Аннотация: Молодой художник Натан должен найти "убийцу в закрытой комнате". Он уверен в своих силах и жаждет победить в этой увлекательной игре. Но его противник - оборотень. И в какой-то момент ставки начинают расти - гибнут люди.
Негритенок
Лекс сидел вполоборота к стойке и тянул из стакана колу. Взглянув на его мрачное лицо, Натан слегка повернул блокнот и добавил штриховки над крыльями носа.
- Держи, - весело объявил он, протягивая другу набросок портрета.
- Нашел Мону Лизу, - мрачно огрызнулся Лекс, уставившись в одну точку. - По твоей милости я теперь не просто на мели, я в фиговой Марианской впадине. Без шансов выплыть.
Натан хмыкнул и, снова повернув к себе блокнот с недорисованным портретом, перевернул страницу и наскоро набросал что-то, почти не отрывая карандаша от бумаги. Лекс бросил на него быстрый взгляд. И судя по этому тяжелому, далеко не дружескому взгляду было понятно, что он едва сдерживает готовую выплеснуться обиду. Нат беспечно рисовал, почти не поднимая глаз. И загадочная полуулыбка на его губах еще сильнее раздражала Лекса.
- Держи, Фауст. Кто не любит портретов, получает шаржи...
С листа смотрел грустный негритенок-марионетка в маленькой матросской шапочке и коротких штанишках, и с обезьянкой на левом плече. В маленькой рожице мартышки было заметно отчетливое сходство с Натом. От рук, ног, плечей и головы негритенка вверх поднимались тонкие лески, закрепленные на крестовине. Нат занес руку, чтобы нарисовать последний гвоздик в том месте, где к планке присоединялась леска, поддерживавшая голову куклы, но Лекс выхватил у него блокнот и с отвращением бросил взгляд на карты в правой руке негритенка.
- Пара двоек. Не удивительно, что у него такая скорбная рожа. Только ты явно приуменьшил свою роль во всей этой истории. Ты - не эта вот макака, которая у него за плечом сидит. Ты - макака, которая там, за границей листка, ниточки дергает.
Лекс швырнул блокнот в угол. Пару мгновение могло показаться, что сейчас он ударит друга по неуместно веселой физиономии, но Лекс обхватил ладонями голову.
- Значит, проигрался ты, а крайним оказался дружище Нат? - примирительно улыбнулся Натан.
- И нечего ухмыляться, будто это была не твоя работа. Как будто не ты затащил меня в этот вшивый клуб, где я оставил все вплоть до пиджака...
- И оставил бы и брюки, если бы я не вытащил тебя оттуда волоком, - напомнил Натан, посмеиваясь. Он не стал напоминать Лексу, кто на самом деле настоял на том, чтобы провести вечер в игорном доме. Они с Лексом не были близкими друзьями. Лекс любил играть, Нат - рисовать, и оба старались по возможности не мешать друг другу заниматься любимым делом.
- А если бы ты не клеил сразу двух дамочек в разных концах зала, - обвиняющее бросил Лекс, - ты бы раньше заметил, что я вот-вот останусь без штанов, и теперь мне не пришлось бы вспоминать, у кого я еще не занимал в этом паршивом городе...
Он уныло посмотрел на опустевший стакан, раздумывая, не взять ли чего-нибудь по-крепче:
- Тебе смешно. Откуда тебе знать, что такое, когда не можешь остановиться... - про-бормотал он, выгребая из кармана мелочь и со звоном ссыпая ее на стойку, - Ты ведь не иг-рок.
Натан не мог с точностью ответить на этот вопрос. Флирт с красивой девушкой прино-сил гораздо больше приятных впечатлений, чем напряженное слежение за шариком рулетки или попытки угадать карты противника. К тому же в случае с девушкой выигрыш как раз и заключался в том, чтобы остаться без штанов. Но не был ли он игроком?...
- Пожалуй, - ухмыльнувшись своим мыслям, ответил Нат, снова возвращаясь на страницу с портретом и легко прикасаясь к бумаге кончиком карандаша, - просто я всегда знаю, когда хватит. В конце концов, мне решать: продолжать игру или выйти из нее. Пока мне не встретилось чего-то такого, за что можно было бы отдать все материальные блага. А играть, если тебя не интересует выигрыш, не только скучно, но и глупо. Зачем ловить хвост птицы Удачи, если не знаешь, чего собираешься потребовать взамен.
- Ты не понимаешь... - Лекс брезгливо отодвинул пустой стакан. В его глазах появился азартный блеск, - Ведь дело не в том, за какие блага отпустить ее хренов хвост. Самое потрясающее, это намотать этот хвост покрепче на руку и дернуть так, чтоб из нее перья посыпались...
Захваченный эмоциями, Лекс грохнул кулаком по стойке, отчего тихо звякнула рассыпанная мелочь. Но ни барменша, ни пара подвыпивших мужичков у стойки даже не повернули головы.
- А пока она подкрадывается сзади, и перья сыплются из тебя самого, - парировал Нат, - Играть со случаем всегда было делом неблагодарным. Потому что мало что зависит от тебя. Такие игры меня совершенно не прельщают. Мне скучно, без... - Натан постучал карандашом по верхней губе, раздумывая над рисунком и окончанием фразы, - ...без... Как бы это тебе описать... Искушающей воли. Противника, способного заставить меня играть даже тогда, когда я готов сдаться и завершить кон. Но, похоже, Сфинкса, способного придумать для меня достойную загадку, не существует.
- Рискованное заявление, - произнес кто-то за спиной у Натана. Голос был странный и манящий. Трудно было определить, говорит с тобой мужчина или женщина. Звучный и бархатный голос птицы Сирин.
Натан обернулся. Он готов был поклясться, что еще секунду назад табурет за его спи-ной был пустым.
Теперь на нем, скрестив тонкие лодыжки, сидела женщина. Ее длинные волосы цвета меди спускались едва не до пола. А ее лицо... Натан впервые видел перед собой лицо, которое, отвернувшись, уже через секунду невозможно вспомнить, и невозможно забыть. Она была красива подвижной хищной красотой. И сейчас эта красота бросала ему вызов.
Натан инстинктивно подался вперед, чтобы попытаться запомнить черты лица незнакомки - даже если ничего не получится, он прости обязан ее нарисовать.
- А если такой Сфинкс найдется, вы примете вызов? - проговорила незнакомка, слегка покачивая на кончике ноги золотистую сандалию.
- А у меня будет выбор? - с улыбкой сказал Натан, закрывая блокнот.
- Нет, - просто ответила женщина. Встала и направилась к выходу. Натан сунул в руку Лекса пару купюр и выбежал следом.
- Можешь называть меня Джо. - Она медленно потянулась, изящно выгнув спину и за-ведя за голову сжатые в кулачки руки, и улыбнулась ему. - Что скажешь?
- Превосходно, - автоматически ответил Натан, не отрывая взгляда от совершенного изгиба ее шеи и груди.
Воздушные персикового цвета шторы на окне были слегка раздвинуты, и яркий луч медленно двигался по одеялу совсем рядом с ее обнаженным плечом, но, словно опасаясь перейти невидимую границу, не касался матовой кожи.
- Не могу поверить, что ты сейчас со мной. - Отточенные дежурные фразы выговаривались сами собой, лишь слегка оживляемые интонацией. Натан смотрел на идеальный изгиб плеча, представляя, как смешивает краски, добиваясь эффекта такого же золотистого сияния.
- Не веришь?! - Джо расхохоталась и вытянула поверх одеяла длинную ногу, - Пощупай. Только не вздумай колоть иголками, ни себя, ни меня - я совершенно честно заявляю: я не галлюцинация.
Молодой человек погладил кончиками пальцев розовую родинку на щиколотке, быстро поцеловал Джо в округлое колено и натянул на ее бедра одеяло. Он всегда считал вызывающим обилие плоти на полотнах. И сейчас, мысленно прорисовывая каждую линию, каждый совершенный изгиб тела своей любовницы, вновь почувствовал необходимость утаить от зрителя, кем бы он ни был, часть этой красоты, подарив взамен нечто более интригующее - загадку.
Джо насмешливо приподнялась на постели и, бросив взгляд на одеяло, иронично вскинула темные брови.
- Чего ты боишься? Того, что мне может стать холодно, или что тебе будет слишком жарко?...
- Просто, мне показалось, ты не из тех женщин, которые... ну... - Джо усмехнулась его замешательству, - ...способны привести незнакомого мужчину из бара в свою постель.
- Я думала, что это видно невооруженным глазом, - Джо перевернулась на живот, словно демонстрируя себя потенциальному покупателю. - Что ж, одна загадка сегодня уже оказалась разгаданной...
- Какая? - ощущение нереальности происходящего, терзавшее Натана с самого момента выхода из бара, отпустило, и он с интересом уставился на Джо, словно только сейчас разглядел ее.
- А я-то долго думала, кто же подобрал мою давно потерянную скромность. Оказывается, ты. Только не вздумай возвращать. Я не из тех, кого украшает целомудрие.
- Безусловно, - проговорил Натан, немного расслабившись. Она не обиделась. Она рассмеялась. Значит, это ничего не значит. К счастью. Никаких обязательств. Просто встретились мужчина и женщина в баре. Вышли оттуда вместе. Вместе провели ночь. И все. Никакой интриги, никакой тайны. Вместе со спокойствием к нему вернулась привычная самоуверенность.
Как там говорили древние греки: всякая тварь после соития грустна. Или это говорили римляне. Не важно. Но, похоже, Нат был одной из этих тварей. Ощущение странной меланхолической неловкости, которая всегда заставало его врасплох, отступило. Натан с театральной страстностью еще раз поцеловал Джо в вызывающе красные губы:
- Все было потрясающе. Ты Супер. Но мне пора...
Он выскользнул из-под одеяла и, повернувшись спиной к кровати, начал одеваться.
- Так значит, ты не веришь в то, что я - тот Сфинкс, у которого есть для тебя загадка. - В голосе Джо прозвучало разочарование и что-то, похожее на вызов.
- По-моему, все слишком, даже до обидного, очевидно, - ответил Нат, насмешливо окидывая взглядом ее обнаженное тело. - Я, конечно, неисправимый романтик и иногда испытываю легкое разочарование от того, что в мире есть девушки, позволяющей себе на пер-вом свидании больше, чем прощальное рукопожатие. Но то, что произошло между нами, уже давно перестало быть для меня загадкой.
- Это не загадка. Это аванс, - спокойно отозвалась с кровати Джо.
- Извини, - еще раз повторил Нат, направляясь к двери. Долгое расставание не входило в его планы. Мыслями он был уже дома, в мастерской. Он уже рисовал ее, и портрет сейчас занимал его мысли значительно больше, чем натура.
- Не веришь... - задумчиво проговорила женщина, постукивая пальчиком по подбородку.
- Извини, крошка. Не верю, - сказал молодой человек.
- А так?
Она выросла между ним и дверью, повернула ключ, тряхнула его в кулаке и разжала ладонь. Рука была пуста.
В какой-то момент по странному блеску в ее глазах Нат заключил, что его новая подружка, вполне возможно, сумасшедшая. Эта мысль вызвала досаду, но Нат предполагал, что он - здоровый молодой мужчина, как-нибудь справится с ней и сумеет выйти за дверь. А уж там, если что, можно будет сдать дамочку охране гостиницы.
- Да ты фокусница, - насмешливо ответил Натан, но все же отступил.
- Еще какая..., - Джо пристально смотрела ему в глаза, и по огненным бликам, пля-савшим под ее ресницами, Нат понял, что это только начало, - А так?
Ее лицо заколебалось, словно подернутое ветреной рябью отражение в воде, и превратилось в его собственное лицо. "Надо же, какая у меня глупая, усталая и самодовольная рожа", - подумал Нат прежде, чем осознал - эта рожа красовалась на обрамленной рыжими волосами голове, принадлежащей стройному и потрясающе красивому женскому телу.
- А так? - это было уже не только его лицо. Это был и его голос. Джо извернулась, ли-цо ее стало прежним, но длинные ноги срослись в толстый змеиный хвост.
Нат почувствовал, как его лопатки коснулись стены.
- Здорово, - выдохнул Натан и улыбнулся. - Класс. А Маху можешь?
- Какую? Гойи? - От удивления Джо остановилась, покачиваясь как кобра, и широко раскрыв глаза, так что черные и пустые как игольное ушко зрачки вспыхнули в луче утреннего солнца золотом.
- Какую хочешь, но я бы предпочел обнаженную, - уточнил Нат, вступая в круг змеиного хвоста и с улыбкой опуская ладони на плечи оборотня. Джо запрокинула голову и в то же мгновение ее медные локоны стали темными и завились в мелкие воздушные кольца, лицо округлилось. Из широких мазков брови превратились в удивленные дуги.
- Всю жизнь мечтал поцеловать Маху... - Натан приблизился и прижался губами к ее губам.
- Так почему я, а, Джо? Неужели за полторы тысячи лет не нашлось кого-нибудь побрутальнее бедного художника. - Нат быстро взглянул на кольцо и сделал бросок. - Кстати, трехочковый. И я выиграл.
Стены спортзала вздрогнули, одним мгновенным спазмом подались друг к другу и тотчас замерли. Мяч на мгновение застыл в воздухе, медленно вращаясь, после чего нехотя оттолкнулся от стены и поплыл в руки оборотня. Натан вздрогнул и почувствовал, как сердце, сбившись, пропустило удар. Он никак не мог привыкнуть к тому, как, рассердившись, Джо раздвигала пространство и замедляла время. Молодому человеку каждый раз приходило в голову, насколько бесконечность Джо превосходит размерами любую из бесконечностей, которые может создать его фантазия.
- С тобой не скучно, - Джо подхватила мяч и резко бросила его в сторону своего удачливого противника. Нат уверено принял подачу, но ударом его немного отбросило назад. Легкие резко вытолкнули воздух и перед глазами поплыли радужные пятна.
- Эй, подруга, да ты обижаешься?! - Нат глубоко вздохнул, чтобы выровнять дыхание, взял мяч подмышку и направился к раздевалке. - Не переживай. Еще лет триста-четыреста, и ты научишься играть так же хорошо, как твой любовник. Кстати, простой смертный. Поэтому, в следующий раз, когда захочешь чем-нибудь в меня бросить, выбирай снаряды полегче и рассчитывай удар.
- Хорошо здесь играю я, а ты просто успешно бросаешь мячик. - Буркнула Джо, появляясь уже в дверях раздевалки. Нат в три прыжка нагнал ее и, отодвинув огненно-рыжую косу, поцеловал в шею:
- Ладно. Согласен. Ты самая замечательная, потрясающая, восхитительная нежить, какую я когда-либо встречал в своей жизни. У тебя фантастическая попка и ноги длинной с великую китайскую стену. - Нат продолжать целовать шею и плечи Джо, замечая, как от его слов розовеют ее щеки. Потрясающая волшебная девочка была падка на комплименты как любая другая женщина, не умудренная тысячелетним опытом, - Я уверен, что ты лучшая. Поэтому я до сих пор с тобой, хотя ты все еще не загадала мне моей загадки.
- А зачем тебе загадка, Нат, тебе, похоже, и так со мной не скучно? - Джо обернулась и положила руки ему на плечи.
- С тобой не соскучишься, это точно... И, пожалуй, я даже готов изредка получать мячом в грудь, ведь, в конце концов, за все в этом мире приходится платить. Но учти, я не из тех, кто ждет обещанного три года... - Натан наклонился, чтобы поцеловать ее в губы, но Джо увернулась и чмокнула его в лоб.
- А если я не хочу загадывать тебе твою загадку?! Что ты сделаешь?!
- Я тебя брошу. - Спокойно ответил Нат, ожидая, что оборотень снова для острастки сдвинет стены или взорвет пару плафонов. Но Джо только усмехнулась и покачала головой:
- Не бросишь...
- Почему?
- Глупый, самоуверенный мальчик, - Оборотень погладила Натана по темным волосам, - Во-первых, потому что тебе со мной хорошо. Хорошо и весело. Как ни с кем. Во-вторых, потому что у тебя, кроме меня, никого нет. Ни родных. Ни женщины. Ни друзей. Даже то недоразумение, что был тогда с тобой в баре, за полтора месяца не удосужился позвонить и удостовериться, что ты все еще жив... В-третьих: ты игрок. Не тот, кто будет потеть от страха, чувствуя, что у него наклевывается стрит. Настоящий игрок. И ты хочешь получить свою загадку. Поэтому лучший способ удержать тебя - ее не загадывать.
- А в-четвертых? - пробормотал Нат, ловя губами ее руку и целуя тонкое запястье.
- А в-четвертых, - перебиравшие волосы Ната пальцы сжались, и его голову с силой потянуло назад. В одно мгновение потемневшее от гнева лицо Джо нависло над ним.
- Я пока еще не собираюсь позволить тебе уйти..., - яростно прошипела она.
Натан не шевельнулся. Он пристально смотрел в лицо оборотня, чувствуя, как с каждой секундой ее ярость тает, превращаясь в безудержное веселье.
Наконец Джо захохотала и выпустила его волосы.
- Похоже, ты неплохо изучил меня, малыш. И мне это нравится...
Сжавшись до обычных человеческих размеров, она повернулась к нему спиной и вошла в раздевалку, бросив через плечо:
- Будет тебе загадка...
Комната едва ли годилась для большого бала, но вполне могла бы выдержать маленькое семейное торжество человек на сорок. Она была выполнена в умильном, каком-то открыточном стиле, от стульев с гнутыми как кошачьи хвосты спинками до фарфоровых балерин и собачек на каминной полке. На маленьких столиках на вышитых незабудками салфетках стояло полдюжины пузатых ваз с пучками искусственных цветов. Несколько высоких французских окон выходили в полный сирени сад. Нат нетерпеливо сорвал платок и потер пальцами веки.
Казалось, сам мозг его наполнился душным и сладким запахом сирени, а перед глазами плавали цветущие гроздья. То, что Джо привезла его сюда с повязкой на глазах, почему-то в первый момент не заинтриговало, а раздосадовало Натана. Но неприятное ощущение исчезло. И безвкусная и навязчивая карамельная красота пейзажа перестала въедаться в душу. Джо издевалась над ним, зная его нелюбовь к подобным слащавым ландшафтам и интерьерам. Джо забавлялась. И Натан был настроен получить от ее забавы максимум удовольствия. В конце концов, это была его загадка. И он способен стерпеть пару фарфоровых мопсов и акварельную миниатюру с дымчатыми котятами.
Джо, в длинном белоснежном платье и облаке огненных волос, стояла совсем рядом, изящно облокотившись на высокую спинку стула.
- Как тебе декорации, мой милый? - спросила она, склонив голову к плечу, отчего ее распущенные волосы засияли на солнце. - Еще есть столовая. Кухня. Библиотека. Семь спален наверху. Несколько подсобных помещений. Думаю, больше ничего особенного не понадобится. Но если возникнут хорошие идеи, я могу добавить пару комнат.
Джо щелкнула пальцами и в глубине сада выросла маленькая белая беседка, увитая диким виноградом. Оборотень побарабанила пальцами по спинке стула и, подумав, добавила пару скамеек.
- Там еще бассейн, - она неопределенно махнула рукой в сторону кустов справа от беседки. - Я, конечно, делала с подогревом и со всей необходимой ерундой... Шезлонги, зонтики. Но все равно как-то не сезон еще для купаний. Так что будем считать это крошечной эстетической причудой. Пока наши статисты располагаются и принимают с дороги душ, будет время осмотреться.
В это время где-то вдалеке у ворот загудел автобус. Джо театрально взмахнула рукой. Небо мгновенно потемнело, набухло и свесилось до самых сиреневых кустов. Хлынул ливень. Вдалеке по дорожке пронеслась в сторону дома темная, полностью закутанная в огромный дождевик фигура с какими-то сумками в руках.
Натан прислонился лицом к окну и попытался разглядеть приехавшего, но тяжелые капли расплющивались о стекло большими мутными пятнами, отчего темная фигура на дорожке, ведущей к крыльцу, казалась бесформенной и немного нереальной. Словно бы под плащом прятался не спасающийся от дождя человек, а кто-то другой. Страшный и сильный, как индуистские боги.
Натану часто казалось, что Джо при желании с легкостью читает его мысли. Вот и сейчас он почувствовал ее пристальный взгляд на своем затылке.
- У тебя, похоже, разыгралась фантазия?! - со смехом сказала она, вырастая за плечом Натана. - Поверь мне, мой дорогой. Сколько бы ты ни вглядывался, решить задачку, не прочитав "дано", тебе не удастся. Поверь мне на слово и расслабься. Минут через десять-пятнадцать подтянутся остальные.
- Сколько их? - автоматически спросил Натан, пытаясь не впускать в легкие усилившийся от дождя запах сирени.
- Сколько... чего? - язвительно поинтересовалась Джо, нежно разглаживая пальцами складки между его сдвинутыми бровями. - Звезд на небе? Лысых в Пекине? Пальцев на ногах у Бриджит Бордо?...
- Да чего угодно, - рассерженно огрызнулся Нат. Сирень забиралась ему в мозг и сверлила его постепенно нарастающей болью. Почему-то ему показалось, что загадка, придуманная Джо, должна оказаться какой-нибудь очень гадкой, даже мерзостной. И почему-то вспомнилось, что он уже несколько дней, с тех самых пор, как Джо назначила день начала игры, не рисовал.
- Успеешь... - Подхватила его мысли Джо, - Тебя ждет такая палитра типов и характеров, что не захочется выпускать из рук карандаш. Участников шестеро, не считая тебя. Все они уверены, что по счастливой случайности приглашены для участия в шоу.
- И что за шоу? - устало отозвался Нат, снова прислоняясь лбом к холодному стеклу французского окна. От этого прикосновения головная боль немного отступала, а мир на мгновение приходил в едва заметное движение. Словно сам Нат был штативом, на котором помещался проектор, транслировавший сад, оглушенный дождем, обвисшие кусты и белые скамейки, и в ответ на каждое шевеление его тела картинка на секунду расфокусировалась и по саду, по небу над ним, по темным от воды листьям пробегали неясные волны.
- Извини, что пришлось начать испытание с мигрени, но ведь дождь пройдет, а загадка будет загадана. Ты ведь этого хочешь. Очень хочешь. - Глубоким, гипнотическим голосом проговорила Джо, щекоча губами мочку уха, снова, как в день знакомства, вызвав в уме Натана образ птицы Сирин. - Ты знаешь, идея потрясающая. Очень забавная. Я назвала это "Последний гвоздь". Согласна, что не слишком поэтично, но и я не поэт. - Джо весело рассмеялась собственным словам, - Правда, ты должен признать, что некоторый недостаток поэзии с лихвой компенсируется полнотой и многозначностью образа. Кстати, ты вдохновлял меня, и, нужно признать, из тебя получилась неплохая муза. Помнишь негритенка, которого ты рисовал в тот день, кода мы встретились. Ты раз тридцать при мне перелистывал блокнот, что-то правил, дорисовывал, переделывал, набрасывал. Но так и не дорисовал бедняге последнего гвоздя, так что сойди он с рисунка, его голова болталась бы на груди как гнилое яблоко.
- И ты собрала шесть человек для того, чтобы они его дорисовали?
- Нат, ты чудо! - Джо переложила руки ему на шею и принялась медленными кругами разминать скованные напряжением мышцы. - Шестеро - действительно многовато... Но, поверь мне, никто не станет покушаться на твоего темнокожего красавца с парой двоек и обезьяной. У каждого из моих гостей есть свой "последний гвоздь" - дело, которое никак не удается доделать годами. Не то, чтобы дело было сложным, просто что-то постоянно отвлекает, мешает, не дает сделать последний штрих. Знакомо, а?!
Нат пожал плечами.
- Согласись, замечательная идея. Шоу, в котором может не быть проигравших. Просто доделай то, что откладывал годами, и по возвращении в большой мир тебя ждут фанфары, золотые горы и зависть миллионов добрых людей. А то, как ты будешь преодолевать свое "не хочу и не могу", к восторгу бездельников, извращенцев и домохозяек, будет транслироваться в режиме реального времени. Тебе предстоит занять свое место в рядах забивателей "последнего гвоздя". Но, мой дорогой, они не должны знать, кто ты на самом деле...
- Почему? - отозвался Нат, пытаясь мысленно унять головную боль. Джо погладила пальцами его лоб и глаза и едва ощутимо нажала на веки.
- Потому что это будет против правил, но едва ли поможет тебе в поисках.
Боль исчезла, словно ее выключили.
- Поисках чего? - насторожился Нат, стараясь избавиться от ощущения, что вместе с покинувшей висок болью за ним захлопнулась последняя дверца какой-то изощренной и хитроумной ловушки. Кажется, оборотню, наконец, надоело играть в прятки.
- Ни чего, кого!..- засмеялась Джо. - Меня.
Джо выдержала паузу, наслаждаясь удивлением Ната.
- Ты будешь искать меня... Среди них. - Джо указала пальцем на несколько темных бесформенных силуэтов, промелькнувших где-то возле входной двери.
- Так что сейчас нам придется попрощаться. В конце концов, мне необходимо пригото-виться и присоединиться к гостям. В качестве одного из них. Учти, малыш, как только ты войдешь в столовую и скажешь "Привет", шоу начнется. Поэтому если ты сомневаешься и хочешь отказаться - сделай это сейчас... Так ты отказываешься? - Джо иронично приподня-ла бровь и вызывающе глянула на него из-под темных ресниц.
Дверца действительно была захлопнута, и по счастливым и пустым глазам Джо молодой человек догадался, что все сделал так, как она хотела. Невидимая паутина уже пришла в движение и оживала где-то там, за стенами зала, в доме, в каждой его комнате, спутывались и связывались миллионы узлов, затягиваясь вокруг полудюжины аккуратно рассаженных на клейкие нити мух. И Нат отчетливо ощутил, что, в отличие от остальных, у него остается два пути - быть тем, кто ткет паутину, или тем, кто в ней барахтается.
- А у меня есть выбор? - с усмешкой отозвался Нат, пряча за спину подрагивавшие от волнения руки. Головная боль отступила, а вместе с ней покинуло ощущение беды и мерзости. Вернулся знакомый легкомысленный покой. Вернулся азарт. И Джо, очевидно, снова забравшись в его мысли, с довольной улыбкой отрицательно покачала головой.
- Нет, - наконец озвучила она то, что до этого выразила жестом, и интонация получилась радостная и властная. Ведь, несмотря на то, что Нат еще не открывал двери столовой, игра началась. Джо пошевелила пальцами в воздухе, подбирая слова:
- Наблюдай, тестируй, провоцируй... в общем развлекайся, как сможешь. С материалом не церемонься. Они, конечно, все по-своему обаятельные, даже симпатичные. Иначе играть было бы, по меньшей мере, неинтересно. Но, поверь мне, существа подобрались пустые и не слишком умные. Так что не стесняйся быть жестоким. Если, конечно, хочешь выиграть... Просто, каждый раз, когда смотришь кому-то из них в глаза, подумай: а вдруг это я. И что я в этот момент вожу тебя за нос и мысленно смеюсь, и тебе сразу станет легче.
Глаза Джо блестели весело и жадно. Она предвкушала развлечение и не могла скрыть своего наслаждения. И Нат подумал, что было бы весело закончить игру прямо там, в столовой. Через пару минут после начала. А почему нет?! Он усмехнулся и поцеловал Джо в порозовевшие от волнения скулы и быстро прижался к красным губам.
- Не видать тебе, дорогая, моего носа, как своих ушей, - поддразнил он. Джо парирова-ла удар, мгновенно превратив свои маленькие аккуратные ушки в длинные ослиные. После чего кокетливо пошевелила ими и рукой нагнула правое ухо к самым глазам.
- Идиомы всегда были моей страстью. - Прошептала она, вызывающе эротично покусывая кончик своего длинного уха. - А для тебя, дорогой, у меня есть маленький сувенир.
И Джо бросила на стол небольшую тряпичную куклу. Негритенок лишился карт, обезьянки и поддерживающих его хрупкую волю лесок, отчего его руки и ноги уныло свесились со стола. Но на курчавой голове сидела матросская шапочка. И в лице отчетливо угадывалось сходство с рисунком.
- Твой Отелло. Который, как известно, был слишком доверчив...
Джо засмеялась. При этом ослиные уши запрыгали над её белоснежным лбом, словно пара вынутых из воды форелей. Она резко обернулась вокруг своей оси, для эффекта пустив платье колоколом, и растаяла.
Нат распахнул двери и с театральной веселостью воскликнул "Джо!".
Эта идея пришла ему в голову минутой позже ее исчезновения и казалась чрезвычайно удачной до того самого момента, когда он вошел в столовую и выкрикнул свое приветствие.
На зов обернулись все: три женщины и двое мужчин. Один из них, отечный старик с красным от вечного брюзжания лицом, сидящий у стола, неодобрительно скривился и нарушил удивленное молчание, язвительно проговорив:
- Попросил бы вас не фамильярничать, юноша. Мы с вами, кажется, на брудершафт пока еще не пили. И лично я не имею желания делать это в ближайшем будущем. Так что для вас я Джозеф. Или мистер Джозеф. И никак иначе. Уйди, скотина...
Натан вздрогнул, но тут же понял, что последний приказ был адресован не ему, а вертлявой коричневой таксе, попытавшейся воспользоваться всеобщим замешательством и слизнуть с паркета плеснувшуюся из бокала толстяка каплю пива.
- Извините... Кори, не приставай к джентльменам. - Приятная брюнетка подхватила несчастную таксу на руки, негодующе покачав пальцем перед ее понурой физиономией.
- Нет, это вы извините меня. Прошу вас, - отозвался Натан, обращаясь ко всем присутствующим, но стараясь пристально смотреть в глаза своему оппоненту. Натану часто говорили, что порой у него бывает невыносимо тяжелый взгляд. Старик заерзал в кресле, но глаз не отвел, однако из накренившегося стакана все-таки пролилось еще немного пива. Покорно висевшая на руках хозяйки такса проводила каплю тоскливым взором, на какой способны только очень коротконогие, а вследствие этого сильно обделенные жизнью собаки.
Натан почувствовал непреодолимую неприязнь к брюзгливому старикану и одновре-менно вину перед всей остальной компанией. Как-никак именно его необдуманная выходка стала причиной неловкости, воцарившейся в столовой. Нат перевел взгляд на остальных, дружелюбно и церемонно поклонился дамам и миролюбиво добавил:
- Еще раз прошу прощения. Просто из достаточно достоверного источника мне сообщили, что, возможно, в шоу примет участие моя близкая подруга, и, честно говоря, я хотел сделать ей сюрприз. Но, видимо, не всем, даже очень достоверным источникам, следует доверять безоговорочно. Меня зовут Натан. Я художник. И, в целом, неплохой парень, когда не чувствую себя в глупом положении.
На помощь Нату пришла хрупкого, даже какого-то воздушного вида старушка с пушистой мохеровой шалью на худеньких плечах и идеально убранными в узел белыми как сахарная пудра волосами.
- Успокойтесь, мой мальчик. Если, конечно, вы не против, чтобы я называла вас так. - Натан отрицательно покачал головой, а старушка похлопала сухой ладонью по цветастому гобелену диванчика, на котором она сидела, приглашая Ната присоединиться. - Всем нам, как я полагаю, было несколько неловко. И ваше появление отнюдь не создало глупого положения, а скорее дало нам возможность наконец-то разрешить его. Не так ли, дорогуша? - обратилась она к до крайности смущенной владелице таксы, и та, немного расслабившись, улыбнулась в ответ.
- Марджори, - торопливо отозвалась она. И, указывая на извивающуюся в ее руках таксу, добавила, - а это Кери.
- Клелия Гастингс, - представляясь, старушка церемонно склонила голову, но потом вдруг заохала, опомнившись, и прошептала, - О, прошу прощения, я совершенно забыла, что нам всем необходимо сохранять в тайне свои фамилии. Надеюсь, моя маленькая оплошность будет прощена, и мне не придется покинуть вас, так и не познакомившись.
Старушка многозначительно перевела взгляд на долговязого мужчину с сером костюме, но переменила тактику и ласково улыбнулась совсем молоденькой девушке, которая так прямо и напряженно сидела на стуле, что походила на статую. Возможно, оттого, что она сидела спиной к окну, или потому, что при взгляде на нее в поле зрения Ната неизменно попадали сваленные около двери чемоданы и дорожные сумки тех, кто еще не успел подняться наверх и разместиться, девушка казалась напуганной и в любое мгновение готовой к бегству.
- Джоди. Но вы можете звать меня Джо, - почти шепотом произнесла она, заглядывая в глаза Клелии, но в последний момент не удержалась, мельком взглянула в сторону Ната и покраснела. - Все так зовут.
- А меня ни в коем случае не стоит так называть. Что я - индеец?!.. - послышался за спиной у Ната резкий низкий женский голос. На пороге, держа на плече большую, насквозь промокшую спортивную сумку, появилась высокая полногрудая блондинка в зеленом прозрачном дождевике, джинсах и белом топе. - Джорджина. Можно Джина. Не встречайте по одежке, она слегка промокла. В грозу попала. Видимо, последний приехавший и представляется последним...
- Почему же, - невозмутимо ответил мужчина в костюме и едва заметно поклонился, - Джонатан.
Но впорхнувшая в столовую и бросившая плащ на ближайший стул блондинка не заметила его, решительно подсаживалась к столу, несмотря на полные отвращения взгляды Джозефа.
- Как я вижу, без меня не садились... Ну что ж. Садимся.
- О, прекрасно сказано, дорогая, - подхватила Клелия, присаживаясь напротив нее на отодвинутый Натаном стул. - Джозеф, Марджори, Натан, Джоди. - представила она рассаживавшихся за столом, - А меня зовите Клелия, хотя... я полагаю, возможны варианты.
Натан с удовольствием наблюдал за тем, как старушка с опытностью профессионального дирижера повелевала за столом, ненавязчиво раздавая партии, направляя беседу и пресекая ссоры. Похоже, в компании "забивателей гвоздей" появился лидер, и Нат ничего не имел против. В Клелии было что-то домашнее, почти родственное, отчего нестерпимо хотелось назвать ее "ба", что не замедлила сделать Джина.
- Передайте салат, ба, - торопливо пробормотала она, наливая полный бокал вина. - И немного хлеба.
- Конечно, дорогая, - спокойно произнесла Клелия.
- И мне, ба, - с улыбкой провокатора глядя в глаза старушке, попросил Нат.
- Конечно, мой мальчик, - в лице Клелии не дрогнул ни один мускул, но Натан даже не увидел - почувствовал, с какой удивительной элегантной иронией в блеклых голубых глазах она подает ему тарелку с хлебом.
Джоди, сидевшая рядом с ним, фыркнула, стараясь скрыть смех. От этого непослуш-ный локон, чудом державшийся в ее несложной прическе, выпал и загорелся в солнечном луче червонным золотом.
Но эта приятная и немного тревожащая мысль была мгновенно прогнана резким ощущением боли в ноге. Вредная такса, несколько минут выжидательно гипнотизировавшая его, сидя возле ножки стула, перешла в наступление и впилась зубами в лодыжку Натана, отчего он едва не вскрикнул. Но сдержался, вспомнив о Марджори. Бедняжке и так приходилось постоянно извиняться за несносную тварь.
Натан поймал себя на том, что единственным человеком, который был ему действительно неприятен, даже отвратителен, был Джозеф. Здорово опьяневшая и распоясавшаяся Джина вызывала досаду. Остальные же почти с первого взгляда пробуждали стойкую симпатию. Как умильные животные. Или тихие благостные душевнобольные. Нат мысленно поздравил Джо с успешным кастингом, почти уверенный в том, что она сейчас непременно читает его мысли. Но никто за столом не поднял на него головы и не изменил позы, только Марджори наклонилась, чтобы дать Кери что-то со своей тарелки.
- Если так баловать скотину, из нее толку не будет. Хотя, в случае с этой, похоже, уже мало что можно исправить, - буркнул Джозеф, намазывая хлеб паштетом и отправляя в рот. Марджори поежилась и еще ниже склонила голову над тарелкой.
- Мистер Джозеф, - отозвался вместо нее Нат, снова испытывая старика своим взглядом, - если вам так не нравится все происходящее, то почему вы согласились принять участие в шоу?
Натан едва ли надеялся получить ответ, но толстяк оторвал взгляд от тарелки и небрежно бросил:
- Из-за внука...
- У вас есть внук! - воскликнула Клелия, восторженно прижимая к груди маленькие морщинистые ручки, - Вы счастливый человек, Джозеф. Очень счастливый человек. Наверняка, он хороший мальчик и радует вас.
- Да, неплохой мальчишка. - Джозеф немного скривил губы, по всей видимости, это выражение означало улыбку или что-то похожее на нее. В глазах старика появилось совершенно не подходящее ему нежное, даже какое-то сентиментальное выражение. - Это он попросил меня поучаствовать в этой буффонаде. Мол, хочется увидеть дедушку в телевизоре. Хотя, - выражение умиления исчезло из стариковских глаз, сменившись едкой насмешкой, - надо признаться, и его отец, мой драгоценный сын, и моя невестка тоже ждут не дождутся увидеть меня в ящике...
Джина хохотнула. Джоди удивленно посмотрела на нее, а Клелия всплеснула руками и прошептала:
- О, не нужно так говорить. Я абсолютно уверена, что ваша семья обожает вас!
Джина снова прыснула со смеху, едва не подавившись салатом. Джонатан, сидевший рядом с ней, невозмутимо подал ей салфетку.
- Вот-вот, - улыбнувшись шире, ответил Джозеф, указывая отечным пальцем в сторону кашляющей Джины, - она все правильно понимает.
Натану стало обидно. Неизвестно за кого. За Клелию. За Джину. Даже за Джозефа. И он решился сменить тему, тем более, что давно следовало перестать наслаждаться пейзажем и начать охоту. Пора тянуть красные флажки.
- Кстати, мы ведь так и не знаем пока, что каждый из нас собирается делать эту неделю, - бодро проговорил он.
- Скорее доделывать, - подхватила раскрасневшаяся от бокала вина Марджори. - Я пишу книгу. - Гордо сообщила она, но, немного смутившись, уточнила, - Поваренную. Сто рецептов из продуктов на букву "м".
- Это прекрасно, моя дорогая, - поддержала ее Клелия, и Натан заметил, что на этот раз старушка забыла приставить к фразе свое коронное "О!".
- Точнее, я ее уже написала, - продолжала Марджори, - осталось совсем немного поправить. А главное, сделать несколько фотографий блюд. Мне сказали, что я могу пользоваться кухней. И, возможно, Натан, вы согласитесь помочь мне с фотографированием.
Марджори замолчала, казалось, напуганная собственной смелостью, но в этот момент раздался голос Джины:
- Пожалуй, Нат, прежде чем дадите ответ, выслушайте все предложения. Мне, возможно, тоже понадобится кое-какая помощь. Так что надеюсь на вас... - И она многозначительно подмигнула Натану, поднимая очередной бокал. Джонатан осторожно забрал у нее выпивку.
- А что вы собираетесь делать? - заботливо спросил он.
- Сегодня - напиваться, - прямолинейно ответила Джина, медленно моргая, - Напиваться, как делаю это уже четыре месяца, две недели и восемь дней.
- А в глобальных масштабах? - допытывался Джонатан, отставляя бутылку, к которой настойчиво тянулась его соседка.
- Какова ваша неоконченная работа? - поддержал его Натан.
- Я тоже пишу книгу. Хотя, какого черта, я не тоже, я просто пишу книгу. - Джина исхитрилась и выхватила у Джонатана его собственный бокал и, залпом выпив, мотнула головой, - Я пишу роман. О любви. И мне нужно его закончить. С чьей-нибудь помощью. Потому что одной мне не справиться. Я знаю.
- О, моя дорогая, - только и могла сочувственно произнести Клелия, а в глазах Джоди появился интерес.
- А о чем ваш роман? - просто спросила девушка, заправляя за ухо непослушный локон и подаваясь вперед.
- О чем?!... - снисходительно отозвалась Джина, - о Нем. И о Ней. Он был самым лучшим. Самым красивым, сильным, надежным мужчиной на свете.
- А она? - не унималась Джоди. И Клелия посмотрела на нее с тревогой.
- А она - дура! - громко резюмировала Джина, глядя куда-то в себя, словно ее мало интересовала окружающая действительность.
- Он ушел? Поэтому вы не можете закончить роман? Ваш герой оказался не вашим героем? - неосторожно поинтересовалась Марджори, и Клелия неодобрительно покачала головой.
- Он был героем. Моим героем. - Джина закрыла лицо руками и сдавленно буркнула в ладони: - Он умер.
И зарыдала.
Джонатан обнял ее за плечи, пытаясь утешить. Джоди тоже тихо заплакала, а Марджори побледнела, поняв, насколько большой ошибкой было ее не к месту проявленное любопытство. Клелия утешающее похлопала ее по руке.
Из-за стола первым поднялся Джозеф. Он с грохотом отодвинул стул, бросил на скатерть смятую салфетку и объявил:
- Ну, вот и поужинали, господа и дамы. Пора и на бок. А мне еще, с вашего позволения, чемоданы разбирать.
И, тяжело отдуваясь, медленно побрел к двери.
Джонатан обнял за плечи рыдающую Джину, помог ей подняться и предложил помочь добраться до комнаты. В дверях он подхватил сумки и, обогнув Джозефа, вывел свою подопечную в коридор. Следом выбежала сконфуженная Мардж и, судя по звукам, за дверь тоже дала волю слезам. Однако Кери не последовала за хозяйкой, а, тоскливо посмотрев ей вслед, перевела взгляд на вазу с печеньем и переместилась поближе к Джоди, поскольку ни Натан, ни, тем более, Джозеф не производили впечатление людей, которые балуют собак, а Клелия была несколько подслеповата и настойчивого заискивания таксы просто не замечала.
- Да, вечерок, - недовольно пробормотал Джозеф, останавливаясь перед самой дверью, и почему-то Натану показалось, что старик в этот момент хотел, чтобы его окликнули. Нат никогда не любил разочаровывать людей.
- Мистер Джозеф, - обратился он к широкой спине старого брюзги, - а может, посидите еще немного с нами. В конце концов, время детское. Нам нужно немного притереться друг к другу. И, на мой взгляд, лучший способ поговорить...
- И выпить чаю, - почти весело подхватила Клелия, вставая. Старая леди подошла к буфету, полному разнообразных сладостей, но выбрала пару корзиночек с традиционным, даже несколько старомодным печеньем и, поставив их на стол, вернулась на свое место. Джоди пребывала в задумчивости, и отголоски этого, видимо, непривычного для нее процесса отражались на чистом девичьем лбу легкими складками.
Джозеф развернулся и снова сел к столу. При этом, как с удовлетворением от собственной проницательности отметил Нат, шаг его стал шире, а движения легче и проворнее, насколько позволяли ему обширные габариты и желание показаться равнодушным и не нуждающимся в компании.
- Н-да. Вся эта слезоточивая сцена чуть было не заставила меня забыть о чае, - пробормотал он, оглядывая стол в поисках заварочного чайника, но Клелия уже пододвигала к нему по скатерти полную дымящуюся чашку.
- Благодарю, - отозвался Джозеф, принимая чашку из ее рук, и, выждав паузу, саркастически добавил, - Очень мило с вашей стороны, ба.
Клелия попыталась испепелить его взглядом, но старик зафыркал и принялся со смаком пить чай. Старушка снова вскочила и принялась ожесточенно собирать тарелки покинувших столовую гостей, после чего перенесла их на столик возле маленькой двери, ведущей в кухню. Джоди была настолько погружена в свои мысли, что даже не бросилась ей помогать.
- Странно, что ей разрешили участвовать в шоу. - Наконец озвучила она результаты своих размышлений. - Она ведь пьет...
- Если ты о Джине, - весело отозвался Джозеф, стараясь не встречаться взглядом с тихой яростью помешивающей чай Клелии, - так она, в отличие от нас, просто необходима организаторам шоу. Она, как это говорится, вносит элемент скандала. Если бы мы все были такими же сдержанными, как наш господин Отутюженный, наш супермен Джонатан, или спокойными, как вы, мадам, - он кивнул в сторону Клелии, и та метнула в его сторону уничтожающий взгляд, - то миллионы идиотов, что сейчас прилипли к мониторам, рассматривая нас, как энтомолог бабочек, померли бы со скуки.
- Уж вас-то я никак не могу причислить к бабочкам, - язвительно отозвалась Клелия. Нат настолько не ожидал от нее подобного тона, что поперхнулся чаем.
- Отчего, я еще очень даже чешуекрыл, - парировал Джозеф, намазывая маслом булочку. Нат не переставал кашлять. Джоди с удивлением и ужасом широко открыла глаза. Клелия набрала воздуха в легкие, чтобы ответить...
Однако гроза не разразилась, поскольку в эту минуту в столовую вернулся Отутюженный Джонатан и, невозмутимо садясь к столу, произнес:
- Она уснула.
- Бедняжка, - мгновенно отреагировала Клелия. - Я была знакома с одной дамой. Наша дорогая Джина чрезвычайно напомнила мне ее. Кажется, Мэри. Да-да, Мэри Спенсер. Приятная была девушка. И очень веселая. Так вот, она тоже немного выпивала, и после этого сразу чувствовала непреодолимую усталость. Однажды она немного выпила для храбрости, когда должна была впервые петь в церковном хоре.
- Только не говорите, что эта несчастная уснула посередине службы, - развеселился Джозеф.
- Именно, - ответила Клелия, на мгновение забыв о своей неприязни к старику.
- Она уснула, едва лишь добралась до кровати, - констатировал Джонатан, закрывая тему.
- Так она вряд ли допишет свою книгу, - отозвалась Джоди, с надеждой поглядывая в сторону Ната. Он почувствовал, что девушке ужасно хотелось ему понравиться, поэтому подмигнул ей и улыбнулся одной из самых обезоруживающих своих улыбок. Но в то же мгновение поймал себя на мысли, что совершенно забыл о своей роли. Ведь эта скромная и неумная девушка вполне могла оказаться Джо. Настоящей Джо. Джо, сводившей его с ума. Но, мысленно одернул себя Нат, это и была настоящая Джо. Ее так называли друзья. Ее так называли все. Кроме него. Почему-то он никак не мог заставить себя даже думать о ней, как о Джо. Только Джоди. Глупая маленькая Джоди. С волосами цвета спелой пшеницы и прозрачно зелеными глазами недельного котенка.
- Она, пожалуй, и не собирается ее писать, - обстоятельно проговорил Джонатан. - Я перенес остальные ее вещи из прихожей в комнату. И среди них не было ни ноутбука, ни пишущей машинки, ни чего-либо другого, чем можно было бы воспользоваться для написания книги...
- Зато, наверняка, нашлось не меньше ящика спиртного, а? - поинтересовался Джозеф.
- Вы проницательны, - отозвался Джонатан.
- Еще бы...
- Бедняжка...
- Целый ящик?!... - Одновременно отозвались Джозеф, Клелия и Джоди. Джонатан, отвечая всем сразу, с сожалением пожал плечами.
- Да, похоже, один из собравшихся под этой крышей тружеников пера имеет ничтожные шансы на победу. - Резюмировал Джозеф, наливая очередную чашку. - Кстати, неплохое печенье. Вот то, с тмином. - И старик указал глазами на одну из тарелок, принесенных с буфета Клелией.
- Вы хотите сказать, что вы тоже писатель? - удивленно уставилась на него Джоди. А Нат был готов дать голову на отсечение, что в мире едва ли найдется человек, более несовместимый, чем старый брюзга, с понятием "писатель".
- Упаси Боже! - Словно вторя его мыслям, воскликнул Джозеф, закатывая глаза в притворном ужасе. - Просто я не менее наблюдательный человек, чем вы, наш дорогой супермен. - Старик пристально посмотрел на Джонатана и саркастически поднял бровь. Молодой человек стойко выдержал этот взгляд, и Джозеф продолжил. - Если у бедняжки Джины не было по приезде с собой ничего, что помогло бы ей закончить-таки свой роман, то в вашем багаже я заметил вполне подходящий по размерам черный чемоданчик. Вывод: или это ноутбук, или вы, милейший, даже подштанники храните в кейсе. Для вашего же блага советую согласиться с первой версией, а иначе я попрошу переселить меня из комнаты, смежной с вашей в какое-нибудь более безопасное место.
Джозеф искренне рассмеялся собственной шутке, отчего с его редких седых усов на огромный вязаный свитер с крупными бордовыми ромбами, упало несколько зернышек тмина. Нат решил про себя, что миляга Джозеф мог бы довести до белого каления и Папу римского. Но Джонатан оказался непробиваем.
- Действительно, я имею некоторое отношение к литературе, но, к моему большому сожалению, я не писатель. Я редактор. И сюда я прибыл, чтобы в относительном покое и тишине вычитать одну рукопись, с которой мучаюсь уже без малого третий год...
- Э, парень, да вы не такой уж супермен, как я думал. И как это вы с такой скоростью работы еще не померли с голоду и удержались на рабочем месте?! - продолжал наседать Джозеф с радостью фокстерьера, нашедшего ежа. "Похоже, - подумал Нат, - я не единственный в этом мире, кому явно не хватало достойного противника. Джозеф своего, по всей видимости, уже нашел". Клелия устало и сердито поглядывала на него, понимая, что его уже не остановить. Джоди, искавшая предлог, чтобы не принимать участие в разговоре, заметила тоскливые взгляды сидевшей под столом Кери и, изредка с нежностью поглядывая на Натана, кормила таксу печеньем.
- Я надеюсь, после того, как закончится это дурацкое шоу, вы сообщите мне свою фамилию. А то среди моих знакомых есть парочка литераторов, надо признаться, не самого выдающегося таланта. Я с удовольствием подброшу им ваши координаты... - не унимался старик. Но Джонатан был крепче, чем могло показаться.
- Увы, - ответил он, сохраняя нордическое спокойствие, - редактура этой рукописи - скорее личный долг, который, к сожалению, мне с чрезвычайным трудом удается оплачивать. Но без вреда для своего душевного здоровья я могу делать это только очень небольшими порциями. Однако всякому брожению вокруг да около рано или поздно приходит конец, и я просто должен закончить редактуру за эти семь дней, что мы проведем здесь. Хотя, честно говоря, я надеюсь набраться мужества и завершить работу раньше.
- Что, это так ужасно? - заметив едва уловимую усмешку в глазах Джонатана, поинтересовался Нат. Он давно расположил между чашек драгоценный блокнот и тайком делал небольшие наброски сидящих за столом. Натан добавил пару крошечных черточек, и скрытая в реальности улыбка редактора, на бумаге стала явственней и ироничней.
- Признаюсь, это мемуары моей матери, - сокрушенно сообщил Джонатан, немного, на манер фарфорового мопса, склонив голову набок. - Душераздирающие подробности. Сомнительная художественная ценность. Поразительный для моей не слишком усидчивой родительницы объем текста. И она каждый раз, когда я выхожу из кабинета, с такой надеждой спрашивает меня "Как?", что я не могу выдавить из себя ничего, кроме дежурного "Я еще работаю с ней, мама", поскольку она прекрасно знает, что я не стану высказывать свое мнение, пока не прочту полностью.
- О! - только и смогла произнести Клелия, видимо, пытаясь решить, следует ли проявить жалость в отношении многострадального сына или его скудно наделенной литературным талантом матери. Старушка очередной раз прижала правую руку к груди, левой придвигая Джонатану вазочку с печеньем, тем самым невзначай лишая Джоди источника сладостей для ненасытной таксы. Девушка устремила на старую леди недовольный взгляд, но Клелия, как показалось, не заметила этого.
- Вы даже не представляете, насколько оказались правы, Клелия, именно "О!". - констатировал Джонатан удрученно. - Но, кажется, последнее время тучи немного поредели...
- В смысле?... - переспросил Нат, упустивший последнюю фразу. Он тщетно пытался ухватить и зарисовать недоуменно-обиженное выражение лица маленькой Джоди, когда она поняла, что устранение из поля ее досягаемости вазочки со сладким было далеко не спонтанным порывом старушки, а вполне продуманным тактическим ходом.
- У меня есть подозрения, что моя родительница несколько охладела к литературной деятельности и, возможно, более спокойно воспримет мой отзыв о ее произведении. Мама всерьез увлеклась пэчворком...
- Чем? - перебила редактора Джоди.
- Лоскутным шитьем, - терпеливо пояснил Джонатан. Казалось, все людские странности и несовершенства разбивались о его невозмутимое спокойствие, как волны о высокие уступы айсберга. Нат почувствовал, что в своем деле Отутюженный был, скорее всего, профессионалом высокого уровня. - Когда из небольших фрагментов материи, определенным образом сшиваемых вместе, в ручную или на швейной машинке, создаются вполне живописные творения. Чаще одеяла, наволочки, чехлы на заварочный чайник и прочие мелочи для кухни.
- Но, поверьте мне, дорогая. Некоторые мастерицы достигают такого уровня, что создают поистине произведения искусства. - Обиженная снисходительностью его тона, добавила Клелия, мягко глядя на Джоди, которая под пристальным материнским взглядом старушки мгновенно пришла во внимательное, какое-то совершенно кроличье оцепенение. - Мне однажды случилось вместе отдыхать с одной пожилой дамой, кажется, ее звали Рамона Грей... Или Грин. - Клелия задумалась, постукивая пальцами по нижней губе. - Так вот она делала потрясающие панно на библейские сюжеты...
Все присутствующие за столом уже приготовились слушать, судя по эпическому тону Клелии, бесконечную историю о Рамоне и ее высокохудожественных прихватках, когда положение, с уже вошедшей в традицию бесцеремонностью, спас Джозеф:
- Если вы поклянетесь, что она действительно хорошо справляется со своей работой, дорогая ба, - равнодушно произнес он, - то я бы заказал этой дамочке пару работ. В новозаветном стиле... Что-нибудь шелковое. С блудницами...
- Кажется, уже довольно поздно, - оскорблено произнесла Клелия, поднимаясь со стула. - Вы извините нас, джентльмены... - Джоди мгновенно поняла приказ и вскочила, а следом за ней поднялись Джонатан и пытавшийся скрыть улыбку Нат. Джозеф остался сидеть, вызывающе гладя на мечущую молнии старушку.
- А вечер-то удался, - удовлетворенно констатировал он, когда за дамами закрылась дверь. - Кажется, Донни был прав - участие в телешоу может оказаться неплохим развлечением...
Едва Нат поднялся к себе в комнату, смех взял над ним верх. Молодой человек повалился на кровать, сотрясаясь от хохота. Он мысленно перебирал в уме образы прошедшего дня: зернышки тмина на свитере Джозефа, маленькие морщинистые ручки Клелии, трясущиеся плечи плачущей Джины, скрытую усмешку редактора и виноватые, будто извиняющиеся глаза Марджори. И светящийся золотом в луче локон, выбившийся из прически маленькой Джоди. Смеяться расхотелось, и где-то в груди, в солнечном сплетении стало как-то неуютно. Неуютно и, одновременно, тепло.
- Ну, как?!...
Темнота в дальнем углу комнаты сгустилась, превращаясь в тяжелый туман. И из плотного марева выскользнула Джо. Прекрасная. Соблазнительная. В отливающем медью платье, застегнутом спереди на два десятка желтых прозрачных пуговиц, отчего казалось, будто она неосторожно ела мед, и на ткани осталось несколько тягучих медовых капель. В какое-то мгновение Натан почувствовал замешательство, словно его застали за чем-то постыдным. Но, видимо, на этот раз Джо была настолько увлечена собственной затеей, что не потрудилась пошарить у него в мыслях. Или не подала виду, что сделала это.
- Привет, малыш, - весело защебетала она. - Молчи-молчи. - Джо указательным пальцем остановила движение его рта, и острый ноготок царапнул краешек верхней губы, - Слово - серебро, молчание - золото. А в нашем случае, золото самой высокой пробы.
И Джо бросилась к нему в объятья так быстро и умело, что Нату ничего не оставалось, как притянуть ее к себе и поцеловать.
- Я вижу, моя задачка приносит тебе некоторое удовольствие, - расстегивая длинный ряд пуговиц, прошептала она в самое ухо Натана, и от ее жаркого дыхания по коже пробежал холодок. - Но я не хочу торопиться. Не отвечай. Позволь мне насладиться игрой. Это, конечно, твоя загадка. Но мне бы ужасно не хотелось, чтобы ты все испортил, отгадав ее слишком быстро. Завтра. Мы начнем завтра. А сегодня пусть будет последняя ночь неведенья... Это так соблазнительно, не правда ли? - Мурлыкала Джо, извиваясь.
Нат хотел было ответить ей, но Джо вцепилась в его губы жадным поцелуем.
- Молчи, - угрожающе и нежно шепнула она. И он решил не сопротивляться.
Нат проснулся от удушающего запаха сирени и настойчивого и горячего солнечного луча, поникающего сквозь веки и заполнившего мозг багрово-красными пятнами. Он не удивился, обнаружив, что время катилось к полудню. Прошлой ночью Джо вымотала его до последнего предела. Однако после ее ухода Нат понял, что не сможет заснуть. Перед глазами стояла Джо. Ее расслабленная властная поза, жаркая лава волос и жестокие дула зрачков. Кажется, тогда он разобрал вещи, закрепил новый холст и, словно в бреду, начал писать.
Натан приподнялся на кровати и оглядел комнату. Портрет был здесь. Он в упор смот-рел на Натана острым взглядом непроницаемых темных глаз. На Джо было белое платье. То, что он увидел на ней вчера, когда снял с глаз повязку. Над высоким лбом, издали похожие на стрекозиные крылья, парили два едва намеченных пепельных ослиных уха. Указательный палец правой руки был прижат к губам, призывая к молчанию. В левой руке, заведенной за спину, было зажато что-то чрезвычайно забавное, потому что в лице Джо отразилось затаен-ное веселое торжество. Набросанное в нескольких штрихах зарево волос покрывало осталь-ное пространство картины.
Нат поднялся и, обмотав бедра сдернутой с постели простыней, подошел к холсту. Но отчего-то почувствовал себя совершенно неспособным снова взяться за портрет. Внизу, в столовой, послышался звон посуды, взвизгнула такса. Солнце передвинулось еще немного и снова достало стоявшего у холста художника вездесущим лучом. Натан сорвал простыню, набросил на ухмыляющееся лицо Джо и, наспех одевшись, спустился вниз.
Душивший наверху, в комнатах, сиреневый запах отступил под напором кухонного чада, запаха мяса, трав, и миндального ликера. Последний исходил от заспанной, небрежно одетой в спортивный костюм Джины, которая сидела за кухонным столом с неизменным бокалом в руках и наблюдала, как мечется по кухне вооруженная сковородой Мардж. Видимо, дамы успели не только помириться, но и наладить нечто вроде дружеских отношений.
- Доброе утро, девочки. - Игриво поприветствовал их Нат, наслаждаясь вновь обретенной свободой от назойливой сирени.