Аннотация: Монолог председателя Литературной панели
Монолог председателя Литературной панели
Некоторое время тому назад на редакцию некогда славной газеты был оформлен грант. Теперь пришло время посетить спа-салон.
Председатель Литературной панели, он же - председатель редакционного совета некогда славной газеты, по пути в спа-салон заехал в офис редакции. 'Нужно периодически появляться'.
Он прошелся по кабинету и услышал сигнал сотового телефона. Пришла SMS с незнакомого номера: 'Пробки. Стоять не меньше одного часа'.
'Встреча откладывается на час', - понял председатель Литературной панели.
Он сел в кресло и из нижнего ящика письменного стола достал книгу П. Е. Щеголева 'Дуэль и смерть Пушкина'.
Книга эта успокаивала и настраивала на нужный лад. В свободные минуты председатель Литературной панели любил ее открыть случайным образом и почитать об имевших место некогда событиях.
'Против Пушкина было сплоченное большинство. И, наконец, сам монарх.
Пушкин был чужеродным элементом в организме высшего слоя общественного класса, к которому он принадлежал по своему рождению, и чужеродный элемент медленно, но неуклонно извергался организмом... Было одно основное отличие... Материальная база жизни Пушкина коренным образом отличалась от материальных баз всего дворянства. Он не жил на крепостные доходы, на крестьянские оброки; он не жил и на жалованье. Единственный приход, обеспечивающий, правда не в достаточной степени, существование его и его семьи, состоял в авторском гонораре. В тридцатых годах, с таким заработком, Пушкин был белой вороной среди всех своих друзей, среди своего общества'.
Современные пушкинисты дополнили и уточнили эту информацию о доходах А.С. Пушкина. Но, по большому счету, - верное суждение.
Пройдут времена, когда жил Пушкин. Наступят новые. 'Гонорары', как явление, постепенно станут исчезать. Какие 'гонорары' могут быть при отсутствии конкуренции между оставшимися издательствами? И при остатках системы торговли книжной продукцией? При отсутствии нормальных систем издания книг и торговли ими 'гонорары' исчезают!
Конечно, отсутствие нормальных систем издания книг и торговли ими не означает, что невозможно создать фантом 'литературной сферы', фантомы 'гонораров'...
'Чтобы ощутить всю чрезвычайность, всю разительность замышленной Пушкиным мести, полной, совершенной, опрокидывающей человека в грязь, нельзя остановиться на том толковании письма, которое я дал в очерке дуэльной истории, надо идти дальше, надо принять предлагаемое толкование диплома 'по царственной линии''.
'Привлечь высочайшее внимание к пасквилю, предъявить его царю...
(...) Указание на Геккерена как на составителя подметного письма, задевающего семейную честь императорской фамилии, сослужило бы Пушкину несомненную пользу и в отношениях царя к чете Пушкиных. Произошло бы поражение и другого опасного - гораздо более опасного, чем Дантес, - поклонника Натальи Николаевны -Николая Павловича Романова. Атмосфера была бы разрежена. Вот та тонкая игра, которую хотел повести Пушкин!'
'A может быть, Пушкин и не отправил по адресу сокрушительного обличения, потому ли, что уступил настояниям Жуковского, или потому, что остановился перед теми последствиями, которые могли произойти не для одного Геккерена. Неслыханный план мести не осуществился...'.
А может быть, Пушкин не отправил письма с указанием на Геккерена как на составителя подметного пасквиля, задевающего семейную честь императорской фамилии, по более простой причине? '...Пушкин был белой вороной...'. Он не хотел становиться такими, как 'они', и 'играть в их игры'?
В дневнике А.И. Тургенева упоминание о Лермонтове: 'Стихи Лермонтова прекрасные'. В этой своей книге П.Е. Щеголев, естественно, подробно о М.Ю. Лермонтове не пишет.
Кто своей рукой писал так называемый 'Диплом рогоносца'?
'Итак - князь Петр Владимирович Долгоруков! Имя называлось много раз, но всякий раз называвший делал оговорку, отказывался от категорического утверждения (даже кн. П. А. Вяземский). Теперь y нас есть фактические основания, чтобы пригвоздить имя этого князя к позорному столбу.... ...В этом гнусном деле участвовал коллектив. Долгоруков, конечно, не один'.
'Теперь уже мы обязаны вновь обратиться к личности князя, войти в рассуждение об его интеллектуальных качествах и выяснить мотивы его поведения в деле Пушкина'.
'В 1831 году, 22 апреля, он был произведен в камер-пажи, но в этом же году с ним что-то стряслось, в чем-то он провинился, но мне не удалось разыскать в остатках архива Пажеского корпуса никаких данных о его проступке. По высочайшему повелению он был разжалован за дурное поведение и леность из камер-пажей в пажи. В чем состояло дурное поведение, остается невыясненным. ...Из Пажеского корпуса выдали ему аттестат, в котором было упомянуто и о разжаловании за дурное поведение в пажи, и о неспособности к военной службе, - не аттестат, a прямо волчий паспорт'.
'В 1836 году осенью, когда разыгралась семейная история Пушкина, Долгорукову еще не было полных 20 лет. Принял он участие в гнусной игре против Пушкина не по каким-либо личным отношениям к Пушкину (таких отношений мы не знаем), a просто потому, что, вращаясь в специфическом кругу барона Геккерена, не мог не принять участия в общих затеях. В мемуарной литературе сохранился рассказ В. Ф. Адлерберга о том, как зимою 1836-1837 гг. на одном из вечеров он увидел, как стоявший позади Пушкина молодой князь Долгоруков кому-то указывал на Дантеса и при этом поднимал вверх пальцы, растопыривая их рогами'.
После изготовления 'Диплома рогоносца' жизнь понемногу стала налаживаться.
'В 1839 году он уж занимался генеалогией; по отношению канцелярии мин. нар. просв. от 28 апреля 1839 года был допущен в герольдию правительствующего сената и к осмотру книг дворянских родов'.
'... Он 'имел, невзирая на молодость свою, сознаниие умственных способностей, дарованных ему богом, и -может быть - не совсем обыкновенных''.
'Долгоруков обратился к занятиям по генеалогии: после 'Российского родословного сборника', вышедшего еще в 1840-1841 гг., он засел за огромную 'Российскую родословную книгу'. Четыре ее тома появились в 1855-1857 годах. Труд его признается выдающимся в области генеалогии и до сих пор не утратил своей ценности'.
'... Князь Петр Владимирович Долгоруков, самовольно и тайно оставивший отечество в 1859 году, был эмигрантом совершенно особенного типа и вел жестокую литературную войну с сановниками русского правительства'.
'Позволю себе остановиться на инциденте Долгоруков - Одоевский несколько подробнее.
В 1860 году в ? 1 своего журнала 'Будущность', вышедшем 15 сентября, Долгоруков напечатал статейку 'Министр С. С. Ланской'.
В примечании Долгоруков дал язвительнейшую характеристику князя В. Ф. Одоевского...'
'Я посылаю Петру Долгорукову следующий ответ:
Стихов не писал,
Музыкой не надоедал,
Спины не сгибал,
Честно жил, работал,
Подлецов в рожу бивал.
Отчего и теперь не отказываюсь при первой встрече.
Но что пользы! если я ему прострелю брюхо, все-таки его клевета останется без ответа. Где писать? в наших журналах нельзя, ибо запрещается говорить о запрещенных книгах. За границей? где? неужели послать в Колокол? странное положение, в которое ставят нас цензурные постановления'.
'...Статья Одоевского не появилась в печати, a 14 февраля 1861 года он записал в своем дневнике: 'Полторацкий с известием, что моя статья против кн. Долгорукова не может здесь быть напечатана'.
Николаевский режим ломал их всех. Сломал ли? Это зависит от того, какой критерий принять для признания человека сломанным.
Пушкин. Был на грани того, чтобы письмо 'дипломатическое' с 'подтекстом' отправить. С указанием на Геккерена как на составителя подметного пасквиля, задевающего семейную честь императорской фамилии.
Но не отправил.
Дело завершилось дуэлью.
Лермонтов. Под угрозой сдачи в солдаты его заставили назвать своего друга как распространителя лермонтовского стихотворения о смерти Пушкина. Тяжело было жить с таким грузом. И 'выйти' из этой ситуации не давали. Тоже - дуэль.
Пётр Долгоруков. На чём-то 'подловили' или в чём-то 'подставился' в ранней юности. Возможно, по легкомыслию или незнанию в какой-то момент поступил 'не правильно'. Выдали 'волчий паспорт'. Склонили к участию в охоте на Пушкина.
Одоевский. На издевательскую публикацию Петра Долгорукова ответить в печати не смог. Не очень-то приятно было жить оскорбленным, не имея возможности дать публичный ответ в печати.
(Невольно возникает предположение, что их умело стравливали).
Но, однако, николаевский режим всех их ломал, но не мог вытравить из них людей.
Пушкин. Письмо 'дипломатическое' отправлять не стал.
Лермонтов. 'Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха'. Этим все сказано.
Пётр Долгоруков. Втянули его в грязную историю: по версии П.Е. Щёголева рукой Долгорукова написан 'Диплом рогоносца', направленный Пушкину. Вместе с тем, 'волчий паспорт' отчасти Долгорукова спас. Вместо службы, гражданской или военной, работал в соответствии со своими интересами в архивах. Бежал за границу. Стал историком, литератором, редактором, издателем. Его труды признаются работами, имеющими ценность, и сегодня.
Одоевский. Продолжал работать на благо русской и мировой культуры. Хотя и прожил после клеветнической публикации Петра Долгорукова относительно не долго - он умер в 1869 году (в возрасте 65 лет).
Председатель Литературной панели посмотрел на часы. Прошел час. Нужно было отправляться в спа-салон. Председатель Литературной панели заглянул в небольшой портфель. Там, как и положено, лежал пухлый пакет.
'В таких портфелях, возможно, Пушкин носил рукописи'.
Передать пакет при посещении спа-салона никаких трудностей не представляло. Что дальше? Всё то же...
Да! На культурном горизонте появилась новая дама. Что она в недавнем интервью говорила? 'Я всю жизнь этим занималась! Была журналистом, писателем, редактором газеты литературного направления'. Что-то вроде: 'я всю жизнь складывала слова'? 'Ставила одно слово рядом с другим...'?
Да! Новые задачи!
Председатель Литературной панели похлопал ладонью по портфелю: 'Будем складывать слова!'
Он направился к выходу. Пора было ехать в спа-салон.