Аннотация: Этакий "трип будущего", целиком и полностью придуманный Светланой Захаровой. Публиковался в "Интересной газете".
Холодильник
После занятий я зашла в магазин. Денег был полный голяк, поэтому я выпросила у продавщицы в долг под честное слово пакетик "Айсберга". Это растворимый чай со льдом, но если его нюхать, штырит от него так, как ни от чего другого. Мало кто об этом знает. Мозги гложет он тоже здорово, так что к "Айсбергу" я прибегаю только в крайнем случае, когда ничего другого нет.
На столике, под плакатом "Базарить - только на улице!" лежал лист предварительных заявок на разговор. Я просмотрела "предварилки" - и точно, Ивонна меня заказала, знала, что я зайду в магазин. Интересно, что ей от меня нужно?
Я вышла на улицу и ткнула двумя пальцами в воздух - включила "ответку". Передо мной тут же появилось голограмма Ивонны. Она вернулась с занятий раньше меня и уже сидела в своей комнате в общаге, голая, как обычно. У их расы так принято - либо ничего не надевать совсем, либо оставлять открытыми половые органы. Мы когда познакомились, я ржала не переставая - идет такая фифа в джинсах с дырищей на причинном месте.
- Чего надо? - спросила я.
- Взяла? - вопросом на вопрос ответила она.
Я потерла большой палец об указательный.
- Что, совсем ничего? - скривилась она.
Я пожала плечами.
- Ладно, тогда сегодня бухаем, - сказала Ивонна. - Придут какие-то парни с исторического, обещали принести текилы. Представляешь, у одного из них есть телефон!
- Да ну? - удивилась я. - Это уже интересно.
- Шевели копытами, - приказала Ивонна, и отключилась.
Я пошла по улице. Телефон! Неужели у кого-то еще сохранился? Прикольно было бы поговорить по настоящему телефону - не видя собеседника, и трубку всегда можно положить. У нас в вестибюле висит древний автомат, и даже работает, а кому звонить-то по нему? Все норовят заяву кинуть. Да не так, как Ивонна наша культурная - с "предварилкой", а прямо возле твоей морды включаются без спросу, и хоть в туалете сиди - не отключатся, сволочи.
Я уединилась за ближайшим углом, где сразу снюхала полпакетика "Айсберга", а половину оставила на вечер. Рядом валялась пара хануриков, пуская зеленые от шнэка слюни. На другой стороне улицы стоял патрульный, жуя "телефакс". Говорят, он так называется из-за своего равномерно-продолжительного действия - менты с него могут сутками не спать и не жрать на дежурстве. Из наших никто его не пробовал, но один знакомый обещал достать. Верится с трудом - все ж таки разработка гослаборатории, за это можно и загреметь под фанфары.
Я отлепилась от стены и пошла по улице. Сначала, как обычно, зверски захотелось большой и чистой любви. Я даже сперва решила вернуться в магазин и соблазнить продавщицу, но потом передумала - у меня есть пакостная привычка под кайфом на полуслове (а в нашем случае - на полу-акте) отрубаться и лежать бревном, причем никто, включая меня, не знает - когда я очнусь и очнусь ли вообще. Вряд ли продавщице это понравится, а мне еще хрен знает сколько отовариваться в этом магазине. Да, решила я, погожу до общаги, там выбор побольше. Опять же, парни с исторического...
Потом черти принесли Пыпу. Кажется, он начал ко мне клеиться. Я уже была маленько в ступоре, но его отшила - еще мне Пыпы для полного кайфа не хватало. Терпеть его не могу - более мерзкого типа я не встречала, но Пыпа есть то, что называется "полезное знакомство" - подвизается лаборантом в какой-то подпольной конторке, у него можно иногда разжиться кое-чем.
В этот раз Пыпа не стал настаивать - мол, я тебе дам дури, а ты - мне, чего у тебя там есть. А стал он рассказывать, что его какой-то там шеф что-то там синтезировал новенькое, и позвал попробовать, по старой дружбе. Я только собралась ему ответить, что никакой старой дружбы у нас с ним нет и быть не может, когда меня торкнуло.
И торкнуло, братцы мои, так, как еще никогда, ни с какого "Айсберга" не бывало. Я вдруг почувствовала на себе тяжесть нескольких метров земли. Была я мертвая - мертвее не бывает. И подо мной, начиная от поверхности и заканчивая центром Земли, лежали мертвяки. Причем не просто мертвяки, а все мои предки - от папаши с мамашей до кроманьонцев. И им, сволочам таким, приспичило прямо сейчас со мной пообщаться.
Я стояла посреди улицы и, как баран на новые ворота, смотрела на Пыпу, а сквозь его поганую морду просвечивалась не менее поганая морда моего дедушки. Пыпа куда-то звал, тянул за руку - его голос я слышала, как сквозь вату, тогда как дедуля мне что-то вкручивал прямо в ухо и весьма громко.
И я пошла с Пыпой в эту его лабораторию. Не то, что бы согласилась - просто мне было по барабану. Мертвякам все по барабану.
Пыпин шеф был еще мерзее самого Пыпы. Такой шмендрик в белом, представьте себе, халатике. Похож на того вурдалака, что в кино все время серийных убийц играл. Хихикая, он сказал, что эту новую дурь положено слизывать с рук. Почему-то для этого были выбраны именно мои руки. Их обсыпали каким-то серым порошком, и эти извращенцы вцепились в мои грабли и принялись их вылизывать. Раньше я бы воспротивилась, но сейчас мне было весьма тошно - я общалась с дедушкой и почему-то с прабабушкой с материнской стороны. Мне тоже маленько порошка досталось. А чертов доктор не переставал хихикать - наверно, травки покурил перед экспериментом, а может, от рождения такой.
Порошок вступил, и к моим галлюцинациям добавился второй ярус. Доктор и Пыпа, не отпуская моих рук, вдруг плавно поднялись под потолок. Я висела между ними, как кирпич, привязанный к двум воздушным шарикам. Но постепенно земля принялась с меня осыпаться, и я почувствовала реальное облегчение. Мы вылетели в окно и полетели над городом.
На нижнем ярусе появились бабушка и тетя. Бабулька принялась скандалить, требуя свои облигации - якобы она их завещала положить себе в гроб. Помню я эту историю. Хоронили их с теткой одновременно - обе скопытились, доморощенной ханки накушамшись, а маман спьяну перепутала и эти облигации тетке в гроб запихала. Так вот сейчас тетка стала перед бабуленцией этой пачкой бумаги махать, ну и сцепились они, ясное дело. А дед с прабабкой - нет, чтобы их разнять - все нудели что-то, каждый про свое.
Мы с Пыпой и шефом летели по небу, как вереница мыльных пузыриков. Так же легко и плавно качаясь, но при этом еще и проницая все ранее непроницаемые предметы. Например, мы залетели в остов небоскреба, который взорвали в прошлом году, и стали подниматься по нему все выше и выше. Пролетая мимо лестницы, я увидела стоящего на ней какого-то мужика, из живота которого другой мужик тянул кишки и мотал на локоть.
Мне было не до них - среди вереницы моих предков показался почему-то молодой Клинт Иствуд в ковбойских сапогах. Он был явно не предком и не покойником, но мне было все равно - мертвякам всегда все равно. На него хоть приятно посмотреть было.
Мы с забавным звуком вылетели из небоскреба и полетели дальше. Снизившись над главной площадью, шеф, хихикая, направил нашу кавалькаду прямо на крейсер "Аврора". В честь юбилея Санкт-Петербурга ее, как главную достопримечательность юбиляра, телепортировали из города в город, и вот уже неделю она стояла у нас. Мы и ее насквозь пролетели. Ничего интересного во внутренностях крейсера я не заметила, так как, во-первых, мне все было до звезды, а во-вторых, из ниоткуда возник папахен и сходу вцепился в бабушку. Мол, это она его паленой дурью угробила. А бабуля возражала, что ее там не было, где он кололся непонятно с кем и чем, вот и результат - подцепил "ползучку" и от нее сыграл в ящик, вместе со всем своим поколением дворников и сторожей.
Мы промчались над главной площадью и углубились в трущобы. Пронизывать насквозь жилые дома оказалось не так увлекательно, но вдруг предки как-то сами собой послиняли. Голоса их, правда, остались, но хоть морды их разложившиеся я видеть перестала, и то хлеб.
Шеф сходу врезался в чей-то холодильник и почему-то не смог сквозь него пролететь. Держа меня за руку и не переставая хихикать, он пытался все снова и снова, но тот не поддавался. Мы плавно опустились на пол. Видимо, порошок перестал действовать.
На меня, кстати, тоже. Меня вдруг так придавило, так стало тяжело и муторно - хоть вешайся. С одной стороны хихикающий придурок штурмует холодильник, с другой стороны - другой придурок уже начал глодать мои пальцы. Я сжала кулаки, вырвалась и приложила им обоим по носу, одновременно. А потом ушла домой, в общагу.
Язвы на левой руке у меня неделю не заживали, а на правой я палец вывихнула. Но мне, признаться, по барабану - мертвякам все по барабану.
Тот парень с телефоном обещал сегодня к нам зайти. Интересно, знает ли он про "Айсберг"?