Аннотация: Так и не смогла придумать название этому рассказу...
"Все-таки хэллоуин - не наш праздник" - подумала Таня, выходя из душного клуба.
На улице было темно. "Как в могиле" - произнесла девушка вслух. Ночь перевалилась за полночь, как писал кто-то великий, и пора было возвращаться домой.
Таня поправила чёрный плащ. Он никак не желал сходиться на заметно округлившемся в последние несколько месяцев животе. "И понес меня чёрт сегодня в этот клуб!", - ругала она саму себя, - "Рожать меньше чем через месяц, ан нет. Подавай мне развлечений. Маленький, не обижайся на свою дурную мамочку, хорошо?.. Скоро ты будешь уже не внутри меня, и мы сможем отдыхать вместе, ты да я..."
Вдруг откуда не возьмись, на пустынном проспекте появилась стайка ряженых девушек. Они пронеслись мимо Тани, очевидно, направляясь с одной вечеринки на другую.
Таня посмотрела им вслед с какой-то непонятной тоской. Оно и понятно - стать мамой в неполные двадцать - это не шутки. А так хотелось бы еще хоть немного погулять, но... "Сама виновата. Конечно, дети не из воздуха берутся, и будущий папаша тоже несет ответственность за все происходящее. Однако же ему намного проще - не приходится носить в себе n-лишних килограмм и обниматься по утрам с... Грязные подробности ни к чему", - размышляла Татьяна, легкими шагами измеряя знакомый до последнего камушка проспект, - "Но Паша все-таки подлец. Уехал к своей ненаглядной мамочке за Урал, оставив меня рожать в одиночестве".
- Нет, спасибо. Я почти дома, - улыбнулась Таня незнакомцу, - Не тратьте время, - И повернулась своим огромным животом прямо к окну машины.
- Ооооооо, понял, - мужчина подмигнул и исчез также внезапно, как и появился.
Таня ускорила шаг. Ребенок забеспокоился. "Ну что ты, милый мой? Скоро будем дома, я..." Мысль оборвалась, не успев полностью сформироваться. Девушка начала оседать на асфальт, обхватив руками живот.
Чёрный автомобиль мгновенно подъехал к ней, будто ждал за углом.
- Что с тобой, девочка?.. Может все-таки подвезти? - Водитель выскочил из машины и подбежал к Тане, - Что? Где болит?
Таня зажмурилась.
- Очень больно. Непонятно... Ребенок сначала толкался, а потом вдруг как раскаленный металл к животу приложили, - на глазах девушки выступили крупные слёзы.
Мужчина без лишних слов помог ей подняться и усадил в машину.
- К... Куда мы едем?..
- В больницу конечно. Не хватало того, чтобы ты родила посреди проспекта.
Автомобиль несся по улицам с немыслимой скоростью. Таня с трудом различала проносящиеся мимо здания домов, магазины, банки... Ее сковал страх, дикий, первобытный ужас матери за жизнь своего детеныша. Она гладила живот, будто это могло помочь. Новый приступ боли нахлынул внезапно и не оставил ничего, кроме тысяч игл, впивающихся в тело...
Утро Татьяна встретила в больничной палате гинекологического отделения городской больницы. С ней лежали еще три пациентки. Таня с любопытством осматривала соседок. Одной из них была женщина лет сорока, неподвижно лежавшая на кровати. Стеклянные, ничего не выражающие глаза смотрели в потолок. К правой руке была прикреплена капельница. Татьяна долго смотрела на нее и думала, что случилось с этой несчастной.
- У нее рак, - сказала одна из женщин, словно угадав мысли девушки, - Ее зовут Олеся. Представляешь, почти месяц вот так лежит, ни жива, ни мертва. И почему ее не переведут в одноместную палату?..
Тут Олеся закашлялась. Из носа потекла кровь.
Таня с ужасом смотрела на нее. Вид умирающей поверг девушку в состояние, близкое к трансу. Она не могла пошевелить даже пальцем, или вымолвить слово. Вместо этого из горла Тани вырывался не то стон, не то хрип.
Прибежала медсестра. Сначала занялась Олесей, потом - Таней. Умирающую пришлось отвезти в реанимацию. Тане же сделали укол и велели отдыхать.
Мысли роились в голове, как пчёлы.
- А у Олеси есть муж? - несмело начала беседу Таня.
- Да, есть. И сын есть. Полтора года мальчишке, представляешь? - ответила словоохотливая соседка Люся, потерявшая ребенка на шестой неделе беременности, - И муж. Вот ведь, есть еще мужики настоящие. Ты бы видела, как он ее любит! Кормит с ложечки, моет...
- Наверное, невозможно привыкнуть к мысли, что любимого человека скоро не станет, - Таня вспомнила Павла и улыбнулась сама себе.
- К такому не привыкают...
В больнице время тянулось медленно, час шел за день, а день - за месяц. Татьяна привыкла к тому, что происходит вокруг. Ребенок стал вести себя спокойнее, и боли почти прекратились. Каждый день она, под руку с соседкой прохаживалась по длинным коридорам, и никогда не забывала заглянуть в почти закрытое отделение интенсивной терапии, чтобы навестить Олесю. Женщина лежала неподвижно, только изредка говоря что-то либо навещавшей ее матери, либо мужу. Таню она видела только через стекло, отделявшее палату от коридоров. К Олесе часто приходил муж, Николай, добрый как медведь, большой, с наивными голубыми глазами. Он не отходил от жены, читал ей книги, ставил музыку, просто молча сидел, держа ее высохшую руку в своей.
Таня наблюдала за ними и думала о своей жизни, о том, что у нее есть пока еще не муж, но любимый, её Паша, и о том, что скоро родится их ребенок. Как часто хотелось девушке открыть дверь палаты, зайти внутрь и поговорить с умирающей женщиной, хоть как-то успокоить, утешить ее... Но что-то всегда останавливало, мешало повернуть ручку и оказаться перед лицом самой смерти.
Однажды, стоя перед прозрачной дверью Лесиной палаты, Таня увидела, как женщина перевела стеклянный взгляд с потолка на нее, и одними губами произнесла "Зайди". Сердце бешено заколотилось. Таня осторожно прошла внутрь и присела на краешек кровати.
- Ты скажи им, - Олеся захрипела, - Они хотят меня домой... Там... Не хочу дома. Не хочу...
Из глаз измученной болезнью женщины потекли слёзы. Таня достала из кармана махрового халата платок и вытерла ей глаза.
- Ну не плачь, не надо. Я скажу. Тебя хотят отправить домой?..
"Боже, умирать домой, на глазах сына", - от этой мысли внутри у Тани похолодело. Она гладила бесцветные редкие волосы, лоб, обтянутый желтой сухой кожей, пытаясь дать умирающей женщине еще немного сил и веры в чудо, которому не суждено сбыться.
- Да. Скажи им, я не хочу...
Олеся закашлялась. Захрипела. Потом хрип сменился странным клокотаньем. Приступ затих также внезапно, как и начался. В уголках ее губ появилась кровавая пена.
Таня выскочила из палаты, закричала...
Медсестра оказалась на месте почти мгновенно. Доктор подоспел чуть попозже. Таня смотрела на происходящее словно с высоты, будто она не стояла здесь, перед дверями палаты, а парила высоко в небе. Девушка смотрела, как Олесю, истощенную химиотерапией, уставшую цепляться за остатки жизни, пытаются привести в себя, вернуть в этот мир. "Зря... Все это зря... Она уже не с нами..."
Доктор вышел из палаты, коротко взглянул на Татьяну и быстро зашагал к кабинету старшей медсестры.
Девушка еще долго так стояла, обхватив руками живот. Просто смотрела, как сестры отключили капельницу и накрыли лицо Олеси простыней. Еще два часа женщина пробудет здесь, пока на оцинкованных носилках ее тело не спустят вниз... Что-то оборвалось... Навсегда...
И никогда не забыть Тане крика Лесиной матери, пришедшей часом позже навестить дочь, не забыть глаз Николая, полных невыразимого горя и огромной любви к той, что уже давно не жила, к той, что просто существовала под надзором медперсонала в четырехместной палате...
Увидеть своими глазами Смерть - страшное испытание. Она вовсе не такая, какой мы привыкли ее представлять. Это не старуха с косой. Это... Сама Жизнь, уставшая бороться, решившая уйти.
Смотреть ей в глаза страшно, но только сначала. Но потом приходит понимание, что бояться совсем не нужно...
А еще... Нужно просто жить...
И помогать жить другим...