Залесский Владимир Владимирович : другие произведения.

"Миниатюры О Максиме Горьком. Miniatures About Maxim Gorky" [publishing house]

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    [publishing house] На некоторое время размещается в Интернете Сборник "МИНИАТЮРЫ О МАКСИМЕ ГОРЬКОМ. MINIATURES ABOUT MAXIM GORKY". The collection "МИНИАТЮРЫ О МАКСИМЕ ГОРЬКОМ. MINIATURES ABOUT MAXIM GORKY" is placed on the Internet for some time. Экспериментальный сборник миниатюр о Максиме Горьком на русском и английском языках. Сборник составлен в связи со 150-летием со дня рождения Максима Горького. Experimental collection of miniatures about Maxim Gorky in Russian and English. The collection is constituted in connection with the 150th anniversary of Maxim Gorky's birth. Сборник состоит из русскоязычных и англоязычных текстов. Англоязычные тексты являются переводами с русского языка. The collection consists of Russian-language and English-language texts. English-language texts are translations from Russian. Некоторые миниатюры представлены в варианте "русский язык и английский язык". Some miniatures are presented in "Russian and English" option. Определенное количество миниатюр из этого сборника было опубликовано в других сборниках. A certain quantity of miniatures, combined in this collection, were published in other collections.
  МИНИАТЮРЫ О МАКСИМЕ ГОРЬКОМ.
  
  MINIATURES ABOUT MAXIM GORKY
  
  
  No 2018 - Zalessky Vladimir, Залесский Владимир Владимирович
  
  
  Содержание Сборника:
  
  
  1.Сказка о кафе-библиотеке А. М. Горького.
  
  2. Вопросы о нижегородском цеховом.
  
  3. Диалог о первой публикации М. Горького.
  
  4. Рождественский рассказ.
  
  5.Вопросы о выставке 1896 года.
  
  6.Вопросы о крупных деньгах.
  
  7.Сказка об академике Тарле.
  
  8. Пасхальный рассказ. С современным контентом.
  
  9.Сказка о беседе Максима Горького и Джека Лондона.
  
  10. 'Влечет непобедимо'. М. Горький и Ю. Трифонов. Семейная лояльность. Очерк.
  
  11. Сказка о не отправленном письме М. Горького И. А. Бунину.
  
  12.Сказка о мини-конференции в кафе-библиотеке М. Горького.
  
  13. Рассказ о хорошем настроении.
  
  14. Рассказ о петербургском долгожителе.
  
  15. Скетч о праздновании 150-летия
  
  16. Скетч о праздновании 150-летия. Серия 2
  
  
  I. The tale about cafe-library of Maxim Gorky.
  
  II. Questions about the Nizhny Novgorod Craftsman.
  
  III. Dialogue about the first publication of M. Gorky.
  
  IV. The Christmas story.
  
  V. Questions about the Exhibition of 1896.
  
  VI. Questions about a Big Money.
  
  VII. The Tale about the Academician Tarle.
  
  VIII. The Easter story. With the modern content..
  
  IX. The Tale of the Conversation of Maxim Gorky and Jack London.
  
  X. "Attracts invincibly". M. Gorky and Yu. Trifonov. Indulgence in family. Essay
  
  XI. The tale about not-sent letter. Of Maxim Gorky to Ivan Bunin.
  
  XII. The Tale of the Mini-Conference in the Cafe-Library of M. Gorky.
  
  XIII. The Short Story about good mood.
  
  XIV. The Story about the Petersburg long-liver.
  
  XV. Sketch about the celebration of the 150 anniversary.
  
  XVI. Sketch about the celebration of the 150 anniversary. Series 2.
  
  
  
  
  1.Сказка о кафе-библиотеке А. М. Горького.
  
  
  Флорентий Фёдорович Павленков вошел в незапертую дверь.
  
  Его взору открылся большой зал, разделенный на две части.
  
  В одной полу-зале стояли библиотечного типа столы, стулья, стеллажи с книгами, стойка для библиотекаря. За многими столами сидели читатели.
  
  В другой половине располагались несколько столиков "как в кафе" со стульями. А рядом несколько столов для свободного подхода с выставленной неприхотливой едой: резаным хлебом, квашеной капустой, простыми салатами, порциями картофельного пюре, чем-то еще простым и дешевым.
  
  Можно было свободно переходить из одной половины зала в другую.
  
  Оглядев помещение, Флорентий Фёдорович прошел за библиотечную стойку. Там его с улыбкой встретил Алексей Максимович Горький.
  
  - Прошу-прошу, Флорентий Фёдорович! Стулья стоят у столов читателей. А за стойкой я - как Генрих Шлиман за бюро. Работаю стоя. Если желаете, то проходите в зал, присаживайтесь.
  
  - Нет-нет, Алексей Максимович! Дошли сведения о Вашем кафе-библиотеке, что Вы благодетельствуете молодежи, талантам. Решил зайти. Посмотреть, пообщаться.
  
  - "Благодетельствую" - громко звучит, Флорентий Фёдорович. Привык общаться. Привычка общаться. Прибыв на родину, решил дать свой привычке способ реализации. Вот: кафе-библиотека. В библиотеке читатели берут книги, читают. Бесплатно, естественно.
  
  В кафе можно выпить кофе - бесплатно. Бесплатны также хлеб и квашеная капуста. Остальные продукты не дороги. Оплата наличными или талонами. Если читаете в день 500 страниц, то получаете на руки талоны, номинал которых обеспечивает такого читателя самыми простыми завтраком, обедом и ужином.
  
  Есть и нововведение. Если кто из читателей желает, чтобы я познакомился с его литературным произведением или каким-либо творческим проектом, то я знакомлюсь и высказываю такому читателю свое мнение.
  
  Вот, Флорентий Фёдорович, мое "благодетельствование".
  
  - И что же? Как принимают Ваше кафе-библиотеку? Заходят? - спросил Павленков.
  
  - Как видите. Мест не много. Но большинство мест занято.
  
  - Наверное, в основном - учащиеся? - снова поинтересовался Павленков.
  
  - Сейчас в библиотеке присутствует один известный конструктор. Занимается ракетными космическими запусками. Читает статью о Чеславе Боярском. Тот был талантливым инженером, изобретателем. Получил много патентов. Дело как-то не заладилось. В итоге Чеслав Боярский организовал незаконное производство фальшивых денежных купюр одной европейской страны. Все удивлялись. Печать купюр - сложно дело, требующее использования нестандартного оборудования, привлечения многих узких специалистов. А он - в одиночку. С высоким качеством. Вот так "повернулись" инженерный талант, техническая гениальность. Завершилось изготовление фальшивых купюр судебным процессом.
  
  - Скажите-пожалуйста!.. - удивленно воскликнул Павленков. - А писатели заходят?
  
  - Да, приходят. Люди они разные. Кто пишет о деревне, а кто - о городе. Кто о героизме, а кто - о быте. Не так чтобы все, но многие обзавелись новыми квартирами в домах для литераторов, дачами в поселках для писателей...
  
  Один из известных представителей литературной профессии вчера пришел и взял читать биографию Рона Хаббарда. Рон Хаббард - писатель-фантаст, автор более 600 художественных произведений, изданных на 30 языках мира. На своей лекции в 1949 году Хаббард высказал такую мысль: "Смешно писать, получая пенс за слово. Если кто-то действительно хочет сделать миллион долларов, то лучший путь - основать собственную религию". Хаббард стал основателем церкви сайентологии. И сам основатель, и его церковь преследовались в целом ряде стран. Был вынужден скрываться. Такой, вот, незавидный итог.
  
  Писатель - кстати - читал книгу о Роне Хаббарде внимательно.
  
  - Так-так... - задумчиво произнес Павленков.
  
  - Два дня назад зашел один из читателей. Он входил в число руководителей строительства крупной гидроэлектростанции, из числа созданных в соответствии с планом ГОЭЛРО. Построили её за пять лет. Этот специалист читал о Николае Максимовиче Павленко. Павленко собственным интеллектом и личными организационными усилиями "сотворил" фальсифицированную военно-строительную часть, которая обогащала самого мошенника Павленко и его сообщников. Отзывы о качестве выполненных организацией Павленко работ - вроде бы, положительные. Претензий не было. Закончилось деятельность фальсифицированной военно-строительной части судебным процессом и расстрелами.
  
  - Что Вы говорите...- неопределенно отреагировал Павленков.
  
  - Приходят и политики, - ответил Горький. - Например, один мой давний знакомый. Специализируется на крестьянской теме. Говорят, очень эффектно: этот политик приходит в приемную, а там - бородатые крестьяне со своими заботами. Он их всех обойдет, выслушает, запишет просьбы. Все ли проблемы решит? Не могу сказать. Но сама процедура обхода просителей и бесед с ними выглядит очень солидно. Распространено мнение, что он - представитель крестьянства в Руководстве.
  
  Этот мой знакомый-политик заказывает книги о Григории Распутине. Читает с интересом.
  
  Алексей Максимович сделал паузу. И продолжил.
  
  - Считаю Вас, Флорентий Фёдорович, нашим читателем! Какие книги приготовить к Вашему следующему визиту?
  
  - Может быть, книги Каменского Андрея Васильевича? Герои его биографических очерков или из сферы научно-технической (Джеймс Уатт, Томас Эдисон, Самуэль Морзе), или общественно-политической (Авраам Линкольн, Уильям Гладстон, Роберт Оуэн); Даниэль Дефо - английский писатель и публицист.
  
  - Да, Флорентий Фёдорович, Каменского очерки читают часто.
  
  - Не возражаете, Алексей Максимович, если я - в счет своей будущей деятельности в качестве читателя вашего кафе-библиотеки - выпью чашку кофе?
  
  - На здоровье, Флорентий Фёдорович! Отпробуйте, что приглянется.
  
  Ф.Ф. Павленков поблагодарил, попрощался. Вышел из-за стойки библиотекаря, подошел к одному из столов в кафе, взял с тарелки щепотку квашеной капусты и попробовал на вкус. Затем прожевал и проглотил кусочек хлеба. Выпил чашку кофе. Судя по выражению лица, претензий к качеству не возникло. Вышел на улицу.
  
  Алексей Максимович возвратился к обязанностям библиотекаря. Выдав книгу одному из читателей, спросил у него:
  
  - Сколько Вы сегодня страниц прочитали? Триста? Не плохо, не плохо...
  
  Сделал отметку в своем журнале.
  
  
  30 апреля 2017 года.
  
  
  
  2. Вопросы о нижегородском цеховом
  
  
  Писатели обсуждали стоящие перед ними, литературными работниками, и перед страной задачи.
  
  - Ваше, Алексей Максимович, близкое знакомство с инициированной Сергеем Юльевичем Витте Всероссийской выставкой 1896 года, наверное, позволило Вам понять возможности российской экономики, российского предпринимательства? - спросил один из молодых писателей-прозаиков.
  
  - Со Всероссийской промышленной и художественной выставкой в Нижнем Новгороде?.. - "подключился к теме" Горький.
  
  - У Вас появилось желание пойти по пути предпринимателя? - продолжил тему молодой писатель-прозаик. - С учетом того, что это занятие могло дать деньги, положение, возможности?..
  
  - Вы полагаете, что у меня не было положения? - уточнил Горький. - Думаете, что в большой сословной Империи у меня не было своего маленького, но вполне достойного, места? Пётр I в 1722 году учредил цеховую организацию ремесленников? Не благодаря ли моему дедушке Василию Васильевичу Каширину - цеховому старшине красильного цеха - я стал "цеховым"?
  
  Писатели в удивлении посмотрели на Горького.
  
  - Наверное, Вы читали в моей автобиографии 1899 года, что я с честью и незапятнанно нёс звание цехового малярного цеха? Не близко ли понятие "цеховой" понятию "предприниматель"? - заметил Горький. - Как вам само звучание слов "цех", "цеховой"? Не ощущается ли в них романтичное средневековье?.. Представляя средневековую Европу, мы различаем в историческом тумане фигуры титанов Возрождения?
  
  - Следовательно, Вас можно назвать успешным предпринимателем? - допытывался молодой писатель-прозаик.
  
  - О чём "сигналят" литературные образы моего творчества: моего деда Василия Васильевича Каширина, хозяина хлебопекарни Семенова, организатора деревенской лавки Ромася, миллионера- филантропа-старообрядца Бугрова, романтика-предпринимателя Гарина-Михайловского, крупного промышленника Саввы Морозова?
  
  Кого из них можно считать одновременно и успешным предпринимателем, и довольным жизнью человеком?
  
  Одного Бугрова? Из шести перечисленных?
  
  - Того самого Бугрова - миллионера, крупного торговца хлебом, владельца паровых мельниц, десятка пароходов, флотилии барж, огромных лесов? Который не имел бухгалтерии? У которого вся его бухгалтерия была в его голове? - заинтересовался поэт-песенник.
  
  - Почему мой дед, Василий Васильевич Каширин, обо всех крупных купцах Нижнего Новгорода говорил как о фальшивомонетчиках, грабителях и убийцах? Почему дед мой сказывал мне, что отец Бугрова "разжился" фабрикацией фальшивых денег? - вспомнил Горький. - Почему к этим мнениям деда я чувствовал бессознательное недоверие? Дед недоверчиво относился к перспективам честного бизнеса и поэтому "нагонял жути"? Или судьбой "цеховых" был тяжелый честный труд - без особого материального успеха, но - с социальным скептицизмом?
  
  Однако Алексей Максимович вернулся к своим размышлениям:
  
  - Чем кончили Василий Васильевич Каширин? "Хозяин"-булочник Семенов? "Лавочник"-оппозиционер Ромась? Как завершились деревенский культурно-предпринимательский проект и - в общем - жизнь Гарина-Михайловского? Как "подвел итог" Савва Морозов?
  
  - К предпринимательству - как к роду занятий - жизнь заставляла отнестись скептически? - продолжил вопросы молодой писатель-прозаик. - Но разве Вы не возглавляли газеты, издательства? Еще до 1917 года? И разве они не были экономически успешными?
  
  - Кто-то слышал об обманутых мною кредиторах? - "принял подачу" Горький. - Кто-то знаком с их публичными заявлениями-обвинениями в мой адрес? Имею я моральное право вспоминать о моих предпринимательских проектах без стыда? Я сумел завершить их достойно и своевременно?
  
  Сколько писателей вошло в литературу через книгоиздательское товарищество "Знание"? Сколько литераторов, получив необычно большие гонорары в "Знании", смогли решить свои материальные проблемы? "Стать на ноги"? Побывать за границей, расширить кругозор?
  
  И не моя ли популярность - как писателя - в годы, предшествующие первой русской революции (1905- 1907 годов), была двигателем, вытягивающем тиражи "Знания" до необычно высоких для того времени значений?
  
  - То есть Вы - одни из немногих успешных предпринимателей дореволюционной России? И Вы довольны прожитыми годами? - никак не мог достичь ясности молодой писатель-прозаик.
  
  - Стоит ли делать из меня гиперболизированный образ? - подсказал Горький. - Может быть, положительно оценить хорошее? Например, мою способность вовремя "войти" в проект и вовремя "выйти" из него? Отрицательно - плохое?
  
  Когда я возвратился из-за границы в Россию в 1913 году: как сообщали жандармы? О приезде всемирно известного писателя или о появлении в Петербурге "нижегородского цехового"?
  
  "Правила игры"?
  
  Не парадокс ли? При царе в 1913 году приехал, а при "друге" Ленине в 1921 году уехал?
  
  Можно ли воспринимать "хорошим" предпринимателем того (то есть, меня), кто осенью 1917 года в газете "Новая жизнь" - в 1918 году закрытой советской властью, - опубликовал выступление против готовящегося Октябрьского переворота? Кто назвал Октябрьский переворот "авантюрой"? Кто удостоился резкой критики и угроз со стороны сверхвлиятельных, агрессивных, фактически захвативших власть политиков?
  
  Не повторил ли я в какой-то форме судьбу своего деда Каширина? Других "цеховых"? Других предпринимателей?
  
  Горький процитировал по памяти:
  
  - Статья в "Правде" заключается нижеследующим лирическим вопросом:
  "Когда на светлом празднике народов в одном братском порыве сольются прежние невольные враги, на этом пиршестве мира будет ли желанным гостем Горький, так поспешно ушедший из рядов подлинной революционной демократии?"
  
  Горький улыбнулся - почему-то довольной улыбкой.
  
  Потом зачем-то добавил еще одну цитату "из Горького":
  
  - Грабят ? ...- изумительно?... Артистически?...
  
  - Можно ли ограбить Вас, человека, способного играть одновременно на нескольких досках? - констатировал поэт-песенник.
  
  - А все-таки не случайно образы босяков были популярны в российском обществе? Чего ради работать? Чтобы артистически ограбили? Что если заведомо не питать иллюзий? И жить с ориентацией на "свободную" жизнь? - подсказал Горький. - Снова об уже сказанном: много ли было примеров успешных предпринимателей?
  
  Вот только в какой мере можно ли ставить "замысловатость" судеб предпринимателей в упрек Империи?
  
  - "Бессознательный социализм" народных масс? Крестьянин мечтает о даровом наделении его чужою землею, рабочий - о передаче ему всего капитала и прибылей фабриканта? И дальше этого их вожделения не идут? Знаменитая "Записка" Петра Николаевича Дурново? - подключился к обсуждению поэт-песенник. И тяжело вздохнул. - Невесело себя чувствовали предприниматели между молотом "артистичного грабежа" и наковальней "бессознательного социализма"? Проблемы не столько (не только) царского режима, сколько социальной среды?
  
  - "В случае удачи меня уничтожат, окончательно испугавшись моих успехов, а в случае неудачи будут рады на меня обрушиться"? - вздохнул Горький, вспоминая одно из высказываний С.Ю. Витте. - Чего мог ожидать талантливый человек? Того, что будут "подтягиваться" до его уровня? Или попыток "привести" его к общему уровню? Уважительной позитивности? Или злобной затаенной сдавленной ревнивости?
  
  - Вовремя "войти" (на подъеме или перед его началом), вовремя "выйти" (на максимуме)? - уточнил молодой писатель-прозаик. - Но не всегда получается "выйти" своевременно?
  
  Горький не спешил с ответом.
  
  - Все-таки не ясно, Алексей Максимович, можно Вас считать успешным предпринимателем? Или нет? - включилась в разговор писательница.
  
  - 1917 год, закрытую советской властью мою газету, настойчивые советы Ленина уехать мне за границу "для лечения", мой отъезд в 1921 году - эти события можно считать символической итоговой чертой, подведенной под периодами моего вхождения в цеховую организацию и моей предпринимательской деятельности? - задумался Горький. - Может быть, знание истории моей семьи - и дедов, и родителей - давало мне правильные ориентиры?
  
  - Не подойти ли к теме "шире"? Поменять тему "удачливого предпринимателя" на тему "успешного человека"? - предложил поэт-песенник. - Может быть, в достижении успеха играли роль интуитивное уклонение - еще со времен детства - от (мелко)уголовных делишек и соблазнов, неподдаваемость "зависимостям", наличие эстетического чувства, стремление к прекрасному, к культурному времяпровождению, к добру? Когда другие шли "сообразить", куда устремлялся юный Алексей? Послушать красивое пение, пусть и в трактире, посмотреть талантливые танцы во дворе соседней воинской части, почитать книгу? Разве он не сокращал время своего сна, что бы полюбоваться рассветом, восходом Солнца?
  
  - Почему не вспомнить Ваше религиозное воспитание, Ваше знание Библии? Ваше трудолюбие? - напомнил поэт-песенник. - Да и епископ Хрисанф, наверное, не просто так записал Ваше имя в свою записную книжку? Молился за Вас епископ? Благословил Вас - и весь школьный класс - епископ "на добрые труды"! Дедушкино воспитание в босяки не пустило? Дрались - не дрались, сомневались - не сомневались, а - честно работали? Жили с достоинством трудового человека? Достоинство цехового (с благословением и молитвами епископа) в жизненной мути Вам создавало правильную ориентацию?
  
  - Аксиома Витте? "Нужно было быть дураком, чтобы не понять, что машина без топлива не пойдет"? - попыталась обобщить писательница. И добавила:
  
  - А ведь пытались въехать в будущее? И что считать топливом? Не считать же топливом примитивность и невежество?
  
  - Последовало начало новых жизненных проектов? - догадался молодой писатель-прозаик.
  
  - Нижегородский цеховой имел моральное право полюбоваться творениями титанов Возрождения? - усмехнулся Горький. - А затем подключиться к титаническим преобразованиям?
  
  - Предстояло идти по исторически "проторенному" пути Петра Великого? - догадался поэт-песенник.
  
  Молодой писатель-прозаик прошептал как бы для уточнения: "Витте выступал сторонником государственного капитализма?"
  
  Горький слегка вздохнул. Кивнул головой, выражая согласие.
  
  Затем пошутил:
  
  - С честью и незапятнанно нести звание цехового малярного цеха - таков путь успеха?
  
  Оглядываясь в прошлое: не вижу ли я Алексея, прожившего жизнь с епископским благословением, но без недвижимости в собственности, затрачивавшего значительную часть своих сил и своих материальных средств для помощи другим людям?
  
  
  21 июня 2017 года - 29 июня 2017 года.
  
  
  
  3. Диалог о первой публикации М. Горького
  
  
  Горький вышел из-за стойки библиотекаря и направился к столам, где можно было выпить чашку кофе.
  
  Его окружили несколько читателей и читательниц - посетителей кафе-библиотеки. Кто-то попросил:
  
  - Расскажите, пожалуйста, Алексей Максимович, как был опубликован Ваш первый рассказ.
  
  - Если вы откроете, например, собрание моих сочинений в 30-ти томах, то увидите, что "Макар Чудра" опубликован без какого-либо подзаголовка. Но в примечаниях вы можете встретить слово "рассказ". Однако автор примечаний не я. Я же в своей автобиографии "Алексей Максимович Пешков, псевдоним Максим Горький" называю это произведение "очерком".
  
  - Как же правильно назвать Ваше первое опубликованное произведение "Макар Чудра"? - последовал вопрос от кого-то из читателей. - Историко-литературные поиски обнаружили несколько опубликованных Ваших строк и до "Макара Чудры". Но эти строки самостоятельным произведением не являются. Их мы в расчет не берем.
  
  - Назовите "песней", - пошутил Горький - Песней старого дуба.
  
  - Читатели заулыбались. Горький продолжил:
  
  - В "Макаре Чудре" объединены два произведения.
  
  В одном описывается сам Макар Чудра и наша с ним беседа. Это произведение, наверное, можно назвать очерком.
  
  Второе произведение - это "быль". "Быль", рассказанная бывалым цыганом - Макаром Чудрой. Причем, быль - волшебная. "Ты ее запомни и, как запомнишь, - век свой будешь свободной птицей".
  
  Горький сделал паузу и подчеркнул:
  
  - Я запомнил.
  
  Кто-то из читательниц подала шутливую реплику:
  
  - Цыганский заговор?
  
  Горький улыбнулся в ответ.
  
  Читатели с уважением смотрели на него.
  
  - Так почему же "песня"? - проявил нетерпение кто-то из читателей.
  
  - Макар Чудра, рассказчик волшебной "были",... - начал отвечать на вопрос Горький...
  
  - "был похож на старый дуб, обожженный молнией, но все еще мощный, крепкий и гордый силой своей", - продолжил за Горького читатель - обладатель отличной памяти.
  
  - Учитывая поэтичность волшебной "были", ее можно назвать песней, - догадалась одна из читательниц. - Получается: "песнь старого дуба".
  
  Горький улыбнулся в усы:
  
  - Рассказ - очерк - заговор - быль - песнь...
  
  Предоставив слушателям возможность сделать выбор самостоятельно, Горький продолжил:
  
  - После моих пешеходных путешествий по Руси у меня начала появляться пусть и микроскопическая, но - известность, формироваться какая-никакая репутация.
  
  Расставаясь периодически с положением наемного работника и становясь на некоторое время относительно свободным человеком, я расширял круг общения. Мне стали попадаться культурные доброжелательные меценатствующие - европейского склада? - люди. Благотворители. Добродеятели.
  
  Горький сделал паузу и уточнил:
  
  - Вы должны понять, уважаемые слушатели, что, прибыв в Тифлис (до 1936 название города Тбилиси), я не был в положении человека, обладающего возможностями документировать происходящие со мною события. Бесспорным является факт публикации в тифлисской газете моего очерка-были-рассказа "Макар Чудра".
  
  Этот факт бесспорен. Все остальное - это работа памяти. Памяти моей и тех, с кем я в то время в Тифлисе встречался. Но кто ставил задачу специально запоминать происходящие в то время события? Кто вел дневники? И были ли такие дневники обнаружены?
  
  Мое дальнейшее повествование о первой публикации моего произведения - это весьма близкая к действительности версия, в которую могут быть внесены и какие-то поправки.
  
  В "Дешевой библиотеке" я знакомлюсь с Александром Мефодиевичем Калюжным.
  
  Кто такой А.М. Калюжный - если обобщенно?
  
  В моей автобиографии, напечатанной в 1899 году, я называю его "человеком вне общества". Почему "вне общества"? А.М. Калюжный был родом из дворян, из хорошей, даже влиятельной, семьи. Родился в 1853 году в Полтавской губернии. Земляк Гоголя. Окончил Полтавскую гимназию. Учился в Харьковском университете. Участвовал в народовольческом движении. Последовали аресты. Возможно, - Карийская каторга. Жизнь в Сибири. Далее с 1890 года - служба в Тифлисе в Управлении Кавказской железной дороги.
  
  Позволю себе предположить, что с какого-то момента революционная деятельность перестала увлекать А.М. Калюжного, он отошел от "движения".
  
  В далеком от Петербурга Тифлисе А.М. Калюжный устроился на работу, требующую интеллекта и образованности. Но его оппозиционное прошлое было известно. В каком-то смысле от одних он отошел, а к другим еще окончательно не возвратился. Вот и стал кем-то вроде человека "вне общества". Возможно, жизненные катаклизмы, опыт сформировали в этом, приближающемся к сорокалетнему возрасту, человеке особую жизненную позицию, стремление к деланию добра.
  
  Летом 1892 года, отправив семью на дачу, Калюжный предлагает мне - в тот период я зарабатывал на жизнь работой грузчика на железной дороге - перейти к нему на квартиру. И предоставляет мне свободную комнату.
  
  Для меня, пешеходного путешественника, такое приглашение открывало возможности: жить в "человеческих" условиях, не платить за съемное жилье, общаться с культурным, образованным, бывалым, опытным человеком.
  
  Я рассказывал ему свои приключения во время странствий. Услышав однажды рассказ о моей встрече с цыганом на берегу Дуная, Калюжный встал, взял меня за плечо и вывел в предоставленную мне комнату.
  
  - На столе - бумага,- сказал он.- Запишите-ка то, что мне рассказывали. А до тех пор, пока не напишете, не выпущу!
  
  Трудно было писать. Но Калюжный и слушать ничего не хотел, пока рассказ не был готов.
  
  Свободная комната и "человеческие" условия сыграли свою роль. Я сумел сосредоточиться. И написал "Макара Чудру".
  
  Я отнес очерк-быль-рассказ в газету "Кавказ". Текст принял знакомый Калюжного - журналист Владимир Цветницкий.
  
  Работая на должности грузчика, я не имел возможностей выяснять биографические детали относительно людей, принявших участие в моей первой публикации. О Владимире Цветницком у меня почти нет сведений. Могу составить предположительное суждение, что Владимир Цветницкий был также до некоторой степени человеком "вне общества". Возможно, он был родом из Малороссии. Если так, то Калюжный и Цветницкий были земляками, что не мало значило в Тифлисе, городе, далеком от центра России.
  
  Владимир Цветницкий вроде бы начал получать религиозное образование на родине, но по каким-то причинам был отчислен из учебного заведения. Религиозное образование, пусть и не законченное, давало хорошую подготовку. В далеком от Петербурга и Москвы Тифлисе, где уровень профессиональной конкуренции был относительно не высок, недоучившийся семинарист (по моим предположительным сведениям) Цветницкий устроился на работу в газету. Снова подчеркну, что мои сведения о Владимире Цветницком - документально не подтвержденные.
  
  Предполагаю, что сотрудник газеты Цветницкий оказал внимание принесенному мною тексту. С рекомендацией Калюжного я был для Цветницкого "не чужой".
  
  Через некоторое время состоялась моя встреча с редактором, худощавым стариком в золотых очках. В редакцию я пришел не как "прохожий с улицы", но как человек, известный служащему Управления Кавказской железной дороги Калюжному и сотруднику газеты Цветницкому.
  
  Редактор внимательно читал рассказ "Макар Чудра". Сама публикация была - судя по беседе - как бы предрешенной. Вопрос был в другом.
  
  - Так...- сказал редактор, кончив чтение, и с удивлением оглядел мою, несколько нескладную, фигуру.- Однако тут нет подписи. Как подписать? Кто вы?
  
  Я колебался. Отсутствие сколько-нибудь длительных дискуссий относительно текста "Макара Чудры" дало мне возможность сосредоточиться. Наконец, махнув рукой, я сказал с решительным видом: "Хорошо, подпишите так: Максим Горький".
  
  Через три дня после написания "Макар Чудра" был опубликован в газете "Кавказ", в N 242 за 12 сентября 1892 года.
  
  Обычно констатируют факт моей первой публикации в тифлисской газете "Кавказ". А разве удачно выбранный литературный псевдоним - событие меньшего значения?
  
  Слушатели молчали.
  
  - С этого момента у любого любителя литературы появилась возможность прочитать "цыганский заговор" (точнее - "быль"), запомнить его и - после запоминания, - век свой быть свободной птицей, - шутливо добавил Горький. - Я лично так и сделал.
  
  - Появилось новое имя в литературе! - констатировал кто-то из слушателей.
  
  Горький промолчал. Выпив глоток кофе, он продолжил:
  
  - Сама газета "Кавказ", как можно понять, была близка к правительственным кругам. Вроде бы, кто-то использовал оборот: "газета, близкая к губернатору". За точность не ручаюсь. Используя современную терминологию, ее можно назвать проправительственной газетой.
  
  Итак, благодаря проправительственной газете и двум благодетелям, людям "вне общества", один из которых был отошедшим от "дел" оппозиционером, а другой, возможно, - бывшим семинаристом, я - пешеходный путешественник и грузчик, завсегдатай библиотек и любитель литературы - смог опубликовать свое первое произведение.
  
  Обратите внимание, уважаемые слушатели, что в "Макаре Чудре" нет никакой особой "критичности". Отсутствует какой-либо "негатив" по отношению к существующему строю. "Идешь ты, ну и иди своим путем, не сворачивая в сторону. Прямо и иди. Может, и не загинешь даром. Вот и все, сокол!"
  
  Горький промолчал. Снова выпил глоток кофе. Затем улыбнулся:
  
  - Так вот и была опубликована моя "Песнь старого дуба"... Как-то гладко все получилось? Тифлис - Калюжный - Цветницкий - газета "Кавказ" - публикация? Всему этому удачному "комплекту событий" мне было предпослано испытание. Читайте о нем в моем рассказе "Мой спутник".
  
  Горький едва заметно вздохнул.
  
  Читатели приняли рассказ Горького дружными аплодисментами.
  
  - "Я в мир пришел, чтобы не соглашаться", - улыбнулся Горький, подводя итог беседе и рассказу о свой первой публикации.
  
  
  17 июня 2017 года
  
  
  
  4. Рождественский рассказ
  
  
  Один из читателей кафе-библиотеки подошел к Горькому:
  
  - Алексей Максимович! К Вам, - как я слышал, - можно обратиться по вопросам литературных инициатив, услышать Ваше мнение.
  
  - Пожалуйста.
  
  - Я написал 'Рождественский рассказ'. Интересно, что Вы скажете.
  
  Горький начал читать:
  
  'Сегодня я вышел из дома на улицу и начал кормить хлебными крошками птиц.
  
  Одна из птичек села рядом со мною на ветку и стала щебетать.
  
  Сначала я думал о каких-то темах, но потом переключился на щебет птицы.
  
  У меня улучшилось настроение.
  
  Я вернулся домой и написал 'Рождественский рассказ''.
  
  Горький дочитал текст, подумал.
  
  Возвратил листок, и, улыбаясь, произнес:
  
  - Продолжайте слушать птиц.
  
  Читатель поблагодарил Горького и направился к столу, где лежали его книги.
  
  - Секундочку!..- произнёс Горький. - Прочитав ваш рассказ, я хотел бы вспомнить слова из Библии: 'Взгляните на птиц небесных...'.
  
  - Будем слушать птиц, читать Библию, читать книги, - ответил читатель.
  
  - И писать рассказы, - пошутил Горький.
  
  
  01 января 2018 г. 18:05
  
  
  
  5.Вопросы о выставке 1896 года
  
  
  - Почему вновь и вновь вспоминается Всероссийская выставка в Нижнем Новгороде? Проходившая в 1896 году? Визит царя с виноватой улыбкой? - Горький ностальгически вздохнул:
  
  - Выставочные павильоны, крутящиеся как в танце, - в полусказочном, тихом, но могучем, - наблюдавшиеся из вагона поезда?
  
  Наглядное понимание громадности державы: от Белого моря до Каспийского и Черного, от балтийских берегов до Владивостока?
  
  Как забыть выступления на выставке сказительницы Ирины Федосовой: о силе тоски - страшной, рвущей сердце? Об удали - полной кипучих сил? О богатырской любви к свободе? Об искании подвигов? Как забыть - в ее исполнении - "солдатскую песню", поражающую своей мелодией, похожую на византийский рисунок, изобилующую тоскливо удалыми выкриками, ахами, эхами, оттягиваниями нот и бесконечными вариациями на основной мотив?
  
  Горький и его гость - приехавший на Капри Алексей Силыч Новиков-Прибой - сидели, любуясь морем.
  
  - Вы, Алексей Максимович, прошли пешком пол России? Сколько зуботычин Вы получили за время своих скитаний? За женщину заступились? И Вас избили? А если "в зубы" каждый день? "Для порядка"? Все ли смотрели на Россию как посетители выставки? - Новиков-Прибой сделал паузу. - Разве мы не простили бы? Если бы - победа?
  
  Новиков-Прибой вздохнул:
  
  - Разве за сданным Порт-Артуром не последовала стойкость Цусимы?
  
  - Сорвёт, батенька, стоп-краны после февраля 1917-го? - прокомментировал невысокий лысоватый лобастый человек, подошедший к беседующим писателям. - Произведут весной 1917-го кронштадтцы впечатление на контрреволюционную публику? А осенью "Аврора" даст орудийный выстрел по Зимнему? В 1918-м в Новороссийске откроют кингстоны?
  
  - В 1921 году в Кронштадте без Тухачевского не обойдется? - с сожалением домыслил Горький.
  
  - В блокаду Ленинграда в 1941-1943 годах моряки разве не покажут еще большую стойкость? - продолжил высказываться Новиков-Прибой.
  
  Горький кивнул в знак согласия; невысокий лобастый человек отошел к этому моменту от собеседников, продолжая прогулку по берегу острова.
  
  - Выставка - громадная, в звуках музыки, вся залитая электрическим светом, фантастичная, - это, пожалуй, самый каприйский образ в наших сегодняшних воспоминаниях? - подумал вслух Горький.
  
  Новиков-Прибой глубоко вздохнул теплый свежий морской воздух.
  
  
  09 июня 2017 года
  
  
  
  6.Вопросы о крупных деньгах.
  
  
  - Не случайно, Вы, Алексей Максимович, вчера Всероссийскую выставку 1896 года вспомнили? - обратился к Горькому Новиков-Прибой.
  
  Писатели - несколько человек - обедали за гостеприимным горьковским столом на каприйской вилле.
  
  - Полагаете, Алексей Силыч? - ответил Горький. И обратился к Мамину-Сибиряку:
  
  - Дмитрий Наркисович, как же получается? И бедным в Вашим произведениях плохо? И тем, кто при крупных деньгах, - тоже плохо? "Царство золотого тельца" - это всеобщая разруха, "убыль жизни", неурядица? Предприятия в Ваших произведениях лопаются, а люди гибнут, морально опустошенные роковой страстью обогащения? При том, что золото "течёт рекой"? На новый "Золотой век" не очень похоже?
  
  - Савву Тимофеевича Морозова и Николая Георгиевича Гарина-Михайловского - обладателей крупных денег, - можно отнести к людям со счастливой судьбой? - отреагировал Мамин-Сибиряк.
  
  - "Ненормальное кровообращение общества"? Чудовищная трагикомедия? Богатство нищих, нищета богатых? Нищие - Алексей божий человек, святые, Иванушка-дурачок? Богатые - "Мёртвые души"? - высказался Горький.
  
  - Бессребреников, романтиков, идеалистов, мечтателей, рыцарей мечты и идеи - их вперед? Равенство людей? Но не равенство проектов? Вперед, то есть, вверх, в космос? - задумался Новиков-Прибой.
  
  - Поменять нищую и голодную жизнь сегодняшних и завтрашних талантов на жизнь обеспеченную и востребованную? Угадать и выдвинуть способную личность? Выделить средства "под проект"? Выйти в космос? - уточнил Горький.
  
  - Почему нет? - согласился Новиков-Прибой.
  
  - Не слишком ли эксклюзивный алгоритм? И не выглядит он наивно? Даже слегка сомнительно? - засомневался Горький. И продолжил:
  
  - Но где брать таланты послезавтра? Через несколько десятков лет? Если культурные корни сегодняшних и завтрашних талантов остаются во все более далеком прошлом? Свободная жизнь когда закончилась? Говорят, и на "нашей улице" был "Золотой век"? Если и был, то сколько времени прошло с той поры?
  
  - Как создать благоприятную среду? Чтобы окружала с детства? Как Томаса Эдисона? Если нет предпринимателей? Как вырастить предпринимателей, если нет среды? - поддержал тему Каменский, автор биографического очерка об Эдисоне.
  
  - Сформировать "привычку крупных денег"? Учесть опыт последователей Конфуция? Обратиться за консультациями к китайским мудрецам? - предположил Карягин.
  
  - Человеколюбие, правосудие, повиновение действующим законам и соблюдение установленных обрядов, правдолюбие, верность и честность?..- начал вспоминать вслух Горький фрагменты биографического очерка о Конфуции.
  
  Несколько минут обед продолжался в молчании.
  
  
  10 июня 2017 года
  
  
  
  7.Сказка об академике Тарле
  
  
  Горький присоединился к читателям кафе-библиотеки, решившим обменяться мнениями за чашками кофе о прочитанных книгах.
  
  - Алексей Максимович, - обратился к нему Писатель. - Вы увлеклись Тарле?
  
  - "Наполеон", господа, - пояснил Горький, положив перед собой на стол книгу Е.В. Тарле "Наполеон".
  
  - Слушайте, господа! - оживился Строитель. - Кого ни возьмите, все слушали лекции Тарле. Кто - до революции, кто - после революции. Кто до Великой Отечественной войны, кто - после. Кто - студентом, кто - уже при чинах и званиях.
  
  - А кто не читал его книг?! - подключился Политик. - Все хотя бы что-нибудь, но - читали. Или, по крайней мере, - слышали.
  
  - Ломились! - Добавил Строитель. - Бывало, он подъезжает к залу, намеченному для выступления, а приходится остановиться за квартал, за два. Все забито автомобилями.
  
  В мирное время, бывало, публика сметала и билетеров, и контролеров, и дежурных.
  
  - Представьте, господа! - не смог унять эмоций Писатель. - Военное время: голод, усталость. Не хватало самого необходимого. А на лекции Тарле валили валом.
  
  Слушали и командиры, и красноармейцы. Раненые в госпиталях. Инженеры и рабочие. Защитники Родины!
  
  - Меня он, кстати, не раз подвозил на своем авто, - подключился Строитель. - У него в распоряжении был не свой личный, а прикрепленный автомобиль. Но в постоянном пользовании. Меньше хлопот и отвлечений. И водитель был у него один и тот же - постоянный. Много помогал академику.
  
  - Меня он "подбросил" "на" своем вагоне-салоне, - поделился Конструктор. - В военный период все жили очень скромно. Голодали. А он передвигался в "собственном" вагоне-салоне. В сопровождении двух проводниц. Благодаря его вагону и его мобильности я быстро и с комфортом переместился из одного города в другой.
  
  - Все это так, господа, - дополнил Писатель. - Но видели бы вы его квартиру в Санкт-Петербурге, то есть в Ленинграде, на набережной Невы близ Зимнего дворца. Он поселился в бывшей квартире графа С.Ю. Витте. Он писал в своем кабинете, глядел на Неву, на силуэт Петропавловского собора... Любил он там работать.
  
  Позволю себе, господа, домыслить. Начинает академик работать. За советами к Витте обращается. Витте был человеком громадных знаний: плохого не посоветует.
  
  - Это Вы фантазируете, уважаемый Писатель, - отреагировал Конструктор. - Знания академика Тарле имели те же источники, которые всем доступны: образование самообучение, библиотеки, архивы. Многие его видели. В разных библиотеках. Одновременно. Как он успевал?
  
  Впрочем, интеллектуальную преемственность отрицать не разумно. Но давайте домыслим академика в обществе Наполеона, Талейрана... Нахимова, Ушакова, Кутузова...
  
  Помолчав, Конструктор добавил:
  
  - А какая у него была дача! В хвойно-лиственном лесу! На берегу Москвы-реки. Любил пройтись, подышать свежим воздухом. Размышлял о покорении космоса.
  
  - Размышлял о покорении космоса? - высказал некоторое сомнение Писатель. - Ему ведь еще и в Москву доводилось ездить по разным делам. По издательским, например. Я у него в московской квартире бывал.
  
  Горький с удовольствием положил ладонь на книгу и смахнул с обложки несуществующую пылинку.
  
  Писатель продолжил:
  
  - Евгений Викторович более двадцати лет был знаком с писателем Е.Л. Ланном. В силу обстоятельств Е.Л. Ланн был однофамильцем наполеоновского маршала Жана Ланна. Писатель Е.Л. Ланн, - по некоторым воспоминаниям, - приобрел гравюру с изображением маршала Жана Ланна на белом коне. Эту гравюру Е.Л. Ланн якобы повесил среди семейных фотографий над письменным столом. Один из мемуаристов сообщает, что Е.Л. Ланн не отрицал того, что является потомком маршала Жана Ланна по прямой линии.
  
  Представьте, господа, аудиторию, - например, огромный концертный зал, - наполненный слушателями. Лекцию о Наполеоне читает Евгений Викторович. А ведь многие знают, что в его окружении, как и в окружении Наполеона, - Ланн.
  
  Увлекается темой Евгений Викторович. Увлекаются его рассказом слушатели. И вот они видят перед собой Наполеона.
  
  Вы бы отказались, господа, пойти на лекцию, посмотреть на Наполеона?
  
  "Был на лекциях Тарле!", "Лично присутствовал: впечатление мощное!", "Слушал неоднократно!", - раздались возгласы участников обсуждения.
  
  - Евгений Викторович любил вспоминать о просьбе Академии наук как можно быстрее прислать точную дату (день, месяц, год) рождения. С примечанием: "Напоминаем, что для перевода из старого стиля в новый следует для XX века прибавить 13 дней, для XIX в. - 12, для XVIII в. - 11", - дополнил Писатель.
  
  Горький с удовольствием похлопал ладонью по книге.
  
  - Нам нужен товарищ Тарле, - вдруг раздался всем знакомый голос. - Не надо вставать. Я нэ князь!
  
  Участники обсуждения замерли.
  
  Человек взял лежавшую перед Горьким книгу Тарле "Наполеон", раскрыл ее и перелистал несколько страниц.
  
  Продолжая держать книгу в руке, он стал неспешно прохаживаться, размышляя вслух:
  
  - К академику Тарле во время войны уставшие и голодные люди приходили на лекции. Почему?
  
  Человек сделал небольшую паузу и продолжил:
  
  - Потому что он рассказывал о нашествии Наполеона, о борьбе против этого нашествия, о победе народа. Его выступления и книги стали важным моральным фактором, укреплявшим уверенность, что тяжелое положение, сложившееся для армии и страны, носит временный, преходящий характер.
  
  Человек снова сделал паузу. И пояснил:
  
  - Люди приходили за надеждой, за уверенностью в себе, за уверенностью в неизбежности Победы!
  
  Человек посмотрел на слушавших его читателей кафе-библиотеки. Продолжая прохаживаться, добавил:
  
  - Нам нужен был Наполеон. Нам необходимо было мобилизовать его на наш идеологический фронт. Академик Тарле выполнил роль "военного комиссариата". Благодаря академику Тарле Наполеон "воевал" в составе антигитлеровской коалиции.
  
  Что касается книги академика Тарле о Талейране... Талейран также был весьма полезен! Вспомните Тегеран, Ялту, Потсдам!
  
  Человек снова посмотрел на своих слушателей. Положил книгу перед Горьким, негромко добавив: "Благодарю, Алексей Максимович!".
  
  Обращаясь к собравшимся, сказал:
  
  - Ехал. Попросил остановить. Решил зайти. Узнать. Продолжайте!
  
  Так же неожиданно, как он появился, направился к выходу из кафе-библиотеки.
  
  Горький и его собеседники постепенно освободились от некоторой растерянности.
  
  Взяв в руки книгу, Горький подвел итог обсуждению:
  
  - Читайте историческую литературу! Читайте Тарле, господа!
  
  И выпил несколько глотков кофе.
  
  
  17 мая 2017 года.
  
  
  
  8. Пасхальный рассказ. С современным контентом
  
  
  Профессор Мориарти организовал широкую сеть учебных заведений. В них учащихся обучали разным интересным трюкам: скачивать рефераты и дипломы в интернете, приписывать себе книги, написанные литературными туземцами на литературных фабриках. Учили ловко красть шелковые платки из карманов посетителей, приходивших на вещевые и продовольственные рынки. Обучали и многим другим злым и ловким трюкам.
  
  Учащимся этой сети учебных заведений требовалось периодическое пополнение. Профессор Мориарти направился на поиски новых учеников.
  
  Он обнаружил мальчика, который красил забор. К мальчику подходили приятели. Мальчик за определенную плату разрешал приятелям покрасить небольшие части забора.
  
  'Какой умный мальчик', - подумал профессор Мориарти. - 'И у него много друзей. Они захотят получить образование в моих университетах. Они научатся вытаскивать шелковые платки из карманов на вещевых и продовольственных рынках... Они научится другим подлым, злым, бесчестным и ловким делам...'
  
  'Они станут такими же как Джек Доукинс (хитрый Ловкач), Чарли Бейтс и другие сообщники...'
  
  Профессор Мориарти поздоровался и объяснил мальчикам:
  
  - Вы, ребята, таким способом никогда хороших денег не заработаете! Но я устрою вам хороший бизнес! Сейчас есть хорошая - актуальная! - тема... Керченский пролив... Транспортные потоки... Вы изготавливаете литературный продукт. Я пристраиваю этот продукт важному литературному деятелю... Он получит за публикацию этого продукта премию и гонорары... Естественно, ваши усилия будут оплачены. Получите столько денег, сколько вы бы не получили за десять лет покраски заборов!
  
  Мальчики заинтересовались:
  
  - Вы, наверное, шутите! Что мы можем написать?
  
  - Напрасно вы сомневаетесь в своих силах! Главное - начать! Конечно, выдумка нужна... Берите рассказ Максима Горького 'Мой спутник'. Там есть эпизод пересечения Горьким и его спутником Керченского пролива. Затем вам нужно будет поискать в интернете современную фактуру. Всё это 'слепите', и в конце сделаете 'правильные' выводы. Выдумка, конечно, нужна. Но больше, все же, требуется нахальства. В общем, дерзайте. Чтобы деньжата получить, нужен драйв! Я пойду, кое-какие вопросы еще порешаю. Через пол-часа вернусь. Чтобы литературный продукт был к тому времени готов. Клиент ждет!
  
  Профессор Мориарти пошел по делам, а мальчики начали в интернете искать соответствующее литературное сырье.
  
  Одного из мальчиков заинтересовала фраза в рассказе Максима Горького 'Проходимец': 'Я, слушая его, думал, что с моей стороны будет очень умно, если я вспомню первый псалом царя Давида и сойду с пути этого грешника.'.
  
  'Что за первый псалом царя Давида?' - подумал мальчик. Он нашел текст псалма и в полголоса прочитал:
  
  'Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей, но в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь!'
  
  Мальчику понравилось, и он вполголоса дочитал псалом до конца.
  
  Его приятели слушали его с интересом. У них возник вопрос: 'А что? Горький знал Псалтирь? А какая у Горького биография?' И так далее.
  
  Они начали щелкать по интернет ссылкам. Один от Горького 'пришел' к Павленкову, от Павленкова к Каменскому, от Каменского к Эдисону, от Эдисона к американским изобретателям, а от них к проекту SpaceDesign.
  
  Другой от Горького 'пришел' к Циолковскому, от Циолковского к Королёву, от Королева к космическим проектам, а то космических проектов к проекту SpaceDesign.
  
  Они одновременно воскликнули:
  
  - Объявлена экскурсия на SpaceDesign! Приглашаются все желающие!
  
  Мальчики направились на экскурсию.
  
  А к этому моменту показался возвращающийся профессор Мориарти. Мальчики приветливо помахали рукой профессору Мориарти и крикнули ему: 'Встретимся на Марсе!..'
  
  Профессор Мориарти заскрипел зубами: 'Добрые старые времена!..'
  
  
  7 апреля 2018 г. 23:58
  
  
  
  9. Сказка о беседе Максима Горького и Джека Лондона
  
  
  В кафе-библиотеку вошел Джек Лондон и направился к Максиму Горькому.
  
  Тот вышел из-за стойки библиотекаря.
  
  Они дружески пожали друг другу руки.
  
  - Джек! Наконец мы встретились!
  
  - Алексей! Мечтал о нашей встрече.
  
  - Джек! В нашем кафе-библиотеке принято в свободное от чтения время пить кофе. Пойдем, присядем за столик, выпьем по чашечке.
  
  - С удовольствием, Алексей! Раз уж возникла возможность поговорить... Я часто размышляю о совпадениях и различиях в наших с тобой, Алексей, судьбах. Любопытно было бы узнать твое мнение по этому поводу.
  
  - Отлично, Джек! Сравнения и сопоставления помогают лучше понять и оценить самого себя. Для стандартного любителя мировой литературы вполне естественным может стать вопрос: почему в общем здоровый Джек Лондон прожил 40 лет, а Максим Горький - с больными легкими - 68 лет? Я родился в 1868 году, а ты, Джек, - в 1876. В принципе, можно считать нас ровесниками.
  
  - И у тебя, Алексей, и у меня жизнь началась в материально стесненных обстоятельствах.
  
  - Твоя мать, Джек, настояла на твоем участии в литературном конкурсе, в ходе которого ты получил первое место, получил премию, поверил в свои силы, в свой писательский талант.
  
  - Твоя мать, вся твоя семья, Алексей, была далеки от традиционной художественной литературы. Но твоя мать научила тебя грамоте. Твоя бабушка была знатоком народного творчества. Твой дед по Библии выучил тебя церковнославянскому языку. Прежде чем стать приверженцем социализма, ты получил от одного из знакомых "титул" "псалтырника" - то есть, в некотором смысле, знатока Библии.
  
  - Да, Джек. Библию надо знать. Всегда был убежден в этом... И я, и ты, Джек, росли без отцов. В какие-то моменты в наших жизнях появились отчимы.
  
  - И я, и ты, Алексей, в какие-то моменты почувствовали склонность к самоубийству. Выкарабкались из этого психологического состояния. Вели вольную жизнь. Путешествовали, бродяжничали. Много ходили пешком, сплавлялись по рекам.
  
  - Ты, Джек, много плавал по морям-океанам... И еще: даже вдали от своих родных мест ты оставался семейным человеком. Тебя ждали дома мать, сестры... Я же в какой-то момент лишился всех близких родственников...
  
  - И ты, Алексей, и я много работали, что бы прожить-прокормиться в периоды наших бродяжьих путешествий.
  
  - И ты, Джек, и я не смогли получить формальное высшее образование. Занимались самообразованием. Очень много читали. Были постоянными посетителями библиотек. И ты, и я, начали писать. В одной из школ, Джек, директор освободил тебя от утреннего пения, но с условием, что ты должен писать сочинения каждое утро в течение той четверти часа, когда другие поют.
  
  - Тебя, Алексей, в начале жизни никто в литературной карьере не поддерживал. Но ты много путешествовал, много читал. Самостоятельно делал качественные скачки. Будучи мальчиком, читая вслух какое-то произведение в мастерской, среди взрослых людей, ты вдруг ощутил, что повидал и узнал больше каждого из слушателей. Если я мог без особого труда опубликовать свои рассказы в университетском издании - я проучился в университете несколько месяцев, но на учебу не хватило денег, - то тебе пришлось дойти пешком от Волги и Дона до Одессы и от Одессы до Тифлиса. Там в 1892 году в лояльной правительству газете при поддержке журналистов, достаточно индифферентных политически, ты, Алексей, опубликовал первое произведение. Оно - сказочно-романтического содержания. "...Окружавшая нас мгла осенней ночи вздрагивала и, пугливо отодвигаясь, открывала на миг слева - безграничную степь, справа - бесконечное море...".
  
  - Как-то не получилось, Джек, ни у тебя, ни у меня, остаться вдалеке от политики. И ты, Джек, и я стали приверженцами социализма.
  
  - Все же мне до тебя, Алексей, далеко. Ты смог лично увидеть Витте, председателя Комитата министров, разговаривал с ним. Ленина ты называл другом. Был в хороших отношениях и со Сталиным. Судя по твоему творчеству, ты был лично знаком с Керенским.
  
  - Ты, Джек, знал "генерала" Келлли, руководителя так называемой Рабочей армии Келли. Ты знал деятелей Социалистической партии. Все они имели бы шанс получить власть при условии отсутствия демократических методов формирования органов власти, при нерешенности "аграрного вопроса", при отсутствии возможности появления таких инноваторов как, например, Томас Эдисон. В реальности вожди безработных и социалистов не имели шанса получить власть. Зачем нужно государство, проводящее электрификацию, когда Томас Эдисон и другие предприниматели осуществляют упомянутую электрификацию своими силами и на свои средства?
  
  Ни у "генерала" Келли, ни у деятелей Социалистической партии, ни у тебя, человека с ними знакомого, оказаться во власти шансов не было.
  
  Но из работ твоих биографов, Джек, следует, что твои книги на политические и социально-экономические темы оказали влияние на общественное сознание, способствовали постепенному смягчению общественных противоречий.
  
  В России Томаса Эдисона не было фактически. Он не ожидался в ближайшем будущем. А электрификация была необходима срочно, безотлагательно. Пришлось вспомнить профессию бурлака. Кто-то должен был тянуть Россию...
  
  Для тебя, Джек, понятна разница между понятиями "бурлак" и "революционер".
  
  В России не было действительно демократических методов формирования органов власти, существовал "аграрный вопрос". В итоге - революция, названная социалистической. Может быть, для России была бы полезнее конституционная монархия. Но такой вариант был вне моей персональной компетенции. Если меня называют конституционалистом, то я не ощущаю протеста и не выражаю возражений.
  
  "Мой" "социализм" открывал для меня перспективы интенсивной полезной культурной и филантропической деятельности. "Твой" "социализм", Джек, был и остался лишь словами, пустышкой; была ли от него хоть какая-то для тебя польза ... или только затраты времени... разочарования... полезный, но не отделяемый, не выделяемый вклад в общую политическую культуру...
  
  - И ты, Алексей, и я женились достаточно рано. Насколько я понимаю, твои биографы, Алексей, насчитывают у тебя одну официальную жену, с которой ты официально не развелся, и две гражданских. Причем можно предполагать, что они могли встречаться в твоем доме одновременно. Ясно, что предшествующие личные (интимные) отношения выдыхались при возникновении новых, но сохранялись взаимное уважение, поддержка, взаимная забота. И ты, и твои жены могли бесконфликтно встречаться и, даже, в какие-то периоды жить под одной крышей.
  
  - Твоя первая жена, Джек, родила тебе двух детей. Насколько я понимаю, она не поддерживала после развода с тобой особых отношений. Хотя ты и старался несколько раз в месяц встречаться с детьми. Вмести с тем, стоит заметить, что твоя первая жена непоколебимо верила всю свою жизнь (и после замужества, и после развода), что ты будешь одним из крупнейших писателей в мире.
  
  Вторая жена, как я понимаю, отличалась готовностью к любым приключениям, к помощи в вычитывании и распечатывании рукописей. Помогала в написании писем под диктовку.
  
  Второй брак внес в отношения бывших подруг - первая и вторая твои жены были в определенный период подругами - естественную напряженность, и, наверное, они старались после второго твоего брака не встречаться. Тем более, о каком-то сотрудничестве трудно было вести речь.
  
  - Конечно, Алексей, когда я размышляю - в отчасти предположительном ключе - о твоей уникальной семье... О взаимном сотрудничестве и взаимной поддержке, характерных для тебя и твоих трех жен... Я, с одной стороны, испытываю удивление... С другой стороны, я начинаю понимать, почему при хороших доходах и одинаково легком отношении к деньгам - и у тебя, и у меня, - ты, Алексей, все же никогда после "вхождения" в литературу не испытывал реального недостатка в деньгах... Наверное, и ты, и твои материальные дела ощущали заботу одновременно со стороны различных членов твоей семьи...
  
  - Все члены моей семьи чувствовали заботу со стороны остальных. На меня повлиял период моих одиноких бродяжьих скитаний. Не забудь, Джек, и Библию: нехорошо быть человеку одному.
  
  Меня, Джек, поразил один из финансовых эпизодов твоей биографии. Тебе срочно понадобились 300 долларов. Сумма не очень большая; мальчиком ты занял 300 долларов у своей няни, афро-американки. Ты, Джек, написал письма с просьбой вернуть долг сотням мужчин и женщин. Суммарно они были должны тебе более пятидесяти тысяч долларов. Когда занимали, обещали вернуть долг. До последнего цента. В ответ на свои просьбы ты получил всего пятьдесят долларов.
  
  Однако, финансы финансами, а поэзия поэзией. В литературе, Джек, твой рассказ "Белое безмолвие" называют произведением поэта. Позволь мне вслух процитировать несколько строк: "У природы в запасе немало уловок, чтобы доказать человеку его ничтожество - приливы и отливы, без устали сменяющие друг друга, свирепые бури, могучие землетрясения. Но нет ничего страшнее Белого безмолвия с его леденящим оцепенением. Всякое движение замирает; над головой - ни облака; медным блеском отливают небеса. Чуть слышный шепот, звук собственного голоса пугает, оскорбляет слух. В призрачных просторах мертвого мира движется одинокая песчинка. Это человек. Ему жутко от собственной дерзости. Разве не ясно, что его жизнь ничтожнее, чем жизнь червя? Странные, непрошеные мысли приходят в голову: вот вот ему откроется тайна бытия". Восхищаюсь! Звучит!
  
  - Благодарю! Но все же верну нашу беседу от поэзии к прозе. Мое внимание, Алексей, привлекло то, что ты - обеспеченный всемирно популярный писатель - практически постоянно жил в съемном жилье: на съемных виллах, дачах, в съемных домах. Похоже, ты не имел недвижимости в собственности. Твой капитал - твои литературные произведения, твоя репутация, твои связи.
  
  - Да, Джек, у тебя так же был аналогичный капитал: твои литературные произведения, твоя репутация, твои связи.
  
  Твои попытки конвертации этого капитала в недвижимое и движимое имущество - попытка постройки великолепного дома, приобретение ранчо, лошадей, строительство яхты и прочие приобретения - эти попытки и их результаты могут стать поводами для размышлений.
  
  - Предполагаю, Алексей, что читатели, сопоставляя наши биографии, увидят много сходного, похожего.
  
  В первой половине жизни и ты, Алексей, и я жили в условиях материальных затруднений. Важную роль в нашем воспитании и обучении сыграли ближайшие родственники. Мы не получили формального высшего образования. Много читали, занимались самообразованием. Были частыми посетителями библиотек. Много путешествовали: пешком, сплавлялись по рекам. Много работали. Жили трудно. Наперекор трудностям направились в литературу. Занимались журналистикой, работали корреспондентами. Увлеклись социализмом. Философские и политические тезисы мы перевели на общепонятный язык художественных образов. Пришло время, и мы стали получать хорошие, очень хорошие доходы. Мы легко относились к деньгам. Легко тратили. Нас как писателей узнали во всем мире. В определенные моменты мы стали самыми известными писателями. Ты - в России (Лев Толстой стоит особняком). Я - в Америке. Одна из общих тем наших произведений - судьбы бродяг, любителей путешествий. Были и другие сходные темы литературного творчества...
  
  Можно прийти к выводу, Алексей, что мы с тобой - духовно, культурно, ментально, в сопоставлении наших биографий - напоминаем творческих братьев. И если не близнецов, если не двоюродных, то - троюродных. Волею обстоятельств родившихся на разных континентах.
  
  Джек Лондон улыбнулся и шутливо добавил:
  
  - Может быть, своевременно побеседовав с тобой, братом-"псалтырником", о жизни, о законах писательского успеха я бы дожил не до 1916-го, а до 1946-го года? В 1906 году, когда ты приехал в США, такая беседа у нас вряд ли бы получилась, хотя и была бы для меня очень нужной, своевременной.
  
  - Ты знаешь, Джек, что я слегка сентиментален. Мои биографы пишут, что я частенько пускал слезу. Когда я выдаю книги читателям, и когда они у меня просят произведения Джека Лондона, я слегка умиляюсь. Полагаю, твои произведения трогают сердца читателей нашей библиотеки.
  
  - Понял, Алексей. Считай меня читателем твоей библиотеки. И прошу приготовить к моему следующему визиту рассказ "Мой спутник".
  
  Писатели поднялись и дружески пожали друг другу руки. Попрощавшись, Джек Лондон направился к выходу.
  
  Алексей Максимович возвратился к обязанностям библиотекаря. Выдав книгу одному из читателей, спросил у него:
  
  - Сколько Вы сегодня страниц прочитали? Четыреста? Не плохо, не плохо...
  
  Сделал отметку в своем журнале.
  
  
  8 мая 2017 года - 10 мая 2017 года.
  
  
  
  10. 'Влечет непобедимо'. М. Горький и Ю. Трифонов. Семейная лояльность. Очерк.
  
  
  1.'Вывод'
  
  Читал Ю. Трифонова, читал о Ю. Трифонове.
  
  Вздохнул.
  
  Естественным образом, - в процессе написания книги 'Учебник писательского успеха. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки' - читал М. Горького и о М. Горьком.
  
  22 апреля 2016 года прочел в Википедии статью 'Максим Горький'. 4 мая 2016 года дополнил чтением статьи 'Будберг, Мария Игнатьевна' из Википедии. 1 августа 2016 года зашел в Википедию, открыл статью 'Трифонов, Юрий Валентинович'.
  
  Вспомнилось: 'Во время ссор и скандалов Нина кричит, выбалтывает непоправимое' (Трифонов Юрий. 'Из дневников и рабочих тетрадей' (Составитель - Ольга Трифонова)).
  
  Что за 'непоправимое'?
  
  В рассказе Ю. Трифонова 'Игры в сумерках' есть строки: 'Однажды я видел, как черный автомобиль остановился возле дома на третьей линии... и из машины выпрыгнула Анчик, сняла туфли и, взвизгивая, захлопала босыми ногами к калитке. Следом за ней вылез человек в черной шляпе. Он вдруг остановился прямо в луже, снял шляпу и стоял несколько секунд в странной задумчивости, глядя в землю, подставив лысую голову дождю.
  
  Анчик была высокая, стройная, с осиной талией, с черными как смоль волосами и с большими глазами, черными и глубокими, как ночь'.
  
  Читая этот фрагмент, я подумал, что, может быть, или Л. Берия оказался рядом с Ю. Трифоновым, или Ю. Трифонов оказался рядом с Л. Берией.
  
  Читал и другие произведения, в том числе, о Ю. Трифонове.
  
  Вырисовывается треугольник. Якобы любимая женщина Ю. Трифонова была в близких отношениях с Л. Берия. И, вроде бы, Ю. В. Трифонов об этом знал. (Существует книга, где ситуация описана более определенно, более конкретно. Автор данного очерка ознакомился с такой публикацией в варианте электронной копии; воздержался от прямого цитирования: нельзя исключать каких либо неточностей при сканировании, распознавании и т. д. Но сама мысль - 'была', 'знал' - выражена совершенно отчетливо).
  
  Может быть, 'была'. Возможно, 'знал'. Могу поверить.
  
  Снова произведения Ю. Трифонова. Встречаю: 'все это были ошибки чувств, но не ошибки расчетов' (Ю. Трифонов 'Долгое прощание').
  
  Современный человек устроен по современному. 'Уж не расчет ли?' 'А если не расчет, то не дал ли слабину, не упал ли морально? Лицом вниз?'
  
  
  2. 'Наперекор всякому разуму, пониманию, опыту жизни, самолюбию, гордыне'
  
  Вспомнился рассказ М. Горького 'Вывод'. О коллективном, публичном и позорном наказании женщины, обвиненной в неверности. Еще у Алексея Пешкова личной жизни почти нет, а он уже как Дон Кихот - в бой за женщину. Пытался защитить. Пострадал. Еле откачали.
  
  Затем вспомнилась М. И. Закревская, она же - немного позднее - баронесса Будберг, она же 'железная женщина'. Квартира М. Горького. Послереволюционное голодное, холодное, опасное время. М. И. Закревская живет в квартире М. Горького, вошла в его семью, находится от М. Горького в практически полной зависимости.
  
  Приезд Герберта Уэллса. Останавливается в квартире М. Горького.
  
  'Все знали, что Мура не прогнала его...' (Н. Берберова 'Железная женщина').
  
  'Близкие называли её Мура, а Максим Горький - 'железная женщина'. Долгие годы находилась в близких отношениях с Горьким, а затем с Гербертом Уэллсом' (Википедия (рус.). Статья 'Будберг, Мария Игнатьевна').
  
  Любил ли Горький Марию Закревскую? Наверное, да. Иначе не рисковал бы в связи с проживанием ее в его квартире (дело доходило до обыска со ссылкой на ее связь с Робертом Брюсом Локкартом), не ездил бы с хлопотами к Ленину, не вытаскивал бы ее, неудачно попытавшуюся перейти через границу по льду Финского залива, из тюрьмы, не посвящал бы М. И. Закревской одно из своих произведений (повесть 'Жизнь Клима Самгина').
  
  Любил, прощал, был лоялен. Терпел, любил...
  
  'Почему нельзя соединиться с женщиной, к которой влечет непобедимо? Ведь наперекор всякому разуму, пониманию, опыту жизни, самолюбию, гордыне он бежит к телефону и ищет встречи' (Ю. Трифонов 'Время и место').
  
  Любовь, по видимому, присутствовала в семейной жизни и М. Горького, и Ю. Трифонова.
  
  Но, дополнительно к этому, они - как выдающиеся люди - могли оценивать происходящее с ними как испытание и/или послание (О значении 'знаков' излагаются доводы в моей книге 'Учебник писательского успеха. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки').
  
  Почему то мне ближе Ю. Трифонов, влюбленный Ю. Трифонов, продолжающий жить с (возможно) неверной ему женщиной.
  
  Ближе - чем гипотетический Ю. Трифонов,
  
  узнавший о (возможной) неверности любимой женщины и решивший сохранить с нею отношения ('влечет непобедимо'),
  
  но затем узнавший о том, что 'третьим' является именно Л. Берия,
  взвесивший Л. Берию на внутренних весах и понявший, что уровень 'отрицательности' Л. Берии таков, что он (Ю. Трифонов) отношений с любимой женщиной сохранять не будет.
  
  Это был бы не великий писатель Ю. Трифонов, а совершенно иной человек.
  
  Логика иногда не свойственна влюбленному человеку.
  
  
  3. 'Предлагала обедать с детьми'
  
  Встречаются в биографических материалах детали, которые обладают особой энергетикой.
  
  Вспомним поведение Т. А. Словатинской, бабушки Ю. Трифонова со стороны матери. Ее поведение после того как арестовали зятя Валентина (отца Ю. Трифонова), дочь Татьяну (мать Ю. Трифонова), сына Павла. Ситуация напоминала давление пресса колоссальной мощи. Но человек (Т. А. Словатинская) не плющился. И не сплющился. А семья сохранилась.
  
  И когда я читаю о том, что одинокому и бездомному в тот период (1912 год) уроженцу далекого Закавказья Т. А. Словатинская предлагала 'обедать с детьми, оставляла соответствующие указания работнице' (Ю. Трифонов 'Отблеск костра'), то я верю в эту деталь ('предлагала обедать с детьми').
  
  Она, Т. А. Словатинская, конечно, и деятель (слегка) исторический, и секретарь, и все такое. Но в ней есть качество: забота. Забота женщины о детях, внуках, о семье, о тех, кто в семье.
  
  И тот момент, та деталь из Трифоновского 'Дома на набережной', где главный герой не мог переступить преграду, 'преграду', 'через которую переступить невозможно'.
  
  Она, эта деталь, может быть, имеет какое то отношение к 'просила его обедать с детьми'?
  
  И присуждение Сталинской премии Ю. Трифонову (публикация официального сообщения: 'Правда', 17 марта 1951 года) - Ю. Трифонову, едва подросшему, едва ставшему взрослым - оказывается в другом контексте? Прямо таки бегали за ним, телеграмму отбивали, курьера посылали... А история с удаленной редактриссой?.. Боялся 'не успеть'? Возраст? 'Взял на контроль'? Память то была не плохая; обеды с детьми, возможно, не забылись.
  
  Берия то... Он не курьера посылал бы, наверное...
  
  Так или иначе, видна определенная аналогия в стремлении и М. Горького, и Ю. Трифонова сохранить личные, семейные отношения, проявив лояльность.
  
  'Хорошо' это или - 'плохо' (ТАКОЕ сохранение ТАКИХ отношений) - вопрос философский.
  
  Следовать этим примерам лояльности или нет? Это вопрос пылкости чувств, темперамента, устройства личности, стечения обстоятельств, других факторов.
  
  Например, для Генриха Шлимана такой пример, возможно, не подошел бы, хотя его вторая жена и была моложе его на тридцать лет. (О некоторых принципах личной жизни и решения личных проблем Г. Шлимана - в ранее названной книге 'Учебник писательского успеха. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки'). Но отметим, что в жизни Г. Шлимана присутствовали годы переживаний (страданий?) в первом браке, шесть лет воздержания, годы, годы терпения.
  
  Такого набора обстоятельств, наверное, не было ни в жизни М. Горького, ни в жизни Ю. Трифонова. А может быть, были?
  
  Хотелось бы как то позитивно отозваться о второй жене Г. Шлимана, Софии. Наверное, о ней лучше всего высказался ее муж, Генрих Шлиман. В браке с Софией Генрих прожил 21 год (с 1869 по 1890). Он писал жене в 1890 году, может быть, подводя итоги: '...Судьба уготовила нам много печалей и много радостей. (...) По моему, наш брак удался. Ты всегда была для меня любящей женой, добрым товарищем, неизменно поддерживала меня в трудную минуту... ты была отличной матерью. Я... уже готов жениться на тебе в следующей жизни' (Цит. по: Богданов И. А. Генрих Шлиман. Торжество мифа / Игорь Богданов. - М.:АСТ: Олимп, 2008. С. 263).
  
  Да, были лояльны. Но ведь, и Максим Горький, и Юрий Трифонов были - каждый по своему - счастливы в семейной жизни.
  
  
  22 сентября 2016 года.
  
  
  
  11. Сказка о не отправленном письме М. Горького И. А. Бунину.
  
  
  М. Горький решил перечитать текст письма. Вот что в нем говорилось:
  
  "Дорогой Иван Алексеевич!
  
  Часто думаю о Вас. О нас.
  
  Вчера в моем кафе-библиотеке беседовал с Джеком Лондоном.
  
  Сегодня пишу Вам письмо. О чем?
  
  Да не так уж это и важно.
  
  Улыбаясь и, шутя, скажу: "Обо всем!"
  
  Возникло желание с Вами поговорить, пусть и заочно. Помните наше знакомство в 1899 году, сотрудничество в издательстве "Знание"? Надеюсь, ни в чем Вас не подвел. Надеюсь, ни в чем Вы "Знание" - возглавляемое мною - упрекнуть не можете. Хорошее было время!
  
  Но, придерживаясь эпистолярной дисциплины, уточняю. Это мое письмо - о писательском творчестве, о творческом сотрудничестве, о писательском успехе, о том, "писать и действовать или воздержаться от действия и написания".
  
  Вспомните, дорогой Иван Алексеевич, один из эпизодов обучения Н.В. Гоголя в Нежинской гимназии. Николай Васильевич на одном из уроков подал преподавателю Никольскому стихотворение Пушкина "Пророк". Никольский происходил из духовенства. Был сочинителем. Знал произведения многих поэтов, писателей, но к творчеству А.С. Пушкина относился недоверчиво, произведения А.С. Пушкина не читал. Никольский прочел... поморщился и начал вносить в текст свою правку. Возвратив стихи мнимому автору, то есть Гоголю, Никольский пристыдил его за недостаточное усердие. Тут Николай Васильевич сознался, что автор этого произведения А.С. Пушкин, и что он, Николай, решил подшутить над Парфением Ивановичем, которому никак не угодишь. Профессор оказался преподавателем высочайшей педагогической квалификации. Он доброжелательно воскликнул: "Ну, что ты понимаешь! Да разве Пушкин-то безграмотно не может писать? Вот тебе явное доказательство... Вникни-ка, у кого лучше вышло...".
  
  Юный Николай Гоголь получает урок проблемного обучения. Возможно, один из важнейших литературных творческих уроков, полученных в Нежинской гимназии.
  
  Но согласитесь, дорогой Иван Алексеевич, что ситуация, благоприятно разрешившаяся благодаря педагогическому гению преподавателя Никольского и удачливости Николая Гоголя, была весьма двусмысленная. Могли прозвучать слова и о недобросовестности, о неуважении, мог быть упомянут плагиат. Конечно, если бы эти слова прозвучали, они были бы произнесены без особой агрессивности, с увещеванием. Но все равно было бы неприятно, если бы они были произнесены.
  
  И преподаватель, и ученик волей обстоятельств вышли из ситуации легко, галантно, непринужденно.
  
  Какой-то оптимизм ощутил Николай от по-доброму смотрящего Никольского.
  
  Пишу это письмо, дорогой Иван Алексеевич, и по мере его написания размышляю над его темой. Вот еще вариант: "Кипучая творческая энергия. Действовать или не действовать?".
  
  Выше я упоминал о вчерашнем моем разговоре с Джеком Лондоном.
  
  Так вот. Он познакомился в январе 1906 года с корреспондентом одной из местных американских газет Льюисом Синклером. Льюис пришел брать у него, Лондона, интервью. В то время Лондон активно агитировал за "социализм". Не мне Вам, дорогой Иван Алексеевич, рассказывать о 1905 годе! Мир бурлил.
  
  Знакомство Лондона и Льюиса состоялось, но не развивалось несколько лет.
  
  Судя по последующим событиям, Льюис был полон кипучей творческой энергии. Той энергии, которая активно ищет себе выход.
  
  Приходит 1913 год. Это год завершения строительства выдающегося дома Джека Лондона. Год, когда сумма ежемесячных долгов Лондона колебалась примерно в границах от 25000 до 50000 долларов.
  
  Джек Лондон был широко известной фигурой. И наверняка корреспондент Льюис Синклер был в той или иной мере осведомлен о делах Лондона.
  
  Необыкновенный образ представал перед читателями американских газет.
  
  Великий писатель. Строитель великого дома. Человек, обремененный великими долгами. Человек, выдающий зарплату многочисленным рабочим из кожаных кисетов для золота, кисетов, привезенных из Клондайка.
  
  По некоторым оценкам его годовой доход от литературной деятельности составлял семьдесят пять тысяч долларов, а годовая сумма затрат составляла сто тысяч долларов. Все, чем он владел, было заложено и перезаложено. Для русской литературы знакомая экономическая модель?
  
  Этот великий писатель был вынужден писать как можно больше. Литературные гонорары направлялись на платежи по текущим расходам, на выплату долгов.
  
  Льюис Синклер знал и о приверженности Джека Лондона "социализму", и о стремлении делать добро, быть меценатом.
  
  Возможно, дорогой Иван Алексеевич, до Льюиса Синклера доходили сведения о творческих затруднениях Джека Лондона: не так-то просто писать много, очень много, запредельно много. Даже логически ясно, что длительные перегрузки отражаются на творчестве в виде усталости, переутомления, в виде снижения активности.
  
  В 1913 году, еще до завершения строительства знаменитого дома, Льюис направляет Лондону письмо. В письме - несколько сюжетных набросков и предложение купить их. Стоимость одного сюжетного наброска колебалась вокруг семи с половиной долларов. В это время у Джека Лондона издатели "покупали" рассказы за 500-750 долларов.
  
  Джек Лондон приобретает у Льюиса Синклера два наброска. Платит 15 долларов. Узнав о приобретении, Льюис сразу же информирует Лондона о приобретении за эти 15 долларов детали пальто, предназначенной для защиты Льюиса от холодного ветра.
  
  Через небольшой период времени Льюис Синклер направляет Джеку Лондону дополнительно более десяти набросков и прейскурант с ценами. В сопроводительном письме сообщает, что он, Льюис, надеется, что Лондон широко воспользуется его сюжетами, и это в конце концов даст Льюису возможность бросить кабалу и вернуться к свободному творчеству.
  
  Джек Лондон какие-то наброски выбирает и направляет Льюису чек на пятьдесят два доллара пятьдесят центов. Льюис немедленно сообщает Лондону, что его (Льюиса) партийный билет члена соцпартии - в полном порядке.
  
  Приближалось завершение строительства знаменитого дома, задуманного Лондоном. Так или иначе, но о какой-либо последующей переписке Льюиса с Лондоном сведений не обнаруживается.
  
  Из биографических сведений можно сделать вывод, что по крайней мере один из набросков Льюиса Лондон использовал: написал произведение и опубликовал его. Опубликовал еще в 1913 году, еще до завершения строительства знаменитого дома.
  
  Согласитесь, дорогой Иван Алексеевич, что с упомянутыми сюжетными набросками ситуация - неоднозначная. С одной стороны, Джек Лондон - писатель, получивший всемирную известность. С другой стороны - один из тысяч (десятков тысяч) журналистов.
  
  Рискованная ситуация.
  
  Положительная реакция Джека Лондона на предложения Льюиса Синклера стала достоянием истории американской литературы. Но реакция Лондона могла быть и отрицательной. Гипотетическая отрицательная реакция так же стала бы достоянием истории американской литературы.
  
  Даже если учесть особые условия 1913 года для Джека Лондона, то все равно риск отрицательной реакции был довольно-таки реальным.
  
  Почему предложения Льюиса Синклера были приняты?.. Момент? Все "совпало"?
  
  Дело не в 15 и не в 52 долларах.
  
  Обмен творческими замыслами, идеями, соображениями - это нормальная вещь.
  
  История литературы знает, например, о получении определенных творческих идей Н.В. Гоголем от А.С. Пушкина. Вспомним литературное общество "Арзамас": в общении происходит обмен творческими идеями, замыслами.
  
  Замечу, что в свое время предметом обсуждения стала роль творческих помощников А. Дюма.
  
  Ваш покорный слуга, дорогой Иван Алексеевич, стал одним из инициаторов создания Центрального Дома литераторов, московского клуба писателей. Хлопотал и об учреждении Литературного института.
  
  Любая форма общения, взаимодействия творческих людей, дорогой Иван Алексеевич, предполагает творческий обмен.
  
  Но иногда требуются не только среда, но и персональное волевое усилие, тактическое действие, настойчивость, инициатива. Интрига, наконец. Рывок. Скачок. Стремительный маневр. Судьбоносный ход конем.
  
  Так вот, продолжу мысль. Дело не в 15 и не в 52 долларах.
  
  Разрешите, я далее отвлекусь от конкретных отношений Джека Лондона с Льюисом Синклером. И буду вести речь об абстрактных "великом писателе", "журналисте", "соавторе", "субсоавторе".
  
  Если великий писатель приобретает у журналиста (одного из тысяч, десятков тысяч) наброски, использует наброски или набросок хотя бы в одном опубликованном произведении, то кто-то может почувствовать еле уловимое появление таких понятий как "соавтор" или "субсоавтор".
  
  Для великого писателя, написавшего десятки томов всемирно известных произведений, значение использования одного или нескольких (чужих) набросков равно нулю.
  
  Для (рядового) журналиста значение использования великим писателем одного или нескольких его (журналиста) набросков бесконечно велико.
  
  Все же, дорогой Иван Алексеевич, как мощен творческий поток, поток творческой энергии! Как она многообразна!
  
  Как многообразны пути прихода, входа в литературу!
  
  Например, кто-то входит в литературу через скитания, путешествия, разного рода испытания, через формирование репутации человека "горькой" судьбы. Кто-то проходит через участие в военных действиях и через их описание. Кто-то постепенно наращивает творческий потенциал, стремится развить способности. Наверное, сотрудничество с издательством "Знание" так же было для кого-то путем в литературу...
  
  Но если - гипотетически представим - человек, твердо решивший стать писателем, без всякой организационной или властной поддержки, без поддержки покровителей или родственников стал соавтором или субсоавтором великого писателя, то тем самым этот твердо решивший человек - став соавтором - вошел в литературу.
  
  Он не становится "приятелем", "собутыльником", "подхалимом", "лакеем"... Он, добавлю, не старается стать постоянным "спичрайтером" ("сюжетных набросков райтером"). Зачем? Он твердо решил стать писателем. Он действует силой своего ума. Он составляет сюжетные наброски и письма. Он ждет, наконец. Ждет, ждет и ждет. Он использует организационные возможности почты. И - он соавтор (субсоавтор) великого писателя. Он уверенно вошел в литературу.
  
  Поражаюсь многообразию этого мира и тех путей, которые пробивает себе творческая энергия.
  
  Переключаюсь, дорогой Иван Алексеевич, на другие размышления о творческом пути Джека Лондона.
  
  Перейдем, дорогой Иван Алексеевич, на более высокий уровень обобщения. Доброта. Добрый человек. Его беззащитность. Его судьба. Ожесточение.
  
  Один из руководителей строительства выдающегося дома так вспоминал о Джеке Лондоне: "Джек был лучшим из людей. Я не встречал никого человечнее. Со всеми добр, никогда не увидишь его без улыбки. Настоящий демократ, благородный человек, джентльмен; любил семью, любил рабочего человека". Такие же примерно оценки в воспоминаниях других людей.
  
  Добрый человек примерно в 1913 году, по-видимому, в минуту психологической угнетенности, в момент ожесточения пишет в одном из писем одному из адресатов: "Грянет гром, и тогда не один день придется вам вымаливать прощение и кланяться перед всем светом; а когда вы станете прахом, отзвуки этой грозы дойдут до тех, кто ныне еще не родился, и вы перевернетесь в гробах".
  
  Спрашивать, Вас, дорогой Иван Алексеевич, что вы думаете о доброте, о беззащитности и о судьбе абстрактного доброго человека, что Вы думаете об ожесточении... Наверное, такие вопросы звучат наивно: вечные темы. Все же, если будет настроение, напишите...
  
  Возвращаюсь, дорогой Иван Алексеевич, к одной из формулировок тем моего письма: "писать и действовать или воздержаться от написания и действия?".
  
  Будет время, напишите ответ, изложите Ваши размышления.
  
  Ваш Максим Горький (Алексей Пешков)."
  
  Прочитав текст письма, Горький задумался.
  
  - Вечные темы! - произнес он.
  
  Вздохнув, написал на верхнем поле первой страницы письма: "В черновики!".
  
  Горький вернулся к выдаче книг читателям кафе-библиотеки.
  
  - Вам кого? Опять Джека Лондона? У нас есть в каталоге раздел "Американская литература". Можете выбрать себе еще книги.
  
  Уточнил услышанные от читателя слова:
  
  - Немного попозже? Предполагаете, попозже - Драйзера? А сейчас желаете - Джека Лондона? Все же после прочтения загляните в каталог...
  
  
  13 мая 2017 года.
  
  
  
  12.Сказка о мини-конференции в кафе-библиотеке М. Горького
  
  
  - Господа!.. - Горький слегка запнулся. - Товарищи!.. Я попросил вас, наиболее известных читателей нашего кафе-библиотеки - Конструктора, Писателя, Строителя, Политика - собраться на несколько минут для небольшого обсуждения.
  
  Один из наших молодых читателей интересовался личностью Шарля Мориса Талейрана-Перигора. И спросил: а что можно почитать по искусству дипломатии?
  
  У меня возникло предположение: сделать тематическую подборку книг. А на ее основе оформить стенд с выставкой книг по теме.
  
  Заходит посетитель в библиотеку. И видит - стенд с тематической подборкой книг. Посетитель может остаться равнодушным, но может и заинтересоваться. А я готов дать пояснения, рекомендации... Проект потенциально полезный. Во всяком случае - не вредный.
  
  Итак, вопрос первый: как сформулировать тему выставки?
  
  - Дипломатия - это, конечно, "искусство возможного",- высказался Писатель. - Но все же дипломатия воспринимается как решение важных внешнеполитических вопросов именно мирными методами.
  
  - Территории - немаловажный вопрос, - вздохнув, высказался Строитель.
  
  - Проектируешь последовательность действий и получаешь полезный результат, - подключился Конструктор.
  
  - А насилие? - спросил Политик. Участники обсуждения с неудовольствием посмотрели на него.
  
  - Насилия - сколько угодно. Искусство дипломатии - вот вопрос, - ответил Политику Писатель.
  
  - Красиво оформить. Придать вид добровольности, равноправности...- задумчиво произнес Горький. - Что же, территориальные вопросы - тема в истории частая. И дипломатия от соответствующих событий в стороне не остается.
  
  - Насколько будем углубляться в историю при характеристике примера? - задал вопрос участникам обсуждения Писатель.
  
  - Без конспективности не обойдемся, - отреагировал Конструктор. - Но нужно дать общую историческую картину, исторический контекст.
  
  - Господа! - оживился Писатель. - Уважаемый Алексей Максимович в 1906 году посетил США. А между тем, достопочтенный господин Талейран также прожил некоторое время в США. Может быть, обратимся к истории Северо-Американского континента?
  
  Горький как-то занервничал. Пальцы его стали крутить карандаш. Затем он сместил чашку с кофе по какой-то замысловатой траектории. Несколько раз откашлялся.
  
  Политик стал массировать веки глаз.
  
  - Господа! - вмешался Строитель. - Вспомните обсуждаемый вопрос! Будьте дипломатичны!
  
  - Я имел в виду южные, именно южные, регионы континента, - стал оправдываться Писатель.
  
  Горький с интересом посмотрел на него и уточнил:
  
  - Южные регионы Северо-Американского континента?
  
  - Да! - подтвердил Писатель.
  
  - Да! - повторил Политик.
  
  - Отлично, господа! Тогда переходим от первого вопроса к последующим, - включился Конструктор. - Тема определена, и мы сейчас быстренько составим список литературы. А затем, при необходимости, поможем Алексею Максимовичу выставить книги на стенд.
  
  Начнем с тех книг, которые позволят дать общее представление об утверждении европейцев в Северной и Южной Америках. Я имею ввиду сборники о великих мореплавателях, путешественниках, военачальниках, политиках. Детальной информации читатель в этих сборниках не обнаружит. Но он сможет составит общее представление: как на "севере" Северо-Американского континента возникли США, а на "юге" - Мексика.
  
  - Испанцы вписали себя в историю, - задумчиво произнес Писатель.
  
  - Да-да, - подтвердил Политик.
  
  - Темы становления демократии, развития экономики в США будем охватывать списком литературы? - спросил Строитель.
  
  - В общем, понятно, что демократия создает условия для экономического развития...- произнес Горький. - Включить в составляемый список книги из Павленковской дореволюционной серии "Жизнь замечательных людей": об американских изобретателях и политических деятелях? И книги Драйзера для общего представления?
  
  - Стоит ли? - отреагировал Строитель. - Будем считать этот вопрос общепонятным.
  
  - Итак, на "севере" - США, на "юге" - Мексика, - продолжил Политик.
  
  - Демократически устроенные и экономически развивающиеся США...- дополнил Конструктор.
  
  - Не будем абсолютизировать американский опыт, - заметил М. Горький. - Китайцы несколько тысячелетий привержены мудрости древних. К чему призывали древние мудрецы? К человеколюбию, правосудию, повиновению действующим законам и соблюдению установленных обрядов, правдолюбию, верности и честности... В серии Ф.Ф. Павленкова есть, кстати, книга о Конфуции. Издавалась в 1891 и 1897 годах.
  
  - Земля обладает ценностью, - произнес Строитель, словно думая о чем-то своем.
  
  - Если мы будем рассматривать детали военных действий между США и Мексикой, то поможет ли нам такая детализация охарактеризовать искусство дипломатии? - задал риторический вопрос Писатель.
  
  - Поставим в центр внимания договор. - предложил Конструктор. - Гуадалупе-Идальго мирный договор, заключённый между США и Мексикой в Гуадалупе-Идальго 2 февраля 1848 года по итогам американо-мексиканской войны 1846-48 годов, закончившейся поражением Мексики.
  
  Согласно этому договору к США перешла территория площадью 2,3 млн. кв. км. Эта территория составляет около четверти территории современных США (штаты Техас, Калифорния, Нью-Мексико, Аризона, Невада, Юта, часть Колорадо и Вайоминга).
  
  По этому договору США выплачивали Мексике за перешедшие территории "компенсацию" в 15 миллионов долларов и, кроме того, американское правительство брало на себя удовлетворение финансовых претензий своих граждан к Мексике в сумме 3,2 миллионов долларов.
  
  - Масштабно! - отметил Политик.
  
  - Для характеристики искусства дипломатии важнее другое, - констатировал Конструктор. - Территории США получили не бесплатно. А за деньги.
  
  - За деньги, господа! - повторил Конструктор, привлекая интонацией внимание участников обсуждения к своим словам. - То есть налицо не "аннексии", и уж тем более не "контрибуции". Мы можем рассмотреть, - для наглядности Конструктор нацепил одной рукой на кончик своего носа очки, а указательным пальцем другой руки слегка постучал по очкам, - и добровольность, и взаимовыгодность, и равноправность. Между прочим, в договоре есть положение, в котором выражается стремление к последующему мирному сосуществованию. Именно в этих "добровольности", "взаимовыгодности", "равноправности", "стремлению к мирному сосуществованию" может быть обнаружено искусство дипломатии.
  
  - Насилие все же имело место. И это вызывает сожаление, - включился Политик.
  
  - М-м, - пробурчал Писатель.
  
  - Что же, господа? - уточнил Горький. - Поставить на выставку несколько книг? Сборники о великих путешественниках, мореплавателях, политиках, военачальниках? И более "узкую" по тематике книгу о политической судьбе южных территорий Северо-Американского континента, содержащую сведения о договоре 1848 года?
  
  - Вы их поставьте чуть пониже, - высказал мнение Писатель. - А на верхний ряд поставьте биографию Талейрана. С его хорошим портретом на обложке. Для сведения - в 1797 году Талейран стал министром иностранных дел. Биография-то - насыщенная. Выставка к юбилею - разве плохо? К какому? А Вы почитайте биографию... Мы же говорили об историческом контексте. Разве биография Талейрана не дает определенного представления об историческом контексте договора 1848 года?
  
  - Озаглавьте эту небольшую книжную выставку следующим образом: "Искусство дипломатии в конкретном историческом примере", - высказался Конструктор.
  
  - Строительное дело - это разве не дипломатия? - произнес Строитель. Участники обсуждения смотрели на него с молчаливым пониманием. И продолжил. - А что, господа, если часть заголовка - "в конкретном историческом примере" - пока не размещать для публичного обозрения. А пока сделать видимыми лишь слова "Искусство дипломатии". Не будет ли такой вариант более дипломатичным?
  
  - Благодарю, господа, за ваши мнения, - произнес Горький. - Я пытаюсь визуально представить предлагаемый стенд. На стенде звучный заголовок и всего несколько книг...
  
  На верхнем уровне - биография Талейрана с хорошим портретом. Ниже - несколько книг-сборников с биографиями великих людей: путешественников, мореплавателей, военачальников, политиков. И - книга более "узкой" тематики, в которой наряду с другой информацией содержатся сведения о договоре 1848 года.
  
  - На ней, этой специальной книге, разве написано, что она - о договоре 1848 года? Если сразу ее не найдете, то поставите позже. Дела давно минувших дней! Стоит ли ворошить старое? Тревожить призраки в шкафах? - заметил Писатель. - Читатель начнет с биографии Талейрана. Она насыщена темой "искусство дипломатии"! А сборники биографий великих людей разве не насыщены сведениями по этой теме?
  
  - Не слишком ли просто? - произнес М. Горький.- Как-то не академично...Но почему бы и нет? Кто может, тот пусть сделает лучше!
  
  Господа! Объявляю наше обсуждение, нашу мини-конференцию завершенными.
  
  Вам желаю хорошего дня и приятного чтения!
  
  А я направляюсь готовить тематическую выставку книг.
  
  
  15 мая 2017 года.
  
  
  
  13. Рассказ о хорошем настроении
  
  
  Горький посмотрел на монитор компьютера.
  
  Новости шли потоком.
  
  - Каковы перспективы? - задумался Горький.
  
  Настроение было неопределенное.
  
  Горький подошел к окну:
  
  - Каковы тенденции?
  
  Вернулся к компьютеру. 'А это - о давно известном. О Декларации независимости'.
  
  'Каждый имеет право на стремление к счастью', - возникла фраза.
  
  Настроение улучшилось. Хорошее настроение!
  
  'Спасибо Джефферсону!' - подумал Горький.
  
  
  21 декабря 2017 г. 21:35
  
  
  
  14. Рассказ о петербургском долгожителе
  
  
  Журналисты решили взять интервью у самого старшего жителя Петербурга.
  
  Пришли к нему в гости и спрашивают: 'Вы гражданские симпатии к кому имеете?'
  
  Тот, как услышал этот вопрос, впал в растерянность.
  
  Вспомнил, как перед открытием Учредительного Собрания демонстрации из пулеметов расстреливали. Как Ленин смотрел на собравшихся депутатов иронически, а матросы и солдаты целились в депутатов из винтовок вроде как в шутку. Как матрос Железняков закрыл всероссийский форум.
  
  Сидит почтенный петербуржец и молчит.
  
  Журналисты настаивают 'Читатели очень интересуются Вашим мнением'.
  
  Что делать? Представители СМИ уже в гостях, чай пьют. Когда заходили, какой-то подарок вручили.
  
  Нужно что-то отвечать.
  
  Кого назвать?
  
  Кадетов? Так тех перед открытием Собрания арестовали, а потом многих расстреляли.
  
  Эсеров? Что о них сказать?
  
  Большевиков? А продразверстка? А раскулачивание? А прочие чудеса?
  
  Думал-думал почтенный петербуржец. Наконец, нашел, что ответить. 'Я', - говорит, - 'за Горького, Алексея Максимовича'.
  
  Журналисты почему-то обрадовались. Мы, говорят, институт его имени заканчивали. Литературный.
  
  На этом интервью завершилось.
  
  Журналисты направились в редакцию готовить интервью к публикации и репортажи о текущих событиях.
  
  
  18 марта 2018 г. 16:31
  
  
  
  15. Скетч о праздновании 150-летия
  
  
  Медиа-босс пришел на работу в плохом настроении. Что-то шло 'не так'. Он зашел в кабинет. На столе лежали распечатки из Интернета. 'Теперь понятно' - понял босс. - 'Он толкнулся туда-сюда, никто его печатать не стал... Правда, выдернул все же свои нетленки из издательств... Переработать и издать их под своими фамилиями не удалось... А он - 16 очерков о знаменитых... А мы - 2500 рассказов о великих... Во-первых, идею позаимствовали, что полезно для 'тренировки'... Во-вторых, пусть ощущает, что он - неразличимая величина...'
  
  Босс стал внимательнее читать бумаги, лежащие на столе. Раздражение не унималось: 'Должен давно понять, что его никто не назначал... Никто его не печатает... Немного 'покачали' его личную ситуацию... Пытается 'уворачиваться'... Все пишет и пишет...'
  
  Раздражение росло: '150-летие со дня рождения Максима Горького!? Кому он нужен этот Горький?! Зачем нам нужно население, состоящее из интеллектуалов?..'
  
  Босс задумался: 'Но, все-таки, 150-летие! Как ни посмотри, а Горький - писатель всемирно известный. Во-первых полезно 'потренироваться', идею, так сказать, переработать... Во-вторых, он никем не назначен, и почему он пишет что-то к 150-летию Горького? За границу пересылает для публикации... Следовательно, полезно дать понять, что он - неразличимая величина... В-третьих, если правильно понимать не будет, еще раз 'качнем' личную ситуацию - пусть уворачивается, проявляет чудеса ловкости...'
  
  'Так, а какой литературный продукт выдать?... Конечно, рассказов о великих мы 'выдали' аж 2500, но, во-первых, они подготовлены литературной фабрикой, качество все же невысокое, во-вторых, о Горьком там маловато... То есть, вообще ничего пригодного к публикации...'
  
  Босс поднял трубку: 'Предупредите о совещании...' Что-то шло по-прежнему 'не так'. 'Соберутся, поговорим, предложат... А писать?.. Писать-то никто не станет... Опять кидать задание литературной фабрике?... Но для этого не требуется собирать совещание...Итак - фабрика... '25 тысяч рассказов о Максиме Горьком'... А почему нет... Закатим шарики в лузы за одну попытку...'
  
  Вдруг пришла мысль...
  
  'Вот она, цепь, точнее звено, точнее журналистка, за которую нужно тянуть, что бы вытащить всю цепь, то есть, вытащить ситуацию... Она растягивала знамя там... где восходит Солнце... Тьфу... Лучше об этом не вспоминать... Так или иначе, ее нужно направить в Италию... Сто пятьдесят интервью о Максиме Горьком: с современниками Горького или их потомками - владельцами вилл, рыбаками, официантками, водителями, то есть, извозчиками, всеми-всеми... 'Тысяча пятьсот интервью об итальянских тайнах Максима Горького'! 'К 150-летию со дня рождения великого писателя'! И пусть привезет хорошего итальянского сыра! И хорошего итальянского вина! И юбилей отметим, и сыр съедим'.
  
  Босс поднял трубку: 'Совещание отменяется...' Он набрал другой номер: 'Слушай, оставь там этих несчастных... Во всяком случае, пока... Посмотри на фотографии... Как на тебя полицейские смотрят... Поезжай в Италию... 150 лет Горькому! Мы, естественно, интеллектуальные лидеры... Возьми интервью со всеми-всеми... Там на месте сообразишь... Срочно... 'Тысяча пятьсот интервью об итальянских тайнах и любовных приключениях Максима Горького'! Ну... Ты не первый день в журналистике... Знамя на Капри растягивать не обязательно... Шутка... Давай, жду!'
  
  Настроение улучшилось. 'Все путем!..'
  
  
  1 апреля 2018 г. 08:02
  
  
  
  16. Скетч о праздновании 150-летия. Серия 2
  
  
  15. Скетч о праздновании 150-летия. Серия 2
  
  
  Александр Пушкин зашел в кафе-библиотеку и поприветствовал Максима Горького.
  
  - Поздравляю! Празднование 150-летия со дня Вашего рождения проходит с размахом!
  
  - Спасибо, - внимательно глядя на Пушкина, произнес Горький.
  
  - Вы поймите, Алексей Максимович! Празднование это - оно государственного масштаба. Указ, постановление, госбюджет, смета и все такое прочее...
  
  - Да, - согласился Горький.
  
  - "30 марта 2018, 11:40 В читальном зале Центральной городской библиотеки им. М. Горького к 150-летию Алексея Максимовича Горького, при поддержке Ленинского местного отделения партии 'Единая Россия', администрации Ленинского района, состоялась литературная гостиная 'Горький - писатель и человек'. (...) Мероприятие было открыто видеороликом 'Горьковская топонимика в Ростове-на-Дону', подготовленного сотрудниками читального зала. (...)"
  
  - Ростовчане меня читают, - согласился Горький.
  
  - Друзья! Прекрасен Ваш порыв!.. - творчески обобщил Александр Пушкин. Пожав Горькому руку, он пошел дальше согласно своему плану.
  
  Горький заглянул в Интернет.
  
  'Среда, 28 марта 2018 года, 18:30 Время Н: проверки ТЦ, юбилей Горького... ... ...'.
  
  'Приятно, когда отмечают юбилей' - подумал Горький. - 'Но, в конце концов, праздники вторичны. Первичны дела. Мы создали общество образованных и культурных людей. Оно было, конечно, не без проблем. Но оно победило в войне. Оно построило мощнейшую экономику, запустило человека в космос...' 'По плодам их узнаете их'.
  
  Горький продолжил выдавать книги читателям...
  
  
  1 апреля 2018 г. 14:39
  
  
  
  I. The Tale about cafe-library of Maxim Gorky [publishing house]
  
  
  Translation from Russian into English: April 2, 2018 08:37. ("Russian and English" version of the presentation).
  Владимир Владимирович Залесский 'Скетч о праздновании 150-летия. Серия 2'.
  
  
  
  Сборник (в данной версии) был составлен: 3 мая 2018 года. The Collection (This version) was composed: May 3, 2018.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"