Сидя за своим дубовым столом в огромном кабинете, Вячеслав Евгеньевич хмуро смотрел в телевизор, висевший на противоположной стене. Когда новости закончились, он еще несколько минут нервно барабанил ногтями по блестящей полированной поверхности столешницы, затем резко отодвинув кресло от стола, вышел из-за него и подошел к окну.
Весна уже сдавала свои позиции, уступая место лету. На небе не было не единого облака, а солнце светило с высоты, с такой силой, словно хотело восполнить пробелы тепла за длительную и холодную зиму. Вячеслав Евгеньевич сильнее раздвинул жалюзи и посмотрел на мирно снующих прохожих. Кабинет начальника ФСБ, располагался на шестом этаже прекрасного, с архитектурной точки зрения, здания и окнами выходил на Комсомольский Проспект, практически в самом центре города.
В кармане черного строгого костюма запищал сотовый.
- Отец, ты смотрел новости?
- Да, - ответил Вячеслав Евгеньевич, еще сильнее нахмурив брови.
- Что будем делать- то? Ведь все спалимся!
- Не по телефону, кретин! - зло оборвал его начальник ФСБ. Приезжай ко мне через полчаса, и жди в машине, я спущусь в гараж, там и поговорим.
Он отключил мобильник и снова положил его в карман. "Вот же, как все некстати" - думал он. Вся партия товара уже почти готова, а тут такое. Надо же было этому засранцу шататься по ночным клубам. Видимо ему деньги карманы жгли. Он опять вспомнил, что говорили в новостях про его курьера. "Вчера в одном из ночных клубов немецкого города Франкфурт на Майне, был застрелен гражданин России - Таганков Константин Эдуардович. В ходе расследования убийства вскрылись некоторые факты его деятельности. В гостинице, где остановился погибший гражданин России, была обнаружена крупная партия золотых и серебряных старинных монет. Сейчас полиция Германии, совместно с представителями Российского посольства, пытаются выяснить, откуда поступили монеты, представляющие собой большую материальную и историческую ценность". "Надо же столько работы и все коту под хвост"- думал Вячеслав Евгеньевич, засунув руки в карманы, и все еще стоя у огромного окна своего кабинета. Если сейчас все начнут раскручивать, то не исключено, что могут выйти и на заказчика - Венса Штейнберга, а тогда "пиши - пропало". Выяснят, куда и когда он приезжал в последний раз, с кем встречался. А тут, как на блюдечке и Сеня Хохлатый - наша основная база, где скапливаются и ждут своей транспортировки краденые коллекции нумизматов. Ведь именно к нему и приезжал Штейнберг, чтобы рассмотреть и оценить стоимость всего украденного. А этот дебил сдаст всех. Надо что-то срочно придумывать!" Он опять подошел к столу и нажал на кнопку селекторной связи:
- Лариса Семеновна, меня не с кем сегодня не соединять.
- Вячеслав Евгеньевич, а может кофейку?
- Нет не надо, - почти грубо ответил полковник своей секретарше и отпустил кнопку селектора.
Сам же вытащил из верхнего ящика стола маленький ключ, встал и подошел к небольшому сейфу, в углублении шкафа, открыл его дверку и уверенной рукой плеснул коньяк в широкий хрустальный стакан. Горячительная жидкость приятно разлилась теплой волной в груди, заставляя кровь быстрее бежать по жилам. Уверенной походкой он вышел из кабинета и, бросив секретарше "Я скоро вернусь", покинул приемную. Пройдя мимо открытой кабины лифта, он не стал туда заходить. Еще смолоду он не доверял всем этим прибамбасам, якобы облегчающим жизнь человека. Он придерживался старого правила, что "движение это жизнь" и следовал ему с завидным постоянством военного человека. Легко сбежав по ступеням сначала на первый этаж, он прошел по коридору и уже по служебной лестнице спустился в гараж и, отключив сигнализацию своего внедорожника, уверенно сел за руль. Оставалось еще несколько мнут до назначенной встречи с сыном и полковник, откинувшись в кожаном кресле своего авто, заложил руки за голову, размышляя, как поступить в сложившейся ситуации, дабы не потерять хорошо налаженный бизнес со своим старым немецким приятелем.
Но тут при въезде в гараж, приостановилась спортивная "Феррари", и, моргнув фарами, продолжила свой путь к назначенному месту встречи. Машина остановилась, и оттуда, оглядываясь по сторонам, быстро выскочил молодой человек, лет двадцати пяти, и быстро юркнув на переднее сидение своего отца, осторожно, без стука, прикрыл дверь.
- Да, не дрейфь ты, - с презрительной ухмылкой, сказал ему полковник и, протянув руку мимо сына, сильнее захлопнул дверь своей машины.
- Ага, не дрейфь! Я, как услышал новости, так у меня до сих пор коленки трясутся. Я и ехал то сюда, все по сторонам оглядывался. - Что делать то будем?
- Я так полагаю, что надо искать того, у кого теперь товар хранить будем.
- А чем тебе Сеня Хохлатый не угодил? - еще не понимая выстроенной логической цепочки отца, спросил Иван.
- Ты, блин, совсем придурок, или у тебя от страха все мозги расквасились?
Иван обиженно посмотрел на начальника ФСБ, и опустил глаза.
- Да, ладно ты, не обижайся, и отец привычным движением потрепал сына за волосы.
Он всегда так делал, когда невзначай проявлял свой крутой нрав по отношению к единственному отпрыску. И хоть Вячеслав Евгеньевич постоянно корил себя за то, что не сумел воспитать в сыне уверенности в себе и такого стального характера, как у себя, он все же по-своему любил его и жалел. Может поэтому он вырос скорее маменькиным сыночком, чем настоящим мужчиной, на что так уповал полковник.
- Сеню Хохлатого придется убрать, а все, что там у нас скопилось перенести в другое место. Ведь посуди сам, они с Костяном, были "не разлей вода". Да и Венсу гостевую визу тоже делал он. Так что к кому нагрянут в первую очередь? К нему! И тут все накроется медным тазом. Ведь у него, как все спрятано? Да никак? Заходи, да бери! Теперь надо найти такого, чтобы нычка была понадежней. И хорошо бы, чтобы о ней никто кроме него не знал. Ведь если, не дай бог, вас повяжут, то вы и на допросе ничего сказать не сможете.
- Ну, что ты сразу "на допросе", "повяжут"! Ты же все равно нас отмазать сможешь. Ты у нас голова, такое провернуть! Все в шоколаде ходим!
- Не знаю, сын! Всякое бывает. Может и мне не удастся. Видишь, что в стране то делается. "Борьба, мать её, с коррупцией!" Погляди, как головы то летят, и нечета мне! Ну да ладно, не будем заранее каркать. Может все и обойдется. Хмурому с Корявым, скажешь, что надо делать с Сеней, пусть займутся, да не так как в прошлый раз, пусть понадежней тело спрячут. Мне надоело этих двух упырей выгораживать, да след на других переводить. И подумай, как быть с новым местом. Может у тебя кто есть на примете?
- Мне кажется, это можно организовать, - задумавшись, сказал Иван. Помнишь Виктора Сосновского, который пять лет назад подсказал нам эту идею с монетами. А потом он еще и назвал имена коллекционеров, купивших у него все это отцовское добро. Я тут недавно встретил его приятеля Панкратова Григория, ну и посидели за кружкой пива. И он приглашал меня к своему "закадычному" другу на шашлычок. Так вот им и оказался тот Сосновский. Он уже два года как с женой разбежался и живет на даче, недалеко от города. Родители у него умерли, а дача то большая, двухэтажная. Может там и организуем место базирования. Кстати их и Кристина знает, они еще в студенчестве вместе тусовались, если что, она и договорится, чтобы мне не светиться.
- Тогда объясни ей, что говорить, что обещать, на "сколько" соглашаться. Да, что я тебе говорю, ты и сам все знаешь. Так что смотри, тогда это дело за тобой, я больше в это не вмешиваюсь. Звони этим двум. А кстати где они сейчас? Уже провернули со стариком? Да, проверь сам, чтобы все было на месте. С ними держи ухо востро, а то если почувствуют слабину, красть начнут, а это чревато. - Да и, кстати, давно хотел тебе сказать, не нравится мне твоя Кристина. Вид шалашовки, пьет хуже мужика, ведет себя развязно. Мог бы себе и поинтелегентней барышню найти. Хотя, смотри сам, тебе жить, но я бы не советовал! - и полковник ФСБ, опять протянул руку к двери со стороны пассажирского сидения и открыл ее, давая понять, что на этом разговор окончен, и Иван может приступать к своим обязанностям.
Сын послушно покинул сидение автомобиля, и уже более уверенно пошел по направлению к своему авто, попутно набирая номер на своем сотовом.
- Корявый, вы сейчас где?
- Где, где, в Караганде! - ответили на том конце провода.
- Вы старика взяли уже? - не обращая внимания на ответ собеседника, спросил Иван.
- Да не колется, урод старый! - раздраженно отвечал Корявый.
- Давайте заканчивайте с ним, и приезжайте. Дело есть, потолковать надо.
- Ладно, постараемся побыстрее управиться. Слышь Хмурый, - услышал Иван в телефонную трубку, "Давай быстрее, нас ждут уже!"- сказал собеседник на другом конце провода и уже в следующую секунду отключил телефон.
- Спешка, она знаешь где нужна?- раздраженно отвечал Федор Бровин, по прозвищу Хмурый, своему товарищу, лицо, которого было покрыто безобразными шрамами после перенесенной в детстве оспы.
- Ну, ты, старый хрен, как то бишь тебя? - и Хмурый взял в руки паспорт старика. Слышь, Корявый - "Венедикт Евстафьевич Вернгольф", умора прямо. Вот уж вдоволь поиздевались над тобой родители. Или нет? Поди и в школе-то прохода не давали? Ну, все, давай рассказывай, где они у тебя спрятаны, - обратился он к пожилому мужчине лет так шестидесяти семи, привязанному скотчем к стулу.
- Ничего у меня нет! Оставьте меня в покое! - почти рыдая, взмолился старик.
- Да ты не гунди, старый, все равно ведь не жить тебе больше. Так подумай, стоит ли мучиться перед смертью.
Старик молча отвернул голову, давая понять, что разговор закончен.
- Смотри, сам напросился! - ехидно сказал Хмурый и быстрым движением, проломил гвоздодером каленую чашечку страдальца.
Старик взвыл от боли, но затем голова его безвольно опрокинулась назад.
- Слышь, Корявый, посмотри там, на улицу, никого не видно? А то этот старый хрыч так орет, что мертвого разбудит.
- А я тебе говорил: "залепи рот ему скотчем, или кляпом забей", так тебе же лень. А теперь: "Корявый, иди, посмотри!"
- Ты чё, придурок? Залепи, залепи! Как он нам говорить-то будет, где у него коллекция спрятана?
- Он когда захочет рассказать, ты ему опять рот разлепишь, - с ехидством проговорил Корявый.
- А если такой умный, взял бы, да сам залепил. Вечно, всю грязную работу на меня вешаете, - пробубнил Хмурый, стирая кровь старика с кожаных перчаток. - Слышь, по-моему, опять в себя приходит, - он снова подошел к старику и приподнял ему одно веко. - Ну чё дед, продолжим отпираться, или уж отдашь спокойно? А мы тебя легонько, на ножичек, и пикнуть не успеешь.
- Не надо! - взмолился дед. Не бейте больше. Я все скажу.
- Ну вот, так бы сразу, и тебя бы целенького в гроб положили. - Ну, говори уж, не томи, времени ведь не вагон!
Старик еще раз посмотрел в сторону окна, как будто ждал, что вдруг кто-то сможет услышать и помочь ему, и тихие слезы безнадежности полились из его глаз. Всю свою жизнь он положил на эту проклятую коллекцию, доставшуюся ему еще от его прадеда - крупного мануфактурщика - Евграфа Вернгольфа, которая передавалась по наследству от отца к сыну. За всю свою жизнь Венедикт Евстафьевич сумел приобрести всего две серебряные монеты времен Екатерины Великой, да сделать на заказ несколько замысловатых трехэтажных коробочек, с углублениями под монеты, обклеенных внутри зеленым бархатом. Именно из-за своей страсти к коллекционированию, он в свое время оставил семью и сына. Именно из-за нее он провел в затворничестве столько лет, трясясь над своим сокровищем. А теперь он ясно понимал, что уже не только не сможет передать коллекцию своему единственному отпрыску, но что именно она и погубит его.
- Там, за книжным шкафом, в стене, - еле слышно произнес старик, распухшими от ударов губами.
- Ну, вот и славненько!- заторопились обрадованные друзья и осторожно отодвинули деревянную преграду.
В стене, за небольшой дверкой, заклеенной обоями, они, наконец, обнаружили то, ради чего промышляли последние несколько лет. Прекрасная коллекция старых золотых и серебряных монет различных государств и времен, и была целью "искателей сокровищ". Не обращая внимания на истекающего кровью старика, они побросали коробки в спортивную сумку и вновь подвинули шкаф на место.
- Что ж, ты молодец, старик. Но дело еще не закончено.
- Что вам еще от меня надо, ублюдки? - прохрипел он, не обращая внимания на кровь, сочившуюся из рассеченной губы.
- Следующего!
- Какого следующего? - не понял измученный мужчина.
- Ну, как какого? Ты ж еще не последний, кто имеет такое сокровище. Вот нам и надо, чтобы ты назвал нам их имена.
- Никого я не знаю! - опять теряя сознание, сказал старик.
- Ты ведь должен был уже понять, старый, что скрывать бесполезно. Но раз ты хочешь умереть мучеником, мы тебе с радостью это устроим. Хмурый вытащил из кармана короткий с загнутым вверх концом нож и подошел сзади старика. Затем схватил одной рукой его за лоб, запрокидывая назад, второй же сделал только одно резкое движение, после которого, голова старика резко откинулась назад и из безобразной раны на горле, с бульканьем и шипением хлынул поток крови.
- Вот, старая гнида! Ведь так и не раскололся! - досадовал Хмурый через несколько минут, после того, как они отъехали от дома коллекционера. - Что "Папе" - то скажем? И как на "следующего" будем выходить, не понимаю! Может он сам кого знает? - не унимался Хмурый, сидя на пассажирском сидении рядом с Корявым.
- Ты, только посмотри, какая красота вокруг! - выглядывая из окна старенького "Жигуленка" шестой модели, воскликнул он. Теплынь-то стоит, как летом. Ты гляди, середина мая, а зимы словно и не было.
- А ты что хочешь, ведь говорят же "глобальное потепление", значит, так оно и есть, - поддержал разговор Корявый.
- Что ты мелешь, дубина? Какое потепление? У нас всю жизнь так в мае было! - раздраженно оборвал его попутчик.
- Да, иди ты! Нашелся ценитель природы! Ты еще стишки почитай!
- А что, я много знаю. Знаешь, я как хорошо в школе учился. У меня вообще серебряная медаль после окончания.
- Вот и положи ее в сумку к монетам старика, может "Папа" и простит тебя, что ты деда грохнул, так и не узнав о других коллекционерах, - заржал Корявый.
- Да пошел ты, урод! Сам-то боишься руки запачкать.
- Мне не за это "бабло" платят, - огрызнулся Корявый и зло посмотрел на собеседника.
- Да, ладно ты, не гоношись! А то смотри, как вены на лбу надулись. Крути баранку, а то нарвемся на ГАИшников, устроят нам тут досмотр с пристрастием, тогда вообще нас "Папа" порвет.
Всю оставшуюся половину пути товарищи молчали. За окном автомобиля мелькали деревья и кустарники, окутанные нежной пеленой распускающейся зелени. Озабоченные птицы сновали среди их верхушек, выискивая лучшие веточки для своих гнезд. Где-то далеко стучал дятел. Небо стояло высокое и ясное, пронизанное тонкими лучами клонящегося к закату солнца.
2
Мои первые воспоминания о детстве приходятся на время, когда мне только исполнилось четыре года. Тогда, когда мой отчим, первый муж матери, увез нас из поселка Горностаевка. А до этого, мы втроем жили в этом, тогда еще большом, поселке городского типа. Отчим был директором местного сельсовета, а мама работала в местной столовой поварихой. И в то время, я еще не осознавала, что она имеет явное пристрастие к алкоголю, так как большую часть времени, я жила у бабушки Натальи Васильевны.
Из детских впечатлений об отчиме, (кстати, тогда я еще не знала, что он мне не родной отец и называла его отцом), у меня остались не самые радужные воспоминания. Он всячески старался не замечать меня, но если мне все же приходилось с ним пересечься, глаза его извергали гром и молнию. Ему с особым трудом удавалось сдерживать себя, чтобы не побить меня. И все же однажды я попалась ему под горячую руку, или лучше сказать ногу, когда нечаянно задержалась в коридоре, в то время когда он вернулся домой. Он сначала отшвырнул меня в сторону, так что я, споткнувшись, упала на пол, а затем так пнул меня ботинком в грудь, что я улетела по стол в другой конец комнаты. С переломом ключицы, ребер и с вывихом бедра, я тогда пролежала целый месяц в областной больнице.
Но вскоре началось время перестройки и его перевели в областной центр. Мать, преисполненная радостью от предстоящих перспектив, не работала и сидела дома. Но как выяснилось потом, это было ее любимое занятие. И чем больше она сидела, тем больше спивалась. Ее единственным хобби стало - пройтись по магазинам, приобрести что-нибудь - неважно что, а потом на ту же сумму, с размахом отметить покупку. Мной она не занималась, оправдывая это тем, что я раздражаю только одним своим видом. А потом и вовсе перестала замечать меня, словно меня и не было никогда в ее жизни.
Действительно родной и любимый мною человек - бабушка Наташа, оставалась в поселке, вплоть до того момента, когда нам сообщили, что она умерла. К тому времени мне уже исполнилось двенадцать лет. У Матери снова появился превосходный повод - теперь уже, якобы залить свое горе, и она, как всегда, напилась. Но уже на следующий день взяла себя в руки, и мы поехали на отцовской служебной машине на ее историческую родину, чтобы проводить бабулю в последний путь.
На дворе стоял август, вернее его вторая половина. Воздух был наполнен запахами трав и влагой после прошедшего ночью ливня. За окном мелькали ржаные и кукурузные поля. Кое - где алела и золотилась листва на деревьях. Над полями стаями летали птицы, ловя на лету мошек.
До поселка, мы ехали около четырех часов. Ехали молча. Было видно, что мать дремлет, об этом явственно свидетельствовал ее храп, перемежающийся с икотой. Но когда мы въехали в поселок, она встрепенулась, откашлялась, срыгнула воздух и указала водителю в сторону бабушкиного дома. Затем безучастно откинулась на сиденье и стала наблюдать за прохожими и домами на улице.
Дом, в котором я в детстве проводила так много времени, показался гораздо меньше и печальнее. За эти несколько лет, крыльцо сильно перекосило, а у веранды прогнила крыша. Возле дома на цепи сидела собака "дворянской" породы и провожала всех испуганным и любопытным взглядом. Видимо понимая свое теперешнее шаткое положение, она изо всех сил старалась произвести благоприятное впечатление на приходящих в дом, мысленно прикидывая, кто же может стать ее следующим хозяином.
Бабушка лежала в гробу прямо посередине самой большой комнаты своего чисто выбеленного дома. Старенький телевизор и все зеркала были завешаны какими-то тряпками. На лавке сидели ее более или менее престарелые подруги и завывали: "Зачем же ты нас покинула?" Мать, в отличие от них, не плакала, она мучилась от похмелья, и периодически громко икала, приговаривая: "Вот же мать твою!"
Траурная процессия была недолгой, так как кладбище было совсем рядом с поселком. Гроб на некоторое время поставили на старые деревянные стулья рядом с могилой, а затем подошли деревенские мужики, забили гвоздями крышку и опустили в заранее выкопанную могилу.
Мать первой кинула горсть земли, так и не проронив ни одной слезинки, тут же подошла к импровизированному столу и залпом выпила полный стакан водки, закусив ее куском хлеба. И когда по могиле последний раз стукнули лопатой, прихлопывая влажную землю, селяне заторопились в столовую, обгоняя друг друга, дабы занять за уже накрытыми столами, более удобные и места.
И вот на поминках то и началось настоящее веселье. Сначала, для приличия еще было сказано несколько добрых слов в адрес умершей Натальи Васильевны. Не забыли поблагодарить мать за щедрость, ведь водка лилась рекой, а обилие закуски радовало глаз. Оказалось, что все помнят: "Какая она была замечательная повариха!", и знали что: "Если она вырвется отсюда, то она обязательно выйдет в люди!". Мать иногда кивала им и тут же поднимала очередную стопку водки. А потом и вовсе не вникая в разговоры, только подливала себе и подливала, пока не застыла в состоянии коллапса, и с тупым невидящим взором, уставившись на недопитую бутылку на другом конце стола.
- Ох, бедная, как горюет! - с еле скрываемой иронией, говорили старушки, поглядывая на меня.
Какие-то дядя Миша и дядя Коля вызвались дотащить мать до бабушкиного дома. Я тихо следовала за ними, умирая от стыда. Когда мы проходили мимо небольшой группы сельчан, за спиной послышалось:
- Вот же шалава, смотри-ка опять набралась. Слава богу, он увез ее отсюда, а то бы так и переспала со всем поселком - в подсобке столовой, на мешках с картошкой.
Я чуть сквозь землю не провалилась.
- А Митька- то уже видел ее? - спросила одна из полупьяных теток, и все замолчали, провожая нас взглядами.
Больше я ничего не слышала, так как наша процессия удалилась на значительное расстояние.
Дядя Коля и дядя Миша завели мать в дом и, обращаясь ко мне, сказали:
- Ты уж тут как-нибудь сама с ней управляйся. Мы пойдем, а ты дверь за нами хорошенько прикрой. Ты не бойся, можешь ложиться на бабкину кровать, старухи тут всю постель поменяли. А бабка-то твоя добрая была, да и отпеть ее успели. Так что, во сне к тебе не пойдет, пугать не станет. А мать вон, пусть на диванчике спит в большой комнате, если не хочешь, не раздевай ее. Пусть так. Потом проснется, если захочет, сама разденется.
Я долго не могла уснуть. Ночью снова начался дождь, и капли мерно застучали по обитой железом крыше. Под его дробь, я принялась рассматривать комнату в ее тихом полумраке, прислушиваясь к шорохам по углам. Где-то громко лаяли собаки, отгоняя от своих владений напившихся на поминках ночных прохожих......
Проснулась я от громкого шепота и стонов матери в другой комнате. Ничего не понимая, я соскочила с кровати, но застыла на месте, когда услышала чужой мужской голос, перемежающийся с томными вздохами матери. Тихо вернувшись в комнату, я забралась под одеяло и заткнула уши руками. Сколько я там провела времени, я не знаю, но освободив свой слух, смогла расслышать некоторые слова:
- Не ходи. Она спит. Еще разбудишь!
- Но я хочу ее увидеть. Дочь ведь все-таки.
- Столько времени не видел, а тут отцовские чувства проснулись. Чего смотреть-то, на тебя она похожа, на тебя!
Я услышала приближающиеся шаги. Неизвестный заглянул в спальню, постояв у дверей, развернулся и пошел обратно.
- Точно. Сильно похожа. А больше на мою мать. А она то, ни сном, ни духом, что у нее внучка есть.
-Так ты ведь жениться собрался. Вот и заведешь своих. А про мою забудь. Все равно это ни к чему не приведет.
- Но ведь ты не любишь его. Ты ведь меня всю жизнь любила. И даже когда под других мужиков ложилась, делала это, чтобы я ревновал.
- А что толку-то. Ты ведь тогда уже женат был, на своей Верке, и расходиться с ней не собирался.
- Послушай, Люсь, не трогай Верку. Ведь из-за нас она повесилась, хоть и беременная была вторым ребенком. Не смогла простить и пережить этого.
- Ну и дура!- услышала я материн голос, переходящий на громкий шепот.
И тут же раздался звук пощечины.
- Не трогай Верку, я тебе сказал. Я может, себе до конца жизни этого не прощу, что сына без матери оставил.
Раздались тихие всхлипывания матери.
- Ну, Люся, ну прости. Не хотел я. Ты ведь сама виновата.
Опять послышались звуки поцелуев. Мать опять томно застонала. Звуки, которые я до сих пор не слышала, но догадывалась об их значении, не могли никого обмануть - они занимались любовью в комнате, из которой только сегодня вынесли хозяйку этого дома. А связующей нитью между этими двоими, было прошлое и настоящее - я.
На следующий день мы вернулись из Горностаевки, а через некоторое время у отчима случился сначала один инфаркт, потом другой. Работать он больше не мог. Все что было ими нажито, пошло с молотка. А когда он умер, единственное, что осталось у матери - это "хрущевка", да несколько предметов непригодной для продажи мебели. Так мы и прожили еще почти восемь лет.
3
Рабочий день подходил к концу, и я разложила по папкам рисунки всех трех подготовительных групп. Заканчивался еще один год моей работы в этом детском саду. У повзрослевших деток скоро начнется новая жизнь, с совершенно иными требованиями и скоростями. Время их беззаботного детства безвозвратно уйдет, возможно, даже не оставив воспоминаний.
Я накинула легкий плащ и вышла на улицу.
- Далеко собралась? - услышала я за спиной знакомый голос.
- Я с незнакомыми мужчинами не разговариваю, - пытаясь подавить улыбку, бросила я через плечо.
- А давайте, по-быстрому, познакомимся и в койку, - подхватил мою игру Павел.
- Ах, была-не-была, давайте! - повернулась я к нему лицом и сразу попала в его объятия.
Он поцеловал меня долгим и нежным поцелуем, я юркнула к нему в машину, и он завел двигатель.
- А ты что сегодня-то? Мы ведь не договаривались, да и не среда вроде, - спросила я, в тайне радуясь такому неожиданному стечению обстоятельств.
- Просто я завтра улетаю в командировку, во Владивосток, не хотел уезжать, не повидавшись с тобой.
- И надолго, ты уезжаешь?
- Давай пока не будем о грустном. Просто расслабимся и побудем только вдвоем, не думая ни о чем, - заруливая в мой двор, произнес Паша.
Припарковав машину напротив подъезда, он забрал с заднего сидения портфель и, мы двинулись в сторону кирпичной пятиэтажки. Возле подъезда на лавочке, как всегда расположились несколько старушек, осуждающе глядя в мою сторону.
- Здравствуйте, - обращаясь ко всем сразу, произнесла я.
- Здравствуйте, - вторили старушки, провожая нас сверлящими взглядами.
Как только за нами закрылась подъездная дверь, раздался гул, наперебой шушукающихся пенсионерок. Подобное повторялось уже полгода, почти каждую среду, когда Павел забирал меня домой с работы. Но сегодня был только понедельник, что вероятно и вызвало такую бурю эмоций со стороны престарелых блюстителей нравственности.
В квартире он бросил портфель прямо на пол и, не снимая куртку, припал своими губами к моим, всем телом прижимая меня к стене.
- Лерочка, милая, какая ты сладкая, девочка моя! - шептал он, одновременно снимая с себя и с меня одежду и продвигаясь в сторону спальни.
Сопротивляться я не могла. С первых минут нашего знакомства, казалось, что между нами пролетают искры. Страстный и напористый, он сразу сумел парализовать во мне слабые попытки сопротивления, ибо раньше не в моих правилах было заводить любовные романы с женатыми мужчинами.
И сейчас безропотно я последовала за ним в спальню, не имея ни сил, ни желания противостоять ему.....
После душа он опять нырнул в постель и, повернувшись ко мне лицом, долго смотрел, не произнося не слова. Я поняла, что о своей поездке, он сам не решается начать разговор и, затаив дыхание спросила:
- Так что там "не так" с твоей командировкой во Владивосток?
Несколько секунд он молчал, видимо собираясь с мыслями и, стараясь выглядеть более беззаботным, чем мне виделось на самом деле, произнес:
- Командировка, как командировка, всего на неделю.
- Так я тогда не пойму, что за таинственность такая? А то "потом", "не будем о грустном". Это же всего неделя, она заешь, как быстро пролетит. У меня как раз детсадовские "выпускные" на носу, дел будет невпроворот. Так что езжай спокойно, и не о чем не беспокойся.
- Валерия, дело в том, что потом я опять уезжаю.
- И куда это, позвольте спросить? - глупо улыбаясь, поинтересовалась я.
- Мы с женой едем в путешествие по Италии, на целый месяц. Видишь ли, Дина говорит, что пока еще не слишком тяжело, надо съездить в отпуск и хорошенько отдохнуть, а то потом не до этого будет.
- Что значит "слишком тяжело" и что такое будет "потом", что вам "так" сможет помешать путешествовать? - еще не догадываясь, к чему он клонит, пыталась я прояснить ситуацию.
- Видишь ли, Дина беременна, и мы договорились встретиться после командировки в Москве и уже оттуда лететь вместе.
- Подожди, подожди, бе-ре-мен-на? Ты ведь говорил, что у вас "с этим покончено раз и навсегда", что "назад дороги нет" и ничего уже не сможет спасти ваш брак. А тут ты мне заявляешь, что собираешься стать отцом и лететь в Италию на отдых. Ну, знаешь ли, это ......,
Но я не стала договаривать банальную фразу, которая все равно ничего не решит. Я поднялась с кровати и накинула халат на голое тело.
- Ну что ты так кипятишься? Вот приеду и, все будет по-старому. И вообще, у тебя ведь тоже в паспорте штампа о разводе не стоит. Так что мы с тобой в одинаковом положении.
- Это твоя жена в положении! А я, и ты это прекрасно знаешь, фактически уже четыре года не замужем. Так что не сравнивай. Положения у нас разные!
- Лера, милая моя, я не хочу с тобой так распрощаться. Я и подарок тебе приготовил.
- Если ты о жене и о предстоящем отцовстве, - то у тебя получилось!
Я вышла из комнаты и направилась на кухню согреть чайник. "Какая же я дура" - думала я. Как и восемьдесят процентов незамужних женщин, попалась на ту же уловку "Брошу жену и женюсь на тебе!", "Ты у меня единственная и неповторимая!", а в реальности никто и никого бросать не собирался. Просто, есть на стороне такая, как я, чтобы отдохнуть от семейных проблем и реализовать свое природное стремление постоянно доказывать, что ты лучший самец, чем твои собратья".
Павел подошел сзади и положил руки на мои плечи.
- Милая, ну не сердись. Я ведь мог обмануть тебя и сказать, что это такая длительная командировка. Просто я не хочу, что бы между нами была неправда.
- Но от этого правды больше не стало, - с безнадежным отчаянием проговорила я.
- Посмотри, какой я тебе подарок на день рождения приготовил, - и он стал шелестеть упаковкой за моей спиной.
- Но ведь он только через неделю. Заранее дарить это...... - начала было я, повернувшись к нему лицом, но поняв, что сморозила глупость, замолчала.
Не обращая внимания, на мою вырвавшуюся фразу, Павел вытащил маленькую бархатную коробочку и положил ее мне на ладонь. Но я точно знала, что там не то, что мне хотелось бы увидеть.
- Я думаю, что это хорошо будет смотреться на фоне твоих роскошных каштановых волос, - целуя меня в губы, и не отрываясь от них, почти беззвучно шептал он. Одень их, пожалуйста, мне бы хотелось убедиться в своей правоте.
В красной бархатной сокровищнице лежали маленькие золотые серьги - гвоздики с зеленым камнем. Сердце мое оборвалось - уж слишком сильно это смахивало на прощальный подарок. Привычными движениями, я вдела их в уши, и встряхнула волосами.
- Как красиво! Я был уверен, что они тебе пойдут. Они как раз цвета твоих глаз, такие же зеленые и бездонные. Я так хорошо знаю твое лицо, так что был уверен, что не ошибусь в выборе цвета.
- Спасибо,- только и смогла я выдавить из себя, глядя в пол.
Смотреть ему в глаза - это было верхом мазохизма. Он обнял меня и еще что-то долго шептал о счастье, о любви. Произносил какие-то банальные, ни к чему не обязывающие фразы. Моей же единственной мыслью было "не разрыдаться". Где-то подсознательно я, наверно, давно убедила себя, что так оно и будет, что конец нашей тайной связи наступит также неожиданно, как все и началось. Подкатившийся к горлу комок не давал говорить, и я только качала головой, соглашаясь на его слова.
Уже в коридоре, он в последний раз обнял меня и сказал:
- Ну, не грусти так. Я приеду, и мы это славно отпразднуем. Я позвоню тебе в день рождения. Отметь его хорошенько, чтобы потом было что вспомнить.
Я закрыла за ним дверь и подошла к окну на кухне.
Легкой походкой уверенного в себе мужчины, Павел шел к машине. Головы всех сидевших на лавке старушек были обращены в его сторону. Он поднял голову и, увидев меня в окне, весело помахал рукой на прощание, а затем сел в машину и умчался. Я еще долго не могла оторвать глаз от того места, где только что стоял его автомобиль. Этот мужчина не только уезжал в командировку, а затем и в отпуск с законной супругой, которая к тому же ждет от него ребенка- он уезжал от меня, и я уже точно знала, что и из моей жизни тоже. И от этого было нестерпимо больно. Тихие слезы покатились по моим щекам, плавно переходя в отчаянные рыдания.
Прошла целая неделя с тех пор, как мы виделись с Павлом в последний раз. На работе я еще как-то отвлекалась, но приходя домой, забивалась в угол дивана, под мягкий плед и тупо смотрела на экран телевизора, не вникая в смысл происходящих там событий. Он несколько раз мне звонил, но я не брала трубку. Разговаривать с ним было выше моих сил. Но постепенно я все больше мирилась с мыслью, что встречаться нам больше не надо. И как говорится в пословице "с глаз долой - из сердца вон", думаю, вполне сможет быть применимо в моей ситуации.
Павел уже второй мужчина в жизни, с которым после недолгих отношений, мне, так или иначе, приходилось прощаться. И в моем случае удары судьбы прямо в лоб, напрямую доказывают, что ее пинки под зад, вовремя не возымели на меня должного эффекта. Да, ".... счастье было так недолго" - вспоминала я знакомую песню.
"А может, это мое наследственное проклятие - у матери была не жизнь, а хождение по мукам, бабушка осталась одна, после смерти мужа, и так никогда больше не вышла замуж", - думала я, разглядывая себя в зеркале.
Неделя перед днем рождения выдалась не самой легкой. По каждому ребенку надо было дать свое заключение о его психологической подготовке к школе. Разное воспитание и разные семейные условия жизни и обстоятельства, накладывали свой отпечаток на мировоззрение маленьких человечков, внося свои коррективы в их восприятие мира. Некоторые были слишком уверены в своих силах, но все же большинство оставались в растерянности перед предстоящими испытаниями. Новое пугает даже взрослого человека, а тут совершенно чистые и юные создания со своими страхами перед неизведанными просторами школьного образования.
Но как бы то ни было, все сложилось довольно удачно. Родители были довольны, дети стали чуть спокойнее. Стараясь подобрать к каждому из них "свой ключик", я в течение всего года постепенно взращивала в малышах уверенность в себе, в своих силах и талантах. И мне верилось, что мои старания, как детского психолога, когда-нибудь дадут свои плоды.
Я с головой погрузилась в работу, тем более, что она мне не только очень нравилась, она давала возможность отвлечься от непрошенных мыслей и постепенно войти в привычное русло повседневности.
4
Уже два года прошло с тех пор, как после получения диплома, я устроилась на работу в детское дошкольное учреждение "Улыбка", и мне сразу дали группу детей, которых оставили в саду после выпуска, еще на некоторое время. Многие детки ходили в эту группу весь июль, так как родители, были заняты на работе, и за детьми некому было присматривать. Очень живые и непосредственные, они, сразу пришлись мне по сердцу. А своим неподдельным интересом ко всему, что происходит вокруг, они просто приводили меня в восторг. Маленьким созданиям нравилось, и рисовать, и лепить, и конструировать. Все они оказались настолько развитыми и незакомплексованными детьми, что я с удовольствием проводила с ними время. И к тому же эта работа оказалась настоящей отдушиной после очень неприятного расставания с мужем, который во всех своих несчастьях обвинял исключительно меня, развив во мне таких небывалых размеров комплекс неполноценности, что я почти уверовала в его слова и положила крест на своей личной жизни, полностью отдавшись работе. И вот когда уже почти все встало на свои места, я встретила Павла.
Случилось это как раз перед Новым годом. Накануне выпал в небывалых количествах снег и образовал большие сугробы, даже там, где ранее были протоптаны тропинки. И в этот вечер, когда я возвращалась домой, мягкие пушистые хлопья тихо падали мне на шубу и шапку, и было в этом что-то завораживающе красивое и величественное. Я медленно шла к остановке, вдыхая свежий слегка морозный воздух, наслаждаясь чистым белым покрывалом, укутавшим весь город.
- Может Вас подвести? Мне как раз по пути, - раздался сзади приятный мужской голос.
Я обернулась и увидела симпатичного молодого человека, выглядывающего из окна своей иномарки, с открытой широкой улыбкой на лице.
- А откуда Вы знаете, что нам по пути? - спросила я, так же не в силах удержаться от улыбки.
- Ничего не могу с собой поделать. Как только вижу симпатичную девушку, так сразу понимаю, что нам с ней в одну сторону, - не прекращая улыбаться, сказал он.
По правде сказать, мне пришлось по душе, что я смогу сэкономить несколько минут на дороге, а заодно и несколько рублей из своей скудной зарплаты, поэтому я согласилась и села на заднее сидение. Со своего места, я могла спокойно рассмотреть его, не опасаясь, что он заметит это. Но разговаривая со мной, он смотрел в зеркало заднего вида, и наши взгляды пересекались, создавая немыслимое электрическое напряжение в машине. Я отводила глаза, но заставить себя не смотреть на него, было невозможно.
Через несколько минут, я поняла, что не назвала ему адрес и, чуть привстав со своего места, рукой показала, где необходимо свернуть, чтобы попасть на мою улицу. Он мотнул головой и еще пристальней посмотрел на меня в отражение. Проулками, до моего дома, мы ехали молча, но в этой тишине, мне казалось, что я реально ощущала разряды, которые пробивали салон автомобиля и оседали где то внизу живота, заставляя меня краснеть и захватывать больше воздуха, дабы погасить то пламя, которое я думала во мне давно погасло.
Он довез меня до дома, и быстро выйдя из автомобиля, галантно открыл передо мной двери и помог выйти из него. Но когда я встала на ноги, он неожиданно привлек меня к себе и поцеловал.
- Я всю дорогу мечтал об этом. От Вас так пахнет радостью жизни, что мне захотелось немного этого позаимствовать.
Это все было так неожиданно и пьяняще сексуально, что я не могла пошевелиться и отойти от него. Вместо этого я подалась ему навстречу, полностью отдаваясь в его объятия и поцелуи. Не говоря не слова, мы быстрыми шагами направились в сторону моего подъезда. Я не помню, как мы добрались до квартиры, а тем более, до кровати, но то, что было потом, отпечаталось в моей памяти с такой неистовой силой, что на протяжении всех месяцев наших встреч, я не прекращала испытывать прилив острого желания, только при воспоминании о том, насколько это может быть прекрасно. Это так разительно отличалось от того, что я испытывала, или можно сказать не испытывала, со своим мужем, что это открыло мне на многое глаза, и растопило мое сердце.
Вообще все это, так было не похоже на меня. Первая встреча, практически незнакомый человек и сразу с ним в кровать. Честно говоря, я и имя то его узнала, лишь после того, как все произошло. Мало того, что это противоречило всем моим моральным принципам, это еще и не вязалось с моим отношением к мужчинам вообще. После неудачного брака я вообще с опаской относилась к мужскому полу, а тут такое! После того, как он ушел, я еще долго не могла поверить, что все это произошло со мной, что я вообще смогла пустить к себе совершенно незнакомого мужчину, и тем более заниматься с ним любовью.
На следующий день Павел приехал снова. И понеслось..... Почти каждый день он придумывал какой-нибудь повод, что бы встретиться со мной, а в изобретательстве ему нельзя было отказать. Если по каким-то причинам, он не мог приехать, тогда мы подолгу разговаривали по телефону.
Естественно, что я рассказала обо всем своей подруге Кире. И в эпитетах я себя не ограничивала. Мое приключение настолько затуманило мне голову, что я даже не задумывалась насколько долго это продлиться. Я была счастлива здесь и сейчас, и этого мне казалось достаточно. Разбудив во мне, то женское и таинственное, что давно уже рвалось наружу, я сама была приятно удивлена своей способности отдаваться этому пьянящему чувству без оглядки и без пуританских предрассудков. Но ничего в этой жизни не дается нам так дешево, как нам этого хочется.
- А что ты про него знаешь, кроме конечно, его имени и марки автомобиля? - как то очень подозрительно все спрашивала она у меня. А где он работает? А сколько ему лет? - все не унималась Кира. Если хочешь, я пробью его по нашим базам. Вдруг он преступник, или альфонс какой-нибудь.
- С альфонсом, ты, конечно же, загнула. Если бы это было так, то увидев содержимое моей квартиры, он навсегда забыл бы ко мне дорогу. И пожалуйста, не делай этого, не узнавай про него ничего, придет время, и я сама все узнаю.
И с новой силой погружалась в водоворот страсти, затуманивший мой разум и способность здраво мыслить.
Как то мы с Кирой, договорились вместе пойти в театр на премьеру спектакля "Казанова". Это было примерно через полтора месяца после нашего знакомства с Павлом. Я к тому времени уже знала, что фамилия его Жуковский, что работает он у своего дяди в крупной нефтяной компании и занимает должность заместителя директора. Обо всем этом я и собиралась ей поведать, когда мы встретились в фойе театра и, купив программки, направились в зал, где и должно было произойти незабываемое действие. И тут я замерла. Мимо нас проходила пара, на которую не оглянулся, наверно, только слепой. Очень красивая брюнетка, с ослепительной фигурой, в серебристом вечернем платье, шла под руку с мужчиной, с которым я вот уже полтора месяца занималась умопомрачительным сексом.
Увидев меня, он поздоровался. Не единый мускул не дрогнул на его лице, когда она тоже повернулась в мою сторону и, по всей видимости, поинтересовалась о том кто я такая, слегка наклонив к нему свою изящную голову. Спектакль смотреть мне как-то сразу расхотелось. Заметив мое замешательство, Кира пыталась выяснить, что же такое могло случиться, что привело меня в такой ступор. Но я решила ничего ей не говорить, пока сама все не выясню.
Спектакль шел для меня мучительно долго. Я не поняла ни слова из того, что артисты пытались донести до зрителей, так как мысли мои были далеки от этого. Единственное, что я могла видеть, со своего бокового кресла - это пара, которая сидела далеко впереди от меня, прямо напротив сцены. Я сверлила глазами затылок брюнетки и ненавидела ее, когда она наклонялась к "моему мужчине" и что-то шептала ему на ухо. Видимо, мой взгляд она все же почувствовала, потому что несколько раз поправила волосы как раз на том месте, куда я сосредоточила всю свою негативную энергию.
- Правда здорово! - сказала Кира, вставая с кресла, когда зал зарукоплескал, вышедшим на поклон после окончания спектакля, актерам театра. Я еще никогда не видела такой замечательной игры! Как прекрасно подобраны актеры! Какие замечательные костюмы! Ты заметила?
- Ага, - рассеянно проговорила я, и направилась в гардероб за своим пальто.
- Да что с тобой такое? Я раньше не замечала, что тебя "так" волнуют спектакли.
Но мысли мои были далеко. Стоя в немыслимых размеров очереди, я заметила, как интересовавшей меня паре почтительно подали их одежду, через служебный вход, и суетливо забежав вперед, открыли перед ними двери на выход.
Вот тогда силы покинули меня. Плечи мои безвольно повисли. В душе образовалась такая зияющая пустота, что туда без труда провалился бы весь театр, вместе со всеми его посетителями, спектаклем и актерами, гримерами и со всем своим обслуживающим персоналом вместе взятым, а особенно с тем, что так подобострастно подавал "им" одежду.
Кира конечно, поняла, что со мной что-то не так. Пару раз пробовала задавать наводящие вопросы, но я молчала. Мне было стыдно за то, что я настолько была уверена в Павле, что предвкушала то впечатление, которое на нее произведет мой рассказ о нем. И еще, что не могла ей сейчас ничего рассказать, пока сама не выясню, кем ему приходится та невероятная брюнетка. Поэтому я постаралась быстрее попрощаться с Кирой, и в отвратительном настроении вернулась домой. У меня еще теплилась надежда, что он может позвонить мне поздно вечером, но он не позвонил. И в голове у меня всю ночь безудержно рисовались картинки его с ней времяпровождения. Где-то между сном и явью мелькали руки, лица, губы, стоны.
На следующий день Павел позвонил мне. Сначала я держалась очень уверенно и строго, так как практически всю ночь не могла уснуть и проворачивала в голове предстоящий разговор и репетировала его. Но как только он произнес первую фразу, моя уверенность и былой воинственный настрой куда-то улетучились.
- Лерочка, я приеду? - спросил он, как то по-особенному нежно.
- Ну, конечно, приезжай, - ответила я, в душе проклиная себя за слабость и безволие.
Как только он зашел в квартиру и припал губами к моим губам, я мгновенно забыла все обиды и, обвив его шею руками, прижалась к нему всем телом, ловя чувственный запах его парфюма. Его теплые и ласковые руки я ощущала на своем теле и радовалась каждой минуте, которые могла проводить с ним. И только потом в постели, после того, как мы оба изнеможденные любовью, наконец, оторвались друг от друга, он перевел дыхание и проговорил:
- Это была моя жена.
Казалось я забыла, как дышать. От неожиданности, в горле моем пересохло и, хотевший было вырваться крик отчаяния, застрял где-то глубоко в горле.
- Она ездила на учебу в Санкт-Петербург, на полгода. Вернулась два дня назад, - продолжал он. Мы женаты с восемнадцати лет, расписались почти сразу после школы. Так что мой стаж женатого мужчины уже семь лет. Ее отец и мой дядя - партнеры по бизнесу. Так что, сама понимаешь, сильно здесь не разбежишься, стоит мне только заикнуться о разводе, я потеряю все, чего так долго добивался. Но она сама, мне недавно говорила о разводе. Кажется там, в Санкт-Петербурге у неё кто-то появился. И если развод произойдет не по моей вине, то я ничего не потеряю.
- Она очень красивая, - проглотив слюну, только и смогла сказать я.
- Да, очень. У нее своя модельная школа. Она много снимается в рекламе парфюмерии и косметики, и на учебу ездила по этому поводу.
- Может у вас и дети есть?- с опаской спросила я и, скрестив пальцы, зажмурила глаза.
- Нет. Детей у нас нет, - произнес он почти возле моих губ и, открыв глаза, я увидела, что он улыбается, глядя на мое испуганное лицо.
После этого случая я пыталась прекратить наши отношения. Но я оказалась гораздо слабее, чем могла себе вообразить. Стоило ему только приблизиться ко мне, так ноги мои подкашивались, и разрыв откладывался до лучших времен.
Появляться он стал у меня, конечно же, реже. Так часто не звонил, а если и звонил, то только из офиса. Единственным более или менее безопасным днем была среда, когда он мог безбоязненно приезжать ко мне и подолгу задерживаться, так как у его жены в этот день всегда были какие-то поездки в соседний город, назначение которых я у Павла не уточняла, да и он сам не сильно распространялся на эту тему.
Это продолжалось еще четыре с лишним месяца, выматывая меня своей неопределенностью. И хоть он сам и говорил, что любит меня, поступки же говорили совсем другое. Все больше я склонялась к мысли, что так дальше продолжаться не может и, развязка наконец, произошла, хотя и не совсем так как я предполагала.
5
Я вздрогнула от резко зазвонившего радиотелефона. И спросонья не разглядев номера на дисплее, сразу ответила:
- Да, я вас слушаю.
-Ты что спишь еще, соня! - смеющимся голосом сказала Кира. - Или ты решила так весь день рождения в кровати проваляться?
- Кирочка, дорогая! Как я рада тебя слышать! - от неожиданности, что слышу ее голос, скороговоркой проговорила я. - Когда вы возвращаетесь?
- Уже!
- Что уже?
- Вот, глупая! Вернулись уже! Сегодня ночью приехали. Так что праздновать твой день рождения будем вместе. Или ты не рада? А то, как-то загадочно молчишь в трубку.
- Да, я от радости дар речи потеряла. Думала, что придется весь день провести одной.
- Ну, уж фигушки! Ты от нас не отвертишься. Так что вставай, умывайся, приводи себя в порядок, и в двенадцать встречаемся в нашем кафе. Мы с Андреем подумали, что тебя хоть изредка надо в люди выводить, пока ты совсем не зачахла в своей "Хрущобе". И не говори, что тебе надеть нечего, мы тебя любую любим, в чем бы ты не ходила. Кстати, может твой Павел тоже придет? В такой кафешке, его уж точно никто из знакомых не встретит.
- Нет, Павел не придет, он в командировке. Да там еще много чего другого, но я тебе при встрече расскажу.
- Заинтриговала! Может это то, что я думаю? - весело спросила она.
- Навряд-ли!
- Сейчас не говори мне ничего, я хочу немного помучаться! Андрей уже умчался на работу и предупредил, что немного задержится, поэтому расскажешь мне все с чувством, с толком, с расстановкой. Целую! Увидимся в двенадцать, - и она положила трубку.
Время встречи с Кирой и ее любимым мужчиной, неумолимо приближалось. Я сделала легкий макияж, влетела в свои более-менее приличные брюки и легкую ситцевую рубашку, вдела в уши подаренные Павлом сережки. Завершив весь ансамбль парадно выгребными туфлями на самом высоком каблуке, которые у меня были, я вышла из дома, под неустанными взорами любопытных старушек.
В мой двадцать пятый день рождения, я была твердо уверена, что надо двигаться дальше, а не уповать на "судьбу - злодейку". И если уж собралась что-то менять в своей жизни, надо это делать, а не ждать, когда тебе принесут все на тарелочке с голубой каемочкой.
Идти было недалеко. Погода стояла просто замечательная. Свежая зеленая травка уже пробилась на всех не заасфальтированных участках земли. Пахло свежей зеленью и смолистыми набухшими почками запоздавших деревьев. Настроение потихоньку улучшалось. Иногда, попадающиеся навстречу мужчины, оборачивались мне в след, вызывая взгляды ненависти со стороны своих попутчиц. Иногда из проезжающих мимо автомобилей высовывались их сластолюбивые владельцы и недвусмысленно предлагали "познакомиться". Но я старалась не обращать на всех них внимания и, полной грудью вдыхая воздух наступившего лета, спешила в кафе увидеть подругу, вернувшуюся из поездки в Египет.
Прохожих встречалось мало, видимо все отсыпались после трудовой недели. Единственным пешеходом в том же направлении, в котором шла я, немного впереди, медленно переступая ногами, продвигалась маленькая сгорбленная старушка. В одной руке она несла плетеную сумку с незамысловатыми продуктами, другой же опиралась на самодельную трость. Я почти поравнялась с ней, как старушка вдруг оступилась и, неловко взмахнув рукой с сумкой, стала падать на тротуар. Я так быстро бросилась к ней, чтобы успеть подхватить ее и восстановить ей равновесие, что сама оступилась в выщерблину на асфальте и сломала каблук. Два года работы с детьми, которые вечно куда-то лезли и откуда-то падали, не прошли для меня даром и выработали во мне, своего рода, повышенную реакцию, на такого рода, ситуации. С каблуком, конечно, получилось не все так гладко, но я сильно не унывала, так как у меня на такие случаи была своя философия, что на смену обязательно придет что-то лучшее и более красивое. "Вот бы так было и с мужчинами. Не успев расстаться с одним, как на смену его пришел бы гораздо лучше и красивее и умнее и естественно неженатее прежнего" - пронеслось у меня в голове.
- С Вами все в порядке? - спросила я старушку, поправляя ей сумку и трость.
- Ох, деточка, думала сердце остановится, когда падать стала. Ведь недавно только стала ходить после перелома. Спасибо тебе. Если бы не ты, снова в гипс бы меня замуровали.
- А далеко Вы живете? Давайте я Вам помогу дойти и сумку донесу.
-Да что ж из-за меня задерживаться-то станешь. Видимо ждет тебя кто-то, раз ты такая нарядная идешь. Да вон и каблук из-за меня сломала. Ты уж беги по делам, я-то хожу медленно, не поспеть мне за тобой.
- Никуда я не спешу, - сняв с ноги целую туфлю, и, рассматривая ее, сказала я, и попыталась отломить от нее каблук. А ходить и я медленно могу. Так, что давайте Вашу сумку, опирайтесь мне на руку и показывайте, куда идти надо. Как раз и со второй туфлей разберемся.
Так мы и поковыляли - она, опираясь на тросточку и на меня, а я, прихрамывая на одну безкаблучную ногу.
Старушка жила недалеко. Правда, старенький дом был без лифта, и нам пришлось с остановками преодолеть два этажа, прежде чем мы добрались до ее квартиры. Я помогла ей отворить дверь. А после того, как внесла сумку на кухню, которая была на удивление чистенькой и уютной, я с помощью ножа и молотка кое-как отломала каблук от непокалеченной туфли и направилась к выходу.