Высоко, высоко в облаках - куда (даже если табуреточку подставить) не заглянешь - в большой и шумной семье строгого папаши Громовержца появился как-то на свет сынок.
- Громышок, Громышок! - сразу прозвали его приметливые жаворонки, подивившись, что не умел новорожденный, как назначено ему природой, ни рычать грозно, ни смеяться раскатисто. А звёздочки хохотушки, те и вовсе потешались над ним:
- Посмотрите, подружки, какое чудо народилось! Голосок у него, будто бубенчик звенит. Ну, какой же это Гром? Это, скорее, колокольчик!
Громышок не обижался. Он кружил себе беспечально над миром. Свесив с радуги ножки, купался в прохладе небес. Многое видел. И ему было радостно жить.
Но, вот однажды, где-то над студёным морем пересёк его путь клин журавлей. Бубенчик живо наблюдал за незнакомыми странниками и не сразу понял, что творится неладное. Видимо, холод и усталость делали своё дело - стая всё ниже и обречённей опускалась к воде. Громышок застыл в ужасе: ещё миг - и пучина поглотит птиц. Но! Рыданье непогоды вдруг перекрыл звучный призыв вожака: "Держитесь, братья, нас ждёт впереди Родина!" И, о чудо - журавушки выровняли полёт. Сомкнули потрёпанные ряды и медленно, но решительно потянулись ввысь. Громышок от радости залился колокольчиком и захлопал в ладоши. Он не мог видеть, как птицы стали удивлённо оглядываться и махать ему благодарно: " Спасибо, незнакомый друг, за поддержку. Мы будем помнить тебя!"
Уже первый луч солнца ласкал бока неулыбчивых тучек, а Громышок всё кряхтел и ворочался в своей постели. Вчерашняя встреча и взволновала, и опечалила его: "Как много я, оказывается, ещё не знаю. Вот, про Родину, например. Что она такое? Отчего, услыхав о ней, журавли будто водицы живой испили? Почему мне никто никогда не рассказывал об этой загадочной штуке? Может, отца спросить? Да нет, осерчает. Сестрицу Молнию? Посмеётся. Кого же? Кого же тогда? Сиверка - ветерка? Попробую. Он, хоть, и бывает грубоватым, зато не разболтает никому".
Сиверку не понравился вопрос Громышка.
- Выбрось эту чепуху из головы, несмышлёныш. Нам ли вольным обитателям неба интересоваться такой ерундой? Ты замечал - там, внизу -жилища тесные и душные? И скучный клочок земли возле них, где даже разгуляться негде? И неприветливых существ, бранящих нас, как только мы являемся к ним в гости? Всё это, говорят, и называет кто-то Родиной.
- Но, журавли, журавли! - не верил Громышок.
- Что журавли? Встречал я твоих крикунов. Не нашего они рода-племени. Колдуны какие-то. И тоску наводят. Не ищи ты с ними дружбы, пропадёшь.
- Хорошо, Ветерок. Только уж очень мне интересно, почему журавушки - даже на краю погибели - об этом "скучном клочке земли" помнят и так радостно стремятся к нему?
- Птичьи души тёмные. Нам их не понять. Если не веришь мне, давай к Снежичу слетаем. Он каждый год подолгу на земле живёт. В человечьих селеньях много чего видел и слышал.
У Снежича на скромной тучке - белый теремок.
- Вот так да! - удивился старик, увидев гостей. - Помнится мне, добропорядочное семейство Громов никогда не водилось с забияками Сиверками! Что вас привело ко мне?
Громышок несмело выступил вперёд, поздоровался смущённо и тихо спросил: "Что такое Родина сможешь объяснить?"
Снежич привстал с ледяного стула:
- Родина? Гм...
По тому, как Царь снега стал нервно перебирать свою бороду, было видно, что вопрос оказался для него неожиданным.
- Простите меня, я немного растерялся, - после некоторого молчания заговорил он, - И даже не знаю, что вам ответить. Наверное, Родина - это такое место, которое любят как-то особенно. Оберегают его. Скучают по нему. А нам, вечным скитальцам, этого не дано. Вот я, бывает, зимой подолгу оседаю на одном месте и замечаю: многие рады моему появлению. Мы играем с детворой в снежки и строим ледяные крепости, катаемся на лыжах и наряжаем праздничные ёлки. Но приходит Весна. Солнышко забирает меня на небо. Никому ненужный, я плачу всё лето дождями или прячусь по тёмным углам, чтоб не пропасть. Нет у меня, выходит, родного места, бесприютен я.
- Значит, ты не поможешь нам? - приуныл Громышок.
Снежич опустил глаза.
Тут в разговор вступил Сиверко: "Слушай, старик, тут, Колокольчик всё про журавлей мне твердит. Они ему родиной этой душу перевернули. Может, и правда они что-то знают?" Царь снега подумал: "Что ж, журавлей спросить стоит. Я слышал, что в людском мире многие считают их частицей своей Родины. Найдёте частицу, потом другую. Так, глядишь, целое и соберётся. Лёгкой вам дороги".
Следы знакомой стаи приятели отыскали не скоро. Осторожные птицы выбрали себе пастбища за нехожеными вековыми лесами, куда и ветры-то не всегда залетают. Лишь через несколько дней поисков, начавший уже злиться Сиверко, заметил внизу птичью станицу:
- Кажется, здесь, - махнул он Громышку.
И они опустились на край раздольного поля. А там по молодой мягкой траве кружился настоящий весенний бал. Тонконогие танцоры выбирали себе пару. Выходили в круг и важно кланялись друг другу. Забавно подскакивали. А то вдруг начинали щёлкать клювами и хлопать крыльями. Их длинные шеи плавно выгибались. Иногда плясуны замирали, осматривались вокруг, и снова начинали прыгать. Грело солнышко. Пахло прелью. И далеко-высоко разносилось необычное пение журавлиного торжества. Покатился - раскатился над праздником и весёлый бубенчик Громышка. Пляска неожиданно прервалась. Чужаков заметили и угрожающе
обступили.
- Кто вы? И не вам ли принадлежит голос, смутивший моих сородичей? -
гортанно выкрикнул самый крупный журавль.
- Не пугайтесь! Это я так приветствовал вас. Меня зовут Громышок, а рядом - мой друг Сиверко. Мы рады, что нашли вас!
- Громышок? Ласковое имя. А скажи мне, незнакомец: не твоя ли песенка помогла нам недавно одолеть и ночь, и шторм в океане?
- Просто, я тогда порадовался за вас. Вы - сильные и отважные птицы. И у вас есть Родина!
- А разве у тебя её нет? - вожак удивлённо обвёл взглядом притихших собратьев. - Ведь, ты тоже родился где-то? У тебя должен быть свой дом, родные места, семья, наконец!
Громышок вздохнул: " Родился я на облачке, а где оно сейчас, даже папа не знает. И места, по которому, как у вас, болело бы сердце, у меня нет. А я хочу, чтобы такое место было".
- Но родители! Что скажут твои родители? Они, ведь, могут рассердиться на тебя. Ты же хочешь оставить их, изменить свою жизнь!
Бубенчик немного помялся и выпалил решительно:
- Я уже почти взрослый. Да и Сиверко, вот, оберегает меня.
- Возьмём его под своё крыло, вожак! - зашумела вокруг птичья ватага. -Малыш понравился нам! Нельзя отказывать тому, кто хочет иметь свою Родину.
- Слышишь? - старый вожатый одобрительно закивал. - Ты можешь считать, что получил нашу поддержку. Однако, надо крепко подумать, как помочь тебе. Давай-ка, обсудим всё завтра, а сегодня продолжим праздник. Пой свои серебряные песенки. Мы ещё не танцевали под такую музыку.
Ранней зорькой вожак пригласил гостей на беседу. Пошли к журчащему поблизости ручью. У самой воды остановились. Старый журавль внимательно посмотрел на Громышка:
- Ты хотел знать, что такое Родина?
Бубенчик согласно кивнул.
- Рассказать о ней одними словами - не получится, поэтому мы решили предложить тебе вот что: тут недалеко у реки живёт одна больная старуха гора. Время обошлось с ней безжалостно. Она разрушается и пропадает. Да ещё злой и нахальный молодёжник* не даёт ей дышать. Рвёт корнями её тело, оплетает сучьями. А что, если подобрать уютное пушистое облако и, будто, шапку надеть его на макушку горы? Получится хороший домик. А чтобы его не сорвало, привязать крепкой верёвкой из чудо-травы, которая растёт в углах, известных только нам. Вот и будет тебе родное место. На свой лад всё в нём украсишь. Возвращаться туда станешь после путешествий. Там будешь играть с друзьями и принимать гостей. Поживёшь, а там увидим.
- А если бабушка погонит меня? Ведь я и шумным бываю, и заплакать иногда могу, - испуганно посмотрел Громышок.
- Ну, во-первых, ты сам сказал, что уже не маленький. А, во-вторых, злом на добро у нас отвечать не принято. Если ты будешь помогать старушке, беречь её и слушаться, то и жить станете в согласии. Решайся.
- Боязно мне что-то, - опустил голову Бубенчик.
- Новое дело всегда начинать трудно. Особенно такое, - убеждал вожак. - А что тебе сердце твоё подсказывает? Соглашаться? Ну вот. Тогда, не откладывая, и начнём.
Скоро в птичьем стане закипела работа: кто верёвки плёл из чудо-травы, кто кроватку мастерил. Сиверко нашёл и притянул поближе облако, которое журавлихи осмотрели и подштопали где надо. Затем, все дружно подхватили новый дом Громышка и... Гора, осмотрев себя в зеркало, закокетничала старомодно: "Какое благолепие вы мне подарили! В таком уборе я и не замёрзну, и, вообще, красавицей стала!"
Так началась новая жизнь Громышка. Устройство дома и участка вокруг него, знакомство с новыми друзьями и беседы со старухой горой занимали много времени. Некогда было даже окрестности осмотреть хорошенько. А следовало. Если бы он заглянул хотя бы во-о-н в тот глубокий овраг, то увидел, как - озираясь, тайно - собирались там три заклятых друга. Прилетал хитрый филин по прозвищу "Ах, извините", вползало бестелесное
угрюмое существо - Тишина, а третьим вкатывался - просто Мухомор, которого заединщики за глаза презрительно звали " Мармелад в крапинку".
Встретились они и сегодня.
- Слыхали? - жевал мясистыми губами Мухомор, - Гора себе дитя завела. Нахального, звонкого.
- Угу, - нахохлился филин.
- А ты чего молчишь, тень немая, - хохотнул ядовито гриб, взглянув на скучающее Молчание. - Так, я говорю: каков, а? На нашей земле родину какую-то себе обустраивать взялся. Облаком - платком эту старую ведьму греет. Сады, слух идёт, разводить задумал. А мы куда?
- Ах, извините, я вас перебью, - открыл жёлтый глаз филин. - Ничего обустраивать не дадим. Ни родины, ни грядок, ничего! Гнать будем пришельца далеко и навсегда. Двигайтесь ближе, план один нашепчу.
И вот, как-то под вечер окошечко в доме Громышка закрыла чёрная тень:
- Можно узнать, а орёл Хват не здесь ли гнездится? - послышался чей-то
неприятный смешок. - Нет? Ах, извините, вы нас очень огорчили. Ха-ха-ха!
Через короткое время тот же голос зашелестел над оврагом:
- Эй, в крапинку, у вас всё готово? Тогда ждите моего знака.
Мухомор и Тишина выбрались из логова. У обоих под одеждой мешки припрятаны. По диким зарослям орешника прокрались к подножию горы и притаились.
Громышок занимался гимнастикой, когда раздался стук в двери.
- Заходите, у меня открыто.
- Ах, извините, я на секундочку, - перевалился через порог филин. Огляделся и заохал, запричитал, - Помогите, помогите несчастному. Мой Мухомор, мой последний друг Мухомор заболел. Вернее, отравился. Каким-то ядом. Собирал, знаете ли, лечебные травки и жжение в животе обнаружил. В лесу жужжат, что только вы сможете облегчить страдания бедняжки. У вас есть, к примеру, микстура от палящего озноба?
Громышок, озадаченный, как появлением странного гостя, так и его не менее странной просьбой, залепетал:
- Простите, но я не умею лечить. Вас кто-то обманул!
- У нас не любят обманывать. Вы же лечите свою старушку?
- Да, но...
- Никаких "Но". Больной лежит недалеко. Вы осмотрите его и получите вознагражденье - мою вечную дружбу.
Бубенчик попытался возразить, однако, ночной разбойник перебил его:
- Послушайте, а что если мы поступим проще? Сейчас я распоряжусь и болящего доставят прямо сюда. Ах, извините, я так рад, что меня посетила эта хорошая мысль.
Филин скакнул к окошку и махнул крылом. Внизу его сигнал увидели. Мухомор толкнул дремлющую спутницу. И та сразу стала надуваться, разрастаться в размерах, обволакивать лес, поляны, неслышно опускаться на холмы. Постепенно кругом пропали и пение птиц, и шум деревьев. Смолкли голоса ручейков и животных. Немота окутала журавлиное болото. Полное безмолвие воцарилось вокруг.
Можно было начинать. Тишина скользнула в жилище Громышка и прилепилась к потолку. Филин, уже не боясь быть услышанным, спросил её:
" Справилась? Теперь выгляни и посмотри: спит ли гора? И толкай чужака в мешок. Спешить надо".
Тут и "Мармелад" появился. Оглядевшись, сразу бросился на Громышка.
А тот не понимал, что происходит. И, главное, совершенно не слышал ни своего голоса, ни того, о чём говорят непрошенные гости. Но когда какой-то страшновато-багровый шар покатился на него с мешком, сообразил: надо спасаться. Как? А, пожалуй, вот так! И он вцепился мнимому больному в отвислый нос. Ждать не гадал гриб к себе такого отношения - закрутился, заголосил. Филин же, видя, как дружок его покатился к выходу, разозлился:
- Не отступать! Мешки готовь! Окружай!
Громышок звал на помощь, отбивался по мере сил. И, всё же, троица прижала его в угол. Филин развёл крылья в стороны:
- Ах, извините!
И Тишина сверху ловко бросила мешок.
- Теперь, - командовал уже в овраге филин, - Ты, Мухоморка, на случай погони останешься здесь. Направишь её куда-нибудь не туда. Хотя, кто этого заморыша искать будет? Я же к властелину небес с подарочком подамся. Очень он ждёт его. Если дельце опрятно достряпаем, ох, и жизнь у нас потечёт небывалая. Сладкая, ленивая. Награду я думаю получить от
Громовержца. И - немалую!
"Мармелад в крапинку" обмирал от счастья. Грезилась ему уютная полянка. Бабочки над ней порхают. И он - до чего красивый - скачет по мягкой травке и бабочек тех сачком ловит. А рядом хор поганок поёт для него "Во саду ли, в огороде"...
- Хватит мечтать, - оборвал его дрёму филин. - Завяжи мешок потуже, да помоги из оврага выбраться.
Низинами и глухими местами потащил злодей Громышка на Лихое Безлюдье. Там замыслил он с главой семейства Громов свидеться и передать тому блудного сына. Одного не учёл желтоглазый воришка. Полюбили обитатели этого дикого края сладкоголосого и доброго нравом новосельца. И потому, как только змеиные чары Тишины рассеялись, лес наполнился тревогой: "Громышок исчез! Пропал наш малыш!" Гора тряслась от рыданий:
- Не углядела! Размякла старая! Но, погодите. Тут, кажется, филин крутился, а потом странная тишина навалилась внезапно. Сколь долго живу - не бывало такого! Не он ли устроил злодейство неслыханное?
Начались поиски. В самые дальние концы леса поскакали быстроногие олени. Расползлись по тайным тропинкам муравьи и улитки. Проверялись дупла, берлоги, бобриные хатки. Наткнулись в овраге и на спящего Мухомора.
- Эй, сморчок, - поддел его лапой Медведь. - Громышка нашего не встречал случайно?
На Мухоморе пропали крапинки - до того он побледнел:
- К-какого Громышка? Не мешайте мне болеть. Я сладкого объелся.
- А глаза почему суматошные такие? Говори, пока я из тебя здоровую лепёху не сотворил.
"Кто для меня опасней? - трудно соображал Мухомор. - Филин или Медведь? Медведь или филин? Тот далеко, этот рядом. У того - клюв, у этого - пасть, вон какая, брр..."
- Миша, - наконец решился он, - Я сам ничего не видел, только помогал. А всё он - ушастый: и мешки принёс, и Тишину подговорил. На Лихом Безлюдье Громышка вашего мучает.
Медведь рявкнул и "В крапинку" рухнул безжизненно.
Филин в это время, бросив мешок с ценным пленником под куст, обедал пойманной накануне мышью и очень удивился, увидев над лесом тысячи птиц. Каркая, курлыча, щебеча и чирикая, армада пернатых сваливалась на него.
- Выследили, - догадался прохиндей и пустился наутёк.
Радость лесных обитателей была всеобщей. Колокольчика долго расспрашивали и тормошили со всех сторон. Вместе с ним смеялись над незадачливыми похитителями.
- Спасибо, друзья. У них не получилось разлучить меня с вами. И, кажется, я нашёл ещё одну частицу Родины - вас. - Улыбался Громышок.
Он вернулся в свой дом - облако. Старуха гора ждала его. Пожаловалась, что потеряла сон и пожурила за беспечность:
- Зла на свете тоже хватает, сынок. Трусливым не будь, но осторожным -
пожалуйста!
Объявился скоро и Сиверко. Стал рассказывать. Оказывается, он случайно
подслушал разговор своих врагов - огненного ветра Самума и коварного Урагана. Взялись они по указанию Громовержца отыскать Громышка. Да охотников не находилось. Как они с филином уговорились, что ему наобещали - никто не знает. Только я - на всякий случай - дежурить стал под облаками. Не позволил бы разбойнику унести тебя. Крылышки у него слабые, чтоб со мной тягаться.
- Я знал, Сиверко, что ты не дашь меня в обиду, - обнял друга Бубенчик.-
Что же дальше сталось-случилось? Про грибочка сказывают так. Лежал он как-то ввечеру у пенёчка. Мечтал по обыкновению. Брюхо развалил, ручки на нём сложил. Ножки одна на другую закинул. Посапывает довольно, носом шевелит. Филин в эту пору на охоту вылетел. Ну, и приметил под пнём кусок съестного. Прыг к нему! И шевеленье коготочком прекратил. Взлетел на ёлочку. И уже хотел, было, жертву клювом в черепья разнести, как услышал жалобное:
- Это же я, друг твой Мухомор!
Филин пригляделся - точно:
- Ах, извините, - разжал лапу.
И "В крапинку", располосованный словно бурундук, развалился, почернел.
Испустил дух, в общем. А филин из леса сбежал. Он сейчас в далёких местах промышляет. Громышка-то ему так и не простили. Сам же Бубенчик продолжает жить в построенном с друзьями доме. И если вы летом после грозы где-нибудь на лугах, когда в мире становится как-то особенно тихо, услышите вдруг серебряные голоса, знайте: это он - Громышок поёт свою добрую песенку, а колокольчики луговые отвечают ему согласно.