Кромсала на части, оставляя на коже саднящие шрамы от "любящего" поцелуя коленного железа, покрасневшего от соли повисшей на ресницах, от стенаний истерзанного сердца, от необходимости спасти любой ценой - даже собственной...
Боль...
Жалила, воплощаясь рубцом несбыточной надежды, въедаясь в кожу стремлением к невозможному. Как ворона, засевшая в кроне с облетевшей листвой, она стерегла гнездо с отпрысками еще не умеющими летать и не научившимися падать, не сумевшими расправить крылья вовремя, не узревшими твердость земли и разбившимися от соприкосновения.
Боль...
Мышь, воображающая себя крысой, засевшей под половицей, цепляющая носом железные прутья клетки, снабженной кусочком ароматного сыра, но слишком умная, чтобы попробовать вкусить.
Близко, маняще, но ядовито, и она знала это.
Микроскопическая, практически невидимая часть ее ведала, боролась и кричала, пытаясь пробиться в реальность, предупредить, что не стоит.
Не стоит пробовать изменить.
Боль...
Болото, бездонное, зыбкое, притягательное, дарующее выброс адреналина, накрывающего с головой, отключающего разум, выносящего "мозг" прочь из тела.
Сам по себе. Всегда единственный.
Ты не в нем. Ни с ним. Разные существа. Другие. Не свои.
Боль...
Дрожь в пальцах, кисти, руке до плеча, и так по телу, от кончика до кончика, от волос до ногтей, от сердца до души.
Каждый нерв - смерть, каждый вздох - сожаление. НЕ СМОГЛА!
Боль...
Он там. Выше. Выше на два этажа. Один, без нее, но в ней. Оставленный, но не одинокий. Разбитый, но любимый, любимый ею несмотря ни на что.
Боль...
Кровавая боль за....
Пусть "плохой", непутевый. Пусть великовозрастный дурак, пусть гробил себя сорок с лишним лет. Пусть вырезал часть ее души, пусть любил иглу больше чем все остальное, но...