Зарубин Михаил. Фрагмент из памяти

ФРАГМЕНТ ИЗ ПАМЯТИ

-- Видишь цыганку? -- спрашиваю я у своего напарника, в ожидании зеленого света на светофоре для пешеходов.

-- Вижу, -- отвечает он, и как бы невзначай, аккуратно двигает рукой какую-то женщину в сторону, которая закрывает его взор своей пышной шапкой из соболя.

Вокруг нас образуется некое столпотворение из пары десятков человек, спешащих по своим обычным делам, а тут прибор долго зависает на красном. Но мне это на руку, светиться сильно не охота, а пронаблюдать за цыганкой нужно, по крайне мере пока она не начнет незаконный вид деятельности. Машины идут сплошным потоком -- идеальное прикрытие. Главное, чтобы не заметила раньше времени.

Абсолютно не ведая почти зимнего мороза, женщина в характерных одеяниях своего табора и черными, как ночь, волосами, снует от одного человека к другому, лишь с единственным вопросом: "погадать на судьбу?" Почти все категорически отстраняются от нее, но очередная жертва, все же выбивается из общей массы.

-- Гляди на ту девчонку в простеньком пуховичке, -- подначиваю локтем своего напарника. -- Работаем.

-- Понял.

Пустая сфера, наконец, загорается зеленым пламенем, а рядом человечек этого же цвета, активно намекает нам идти вперед. Придерживаясь основной кучи из людей, мы следуем к своей цели. А тем временем, цыганка, якобы случайно, колит палец жертве и "магическими" поглаживанием наполняет ампулу кровью.

-- Она, что, вампирша? -- удивленно спрашивает коллега, после наблюдаемой сцены -- со стороны прекрасно виден весь секрет фокуса.

-- Вампиры только в сказках, -- усмехаясь, тихо проговариваю я -- приближаемся к гадалке.

А здесь реальная жизнь -- хотелось добавить мне, -- эту кровь пить не станут, ее используют для всевозможных ритуалов. И они настолько ужасны, что бывали случаи, когда человека воскрешали, причем умирал другой, у которого, соответственно, брали пробу. А потом живой труп выпускали на улицу, дабы убить еще больше людей. Конечно, его немедленно вылавливали, но заставлять пережить смерть дважды -- это не гуманно.

Цыганка замечает нас и делает изначально провальную попытку бежать. Мой напарник быстро преграждает ей дорогу, а так же хватает девушку с кровоточащим пальцем. Кровь неохотно стынет на морозе, но метаболический процесс идет гораздо быстрее.

-- Сержант Нестеренко, -- представляюсь я, тыча каждой особе в лицо свое удостоверение. -- Вы обвиняетесь по статье 132, пункт 3: взятие пробы крови без согласия донора.

-- Что?! -- противно вскрикивает девчонка. -- Так это было не случайно?..

-- Не понимаю о чем речь, -- отмахивается цыганка. -- Она подошла ко мне уже с раной на пальце и попросила у меня ватку.

-- Что?! -- повтор первого раза.

Но меня больше не интересуют бабьи разборки, а мое внимание привлек мальчик, спешащий по своим делам, но почему-то прямо на нас. И лицо его, как у...

Цыганка заводит руку за спину и тут происходит передача товара. Хорошо, что природа наделила меня супер-реакцией и наикрепчайшей хваткой, скажем за воротник. Я молниеносно разжимаю кулак мальца и обнаруживаю ту самую ампулу, с тем самым содержимым.

-- Пакуем ее, -- довольно говорит коллега по службе и вызывает по рации машину.

-- Вы не имеете права! -- на всю улицу кричит цыганка, созывая зевак. Люди сторонятся еще сильнее. -- Я помеченная Богом!

-- Посмотрим, как он будет тебя метить, когда обнаружит, что ты в тюрьме, а срок у тебя пожизненный, -- зло парирую я.

***

-- Ну, что сказать... -- говорит капитан отдела по борьбе с шаманами и мечеными, откинувшись на спинку стула. -- Город говорит тебе спасибо и вновь теперь дышит полной грудью.

Его слова звонко проносятся по всему кабинету, пролетают по неимоверно длинному столу и шаркают по красному ковру, задевают завешенные картинами стены, и высоко взлетают к люстрам под монотонным белым сводом, и стремительно экранируются обратно. Акустика просто великолепная. Гений, кто создал этот мини амфитеатр.

-- Что? -- с сомнениями спрашиваю я. -- Мне показалось или это намек на повышение?

-- Я вот тут перебирал твои закрытые дела и подумал: может, хватит тебе гоняться за Мечеными, ловить Шаманов да заняться серьезным делом?

-- Я не прочь.

-- Это дело, я выбрал специально для тебя. -- Капитан достает из ящика тонкую синею папку и толкает ее по столу, по инерции заставляя двигаться в мою сторону. -- Тебя ждет недельное расследование серии загадочных пропаж людей. Надеюсь, времени тебе хватит. Отправляйся сегодня же, адрес внутри, жилье уже оплачено. Удачи, -- он с места отдает честь. -- Свободен.

***

Первое декабря.

После детального изучения документов, я отправляюсь в дальнее село, с символичным названием Пропащее, на улицу Дегтяренко дом 9. Где и проведу последующие семь дней, пытаясь выяснить, кто похитил трех женщин -- местных жительниц. Поселение небольшое, население дружелюбное, надеюсь, быстро справлюсь с заданием и получу долгожданное повышение. А пока, я прижимаюсь к замершему окну автобуса и размышляю о том, чем займусь в первую очередь...

Село я застаю в вечернем обличии. Пассажиры, вышедшие вместе со мной на остановке, быстро расходятся по проверенным тропам. И через некоторое время, я остаюсь совершенно одиноким. И предо мной обычный продовольственный магазин, уже украшенный к новому году. Вывеска над входом, вычерченная зеленой гирляндой, гласит: "У Наталии". Правда, две первые буквы имени, почему-то не горят.

Я вхожу внутрь, единственный покупатель на мгновение оглядывается в мою сторону, -- колокольчики на двери звонко шумят, -- и продолжает осматривать витрину с молочными продуктами. Продавщица -- крупная женщина, -- выглядывает из-за коморки и, увидев меня, выползает полностью.

-- Здравствуйте, -- говорит она, а щечки так и наливаются румянцем, -- что-нибудь хотите купить?

-- Да, пожалуйста, минералки.

-- Конечно, -- она услужливо достает испод прилавка бутылочку 0.5 литра, и ставит на весы -- прибор подтверждает заявленный вес. -- Тридцать рублей.

Расплатившись, я покидаю магазин и понимаю, что посетитель исчез, а я даже не услышал, как он открыл дверь, утихомирил колокольчики и сделал это лишь за пару секунд. Я врываюсь обратно, осматриваюсь -- нет его.

-- Что-то еще? -- добродушно спрашивает продавщица, но видно, что она торопится вернуться в свою коморку.

-- Нет. Спасибо...

Тревожные мысли плотно занимают место в моем сознании, но переборов желание провести допрос, я выхожу на свежий воздух. Глубоко вдыхаю, через дорогу вижу лес, ели дружно покачиваются в успокаивающем темпе. Чуть окропивший дорогу снег, приятно хрустит под ногами, и больше никаких звуков не слышно. Центральная улица, тянущаяся к далеким горам тайги, пуста и одинока. Я пропускаю трассу и сворачиваю влево -- в переулок. Темнеет.

Кое-где в окнах бревенчатых домов, загораются аккуратные свечки, и из труб начинает валить белый дым. Тьма быстро завладевает всем селом и теперь уже простая тень, становится чернее ночи. Зато в чистом, синем небе, под последние отсветы заката, блестят редкие звезды, и их становится все больше.

Дорога из мерзлого щебня, ведет меня прямиком в болото на дне оврага, на краю которого искусственное озеро, откуда, собственно и берет начало топь. Для пересечения преграды, местные жители установили мост, причем недавно отремонтированный -- доски до сих пор живого цвета дерева. На другой стороне вновь стена леса, тропинка проникает внутрь нее и лавирует между берез.

Гнетущая обстановка нарастает, село почти во власти тьмы. Конечно, фобии у меня нет и с психикой все нормально, просто, я хочу наверняка добраться до жилья и не заплутать на полпути. А то, когда первый раз да ночью в незнакомом месте -- очень трудно сориентироваться в пространстве, лишь свет от луны, хоть как-то борется с чернотой. И вокруг никого, но чувство присутствия кого-то у меня не пропадает с того момента, как пересек мост.

Оно следит за мной аккуратно, не наглея, и следует исключительно в глуши леса, благо впереди начинаются участки и "хвост" неминуемо отстает. Далее мой путь лежит по "звездам" ЛЭП к густо заселенным улицам, где все овеяно теплом и гостеприимством. Здесь и через каждые пятьдесят метров работающие фонарные столбы и детишки не успевшие доиграть в "войнушку", созываемые родителями, и молодые семьи, шастающие друг к другу в гости.

Я прохожу мимо -- это не Дегтяренко, -- огибаю чей-то зажиточный дом и выхожу к спуску с горы, к очередному магазину, только он уже запечатан сейфовой дверью. По правую руку от меня -- бедные деревянные хижины, по левую -- пустая, черно-белая земля, заросшая полынью. За пустырем различаются строения бывшей лесопилки, а за ней поля, усеянные озимой пшеницей, наверное... какая-то роща чуть дальше, и на возвышенности, далеко впереди, блестят разрезавские прожектора.

Дорога сменяется льдом -- идти становится травмоопасно. Земля так и норовит уйти испод ног, но я все-таки спускаюсь с горы на интересующую меня улицу. Атмосфера вокруг мрачнеет все сильнее. Большинство фонарных столбов не работают в этом месте, в оградах селян слышен противный лай псов и их злобное рычания -- реакция на мое присутствие.

Еще минута и я дохожу до нужного участка, меткой являются две ели на краю ограды. Свет здесь работает исправно, все-таки точка смены пути, развилка ведет вправо -- к лесу. В дом я попадаю беспрепятственно, хозяева данный квартиры, -- так как здание двуместное, -- оставили для меня все необходимое, и преспокойно уехали в отпуск. И, поэтому, внутри я обнаруживаю вполне способное для проживания трехкомнатное чудо, плюс кухня и достроенные крылечные секции.

Оборудовано все почти по последнему слову техники: компьютер, "тонкий" телевизор со спутниковой тарелкой, еще одна "коробка" в буквальном смысле, холодильник двухметровый, бытовая техника и то, без чего не обходится любая деревенская хата -- печь. Самая настоящая, отделанная металлическим каркасам, но все же собрана из проверенного огнем красного кирпича, русская печка, с дымоходом как стена и постоянной циркуляцией горячей воды по трубам вокруг моего жилья. В общем, жить можно и нужно.

К девяти часам вечера я полностью осваиваюсь, согреваю дом, плотно обедаю и укладываюсь спать в зале под шепот "плазмы". Широкие окна позволяют прекрасно следить за хвойной частью участка и дорогой, благо освещаемой фонарным столбом. Диверсии с этой стороны я исключаю на корню, а тыл мой прикрывают три уровня защиты -- двери, закрываемые на защелки и замки, и шумно скрипучие при открывании.

Накрывшись одеялом, найденным в шкафу в соседней комнате и, глядя то в одно, то в другое окно, я медленно засыпаю и попадаю в мир грез, где все ради меня...

***

Второе декабря.

Клацанье по стеклу будит меня. За окном все еще властвует ночь, а на часах уже восемь утра. Странный стук, доносившийся из соседней комнаты, пугает -- неужели галлюцинации? Я аккуратно спускаюсь с кровати на пол -- доски предательски скрипят, -- медленно подхожу к выключателю, щелкаю, свет не загорается, -- или все же не свихнулся? Продолжаю идти на источник звука, руками щупаю стенки -- прокладываю дорогу, -- телефон пока не использую в качестве фонаря -- нельзя себя дезориентировать. Вхожу в комнату, стук не прекращается, он совсем рядом, кто-то бьет по стеклу с уличной стороны. Я резко направляю активированный экран мобильника к окну, почти вплотную, навстречу мне освещается обыкновенная ветка черемухи, трясущаяся под напором ветра.

Напряжение валится с плеч грудой камней. Еще раз проверяю дом на электроснабжение, одеваюсь по погоде и выхожу на улицу, дабы убрать клешни настойчивого дерева, да и вообще проверить обстановку. Фонарь, найденный в кладовой, послушно включается -- теперь хоть не в темноте. Мощный луч светло-голубого света охватывает строение бани, яблоню и за ним сад, освещаю кусты смородины и баррикаду калины. Жирные гроздья красной ягоды, свисают с веток, погнув их своей сочностью.

Двигаю луч вправо -- на ели, -- до макушек и до густых корневищ. Вроде все спокойно, но последний мой жесть пробуждает нечто под лапами хвои. Оно в черном, силуэт никак не выделяется, трудно определить: животное или человек, но так или иначе, это ломает деревянный забор и выбегает на дорогу.

-- Эй! Стой! -- кричу я.

Я на девяносто процентов уверен, что это тот таинственный преследователь. Теперь-то он не уйдет от меня, пора заняться им обеими руками! Я более гуманным способом покидаю свой участок и сворачиваю влево -- в сторону леса. Оно еще в поле моего зрения, но стремительно удаляется, сливается с темнотой. Добегаю до поворота на краю ельника, с боку двухэтажный барак, кажется, не жилой: окна кое-где выбиты, внутри пустота, да и само строение из черного погнившего дерева, а не из кирпича, как в большинстве случаев.

Оно вбегает в лес. Неужели волк? Нет, быть такого не может! Тогда события происходили бы в точности, да наоборот: это я убегал бы в страхе к своему пистолету. Кстати, где он?.. Черт! Я забыл его дома. Ну, ничего, меня учили самообороне против бойцовских псов. Это ведь почти одно тоже?.. А вдруг это приманка? На чужой территории, как говорится, показуха и трусость, а на своей... и братва своя. Во что же я ввязываюсь и без оружия? Ведь надо плюнуть на это и вернуться обратно, а днем уже пообщаться с участковым и егерями, да докопаться до истины.

Но я упорно продолжаю преследование и, к моему удивлению, бегу по вытоптанной тропинке и не сквозь чащу. А еще замечаю, что сегодня ночью землю снова припорошило белым и теперь на снегу великолепно просматриваются следы и особенно моей цели. Я отчетливо вижу отпечаток ботинка, по прикидкам без анализа, тридцать девятого размера. Кто это: тайная поклонница или нерадивый подросток? Конечно, никак не хочется, чтобы появился еще и третий вариант.

Чувствую, что отстаю, и несусь с ледяной горы к мосту внизу. А оно уже взбирается с другой стороны. Ноги неумело подкашиваются, ступни взлетают -- ищут точку опоры, -- а голова опрокидывается назад. Тупая боль врезается в затылок, -- почему же мозг так близок к удару?! -- в глазах темнеет, хотя и так вокруг чернота не просветная. Еще секунду я в сознании и, катясь по гладкой поверхности к болоту, кану в небытие...

-- Товарищ, очнитесь, -- мужской, но приятный голос будит меня.

Я с трудом поднимаю веки, свет от молочных небес, слепит меня. Надо мной склоняется усатое лицо, продолговатое, и на макушке тонкая шапка. Оно улыбается, глаза щурены, отчего выделяются линии морщин, но это лишь приукрашивает благородный возраст, даже, наверное, гусарский.

-- Эко вас угораздило так поскользнуться, -- продолжает говорить он. -- Сколько же вы пролежали без сознания, что снег уже вам, как одеяло?

Я шевелю ногами, потом руками -- вроде не окоченевшие -- и, действительно, меня чуть зыбучие пески не затянули под хрупкий слой воды. Мужчина услужливо тянет руку помочь мне, и я не отказываюсь. Затылок болит, но не так сильно, чтобы обращаться к врачу, да и кровоподтека вроде нет. Скорее всего, легкое сотрясение точечным ударом, словно борец ОМОНА мастерски приложил меня.

-- А вы простите?.. -- спрашиваю я, поднимаясь на ноги.

-- Ах, да, -- он вынимает из внутреннего кармана удостоверение: -- Анатолий Владимирович Недорезов, местный участковый.

-- Михаил Михайлович Нестеренко, отдел по борьбе с ШиМ, прибыл для расследования серии пропаж людей, -- аналогичное действие.

-- Отлично, -- "спаситель" улыбается еще шире, показывает свою не совсем белоснежную улыбку, зато зубы все на месте и стоят там, где надо. -- А я уже вас заждался, думал, куда вы пропали: дома вас нет, а соседи помнят. И, поэтому, я отправился на ваши поиски и не прогадал.

-- Да уж, действительно, -- скептически отвечаю я. -- Можно где-нибудь поговорить, да и обогреться?..

-- Конечно, -- украдкой смеется Анатолий Владимирович, -- у меня дома, здесь не далеко. Идемте.

Я оглядываюсь по сторонам: лес. Как же в этой тайге построили деревню? Эти деревья повсюду, даже в оградах некоторых селян. Конечно, чистый воздух, завидная экология, то-се, но жизнь как у дикарей. И после этого я удивляюсь, что здесь шастают волки, а может и медведи. Боюсь даже представить какое здесь кладбище -- настоящие чертоги. И вообще чего я преисподнюю вспоминаю?..

Для беседы, идти приходится обратно, только по параллельной тропинке, в еще более крутую гору. Возмутительно! На краю чего-то и находится жилье участкового. Анатолий Владимирович любезно придерживает огромного пса Фаната и, под его лай, впускает меня в дом. Хозяйка -- радушная женщина, как типовой робот, все время улыбается, что-то говорит, смеется:

-- Ой, ладно, побегу, пирожки переверну. Скажите, Михаил, вы мясо едите.

-- Кхе-кхе, -- устраиваясь поудобнее на кресле, я ответно улыбаюсь, -- смотря какое.

-- Конское, -- на полном серьезе говорит она.

Не послышалось -- это явно, и скорченная гримаса на моем лице недоверия, изображает это весьма правдоподобно.

-- Шутка! -- разливается смехом хозяйка.

-- Она такая шутница, -- оправдывает ее Анатолий Владимирович и не прилично хватает за талию, прижимает к себе и целует.

-- Может, перейдем к делу? -- разрываю я затянувшуюся тишину.

-- Хорошо, -- участковый садится напротив меня.

-- Что вы мне можете рассказать о пропажах.

-- Три девушки возраста 18, 23 и 28 лет. Восемнадцатого ноября пропала Мария Васильевна Иванова, спустя пять дней Вера Павловна Капустина, и еще через пять дней, то бишь двадцать восьмого ноября, исчезла Татьяна Андреевна Калинина, соответственно. -- Говорит он так, словно не в первый раз его об этом спрашивают и теперь, будто школьник, быстро тараторит заученный текст. -- Ночью, в районе заброшенной стоянки техники местного колхоза. Предположительно они сами приходили на место преступления. Никаких следов не найдено, как и нынешнее их местоположение.

-- Это все? -- недоволен я. Информации крайне мала, даже подозреваемых нет!

-- Все-е, -- коварно подмигивает он.

-- Понятно.

Я пытаюсь встать, но Анатолий Владимирович кладет мне руку на правое предплечье, мол, не торопитесь.

-- Постойте, сейчас моя женушка свою стряпню принесет, мы поедим и вместе подумаем, кто вор. И я вам все про всех расскажу.

-- А вот и пирожки! -- словно услышав нас, хозяйка радужно тянет к нам что-то очень приятно пахнущие. -- Так вы конское мясо любите, -- и вновь заливается смехом, что та лейка над клумбой, муж подхватывает ее театральным хохотом.

И все это сливается в единую какофонию лжи...

***

Третье декабря.

Я просыпаюсь со странной тревогой, словно что-то упустил или забыл. Вчерашний день, обрывками сна пробивается в настоящее. Не понимаю: толи грезы, толи явь. Помню Анатолия Владимировича, он мне говорил, что сегодня как раз, по теории вероятности, должна произойти четвертая пропажа человека. Мол, закономерность: через каждые пять дней, и следующей жертве должно быть 33 года. Но кто это? Вроде... Я сую руку в карман -- бумажка, светом от телефона прочитываю надпись на ней: "Ул. Дегтяренко, д. 1". Значит, там живет та самая женщина... А на часах уже три часа ночи -- пора.

Но прежде всего я проверяю квартиру: все на месте, свет работает. На улице меня приветствует луна, пробиваясь сквозь пелену небесного тумана -- красиво. Самое время подумать об оборотнях, ведь полнолуние. Хорошо, что оружие при мне, я, конечно, не суеверный, но и серебряные пули тоже со мной. Помню, как-то пришлось потратить две зарплаты, чтобы мне отлили обойму из серебра высшей пробы. До сих пор не жалею об этом и полный магазин, чуть ли не оберегом ставший, всегда томится в ожидании, привязанный к моей ноге, немного ниже икры.

На поясе неожиданно обнаруживаю фонарь из кладовой. Что вообще вчера произошло?! Все из-за этих пирожков, вскружили они мне голову, а я -- дурак, повелся. Явно же, что там галлюциноген был. Недаром участковый и его жена смеются над одной той же шуткой так, будто их по ребрам пощекотали орлиным пером. У, наркоманы! Надобно с ними потом разобраться и узнать, какие грибы они на зиму консервируют и, какие к чаю "лечебные" травы заваривают.

Путь на этот раз лежит вправо -- к заброшенной свалке старой техники. Фонарные столбы мне освещают дорогу, но не до первого дома этой улицы. И никого... Да куда же все запропастились, в этой деревне вообще живет кто-нибудь? Ладно, все-таки три часа ночи, что-то вспылил -- нервы ни к черту. Пора уже завязывать с прогулками в темное время суток. Охота, наконец, увидеть село во всей красе и днем.

Хрустя снегом, я иду вперед и размышляю, как поступить: остаться в засаде возле очередной жертвы или постучатся и в гости зайти? А вдруг, я уже опоздал и все, что должно свершиться, свершилось? И в это время до меня долетает женский крик со стороны колхоза, куда и тыкал Анатолий Владимирович. Я тут же срываюсь с места и несусь к таинственному похитителю. За пару секунд я добегаю до закрытой территории, оградой, почему-то с моей стороны, служит старый пассажирский вагон, а на углу стоит бывший охранный пункт, в два этажа. К сожалению, все давно пустует.

Я быстро проникаю внутрь кладбища комбайнов и теряюсь -- не знаю, где нужно оказать помощь. Везде полынь и ржавые куски сельскохозяйственной техники, но никаких признаков похищения человека. На снегу вроде как замечаю отпечатки ботинок, следую по ним, вот присоединяется еще пара. Хм... предположительно тридцать девятого размера. Они тянутся к дыре в бетонном заборе, но я не спешу туда. Что-то мне подсказывает, что надо подождать. Я нахожусь не так далеко к пробоине, поэтому луч от фонаря дотягивается до нее. Но...

Будто опять дежавю -- наваждение. Мне чудится, что там за, где томится черный ельник, на меня смотрят в оба глаза. И я не уверен, что человеческих. Темный силуэт, кажется, шевелится или это ветер? Инстинкты все еще держат меня на месте, а твердая психика не позволяет достать пистолет и выпустить всю обойму в тень. Стою и вроде дрожу от страха, может от ветра. Пусть будет последний вариант, не хочу быть трусом, даже перед самим собой.

-- Вы что здесь делаете, уважаемый?

Нервы сдают: я резко оборачиваюсь и наставляю оружие в голову нового собеседника, ну и слеплю его своим фонарем. Мужик, верно, он охранник, с двустволкой наперевес, в тюбетейке и шапке-ушанке, ладонью закрывается от света. Моего не дружелюбного жеста ему заметить не удается.

-- Немедленно уберите свет, -- говорит, сторожила, -- иначе мне придется открыть огонь.

Хорошо, я повинуюсь, но ствола не прячу и теперь соглядатай осознает всю серьезность ситуации:

-- Эй, вы чего?.. Я простой охранник: Николай Кузьмич.

-- Полиция, отдел по борьбе с ШиМ, -- представляюсь я.

Мужик сразу верит, но документы все же проверяет.

-- У вас всех так приветствуют? -- спрашивает он, протягивая мое удостоверение.

-- Только тех, кто подкрадывается со спины. -- Я направляю оружие к земле.

-- Мне ж откуда знать, что свои? Моя работа застать хулиганов врасплох, чтоб не успели убежать, хе-хе.

-- Ясно.

Разворот на сто восемьдесят. Светает. Легкие порывы ветра, под далекие отсветы рассвета, волнуют кроны елей. Сквозь огромную дыру в заборе, видны лишь кустистые корневища темного леса. Я подхожу ближе, пистолет мой направлен в проем. Шаг, еще шаг, позади мерно хрустит охранник, спиной чувствую, что он повторяет действия: целится вроде и в меня, но и через плечо. Шаг. Резко поддаюсь вперед, взгляд влево, вправо: неровная дорога, дом участкового.

И снова мне не везет. Тогда начнем с допроса первого подозреваемого, который так и не может проследить за своим участком. Прямо проходной двор, место, где можно без опаски красть людей. Да и вообще...

-- Вы, -- я вновь поворачиваюсь в сторону Кузьмича, он аж пугается и смотрит по сторонам -- вдруг не к нему обращаются. -- Веди в свою будку, поговорить надо.

Плутая меж техники, он проводит меня в ангар для ремонта комбайнов. В нем смрадно и туманно, над самым потолком висит огромная лампочка, будто солнце в метель. Она светит тускло, пробивается сквозь толщу пыли и едва касается бетонного пола, усыпанного окурками и залитого солидолом смешенного с грязью и другими примесями. В воздухе чувствуется характерный запах выхлопных труб, солярки и еще черт знает чего. Ядреная смесь сразу бьет по мозгам и активирует фрагмент из памяти, который так старались скрыть, спрятать поглубже в сознании, что-то очень далекое и знакомое...

-- Сюда, прошу, -- охранник жестом приглашает во встроенную в стену комнатку, со стулом, столом и лампой на нем, и скамьей.

Стены и потолок выбелены очень давно и их уже покрывает пыльная паутина, толстыми отростками. Я занимаю место для посетителей, а Кузьмич, что по статусу. Чувствую себя, как на допросе, в роли преступника.

-- Сегодня ночью вы слышали женский крик? -- закинув ногу на ногу, спрашиваю я.

-- Нет.

-- Как часто вы делаете обход территории?

-- Первый и последний обход я делаю обязательно, это в десять вечера и девять утра, а ночью каждый час.

-- Вы понимаете, что на вашем участке людей крадут?

-- Понимаю...

-- И, что по этому поводу думаете?

-- Это все происки ....

Последнее слово я не могу разобрать, он почему-то его пробормотал.

-- Кто, простите, я не расслышал?

-- Говорю же, ...! -- надрывается охранник, но имя не произносит должным образом.

В моих глазах начинает мутнеть, пространство вокруг теряется. Мой взгляд фокусируется на его лице, а вокруг, будто потное стекло. Я вижу, как он шевелит губами, в мельчайших подробностях и в замедленном времени. Острота зрения невообразимая, но слух покидает, слова, произнесенные Кузьмичом, уносятся за километр от меня и уже оттуда возвращаются обратно тихим гомоном...

***

Четвертое декабря.

-- Сегодня на кладбище... кладбище... -- шепчут мне на ухо.

Я с громким вдохом просыпаюсь от звона будильника телефона. Он лежит на столе, бешено бьет по колоколу и вибрирует с противным скрежетом. Снова ночь. Эхо сна еще проступает в реальность и указывает, что мне надо делать. Но сначала необходимо разобраться со своими мыслями, понять, наконец, что происходит в этой деревне. Похититель, а это, скорее всего один из Меченых, орудует в этих местах и знает, что я за ним приехал. Это пока единственная разумная версия происходящего со мной в последнее время. Кто-то знает и пытается удержать, остановить, не дать следствию продвинуться. Но я повинуюсь зову и собираюсь на кладбище.

-- Ну, кто сказал, что демоны бессмертны?.. -- напиваю я себе под нос, шагая в искомом направлении. -- Нужно лишь терпение и сила! Сила закованная в нашей душе, чтобы дать последний смертный бой...

Мороз непривычно жжет мои щеки, ресницы покрываются инеем, и уши холодеют до такой степени, что шапка уже не спасает, хоть я ее и превратил в капюшон. Прогулки в первом часу не теплые, но выбора как всегда нет. Чутье подсказывает, что конец уже близок, ведь это очевидно: либо поймаю преступника, либо меня заменит более компетентный сотрудник.

Выбираюсь на центральную улицу. Далеко справа вижу знакомую автобусную остановку, а слева путь, освещенный фонарными столбами, в темную громадину -- тайгу. Она чудится совсем рядом, но на картах указано, что находится примерно в двух километров от меня. И это не иллюзия, на высоких шишках-горах, где и произрастает чудо России, полоса тянется широким омутом, и пугает, и завораживает великой необъятностью.

Красота красотой, но дело не ждет, мне через дорогу переходить, в другую часть деревни, где вновь мрак и лес. Пользуясь портативным GPS-навигатором в телефоне, благо сеть ловит, я в слепую иду к своей цели. Поднимаюсь в горку, поворачиваю влево: "вы прибыли на место" -- сообщает прибор. Я поднимаю глаза -- предо мной церковь, златая двуглавая. Вокруг оградка трехметровая, внутри чистенько и плиткой земля покрыта.

А кладбище ниже, прямо на склоне и голубое свечение его представляет, будто драматическую сцену, где переиграли пьесу "Ромео и Джульетта" столько раз, пока все актеры и массовка не отравились вином. Я обхожу священное сооружение и спускаюсь к крайним могилкам. Тишина соответствует обстановке, мне не по себе. Последнее мое подобное посещение было год назад, когда мы выслеживали Меченого, который воскресил человека прямо в гробу. Под землей. И этот стук...

-- Шаманьи угодья!.. -- я замечаю круг из полупрозрачных людей, а в центре их, кажется, девушка. -- Неужели секта?

Мраморный памятник -- достойное укрытие. Прячась за каким-то Иваном, я высматриваю действие ритуала. Его участники похожи на призраков, следовательно, они в Астрале -- промежуточное состояние, где тело отправляется в рабство, душа остается на Земле, а разум витает то в одном, то в другом мире. Поэтому каждый обряд очень изнуряет человека, зато это позволяет использовать магию и приносить из параллельного мира созданные творения. Но закон запрещает заниматься Меломанством и строго карает за не подчинение, а в роли палачей выступают инстанции по мощи сравнимые с ФСБ.

Считать ли это удачей или проклятием, я буду позже, а пока дело не ждет бездействия. Красться, смысла нет, в таком режиме они не видят меня, что позволяет спокойно расхаживать рядом, но не стоит забывать, что возвратиться могут в любой момент и поднять тревогу. Чтобы этого не допустить, необходимо быстро вычислить старшего и заставить его появится на свет. Тогда уже сбежать он не сумеет -- испугается наставленного в череп заряженного пистолета.

Но вот не задача, идентификация невыполнима -- все в плащах и капюшонах, -- хоть глаз выколи, но главного найти надо! От рядового участника ритуала -- толку мало: большая вероятность того, что он не сможет вызвать остальных, а если даже сумеет, его не пожалеют и убьет за это, следующего меня. Но босса своего -- ни за что! Авторитет.

Я подхожу к преступникам, -- рукой протыкаю одного из них, -- их глаза закрыты, руки сложены в сундук и губы едва заметно размыкаются при произнесении заклинаний. Цвет одеяний трудно определить, зато нательные кресты чуть поблескивают золотом и все они идентичны у каждого на груди, кроме одного, он гораздо крупнее остальных. Если его обладатель не вожак, то быть мне местным участковым. Все, цель выбрана, теперь надо ее на Землю вернуть.

Говорят, призраки огня не любят, вот сейчас это и проверим. Зажигалка всегда при мне, -- не курю, -- быстро привожу ее в действие, и холодное пламя подношу к прозрачной мантии. Застывший туман, заметно плавится, человек ерзает -- чувствует дискомфорт, -- секунда, две и тело материализуется, приобретает естественный цвет кожи и привычную плотность.

-- Это, что еще за шутки?! -- возмущается вновь прибывший, и голосом таким отработанным, величественным. -- Ты кто такой парень, чего церемонию обрываешь?

В некой степени я теряюсь, реакция на реинкорнацию в моих мыслях представлялась по-другому: удар в лицо, уворачиваюсь, и ствол к виску. Но плану я придерживаюсь -- пистолет на уровне пояса, метит в сердце врага. А что говорить-то надо? Именем закона я арестовываю вас -- бред. Представиться же надо, тогда все станет на места.

-- Сержант Нестеренко, отдел по борьбе с ШиМ. Вы обви...

-- Постой, сын мой, -- спокойно обрывает он меня на полуслове, и возражать ему почему-то не охота. -- Ты верно недавно в этом селе и многого чего не знаешь. Я Отец Александр, священник этой церкви.

-- Закон ясно дает понять, -- твердо настаиваю я и прячу оружие, -- что Меломанством заниматься запрещено, невзирая на статус. И как мне не прискорбно, но арестовать вас моя обязанность.

-- У меня имеется разрешение от самого Патриарха, с печатью ФСКМ*

*ФСКМ -- федеральная служба контроля миров.

Вот так новость. Слышал, что церковным служителям выдают подобные грамоты, но очень редко и за особые заслуги. Давно уже известно, что душа после смерти попадает в междумирье -- бесконечный лабиринт, в котором можно бродить целую вечность, или найти выход, ведущий либо в ад, либо в рай. А те, кто по собственной воле отправляются в Астрал, могут помочь умершем отыскать верный путь, ведь они всемогущи в ином измерении, раз отдают свое тело в рабство. Но большинство не за этим отправляется, лишь священники свято соблюдают правила.

Зря, получается, сюда притащился? А это девушка в центре круга, верно, недавно умерла, и сейчас ее провожают. Но уходить я еще не собираюсь, задам, пожалуй, пару вопросов и необязательно касаямых моего расследования:

-- Скажите, ведь в священных книгах написано, что прибудет спокойствие только после страданий, и не иначе. Получается, что вы, грубо говоря, обманываете Бога, посылая ему души, которые самостоятельно не смогли найти путь в Рай, то есть не заслужили покоя своими страданиями. Верно, говорю?

-- Вы правы, но и не правы. Вот представьте: Ад -- огонь, пепел и разруха. И Рай -- мир, порядок и спокойствие. Как думаете, что поддерживают эти состояния? Души людей. Если в Раю больше душ, чем в Аду, то владения Господа расширятся, сужая границы преисподние. Конечно, Ад нельзя уничтожить полностью, но в Великом Лабиринте, дверей, ведущих в него, будет гораздо меньше. Понимаете? Мы трудимся во имя всего человечества, чтобы смерть, действительно, стала долгожданным покоем...

-- Интересно, а Он знает об этом?

-- Думаю, догадывается, -- презренно отвечает Отец Александр. -- Что ж, с вашего позволения, я продолжу церемонию.

-- Постойте. Простите...

-- Хорошо. Я знаю, зачем вы здесь, и я вам помогу в этом. Но нам придется отправиться в Астрал.

-- Это обязательно? -- Меня не радует путешествие к заблудшим душам.

-- Да. Только там он не сможет нас подслушать.

-- Кто?.. -- Близок конец, совсем рядом.

Священник кладет руку мне на плечо и что-то произносит. Мгновение, -- я всего лишь моргнул, -- и мир преображается, как и я. Все вокруг видится искаженным, будто сквозь призму смотрю, каждый объект содрогается волнами, растет и уменьшается. А тело покидает меня и как-то легче становится на.... Надоевший, вечно капризничавший балласт выброшен, и так легко становится, что охота летать.

-- Слушай меня внимательно, -- говорит мне проводник-проповедник, -- в деревне поселился оборотень, посланник Сатаны. Но он еще недостаточно силен, чтобы управлять людьми. Ему необходимо закончить ритуал, начавшийся двадцать дней назад, и тогда только ФСКМ с ним справится.

-- Почему вы раньше об этом не сообщили полиции? -- недоумеваю я.

-- Меня не было все эти дни! Я прибыл вчера и сразу же отправился в Астрал искать следы оборотня. И я их нашел. Его зовут Умеров Николай Васильевич, живет на улице Лесная, дом 9. На этом все, отдыхайте...

***

Пятое декабря.

Ярко-белый утренний свет ласково пробуждает меня. Как же приятно выспаться, но пошевелиться боюсь, говорят отходняк от рабства ужасный. Рукой влево, ногой вправо -- да, что я всю ночь вагоны с цементом разгружал? С такой физ-подготовкой на охоту не идут, потому что не смогут сделать и шагу. Эх, не зря с Шаманами имел дело, помнится, мне один рецептик нашептали, очень эффективный для повышения тонуса. Мышцы болят, зато память тверда.

С трудом нарядившись на улицу, я, захватив в кладовой бутыль водки, запасы целебных трав и железную чашу, во дворе вытаптываю снежную платформу. Горючим черчу круг, внутри него квадрат, а в нем еще ромб, сам встаю в центре всего и поджигаю пентаграмму. Пламя нехотя распространяется вокруг меня. Во время процессии, когда кольцо замыкается красным пламенем, тарелка, наполненная всей полезной растительностью Сибири, начинает тлеть. Густой дымок, не смотря на легкий ветерок, не может выйти за невидимые границы символа, поэтому опускается к ногам и вверх -- до головы, обволакивает меня полностью. И в этот момент я произношу заклинание.

Как только последнее слово покидает моих губ, все разом прекращается, будто ничего и не было. Зато, я чувствую себя намного лучше, боли больше нет, и вновь легко и свободно. Но это всего лишь иллюзия, обман разума, естественно, "fire-шоу" никак меня не вылечило, просто это отсрочка для выполнения миссии. Через пару часов станет еще хуже, чем было. Такая вот плата за использование даров мира духов. Ну, ничего, времени достаточно, чтобы выловить этого несчастного оборотня. Именно так, ему-то конкретно и не поздоровится.

Оружие при мне, заряжено, адрес в голове, идти далеко. Через всю деревню приходится ломиться, поворачиваю в обратном направлении от церкви, улица та самая, дом: пять, семь... девять. Хата обыкновенная, единоличная, без пристроек и с маленьким огородом. Окна зашторены, на двери замка не видно -- значит, дома. И, кстати, это единственный участок без пса на верной службе у хозяина. Хотя чего я? Клиент в одном лице с четвероногим другом, которого давно пора ошейником наградить и на цепь посадить.

Дверь без усилий выбиваю ногой, ПМ наготове, быстро проникаю внутрь -- нельзя, чтобы он успел сбежать через окно. Взгляд влево, вправо -- две комнаты -- пусто, впереди зальная часть. Пару шагов и я там, а преступник уже на подоконнике, не может отодрать застывшую деревянную раму.

-- Стоять, -- приказываю я, -- стрелять буду. А ну-ка, быстро на пол и не дергайся -- у меня палец дрожит.

Паренек, примерно, двадцати пяти лет, медленно подчиняется мне и без лишних возмущений -- точно виновный, другой, на его месте, давно бы задал сотню вопросов. Черты лица вполне обыкновенные для жителя этой деревни, и в принципе ничего примечательного. На улице встречу, даже не обернусь. Вот такие тихони и опасны. Он заканчивает действие и вдруг резко устремляет свой взор к моим глазам, и сверлит их, аж краснеет от перенапряжения.

-- Ты, что делаешь?.. -- спрашиваю я, как бы, не понимая, что происходит.

-- Но раньше мне удавалось затуманить твой разум, не понимаю...

Как же я мог забыть, что недавний ритуал защищает меня от всех невзгод этого мира и в особенности иного. Но не буду его раньше времени пугать. Осчастливлю после того, как закую в наручники.

-- Ничто не вечно и мы не бессмертны, -- парирую я, чуть навеселе, и эта эйфория не радует.

-- Мне все равно. Дамы, отдавшиеся мне, любезно поделились своей жизненной силой. Так что, твое оружие против меня бессильно, зато мое... -- он нагло смеется и пытается трансформировать в волка.

Ждать, когда преступник превратится в животное, желания нет, поэтому я просто делаю один выстрел -- в ногу. Кровь брызгает на пол.

-- К-как?.. -- злится он.

Парень от боли шипит и валится на пол. Оборот выбит на корню.

-- Серебро высшей пробы, -- пою я, и кручу пистолет в ладони, как крутой полицейский в американском кино.

***

Машина подпрыгивает на кочке и это будит меня. Все тело ноет от боли, и я боюсь сделать лишние движение, но все же медленно верчу головой: я лежу на заднем сидении, а на водительском... не могу вспомнить. Память просто отшибло, да даже сегодняшнее число как-то не вспоминается.

-- Ты кто? -- А связки выдают странный хрип.

-- Расслабься, друг, свои. Твой недавний напарник, помнишь?

-- Да. -- Только правила приличия.

-- Мы цыганку, Меченую вместе ловили. Ну, да ладно, ты теперь герой! Такого зверя выловил, причем в буквальном смысле, -- он усмехается. -- Конечно, в своей тарелке и ложка своя. Ладно, отдыхай.

О чем это он? Странный намек какой-то, или нет?.. Хм, смутно припоминаю свалку техники и то навящевое дежавю, потом ангар и этот запах из далекого прошлого. Ведь я там уже был, жил, отдыхал у дедушки, который работал в колхозе на комбайне. Это село мой дом родной. Но почему же я его забыл?..

Фрагмент из памяти не выкинули и не стерли, его просто скрыли под покровом темноты. Все, что было днем, ночью слилось с остальным. Деревья превратились в ужасные изваяния, а люди стали коварными, как сама смерть. Лишь фонарик в руке -- последняя надежда, -- помогал мне жить, искать путь, найти тот самый дом, войти в него и узнать всю правду.

Мое детство, я думал, что его не было, ведь ничего не помнил о нем. Повзрослев, списал на недостаточно развитую память в малом возрасте. Никто же себя не помнит трехлетним? И все же, мне было не три года, а восемь лет. Почему, как?! Не знаю, я забыл напрочь тот возраст...

"Это все происки Колдуна".

"Говорю же, Колдун!"

Обрывки памяти собираются воедино, последний фрагмент занимает свое место в этой мозаике и теперь картина понятна каждому. И я знаю, что на ней нарисовано и кто виноват, и как этому противостоять.

А за окном мерцают мириады звезд...

Оставить комментарий © Copyright Зарубин Михаил (zarubin.mixail@mail.ru) Размещен: 24/07/2014, изменен: 24/07/2014. 43k. Статистика. Глава: Фантастика, Мистика На ночь глядя Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Реальность намного жестче, чем вам кажется. Жить становится опаснее: на каждом углу вы можете встретить одного из Меченых, или стать жертвой Шамана. Вы даже не догадываетесь об их существовании, а они уже жаждут вашей крови. Стоит только отвлечься и один из последователей Сатаны тут же накинется на вас. Но существует орудие власти способное их одолеть. Оно на страже и днем и ночью, и сержант Нестеренко готов выполнить свой долг.

Зарубин Михаил : другие произведения.

Фрагмент из памяти