В жизни каждого человека наступает момент, когда понимаешь: все. Финиш. Жить так больше нельзя. Совсем. Никак и ни за какие коврижки.
Наступил этот момент и в жизни Петуньи, в девичестве Эванс, а теперь вот - Дурсль. Ну, вернее, не совсем миссис Дурсль, но это мелочи.
Мысль не поражала своей новизной, она приходила и раньше, с садистским удовольствием заскакивая в гости и тыкая острыми предметами в разные нежные места, вот только этот раз отличался кардинально. Мысль не просто приперлась на огонек, нет, эта сволочь нагло ввалилась и совершила рейдерский захват мозга, приведя для силовой поддержки депрессию, отвращение к себе и окружающим, слезоточивость и ненависть ко всему живому и неживому.
Бравая команда в одно мгновение захватила жилплощадь, изгнав все позитивные и нейтральные мысли, и принялась обживаться, преподнося все в мрачном свете.
Впрочем, следовало признать, что основания для такого поведения у нее были.
С детства Петунья чувствовала себя существом второго сорта. Казалось бы, с чего вдруг? Мама и папа любят друг друга и почти не ссорятся, быт налажен: не богачи, но средний класс, хотя и не его верхний слой. Деньги есть, и даже не впритык, сыты-одеты-обуты, хоть и не в модном бутике, дом - собственный, пусть и не слишком большой. Да, их район граничит с более бедным, так что? Зато дома здесь стоят дешевле, как и школа.
Увы, всю картину маслом портила одна деталь - младшая сестра.
Как любой ребенок, Петунья ревновала родителей: тяжело понимать, что теперь повышенное внимание достается младшему члену семьи, но девочка она была ответственная, да и мать с отцом пытались относиться к воспитанию детей не спустя рукава, и постепенно жизнь наладилась, вот только некоторые нюансы смущали, задевая за живое.
Петунья была натуральной блондинкой: светлые волосы, светлая кожа, миловидная. Тихая и серьезная - ее приучали к ответственности. На фоне яркой, шумной и энергичной рыжеволосой сестры она выглядела бледновато, что только подчеркивали окружающие, расхваливая красавицу-Лили. А Петунья? А что - Петунья? Не дурнушка, и ладно.
А тут еще и начались разные необъяснимые вещи, вылившиеся в приглашение в Школу Волшебства.
Новость о том, что в их семье родилась ведьмочка, родители восприняли позитивно, а Петунью постигло первое крупное разочарование. Письмо в Хогвартс, которое она написала, мечтая о сказке, вернулось с сухим и равнодушным ответом, где очень ярко читалась мысль, что для простецов - если не сказать грубее - обычный мир, и рядом с магами таким ограниченным созданиям делать нечего.
Но она ведь видела вход в "Дырявый Котел"! Значит, магия и в ней есть!
Петунья тогда долго плакала, не в силах смириться.
Потом она смогла как-то это переварить, но и забыть о своем статусе магглы не могла: ей постоянно об этом напоминали. Родная сестра. Которая чем дольше училась, тем выше задирала нос и реже приезжала.
Апофеоз напоминания наступил в день свадьбы Петуньи: пришедшие вместе с Лили Джеймс Поттер и Сириус Блэк знатно повеселились на свой, магический, манер. Их жестокие шутки, оскорбления и презрение в глазах Петунья запомнила на всю жизнь, так же как и тот факт, что именно в день свадьбы отношения с Верноном дали трещину.
Вернон был обычным парнем, мечтающим о бизнесе, неуклонно эту мечту реализующим. Основательный, трудолюбивый, в принципе неплохой, пусть и с легкой манией величия. Петунья выбрала его осознанно, она хотела стабильности, а не быстротечной страсти. Молодожены друг друга, может, и не любили пылко и безумно, но взаимно уважали, вот только после феерически прошедшей свадьбы и знакомства с некоторыми родственницами Вернон стал поглядывать на супругу с каким-то потаенным подозрением. Он основал свое дело, пропадал на работе, раскручивая его, и быт полностью свалился на плечи Петуньи, гордо несшей бремя домохозяйки. Пришлось забыть о мечтах и впрячься в обеспечение их молодой семьи комфортом.
Петунья не роптала, даже когда было тяжело, ведь жизнь в Англии очень дорогая, а раскручивающийся бизнес требовал инвестиций. Родители помочь не могли: мать и отец погибли, и Петунье пришлось заниматься похоронами и прочим самой, Лили так и не соизволила явиться на похороны, чем окончательно убедила Петунью в том, что является отрезанным ломтем.
Петунья пережила и это, пусть и с трудом, получила свою долю наследства, отдав неожиданно объявившейся сестре ее долю, и продолжила заниматься семьей.
Судьба вновь пропавшей сестры ее не интересовала, тем более что в инциденте на свадьбе милая и добрая Лили не видела ничего плохого: парни просто пошутили. А то, что они унизили гостей и жениха с невестой, так это мелочи, не стоящие внимания. Петунье хватало забот о родившемся сыне, муже, доме и себе.
Усталость наваливалась все сильнее, Петунья еле волочила ноги, но привычно хорохорилась, отмечая тем не менее новое: напротив поселилась вредная полусумасшедшая старушка с кучей здоровенных наглых котов, Вернон стал каким-то откормленно-лоснящимся, со слишком довольной мордой, и на нее поглядывал брезгливо, все чаще отговариваясь работой и занятостью, к соседям слева зачастили подозрительные парочки странной ориентации и невнятной национальности...
А потом грянул гром.
Утром Петунья, выйдя за молоком, обнаружила рядом с бутылкой спящего в корзине малыша, и ее едва не хватил удар. Письмо, засунутое под одеяльце, сообщало, что это - ее племянник и ей теперь это чудо воспитывать, так как родители скоропостижно убиты.
В поднявшейся суматохе Петунья едва не слетела с катушек, ей приходилось успокаивать сына, мужа, племянника, отбиваться от соседей и не только, чьи уши торчали изо всех щелей, воевать с бюрократией, получая документы и пытаясь объяснить, где родители Гарри и какого хрена ребенка подбросили им, словно на дворе - Средневековье.
Напряжение все копилось, и когда через неделю у сверхактивного Гарри случился магический выброс - Петунья отлично помнила, что это такое, - вся ее жизнь пошла кувырком, буквально.
Подравшийся с Дадли Гарри отбросил своего кузена в сторону, хорошо, что на подушку, а вот Петунью - в стену, что закончилось для нее печально, потому что в голове что-то хрустнуло, перед глазами потемнело, и миссис Дурсль провалилась в темноту.
А очнулась она совсем не Петуньей, а вовсе даже Антониной Сергеевной, офигевшей от творящегося вокруг дурдома: дети орут, какой-то упитанный мужик тоже орет, брызгая слюной, голова раскалывается, и весь этот цирк - с английской озвучкой. Хорошо хоть, без субтитров, а то был бы просто финиш.
В процессе прихода в себя выяснилось следующее: усатый тип с нездоровой одышкой - это муж, дети - сын с племянником, кругом - Англия и мир Гарри Поттера.
Кошмар.
Впрочем, это еще был не кошмар.
Кошмар начался, когда Вернон, приобретя свекольный цвет упитанной ряшки, начал изгонять Петунью из дому вместе с дьявольскими отродьями.
В процессе незапланированного экзорцизма выяснилось следующее: раз у Петуньи в семье родилась ведьма, то и у нее самой рыло в пушку, и племянник это только подтверждает, а значит, и Дадли со скрытым браком, уж в этом Вернон теперь уверен на все "сто".
Поэтому Петунья может собирать манатки и проваливать, и этих спиногрызов пусть с собой собирает. Сроку ей - два дня на то, чтоб и духу ее здесь не было. А пока она собирается, Вернон, так уж и быть, поживет в другом месте. Чтоб не отвлекать. И разводом тоже он займется.
Вот так.
Вернон свалил, хлопнув дверью на прощание, оставив Тоню переваривать случившееся. Дети продолжали горлопанить, истеря из-за игрушки. Гарри икал, пуская разноцветные пузыри, Дадли канючил на одной ноте.
- Ненавижу детей, - мрачно резюмировала Антонина, с трудом вставая. Требовалось успокоить мелких истериков и осмотреться. И себя осмотреть - липкость в волосах ей совсем не нравилась. Через час, когда дети, стрескав кашу, мирно спали, женщина пялилась в зеркало, обдумывая глубину ситуации, в которую так неожиданно попала, разделив ее на плюсы и минусы.
К плюсам можно было отнести приятную внешность и молодое, стройное тело. Петунье повезло с телосложением и обменом веществ, а еще она почему-то оказалась рыжей, хотя мелькали смутные воспоминания, что раньше Петти была блондинкой. Покосившись в сторону спящей малышни - неожиданная перекраска явно была делом проснувшейся магии Гарри, - женщина продолжила обдумывать уже минусы. К ним можно было отнести все остальное.
Англия - дорогая страна. На дворе восьмидесятые годы - спад и застой в экономике, личного капитала нет, а муж явно намерен вышвырнуть ее с голой жопой на мороз; никакого брачного контракта нет и не предвидится, все шло на раскрутку бизнеса, а оплаченный мужем солиситор означает, что она останется без штанов.
Единственный светлый момент - то, что осталось от наследства. Сумма маленькая, но с месяц протянуть можно.
И документы на малышей есть.
Теперь можно перейти к минусам. Из своего - личные вещи. Парочка украшений, очень недорогих. Дом? Взят в кредит. Машина? Тоже. Все оформлено на мужа, ей не достанется ни пенни, а чтобы досталось - надо потратиться, а у нее, как в Простоквашино, денег нет. Супероплачиваемых знаний и профессии тоже нет. Как и стыда и совести у Вернона.
Зато у нее есть мозги и никаких чувств к этому борову. К мелким, в принципе, тоже, но с чего ей их любить? А придется.
- Хорошо. Буду любить, как умею. Начнем?
Сеансу любви помешала английская действительность: вездесущие соседи с глазами даже на заднице и ушами на пятках. К дому приперлась старушка Фигг, мусолящая здоровенного кота со слишком умным взглядом, пытающаяся просочиться сквозь замочную скважину. Накормив настырную соседку рассказами о вредном мальчишке - Фигг слишком счастливо при этом улыбалась, - Тоня заперла двери на ключ и принялась составлять план действий. Жить с Дурслем ей не улыбалось, а в том, что придется, сомнений не было - какого черта Фигг прискакала сразу после скандала? В свое время книги по Гарика Потного Тоня читала с удовольствием, отмечая режущие глаза подробности, и изображать из себя тщательно культивируемое зло не собиралась. Поэтому все следовало провернуть быстро.
Пока не приперся бородатый канон с волшебной палочкой-ковырялочкой.
Первым делом она плотно засела за телефон, а потом перетрясла домашнюю аптечку, с облегчением обнаружив валерьянку. Причем целую батарею пузырьков и даже корень. Участь шерстяных чудовищ была решена.
Пара рыбин, лежащих в холодильнике, были сварены и обильно политы душистой настойкой, а также нафаршированы корешками, и отправились в свободное плаванье во двор к Фигг. Уже через десять минут все коты сбежались к дармовому угощению, а еще через полчаса веселье было в самом разгаре. Коты орали, прыгали и катались между кустов, рыли землю, как экскаваторы, и бросались на все, что шевелится, с самыми нехорошими намерениями. Подранные и покусанные собаки разбегались, соседи подняли панику. Примчалась полиция, и начался цирк. Срочно вызванные специалисты с матами боролись с пушистым воинством, бегая с сачками и петлями. Кто-то приволок рыболовную сеть, постепенно в процесс отлова включились все, кто мог. Фигг отбивалась клюкой, добавляя экспрессии происходящему.
Подъехавшие грузовичок и такси никто не удостоил и взглядом.
Нанятые грузчики молча вынесли из дома все более-менее ценное, оставив только стены и редкие островки былого благополучия, Тоня с детьми села в такси, и машины рванули в Лондон, где их уже ждали. Очень не брезгливый, но достаточно щедрый владелец ломбарда живо конвертировал мебель, посуду и прочее в наличность, и через час пока еще миссис Дурсль уже входила в номер недорогого отеля.
Еще через два часа Антонина Сергеевна входила в "Дырявый котел", а еще через час уже сидела в номере гостиницы и дегустировала виски под нехитрую закуску.
Все оказалось еще хуже, чем думала Тоня и помнила Петунья Дурсль. Все, что принадлежало Поттерам, прибрали к рукам родственники - а таковые у Гарри оказались: кузены, дяди и тети разной степени дальности. Судьба ребенка их не интересовала - Джеймс со своими заходами оказался отрезанным ломтем. Дом в Годриковой впадине забрало Министерство, для Гарри остался лишь школьный сейф с некоторой суммой, которой должно было хватить на учебу и начало самостоятельной жизни. Ключ от золотишка лежал у опекуна - Дамблдора, который делиться не имел намерений. Никаких титулов, богатства и прочего никто отрывать от себя не собирался, у магов шел передел власти, и все причастные ловили рыбку в мутной воде. А сама миссис Дурсль - никто, и звать ее никак.
И разговор, за который пришлось заплатить, на этом окончен.
Пожав плечами - не очень-то и хотелось, - Антонина заказала нехитрый ужин, накормила детей, поела сама и принялась выполнять намеченное. В Англии ее ничто не держало: жить в этом болоте, рискуя потерять память и волю, она не собиралась.
- Ну, твари, - с чувством выдохнула Антонина, занюхивая виски рукавом. - Сами напросились!
На следующий день она уже летела в Америку, где собиралась потратить часть суммы и получить гражданство. А также сменить имя. Имена. Всем. Вообще-то еще были Канада и Австралия, и они на первый взгляд были предпочтительнее, но только на первый. Под ее опекой находится маг. Этого мага надо будет учить. И воспитывать. И делать это надо так, чтобы малолетний Избранный воспринимал ее как родную мать и настоящий авторитет. Потому что иначе припрутся добрые господа маги с Туманного Альбиона, и жизнь превратится в кошмар. Тот же магглолюбец Дамблдор в каноне такое презрение демонстрировал к обычным людям, что только держись.
Значит, этого надо не допустить, им всем необходима защита, да и шрам на мордашке Гарри очень уж свежий и заживать не собирается. Если уж ломать игру магам, то на своих условиях, значит, нужны союзники и учителя. Кто может избавить от крестража?
Те, кто работает с духами и Смертью.
Таких она могла назвать с ходу несколько: церкви Катарины - это Мексика, до Америки пока не добрались, а также пресловутое Вуду. На Гаити, родину сей чудной религии, лезть стремно, там бокоры совсем наглые, ортодоксальные, слишком опасно. Зато есть филиал с гораздо более дружелюбными поклонниками Барона Самеди и лоа, и живут они в Америке, в Новом Орлеане, который еще не стерт с лица земли ураганом. Хунганы и мамбо не откажутся заиметь раба в виде части Волдеморта, есть шанс сторговаться. А еще они, вроде как, могут принимать в ряды учеников обычных людей. Петунья, а теперь Антонина, являлась сквибом - магическое видела, сделать ничего была не в состоянии, но могла и хотела учиться. А что делать? Жить захочешь, не так раскорячишься!
А иначе с магами не справиться. Вот что она сможет сделать, если припрется Дамблдор?
- Это не те Дурсли, которых ты ищешь!
И рукой так, плавно и вальяжно. Ага.
Поэтому они летят в Америку, и найти их будет тяжеловато: в обычном мире маги-англичане ориентируются из рук вон плохо, в частности - Светлая сторона, что довольно странно. Саму Петунью после перекраски магическим выбросом племянника в рыжий цвет узнать тяжело. Вещи она продала или уничтожила, дом даже прибрать успела и мусор выкинуть, значит, уже труднее зацепиться. Вернон ничего не знает, тоже плюс. Ну и соленая вода препятствует поиску - это давно известно.
Можно бы в Канаду или в Австралию, но как там с магией? Шаманы в Австралии не любят англичан, есть за что, учить не будут. То же самое касается и индейцев - эти всех скопом не любят, и тоже есть за что. А вот с поклонниками лоа дело обстоит, как ни странно, гораздо оптимистичнее.
Так что надо пошевеливаться и нестись в Орлеан. Выковыривать личинку Волдеморта из головы племянника, который, получая заботу и ласку, стал относиться к ней гораздо более дружелюбно, чем раньше, да и к кузену тоже. Последний, после череды воспитательных вбиваний ума через задние ворота, стал капризничать гораздо меньше.
Уже через два дня доведенная гиперактивными детками до полного озверения Антонина сидела перед Верховной Мамбо Нового Орлеана и живописала свои приключения и мысли по поводу всей этой ситуации. Пухлая пожилая креолка в пестром тюрбане и пышных юбках внимательно слушала, перебирая пучок амулетов самого непотребного вида, а ее супруг-хунган окуривал спящего Гарри дымом толстой сигары-самокрутки. Дадли испытывал материнское терпение, пытаясь ползти во все стороны сразу.
- Дадли! - прошипела Антонина, и толстая свечка, к которой тянулся мальчик, неожиданно отлетела в сторону. Все с интересом уставились на обалдевшую женщину, вытаращившуюся на свою руку - ей явно не показалось странное ощущение тепла в кисти.
- Ха! - расплылась в кошмарной улыбке креолка. - Да ты с сюрпризом! А ну, еще раз!
Тоня, не давая себе задуматься над абсурдностью происходящего, сжала руку в кулак. Раз. Другой. Третий. В груди вспыхнуло раздражение и бешенство, и свечка деформировалась.
- Хорошо! Беру! - важно кивнула Мамбо, щупая лоб Гарри. Тоня вздохнула. Что она там думала насчет жестов?
- И еще... Я хочу сменить гражданство и имена. Это можно?
Супруги переглянулись, явно общаясь без слов.
- Какое имя?
Антонина покосилась в крошечное зеркальце в оплетке из бус и перьев, валяющееся на подносе на полу, ловя рыжий отблеск. На искореженную свечку. Вспомнила про свои мечты.
- Палпатин. Косинга Палпатин. Это для меня. Ашла и Боган для мальчиков.
- Ученичество будет трудным, - прищурила черные глаза жрица. Антонина пожала плечами:
- Надо же с чего-то начинать?
Недаром ведь говорят, что Америка - страна возможностей. Она свои использует на все сто, и плевать на всех бородатых и лысых интриганов с высокой горки. Она выживет и станет сильнее. Не будь она Палпатин.
Часть 2
Альбус Персиваль и прочая Дамблдор задумчиво жевал губами, глядя на толстенный фолиант, на странице которого, вопреки всем законам, балансировало на кончике очиненное перо, слегка подрагивающее, словно от нетерпения. Давным-давно созданный артефакт готовился исполнять свои обязанности: внести в реестр имена учеников и адреса их проживания.
Перо дрогнуло, начиная выводить красивую вязь букв, записывая первое имя, Дамблдор вздохнул, готовясь ждать, попутно размышляя над всей этой идиотской ситуацией.
Когда он подбросил ребенка годы назад под дверь к магглам, то и не ожидал, что тщательно обдуманный и намеченный план развалится буквально в первые же дни. Нет, поначалу все шло отлично, Фигг даже прислала отчет, перемежаемый восхвалениями своих котиков, где сообщила, что произошел первый магический выброс и Дурсли крайне этим недовольны. Альбус одобрительно покивал, отправил Арабелле письмо со строгим наказом его не беспокоить, особенно по поводу книзлов, и занялся гораздо более важными делами: требовалось выжать из желающих оправдания Упивающихся как можно больше денег и материальных ценностей, и великому магу было не до душевных переживаний чокнутой старухи и жизни мелкого Поттера. Жив? Ну и ладно.
Поэтому забеспокоился Альбус лишь через полгода, обнаружив, что нет совершенно никаких новостей. Визит к Фигг принес сплошные неожиданности: оказалось, что она уже давно в больнице для сумасшедших. Альбус слушал с удовольствием рассказываемые сплетни и поражался: коты, которых у Фигг было неимоверное количество, явно чего-то обожрались и принялись кидаться на прохожих. Приехавшие стражи порядка были атакованы не только животными, но и хозяйкой, не придумавшей ничего лучше, чем орать о своем покровителе, великом маге, который всех прижмет к ногтю. Полиции угрозы не понравились, старушку накачали успокоительным, которое неожиданно спровоцировало словесный понос, причем такой интенсивности, что ее отправили на обследование и вопрос о вменяемости женщины встал ребром. Агрессивных животных уничтожили, узнавшая об этом Фигг стала бросаться на окружающих, и ее определили в палату для буйных. Тем временем в оставшейся без надзора семье Дурслей произошли чудовищные изменения: Вернон развелся с супругой, закрутив роман с какой-то нимфеткой, начал кутить и попал под следствие, а Петунья уехала с детьми в неизвестном направлении, и отследить ее нет возможности: Вернон от дома успел избавиться, и там уже живут другие люди.
Попытки разыскать беглянку тоже ни к чему не привели, показывая, что такой особы на свете нет, померла, а настроенные на Гарри артефакты выдавали какую-то чушь. О, как Альбус перенервничал тогда! Многие Упивающиеся поплатились за это галлеонами и родовыми артефактами...
Поэтому теперь оставалось только ждать, ведь строить теории - это одно, а проверять их на практике - совсем другое.
Перо дрогнуло и остановилось. Альбус моргнул, тщательно просматривая страницы. Поттера не было. Вообще.
Маг еще раз пересмотрел список: Поттер отсутствовал как данность. А ведь древняя Книга Хогвартса автоматически вписывала всех детей, проживающих на территории Британии, выдавших магический выброс достаточной для фиксации специальным артефактом силы.
Отсутствие малолетнего Поттера говорило о том, что, возможно, он: умер; стал сквибом; не проживает на территории Британии. В первые два варианта маг не верил, а вот в третий... И теперь предстояло отработать все три версии, вновь вороша старые связи и прочее.
***
- О-о-о... - восхищенно простонали мальчишки, пялясь на стоящего перед ними мужчину. Выглядел тот вполне прилично: чистая одежда, аккуратная прическа... Подумаешь, кожа какая-то пепельно-серая да глаза неподвижные и тусклые. Если не приглядываться - вполне нормальная особь человеческого вида.
- Молодец, малец, - одобрительно пыхнул ароматной самокруткой пожилой чернокожий гаитянин, откидывая длинные, по голень, дреды за спину, заодно поправив трехцветный растаманский берет. - Далеко пойдешь! Быть тебе бокором, клянусь Бароном!
Бывшая Антонина Сергеевна, бывшая Петуния Дурсль, а теперь вот совсем даже Косинга Палпатин умиленно наблюдала за своими сыновьями. Да, давно уже именно за своими. Осознанно и по всем правилам.
Сейчас, глядя, как мальчишки внимательно слушают лекцию Папы Бвене - самого натурального бокора, приехавшего с солнечного острова Гаити, дабы прочитать курс лекций об искусстве поднятия зомби,- можно было порадоваться, что в тот жуткий день, когда она впервые открыла глаза в этой реальности, она приняла правильное решение. И действовала очень быстро.
Им тогда повезло, а насколько - Косинга узнала уже потом, когда начала врастать в магическую реальность. Маги Америки, те, которые подчинялись МАКУСА и учились в Ильверморни, были снобами и параноиками, и винить, если честно, их в этом трудно: когда над тобой постоянно висит дамоклов меч "закона Раппапорт" и угроза казни, поневоле начнешь дергаться от каждого чиха и бояться магглов как огня. И тогда еще миссис Дурсль запросто могли бы пусть и не казнить - к этому времени живодерский закон уже пятнадцать лет как был отменен,- но стереть память. Или еще чего похуже. Про детей и думать не хотелось.
И визит в Новый Орлеан оказался абсолютно правильным решением: сюда маги не совались. Луизиану вообще обходили по широкой дуге, как рассадник почитателей вуду, и делали вид, что тут все в порядке и обучение на дому - как элегантно именовали ученичество хунганов, мамбо и бокоров - самое естественное дело.
Маги Ильверморни с потомками рабов и французов держали осмотрительный нейтралитет, не трогая даже во времена действия "закона Раппапорт", справедливо опасаясь возможной мести и вообще неприятностей. В школу их не приглашали, хорошо хоть, на уроках учеников честно предупреждали о том, что таковые есть и к ним лучше не соваться, во избежание, да и в МАКУСА считали эту область автономной, как и некоторые резервации коренного населения Америки.
С теми, кто контактирует с духами и Предвечной, лучше не ссориться, на это у магов-консерваторов мозгов хватало - обитатели Нового Орлеана в свое время провели лишь несколько внушений, и от них отстали. Еще бы! Это тебе не "Ступефай" с "Экспеллиармусом"! Эти запросто проклянут так, что копыта откинешь в самый неподходящий момент, душу в бутылку поймают, а тело поднимут, и будешь пахать на плантациях или еще что, и плевать, что маг с дипломом. А будешь бучу поднимать, высадится десант с Гаити, Кубы или Суринама - или штурмовой отряд с берегов Африки - и устроит тебе и твоим потомкам сплошное а-та-та, после которого вообще ничего живого не останется. Кому такое надо? И апачи с шошонами не помогут, у них другая специализация и духи другие, и вообще их шаманы дерут за свои услуги столько, что проще самому зомби заделаться. Поэтому к креолам не лезут и очень уважают.
Издали.
- Все понятно, мальцы?
Ашла и Боган кивнули, тыкая пальцами в свежеподнятого зомби.
- Ну а раз понятно, то давайте, закапывайте откуда выкопали, - отдал команду бокор. Мальчишки переглянулись и дружно затрясли амулетами, завывая не хуже неупокоенных духов. Пока что они все манипуляции проводили вдвоем, так проще, но какие их годы? Еще немного, еще чуть-чуть...
Зомби, шатаясь, подошел к гробу и брякнулся туда бревном, мордой вниз. Папа Бвене хихикнул, затягиваясь косячком, но глаза у бокора были холодные и цепкие, а в руке лежал амулет на всякий пожарный случай.
- Ничё, научитесь.
Гроб шустро закидали землей, и мальчики вытерли честный трудовой пот, после чего с надеждой уставились на мать. Косинга просияла улыбкой:
- А теперь - прошу в дом! Надо отпраздновать - первый поднятый, как-никак! Папа Бвене, прошу вас. Специально приготовила ваш любимый рулет!
- Косси, - расплылся в улыбке бокор, - дай я поцелую твои золотые руки! И чего ж ты не моя жена? Все еще не хочешь за меня замуж?
- Ах, Папа Бвене! Я не могу лишить ваш гарем вашего же внимания!
Бокор довольно расхохотался, демонстрируя белоснежные зубы. Ученица все годы обучения отнекивалась от его матримониальных поползновений, но Бвене был не в обиде, делая предложения скорее шутя, чем всерьез. Зачем? Ему и своих красоток хватит. А вот такая ученица - истинная Дважды Рожденная - у него одна. Ни у кого такой нет! Да еще и красавица... А теперь и ее детишки обучаются. И опять у него! И один - опять-таки с благословением Вечной Невесты! Дважды Рожденный, как и его мать. Он, пока Косси учил, и сам в мастерстве вырос, а теперь... Бокор сладко зажмурился. Теперь он сможет говорить с Бароном и Радужным Змеем почти на равных, и все его враги пополнят ряды работников на табачных плантациях.
***
Дети давно сопели в своих кроватях, Бвене ушел в город развлекаться, а Косинга сидела в комфортабельном шезлонге в маленьком саду возле дома и продолжала размышлять и вспоминать.
Тогда их спасла скорость. И магия Гарри Поттера. Пацан действительно был везучим до умопомрачения, а еще он, как все малыши, очень хотел материнской любви с лаской и заботой. Последнее ему Антонина обеспечила, а еще она изо всех сил внушала малышу и себе заодно, что она его любит, а он - любит ее и брата. Да. Сплошная семейная любовь. А что делать? Не выкидывать же детей на улицу, она ж не Дамблдор, в конце-то концов!