Аннотация: Известные депутаты Государственной Думы Российской Империи IV созыва - В.А. Маклаков, П.Н. Милюков, А.Ф. Керенский - дают интервью. Рассказывают, почему после Февральской революции 1917 года не продолжила работу IV Государственная Дума.
В числе участников предстоящей презентации можно было увидеть нескольких известных депутатов Государственной Думы Российской Империи IV созыва - В.А. Маклакова, П.Н. Милюкова, А.Ф. Керенского. К ним обратились корреспонденты с намерением выяснить, почему после Февральской революции 1917 года не продолжила работу IV Государственная Дума.
Самым лаконичным оказался Василий Алексеевич Маклаков:
- Лояльные, монархические, конституционные партии, которые составляли тогда Временный Комитет Государственной Думы, Государственной Думы созывать не хотели.
По виду В.А. Маклакова было ясно, что к подробной беседе на эту тему он не расположен.
- В манифесте об отречении, датированном 2 марта 1917 года, Император Николай II писал, в частности: "...В согласии с Государственной Думой признали мы за благо отречься от Престола Государства Российского и сложить с себя верховную власть....Заповедуем брату нашему править делами государственными в полном и ненарушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том ненарушимую присягу".
Возникло неловкое молчание.
Корреспонденты переключились на Павла Николаевича Милюкова. Тот был несколько более словоохотлив, хотя тоже лаконичен:
- Государственная Дума и не пыталась, несмотря на требование депутата М. А. Караулова, открыть формальное заседание. (...) Частное совещание членов Думы поручило вместе с тем своему Совету старейшин выбрать Временный комитет членов Думы и определить дальнейшую роль Государственной думы в начавшихся событиях.
- Странное высказывание, - тихо сказал один из корреспондентов другому. - Во-первых, что это за "свой Совет старейшин" у "частного совещания"? Во-вторых, разве "требования депутата (депутатов)" - это не "попытка открыть формальное заседание"? Какая-то логическая не состыковка... И, в-третьих, как легко исчезает-появляется слово "членов"... У В.А. Маклакова "Временный Комитет Государственной Думы". У П.Н. Милюкова "Временный комитет ЧЛЕНОВ Думы". Это же не кролик в цилиндре у фокусника...
П.Н. Милюков дополнил:
- Это не было ни собрание Думы, только что закрытой, ни заседание какой-либо из ее комиссий. Это было частное совещание членов Думы. К собравшимся стали подходить и одиночки, слонявшиеся по другим залам. Не помню, чтобы там председательствовал Родзянко; собрание было бесформенное; в центральной кучке раздались горячие речи. Были предложения вернуться и возобновить формальное заседание Думы, не признавая указа (М. А. Караулов), объявить Думу Учредительным собранием, передать власть диктатору (генералу Маниковскому), взять власть собравшимся и создать свой орган - во всяком случае, не разъезжаться из Петербурга. Я выступил с предложением выждать, пока выяснится характер движения, а тем временем создать временный комитет членов Думы "для восстановления порядка и для сношений с лицами и учреждениями".
- Временный комитет членов Думы! - с удовольствием произнес кто-то из стоящих поблизости. - Какого количества членов? Как проходила баллотировка?
П.Н. Милюков уточнил:
- Предложения немедленно взять всю власть в свои руки и организовать министерство из членов Думы или даже объявить Думу Учредительным собранием, - были отвергнуты, отчасти как несвоевременные, отчасти как принципиально неправильные.
- Опять не ясно, - вновь зашептал корреспондент своему коллеге. - Если Государственная Дума на момент февральских событий 1917 года была единственным более или менее законно избранным, представительным, законодательным органом, то почему предложения использовать ее "демократический потенциал" были названы "принципиально неправильными"? Насчет "несвоевременности"... Когда же было использовать демократический потенциал и авторитет Думы, как не в катастрофические дни февраля 1917 года?
Самым информативным оказался Александр Федорович Керенский:
- В понедельник, 27 февраля 1917 года, первой моей мыслью было: любой ценой продолжить сессию Думы и установить тесный контакт между Думой и вооруженными силами. (...) Добравшись до Думы, я сразу же направился в Екатерининский зал, где встретил Некрасова, Ефремова, Вершинина, Чхеидзе и нескольких других депутатов от оппозиции. Они согласились с моим предложением о проведении официального заседания Думы. (...) Представители левой оппозиции Некрасов, Ефремов, Чхеидзе и я внесли предложение в Совет старейшин немедленно провести официальную сессию Думы, не принимая во внимание царский декрет. Большинство же, включая Родзянко и, несколько неожиданно - Милюкова, высказалось против такого шага. Аргументов не приводилось.
А.Ф. Керенский с элементом политической страстности стал убеждать корреспондентов и стоявших рядом читателей-любителей истории:
- В тот момент, когда авторитет Думы достиг наивысшей точки в стране и в армии и когда этот авторитет мог бы сыграть далеко идущую положительную роль, отказ Думы созвать официальное заседание был равносилен политическому самоубийству. (...) Отказавшись взять в свои руки инициативу, Дума стала неофициальной организацией наравне с Советом рабочих депутатов, который к тому времени только-только начал набирать силу. Осознав на следующий день совершенную ошибку, Родзянко предпринял попытку возродить Думу в качестве официального института. Но было уже слишком поздно. К тому времени в столице уже возникли два центра власти, существованием которых они были обязаны революции. Этими центрами стали Дума, назначившая на неофициальном заседании Временный комитет в качестве своего временного руководящего органа, и Совет рабочих депутатов, возглавляемый его Исполнительным комитетом.
- Существенно больше деталей, - оценил корреспондент своему спутнику-коллеге. - Снова - не ясно: во-первых, что за "большинство"? От присутствовавших в помещении? Неясность. Во-вторых, если Дума стала "центром власти", то почему не начать официальную работу, не приступить к "формальным" заседаниям?
- Кто же оказался демократичнее: Николай Александрович (Романов) или народные избранники-думцы, оказавшиеся участниками "бесформенного собрания"? - послышалось замечание из публики. - Николай II Александрович учредил в 1905 году Государственную Думу Российской Империи. Сколько-нибудь полноценной замены этому представительному органу не возникло ни в феврале 1917 года, ни много лет позже. Насколько полноценной, долговечной и жизнеспособной была "государственная конструкция", созданная в феврале 1917 года некими "членами Думы", если эта "государственная конструкция" не могла опереться на общероссийский представительный орган?
Снова секунда неловкого молчания.
Интервью завершилось само собой. Депутаты уже начали заходить в кафе-библиотеку М. Горького для участия в презентации объединенных в одном издании мемуаров (экс) премьеров С.Ю. Витте, В. Н. Коковцова и других публикаций.
Однако коллега-спутник ответил сомневающемуся корреспонденту:
- Самые информативные слова в высказывании Александра Федоровича Керенского: "Аргументов не приводилось"...
Корреспондент с интересом взглянул на спутника:
- "Загадка IV Государственной Думы"?
- Загадка "Временного Комитета"...- пошутил тот в ответ. И добавил:
- "Выжидали". "Выяснялся характер движения". Дума была не идеальным, но все же демократичным представительным законодательным государственным органом (за который "бились" - и добились - и бюрократ С.Ю. Витте, и его прогрессивные сторонники из императорской бюрократии, и многие-многие другие люди разного общественного положения). Этот представительный орган без привлечения особого внимания был незаметно переадресован в архив истории.