Аннотация: Типа, не удержался и продолжил. по-прежнему цели исключительно терапевтические
Роман номер один
Глава 2
В которой мир и главный герой наконец-то встречаются друг с другом
* * *
Любой автор может прохалявить первую главу. Если уж очень допекут критики, он может стыдливо скрыть свои потуги под словами "Вступление"или "Пролог" и с честными глазами пообещать читателю, что со второй главы как раз все и начнется. В крайнем случае с третьей. Но вот потом... Сюжет, интрига и еще раз сюжет и интрига - вот чего требуют от автора современные поклонники развлекательного жанра. Так что бедным авторам деваться некуда, а поскольку все более или менее вероятное придумано до них, то приходится или придумывать что-то невероятное, или просто таскать сюжеты у других, надеясь, что позаимствованное если и заметят, то не опознают. А если не опознают, то - пардон, читатель - Это не плагиат, это наглое дежа вю! Бес библиотечный тебя путает и по кругу водит. Не с автора спрос, а с беса!
* * *
Ах, какие замечательные дороги в стране под названием Фиренца. Из гладкообтесанных плит, без малейшего зазора, стык в стык положенных на специально просеянный песок. А песок тот, мало того что насыпан на мелкую гальку, которую доставляют с фиренцийских побережий, но еще и укатан тяжелым грузом до плотности необычайной. Такая конструкция позволяет каретам и прочим повозкам, даже самым простым и незатейливым, катиться ровно, гладко, без малейшего беспокойства для своих пассажиров. Да и скорость дороги позволяют развивать удивительную, в других странах считающуюся фантастической. А для еще больших скоростей организованы фирецийским правительством специальные дорожные пункты, где подъехавшим путникам меняют лошадей на свежих, а пока замена такая происходит всех путников на тех же самых дорожных пунктах поят и кормят. Причем совершенно бесплатно. Словом, не дороги, а чудо света.
Говорят, что строить их начали еще поколений за двадцать до нынешних времен. И каждый владыка фиренцийский считает своим долгом не только поддерживать уже построенные пути в должном состоянии, но и строит все новые и новые. Так что скоро вся Фиренца будет иметь гладкое ровное покрытие. Владыки же других стран выведать тонкости удивительной технологии до сих пор не могут. Да если честно, то особо и не пытаются, потому что совершенно не понимают, зачем столько средств в это самое дорожное строительство вбухивать. Потому что если кому куда-то попасть действительно надо, то он по любому бездорожью доберется. А если не добрался, то получается, что не очень-то и надо было.
К сожалению, карете графини Рени Вальдек-Руссо приходилось перемещаться не по волшебным фиренцийским путям, а по вполне обычным дорогам версалийского королевства. Нет, совсем уж хаять версалийцев нельзя - в последнее время и до них добрались отголоски иноземной роскоши. И король Версалии неоднократно издавал указ о строгом надзоре за своими путями сообщений. И даже повелел устроить на этих самых путях странноприимные пункты, по образу и подобию южного государства. Но трудно менять вековой уклад и привычки народонаселения, если народонаселение называет дорогой даже случайный след от телеги. Кроме того, графиня спешила и поэтому, когда кучер Петруха предложил малость срезать, и проехать по "крестьянскому большаку", согласилась. Поначалу "крестьянский большак" казался действительно "большаком", во всяком случае чувствовалось, что этим путем кто-то ездил. Карету, конечно, качало больше обычного, но вполне терпимо. Но стоило углубиться в лес, как даже ту самую случайную колею от телеги разглядеть было невозможно. И объяснение почему кучер проехал, к примеру, между этими двумя деревьями, а не другими незнакомый с местностью человек мог дать только одно: просто между другими деревьями карета вовсе бы не протиснулась.
Скорость экипажа упала до минимума, что крайне огорчало графиню. Она время от времени высовывалась из окна и пыталась сделать выговор кучеру. Пользы от таких выговоров в плане ускорения движения не было никакого, разве что сама графиня отводила душу. Хотя... Возможно, что если бы графиня не послушалась Петрухи, или если бы дорога позволяла лошадям мчаться во весь опор, то наш роман закончился бы гораздо быстрее, и многоуважаемая в обществе Рени не сделалась бы его героиней!
- Ах, Александер! - воскликнула графиня после очередной попытки сделать внушение кучеру. - Мы совершенно точно, мы всенепременно опоздаем! Даже хуже! Мы приедем позже герцогини Лирийской! Это ужасно! Мало того, что герцогиня и так постоянно находится в центре событий! Мало того, что эта старая уродина в курсе всех последних происшествий! Мало того, что у грымзы всегда в рукаве спрятана сенсация! Так еще я и не услышу, как она это все рассказывает!
Александером прозывался бард, который сейчас возвращался в столицу вместе с графиней в ее карете. Громкое имя барда он взял себе сам. Впрочем, Александер действительно сочинял песенки, и даже был известен в некоторых столичных кругах. После одной такой неудачной песенки (кстати, рассказывавшей как раз о том, как нынешний король следит за версалийскими дорогами) бард решил принять приглашение графини. На всякий случай. Потому что всем была известна доброта короля, который очень быстро забывал творческие неудачи своих подданных. Скука в поместье Вальдек-Руссо оказалась наказанием посильнее любого королевского, так что Александер сейчас стремился вперед (точнее назад, в столицу) не менее графини Рени.
- Ненавижу! - продолжила графиня. - Александер, надеюсь, вы не забыли того что обещали? Вы не забыли, что должны мне самые злые куплеты про эту каргу! Мы должны отомстить ей за все! За все минуты моего унижения, когда окружающие слушали ее и не смотрели на меня! За ее противный снисходительный тон! За ее...
Александер кивал головой (а что ему оставалось делать?), и медленно-медленно зеленел. Естественно, не от возмущения от действий герцогини, а от качки и дерганий. Как сказал ему его знакомый лекарь, с таким слабым желудком можно заболеть морской болезнью даже покачиваясь на пуховой перине.
- Александер! - пылкая графиня, которая на тряску никак не реагировала, схватила поэта за руку. "Она сейчас лютню сломает!" - пронеслось в голове у Александера. - Мы же с вами союзники! Мы будем бороться против мымры! Мы ее изничтожим! Мы пойдем до конца! Скажите же мне "да", Александер!
"Если я сейчас скажу хотя бы одно слово, то до конца пойдет мой завтрак", - тоскливо подумал поэт: "Не следовало так наедаться на дорогу. Но кто же знал, что путь будет настолько... волнительным?"
- Скажите только одно слово, и мы бросимся друг к другу в объятия! - не унималась графиня.
Слово говорить не пришлось. Лошади впереди внезапно всхрапнули, дернулись, карета дернулась еще сильнее и Рени Вальдек-Руссо полетела в объятия поэта не по воле союзнических чувств, а по воле физических законов инерции.
- Петруха! - завопила графиня. - Что еще случилось? Мы что совсем остановились?
- Остановились, - покорно согласился Петруха.
- А почему остановились? - не унималась пассажирка. Ты же обещал, что мы доедем быстро и без остановок!
- Так ведь лежат, - несколько озадаченно ответил кучер. - Поперек дороги лежат.
- Так объехай, если лежат! - приказала графиня.
- Так не могу, они всю дорогу перегородили! - вздохнул Петруха.
Александер, который в первую секунду наслаждался отсутствием качки, снова позеленел:
- А вдруг, это разбойники? Они всегда перегораживают лесную тропу, и ждут когда поедет путник, чтобы ограбить и - ой! - убить.
- Какие еще разбойники? - нахмурилась графиня. - Петруха, кто там лежит?
- Так откуда же я знаю! - развел руками Петруха. - Они молча лежат и не шевелятся.
Графиня о чем-то задумалась, потом покачала головой и сказав:
- Это надо посмотреть, - вылезла наружу.
- Куда же вы? - пролепетал поэт, которому карета казалась каким-никаким, но убежищем. Какое-то время он прислушивался к ругательствам дамы, пробирающейся вперед, потом дама вскрикнула и замолкла. Прождав минуты три, Александер тихонечко выбрался из кареты, намереваясь бежать от страшных разбойников в лес (а потом будь что будет), но любопытство взяло верх. Он осторожно глянул вперед и увидел графиню и кучера, рассматривающих что-то на дороге.
- Так что там? - спросил приободрившийся поэт, поняв, что разбойников, кажется, нет.
Поперек дороги лежало тело. Тело принадлежало... Александер попытался определить по одежде, кому же тело принадлежало, мужику или знатному господину, но это ему не удалось. Во-первых, такой одежды просто никто не носил, ни знатные, ни простолюдины. Во-вторых, все вокруг, включая эту самую одежду, было забрызгано кровью.
- Труп? - спросил поэт.
- Да вроде дышит, - сказал кучер. Аккуратно перешагнув через руку, он подошел к голове и снял лист лопуха, закрывавший лицо.
- Бррр, - передернуло Петруху.
- Какая жуть! - вздрогнул Александер, глянув на лицо этого странного человека.
Графиня тоже вздрогнула, вышла из состояния задумчивости и восхищенно пробормотала:
- Какой большой!
- Это же надо было таким уродиться, - вздохнул поэт.
Петруха несколько раз истово сотворил святой знак.
- Это ты его, что ли, задавил? - просил поэт у кучера.
- Да как можно? - кучер еще раз осенил себя святым знаком. - Мы ж вообще шагом шли, лошади дернулись и встали.
- И что мы будем делать с этим типом? - продолжил вопросы Александер. - Наверное, ему надо оказать какую-то помощь? - неуверенно предположил он. - Или, во всяком случае, как-то освободить дорогу. Откуда он вообще взялся? И столько крови...
- Какой большой! - еще раз протянула графиня, потом посмотрела на поэта и воскликнула: - Александер! Это он!
- Кто он? - не понял поэт.
- Это знак свыше, которого я ждала всю свою жизнь! - пояснила графиня. - Мы не можем пройти мимо этого знака!
- Конечно, не сможем, - почесал в затылке Петруха, - в строну надо оттаскивать. Пока в сторону не оттащим - никак не пройдем и не проедем!
- Разве вы не чувствуете, - графиня заломила руки в умоляющем жесте, - страшной тайны, которая связана с этим человеком?
- Действительно, страшно - это Александер еще раз взглянул на лицо распротершегося человека.
- Ах, Александер, вы поэт, поэты так чувствительны, но ничто не может сравниться чувствительностью с женским сердцем! И мое сердце подсказывает, что мы не можем оставить этого человека лежать здесь! Мы должны взять его с собой. В карету.
- Вы что! - возмутился Александер, которого от одной мысли оказаться рядом с... с этим, снова начало мутить. - Наверняка это какой-нибудь мужик с заброшенного лесного хутора. Я слышал, что они все такие...эээ.. большие и...эээ... вырождаются!
- Как вы можете так говорить! - усовестила своего спутника графиня Рени - Вы только вглядитесь повнимательнее в это бледное лицо!
- Ни за что! - вырвалось у Александера.
- У мужика не может быть такой благородной бледности! - заявила дама.
- Но он же перепачкает всю карету, - робко попытался возразить Петруха, но графиня зыркнула на него, и кучер осекся, - ладно, вымоем, нам не привыкать.
- Но как мы его туда впихнем, он же просто не влезет в карету! - попытался удержаться на последнем рубеже обороны Александер.
Но еще никому и никогда не удавалось переубедить графиню Рени Вальдек-Руссо!
Поместить незнакомца в карету действительно оказалось очень трудным делом. Александер даже высказал мнение, что даже с помощью роты солдат это может не получиться, а они всего втроем. Даже вдвоем, потому что помощь графини ограничивалась советами ("Держи! Заноси! Поднимай!") да причитаниями ("Ах, вы ударили его руку, ногу, голову!"). Что было обидно, так это то, что травмы Александера, полученные в результате этой операции, графиней игнорировались напрочь.
Как ни странно, но советы и понукания прекрасной дамы сделали свое дело, и незнакомец был-таки умещен внутри экипажа, хотя и в весьма скрюченном положении. Его голова с жесткими, торчащими во все стороны волосами уместилась на коленях у графини. Поэту же, задвинутому в самый угол, достались ноги спасенного.
- Бедолага! - ворковала графиня, то нежно перебирая морковного цвета волосы, то пытаясь оттереть тонким платочком пятнышки крови. Вот почему первое, что я увидел, когда пришел в себя (а читатель, естественно, уже догадался, кто был этим странным незнакомцем на дороге), то первое, что я увидел, еще в полуобморочном тумане, так это склонившееся надо мной милое белокурое личико, с родинкой на верхней губе. Я нахмурился, листая про себя словарь. В этом личике чудилось что-то знакомое.
- Мэрилин Монро, - прошептал я непослушными губами. - Настоящее имя Норма Бейкер. Самая популярная актриса пятидесятых годов.
- Он приходит в себя! - обрадовалось личико. - Вы слышали, я напомнила ему его возлюбленную! Я же говорила, Александер, что он благородный человек! Мужики не могут так романтично бредить.
Мужчина в противоположном углу кареты, к которому обращалась блондинка, попытался что-то ответить, но не смог. Я нечаянно дернулся и угодил ему сапогом в солнечное сплетение.
- Ага, очнулся, наконец! - подал голос браслет. - И что на этот раз послужило причиной обморока?
- Я был в обмороке? - голова еще совсем ничего не соображала.
- Был, - подтвердил браслет, - да еще в каком!
- Не бойтесь! - сказала блондинка. - Вы у друзей, и вам ничего не угрожает! Коме того, кровь, которая на вас, она не ваша! Похоже, вы вышли победителем из серьезной схватки! Александер, вы же тоже не нашли никаких ран?
- Крооовь, - простонал я, и свет перед глазами снова стал меркнуть.
- Что с вами? - всполошилась блондинка. - Вам плохо?
- Так. Понятно. Мы еще и вида крови боимся, - хмыкнул браслет. - Мне уже начинают надоедать твои растрепанные чувства, которые ты теряешь по поводу и без повода. Ты настолько не можешь смотреть на свое отражение, что умываешься с закрытыми глазами. Тебе претит мысль принести вред какому-нибудь живому существу. Кроме того, ты боишься пауков и вида крови. И по всем этим поводам наш герой умудрился побывать в обмороке!
- Вам плохо? - встревожено повторила блондинка.
Я хотел ответить, что, мол, что же хорошего, когда тебе невесть что возомнившая о себе железяка в очередной раз читает нотации, но тут мне в голову пришла мысль:
- Послушай, Вася, - грешен, не удержался, - а они что - не слышат, как ты говоришь?
- Не слышат, - браслет сделал вид что "Васю" не заметил.
- И не слышат, как я тебе отвечаю?
- Не слышат, - подтвердило украшение.
- А почему?
Мне почудилось, что браслет пожал плечами:
- Гашение акустических колебаний противоамплитудами по отношению к локально расположенным приемникам. Транспарентная интерференционность или интерференционная транспарентность. Могу вложить тебе в голову все учебники физики с пятого по тридцать седьмой классы. Полистаешь на досуге, разберешься.
Я поморщился:
- А попроще никак нельзя?
- Можно, - ответил этот зазнайка, - магия.
- Опять? - хмыкнул я.
- А зачем тебе знать, как все это работает, - хмыкнул в ответ браслет. - Тебе важен результат, а не процесс.
- Это опять что-то из приемов твоего любимого "фэнтези", о котором ты прожужжал мне все уши?
Кусок металла задумался:
- Знаешь, почему-то другие авторы до такого не додумались. Все время норовят пуститься в объяснения того, что сами не понимают. Вместо того чтобы доверять тем, о ком они пишут.
Мне сильно захотелось съязвить как-нибудь в адрес непризнанного гения, но тут я сообразил, что блондинка все еще ждет от меня ответа:
- Мне лучше, - сказал я ей и попытался встать. Увы, это у меня не получилось, экипаж (нетрудно было догадаться, что меня куда-то везут) был тесен и сильно раскачивался. - Извините.
- Ничего-ничего, лежите спокойно. Вам сейчас надо лежать после перенесенного стресса! - защебетала блондинка.
Мужчина в другом углу кареты ничего не ответил. По-моему, во время своего барахтанья я задел ему по носу, и он обиделся.
- Вы, наверное, очень долго были без сознания? - участливо поинтересовалась дама.
- Да больше трех часов провалялся, - встрял браслет.
Блондинка продолжала смотреть мне в глаза, я сообразил, что ответа металлического приятеля она не слышала, но вдаваться в подробности не стал:
- Не помню, - в каком-то смысле это было правильно. Я же не помнил сам сколько времени валялся без чувств. Вторая попытка подняться была не удачнее первой. Бедняга, на котором лежали мои ноги, едва не вывалился из кареты во внезапно открывшуюся дверь.
- Александер, - вы не закрыли дверь на защелку? - возмутилась блондинка. - Наш гость мог повредить свои ноги!
Бедный Александер пробормотал что-то в свое оправдание, не решившись спорить с дамой. А та тем временем продолжила расспросы:
- Как вас зовут, таинственный незнакомец?
Я на некоторое время замялся, потом понял что деваться некуда и пробормотал:
- Андре. Андре Леруа-Гуран.
- Ооо! У вас такое удивительное имя! Вы, наверное, граф. Или герцог? Неужели, принц?!!
- Ви... - с третьей попытки мне все-таки удалось сесть, хотя и с трудом, согнувшись в три погибели.
- Виконт! Конечно же виконт! Как я сразу не догадалась! - радостно захлопала в ладоши блондинка, пару раз съездив меня рукавом по щеке.
- ...дите ли, - решил я все-таки завершить фразу, - я сам ничего не могу сказать о своем происхождении. - В носу защипало.
- Это страшная тайна, я понимаю, - сказала блондинка, готовясь плакать вместе со мной. - Я - графиня Рени Вальдек-Руссо, а молодой человек, который любезно согласился скрасить долгое время по дороге в столицу - Александер. Он поэт.
- Я пою, - то ли подтвердил, то ли уточнил мужчина. Складывалось впечатление, что он хотел гордо промолчать, но не мог остаться безучастным, при упоминании своего имени.
- Конечно же, Вы издалека? - скорее утвердительно, нежели вопросительно высказалась графиня.
И что я мог на это ответить? Я постарался сделать вид потаинственней (если с моей физиономией это было возможно), закатил глаза и неопределенно махнул рукой, заставив Александера дернуться и стукнуться затылком о какую-то полочку.
- О, я ни в коем случае не буду пытаться вытянуть из вас никаких сведений о вашей родине. - Это, наверное, для вас небезопасно? Вы из Фиренцы?
Это было безопасно, но очень грустно, так что я только неопределенно хлюпнул носом.
- Понимаю, понимаю, - покачала головой блондинка. - С юга? Там, говорят, сейчас ужасно!
Я снова хлюпнул носом.
- С востока? - не унималась графиня. - Но там же еще ужаснее!
Третий раз хлюпнуть носом не получилось - у меня предательски заурчал живот.
- Святая сила! - воскликнула дама. - Так вы же голодны!
- Что совершено неудивительно, - проснулся браслет. - Ведь сколько раз предупреждал - не прокормишь ты свое тело ягодками, да орешками! Не белочка! Мясо тебе требуется. Мя-со!
- Но если мне претит мысль об убийстве живого существа! - возмутился я.
- Претит или не претит, а природу не обманешь, - философски заметило украшение.
- Но ты же нашел выход! - воскликнул я.
- Это была минутная слабость, - ответил браслет, - и больше я на нее не поддамся. Во-первых, тушенка - это то же самое мясо. И те же самые страдания живых существ. Разве что не на твоих глазах.
Я хотел возразить, но браслет не дал:
- Во-вторых, в этом мире просто нет своей тушенки! Здесь вообще любые консервные банки будут выглядеть подозрительно! Кроме того - пищу герои должны добывать самостоятельно, а не выклянчивать у добрых спутников.
- Я работаю над собой, - и почему никогда не удается этот кусок металла просто проигнорировать? - Я же согласился наколдовать себе жареного кролика. И что в итоге получилось, под твоим чутким руководством, между прочим.
- Если бы ты соизмерил мощность энергии, которую вкладываешь в небольшой кроличий объем, то кролик бы и получился жареным, а не равномерно размазанным по гектару леса! Ты вообще, представляешь, что каков объем кролика и что такое гектар?
- Гектар - это единица площади в метрической системе мер, - машинально всплыла в голове статья из словаря.
- Гектар - это много, - не согласился со мной браслет, - а объем кролика - это мало! А для того чтобы соотнести это мало со своими уникальными магическими возможностями, нужно хотя бы иногда включать свои уникальные мозги!
- И что мозги? - может, стоит хотя бы обидеться и пару раз обозвать эту гадость Васей?
- Да то, что думать надо! - Интересно, а почему браслет сбавил тон? Может он умеет читать тайные мысли? - Я же не могу быть твоей нянькой постоянно.
- Знаешь, - все-таки возмутился я - ты эту кашу со мной заварил, вот и возись теперь с ней. С ним. Со мной.
Браслет всегда на этом этапе спора замолкал, замолчал и сейчас. Я тоже замолчал, потому что, во-первых, немного запутался, а во-вторых - говорила графиня.
- А у нас как назло нет ничего с собой! - сокрушалась она. - Мы рассчитывали не задерживаться и как можно быстрее прибыть в столицу! Какая жалость!
На этот раз Александер согласился с графиней совершенно искренне.
Тем временем пейзаж за окном не изменился, по-прежнему мы ехали по лесу. Но качать и трясти стало заметно меньше, да и лошади явно прибавили ход. Еще через несколько минут деревья стали отступать от окон экипажа. Похоже, что "крестьянский большак" заканчивался и мы выбирались на столичный тракт.
Несмотря на некоторую иронию, которую мы позволили в начале этой главы по отношению к версалийским трассам, надо сказать, что основные дороги содержались во вполне приличном состоянии. Конечно, Версалии до Фиренцы в этом плане далеко, но лихачи водились и в Версалии. Скорости развивались немаленькие, а уж хвастовство в различных салонах и того большее. Правда, все умалчивали, что стоило такое лихачество каретам, а также могла ли карета вынести две подобных гонки подряд без капитального ремонта. Но если у людей есть на это средства, то почему бы и не прокатиться с ветерком?
Путники же простые, которым не по карману были частые смены средств передвижения, в гонках участвовали только в ранге страдающей стороны. Из-за лихачей путешествовать по королевским трактам стало весьма опасно. Надо было следить в оба, чтобы успеть при первом появлении на горизонте быстронесущейся упряжки отвернуть в сторону. Не успеешь отвернуть - так мало того, что сам поломаешься, так еще и королевские стражники, которые обязаны разбирать дорожные происшествия, обязательно примут сторону лихача. Ибо им прекрасно известно, у кого сколько денежных средств запасено для разрешения подобных конфликтов. Так и будешь стоять перед представителями власти, опустив голову, и рассказывать, как обгонял, да как подрезал.
В этот раз карете графини Вальдек-Руссо повезло. Если бы Петруха не сбавил скорость, выскакивая на тракт с проселка, не придержал коней - точно бы они сцепились с одним из таких лихачей. А так - только резко свернуть пришлось, из-за чего Александеру опять досталось от попутчика гиганта, на этот раз по коленной чашечке.
- Самоубийца, - заорал испуганный Петруха, - да чтоб тебя на следующем повороте вверх тормашками перевернуло! Летят не смотрят!
Графиня высунулась в окно, поглядела вслед удаляющемуся экипажу, пригляделась повнимательней и вскрикнула:
- Да ведь это карета герцогини Лирийской!
- Не, - протянул недоверчиво Петруха, что ж я карету герцогини не знаю! Сколько раз рядом стояли! Не она будет.
- А я говорю она, верно, Александер? - заупрямилась дама.
Александеру было несколько не до выяснений принадлежности экипажа - коленка сильно болела.
- Поворачивай, Петруха! Что стоишь? Давай живо за герцогиней! - заорала блондинка на кучера.
- Так куда же поворачивать? - удивился тот. - Нам же в столицу надо, а лихач этот совсем в другом направлении проследовал, от столицы.
- А ты поменьше спрашивай! - раскраснелась графиня. - Тебе сказано поворачивать, а зачем поворачивать, да что потом делать - это уже не твоего ума дела!
Петруха пожал плечами и стал понукать лошадей.
- А только все равно это не Лирийской барыни повозка была, - не удержался чтобы не буркнуть кучер.
- Графиня, - робко вступил в разговор поэт (видимо, боль в коленке поутихла) - а в самом деле, зачем нам ехать за этой бешеной повозкой? Мы же должны были уже этим вечером приехать в столицу. Конечно, к вечеру мы уже не успеем, но хотя бы заночевать на подворье трехсвятительского монастыря мы могли бы! Совершенно замечательное место, уверяю вас! Я там такого карпа пробовал!
При упоминании карпа мой желудок заворчал еще громче, явно соглашаясь с попутчиком. Увы, хозяйка кареты осталась глуха и к гастрономическим доводам. Она вглядывалась вперед и постоянно торопила Петруху. Петруха пытался гнать лошадей, но бедные животные, которые умаялись за день, вперед особо не стремились. Кроме того, я подозревал, что им просто тяжеловато тащить дополнительный груз, то бишь меня. По бокам дороги снова замелькал лес, я задумчиво смотрел, хотя что там было смотреть? Лес и лес, совершенно незнакомый для меня.
- А куда мы едем? - не выдержал я, и повторил вопрос Петрухи.
- Мы едем восстанавливать справедливость! - хищно улыбнулась графиня.
- Вообще-то я браслет спрашивал, - буркнул я.
- Ты сам не понял, кого спрашивал, - не удержалась от замечания железяка. - Вот и ответ получил соответствующий.
- Почему соответствующий? - не понял я.
- А ты многое понял из этого ответа? - язвительно спросил браслет. - Тебе сразу-сразу все стало ясно?
- Хорошо, - спорить не хотелось, - дорогой мой спаситель, ответь мне пожалуйста, куда мы едем?
Браслет заважничал, аж в белый цвет перекрасился, и напыщенно воскликнул:
- Мы едем за приключениями!
- Совсем все понятно стало, - вздохнул я.
- А что, - браслет перешел с возвышенного тона на нормальный, - ты всерьез рассчитывал просидеть в лесу до самой старости? Ну уж нет, если ты решил сделать из своей жизни роман, то незачем отсиживаться вдали от людей, экспериментируя с несчастными кроликами. Надо наоборот - стремиться в самый центр мира!
- Вот еще бы вспомнить, когда я это решил!
Браслет может и хотел что ответить на мое едкое замечание, но не успел.
- Заворачивай! - крикнула графиня. - Ага, я же говорил что мы ее догоним.
Карета замедлила ход и колеса застучали по брусчатке. Переругиваясь с браслетом я не заметил, как экипаж въехал во двор какого-то большого строения. На самом деле, строений было несколько, просто одно явно выделялось своей монументальностью.
- Куда это мы приехали? - спросил я у поэта - Двор какой-то.
- Что значит какой-то? - вздохнул Александер. - Не просто двор, а сам Постоялый двор Эмануэля Сегра! Готовьте ваши денежки, скоро их у вас будет гораздо меньше!
Денежки? Я уставился на браслет, поняв, что про эту часть любой действительности, даже фэнтезийной мы до сих пор не говорили.