Аннотация: Не знаю как у Вас, а для Петербурга вполне правдивая история (тем более, что в основу положено реальное происшествие)...
МЕНТАЛИТЕТ
Улаф Густавсон, швед тридцати пяти лет от роду, ехал в Россию. Ехал на работу в офис нового филиала своего концерна в Петербурге. Друзья и знакомые не раз делали попытки отговорить Улафа от дурацкой затеи, ссылаясь на то, что Россия уже давно не в фаворе, да и приключение это довольно опасное, поскольку русские, конечно, не медведи, но варварам не уступают. Упрямый швед не сдавался. Он сам не мог понять, почему его несло в эту страну, где до этого побывал лишь одиножды десять лет назад по делам. Что-то понравилось, видимо, зацепилось навсегда прочным крючком за сердце. Или влекла какая-то новизна, острота ощущений.
Семен Михайлович Стрельцов в Россию не ехал. Он в ней жил. За сорок пять лет слесарь завода турбинных лопаток выезжал за пределы Питера лишь в трех направлениях: на шесть соток в пятидесяти трех километрах от города, ежегодно на могилку к старикам в Вологодщину, да по молодости дважды с супругой на Черное море. Он и сам не мог понять, почему его никуда не несет из этой страны. Что его держит на одном месте, поскольку Россию заботливой и любящей матерью не считал.
В то время, пока Улаф трясся на облаках в самолете, Семен Михайлович пил дома горькую, не подозревая, что вскоре жизнь сведет их вместе.
Филиал шведского концерна состоял целиком из местного населения. Несмотря на низкий мировой рейтинг России в последнее время, шведы до сих пор наивно полагали, что русские способны справляться с их делами ничуть не хуже. А денег на оплату труда требовалось гораздо меньше. И то, что вот уже три года филиал всасывал в себя вложения подобно гигантскому промышленному насосу, не давая ничего взамен, их не пугало, хотя и несколько настораживало. "Люди не опытные",-считали шведские хозяева.-" Что их опыт по сравнению с нашим, двухвековым. Просто в этом деле требуется опытная голова наставника. И все заработает". Потому Улаф Густавсон и был сослан в Питер, как один из самых башковитых представителей концерна, худо-бедно знающих русский язык.
Обещанной дирекцией трехкомнатной квартиры в центре города в наличии у филиала почему-то не оказалось. "Денег не хватило. Сами должны знать, как нынче все здесь дорого",-пытаясь остановить глаза, пояснил Президент филиала.-"Сейчас можем только предложить трехкомнатную в спальном районе. Но это временно. Если у нас подзасидитесь, то подберем что-нибудь получше".
Густавсон не возражал. Будучи довольно обеспеченным шведом, он до сих пор выглядел непритязательным. Потому Улаф лишь улыбнулся в ответ, получил ключи он новенького "Вольво" и отправился по указанному адресу.
Семен Михайлович пил чай и тоскливо смотрел в окно на дождливый октябрьский двор. Взору предлагался унылый пейзаж из практически голых деревьев, мусорного контейнера, редких серых прохожих и ржавеньких "копеек" и "Москвичей". Неожиданно у подъезда припарковалась серебристая "Вольво". Из нее бодро вышел высокий поджарый мужчина в дорогом костюме и плаще и полез за чем-то в багажник.
-Это что еще за фря?-крякнул Стрельцов.-К кому это он приехал?
-Да это сосед наш новый по этажу. Не видел что ли?-посмотрела вниз жена.-Третий день уже живет. Кузьминична со второго этажа говорит, что швед.
-Да ну, какой это швед?-пригляделся Семен Михайлович.-Чего здесь шведу-то делать? Обычная новорусская рожа. Ишь, пританцовывает вокруг своей иномарки. Ворюга!
-И откуда у тебя манера, Стрельцов, постоянно людей грязью поливать? Что он тебе сделал?
-А-а, вот ты всегда так, заботливая наша,-язвительно протянул муж.-Тебя в грязь втаптывают все кому не лень, а ты только и знаешь, что утереться, да защищать. У честного человека иномарок быть не может. Вот я, простоял у станка. И что, могу себе позволить такую машину? Нет. А почему? Да потому, дурья твоя башка, что Стрельцов всегда честным слыл. И у государства миллионы не воровал. Если и брал, то скромно. Только для дачи. В таком количестве страну не обворуешь. Вот сейчас пойду гляну, что там за честный швед такой.
Семен Михайлович взял для маскировки помойное ведро и отправился к лестничному мусоропроводу.
-Здоров, сосед!-перегородил он с полным ведром дорогу выгружающему коробки из лифта Улафу.
-Здирастутти,-проковеркал с улыбкой тот.
-Ну давай пять,-протянул ладонь Стрельцов.-Знакомиться будем. Меня Семеном зовут. Живу я тут, напротив.
-Улаф,-кивнул тот и принялся открывать дверь квартиры.
-Нет, ну какая гнида!-ходил по кухне Семен Михайлович.-Шведская рожа! Руку мне побрезговал подать! Сволочь буржуйская!
-Ну чего ты напал на него?-вступилась супруга.-Может у них это и не принято вовсе.
-Да как это не принято!-кипел Стрельцов.-У них может и не принято, а раз к нам приперся - изволь вести себя в соответствии с местными обычаями. Мне, порядочному человеку, образцовому рабочему, вот так в лицо плюнуть! Падла заморская! Не поверишь, Ленок, клокочет у меня от обиды все внутри. Так обидно, что слов нет. Я по этому поводу даже водки выпью.
-Ну это ты и без обиды можешь сделать. Был бы повод,-хихикнула жена.
-Молчи, женщина!-брякнул бутылкой об стол Семен Михайлович.-Ты думаешь я выпить хочу? Нет! Я хочу залить в себе кипящую классовую ненависть! На моей Родине, на моей, можно сказать, территории, всякая иностранная шваль будет меня оскорблять! Стою, как последнее быдло, с помойным ведром! Тьфу!
Стрельцов осушил стопку, удовлетворенно хыкнул и продолжил:-Еще и русский коверкает, паскуда! Здирастути! Приехал сюда жить - изволь язык выучить. А так говорить - полное неуважение. Издевательство над языком и надо мной, гражданином этого государства.
-Ты-то много иностранных слов знаешь?-хмыкнула жена.-По шведски-то и так не сумеешь.
-А я к ним не езжу. Что я там забыл?-налил вторую стопку Семен Михайлович.-Потому ихний басурманский язык мне ни к какому месту. Я человек русский и считаю, что лучше родного языка ничего не бывает. Уф-ф. Не могу. Вот невзлюбил я его, Ленок, с первого взгляда. До чего он мне противным сразу показался!
И, влив в себя очередную порцию водки, Стрельцов отправился на диван смотреть телевизор.
Ночью Семену Михайловичу не спалось. Щемило сердце, в груди росло липкое удушье. Примерно через час Стрельцову пришла в голову идея. Он сунул ноги в тапочки, нацепил треники и майку и тихо, чтобы не разбудить жену, прокрался в туалет, где хранились инструменты.
Спустя две минуты Семен Михайлович выбрал из своего арсенала самый большой и толстый гвоздь и бесшумно выполз из квартиры.
-Понаехало тут,-произнес Стрельцов шепотом возле машины Улафа.-Ну, за Родину!
И он с силой прочертил гвоздем линию вдоль автомобиля от переднего до заднего крыла. Полюбовавшись работой, Семен Михайлович удовлетворенно кивнул и отправился спать.
-Ты куда ходил?-проснулась жена.
-Так, сердчишко что-то покалывало. За лекарством ходил, да воздуха глотнул,-ответил муж, укладываясь.
-Может врача вызвать?
-Да нет. Полегчало уже,-ответил Стрельцов и тут же заснул с блаженной улыбкой младенца.
На другой день Семен Михайлович встал пораньше и, убедившись, что "Вольво" еще стоит, выскочил на улицу под предлогом прочистки карбюратора в своем "Москвиче".
Спустя полчаса к машине подошел хозяин. Какое-то время он удивленно рассматривал полосу на боку и, словно не веря своим глазам, щупал ее пальцем. В этот момент Стрельцов, укрывшись за поднятой крышкой капота, переживал внутри какое-то непонятное ощущение, схожее с оргазмом, только еще более приятное.
-Что, нахулиганили?-наконец не выдержал он.
-Здирастутти,-растерянно пробормотал швед и показал на бок автомобиля.-Вотт!
-Ай-я-яй,-сочувственно покачал головой Семен Михайлович.-Вот пакостники! Ну что ты будешь делать? Руки бы поотрывал за такое безобразие! Куда только милиция смотрит?
-Та-а,-подвел итог его пламенной речи Улаф и сел в салон.
От его расстроенного вида и от вида ужасной царапины, зловеще улыбающейся на серебристом металле, в голове Стрельцова что-то вспыхнуло, взорвалось и разлетелось осколками многократного оргазма счастья. Может на том история и завершилась бы, поскольку Семен Михайлович достиг высшей точки наслаждения и претензий к новому соседу больше не питал, но вечером...
Вечером внутреннее наслаждение Стрельцова мгновенно исчезло. Возвращаясь с работы, он увидел возле своего подъезда фургон. Вокруг суетились рабочие, вытаскивая здоровую железную дверь. Рядом за процессом следил швед.
-Я есть ставит новый дверр в подезд и коттовый замок,-с улыбкой поведал Улаф помрачневшему Семену Михайловичу.
-Это еще зачем?-буркнул тот.
-Апсалюттно без деннек. За мой счетт!-пояснил швед.-Так беззопаснее. И так есть чиссто. Заппишите котт.
-А кто тебе разрешил?-подбоченился Стрельцов.-Ты здесь без году неделя, а свои порядки устраиваешь? Мне может твоя дверь всю эстетику портит? Мне может и так хорошо? А ты мое право свободно передвигаться нарушаешь? У-у, морда буржуйская.
Не заходя домой, Стрельцов отправился выше этажом к соседу Грише Садовникову, жившему над самоуправным шведом. Обсудив за поллитрой каверзы и трудности жизни в современных условиях, мужики переключились на новоиспеченного жильца. Оказалось, что Гриша не спит из-за него уже вторые сутки, поскольку с детства после прочтения книги "Мистер Твистер" испытывает лютую ненависть к ихним заправилам бизнеса и угнетателям пролетариата и негров во всем мире. Два вечера и две ночи подряд он прослушивал стетоскопом пол, чтобы найти повод вызвать милицию и показать этой роже кто в доме хозяин. Но подлюка швед издевался над Гришей, поскольку вел себя очень скромно и тихо, не включая даже телевизор.
Итогом беседы стало решение, что дальше подобный беспредел терпеть нельзя. Борьба началась.
Первым шагом стал полет бычка на крышу "Вольво", запущенным из форточки меткой рукой Садовникова. Второй шаг не замедлил себя ждать. Стрельцов с Гришей отправились по подъезду девятиэтажки с целью агитационной работы и укрепления своих рядов. К ночи их ряды пополнились сочувствующими из двадцати квартир.
Некоторые вступали в армию не сразу. Например, Степан Днепров поначалу к шведу претензий не имел. Он страдал лишь от неурожая редиса прошедшим летом. До посещения Стрельцовым Степан во всем винил правительство, которое не смогло обеспечить должных климатических условий. Так бы он считал до самой смерти, если бы Семен Михайлович не припомнил, что все погодные катаклизмы в этом году зарождались в Швеции.
Или Ивана Чижова не устраивало в последнее время несоответствие цены и качества российского пива. Благодаря Грише он понял, что если бы шведы поставляли к нам на рынок свой напиток задарма, то ситуация бы в корне менялась. Но не понимают жмоты зажравшиеся!
Тем не менее таких "трудных" бойцов встречалось немного. Большинство все-таки страдало бессонницей от нового соседа, включая Кузьминичну со второго этажа, избранную спикером. В знак признательности расстрогавшаяся старуха пообещала довести до победного конца разъяснительную работу с остальными упорными несознательными жителями из восьми квартир, включая супругу Семена Михайловича.
К величайшему своему удивлению на следующее утро Улаф обнаружил, что кодовый замок на двери бережно вывернут с корнем. Зияющая на его месте дыра скалилась, храня молчание о дальнейшей судьбе запирающего устройства. Еще вчера казавшаяся прочно установленной входная металлическая дверь нынче болталась на одной петле, угрожая рухнуть в любую секунду. Густавсон выругался на шведском, но решил не сдаваться и достучаться до этих варварских сердец.
Вечером настроение Стрельцова опять резко упало. Он обнаружил, что дверь восстановлена и поблескивает новеньким замком. Но главный удар ожидал Семена Михайловича внутри подъезда. Мало того, что на каждом этаже горели новенькие лампочки, все перила оказались починены, внизу висел стройный ряд новеньких почтовых ящиков, лестницы сияли от чистоты, так еще и стояла вонь от свежевыкрашенных в приятный салатный цвет стен. Последнего Стрельцов вынести не мог и решительно направился к Улафу.
-Это что, я тебя спрашиваю?-гневно ткнул на стену палец Семена Михайловича.
-Этта я наводитт приборрку,-радостно ответил Густавсон.-Высыватт бригадда строиттель. Они все сделлат. Этта бесплаттна. Я платитт.
-Не, что ты со стенами сделал?-вымазал палец в еще не подсохшей до конца краске Стрельцов и сунул под нос собеседнику.
-Этта я решил крассит. Отшен крассиво. Был не такк карашо. А теппер лутше,-улыбаясь пояснил швед.
-Что это за вонь стоит, я тебя спрашиваю? У меня легкие, между прочим, сгнили от тяжелой работы. Им подобные запахи ни к чему,-продолжил дознавание Семен Михайлович.
-Ну этто лутше чемм кода ис подвалл пахнетт,-парировал Улаф.-Теппер я откачать все ис подвалл, саделлат труббы. А савтра стена пахнуть не буддет.
-Так ты еще и подвал почистил?-взорвался Стрельцов.-Кто тебя просил?!
-Ну ты и сука,-задохнулся от непонятного гнева Семен Михайлович.-Это, может быть... Может быть наша гордость была! Наша визитная карточка! Да, а что? Такой вонючий подвал еще поискать надо было. А теперь ты, ворюга, нас радости лишил?!
-По кочану, викинг недоделанный. Чтобы к утру вернул все как было,-приказал Стрельцов.-Ишь ты, нашелся хрен. Я в этом доме с юности живу. Понял? Мне тут каждый уголок родной. Вот ты стену замазал? А ты знаешь, что ты замазал? Ты дорогую моему сердцу память замазал! Вон там надпись была "Сеня - козел". Это мне друзья десять лет назад на дне рождения написали. Я каждый день, как на работу иду - душа радуется. Воспоминания хлещут. И где она, тебя спрашиваю? Считай ты ко мне в альбом влез и фотокарточку порвал. Не хер здесь самоуправством заниматься! Ты меня спроси, прежде чем что-то делать. Не тебе решать когда стены красить, а когда подвалы осушать. Вот с мое здесь проживешь, тогда и лампочки вкручивать будешь. А не нравится - вали в свою Чухляндию и вкручивай там!
-Тамм есть ламмпочки!-опешил Улаф.
-Вот, урюк тупой! Ну что ты будешь делать?!-всплеснул руками Семен Михайлович.-Нет, я этого так не оставлю. И не надейся. Будет он нам тут еще за свой счет подачки делать! Чтобы я, потомственный пролетарий, да на коленях перед Западом стоял?! Во тебе, выкуси! Умойся! Ты думаешь мы тут бедствуем? Нам лампочку не купить?! Да мы просто любим в темноте сидеть! А ты нам тут путь освещаешь к своему гребаному завтра! Продали Россию! Продали!
Собираясь на боевой вылет, Стрельцов ощущал себя по меньшей мере Александром Невским или Атиллой. Бурча под нос "Вставай, страна огромная!", он складывал в наплечную сумку кисти, краску, различный инструмент, который по его мнению мог пригодиться в борьбе с оккупантами.
-Да тебе не угомониться? Что тебе сосед наш плохого сделал?-вышла из комнаты жена на шум упавшего на унитаз молотка.
-А не хрен,-хмуро пояснил Семен Михайлович, оценивая масштаб нанесенного ущерба.
-Вот я, к примеру, сегодня Людмилу Юрьевну из девяностой квартиры видела. Ей очень понравилось, что этот швед сделал. Давно пора, говорит. А то живем, как свиньи. Стыдно. А он за свой счет. Ему в ножки поклониться нужно.
-Вот иди со своей Людмилой Юрьевной и кланяйся,-махнул рукой на покалеченную сантехнику Стрельцов.-Она тоже интересная штучка, знаешь ли. Живет подозрительно тихо. Огорода своего не имеет. Ездит на хорошей машине. Сумки постоянно домой таскает. Еще неизвестно чем она на жизнь зарабатывает. А правильную строит. Еще и свиньями обзывается. А мне больно, Ленок. Тяжело осознавать, что супруга моя - продалась за лампочку. Людям совестно за тебя в глаза смотреть.
И приладив к ремню топорик для рубки мяса, Семен Михайлович решительно шагнул на лестницу.
Подъезд уже изумленно взирал своими окнами на бурную ночную жизнь. Такая кипучая массовая деятельность на его памяти протекала впервые. Женщины с подростками были брошены на роспись стен или на разбрасывание мусора по площадкам. Мужики покрепче выворачивали дверь в подъезде с последующей решимостью утащить ее до пруда на пустыре и там утопить. Двое пацанов из восемьдесят пятой квартиры ходили по этажам и били лампочки.
Стрельцов бродил по этажам с фонариком, по причине отсутствующего теперь освещения, и с удовлетворением наблюдал за ходом работ.
-Дядя Сеня,-обратился двенадцатилетний Гришкин сын.-А что лучше писать?
-Да что хочешь, только не матерно,-погладил его по голове Семен Михайлович.
-А я не умею не матерно,-расстроился парнишка.
-Ну тогда можно с матом, только уж не очень.
-Бля, ни хрена не видно,-матернулся молодой голос за спиной Стрельцова.-Хоть бы предупредили, что лампочки перебьют. Я бы тогда фонарь мощный взял.
-А ты, мальчик, из какой квартиры?-поинтересовался Семен Михайлович, разглядывая впотьмах величественную в половину стены надпись EMINHEM, над которой заканчивал колдовать юноша.
-Это не местный. Он из дома напротив,-пояснил сын Гриши.-У нас в школе учится, на класс старше. Победитель районного конкурса граффити, между прочим. Я позвонил, предложил. Он обрадовался, прибежал. Безвозмездно согласился.
-Молодец, сынок,-погладил Стрельцов по голове добровольца.-А на свет ты не серчай. Уж как-нибудь. Я в твою бытность на заборах, бывало, в полной темноте писал. А ты же все-таки победитель-графоман.
-Граффити,-нарочитым баском поправил юноша.-А можно я тогда еще выше этажом стенку разукрашу?
-Да, пожалуйста. Для ребенка ничего не жалко,-растроганным голосом разрешил Семен Михайлович и побрел вниз.
Вернулись утопившие дверь мужики. Теперь они рассредоточились по этажам и ломали перила. Часть отстрелявшихся от живописи подростков жгли почтовые ящики и курочили лифт. Два детины со второго и пятого этажа отламывали вентили от подвальных труб.
-Михалыч,-крикнул радостный Гриша, дающий даже некий отблеск светящимимся от счастья глазами.-Я тут дома еще два ведра мусора нашел и коробку. Куда это все вывалить.
-Коробку здесь вываливай, а мусор из ведер по лестничным пролетам разбросай,-деловито дал указание Стрельцов и бодро продолжил инспекционный обход.
На третьем этаже Кузьминична при свете керосиновой лампы старательно выводила черной краской "Ельцын - иуда".
-Э, ты чего пишешь-то?-встрял в процесс творчества Семен Михайлович.-При чем тут Ельцин? Он уже и не у дел вроде.
-А все равно он виноват,-бойко ответила Кузьминична, подрегулировав в лампе фитилек.-С него все наперекосяк и пошло. И швед этот поганый не приехал бы.
-Ну тогда, ладно,-почесал в затылке Стрельцов.-Ты мне лучше скажи, как у тебя агитация проходит? Вот с женой, к примеру, у меня никаких изменений.
-Плохо пока,-окунула кисточку в банку старуха.-Всех несознательных по три раза обошла. Не помогает. И слушать не хотят. В девяностой вообще на порог не пустили. Да еще дверью так хлопнули, чуть зубы мне не вышибли.
-Вот. Вот не зря я говорил, что штучка там подозрительная. Чуть, понимаешь, старуху не покалечила. Ничего, разберемся еще,-погрозил наверх пальцем Семен Михайлович.-А чего им говорила-то?
-Ну, что этот швед дом наш купить хочет,-начала вспоминать Кузьминична.-Потом, что у него пять детей и он тута скрывается от алиментов. Что машину на ворованные деньги купил...
-Ты меня, конечно, прости,-поморщился Стрельцов.-Но плохой из тебя спикер. Иди в ногу со временем. Головой думай. Вот к примеру, Алексей из семидесятой педиков не любит. А ты и скажи ему, что наклонности у нашего нового жильца нехорошие. Как пить дать побежит в наши ряды. Или, например...
Договорить Семен Михайлович не успел, поскольку где-то выше этажом со звоном вылетело стекло.
-Это что еще такое?-заорал он на пацанов, окруженных сбежавшейся на шум толпой.-Вам что было сказано? Лампочки бить! Лампочки, а не стекла.
-Так мы их уже все того, перебили,-хлюпнул носом пацан постарше.-Только стекла и остались.
-Да ладно, пусть пацаны потешатся,-встал на их защиту Гриша.-Не за твои ведь кровные. Вставят еще.
-Они тешатся, а выбили почему-то на моем этаже. На улице не май месяц, знаешь ли,-побагровел Стрельцов.-А мне, между прочим, дуть в дверь будет. Вот пусть мальцы к тебе на этаж идут и колотят. Твоя задница померзнет, тогда посмотрим как запоешь про цветы жизни.
-Да успокойся ты,-огрызнулся Садовников.-На чьем этаже швед живет? А? А-а! На твоем. Поэтому он мерзнуть будет. Ну а ты уж за правое дело. Только закалишься и в борьбе злее будешь.
-И то верно,-загудел нестройный ряд голосов.
-Ну ладно,-махнул рукой Семен Михайлович на пацанов.-Только чтобы больше никаких стекол. Идите лучше в потолок спички втыкайте.
Примерно через час работы свернулись. Последний штрих нанес Стрельцов, нацарапав на двери ненавистного соседа "Шведская рожа - сука". Затем подумал и приписал "и фашист". После чего помочился на половой коврик и удовлетворенный отправился спать.
Утром ничего не понимающему Улафу предстала картина "После битвы". Еще вчера белый потолок ныне пребывал в копоти, ощерившись огромным количеством обгоревших иголок-спичек. Вдоль стен с надписями "Швед-сука", "Швед-жидовская морда", "Алиса", "Витя лох", "Правительство к стенке" и "Оля из шестидесятой всем дает" заунывно гулял ветер из разбитого окна, словно с интересом читая думы людские. Правда перемещался он по лестнице весьма осторожно, опасаясь из-за полного отсутствия перил рухнуть в пролет. Иногда ветер зачитывался какой-нибудь надписью, забывался, и лишь в последний момент спасался от гибели. При этом он поднимал в воздух стаи рваных листов бумаги, воспаряющих чайками над лежащими мусорными кучами. Мрачно морщились от идущей снизу вони вперемешку с гарью останки двух разбитых лампочек. И над всем этим довольно ухмылялась шахта лифта, лишившаяся зубов-дверей.
Густавсон пробормотал "Какк этто ест такк?" и тихо съехал по грязной стене, держась за сердце.
-Ну что, доволен?-грохнула вечером сковородкой жена.-Довели человека? Его сегодня с сердечным приступом увезли.
-Ты знаешь, не доволен,-задумался Семен Михайлович, усевшись за стол.-Быстро как-то все завершилось.Вроде только во вкус вошли и на тебе. До чего же слабые эти басурманы. Столько еще не осуществили!
-Куда уж дальше осуществлять?-горько хмыкнула супруга.-Так-то, как в свинарнике жили, а теперь... Кто ремонтировать будет?
-А зачем? Мне, к примеру, и так хорошо. В квартире все в порядке. А в подъезде я бываю-то два, максимум четыре раза за день,-ответил Стрельцов.-При нашей скотской жизни еще и чинить что-то за свой счет? Нет уж.
И он показал кому-то в окно кукиш.
-Так зачем еще хуже-то делать? За вас ведь все сделали. Копейки не попросили.
-А вот затем. Наши прадеды шведов громили, а мы теперь за помощью к ним пойдем? У нас собственная гордость должна быть. В этом наш, как его.., мен.. мент... менталитет заключается.
-Это от гордости лампочки переколотили?-съязвила жена.-Я сегодня себе чуть лоб в темноте не разбила.
-Во-первых, это трудности военного времени в российско-шведском конфликте,-гордо пояснил Семен Михайлович и добавил.-А во-вторых, считай это нашим протестом против нищенской действительности. Как к нам правительство относится, так и мы и к нему.
-Скажи, Семен,-присела рядом супруга.-А ты готов на поступок? Обычный человеческий поступок. Достойный русского менталитета.
-Только этими поступками и занимаюсь,-буркнул Стрельцов.
-Найди дома лампочку и вверни ее хотя бы на своем этаже.
-С чего это я буду свои деньги на общественное тратить?,-возмутился Семен Михайлович.-Что-то государство не торопится на меня лишнюю копейку потратить. А я тут безвозмездно...
-Семен!-укоризненно посмотрела жена.
-Тьфу ты, бабы!-сплюнул Стрельцов.-Я тут каждую былинку в дом тащу, а она только и знает, что семейному богатству урон наносить. Ну что у вас за необузданные желания? Сплошные растраты...
-Семен!
-Ну, ладно,-встал из-за стола муж.-Если тебе от этого станет легче... Пойду позориться. Тебе наплевать, что скажут люди. А они скажут. Какой, мол, дурак этот Стрельцов. Бегает лампочки покупает и в подъезде вкручивает. А ведь тому же Гришке не объяснишь, что все от любви. Кабы не любил, так не стал бы твоей тупой похоти потакать.
Ворча, Семен Михайлович вытащил коробку с лампочками, вздохнул, выбрал двадцатипятиваттную, взял табуретку и с высоко поднятой головой, печатая шаг, вышел на лестницу.
Весь оставшийся вечер Стрельцова грызли противоречия. С одной стороны, его распирало от гордости за мужской поступок в глазах жены, с другой же, здравый ум постоянно напоминал о фактически выброшенной новой лампочке. Тем не менее, когда перед сном супруга благодарно прижалась к его плечу, гордость одержала победу. Семен Михайлович вдохнул побольше воздуха и умиленно подумал: "Какой же я все-таки хороший человек. И для дома, и для жены, и людям пользу несу. Вот только бы люди эти еще оценили".
Утром Стрельцов собирался на работу в приподнятом настроении, насвистывая "Марш энтузиастов". Распахнув дверь на лестницу, Семен Михайлович окаменел. В плафоне, где вчера еще светила его новенькая лампочка, теперь уродливо ощерились осколки. Разлетевшееся стекло валялось вокруг, словно опавшие перья с подстреленного лебедя.
-Гады,-жалобно проскулил Стрельцов.-Испортили. Как же так? Все испортили. Что же вас так пучит-то от чужого благополучия? Что же вы за варвары? Сами не хотите жить нормально, так дайте другим.
-Вот сволочные службы! Лифт починить не могут,-ворча спустился Гриша Садовников.-О, Михалыч, здорово! Слушай, непорядок. Слона-то мы и не заметили. Представляешь, пошел вчера поздно вечером мусорку выносить. Смотрю, на твоем этаже лампочка горит. Не, ты прикинь, все перегрохали, а у шведа этого прохлопали! Вот умора! Ну я быстренько ее и херакнул.
-Ах ты падла!-захватал воздух ртом Семен Михайлович.-Гнида! Ты... Ты... Да кто тебе дал право чужое добро бить?! Это моя лампочка была! Я за нее кровные рубли отдал! А ты... ее... херакнул? Да я тебя придушу своими руками! Су-у-у-ка!!!
И Стрельцов мертвой хваткой вцепился в горло своему соседу...