"Я получил свою горсть песка в лицо, но я выстоял!"
Фредди Меркури, "We are the champions"
"Если не можешь превзойти их - объединись с ними!"
Джон Дикон, "If you can`t beat them"
"И никакой больше суеты!"
Роджер Тейлор, "More that jazz"
"В любом случае я должен спрятаться!"
Брайан Мэй, "Doing all right"
Борис Гребенщиков, "Прыг, ласточка, прыг"
/ - картинка N 1 - / ДЕТСТВО ФРЕДДИ, или ИЗ АФРИКИ /
Однажды Фарух Бульсара родился в Африке. Вы, небось, и не знаете, что такое Африка? О! Тогда вы выронили из своей жизни солидный кусок! Слушайте же, мы вам расскажем об этом восхитительном месте, и пусть вам станет приятно.
Африка - это такой континент, на котором, в основном, обитают слоны, крокодилы, страусы и негры.
С прискорбием вынуждены оспорить слова детского писателя К.И.Чуковского, который утверждал, будто бы в Африке иногда встречаются Бармалеи. Нет, в те времена, о которых мы начали наш рассказ, в Африке встречались исключительно англичане. Преимущественно они встречались сами с собой, а также с неграми. В результате этих встреч англичан в Африке осталось немного.
Вот одним из таких немногих англичан был папа Фаруха, которого звали - как истого британца - Боми. По национальности он был перс. Фаруха же звали Фредди, так как он тоже был британцем, персом по национальности. Правда, он, когда вырос, никогда не называл своего папу Боми, а наоборот, называл его Джер, в честь мамы, ибо Джер - так звали маму Фредди. А Фредди казалось, что Джер - более мужественное имя, чем Боми. А маму он как раз так и называл, ибо таково было его обдуманное и выстраданное ночами решение.
Не запутались? Выпейте воды, и продолжим.
Так вот, однажды Фредди родился в желтой жаркой Африке, в восточной ее части - на острове Занзибар. Само событие пришлось ему чрезвычайно по вкусу, и вот почему.
Дело в том, что Фредди в Африке рождались чрезвычайно редко. Местноуродившимся детям с противоположным цветом кожи давали все какие-то не те имена - например, Снупдоггидогг, Айсти, Айскьюб, или вот даже - Бабба Смит! Тьфу! Так что рождение Фредди считалось знаменательным событием и повсеместно отмечалось песнями, танцами и дикими попойками, во время которых празднующими высасывалось неимоверное количество маисовой наливки и огненной воды - водки "Распутин", - которая в Африке встречалась так же редко, как и Фредди. Так случилось и на этот раз - стоило Фредди родиться, как занзибарцы со своими занзибарками высыпали на улицы, и все заверте... Папа Боми на радостях выставил ящик "Распутина" и вагон маисовки, вследствие чего песни и пляски папуасов побережья Занзибара продолжались несколько месяцев. Да что там - несколько лет!
Вскоре Фредди надоело лежать и тупо таращиться в пространство. Поэтому он встал и пошел шляться по острову. Шлялся он, шлялся, пока не наткнулся на двух негритосиков. Они сидели на гигантских черепахах, и один из них накачивал насосом футбольный мяч, другой же, напротив, был в очках.
- Эй, вы! - крикнул Фредди, подходя ближе. - Покажите мне этот странный штук!
Он еще не очень хорошо говорил - по-негритянски и вообще.
- Не дадим! - отозвался мальчик без мяча, - Мы щас играть будем. Понял?
- Чего ж не понять? - пожал плечами Фредди, - Вот только на чем? Играют, по крайнему моему разумению, в основном, на благородных музыкальных инструментах типа тромбон. А у вас в руках - какой-то, не побоюсь этого слова, бобик.
- Бобик, говоришь, - сказал парень в очках. - Ну-коси, Албаша, подержи стеклышки...
- Забыл предупредить, - быстро сказал Фредди. - Меня зовут Фредди!
И он гордо понаблюдал за ритуальным танцем, тут же исполненным негритятами. Вы уже в курсе, что Фредди в Африке - явление редкое, так что для приветствий Фредди был создан специальный ритуал. Для исполнения его необходимо было пропустить левую руку под правой коленкой, взяться ею за правое же ухо и в таком виде проскакать тридцать три раза на левой ноге. Дьявольски неудобно, но ничего не попишешь - ритуал есть ритуал.
- А меня зовут Доктор Албан, - отпрыгавшись и отдышавшись, сообщил негритенок без очков.
- А почему - Доктор? - удивился Фредди.
- Охотно объясню! - и Албан, вытащив из кармана скальпель, радостно погнался за Фредди, у которого мигом пропала охота что-либо выяснять. Но у Албана-то она не пропала! Поэтому, когда они с Фредди уже в восемнадцатый раз пробегали мимо очкастого, тот крикнул им:
- Ну чего вы? Чего вы? Домой скоро! Поиграть не успеем!
Фредди и Албан послушались и рухнули на песок, тяжело дыша и высунув языки, как маленькие бульдоги.
- Я что-то забыл, - сказал Фредди очкарику, - Как тя звать-то?
- ЭмСи Хаммер, - ответил тот.
- Не хочу знать, почему ЭмСи, - быстро сказал Фредди.
- Я и сам не знаю, - утешил его Хаммер, - Прозвали так.
- Тогда хорошо, - кивнул Фредди, - Тогда играем.
- Играем в футбол, - сообщил Албан, - Только у нас ворот нету.
- Будут!
Фредди с рождения был смышленым мальчиком, и вот уже футболки его новых друзей валяются на сыром приокеанском песке, знаменуя собой искомые ворота. Албану это не понравилось, он опять кинулся на Фредди со скальпелем, но тот был начеку, подставил приятелю ножку, и пока тот поднимался, а другой негритенок ему помогал, мигом залепил им в ворота пять голов и занес ногу для шестого. Хаммер перехватил у него мяч и тоже забил три гола. Но, так как ворота у них были всего одни, судья в лице Фредди все равно засчитал голы в пользу Фредди. К тому же в перерывах между баталиями он успел спереть у Албана скальпель и наступить Хаммеру на очки. После чего наступило затишье.
- С вами скушно, - заявил Фредди, зевая.
После чего тщательно вытер ноги об футболки безутешных негритят и ушел домой.
А дома его уже ждал гигантский нагоняй.
- Тебя только за смертью посылать! - кричал папа, гоняясь за ним и замахиваясь тяжелой деревянной маской злого бога-крокодила, - Собирайся немедленно, негодяй! Мы уезжаем!
Фредди бросался вещами, кричал, что он не маленький, что его ни за чем не посылали, и что куда уезжаем, но строгий во всех отношениях папа прекратил словоизвержения отпрыска, просто сложив его пополам и сунув в чемодан. Затем он взял под мышку свою жену, под другую - сестру Фредди Кашмиру, и отчалил в Индию, куда его вот совсем только что, вот буквально же прямо сейчас, перевели по службе.
На этом мы заканчиваем повествование об африканском периоде жизни Фредди и начинаем рассказ о втором - бомбейском - периоде. Именно в этот город и мчится сейчас на всех парах доблестный английский служака Боми Бульсара. Воспоследуем же за ним и мы. Что? Какой еще чай? В Бомбей, вам сказано! И поскорее!
/ - картинка N 2 - / ДЕТСТВО ФРЕДДИ, или В БОМБЕЕ /
Однажды в Бомбее было не протолкнуться. Всюду ходили какие-то люди, закрученные в немыслимое тряпье, а у всех женщин были прострелены головы аккурат между глаз. Таково было первое впечатление Фредди об Индии.
Покачав головой, длиннозубый юнец все же соизволил выйти из вагона (из окна коего он производил обозрение), потопал по платформе, плюнул на нее и громогласно заявил, что ему здесь дурно.
- Шевелись, дурново! - рявкнул на него невоздержанный на язык папа. - Тебе же немедленно нужно приучаться!
- Не приучаться, а учиться, - наставительно сказал Фредди. - Мне еще рано. Я молод душой и телом.
- Вот именно, что приучаться! - и отец больно щелкнул сына по голове перстнем с печаткой.
- Ну и к чему же? - развязно спросил Фредди.
- К зороастризму, естессьно! - гордо ответил папа. - Помнишь ли ты, чему тебя учили в Африке?
- Нет, - честно глядя в суровые отцовские очи, сказал Фредди. - А я должен помнить?
- Ну как же! - всплеснул руками папа. - К тебе приходили парси! И поведали они тебе основы нашего учения - поклонения великому и могучему, но, к сожалению, ныне почти забытому богу Ахурамазде.
- Папанькин, не ругайтесь, - несколько дерзко отозвался Фредди. - Конечно, я помню про парсов. Парси - это такие люди. И Бог с ними, Ахрухаздума который...
- Придется наказывать, - вздохнул папа, схватил сына поперек живота и оттащил в ближайший храм, откуда Фред вышел через три года полноправным парси. Папа уже ждал его с бутылочкой сухенького.
- Сыночка! - спросил папа, растроганно смаргивая. - Что же ты узнал за все это время?
- Парси, - замогильным голосом изрек Фредди. - должны носить кусти.
И, задрав белую шелковую рубаху, он продемонстрировал счастливому отцу свой бледный живот и трижды опоясывающую его нить - кусти, отличительный признак парси.
- И что еще? - сгорал от нетерпения папа.
- А еще я узнал, - все тем же монотонным голосом продолжил Фредди, - что Ахурамазда - это не новая модель японского автомобиля, а такое божество.
- Да я же тебе об этом уже говорил! - схватился за голову отец.
- Повторение - мать учения, - был ответ. - Там умеют объяснять.
И Фредди повернулся спиной, дабы папе были видны отчетливые следы палок, которые явно не единожды гуляли по сыновней спине.
- Вот видишь! - обрадовался папа. - А говорил - не могу учиться. Теперь мы можем возрадоваться и хорошенечко отметить твое парсийство!
Он помахал бутылкой и исчез. Фредди же, с печалью проводив взглядом медленно тающий в воздухе призрак стеклотары, отправился гулять. Он шел и шел и шел и шел, пока не подошел к какому-то старику. Им оказался йог, сидевший в позе лотоса и медленно пережевывавший электрическую лампочку.
- Нет, ну это же надо! - восхитился Фредди. - Резиновый дедушка! Слышь, ветеран! Научи меня тоже сидеть в позе лотоса! Только стекляшки я жрать не буду.
Старый йог никогда не встречал столь бойких молодых людей восьми лет от роду. Поэтому он просто взял - и посадил Фредди в позу лотоса. А сам ушел от греха. А Фредди сидел в позе лотоса. Сидел и сидел. Насиделся он и пополз домой в позе лотоса, так как встать из нее самостоятельно не смог. Папе, который уже успел надрызгаться, эта затея так понравилась, что он тоже, но совершенно самостоятельно сел в позу лотоса (Фредди только головой покачал), и принялся распевать мантры. На восьмой мантре его застукала мама, и папе не поздоровилось. А Фредди так и лег спать в позе лотоса.
Наутро он встал, размял слежавшиеся коленки и все в той же позе лотоса пополз искать йога. Нашел он его у пивной "Харе Вишну". Йог лежал своим старческим лицом в тазу с вишнями. Иногда он время от времени приподымал голову, бубнил: "Харя в вишне, харя в раме", после чего ронял ее обратно с неприятным чавкающим звуком. Фредди пощелкал пальцами. Йог не просыпался. Фредди позвал: "Эй ты, конь в чалме!". Йог упорно не просыпался. Тогда Фредди позвенел мелочью в кармане. Йог тут же проснулся, ополовинил Фредовы денежные запасы и мгновенно вытащил юного парса из осточертевшей ему уже позы лотоса. Фредди с хрустом поприседал, а затем приблизил свой нос к носу йога, считающего монетки, и злобно спросил у него:
- В чем смысл жизни, старый бабуин?
Йог оторвался от монет, поднял палец, открыл рот и замер. Через три часа Фредди надоело ждать. Он плюнул йогу на чалму и ушел.
И пришел он домой, где нашел в шкафу папин смокинг, унес на улицу и проиграл его в стуколку юным индийцам. Папа, весьма недовольный эдакой выходкой строптивого сынка, схватил Фредди за ухо, приволок его в самую большую комнату, усадил за рояль и хищно сказал:
- Азартные игры - в бебеху. На нем играть будешь!
- Щаз! - нагрубил Фредди.
Тогда папа, чтобы доказать, что он не зря зовется главой семьи, крепко хрястнул сынуле по шее, после чего пошел и нанял для Фредди учителя музыки - маленького обладателя самого длинного имени в Бомбее Реджинальда Кеннета Дуайта, который, хоть был и младше Фредди, на пианино играл как заправский роялист. После обоюдного знакомства папа оставил учителя и ученика вдвоем, а сам с легким сердцем уехал в провинциальный городок. Когда же он вернулся, то застал в доме страшную картину - Фредди и господин учитель, сцепившись, катались по полу и колошматили друг друга всем, что под руку попадется. Мама же и сестра Кашмира благоразумно сидели в своих комнатах и занимались своими женскими делами.
Папа уныло посмотрел на то, что осталось от рояля, с грустью побулькал остатками содержимого бара, печально помахал ушедшему в ничто двухмесячному запасу сигар, после чего с позором изгнал Дуайта, а Фредди так перепугался будущего отцовского гнева, что в две минуты выучился играть на рояле по самоучителю!
Вот, а еще лет через пяток папу Боми перевели в Англию. Собрав саквояж и семью, папа поцеловал индийскую землю и отправился в Великобританию, в Англию, в Хэмптон, графство Миддлсекс. Хотя некоторые источники пишут, что вначале Бульсары осели в Фелтхэме, пригороде Лондона. Но мы будем придерживаться той версии, которая нас устраивает больше.
Кстати сказать, строптивого Фредди Хэмптон тоже не устраивал: там не было ни одного парси, и, следовательно, не с кем было петь зороастрийские песни. Но папа пообещал, что устроит его учиться в лучшее в Англии заведение, и Фредди согласился. Правда. после того, как папа вдобавок пообещал переломать ему ноги за упрямство!
И вот теперь начинается третий, самый долгий в жизни Фредди, английский период, которому и будут посвящены последующие страницы этой во всех отношениях чрезвычайной книжки. Но, перед тем, как окончательно разделаться с индийской темой, мы должны рассказать вам еще об одном эпизоде из жизни Фредди.
Как-то раз тридцатичетырехлетний Фредди приехал в Индию покупать корову и наткнулся на своего старого знакомца йога, который при виде Фредди вдруг икнул, закрыл рот и сказал:
- Во-первых, я не бабуин.
- А что во-вторых? - сказал Фредди и даже ладонь к уху приложил. - О! Дедуся! Ужли ты нашел смысл жизни?!!
Йог воздел палец к небу, открыл рот и замер. Фредди подождал немного, потом еще немного, потом еще чуть-чуть, потом с чувством плюнул йогу на чалму и ушел. И все. Больше они с йогом не виделись. А жаль. Всем хочется узнать про смысл жизни.
/ - картинка N 3 - / БРАЙАН И ФРЕДДИ, или ВМЕСТЕ НАВСЕГДА! /
Однажды родился Брайан Гарольд Мэй. Множество районов Лондона оспаривают почетное право не называться родиной этого во всех отношениях приятного человека. А именно - Фелтхэм и Туикенхэм. А в Хэмптоне он, якобы, несколько лет спустя пошел в школу. Скажем со всей ответственностью, со всей прямотой - это совершенно недопустимо. Прежде, чем пойти в школу, Брайан просто обязан был осчастливить своим появлением весь мир, и произошло это событие, по нашему мнению, как раз в Хэмптоне. Но не в школе, куда Брайан потом пошел. А как раз в знаменитом Хэмптон-Кортском лабиринте.
Его мама, будучи на сносях, как настоящая капризная женщина в деликатном положении, вовсю искала острых ощущений. К моменту рождения сынка она уже успела всласть напрыгаться с парашютом, изобрела "тарзанку" и поздоровалась за лапу с тигром в зоопарке. Наконец, она забрела в лабиринт, бродила там, аукая, несколько дней, пока не устала и не решила прилечь. И, пользуясь маминой слабостью, на свет тут же появился тощий, длинный и кудрявый ребятенок с подзорной трубой в руках. Мама, очнувшись, тут же нарекла отпрыска Брайаном - в честь святого Брайана, покровителя блуждающих по лабиринтам.
Ребенок рос не по дням, а по часам. Его мама научилась добывать огонь трением, они с сыном ловили мелких животных и одиноких путников - тем и кормились. В общем, семейство блуждало по лабиринту четыре года, пока их не заметил с вертолета их муж и папа, и не спас с помощью хитроумного приспособления - завязанной узлами веревки!
Еще живя в лабиринте, Брайан полюбил глазеть на звезды в свою подзорную трубу. По звездам же он здорово научился считать. А вот читать не научился - разве звезды почитаешь?
После чудесного спасения из ловушки мама тут же уселась учить великовозрастного дитятю читать, но коварный Мэй то ли не хотел, то ли не мог учиться, давая понять, что с него и звезд хватит. Почесав в затылке и дождавшись, пока малютка еще немного подрастет, мама вручила Брайану ручку, тетрадку, мешок яблок, и отправила его грызть гранит науки в самый лучший колледж, на факультет физики.
- Наука - это хорошо. - разглагольствовал Мэй, сидя на неудобной вокзальной лавке и грызя яблоко. - А яблочки - не в пример вкуснее. Урняу!
- Ну и гусь! - сказал вдруг у него кто-то над ухом. - Ну-ка, будь человеком, не жадись и яблоков немножечко отсыпь!
Мэй изволил взглянуть одним глазом на возмутителя спокойствия, коим оказался парень цыгановатой наружности, который стоял, барски подбоченившись и уже протягивая руку за подношением.
- Идите себе, - сказал Мэй фальцетом. - Я же не куда-нибудь, а на учьбу еду. И яблок дать не могу. Самому мало, вы уж не обессудьте!
- Как сказал? - прищурился парень.
- Сильно сказал, - отрезал Брайан. - Не лезьте, почтенный.
- Щас в рожу вцеплюсь, - предупредил цыган.
- А я тебе мешком по башке дам, - ощетинился Мэй.
- Попробуй, - фыркнул цыган. - А я тогда вот чего, - и он, присев на корточки, принялся яро копаться в яблоках.
Обманутый в лучших чувствах Брайан разинул рот и заорал на весь вокзал. Тут же набежали родители и растащили в разные стороны новых знакомцев. Брайан, уводимый своим папой за ухо, успел увидеть, как на цыганского барона накинулся его папа, в три приема скрутил его подтяжками и, хотя парень сражался, как лев, уволок его в неизвестность.
Брайан же, будучи посаженным под домашний арест, впал в черную меланхолию и решил сделать себе приятное. Насвистывая что-то из Вагнера, он отодрал от камина доску, взял пружину от старого мопеда, кусок старого ножа и драчевый напильник, после чего быстро и ловко смастерил себе гитару. Папа Брайана потом долго боролся за право возвращения доски на ее природное место и приколачивал практически готовую гитару над камином, но потом сдался и даже помог приладить к инструменту пружину.
Настал момент опробовать новинку. Брайан встал в трагическую позу скальда и ударил по струнам. Звук раздался такой, будто мама Брайана обнаружила, что ее любимый сын объел все левкои на окне и снюхал все гладиолусы в цветнике. На жуткий вой прибежал папа и, схватившись за уши, оторвал к чертовой матери открывашку, которую Мэй с какой-то радости приладил к звукоснимателю. Тотчас же звук наладился, полилась чарующая мелодия, но Брайан был недоволен.
- Что же ты сделал? - закричал он на папу, прижав уши. - Ты ничего не понимаешь в моде! Это же был такой специальный грязный звук! И чем, скажи на милость, я теперь бутылки буду открывать?
Папа в ответ на грязный звук сказал Брайану несколько грязных слов, бросил в сына открывашкой и удалился. А Мэй помаленьку привык к новому звучанию своей гитары, проверил ее не в одном опасном деле и дал ей заслуженное прозвище "Топор".
Бросим же рассказ о гитаристе-самоучке и продолжим повествование о Фредди. А Фредди тем временем уже окончил школу и поступил в Илингский колледж искусств, о котором ходили самые невероятные слухи, в том числе и такой, что декан Илинга - не кто иной, как сам... Но непроверенные слухи мы печатать не собираемся, поскольку являемся поборниками самой что ни на есть чистейшей правды. Но одно можно сказать совершенно точно - никто толком и не знал, существует ли такой колледж вообще?
Фредди не избежал общей участи, став жертвой слухов и по ошибке проучившись первые три месяца в Лондонском Королевском колледже, куда одновременно с ним поступил и Брайан. Только Фредди об этом не знал. А узнал он об этом позже, когда увидел Мэя в коридоре и имел с ним беседу. Мэя впоследствии отливали водой, а Фреда поставили в угол на гречку.
От перенесенного стресса Мэй поправился сразу на двадцать килограммов. Вдобавок с ним случилась еще одна непристойная вещь - он стал лысеть. Нет, не понемногу, с увеличивающейся год от года плешью. Если бы! Он лысел сразу и окончательно, правда, мог, хоть и не столь же стремительно, отрастить волосы обратно. Лысел он, как уже было сказано, от стресса - например, если его неожиданно хватали сзади и, с ликующими воплями: "Ага, попался, марсианский яблокодонт!", тащили в туалет, где тщательно макали.
Немудрено, что одним из подобных нападавших неизменно оказывался Фредди. Он вообще не давал бедному Брайану прохода и заставлял его лысеть по десять раз на дню. Затравленный Мэй уже совсем было решил плюнуть на все и перейти в Лестерский институт изучения кроликов и нуников нечерноземной полосы Британии. Но тут руководство Королевского колледжа заметило, что Фредди не на своем месте, и послало его...
Ну, в общем, послало его в Илинг, ибо только органам Лондонского гороно было известно точное местоположение пресловутого учебного заведения. Брайан с облегчением вздохнул, да только рано он развздыхался. Фредди повадился ходить в гости к "королькам", да не один, а со своим однокашником Тимом Стаффелем. Естественно, легендарные ученики легендарного Илинга на переменах собирали вокруг себя толпу почитателей и травили байки, начинавшиеся обычно: "А вот в бытность мою в Илинге..."
Однажды Фредди. завидя торопящегося куда-то Брайана, закричал:
- А вот в бытность мою в Илинге однажды мимо меня прошли семнадцать лысых! Взявшись за руки!
Но, вопреки ожиданиям, Мэй отшвырнул стопку книг, которые прижимал к своему объемистому животу, и накинулся на струхнувшего Фредди, взревывая и ляская зубами! Еле-еле их растащили. Таким вот необычным образом и началась дружба великая и трогательная!
/ - картинка N 4 - / ОБЪЯВЛЕНИЕ, или А ВОТ И РОДЖЕР! /
Однажды Брайан шел по коридору, наигрывая на губах какую-то чушь, как вдруг увидал своего практически единственного друга - Роджера Тейлора, который...
Но сначала мы вам расскажем про Роджера Тейлора, однокашника Брайана. Вышеозначенный Роджер в свое время родился в Кингс-Линн, Норфолк, при весьма обычных обстоятельствах - головой вперед. Это и предопределило его дальнейший интерес к биологии и медицине. Непонятно, что предопределило главный интерес его жизни - к автомобилям и всему, что с ними связано. С самого раннего возраста он был на колесах - в коляске, на велосипедике, на велосипеде, на мопеде, и, наконец, на автомобиле.
И только одна машина на свете приводила его в недоумение своим полным отсутствием колес. Это была бормашина, на которой он начал учиться работать, проходя практику (как известно, Роджер сперва учился на стоматолога). Но выход нашелся, нашелся выход! Роджер мигом присобачил к бормашине колеса от трактора "СуперМиддлсекс" и стал гоняться на ней за визжащими от страха пациентами по всем коридорам поликлиники! Потом его, правда, нагнали, отняли и хрястнули этой самой машиной по шее, внушив. Тогда Роджер поклялся, что когда-нибудь у него будет СВОЙ кабинет и СВОЯ бормашина, и уж к ней-то он приделает ДЕСЯТЬ колес, вот увидите!!! И хрястнет еще, кому следует!
Ну так вот, а пока Роджер Тейлор, тот самый, который из вступления к этой картинке, стоял возле доски объявлений и почесывался.
- Вот вы тут чешетесь, - укоризненно сказал ему Брайан, - а лучше взяли бы - да группу организовали какую-нибудь музыкальную. Уж мне-то известно, как вы ловко управляетесь с палочками.
- Это откуда же у вас такая информация, любезный Брайан?
- А с кем же, интересно знать, мы давеча в китайский ресторанчик ходили?
- Верно! - сраженный метким доводом, Роджер стал чесать в другом месте. - И организую! И размузыканим на всю Гритбританию! Только где же людей-то взять? Только не говори мне, что их можно занять у соседей? В Илинг я идти не согласен. Тоже мне - варяги! Труворы синеусые!
- И у нас есть таланты! - с азартом выкрикнул Брайан.
- Ну, с ударником мне понятно, - беспокоился Роджер. - Но скажи ты мне, дядюшка Мэй, где я могу в наше сложное время достать мало-мальски приличного и порядочного гитариста?
Брайан скромно опустил глаза и тихо сказал:
- Я как раз знаю одного такого.
- И где же он? - Роджер, как слепой, начал вертеться во все стороны.
- Он перед вами, - еще тише сказал Мэй.
- Да где же, где? - Тейлор явно выкобенивался перед своим не в пример более кротким другом. Тогда не в пример более кроткий друг аккуратно взял его за шею и немного подержал. Когда Тейлор окончательно перестал получать кислород для дыхания, Мэй решил приослабить железный захват.
- Как-ках-кхе! - были первые слова Роджера. - Ах, вот оно что! Дорогой мой человек! Брайан! Браище! Да ты же мой любимый гитарист! Куда же я без тебя?
- Никуда, - закончил словоизвержения друг. - А еще нам нужен басмен и певун. И с этим справлюсь лично я.
- Это как еще? - прищурился Тейлор. - За штанищи будете таланты ловить?
- На, - показал ему язык Мэй. - Возьму - и напишу объяву.
- И то.
- Какое то?
- Это такой словесный прием.
- Чего?
- Лексическая единица.
- Ась?
- Иди и пиши!
- Понял!
Но понял-то Брайан понял, а вот писал из рук вон плохо. В угаре он вспомнил об этом только тогда, когда задумался - со сколькими "и" писать слово "Объявление". В конце концов, он вырезал нужные буквы из передовицы "Таймс" маникюрными ножницами, вот только не нашел там слов "торфяных болот", поэтому ни о каких болотах в объявлении не сообщалось. А было вот что:
"Обивление. Веть нам нужны басмен и пивун? Да. Набор бисплатны. Обращаца к Мею и Тейлару. Цыгани из Иленга, держитес падальшы ат суда!".
Брайан ни на секунду не отходил от своего творения. Он стоял возле доски объявлений и гордо покрикивал:
- А ну, подходи! Налети и прочти! Кто пойдет в группу - тому манную круппу! Кто будет с нами играть - тому век счастье видать!
Роджер, стоявший до того за углом, видя, что Мэя не бьют, осмелел, подошел и стал ритмично поддакивать:
- Басмен и певун! Басмен и певун!
Мимо уже в сотый раз проходили Фредди и Тим Стаффель. Однако все их попытки подойти и прочесть объяву пресекались в корне. Роджер толкал Фредди в грудь и хмуро басил:
- Не положено!
- Кем это? - скандалил Фредди. - Покажите негодяя!
Брайан, слыша эти вопли, испуганно вздрагивал, но затем начальственно надувал щеки.
- Похоже, тут все негодяи! - бушевал Фредди, - А может, мы - именно тот басмен и певун?
- Уйдите и будьте прокляты! - пищал в ответ Брайан и швырялся ненужными объявлениями с доски.
Фредди обижался и лез в драку. Но, так как Мэй был не один, то Фред позорно отступил, и, зализывая раны в коллежском туалете, лелеял планы коварной мести.
Тим же Стаффель, напротив, предосудительно себя не вел, поэтому в группу был взят с нашим вдовольствием. Новоиспеченный коллектив было решено окрестить в честь специализации стоматыча-Роджера: "Smile", что значит, как вы уже поняли, такое социализмо-реалистическое слово, как "Улыбка".
- За что ж вы Фреда-то родимого? - тревожно вопрошал Тим. - Ведь он ни в чем не виноват!
- Ни за что! - кричал Мэй. - Ноги его здесь не будет!
- Что за Фред? - пожимал плечами Роджер. - Почему я с ним незнаком?
- Как же ты с ним незнаком, коли в грудь его толкал?!!
- Это и был тот самый Фред, о котором вы уже полчаса жужжите мне в уши? - покачал головой Роджер. - Неприятная и скользкая личность. Не хотел бы я с ним встренуться на узенькой дорожке.
И все же именно это во всех отношениях радостное вскоре и произошло.
/ - картинка N 5 - / ФРЕДДИ И РОДЖЕР, или БРУДЕРШАФТ /
Однажды вечером Фредди шел по коридору колледжа, грыз в темноте черные кости и обсуждал план кровавой мести - горячая персидская кровь не позволяла ему кого бы то ни было прощать и миловать, а слово "великодушие" в словаре древних иранцев означало высшую степень кретинизма. Коридор был пуст и тих - занятия уже закончились, а Фредди, лелея, как мы помним, свои мстячие мысли в туалете, заснул, все проспал и теперь брел, ругая всех Брайанов на свете, а этого - в особенности.
- Это же он меня не разбудил, собачье жало, - ворчал Фредди, хотя ни о какой побудке у них с Брайаном договора не было. Но невыспавшийся Фредди (сами попробуйте выспаться, сидя на дверце и нежно обнимая бачок!) был готов даже динозавров обвинить в том, что они так нагло вымерли. Вот так, с шутками и прибаутками, Фредди и удалился из Королевского колледжа.
Да и вообще, что-то Фредди в последнее время изрядно не фартило. На занятиях петь ему запрещали, оперируя аргументами, что упирать линейку туда, куда он упирает, неприлично, а флакон дезодоранта вовсе не похож на микрофон. А из всех групп, в которых он к этому времени успел попеть, его выгоняли. Почему-то все считали, что Фредди приносит в дом несчастье. Совсем недавно его торжественно изгнали из группы "Ibex". В обвинительном заключении значилось: "За несносный характер и нежелание мотаться на рейсовых автобусах по барам и пивным в поисках куска хлеба". Ну, с этим-то Фредди был полностью согласен. Кусок хлеба можно всегда взять дома, в хлебнице, а по барам стоит мотаться только в поисках, чего бы выпить. Но уже пьяных певцов в бары работать не пускали, и это была еще одна причина, по которой все группы с ним попрощались.
Фредди поднялся с земли, погрозил бывшим коллегам кулаком и, прихрамывая, пошел в один маленький клуб, где, по слухам, должна была сегодня выступать какая-то новая группа с милым названием "Smile".
Группа действительно выступала, но ничего милого Фред в этом не увидел. А увидел он на сцене дьявольски размалеванных Брайана, Тима Стаффеля и какого-то блондинчика за барабанами.
- Дю! - крикнул Фредди, тыча в них пальцем. - Игрецы! Кто так играет?
И он полез на сцену и принялся отнимать у Мэя микрофон, вопя:
- Не умеешь петь - не берись! Дай! Я спою вам...
Брайан микрофон отдал, но треснул Фреда гитарой по спине. Фредди не расстроился и даже отдал микрофон обратно.
- Подавись, кровосос, - дружелюбно сказал он. - Не даете петь - буду плясать вам. Этак вот...
Его схватили за руки-за ноги и вышвырнули со сцены. Больше он не вернулся.
Когда чуть позже музыканты, усталые и довольные, возвращались домой, в парке их глазам предстало трогательное зрелище. На скамейке, подложив под голову кирпич, свернувшись калачиком и по-щенячьи поскуливая, спал Фредди. Наши великодушные и сердобольные разбудили его и потащили с собой в паб "Капитан Хрюк", чтобы отметить удачное выступление. Где все с отменным удовольствием хлопнули винца. Причем Фредди лез со своим бокалом к Роджеру, требуя немедленного брудершафта. По пути он оттоптал несколько ног, облил всех вином, заработал пару оплеух, но цели своей достиг. Они с Тейлором славно зюзюкнули, причем переплелись не только руками, но и ногами и даже головами, так что бармен Джек Николсон еле разцепил их при помощи подручных средств - удивительного лома и уникальной стамески. Так зародилась великая, могучая, добрая дружба Роджера и Фредди! Ээх!
/ - картинка N 6 - / РАБОТЕНКА, или ШТАНИЩИ! /
Однажды Фредди Меркури к глубокому своему удивлению обнаружил, что закончил-таки Илингский колледж! Он схватил вожделенный диплом, прижал его к груди, затравленно поозирался по сторонам, как будто окрестности кишели похитителями чужих дипломов, и пошел. Но не просто так ходить по улицам, а искать работу!
Отказавшись уже от третьего предложения - чистить картошку в будке киномеханика - Фредди обратил внимание, что работы попадаются все какие-то мелкие, некрасивые и малоприятные. И тут перед его носом мелькнуло что-то донельзя прекрасное, но вместе с тем - отталкивающее. Оттолкнувшись, Фредди по электрофизическому принципу "плюс на минус" потащился следом за видением. Добрел он до него спустя два квартала - видение остановилось высморкаться и выколотить трубку об каблук. Оно оказалось отнюдь не девушкой-каравеллой, а неухоженного вида стариком с видавшим виды лицом. Его тощие волосатые руки высовывались по локоть из рукавов бывшего некогда пиджаком облезлого рванья. Но все чудовищное в глазах Фредди померкло перед изображением прекрасного. На старичиных ногах обретались штаны - и какие!!! О! Клетчатые! Отглаженные по стрелочке! На клетчатых же лямках! Словом, не штаны, а мечта любого Фредди!
Фредди (не любой, а наш) молнией ударил старика под коленки, вцепился в вожделенные штаны и потащил их к себе, завывая, как сирена, и умоляя старика отдать, продать или поменяться не глядя!
Старец долго выламываться не стал, штаны снял и заботливо осведомился о двух вещах: завернуть ли товар и где, черт возьми, деньги за одежу?!!
Фред с готовностью сунул руку в карман - и заплакал. Рука по локоть провалилась вовнутрь и приветливо помахала ладошкой откуда-то снизу, из района парковки ботинок. Юный штанолюб уже хотел было бежать топиться в Темзе, но старикан был обычно добр между часом и часом тридцатью дня (а сейчас как раз было без трех минут полвторого!), посему отдал штаны в кредит. Правда, забрал диплом. Под залог.
Фредди, напялив штанищи, веселый и довольный, вновь помчался на поиски работы. Протирая носом витрины лавчонок Кенсингтонского рынка, Фредди остановился и даже ногами взбрыкнул - он узнал знакомый профиль. Давешний старец расставлял по полкам какую-то пакость вроде трухлявых ваз, ломаных стульев и слюнявых котов.
- Это работа? - спросил в щелку Фредди.
- Это МОЯ работа, - отрезал дед, задергивая шторы.
- А может, я тут тоже хочу? - нахально возникая на пороге, заявил Фредди.
Прибеги он двумя минутами раньше, старикашка бы ни в чем ему не отказал. Но сейчас уже как раз было полвторого, и дед развел руками. Фредди хлопнул в ладоши. Дед отбил чечетку. Фредди пошел вокруг него вприсядку. Дед подставил ему ножку, и Фредди влетел башкой в одну из трухлявых ваз.
- У вас есть диплом о высшем образовании? - сварливо спросил старец.
- Есть, - кивнул Фредди. - Он у вас, дедушка.
- Да знаю я, - отмахнулся старик. - Значит, нету у вас диплома? На работу не возьму, так-то!
Он показал язык и принялся подметать осколки вазы.
- Нехорошо вы поступаете, шеф, - ворчливо изрек Фредди, держа ему совок. - Надо уметь разговаривать с людьми, завоевывать друзей и оказывать влияние на них. А вы - ссоритес!
- Я ссорюс? - жахнул себя в грудь старик. - Я-то? Да я самый миролюбивый человек на свете! Найди диплом - и милости прошу.
Фредди высыпал мусор в ведро, сунул совок за пазуху и выскочил наружу. Он несся по рынку, надеясь найти лишний диплом. Но диплома он не нашел. Зато он нашел кое-что получше. У одного из лотков стоял Роджер и, сунув в рот большой палец, с интересом изучал инвалидные коляски.
- Дай диплом мне срочно нужен до зарезу прям! - выпалил Фредди. - Я хочу арендовать лавку!
- Все хотят арендовать лавки, - сказал Роджер. - У тебя же есть свой диплом! Арендуй!
- Сам ты арендуй! - закричал Фредди. - Мне нужно два диплома! Пойдем! Лавка ждет!
И он потащил друга за руку, но тот подло уперся каблуками, и, паша ими землю, заныл:
- Не хочу я лавку! Хочу инвалидку!
- Постыдился бы, - шепнул ему Фредди. - Люди же кругом!
- Коляску хочу! - вырвался Роджер. - Вот эту! Гляди, какая полосатая! Прям зебра!
- Ну и на кой тебе эта зебра? - удивился Фредди.
- Ну а ежели что? - запальчиво отозвался Тейлор. - И в старости пригодится!
Наконец Фредди дал себя уговорить, и они побежали вкруговую к полюбившейся Роджеру коляске.
- А зачем - вкруговую? - задыхаясь, спросил Тейлор, когда они добежали до нужного лотка. - Мы же рядом были!
- Ты нудный! - укоризненно сказал ему Фредди. - Ты такой нудный, Родик! Так же интереснее - побегать! А теперь позволь мне, - и он стал яростно торговаться с колясочным продавцом.
- Глянь-ка, - сказал он спустя полчаса, подрулив к Роджеру на шикарной сверкающей инвалидке. - Вот она, зебра твоя! Блеск! Получите. И всего за какие-то жалкие триста тридцать фунтов! Цени!
- Ценю! - пробормотал Роджер, скребя в затылке.- Ничего себе! Это ж вся моя зарплата за ме... за сяц... за...
Он похлопал себя по карманам, затем по-медвежьи нагнулся и так, в полуприседе, начал медленно подходить к Фредди, который стал так же медленно отъезжать от него на коляске.
- Не подходите ко мне, биолог! - сказал он с гусиной гордостью. - Я вас презираю. Жалеет какие-то дряхлые фунты ради великой вещи, достойной по праву занять место в авиасалоне Ле-Бурже! Кстати! Что я вспомнил! Лавка! Садись быстрее, негодяй, ждать не буду тебя сейчас и уеду к черту на рога!
И он дал газ. Сзади в коляску вскочил не желавший потерять свои деньги Роджер, и они понеслись по рынку, лавируя между лотками. Фредди ухитрился стащить с одного из них кочергу и теперь ловко отталкивался ею, как будто плывя на каноэ.
Наконец наши друзья на всех рысях влетели в лавку старьевщика и разнесли ее в щепу. Из щепы выскочил очень злой старик. Укротители инвалидок смутились.
- Гады! - заревел старик. - Что с лавкой сотворили?!! А деньги где за древностию лет? Ты, зубастый, кстати, еще за штаны не расплатился!
- Это все верно, - кивнул Фредди. - Мы ничего не отрицаем. И все вам вернем. В скором времени. А пока мы отстроим вам все заново.
И он пнул Роджера. Тот дернулся и покорно закивал.
- Ну что же, если так, то я рад и счастлив. - затряс бородой дед. - Вот паяйте, починяйте, и можете творить.
После этого старик удалился в пивную, а товарищи сначала подрались, потом помирились, а еще потом стали помаленьку строить. Починив лавочку, они занялись бизнесом. Что они только не продавали! Фишки для "чупакепсов", цветочные горшки, брызгалки на бутылки, старые журналы, фальшивые бриллианты, поделки из глины, шланги для пылесосов, пластиковые цифры, выковырянные из сырных голов, мельхиоровые половники... Пару раз к ним заходил старик, забирал положенную ему часть выручки и вновь пропадал в пивной. А потом Роджер приволок из дому свою старую швейную машинку и предложил перейти на одежду. Фредди горячо согласился. Они накупили старых пальто, Роджер уселся за машинку, перешил их и продал с выгодой. Потом он накупил еще пальто. Потом - еще. И еще потом.
Фредди тоже не бездельничал. Сначала он напился чаю. Потом сходил за программкой. Затем привел в порядок табличку на двери, оторвав ее к свиньям. И наконец, переставил все вещи в лавке так, как ему диктовал его неуемный дух дизайнера - по-модному! После этого он посидел, подышал, и помчался в магазин "Биба", стоящий в квартале от их лавки - полюбоваться на молоденькую продавщицу.
Вернувшись, он привел в чувство Роджера, на минуточку оторвавшего глаза от машинки, дабы взглянуть на новую модную перестановку лавки, а также старьевщика, который вернулся за новыми штанами, и решил, что он попал в притон бандитов.
Когда старикашку откачали, он укусил Фредди за палец. А когда пришла полиция, он укусил и полисмена.
По возвращении из приятного местечка с чудесными решетчатыми окнами старик пустился во все тяжкие - в частности, он продал свои права на лавку Фредди вообще и навсегда, а по вечерам шлялся по пабам, где, горя красными глазами, всем и каждому рассказывал, что он собственными глазами видел Марлона Брандо, который в приснопамятном заведении проводил скачки на инвалидках. Ему наливали еще, и он, горя желтыми глазами, всем и каждому рассказывал, что видел там также Джека Николсона, который в обнимку с Кеном Кизи распевал старинную польскую балладу "Играет Антек на гармони", которая в вольном переводе звучала, как "Мучает Робин волынку".
Ну вот, а Фредди опять намылился бежать в "Бибу".
- Скидавай пальто! - рявкнул ему Роджер. - Жарко же!
Не чувствуя подвоха, Фред сбросил душное пальто и убежал. Подлец же Роджер перешил его и продал вместе с готовой партией - разумеется, с выгодой. Выручку за него он попросил отдельно и положил ее в свой большой карман, в свой большой карман.
Хотя по возвращении Фредди он все равно был чувствительно поколочен и просунут в оконное отверстие с последующим выбросом в атмосферу. За окном раздались два диких вопля, но Фредди не обратил на это внимания. Но обратил Роджер - именно так он и познакомился с Дэвидом Боуи. Но об этом чуточку позже.
/ - картинка N 7 - / А ВОТ И ДЖОН, или ТРАГЕДИЯ /
Однажды по Кенсингтонскому рынку брел тогда еще никому неизвестный и попросту ненужный Джон Дикон. Завидя, что окно в лавке старьевщика распахнуто настежь и на подоконнике стоят две фиалки и герань, Джон все понял и влез внутрь.
Влезши, он обнаружил, что в лавке есть кто-то еще. Однако этот кто-то еще не поддавался панике, не бросал в Джона разными тупыми предметами и не орал дурным голосом: "ПААЛИИЦЫЫЯЯЯ!!!", а просто сидел посреди лавки на табурете, поджав ноги, и смотрел в пространство, как глупая рыба.
- Добрый ден, - поздоровался Джон. - Приветствую твое существованье. Кстати! У вас продается славянский шкап?
- Дррсстт, - процедил владелец табурета.
- Значит, нету шкапа? - и Джон для виду порылся в раковине и под козеткой. - Жаль. А что тогда есть?
- Ничего нет, уйди, - и личность продолжала хранить молчание.
- Какой же ты человек плохой, - укоризненно сказал Джон. - А куда ты смотришь? Ты же со мной разговариваешь!
Табуретошник ничего не ответил, продолжая таращиться в пространство.
- Что там? - посмотрел в ту же сторону Дикон. - Птица? Гадарейга? - процитировал он одного известного сатирика.
- Марш отсюда, свинья! - не меняя позы, откликнулся незнакомец. - Тебя не звал никто сюда! Не смей туда смотреть! Только я могу. Только мне можно. И вообще - лавка закрыта. Мы в трауре.
- А кто умер? - скорбно спросил Джон.
- Джими Хендрикс, - замогильным голосом ответил Фредди (не говорите только, что вы еще не догадались, что это был он!). - О! На кого ж ты нас покинул?
- Я еще здесь, - счел нужным заметить Джон.
- Это плохо, - вставил Фред.
- А кто такой этот ваш Хендрикс? Он что, папа ваш - Хендрикс?
- Выше бери!
- Хозяин лавки?
- Еще выше!
- Ага! Ясно! Жилец второго этажа?
- Кретинетти, - был ответ.
- Итальянец?
- Ууубьюууу! - и Фредди, сорвавшись с табурета, накинулся на Джона, оседлал его и стал лупить башмаком по загривку. Джон в долгу не остался. Он заорал, как резаный. На шум прибежал из подсобки Роджер, растащил их, и Джон с позором убежал через окно, опрокинув горшки с цветами и обсыпавшись землей. А Фредди еще долго плевался ему вслед и вопил:
- Сволочь! Такой траур испортил!
Такова была первая встреча легендарных вокалиста и ударника с легендарным басистом.
/ - картинка N 8 - / ДЭВИД БОУИ, или ЭЛТОН ДЖОН /
Однажды Фредди залез на восемнадцатый этаж самого высокого в Кенсингтоне здания - городского архива - и стал учить себя не бояться высоты. Он угрюмо бродил по карнизу, стараясь унять предательскую дрожь в коленках, и пел надтреснутым фальцетом пиратские песни. Охрипнув, он принялся сам себя уверять, что ему тут ничуть не страшно, а наоборот, даже уютно! Когда ему в шестой раз стало уютно, он свалился.