Аннотация: Я написала данную зарисовку, чтобы попрощаться с человеком, описанным в ней. Попрощаться, прежде всего, в самой себе. Но тут же стало происходить очень очень странное: она начала сбываться...
Экран вибрирующего сотового высветил незнакомый номер. Я похолодела. Неужели опять А.? С чужого телефона... Чёрт, выследил... Как? Что делать? Бежать...
- Алло.
- Привет. - Шипение в трубке, голоса не разобрать толком.
- Вечер добрый.
- Узнала?
- Нет. Кто это?
- Литейщик. Ну, узнала?
- Нет.
- А если подумать? - Не А. Слава Богу! А кто?
- Никаких идей. - Кто же ты? Голос на И. похож. Хотя тот не отличался страстью к Мегафону.
- Что, совсем?
- Совсем. - Думай, Лена, думай...
- ... твоего брата ... квартиру ...? - Твою мать!
- С., ты, что ли?
- Да.
- Твою ж медь! - Принесло на мою голову. - Представляться надо!
- Неужели ты меня по голосу не узнала?
- Как я должна была тебя узнать? Я твой голос хренову тучу месяцев не слышала!
- А, ну да, ты же этот номер еще не знаешь. Я теперь с того редко... - Идиот.
- Я уже мысленно стала телефонную книгу перебирать в уме?
- Что так?
- Да у одногруппника моего похожий голос. Уже на него грешила. Нет, у брата в квартире его знакомый живет. Вот если выселит знакомого, тогда я сдавать стану. А пока...
- Ясно. А больше никто из знакомых не сдает?
- Нет. Если вдруг узнаю что-то такое, я тебе скажу.
- Отлично! Поищи мне квартиру!
- Сам ищи. Язык и руки есть.
- Ну вот с их помощью я тебя нашел, ты ищи! ИРР тебе в помощь.
- Иди нафиг. Сам ищи. - Добавить резкости в голос.
- Бл*дь! - Что, не ожидал? Девочка-одуванчик для тебя канула в лету. Тьфу-тьфу-тьфу.
- ... Я к тебе приеду через 4 минуты!
- Что? - Дурацкая связь. Вечно с его телефона хрипы слышны лучше, чем слова. Шарю в сумке в поисках наушников, втыкаю в разъем.
- ... Да не бойся, шучу. - Естественно, ты ж словоблуд. Наболтаешь вагон, а потом шиш. Плавали, знаем. К тому же, ты номер моей квартиры не помнишь, обломись.
- Чего тебе приспичило-то от предков съехать?
- Да я давно съехал, теперь другой вариант ищу. С парнями не хочется - они бухают. Девчонок знакомых, кроме тебя, нормальных нет. - Опять старая шарманка. Хрен тебе, а не совместное проживание. Стирать твои носки, готовить, убирать, обслуживать за не очень качественный секс, отчетливо отдающий порнухой? Не дождешься. Сворачиваем беседу.
Прошло около месяца, я и думать уже забыла об этом разговоре. Тем более, что С. по своему обыкновению снова умолк (может, ждал, что я сама ему звонить-писать стану? Наивный). Трудо выебудни закружили. Курсы дизайна чередовались с занятиями в магистратуре и лабами у студентов. Осень цвела и пела, жизнь била ключом (да-да, по голове). Дома я почти не бывала, особенно, вечерами, но вот как-то выдался один свободный от дел. За окнами хлестал дождь, холод стоял жуткий, отопление еще не включили, и я грелась от электробатареи, закутавшись в плед, читая книгу, когда дверной звонок заиграл "Jingle Bells". Кряхтя и осторожно перебирая затекшими ногами, иду открывать, полагая, что вернулась матушка. На пороге С. с чемоданом и сумкой, промокший изрядно, с молящим взглядом.
- Привет. Можно я у тебя поживу?
- С какой стати?! - У меня не приют для сирых и убогих.
- Меня со съемной квартиры выгнали, домой вернуться не могу, ну пожалуйста, мы же... - Понесла-а-а-а-а-а-а-ась. И взгляд как у щенка побитого. Вот ведь! Умеет же... Так, а ну-ка ручонки загребущие убрал!
- Ладно, но недолго. Хороводы не водишь, ко мне не пристаешь, оплачиваешь квартплату и газ. Телефон, так и быть, можешь не оплачивать, всё равно не воспользуешься. Кпк чтоб был свой, увижу у моего - выселю и не посмотрю на твои мультяшные глаза кота из "Шрэка". Если поставишь роутер, можешь юзать инет бесплатно. Да, подружись с кошкой. Это обязательно. Нечего кривиться, она тут 12 лет, а ты на птичьих правах. Обидишь ее - ну ты понял. Постель могу предложить в зале, когда там не будет мамы. Это с 22-23 до 6 утра, примерно.
- А можно с тобой?
- А пятки тебе не почесать?
Вот так это чудо в перьях поселилось у меня. Пришлось выделить ему часть полок в шкафу, одеваться дома приличней (матушка долго возмущалась. К тому же, с ней пришлось еще отдельно переговорить на предмет невыяснения у него в укромном уголке характера наших взаимоотношений), запирать двери санузла и что-то еще. Довольно быстро С. сумел договориться с мамой о кормежке, покупая продукты. В моем компьютере появился Wi-Fi роутер, заработал нормально ноутбук, стали острыми ножи, перестали шататься табуретки, и произошло много чего еще, свидетельствующего, что в доме завелся мужчина. Удивление мое не знало границ, ибо я искренне считала С. неспособным даже на замену лампочки.
Так прошел месяц и пошел второй. Новый наш жилец всё реже симулировал поиски нового жилья, хотя первое время пинала его я с поражавшей меня саму регулярностью. Он стоически терпел. Более того, продолжал экспансию! Действительно, подружился с кошкой, и я всё чаще могла наблюдать, как она мурлычет на его груди или развалилась на коленях. Предательница! А еще он поселился в моей спальне.
Началось это с того, что в один из вечеров, когда мама занималась в зале йогой, а я была на курсах, он занял письменный стол. На моё возмущение по приходу за него заступилась мама:
- Тебя всё равно нет допоздна! А мальчику рабочее место надо! Пусть сидит, не мешает же.
- Мешает!
- Я, значит, не мешаю, когда по клавиатуре стучу, а он мешает, хотя сидит тихо?
- Мне тоже заниматься надо!
- Возьми ноутбук, всё равно только в интернет сходишь. Занимайся днем, кто тебе мешает? А он работает! Оставь человека в покое.
Крыть было нечем. Словно в извинение за такую наглость, С. теперь ждал меня с занятий в магистратуре (сам он учился курсом старше на соседней кафедре. Их отпускали раньше), и позже стал забирать с курсов с другого конца города. Брыкаться было глупо, тем более, что после 21.00 автобусы ходили вяло и неохотно, а машина есть машина. Разговаривая в дороге об учебе, слово за слово, оказалось, что он много знает по теме моего грядущего диплома, и даже может достать данные с завода (куда идти я не желала, естественно, ни за какие коврижки). Состоялось шаткое перемирие.
Так и повелось, что С. стал допоздна бывать в моей комнате. Иногда мы даже вместе смотрели какой-нибудь фильм, но ночевать я неизменно прогоняла его в зал, пока однажды не обнаружила, что он уснул посреди сеанса. Время было уже позднее, сама я засыпала на ходу, поэтому, потолкав вялое тело в бок на всякий случай (тело не изволило шевельнуться), я улеглась на другой стороне кровати, рассудив, что в былые дни он всегда держал во сне дистанцию, значит, и сегодня полметра расстояния обеспечены. Наутро он уже убрался восвояси и держался с опаской на случай, если мне придет в голову вспомнить ту угрозу про выселение.
Вечером я засиделась за компьютером допоздна, неотрывно записывая поток мыслей, пришедших в голову. Очнулась во втором часу ночи, собираясь идти спать, и тут только заметила в своей кровати спящего партизана. Два дня подряд - это перебор! Немедленно будить!
- Брысь к себе! Я спать ложусь.
- Ле-е-е-е-ен... - Э, нет, я знаю этот тон...
- У тебя замечательный диван в зале! Ты вообще откуда тут взялся?
- Пришел тихонько, ты не заметила, прилег и уснул.
- Это я вижу. А теперь брысь!
- Ле-е-е-е-ен... Можно я останусь? Я вчера первый раз за последние месяцы выспался... Не могу один спать почему-то. Еще один разочек, пожалуйста. У меня уже от недосыпа нервы сдают... - Тут я заметила, что выглядит он и впрямь неважно. Попыталась вспомнить, каким он заселялся, и не вспомнила.
- Ладно. Одну ночь. Меня не трогать.
- Не буду. Спасибо.
Ночь прошла тихо, утро еще тише. Но, как сказал один мудрец: "Если что-то произошло с тобой один раз, оно может никогда больше не случиться. Если же оно произошло дважды, то обязательно произойдет в третий". Поэтому нет ничего удивительного в том, что ночевки С. в моей кровати стали сначала регулярными, а потом и вовсе постоянными. Стоит заметить, что вел он себя прилично, рук не распускал, непристойных предложений не делал, и вообще зарекомендовал себя на редкость образцовым жильцом. Ума не приложу, за что его выгнали с предыдущего места жительства, если он вел себя так же? В благотворное влияние на данного индивидуума моих пенат с их жителями верилось с трудом. Для этого я слишком хорошо его знала. Да, всё течет, всё меняется... Но чтобы ТАК?
Отметила я как-то внезапно и перемены в его характере, казавшиеся мне когда-то невозможными. С. стал мягче, гибче, при этом внимательный и даже как-то заботливей. Появилось в нем как-то уважение к другим людям и нелюдям (я про кошку, для тех, кто в танке). Он спокойно возил и меня, и маму, куда душе угодно, временами готовил и прибирался, вел хозяйство (не ха-ха. За состоянием квартиры и того, что в ней, он следил), со стоической улыбкой терпел моих подруг с их громкими разговорами на околосексуальные темы (и даже после этого ночью не приставал ко мне!), ездил в Елабугу, познакомился с моими дедом с бабушкой (и был громогласно одобрен, а это далеко не каждому удается)...
Что в лесу сдохло? Я не верю в происходящее. Дайте лимончик, а?
В начале декабря я проснулась среди ночи от странного ощущения. Лежала в темноте и пыталась сообразить, что происходит. Постепенно рецепторы доложили, что:
а) меня обнимают со спины;
б) меня держат за руку;
в) у меня отчего-то стало 4 ноги, и которые из них новые, никак не разобрать;
г) кто-то дышит мне в шею.
Дальше анализировать не стала, выцарапалась из капкана и отполза к стенке, от греха. Проснулась утром почти поперек чьей-то груди, вновь переплетя ноги и упираясь в стену бедром, которое начало уже мерзнуть. Японский бог, да что же такое! Поерзала, сползая, но была возвращена на место и закутана теплее. Эй, у меня шея затечет! И вообще...
- Ммм, Лена, - Проснулся, наконец! Глаза хитрющие. Не надо меня стискивать, ребра помнешь! И убери от меня свой утренний стояк!
- Отпусти! Тебе половины кровати мало было? Или условия проживания напомнить?
- Всё-всё, не держу. Прости, я инстинктивно, - Ну-ну, и напоследок руками тоже "инстинктивно" прошелся. Гад.
- Прибью!
- То есть, не выселишь?
- И это тоже!
- Так не выселишь или выселишь?
- Отстань! Я опаздываю!
Хорошо, что рюкзак с вечера приготовила. Всю дорогу дулась на заднем сиденье. Вышла, хлопнув дверью, не ответив на: "Заберу, как обычно, в два". В кабинете обнаружила, что забыла обед в холодильнике. Чуть не заплакала от обиды. Всё он! Без завтрака из-за него! А теперь еще и без обеда! Обиделась было снова, но батик отвлек, и пять часов пролетели, как один. Днем шел снег и почти сразу таял. Вышла, вдыхая полной грудью ароматный воздух начала зимы.
Стоит, улыбается робко. В руках кулёк из мак-хряка и цветочек. ЕДА!!!!! Что? Канцерогены с химией? Не нравится - не ешьте! Ощущаю себя диким зверем, которого приручают едой и заботой. И когти почесать о фэйс хочется все реже. Нет, надо выселять, срочно!
Теперь каждую субботу у меня под боком грелка, завтрак, обед из мака и новый цветочек. Я подрезаю им (цветам, разумеется, а не грелке и еде) стебли и ставлю в корзинку с какой-то губкой, которая сохраняет их дольше. Зима набирает силу. Впереди заседание кафедры, где магистры должны будут представить первую часть выпускной работы. У студентов сессия, и они ходят толпами, прося назначить дополнительное время. На курсах дизайна начали изучать программы, которые я никак не могу понять. Напряжение нарастает...
Пришла домой с намерением кого-нибудь убить. Первой попалась кошка, но быстро смылась. На шум вышел С., огреб полной ложкой за всё сразу, и ещё немного сверху. Ничего не сказал, ушел в ночь. Через полчаса я остыла. Через час раскаялась в наезде. Через два забеспокоилась. Через три впала в панику и стала звонить. "Абонент недоступен или находится вне зоны действия сети". Ощущение собственной неправоты составило буйный коктейль с новыми волнами возмущения. Я на цыпочках металась по квартире, стараясь не разбудить маму, не выпуская телефона из одной руки и скалки из другой. В начале первого в замке заворочался ключ. А дверь-то на щеколду закрыта!
Бросилась со всех ног туда, открыла, не зная, куда девать глаза. Вошел осторожно. Проследила за его взглядом и с нервным смешком отложила скалку с телефоном подальше. Не выдержала, обняла порывисто, разрыдалась на груди.
- Прости меня, - уже тихонько всхлипывая и вздрагивая, шептала в комнате. - Ты не виноват ни в чем. Я сорвалась зря, гадостей наговорила...
- Я заметил, - грустная улыбка.
- Я так беспокоилась. Где ты был? В машине опять сидел? Замерз? - Тревожно осматриваю его, выискивая признаки обморожения.
- Не замерз. Катался. В торговом сидел. Потом в маке.
- Прости...
- Проехали. - Помолчал немного. - Ты правда волновалась за меня?
- Правда.
Я уже засыпала, впервые сама оставшись в его объятиях, когда вновь прозвучал его голос:
- Лена...
- Ммм?
- Ты как новый год будешь встречать?
- Тут с девчонками.
- Можно мне с вами?
- Угум. - Не то, чтобы это была великолепная идея. Девчонки наверняка не обрадуются. Придется их уговорить, ибо, из-за сегодняшней безобразной сцены, пришло мое время идти на уступки.
Напряжение последний дней отпустило, как-то сами собой разрулились дела, компьютерные программы мне объяснил С., и вот уже настало утро 31 декабря. Как ни странно, девчонки как-то спокойно приняли новость - привыкли к постоянному присутствию квартиранта. Да и сами собирались прийти парами: О. с В., К. с Т.. Даже Т. обещалась прийти с сестренкой.
Подарки заготовлены, продукты куплены заранее, мама уехала в Елабугу к родителям, квартира прибрана. К 18 стал подтягиваться народ, ставить и сервировать стол, готовить и бежать докупать, что не хватало. Закончили к 22, поели, сбегали на улицу запустить петарды и поиграть в снежки - благо, погода была подходящая. Ввалились обратно без четверти двенадцать, хохоча и отряхивая друг друга от снега. Едва успели с боем курантов написать желания на клочках бумаги, сжечь, кинуть пепел в бокалы и выпить. Обнимались радостно, дарили подарки, лопали шарики с сюрпризом, играли в игры, снова ходили гулять.
Разбрелись к утру кто куда. Т. с сестренкой ушли домой. Т. и К. взялись подвезти О. с В., и тоже укатили. Прибраться на этот раз удалось всем вместе, и после их ухода нас только и осталось, что забрать подарки в комнату. Я подарила С. книгу, которую он давно хотел, а он мне бусики (точно, кто-то из моих девчонок сдал), но оказалось, что это не всё. С лукавыми глазами подведя меня к ёлке, он заявил, что дед мороз принес подарок, а я его не заметила. Долой упаковочную бумагу, и от моего визга, наверное, проснулись соседи, которым не посчастливилось уже лечь спать. Духи! Духи, которые я искала уже Бог знает сколько, и нигде не нашла! 75миллилитровый флакон! От повторного визга оглох уже сам бедняга С., у которого я успела повиснуть на шее от избытка чувств.
Он целовал меня дважды за всё то время, что мы знакомы - давно и очень давно. Поэтому, такого развития событий я предположить, конечно же, не могла, и остолбенела. Нежно и осторожно, словно боясь повредить, спугнуть, потом уверенней, когда стало ясно, что я не собираюсь убивать, и уже сильнее, жарче, жестче... И, внезапно остановившись, снова легкими касаниями.
Когда в голове погас фейерверк, ноги выпрямились, а он все держал меня, прижимая к себе, вдруг очень захотелось узнать, что же такое он загадал в эту ночь под бой кремлёвских часов.
Сны мои в эту ночь были мутными, безликими, и не получалось никак прогнать их от себя. Я колыхалась в липком облаке, между сном и явью, не найдя дороги ни туда, ни сюда. Наверное, виновата овуляция, это от нее я так обезумела. Возбуждение нарастало, казалось, что я вся - один большой нерв, и эта мука без финала стала невыносима, когда вдруг я ощутила, что облако помогает мне, гладит, целует, шепчет: "Что ты делаешь со мной... Проснись, Лена, проснись...". Я потянулась ему навстречу, прижимаясь теснее, прося: "Помоги, помоги, дай, дай, да...". Я выгибалась жадно, мышцы мои ритмично сокращались. Облако гладило, двигалось, опаляло жаром и поглотило мой дикий, полный безумного наслаждения крик, выпустив в сон. Проснулась я с улыбкой на устах и приятной болью в мышцах, помня еще тот невероятный ночной всплеск.
- Как спалось?
- Отлично! Сначала, правда, какая-то муть была, а потом так хорошо стало... Вот только не помню, что снилось. А тебе?
- Спал как убитый, снов не видел. - А у самого лицо, как будто действительно убили.
Прошел январь. Прошло заседание кафедры. Прошли сессии, и магистерская, и студенческая. Прошли каникулы. Я ездила в Казань к Н., с которой не виделась с осени, и получила с нее клятвенное обещание приехать с Д. Пришел февраль.
День Святого Валентина праздником я не считаю, поэтому весь день занималась своими делами и, вернувшись домой довольно поздно, сразу легла спать. Наутро быстро убежала вести занятия, потом куда-то еще. Вечером позвонил С., спросил о планах и тут же приехал. Я выходила из торгового, когда увидела его, выходящим из машины с цветами, конфетами и, пардон, МЕДВЕДЕМ.
- Это тебе. С праздником!
- 14 число было вчера, и я его не праздную.
- Всё правильно, 14 было вчера, сегодня 15 - годовщина нашего знакомства. - Челюсть моя упала и укатилась. - Я хотел пригласить тебя в кино.
Нет, про 15 я помнила, и помнила даже, что дата эта, в общем-то, очень формальная, потому как я его видела до этого на каком-то собрании, а после знакомства по сети мы встретились в реале только 9 марта. Как и почему он об этом вспомнил? Архив поднял?
Перекусили, посмотрели романтическую комедию (посмеялись от души, честно), погуляли немного (не май месяц все-таки), приползли домой, вырубились. Всё. Я даже удивилась.
К 23 довязала ему свитер, правда, так торопилась в конце, что стало сводить кисти рук, и он разминал мне их перед сном. 8 марта утром отправили маму с ее подругой в Египет (специально купили путевку к юбилею). На вечер С. взял билеты в театр (что тем более странно, ибо он не любит местные труппы), а еще приготовил ужин и "сюрприз". Сюрприз оказался серебряным браслетом. Так, кажется, кто-то вычитал: "Подари девушке три вещи: цепочку - она будет носить ее постоянно, футболку - она будет надевать ее на ночь, и мягкую игрушку - она будет спать с ней, когда тебя нет". В мастеровых было шумно, людно, и очередь в гардероб после спектакля была соответствующей. Решили подождать.
- Потанцуешь со мной?
Всё-таки этот человек поражает меня больше и больше. По одному "уху" от наушника каждому, рука к руке, глаза в глаза, рок-опера "Моцарт". Мы никогда прежде не танцевали прежде. Я думала, будет что-то в духе "обнялись и топчемся на месте", но он повел, и за ним невозможно было не идти. Шаг, поворот, еще поворот, взмах, отступление, падение - поймал, уход - удержал. Я рвалась на свободу, отступала, бежала, но он не пускал, мягко и бережно возвращал, вел, обнимал, уговаривал. Он был так убедителен, что в какой-то момент я поверила - и пошла за ним. О, как возликовал он, закружил, понес, вернул на землю и обнял как-то недоверчиво и восхищенно, но крепко, прижал к себе. Глаза в глаза - пауза между песнями - губы к губам...
Раздались аплодисменты, и он вскинулся на звук, закрывая меня собой. Хлопали актеры, стоявшие поодаль. Улыбались, спрашивали, где мы учились танцевать, хлопали по плечам, сильно удивились, узнав, что танцуем впервые. Пригласили на завтрашнюю репетицию, и удалились, получив согласие.
Домой вернулись молчаливые и притихшие. Спать не хотелось, сели смотреть фильм "100 девчонок и одна в лифте". Когда действие дошло до фразы: "На женщину свое мечты юноша смотрит иначе: как мальчик в день своего рождения. Женщина для него - долгожданный подарок, который он хотел больше всего, и на это сокровище он не может наглядеться", я вдруг поняла, что именно это мерещится мне в глазах С., и прогнала мысль, боясь думать на эту тему. Почему-то в этот раз к концу фильма так затекла шея, что я не смогла даже повернуть головы, и принялась разминать натянутую мышцу.
- Давай, я. Масло где?
- Там, второй сверху ящик, розовый колпачок.
- Ух ты, тот лубрикант. Я думал, ты его использовала уже.
- Это не масло!
- Я так и понял.
Вот ведь, углядел! Ему мало показалось размять только плечи, недолго думая, он раздел меня до трусов, уложил на живот и стал разминать спину, руки, ноги. Может, он массировал что-то еще, но я уже спала, окончательно расслабившись во время массажа рук.
Утром нас уже ждали, представили режиссеру, уговорили еще раз станцевать. Сегодня я не убегала, только манила, дразнила, распаляла.
- Ну вы даете!
- Первый раз вижу, чтобы танцевали, как будто сексом занимались!
Кажется, я покраснела от смущения, и все вновь хохотали, а С. обнимал меня, защищая, но видно было, что эти слова были ему приятны и вселили уверенности. Потом мы смотрели репетицию, и декламировали что-то, и было так хорошо, словно мы в кругу родных и близких людей.
Ближе к концу репетиции позвонила Н. и обрадовала, что они с Д. приехали и придут сегодня ночевать. Перезнакомились, поболтали. подруга оттащила меня в сторонку, спросила: "Это он?" и напомнила про своё обещание (Для тех, кто в танке: когда мы с С. расстались прошлой весной, Н. пообещала прибить, если он вернется). Уверив её, что всё помню, уложила гостей в своей комнате, а мы ушли спать в зал на мохнатый ковер. В принципе, была свободна мамина комната, но нам захотелось экзотики, а тут такой повод шикарный.
Болтали о том, о сём, когда С. вспомнил про лубрикант.
- Так ты после меня ни с кем не?
- Нет.
- А почему?
- Не хотелось. Иногда кажется, что вообще организм разучился реагировать на мужчин. За всё время на одного только среагировал - захотела. А он меня, видимо, нет. С тех пор - как отрезало. А так, чтоб прям до безумия захотеть, до умопомрачения, чтоб самой себя в такой момент не помнить - вообще ни разу не было.
- Дурак он.
- А сам-то!
- И я дурак был.
- А теперь нет, что ли?
- Не знаю. Может, и теперь еще.
Помолчали.
- Лен...
- Что?
- Можно я попытаюсь?
- Что попытаешься?
- Сделать так, чтобы ты меня захотела.
- Не получится у тебя. У меня месячные только позавчера кончились, овуляция нескоро еще, на реакции организма надеяться нечего.
- Давай попробуем! Что ты теряешь?
В общем, он таки меня уломал. С условием, что у него час времени. Если за этот час я не произнесу: "Я хочу тебя, С.", он отступает. Поставили таймер, включили диктофон на случай наступления таки безумия (чем чёрт не шутит, хоть будет что предъявить).
Несколько секунд ничего не происходило, и я уже решила, что он передумал, как вдруг хриплый страстный голос заговорил, прикусывая мочку уха, какая я красивая, сексуальная, какое у меня тело, руки, волосы... Этот шепот лился и лился, и уши мои плавились уже, их пронзали тысячи иголочек, и кровь стучала в висках, рвала сосуды. Голос переместился на лицо, потом ниже, и руки запрыгали, касаясь то там, то тут, поднимали цунами, гнали по венам куда-то за пределы сознания. Его губы пили мои всхлипы и стоны, не пуская их дальше границ комнаты. Когда волна прошла по телу и вернулась к голове, я не осознавала уже, кто я, где, что происходит, а жаждала только одного, и только об одном просила, молила: "Дай!". Тогда этот дьявольский голос приказал:
- Открой глаза! - Лицо искусителя белело в темноте, в глазах плескалось то же пламя, что и в моих.
- Ты хочешь меня?
- Да, да...
- Скажи!
- Да...
- Скажи: "Я хочу тебя, С.".
- Я хочу тебя, С.! О-о-о-о-о...
Дыхание смешалось, мы танцевали в горизонтали - глаза в глаза, уста к устам, плоть к плоти. Не было и миллиметра наших тел, к которому бы не прикоснулись тогда. Кажется, мы вовсе не спали в ту ночь, снова и снова начиная танец. О диктофоне вспомнили только, когда села батарейка на телефоне, отчего он жалобно завибрировал. Утром чуть задремали и вскоре услышали шаги Н.
- Который час?
- Девятый.
- Н. проснулась, больше не уснет. Вставай.
- Да я уже, - я заметила.
- Весь вставай!
- Ну вот...
Через некоторое время в кухню пришлёпал Д.
- Есть будешь?
- Угу.
- Манку сварю?
- Давай!
- Н., тебе овсянку варить?
- Да!
- А тебе, серый волк?
- Мне тоже овсянку.
- Достань пока закуски из холодильника.
Как-то незаметно пролетел март с его бесконечными чаепитиями: по поводу женского праздника, дня рождения мамы, Н. и друзей семьи, поминок отца... Апрель выпустил листву на деревьях, явил остатки "подснежников". Уже собирались на день юбилей к дедушке, заехали к его сестре... И обнаружили в квартире ее бездыханное тело. Так, в хлопотах, похоронах, поминках, продаже квартиры и покупке новой (дед давно предлагал вложить деньги, а тут как раз маме стрельнуло купить двушку и съехать), прошел май и половина июня. В конце месяца С. защищал магистерскую выпускную работу, а я докладывалась о состоянии своей. Отрапортовавшись, наскоро отметили успех и принялись за переезд, который, как известно, как два пожара. Я попала под эту адскую машину уже второй раз за год, и вновь была придавлена коробками, свертками, дезориентирована разделом имущества и общей суетой. Впрочем, досталось всем, казалось, что конца-края ему не будет. К счастью, оказалось, нам показалось.
И вот я стою посреди пустого зала, в не менее пустой малой спальне озирается С. Пыль уже сметена, большая часть мебели перебралась в прихожую, на свалку или к маме, и как-то сразу стало слишком много места для нас троих, считая кошку, которая в недоумении вылезла из моего шкафа, где пряталась во время переезда, и обнаружила, что: "Всё пропало! Гипс сняли, клиент уехал".
- Жаль, ковер уехал. Он мне нравился.
- Скажи маме спасибо, что большой холодильник оставила.
- Скажу.
После всех перестановок в спальне остались шкаф, коврик наподобие прежнего и диван. Компьютер со столами (своим и простым) уехала в малую комнату, ставшую кабинетом, а в зале расцвела фотообоями стена, прятавшаяся за советским шкафом-"стенкой", появился огромный лохматый коврище, переползли кресло с балкона и чайный столик. Еще один стол перекочует оттуда же осенью, вместе с цветами.
В половине августа как-то неожиданно позвонила Н. прося пораньше приехать на свадьбу, о которой я совсем позабыла с этой беготней. Положение осложнялось тем, что подруга непременно желала видеть меня свидетельницей, а свидетелем должен был стал П., с которым мы когда-то встречались, и потом долго плохо переносили в разговорах упоминания друг о друге. По разным, впрочем, причинам. Моё нервное состояние не укрылось от С., и, выведав причину, он непреклонно заявил:
- Я еду с тобой!
- Н. просила пораньше приехать...
- Тем более!
- А работа?
- Отгулы возьму. Или за свой счет. Не волнуйся.
Шла последняя неделя августа. Н. и Д. расписывались 30го числа, в годовщину знакомства где-то на берегу Волги. А пока мы носились с приготовлениями и на тот берег, и в ресторан, и в ателье платьев, и в ювелирный, и много куда еще. Суета была даже больше, чем при недавнем переезде, разве что носила другой характер.
Я шла вдоль берега, где шли активнее приготовления, навстречу мне показался Д.
- Н. не видела?
- Нет. А ты С.?
- Нет.
- Как в воду канули. Водяной их, что ли, уволок...
Тут оба упоминаемых вынырнули из каких-то зарослей с лукавыми улыбками. Переглянувшись, мы растащили странную парочку и пошли допытываться, что это они там такое делали? Самым странным являлось то, что после этого случая Н., крайне неодобрительно относившаяся к С., сменила гнев на милость, хотя до того была непреклонна. Много позже она поведала, что, выловив супостата, оповестила о намерении умертвить его в страшных муках, если сделает мне больно. А он ответил, что скорее сам удавится, чем такое допустит, и порвет каждого, кто попытается. Поговорив еще на эту тему и оставшись довольными друг другом, заговорщики разошлись.
Само бракосочетание прошло очень душевно, мирно и даже как-то по-домашнему, что ли. Основная масса гостей ждала в едальне, и потому на берегу оказались только самые близкие. П., вопреки опасениям, вел себя тихо, я вспоминала о нем, только упираясь взглядом, и то ненадолго.
Каким ужом пришлось вертеться, поднимая бокалы за молодых, куда бдительный С. заранее наливал мне детское шампанское из отдельной бутылки! Как плясала публика! Какие сыпались тосты! Около полутора сотен гостей до глубокой ночи ели, пили, плясали и всё время кричали: "Горько!" молодоженам. В час, когда Н. решила кидать букет, ничто не влекло меня сильнее кровати, но колоссальным усилием воли удалось подняться "в строй непристроенных". Откуда мне было знать, что эта хитрюга сможет неизвестным образом прицелившись послать букет точно в мои руки?! Гости загудели, жених полез под платье невесты за подвязкой и тоже метнул ее.
Я не сразу поняла, отчего молодые так широко и призывно скалятся. С такой же улыбкой и какой-то решимостью на лице приближался С, покачивая проклятым клочком ткани, который тут же надел мне на ногу, подняв высоко по бедру и легонько щелкнув резинкой, выведя из ступора. И вот он уже ведет меня в танце. Сон улетучился, но все образы реальности мне заслоняют его глаза, от которых я никак не могу, да и не хочу оторвать взгляда. Чёрт! Кажется, я снова попала...
Н. Не убила его в день нашей свадьбы, как обещала мне когда-то, и я рада этому. В нашей жизни много еще всего было разного. Спустя столько лет уже с трудом вспоминается тот холодный дождливый вечер, в который всё... Нет, не началось, но стало возможным.