со значениями до 20 км.
     Для устранения этой проблемы пытались использовать наземные радиолокационные комплексы для коррекции боковых уходов А-4.
     Решение этой задачи было поручено Гельмуту Гольцеру под общим руководством Штайнхоффа. Удержание ракеты в плоскости стрельбы с приемлемыми отклонениями по углам рысканья предполагали обеспечить с помощью системы боковой радиокоррекции.
     Алгоритм ее управления строился на удержании ракеты в равносигнальной зоне луча наземного радара, находящегося в азимутальной плоскости стрельбы.

[]
     Коррекции боковых уходов ракеты А-4 по лучу радара (libcat.ru/опубликовано в интернете)

     Отработка алгоритмов боковой радиокоррекции началась весной 1940 года с помощью аппаратуры, установленной на борту самолета.
     Луч радара был направлен на датский остров Борнхольм в Балтийском море. Самолет шел в автоматическом режиме на автопилоте по курсу луча и через 45 минут достиг острова, пролетев недалеко от заданного на нем ориентира. Контрольная команда на Борнхольме подтвердила ожидаемую точность горизонтального отклонения.
     Штайнхофф контролировал полет, находясь за штурвалом самолета. Вместе с ним на борту находились. фон Браун, Дорнбергер и несколько специалистов по радиоуправлению. Ликованию не было конца.
     Позже, когда начались летные испытания этой аппаратуры уже в составе ракеты А-4, пришло отрезвление. Разброс точек ее падения по горизонтали не укладывался в требуемые два с половиной километра.
     Дополнительно необходимо было решить проблему измерения скорости полета ракеты с помощью радиоаппаратуры и выключения ее двигателя по радиокоманде при достижении заданного значения скорости.
     Для решения этой задачи привлекли Уолтера Вольмана, профессора Высшей технической школы Дрездена, разработавшего метод измерения скорости ракет с использованием эффекта Доплера.
     Параллельно с поиском аппаратных решений проблем радиоуправления анализировались и условия эксплуатации ракеты.
     К этим работам привлекли профессора Вивега. Он специализировался на вопросах возникновения электростатических зарядов на корпусе ракеты. Они наводились при трении о воздух атмосферы в процессе полета.
     Время шло, но достичь требуемых результатов не удавалось. Штайнхофф нервничал, и просил Дорнбергером о встрече для обсуждения сложившейся ситуации.
     Дорнбергер заехал к нему холодным ноябрьским днем по пути на испытательный стенд.
     Не дожидаясь конца пространных объяснений Штайнхоффа, он сразу же спросил о последних исследованиях профессора Вивеги.
     — По его данным электростатический заряд составляет не менее двадцати тысяч вольт, ответил Штайнхофф.
     — Влияет ли это, по Вашему мнению, на работу аппаратуры радионаведения?
     — Вивег убежден, что заряд не сказывается на электрооборудовании ракеты.
     — Милый доктор, — прервал его Дорнбергер, — Вы не ответили на мой вопрос, мнение Вивеги я уже знаю.
     — Не взялся бы утверждать полностью, но, скорее всего, не влияет.
     — Не кажется ли Вам, что на сигналы радара может влиять плазма от продуктов сгорания двигателя?
     — По мнению Вивеги плотность ионов плазмы составляет десять в шестой степени на кубический сантиметр.
     — А что говорят сотрудники «Телефункен»? Удалось ли им достичь прогресса с переходом на сантиметровый диапазон радиоволн?
     — Я видел у них много новинок.
     — Мой славный доктор, я спрашиваю, удалось ли им добиться успехов?
     — Я склонен считать…
     Эта нанайская игра начинала утомлять Дорнбергера, и он деликатно прервал разговор, заметив, что у него уже мерзнут ноги, а с результатами работ в сантиметровом диапазоне можно будет разобраться в другое время.
     Подобного рода дискуссии были отличительной чертой работы со Штайнхоффом, но Дорнбергер относился к этому терпимо, понимая всю сложность инновационных технологий создания автоматической системы стабилизации и управления полетом ракеты.
     Надо сказать, что в работах по проекту А-4 так и не удалось выполнить требование по среднестатистической погрешности отклонения от цели не более 1 км
     Ракета А-4 использовалась в дальнейшем для стрельбы по большим площадям, в основном по Лондону, и практической надобности в такой точности стрельбы уже не требовалось…

     Разработкой перспективных ракет занимался отдел предварительного конструирования, возглавляемый Людвигом Ротом.
     Вальтер Дорнбергер в начале 50-х годов писал задним числом, что отдел, возглавляемый Ротом и его заместителем Патте, являлась местом, где:
     «Наши главные мечты и надежды на будущее подвергались первым прикидкам и обретали очертания на больших белых листах ватмана…
     Здесь рождались наши будущие планы. С самого начала мы ставили себе цель выйти в бескрайний космос… Для этого были необходимы скорости, о которых до сих пор мы и мечтать не могли.
     Расстояние и скорости были нашими путеводными знаками — они и определяли наши мысли и действия…
     Ракета А-4 была всего лишь промежуточным этапом… Мы хотели добиться большего…
     И тут уж наше воображение неслось галопом. Имея в своем распоряжении мощные ракетные двигатели и многоступенчатые ракеты, мы будем строить космические корабли, способные на высоте 480 километров огибать Землю, развивая скорость до 28 800 километров в час.
     Можно будет запускать на постоянные орбиты вокруг Земли космические станции и стеклянные контейнеры с забальзамированными телами пионеров ракетостроения.
     Для космических путешественников будут проложены постоянные орбиты вокруг земного шара. Популярной темой разговоров была и экспедиция на Луну».

     Никто не знает, насколько такие идеи реально обсуждались в условиях военного времени, но сохранившиеся результаты перспективных разработок подтверждали практическую возможность достижения первой космической скорости с выведением искусственного спутника на орбиту Земли.
     Известно, что в марте 1944 года Вернер фон Браун, Клаус Ридель и Гельмут Греттруп были арестованы гестапо за саботаж проекта А-4.
     Поводом послужили разговоры на одной из вечеринок о том, что предметом их устремлений были полеты в космос, а не работы над ракетой А-4.
     Всех троих освободили через две недели под поручительство Дорнбергера, но данный факт говорит о степени опасности размышлений вслух про полеты в космос в условиях того времени.
     Перечень разработок по ракетам серии А, предшествовавших созданию изделия А-4, не заканчивались экспериментальной ракетой А-5.
     Кроме нее проводились работы по проекту ракеты А-6, но ни одной модели не было изготовлено. Затем появились ракеты А-7 (крылатый вариант ракеты А-5) и А-9. Был еще проект ракеты А-8, который тоже не продвинулся далее бумаги.
     Требования об увеличении дальности полета А-4 привели к идее использования несущих поверхностей (коротких крыльев) для обеспечения планирования ракеты после входа в плотные слои атмосферы.
     С весны 1940 года начались аэродинамические продувки таких моделей для оценки оптимальной формы и профиля их крыльев. С этого началось создание ракеты А-9 (крылатого варианта ракеты А-5).
     Появление этого проекта связывают с намерением фюрера осуществить ракетные обстрелы территории США после вступления Америки в войну с Германией на стороне союзников.
     Конструкция А-9 не позволяла преодолевать расстояния между Европой и США, поэтому стали рассматриваться варианты перехода от одноступенчатых ракет к многоступенчатым.

     Так появился проект двухступенчатой ракеты А-9/А-10 на жидком топливе со стартовой массой 100 тонн и дальностью полета до 5000 км.
     Ракета А-10 высотой около 20 м являлась первой ступенью, имеющей стартовый вес около 87 тонн. Ракета А-9 размещалась в ее верхней части.

[]
     Межконтинентальная баллистическая ракета А-9/А-10 (ru.ruwiki.ru/опубликовано в интернете)

     Предполагалось, что А-10 будет иметь однокамерный двигатель с тягой 200 тс, для этого в Пенемюнде начали строить испытательный стенд для его огневых тестов. В качестве компонентов топлива планировали использовать дизельное топливо и трёхокись азота.
     По современным представлениям A9/A10 не относилась к классу баллистических ракет, так как ее вторая ступень являлась сверхзвуковой крылатой ракетой, выполнявшей управляемый полет при входе в атмосферу.
     В окончательной версии этого проекта ступень А-10 должна была разгонять ракету А-9 до скорости около 4300 км/ч.
     Затем A-9 на своем активном участке увеличивала скорость до 10 000 км/ч и совершала полет по глиссаде на заданное расстояние в течении 35 минут.
     Технологические возможности автономных инерциальных систем управления не обеспечивали требуемой точности наведения на цель для дальностей полета порядка 5000 км, поэтому ракету А-9 предполагалось разработать в пилотируемом варианте.
     На завершающем участке пилот, по существу после суборбитального космического полета, должен был навести ракету на цель, ориентируясь по радиомаякам на подводных лодках и метеостанциям в Гренландии.
     После этого он покидал кабину ракеты А-9 и приводнялся на парашюте в Атлантическом океане. Далее предполагалась его эвакуация на ожидавшую в расчетном районе подводную лодку.
     Летом 1943 года работы над проектом А-9/А-10, в котором была задействована значительная часть личного состава команды Дорнбергера, были остановлены в связи с необходимостью срочного форсирования работ по ракете А-4.
     Разрешение на продолжение исследовательских работ в этом направлении получил лишь отдел предварительного конструирования, возглавляемый Л. Ротом.
     Первая ступень А-10 так и не была создана. К разработке и испытаниям ракеты А-9 вернулись в январе 1945 года в рамках проекта по созданию зенитной ракеты «Вассерфаль». В разных источниках отмечается, что было проведено два экспериментальных пуска А-9. Во время одного из них 24 января 1945 г. при вертикальном полете ракета поднялась на 80 км. В полете была достигнута скорости 4320 км/час.
     При общей площади крыльев в 13 квадратных метров, ракета А-9 преодолела звуковой барьер и после входа в атмосферу сохранила управляемый полет.
     Приближающееся поражение Германии не позволило продолжить работы над этим проектом…

     Обзор профессиональных качеств ведущих специалистов армейского центра показывает, что в Пенемюнде при организации работ по ракете А-4 сформировался уникальный коллектив талантливых руководителей и инженеров по разным техническим дисциплинам.
     Их совместная деятельность обеспечила создание первой в мире школы проектирования ракетной техники как отдельного направления разработки сложных технических систем.
     В проекте А-4 участвовали разные индивидуумы по менталитету, политическим пристрастиям и нравственным ориентирам. Но их всех уравнивала сопричастность к таинству создания техники неизведанных возможностей, а также увлеченность этим процессом.
     Наблюдательный Дорнбергер понимал это, отметив позже в своих воспоминаниях:
     «В результате в коллективе сформировался особый социально-психологический климат
     Невиданная концентрация талантливых ученых и инженеров в ограниченном пространстве создавала эффект «критической массы», интенсивное творческое общение велось и во внеслужебной обстановке.
     Стоило двум собеседникам встретиться в столовой, как через пять минут разговор переходил на клапаны, реле, контакты и другие технические подробности, которые нас беспокоили…».
     В этих размышлениях ключевой нотой является «эффект критической массы». Речь об эффекте внутренней самоорганизации профессионального коллектива, которая происходит естественным порядком. При этом реализуются скрытые резервы отдельных интеллектов, приводящие к успеху всего коллектива в решении чрезвычайно сложных задач.
     Похожие процессы происходили и в коллективе королевского ОКБ-1, когда велись работы по запуску первого спутника Земли или подготовке первого пилотируемого полета в космос.
     Подобный феномен общей самоорганизации возникает в определенных обстоятельствах при наличии талантливого руководства. Его невозможно обеспечить чисто внешним административным регулированием, на что часто уповают технические менеджеры, пришедшие на смену генеральным конструкторам.
     Сегодня приходится наблюдать административную зарегулированность в организации работ по созданию ракетно-космической техники. При этом руководители не всегда способны или готовы лично вникать в суть проблемных вопросов и определять на своем уровне пути их решения.
     Это не повышает эффективность руководства и убивает инициативу людей на местах. Такой стереотип управления порождает ложное представление о «сильном руководителе».
     Я предвижу поток искреннего возмущения, что по-другому сегодня нельзя и не спорю. Слова бесполезны, нужны какие-то нестандартные аргументы. И тогда я молча цыкаю ногтем о передний зуб.
     Говорят, сороконожке однажды выставили регламент действия каждой из ее ног в отдельности. Она задумалась и разучилась ходить…

     Весной 1942 года в Пенемюнде начались летные испытания ракеты А-4. Три пуска подряд, выполненные со стенда №7, были неудачными.
     На них в разное время присутствовали VIP-персоны армии и министерства вооружений — фельдмаршал люфтваффе Эрхард Мильх, командующий армией резерва генерал-полковником Фридрих Фромм, фельдмаршал резерва Главного командования Вильгельм фон Лееб, адмирал военно-морских сил Карл Витцелл и рейхсминистр Альберт Шпеер.
     18 марта 1942 года при подготовке первого пуска опытного образца ракеты взорвалась ее камера сгорания.
     Представители люфтваффе тут же потребовали провести расследование для выяснения целесообразности дальнейших работ по А-4.
     Но рейхсминистр вооружения Шпеер настоял на продолжении летных испытаний.
     К середине мая на стенд №7 установили второй опытный образец А-4. В течение месяца проводились наземные проверки ее электрических систем и двигателя. 13 июня 1942 года состоялся пуск ракеты, который вновь оказался неудачным.
     На первых секундах отказал гирогоризонт. Ракета без отработки программы изменения угла тангажа продолжала полет вертикально, медленно вращаясь около продольной оси.
     На 54-й секунде отказала система подачи топлива в двигатель, и ракета упала в воды Балтийского моря в километре от точки старта.
     Через десять дней Шпеер прибыл в ставку Гитлера с докладом о результатах испытаний.
     Реакция Фюрера не предвещала ничего хорошего. Он высказал сомнение, что ракета А-4 вообще способна будет принимать участие в боевых действиях.
     Третий пуск состоялся 16 августа. Полет был стабильным в течение нескольких секунд, затем прошли отказы в системе электропитания и телеметрии. На высоте 11 км отказал двигатель, и ракета взорвалась.
     Вокруг Вернера фон Брауна стала складываться нездоровая обстановка. Некоторые из его подчиненных начали высказывать в кулуарах нелицеприятные претензии в его адрес.
     Следующий пуск запланировали на 3 октября, от его результатов зависело слишком много. Очередная неудача могла привести к официальному признанию ошибочности данного направления работ.
     Они могли быть прекращены с последующей передачей накопленного материального задела на заводы, производящие другую военную технику.
     Теперь уже и Вальтер Дорнбергер ловил на себе испытующие взгляды подчиненных сотрудников с подтекстом: — Долго ли осталось!

     Третьего октября небо было ясным. Стояла теплая осенняя погода. Старт ракета прошел без происшествий.
     Через несколько секунд начался разворот по тангажу, через 20 секунд А-4 достигла скорости звука и продолжала устойчивый полет.
     На 40-й секунде в синем небе появился белый след от летящей ракеты. Первой мыслью было — взрыв. Но телеметрия показывала штатную работу бортовых систем. Устойчивый полет продолжался.
     Люди впервые увидели инверсионный след от работающего двигателя. На заоблачных высотах созданные человеком аппараты еще не летали.
     После 50-й секунды ракета достигла разреженных слоев атмосферы.
     Незадолго до войны в научной среде шли серьезные дискуссии о наличии в верхних слоях атмосферы смеси водорода и кислорода. При достоверности этих теорий через несколько секунд неминуемо последовал бы внушительный взрыв.

     Но ракета продолжала штатный полет, опровергая научные гипотезы.
     На 54-й секунде по команде от наземного радара выключился двигатель. Ракета А-4 по инерции продолжала полет в практически безвоздушном пространстве.
     Она достигла расчетной высоты 80 км и по баллистической траектории упала в море на расстоянии 193 км от точки старта.

[]
     3 октября 1942 года. Пенемюнде. Старт А-4 со стенда №7 (collections.si.edu/ опубликовано в интернете)

     Несколько наземных камер запечатлели взлет ракеты А-4, на хвостовой части которой красовалась девица верхом на месяце. Это был а-ля ремейк фильма Фрица Ланга «Женщина на Луне».
     Вернер фон Браун не без юмора высказался по этому поводу: «Полет прошел без замечаний, за исключением того, что ракета прилетела не на ту планету».
     Ликование по поводу успеха было безу́держным, и это можно понять.

[]
     Изображение на хвостовой части А-4 при пуске 3 октября 1942 г.(collections.si.edu/ опубликовано в интернете)

     Вечером Дорнбергер собрал близких коллег на импровизированный фуршет, где не без пафоса и легкого перевозбуждения сообщил своим коллегам, что аппарат, созданный руками человека, впервые достиг просторов космоса.
     — К земной, морской и воздушной средам, — продо́лжил он, — добавилось и космическое пространство, как место будущих межпланетных перелетов.
     Третье октября 1942 года стало первым днем эры космических путешествий.
     — Но пока длится война, — заключил Дорнбергер, — нашей главной задачей остается совершенствование баллистической ракеты А-4 как оружия в условиях военного времени. Развитие ее будущих возможностей мы отложим на мирное время.

[]
     3 октября 1942 г. Генерал Эрих Фельгибель поздравляет участников пуска ракеты А-4 с его успешным завершением (aralbum.ru/опубликовано в интернете)

     В ряде источников сообщается, что Вернер фон Браун после этого события прикрепил к большому валуну табличку с надписью: — «Сегодня этот камень упал с моего сердца».
     Естественно, сердечные и неравнодушные к космосу люди начали искать (и до сих пор ищут) и камень, и табличку, но все тщетно.
     Немецкие исследователи приписывают этот пассаж Вальтеру Дорнбергеру, но в его книгах и статьях об этом нет ни слова.
     На самом деле это метафорическое высказывание содержится в автобиографии великого немецкого поэта Иоганна Гете.
     Еще существует литературный анекдот про драматурга Бертольда Брехта, получившего от приятеля объемную посылку (сплошь заполненную оберточной бумагой).
     В ней было короткое послание: «Дорогой друг! Я жив, здоров, и тебе желаю того же».
     Спустя время от Брехта принесли большой камень с запиской: «Дорогой друг! Этот камень упал с моего сердца при получении твоего письма».
     Если заводно́й приятель драматурга не сдал камень в национальный музей, то он просто недалекий человек.
     Потому что лишил потомков радости познания простой истины — с чьего сердца и какой конкретно камень реально падал.
     NB. Других сведений о падающем камне не найдено.

     После первого успешного полета А-4 до конца года было проведено еще четыре запуска — два относительно удачных и два аварийных, что свидетельствовало о необходимости серьезной доработки ракеты.
     Однако этому препятствовали недостаточное финансирование работ со стороны министерства вооружения и дефицит технически подготовленных кадров из-за проводившейся в стране всеобщей мобилизации.
     Еще в марте 1942 года на имя руководства третьего Рейха и вермахта Дорнбергер направил план мероприятий по укреплению работ над проектом А-4.
     Его основными векторами были обеспечение приоритетного финансирования работ, начало строительства стартовых позиций для ракет на берегу Ла-Манша и создание специального промышленного комитета под юрисдикцией министерства вооружений для обеспечения сотрудничества армейского Центра с военно-промышленным комплексом Германии.
     Шпеер, находившийся тогда в ставке Гитлера, сообщил Дорнбергеру, что фюреру приснился сон, будто бы ракета А-4 не в состоянии достичь Англии, и он распорядился приостановить работы.
     Некоторые исследователи полагают, что это едва ли соответствовало истине. Шпеер развил тему «сна фюрера», чтобы обосновать невозможность первоочередного финансирования работ по А-4. Дорнбергер, по его мнению, мог противостоять любым доводам, но только не «сну фюрера».
     Однако в декабре 1942 года Дорнбергер вновь обратился к Шпееру с просьбой обратить внимание фюрера на мартовские предложения.
     В январе 1943 года рейхсминистр принял его с фон Брауном и сообщил, что Гитлер не готов дать проекту А-4 статус высшей приоритетности, так как не уверен в успешности проекта.
     Это было очередным холодным душем. Все хлопоты последних месяцев были напрасными, но неприятности на этом не закончились.
     Шпеер представил посетителям господина Герхарда Дегенколба, сообщив, что он возглавит комитет по производству ракет А-4 при министерстве по вооружению и боеприпасам. С его упорством и энергией, — добавил Шпеер, — вы добьетесь многого и без высокого приоритета работ по А-4.
     Дегенколб (в прошлом руководитель фирмы «Демаг» и одновременно председатель локомотивного комитета) приобрел известность благодаря упорному продвижению программы строительства локомотивов для решения проблем логистики в условиях военного времени.
     Весной 1940 года его имя мелькало в событиях, связанных с самоубийством генерала Беккера, и это не сулило ничего хорошего.
     Причины столь странного маневра стали понятными позже. Дегенколб, был человеком Карла-Отто Заура, начальника технического управления министерства вооружений под руководством А. Шпеера.
     Речь шла об организации в министерстве специального комитета по производству ракет А-4, с теми же задачами в области серийного производства ракет, что и у Центра в Пенемюнде, представлявшего вермахт.
     Не было ясности, для чего создается параллелизм работ двух серьезных ведомств и чем все это закончиться.

     В Берлине Дегенколб приступил к организации спецкомитета, включив в его состав отдельных сотрудников из Пенемюнде.
     В своих воспоминаниях Дорнбергер характеризовал Дегенколба как человека энергичного, прекрасно владевшего искусством убеждения и талантом создания интриг на ровном месте.
     Его самомнение не терпело каких-либо иных суждений, а в коротких фразах сквозил откровенный цинизм ко всему, что его лично не касалось.
     В начале февраля 1943 года Дорнбергера вызвали в министерство вооружений для встречи с Карлом Хеттлаге начальником финансового управления министерства (профессором и гауптштурмфюрером СС одновременно).
     Чиновник не стал ходить вокруг да около и с дежурной улыбкой предложил Дорнбергеру обсудить варианты преобразования армейского Центра, то есть воинскую часть вермахта, в частную акционерную компанию.
     Дорнбергер разве что не поперхнулся от подобного предложения. Сразу стали понятными смысл и роль создаваемого специального комитета.
     До высших чиновников технического отдела нацистской партии и министерства вооружений дошло, наконец, что результаты работ по А-4 вместе с инфраструктурой армейского Центра сулят немалые возможности в виде дивидендов и славы первооткрывателей невиданного оружия.
     Предполагалось, что армейский Центр в Пенемюнде будет преобразован в акционерную компанию с ограниченной ответственностью, которая будет управляться одним из больших концернов, на которого возлагалась бы роль доверенного лица.
     Затем, после амортизации инвестированного капитала, предприятие с государственным капиталом должно было перейти во владение (то есть в собственность) вновь созданной фирмы.
     Дорнбергер писал позже, что долго не мог взять в толк, имеет ли он дело с официальными государственными лицами или с заурядными, но не без амбиций мошенниками, и был сильно возмущен.
     Хеттлаге парировал коротко и резко в том смысле, что не потерпит никакого возмущения и если полковник не согласен, то говорить больше не о чем и конверсия армейского Центра будет оформлена директивно приказом по министерству.
     Дорнбергер взял себя в руки. Он был офицером вермахта и сколь бы могущественными не были его собеседники, административно им не подчинялся.
     — Пенемюнде — это военная экспериментальная станция, — ответил он как можно спокойнее, — в промышленности Вы можете проводить любые реорганизации, но на совершение подобных действий с армейскими частями у Вас нет полномочий.
     Во всяком случае, говорить об этом Вам нужно не со мной, а, как минимум, с командующим резервной армией тыла генерал-полковником Фроммом.
     Хеттлаге молчал. Воспользовавшись паузой, Дорбенгер пригласил его посетить Пенемюнде и на месте ознакомиться с составом и организацией работ. Спустя время, Хеттлаге принял приглашение и посетил армейский Центр. Это не означало, что Дегенколб отказался от своего проекта. Он продолжал им заниматься, не афишируя свои действия.

     В конце апреля министерство вооружений утвердило его программу массового производства ракет А-4. Она предусматривала выпуск 300 ракет в месяц, начиная с октября 1943 года.
     К декабрю этого же года их производство должно было увеличиться до 900 ракет в месяц с привлечением завода в Пенемюнде, предприятия Цеппелина в Фридриксхафене и завода Хенкеля в Винер-Нойштадте.
     Дегенколб заверил Шпеера, что сумеет выполнить эту на первый взгляд нереальную программу при условии, что 80 процентов технической документации будет предоставлено немедленно, а оставшаяся часть к июлю.
     Было еще одно серьезное обстоятельство, оказывавшее непосредственное влияние на выполнение работ по проекту А-4.
     Параллельно с ним Техническое управление Министерства авиации заказало разработку крылатой ракеты с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем, который располагался над фюзеляжем. Ее боевой заряд имел массу такую же как и для А-4 — до 1 тонны.
     Работы над ней начались в марте 1942 года (позже она получила название «Фау-1»).
     Экспериментальная отработка Фау-1, как и ракеты А-4, также проводилась в Пенемюнде.

[]
     Модель «Фау-1» в музее Пенемюнде (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Проекты Фау-1 и А-4 были конкурентными, поэтому представители люфтваффе с беспокойством наблюдала за испытаниями А-4.
     После войны во время допроса Шпеер отмечал, что Германские ВВС опасались, что вермахт в одиночку будет бомбить Лондон. Им не нравилось, что сухопутные войска расправляют крылья.
     Фау-1 создавалась в виде небольшого одноразового самолета-снаряда (или крылатой ракеты). Дальность ее полёта изначально составляла 250 км и позже была доведена до 400 км.
     Она запускалась с наклонной пусковой установки и была на порядок дешевле по сравнению с А-4.
     Небольшие размеры Фау-1 обеспечивали простоту ее обслуживания и транспортировки при оперативном использовании в военных условиях.

[]
     Имперский Военный Музее в Даксфорде. Фау-1 на пусковой установке (livejournal.com/опубликовано в интернете)

     Летные испытания экспериментального образца крылатой ракеты без двигателя начались в декабре 1942 года. Планер с короткими крыльями и низким аэродинамическим качеством сбрасывался с четырехмоторного самолёта «Фоке-Вульф» Fw 200.
     В автономном полете отрабатывались летные характеристики и аэродинамика первых версий Фау-1. С самого начала выявились проблемы с обеспечением ее управляемости на разных режимах полета. Для их решения потребовалась организация летных испытаний с участием человека.
     На крылатой ракете небольших размеров кабина для пилота была очень компактной. Поэтому для испытаний подбирались летчики небольшого роста. Среди них оказалась и Ханна Райч с ее миниатюрным телосложением. Еще при жизни она стала легендой немецких летчиков-испытателей.

     В авиацию Ханна пришла в 19-летнем возрасте, начав заниматься планеризмом в 1931 году.
     В сентябре 1934 года она пилотировала самолёта, на котором Гитлер прибыл в Нюрнберг на партийный съезд. Здесь они познакомились.
     В 1935 году Ханна стала первой женщиной, получившей сертификат летчика-испытателя, а в 1937 году Эрнст Удет4 присвоил ей почётное звание лётчика-капитана.

[]
     Ханна Райч (1912 — 1979) летчик Германии (imdb.com/опубликовано в интернете)

     Удет был влиятельным чиновником Люфтваффе при этом отличался живым и легким в общении характером. Он много сделал для профессиональной карьеры Ханны Райч, которой симпатизировал. Но в ответ была лишь теплая благодарность за оказанную помощь.
     Богатый послужной список Ханны как летчика-испытателя включал участие в проектах создания бомбардировщиков семейства Юнкерс и Дорньер, а также самого большого в мире планера Messerschmitt Me 321 (Gigant).
     Осенью 1942 года она проводила испытания первого реактивного истребителя Мессершмитт Ме163 (Komet).

[]
     Мессершмитт Ме.163 — ракетный истребитель-перехватчик (topwar.ru/опубликовано в интернете)

     В пятом полете случилась тяжелая аварийная посадка. Ханна выжила, но провела пять месяцев в госпитале, после множественных травм головы и позвоночника. После этого ей пришлось восстанавливать утраченную координацию движения. Ханна справилась и вновь вернулась к летной работе.
     В феврале 1943 года Райч познакомилась с генерал-полковником Люфтваффе Робертом фон Греймом. Они вместе провели несколько недель на Восточнм фронте, инспектируя воинские части Люфтваффе. В ноябре 1943 года Ханна поступила на службу в его штаб.
     Много позже Гельмут Хейбергер,  двоюродный брат Ханны, говорил в интервью журналистам, что фон Грейм был старше Райч на 20 лет, но их связывала искренняя дружба, основанная на большой взаимной любви. И добавлял после паузы, — великой любви!

[]
     Роберт Риттер фон Грейм. 1892 — 1945 (wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     23 апреля 1945 года Гитлер срочно вызвал Роберта фон Грейма из Мекленбурга, где находился штаб воздушного флота Люфтваффе, в Имперскую канцелярию осаждённого Берлина.
     Грейм и Ханна решили лететь вместе. Утром 25 апреля они отправились из Мекленбурга в сопровождении двенадцати истребителей прикрытия. На бреющем полете проскочили позиции советских войск и приземлились в окрестностях Берлина на аэродроме Гатов.
     Отсюда они вылетели в центральный район Берлина на легком самолёте Fieseler Fi 156 «Шторх», способном осуществлять посадку на небольшие площадки.

[]
     Fieseler Fi 156 «Шторх». На таком самолете Райч совершила посадку у Бранденбургских ворот во время битвы за Берлин (wikipedia.org/опубликовано в интернете).

     Ханна расположилась сзади, но не пристегнулась по приказу Грейма, и решила лететь стоя. После нескольких попыток она убедилась, что сможет дотянуться через плечо Грейма до рулевой колонки.
     К этому времени вокруг Берлина уже замкнулось кольцо наступающих войск 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Над районом Тиргартен самолет обстреляли, и Фон Грейм получил ранение в ногу. Райч взяла управление на себя и смогла посадить поврежденный самолёт на автомагистраль рядом с Рейхсканцелярией у Бранденбургских ворот.
     Это был беспрецедентный полет, который до сих пор вызывает интерес и споры у исследователей противоречивой судьбы Ханны.

     Утром 26 апреля Гитлер принял фон Грейма. Он сообщил ему о лишении Германа Геринга всех полномочий, и тут же назначил раненого генерала главнокомандующим Люфтваффе вместо Геринга.
     Рейтч и Грейм пробыли в фюрербункере два дня. Сложившаяся ситуация по сути своей граничила с самоубийством. Штурмовавшие Берлин войска были уже в нескольких сотнях метров от Бранденбургских ворот.
     Тем не менее, в послевоенный период Райч не раз высказывалась,  что не ощущала тогда чувства страха или отчаянья. Рядом был Грейм и… малолетние дети. Как ни странно в бункере Рейхсканцелярии находились шестеро детей Магды Гебельс в возрасте от 4 до 13 лет.
     Личный секретарь Гитлера Трауди Юнге свидетельствовала позже, что Райч много времени проводила с детьми четы Геббельс. Она играла с ними и пела песни, укладывая спать. Ханна никогда не была замужем и не имела своих детей.
     В ночь на 29 апреля, когда советские войска достигли Потсдамской площади, Гитлер приказал Роберту фон Грейму и Райч вылететь из Берлина на последнем самолете в предместье Плёне — ставку гросс-адмирала Деница, преемника Гитлера.
     Грейму было приказано уговорить генерала Венка выдвинуться к Берлину и разблокировать его.
     Дополнительно фюрер просил найти и судить Гиммлера за контакты с западными союзниками по поводу капитуляции.
     Райч и фон Грейму в очередной раз повезло. Им удалось успешно взлететь и покинуть Берлин, несмотря на высокую плотность огня зенитной артиллерии.
     На земле не исключали, что на последнем самолете улетает Гитлер.

     30 апреля фюрер покончил с собой. Йозеф Геббельс сменил его на посту рейхсканцлера Германии.
     Через сутки и он совершил самоубийство вместе с женой Магдой. Перед этим она отравила своих детей.
     Они мало что осознавали в пугающей их обстановке бункера и доверчиво тянулись к материнской защите.5
     9 мая фон Грейм был арестован американскими властями и находился под следствием до 23 мая.
     После этого он подлежал передаче советской стороне по программе обмена пленными.
     Узнав об этом в тюремном лазарете, в ночь на 24 мая Риттер фон Грейм покончил жизнь самоубийством, приняв капсулу с цианидом, полученную от Гитлера во время их последней встречи.
     Ханна Райч находилась в состоянии тяжелой депрессии и безысходности. Она пыталась укрыться в лазарете, симулируя болезнь сердца.

     Там ее нашел Эрик Браун. такой же легендарный представитель, но уже английской школы летчиков-испытателей. Они были знакомы еще до войны.
     Весной 1938 года Эрик Браун6 находился в Германии по служебным делам и несколько раз посещал автомобильную выставку «Мотор-шоу» на территории берлинского выставочного комплекса.
     Здесь Ханна Райч выполняла уникальные по сложности полеты на вертолёте Генриха Фокка FW-61 внутри закрытого зала Дойчланд-Холл.
     Браун был под большим впечатлением от увиденного. Тогда же он познакомился с Ханной.

[]
     Март 1938. Ханна Райч отрабатывает облет зала Дойчланд-Холл на вертолете FW 61  перед публичным выступлением (epizodsspace.airbase.ru/опубликовано в интернете)

     В послевоенном лазарете они узнали друг друга.
     Игра закончена, — сказал Браун, — и нет иного выбора, как сдаться американцам. После чего вызвал военную полицию союзнических войск.
     Райч провела в американском плену полтора года. Удивительно, что после этого она сохранила с Эриком Брауном дружеские отношения.

     В послевоенный период Ханна Райч вернулась в планерный спорт. Занималась его развитием в Индии и Западной Африке, где вновь установила несколько новых рекордов.
     В 1961 году клуб американских вертолетчиц, которые ее боготворили, пригласил Райч в США.
     Она была гостьей Белого дома, где ее принял президент Соединенных Штатов Америки Джон Кеннеди.

[]
     Кадр хроники. Ханна Райч в гостях у Д. Кеннеди (mail.ru/video/опубликовано в интернете)

     Тогда же Райч посетила Вернера фон Брауна, своего давнего знакомого по планерным полетам и работам в Пенемюнде.

[]
     Ханна Райч и Вернер фон Браун. 1961 год (epizodsspace.airbase.ru/опубликовано в интернете)

     В само́й же послевоенной Германии Ханна Райч не прижилась. Она была словно в зазеркалье. Открыто защищала германию времен фюрера и не верила в газовые камеры концлагерей.
     Во второй половине 70-х Райч писала Эрику Брауну, что у нее усилились приступы депрессии.
     Она любила Германию и была патриоткой Германии. Но ее не воспринимали в качестве выдающегося пилота. В глазах немцев она была представительницей нацистского прошлого.

     Летом 1978 года Ханна Райч совершила свой последний полет на планере через Альпы.
     Пролетев над пересеченной местностью без посадки 715 километров, она в очередной раз установила новый мировой рекорд для женщин.7 Полет продолжался весь световой день.

[]
     Кадр хроники. Полет Райч на планере через Альпы (mail.ru/video/опубликовано в интернете)

     Ханна любила это безмолвное парение с поиском восходящих потоков и приземлилась в установленном месте уже на закате дня.
     Так завершилась ее летная карьера. А через год завершилась и ее жизнь. Ханна умерла неожиданно для многих 24 августа 1979 года. По официальной версии от сердечного приступа. Перед этим в начале августа Эрик Браун получил от нее письмо со странной фразой: «Это началось в бункере, там же и закончится». Он предположил, что Райч приняла капсулу с цианидом, как это сделал фон Грейм в далеком 1945 году…

     Возвращаясь к военному периоду деятельности Райч следует сказать, что к 1943 году в военных кругах Германии появились идеи создания боевых пилотируемых Фау-1 для поражения стратегических целей противника.
     У пилотов оставалась возможность спасения с помощью парашюта после наведения ракеты на цель. Но шансов выжить в такой атаке было немного. По сути речь шла о пилотах-камикадзе.
     Гитлер негативно отнесся к этой затее. Он не хотел терять боевых летчиков в разовых военных операциях. Но Отто Скорцени идею поддержал и отработку беспилотной ракеты Фау-1 и ее пилотируемых версий решили объединить. На пилотируемую ракету установили шасси и кабину пилота с упрощенной системой управления.

[]
     Кадр хроники. Пилотируемая ракеты Фау-1 (mail.ru/video/опубликовано в интернете)

     Для более поздних версий на месте боевой части Фау-1 установили еще и вторую кабину для обучения армейских летчиков полетам на крылатой ракете.
     Беспилотные Фау-1 разгонялись паровой катапультой по наклонной установке с семнадцатикратной перегрузкой для обеспечения нужного скоростного напора перед запуском пульсирующего двигателя.
     Для человека такие перегрузки были смертельно опасны. Поэтому для пилотируемых Фау-1 предусматривался воздушный старт с помощью среднего бомбардировщика Heinkel He 111H-22 при достижении скорости порядка 500—550 км в час.

[]
     Самолёт Heinkel He 111 H-22 с подвешенной под крылом Фау-1 (en.wikipedia.org/V-1/опубликовано в интернете)

     Крылатая ракета крепилась под крылом бомбардировщика и при достижении самолетом нужной скорости на заданной высоте отделялась. После этого пилот Фау-1 включал двигатель и самостоятельно совершал ее автономный полет с крейсерской скоростью 600 км/час.

     Испытания начались в Пенемюнде. Позже они проводились дополнительно еще и в испытательном центре на аэродроме Рехлин-Лерц (земля Мекленбург).

[]
     Кадр хроники. Отделение Фау-1 от Heinkel He 111 H-22 (mail.ru/video/опубликовано в интернете)

[]
     Кадр хроники. Автономный полет Фау-1 после отделения (mail.ru/video/опубликовано в интернете)

     Первые два полета выполняли боевые летчики. В обоих случаях посадка Фау-1 была аварийной. Оба летчика выжили, но получили тяжелые травмы.
     При малом аэродинамическом качестве посадочная глиссада Фау-1 была слишком крутой. Для ее выравнивания требовалось увеличение посадочной скорости.
     Без опыта управления скоростными самолетами боевые летчики не справлялись с посадкой в таких условиях.
     Министерство авиации распорядилось прекратить испытательные полёты.
     Ханна Райч объясняла причины аварий человеческим фактором и обратилась с личной просьбой на выполнение следующего полета при ее участии. Разрешение дали, но под ее ответственность.
     Третий полет проходил без происшествий. Однако при посадке вновь возникла беспорядочная тряска с сильной вибрацией ручки управления.
     В таких условиях Ханна сумела справиться с задачей пилотирования и после жесткой посадки сохранила машину. Разрешение министерства на возобновление испытаний было получено.

     В ходе создания крылатой ракеты Райч выполнила несколько десятков ее экспериментальных полетов. Она попадала в разные ситуации, требовавшие немедленной реакции с подсознательным выбором единственно правильного решения.
     В одном из полетов Фау-1 потеряла управление при отработке режима максимальной скорости. Грузовой макет боевого заряда, незакрепленный на переднем сидении, сдвинулся и заклинил ручку управления.
     Вопреки здравому смыслу и инстинкту самосохранения Ханна выключила двигатель и перевела машину в вертикальное пикирование. Земля стремительно приближалась. Под влиянием собственного веса грузовой макет сместился и разблокировал рулевое управление.
     В водовороте земли и неба Ханна вывела крылатую ракету из пикирования у самой поверхности.
     Двигатель оставался выключенным, поэтому не было иного выбора кроме вынужденной посадки на подстилающую поверхность с предельно высокой скоростью.
     Полозья шасси не выдержали удара о землю и разлетелись в разные стороны. Это спасло жизнь пристегнутой ремнями летчице. Ракета не перевернулась через носовую часть и завершила торможение на фюзеляже, который уцелел.
     После подобных происшествий Райч не страдала фобиями неизбежной в ее работе гибели, что удивительно. Полеты были ее страстью. Эрик Браун в своих последних интервью говорил, что Ханна по своей природе была рождена, чтобы летать.
     Летные испытания Фау-1 выявили ряд серьезных  недостатков, по которым, в том числе, осуществлялась доработка ее конструкции.

     Ракеты А-4 и Фау-1 разрабатывались разными ведомствами вермахта в одни и те же сроки. Каждая из них имела свои преимущества и недостатки.
     Фау-1 имела дозвуковую скорость полета на небольшой высоте. Этот делало ее уязвимой для истребительной авиации и зенитной артиллерии противника.
     Пусковые установки Фау-1 были стационарными и определяли фиксированное направление запуска. Поэтому выбор возможных направлений стрельбы существенно ограничивался.
     Ракета А-4 стартовала вертикально с предварительным разворотом по крену на стартовом столе. Это качество обеспечивало ее пуски в любом направлении с мобильных транспортных устройств.
     Сверхзвуковая скорость полета А-4 обеспечивала внезапность поражения выбранной цели, а существующая противовоздушная оборона не обладала возможностью ее своевременного обнаружения и ликвидации.

     К основным недостаткам А-4 относились сложность конструкции, приводящая к сложности ее эксплуатации в полевых условиях, и на порядок бо́льшая стоимость изготовления по сравнению с Фау-1.
     По оперативно-тактическим характеристикам оба изделия были, примерно, одинаковыми, и руководству 3-го рейха рано или поздно предстояло разобраться с приоритетами работ по этим направлениям.

     26 мая 1943 года в Пенемюнде прибыла межведомственная комиссия, чтобы на месте изучить технические возможности А-4 и Фау-1.
     В ее составе были Альберт Шпеер, фельдмаршал авиации Эрхард Мильх, главнокомандующий военно-морскими силами Карл Дёниц, и другие высокопоставленные чиновники и генералы.

[]
     26 мая 1943 г. Посещение Пенемюнде военной комиссией
     (enviroreporter.com/опубликовано в интернете)

     Завершив работу комиссия, как и бабушка, сказала надвое. Фюреру доложили, что наилучшим решением было бы продолжить оба проекта, присвоив им статус высшего приоритета.
     Через некоторое время Альберт Шпеер позвонил Дорнбергеру и сообщил о присвоении ему звания генерал-майора.
     Вместе с тем было ясно, что работа таких комиссий проводится не ради поощрений, и все причастные к работам в Пенемюнде слегка напряглись…

     В начале июля 1943 года Шпеер позвонил Дорнбергеру с просьбой срочно прибыть к нему вместе с фон Брауном и Штайнхоффом, захватив с собой материалы по программе А-4.
     Категоричность приказа была связана с решением фюрера заслушать у себя в ставке доклад о работах по этой программе.
     Встреча состоялась 7 июля. В первой половине дня Дорнбергера с сотрудниками провели в просмотровый зал закрытой зоны ставки.
     Вскоре пришло сообщение о переносе встречи на пять часов вечера. Шли третьи сутки с начала Курской битвы на Восточном фронте и совещание Фюрера с руководством вермахта затянулось.
     Время шло, давно миновало пять часов, сгущались сумерки. Неожиданно раздался чей-то возглас: «Фюрер!».
     Дверь распахнулась, и появился Гитлер в сопровождении начальника Верховного командования Германии Вильгельма Кейтеля, начальника штаба Верховного командования Альфреда Йодля, начальника штаба сухопутных войск Вальтера Буле, Альберта Шпеера и личных адъютантов.
     Дорнбергер не видел фюрера с марта 1939 года, и его поразила произошедшая в нем перемена. Гитлер выглядел уставшим и ссутулившимся, его лицо покрывала нездоровая бледность от постоянного пребывания в закрытых помещениях. Жили только глаза, от которых, как казалось, остались только зрачки.
     Поздоровавшись, фюрер сел между Кейтелем и Шпеером в первом ряду. После нескольких вступительных слов Дорнбергера свет погас, и на экране появились кадры исторического полета ракеты А-4 в октябре 1942 года.
     Комментарии давал фон Браун. После демонстрации фильма были показаны материалы с характеристиками А-4, затем наступило молчание.
     Со слов Дорнбергера Гитлер был тронут и возбужден. Он рассеянно смотрел куда-то, погрузившись в свои мысли. Похоже, что склонный к оккультизму фюрер всерьез задумался о «Чудо-оружии».
     Дорнбергер подвел краткие итоги положения дел с программой А-4 и показал фотографии с внушительными воронками от разрывов ракет.
     Глаза Гитлера зажглись фанатичным огнем с частым повторением одной и той же фразы:
     — Они должны быть уничтожены.
     В конце совещания фюрер поблагодарил участников и  пообещал, что проект А-4 будет пользоваться всеми преимуществами высшего приоритета…

     Вскоре после этого Пенемюнде посетил рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Он потребовал доложить ему о текущем состоянии работ по проекту А-4.
     Доктор Браун и генерал-майор Дорнбергер приняли его в офицерской столовой, где вежливо, но твердо выразили желание, чтобы проект А-4 получил статус наивысшего приоритета.
     Оставаясь одной из самых зловещих фигур прошлого века, Гиммлер, по словам Дорнбергера, при первом общении производил впечатление неприметного учителя провинциальной школы с серо-голубыми глазами и слабыми как у женщины руками.
     Качества циничного палача никак не проявлялись в его манере общения. Разве что едва заметная тень презрительной улыбки выдавала в нем человека, для которого весь мир — ничто.

[]
     Гиммлер в Пенемюнде. По правую руку от него В. Дорнбергер. Сзади полуприкрыт Вернер фон Браун в форме СС (livejournal.com/опубликовано в интернете)

     Рейхсфюрер сообщил, не повышая голоса, что Фау-2 после поддержки фюрером перестала быть проектом армии и стала исключительно детищем всего германского народа. А потому он намерен защитить персонал Пенемюнде от саботажа и предательства.
     На следующее утро в четверть десятого при очень низкой облачности с испытательного стенда №7 был запущен тридцать восьмой опытный образец ракеты А-4.
     Она благополучно стартовала, но через некоторое время начала вращаться. Затем перевернулась, направилась к земле и рухнула на взлетно-посадочную полосу германских ВВС. Три стоявших там самолета были повреждены взрывом.
     Гиммлер с насмешкой отметил, что теперь может вернуться в Берлин и с чистой совестью отдать приказ о производстве оружия для рукопашного боя.
     Пребывающему в смятении Дорнбергеру было не до шуток.
     Через час к пуску подготовили вторую ракету. На этот раз он прошел успешно. Лицо Гиммлера оставалось бесстрастным, но чувствовалось, что второй пуск произвел на него большое впечатление.
     Прощаясь, он недвусмысленно произнес, что очень заинтересован в работах Пенемюнде. Вскоре эта «заинтересованность» подтвердилась активным вмешательством СС в дело создания А-4…

     С момента успешного запуска А-4 в октябре 1942 года и до совещания в ставке Гитлера было проведено около 30 пусков ракеты с испытательных стендов в Пенемюнде. Много это или мало? Немецкие исследования отмечают, что мало. Похоже на правду.
     Примерно 20 пусков были относительно успешными, полеты ракет продолжались в течение заданного времени при наличии локальных замечаний. Треть пусков была аварийной из-за отказов двигателя или системы управления. Ракета была еще сырой.
     В таких условиях программа Дегенколба по производству 900 ракет А-4 в месяц выглядела абсолютно нереальной и авантюрной.
     Но на июльской встрече фюрер поставил вопрос о доведении ежемесячного выпуска ракет до двух тысяч, и это стало непререкаемым маркером. Партийно-государственная машина пришла в движение.

     Уже через несколько дней после совещания в ставке фюрера Карл Заур собрал в министерстве вооружений расширенное совещания с руководителями концернов, участвующих в программе А-4.
     Здесь он сообщил о планируемом расширении программы Дегенколба до 2000 изделий в месяц. Для этого, как предполагалось, предстояло спешно построить несколько крупных промышленных производств.
     Дегенколб в первую очередь занялся организацией серийного производства ракет Фау-2 (так стала называться ракета А-4) на заводе в Пенемюнде.
     Он проводил ее грубо, не стесняясь сыпать оскорбления и угрозы. Проводя непрерывные совещания, он манипулировал нужными ему специалистами без соблюдения правил субординации.
     Не вникая в техническую суть дела, Дегенколб упрямо требовал выполнения плана любой ценой. Он был уверен, что сам факт его приказов уже являлся залогом успеха.
     Ведущие специалисты и руководители, находившиеся под его постоянным давлением, были перенапряжены. Они прибегали к различным уловкам, включая примитивный обман, чтобы уцелеть, или не выдержав, увольнялись. Вместо консолидации работ происходила их дезорганизация.
     Были и объективные трудности в обеспечении серийного производства Фау-2, и в первую очередь незавершенность ее отработки на этапе летных испытаний.
     Сдача такой ракеты в серийное производство была сродни служебному подлогу, ответственность за который, в конечном итоге, неминуемо ложилась на разработчиков ракеты.
     Непрерывная гнетущая обстановка приводила к хроническому стрессу, из которого, казалось, нет выхода. И в слаженном коллективе армейского Центра случился психологический криз.

     17 августа 1943 года Дорнбергер в спешном порядке провел закрытое совещание. Среди приглашенных были полковник Стегмайер, отвечавший за производство опытных образцов Фау-2, Шуберт, сотрудник министерства вооружений, Артур Рудольф, в чьем ведении было планирование производства, Реес, начальник экспериментальных мастерских, инженер Шталькнехт, фон Брауна, Эрнст Штайнхоф и доктор Тиль.
     Причиной совещания послужили накопившиеся противоречия между конструкторами и производственниками.
     Первые считали, что их основная задача — конструирование ракет, вторые же ставили на первое место директивные сроки их серийного производства.
     Инженер Шталькнехт, представлявший интересы завода, заявил, что задержка конструкторских чертежей срывает график Дегенколба по ежемесячному выпуску, начиная с января 1944 года, девятисот изделий Фау-2.
     Фон Браун и Тиль настойчиво твердили о необходимости доработки изделия по выявленным отказам, на что требуется время.
     — Что касается Дегенколба, — возбужденно говорил фон Браун, — то созданный им комитет по выпуску ракет только тормозит работу. И я могу лишь сожалеть о вашем согласии с его графиком, — добавлял он, обращаясь к Дорнбергеру, — первым делом необходимо доработать ракету, и только после этого начинать изготовление заводских чертежей для ее массового производства.
     Его поддержал Вальтер Тиль, сообщив, что ракетный двигатель также не готов для массового производства из-за большого количества отказов. После короткой констатации положения дел с двигателем, он присоединился к мнению фон Брауна о нереальности графика Дегенколба и необходимости его отмены.
     Из-за политических соображений Дорнбергеру надо было сохранить нормальные отношения с министерством вооружений, а значит принять предложения Дегенколба.
     Но ведущие и самые преданные соратники выступили однозначно против его позиции.
     Стараясь выглядеть насколько возможно спокойным, он изложил свои соображения.
     Его непрерывный монолог сводился к тому, что трудности и проблемы, о которых говорилось, неизбежны для этапа начала производства любых новых изделий. Создатели Фау-2 столкнулись с этим в своей практике впервые, при том, что в их головах постоянно рождаются все новые идеи. Они являются одновременно очень талантливыми инженерами и совершенно неискушенными производственниками.
     В заключение своего спонтанного «спича» Дорнбергер запретил отныне вносить какие-либо изменения в существующую конструкцию ракеты и попросил желающих высказаться.
     Вновь отозвался доктор Тиль. В своих воспоминаниях Дорнбергер лаконично и точно описал его психологическое состояние на тот момент.
     «Тиль сидел, опустив голову то и дело, закусывая губы и нервно играя карандашом. Казалось, он ничего не слышал.
     Когда он поднял на меня глаза, странно блеснувшие за стеклами очков, я прочел в них неуклонную решимость, а мертвенно-бледные черты его лица были полны глубокой скорби.
     — Генерал, — начал он, — я в отчаянии. Месяцами нас преследуют аварии и поломки. Одна за другой. Мы так многого ждали от нашей А-4. В существующих условиях эту работу просто невозможно выполнить.
     Наше изделие представляет собой летающую лабораторию, управляемую в автоматическом режиме. Ее массовое производство — это полное безумие.
     Нам необходимо еще долго разбираться с ее конструкцией. Я даже не считаю нужным доказывать, что любая стартовая команда даже после нескольких лет подготовки вряд ли сможет выполнять все свои обязанности в боевой обстановке. Это превышает способности любого солдата.
     Если вы настаиваете на своей точке зрения, я должен отказаться от дальнейшей работы. Я не вижу возможности добиться цели до окончания войны.
     Проект должен быть отложен. Я самым тщательным образом обдумал его и прошу разрешения подать в отставку. Я собираюсь читать лекции по термодинамике в техническом училище».
     К Вальтеру Тилю присоединились Реес и фон Браун. Ситуация становилась неуправляемой. Без этих руководителей конструкторские работы по Фау-2 практически останавливались.
     Дорнбергер воевал в полевых условиях Первой мировой войны и за долгое время армейской службы выработал привычку не падать до выстрела.
     Собрав остатки самообладания, и сохраняя внешнее спокойствие, он в разных интерпретациях тихим, но уверенным голосом объяснял коллегам, что вся ответственность и все заботы, связанные с организацией производства Фау-2, ложатся только на него. За ними же остаются лишь работы с экспериментальными ракетами, которые будут изготавливаться параллельно с серийными изделиями для боевых частей.
     Дискуссия продолжалось уже несколько часов. Уверенность и спокойный тон руководителя возымели свое действие.
     Участники совещания постепенно успокоились, безысходность сменилась рассудительностью и предложениями по конкретике дальнейших действий в сложившейся обстановке.

     Вечером, по обычаю, собрались в гостевом доме. Надо было отвлечься от перипети́й прошедшего дня.
     Дорнбергер писал в воспоминаниях: «После совещания мы перешли в каминный зал, и я устроился за низким овальным столиком. На стенных панелях играли веселые блики свечей в медных канделябрах.
     Я был увлечен беседой с профессором фон Брауном, доктором Штайнхофом и нашей вечерней гостьей Ханной Райч, летчиком-испытателем.
     Свернувшись калачиком в глубоком кресле, эта элегантная, энергичная, умная и отважная женщина рассказывала нам о своей жизни, работе и о планах на будущее.
     Короткий жакет ее темно-синего костюма был украшен Железным крестом 1-го класса и бриллиантовым значком пилота.
     Она делилась с фон Брауном воспоминаниями о бреющем полете над Куршской косой в Восточной Пруссии.
     По какому бы поводу она ни приезжала в Пенемюнде, мы всегда были рады ее видеть.
     Слушая смех этих молодых людей, устремленных в будущее и с юмором воспринимавших все неожиданности, преподносимые техникой, я как-то легче воспринимал все тревоги прошедшего дня»8.

     В оживленной обстановке того вечера, рассеявшей дневные тревоги, только доктор Тиль оставался подавленным и не реагировал на гулкое оживление зала.

     Сославшись на недомогание, он рано покинул коллег, сказав, что хочет побыть с семьей…
     По домам расходились после одиннадцати часов ночи. Было светло от полнолуния и на серебристой траве, словно призраки, выделялись черные тени сооружений армейского Центра.
     Эта ночь словно ножом разрезала жизнь Пенемюнде на «до» и «после», а потому нашла свое отражение в различных воспоминаниях, дневниковых записях и других литературных источниках.

     Гитлер в эту ночь отдыхал за чашкой чая в своей ставке «Вольфсшанце» после долгого и утомительного совещания с Кейтелем и Йодлем.
     Начальник штаба германской люфтваффе генерал-полковник Ганс Ешонек, отвечавший за противовоздушную оборону Пенемюнде, отдыхал в этот вечер в Восточной пруссии на озере Голдап, рассеянно перебирая веслами лодки. Он был расстроен после неприятного разговора с фюрером об участившихся массированных налётах союзной авиации на территорию Германии.
     Генерал тогда и предположить не мог, что это последний день в его жизни.9
     В Пенемюнде секретарь фон Брауна только к одиннадцати часам ночи разобрал накопившиеся деловые бумаги и возвращался домой среди тихой идиллии лунной ночи.

     В это время зазвучала сирена воздушной тревоги, что часто случалось, и к чему в Пенемюнде привыкли за последнее время…

     Над Балтикой собирались бомбардировщики королевских ВВС Великобритании. После этого они обычно летели на юг бомбить Берлин. Противовоздушная оборона Пенемюнде молчала, чтобы не демаскировать себя.
     Но в этот раз надежды армейского Центра в благополучном исходе не оправдались.
     В ночь на 18 августа 1943 года была осуществлена тщательно подготовленная англичанами операция по массированной бомбардировке Пенемюнде с кодовым названием «Гидра».
     Одновременно с ней готовилась менее масштабная операция «Малёк» по бомбардировке Берлина, которая носила отвлекающий характер.
     Координацию действий отдельных частей воздушной армады осуществлял полковник Джон Сирби. С этой целью его самолет, являющийся пунктом управления, на протяжении всей операции барожировал над районом расположения Пенемюнде.
     Соединения бомбардировщиков собрались над морем западнее армейского Центра.
     После десяти часов от них отделилась восьмерка самолетов «Москито» и повернула на юг к Берлину. Началась операция «Малёк».
     С аэродромов северной Германии по тревоге взлетали эскадрильи немецких истребителей. Вскоре в воздухе дежурило более 200 самолетов.
     В десять сорок «Москито» были на подлете к Берлину. В немецкой столице зазвучала сирена воздушной тревоги. В одиннадцать самолеты появились над ее центральной частью. Зенитные батареи открыли огонь. Прозвучали первые взрывы бомб.
     После одиннадцати по приказу Вернера Юнка, командира истребительной авиации «Немецкая бухта», все дежурившие над северной Германией истребители устремились к Берлину, расположенному в паре сотен километров южнее Пенемюнде.
     Не все самолеты «Москито» вернулись домой после неравного боя над Берлином. Их экипажи ценой своей жизни свели к минимуму потери своих товарищей, участвовавших в атаке на Пенемюнде, начавшейся незадолго до полуночи.

[]
     Схема бомбардировки Пенемюнде (Из книги Д. Ирвинга «Оружие возмездия»/опубликовано в интернете)

     Воздушная бомбардировка осуществлялась волнами. Целью первой атаки (точка «F») был поселок, где жили инженеры и ученые. Вторая волна атаки (точка «В») была нацелена на завод с двумя огромными цехами по производству Фау-2, а третья волна (точка «Е») должна была подвергнуть бомбардировке лаборатории исследовательского Центра.
     В начале первого ночи три самолета наведения сбросили осветительные ракеты и цветные индикаторы в точку прицеливания «F».
     После этого Сирби отдал приказ начать бомбардировку. Более 150 самолетов первой волны сбросили бомбы в намеченную цель.
     Слоисто-кучевые облака ухудшали видимость и около 70 самолетов ошиблись с бомбометанием на три километра, поразив бараки концентрационного лагеря в Трасенхайдене. В результате этой ошибки погибли более 500 заключенных и наемных рабочих.
     В двенадцать тридцать самолеты первой волны сбросили индикаторы для точки прицеливания «В» и развернулись для возвращения домой.
     Атака второй волны была короткой и длилась не более восьми минут. В ней участвовали 130 «Ланкастеров», самых мощных бомбардировщиков английских ВВС.
     Основная часть сброшенных бомб достигла цели. Была разрушена крыша цехов и уничтожены хранившиеся там ракеты.
     Во время этой атаки сильный ветер снес несколько индикаторов на восток. Это привело к бесполезной бомбардировке несколькими самолетами водной полосы прибрежного моря.
     Полковник Сирби готовил третий удар. Его самолет продолжал кружить над Пенемюнде, уходя от охваченного огнем армейского Центра в море и возвращаясь обратно с севера после разворота.
     К этому времени весь район воздушного нападения был затянут пеленой дыма. Кроме того, произошла путаница со сброшенными накануне индикаторами.
     В итоге большинство из 180 бомбардировщиков третьей волны ошиблись с воздушной атакой, не причинив ущерба аэродинамической лаборатории и находящимся рядом с ней зданиям.
     Воздушный налет на Пенемюнде закончилась около часа ночи. Сирби совершил последний круг над пылающими строениями и развернул свой «Ланкастер» к основному потоку самолетов, возвращавшихся домой.

[]
     Аэрофотосъемка Пенемюнде после воздушного налета (waralbum.ru./опубликовано в интернете)

     В результате массированной бомбардировки более всего пострадал жилой городок персонала. Была уничтожена бо́льшая часть его зданий.
     Однако значительная часть специалистов успела скрыться в бомбоубежищах.
     Но были и жертвы. Среди них волею случая оказался и Вальтер Тиль с семьей. Они погибли от прямого поражения бомбой. За пару дней до этого Тиль произнес пророческие слова:
     — Пока жив, никогда не расстанусь с женой и ребенком. Они всегда останутся со мной…

     Бомбардировка Пенемюнде спутала все карты по организации массового производства Фау-2. Его решили перенести на защищенный от воздушных налетов подземный завод, который предстояло построить недалеко от Нордхаузена с использованием труда узников концентрационных лагерей.
     На этой волне в работах по созданию Фау-2 появился еще один могущественный игрок — рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер.
     В начале сентября 1943 года он назначил Ганса Каммлера, обергруппенфюрера СС, уполномоченным лицом по строительным работам в обеспечение серийного выпуска Фау-2.
     Отличительной чертой Каммлера было отсутствие способности слышать что-либо и кого-либо. После нескольких фраз общения он перехватывал инициативу и без промедления начинал раздавать команды, не заботясь об их последствиях.
     Деятельность Каммлера сочеталась с откровенным презрением как к гражданским специалистам, так и к офицерам вермахта.
     Поначалу Дорнбергер его откровенно недооценил. Юридические полномочия Каммлера ограничивались контролем строительства заводов для производства Фау-2 под руководством Дегенколба.

     Но бригаденфюрер СС наплевательски отнесся к полномочиям и смотрел на вещи шире. Свое участие в проекте Фау-2 он связывал с возможностью стремительного карьерного роста.

     Гиммлер действовал стремительно и целенаправленно. 22 сентября он прибыл в ставку Гитлера, где на совещании с фюрером и Шпеером предложил последнему свою «помощь».
     После совещания Шпеер записал в дневнике: «Фюрер приказал, чтобы совместно с рейхсфюрером СС и привлечением рабочей силы, которую можно получить в его концентрационных лагерях, были приняты меры по скорейшему строительству заводов по производству „Фау-2“ с возобновлением производства на них самой ракеты».
     Спустя четыре дня на совещании в рейхсканцелярии Шпеер заявил министрам, что эти работы получили серьезную поддержку со стороны СС. При этом Каммлеру давались полномочия привлекать для работ по Фау-2 рабочую силу из концлагерей.
     В тот же день, 26 августа, Шпеер созвал для секретного совещания заинтересованных лиц с участием Каммлера, Дорнбергера, Дегенколба и Заура. Обсуждались вопросы расположения новых заводов для размещения производственных мощностей предприятий Пенемюнде и Фридриксхафена, пострадавших от бомбардировок.
     План включал предложения Ганса Каммлера, поддержанные Дегенколбом, по переводу основных сборочных работ серийного производства Фау-2 на подземный завод Миттельверк в горах Гарца.
     Экспериментальные заводы предполагалось разместить в пещере близь Траунзее в Австрии (проект «Цемент»). Первоначальная программа Дегенколба о производстве ракет в Пенемюнде, Винер-Нойштадте и Фридриксхафене была пересмотрена.
     По новой программе на подземном заводе Миттельверк планировалось производить до 900 ракет в месяц, а в польском городе Близне создавался испытательный полигон в дополнение к имеющемуся степному лагерю СС «Хейделаге».
     8 сентября Гиммлер направился в Польшу, чтобы лично проверить работы по созданию полигона.

[]
     Фау-2 готовится к старту в Близне (ru.pinterest.com/опубликовано в интернете)

     На следующий день сюда же прибыл Шпеер. 5 ноября 1943 года на стартовых площадках в Близне начались испытания ракет «Фау-2».

     Дорнбергер болезненно воспринимал перемены в работах по серийному производству баллистических ракет, где ему не было места.
     По этому поводу он сделал несколько обращений к командующему резервной армией генерал-полковнику Фридриху Фромму и рейхсминистру Шпееру.
     Но расстановка сил складывалась не в пользу вермахта. Началась подковерная борьба за сферу влияние на программу Фау-2.

     Первый ощутимый удар со стороны СС был нанесен весной 1944 года. В течение трех дней с 12 по 14 марта Гиммлер провел несколько совещаний с генералом СС Готтлобом Бергером, который занимался вопросами создания секретного оружия.
     После этого ранним утром 15 марта Дорнбергеру позвонил начальник штаба сухопутных войск Вальтер Буле и попросил срочно прибыть в резиденцию фюрера Бергхоф на совещание к фельдмаршалу Кейтелю.
     Перед совещанием Буле уведомил Дорнбергера, что гестапо арестовало профессора фон Брауна, Клауса Риделя и Гельмута Греттрупа за саботаж проекта «Фау-2».
     Фельдмаршал принял Дорнбергера без промедления. Он холодно известил его о том, что на вечеринке в курортном местечке Цинновиц, недалеко от Пенемюнде, коллеги Дорнбергера утверждали, что работают над проектом ради получения средств для подтверждения теорий, связанных с полетами в космос.
     Выдвинутые обвинения, — добавил он, — достаточно серьезны, эти люди потеряли всякое представление о действительности.
     — Аресты губительно скажутся на проекте в целом, — парировал Дорнбергер, — ракеты предстоит использовать в полевых условиях, а мы еще не выяснили причин последних отказов.
     Кейтель пожал плечами:
     — Я бессилен что-либо сделать, — заявил он, — этим делом занимается лично Гиммлер.
     Дорнбергер прибегнул к рискованному маневру, заявив, что арест его сотрудников задержит поставки ракет в войска, и попросил аудиенции с Гиммлером.
     Кейтель позвонил в приемную рейхсфюрера СС и объяснил причину звонка. После короткого ожидания пришло сообщение, что Гиммлер не может встретиться с Дорнбергером и ему необходимо обратиться к Эрнсту Кальтенбруннеру — начальнику Главного управления имперской безопасности СС.
     Дорнбергер отправился в Берлин, но Кальтенбруннер отсутствовал и генерала направили к начальнику тайной государственной полиции оберштурмбанфюреру СС Генриху Мюллеру.

     Здесь надо сделать паузу и отдать дань классике. Потому что далее пойдет сплошная импровизация — литературный перефраз.
     «Сказка ложь, да в ней намек» — писал Александр Сергеевич.

     Старина Мюллер, уединившись в кабинете, погрузился в оперативные сводки, не предвещавшие ничего хорошего. Совсем некстати без стука вошел секретарь.
     — В чем дело? — спросил раздраженно Мюллер, — наши войска захватили Москву, Гиммлер женился на еврейке?
     — Он идет, — беспристрастно сообщил секретарь.
     — Кто идет. — столь же беспристрастно спросил оберштурмбаннфюрер.
     — Дорнбергер.
     — Где идет? — не меняя, тона выяснял Мюллер.
     — По коридору.
     Дверь распахнулась, и в проеме появилось хмурое лицо генерала Дорнбергера.
     В течение состоявшейся дискуссии Мюллер с интересом рассматривал популярного в армии генерала, о котором был наслышан и который ему импонировал.
     Чтобы как то приободрить Дорнбергера и обозначить свою искреннюю признательность хозяин кабинета сообщил доверительно о наличии у него пухлого досье на визитера.
     — Да, и что же в нем такого занятного, — живо поинтересовался Дорнбергер.
     — В конце марта прошлого года, — сообщил Мюллер, — на совещании с вашими директорами Вы сказали, что фюрер не уверен в возможности достижения ракетой «А-4» территории Англии. Далее Вы сообщили, что не знаете, как быть в подобной ситуации, чем способствовали саботажу.
     — Было дело, — сказал, зевнув, Дорнбергер, и желая ответить любезностью на любезность, наклонился и тихо сообщил о «вещем сне фюрера».
     Оберштурмбаннфюрер сглотнул слюну и после нервного тика разразился жалобой на предмет того, что все кругом норовят обмануть старика Мюллера.
     — Никому нельзя верить, — с безысходностью промолвил он.
     Потом взял себя в руки и спокойно произнес:
     — Мне можно!

     Возвращаясь к реальности следует сказать, что Мюллер уклонился от конкретных действий, и заявил о незнании причин ареста коллег Дорнбергера, так как у него нет пока никаких документов.
     Оставалось только ждать.
     Поставка «Фау-2» в войска контролировалась ставкой Гитлера, и теперь любой срыв этих работ вермахт мог списать на контрпродуктивные действия служб СС. Ситуация обострилась, наступила пауза.
     Через некоторое время из канцелярии рейхсфюрера СС пришло сообщение, что сотрудники Пенемюнде не арестованы, а задержаны гестапо для предварительной дачи показаний.
     А через полтора месяца удалось добиться временного освобождения фон Брауна, Риделя и Греттрупа, как незаменимых участников работ над «Фау-2».
     В июле 1944 года случился мятеж с попыткой покушения на фюрера, и вся эта авантюра неприметно сошла на нет сама собой.
     Позже выяснилось, что аресты случились по доносу осведомителей, которых Гиммлер внедрил в Цинновиц после своего первого посещения армейского Центра.

     Параллельно с этими событиями Каммлер начал действовать непосредственно в Пенемюнде.
     Он посещал, как непрошеный гость, производственные совещания и работы по испытаниям Фау-2. При этом пытался вникнуть не столько в техническую суть проекта, сколько в межличностные взаимоотношения его участников.
     При общении с разными специалистами Каммлер выслушивал их мнения и убеждал каждую из сторон, что все проблемы личные и производственные могут быть решены с помощью данных ему полномочий.
     В коллективе начались интриги и жалобы.
     Почувствовав неладное, Дорнбергер в конце мая 1944 года обратился к генерал-полковнику Фромму с требованием о предоставлении ему как руководителю армейского Центра единоличных властных полномочий над всем проектом «Фау-2» от экспериментальных работ до полевых испытаний.

     Фридрих Фромм обещал обратиться по этому поводу к Гитлеру. Неизвестно решился ли он на это, но ситуация в любом случае не менялась.

     Июльский мятеж против Гитлера оказал непосредственное влияние на работы по Фау-2.
     Одним из лидеров заговора был подчиненный генерала Фромма, начальник штаба его резервной армии полковник фон Штауфенберг.
     Именно он пронес 20 июля 1944 года бомбу в ставку фюрера. Покушение не удалось, и участники мятежа были схвачены офицерами СС.

[]
     Фридрих Фромм(1888-1945). Командующий армией резерва
     (ru.wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     Генерал Фромм уверял, что не знал о готовящемся покушении, но был арестован по приказу Гитлера. Следствию не удалось доказать его прямого участия в заговоре. Тем не менее, в марте 1945 года Народная судебная палата (чрезвычайный судебный орган нацистской Германии) приговорила его к смертной казни с формулировкой в приговоре: «За неудовлетворительное исполнение воинского долга и проявленную при этом трусость».
     После мятежа на место Фромма, в качестве командующего резервной армией, Гитлер временно назначил Гиммлера.
     С этих позиций рейхсфюрер СС обратился письменно к фельдмаршалу Кейтелю с требованием подчинения всех работ по «Фау-2» одному лицу — генеральному уполномоченному. Имелся в виду Каммлер.
     Осторожный ответ Кейтеля сводился к тому, что уже имеющаяся организация этих работ не мешает делу. Но это была лишь фигура внешнего приличия.
     После июльских событий Гиммлер не церемонился с руководством вермахта и восьмого августа назначил Каммлера своим полномочным представителем по всей программе «Фау-2».
     Борьба за проект завершилась. Заводы по производству «Фау-2» были преобразованы в частный концерн, а контроль над программой боевого использования ракет перешел от Вермахта к службам СС.

     Спустя месяц в сентябре 1944 года с территории Голландии начались боевые пуски этого оружия.
     В сторону Лондона и Антверпена до 27 марта 1945 года было запущено около 1400 ракет «Фау-2».
     По другим направлениям осуществили еще около 4300 пусков таких ракет. Ощутимого влияния на исход Второй мировой войны это не оказало.
     Фронт стремительно приближался к Пенемюнде. Со второй половины февраля железнодорожные эшелоны начали вывозить из него ценное оборудование и документацию.
     В первых числах апреля, после приказа Каммлера, началась эвакуация и персонала армейского Центра в нижние предгорья Альп.
     Здесь Дорнбергер вместе с ближайшими сотрудниками, включая фон Брауна, получившего травму руки в автомобильной аварии, провели последние дни войны.
     Второго мая 1945 года они сдались американским войскам. После этого профессиональные пути Вальтера Дорнбергера и Вернера фон Брауна разошлись.

[]
     Май 1945 года. Дорнбергер и фон Браун сдаются в плен американцам. Национальный архив. Фрагмент фото №208-PU-212KK-1 (planet.su/опубликовано в интернете)

     В середине августа 1945 года в рамках процесса по расследованию военных преступлений Дорнбергера доставили в Лондон.
     Бомбардировка столицы ракетами «Фау-2» для англичан была болезненной темой. В течение двух лет он содержался в лагере Бридженд в Южном Уэльсе.
     В 1947 году по настоянию американцев Дорнбергера освободили и доставили в США, где он до выхода на пенсию продолжал заниматься военными проектами Соединенных штатов по ракетной тематике.

[]
     В. Дорнбергер (1895—1980). Фото 1 ноября 1962 г. Период работы на США (wikimedia.org / опубликовано в интернете)

     С 1950 по 1965 год Дорнбергер работал в Bell Aircraft Corporation, где дослужился до поста вице-президента.
     Ему довелось участвовать в работах по многим проектам, включая управляемую ядерную ракету ASM-A-2 класса «воздух-поверхность», а также самолеты North American X-15 и Dyna-Soar X-20.
     Генерал Дорнбергер оставил неплохие воспоминания о работах в Германии над ракетами с аббревиатурой «А», в том числе А-4 («Фау-2»).
     Они вызвали большой интерес у читателей и были переизданы во многих странах, включая СССР.
     После выхода на пенсию в 1965 году Дорнбергер вернулся в Западную Германию, где оставался до конца своих дней консультантом работ по реализации европейской космической программы.

     Послевоенная судьба Вернера фон Брауна складывалась иначе…
     В 1943 году руководство Германии инициировало отзыв из фронтовых частей учёных, инженеров и техников для привлечения к работам по усилению германской обороноспособности в условиях затянувшейся войны.
     Список таких специалистов после проверки их политической благонадежности составлял инженер и учёный Вернер Озенберг, возглавлявший «Ассоциацию оборонительных исследований».
     В марте 1945 года этот документ попал в руки польских антифашистов. Они передали его в службу английской внешнеполитической разведки MI6, которая поделилась этой информацией со своими американскими коллегами.
     Управление стратегических служб США, опираясь на «Список Озенберга», разработало в конце войны секретную операцию «Оверкаст» по выявлению видных ученых и специалистов оборонного комплекса нацистской Германии.
     Позже операция получила название «Скрепка». Ее техническое исполнение проводилась Объединённым агентством по целям разведки (Joint Intelligence Objectives Agency, JIOA).

     Оной из целей JIOA являлось воспрепятствование передачи германскими специалистами технологических знаний и передовых разработок Советскому Союзу.
     В рамках операции «Скрепка» вопросами ракетного оружия занимался полковник Хольгер Тофтой (позже генерал—майор), видный военный технократ, сыгравший существенную роль в развитии американского ракетостроения на его раннем послевоенном этапе.

[]
     Генерал—майор Хольгер Нельсон Тофтой (1902 — 1967) (wikipedia.org/опубликовано в интернете)

     В 1944 году он был назначен начальником группы технической разведки артиллерийского управления Пентагона, и после завершения войны отправился в Европу для поиска и анализа захваченных у противника образцов артиллерийского вооружения.
     Несколько позже Тофтой получил уже более конкретное задание от ракетного отдела артиллерийского управления в части поиска на территории поверженной Германии летных образцов ракет Фау-2 и сопутствующего оборудования с целью отправки в США.
     Для выполнения этой миссии Тофтой создал специальную группу V-2 под началом майора Уильяма Бромли и майора Джеймса Хэмилла, в обязанность которых входила доставка ракет в Антверпен, а оттуда морем в Новый Орлеан (США).
     Сроки были жесткие и группа сработала оперативно. До 31 мая несколько специально сформированных составов, загруженных «Фау-2» и ее комплектующими, отправились из Нордхаузена в Антверпен. На этом миссия успешно завершилась.
     Тофтой понимал, что технологический уровень ракет «Фау-2» был существенно выше аналогичных американских разработок и что без немецких специалистов эти технологии будут быстро утрачены.
     По этой причине он отправился в Вашингтон лично, чтобы ходатайствовать перед своим руководством о доставке немецких ракетчиков в США и их последующим трудоустройстве. Список специалистов возглавлял Вернер фон Браун.

     После сдачи американцам он вел себя взвешенно и аккуратно. Браун находился в элитной части ученых и инженеров Германии, доставленных в замок Крансберг (недалеко от Франкфурта-на-Майне) для допроса.

     Он не спешил делиться в полной мере имеющейся информацией, размышляя о вариантах подачи себя в наиболее благоприятном виде.
     В своем первом, немного выспренном обращении к американцам он акцентировался на проблемах общечеловеческой морали.
     По его утверждению она не покидала его при выборе нации, которой можно передать работы по оружию, не имеющему мировых аналогов, и которая не допустит его применения при возникновении новых конфликтов.
     По заверению фон Браун такой страной могли быть только Соединенные Штаты, которые на путь истинный наставляет Библия!!!
     Представители американских спецслужб вежливо слушали эту, как им казалось, неуместную чепуху, и по ее завершению приступили к своим непосредственным обязанностям.
     Они хорошо знали, что собою представляет этот немецкий ученый, и на его счет у них были вполне конкретные инструкции.
     Допросы в Крансберге продолжались несколько недель. Наконец, как вспоминал много позже Вернер фон Браун, полковник Хольгер Тофтой задал ему откровенный вопрос:
     — Считаете ли вы, что сможете стать гражданином США?
     И услышал в ответ:
     — Я попытаюсь.
     Американское объединённое агентство по целям разведки разработало для фон Брауна и ряда его коллег фиктивные биографии, удалив из них данные о членстве в нацистской партии и связях с фашистским режимом. Это гарантировало им безопасность пребывания в США.
     20 сентября 1945 года первые семь инженеров во главе с фон Брауном, сопровождаемые майором Джеймсом Хэмиллом, прибыли в США и обосновались на территории военной базы Форт Блисс недалеко от города Эль-Пасо в штате Техас.
     Со временем к ним присоединились другие специалисты, прибывавшие из Германии отдельными группами в рамках операции «Скрепка». В Форт Блиссе было решено создать Центр ракетных исследований.
     Для испытаний ракет выбрали артиллерийский полигон «Белые пески» (White Sands) в штате Нью-Мексико.
     Недалеко отсюда (в пятидесяти километрах) на полигоне «Аламогордо» 16 июля 1945 года Соединенные штаты впервые в мире испытали ядерное оружие.
     И уже менее чем через месяц 6 и 9 августа 1945 года Америка, «наставляемая на путь истинный Библией», совершила атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки.
     В итоге 80 тысяч человек погибли сразу, а к концу 1945 года число умерших людей, в том числе от лучевой болезни, превысило 166 тысяч.
     Двадцать третьего февраля 1946 года в США прибыла последняя группа немецких специалистов по ракетостроению. Их общая численность достигла около 118 человек.

[]
     Немецкие специалисты, собранные в Форт Блисс
     (esquire.com/опубликовано в интернете)

     Бо́льшая часть из них была размещена в Форт-Блиссе, а группа из нескольких десятков специалистов отправилась на север, в «Белые пески», для участия в сборке и летных испытаний ракет «Фау-2».
     Группу немецких специалистов в Форт-Блисс возглавлял майор Хэмилл. Несколько младших офицеров американской армии помогали ему во взаимодействии с ракетным отделом Управления артиллерийско-технической службы Пентагона.

[]
     Стартовый комплекс с ракетой Фау-2 на полигоне «Белые пески» (esquire.com/опубликовано в интернете)

     Испытаниями в «Белых песках» руководил полковник Гарольд Тернер. Все операции по пускам ракет выполняли подчиненные ему офицеры американской армии, немецкие инженеры и служащие подрядной компании «Дженерал электрик».

     Хэмилл и Тернер подчинялись полковнику Тофтою, который из Вашингтона руководил ракетной программой артиллерийского управления Пентагона.
     Так начался американский период деятельности Вернера фон Брауна, заслуженно принесший ему всемирную славу создателя ракеты «Сатурн-5», но завершившийся в итоге тяжелым личностным кризисом…

     В довершение описания немецкого этапа создания баллистических ракет стоит добавить следующее.
     В местечке Тегель (административный округ Райниккендорф в 12 км от центра Берлина) до ноября 2020 года располагался столичный аэропорт «Берлин-Тегель» имени Отто Лилиенталя.
     Его главный зал (терминал B) получил название «Небель-Холл» в честь пионера немецкого ракетостроения Рудольфа Небеля. Осенью 1930 его усилиями на месте размещения аэропорта был создан небольшой ракетный полигон с амбициозным названием «Ракетный аэродром».
     В терминале «Небель-Холл» на опорной колонне были размещены три барельефных портрета знаковых для немецкого ракетостроения фигур — Германа Оберта, Вернера фон Брауна и Рудольфа Небеля. Портреты размещались на отдельных гранях четырехугольной колонны, поэтому каждый из них смотрел в свою, только ему ведомую даль, что характерно.
     Летом 2018 года компания аэропорта без объяснений удалила портреты из «Небель-Холла». Но в СМИ появилась информация, что причиною этого стали жалобы пассажиров на публичное «прославление нацистов». Основная доля критики относилась к личности Вернера фон Брауна.

     Так, уже в начале XXI века немецкая общественность выразила свое отношение к нацистскому прошлому отцов-основателей немецкого ракетостроения.
     Портрет Рудольфа Небеля выкупили его благодарные потомки из города Вайсенбург и разместили в музее местной школы, названной его же именем. Талантливый немецкий скульптор Эрих Фриц Рейтер выразил в портрете характерную черту Небеля — его ястребиную сущность. (Судьба других портретов неизвестна).
     После открытия нового аэропорта Берлин-Бранденбург в ноябре 2020 года, аэропорт Берлин-Тегель прекратил свое существование…

[]
     Барельеф Рудольфу Небелю для аэропорта Берлин-Тегель (cyclowiki.org/опубликовано в интернете)

     (Продолжение следует)
Примечания

1
Модель ракеты «HW-1», изготовленная преимущественно из элементов подлинной конструкции, хранится в Немецком музее техники в Мюнхене.

2
Циолковский писал об этой идее в 1903 году. Американец Р. Годдард построил первый двигатель с регенеративным охлаждением в 1923 году. Первым советским ЖРД с таким охлаждением был двигатель OR-2, испытанный Ф. Цандером в марте 1933 года.

3
Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства

4
Эрнст Удет немецкий военный лётчик. Один из руководителей люфтваффе. С 1940 года генерал-полковник авиации. Во время Первой мировой войны сбил 62 самолета противника, и был вторым после барона Манфреда фон Рихтгофена, сбившего 82 самолёта.

5
В конце фильма Элема Климова «Иди и смотри», посвященном трагедии Хатыни, главный герой неистово расстреливает портрет Гитлера на фоне бегущей кинохроники о становлении нацизма. Когда появился портрет ребенка Гитлера с матерью, наступила пауза и выстрелы прекратились. Этим и отличается русская душа от романо-германской.

6
Эрик Браун - офицер королевских ВВС Великобритании. Летчик-испытатель, занесенный в Книгу Гиннесса за рекордное число испытанных самолётов. Имел наибольшее число наград среди британских морских летчиков. Эрик Браун пилотировал почти все типы летательных аппаратов, включая трофейные немецкие самолёты. Ему принадлежит мировой рекорд по количеству взлетов и посадок с авианосцев (более 2400)

7
По разным оценкам за время своей летной карьеры Ханна Рейтчер установила несколько десятков мировых рекордов в полетах на планерах и самолетах.

8
Биографы фон Брауна выделяют нескольких женщин, с которыми он мог бы связать свою судьбу. Среди них называют и Ханну Райч. Она осознавала масштаб личности фон Брауна, но деликатно уклонилась от возможных предложений, не обозначив ничем своего доминирования. Уважающая мужчину женщина, никогда не унизит его при расставании (перифраз наоборот Сомерсета Моэма).

9
При бомбардировке Пенемюнде английскими ВВС в ночь на 18 августа 1943 года Ешоннек отдал приказ частям ПВО открыть огонь по группе из 200 германских истребителей, которые ошибочно принял за бомбардировщики противника. На следующий день, после аудиенции с Гитлером в Вольфсшанце, Ешоннек застрелился, не выходя из ставки фюрера.

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"