Я - художник. Без сомнения - очень хороший художник. Как знать, может быть потомки оценят меня и сочтут великим, а может быть и гениальным, может быть... Пусть вы сейчас не цените меня - если вы вдруг услышите мое имя, то оно вам ничего не скажет. Пусть... Но вы еще услышите обо мне. Вы не видели моих картин и (скорее всего, так и будет) не увидите их. Не увидите их никогда. Право увидеть мои творенья - не бог весть какое счастье, конечно, но все же...
Это ваше право, и это право у вас отняли эти придурки, критики-критиканы, мать их. Они называли меня бездарем, дешевым мазилой, рисовальщиком-фотографом, а мои картины, говорили они, никому не нужны.
"Никто не станет тратить деньги на твои поганые раскрашенные фотографии, фотографишко!"...
"Фотографишко"! Я рисую мир таким, каким вижу его и нечего меня упрекать в этом, вы, поганые уроды!
Ну да, конечно, что и говорить - если бы я пришел к ним с этой дурацкой мазней в авангардном стиле, с картинами, смахивающими на "живопись" годовалого ребенка по свежей простыне в желтоватых тонах...
Почему только эти грязные пятна, линии, геометрические фигуры - да все, что ни возьми, не наляпай им краской на свежем холсте, им нравится, а жизнь, мои картины, изображающие настоящую, живую, реальную жизнь, они называют бездарью? Ну почему? Почему?
Почему я столько трудился? Чтобы найти в искусстве что-то свое, свой стиль? Слава? Деньги? Чтобы сделать кое-что приятное тетушке, что ли? Из высоких побуждений?
Да, черт возьми, может быть любая причина, но только никак ни для того, чтобы этот жирный лысый кретин - художественный критик, прогнусавил: "ФОТОГРАФИШКО"!
Ну да ладно, я знаю, скоро найдутся люди, которые оценят меня правильно - и критики, и рядовые любители искусства. К черту, вспоминать этих идиотов, больше не буду...
Когда я взбешен, то у меня дрожат руки - это мешает рисовать...

Да, я изобрел кое-что новое в технике живописи. По тому, как меня обзывали "фотографишко", вы уже поняли, что я работаю в реалистическом стиле. Нет, это не реализм и не гиперреализм, нет, мой стиль - это кое-что новое, я сам придумал его, я - его автор.
Я бы назвал его неореализм или, если угодно, истинный реализм, ибо я изображаю действительность истинной, такой, какой она есть, но изображаю ее реальнее, чем сам предмет, который явился образцом для моей картины.

Я еще в детстве стал задумываться над этим, идея пришла мне в голову еще тогда, но полностью оформилась лишь в юности, когда я стал более независимым. Когда мне было пять лет - именно в тот момент, когда мне исполнилось пять лет, на мой день рождения мать подарила мне краски к кисти.

Мне очень, очень нравилось рисовать. Я рисовал все, что видел, впрочем, то, чего не мог видеть, тоже - на ниве сюрреализма я успел поработать. Но только реализм, отображение реального, затронул мою душу.
Уже в детстве я рисовал довольно хорошо - никаких типично детских черт, по которым можно было определить, что рисунок сделан маленьким мальчиком.
Мне доставляло удовольствие слышать похвалу от родных:
"...Эта кошечка тебе очень хорошо удалась, как живая... эта яблоня нарисована очень натурально - так, как она есть на самом деле... этот..."- ну и так далее, в том же духе. И это было не пустое нахваливание, которым иногда грешат любящие родители в отношении своих "несравненных" чад.

Все началось с пожара в ближайшем лесу. Да, не удивляйтесь, с пожара и еще с нескольких слов моего отца. За несколько дней до происшествия я зарисовал опушку ближайшего леса, как всегда, весьма точно, до мельчайших подробностей, реально, одним словом.
Потом (была как раз ранняя весна) в лесу загорелась случайно трава - весной такое иногда случается, когда сходит снег и высыхает земля. Пока приехали пожарные, опушка леса успела основательно выгореть. Все это, впрочем, не имело никакого значения для меня, вернее, не имело бы, если бы в тот вечер ко мне в комнату не зашел отец и не увидел бы у меня эту картину. Он тогда сказал:
"Сынок, это ведь здесь был сегодня пожар?".
"Да, папа".
"Вот оно значит, как выглядело. Любопытно, леса уже нет, но на картине вот он, здесь, как и не сгорал вовсе", - сказал еще отец перед тем, как пожелать мне спокойной ночи.
Я размышлял потом над этими словами, мне даже не спалось ночью. Именно тогда я сформулировал свою идею и изобрел свой стиль - истинный реализм. Банальный реализм, в котором я работал до этого, отошел для меня на второй план, а его место заняла ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО НАСТОЯЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬ.

Все в общем-то просто - если лес сгорел, а моя картина, его изображение, осталась, значит, она реальнее сгоревшего леса, намного реальнее. Это и есть истинный реализм, очень просто, странно, что до меня до этого никто не додумался.
Ведь это же просто: я нарисовал яблоко - это реализм, но после того, как яблоко съедено, его изображение становится суперреалистично, истинно реалистично. Итак, физическое устранение объекта, образца - вот путь достижения истинного реализма.

А дальше все было проще. Вообще, я заметил, когда есть формулировка, когда есть уже готовая идея, все становится гораздо проще, намного проще.
Оставалось только больше работать, чтобы внедрить новый стиль, и я работал.

Сейчас, через столько прошедших лет, недель, дней - часто бессмысленных, так как не насыщенных творчеством, я сижу в своей мастерской этим вечером и смотрю на все свои картины, расставленные передо мной и развешенные на стенах.
Я люблю эти картины, у каждой из них своя интересная история. Картин не так уж и много, причем ранних гораздо больше, чем более совершенных, поздних, среди которых много портретов.
Среди ранних мне особо близки две - изображение дома, наших соседей (кстати, он тоже сгорел) и моей кошки, той самой, помните? - "...эта кошечка тебе очень хорошо удалась, как живая..."- эта картина написана тоже в стиле истинного реализма, а стало быть, кошечка стала далеко не "...как живая...".
Да, у меня самые теплые эмоции вызывают мои ранние картины, но больше я люблю все-таки свои поздние произведения, потому, что их меньше, потому, что на каждую из них я затратил много времени и средств. Основные затраты, как вы наверное понимаете, вызвали не краски или холсты, не сами изображения, а то, чтобы эти картины стали реальнее.
Имело, конечно, значение и то, что в поздний период своего творчества, я перешел от изображений кошечек, собачек и соседских домов к более серьезным вещам: я нарисовал одну больницу, пару церквей, написал портреты моей тетушки и супруги (обе они были изрядные стервы, я понимаю это теперь, когда смотрю на эти картины).
У меня есть еще семь портретов разных людей, уйма времени затрачена, а после этого услышать "ФОТОГРАФИШКО"!
Обидно.

Вчера приходили из полиции, глупо таращились на мои картины, многозначительно переглядывались друг с другом. Чего им от меня надо?
Наверное, этих придурков прислал тот жирный кретин из Ассоциации художников, я ему не понравился, это сразу было видно. Говнюк потный, что он им сказал? Ума не приложу.
Ну вот, снова руки дрожат, черт, даже бренди расплескал. Я отставляю стакан в сторону и оборачиваюсь.
За моей спиной, на мольберте, мое последнее произведение, подлинный шедевр. Я написал эту картину за один вечер - это автопортрет, сходство поразительное, это каждый скажет.
Сейчас я допью бренди и пойду на крышу нашей башни, чтобы картина стала истинно реалистичной, я сделаю это, я способен на это, потому, что...
Я беру тонкую кисточку, окунаю ее в ярко-красную краску, красную, как кровь, и пишу в уголке холста:
Я - художник. Я люблю рисовать, и я любил рисовать, ее величество настоящую реальность, ЕЕ ВЕЛИЧЕСТВО НАСТОЯЩАЯ РЕАЛЬНОСТЬ, РЕАЛЬНОСТЬ...

©  17. 10. 95.