Аннотация: Владимир Васильевич и первая оккупация г. Ростова-на-Дону в ноябре 1941 года. Рассказ.
Владимир Васильевич и первая оккупация г. Ростова-на-Дону (в ноябре 1941 года). Рассказ.
Сергей Сергеевич размышлял: в каком тексте мини-рассказ (на отложенном в сторону листочке) о подбитом танке мог бы смотреться уместно?
Он решил написать рассказ о первой оккупации г. Ростова-на-Дону в ноябре 1941 года.
Рассказ выглядел следующим образом.
'Владимир Васильевич и первая оккупация г. Ростова-на-Дону в ноябре 1941 года.
О событиях на фронте поступала самая противоречивая и тревожная информация. Как члены семьи командира Красной Армии Владимир Васильевич и его мать задумывались об эвакуации из Ростова. Вопросами эвакуации занимался военкомат.
Вчера они пришли в военкомат и им сказали: 'Ждите! Может быть, завтра!'. Сегодня они обнаружили пустой военкомат с валяющимися во дворе и на полу листами бумаги - военкомат ночью эвакуировался. Они остались в Ростове.
Город опустел. Остались смутные воспоминания о попытке населения обеспечить себя пищей и вещами из оставшихся магазинов и из прочих организаций.
Появилась баррикада рядом с домом Владимира Васильевича, бойцы (группа рядовых (курсантов) и сержантов)... Связи с централизованным командованием у них не было.
Начались попытки со стороны Владимира Васильевича и его матери оказать содействие бойцам.'
Сергей Сергеевич воспроизвёл в тексте несколько абзацев (фраз) из ранее написанного рассказа 'Владимир Васильевич, метод Холмса и моряк в поезде. Рассказ' и продолжил новый рассказ.
'К месту обороны, где расположились бойцы (в то время это была окраина города), двигались два фашистских танка. Расположившись на одном из верхних этажей дома, Владимир Васильевич и его мать помогали бойцам ориентироваться в ситуации; возможно, они предупредили бойцов о движении танков, когда те были еще далеко.
Владимир Васильевич помнил этот эпизод обороны более или менее отчетливо.
Бойцы расположились за каким-то подобием баррикады.
После того, как бойцы сориентировались в обстановке, и поняли, что танки идут прямо на них, возник момент принятия решения.
Наконец, один из бойцов произнёс: 'Попробую я!'
Взяв гранаты, он пополз навстречу танкам. Один из танков ему удалось подорвать гранатой. Танк загорелся. Второй танк повернул обратно.
Танк горел. Через некоторое время из него вылезли, выскочили два танкиста.
Со стороны обороняющихся раздались пулеметные очереди. Оба танкиста были сражены, убиты.
Владимир Васильевич отчетливо запомнил мысль, которая появилась у него в эту секунду: 'Как трудно вырастить человека! И как легко убить человека!'.
Противостояние усиливалось. В ходе обороны имели место перестрелки. Если и были какие-то другие ранения среди бойцов, то эти события, как казалось, не были значительными. Но одно из ранений было существенным. Одному из обороняющихся прострелили легкое. По тем временам ранение казалось почти безнадежным - трудноизлечимым.
Мать Владимира Васильевича перевязала раненого. Перевязка была позднее оценена участниками событий как исключительно умелая - раненый выжил.
Возможно, до начала войны имели место какие-то санитарные курсы, а какая-то часть населения была обеспечена перевязочными материалами. Несмотря на проскальзывающие скептические интонации в адрес режима Владимир Васильевич признавал, что на месте событий присутствовал и человек, способный квалифицированно сделать перевязку, и необходимые перевязочные материалы. В чём-то режиму Владимир Васильевич отдавал должное.
В течение всего дня обороны появлялись самого разного рода тревожные слухи.
Перелом в настроении обороняющихся наступил, когда прибежал какой-то человек, который с невероятной уверенностью заявил, что город занят противником, а обороняющиеся находятся в окружении.
'Как вы еще здесь?!! Почему вы до сих пор не ушли?!!' - этот вопрос был обращен к бойцам со стороны компетентного человека.
День шел к завершению. Бойцы решили отступать без оружия к частям Красной Армии. Раненого не бросили. Гранаты и другое оружие оставили на хранение в квартире Владимира Васильевича и его матери. Возможно, солдаты взяли с собой часть вооружения, а часть оставили на хранение.
Видимо, вооруженное противостояние в городе, якобы (или реально) занятом фашистскими войсками, отступающими бойцами не планировалось. Намерение было - выйти через наиболее безопасные места, незаметно, к частям Красной Армии. Транспортировка раненого на самих себе также составляла значительную трудность.
Оборона продержалась практически целый день. В течение всего дня противник не смог войти в город с этого направления.
На следующий день (или через день) во дворе появился гитлеровский офицер в необычной шинели (с меховым воротником? в перчатках?). Он стоял на каком-то возвышении и осматривался. Справа и слева от него стояли автоматчики.
Кто-то из местных жителей совершил неожиданную (умелую) политическую акцию - отрапортовав офицеру на немецком языке. Первые часы оккупации начались с тревожного ожидания.
Владимир Васильевич и его мать старались больше времени проводить у себя в квартире.
Когда они решили пройти несколько кварталов по городу, то увидели, что стены обклеены объявлениями новой, оккупационной, власти, где объявлялись многочисленные запреты, а за каждое нарушение устанавливалось наказание - расстрел. 'Расстрел... расстрел... расстрел...'.
В нескольких кварталах от своего дома они увидели значительное количество трупов, лежавших прямо на улице. Возможно, это были тела мирных жителей. Их рвали бродячие собаки.
Во дворе дома, где жил Владимир Васильевич, произошел следующий случай.
Он непроизвольно подошел к группе людей - местные жители разговаривали с солдатом гитлеровской армии. Кто-то из местных жителей сообщил солдату, что неподалеку живет семья командира Красной Армии (была названа фамилия), и наверняка у них есть ценное имущество.
Владимир Васильевич успел незаметно возвратиться в квартиру и сообщить матери об услышанном. В квартире находились оружие и гранаты, оставленные отступившими бойцами.
Решили запереть дверь и не открывать.
Через некоторое время на лестнице послышались шаги. Затем - удары в дверь. Дверь не открывалась.
Солдат стал бить в дверь со всей силы - видимо, прикладом.
Дверь держалась.
Владимир Васильевич и его мать сидели на полу. Опираясь спинами или на дверь, или на стену.
Сколько могли продолжаться удары по двери? И чем бы завершилась ситуация?
Внезапно произошло изменение обстановки.
Во дворе прозвучал сигнал. Возможно, это был сигнал сбора. Может быть, и не было никакого специального сигнала, а произошли какие-то другие события.
Гитлеровец перестал бить по двери. Громко топая, он побежал вниз по лестнице.
Через несколько дней послышались звуки боя.
Гитлеровские войска пришли в движение и начали отступление. Недалеко от дома, где жил Владимир Васильевич, вышла из строя огромная машина - грузовик.
После ухода гитлеровских войск местное население тащило из грузовика какие-то вещи.
Появились части Красной Армии.
Население высыпало на улицу. Многочисленные люди обращались к проходящим бойцам. Один из местных жителей остановил солдата и показал на человека в нелепом домашнем халате и другой нелепой одежде, не отзывавшегося на обращения к нему, что-то мычавшего в ответ.(Переоделся в штатскую одежду? Не знал русского языка?)
'Это шпион!'
Автоматная очередь...
Возвратились бойцы, участвовавшие в обороне рядом с домом, и забрали оставленное на хранение оружие.
Через некоторое время приехал отец Владимира Васильевича и организовал эвакуацию семьи самостоятельно.
Уже будучи взрослым человеком, Владимир Васильевич написал небольшую статью об обороне Ростова - о тех событиях, которые он наблюдал.
Статья была опубликована в одной из областных газет.
Как ни странно, отозвались те бойцы, которые участвовали в обороне Ростова (рядом с домом Владимира Васильевича). Среди них бы и тот, который выжил в результате квалифицированной перевязки, которую выполнила мать Владимира Васильевича.
Все они были 'простыми' 'провинциальными' людьми. Они жили в северных районов области (г. Пролетарск?).
Они приехали в гости к Владимиру Васильевичу и его матери (отец Владимира Васильевича к тому времени ушел в мир иной).
Встреча была радостной...
Они прожили у Владимира Васильевича несколько дней. Мать Владимира Васильевича к этому времени уже начала болеть...
Попытки Владимира Васильевича продолжить публикации по истории (о первой оккупации Ростова и по другим темам) превратились в своего рода шахматную игру. Новых публикаций не последовало.
Его обращения в военкомат провоцировали со стороны сотрудника военкомата встречный вопрос: 'а чего вы хотите?'.
Действительно, чего он хотел? Какого-то официального признания факта обороны в определенном районе Ростова? Бойцы, участники событий, были живы, но действенного содействия Владимиру Васильевичу (в его обращениях в официальные инстанции) они оказать не могли.
Какие полномочия были у сотрудника военкомата? Собрать свидетельства происшедшего? Написать куда-то какой-то рапорт? Сформулировать в рапорте какие-то предложения? Сейчас сложно сказать, какие были у него полномочия.
У непосредственных участников событий не было для таких ситуаций необходимого опыта. Сказывалась и скромность. Вопрос 'а чего вы хотите?' оказывал на них нейтрализующее воздействие. Влияли повседневные проблемы, состояние здоровья...
Попытки обращения в общественные организации превратились в шахматную игру и в задавание вопросов...
Писать в Президиум Верховного Совета СССР? И о чем просить?
Постепенно, исторические факты становились всё более прозрачными, невидимыми...'
Сергей Сергеевич посмотрел на написанный текст. В новом рассказе эпизод о подбитом танке был, кажется, на своём месте и смотрелся уместно...
Как бы там ни было, а поражение гитлеровских войск под Ростовом в ноябре 1941 года было первым и явным успехом Красной Армии, предшествовавшим крупной победе в контр-наступлении под Москвой.
На ростовский театр боевых действий прилетел встревоженный фюрер. Но увидеть его Владимиру Васильевичу не пришлось. Он направился с матерью в эвакуацию в грузинский город Гори...