На душе было муторно. Впрочем, Канде все время теперь было погано. Он уже начал привыкать к такому положению дел, но сегодня было особенно плохо. За окном гуляла осень, сбрасывая с деревьев желтые листья и оставляя стволы черными и голыми. Картина получалась даже символическая: в небо тянулись пустые ветви в тщетной попытке достать посеревший свод, а у подножия деревьев в беспорядке валялись рыжие и бурые листья...
Канда перевел взгляд на стену напротив. Пустота. Такая же, как та, что поселилась в его душе после ухода Лави. Лави... Рыжее недоразумение, притягивающее к себе людей, которые, казалось, не способны проникнуться к людям не то, что любовью, а даже симпатией. Взять к примеру его, Канду. Но ведь привык, да так, что теперь чувствует себя, словно лишенный чего-то очень важного, какой-то части себя.
И то, что этот рыжий кролик вероятнее всего чувствует нечто подобное, как-то не успокаивает. А он чувствует. Иначе не нарушил бы непреложное правило своего цеха и не выболтал бы, куда они со стариком направляются из Ордена.
"Стансы Цзяна" - книга, которую называют Библией магов, подобной ей нет нигде в мире. По преданию там записано все будущее человечества, но только избранные могут её прочесть. И только единицы из них смогут её понять" - заливал Лави в последние часы перед уходом, а Канда смотрел на него и думал о том, что для рыжего экзорциста - пока ещё экзорциста - книги на самом деле важнее людей и привязанности к ним. И от этого стало горько. Так горько, как до сих пор не было ни разу. До этого момента Канда никогда не проигрывал сражений и не знал, что это чувство называется горечью поражения. Он проиграл книге. А потом Лави наклонился к самому лицу Канды и прошептал:
- Юу..., - и этого хватило, чтобы понять действительно все. У них двоих слишком разные судьбы, чтобы они могли остаться вместе, и все, что им может предложить судьба - это короткая встреча и долгая разлука длиною во всю оставшуюся жизнь.
Пусто. Пусто и холодно, и кажется, что все тепло ушло вместе с Лави, или как там его теперь зовут. А здесь остались холод и чернота.
И ещё надежда. Что однажды они встретятся в очередном сражении и смогут друг друга узнать. Ради этой надежды стоило жить.