Завадский Андрей Сергеевич : другие произведения.

Эпоха возрождения-1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.79*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение цикла День победы. После ухода американцев борьба с японскими интервентами на Камчатке. Воссозданный российский флот выходит в море

Эпоха возрождения

Глава 1

  
   Мы не ангелы, ангелы святы,
   И не плачет по нам тюрьма,
   Мы, Россия, твои солдаты,
   Мы такие, как ты сама.

М.Калинкин, "Чеченская война"

  
   Северодвинск, Россия - Москва, Россия
   2 июня
  
   Черная "Волга" медленно двигалась по лабиринту ангаров и пакгаузов, ослепляя фарами время от времени попадавшихся навстречу водителей электрокаров и погрузчиков, сновавших туда-сюда по территории производственного объединения "Севмаш", словно трудолюбивые муравьи, несмотря на поздний час. Да и сам огромный судостроительный завод, крупнейший в России и один из крупнейших в мире, индустриальный гигант, наследие "тоталитарного прошлого", кормившее в самые голодные для страны времена за счет одних только экспортных заказов десятки тысяч работяг, их жен, детей, походило на колоссальный муравейник, каждый обитатель которого четко и без излишней суеты выполнял свою задачу. Было уже глубоко за полночь, а тысячи рабочих не покидали гигантские цеха, и лишь немолодой мужчина, расположившийся на заднем сидении лавировавшей по причудливому техногенному лабиринту "Волги", казалось, просто дремал, не замечая ничего вокруг.
   Автомобиль выкатился на пирс, и водитель, обернувшись, негромко окликнул своего пассажира:
  -- Алексей Ильич, мы на месте!
   Генеральный директор "Севмаша", человек, отвечавший за бесперебойную слаженную работу невероятно сложного организма, отвечавший как никогда сурово сейчас, по законам военного времени, открыл глаза. В его взгляде не было ни намека на сон. Распахнув дверцу, он выбрался из салона, с наслаждением потянувшись и взмахнув пару раз руками, разгоняя по затекшему телу кровь. "Волга", негромко урчавшая идеально отлаженным движком, будто сытый кот, осталась позади, а Герасимов, сделав несколько шагов, остановился на самом краю пирса. Тяжелые волны с мерным плеском вновь и вновь ударялись о бетонный монолит, разлетаясь веером брызг. Отсюда открывался идеальный обзор на гавань, в которой теснились черные лоснящиеся "тела" множества субмарин, только пришедших на "Севмаш" для очередного ремонта или модернизации, либо готовившихся покинуть судостроительный завод и вернуться к боевой службе, возвращаясь в места постоянного базирования.
   Не без внутреннего удовлетворения Алексей Герасимов окинул взглядом диковинную техногенную панораму. В нескольких шагах от него из воды выступал рукотворной горой покатый корпус новейшего стратегического ракетоносца К-550 "Александр Невский", принадлежавшего к проекту 955 "Борей". А часовой в черном бушлате, стоявший навытяжку у спущенного на берег трапа с автоматом поперек груди, с интересом и ожиданием смотрел на генерального директора верфи, наверное, каким-то шестым чувством угадывая скорые перемены, ждущие его и всю до последнего матроса команду атомного ракетоносца.
   Атомоход четвертого поколения, вобравший в себя все достижения отечественной теории и практики подводного судостроения, даже внешне выгодно отличался от предшественников, производя впечатление легкости и стремительности. Над округлым лоснящимся корпусом возвышалось ограждение рубки, а вот "горб", обтекатель ракетных шахт, был почти незаметен в отличие от субмарин предыдущего типа "Дельфин", на смену которым и предстояло придти новым "Бореям".
   Строительство новых ракетных подводных крейсеров стратегического назначения стало одной из самых амбициозных программ российского флота, самой стабильно финансируемой на фоне продолжавшегося безденежья, усугубленного повсеместным и беззастенчивым воровством, и, возможно, самой успешной, если бы не непредвиденные обстоятельства. Внезапная агрессия США, ставшая известной всему миру, как операция "Доблестный удар", нарушила планы политиков, военных моряков и кораблестроителей, прочивших полдюжины атомоходов в качестве основы морских ядерных сил России на ближайшие десятилетия. В тот день, навсегда изменивший судьбу и России, и, без преувеличения, всего мира, когда с моря на Северодвинск волнами летели американские крылатые ракеты, большая часть подлодок оставалась застывшими на стапелях безжизненными грудами металла. Лишь "Юрий Долгорукий", головной корабль, ставший одним из самых впечатляющих "долгостроев", успел выйти на ходовые испытания. Но он так и застрял в гавани на долгие месяцы, казалось, забытый всеми, не сумевший, попросту еще неспособный, защитить огромную страну от вероломного нападения, выполняя ту важнейшую миссию, ради которой трудились, не жалея сил и не считаясь ни с чем, тысячи русских людей.
   В прочем, сейчас Анатолий Герасимов, которому ввиду более высокого статуса, даром, что оставался он лицом сугубо гражданским, было известно чуть больше многих обывателей, сознавал, что даже успей "долгорукий" заступить на боевое дежурство, мало, что изменилось бы, и его ракеты не спасли бы тысячи жизней, оборвавшихся тем майским днем и позже, во время оккупации, когда Россия фактически перестала существовать, как самостоятельное государство, превратившись лишь в территорию, населенную миллионами растерянных людей, полностью покорных воле победителей. Дело было не в ракетах и боеголовках, а в отсутствии воли и решимости тех, кто был наделен властью отдавать приказы, в неготовности их поставить на карту все, включая собственные жизни, ради сохранения независимости державы.
   Давний враг тогда мастерски сыграл на чувствах и желаниях людей, стоявших во главе страны. Ультиматум, выдвинутый правительству России, был принят, и под угрозой немедленного нападения премьер-министр арестовал президента Швецова, единственного, кто был готов драться до конца. Наверное, тем, кто стал во главе заговора, фактически совершив переворот, казалось, что они действуют во благо, что опасность миновала, но именно в тот момент, когда верховная власть в стране исчезла, враг нанес удар, добившись успеха.
   Лишь немногие смогли или просто осмелились сопротивляться. Командующий Северным флотом России, нарушив прямой приказ главы правительства Самойлова вернуться в базу, направил свою эскадру, в которой были собраны все остававшиеся боеспособными корабли, навстречу армаде врага, надвигавшейся с запада, пяти авианосным ударным группам ВМС США, каждая из которых мощью могла сравняться со всем российским флотом. В неравном бою, исход которого и не мог оказаться иным, были уничтожены ракетные крейсеры "Петр Великий" и "Маршал Устинов", а также "Адмирал Кузнецов", так и оставшийся в истории единственным российским авианосцем. Погибли или получили повреждения, исключавшие возможность продолжить службу, большие противолодочные корабли "Адмирал Чабаненко", "Североморск", "Адмирал Левченко", эскадренные миноносцы "Безудержный" и "Гремящий". Но русские моряки, даже сознавая, что обречены, сражались яростно. Крылатые ракеты "Гранит" и "Вулкан", прорвав хваленую систему ПВО "Иджис", пустили ко дну два американских ракетных крейсера, нанеся тяжелейшие повреждения атомному авианосцу "Авраам Линкольн", символу морской мощи Соединенных Штатов, позже добитому смелой атакой русских подводников.
   Балтика, дальний Восток, воды Баренцева моря превратились на несколько часов в поле боя, где сходились в смертельных схватках подводники и летчики, но слишком силен оказался враг, а защитники России, действовавшие порой вопреки приказам испугавшихся до ужаса вождей, были разобщены, лишены единого командования и элементарной связи, и, действуя порознь, могли лишь проиграть, пускай и заставив противника надолго запомнить мужество русских солдат. Ракетный удар по Таллинну, когда сгорели под градом стремительных "Искандеров" сотни агрессоров, отчаянный до безумия бросок танкистов к южным границам страны, через высушенные солнцем степи Ставрополья и безжизненные пустыни Калмыкии не могли уже ничего изменить. Лучшие люди страны, те, кто превыше имел право называться патриотами, заслужив это не громкими речами на шумных митингах, а опасным и тяжелым трудом, гибли в кабинах истребителей, заживо горели в боевых отделениях бронемашин, задыхались в холодном мраке отсеков тонущих субмарин, а враг неумолимо шел вперед, ступая по их телам. Уже на третьи сутки операции бойцы американской Восемьдесят второй десантной дивизии высадились сразу в нескольких аэропортах Москвы, тяжкое ярмо оккупации опустилось на плечи миллионов тех, кто раньше не нашел в себе силы и решимости поднять оружие и встать на пути врага, покорно склоняясь перед его силой.
   Герасимов о многом просто не мог знать тогда, как, например, о том, что борьба с захватчиками началась с самых первых дней. Сформированное американцами временное правительство, которое должно было стать надежным инструментом в руках чужаков, оказывало тайную поддержку продолжавшим казавшуюся порой бессмысленной борьбу немногочисленным "партизанам", получавшим помощь и от иных союзников, например, Китая, без вмешательства которого едва ли возможными были последующие события. Сопротивление достигло максимума, когда патриоты подняли знамя мятежа над никому до того неизвестным городком Нижнеуральск. Враг бросил все свои силы, чтобы сокрушить мятежников, практически сравняв с землей непокорный город, но было уже поздно. Страна увидела дело рук оккупантов, прикрывавшихся красивыми словами о защите демократии, общечеловеческих ценностях и международной безопасности, но на деле лишь пытавшихся присвоить природные богатства России, и власть чужаков рухнула, сметенная волной народного гнева. Валерий Лыков, возглавлявший в тот момент временную администрацию, рискуя жизнью, обратился с воззванием, и его услышали многие, поняв, что невозможно больше терпеть, делая вид, что не при чем, взяв в руки оружие и вступив в бой.
   Американцы, перед вставшие перед не самым простым выбором, были готовы вести войну на поражение, отбросив в сторону всю шелуху о "миротворческой операции" и "помощи охваченной кризисом России". Но горстка храбрецов доставила на территорию врага ядерные заряды, и половина Сан-Франциско исчезла в атомном пламени, и этот удар оказался решающим. Оккупанты так и не признали поражения, якобы выведя войска для защиты своего населения от неизвестных "террористов", а Россия, вновь вздохнув полной грудью, стремительно начала возрождать былую мощь, потому что каждый понимал - ничего еще не закончилось. И здесь уже директору предприятия "Севмаш" Алексею Герасимову выпал шанс показать свое искусство управленца.
   Завод, пришедший в запустение, заработал в полную мощь. Стране, фактически лишившейся флота, нужно было защищать свои границы, и десятки тысяч людей, вернувшиеся в огромные цеха, принялись за дело. "Юрий Долгорукий", наконец, завершив весь цикл испытания, прибыл в Североморск, подняв военно-морской флаг и заступив на боевую службу. Теперь подошел черед и его собрата.
   "Александр Невский" не был, однако, единственной подлодкой, замершей в эту осеннюю ночь у достроечной стенки судостроительного завода в Северодвинске, хотя, без сомнений, приковывал к себе значительную часть внимания случайных зрителей. На фоне семнадцатитысячетонного "Борея" ошвартованный по его левому борту многоцелевой атомоход-охотник "Вепрь", ударная субмарина проекта 971 типа "Барс", вовсе не производил впечатления, представая этаким карликом. Прибывшая на "Севмаш" для прохождения ремонта несколько лет назад, она застряла у причальной стенки в ожидании внезапно прекратившегося финансирования, казалось, разделив судьбу многих других кораблей и подлодок русского флота, так и не возвращавшихся в строй. Но неумеренная жадность безвестного чиновника, слишком глубоко запустившего руки в государственную казну, парадоксальным образом обернулась во благо, позволив атомарине избежать участи своих собратьев, уничтоженных в неравных схватках с предпочитавшим бить в спину и без предупреждения врагом, чтобы теперь вновь вернуться на службу обновленной и еще более опасной для любого противника.
   Задержав на подлодке взгляд, Герасимов невольно улыбнулся. Стремительные обводы этого превосходного корабля, обтекаемая рубка-"плавник", скошенный назад по-самолетному киль зачаровывали идеальностью очертаний. Совершенные пропорции, выверенные буквально до миллиметра линии, ничего лишнего, способного нарушить смертоносную гармонию. Ну а тех, на кого "Вепрю" и его "систершипам" предстояло охотиться в глубинах мирового океана, стремительно возникая из бездны и расстреливая в упор залпами тяжелых торпед, их облик приводил в неподдельный ужас, даже сейчас заставляя с почтением относиться к России и ее морякам.
   Но и атомный ракетоносец, и призванный в скором времени стать его эскортом в дальних походах "Вепрь" как-то терялись в сравнении с возвышавшимся у самого выхода из бухты, наполовину скрывшись под свинцовой гладью воды, колоссом. Его сдвинутая к корме рубка была похожа на выраставший прямо из ледяных волн многоэтажный дом, а ширины корпуса хватило бы, чтобы провести футбольный матч. Стратегический подводный ракетоносец ТК-20 "Северсталь" проекта 941, способный полным залпом превратить в радиоактивную пустыню целую страну, выглядел именно тем, чем являлся на самом деле - чудовищным орудием разрушения, по иронии судьбы служа долгие годы самым надежным гарантом мира на всей планете. Сорок восемь тысяч тонн смертоносной мощи, ночной кошмар американских адмиралов, "Северсталь" и прочие немногочисленные корабли серии - уж больно дорогим стало их содержание для страны "победившей демократии" - не смогли остановить врага, их грозные ракеты Р-39 так и не покинули шахты. Но теперь грозные "Тайфуны", как окрестили их западные эксперты, возвращались в строй, готовясь исполнить свое предназначение, став надежным щитом России, и "Северстали" предстояло первой выйти в океан, став самым весомым символом возрождавшейся русской морской мощи.
   Алексей Герасимов тяжко вздохнул. Лучшие из лучших, самые совершенные в своем классе атомные субмарины, гордость некогда великой страны, надежнейший щит, за которым могли мирно жить миллионы ее граждан - и практические единственные, ныне сохранившиеся в строю. При этой мысли гендиректор ведущего судостроительного предприятия России до боли в ладонях стиснул кулаки. Что ж, он постарается сделать все, чтобы восстановить могущество своей страны, и многое уже сделал, и несколько бессонных месяцев, проведенных прямо в цехах, невеликая цена.
   Из-за приоткрытых ворот ближнего эллинга, монументального сооружения, способного укрыть практически любой военный корабль, за исключением, разве что, атомного авианосца, были видны бледно-голубые всполохи электросварки. Сквозь узкую щель меж высоких створок угадывались очертания характерного сплюснутого корпуса, из-за чего подводные ракетные крейсеры проекта 949 типа "Антей" и получили неофициальное прозвище "батоны". Несколько лет назад строительство последнего корабля серии, "Белгорода", было приостановлено - кончились деньги. Но недавняя агрессия подействовала на многих наподобие ледяного душа, а работы возобновились, да с такой интенсивностью, что Герасимов даже не сомневался - грозный "убийца авианосцев" войдет в строй еще до наступления нового года. А это означает, что эскадры врага, вольно бороздящие океаны, уже не смогут так безбоязненно приближаться к русским берегам, опасаясь стать мишенью двух дюжин стремительных "Гранитов", грозящих из-под воды.
   Дребезжащий звук мотора, оборвавшийся скрипом тормозов, заставил Герасимова обернуться. Прикрыв ладонью лицо - яркие лучи автомобильных фар били в глаза - он увидел притормозивший в паре десятков метров армейский УАЗ цвета "хаки". Распахнулась задняя дверца, и на бетон спрыгнул невысокий мужчина в черной шинели и фуражке, чуть сдвинутой на затылок. Резким взмахом руки заставив остаться на месте водителя-матроса, моряк двинулся к Герасимову. В свете фар сверкнуло золото погон на его плечах.
   Приблизившись к руководителю "Севмаша", контр-адмирал Колгуев, вновь назначенный командующий Северным флотом России, протянул тому широкую ладонь. Молча мужчины обменялись крепким рукопожатием. При этом чуть качнулась золотая звезда на груди адмирала - память о самоубийственной атаке на американский авианосец подводного крейсера "Воронеж", командиром которого был тогда еще капитан первого ранга Юрий Колгуев.
   Став рядом с Герасимовым, адмирал окинул взглядом погруженную в полумрак, едва рассеиваемый светом редких прожекторов, гавань, и его губы растянулись в улыбке - здесь денно и нощно ковалось морское могущество возрождавшейся из хаоса страны. И пусть нынешний Северный флот, принявший на себя самый мощный удар врага, представлял собой поистине жалкое зрелище по сравнению с той армадой, какой он являлся лет двадцать назад, когда сам Колгуев только примерил черную форму кадета Нахимовского училища, все должно измениться, и совсем скоро.
   Все так же ничего не говоря, Герасимов достал из кармана пачку "Беломора", протянул ее адмиралу. Тот, благодарно кивнув, вытащил сигарету, прикурив от протянутой инженером зажигалки, и с наслаждением затянулся. Алексей Герасимов тоже закурил. Выдохнув струю табачного дыма, он, нарушив, наконец, молчание, спросил, взглянув чуть искоса на адмирала:
  -- Еще не пора?
  -- Нужно ждать. Они как раз над нами сейчас пролетают. Подождем!
   Колгуев, задрав голову, взглянул на небо, затянутое редкими облаками, из-за которых мерцали голубые искорки звезд. Где-то там, на высоте сотен верст от поверхности планеты, мчался в безвоздушном пространстве со скоростью восемь километров в секунду американский спутник оптической разведки "Ки Хоул-11". Противник, вынужденный покинуть Россию, непрерывно напоминал о себе, не позволяя расслабляться и пытаясь держать территорию огромной страны под непрерывным наблюдением. Но все же американцы были не всесильны, и спутников у них оказалось не так много, а график их движения очень быстро вычислили специалисты из Войск космической обороны России. И потому жизнь здесь, на "Севмаше", как во многих других местах на просторах страны, замирала и вновь пробуждалась по нескольку раз на дню, когда на земле точно были уверены, что из поднебесья на них не нацелены чужие объективы. Вот и теперь очередной "сателлит" исчез за горизонтом, и как только Северодвинск, давно уже погрузившийся в сон, исчез из поля зрения его оптоэлектронных камер высокого разрешения, адмирал, взглянув на Герасимова, решительно произнес:
  -- Начинаем! - и, обернувшись к стоявшему позади него служебному УАЗу, громко крикнул: - Сержант, сигнал!
   Молодой моряк, вздрогнув от резкого оклика, схватил гарнитуру стоявшей на сидении рядом с ним радиостанции Р-159, произнеся только одно слово, которого ждали сотни людей, не думавших про сон этой ночью. Разом вспыхнули сотни мощных ксеноновых ламп, превращая тьму в ясный день. Взревели двигатели мощных тягачей, с разных сторон выползших на пирс. Качнулись, разворачиваясь, стрелы кранов.
  -- У нас будет "окно" не более трех часов до появления следующего спутника, - напомнил генеральному директору, нервно жевавшему погасший окурок, адмирал Колгуев, помнивший "расписание электричек" - график пролета вражеских разведывательных спутников - наизусть, без подсказок. - За это время предстоит сделать очень многое!
  -- Успеем! Все устроим в лучшем виде!
   Судя по дерганым движениям рук, Герасимов нервничал, почти не скрывая этого. Но ему, единственному на пирсе, не занятому настоящим делом, это было простительно, в отличие от сотен мужчин в рабочих спецовках и черных морских бушлатах, буквально облепивших корпус "Александра Невского", над которым уже плыли, опускаясь все ниже, стрелы подъемных кранов.
   С прицепов выехавших к самой кромке причала тягачей стащили брезентовые полотнища, обнажив плотно уложенные, бок к боку, веретенообразные "туши" торпед. Ажурная стрела подъемного крана, обманчиво хрупкая при взгляде издали, склонилась над кузовом ближайшего "Урала", легко подхватив первую "рыбу", будто та и не весила две с лишним тонны. Колгуев и Герасимов, разом запрокинув головы, проводили взглядами проплывшую над ними торпеду УГСТ, пока та не исчезла в узком проеме распахнутого в носовой части "Александра Невского" люка, первая из двенадцати, входивших в штатный боекомплект "Борея". Работа спорилась, вполголоса матерящиеся мужики в спецовках и касках обмотали тросами следующую торпеду, и стрела крана плавно поднялась вверх, отрывая ее от ложемента.
  -- Черт, не успеем! - Колгуев нервно притоптывал, словно от холода, хотя было достаточно тепло, по крайней мере, для этой широты. - Не успеем!
   Одна за другой торпеды перегружались с берега на борт "Александра Невского", занимая места на стеллажах автоматизированной боеукладки стратегического ракетоносца, серьезный аргумент в схватке с любым надводным или подводным противником. Но не они должны были стать "главным калибром" подлодки, предназначенной вовсе не для морского боя.
   Грузовики, рыча мощными двигателями, выпуская из выхлопных труб струи сизого дыма, один за другим покидали пирс. За ними потянулись и рабочие, довольно улыбавшиеся, радовавшиеся качественно выполненному делу. А адмирал, сопровождаемый Алексеем Герасимовым, двинулись им навстречу. Стоявший у сходен матрос вскинул ладонь к виску, вытянувшись по стойке смирно. Быстро взбежав по чуть шатавшемуся трапу, Колгуев нос к носу столкнулся с моложавым офицером в морской форме, на груди которого тускло блестела такая же золотая звезда, какую с гордостью носил сам адмирал. Тот, так же четко отдав честь, представился:
  -- Здравия желаю, товарищ контр-адмирал! Командир атомного подводного крейсера стратегического назначения "Александр Невский" капитан первого ранга Шаров!
  -- Здравствуйте, товарищ капитан! - По-уставному отдав честь, Степанов пожал руку стоявшего перед ним офицера. - Корабль готов?
  -- Так точно! Загрузка боекомплекта завершена, припасы на борту, команда на своих местах!
  -- Выходим в море немедленно!
   Все трое, пройдя по чуть пружинившей под ногами палубе, обтянутой толстым слоем специальной резины, поглощавшей импульсы чужих сонаров, нырнули в узкий поем люка, спустившись по крутому трапу в отсек. Главком и директор "Севмаша", следуя за командиром "Александра Невского", прошли по довольно узким коридорам, залитым рассеянным светом люминесцентных ламп. Попадавшиеся на пути матросы козыряли, отступая в сторону и прижимаясь к переборкам, чтобы уступить дорогу офицерам. Изредка встречались и люди в гражданской одежде - работники судостроительного завода завершали так неожиданно прерванные работы прямо на плаву.
   Изнутри стасемидесятиметровая субмарина уже не казалась такой уж огромной - большая часть ее объема была занята механизмами, вооружением, системами жизнеобеспечения, требовалось место и для всевозможных припасов, необходимых, чтобы автономное плавание под полярными льдами продолжительностью три месяца не стало бы пыткой для экипажа. Но именно по этой же причине для каждого члена команды были созданы отличные условия. Маломестные кубрики для матросов, каюты для офицеров, спортзал и даже баня, отделанная настоящим деревом, почти как на "плавучих отелях", стратегических атомоходах проекта 941 типа "Акула".
   Стоило только командующему Северным флотом появиться в ярко освещенном помещении центрального поста, укрытом в недрах прочного корпуса подлодки, вахтенный громко крикнул "Внимание!", и подводники вытянулись по стойке смирно. Поприветствовав их, Колгуев отошел в сторону, обернувшись к Шарову и сказав тому:
  -- Командуйте, товарищ капитан!
   Пройдя в центр отсека, и окинув его цепким взглядом, будто желал убедиться, что все подчиненные находятся по-прежнему на своих местах, капитан второго ранга Шаров четко произнес:
  -- Отдать швартовы! Поднять мощность реакторов до десяти процентов! Самый малый назад!
   Остававшиеся на палубе матросы отвязали толстенные канаты, с плеском упавшие в воду. Капитан рейдового буксира РБ-47, надежно связанного с "Александром Невским" пуповиной стального троса, из высоко поднятой над палубой рубки разглядывавший огромный в сравнении с его корабликом атомоход, отдал приказ, и вода за кормой вспенилась под ударами лопастей винта. Следуя за трудягой-буксиром, подлодка, помогавшая себе приводимыми в движение электроэнергией подруливающими устройствами ПГ-160, выдвинувшимися из корпуса, скользнула вдоль пирса, выходя на чистую воду. А из активной зоны ядерных реакторов ОК-650Б один за другим извлекались графитовые стержни, единственная преграда для хаотично метавшихся быстрых нейтронов, принявшихся с удвоенной силой дробить атомы сверхплотного урана, выпуская на свободу связывавшую их мощь.
   Ядерное пламя, чуть тлевшее внутри реакторов, вспыхнуло с новой силой, щедро наполняя энергией многочисленные системы подводного атомохода. Каждый реактор мог выдавать сто девяносто мегаватт, достаточно, чтобы даже самой лютой зимой осветить и обогреть средней величины город, но находящемуся на боевом дежурстве стратегическому ракетоносцу могло оказаться мало даже этого.
   Взгляды сразу нескольких офицеров из команды "Борея" оказались прикованы к индикаторам температуры и радиоактивности. Атом, казалось, давно и надежно обузданный и поставленный на службу человеку, все же оставался непредсказуемым и опасным. Достаточно было секундной оплошности, чтобы реакция из управляемой превратилась бы в цепную, и тогда на мгновение ночь над Северодвинском сменится ярким днем. В прочем, там, где может ошибиться человек, сработает автоматика, заглушая реактор, превращая его из зарождающейся звезды в кусок пусть радиоактивного, но лишь металла, смертельно опасного только для тех, кто будет находиться буквально вплотную.
   Буксир, выполнив свою работу, отошел в сторону. Двигаясь самым малым ходом, осторожно лавируя, огибая с ювелирной точностью выдававшиеся далеко в бухту пирсы, атомный ракетоносец "Александр Невский", наконец, достиг устья Двинской губы, выходя в акваторию Белого моря. Лишь тогда Шаров приказал:
  -- Все вниз. Задраить люки. К погружению товсь!
   Субмарина отгораживалась от внешнего мира створками герметичных люков, выдерживавших колоссальное давление извне. Как только глубина под килем достигла необходимого минимума, в балластные цистерны хлынули потоки забортной воды, и подлодка начала медленно погружаться, исчезая с поверхности. Лишь когда над рубкой сомкнулись тяжелые волны, адмирал Колгуев и Алексей Герасимов, скромно стоявшие у переборки, чтобы не мешать занятым своим делом подводникам, синхронно выдохнули, разом взглянув на часы - до появления очередного американского спутника-шпиона оставалось еще чуть более часа. Уставившись друг на друга, оба улыбнулись:
  -- Успели!
   Огромная подлодка, целый плавучий город, осторожно кралась в нескольких десятках метров под поверхностью воды, перестав существовать и для чужих, и для своих. Она словно перенеслась в иное измерение, параллельный мир, и только протянувшаяся к поверхности тонкая нить антенны радиосвязи продолжала связывать ее с оставшейся за бортом нерадостной реальностью.
  -- Товарищ адмирал, какие будут приказания?
   Капитан Владимир Шаров вопросительно уставился на командующего Северным флотом. Никто из находившихся на борту "Александра Невского" офицеров и матросов до конца не представлял цель неожиданного выхода в море, но, увидев погрузку торпед, многих посетили не самые веселые мысли.
  -- Следуем в квадрат "двадцать два - четырнадцать", - распорядился адмирал. - Там нас должны встречать.
  -- Есть! Штурман, проложить новый курс! Машинное, мощность реактора поднять до пятнадцати процентов. Увеличить скорость до двадцати пяти узлов!
   Плавно и почти бесшумно благодаря сменившему традиционный гребной винт водометному движителю субмарина выполнила разворот, быстро набирая ход. Буквально протискиваясь сквозь сдавившие со всех сторон выполненный из сверхпрочной стали корпус тысяч тонн морской воды, она направлялась туда, где воды Белого моря смыкались с морем Баренцевым. Наблюдавший за работой моряков в центральном посту Алексей Герасимов, грустно вздохнув, качнул головой:
  -- Или слишком молодые, или слишком старые!
   Колгуев, услышав ни к кому не обращенную реплику своего спутника, пожал плечами:
  -- Новобранцы, пришедшие на флот уже после оккупации, или резервисты. Но они достаточно успели увидеть, и будут служить по совести, и, если придется, пойдут в бой и погибнут без колебаний.
  -- Если все погибнут, кому же достанется Россия?
   Адмирал, ничего не ответив, просто отвернулся, наблюдая за слаженной работой подводников, превращавшихся в единое целое, стоит только субмарине погрузиться. Для них служба давно уже превратилась в служение, в высшую честь для мужчины и воина, получившего право защищать свою родину. Им было доверено мощнейшее оружие, этим людям в черной форме, замершим с бесстрастными лицами перед своими приборами. Уже сейчас "Борей" представлял немалую силу, пусть и был лишен своего "главного калибра", но именно для того, чтобы исправить это недоразумение, он и вышел в море в нарушение всех планов и сроков.
  -- Надводная цель слева по борту, - неожиданно доложил акустик. Шум чужих винтов лишь чуть коснулся носовой сферической антенны гидроакустического комплекса МГК-600Б "Иртыш-Амофора", тотчас превратившись в метку цели на мониторе. - Пеленг шестьдесят!
  -- БЧ-3 боевая тревога, - немедленно отозвался Шаров, весь разом подобравшийся, будто готовый к броску хищник. - Зарядить торпедные аппараты!
   Подчиняясь командам с пульта управления, открылись массивные крышки, и в темное нутро торпедных труб скользнули матово-черные "сигары" тяжелых торпед УГСТ, а пальцы торпедистов застыли над кнопками пуска.
  -- Снизить ход до десяти узлов! Подвсплыть на глубину двадцать метров! Поднять перископ!
   Избавившись от части балласта, "Александр Невский" поднялся ближе к поверхности, разрезая волны трубой перископа. На экране в центральном посту появился силуэт находившегося еще достаточно далеко корабля, над которым трепетал на ветру Андреевский флаг.
  -- Нас ужу ждут, - удовлетворенно хмыкнул Юий Колгуев, и скомандовал Шарову: - Всплывайте!
   "Борей" показался на поверхности, когда его и транспорт вооружений "Амга" проекта 1791 типа "Кальмар" разделяло уже не более трех кабельтовых. Похожий на мирный сухогруз корабль выдавал свою принадлежность к военному флоту разве что установленными на носу и корме спаренными зенитными автоматами калибра двадцать пять миллиметров, но и те сейчас были заботливо укутаны брезентом, тем более, при встрече с настоящим противником это была не более, чем видимость защиты.
   Капитан "Амги" вышедшей в море из Североморска ровно сутки назад, точно знал, с какой целью прибыл в указанный квадрат, и все же вырвавшаяся из пучины огромная субмарина, всплывшая по правому борту, заставила его от неожиданности вздрогнуть. Но уже через мгновение моряк взял себя в руки. Подчиняясь его приказу, на надстройке вспыхнул семафор - запрет на использование радиосвязи был категоричным и абсолютным, да капитан и сам понимал, как легко перехватить радиограмму, а равно и то, что никакой шифр не является идеальным и рано или поздно будет раскрыт.
   Тем временем адмирал Колгуев вместе с Шаровым и Герасимовым поднялись на ходовой мостик, где уже находилось несколько матросов в тяжелых бушлатах и надвинутых по самые брови форменных черных ушанках.
  -- Приказывают выровнять ход и стать по правому борту, - сообщил сигнальщик, влет читавший морзянку с "Амги".
  -- Ну, раз приказывают, значит будем выполнять, - ухмыльнулся Шаров, скомандовав: - Уменьшить ход до шести узлов!
   "Александр Невский" поравнялся с транспортом, с массивной сдвинутой к корме надстройки которого махали руками свободных от вахты матросы. Толстые канаты с плеском упали в воду и были подхвачены высыпавшими на палубу подлодки моряками, на некоторое время превращая два корабля в единое целое.
  -- Открыть крышки ракетных шахт! - приказал Владимир Шаров.
   Обтекаемая надстройка-"горб", вздыбливавшаяся за ограждение рубки, превратилась в подобие раскрывшихся рыбьих жабр. А длинная стрела подъемного крана, установленного на носу транспорта, уже подхватила один из уложенных в его трюм массивных цилиндрических контейнеров. Шестнадцать таких цилиндров, баллистических ракет Р-30 "Булава-М", были готовы к погрузке на борт стратегического атомохода, превращая его в подлинного "убийцу континентов". Тайно, окольными путями они были доставлены на Кольский полуостров - для транспортировки каждой ракеты требовался отдельный вылет транспортного самолета Ил-76, и даже тяжеловоз Ан-124 "Руслан" мог поднять в воздух за раз не более трех ракет - и также скрытно перегружены на борт "Амги", чтобы теперь занять свои места в ракетных шахтах "Александра Невского".
   Затаив дыхание, находившиеся на мостике ракетоносца люди, как завороженные, наблюдали за тем, как черный цилиндр, достигавший в длину почти тринадцати метров при диаметре два метра, плавно скользнул в шахту.
   Волнение моря и то, что все происходило в движении, делало эту процедуру особенно сложной. Но крановщик с "Амги" с задачей справился, с идеальной точностью, не ошибившись ни на миллиметр, опустив сорокасемитонное "тело" баллистической ракеты, похожей на гигантскую черную пулю, в казавшееся бездонным нутро.
  -- И все же, отчего не сделать это же самое у причала? - Герасимов, чувствовавший, как от напряжения пересохло горло, взглянул на командующего Северным флотом. - Всем было бы удобнее. А так - одно резкое движение - и подлодку снова придется возвращать на стапель!
   Твердотопливная Р-30 была все-таки намного более безопасной по сравнению с баллистическими ракетами предыдущего поколения на жидком топливе типа Р-29, заполненными тоннами ядовитого гептила, при сравнимых характеристиках. Но даже просто удар по корпусу, без дальнейшего пожара или разлива горючего, мог свести на нет напряженные усилия кораблестроителей, сделавших все возможное и невозможное, чтобы ввести в строй стратегический ракетоносец в кратчайшие сроки.
  -- На берегу слишком много посторонних глаз, и не все из них принадлежат друзьям, Алексей Ильич. А здесь, в море, чужих нет, да и передать информацию не так просто. Пусть американцы как можно дольше остаются в неведении, что на борту "Невского" находится полный боекомплект.
  -- Все равно американцы рано или поздно узнают об этом!
  -- Верно, узнают, - не стал спорить адмирал. - Но не раньше, чем подлодка займет позиции под арктическими льдами в готовности нанести удар по территории США. И тогда уже ни одни шпион не спасет Америку!
   Одна за другой, все шестнадцать ракет "Булава-М", были перегружены с транспорта на субмарину, заняв свои места в ракетных шахтах, крышки которых плавно опустились, возвращая обводам "Борея" прежнюю плавность и стремительность. Отдали швартовы, и "Амга", грохоча дизелями, отошла в сторону, набирая ход. Выполнив свою миссию, транспорт спешил вернуться в базу, а "Александр Невский" вновь уходил на глубину, скрываясь от любопытных взглядов из космоса - до появления очередного американского спутника оставались ничтожные минуты.
  -- Ну, что же, товарищ капитан, - Колгуев, взглянув на командира "Александра Невского", довольно оскалился. - Теперь у вас появились крепкие клыки!
  -- Да теперь мы прямо отсюда можем достать до Сиэтла и даже до Чикаго! Если американцы хотя бы резко дернутся в нашу сторону, мы превратим половину их территории в радиоактивную пустыню, покрытую стекловидной массой. Только прикажите!
   Глаза подводника сверкали стальным блеском, а голос звенел, будто натянутая струна, вот-вот готовая лопнуть. Он знал цену своим словам, один из немногих моряков России, побывавших в настоящем морском бою, а не ставший беспомощной мишенью для вражеских ракет. И те, кто слышал его сейчас, не сомневались, что все произойдет именно так, как обещает Владимир Шаров.
  -- Надеюсь, вам никогда не придется выполнять такой приказ, капитан, - вздохнул Колгуев, взглянув в глаза командиру "Борея". - Но вы должны быть готовы к этому. Закончен лишь бой, но не война. Враг силен и сделает все, чтобы смыть позор поражения. И вы теперь стали одним из немногих, кто сможет сдержать их!
  -- Я не подведу, и никто из моих людей не подведет, товарищ адмирал!
   Кивнув, Юрий Колгуев достал из-за пазухи большой конверт из плотной бумаги, весь покрытый сургучными печатями. Протянув его Шарову, командующий Северным флотом пояснил:
  -- Пусковые коды. С этой секунды ваша подлодка находится на боевом дежурстве!
   Осторожно приняв из рук адмирала конверт, Владимир Шаров аккуратно, словно тот был из хрупкого хрусталя, убрал пакет, в котором буквально были заключены судьбы сотен тысяч, если не миллионов людей, живущих где-то далеко за океаном, в карман форменных брюк.
  -- Мы даже программу испытаний не закончили, - вмешался Герасимов.
  -- Вот в деле все и проверите. Вы знаете не хуже меня состояние флота, Алексей Ильич. На счету каждый корабль!
  -- Это мне известно лучше вас. Но выпускать в дальний поход подлодку, да еще с ядерным оружием на борту - преступление. Мы запросто можем потерять субмарину со всем экипажем, а подготовленные моряки - это самая большая ценность, не сравнить ни с каким "железом".
  -- Я не утверждаю, что "Александр Невский" выйдет в открытый океан завтра или послезавтра, - попытался успокоить главного инженера "Севмаша" Колгуев. - У ваших людей будет время, чтобы все еще раз проверить, протестировать. Пока подлодка направляется в Североморск, к месту постоянного базирования. Там она окончательно вольется в состав ВМФ России, на страх и на зависть всем врагам!
   "Александр Невский", держась на глубине несколько десятков метров - погружаться ниже в мелководном Белом море было попросту опасно - продолжал двигаться на север, огибая побережья Кольского полуострова. А в штабах по другую сторону Атлантического океана уже начиналась тихая паника.
   Спутник оптической разведки "Ки Хоул-11", совершая очередной виток над поверхностью голубой планеты, поднялся над горизонтом, нацелив объективы мощных бортовых камер на гавань Северодвинска. Прошли времена, когда спутники сбрасывали на землю капсулы с отснятой пленкой, которую сперва нужно было отыскать, порой в совершенно глухих местах, затем еще проявить и обработать. Теперь превращенные в набор электромагнитных импульсов кадры сперва направлялись на висевший на геостационарной орбите военный спутник связи "Милстар", и уже с него - в расположенный на другой стороне земного шара центр обработки информации, откуда они уже рассылались заинтересованным пользователям в штабах и офисах разведывательных служб.
   Несколько человек в морской форме и мундирах сухопутных войск терпеливо ожидали эти данные в одном из залов глубоко под фундаментом Пентагона. Едва первые кадры появились на экране, сразу несколько офицеров издали удивленные восклицания, указывая на внезапно опустевшее место у одного из пирсов:
  -- "Борей" исчез!
   Уже через несколько минут руководитель оперативной группы докладывал командующему ВМС США адмиралу Флемингу. Тот, выслушав донесение, недоуменно нахмурился:
  -- Подлодки и корабли русских можно пересчитать по пальцам! Неужели у нас недостаточно ресурсов, чтобы вести за ними постоянное наблюдение?
  -- Адмирал, сэр, спутники не могут быть всюду одновременно. Наша агентура также ничего не сообщала в последнее время, и мы решили, что этот "Борей" не представляет непосредственного интереса.
  -- Субмарина, несущая шестнадцать баллистических ракет SSN-X-30 с шестью боеголовками индивидуального наведения типа MIRV не может не представлять интереса, черт возьми! Дьявол, они одним залпом могут испепелить пол-Америки!
  -- По данным военно-морской разведки, на ее борту не было ракет. Этот "Борей" даже не прошел полный цикл испытаний!
   Флеминг, не выдержав, ударил кулаком по столу, и ходя в режиме видеоконференции это выглядело не слишком впечатляюще, докладывавший офицер умолк на полуслове.
  -- У меня на столе лежит рапорт из ЦРУ, - выговаривая каждое слово, произнес командующий флотом США. - По их данным, на Кольский полуостров доставлено не менее десяти баллистических ракет с ядерными боеголовками в течение нескольких последних недель. Русские были осторожны и сделали почти все, чтобы не привлечь нашего внимания. А двое суток назад ракеты были погружены на борт корабля снабжения класса "Амга", покинувшего базу в Североморске и исчезнувшего в неизвестном направлении. Вот теперь, кэптен, подумайте, где могут оказаться эти ракеты и на что они могут быть сейчас нацелены?
  -- Прошу прощения, сэр!
  -- Нужно немедленно установить местоположение этого "Борея".
  -- Наверняка он бросит якорь в одной из баз русского флота под Североморском или Мурманском, адмирал, сэр! Там много защищенных укрытий, подземные стоянки, в которых может поместиться даже стратегический ракетоносец.
  -- Вести за ними непрерывное наблюдение! Запросите поддержку у ВВС, пусть направят туда беспилотники. Русские наверняка попробуют провести свою субмарину, пользуясь "окнами" в графике пролета спутников. Но у нас должны быть там "глаза" каждую секунду!
  -- Я немедленно свяжусь со штабом ВВС, сэр!
  -- И еще, какими силами мы располагаем в этом районе сейчас?
  -- Сэр, в Норвежском море находится авианосная ударная группа во главе с атомным авианосцем "Джордж Буш". Также там действуют ударные субмарины "Гринвилл", "Санта Фе" и "Хемптон" класса "Лос-Анджелес" а также новейшая "Норт Кэролайн" типа "Виржиния".
  -- Всем подлодкам приказ - немедленно выдвигаться в Баренцево море. Обнаружить русский "Борей" любой ценой и установить за ним непрерывное слежение.
  -- Сэр, если русские обнаружат у своих берегов наши субмарины, это будет поводом для новой войны, - осторожно заметил офицер.
  -- Какого дьявола, кэптен? Русский флот ржавеет или на дне, или догнивает в своих базах! И в лучшие их времена мы ходили в эти воды, как к себе домой, черт возьми! Нам никто не смеет помешать! Выполняйте мой приказ!
  -- Есть, сэр!
   Связь в американском подводном флоте была организована почти идеально. Уже через час самолет дальней связи Е-6А "Меркюри", барражировавший над северной Атлантикой, выпустил длинный "хвост" антенны сверхдлинноволнового диапазона, передав короткую радиограмму находившимся на боевых позициях подлодкам. Получив неожиданный приказ, четыре американские субмарины разом изменили курс, стремительно ускоряясь, но оставаясь при этом все такими же бесшумными, смертоносными призраками холодной океанской бездны. Невесомо паря над глубоководными котловинами и подводными хребтами Норвежского моря, они мчались на восток, будто почуявшие след гончие. Охваченные азартом предстоящей охоты на русскую подлодку, настоящего дела, капитаны и их команды дрожали от нетерпения, но им предстояло еще преодолеть тысячи миль, продираясь сквозь сжатую под собственным весом толщу соленой воды. Гораздо быстрее до цели добрался противолодочный самолет "Орион".
   Вылетев из исландского Кефлавика через два часа после поступления приказа, патрульный Р-3С взял курс на восток. Мощные экономичные турбовинтовые двигатели позволяли ему находится в воздухе несколько десятков часов, гораздо дольше, чем мог выдержать организм пилотов, при этом перемещаясь гораздо быстрее, чем "основной противник" - атомные подводные лодки. А несколько десятков гидроакустических буев на внутренней подвеске могли накрыть частой сетью, сквозь которую незамеченной не проскользнула бы даже самая современная и скрытная субмарина, несколько сотен миль морской поверхности.
   Преодолев границу полярных владений России, скорее чисто символический, чем реальный рубеж, американский самолет взял курс к берегам Кольского полуострова. Он неторопливо летел на юго-восток на высоте восьми тысяч метров, выше облаков, чуть покачиваясь в хаотичных своевольных воздушных потоках.
  -- Думаю, сэр, русским не понравится, что мы летаем так близко от их границ, - заметил, без особого, в прочем, волнения, второй пилот, видевший перед собой только плотную стену облаков, похожих на серую скомканную вату.
  -- Мне плевать, что нравится русским, а что нет. Пусть захлебнутся желчью, глядя на нас, а мы будем летать, где хотим!
  -- У них есть истребители и ракеты "земля-воздух"!
  -- Стрелять они все равно не посмеют!
   Внезапно наполнивший кабину визг системы предупреждения об облучении заставил обоих пилотов выругаться, одного с удивлением, а другого - с нескрываемым испугом.
  -- Нас подсвечивает радар!
  -- Активировать станцию РЭБ! Ослепить их!
   Экипаж Р-3С действовал слаженно и быстро, ведь сейчас на кону оказалось самое ценное для каждого - собственная жизнь. Поток активных помех "забил" несущий диапазон русского локатора, заслоняя истинную цель множеством то возникавших, то исчезавших "фантомов". Увидев, как по экрану суматошно перемещаются десятки отметок, порой полностью скрывавшихся в завесе "крупы", оператор РЛС 91Н6Е зенитного комплекса С-400 "Триумф", выругался от досады. Находившийся в тесном, наполненном гулом работающей аппаратуры чреве приборной кабины полковник Попов, поняв причину такого проявления эмоций, приказал:
  -- Отстроиться от помех! Сменить несущую частоту!
  -- Есть!
   Пальцы оператора буквально порхали над приборной панелью, и через несколько секунд экран очистился от мусора. Луч обзорного локатора, продравшись сквозь плотную завесу помех, вновь осветил неторопливо летящий вдоль воздушной границы России самолет. Находясь в нескольких десятках километров от береговой линии, он уже оказался в зоне поражения зенитно-ракетного дивизиона. Комплекс "Триумф", позиции которого находились в полусотне верст от авиабазы в Мончегорске, заодно накрывал непроницаемым "зонтиком" и основные базы Северного флота. Уже пришли в боевую готовность укрытые в ложбинах меж отполированных полярным ветром и снегом сопок пусковые установки. В системы наведения ракет были загружены параметры цели, и командиру дивизиона полковнику Попову оставалось только отдать приказ.
  -- Цель опознана?
  -- Так точно, - отозвался радиометрист. - Судя по сигнатуре, это патрульный самолет типа "Орион".
  -- Американский, - задумчиво пробормотал Попов, потирая подбородок. - Хотя, возможно, и норвежцы решили пошалить. Взять цель на сопровождение! Огонь только по команде!
   Дивизион ЗРК С-400, совсем недавно еще защищавший небо Москвы, являлся основой ПВО Северного флота, обладая просто фантастической дальностью действия по сравнению с любыми другими аналогичными комплексами. И сейчас его ракеты были наведены на незваного гостя, тщетно пытавшегося укрыться за помехами. Расчеты пусковых установок выполнили все приготовления, ожидая приказа своего командира. Точно так же готовились к бою и несколько дивизионов более старых систем С-300ПМУ. Многие из тех, кто нес на них службу, хорошо помнили Майскую войну, помнили, как волна за волной на Мурманск, Североморск, Видяево накатывали с моря "Томагавки", волна за волной, сжигая, разрушая, убивая сотнями ничего не понимающих людей, и никто не желал дать еще один подобный шанс врагу.
   "Орион", превратившийся в движущуюся мишень для русских ракет "земля-воздух", продолжал свой полет, не отклоняясь от курса ни на дюйм. Когда на нем сомкнулись лучи многофункциональных радаров управления 92Н2Е, пилоты, по спинам которых предательски стекали холодные струйки липкого пота, лишь крепче сжали рычаги штурвалов. Но не громоздкий тихоходный "Локхид" привлек внимание оператора обзорной РЛС, продолжавшей сканировать широким лучом воздушное пространство на полтысячи верст. Очередной импульс наткнулся на какое-то препятствие в толще воздуха, отразившись новой меткой на экране.
  -- Неопознанная цель, - доложил оператор командиру дивизиона, который и сам обратил внимание на возникшую вдруг близко к центру экрана пульсирующую точку. - Дальность девяносто, высота десять тысяч! Движется курсом восемьдесят пять! На запросы системы опознавания "свой-чужой" не отвечает!
  -- Что это за ерунда?!
  -- Сигнал слабый, товарищ полковник. Очень малая отражающая поверхность. Возможно, крылатая ракета. Непонятно, почему только одна?
   Попов с сомнением помотал головой:
  -- Нет, ракета едва ли. "Томагавки" летают на предельно малых высотах. Скорее, самолет-"невидимка". Например, бомбардировщик В-2.
  -- Это же носитель ядерного оружия! Да "Спирит" в одиночку может выжечь всю Мурманскую область!
   В груди полковника внезапно похолодело. Ядерное оружие уже было пущено в ход в этой войне. Американцы, до сих пор не пришедшие в себя после этого, не рисковали выдвигать свои корабли к берегам России, испытывая инстинктивный страх. Но, возможно, кто-то по ту сторону Атлантики решил отплатить русским той же монетой. Малозаметный бомбардировщик "Спирит" В-2А способен скрытно доставить к цели шестнадцать термоядерных бомб В-83 мегатонного класса, разом уничтожив большую часть боеспособных кораблей и подводных лодок, в том числе и тех, что вооружены баллистическими ракетами. А затем последует масштабный нокаутирующий удар разом по всем направлениям, после чего от огромной страны останутся лишь воспоминания.
  -- Цель номер два взять на сопровождение! Огонь по готовности!
   Американский беспилотный самолет-разведчик RQ-3 Dark Star, вылетевший с одной из баз ВВС Норвегии, незамеченным проник в воздушное пространство России в районе Печенги. "Дрон" уступал в дальности полета своему более успешному аналогу "Глобал Хок". Он также не мог нести на борту оружие, в отличие от "зубастого" MQ-9 "Рипер", но использование при его создании технологии "стелс" превращало беспилотник в настоящего призрака. Лишь на считанные мгновения он проявлялся на экранах локаторов, заставляя операторов недоуменно чесать в затылках, удивляясь странным атмосферным помехам. Лучи радаров буквально обтекали плоскую гондолу фюзеляжа, плавно сопряженную с углепластиковым крылом с размахом более двадцати одного метра, в которой размещался мощный радар, дополненный оптоэлектронной камерой.
   Именно такой аппарат был выбран для разведки русских военно-морских баз, оборона которых даже сейчас оставалась практически непроницаемой. Где-то там, под защитой выстроившихся вдоль берега высокотехнологичным частоколом ЗРК, лучших в мире, самых дальнобойных и точных, в любой миг могла появиться из небытия подлодка класса "Борей". Первая часть совместной операции ВВС США и Военно-морской разведки удалась - маячивший едва не в зоне прямой видимости патрульный "Орион" отвлек внимание противовоздушной обороны, и беспилотник проскользнул в едва заметную брешь, на тринадцатикилометровой высоте приближаясь к Североморску. Гавань, в которой теснились, выстроившись вдоль берега, борт к борту, серые махины боевых кораблей, уже оказалась в фокусе бортовых камер, когда луч РЛС наведения зенитного комплекса "Триумф" нашарил разведчик.
  -- Есть захват! - доложил оператор радара командиру ракетной батареи, уже подрагивавшему от напряжения.
  -- Работаем!
   С громким хлопком вышибной двигатель вытолкнул четырехсотдвадцатикилограммовую зенитную ракету 9М96Е2 из транспортно-пускового контейнера, и уже в полете та начала отклоняться, разворачиваясь в сторону цели, а следом взмыла еще одна. Управлявшие полетом RQ-3 офицеры американских ВВС получили предупреждение об атаке, но ничего не могли поделать, чтобы спасти оказавшийся во враждебном небе беспилотник. Ракеты, разгоняясь до гиперзвуковой скорости, стремительно сокращали дистанцию с целью, наводясь на нее в полуактивном режиме. Мгновение - и на первой из них сработал неконтактный взрыватель, и беспилотный разведчик накрыл сноп стальной шрапнели, разрывая пластиковую обшивку корпуса. Вторая ракета настигла уже падающий вниз, беспорядочно кувыркаясь и разбрасывая обломки, "дрон", разнеся его на куски.
  -- Holy shit! - Управлявший беспилотником по спутниковой линии связи оператор, находившийся за тысячи миль от места событий, на авиабазе ВВС США Эндрюс, хлопнул себя ладонями по коленям, когда четкая панорама гавани Североморска на широкоформатном мониторе сменилась пеленой помех. Оглянувшись на стоявшего позади офицера в морской форме, он растерянно произнес: - Мы потеряли "дрон", сэр!
   А где-то за тысячи километров русский младший лейтенант, оператор обзорной РЛС зенитного комплекса "Триумф", для которого короткий воздушный бой предстал чем-то вроде компьютерной игры, перемещением меток на экране, не сдержав улыбки, доложил:
  -- Цель поражена, расход - две!
   А на базе Эндрюс офицер из Военно-морской разведки США тоже удовлетворенно улыбнулся:
  -- Русские применили против нашего "дрона" SA-21, а таких систем в их войсках ПВО лишь несколько дивизионов. И раз один из них неожиданно оказался на Кольском полуострове, значит, русским есть, что прятать от нас здесь! И мы узнаем их секреты, черт возьми!
   Короткий бой над тундрой закончился, а пилоты "Ориона", продолжавшего свой полет под прицелами русских ЗРК, с ужасом наблюдали за подвившимися на горизонте темными точками. С каждой секундой увеличиваясь в размерах, те обретали все более четкие очертания.
  -- Это "Фланкеры"!
   Второй пилот растерянно уставился на свого напарника, а тот не отрывался взгляда от поравнявшихся с их Р-3С русских истребителей. Пара Су-27, взлетевшая из Мончегорска, взяла тихоходный "Локхид" в клещи, став по оба борта от него на расстоянии считанных десятков метров. Командир дежурной пары, посланной на перехват, покачал крыльями, демонстрируя ракеты "воздух-воздух" Р-73 малой дальности под плоскостями. Ему уже приходилось однажды видеть в прицеле своего истребителя самолет с опознавательными знаками ВВС США, и видеть потом, как тот, пылая, врезается в сопки. И русский летчик был не против испытать охвативший его в тот раз восторг снова, но он был офицером и выполнял приказ. Земля же медлила.
  -- База, я Следопыт-шесть, - в панике командир экипажа "Ориона" вышел в эфир. - Здесь русские перехватчики! Нужна поддержка!
  -- Следопыт-шесть, отмена задания. Приказываю возвращаться!
   Отклонив рукоятку штурвала, американский летчик заставил массивный "Локхид" выполнить резкий разворот, заваливаясь на левый борт. Он отжал до упора рычаг управления двигателями, выжимая из четырех турбовинтовых двигателей Allison T56 все лошадиные силы, заключенные в них их создателями.
  -- Черт, уберитесь уже отсюда, наконец! - пилот нервно косился на упорно держащийся по правому борту серо-стальной "Фланкер", силуэт которого вдруг напомнил американцу вставшую на дыбы кобру, готовую к смертельному броску.
   Русские истребители еще несколько минут сопровождали удаляющийся на запад "Орион", а затем, отстрелив, словно на прощанье, веер тепловых ловушек, вспыхнувших в небе яркими звездами, разом выполнили разворот, возвращаясь к своим берегам.
   Обломки сбитого русскими ЗРК "дрона", на поиски которого уже вылетели вертолеты, догорали среди покрытых льдом прибрежных скал. Самолеты, и российские, и американские, так и не обменявшись выстрелами на этот раз, возвращались на свои базы. Но вся эта суета осталась практически незамеченной на борту стратегического подводного ракетоносца К-550 "Александр Невский", медленно двигавшегося вдоль берегов Кольского полуострова на перископной глубине, выдвинув штырь антенны радиосвязи. Его командир еще верил, что переход субмарины в Североморск останется тайной для противника, пусть и на совсем короткое время, прежде чем подлодка станет важнейшей целью для всего американского Второго флота со всеми его авианосцами и ракетными эсминцами.
   Уже подойдя к устью Кольского залива, атомоход уменьшил скорость до минимума, чтоб только оставаться на плаву, а не пойти камнем ко дну. Что-то почувствовав, Алексей Герасимов спросил Колгуева:
  -- Товарищ адмирал, почему мы не всплываем?
  -- Все наши действия синхронизированы с движением американских спутников. Как раз сейчас один из них пролетает над Мурманском. Думаю, американцы будут очень рады, когда в его объективы попадет наш "Борей".
  -- Они и так узнают, где он находится, - пожал плечами главный кораблестроитель.
  -- Даже выигранный день дорогого стоит. Американцы, я в этом не сомневаюсь, пойдут на все, лишь бы вывести из строя наши стратегические ядерные силы - единственное, что представляет для них угрозу. Тем более, сейчас, когда они ощутили на себе нашу готовность использовать атомное оружие в бою, а не только в качестве пугала. И я сделаю все, что только возможно, чтобы не подставить подлодку под удар. Она и так окажется уязвимой, выйдя в океан на боевое дежурство, но это другое.
   Медленно, сажень за саженью, "Борей" приближался к базе флота, ничем не выдавая своего присутствия. Каждые несколько минут акустики фиксировали приходившие с поверхности шумы, и планшетист в помещении центрального поста наносил новые отметки. А шкиперы двигавшихся по глади Кольского залива траулеров, буксиров и сухогрузов даже не догадывались, какая смертоносная мощь скрыта в толще мутной от плававшего всюду мусора и пятен мазута воды в считанных саженях под килями их посудин.
   Лишь когда на борту "Александра Невского" приняли шифрованную радиограмму, подлодка начала всплытие, избавляясь от сотен тонн балласта. Она показалась на поверхности почти у самого берега, направляясь в черневший в обрывистом гранитном склоне черный провал пещеры, чуть подсвеченный изнутри скупым светом прожекторов.
  -- Самый малый вперед, - приказал Шаров. - Право на борт десять!
   Осторожно маневрируя, подводный ракетоносец втягивал свое массивное "тело" в нутро огромного грота. Выгрызенный в твердой породе когда-то в незапамятные времена ветром и морской водой, он был расширен и углублен человеческими руками, заодно укрепившими каменные своды, превратившись в укрытую от посторонних взглядов стоянку. Окинув взглядом колоссальную пещеру, Алексей Герасимов только восхищенно покачал головой. Заметив это, Юрий Колгуев не без гордости усмехнулся:
  -- Не только вы умеете строить. Мы тоже кое-что можем. Над нами десятки метров скалы, выдержат даже близкий ядерный взрыв. Сюда никакой спутник заглянуть не сможет, а с земли и с воды все подходы перекрыты, так что и таракан не проползет! Пусть теперь "пиндосы" нас ищут до умопомрачения!
   И только поднявшийся на ходовой мостик Владимир Шаров не обращал никакого внимания на чудеса инженерной мысли. Его взгляд был прикован к наполовину ушедшей в воду махине корабля, носовая часть палубы которого плавно изгибалась, образуя своего рода трамплин. Тяжелый авианесущий крейсер "Адмирал Кузнецов", доставленный к родным берегам на буксире, встал здесь на последнюю стоянку, не выдержав неравного боя с флотом врага. Больше не вращались антенны локаторов над похожей на старинную восточную пагоду надстройкой-"островом", не срывались под рев моторов в небо с его просторной палубы истребители, великолепные Су-33, не рокотали в трюмах могучие турбины. С расстояния несколько кабельтовых почти невозможно было рассмотреть черные язвы пробоин, оставленные американскими ракетами "Гарпун", убившими остававшийся величественным даже сейчас корабль, застывший под скалистым берегом медленно ржавеющим памятником самому себе и всему российскому флоту.
   Медленно, метр за метром, осторожно втягивал "Александр Невский" свою массивную "тушу" в черный зев рукотворной пещеры, похожий на разинутую пасть какого-то фантастического морского чудовища, левиафана, поднявшегося из пучины океана. Командир русского подводного ракетоносца, поправив на голове парадную фуражку, решительно приказал:
  -- Всем свободным от вахты наверх!
   Моряки выстроились в шеренгу, стоя на крышках ракетных шахт, в которых ждали команды на запуск грозные ракеты "Булава". А те, кто встречал подлодку на пирсе, тоже выстроились парадным строем, приветствуя своих товарищей по оружью. Субмарина, осторожно маневрируя при помощи подруливающих устройств, скользнула вдоль выступавшего из воды каменным хребтом причала, прильнув к бетонной стене, по другую сторону которой, чуть покачиваясь на волнах, замер ее "близнец", стратегический подводный крейсер "Юрий Долгорукий". Головной корабль проекта 955 "Борей" уже заступил на службу и был готов в любой миг выйти на боевое дежурство в океан. В прочем, он нес дежурство и сейчас - баллистические ракеты Р-30, выпущенные прямо от причала, могли поразить цели в другом полушарии, гарантированно превращая северную часть США в безжизненную пустыню.
   Когда субмарина уже была крепко притянута швартовами к пирсу, а Герасиом с Колгуевым, сойдя на сушу, поднимались наверх по крытым лестницам, прорубленным в толще древнего гранита, адмирал обратился к инженеру "Севмаша":
  -- Как видите, флот делает все, чтобы сберечь труды ваших людей. Для нас сейчас каждая субмарина - на вес золота, даже дороже. Только ракеты "Долгорукого" и "Невского" могут удержать американцев от нового вторжения или просто ядерного удара по территории России. Они это тоже понимают, и сделают все, чтобы вывести из игры наши "Бореи". Но мы готовы к любым неожиданностям. Небо над Кольским заливом охраняют несколько дивизионов зенитных комплексов С-300 и новейших С-400, снятых, кстати, с обороны Москвы. Круглосуточно в воздухе патрулируют перехватчики. Кроме того, сюда стянуты все противолодочные корабли и подразделения боевых пловцов.
  -- Мы сделаем все, товарищ адмирал, чтобы эти подлодки не остались единственными. Завод работает в колоссальном напряжении, до последнего слесаря. Мы дадим флоту новые корабли!
   Выбравшись из подземелья под открытое небо, мужчины остановились, любуясь панорамой северного берега. Они стояли в нескольких шагах от края обрыва, где-то внизу с грохотом и гулом ворочались волны Баренцева моря. В какой-то миг к рокоту добавился новый звук. Задрав голову, Колгуев увидел медленно ползущую по подернутому облаками небосклону черную точку, этакую жирную муху, с каждой минутой увеличивавшуюся в размерах.
   Вертолет Ка-27, бешено рубя наполненный соленой взвесью воздух лопастями соосно установленных винтов, сделал круг над бухтой, внешне совсем не казавшейся военным объектом особой важности. Пролетев над головами провожавших его взглядами людей, он завис на месте, начав снижаться. На покатых бортах окрашенного в серый цвет фюзеляжа сверкал бело-голубой квадрат Андреевского флага, выдавая флотскую принадлежность "вертушки". Когда шасси коснулись бетонного покрытия посадочной площадки, сдвижной люк в борту отошел в сторону, и на землю ловко спрыгнул человек в морской форме и с погонами капитан-лейтенанта. Придерживая на голове фуражку, он козырнул адмиралу, затем взглянув на директора "Севмаша:
  -- Господин Герасимов?
  -- Это я, - подтвердил Алексей.
  -- Мне приказано доставить вас на аэродром. Самолет уже прибыл. Вас ждут в Москве!
   Удивленно пожав плечами, инженер на прощание крепко пожал руку адмиралу Колгуеву, после чего тот по-уставному отдал честь. Следуя за провожатым, Герасимов протиснулся в проем люка, оказавшись в наполненном гулом грузовом отсеке Ка-27. Он не успел устроиться на жестком сидении, а вертолет уже взвился ввысь, выполнив резкий разворот.
   Полет, на всем продолжении которого провожатый не произнес больше ни слова, завершился спустя двадцать с лишним минут, когда "Камов" совершил посадку на летном поле авиабазы Оленья в нескольких километрах от города Оленегорск. Опираясь о протянутую руку моряка, Герасимов кое-как выбрался из вертолета, неуклюже спрыгнув на бетон. Оглядевшись, он заметил суету строителей всюду, экскаваторы и бульдозеры, медленно ползавшие между серыми коробками авиационных ангаров. Трудно было представить, что еще несколько месяцев назад аэродром представлял собой сплошное пепелище. Базировавшийся на нем ракетоносный полк авиации Северного флота, вооруженный бомбардировщиками Ту-22М3, был силой, способной противостоять авианосным ударным группам ВМС США, и в Пентагоне не забыли об этом, планируя первый удар. Сверхзвуковые "Бэкфайры", несущие крылатые ракеты Х-22, могли прорваться даже сквозь эшелонированную ПВО авианосной эскадры, и противник сделал все, чтобы у их экипажей не осталось даже самого призрачного шанса.
   Несколько десятков крылатых ракет "Томагавк", выпущенных американскими подлодками из Баренцева моря, прошли на предельно малой высоте, проскользнув под лучами радаров, и обрушились на авиабазу огненным штормом. Проникающие боеголовки разрушили взлетную полосу, прошивая ее покрытие и раскалывая прочный бетон изнутри, а уже потом на прикованные к земле ракетоносцы посыпались управляемые бомбы, сброшенные палубными истребителями "Супер Хорнит" с авианосца "Авраам Линкольн", безнаказанно подошедшего к русским берегам. Но сейчас лишь немного напоминало об этом разгроме. Инфраструктура, разрушенная стремительным ударом почти до основания, восстанавливалась стремительными темпами, и вот-вот на аэродром, где пока базировалось несколько транспортников, предстояло прибыть новым боевым машинам. Пока же на краю взлетной полосы сиротливо пристроился пассажирский Ту-134Б, к белоснежному борту которого был подведен трап.
  -- Прошу, господин Герасимов. - Флотский капитан-лейтенант указал на авиалайнер. - Самолет готов к вылету!
   Взбежав по узкому трапу, гендиректор "Севмаша" прошел в салон, непривычно пустой - он оказался единственным пассажиром "туполева". Встречавший его человек в летной форме, посторонившись, чтоб пропустить Герасимова, сообщил:
  -- Полет продлится три с половиной часа. Мы совершим посадку в аэропорту "Внуково". Сожалею, обслуживания на борту не будет.
  -- Это нормально, - кивнул директор судостроительного завода, проходя к креслу. - Зато хоть вздремну.
   Едва усевшись, Герасимов почувствовал, что веки и впрямь закрываются. Несколько суток, проведенных без сна в хлопотах по подготовке к выходу в море "Александра Невского", выжали инженера буквально досуха. Уже засыпая, он услышал, как взвыли на повышенных тонах реактивные турбины Д-30, разгоняя пятидесятитонный лайнер, а когда тот оторвался от земли, Алексей Герасимов уже крепко спал.
   Он проснулся, когда самолет уже приближался к Москве. В пустом салоне, наполненном проникавшим сквозь обшивку гулом турбореактивных двигателей, тащивших Ту-134 на юг, было неуютно, но зато Алексей Герасимов почувствовал себя отдохнувшим, к нему окончательно вернулась ясность ума, угнетенного бесконечными хлопотами. Выглянув в иллюминатор, директор завода увидел за редкими облаками настоящее море зелени, пересеченное крест-накрест серыми нитями шоссе, стягивавшихся к громадному мегаполису, пережившему войну и оккупацию, а, скорее, и не заметившему их за своими каждодневными делами.
   В прочем, последняя мысль оказалась поспешной и ошибочной, в этом Герасимов убедился своими глазами, пока небольшой кортеж, состоявший из представительского БМВ, встретившего самолет прямо на летном поле, и патрульного бело-синего "Форда", мчался по улицам российской столицы, лишь недавно вернувшейся к мирной жизни. Нет, многомиллионный город все так же был полон жизни. По широким улицам медленно полз поток разномастных машин, а по тротуарам текла настоящая живая река, шумная и многоликая. Столько людей, собравшихся в одном месте разом безо всякой видимой цели, даже заставили Герасимова растеряться. Но затем кораблестроитель увидел за их спинами закопченные здания, каменные коробки, выгоревшие изнутри дотла. Какие-то так и стояли мрачными памятниками человеческой самонадеянности, по стенам других ползали, будто пауки на паутине, монтажники, штукатурившие стены, покрывавшие их сайдингом.
   Декабрьские уличные бои жители столицы запомнят надолго. Смяв редкие заслоны столичной милиции, американские легкие пехотинцы из Десятой дивизии почти дошли до стен Кремля, уничтожая все на своем пути. В ход шли минометы, РПГ, ударные вертолеты "Апач" и истребители, щедро рассыпавшие над центральными кварталами Москвы управляемые бомбы со спутниковым наведением. И лишь после того, как на другой стороне планеты над Сан-Франциско взметнулось ядерное пламя, в один миг поглотившее десятки тысяч человеческих жизней, пришел приказ отступать, но к этой минуте улицы города уже щедро были политы кровью солдат обоих армий.
   Кортеж под истошный вой сирен промчался по центральным улицам, и впереди вознеслись к небу красные кремлевские стены. Роскошный седан величаво проехал в приглашающе распахнутые ворота Спасской башни, по обе стороны которых застыли часовые. Едва БМВ мягко затормозила на старинной брусчатке, к машине подошел некто, в неприметном костюме, с неприметной внешностью, увлекший Герасимова за собой. Проходя по сверкающим мрамором и позолотой залам, директор "Севмаша" ощутил благоговение, будто только что вошел в алтарь храма. Древние стены, для которых войны и потрясения прошлого были чем-то мимолетным и пустым, заставляли восхищенно задерживать дыхание, но Алексей не забывал и о деле.
   В небольшом зале, отличавшемся скромностью обстановки, уже находилось несколько человек. Немолодые серьезные мужчины, они были похожи друг на друга повадками, степенностью выверенных скупых движений. Кое-кого Герасимов знал лично, поспешив поприветствовать старых друзей, но были и новые лица. Руководители, главные инженеры и генеральные конструкторы российских судостроительных предприятий, тех, которые пережили оккупацию и смогли возобновить работу сейчас, когда Россия вновь обрела независимость. В прочем, знакомство пришлось отложить - массивные створки дверей из старинного дуба распахнулись, и в зал вошел, грузно ступая, глава Правительства. При его появлении все разом вскочили, но Валерий Лыков лишь махнул рукой:
  -- Право, господа, не стоит устраивать церемонии! Прошу, присаживайтесь!
   Помещение наполнилось шумом и грохотом передвигаемой мебели. Став во главе стола, премьер-министр терпеливо ждал, когда гости, иным из которых пришлось добираться через пол-России, займут свои места. Бывший танкист, бережно хранивший медаль "За отвагу", память о скалах и песках далекого Афганистана, по какой-то странной прихоти судьбы оказавшийся во главе державы, он буквально плечами ощущал всю тяжесть ответственности, давившей, пригибавшей к земле, заставлявшей с криком вскакивать на постели посреди ночи. Но сейчас те, кто прибыл в Кремль, древнюю резиденцию русских владык, видели передо собой лидера, сурового, решительного, не знающего компромиссов, привыкшего приказывать и видеть, как его приказы выполняются.
  -- Господа, я оторвал вас от дел не по собственной прихоти, - неторопливо, обдумывая каждое слово, прежде чем произнести его в слух, сказал Лыков, по очереди заглядывая в лицо каждому из полудюжины своих собеседников. - Нам, России, нужен флот. Война продолжается, противник рассчитывает на свое превосходство на море и в воздухе. Вы должны дать нам корабли, подводные лодки. Я знаю, после ухода американцев ваши предприятия работают в полную силу, но я прошу от вас еще больше. Ситуация с корабельным составом плачевная. А времени у нас практически нет. Первым делом необходимо восстановить стратегические силы. Господин Герасимов, - министр уставился тяжелым взглядом на руководителя "Севмаша", - прежде всего, это работа для вас.
   Алексей Герасимов вновь встал, не только из почтения к премьер-министру, хотя того было за что уважать, но и просто, чтобы его глаза находились вровень с глазами собеседника, так и не присевшего, а просто вставшего позади кресла, опершись на его высокую спинку.
  -- Мы делаем все, что необходимо. Едва высадившись, американцы вывели из строя все подводные ракетоносцы, но во многом это и к лучшему, ведь большая их часть и так почти выработала свой ресурс. Было принято решение, одобренное, кстати, правительством, не восстанавливать входившие в состав Северного флота ПЛАРБ типа "Кальмар" и "Дельфин", вооруженные ракетами на жидком топливе. Вместо этого все усилия были сосредоточены на новейших ракетоносцах проекта 955. В настоящее время в состав флота вошла головная субмарина "Юрий Долгорукий", вооруженная шестнадцатью баллистическими ракетами "Булава" 3М30 на твердом топливе, по ряду узлов унифицированных с МБР наземного базирования "Тополь-М". Каждая из таких ракет может доставить шесть термоядерных боеголовок мощностью по сто пятьдесят килотонн на расстояние до восьми тысяч километров, преодолев любую существующую или перспективную систему противоракетной обороны. А буквально сегодня совершил переход к месту базирования и однотипный "Александр Невский", причем с полным боекомплектом на борту. Третья подлодка серии, "Владимир Мономах" достраивается, но я не гарантирую, что он будет спущен на воду в течение ближайшего года. Все рабочие трудятся на пределе сил, но кроме энтузиазма людей требуется множество других ресурсов, а их недостаточно.
  -- Нам нужны стратегические ракетоносцы прямо сейчас, а не через год, - помотал головой Лыков. - Это единственное, что способно сдержать американцев. Тридцать две ракеты на боевом дежурстве - это хорошо, но еще лучше, если их будет больше.
   Герасимов понимающе кивнул:
  -- Хорошо, мы заморозим работы по достройке "Владимира Мономаха" и бросим все силы на модернизацию двух оставшихся атомоходов проекта 941 типа "Акула", это "Архангельск" и "Северсталь". На данный момент это самые крупные боевые корабли в составе российского флота. Они были поставлены на ремонт незадолго до американского нападения, и поэтому уцелели, так как противник изначально считал эти субмарины небоеспособными. Уже идут полным ходом работы по их модернизации по проекту 941У аналогично уничтоженному "Дмитрию Донскому". Этот вариант предусматривает замену двадцати ракет Р-39 на такое же количество новых типа "Булава". В течение полугода при наличии необходимых ресурсов эти работы могут быть завершены. Вот только без самих ракет вся эта суета лишена смысла.
  -- Наш флот давно пытается избавиться от "Акул", да, видно, не судьба. Ни перестройка их не берет, ни война, - усмехнулся Лыков. - Ракеты вы получите, как и все прочее, что будет необходимо. Руководство "Воткинского завода" гарантирует поставки с опережением сроков, так что ваши "стратеги" не окажутся просто беззубым пугалом. Но кроме ракетоносцев нужно и прикрытие для них, иначе после выхода из базы субмарина не просуществует и нескольких часов в условиях полнейшего господства американцев на море и в воздухе, так что все равно придется распылять силы.
  -- Мы на "Севмаше" об этом не забываем. Ремонт многоцелевой атомной подлодки проекта 971 "Вепрь" будет завершен в ближайшие дни. Однотипная субмарина "Леопард" вернется в строй в течение двух-трех недель. Также идут ремонтные работы на атомоходе "Псков" проекта 945А, и, возможно, введем в строй "Карп" девятьсот сорок пятого проекта. Он находится на консервации пятнадцать лет, но, кажется, состояние вполне приличное. Также в ремонте находится подводная лодка "Полярные Зори" типа "Щука". А пока основой многоцелевых подводных сил являются пять неатомных субмарин типа "Варшавянка", уже прошедшие регламентные работы на объединении "Севмаш".
  -- Ну да, а у американцев шестьдесят ударных атомоходов "Виржиния" и "Лос-Анджелес", - невесело усмехнулся глава Правительства. - Что ж, иногда все определяет не количество, и даже от качества не всегда зависит исход боя, в отличие от решимости тех, кто стоит за штурвалом. А решимости нашим морякам не занимать. Жаль, конечно, что не удается восстановить "Северодвинск", все же новейшая подлодка на всем флоте.
  -- Слишком трудоемкие работы, - помотал головой Герасимов. - "Северодвинск" получил очень тяжелые повреждения. Чудо, что американские торпеды не переломили корпус пополам. Возможно, мы когда-нибудь и вернемся к строительству ракетных подводных крейсеров типа "Ясень", тем более, прототип продемонстрировал высочайшие боевые возможности в реальном бою. Но мы уже почти завершили ремонт подводного ракетоносца "Смоленск" типа "Антей" и в ближайшие шесть-восемь месяцев рассчитываем достроить однотипный "Волгоград", модернизировав его по проекту 949АМ с заменой громоздких и уже устаревших ракет П-700 "Гранит", производство которых, к тому же, приостановлено, на более компактные "Калибры". Подлодка стоит на стапелях с две тысячи шестого года в пятидесятипроцентной готовности. Для ускорения работ можно снять часть механизмов с однотипной субмарины "Белгород", достройка которой, в лбом случае, займет куда больше времени.
  -- К "Антеям" янки относятся со всем почтением, не забыли еще атаку "Воронежа", после которой их авианосец превратился в сто тысяч тонн закопченного металлолома. Так что лучше соберите из двух подлодок одну, чем обе останутся на стапелях еще на несколько лет. Действуйте! А что с надводными кораблями?
  -- Пара эсминцев типа "Современный" и один БПК типа "Удалой", на большее рассчитывать не стоит. И так заняты все стапели, места свободного нет, как и лишних рабочих рук.
   Лыков кивнул, и, когда Герасимов сел, взглянул на представителя завода "Вымпел":
  -- Чем порадуете? Ваше предприятие специализируется на "москитном флоте", а на что-то большее замахиваться нам сейчас не стоит, силенок не хватит.
  -- Завершается строительство головных ракетных катеров проекта 12300 "Скорпион", - четко отрапортовал прибывший из Рыбинска буквально только что судостроитель. - Проект был разработан достаточно давно, в основном, с "прицелом" на экспорт, и даже закладывался головной катер серии, да вот сейчас только руки дошли все довести до ума. Работы идут с существенным опережением плана, остается только установить системы вооружения - и можно прямо в бой! Это корабли нового поколения, превосходящие по всем параметрам катера предыдущего поколения типа "Молния". При их разработке широко использована технология "стелс", так что флот вскоре получит настоящие катера-невидимки, способные наносить внезапные удары.
  -- Ракетные катера "Молния" тоже еще на многое способны, и к тому же их в строю остается немало, а на Балтике и Черном море они вовсе составляют основу ударной мощи флота после потери всех тяжелых кораблей. Будем по очереди присылать их к вам для ремонта и модернизации, пока не получим достаточное число боевых единиц нового проекта.
  -- Мы готовы. Все выполним в кратчайшие сроки.
   Далее по очереди отчитались представители "Северной верфи" из Санкт-Петербурга и калиниградского завода "Янтарь". Слушая их, Лыков почувствовал, как понемногу отлегло от сердца. Да, враг нанес чудовищный урон, но ситуация все же улучшается. Поврежденные в бою корабли возвращаются в строй, пускай и медленно, и вот-вот к ним присоединятся новые, такие, как достраивающиеся в Питере корветы проекта 20380, головной из которых уже вышел на испытания, или новейшая субмарина 677-го проекта "Санкт-Петербург", оснащенная воздухнонезависимой энергетической установкой, многократно повышавшей автономность в подводном положении. Представитель Зеленодольского ССЗ тоже порадовал, обещая скорый ввод в строй малого ракетного корабля нового типа проекта 26131 "Торнадо", которому прямая дорога на Черное море. Там флот понес потери большие, чем даже на Севере, фактически перестав существовать, и противник не мог не воспользоваться временной слабостью России на этом направлении.
  -- А у вас что, Петр Евгеньевич? - Лыков вопросительно взглянул на руководителя Амурского судостроительного завода, прибывшего в столицу на принадлежащем предприятию лайнере "Супер Джет-100".
  -- Атомные многоцелевые подлодки "Кашалот" и "Братск" типа "Барс" уже переданы флоту после завершения ремонтных работ. Из ракетных подлодок проекта 949А почти закончен ремонт на "Томске" и "Иркутске", и вскоре они присоединятся к уже заступившему на боевое дежурство однотипному "Челябинску". А вот со стратегическими ракетоносцами все безнадежно - три имевшиеся в составе Тихоокеанского флота атомохода типа "Кальмар" американцы довели до состояния металлолома, сломав все, что не удалось демонтировать. В любом случае, ракет для них в наличии не имеется. Зато в строй вернулись семь дизель-электроходов проекта 877 типа "Варшавянка", причем часть из них получила возможность применения крылатых ракет комплекса "Калибр", запускаемых через торпедные аппараты. Думаю, они станут серьезным противовесам японским субмаринам, да и американцы остерегутся слишком близко подходить к нашим берегам.
  -- Сделайте все, что можно, достраивайте, восстанавливайте, - потребовал глава Правительства. - Тихоокеанский флот должен быть возрожден как можно скорее. И, кстати, не забудьте уделить внимание десантным кораблям - для них скоро может найтись дело!
   Кораблестроители, закончив с отчетами, выслушав положенную порцию напутствий и заслуженных благодарностей, удалились, спеша вернуться на свои заводы, где кипела работа, ковалась мощь поднимавшейся с колен страны. Валерий Лыков, тяжело опустившись на стул, потянулся к шкафу, вытащив уже ополовиненную бутылку коньяка. Плеснув немного в рюмку, он опустошил ее одним глотком, по старой привычке занюхав рукавом. За этим занятием главу правительства и застал Ринат Сейфуллин.
  -- Не рановато ли? - хмыкнул, проходя в зал и усаживаясь напротив премьера, министр промышленности и экономики.
  -- Затылок ломит, сил нет терпеть!
  -- К доктору надо бы, а не коньяк хлебать!
  -- Все одно, сдохнуть, так хоть удовольствие получить напоследок, - отмахнулся Лыков. - Лучше присоединяйся, а то одному как-то несподручно!
   Дождавшись кивка Сейфуллина, глава Правительства отыскал вторую рюмку, налив в обе до половины янтарного напитка. Министры молча отсалютовали друг другу бокалами, залпом опустошив их и поморщившись.
  -- Только что судостроители разъехались, - продышавшись, сообщил Валерий Лыков. - Вроде дело движется. Не скоро еще мы сможем тягаться с американцами в открытом океане, но защитить свои берега уже способны. Враг уничтожил наш флот в первые часы нападения, но заводы остались, как остались люди, способные работать не только языком, и они дадут нам новые корабли, подводные лодки. Но как же медленно все происходит!
  -- Можно и поторопить. Даром, что им финансирование в несколько раз увеличили. Еще немного - и из-за расходов на "оборонку" придется урезать социальные программы, а народ этого может не понять.
  -- Поймут. Теперь точно поймут. Лучше самим жить впроголодь, но и чужаков при этом не кормить. Нам нужна армия, нужны корабли и подлодки, танки и самолеты, нужны солдаты, наконец! Если американцы попытаются еще раз, им хватит десятой доли тех сил, что были брошены против нас в мае, чтобы растоптать Россию, стереть всех нас в порошок!
  -- Все будет, но не так быстро, - заметил Сейфуллин. - Нужно время, нужны люди.
  -- Некогда ждать. Пора вышвырнуть всякую мразь с нашей земли!
   Широкая ладонь Валерия Лыкова опустилась на разложенную поверх лакированной столешницы карту, полностью накрыв силуэт Камчатского полуострова.
  

Глава 2

  
   Приморский край, Россия - Камчатка, Россия
   8 июня
  
   Оказавшись в привычной тесноте кабины замершего на стартовой позиции транспортного самолета Ил-76МД, Павел Юдин опустился в кресло первого пилота и закрыл глаза, наслаждаясь тишиной. Сквозь прочную обшивку не проникали внутрь ни голоса десятков солдат, участвовавших в погрузке, ни гул моторов тяжеловесных "Уралов" и "ЗиЛов", на первый взгляд суматошно и беспорядочно катавшихся вокруг прижавшегося к бетону громадного самолета. Казалось, летчик сейчас один в целом мире, и он спешил насладиться этими мгновениями покоя, тем более, представляя, что ждет его и всех его товарищей впереди.
  -- Готово, командир, - сзади раздался знакомый голос, нарушивший все очарование тишины. Роман Сухов, второй пилот, балагур и весельчак, сегодня выглядевший необычно серьезным и даже мрачным, прошел на свое место, и, возясь с привязными ремнями, сообщил: - Баки полны, груз на борту.
  -- Что ж, взлетаем! Эх, понеслась!
   Руки Юдина легли на приборную панель, пальцы вслепую пробежались по многочисленным клавишам и тумблерам, количество которых могло вызвать шок у неподготовленного человека. Могучие турбины Д-30КП тягой каждая по двенадцать тонн отозвались на эти движения сдержанным рокотом, неторопливо набирая обороты. Пилот взглядом пробежался по индикаторам, убедившись, что показания приборов в точности соответствуют норме. Конечно, "борт" перед вылетом проверили несколько раз, техники выползали его вдоль и поперек, изнутри и снаружи, но всякое бывает, и Павлу Юдину очень не хотелось бы, чтобы где-нибудь над водами Охотского моря произошел отказ техники.
  -- Земля, я "ноль шестой", запуск произвел, готов к взлету, - произнес командир экипажа, переключив рацию на частоту вышки управления воздушным движением, возвышавшейся над летным полем аэродрома Николаевка-Приморская этакой серой бетонной многогранной иглой.
  -- "Ноль шестой", разрешаю взлет!
  -- Поехали! - Юдин подмигнул своему напарнику, толкнул от себя рычаг управления двигателями.
   Тональность воя турбин, подвешенных в массивных гондолах под высоко расположенным крылом "ильюшина", имевшего некий горбатый силуэт из-за таких особенностей конструкции, мгновенно изменилась, в их "голосе" пилотам даже почудилась почти человеческая натуга. Обороты разом возросли до максимума, и огромный самолет начал движение, с каждой секундой ускоряясь все сильнее. Позади осталось несколько сотен метров взлетной полосы, и вот, наконец, четыре турбореактивных двигателя оторвали от земли весившую сто девяносто тонн с полной загрузкой и полной заправкой топливом крылатую машину, увлекая ее все выше и выше в небеса.
   Подернутая дымкой тумана земля оказалась далеко внизу, и Юдин, обратившись к напарнику, произнес:
  -- Идем курсом семьдесят, эшелон три тысячи. Возьми пока управление!
   Сухов молча кивнул, крепче сжав пластиковые "рога" штурвала. Сейчас огромный самолет послушно подчинялся каждому его движению, величаво разворачиваясь на северо-восток, в сторону очень близкого здесь моря. Пока бояться было нечего, под крылом проплывала родная земля. Самое опасное оставалось впереди.
   В кабине транспортного самолета вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом турбин. Потоки воздуха жадно лизали дюралевую обшивку, скручивались тугими жгутами, рассекаемые пятидесятиметровыми плоскостями крыльев. Павел Юдин, глядя сквозь остекление кабины, дававшее превосходный обзор по курсу, увидел блестящую извивистую ленту Амура далеко внизу, а впереди серебром сверкнула гладь Татарского пролива. В какой-то миг береговая черта осталась позади, и под днищем тяжеловесного "Ильюшина" раскинулась водная поверхность, подернутая неразличимой с такой высоты рябью волн.
   Проводив взглядом возникшую по правую руку гряду Сахалина, окутанную туманом, Юдин произнес, зная, что бортовые самописцы "черного ящика" бесстрастно фиксируют каждое его слово:
  -- Принимаю управление не себя! Снижаемся до пятидесяти метров!
   Жалобно застонал воздух, рассекаемые кромками крыльев спикировавшего к морю самолета. Вид огромного транспортника, почти отвесно падающего вниз, производил впечатление со стороны, и тем более незабываемые ощущения испытывали те, кто видел стремительно надвигающуюся поверхность моря из кабины пилотов.
   Скорость самолета, на который кроме тяги мощных турбин действовало и земное тяготение, возрастала. Силовой набор под воздействием колоссальной перегрузки дрожал, но пока прочная сталь держалась. Когда Ил-76 был уже в считанных десятках метров от воды, Юдин, утробно зарычав от напряжения, потянул на себя штурвал, приказав:
  -- Выпустить закрылки!
   Воздушные тормоза замедлили стремительное падение в тот самый момент, когда был уже превышен звуковой барьер, и самолет вышел из штопора, оставляя за собой настоящий кильватерный след, порожденный спутной струей работавших на полную мощность реактивных двигателей.
  -- Ложимся на курс сорок пять, скорость восемьсот. - Голос Юдина звучал глухо, без тени эмоций. Казалось, это говорит какой-то особо сложный автомат, а не живой человек. - Будем на месте через семьдесят пять минут.
   "Ильюшин", накренившись и едва не чиркнув по гребням волна законцовкой широкого крыла, развернулся, нацеливаясь остекленным носом на неразличимые еще никакими приборами берега Камчатки. Он продолжал полет, прижимаясь к воде так низко, как это было возможно. Командир экипажа, вцепившийся в штурвал, чувствовал, как по виску стекает капелька пота, а ладони вот-вот сведет судорогой - приходилось прилагать чудовищные усилия, удерживая тяжелый самолет у самой поверхности воды. Любое неверное движение могло привести к мгновенной катастрофе. Ил-76 не имел множества из тех полезных приборов, к которым давно привыкли летчики, например, Сил специальных операций США, таких, как РЛС следования рельефу местности. Только глазомер и молниеносная реакция пилота - вот и все, на что можно полагаться в этом полете. Обнадеживало лишь одно - в случае ошибки пилота экипаж почти не будет страдать, смерть при ударе многотонной крылатой машины о воду не заставит ждать себя долго.
  -- Теперь сможем оставаться невидимыми для радаров "косых", - пояснил свой маневр Юдин, немного придя в себя.
   Сухов, скептически хмыкнув, покачал головой, не ослабляя ни на миг внимания и продолжая отслеживать показатели практически всех приборов одновременно:
  -- Больно это нам поможет! От АВАКСа на предельно малых высотах не скрыться!
   При мысли о том, что где-то над Хоккайдо на большой высоте сейчас кружит один из японских самолетов дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С или Е-767, чей радар без особого добивал на пять-шесть сотен верст, Юдин только сглотнул, наигранно рассмеявшись:
  -- Фигня, братуха, прорвемся! Должны прорваться - сам знаешь, как нас ждут там, на Камчатке!
   Снизившись до самых волн, "ильюшин", создатели которого в свое время едва ли задумывались о технологии "стеллс", на какое-то время исчез с экранов радаров, и своих, и чужих, но по-настоящему невидимым он стать все-таки не мог.
   Эскадренный миноносец Морских сил самообороны Японии DDG-176 "Чокаи" типа "Конго" шел вдоль западного берега Камчатского полуострова экономическим двадцатиузловым ходом курсом на юго-восток. Его капитан благоразумно держался подальше от изрезанной бухтами суши. Разведка ничего определенного не сообщала о состоянии русских береговых ракетных комплексов SSC-1B, и командир "Чокаи" предпочитал думать, что их сверхзвуковые крылатые ракеты находятся в боевой готовности, не подходя к берегу ближе двухсот километров.
   В прочем, не менее опасно было находиться и в открытом море. Несмотря на громкие лозунги с высоких трибун, японский офицер знал, что у русских остались флот и авиация, и любая оплошность может стоить множества жизней. Именно поэтому на борту эсминца ни на минуту не теряли бдительности. Бортовой локатор ощупывал своими лучами небо над третью акватории Охотского моря и значительной частью Камчатки, хотя резко пересеченный рельеф местности осложнял наблюдение, создавая множество "слепых зон". А мощный сонар SQS-53 американского производства непрерывно долбил акустическими импульсами толщу воды - угроза, исходящая от подлодок русских, пусть их остались в строю считанные единицы, была вполне реальной.
   "Чокаи", неторопливо крейсировавший вдоль береговой черты, представлял собой настоящую плавучую крепость, бастион из кевлара и стали водоизмещением девять с половиной тысяч тонн. Локаторы и ГАС, сопряженные в единое целое информационно-управляющей системой "Иджис", позволяли обнаружить любую воздушную, надводную или подводную цель на расстоянии в десятки и даже сотни миль. А без малого девяносто зенитных ракет "Стандарт-2" и противолодочных ракето-торпед "Асрок" в ячейках вертикальной пусковой установки "Марк-41" не оставили бы противнику ни одного шанса.
   Даже в одиночку эсминец имел все шансы выйти победителем в схватке с тем немногим, что осталось от русского флота на тихом океане. Но "Чокаи" не был единственным японским кораблем в этих водах - вместе с еще четырьмя эскадренными миноносцами и фрегатами Сил самообороны он создавал почти непроницаемое кольцо блокады вокруг Камчатки, на земле которой русские и японские солдаты продолжали щедро проливать кровь в споре за то, чьему флагу развеваться над сопками полуострова.
   Фазированные антенные решетки поискового радара SPY-1D(V), полотнища которых были установлены на гранях пирамидальной надстройки эсминца, испустили в пространство очередной импульс энергии. А через мгновение оператор, не отрываясь, смотревший в монитор, сообщил:
  -- Воздушная цель по пеленгу два-два-пять! Дальность тридцать две мили! Движется на малой высоте со стороны материка на северо-восток!
  -- Это русские! Объявить боевую тревогу!
   Приказ командира бросил на свои посты несколько десятков моряков, составлявших команду японского эсминца. Корабль не изменял курса и не увеличивал скорость, но лучи радаров управления огнем скрестились на тщетно пытавшемся спастись на малой высоте русском самолете.
  -- Цель захвачена! - четко доложил оператор вооружения, находившийся перед расцвеченной яркими огнями панелью управления системы "Иджис".
  -- Уничтожить цель! Огонь!
   На корме и носу эсминца откинулись крышки, и две зенитные ракеты "Стандарт" RIM-66M средней дальности, покинув пусковые контейнеры, взвились свечой в небо. Оставляя за собой быстро тающий дымный след, ЗУР развернулись в сторону цели, которую их полуактивным головкам самонаведения указывали РЛС SPG-63. Разгоняясь до максимальной скорости тысяча метров в секунду, "стандарты" рванули наперерез русскому транспортнику, беря его в клещи. Но на борту Ил-76 уже были готовы к неприятностям.
   Когда кабина "Ильюшина" наполнилась истошным визгом системы предупреждения об облучении, Павел Юдин и бровью не повел, оставаясь внешне абсолютно спокойным. Только возросшая частота сердечных сокращений выдавала охватившее его напряжение.
  -- Нас обстреливают! - Сухов растерянно покосился на командира экипажа, вдруг почувствовав страх.
  -- Спокойно, парень! Поставить активные помехи! Сбросить ложные цели! Уклоняемся!
   Ожила подвешенная по крылом Ил-76МД станция радиоэлектронной борьбы, заслонив транспортный самолет завесой хаотичных импульсов, заставивших электронные "мозги" приближавшихся ракет растеряться, перестав видеть свою цель. А укрепленные на фюзеляже кассеты с ложными целями очередью выстрелили два десятка патронов, начиненных дипольными отражателями. Вокруг неуклюже маневрирующего самолета возникли переливающиеся серебром облака из полосок невесомой фольги, о которые разбились посылаемые с борта японского эсминца, находившегося за десятки километров, импульсы радаров целеуказания. Вместо одной цели на экранах локаторов возникли разом десятки. Заслоняясь этими "фантомами", Ил-76, управляемые твердой рукой Юдина, снизился еще на два десятка метров, одновременно на возросшей до максимума скорости уходя к северу, разрывая дистанцию с противником.
   Зенитные ракеты пикировали на русский самолет почти отвесно, разгоняясь все быстрее под воздействием силы тяжести. На расстоянии шесть километров ГСН одного из "Стандартов" захватила ложную цель. Ракета выполнила маневр, разорвавшись в гуще облака из фольги в нескольких сотнях метров от маневрировавшего на пределе прочности конструкции нагруженного до предела "Ильюшина". Но вторая ракета крепко "держала" истинную цель. Яркая вспышка в считанных десятках метров от борта заставила Романа Сухова удивленно вскрикнуть, а затем самолет содрогнулся от мощного удара. Осколочно-фугасная боеголовка ракеты RIM-66 весом шестьдесят один килограмм превратилась в стремительно расширяющееся облако раскаленных газов. Волна стальной шрапнели с барабанной дробью прошлась по фюзеляжу, пронзая обшивку, и, наконец, добралась до мотогондолы.
   Кабина Ил-76 наполнилась верещаньем аварийной сигнализации. Юдин, лишь раз взглянув на налившуюся тревожным красным цветом приборную панель, срывающимся голосом крикнул:
  -- Пожар третьего двигателя! Тяга падает!
   Самолет резко провалился вниз на тридцать метров, чудом не задев плоскостями гребни волн. Зарычав, первый пилот рванул на себя рычаг штурвала, заставляя "Ильюшин" медленно, метр за метром, карабкаться вверх.
  -- Перекрой подачу топлива! - приказал командир экипажа своему напарнику.
   Перещелкнув подряд несколько тумблеров, Сухов блокировал доступ горючего в искореженную взрывом турбину, из которой уже вырывались языки пламени.
  -- Достали, суки! - простонал второй пилот.
  -- Ничего, на трех дотянем, - через силу усмехнулся Юдин, по лицу которого струился пот. - До берега рукой подать! И не из такого дерьма выбирались!
   Неуверенно покачиваясь в воздухе раненой птицей, Ил-76 продолжал свой полет, держась прежнего курса. Вырывавшийся из поврежденного двигателя дым черным пунктиром отмечал его путь, но у противника были более надежные средства, чтобы обнаружить такую упрямую цель.
   Луч радиолокационной станции кругового обзора AN/APS-145 самолета дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С "Хокай" Воздушных сил самообороны Японии, неторопливо нарезавшего круги над южной частью Охотского моря, дотянулся уже на излете до уходящего к берегам Камчатки русского самолета. Японский "летающий радар" мог оставаться в воздухе до четырех часов, и сейчас его вахта только началась. Экипаж еще не успел устать, а в баках плескалось достаточно топлива.
   Со своей позиции АВАКС контролировал все подступы к полуострову, ставшему камнем преткновения интересов дряхлеющей сверхдержавы и только набиравшей былую мощь после вынужденного бессилия страны, которой уже стало слишком тесно на своих островах. Но Россия еще была сильна и опасна, и потому "Хокай" неотступно сопровождали две пары истребителей F-15J "Игл", вооруженных до зубов ракетами "воздух-воздух" - слишком близко был русский берег, и оттуда в любой момент можно было ждать атаки.
  -- Истребители - на перехват! - немедленно приказал старший офицер, как только ему доложили о новом контакте.
   В нескольких сотнях километров от продолжавшего свой полет по замкнутому кругу "Хокая" пара перехватчиков "Игл" разом изменила курс, разгоняясь до сверхзвуковой скорости. Раскинув широкие крылья, они серыми тенями мчались над облаками, наводимые на цель автоматически, по командам с борта АВАКС. Собственные локаторы обоих F-15 оставались выключенными, не выдавая их присутствия противнику. Вскоре оба пилота смогли увидеть свою добычу невооруженным взглядом. Летевший на малой высоте Ил-76 быстро увеличивался в размерах. Командир пары нежно погладил гашетку, сообщив в эфир:
  -- Я "Орел-семь". В квадрате девять обнаружен транспортный самолет типа "Кандид". Готов к атаке!
  -- Уничтожить цель!
   Находившийся в хвостовой части русского транспортника в отдельной кабине стрелок все это время маялся одиночеством. Когда вокруг начали рваться зенитные ракеты, он не на шутку испугался, а когда почувствовал, что самолет, до этого уверенно и непоколебимо опиравшийся широкими крыльями о воздух, начал снижаться, рыская из стороны в сторону, летчика просто охватил ужас. И вот сейчас, когда он только справился с тревогой, на горизонте появились две темные точки, быстро приближавшиеся, обретая все более четкие очертания. На сдвоенных вертикальных стабилизаторах ослепительно сверкнули красные круги.
  -- Японцы! - стрелок закричал в ларингофон. - Два истребителя, заходят сзади!
  -- Выполняю противозенитный маневр!
   Кольцо прицела на колиматорном индикаторе японского истребителя уже сомкнулось на силуэте Ил-76, летевшего "змейкой" на малой высоте. Пилот, сидевший в кабине F-15J плавно утопил гашетку, и укрытая в корневом наплыве крыла его самолета автоматическая пушка М-61 "Вулкан" ожила, выпуская вдогон русском поток свинца из всех своих шести стволов. И одновременно Павел Юдин, выругавшись, приказал:
  -- Открыть заградительный огонь!
   Спаренные двуствольные пушки ГШ-23Л в хвостовой стрелковой установке Ил-76 выпустили короткую очередь по ближайшему вражескому самолету, когда их разделяло чуть меньше двух километров. Увидев летящие на него трассеры, вспыхивающие в небе рубиновыми полосами, пилот F-15 рванул на себя штурвал, оторачивая в сторону. Он промчался вдоль корпуса "Ильюшина", набирая высоту для нового захода на цель.
  -- "Орел-восемь", осторожнее! - предупредил командир пары своего ведомого, как раз занявшего позицию для атаки. - Близко не подходи!
   Второй "Игл" ударил с пикирования, обрушив град двадцатимиллиметровых снарядов на неповоротливый Ил-76. Пушки русского транспортника выплюнули всеми четырьмя стволами короткую очередь и умолкли, когда снаряд "Вулкана" разворотил кабину стрелка, нашпиговав его тело осколками. Еще несколько снарядов разорвали обшивку, оставляя в ней зияющие пробоины. Штурвал, так легко подававшийся каждому движению рук Павла Юдина, стал вдруг невероятно тугим, заставив пилота снова выругаться, путано и грязно.
  -- Теряем управление! Машина не слушается рулей!
   А командир звена японских перехватчиков, увидев, как зашаталась громада русского "Кандида", восторженно закричал в эфир:
  -- "Орел-восемь", отличный выстрел! Добей его!
  -- "Орел-семь", "Орел-восемь", осторожно, вы входите в зону действия русской ПВО! - даже несмотря на атмосферные помехи обоим пилота в голосе безликого диспетчера почудилась тревога. - Разворачивайтесь!
  -- К черту! Эти гайдзины не уйдут! Море станет для них могилой!
   Далеко впереди уже показались вздыбившиеся вершинами сопок берега Камчатки, но пилоты Сил самообороны Японии продолжали крутить смертоносную карусель, снова и снова наскакивая на беззащитный Ил-76, вбивая в его борта очередь за очередью. В кабине транспортника аварийная сигнализация надсадно выла, не умолкая ни на миг, приборная панель переливалась красными всполохами индикаторов, но Юдин, не обращая на все это внимания, вел свою машину к цели, не отрывая взгляда от приближавшейся земли.
   А впереди, среди подернутых полупрозрачной дымкой сопок, уже прозвучал сигнал тревоги на позициях зенитно-ракетного дивизиона. На земле уже несколько минут затаив дыхание следили за приближающимся с запада самолетом. Появление на радаре новых целей заставило командира дивизиона комплекса С-300ПМ, прикрывавшего с северо-запада Петропавловск-Камчатский, выругаться от досады:
  -- "Косые", суки! Откуда только взялись?! Они, похоже, гонят наш транспорт с "большой земли"!
   Подчиняясь приказу офицера, в сторону моря развернулась фазированная антенная решетка радиолокационной станции подсвета и наведения 30Н6. В тот момент, когда, протянувшись над водой к самому горизонту, луч радара коснулся японских самолетов, в кабинах обоих F-15J тревожно взвыл зуммер бортовой системы предупреждения об облучении ALR-56.
  -- Я "Орел-семь", я в захвате! - Командир пары, разом забыв про недобитый русский транспортник, почти уже добравшийся до береговой черты, наполнил эфир растерянными криками. - Я атакован!
   А в полусотне километров от него командир русского зенитно-ракетного дивизиона спокойно приказал:
  -- Пуск!
   Четыре зенитные ракеты 5В55Р, стартовав вертикально, взвились над прибрежными сопками. При максимальной скорости два километра в секунду им требовалось несколько мгновений, чтобы настигнуть цели. Но в эти секунды японские пилоты успели сделать многое. Одновременно оба активировали бортовые станции радиоэлектронного противодействия ALQ-135(V), также отстрелив дипольные отражатели, создавшие иллюзию множества целей, среди которых не просто было выбрать истинную.
  -- "Орел-семь", "Орел-восемь", уходите! - надрывался оператор на борту продолжавшего кружить над морем Е-2С "Хокай", видевший все происходящее над прибрежными водами до мельчайших деталей. - Меняйте курс!
   Командир пары, выпустив еще серию патронов с ложными целями, направил свой истребитель в отвесное пике, рассчитывая укрыться на малой высоте. Одна из мчавшихся навстречу ему зенитных ракет, наведясь на облако дипольных отражателей, промчалась мимо, разорвавшись на безопасном расстоянии. Вторая, зашедшая в хвост, сокращая дистанцию с каждой секундой, вдруг принялась рыскать из стороны в сторону, когда испускаемые бортовой системой РЭБ японского истребителя помехи забили канал, по которому на борт ЗУР с земли поступали корректирующие команды. Когда цель была потеряна, сработал самоликвидатор, и ракета превратилась в клубок дыма, от которого во все стороны брызнули раскаленные осколки.
  -- Банзай! - От радости японский пилот завопил в голос. - Слава Аматэрасу!
   Поверхность воды, под которой на глубине считанных десятков метров было каменистое дно, надвигалась с ужасающей скоростью, и летчик рванул на себя штурвал. Преодолевая инерцию весившего больше двадцати тонн истребителя, но вывел свой "Игл" из пике на высоте чуть больше сотни метров, чтобы увидеть, как самолет его ведомого, который поразили сразу две ракеты "земля-воздух", превратился в сгусток пламени.
  -- "Орел-семь" сбит! - Слова приходилось выталкивать из сжатой спазмом глотки с усилием. - Парашюта не вижу!
  -- "Орел-восемь", уходите! К вам приближаются самолеты противника!
   Бортовой радар F-15J до сих пор был отключен, а предупреждение прозвучало слишком поздно. В этот момент пара истребителей МиГ-31, вылетевших с авиабазы Елизово под Петропавловском, находилась уже менее чем в ста километрах от японского самолета, поймав его конусами лучей своих РЛС Н007 "Заслон".
  -- Цель в захвате! - Штурман-оператор головной машины спокойно наложил прицельный маркер на отметку на экране, обозначавшую самолет противника.
  -- Выпустить ракеты!
   Две ракеты "воздух-воздух" большой дальности Р-33 отделились от пусковых устройств под фюзеляжем тяжелого перехватчика, умчавшись к горизонту. На скорости в четыре с половиной раза превышавшей скорость звука, они стремительно сближались с японским истребителем. Его пилот, вцепившись мертвой хваткой в рукоятку управления, беззвучно шептал молитву, перестав обращать внимание на беспрестанный визг системы предупреждения об облучении. Закрывшись завесой активных помех, он включил форсаж, сжигая остатки топлива в почти опустевших баках и уходя в сторону моря.
   Этот отчаянный рывок позволил прожить летчику несколько лишних секунд, а затем, когда расстояние между целью и выпущенными по ней ракетами, сжалось до нескольких метров, почти одновременно сработали неконтактные радиолокационные взрыватели обеих Р-33, и чудовищный сдвоенный удар перевернул летевший на сверхзвуке истребитель, швыряя его в морские волны.
  -- "Утес", я "Волна-три", - когда с экрана бортового радара исчезал отметка, обозначавшая самолет противника, пилот ведущего МиГ-31 вызвал наземный командный пункт, куда сейчас стекалась информация со всех РЛС и постов оповещения, разбросанных по изрезанной бухтами береговой линии южной части Камчатского полуострова. - Цель поражена. Какие будут указания?
  -- "Волна-три", следуйте в квадрат "девять-четырнадцать", сопроводите на базу транспорт.
  -- Вас понял. Выполняю!
   Оба перехватчика выполнили разворот с изяществом, на первый взгляд не подобающим массивным самолетам, с вооружением на подвеске и полными баками весившим сорок пять тонн. Даже не используя форсаж, они с легкостью нагнали уже летевший над сушей Ил-76, экипаж которого не обратил никакого внимания на стремительный и ожесточенный воздушный бой. Сейчас Павел Юдин вместе со своим вторым пилотом были заняты лишь тем, чтобы удержать в воздухе поврежденный огнем противника самолет. Экипажи "мигов", пристроившихся по оба борта от "Ильюшина", могли оценить повреждения, только мрачно качая головами при виде россыпи зияющих пробоин в фюзеляже, обрамленных разлохмаченной обшивкой и закопченной гондолы двигателя, из которой все еще струился черный дым.
  -- Борт "ноль шесть", следуйте за нами. Мы проводим вас до аэродрома!
  -- Спасибо, "маленькие"! - Юдин помахал рукой, увидев, как сидящий в задней кабине ставшего по левому боку МиГ-31 в ответ поднял сжатый кулак в приветственном жесте.
  -- Держитесь, мужики! На земле уже все готово, вас встретят! Долго мы вас ждали!
   Под крылом Ил-76 проплывали одетые зеленью сопки, иногда сверкали серебром сбегавшие по их склонам ручьи и небольшие речушки. Пилоты транспортника разом выдохнули с нескрываемым облегчением - они все же добрались до цели, еще чуть-чуть и шасси коснутся посадочной полосы. Именно в этот момент в очередной раз взвыла аварийная сигнализация, и приятный женский голос с металлическими интонациями киборга сообщил:
  -- Отказ первого двигателя!
   Разом лишившийся третей части удерживавшей его в небе тяги самолет накренился, теряя высоту. Павел Юдин вцепился в штурвал, до упора отжимая его на себя. Но неуклюже шатающийся в воздухе "Ильюшин", будто вмиг утративший опору, опускался к земле метр за метром.
  -- Все-таки достали, суки! - прохрипел с натугой командир экипажа, чувствуя, как судорога сводит пальцы обеих рук, обхвативших штурвал. - "Маленькие", не дотянем мы до базы! Идем на вынужденную, долго в воздухе не удержимся! Укажите подходящую полосу!
  -- Черт, сейчас гробанемся, костей не собрать, - разочарованно пробормотал Сухов. - Ведь почти долетели!
  -- Рот закрой, мать твою, и следи за высотомером!
   Один из "мигов", проскользнув вперед, вдруг выпустил длинную очередь из встроенной авиапушки ГШ-6-23, вбивая рубиновую нить трассеров куда-то в тайгу.
  -- "Ноль шестой", левее двадцать шоссе, попробуйте приземлиться там! Мягкой посадки, мужики!
  -- Иди ты к черту, - буркнул себе под нос Юдин, доворачивая ставший вдруг непослушным самолет в указанном направлении и уже отыскав взглядом серую полосу автодороги, рассекавшей густые заросли. - Начинаю снижение! Всем держаться!
   Покачивая крыльями, Ил-76 начал пикировать, рассекая плоскостями плотный воздух. Сухов, не отводя взгляда от индикатора альтиметра, отсчитывал вслух:
  -- Двести метров! Сто восемьдесят метров! Сто пятьдесят!
  -- Выпустить шасси!
  -- Шасси выпущены!
   Стойки шасси сыграли роль воздушных тормозов, уменьшив скорость снижения. Самолет, будто осаженный в воздухе, едва не встал на дыбы. Юдин, лицо которого окаменело, продолжал командовать:
  -- Выпустить закрылки!
  -- Закрылки вышли! Высота девяносто!
  -- Эх, Бог не выдаст - свинья не съест!
  -- Командир, шоссе впереди поворачивает! Нужно садиться сейчас, или вспашем тайгу носом!
   Цифры на альтиметре стремительно менялись, приближаясь к нулю. За обшивкой гудел раздираемый массивным фюзеляжем воздух, и глухо рычал от напряжения Павел Юдин. В тот миг, когда шасси самолета коснулись разбитого асфальтового покрытия, Ил-76 тряхнуло, так что пилотам показалось, что транспортник просто слетит с шоссе, врезавшись в темную стену леса. Но командиру экипажа удалось сохранить управление.
  -- Двигатели на реверс! Тормоза!
   Направленный в противоположную сторону поток раскаленного воздуха из продолжавших работать турбин затормозил "Ильюшин", когда до поворота шоссе оставалось метров сто. Огромный самолет развернуло юзом, и, пропахав глубокую борозду в асфальте погрузившимися в почву наполовину шасси, Ил-76, наконец, застыл.
  -- Ну, вот и прилетели! - расслабленно выдохнул Юдин, откидываясь на спинку кресла и чувствуя, как промокла от пота рубашка между лопаток. - Глуши двигатели!
   МиГ-31, экипаж которого с небольшой высоты наблюдал за рискованной посадкой "Ильюшина", сделал круг на бреющем, и, качнув на прощанье крыльями, исчез за горизонтом. А на смену ему уже спешили вертолеты. Два темно-зеленых пузатых Ми-8 вынырнули из-за ближайшей сопки, приземляясь в нескольких десятках метров от сверкающей белизной бортов громады Ил-76. Окинув их взглядом с высоты кабины пилотов, Юдин устало проворчал:
  -- Это за нами! Пошли встречать гостей!
   Из вертолетов выбрались люди в армейском камуфляже, двинувшиеся навстречу наконец ступившим на твердую землю пилотам. Возглавлявший их крепко сбитый мужчина в камуфлированном бушлате, из-под которого виднелась черная морская форма, по очереди обнял выстроившихся перед ним летчиков, потрясенно качая головой:
  -- Ну, мужики, вы даете! Мы тут, на земле, уж и не надеялись, что дотянете!
  -- Машину жалко, - только вздохнул Юдин. - Отлетался, похоже, наш "ильюха". Подняться-то мы бы и отсюда сумели, Ил-76 откуда угодно сможет взлететь. Но вот как с движками быть? И обшивка вся в дырах!
  -- Сюда доставим турбины "вертушкой", на месте же и установим, - отмахнулся моряк, счастливо улыбавшийся, глядя на искореженный самолет. - Есть умельцы. Но как же мы рады вас видеть, ребята! Вы за три недели - первый "борт" с большой земли!
  -- Ну а вы-то сами здесь как, товарищ адмирал?
   Командир экипажа Ил-76 без представлений узнал вице-адмирала Гареева, командующего Камчатской флотилией. С первых дней после внезапной высадки японских войск он возглавил оборону полуострова. Подчиненные ему ракетные катера и малые противолодочные корабли стояли на якорях, те, которым посчастливилось пережить первый, самый страшный удар американцев во время Майской войны, а бравый моряк постигал все хитрости войны на суше. И если судить по тому, что линия фронта, протянувшаяся от Охотского моря до самого Тихого океана поперек Камчатки, оставалась неподвижной уже несколько недель, несмотря на все потуги противника, это ему вполне удалось.
  -- Хреново мы тут, ребята, - вздохнул офицер. - Километрах в трехстах к северу отсюда Вторая пехотная дивизия японских Сил самообороны в полном составе, девять тысяч бойцов, каждый из которых днями и ночами мечтает лишь о том, чтобы вцепиться в глотку русскому. Они перерезали перешеек, соединяющий полуостров с материком, и пытаются прорваться к Усть-Камчатску. "Косые" давят, что есть сил. А мы - тут, на юге, закопались в родную землю по самые уши и ждем вражеского генерального наступления, которое все равно нечем отражать. Им припасы по морю доставляют регулярно, а нам приходится каждый снаряд экономить. Все-таки здорово, что вы прорвались!
  -- Чертовы истребители нас едва не убили! Сам еще не верю, что прорвались!
   Адмирал покачал головой:
  -- Повезло, "летуны", считайте, в рубашке родились! Нас тут обложили со всех сторон, так что муха не пролетит. Одновременно с высадкой десанта японцы установили полную блокаду полуострова. В Охотском море постоянно находится не меньше трех эсминцев с ракетами "Стандарт", регулярно сменяющих друг друга. Правда, к берегу близко не подходят - у нас ракетная бригада "Редутов" в боевой готовности, и еще несколько малых ракетных кораблей. Иначе бы "косые" давно уже в Петропавловске высадились, а так - просто рыщут вокруг, вынюхивают. Вроде, у японцев тут где-то еще подлодки есть, но за это не могу ручаться, да и не важно. Ну а вы напоролись на воздушный патруль. В воздухе господствуют истребители F-15. Они взлетают с баз где-то на острове Хоккайдо и по пути дозаправляются в воздухе, так что могут барражировать у побережья Камчатки по несколько часов. Правда, стараются держаться подальше от суши, где-нибудь над нейтральными водами. У нас тут полк С-300 стоит, и самураи к нему со всем уважением. Южную часть полуострова зенитчики закрыли надежно. После того, как десятого япошку свалили, остальные почти не суются, так, щупают иногда на прочность, войдут в зону - и сразу на форсаже обратно. Иной раз достаточно их радаром подсветить - и все, только их и видели, сразу драпают, суки! А больше мы ничего и не можем - на пусковую по две, а то и по одной ЗУР!
  -- Ничего, - ухмыльнулся Юдин. - С этим, авось, поможем!
   Уже опустилась на землю кормовая аппарель, отошли в стороны створки грузового люка, и прибывшие с Гареевым люди начали разгружать объемистый трюм Ил-76. Увидев, как его бойцы извлекли массивный темно-зеленый ребристый цилиндр, адмирал заметно приободрился, сразу узнав в этом предмете транспортно-пусковой контейнер, в котором хранилась, надежно защищенная от практически любого воздействия окружающей среды, ракета "земля-воздух" 5В55Р комплекса С-300.
  -- У нас на борту пятнадцать зенитных ракет, - сообщил Юдин. - Еще авиационные ракеты "воздух-воздух", два десятка Р-33 и тридцать Р-60. Ну и по мелочи, гранатометы, ПТУР, "медицина" всякая.
  -- Ну, мужики, нет такого ордена, чтоб вас за ваш подвиг наградить! В Елизово стоит эскадрилья МиГ-31. Пилоты есть, горючки хватает, но ракет для них вообще на счет, и патронов к пушкам - по одному боекомплекту. Держим в готовности одно звено, остальные упрятали по капонирам, но теперь пойдет потеха!
  -- Как же вас "косые" не задавили, ведь прикрытия с воздуха почти нет?!
  -- Так и у них не лучше, - пожал плечами адмирал. - Конечно, "Иглы" досюда и с японских островов, пусть на одном характере, но долетают. Так это не ударные машины, да и ЗРК им особо безобразничать не дают, сразу валят, только самураи зазеваются. Потому япошки с самого начала на Сахалин и Курилы и нацелились, что там идеальное место для аэродромов подскока, а как вышибли их оттуда, остались только несколько "вертушек" здесь, на полуострове. Их с десантных кораблей перегнали. И все, больше никакой авиации нет. Конечно, их "Кобры" нам немало проблем создали. К Петропавловску, само собой, не суются, но на линии фронта головы поднять не дают нашим бойцам. Ну да, бог даст, и с ними разберемся! А вообще, мужики, нас освобождать-то собираются? Что там флот, скоро выйдет в море?
  -- Не знаю я, товарищ адмирал, - помрачнев, ответил Павел Юдин. - Флот весь стоит в гавани Владивостока, собирается куда выходить, или нет, об этом ничего не скажу. Да и осталось того флота...
   Через несколько минут транспортно-десантный вертолет Ми-8 уже уносил экипаж прорвавшего кольцо блокады самолета к Петропавловску-Камчатскому. В иллюминатор Павлу Юдину с высоты чуть меньше ста метров открылась необычная панорама. Посреди тайги, на разбитом вдрызг шоссе возвышался стальной скалой огромный Ил-76, возле распахнутого грузового люка которого выстроились цепочкой несколько десятков человек, сверху напоминавших трудолюбивых муравьев. Откинувшись назад и чувствуя собственным затылком ощутимую вибрацию фюзеляжа вертолета, пилот закрыл глаза, только сейчас по-настоящему расслабившись. Его путешествие закончилось.
   А далеко от места посадки "Ильюшина", вопреки всему достигшего цели, старший лейтенант Олег Бурцев с ненавистью и страхом взглянул в подернутое облаками небо, заслышав такой знакомый стрекот вертолетных винтов.
  -- Ложись, - отрывисто скомандовал офицер своему спутнику, замершему в растерянности, сопроводив свою команду резким толчком в спину. - Замри!
   Два человека упали, словно подкошенные, распластавшись по поросшему жесткой травой склону сопки. Вжавшись в камни, покрытые крупными каплями росы, похожими на бриллианты, они неподвижно застыли, сами словно став камнями, и даже инстинктивно задержали дыхание. Надетые на обоих лохматые маскировочные накидки "гилли" совершенно размывали силуэты, лишая их очертания какого-либо сходства с человеческим телом. А уж лежать неподвижно, проводя в таком состоянии по несколько часов кряду, оба умели очень хорошо.
   Вертолет, буквально выпрыгнув из-за вершины сопки, с грохотом промчался низко над землей. Молотя воздух лопастями установленных тандемом винтов тяжелый транспортный Кавасаки MH-47J, лицензионная копия американского "Чинука", плоским широким брюхом едва не скользил по земле. Благодаря серо-зеленому камуфляжу, покрывавшему его угловатый массивный фюзеляж, геликоптер было трудно сразу рассмотреть на фоне пасмурного неба. От гула турбин у лежавших на земле людей на миг заложило уши, а еще через пару секунд вертолет оказался сразу как-то далеко, наконец, исчезнув за склоном соседней горушки.
   Проводив его взглядом, Олег Бурцев выдохнул:
  -- Отбой!
   Плавным движением, будто перетекая из одной позы в другую, он поднялся на ноги. Рядом вскочил его напарник, второй член маленькой разведывательной группы, уже несколько часов пробиравшейся по тылам японских экспедиционных сил на полуострове Камчатка. Ефрейтор Андрей Стешин был родом из этих мест, охотник, лесовик, наверняка не брезговавший браконьерством, и сейчас его бесценный опыт недавней игры в прятки с егерями местного охотнадзора оказался очень кстати.
  -- Если у "косых" на "вертушке" тепловизор, нам хана! - с нервными нотками в голосе произнес Стешин, уставившись на горизонт, туда, где растворился в серой хмари тяжеловесный "Чинук". - Да достаточно, если какой-нибудь япошка просто вниз глянет!
  -- Отставить разговоры, боец! Прорвемся! Давай, ноги в руки - и вперед! Эти не зря разлетались, значит, аэродром где-то рядом!
   К огромному счастью диверсантов, на борту СН-47J не было ни тепловизора, ни иных средств поиска. И никто из находившихся на борту людей, а их было лишь трое, не думал даже о том, чтобы смотреть вниз. Японские пилоты полностью сосредоточились на управлении своей машиной, ведь полет на малой высоте в гористой местности сам по себе является рискованным делом. Они спешили скорее доставить на место свой груз, восемь с лишним тонн полевых рационов, аптечек, патронов и гранат в ящиках, и все прочее, без чего невозможно выполнять боевой приказ армии, отделенной от постоянных баз тысячами километров океана, пришедшей на чужую землю завоевателями, но теперь превратившейся в ее пленников, запертых среди этих мрачных сопок.
   Взглянув на вновь опустевшее хмурое небо, Бурцев поправил лямки увесистого ранца, рефлекторно коснувшись ладонью правой руки ствольной коробки висевшего на плече автомата АКМ, ствол которого "разбух" цилиндрической насадкой ПБС, прибора бесшумной стрельбы. Точно такой же был навинчен и на ствол АКМС, болтавшегося за спиной Стешина. Привычно проверив амуницию, оба разведчика рысцой припустили вниз по склону, скользя по мокрой траве и постоянно озираясь.
   Кажущаяся безжизненность окружающей местности никого не обманывала. Вокруг была русская земля, но теперь на ней хозяйничал враг. И сейчас два человека готовились вступить в противостояние с целой армией, выполняя приказ, ценой которого были жизни десятков, сотен их товарищей, оставшихся где-то позади и тоже готовившихся вступить в бой.
  -- Стой! - Чувствуя, что вот-вот собьет дыхание, прыгая горным козлом по заросшим склонам, а перенапряженные мышцы ног сводит судорога, Бурцев скомандовал привал. Рядом остановился такой же запыхавшийся Стешин.
  -- Куда так несемся?
  -- Согласно данным радиоперехвата, где-то в этом квадрате должен быть японский аэродром. Мы его обнаружим и будем корректировать огонь артиллерии. Гаубичная батарея займет позицию ровно в девять ноль-ноль, мы к этому момент должны быть готовы дать им целеуказание.
  -- Не проще устроить артналет, накрыть весь квадрат?
  -- Чтоб перепахать несколько квадратных километров, потребуется несколько сотен снарядов калибра сто пятьдесят два миллиметра, а у нас боеприпасы на счет, не хуже меня знаешь. К тому же после первого же залпа "косые" просто поднимут свои вертушки в воздух, где никакой артналет не страшен, а их артиллеристы подавят наши батареи. Но благодаря нам с тобой штаб рассчитывает решить задачу с помощью нескольких снарядов.
   Бурцев многозначительно хлопнул по висевшему за его спиной большому рюкзаку, явно увесистому, добавив:
  -- Все, боец, разговоры отставить! У нас меньше часа, а до места еще не меньше трех километров, если "слухачи" из радиоразведки ничего не попутали! Короче, вперед бегом марш!
   Олег Бурцев бежал, плавно переставляя ступню с пятки на носок, скользя в зеленом сумраке девственного леса бесшумным призраком. Мерно билось сердце в груди, дыхание оставалось ровным, а сознание существовало как бы отдельно от тела, совершавшего привычные движения. Что-то в окружающем мире вдруг изменилось, заставив Олега замереть на месте, обращаясь в слух и жадно втягивая ноздрями наполненный влагой воздух. В зарослях, где обзор был ограничен, в лучшем случае, несколькими десятками метров, следовало полагаться на другие органы чувств, и они не подвели. Сперва обоняния разведчика коснулся знакомый запах авиационного керосина, принесенный легким дуновением ветерка, а затем он услышал человеческие голоса.
  -- Дальше ползком, - приказал Бурцев, обернувшись к напарнику. - Осторожно!
   Они растянулись на земле, по-пластунски двинувшись вперед. Извиваясь между кочек, будто гигантские змеи, перетекая с места на место, словно все кости в их телах разом размякли, разведчики продолжили движение. За плечами каждого из них была серьезная подготовка, у кого-то - месяцы, а у кого-то и годы войны, и поэтому оба умели при необходимости передвигаться совершенно бесшумно. Ни одна сухая ветка не треснула от их прикосновения, ни один лист не оказался сдвинут больше, чем на пару миллиметров, выдавая их путь тому, кто может идти следом с отнюдь не добрыми намерениями.
   Медленно, порой замирая надолго, вслушиваясь в доносившиеся с сопок звуки, пытаясь вычленить среди них те, что несут опасность, например, лязг металла, щелчок выключаемого предохранителя на оружии, просто человеческий голос, они двигались к цели. Их путь лежал по пологому склону сопки, дальше, в округлую лощину меж двух поросших хвойным лесом высоток. Наконец, оба выбрались на гребень, и Олег Бурцев, рассмотрев сквозь поредевшие заросли охваченную движением долину, начинавшуюся от самых его ног, довольно улыбнулся:
  -- Нашли!
   Полевой аэродром японских войск был расположен идеально. Склоны сопок закрывали его от находящихся на земле наблюдателей, если только те не рискнут подобраться вплотную. Обнаружить этот место можно было с воздуха или из космоса, но командование врага знало, что работоспособных разведывательных спутников у продолжавших обороняться на камчатском полуострове русских не осталось, а любой самолет или вертолет, появившись здесь, просуществовал бы, в лучшем случае, минут пять. Да и мало их осталось, самолетов, слишком мало, чтобы рисковать драгоценной техникой.
   Растянувшись на сырой от росы траве, Бурцев расстегнул карман разгрузочного жилета, пытаясь вытащить бинокль, а Стешин, поравнявшись с офицером, двинулся вперед. Выпростав руку, Олег ухватил напарника за штанину, громко прошипев:
  -- Замри! Совсем ослеп?!
   Посмотрев в указанном Олегом направлении, ефрейтор увидел торчащий из земли металлический штырь с утолщением в верхней части. Прижатый к стволу молодой лиственницы, он был почти неразличим уже с нескольких шагов.
  -- Датчик движения, лазерный, - пояснил Бурцев Стешину, растерянно оглянувшемуся на командира. - Луч невидимый. Пересечешь его - и не заметишь, а у "косых" на пульте появится сигнал тревоги. Наверняка все подходы пристреляны артиллерией, так что парой залпов перемешают здесь все в кашу!
  -- Черт! А если здесь мины? Может, мы на минном поле?!
  -- На хрена японцам минировать? На косуль и росомах охотиться? Те быстро их минные поля протралят, только боекомплект переводить. Давай пройдем вдоль периметра, попробует подобраться ближе!
   Разведчики передвигались осторожно, ощупывая землю вокруг себя, озираясь. Каждый несколько метров они замирали, обращаясь в слух. Ориентируясь на располагавшиеся через несколько десятков метров друг от друга датчиков движения, образовывавших причудливую ломаную линию, обрамлявшую вражескую авиабазу, они описали широкую дугу, выбравшись на склон невысокого холма. Над головами шелестели хвоей могучие пихты и лиственницы, чьи ветви сплетались в плотный шатер. Покосившись вверх, Бурцев удовлетворенно кивнул самому себе:
  -- Хорошо, с воздуха нас обнаружить практически невозможно. Лишь бы по земле не подобрались. Здесь могут быть пешие патрули и секреты, наверняка есть!
   Разведчик стащил с плеч лямки рюкзака, положив рядом с собой на мягкий мох автомат. Поднеся к глазам бинокль, Олег смог рассмотреть японский аэродром во всех подробностях. Вместо штатного отечественного Б8х30, прочного, как молоток, и такого же тяжелого, так что можно было применять в рукопашной за неимением иного оружия, Олег пользовался немецким "Bushnell" с кратностью, изменяемой от восьми до двадцати четырех. Бинокль этот он нашел в одном из охотничьих магазинов Петропавловска-Камчатского, когда бригада, в рядах которой служил и он, прибыла на полуостров, прорвавшись сквозь кольцо блокады, в те декабрьские дни еще зиявшей множеством брешей. Теперь бывший гвардеец-десантник не расставался со своим трофеем.
  -- Неплохо устроились, суки! - зло прошипел Бурцев, осматривая выстроившиеся в ряд у дальнего края долины зеленые кубы многоместных палаток, рядом с которыми несколько десятков человек в японском камуфляже торопливо возводили модульные дома.
   Работа была еще далека от завершения - явно аэродром здесь развернули считанные недели назад. Его близкое расположение к линии фронта позволяло базирующейся здесь авиации появляться на передовой в течение считанных минут, нанося стремительные точные удары по позициям российских войск. Дальнобойные ЗРК С-300 из-под Петропавловска досюда едва дотягивались своими ракетами "земля-воздух", к тому же, укрываясь в складках местности, японские вертолеты оставались невидимыми для радаров, а собственная ПВО пехоты, оборонявшей подступы к Усть-Камчатску, оказалась бессильна. И теперь вражеские геликоптеры, неуязвимые в небе, предстояло уничтожить, пока те оставались на земле.
   Продолжая наблюдение, Олег увидел разбросанные по периметру огневые точки. Из-за брустверов, обложенных дерном, торчали длинные стволы крупнокалиберных пулеметов "Браунинг" М2, и, как минимум, возле половины из них дежурили расчеты. Тяжелые пулеметы могли залить свинцом прилегающее к аэродрому открытое пространство, где просто невозможно было укрыться от взора часовых, тем более, те полагались не только на свой острый глаз.
  -- Там РЛС! - Бурцев увидел торчавшие над брустверами на треногах пластины антенн портативных локаторов. С РЛС "Фара" был хорошо знаком еще по Кавказу, представляя возможности подобной техники, обнаруживавшей человека на равнинной местности с двух с половиной верст. Едва ли японские радары были хуже по своим параметрам. - Хорошо, что не сунулись дальше!
   За спинами готовых отразить внезапную атаку пулеметчиков раскинулось летное поле. В центре его возвышалась серо-зеленая громада транспортного двухвинтового CH-47J "Чинук". Аппарель в хвосте вертолета была откинута, и по ней один за другим сбегали вниз солдаты, по двое тащившие короткие толстые трубы темно-зеленого цвета, укладывая их в аккуратный штабель. Присмотревшись, Олег Бурцев узнал ТПК противотанковых ракет "Тоу".
   В отличие от "Чинука", пара стоявших поодаль легких многоцелевых UH-1 "Ирокез" явно не была готова подняться в воздух немедленно. Похожие на гигантских головастиков из-за широкого короткого фюзеляжа и тонкой балки хвоста, оканчивавшегося рулевым винтом, геликоптеры были укрыты таким количеством брезента, что только наметанный глаз профессионала мог опознать их с первого взгляда. А дальше выстроились в ряд три вертолета АН-1 "Кобра", для которых и предназначались выгружаемые японцами ПТУР.
   Штурмовые геликоптеры американской разработки, самими американцами уже снимавшиеся с вооружения, производились японцами по лицензии, составляя основу боевой мощи армейской авиации Японии. Их сплюснутые с боков фюзеляжи, короткие узкие крылья, массивные прозрачные пузыри фонаря над кабиной пилотов были последним, увиденным в жизни для сотен русских солдат, сражавшихся среди сумрачных сопок Камчатки.
   Рядом с боевыми вертолетами, стоявшими под натянутой высоко над землей маскировочной сетью, неторопливо прогуливался часовой. Тонкий ствол автоматической винтовки, торчавший из-за его плеча, покачивался в такт размеренным шагам солдата. Японец явно не ждал неприятностей, как и несколько человек в летных комбинезонах, ставших в круг возле новейшего легкого вертолета-разведчика ОН-1 "Ниндзя". О чем-то говоря, они смеялись, хлопая друг друга по плечам. Двое спокойно курили, глядя на небо и на вершины ближайших сопок.
   Бурцев расстегнул свой ранец, вытащив из него массивную коробку лазерного целеуказателя ЛЦД-4. Установив на низкую треногу прибор, весивший двадцать семь килограммов, и заслуживший немало проклятий разведчика, тащившего его по горам и тайге на собственной спине, Олег направил его в сторону японского аэродрома, поймав в визир силуэт стоявшего ближе всех к краю летного поля вертолета. Тем временем Стешин, достав из своего ранца радиостанцию "Арбалет", нацепил на голову гарнитуру.
  -- Время! Выходи на связь, - приказал Бурцев, убедившись, что его напарник готов. - Передай наши координаты!
   Ефрейтор лишь бросил быстрый взгляд на приемник спутниковой навигационной системы "Бэйдоу". Прошли времена, когда нужно было возиться с навигационными приборами, определяя долготу и широту по солнцу или звездам или искать хорошо узнаваемые ориентиры, сверяясь с картой. Сейчас где-то в ледяном безмолвии ближнего космоса над Евразией стремительно мчались китайские навигационные спутники. По запросу они передали на компактный прибор свои координаты, а там уже электроника, используя метод триангуляции, определила положение разведгруппы с поражающей воображение точностью.
   Короткая радиограмма пронзила эфир, заставив нервно вскинуться японских специалистов электронной разведки. Но прежде чем те успели поднять тревогу, сообщение уже достигло русской артиллерийской батареи, занявшей позиции в двадцати километрах к югу. Полдюжины гаубиц "Мста-Б" калибра сто пятьдесят два миллиметра вытянули свои длинные стволы на север, а рядом с орудиями ждали команды расчеты.
   Лишь полчаса назад вереница грузовиков "Урал", елозя рубчатыми покрышками по раскисшему проселку, превратившемуся в реку грязи, вытянула орудия на огневой рубеж на переднем крае, практически в прямой видимости японских наблюдателей. Русское командование сознательно шло на риск, подставляя под удар тяжелые орудия, сорокакилограммовые снаряды которых, летящие на тридцать верст со сверхзвуковой скоростью, были одной из причин, по которой японцам до сих пор не удалось сбросить обороняющихся в море. Но, по мнению многих, игра стоила свеч.
  -- К бою! - над позициями батареи раздался зычный голос комбата. - Зарядить орудия!
   Обученные расчеты действовали, как единое целое, быстро, спокойно, без единого лишнего движения. В распахнутые казенники гаубиц скользнули массивные конусы снарядов, затем туда же затолкали гильзы с метательными зарядами.
  -- Первое - огонь!
   Бухнул выстрел, похожий на внезапный раскат грома. Расширяющиеся в каморе орудия пороховые газы вытолкнули из ствола снаряд, разгоняя его до восьми с лишним сотен метров в секунду и посылая на север по крутой дуге. В этот момент сработал блок синхронизации, автоматически активировав целеуказатель, и невидимый луч лазера уткнулся в фюзеляж ближайшей "Кобры", подсвечивая цель.
   Управляемый артиллерийский снаряд 2К25 "Краснополь" достиг верхней точки траектории. Головной обтекатель отделился, открывая объектив лазерной ГСН, а из корпуса выскользнули узкие пластины стабилизаторов. Скорость снаряда к этому моменту несколько снизилась от трения о воздух, но теперь, когда "Краснополь" двигался по нисходящей части траектории, и на него все сильнее воздействовало земное тяготение, вновь начала возрастать.
   За несколько километров до цели полуактивная головка наведения захватила отраженный от борта японского вертолета лазерный луч. Стабилизаторы шевельнулись, корректируя направление, и через мгновение падавший абсолютно бесшумно снаряд ударил точно в середину фюзеляжа "Кобры", на месте которой в небо взметнулся фонтан пламени.
   Земля под разведчиками ощутимо содрогнулась, а затем до них донесся грохот взрыва. Вертолет просто разорвало на куски, раскидав горящие клочья обшивки по всей территории аэродрома. Находившихся ближе всего людей ударная волна легко оторвала от земли, раскидав в стороны, будто тряпичные куклы. А лазерный луч уже ткнулся в другой вертолет, указывая цель следующему снаряду, уже покинувшему ствол орудия. Он упал с небольшим отклонением, разорвавшись между "Коброй" и ОН-1. Мощи шести с половиной килограммов взрывчатого вещества, начинявшего осколочно-фугасную боевую часть "Краснополя", хватило, чтобы опрокинуть на бок винтокрылый разведчик, а волна осколков буквально изрешетила борт ударного АН-1S. Раскаленный кусок металла прошил топливный бак, воспламеняя несколько сотен литров летучего керосина, и винтокрылый кошмар русской пехоты полыхнул, будто свечка. Огненные брызги посыпались на головы выскакивавших из палаток японских солдат, бестолково метавшихся среди дымящихся воронок и искореженных груд металла.
   Разом ожили несколько пулеметов, с лязгом выпуская струи свинца по склонам сопок. Когда над головами зажужжали пули пятидесятого калибра, в щепу разбивая стволы деревьев, Олег Бурцев ткнулся лицом в землю, закрывая ладонями голову. "Браунинги" молотили, не останавливаясь, пережевывая набитые патронами ленты с колоссальной скоростью, выбрасывая в пространство десятки килограммов металла.
  -- Нужно уходить! - просипел Стешин, которому на голову посыпалась срезанная пулями с ветвей хвоя. - Задавят огнем!
  -- Бьют вслепую! Они не знают, где мы! Нужно уничтожить все "вертушки"! Только тогда уйдем! Давай сигнал!
   Над аэродромом поднимались клубы черного дыма, в которых увязал лазерный луч целеуказателя. К грохоту пулеметов добавился частый треск штурмовых винтовок, но двое разведчиков не обращали на это внимания. Бурцев направил окуляр ЛЦД-4 на последнюю уцелевшую "Кобру", к которой уже бежали двое в летных комбинезонах и шлемах. Его напарник нажал тангету рации, собираясь дать батарее "зеленый свет" для очередного выстрела, болезненно сморщившись от треска и воя помех.
  -- Нас глушат! - Стешин окликнул командира. - Нет связи!
   Пелена электронных помех, генерируемых японскими станциями РЭБ, защищавшими аэродром не менее надежно, чем пулеметы, окутала окрестные сопки, лишая разведчиков какой-либо связи с внешним миром.
  -- Мать их! - Олег зло скривился. - Все, теперь сваливаем!
   Отделив целеуказатель от треноги, Бурцев принялся торопливо запихивать его в ранец, не собираясь оставлять противнику драгоценное оборудование. В этот момент координаты неопознанного передатчика, вышедшего в эфир перед самой атакой полевого аэродрома Сил самообороны Японии, поступили на минометную батарею, развернутую в нескольких километрах к югу. Полдюжины минометов М30 американского производства одновременно выстрелили, выбрасывая свои снаряды высоко в зенит, откуда те отвесно обрушились на предполагаемое укрытие русских диверсантов.
   Извивавшийся змеей на сырой и скользкой земле Олег Бурцев вздрогнул, услышав надсадный вой, вдруг расколовший небо над головой. Гребень холма надежно укрыл двух разведчиков от огня продолжавших плеваться раскаленным свинцом "браунингов", но от новой угрозы рельеф местности не был спасением. Вскакивая на ноги, Бурцев только успел крикнуть:
  -- В укрытие! Мины!
   Разведчики бросились к деревьям, чьи раскидистые кроны могли дать хотя бы иллюзию защиты от осколков. Вой, от которого ныли зубы, перешел в протяжный свист, оборвавшийся вдруг оглушительным грохотом. Земля под ногами вздыбилась, и Бурцев, не удержавшись, упал, кубарем покатившись по земле. Вокруг взметнулись фонтаны огня и вывороченной взрывами земли, зло взвизгнули осколки.
  -- А, черт! - Сев, Олег обхватил руками голову. - Андрюха, живой?
  -- Не уверен, - раздался из-за спины хриплый голос напарника. - Не слышу ни хрена!
  -- Пройдет! Давай, подымайся, ефрейтор! Нужно уходить, пока не перекрыли весь район!
   Далеко уйти разведчики не успели. В нескольких километрах от них японские артиллеристы уже перезарядили свои минометы, дав второй залп. Вновь застонал рассекаемый перьями стабилизаторов воздух, и на тайгу обрушился смертоносный град. Стасемимиллиметровая осколочно-фугасная мина весом двенадцать килограммов разорвалась в считанных шагах от русских диверсантов. Перед глазами Олега Бурцева полыхнуло пламя, а затем тугая волна горячего воздуха толкнула солдата в грудь, опрокидывая его навзничь.
   Сознание на какое-то время покинуло лейтенанта, а когда тот вновь пришел в себя, то почувствовал, что движется, причем, не шевеля ни руками, ни ногами. Он попытался окликнуть своего напарника, но из глотки вырвался неразборчивый хрип. Движение тотчас прекратилось, и Стешин появился в поле зрения. Он смешно открывал рот, и не сразу Бурцев разобрал слова, звучавшие, будто через толстый слой ваты.
  -- Командир, ты в рубашке родился! - от возбуждения ефрейтор округлил глаза и размахивал руками. - Мина под ногами прямо рванула, а на тебе ни царапины! Идти сможешь?
  -- Нормально! - Ухватившись за протянутую руку, Олег встал на ноги, чувствуя, как ходуном ходит под ним земля. Во рту ощущался металлический привкус крови. - Двигаем!
   Минометная батарея сделала еще несколько залпов, засевая таежную землю раскаленным свинцом. А за много километров южнее над протянувшейся по вершинам сопок линией фронта разнесся рокот артиллерийской канонады. Развернутые вдоль передовой японские РЛС артиллерийской разведки русскую батарею после второго выпущенного снаряда. На определение точных координат ушло еще несколько минут. Но в это время расчеты, перекрывавшие все существующие нормативы, торопливо переводили гаубицы "Мста-Б" в походное положение, смыкая вместе массивные станины орудий и цепляя их к тягачам. Взревели двигатели мощных "Уралов", и, вторя им, с севера донеслись раскаты артиллерийских выстрелов. В тот момент, когда автоколонна пришла в движение, первые шестидюймовые снаряды, выпущенные японскими гаубицами FH-70, упали на опустевшие позиции. "Добычей" японских артиллеристов стали лишь несколько пустых снарядных ящиков.
   А на летном поле разгромленного аэродрома раскручивал лопасти ударный вертолет AH-1S. Пилоты, уже занявшие места в кабине единственной чудом уцелевшей после внезапного артналета "Кобры", видели, как уцелевшие после обстрела техники цепляют на пилоны контейнеры с неуправляемыми реактивными снарядами. Когда вооружение было установлено, сидевший в кресле пилота капитан Накамура дернул рычаг управления двигателем. Турбина "Кавасаки" T53-K-703 мощностью тысяча восемьсот лошадиных сил за спиной летчика взвыла, легко отрывая вертолет весом четыре с половиной тонны от взлетной полосы.
   Поднявшись в воздух, "Кобра" заложила вираж над затянутым дымом аэродромом, прижимаясь к земле. Ее пилот не забывал ни на миг о зенитных ракетах русских, которые те любили иногда выдвигать к самой линии фронта, устраивая засады на японские вертолеты. Да и перехватчики "Фоксхаунд", базировавшиеся под Петропавловском, тоже время от времени поднимались в воздух, и исход встречи с ними был определен со стопроцентной вероятностью.
  -- "Кобра-три", противник в южном секторе, - сообщил остававшийся на земле диспетчер. - Приказано обнаружить его и уничтожить!
  -- Вас понял! Приступаю к поиску!
   Набравший скорость вертолет был похож на гончую, вставшую на след. Он не был оснащен тепловизором, облегчившим бы поиск людей, укрывавшихся в зарослях, и пилотам оставалось полагаться только на свое зрение. "Кобра", держась чуть выше верхушек могучих лиственниц, похожих на наконечники гигантских копий, нацеленных в небо. Налетевший с запада ветер тем временем разогнал облака, и с неба хлынули золотым водопадом яркие лучи, проникая во все закоулки лесных дебрей.
  -- Движение справа! - Сидевший впереди стрелок первым увидел бегущих между деревьев людей в лохматых маскировочных накидках, которые оказались почти бесполезны в движении. По земле метались четкие тени, отбрасываемые беглецами. - Это гайдзины!
   "Кобра" развернулась на месте, заходя на цель. Бурцев и Стешин слышали грохот турбины, но не оглядывались. Вертолет был абсолютным оружием против двух человек, вооруженных только стрелковым оружием, и все, что оставалось разведчикам - бежать со всех ног, петляя между деревьями, чтобы выиграть хотя бы пару минут жизни и стрекочущей винтом железной машины.
  -- Держись деревьев, - прохрипел на бегу своему напарнику Бурцев. - Не суйся на открытые места!
   Стрекот вертолетного винта вытеснил все другие звуки. Лязгая и рыча небесная машина нависала над испуганно метавшимися по лесу людьми. Японские пилоты сократили расстояние до километра, прежде, чем открыли огонь. Шевельнулась трехствольная пушка М197 в носовой турели, и на дульных срезах ее стволов вспыхнуло пламя, а к земле умчался поток трассеров. Двадцатимиллиметровые снаряды, метаемые со скоростью двадцать пять штук в секунду, окатили землю стальным дождем. Некоторые врезались в кроны деревьев, и их детонаторы сработали раньше времени. Другие встретили на своем пути древесные стволы, вонзаясь в них и разрываясь уже в толще древесины, так что могучие ели и лиственницы падали, словно подрубленные исполинским топором. Но часть снарядов, миновав все препятствия, достигли земли.
   Когда вокруг загремели взрывы, Олег Бурцев ничком упал на землю, слыша, как стонет над ним воздух, наполненный раскаленным свинцом. Снаряд авиационной пушки калибра двадцать миллиметров по могуществу был равен ручной гранате типа РГД-5, не так уж страшно, но когда вокруг тебя одновременно разорвалось десять или двадцать таких гранат, шанс, что бьющие со всех сторон струи металла пройдут мимо, ничтожен.
  -- Чертовы гайдзины! - Увидев, что вражеские диверсанты упали, исчезнув за сплошной стеной разрывов, командир экипажа японского AH-1S оскалился, злобно завизжав: - Иду на второй заход! Сравняй там все с землей!
  -- Ракеты готовы! - стрелок тоже показал зубы в жуткой гримасе, коснувшись кнопки пуска. Четырнадцать неуправляемых реактивных снарядов FFAR калибра семьдесят миллиметров ждали своего часа в подвешенных на пилоны пусковых установках, похожих на узкие длинные бочонки, вполне достаточно, чтобы срыть вершину сопки.
   Выбирая наилучшую позицию для залпа, капитан Накамура потянул на себя рычаг управления, заставляя вертолет набрать высоту, чтобы не напороться на осколки собственных ракет. "Кобра" поднялась над сопкой, зависнув на мгновение, и одновременно появившись на экране РЛС русского зенитно-ракетного комплекса С-300ПС. Ракетная батарея лишь полчаса назад заняла позицию в пятидесяти километрах за линией фронта, накрывая прочнейшим невидимым куполом позиции русских солдат и ополченцев. Уперлись в землю гидравлические опоры, уравновешивавшие боевые машины. Массивные колонные транспортно-пусковых контейнеров ЗУР уставились в небо, а широкая пластина фазированной антенной решетки радара повернулась на север, туда где был враг.
  -- Воздушная цель в секторе тридцать, - зачистил скороговоркой оператор РЛС, взгляд которого не отрывался от внезапно возникшей на мониторе яркой точки. - Дальность шестьдесят семь. Цель низколетящая, дозвуковая. Вероятно, вертолет!
  -- Цель уничтожить! Пуск!
   Время реакции зенитного комплекса С-300 не превышало одиннадцати секунд, ничтожно мало, чтобы тот, кто стал мишенью для его ракет, мог предпринять хоть что-то для спасения своей жизни - о выполнении боевой задачи речи быть уже не могло. Над сопками прокатился громовой раскат, отразившись эхом от склонов, когда ЗУР 5В55Р, объятая пламенем, вырвалась из тесноты пускового контейнера, в который была герметично запечатана сразу после сборки. На скорости две тысячи метров в секунду она помчалась к цели, подсвеченной узким лучом РЛС наведения. Чуть больше, чем через полминуты она сблизилась с кружившей над сопками "Коброй", и за секунду до того, как стрелок запустил неуправляемые ракеты, в нескольких метрах от ее борта вспух дымным клоком взрыв, и шквал осколков ударил в фюзеляж.
   Русские диверсанты даже не нашли сил удивиться, когда приближавшийся, чтобы добить их, вертолет вдруг превратился в огненный шар, осыпавшийся на землю множеством горящих обломков, похожих на огненный дождь. Командир находившегося за много километров ЗРК так и не узнал, что одним движением пальца, нажавшего кнопку пуска, спас сразу две жизни. Зенитный комплекс продолжил боевое дежурство, подстерегая, словно терпеливый охотник в засаде, очередную неосторожную жертву.
   А на склоне сопки, в паре десятков шагов от догоравшего вертолета, два человека по очереди прикладывались к фляжке, в которой плескался неразведенный спирт. Олег Бурцев первым сделал глоток. Рот обожгло огнем, затем пламя прокатилось по пищеводу, заполнив пустой желудок. Чувствуя, как закружилась голова, а тело наполнилось легкостью, диверсант резко выдохнул, привычно занюхав рукавом.
  -- Хорошо пошел! - сипло произнес он, передавая сосуд Стешину, сидевшему рядом, округлив глаза. - Давай, за победу!
   Ефрейтор приложился к фляге, глотнул, поперхнувшись, и открыл рот, шумно дыша. Усмехнувшись, Олег протянул ему другую фляжку, с обычной водой. Дождавшись, когда напарник придет в себя, Бурцев приказал:
  -- Уточни координаты!
   Сверившись с приемником навигационной системы, Стешин сообщил о положении группы. Бурцев недовольно нахмурился:
  -- Попали в самое кубло! Нужно уносить ноги, пока нас не затравили в этой тайге!
  -- До линии фронта семнадцать километров, к закату доберемся!
   Олег лишь мотнул головой:
  -- Там нас будут ждать прежде всего. Сейчас "косые" забегают, как ошпаренные - в один момент лишиться половины штурмовой авиации на плацдарме. Через заслоны вдвоем прорваться нереально. Пойдем в обход, там, где нас ждать не станут. Углубимся в тыл, потом заберем к западу и там уже двинем к своим.
  -- Крюк получится приличный, верст полста, и это по карте. А тут горы, километр за три.
  -- Лучше ноги сбить, чем башки лишиться! У нас сухой паек на сутки, но будем экономить. Вода пока есть, но здесь с ней проблем нет. Ручьи и родники не редкость, и достаточно чистые, риска свалиться с дизентерией нет. Ну, почти нет. Ладно, боец, хватит трепаться! За мной, шагом марш!
   Олег поднялся на ноги, поправив оттягивавший широкие лямки рюкзак с лазерным целеуказателем.
  -- Оставь этот чемодан, командир! - Стешин указал на разбухший ранец.
  -- Меня тогда весь штаб бригады иметь будет, в особо циничной форме. И тебе перепадет, не переживай. Имущество подотчетное, сколько взяли - столько и вернем!
   Бурцев поправил ремень висевшего на плече АКМ, пружинистым шагом двинувшись вниз по склону. Следом, отстав на десяток метров, шагал Андрей Стешин. Им предстояло пройти по крутым склонам, через непролазные таежные заросли, десятки километров. Этот путь не обещал быть легким. Где-то уже взвились в небо, жужжащие моторами, словно разжиревшие мухи, беспилотники, и бесшумно крались в лесном сумраке поисковые группы. Тыл японского экспедиционного корпуса бурлил и кипел. Но для двух солдат, сражавшихся за свою землю, это не имело уже никакого значения. За их спинами оставался разгромленный аэродром, задача, казавшаяся невыполнимой, миссией для смертников, была выполнена. И все же обоим хотелось выжить и дойти.
  

Глава 3

  
   Тихий океан - Камчатка, Россия
   10 июня
  
   Альбатрос, паривший над центральной частью тихого океана, широко раскинув сильные крылья и опираясь на восходящие воздушные потоки, мог видеть странную картину. Заходящее солнце уже почти коснулось нижним краем линии горизонта, и его лучи разлились по мерно вздымавшимся волнам, будто вода превратилась в расплавленное золото. И по этому золоту скользили два корабля. Они двигались строго на юг, параллельными курсами, разделенные несколькими тысячами метров, выполняя каждый маневр одновременно с идеальной точностью.
   Эти корабли и сами казались зеркальным отражением друг друга. Оба имели клиперский форштевень, придававший силуэту стремительность, и широкий корпус, позволявший сохранять остойчивость даже при самом сильном волнении. На гранях пирамидальной надстройки каждого корабля можно было увидеть полотнища фазированных антенных решеток РЛС, а над надстройками воздымались тонкие, заваленные назад мачты, увенчанные обтекателями множества антенн.
   Это были, несомненно, боевые корабли. На гладком баке каждого выступала обтекаемая башня универсальной артиллерийской установки, длинный ствол которой был направлен точно по курсу. Над надстройками белели обтекатели радаров управления огнем зенитных установок "Вулкан-Фаланкс", грозного и надежного оружия, способного очередью двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенной из своих шести стволов, буквально распилить атакующий самолет или противокорабельную ракету. Но оба корабля были способны не только защищаться, но и атаковать - меж дымовых труб виднелись направленные в борт счетверенные пусковые установки ПКР "Гарпун". В прочем, большая часть оружия, которым были буквально напичканы оба корабля, оставалась укрытой от посторонних взглядов.
   Корабли были похожи между собой, как две капли воды, отличаясь лишь флагами. На гафеле одного из них реяло, хлопая под порывами ветра, звездно-полосатое полотнище, а на гафеле второго раскинуло во все стороны широкие алые лучи восходящее солнце.
   Эскадренный миноносец ВМС США DDG-69 "Миллиус" типа "Арли Берк", вышедший из базы Перл-Харбор несколько часов назад, встретился с эсминцем Морских сил самообороны Японии DD-174 "Кирисима" типа "Конго", покинувшим гавань Йокосуки за двое суток до этого. Их маршруты пересеклись в двухстах милях западнее Гавайского архипелага. Основные судоходные трассы пролегали на значительном удалении, рыбацкие баркасы с многочисленных островов, находившихся к югу, сюда тоже не добирались, и у рандеву не оказалось случайных свидетелей.
   Реджинальд Бейкерс, глава Агентства национальной безопасности, перешагнул через комингс люка, зажмурившись от ударивших в глаза солнечных лучей. Поднеся ко лбу ладонь, шеф разведывательного ведомства взглянул вверх. На лазоревом небе, чуть потемневшем на востоке, не было ни облачка. Еще час - и на океан опустится ночь, в этих широтах смеркается очень быстро, и тогда над головами людей, оторванных от дома, засияют алмазным блеском мириады звезд. Но любоваться закатом и красотами южного неба директору АНБ, оказавшемуся здесь, посреди бескрайней водной пустыни не ради удовольствия, а по важному делу, было некогда.
   Пройдя вдоль борта эсминца, движущегося двадцатиузловым экономическим ходом, позволяющим беречь топливо для погони или для бегства, если встреченный в открытом океане противник окажется слишком силен, Бейкерс добрался до расположенной на корме посадочной площадки. В центре ее застыл, будто прижавшись широким фюзеляжем к нескользящему упругому покрытию, вертолет SH-60B "Си Хок", стандартная палубная машина американского флота. Стоявшие возле нее летчики, увидев главу АНБ, откозыряли, не столько из почтения к нынешней его должности, сколько в знак уважения перед давно уже прошедшей молодостью, когда Реджинальд Бейкерс носил такую же форму, как почти две сотни окружавших его сейчас мужчин и женщин. Так же, как и сам он, когда-то, эти люди выбрали служение своей нации, готовясь защищать безопасность страны, само будущее Соединенных Штатов в любой точке планеты.
  -- Сэр, мы готовы взлететь, - сообщил подошедшему Бейкерсу один из пилотов. - Прошу подняться на борт, сэр!
  -- Благодарю!
   Не без труда Реджинальд Бейкерс вскарабкался в грузовой отсек геликоптера, предназначенного для охоты за вражескими подлодками. Видимо, поэтому его создатели не уделили слишком много внимания удобству пассажиров. В прочем, с этим глава АНБ был готов смириться.
   Взвыли турбины, поплыли лопасти несущего винта, раскручиваясь все быстрее, и вертолет, наконец, оторвался от палубы. Подчиняясь движениям рук пилота, он резко ушел в сторону, избегая столкновения с надстройкой эсминца. С высоты несколько десятков футов Бейкерс, без опаски выглянув в проем люка в борту геликоптера, увидел чуть выступающие из палубного настила на носу и корме эскадренного миноносца ровные ряды квадратов, похожих на клетки шахматной доски, только отчего-то одного цвета.
   Там, под крышками универсальной установки вертикального пуска "Марк-41", скрывалась почти сотня ракет, ударные "Томагавки", противолодочные ракеты "Асрок" и дальнобойные ЗУР "Стандарт". Управляемый автоматизированной системой "Иджис", этот арсенал превращал эсминцы типа "Арли Берк" в самые мощные боевые корабли на планете, способные с одинаковой эффективностью уничтожать надводные, воздушные или подводные цели или наносить сокрушительные удары из-за горизонта по береговым объектам. Да, эти корабли уже перестали быть верхом технического совершенства, со стапелей сошел головной эсминец нового типа "Зумвалт", и вот-вот ожидался спуск на воду его "систершипа", но пока именно армада "Берков", сопровождавших махины атомных авианосцев в самых отдаленных уголках Мирового океана, служила воплощением морской мощи США.
   Вертолет, поднявшись на несколько сотен метров, промчался над океаном, пересекая узкую полосу воды, разделявшую идущие борт к борту корабли. Наслаждавшийся краткими мгновениями полета Реджинальд Бейкерс увидел японский эсминец. "Кирисима" производил впечатление. Будучи почти точной копией американского "Арли Берк", он несколько превосходил габаритами свой прототип и нес на борту почти такой же набор вооружения. С высоты главе АНБ были видны орудийная башня, пакеты пусковых контейнеров ракет "Гарпун", направленных в оба борта и белые колпаки зенитных установок "Фаланкс". Только в ячейках пусковой установки "Марк-41" не было ракет "Томагавк", снискавших себе мрачную славу при расстрелах сербских и иракских городов, и подтвердивших ее во время короткой войны с Россией. Именовавшаяся Силами самообороны японская армия не имела ударного вооружения, зато на борту эсминца, резавшего волны Тихого океана, находились ракеты-перехватчики SM-3, предназначенные для уничтожения баллистических ракет.
   Облетев по кругу "Кирисиму", американский вертолет завис над кормой эсминца, где располагалась посадочная площадка, отмеченная широким белым кольцом. Как и "Арли Берк", японский корабль не имел вертолетного ангара, и винтокрылые машины могли на нем размещаться лишь временно. "Си Хок" начал снижаться, и в очередной раз Бейкерс восхитился мастерством пилотов, сумевших с ювелирной точностью посадить девятитонный геликоптер в самом центре крохотного пятачка ВПП, не зацепив широкими лопастями винта надстройки.
   Шасси SH-60 только коснулись палубного настила, а к вертолету уже бежали несколько человек. На фоне синей морской униформы бельмом на глазу выделялся строгий серый костюм, казавшийся на борту боевого корабля вещью совершенно неуместной. Но именно ради его владельца, единственного пассажира, эскадренный миноносец был сейчас здесь, в центральной части Тихого океана, вместо того, чтобы играть в прятки со смертельным исходом с русскими субмаринами, пытающимися прорвать блокаду Камчатки.
   Выбравшись из вертолета, винт которого еще продолжал вращаться, Реджинальд Бейкерс шагнул навстречу немолодому японцу, придерживавшему рукой полы развеваемого ветром пиджака, протянув тому руку:
  -- Господин Сумимото, рад видеть вас!
  -- Приветствую, господин Бейкерс! - Седовласый японец, любезно улыбнувшись, сжал протянутую руку обеими ладонями по восточному обычаю, поклонившись гостю. - Прошу спуститься вниз. Там мы сможем побеседовать без помех.
  -- Это хорошо. Беседа нас ждет обстоятельная!
   Министр иностранных дел Японии и глава Агентства национальной безопасности США, окруженные несколькими старшими офицерами из команды "Кирисимы", спустились вниз, в недра корабля. Они шли настоящим стальным лабиринтом, узкими коридорами с окрашенными в серый цвет металлическими переборками. Откуда-то из-под ног доносилось сдержанное урчание газотурбинных двигателей LM-2500, способных за пару мину разогнать эсминец до тридцати узлов, делая его одним из самых стремительных кораблей в этой части мирового океана.
  -- Отличный корабль, - с уважением произнес Бейкерс, обращаясь к японскому министру. - Он сделает честь флоту любой державы.
  -- У нас много сильных соседей, и не все из них дружественно настроены по отношению к моей стране. Десятки миллионов жителей Северной Кореи, умирающие от голода, лишенные самых элементарных вещей, оболваненные пропагандой, готовы наброситься на любого, на кого покажут их вожди, точно бешеные звери. Они не боятся войны и готовы утащить за собой в преисподнюю всех, до кого успеют дотянуться своими ракетами. Нам, в отличие от них, есть, что терять и приходится думать о своей безопасности. Только пока мы готовы к войне, удастся сохранить мир.
  -- Не думаю, что вам есть кого бояться в действительности, - усмехнулся Бейкерс. - Ваш флот уже является мощнейшим в западной части Тихого океана. Северная Корея может вас напугать, но не выдержит серьезного столкновения с армией, имеющей колоссальное техническое превосходство. Даже Китай, сделавший колоссальный рывок вперед, в том числе и в сфере военных технологий, не может однозначно рассчитывать на победу.
  -- Япония - островное государство, у нас мало ресурсов, а их основные источники находятся за океаном. Флот нужен нам только для того, чтобы охранять судоходные пути. Последняя попытка расширить границы влияния обернулась крахом Японской Империи и слишком дорого стоила нашему народу. Вам ли, американцам, не помнить об этом.
   Уткнувшись в двери каюты, Сумимото открыл дверь, пропуская вперед своего гостя. Японские моряки остались снаружи, и, убедившись, что они наедине, японский дипломат, обернувшись к Бейкерсу, спросил, заглядывая тому в глаза:
  -- Для чего вы просили об этой встрече? И от чьего имени вы здесь? От имени вице-президента Сноу? Кого-то из его соперников в схватке за обладание Овальным кабинетом?
   Реджинальд Бейкерс без труда выдержал этот взгляд, спокойно ответив:
  -- Я вхожу в команду вице-президента и уверен, что он станет главой Соединенных Штатов в скором времени. Но с вами, господин министр, я говорю от имени американского народа. А его интересы остаются незыблемыми, кто бы не сидел в Белом Доме. И сейчас интересы США и вашей страны совпали в точности.
  -- Чудные дела творятся, - усмехнулся японец. - Кажется, совсем недавно в этих водах и этом небе сходились в смертельной схватке японские и американские моряки и летчики, которых немало покоится на океанском дне, в вечном безмолвии и тьме.
  -- Теперь у нас новый враг, с которым не справиться поодиночке.
  -- Имеете в виду Россию?
  -- Верно, - согласно кивнул Бейкерс. Он опустился в глубокое кресло, обтянутое кожей, откинувшись на спинку, и продолжил: - Прежде всего, хочу предупредить, что хотя официально я не наделен никакими полномочиями, но представляю здесь Соединенные Штаты, и каждое мое слово имеет немалую цену.
  -- И что вы намерены мне сказать?
   Министр Сумимото с явным интересом уставился на своего гостя, ради этого странного разговора проделавшего немалый путь.
  -- Прежде всего, я хочу вас заверить, что США поддерживают политику Японии в отношении России. Мы не будем возражать против оккупации ее территории. Но мы ждем от вас большего. Вы должны полностью связать русских на востоке, сковать все имеющиеся у них силы. Мы хотим, чтобы ведущаяся вами война стала более динамичной, более агрессивной.
  -- Вы хотите разделаться со своим врагом нашими руками? Сокрушить Россию в открытом противостоянии вы не смогли, но смириться с поражением тоже не желаете, однако, не желаете воевать и сами, испугавшись возможных потерь.
  -- Да, верно, когда планировалась операция против России, мы не оценили готовность русских сражаться. Этот народ казался нам разобщенным, лишенным ценностей, идеи. Многие открыто выказывали презрение к собственной стране. Никто не мог представить, что мы столкнемся с таким ожесточенным сопротивлением.
  -- Русские умеют воевать, хотя первыми никогда не ударят - они стремятся к миру. Семьдесят лет назад началась самая страшная война в их истории. Двадцать пять миллионов советских людей, не только русских, но представителей иных наций, погибли на поле боя или в тылу. Каждый восьмой житель Советского Союза погиб, но те, кто остался в живых, не прекращали борьбу ни на минуту, пройдя через половину Европы, уничтожив врага, подняв свой флаг над его столицей. Затем, выполняя свой союзнический долг, они стальной волной прокатились по Манчжурии, лишив нас, японцев, последнего шанса свести войну на Тихом океане к ничьей. Зря вы забыли об этом, когда принимали решение обратить свое оружие против русских. Но вы свое получили. Нам же нет резона замахиваться на большее, чем имеем сейчас.
  -- Вы не можете не понимать, что Россия сейчас слаба, как никогда. Все ее богатства, бескрайние леса, озера, полные чистой воды, ее недра, переполненные минералами, только ждут, когда придет сильный хозяин и объявит их своей собственностью. Да, вы контролируете часть Камчатки, но что толку в нескольких тысячах квадратных миль дремучей тайги? Сахалин же и Курильские острова русские отбили, а там сосредоточены серьезные запасы нефти и газа, той энергии, без которой невозможно полноценное развитие индустриальной державы. Но Вашингтон устроило бы, если Япония взяла под свой контроль территорию России до, скажем, сто тридцатого меридиана. У вас достаточно сил, чтобы вышвырнуть русских с этих земель, скрывающих несметные богатства. Вот только хватит ли решимости?
  -- Почему же вам самим не прибрать к рукам все сокровища российской земли, которые вы с таким упоением перечислили?
  -- В этом полушарии у нас нет интересов. Единственное, что нужно Америке - чтобы Россия перестала существовать, как великая держава, а лучше, чтобы она перестала быть единой страной. В этом мы полагаемся на вас. Поверьте, моя страна сумеет быть благодарной. Японские компании получат неограниченный доступ к рынкам США, будут пользоваться кредитами американских банков на самых выгодных условиях, смогут принять участие в совместных с американскими фирмами проектах, например, восстановлении нефтедобывающей промышленности в Ираке. Также мы гарантируем доступ к технологиям в тех отраслях, где Штаты имеют преимущество, в том числе, в ракетных и космических.
  -- Предложение настолько щедрое, что трудно поверить. - Сощурив и без того раскосые глаза, глава японского министерства иностранных дел уставился на собеседника. - Американская автомобильная промышленность едва не оказалась уничтоженной, когда ваши обыватели смогли покупать японские автомобили. Неужели после такого опыта вы готовы рисковать?
  -- Если придется, мы вас победим в честной конкурентной борьбе, - невозмутимо пожал плечами Бейкерс. - Как-никак, наш автопром выжил. Но убытки нескольких наших корпораций - приемлемая цена за сохранение существующего мирового порядка. Слишком многое стоит на кону. Россия сейчас ослаблена, но ее силы быстро растут. Восстанавливаются старые корабли и вступают в строй новые. Авиационные заводы работают в три смены, выпуская все новые истребители и штурмовые вертолеты. Формируются воинские подразделения, больше чем на половину состоящие из бывших террористов, так называемых "партизан", имеющих колоссальный боевой опыт. Возрождаются стратегические ядерные силы. Поверьте, русские не смирятся с унижением. Но не только Америку они будут считать своим врагом, а и Японию. Если медлить и осторожничать, сперва они выгонят вас со своей земли, а затем нога русского солдата ступит на ваши острова, а над японскими городами поднимутся грибы ядерных взрывов, в пламени которых сгорят миллионы людей. Только похоронив как можно больше русских в их дремучих лесах, вы сможете избежать этого.
  -- Отчего вы не ударите сами, всей своей мощью, не раздавите русских, пока те приходят в себя?
  -- Не все американцы поддержат продолжение войны. Нация расколота, многих страшат возможные потери, а русские более чем убедительно сумели доказать, что готовы использовать все средства. Мы не готовы воевать сами, но окажем вам любую поддержку. Очень напряженная ситуация сложилась на Ближнем Востоке, все наши усилия направлены на ее разрешение. Это, кстати, и в интересах Токио, ведь немалая часть нефти, импортируемой вами, добывается на Аравийском полуострове. Если террористы там окончательно распояшутся, поставки "черного золота" будут нарушены. Никто не окажется от этого в выигрыше, господин Сумимото.
   Министр иностранных дел Японии усмехнулся, качая головой:
  -- Разумеется, в выигрыше окажетесь, прежде всего, вы, ваша страна. Но Америка, видимо, очень сильно нуждается в нас, раз не готова сама идти на жертвы. А кровь японских юношей, надевших военную форму и искренне верящих, что, умирая среди русской тайги, они защищают свою родину, стоит дорого, и мы спросим с вас эту цену сполна, тем более, вступая в войну с русскими, мы приобретаем и другого врага. Россию сейчас открыто поддерживает Китай, с которым у нас и так немало споров. Китайские войска, от которых так поспешно убегала еще недавно американская морская пехота, до сих пор стоят под Владивостоком и Хабаровском, якобы охраняя границу.
  -- Китай преследует свои интересы. В Пекине ждут, когда Россия окончательно обессилеет, чтобы без усилий и потерь взять себе все, что нужно, а, главное, овладеть ее территорией как минимум, до Уральского хребта. Воевать за русских китайцы не станут. В крайнем случае, мы сумеем удержать их от прямого участия в конфликте.
  -- Для масштабной войны с Россией нам нужно самое лучшее американское оружие, то, аналогов которому нет в Японии. На Камчатке сложилась патовая ситуация. Снабжать войска одинаково сложно и для нас, и для русских из-за удаленности полуострова. Мы доставляем грузы водным путем, а русские такой возможности лишены. Камчатский полуостров находится в блокаде, наш флот господствует на море, а авиация - в небе, не позволяя противнику организовать "воздушный мост", благо, что все аэродромы остаются в руках русских, в том числе и те, что могут принимать тяжелые транспортные самолеты вроде "Кандида" или даже "Кондора". У нас же только одна посадочная полоса в поселке Палана, но на нее даже С-130 "Геркулес" не может приземлиться. Кроме того, любой самолет, появившись над полуостровом, уничтожается в течение одной-двух минут со стопроцентной вероятностью. У русских мощная ПВО, основанная на зенитных комплексах большой дальности SA-10. Есть также перехватчики "Фоксхаунд".
   Глава МИД Японии, за плечами которого, Бейкерс это знал точно, была пара лет службы в Силах самообороны, употребил принятые среди военных США и НАТО условные обозначения русских ЗРК С-300 и тяжелых сверхзвуковых истребителей МиГ-31. Несмотря на свой почтенный возраст - и та, и другая системы создавались на рубеже восьмидесятых годов минувшего века - они и в новом тысячелетии остались одними из лучших в своем классе.
  -- В результате обе стороны лишены поддержки с воздуха, - между тем продолжил министр Сумимото. - Нам свою ударную авиацию негде размещать, а у русских ее просто нет. Чтобы продвинуться вперед, взломать их оборону, требуется подавить зенитные ракеты и приковать к земле русские истребители, базирующиеся в Петропавловске-Камчатском. Тогда даже мощи имеющихся у нас на полуострове вертолетов "Кобра" хватит, чтобы уничтожить врага. А для того, чтобы это сделать, нужны штурмовые вертолеты последнего поколения, самолеты вертикального взлета, крылатые ракеты, боевые беспилотники. Самое главное - нужен доступ к данным вашей спутниковой разведки, и нужен немедленно и в полной мере.
  -- Вы получите это и еще многое, - в очередной раз кивнул Бейкерс. - Первая партия оружия готова к отправке, и я немедленно отдам соответствующий приказ. Также к вам прибудут специалисты, которые помогут вашим солдатам скорее освоить это оружие, чтобы использовать его по назначению - против нашего общего врага. В Вашингтоне по-прежнему считают Японию одним из своих самых последовательных союзников в азиатском регионе и не откажут ни в чем. Помогите нам сокрушить русских - и все восточное полушарие будет принадлежать вам!
   Оба, и глава американского разведывательного ведомства, и министр иностранных дел Японии, искренне верили, что здесь, в тиши небольшой каюты эскадренного миноносца "Кирисима" решилась судьба России. Никто из них не обладал странным и редким даром предвидения и не мог еще догадываться, что именно в этот миг был подписан окончательный приговор обеим державам. Через несколько минут вертолет "Си Хок", двигатели которого не успели еще остыть, доставил Реджинальда Бейкерса обратно на "Милиус", и корабли разошлись в разные стороны. Американский эсминец возвращался на Гавайи, а "Кирисима" спешил на запад, туда, где на земле, в небесах и на море уже шла беспощадная схватка. К сожалению, жертвами ее слишком часто становились невинные люди, просто пытавшиеся выжить.
  
   Колонна бронемашин под аккомпанемент лязга гусеничных траков ползла по дороге, стиснутой с обеих сторон мрачным лесом. Могучие пихты и ели поднимались зеленой стеной, их ветви нависали над причудливо извивавшимся проселком, образуя в некоторых местах подобие шатра, сквозь который с трудом проникали лучи яркого июльского солнца. Десятки пар глаз вглядывались в царивший у земли полумрак через плексигласовые призмы приборов наблюдения и окуляры тепловизоров, позволявших обнаружить любое теплокровное существо, прежде всего, конечно, человека, даже укрывшегося в зарослях, за несколько сотен метров. Однако за время пути никто не попытался помешать этой чудовищной стальной змее, впивавшейся в землю стальными когтями грунтозацепов и харкавшей струями сизого едкого дыма из выхлопных труб.
   Через некоторое время лес начал заметно редеть, появились следы близости человека - вырубки и просеки, порой совсем свежие, уводившие куда-то вглубь дебрей. А затем лес расступился, с неба хлынул золотым сверкающим потоком солнечный свет, и в его сиянии стала отчетливо видна деревня, вытянувшиеся в два ряда перпендикулярно дороге дома.
   Короткая команда, возмутившая радиоэфир, заставила колонну замереть, будто вкопанную. Рев дизельных двигателей сих, став более приглушенным на холостых оборотах. Гусеничные бронетранспортеры "Тип-73" стали похожи на хищников, подкрадывающихся к ничего не подозревающей добыче. Их коробообразные широкие приземистые корпуса прижались к земле, чуть заметно, на пределе ощущений, вибрируя, словно от сдерживаемого напряжения. На поселок нацелились стволы крупнокалиберных пулеметов "браунинг", одетые в перфорированные кожухи. Бронемашины считались морально устаревшими, им на смену приходили колесные четырнадцатитонные "Тип-96", с более мощными двигателями, лучшей защищенностью, более удобным размещением десанта, более совершенными приборами наблюдения, но старые бронетранспортеры, продолжавшие исправно нести службу в рядах Сил самообороны Японии, справились с задачей, доставив к очередной цели роту Второй пехотной дивизии.
   Откинув тяжелую крышку, в поднятом положении игравшую роль щита, капитан Ихиро Канимицу высунулся по пояс в довольно узкий проем. Поднеся к глазам компактный бинокль, он неторопливо осмотрел русский поселок. Домов немного, два десятка примерно, но добротные, каменные или деревянные, обнесенные высокими заборами, из-за которых виднеются крыши каких-то пристроек, гаражей. По единственной улице неторопливо ходят люди, шарахаясь от стайки мальчишек, гоняющих на велосипедах. Кое-где вьется дымок. Налетевший порыв ветра донес до японского офицера запах шашлыка.
  -- Мясоеды, - презрительно оскалился капитан. - Варвары!
   Вдавив тангету рации, Канимицу произнес в укрепленный возле уголка рта микрофон:
  -- Второй и третий взводы, организовать оцепление! Создайте заслон, через который никто не сможет пройти живым! Первый взвод, вперед, за мной!
   Вновь яростно взревели двигатели, и пятнисто-зеленые коробки бронемашин пришли в движение. Часть из них сползла с дороги, на которой можно было рассмотреть остатки асфальтового покрытия, охватывая поселок с двух сторон, словно стальными клещами. А несколько БТР вереницей двинулись дальше по проселку, возглавляемые командирской бронемашиной.
   Русские, наконец, заметили незваных гостей. Капитан Канимицу, рота которого "посещала" далеко не первое русское селение в ближнем тылу японских войск, удовлетворенно наблюдал за ставшей уже привычной картиной. Суматошно заметались в панике человеческие фигурки. Кто-то бросился к своим домам, будто их стены могли защитить своих обитателей от того, что ожидало тех в недалеком будущем.
   Несколько бронемашин с грохотом промчались по единственной улице, заглушая ревом моторов крики растерянно мельтешивших повсюду людей и испуганно-злобный лай псов, рвавшихся с цепей. БТР остановились, и Канимицу произнес в эфир:
  -- Спешиться! Оружие к бою! Штыки примкнуть!
   Башенные пулеметы разом повернулись в разные стороны, готовые залить пространство вокруг остановившихся машин потоками свинца. Двустворчатые двери в корме бронетранспортеров с лязгом распахнулись, и на землю горохом посыпались солдаты, державшие наизготовку оружие. Капитан Канимицу, подтянувшись на руках, рывком вытолкнул тело из люка, мягко спрыгнув с брони на пыльную землю. Широко расставив ноги, он положил правую ладонь на торчавшую из набедренной кобуры рукоять полуавтоматического "Зиг-Зауэр" Р-220, а пальцы левой руки нежно поглаживали эфес самурайского меча, торчавшую из лакированных ножен на левом бедре.
  -- Зачем ты всюду таскаешь с собой эту железку? - Покинувший БТР следом заместитель командира роты указал на старинное оружие.
   Канимицу, усмехнувшись, с гордостью ответил, нежно лаская ножны самыми кончиками пальцев, словно боясь прикосновением повредить меч:
  -- Этот клинок был выкован пятьсот лет назад легендарным Котэцу. Великий мастер трудился три дня и три ночи, перековывая сталь, пока она не стала такой упругой, что меч можно согнуть вдвое, и такой прочной, что им можно разрубить ружейный ствол с одного взмаха. Божественный микадо преподнес этот клинок в дар основателю моего рода за верность и доблесть в бою, и с тех пор этим мечом всегда владеет старший мужчина рода. Мой прапрадед именно этим мечом зарубил под Мукденом русского офицера, разрубив его тело от плеча до бедра одним ударом. В руках моего деда этот клинок испробовал кровь американских гайждизнов на Окинаве и русских в Манчжурии. Настал мой черед омыть горячей кровью врагов Японии эту благородную сталь!
   Тем временем прибывшие в поселок солдаты выстроились возле замерших посреди улицы бронемашин, в ожидании приказов, замерев, словно неодушевленные изваяния. Никто не обращал внимания на спешивших укрыться в домах жителей, напуганных грохотом стали, ревом двигателей и громкими возгласами команд.
   Отыскав взглядом командира взвода, офицер бросил:
  -- Выгнать всех из домов и собрать здесь! Применение оружия разрешено! Выполнять!
  -- Слушаюсь, господин капитан!
   Зазвучали отрывистые команды, и солдаты бросились врассыпную, исчезая среди домов. Над поселком разнеслись звуки ударов, хруст выбиваемых дверей, крики на русском и японском, где-то заголосила невидимая женщина, с другого конца села прозвучал детский плач. Затем глухо бухнул выстрел, судя по всему, из охотничьего ружья, как мгновенно определил Канимицу, затем еще один, и сразу же - короткая очередь из штурмовой винтовки. И почти одновременно с окраины поселка донеслась интенсивная стрельба сразу в несколько стволов.
  -- Командирам взводов - доклад! - потребовал капитан, недовольно поморщившись.
  -- Местный житель оказал сопротивление, забаррикадировавшись в доме. Дробью ранил одного солдата. Ответным огнем уничтожен. Еще несколько гайдзинов пытались бежать, прорвав оцепление. Также были уничтожены огнем на поражение.
  -- Раненому оказать медицинскую помощь, - немедленно приказал офицер. - Тела убитых доставить к машинам. Пусть местные сами тащат!
   Постепенно жители поселка, выгнанные из домов, понукаемые молчаливыми, похожими на фантастических роботов японскими солдатами, которые не скупились на удары прикладами в животы и тычки стволами в спины, стали собираться в толпу. Глядя на этих людей, испуганных, затравленно озиравшихся по сторонам, всюду натыкаясь взглядами на крепко сжимающих винтовки японских солдат, на сверкающие острия штыков, капитан Канимицу расхохотался, обратившись к своему заместителю:
  -- Это тупое стадо, тупая скотина! - На глаза офицера, сгибавшегося пополам от хохота, навернулись слезы. - Нас жалкая горстка, а их здесь сотни, и они боятся нас до дрожи!
  -- У наших солдат оружие, а у гайдзинов - голые руки!
  -- Оружие у них тоже есть, разве можно иначе, когда живешь в такой глуши. Но они страшатся даже подумать о сопротивлении. Их собственные правители веками вбивали в головы этого стада мысли о покорности, лишая их гордости и чести. Мне противно смотреть на этот сброд. Можно делать с ними все, что угодно, а они только будут молчать. Они ничтожны и не заслуживают права ходить по этой прекрасной земле, которую русские за века владычества так и не смогли обжить. Что ж, теперь наш черед, мы здесь хозяева, а они должны исчезнуть!
   Редкая цепь японских пехотинцев, действовавших подобно заправским пастухам, стянулась вокруг нестройной толпы жителей русской деревни, точно петля. На бесстрастных лицах солдат невозможно было прочитать ни намека на эмоции, зато их офицер откровенно веселился, глядя на то, как мужчины выступают вперед на подкашивающихся ногах, пытаясь собой закрыть своих женщин и жмущихся к ним в ужасе заплаканных детей. Несмотря на то, что экспедиционный корпус японских войск действовал на Камчатке уже несколько месяцев, местные жители редко сталкивались с оккупантами, и теперь оцепенели от страха.
  -- Всех собрали? - Похлопывая ладонью по ножнам, капитан Канимицу взглянул на командовавшего пехотинцами сержанта.
  -- Так точно, господин капитан! Проверили все дома!
   Офицер шагнул вперед, став в десятке шагов от злобно сжимавших кулаки русских мужчин, заставив напрячься японцев, пальцы которых уже лежали на спусковых крючках. Превратившимися в щелочки от смеха раскосыми глазами Канимицу обвел трясущихся от страха хмурых мужиков, произнеся по-русски:
  -- Эта территория является частью Японии, и все, кто проживает на ней, становятся японскими подданными и обязаны соблюдать законы Японии. Нам известно, что где-то здесь скрываются русские диверсанты, убившие нескольких солдат японской армии. Возможно, они укрываются в вашем поселке. За это полагается единственное наказание - смерть!
   Слова срывались змеиным шипением с губ Канимицу, медленно шагавшего вдоль толпы. Вдруг офицер резко остановился, резко развернувшись на каблуках.
  -- Если вражеские солдаты скрываются здесь, выдайте их, проявите лояльность!
  -- Здесь нет никого, только бабы и дети, - громко произнес рослый мужик, выбравшись из толпы. - А даже если бы и были, мы, русские, своих не сдаем! А земля эта не ваша, и вам тут не долго осталось!
  -- Ваша страна оказалась слишком слаба, чтобы удержать этот край, - рассмеялся Канимицу. - И вы никому не нужны. Ваше упрямство сделает лишь хуже. Вы станете достойными гражданами Японии - или вас не будет. Мы не потерпим предателей у себя за спиной!
  -- Убирайтесь лучше сами, пока еще живы! Хотите, чтобы эта земля была вашей, так в ней вас и закопают, придет еще время!
  -- Кто сумет нас отсюда изгнать? Может, ты и сделаешь это?!
   Стремительным и плавным движением японский офицер вытянул из ножен меч. Метровой длины изогнутая полоса стали, покрытая причудливо извивавшимися узорами, волнами сбегавшими к рукояти, сверкнула в лучах выглянувшего из-за облаков солнца. Мужчина, споривший с Канимицу, отшатнулся назад, не сводя взгляда наполнившихся ужасом глаз с направленного ему точно в лицо острия клинка, чуть покачивающегося, будто готовая к броску кобра.
  -- Если ты мужчина не только с вида, то сразись со мной, - улыбаясь, спокойно произнес японец. - Если выстоишь хотя бы минуту, мы уйдем и оставим вас в покое. Защити тех, кто тебе дорог!
   Русский, в глазах которого растерянность сменялась яростью, уставился на меч в руках Канимицу, и тот, поняв сомнения, предложил:
  -- Найди себе оружие. Я не стану убивать беспомощного. Схватка должна быть честной!
   Мужик завертел головой, и, заметив лежащий на обочине лом, одним прыжком подскочил к нему, схватив обеими руками и грозно взмахнув. Толстый железный прут, покрытый пятнами ржавчины, с гулом рассек воздух, и русский оскалился, сверкнув железными зубами:
  -- Все, узкоглазый, хана тебе пришла!
   Размахивая ломом над головой, будто дубиной, русский кинулся на японского офицера, в молодецком замахе обрушивая на него свое страшное оружие. Канимицу, даже не поднимая меча, скользнул в сторону, уклоняясь от удара, и его противник, ударив ломом в пустоту, по инерции пробежал несколько шагов, оставляя японца сзади-сбоку, в идеальной позиции для атаки.
  -- Попробуй еще, - рассмеялся Канимицу, несколько раз взмахивая мечом, будто для пробы. - Спокойнее!
  -- А-а-а!!! - Противник японского офицера развернулся, утробно зарычав, и, держа лом наперевес, будто копье, бросился в атаку. - Н-н-на, сука!
   Лом пронзил воздух в нескольких сантиметрах от лица Канимицу, и тот, изогнувшись в пояснице, взмахнул вооруженной рукой. Изогнутый клинок сверкнул, прочертив дугу. Свист, с которым он разрезал воздух, сменился влажны чавканьем, когда заточенное до бритвенной остроты лезвие впилось в ничем не защищенную плоть. Русский, вскрикнув, выронил из разжавшихся пальцев свое оружие, упавшее в дорожную пыль, и сам последовал за ним. Тело грузно повалилось под ноги японскому офицеру, и тот, не успев отскочить в сторону, брезгливо смахнул с камуфляжа брызги теплой крови.
  -- Что ж, ты использовал свой шанс, - негромко произнес Канимицу, обращаясь к лежавшему перед ним телу, земля под которым жадно сосала багровую влагу. - И оказался слишком слаб. А слабым в этом мире уже не место. - И, обернувшись к своим солдатам, коротко рявкнул: - Огонь!
   Над толпой жителей поселка взметнулся многоголосый крик, заглушенный грохотом выстрелов. Дюжина штурмовых винтовок разом выплюнула свинцовые струи, наискось стегнувшие по шеренге беззащитных людей. В воздухе запахло порохом, раскаленным металлом и кровью. Шквал огня сбил людей с ног, но умерли не все. Те, кто стоял в первых рядах, заслонили от пуль остальных своими телами, дав им несколько мгновений. Уцелевшие после первого залпа бросились, кто куда. Большинство направилось к околице, пытаясь укрыться в зарослях, подступавших к поселку, но некоторые бросились на японских солдат, натыкаясь на автоматные очереди в упор, отлетая назад - но выигрывая такие необходимые секунды, каждая из которых означала чью-то спасенную жизнь.
   Петляя меж домов, жители бежали к лесу, но между окраиной села и рощей, сулившей спасение, возможность спрятаться от пуль и чужих взглядов, их ждала редкая цепь японских солдат, разом открывших огонь. Выпущенные из штурмовых винтовок "Тип-89" малокалиберные пули на сверхзвуковой скорости впивались в плоть, разрывая ее, и единственного попадания было достаточно, чтобы остановить бегущего человека. Японцы, отделенные от своих растерянных, мешавших друг другу жертв несколькими десятками метров свободного пространства, могли спокойно целиться, стреляя наверняка. Возбужденно обмениваясь восторженными возгласами, они стреляли неторопливо, расчетливо, будто в тире, и все больше неподвижных тел оставалось лежать на поросшем бурьяном поле, но те, кто еще держался на ногах, бежали вперед, точно на слепящие вспышки выстрелов.
   Ефрейтор Российской Армии Андрей Стешин, видя, как под японскими пулями валятся на землю пытавшиеся спастись из западни дети и женщины, завыл, впиваясь зубами в землю, на которой лежал, устроившись меж узловатых корней старой ели. Рядом, до боли в пальцах стискивая цевье автомата, вполголоса матерился Олег Бурцев, по щекам которого, покрытым слоем грязи, катились слезы.
  -- Суки, что творят! - Командир разведгруппы, вышедшей к селу за несколько минут до появления японской пехоты, утробно зарычал. - Твари!
   Каким-то чудом двое разведчиков, пробиравшихся лесами к линии фронта, оставив позади разгромленный аэродром Сил самообороны Японии, который и был целью их вылазки, не пошли в деревню сразу, и потраченные на раздумья минуты спасли их жизни. Но сам Бурцев предпочел бы оказаться там, под огнем противника, чем оставаться сторонним наблюдателем, не имеющим права вмешаться, помешать убийству.
   Стешин, вскрикнув, схватил свой АКМС, вжимая в плечо затыльник складного приклада, и Олег ударил своего напарника кулаком в бок, прошипев в лицо:
  -- Нельзя! Отставить! Выдадим себя - здесь и ляжем, и никому не будет лучше!
  -- Да кому мы нужны, если просто будем смотреть?! Их еще можно спасти! Что же это?! Чисто фашисты, "зондеркоманда" какая-то!
  -- С целой ротой вдвоем будем воевать? Совсем рехнулся?!
  -- К черту!
   Поведя стволом автомата, ефрейтор нажал на спуск. Навинченный на ствол набалдашник ПБС скрадывал выстрелы, превращая их в едва различимые хлопки, сопровождаемые лязгом затвора, а с расстояния уже несколько десятков метров вообще невозможно было различить ни звука.
   Командовавший пехотным взводом лейтенант Хиро Онода развлекался стрельбой по движущимся мишеням, едва ли воспринимая их, как живых людей. поймать силуэт в отверстие диоптрического прицела, плавно нажать на спуск, чувствуя подушечкой пальца рифление, а плечом - резкий толчок приклада, и увидеть, как валится в траву еще одна бегущая по пустырю, нелепо размахивая руками, фигурка. Солдаты, расположившиеся вдоль лесной опушки, обменивались азартными возгласами, улюлюкая при особо удачном выстреле. И японский офицер не сразу понял, что картина боя вдруг резко изменилась, когда что-то горячее с жужжанием пролетело возле его лица, почти касаясь щеки, и стоявший в десятке шагов капрал, захрипев, рухнул, будто подкошенный.
   Один за другим, повалились на землю еще два японских солдата, сраженные прилетевшими из тайги 7,62-миллиметровыми утяжеленными пулями. В образовавшуюся в заслоне брешь устремились бежавшие из обреченной деревни жители. Двое, мальчишка лет двенадцати, и девочка на вид не старше семи, которую он буквально тащил за собой, ухватив за руку, бежали точно на позицию разведчиков. Видя кинувшегося следом японца, на бегу менявшего опустевший магазин штурмовой винтовки, Бурцев открыл огонь из своего АКМ, увидев, как противник, согнувшись пополам, завалился назад.
  -- Ложись, - закричал понявший, что его бойцы падают с ног не просто так, лейтенант Онода. - Все в укрытие!
   Автоматная пуля, прилетевшая из таежного сумрака, ударила его в горло, и офицер захлебнулся собственной кровью, но его солдаты, укрываясь среди кочек, уже открыли шквальный огонь в сторону леса, опустошая магазины штурмовых винтовок. Через несколько секунды к ним присоединился бронетранспортер. Угловатый "Тип-73" выполз из-за крайних домов, и, выплюнув из выхлопных труб струю дизельной гари, развернулся на месте. Люк в его крыше распахнулся, и из проема, как чертик из коробочки, выпрыгнул солдат, поспешно развернувший в направлении остававшегося невидимым противника ствол установленного открыто на турели крупнокалиберного пулемета. "Браунинг" злобно рыкнул, выпуская поток тяжелых пуль. На головы лежавших на опушке разведчиков посыпались щепки, и Бурцев, отползая задом, приказал:
  -- Валим! Сейчас все сюда слетятся!
   Бронетранспортер, переваливаясь через ухабы, пополз к лесу, наматывая на широкие гусеницы лежавшие на пустыре тела расстрелянных жителей деревни. Пулемет бил короткими очередями, заставляя русских солдат вжиматься в землю, камуфлированными ужами извиваясь меж выступавших из земли узловатых корней. А следом за БТР, поднявшись с земли и выстроившись в цепь, двинулись японские пехотинцы, стреляя в сторону леса. Рикошетом летавшие меж древесных стволов легкие пули калибра 5,56 миллиметра визжали над головами разведчиков. Стешин, снова вскинул АКМС, сквозь ветви кустарника, разросшегося на опушке, прицелился в ближайшую группу японцев, но окрик Бурцева заставил его опустить оружие.
  -- Не стрелять! - Олег ухватил своего спутника за рукав. - Нужно сбить "косых" со следа и валить отсюда по-тихому. После того, что мы видели, нас едва ли отпустят живыми, если схватят, это же военное преступление, то, что эти суки творили в селе. Так что нам с тобой надо себя беречь и живыми дойти до командования. Давай, за мной!
   Ползком преодолев несколько десятков метров и углубившись в лес, разведчики поднялись на ноги, слыша за спиной рык двигателей и отрывистые крики на японском, перемежавшиеся треском одиночных выстрелов. БТР, вломившийся в подлесок, оставлял за собой широкую просеку, по которой шла пехота. В тылу, среди сваленных в бесформенную кучу тел казненных жителей русской деревни, в бешенстве метался капитан Канимицу, выслушивая донесения своих людей.
  -- Заслон был обстрелян из леса, - доложил взводный японскому офицеру. - Убиты трое солдат, еще четверо ранены и нуждаются в медицинской помощи как можно скорее. У противника автоматическое оружие!
  -- Кто посмел обстрелять моих солдат?! Направить туда первый взвод, прочесать лес!
  -- Это может быть опасно, - покачал головой заместитель командира, с ужасом глядевший до этого на трупы, лежащие в луже крови, над которой уже вились мухи. - Возможна засада. Это же тайга, бескрайние дебри, и наши враги выросли на этой земле, а мы здесь всегда будем чужаками. Потеряем бойцов и никого не поймаем!
   Капитан Канимицу, обернувшись и ухватившись за рукоять болтавшегося на поясе самурайского меча, закричал, брызжа в бешенстве слюной и глотая слова:
  -- К дьяволу! Найти этих гадзинов! Я их лично обезглавлю, как делали со своими врагами наши предки! Запросите у штаба поддержку с воздуха - и вперед! Обшарить все, проверить каждый куст! Никто не должен уйти!
   Остановленные приказом на лесной опушке японские пехотинцы дали разведчикам несколько драгоценных минут, чтобы затеряться в чаще. Благодаря лохматым накидкам "гилли" они буквально сливались с лесом, а выработавшиеся за месяцы войны в этих краях навыки позволяли ходить, не оставляя следов. Но скрытность компенсировалась низкой скоростью, тем более, Олег Бурцев упорно не расставался с упакованным в рюкзак лазерным целеуказателем, двадцать с лишним килограммов которого оттягивали плечи, сковывая движения. И потому, когда над тайгой раздался стрекот винтов, разведчики успели преодолеть немногим больше километра.
  -- С-сука! - Бурцев кинулся под разлапистые ветви ближайшей ели, скомандовав спутнику: - Воздух! Замер, живо!
   Стешин, нырнув под крону, прижался спиной к шершавой коре, вскинув "калашников" и вращая головой в поисках цели. Быстрая тень набежала на лицо и тотчас исчезла, а рокот турбины оглушил, на мгновение лишая ориентации. Ефрейтор сумел рассмотреть своего противника. Легкий разведывательный вертолет ОН-1 "Ниндзя" пролетел на малой высоте, так что верхушки тянувшихся к небу вековых елей царапали бронированное днище его фюзеляжа. Винтокрылый разведчик, пришедший в армейской авиации Сил самообороны Японии на смену старым, "понюхавшим пороха" еще над пропитанными влагой джунглями Вьетнама ОН-6 "Кейюс" американского производства, описывал круги над тайгой, заставляя русских разведчиков, чье возвращение за линию фронта становилось все более сомнительным, цепенеть, непроизвольно задерживая дыхание. "Ниндзя", в отличие от большинства боевых геликоптеров, не имел никакого вооружения, если не считать четырех ракет "воздух-воздух", но опасность представлял немалую. Оптико-электронная станция наблюдения, в состав которой входил и тепловизор, позволяла обнаружить излучающую тепло цель, такую, как человек, несмотря на любую маскировку. Бурцев, провожая взглядом кружащий над лесом вертолет, пожалел, что в их снаряжении не нашлось теплоизоляционной ткани, способной превратить людей настоящих "невидимок".
   Движение в зарослях привлекло внимание Бурцева, заставив того отвлечься от вертолета. Приглядевшись, младший лейтенант выругался сквозь зубы. Среди деревьев медленно брело с десяток японских солдат, державших наизготовку оружие и непрерывно озиравшихся в поисках противника. БТР, которому в лесу было точно не место, тоже напоминал о себе доносившимся время от времени гулом дизеля, но никакой техники пока видно не было.
  -- Четыре... пять... - губы Бурцева беззвучно шевелились, а руки все крепче сжимали цевье и рукоятку АКМ. - Восемь!
   Японцы, пробираясь по тайге, то исчезали за деревьями, то появлялись снова, приближаясь с каждой минутой. Большинство было вооружено винтовками, но в руках одного из вражеских солдат Олег увидел ручной пулемет "Миними". Направив "разбухши" насадкой глушителя ствол автомата на пулеметчика, самого опасного из всех противников, Бурцев замер, медленно дыша. Внезапно один из японцев вскинул автомат, открыв огонь по зарослям. Тускло вспыхнули оранжевым трассеры, и пули веером пролетели по лесу, впиваясь в стволы деревьев и срезая хвою с провисавших до самой земли ветвей. Раздался сдавленный крик, и Олег увидел, как оседает на землю его напарник, рядом с которым валялось и его оружие.
   Бурцев нажал на спуск, увидев, как японца с пулеметом сбивает с ног поток угодивших в грудь пуль. Перенеся огонь на других солдат, Олег бросился к Стешину, сидевшему на земле, прижимаясь спиной к дереву и зажимая ладонью плечо. Из-под пальцев ефрейтора струйками сочилась кровь.
  -- Задели? - Олег опустился на колено рядом с напарником, держа на прицеле укрывшихся за деревьями японцев. - Куда? Сильно?
  -- Рука! - Стешин побледнел, от боли закусив губу. Отняв ладонь от раны, он сообщил: - Похоже, навылет.
  -- Рука - херня, - выдохнул Бурцев, пытаясь одной рукой расстегнуть карман и вытащить оттуда перевязочный пакет. - Хуже, если бы в ногу, а так бегать сможешь, а дырка зарастет!
   Из-за дерева высокчил японец, и Бурцев нажал на спуск, увидев, как от головы противника разлетаются багровые брызги. Тотчас в ответ затрещали винтовки, заставив Бурцева упасть, утягивая за собой и шипящего от боли Стешина.
  -- Перевяжи рану, и двигаем, - приказал Олег, меняя опустевший рожок "Калашникова" и машинально отмечая, что осталось лишь три снаряженных магазина. - Или обложат со всех сторон и задавят огнем!
   Ефрейтор, разорвав зубами обертку, принялся бинтовать рану, кривясь от боли, а Бурцев завертелся юлой, пытаясь держать обзор на триста шестьдесят градусов. Еще один японец возник в нескольких метрах, будто из-под земли вырос. Олег вдавил спусковой крючок до упора, слыша привычные хлопки выстрелов, и вражеского солдата буквально смело. В ответ из зарослей прилетел настоящий рой пуль, вгрызшихся в кору дерева над головой у Бурцева. Японцы, рассыпавшиеся по лесу, не могли различить выстрелы из-за установленных на автоматы русских разведчиков ПБС и били просто наугад, но шальные пули с визгом летали меж ветвей, заставляя пригибаться к самой земле. Длинная щепка вонзилась Олегу в щеку, заставив выругаться. Тем временем Стешин, закончив перевязку, достал шприц-тюбик с промедолом, вогнав иглу себе в предплечье сквозь рукав и выдавив все содержимое в мышцу.
  -- Готов? - Бурцев, не отнимая от плеча приклад АКМ, обернулся к товарищу. - Давай, дуй на восток, я прикрываю. Займешь позицию у той сдвоенной сосны. Ну, пошел!
   Ефрейтор вскочил, и, придерживая болтавшийся на плече автомат, бросился в указанном направлении, петляя, будто заяц. С кружившего над лесом вертолета происходившее на земле выглядело довольно причудливо. Вот на экране тепловизора темные точки, обозначавшие людей, чье тепловое излучение контрастировало с холодной землей, застыли, а вот внезапно все пришли в движение, на ходу перестраиваясь из цепи в колонну и обратно. Но опознать с воздуха, где свои, а где чужие, оставалось невозможно, и японские пилоты могли только гадать, кто одерживает верх.
   Как и рассчитывал Бурцев, рывок Стешина привлек внимание противника. Двое японцев, выскочив из-за деревьев, открыли огонь вслед бежавшему со всех ног ефрейтору, и тотчас, один за другим, повалились на землю, сбитые точными выстрелами самого Олега. Вжавшись спиной в ствол могучей ели, разведчик отстегнул пустой магазин, вытаскивая из кармана "разгрузки" снаряженный "рожок". Хруст ветвей и шелест хвои, раздавшийся совсем рядом, заставил его выпустить из рук АКМ, обхватив пальцами рукоять боевого ножа. Державший наизготовку оружие японский солдат прошел в нескольких шагах от замершего Олега, остановившись и вскинув винтовку. Возникший словно из пустоты бесформенный силуэт, мало общего имевший с очертаниями человеческой фигуры, заставил японца отшатнуться, но вбитые в тело рефлексы опережали сознание, и руки сами, без участия мозга, еще осмысливавшего увиденное, направили оружие в сторону опасности.
   Секундной заминки хватило русскому разведчику, рывком сократившему дистанцию с противником до полуметра. Шагнув к впавшему в ступор вражескому солдату, Бурцев одной рукой выхватил из ножен клинок, второй рванув за ствол "Тип-89". Раскаленный металл автоматного ствола ожег ладонь, но разведчик, не обращая внимания на боль, продолжил движение, разворачивая противника к себе лицом, после чего вогнал лезвие ножа под подбородок.
   Пуская кровавые пузыри, японец опустился на колени, закатывая глаза. Штурмовая винтовка выскользнула из его рук, а Бурцев уже сорвал с разгрузочного жилета убитого противника гладкий шар ручной гранаты. Появившийся из-за деревьев солдат Сил самообороны замешкался на мгновение, опасаясь задеть своего, а Олег, ломая ногти, уже выдернул чеку, сильным броском посылая гранату под ноги противнику. Тот пронзительно взвизгнул, отскакивая назад, а затем раздался взрыв, сопровождаемый неяркой вспышкой, и японца отшвырнуло в сторону.
   Подобрав свой автомат и накинув на плечи лямки рюкзака с прибором целеуказания, Бурцев рысцой бросился вслед за Стешиным, уже занявшим позицию и готовым прикрыть своего напарника. Выглядывавший из-за дерева ефрейтор вскинул АКМС, неловко удерживая его одной рукой, и, прежде, чем тяжело дышавший от быстрого бега и возбуждения от схватки младший лейтенант успел удивиться, открыл огонь. В тот же момент за спиной у Бурцева, слышавшего, как над головой со злым жужжанием проносятся свинцовые "осы", сухо затрещали автоматные выстрелы. Очутившийся под перекрестным огнем разведчик ощутил сопровождавшийся металлическим лязгом сильный толчок в спину, такой, что не удалось удержать равновесие, и Олег просто растянулся на земле.
   Стешин, покинувший свое укрытие, подскочил к Бурцеву, протягивая тому здоровую руку и помогая встать. Олег, оглянувшись, увидел лежащего на груде опавшей хвои японского солдата, из-под тела которого торчал ствол штурмовой винтовки.
  -- Он тебя зацепил, командир? - Ефрейтор с тревогой смотрел на отряхивавшегося Олега.
  -- Черт его знает! - Бурцев сбросил увесистый громоздкий ранец, увидев в ткани рваное отверстие с опаленными краями. Вытащив целеуказатель, Бурцев отбросил прибор в сторону, выругавшись:
  -- Теперь прапорщик точно с меня шкуру спустит!
   Одна из пуль, выпущенных непонятно откуда появившимся японцем, угодила точно в рюкзак, пробив корпус ЛЦД-4 и превратив его начинку в месиво искореженного металла. Целеуказатель принял на себя удар, предназначенный Бурцеву, и лишь благодаря этому Олег отделался ушибленным коленом, вместо того, чтобы сейчас лежать на сырой земле, захлебываясь собственной кровью из пробитого легкого.
  -- Ну, командир, везучий ты, - только покачал головой Стешин, рассматривая пришедший в негодность целеуказатель.
  -- К черту! Давай, Андрюха, шевелись! Нужно уходить, пока не перекрыли весь район!
  -- Замучаются в тайге нас искать!
  -- А искать никто и не будет, - мрачно усмехнулся Бурцев. - Накроют квадрат минометами или гаубицами, и потом останется только наши кишки с веток снять! Мы видели такое, что нас просто так не отпустят!
   Промчавшийся с грохотом над лесом вертолет заставил разведчиков вновь укрыться под кронами деревьев. Японский геликоптер сделал несколько кругов над местом боя, и его пилоты тщетно вглядывались в экран тепловизора, пытаясь понять, что происходит внутри. Сплетавшиеся в сплошной шатер разлапистые ветви елей и сосен делали даже самую надежную и точную технику бесполезной рухлядью, и новейший ОН-1 "Ниндзя", гордость авиационной промышленности страны восходящего солнца, покружившись еще несколько минут, лег на обратный курс, возвращаясь на базу.
  -- Идем! - Бурцев, "отлипая" от ствола могучей сосны, жестом дал команду укрывшемуся рядом Стешину, и, вешая на плечо АКМ, зашагал по лесу. - До линии фронта всего ничего, через сутки выйдем к своим, если только по пути ни на кого не нарвемся!
   Разведчики двинулись на юг, время от времени оборачиваясь, чтобы увидеть даже сквозь кроны деревьев столб черного дыма, взвившийся над сопками. Порой проникавший в дебри ветерок доносил до них запах гари. Японцы уничтожали следы преступления, воспользовавшись огнем, как самым верным способом скрыть дела своих рук. Капитан Канимицу, вместо победных реляций дождавшийся донесения о гибели целого отделения, пришел в бешенство, скрывая за этим свой страх неминуемого наказания. Рейд, призванный внушить страх местным жителям, обернулся настоящим разгромом. Но вопреки его ожиданиям, командующий японским экспедиционным корпусом не обратил на провал никакого внимания, поглощенный приготовлениям к более масштабным событиям. Затянувшемуся затишью на Камчатке вскоре предстояло оборваться грохотом канонады. Внезапная помощь сместила хрупкое равновесие сил, и этим следовало воспользоваться немедленно, поставив точку в долгом споре. Но двое разведчиков, даже не догадывавшихся о том, что происходило буквально рядом, продолжали размерено шагать по дебрям, считая оставшиеся до цели версты.
  

Глава 4

  
   Камчатка, Россия
   15 июня
  
   Сидение под Алексеем Басовым провалилось вниз, когда самолет угодил в очередную воздушную яму. Полковник устало выругался, без удовольствия и особой изобретательности. Ему, привыкшему к тесноте боевого отделения танка, к оглушительному реву дизеля за спиной, к качке и тряске мчавшейся по бездорожью на максимальной скорости многотонной боевой машины, перелет давался намного легче, чем большинству из шестидесяти человек, находившихся сейчас в грузовом отсеке транспортного Ан-12БК. Отыскав взглядом в полумраке, едва рассеиваемом скупым светом, проникавшим сквозь крохотные иллюминаторы, лица своих бойцов, сидевших на вытянутых вдоль бортов длинных скамьях, офицер увидел, как они побледнели. Некоторые с трудом сдерживали рвотные позывы.
   Самому Басову не мешали ни наполнявший просторный отсек мерный гул четырех турбовинтовых двигателей АИ-20М, уверено тащивших Ан-12 на север над волнами Охотского моря, ни резкий запах авиационного топлива. Только при мысли о том, что под ногами не твердая земля, а несколько тысяч метров наполненной воздушными потоками пустоты, Алексею становилось не по себе. Он, привыкший уверенно стоять на земле, всякий раз чувствовал тревогу, поднимаясь на борт самолета, поскольку понимал, что техника ненадежна. Правда, сейчас, если в воздухе случится нештатная ситуация, шанс остаться в живых есть, благо, на спине и животе вздули парашютные ранцы, наполненные прочнейшим шелком.
   В прочем, подумал Басов, даже если удастся покинуть падающий самолет, приземлившись в ледяную воду, это лишь отсрочит неизбежное на пару минут, из быстрой сделав смерть мучительной. С другой стороны, на нем достаточно много металла, чтобы не задержаться на поверхности дольше пары секунд. И если от автомата еще можно быстро избавиться, то набитые в подсумки разгрузочного жилета магазины и ручные гранаты послужат превосходным грузилом, мгновенно утягивая тело в ледяную пучину.
   Открылась дверь кабины пилотов, и высунувшийся в проем бортинженер, стащив со вспотевшей головы шлемофон, прокричал в сумрак отсека:
  -- Приготовились, мужики! Высадка через десять минут!
   Басов, услышав это, встал, пошире расставив ноги и придав телу необходимую устойчивость, и, напрягая и без того сорванные связки, гаркнул:
  -- Проснулись все, бойцы! Проверить снаряжение. Японцы наступают на Петропавловск. Местные "самооборонщики" держатся из последних сил, и им нужно помочь, иначе оборона рухнет, и полуостров окажется в руках врага целиком. Мы высадимся у "косых" в тылу. Возможно, сразу после приземления придется вступить в бой.
   В рядах сидевших плечо к плечу десантников возникло какое-то шевеление. Бойцы, большинство из которых совершили свой первый прыжок с парашютом несколько дней назад, с волнением переглядывались, а их пальцы автоматически пробегали по лямкам и ремням, плотно опутывавшим затянутые в зимний камуфляж тела.
   Внезапно пол кабины ушел из-под ног Басова, с трудом удержавшего равновесие. Самолет резко накренился на правый борт, и, судя по тому, как заложило уши у полковника, начал быстро снижаться. Отовсюду донесся мат, но не злой, а испуганный.
  -- Спокойно! - Басов рыкнул так, что его голос перекрыл рокот моторов. - Без паники!
   Самолет вздрогнул, словно кто-то ударил по нему гигантской кувалдой, и рухнул вниз. Алексей, заваливаясь на спину, растянулся на полу отсека, и сверху на него повалилось грузное тело кого-то из солдат. В этот момент из кабины выскочил пилот, и, вращая выпученными глазами, закричал:
  -- Приготовиться к десантированию! В воздухе - японские истребители! Наш эскорт уже вязан боем!
   Басов ухватил летчика за локоть, рывком притянув к себе и крикнув тому прямо в лицо:
  -- Мы сейчас где?
  -- До береговой черты меньше пяти верст.
  -- Мать твою, ты нас, что, в море сбрасывать собрался?!
   Ничего не ответив, пилот небрежно стряхнул с себя руку полковника, рысцой убежав обратно в кабину. В обоих бортах "антонова" открылись люки, у которых выстроились вереницей десантники. Басов услышал, как стоящий перед ним солдат, пацан лет восемнадцати на вид, и хорошо, если не моложе, громко зашептал:
  -- Господи, спаси, сохрани и помилуй меня!
  -- Все будет хорошо, боец, - полковник похлопал мальчишку по плечу. - Главное, не забудь вовремя дернуть кольцо и при приземлении не растеряйся, ноги береги!
   Один из членов экипажа, пробежав по отсеку, прокричал:
  -- Выгребайтесь отсюда живее, вашу мать! Пошли, пошли, мужики! "Косой" на хвосте! Сейчас всем хана будет!
   Один за другим десантники выталкивали свои тела через довольно узкий проем люка, исчезая в растекшихся за бортом облаках. Кто-то бессвязно кричал, другие матерились, и лишь некоторые покидали атакованный Ан-12 молча, закусив губу от напряжения.
   Алексей Басов, оказавшись перед проемом, через который врывался в грузовой отсек поток ледяного воздуха, крепко зажмурился, и, сделав резкий выдох, шагнул вперед, ощутив под ногами только пустоту. В лицо полковнику ударил порыв ледяного ветра, воздушный поток подхватил его тело, словно ставшее невесомым, закрутил так, что Алексей потерял ощущение пространства. Вслепую он нашарил кольцо, рванув его с треском и через несколько мгновений услышав хлопок наполнявшегося восходящими воздушными потоками купола, развернувшегося над головой, замедляя падение.
   Когда Басов открыл глаза, то увидел над собой смутно проступавшие через затянувшую небо серую муть очертания ширококрылого самолета, уходившего на север. И он был не одинок. Полтора десятка тяжелых транспортных Ил-76 и Ан-12, каждый из которых был до отказа набит солдатами и необходимым снаряжением, держали курс на север, к берегам Камчатки. Только завершился штурм Сахалина, но едва последние японские солдаты на острове сложили оружие, ошеломленные внезапным ударом русских, десантные корабли врага появились в Беринговом море, приближаясь к берегам Камчатского полуострова. Бригада полковника Басова оказалась единственным боеспособным соединением, которое могло встать на пути японского десанта. И вот теперь ее бойцы, удерживаемые в воздухе спасительным шелком, рассыпались по небосводу, став невольными свидетелями воздушного боя.
   Басов увидел на юге, у самой линии горизонта, причудливо переплетавшиеся в диковинный узор белые росчерки инверсионных следов. Время от времени там что-то сверкало. "Журавли", истребители Су-27, сопровождавшие транспортные самолеты с десантом, первыми приняли бой, но противник обладал численным превосходством, и, разметав заслон по половине небосклона, несколько японских F-15J прорвались к цели, нависая над колонной неповоротливых транспортников.
   Едва не зацепив плоскостями Алексея, покачивавшегося под куполом парашюта, рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки, с ревом промчалась серокрылая стальная птица, нацелившись острым носом на удалившийся на считанные километры Ан-12. В небе вспыхнула оранжевым нить трассеров, связавшая на секунду оба самолета. Затем "антонов" неуклюже завалился на крыло, и, оставляя за собой широкую полосу черного дыма, начал снижаться.
  -- Суки! - Басов, провожая взглядом вражеский истребитель, сжал кулаки. По его щекам катились градины-слезы, не то от режущего глаза ледяного ветра, не то от бессильной злости. - Выродки!
   "Игл", промчавшись мимо своей добычи на огромной скорости, выполнил разворот, вновь заходя на цель, чтобы добить ее. Истребитель набрал высоту, оказавшись над русскими самолетами, и от их хвостов к нему протянулись огненные полосы. Кормовые стрелковые установки "ильюшиных" и "антоновых" казались совершенным анахронизмом. На современных транспортных самолетах типа американского С-17 или европейского А-400 никто и не думал устанавливать оборонительное вооружение. Но сейчас спаренные автоматические пушки калибра двадцать три миллиметра были последней надеждой русских летчиков.
   Сосредоточенный огонь заставил японского пилота выполнить маневр, уклоняясь от града снарядов. Осторожничая, он разорвал дистанцию, готовясь применить ракеты "воздух-воздух", и отвлекся, не заметив появление нового игрока. Пронзив заостренным носом облака, сверху пикировал Су-27. Двумя огненными каплями из-под его плоскостей сорвались ракеты Р-73, и через секунду японский F-15 вспыхнул гигантским фейерверком, опадая на далекую еще землю огненным градом.
  -- Сожрали, мрази! - злорадно закричал Басов, захлебываясь холодным воздухом, от которого сводило лицо.
   Мимо пролетели пылающие куски обшивки сбитого "Игла", заставив полковника кричать уже от страха. Он попытался увернуться от столкновения, дергая за стропы, но парашют упорно не хотел слушаться управления.
   Слой облаков, при виде сверху похожий на комки серой ваты, приближался, и в какой-то момент видимость стала нулевой. А когда мгла вновь рассеялась, Басов увидел под собой, в нескольких десятках метров, верхушки деревьев, карабкавшихся по пологому склону сопки к ее плоской вершине.
  -- А, дерьмо!
   От досады полковник закричал в голос, видя, что его несет прямо на деревья. Изо всех сил рванув стропы, он подкорректировал курс, спланировав в прореху в густых кронах. Когда шелковое полотнище зацепилось за толстые ветви, раздался сильный треск, но ноги Басова уже коснулись земли. Он не успел сгруппироваться, как учил инструктор, и просто кубарем покатился по склону, благо, землю покрывал толстый слой опавшей листы и хвои, хотя бы немного смягчивший удар. Наконец, стропы за спиной туго натянулись, дернув тело полковника назад.
   Чувствуя, как дрожат руки, Алексей Басов отстегнул парашют, не без труда справившись с пряжками. Избавившись от неудобной сбруи, он попытался встать, но правую ногу от пятки до бедра пронзила острая боль. Вскрикнув, полковник снова повалился на землю.
   Басов осмотрелся по сторонам. Над сидевшим на земле человеком, поджавшим под себя левую ногу и вытянувшим прямо, точно стрелку компаса, правую, со всех сторон нависал лес. Если в иных уголках России человек смог переделать окружающий мир под себя, заменив траву асфальтом, деревья - высотными зданиями, а голубое небо - дымом заводских труб, то здесь, на краю континента, он оставался не более чем гостем, не смеющим поднимать руку на девственную природу. И полковнику послышалось в шелесте ветвей над его головой недовольство, словно сама земля хмурилась, видя ступившего на нее человека.
  -- Черт возьми, - пробормотал вполголоса Басов, когда слышать только шум гуляющего в кронах ветра стало невмоготу. - Куда же меня занесло?
   Треск ветвей, донесшийся до полковника, заставил того подскочить, оборачиваясь на источник шума, скрытый в зарослях. Басов схватил с земли автомат, со щелчком отжал вниз предохранитель и рванул рукоятку затвора на себя, загоняя патрон из примкнутого рожка в ствол. Возможно, рядом находился враг, увидевший спускающего парашютиста, но здесь, среди сопок Камчатки, скорее можно было встретить медведя, чем человека, а от лесного хищника, выбравшегося из берлоги посреди зимы, ничего хорошего ждать не стоило.
   В лесу снова зашелестели ветви, пропуская нечеткий силуэт, и полковник, вскинув оружие, дал короткую очередь чуть выше человеческого роста. Выстрелы оглушили Басова, под бок ему посыпались раскаленные латунные цилиндры гильз, а в нос ударил кислый запах пороха. Из леса раздалась брань, причем ругался невидимка по-русски, с чувством и выражением.
  -- Кто идет? Стрелять буду!
  -- Командир? - Ветви в нескольких мерах от Басова раздвинулись, и из зарослей вышел Олег Бурцев. - Ты чего палишь, куда попало? Чуть не завалил же!
  -- Предупреждать надо, - буркнул, опуская дымящийся ствол АК-74, Алексей.
   Лейтенант приблизился к Басову, с интересом спросив:
  -- А чего ты тут разлегся?
  -- Природой любуюсь, мать ее, - рыкнул полковник, затем добавив с досадой: - Ногу подвернул, похоже. Или сломал.
  -- Хреново дело! Ничего, командир, нога - это туфта. Главное, голова цела. Давай-ка отсюда выбираться! Хоть примерно представляешь, где мы?
  -- Без понятия. - Басов помотал головой.
   С помощью Олега полковник сумел подняться с земли, опираясь о своего товарища и держа на весу поврежденную ногу. Звучавший из-за облаков гул турбин заставил обоих вскинуть головы, и они увидели картину, от которой невозможно было отвести взгляд. Прорвав нависшую над сопками серую пелену, казалось, прямо на них падал огромный Ил-76. Все четыре его двигателя горели, и языки пламени сливались в длинный огненный хвост, делая мчащийся над самой землей самолет похожим на космическую комету.
  -- Бежим! - выдавил из себя полковник, но Бурцев, словно не слыша ничего, стоял как вкопанный.
   "Ильюшин" зацепился днищем о вершину сопки. Самолет развернуло боком, одна его плоскость, уткнувшись в землю, переломилась, и искореженный фюзеляж, из многочисленных пробоин в обшивке которого вырывалось пламя, покатился по склону вниз, прямо на застывших у подножья людей. Закричав, Басов вскинул руки к лицу, чувствуя, как от обдавшего его волной жара вздулась волдырями кожа на лице и ладонях...
   ...Вздрогнув, Алексей Басов рванулся вверх, словно вытаскивая свое тело из вязкой трясины, и, встретив макушкой непокрытой головы какое-то препятствие над собой, зашипел сквозь зубы от боли, лишь затем кое-как разлепив сомкнутые веки.
  -- Товарищ комбриг? - Водитель, сидевший впереди, обернулся, участливо взглянув на офицера. - Все в порядке, товарищ комбриг?
  -- Черт, задремал, кажется, - пробормотал растерянно Басов, озираясь и растирая ладонью лицо. - Вот же!
   УАЗ, на заднем сидении которого расположился полковник, с удивительной для своего возраста бодростью катил по проселку, резвым козликом подпрыгивая на ухабах. Видимо, Алексея укачало так, что тот в какой-то миг уснул, вернувшись невольно на несколько месяцев в прошлое, чтобы, словно наяву, во всех мельчайших подробностях, чудом отложившихся в подсознании, увидеть день своего прибытия сюда, на полуостров Камчатка, где и провел последнее время.
   В тот день, ставший уже воспоминаниями, над водами Охотского моря, омывавшими южную оконечность Камчатского полуострова, была настоящая мясорубка. Японские истребители перехватили транспортные самолеты с десантом, сопровождаемые лишь парой звеньев "сушек", в нескольких десятках километров от берега, и только благодаря этому многим удалось выжить. Пилоты русских Су-27, погибая, заслоняя собою своих товарищей, выиграли время, несколько драгоценных минут, чтобы успеть высадить десант. Успели не все.
   Один Ил-76, расстрелянный японцами в упор, изрешеченный снарядами их "Вулканов", врезался в волны, став братской могилой для семидесяти молодых сильных мужчин, находившихся на его борту и принявших смерть, так и не увидев своего врага. Другой "ильюшин" дотянул до земли, когда его поразили выпущенные вдогон "Сайдвиндеры", и десантники покидали уже горящий самолет. Уклоняясь от вражеских истребителей, Ан-12, экипаж которого не справился с управлением в условиях ограниченной видимости, врезался в сопку, и те, кто был внутри, сгорели заживо, кроме самих летчиков, превратившихся в кровавый фарш от удара, смявшего кабину и подарившего им почти мгновенную смерть.
   И все же десант был высажен на полуостров. Оказавшись в тылу наступающего врага, рассеянные на десятках квадратных километров, посреди тайги или непроходимых болот, бойцы полковника Басова выполнили приказ. Они атаковали с яростью бешеных зверей, с безумием фанатиков, заставив японцев сперва отказаться от наступления, сбросившего бы в океан еще державшихся защитников Петропавловска-Камчатского, а затем и отступить на север. Почти с голыми руками, не получая практически никакого снабжения, десантники обратили в бегство намного превосходящие их силы противника, но победы добиться не смогли. Линия фронта, наискось, с запада на восток перечеркнувшая полуостров, стабилизировалась, и японцы, копившие силы, вот-вот должны были нанести новый удар. В этом были уверены все, начиная от возглавившего оборону адмирала и до последнего солдата, кормившего сейчас оголодавших вшей в сырых блиндажах. Блокада измотала защитников Камчатки, нуждавшихся во всем, от бинтов и тушенки до снарядов и зенитных ракет. Басов знал это лучше многих и понимал, что достаточно совсем небольшого усилия, и линия обороны рассыплется.
   Сегодня полковник выбрался из штаба, чтобы своими глазами оценить обстановку на фронте. Пара УАЗов, сопровождаемых бронетранспортером с охраной, направлялись на север, в расположение одного из батальонов, оседлавших несколько сопок, по другую сторону которых находились позиции противника. Путешествия обещало быть не слишком быстрым. Какое-то время окончательно пришедший в себя полковник перелистывал сводки, затем принялся просто смотреть в окно.
   Справа показались позиции артиллерийской батареи. Из-под колышущихся полотнищ маскировочных сетей торчали толстые стволы буксируемых гаубиц "Мста-Б". Рядом с орудиями прямо на землю сгружали с пары бортовых "Уралов" темно-зеленые ящики со снарядами. Над разросшимися чуть в стороне кустами возвышалась пусковая установка ЗРК "Стрела-10" - тяжелые орудия, способные вести огонь с высокой точностью почти на тридцать километров, представляли огромную ценность и охранялись так тщательно, как это вообще было возможно. Суетившиеся возле гаубиц артиллеристы проводили полными усталости взглядами вереницу автомашин, исчезнувшую за ближайшим поворотом, вернувшись к своим делам.
   Машина Басова затормозила посреди большой лужи, возле скопления больших брезентовых палаток-кубов, над которыми вздымался стальной щетиной целый лес антенн, чуть колыхавшихся на ветру. Из-за одной из палаток торчал заостренный нос БМП-2. Чуть поодаль несколько чумазых бойцов, устало матерясь, устанавливали на двуногие опоры восьмидесятидвухмилиметровые минометы 2Б14 "Поднос", сгружая их из кузова потертого ГАЗ-66.
   Распахнув дверцу, полковник спрыгнул на землю, выругавшись, когда под подошвами его порядком изношенных ботинок зачавкала густая грязь. Краем глаза он увидел выбравшихся из машин сопровождения бойцов, державших оружие наготове, несмотря на то, что вокруг были свои.
  -- Товарищ комбриг! - Навстречу Алексею шагнул плечистый немолодой мужик в камуфляже. Его широкую грудь стягивали ремни портупеи из рыжей кожи. Став перед полковником, здоровяк отдал честь: - Командир третьего батальона майор Сухов!
   Позади комбата выстроились его заместители, человек пять, схожие меж собой изможденными лицами, серыми от усталости и постоянного напряжения, на которых горели красные, точно у киношных вампиров, воспаленные глаза. Басов, козырнув в ответ, пожал протянутую ладонь, спросив:
  -- Как обстановка, майор?
  -- На нашем участке пока все спокойно, - пожал плечами Сухов. - "Косые" тихо сидят, даже слишком тихо. Но "рэбовцы" сообщили, что интенсивность радиопереговоров резко возросла в последние пару дней. Мы послали за линию фронта две группы из нашего разведвзвода. Ни одна на связь не вышла.
   Как-то вдруг Басову вспомнился Олег Бурцев, ушедший на территорию противника несколько суток назад и с тех пор словно под землю провалившийся. Бывший десантник, с которым плечом к плечу полковник прошел слишком многое, не колебался, получив приказ, и сам вызвался исполнить его, хотя мог послать в тыл врага любого из своих бойцов и был при этом в своем праве, как командир. Но он ушел сам и исчез.
   В то, что увидит товарища живым, Алексей уже не верил, и надеялся лишь, что Олег погиб в бою, потому что любая смерть лучше, чем плен у жестоких потомков самураев. На душе при этих мыслях сразу стало мерзко, и, не сдержавшись, Басов закричал на стоявшего перед ним офицера:
  -- Черт! Кто приказал? Нельзя рисковать людьми, майор! Сколько у вас бойцов?
  -- На данный момент личный состав батальона насчитывает двести семьдесят шесть человек, товарищ полковник!
  -- Ну и какого хрена вы посылаете своих бойцов в руки японцев? Скоро они нам все понадобятся, до последнего бойца, так что всякую самодеятельность отставить! Ваша задача - держать здесь оборону, укреплять позиции. Если что-то и затевают "косые", штаб все равно узнает об этом раньше и вас предупредит, так что врасплох не застанут, не думай.
  -- Мы и укрепляем оборону. Закопались в землю по самые брови. Но обороняться нечем. За неделю пригнали только одну машину с патронами, ПТУР по пальцам пересчитать, гранатометов на весь батальон штук тридцать. Про ПВО вообще говорить не хочу, нету ее.
  -- Авиации у противника мало, так что атаки с воздуха опасаться не стоит, - отмахнулся Басов. - Да и наши летуны из Елизово тоже не мух ловят.
  -- Я еще просил мины, противопехотные. Неделю назад их диверсанты смогли вырезать целое отделение. Проползли мимо всех постов, просто зашли в блиндаж и всех - в ножи! А теперь мне привезли ящик ОЗМ-72! Один ящик! Что я с этим ящиком сделаю, товарищ комбат?!
  -- Будь у нас все, что мы хотим, давно японцев бы сбросили в море, майор! Ладно, давай прогуляемся по позициям.
   Сопровождаемые офицерами из штаба батальона, Басов и Сухов двинулись вверх по склону, туда, где земля вспучивалась блиндажами и землянками, опоясанными линией окопов. Оборона здесь строилась по принципу опорных пунктов, максимально насыщенных вооружением. Пространство между ними простреливалось, так что в случае прорыва противник оказался бы под огнем с обоих флангов. Для создания сплошной линии обороны, как в Первую мировую или Великую Отечественную войну, попросту не было людей.
   Добравшись до позиций ближайшего взвода, Басов поморщился, увидев болтающихся вокруг блиндажа солдат. Несколько человек в грязной, перепачканной землей "флоре" сидели на бруствере, из-за которого виднелась пусковая установка ПТУР с укрепленным на ней транспортно-пусковым контейнером, и курили, о чем-то разговаривая. Кто-то дремал, прислонившись к опоре станка крупнокалиберного "Утеса" и подложив под голову скатанный валиком бушлат, чтобы мягче было лежать. Лишь пара человек, расположившихся поближе к направившему в небо короткий толстый ствол станковому гранатомету АГС-17, вела наблюдение за надвигавшимся с севера лесом, за которым уже хозяйничали японцы.
  -- Внимание! - впереди раздался чей-то сиплый голос. - Смирно!
   Вскакивая на ноги, еще не проснувшиеся бойцы строились в шеренгу. Пройдя вдоль строя и окинув насмешливым взглядом заспанные лица солдат, Басов фыркнул:
  -- Хорошо служите, бойцы!
   Сухов, идущий следом, помрачнел, украдкой показав могучий кулак командовавшему здесь лейтенанту. Тот побледнел, но все же уверенным шагом подошел к начальству, браво козырнув и звонко крикнув:
  -- Товарищ полковник, командир стрелкового взвода младший лейтенант Фокин!
  -- Вольно, - отмахнулся Басов.
   Встав у бруствера, он, прищурившись, окинул взглядом тайгу. Бескрайнее зеленое море до самого горизонта скрывало опасность, и забыть о ней значило добровольно расстаться с собственной жизнью. Обернувшись к замершим в строю солдатам, полковник произнес, заглядывая в их лица:
  -- Здесь вы не имеете права расслабляться. Противник, до которого отсюда рукой подать, копит силы. Вдоль всей линии фронта на той стороне идет какое-то шевеление, и командование готовится к худшему. Японцы могут перейти в наступление, и в этот момент вы все должны быть на позициях, с оружием в руках. За вами - русская земля, с которой мы только что выгнали одного захватчика ценой огромных усилий и тяжелых потерь, и теперь на смену ему пришел новый враг. Не дайте ему сделать и шагу вперед, пока вы живы, бойцы!
   Командир бригады развернулся, направляясь в обратный путь, и когда он уже покидал позиции, в спину ударил чей-то голос:
  -- Товарищ полковник, а когда с Большой Земли придет помощь? Они же знают, что мы тут одни. У нас даже патронов на счет, как тут можно держаться?!
  -- Боец, - обернувшись, медленно промолвил Басов. - Боец, про нас не забыли, поверь. И совсем скоро помощь придет, и мы спихнем японцев в океан. Но сейчас мы с противником один ни один, и надейся только на себя и на своих товарищей. За тобой - вся Россия, так что сражайся за нее, пока можешь, как буду сражаться я сам, любой боец моей бригады, как мы уже сражались - и победили.
   Позиции полковник покидал в мрачном расположении духа. Скоро, очень скоро этим парням предстоит умирать без особой надежды, что их смерти будут иметь какое-то значение. Каждый из них сможет совершить свой персональный подвиг, который страна, за которую пойдут в бой эти мальчишки, как обычно, не заметит, приняв как должное. Но ни Алексей Басов, и никто из нескольких сотен сражавшихся под его командованием солдат не мог и подумать сейчас, как скоро всем им придется заглянуть в глаза собственной смерти.
  
   Блуждавший по заполненному людьми и аппаратурой штабному залу взгляд генерала Такаги Тодзио наткнулся на собравшихся в дальнем углу людей, сосредоточенно склонившихся над консолями, и непроницаемое лицо командующего Второй пехотной дивизией Сил самообороны Японии исказилось от раздражения и злости. Сейчас он был самым старшим по званию среди тысяч японских солдат, высадившихся полгода назад на неприветливые берега Камчатки, и обладал всей полнотой власти. Штабные крысы, находившиеся в тысячах километров от этих мест, могли думать все, что угодно, но последнее слово останется за ним, генералом Такаги. И совсем скоро по этому слову предстоит идти в бой - и на смерть - множеству молодых людей, гордости и надежде японской нации. Командующий не сомневался, что его бойцы, каждый из которых выбрал военную службу не по принуждению, но по зову души, исполнят приказ, не считаясь с опасностью, забыв о страхе. Но он медлил, и не оттого, что сомневался сам. Просто через считанные минуты люди, чья непривычная форма резала глаз, а от звуков их варварского чужого языка рука сама тянулась к оттягивавшей пояс кобуре, должны были вынести окончательное решение - быть ли победе Японии именно сегодня, или его солдатам выпадет шанс прожить еще несколько дней.
   Сделав шаг вперед, и нависая над скрючившимся возле компьютера коротко остриженным темнокожим мужчиной, генерал Такаги раздраженно бросил:
  -- Как долго еще ждать?
   Полковник Армии США Роберт Никсон услышал обращенный будто в пустоту вопрос, но медлил с ответом. Вот-вот над горизонтом должен был подняться разведывательный спутник, и задачей американского офицера было установить с ним надежную связь. Именно с этой миссией он прибыл сутки тому назад сюда, на Камчатку, вместе с несколькими подчиненными на борту японского транспортного самолета С-1, приземлившегося на единственном оказавшемся в распоряжении экспедиционного корпуса Сил Самообороны аэродроме возле поселка Палана. Сейчас тонкие, будто у пианиста, пальцы полковника, привычные больше к компьютерной "мыши", нежели чем к спусковому крючку штурмовой винтовки, буквально порхали над клавиатурой, отзывавшейся легким шелестом на каждое касание, стремительное, точное и невероятно нежное. Рядом так же целеустремленно колотил по клавишам лейтенант Адамс, по своей привычке зажавший в уголке рта карандаш, покрытый отметинами от зубов. Повод для волнения был, и Никсон вполне понимал проявление чувств обычно сдержанного офицера, да и сам едва справлялся с собой.
   Присутствие зашедшего за спину и дышавшего в затылок японского генерала стало раздражать, мешая сосредоточиться на главном, и полковник Никсон, не оборачиваясь, буркнул:
  -- Спутник войдет в зону приема менее чем через две минуты.
  -- Вы должны сделать все как можно лучше, - процедил Такаги, раскачивавшийся на каблуках позади американцев. - Ошибок быть не должно. Мы слишком долго ждали этого момента, слишком много жизней уже принесено в жертву, и сегодня мы поставим точку в затянувшемся споре. Гайдзины должны быть разбиты, и мы сделаем это - с вашей помощью, или без нее!
   Роберт Никсон не был на передовой, но, отвечая за разведку и связь, хорошо представлял, что происходило сейчас на значительной части камчатского полуострова. Колонны японских войск тянулись стальными змеями на юг, навстречу собственной смерти, туда, где вцепились зубами в заросшие вековой тайгой сопки продолжавшие отчаянно сопротивляться русские. Японский командующий бросал в наступление все силы, до последнего солдата, сделав ставку на один единственный удар сокрушительной мощи, под которым оборона русских должна была рассыпаться в один миг. И именно от американского полковника, прибывшего сюда, на край мира в обстановке строгой тайны, зависело сейчас, будет ли этот удар направлен точно в цель, или придется в пустоту, позволив русским контратаковать.
   Генерал Такаги Тодзио, все еще пытаясь через плечо заглянуть в испещренные строчками команд мониторы, отшагнул назад, и Адамс, не отрывая взгляда от экрана, вполголоса произнес, обращаясь к своему командиру:
  -- Этот почтенный джентльмен не отказался бы сделать нам харакири собственными руками!
  -- Ему нас любить не за что, - хмыкнул Никсон, ощутивший общую неприязнь, перерастающую порой в откровенную ненависть в ту минуту, когда грузовая аппарель транспортного самолета коснулась покрытия посадочной полосы. С тех пор это чувство не оставляло его ни на миг. - Японцы ничего не забывают, случись это хоть вчера, хотя два века назад. Для них Нагасаки и Хиросима, залитый напалмом Токио и стычка на Сахалине ничем не отличаются, и их счет к нам с каждым днем лишь растет.
  -- Тогда какого черта мы здесь, сэр?! Японцы - враги, и ведут себя, как враги!
  -- Потому что мы получили такой приказ, лейтенант, а наша работа - выполнять приказы! - В голосе Никсона зазвенела сталь. - И мы обязаны сделать свою работу так, как можем только мы. Пусть японцы и русские режут друг друга здесь и всюду, пусть рвут друг другу глотки, пускают кровь. А когда они обессилеют, мы придем и покончим разом и с теми, и с другими. Так что все, что мы сейчас делаем, Майк - на благо Америки, и всегда будет только так. И довольно соплей - наша работа только началась!
   Спутник оптической разведки "Ки Хоул-11" на скорости почти восемь километров в секунды буквально подскочил над горизонтом. В фокусе его камер оказался Камчатский полуостров. С высоты почти двести километров над поверхностью планеты открывался отличный обзор, а благодаря высочайшему качеству бортовой оптоэлектроники можно было различать даже мелкие предметы. Ничто не могло укрыться от этого всепроникающего взгляда, несмотря на любые ухищрения, самую искусную маскировку, и полковник Никсон в эти мгновения ощутил себя богом, державшим на ладони весь земной шар.
  -- Есть сигнал! - Слева раздался голос Адамса. - Мы получаем "картинку"!
  -- На главный экран!
   Большой монитор, подвешенный под сводами зала, осветился, и десятки японских офицеров, запрокинув головы, уставились на быстро менявшееся изображение. Клиновидный силуэт полуострова рывком приблизился, и стали различимы скопления зданий, ниточки шоссе и сверкающая серебром гладь рек и ручьев, сбегавших по склонам сопок. А еще - опоясавшие их концентрическими кольцами линии окопов с бахромой ходов сообщения, ведущих к штабным блиндажам и капонирам, в которых угадывались, несмотря на ворох масксетей, угловатые очертания танков и БМП. Русских танков, готовых встретить давно ожидаемое наступление шквалом огня.
  -- Они будто на ладони!
   Гримаса неприязни сползла с морщинистого лица Такаги Тодзио, озарившегося внезапно счастливой улыбкой, словно вот именно сейчас сбылась его заветная детская мечта.
  -- Сенсоры спутника передают изображение в видимом и инфракрасном диапазоне с разрешением чуть более метра. Мы можем видеть все, что делают русские, - произнес Роберт Никсон, взглянув на генерала Такаги. - И знать о каждом их движении. От вас зависит теперь, как будет использовано это знание!
  -- Как долго спутник будет находиться над нами?
  -- Камчатка останется в поле обзора четыре часа, - не раздумывая, сообщил полковник.
  -- За это время от русских гайдзинов останется только прах!
   Горящий яростью взгляд японского генерала, стоявшего, грозно сжимая кулаки, скользил по огромной плазменной панели, словно Такаги, не полагаясь на своих офицеров, торопился запомнить расположение позиций русских войск. А полковник Никсон, обернувшись к Адамсу, произнес:
  -- Теперь мы должны показать этим косоглазым макакам, на что способны, лейтенант! Связь с передовыми подразделениями японцев установлена?
  -- Так точно, сэр!
   Японцы, известные своей качественной электроникой, использовали всевозможные "гаджеты" и в армии, возможно, даже шире, чем сами американцы. Единая информационная сеть включала в себя каждый танковый взвод, каждую пехотную роту из тех, что двигались сейчас к передовой, и теперь наложенные на координатную сетку спутниковые снимки высокого разрешения хлынули на личные планшеты офицеров Сил Самообороны.
   В нескольких сотнях километров от бурлившего подобно разоренному муравейнику штаба Второй пехотной дивизии невысокий кривоногий мужчина в камуфляже, со скуластым неподвижным лицом, с которого пристально смотрели на окружающий мир раскосые глаза, касанием пальца менял изображения на сенсорном экране своего Panasonic "Toughpad A1". Качество снимков, даром, что сделанных из-за пределов земной атмосферы, было отличным. Сверхчувствительная оптика позволяла рассмотреть все, что попало в кадр в деталях, порой даже излишних.
   Командир артиллерийской батареи Сил самообороны Японии видел, как на ладони, позиции русских войск, прикрывавших Усть-Камчатск с северо-запада. Линия окопов изогнулась дугой, кое-где вспухая узлами опорных пунктов. Державшая там оборону легкая пехота русских имела единственную цель - задержать атакующих хотя бы на несколько минут на пристрелянных позициях, по которым немедленно откроют огонь расположенные в неглубоком тылу гаубичные батареи и немногочисленные реактивные установки. Порожденного ими огневого шквала хватит, чтобы перемолоть батальон и даже целую бригаду, но у русских артиллеристов не будет и нескольких секунд, чтобы изготовиться к бою.
   За спиной офицера рычали двигатели тягачей, вытаскивавших на позиции девятитонные гаубицы FH-70. Буксируемые орудия калибра сто пятьдесят пять миллиметров были самым мощным вооружением японского экспедиционного корпуса на Камчатке. Они считались устаревшими, не отличались особой подвижностью и широкой номенклатурой боеприпасов, но их огонь превращал любую оборону в дымящиеся руины, на которых некому было сопротивляться. Чуть поодаль суетились минометчики, торопливо устанавливая на сошки окрашенные в зеленый цвет трубы-стволы тяжелых стасемимиллиметровых минометов М-30, тоже изрядно устаревших, но способных по-прежнему исправно выполнять свою единственную задачу - сеять смерть.
  -- Господин капитан! - К офицеру подскочил молоденький солдат, торопливо отдав честь. Сделал он это так небрежно, что, казалось, отогнал от лица надоедливую мошкару. - Господин капитан, батарея готова к бою!
   Гаубицы замерли, упираясь широко разведенными в стороны станинами в землю и направив в небо длинные стволы, толстые, будто телеграфные столбы. Положение каждого орудия было выверено с точностью до метра, равно как и положение обнаруженных с американского спутника целей. И раньше применявшие спутниковую навигационную систему GPS японцы теперь получили доступ к ее версии, использовавшейся прежде лишь Армией США и отличавшейся в разы более высокой точностью определения координат. Застывшим навытяжку возле своих орудий командирам расчетов не нужно было возиться с картами и компасом, определяя свое положение и готовя данные для стрельбы. Просто нужно было ткнуть в отметку цели на экране планшета, и сложнейшие программы за мгновения выполняли все вычисления, обрекая находившихся за десятки километров вражеских солдат на неотвратимую смерть.
   Но просто знать, пусть и с точностью до нескольких метров, положения цели, отстоящей на десятки верст еще недостаточно, чтобы уничтожить ее первым залпом, а именно такой приказ получил командир японской батареи, занявшей огневые позиции у самой передовой линии. Артиллерийская стрельба на большие дистанции - это лотерея, и даже строгие, незыблемые законы физики начинают работать через раз под вилянием десятков факторов. Но сейчас японский офицер был уверен в успехе, наблюдая, как заряжающие вталкивают в каморы гаубиц увесистые конусы управляемых снарядов М982 "Экскалибур", прибывших на Камчатку из США считанные дни назад. Каждый из них был оснащен приемником GPS, позволявшим поражать цель с известными заранее координатами с точностью до десяти метров даже на максимальной дистанции стрельбы. Совершенное оружие, продукт развития технологий нового тысячелетия. Наконец, все приготовления закончились, затворы орудий были закрыты, и офицер на выдохе произнес:
  -- Огонь!
   Земля под ногами содрогнулась, а над сопками прокатился глухой раскат. Из стволов мощных FH-70 вырвались языки пламени, а над позициями батареи поплыли клубы едкой пороховой гари. Корректируемые снаряды, весившие больше сорока пяти килограммов, покидали стволы орудий на скорости восемьсот двадцать семь метров в секунду, взмывая над притихшей тайгой и соскальзывая вниз под воздействием земного тяготения. Гладкие, идеальной обтекаемой формы корпуса встопорщились пластинами аэродинамических рулей, превращавших падение в пусть и недолгий, длившийся считанные секунды, но управляемый полет. Стапятидесятипятимиллиметровые "Эскалибуры", часть которых несла фугасную моноблочную боеголовку, и другие, начиненные каждый пятью дюжинами малокалиберных суббоеприпасов для поражения площадных целей, с высоты устремились вниз, обрушиваясь со сверхзвуковой скоростью на намеченные цели. Те, кто стал мишенями для первого залпа так ничего и не узнали, даже не успев по-настоящему испугаться, когда примчавшиеся из-за горизонта снаряды коснулись земли, и русские окопы захлестнула волна пламени.
  -- Огонь не прекращать! - Полуоглушеный звуками выстрелов собственных орудий командир японской гаубичной батареи почти кричал. - Поддерживать максимальную скорострельность! Русским потребуется не больше двух минут, чтобы вычислить наши координаты и накрыть позиции ответным залпом. За эти две минуты русская артиллерия должна стать воспоминаниями!
   Орудия, стволы которых уже раскалились, делали по шесть выстрелов в минуту, максимум, какой позволяла их конструкция. Все параметры стрельбы были давно рассчитаны, и теперь японским артиллеристам оставалось лишь как можно быстрее закидывать в каморы тяжелые конусы снарядов и гильзы с модульными зарядами. Гаубицы яростно взрыкивали, делая очередной залп, и где-то вдалеке спустя секунды обрывались чьи-то жизни. Им вторил заунывный вой минометов, обрушивавших на головы ничего не подозревавших русских, застигнутых врасплох, начиненные смертью "гостинцы" калибра сто семь и сто двадцать миллиметров, падавшие отвесно, так, что никакие окопы и траншеи не были спасением.
   А над головами артиллеристов мчались, заглушая стрекотом винтов пульсирующий гул канонады, боевые вертолеты, пилоты которых тоже спешили внести свой вклад в разгром врага. Укрывавшиеся до поры на спешно оборудованных полевых аэродромах ударные "Кобры" стелились низко над землей, оставаясь в "слепой зоне" радаров русских ЗРК С-300, развернутых в ближнем тылу, да и бортовые локаторы тяжелых перехватчиков МиГ-31, случись тем появиться над линией фронта, с трудом обнаружили бы сравнительно малогабаритные геликоптеры на фоне поверхности.
   По позициям русской бригады прокатился огненный вал, поглотив разом десятки человеческих жизней. Но погибли далеко не все.
   Командир десантно-штурмового взвода младший лейтенант Михаил Фокин не сразу понял, что происходит. Привычный мир вдруг потонул в ярчайшей вспышке, земля под ногами вздрогнула, словно пытаясь стряхнуть надоедливых двуногих букашек, и лишь осознав себя лежащим, ткнувшись лицом в траву, офицер услышал гул разрывов, окутавший судорожно вздрагивавшую снова и снова сопку. Его глотка была набита комьями земли, и землей же было присыпано тело. Во рту ощущался кислый привкус крови из прокушенной щеки.
   Фокин рванулся, извиваясь, будто червь, и выбрался из-под завала. Он почти ничего не видел и не слышал, даже собственный утробный рык звучал отстраненно, будто издалека. Выбросив вперед руки, младший лейтенант пополз, передвигаясь на ощупь, пока его пальцы не обхватили какой-то склизкий комок. Разлепив веки, под которые набилась размокшая земля, Михаил понял, что держит в ладони оторванную голову одного из своих бойцов. Тела его рядом видно не было. На мертвом лице навсегда застыла гримаса боли.
   Закричав, офицер вскочил, но кто-то, навалившись сзади, придавил его к земле, захрипев в ухо:
  -- Лежи, командир, не суетись! Это артподготовка! Сейчас "косые" в атаку пойдут!
   Фокин узнал в говорившем старшего сержанта Валиева, единственного во взводе бойца, не считая самого лейтенанта, имевшего боевой опыт. Спихнув с себя тело сержанта, Михаил привстал, упираясь локтями в землю, и осмотрелся, едва не зарыдав от злости и отчаяния. На месте блиндажа, заменившего дом двум десяткам молодых парней, зиял дымящийся провал - наводимый по сигналам GPS управляемый снаряд М892, поразивший цель с поистине ювелирной точностью, удивившей, должно быть, и самих его создателей, легко проломил свод, убив всех, кто в этот миг оказался внутри. Вокруг все было изъедено воронками-оспинами, на дно одной из которых сползли Фокин и его сержант. Земля под ними еще оставалась горячей, а под локти и колени постоянно попадали осколки, острые, как лезвия.
  -- Как же так?! Их же всех, разом... Суки!!!
   Взгляд Фокина всюду натыкался на какие-то бесформенные куски, еще недавно бывшие телами тех парней, которых сам он отлично знал, буквально породнившись с ними за месяцы войны, считая их, без преувеличения, братьями.
  -- Лейтенант, лежи, или следом отправимся, - прорычал, вдавливая Фокина лицом в землю, Расул Валиев. - Это война, здесь все под Богом ходят!
   Отзвуки далеких залпов почти не долетали до позиций русских солдат, запертые склонами сопок, разделявшими их и вражеские позиции, но это не могло стать преградой для летевших из-за горизонта снарядов. Несущий кассетную боевую часть "Экскалибур" Block-2 рассыпал свое содержимое над окопами русской десантно-штурмовой роты, накрывая их ковром разрывов. Посыпавшиеся с неба почти отвесно комбинированные боеприпасы DPICM проникали в окопы и ходы сообщений, перемалывая дерево, камень и человеческую плоть в кровавую кашу. А остававшиеся невидимыми японские орудия продолжали метать смерть, безошибочно отыскивавшую свою добычу среди тайги.
   А затем канонада прекратилась, но долгожданная тишина так и не наступила. Со стороны леса пришел новый звук, мерный, рокочущий, усиливавшийся с каждой секундой, сопровождаемый лязгом металла.
  -- Японцы! - закричал кто-то неподалеку. - Атакуют!
  -- Ну, лейтенант, командуй! - Валиев ухватил растерянного Фокина, так и лежавшего на дне спасительной воронки, за плечо, встряхнув офицера. - Говори, что делать!
   На несколько мгновений Михаил впал в ступор. Он никогда не считал себя гением тактики и оперативного искусства. Отслужив срочную в спокойном гарнизоне, молодой деревенский парень, не видевший перспектив на родине, без раздумий подписал контракт, неожиданно попав на Кавказ. За несколько месяцев ему довелось увидеть многое, в том числе и смерть своих товарищей, наигравшись в войну, кажется, на всю жизнь. А затем пришли американцы, сокрушив армию великой страны за считанные дни, но к этому моменту Михаил Фокин успел стать гражданским человеком. Во время оккупации он слышал о ведущих борьбу партизанах, но это происходило где-то далеко и казалось неправдой, если бы в один прекрасный день по родному селу не прошла колона бронемашин под российскими триколорами, а американцы не исчезли бы внезапно, как растаявший мираж. И тогда оказалось, что возрождавшейся России нужны те, кто готов защищать ее с оружием в руках.
   Вступив во вновь формируемую армию, Фокин оказался в "учебке", на краткосрочных курсах, после которых ему, как в минувшую большую войну, присвоили офицерское звание и скупо бросили по маленькой звездочке на однопросветные погоны, сделав ответственным за судьбы двух дюжин таких же, как сам он, молодых парней. Однако повоевать всерьез новоиспеченному лейтенанту так и не пришлось.
   На Сахалине его батальон появился, когда последние японцы уже убрались на свои острова. Сюда, на Камчатку, он прибыл на борту десантного корабля, когда идущие в первой волне парашютисты полковника Басова отбросили напиравших японцев на север. И вот теперь враг был совсем близко, а его приказов ждали чудом выжившие бойцы, ошалевшие от внезапного артналета, еще не успевшие ощутить радость оттого, что уцелели, в отличие от своих товарищей, от иных из которых не осталось ничего, что можно было бы даже предать земле.
   Слыша, как сопку захлестывает гул моторов, становившийся все громче, все отчетливее, Фокин привстал, опираясь на локти. Он нашарил в подсумке бинокль, поднеся к глазам чудом уцелевший оптический прибор, и испуганно выругался, увидев приближающиеся к позициям взвода боевые машины. Лес словно выталкивал из себя бронетранспортеры "Тип-96", на ходу выстраивавшиеся неровной цепью. Каждый из них был вооружен пулеметом калибра 12,7 миллиметра на турели и нес под прочным панцирем из закаленной стали восемь по полностью экипированных солдат.
  -- Вижу семь, отставить, восемь бронемашин!
   В груди Фокина похолодело. Надвигающейся армады хватало с лихвой, чтобы смять, смешать с землей горстку оглушенных, растерянных бойцов, большинство из которых были ранены или контужены. С обманчивой неторопливостью бронированная волна накатывала на сопку. БТР с расстояния в полторы тысячи метров казались гигантскими жуками, граненые бока которых покрывали серые разводы камуфляжной окраски. Уверенно переваливаясь на своих восьми колесах по ухабистому полю, они сокращали расстояние, охватывая широкой дугой занятую бойцами Фокина высотку.
  -- Взвод, слушай мою команду! - Младший лейтенант, опустив бинокль, обернулся к сбившимся в кучку солдатам. - Занять позиции! Оружие к бою! Хоменко, связь со штабом, немедленно!
   Передергивая затворы автоматов, поправляя сползавшие на глаза каски и ремни амуниции, солдаты бросились врассыпную обегая дымящиеся воронки и перешагивая через раскиданные между ними куски человеческих тел. А радист, отчаянно терзавший верньеры старенькой радиостанции Р-159, снова и снова кричал в эфир:
  -- "Скала", я "Гранит-три", прием! Мы атакованы, просим огневую поддержку! "Скала", ответьте! - Растерянно взглянув на Фокина, рядовой пролепетал: - Нет связи, сильные помехи!
  -- "Косые", суки, глушат нас! Продолжай, боец! Медведев, Попов, подготовить установку ПТУРС!
  -- Товарищ лейтенант, Попова убило, - раздалось в ответ растерянное бормотание. Говоривший, казалось, был готов разрыдаться.
  -- Я сделаю, командир, - спокойно произнес стоявший рядом Валиев.
   Внезапный огневой налет мгновенно сократил огневую мощь взвода. Пробегая мимо того места, где был установлен автоматический гранатомет, старший сержант увидел лишь бесформенную груду земли. Из нее торчали изогнутые опоры станка-треноги. Но пусковая противотанкового ракетного комплекса "Метис-М" уцелела, и все так же грозно торчал из амбразуры массивный ствол крупнокалиберного "Утеса", чьим тяжелым пулям по зубам была, пожалуй, и японская броня.
   Опустившись на колени возле ракетной установки, Расул Валиев приник к массивной коробке тепловизионного прицела "Мулат", позволявшего вести наблюдение днем и ночью. Мир для старшего сержанта окрасился в привычные черно-белые тона. На сером фоне ослепительным пятном выделялся силуэт бронетранспортера, испускавшего в окружающее пространство волны инфракрасного излучения от работающего двигателя. Совместив с ним прицельную марку, старший сержант Валиев нажал кнопку пуска.
   Раздавшийся над самым ухом грохот оглушил солдата. Управляемая ракета покинула тесное пространство транспортно-пускового контейнера, разматывая за собой нить кабеля, по которому на борт ее поступали корректирующие команды. При скорости двести метров в секунду ей потребовалось несколько мгновений, чтобы достигнуть цели. ПТУР ударила в скошенный борт японского БТР, проломив своей массой стальную преграду. Тандемная кумулятивная боевая часть, которой оснащалась ракета 9М131, была предназначена для гарантированного уничтожения современных боевых танков, и сейчас ее мощь оказалась избыточной. Валиев увидел, как из всех люков бронемашины хлестнули языки пламени, а затем он полностью скрылся за стеной огня. Когда вспышка угасла, стала видна искореженная коробка корпуса, ставшая могилой для десяти человек, понадеявшихся на прочность брони.
  -- Ракету! - Валиев обернулся к своему "второму номеру". - Живее, Саня, ракету!
   В тот момент, когда старший сержант, ухватив протянутый ему рядовым Медведевым четырнадцатикилограммовый цилиндр ТПК, поместил его на пусковую, одновременно открыли огонь турельные "браунинги" японских БТР. На дистанции около километра пули пятидесятого калибра сохраняли убойную силу, лишь незначительно отклоняясь от исходной траектории. В прочем, когда огонь ведет без малого десяток стволов одновременно, высокая точность стрельбы не имеет значения.
   Валиев успел нырнуть на дно неглубокого окопа за мгновение до того, как в бруствер ударили первые пули. Рядом с ним безмолвно повалился на землю Медведев, тело которого оказалось на пути нескольких 12,7-милиметровых пуль. Они легко прошили титановый нагрудник бронежилета и человеческую плоть, дойдя до спинной пластины и оставив в ней глубокие выбоины.
  -- Твою мать! - Расул Валиев отшатнулся от лежавшего в луже еще горячей крови тела.
   "Браунинги" били короткими очередями, загоняя бойцов Фокина в укрытия. Хотелось вжаться в землю, сжаться в клубок на дне окопа, закрыть глаза, чтобы не видеть падающих рядом товарищей и заткнуть уши, чтобы не слышать их криков и сочных шлепков, с которыми пули ударяли в землю. Утробно зарычав, младший лейтенант высунул голову из-за оплывшего бруствера только на миг, чтобы увидеть, как из распахнувшихся люков БТР выпрыгивают японские пехотинцы.
  -- Они высадили десант! - Фокин крикнул так, что сорвал голос. - К бою! Огонь из всех стволов!
   Позиции штурмового взвода, казалось, вымершие под кинжальным огнем противника, ожили. Зарычал, выпуская струю трассеров, могучий "Утес". Свинцовый поток свалил с ног нескольких вражеских солдат. Энергия его пятидесятиграммовых пуль на километровой дистанции была такова, что тела отбрасывало назад.
   Сам Михаил Фокин, затягивая под подбородком ремешок тяжелой каски, метнулся к присыпанному землей, но внешне выглядевшему неповрежденным пулемету ПКМ. Рванув на себя рукоятку затвора, он загнал в ствол патрон, первый из сотни набитых в ленту, и, обхватив рамочный приклад, повел стволом, выискивая цель. Получив отпор, японские пехотинцы сбивались кучками позади БТР, продолжавших уверенно двигаться вперед и вверх по склону. Наведя оружие на одну из таких групп, младший лейтенант нажал спуск, увидев, как их конического раструба пламегасителя вырвался язычок пламени, а затем вражеские солдаты начали падать друг на друга. Несколько выпущенных им пуль с лязгом ударили в борт бронетранспортера, но на таком расстоянии они лишь высекли из металла снопы искр, даже не напугав тех, кто укрывался под броней. В ответ турель, возвышавшаяся над плоской крышей японского "Тип-96", развернулась, и зарокотал тяжелый "браунинг".
  -- Дерьмо! - Фокин распластался по земле, слыша, как колотят по брустверу, обложенному дерном для дополнительной маскировки, пули. - Не высовываться!
   Под прикрытием огневого шквала японские пехотинцы бросились вперед, на бегу стреляя из штурмовых винтовок и пулеметов. Вслепую Михаил Фокин посылал навстречу им очередь за очередью, опустошая извивавшуюся с лязгом в патронной коробке ленту. Он не видел, как сразу несколько вражеских пехотинцев остановились, опускаясь на колени или распластавшись на земле во весь рост и доставая из подсумков ребристые цилиндры винтовочных гранат. Ловко надев их на стволы своих винтовок "Тип-89", они дали залп, и вокруг Фокина взметнулись фонтаны земли.
   Михаил ощутил сильный удар по каске, от которого зазвенело в голове. Затем что-то обожгло лицо младшего лейтенанта, и, коснувшись ладонью щеки, он увидел кровь. Подползший к своему командиру боец прокричал сквозь грохот взрывов:
  -- Командир, ранен? Дай, перевяжу!
   Солдат принялся расстегивать карман, пытаясь перепачканными в крови и земле пальцами вытащить оттуда перевязочный пакет.
  -- Потом! - Фокин раздраженно отмахнулся. - Стреляй по "косым"! Не спи!
   Солдат, прижимая к плечу приклад АК-74, приподнялся на локтях, открыв огонь, и тотчас перед самым его лицом, в каком-то полуметре, взорвалась граната. Бойца откинуло назад, и Фокин увидел, что его лицо превратилось в сочащееся кровью месиво.
  -- Суки! - Закричав срывающимся голосом, младший лейтенант рванулся к пулемету, до упора вдавливая спусковой крючок. - Сдохните, твари!
   Оружие задергалось, зарычало, тускло сверкнули посыпавшиеся на землю горячие гильзы, и нескольких японцев, ближе всех подобравшихся к окопам, сбило на землю. У подножья сопки засверкали вспышки, и Фокин увидел тянущиеся навстречу ему полосы пулеметных трасс. Пули вгрызались в землю все ближе к лейтенанту, а тот стрелял, не замечая ничего и лишь видя, как один за другим оседают на землю бегущие на него низкорослые солдаты в серо-зеленом камуфляже, сжимающие в руках черные винтовки. Снова заухали "браунинги", выплевывая очередную порцию свинца. В ответ затрещали "калашниковы", раздались сухие отрывистые щелчки выстрелов СВД, а затем с грохотом сорвалась с направляющей ПТУР. Весело подмигивая яркой звездочкой трассера, по которому отслеживала полет система наведения, ракета промчалась над полем, ударив в заостренный нос приближавшейся бронемашины, и, увидев, что та скрылась в дыму и пламени, русские солдаты восторженно взвыли.
  -- Расул, молодец, - крикнул Фокин Валиеву, видя на лице того широкую улыбку, похожую на волчий оскал. - Мочи их, паскуд! Давай!
   Старший сержант, оставшийся один у пусковой, потянулся на дно неглубокого окопа, где были уложены одна к другой еще две ракеты в ТПК. Протяжный вой расколол небо над его головой, становясь все громче, проникая в самое нутро. Затем вой перешел в свист и вдруг резко оборвался, а через мгновение минометная мина разорвалась на позиции ПТРК, засевая пространство на несколько десятков метров вокруг осколками.
  -- Расул! - Когда дым рассеялся, Фокин увидел ползущего по земле сержанта, неловко подволакивавшего ноги, оставляя за собой багровые мазки.
   Лейтенант, извиваясь ужом, подполз к Валиеву, ухватив того за обмундирование и потащив в окоп. Сержант, хрипя от боли, едва слышно промолвил:
  -- Уходите! Бросайте все и делайте ноги! Нас уже обошли с флангов и сейчас замкнут кольцо, а потом все здесь в фарш перемелют! Уходи, командир, уводи пацанов!
  -- Вместе уйдем, Расул!
   Снова что-то взвыло в небесах, и на сопку стальным градом обрушились мины. От них невозможно было укрыться в окопах, смерть приходила сверху, проникая во все укрытия, безошибочно отыскивая тех, кто еще пытался сопротивляться. Старший сержант Валиев вдруг вскочил, подминая под себя Фокина, а через секунду рядом прогремел взрыв, и воздух наполнился визжащей сталью. Младший лейтенант почувствовал, как содрогается от рвущих его в клочья осколков придавившее его к земле тело Расула.
   Кое-как спихнув с себя мертвого сержанта, Михаил Фокин просто перевернулся на спину, уставившись в затянутое серым дымом небо. Вокруг грохотало, стонали раненые солдаты, ползавшие среди воронок. Из оцепенения лейтенанта вывел истошный вопль:
  -- Воздух!!!
   Взглянув на горизонт, Фокин увидел быстро приближающиеся черные точки. Пара ударных вертолетов АН-1S "Кобра" шла на предельно малой высоте, чуть выше верхушек деревьев, оставаясь вне досягаемости дальнобойных ЗРК С-300. Увидев их, Фокин ползком направился к своему ПКМ, скомандовав:
  -- Кто-нибудь, к пулемету! Огонь по воздушным целям!
   Вертолеты были уже в нескольких сотнях метров. Чуть склонив носы к земле, они мчались над склоном, поводя из стороны в сторону установленными в носу трехствольными пушками, словно вынюхивая очередную жертву. Ствол "Утеса" задрался вверх, и навстречу винтокрылым машинам протянулась рубиновая лента трассеров. Вертолеты отвернули в разные стороны, а затем под их короткими крыльями что-то сверкнуло, и к земле потянулись дымные струи неуправляемые ракет. Десяток реактивных снарядов калибра семьдесят миллиметров накрыл позицию крупнокалиберного пулемета, перемешивая сталь, человеческую плоть и землю.
   Вертолеты с грохотом промчались над сопкой, и Михаил Фокин, перевернувшись на спину, вскинул тяжелый ПКМ, открыв огонь вслед им и видя, как росчерки трассеров вспыхивают все ближе к цели. А затем хвост ленты исчез в прорези ствольной коробки, и выстрелы оборвались сухим щелчком ударника.
  -- Твою мать! - Фокин отшвырнул в сторону бесполезный пулемет, подхватывая с земли свой "калашников".
   Поредевшая цепь японских солдат добралась уже до середины склона. Пользуясь замешательством противника, они припустили бегом, оставляя позади бронемашины, с которых изредка постреливали пулеметы. Один из пехотинцев Сил самообороны услышал, как что-то сухо щелкнуло под подошвой опустившегося на землю ботинка, а затем, прежде чем он успел это осознать, из-под ног ударило пламя. Круглая коробочка противопехотной мины ПМН-4 диаметром меньше лазерного компакт-диска, содержала в себе всего пятьдесят граммов взрывчатки, и, когда сработал от тяжести человеческого тела нажимной взрыватель, "адская машинка", чуть присыпанная землей, пришла в действие.
   Японский солдат пронзительно завизжал от боли, когда взрыв оторвал ему ступню и половину голени. Упав и по-прежнему крича, он покатился по земле, пока не наткнулся на протянутую в траве проволоку. Растяжка легко порвалась, инициируя детонатор мины ОЗМ-72. с негромким хлопком боевая часть мины, подброшенная вышибным зарядом, взвилась на высоту половины человеческого роста над землей и затем взорвалась, выбрасывая вокруг кольцо шрапнели. Японские солдаты, находившиеся на расстоянии до двадцати пяти метров, повалились на землю, принимая своими телами порцию стали.
   Попав на минное поле, полукольцом опоясывавшее вершину сопки, вражеская пехота замешкалась. Кто-то попятился назад, другие застыли на месте, опасаясь сделать лишний шаг. Когда перед тобой вражеские солдаты, это опасно, но исход схватки решает выучка, быстрота реакции, личная отвага бойца. Но все это теряет ценность перед притаившейся в земле слепой угрозой, смертью, не различающей плохих и хороших бойцов, и поэтому Михаил Фокин понимал растерянность врага. Сейчас японцы представляли собой скопление отличных мишеней, но продолжать бой у младшего лейтенанта не было уже ни сил, ни возможностей.
  -- Взвод, слушай мою команду, - офицер обвел взглядом собравшихся вокруг него бойцов. Всего пятеро, а было две дюжины. Пять уставших, раненых, растерянных мужчин, оружие в руках которых было не опаснее сковородки. Но они оставались воинским подразделением и продолжали выполнять приказ. - Мы выдержали бой с превосходящими силами противника, сдержали его, насколько это возможно. Мы действуем без связи с вышестоящим командованием, без какой-либо поддержки. Поэтому приказываю оставить позиции и двигаться в тыл, на соединение с главными силами батальона и бригады. С собой - личное оружие, побольше боеприпасов. Уходим немедленно!
   В тот момент, когда пять бойцов, возглавляемые своим командиром, скатились по склону к подножью, скользя, спотыкаясь, хватаясь в последний момент за протянутые руки товарищей, один из японских БТР двинулся вперед. Бронемашина массой четырнадцать с половиной тонн прошла по жидкому минному полю, как таран, протралив его насквозь. Взрывы маломощных ПМН-4 под развитыми протекторами его внедорожных покрышек ничем не могли повредить боевой машине, за которой с опаской двинулись и пехотинцы.
   Когда японцы поднялись на вершину, озираясь по сторонам и потрясенно осматривая разрушенные укрепления, в которых лежали искалеченные, порой, до неузнаваемости, тела их защитников, уцелевшие бойцы Фокина уже достигли кромки зарослей, укрывших их от чужих взглядов. А еще через несколько секунд залп русских стадвадцатимиллиметровых минометов 2Б11 "Сани", обрушившийся с небес, срыл вершину сопки, уничтожив всех японских солдат, так и не успевших насладиться своей победой.
   В тот момент, когда ожила гаубичная батарея, кортеж полковника Басова как раз поравнялся с ее позициями. Командир бригады пребывал в скверном настроении. В штабе в Петропавловске-Камчатском, да, пожалуй, и в Москве верили, что несколько сотен его бойцов смогут выдержать неминуемый удар японцев, лишенные патронов, провизии, медикаментов, артиллерии и разведки - лишенные всего, что необходимо солдату в бою. Нет, его бригада, заслужившая уважение своих и страх врагов на берегах Сахалина, не оставит свои позиции, но как больно видеть перед собой смертников.
   Гул артиллерийской канонады накрыл проселок. Выглянув в окно, Алексей Басов увидел, что орудия, задравшие к небу свои похожие на бревна стволы, одно за другим открыли огонь. А секундой позже выпущенные из-за горизонта японскими гаубицами снаряды достигли своей цели, и батарея покрылась сплошным ковром разрывов.
  -- Что за черт?!
   Басов едва удержался на сидении, когда на шоссе, в нескольких метрах перед его УАЗом разорвался 155-миллиметровый снаряд. Водитель, успевший надавить педаль тормоза в последний момент, своим телом принял поток осколков, и на полковника брызнула кровь и мозговое вещество из разрубленного куском металла черепа.
   Подхватив лежавший рядом на сидении АКС-74, Басов ударов ноги распахнул дверь, буквально выкатившись из салона и распластавшись в дорожной грязи. Несколько крепких рук рывком поставили его на ноги, и один из сопровождавших комбрига офицеров участливо спросил:
  -- Товарищ полковник, вы целы?
  -- Какого хрена происходит? - Басов озирался по сторонам, видя вокруг черные проплешины снарядных разрывов. На том месте, где только что находились тяжелые орудия, еще не рассеялся едкий пороховой дым - противник, к услугам которого с недавних пор была вся мощь американской спутниковой группировки, безошибочно отыскивал самые важные цели, обращая против них всю мощь своей артиллерии. - Связь со штабом бригады, немедленно!
   Машины замерли посреди проселка, а бронетранспортер, развернувшись поперек дороги, направил в небо стволы спаренных пулеметов. Штатная радиостанция Р-163, установленная на БТР-80, обеспечивала приличную дальность связи, и казавшийся совсем юным боец, чей шлемофон сползал на глаза, высунувшись из распахнутого люка, крикнул:
  -- Товарищ полковник, японцы перешли в наступление! На участке третьего батальона прорыв! "Косые" в нашем тылу!
  -- Твою мать! Машины на ходу? - Басов указал на УАЗы, замершие по разные стороны глубокой воронки, только что отрытой японским шестидюймовым осколочно-фугасным снарядом. - Живо в штаб!
   Сгрудившиеся вокруг командира бойцы бросились врассыпную, но продолжить движение им было, видимо, не суждено. Две "Кобры" с красными кругами на фюзеляже, опознавательными знаками японских ВВС, на бреющем промчались над дорогой, разом открыв огонь из бортовых пушек. Поток двадцатимиллиметровых снарядов буквально распилил пополам ближайший УАЗ, в баке которого сдетонировали бензиновые пары. Взрыв ослепил и оглушил стоявшего в нескольких метрах от машины Алексея Басова, а ударная волна сбила офицера с ног. Кто-то ухватил комбрига за обмундирование, стащив в кювет, на дне которого хлюпала бурая жижа. Вокруг рвались снаряды, свистели осколки, кто-то протяжно, на одной ноте кричал.
   Чудом не выронивший оружие Басов, вскинув свой "калашников" и даже не раскладывая приклад, открыл огонь вслед стремительно умчавшимся вертолетам. АКС-74 в его руках дрожал и дергался, словно пытаясь вырваться из обхвативших оружие цепких пальцев. Рядом затрещали автоматы охраны, выбрасывая в небо над проселком облако свинца. Рой малокалиберных 5,45-миллиметровых пуль пронзил воздух, не причинив никакого вреда вертолетам, синхронно выполнившим разворот, зависая над еловой рощей километрах в полутора от дороги. Японские пилоты чувствовали себя богами войны, находясь в сотне метров над землей и видя своего противника, как на ладони, уязвимого и беспомощного. Пальцы операторов вооружения легли на гашетки, а глаза, и без того раскосые, сжались в совсем узкие щелочки. Шевельнулись стволы пушек, наводясь на цели.
   За секунду до того, как трехствольные М197 японских вертолетов извергли очередную порцию стали и огня, плавно развернулась башня русского бронетранспортера. Спаренные стволы пулеметов качнулись, запрокидываясь вверх. Модернизированная башенная пулеметная установка БТР-80 позволяла вести зенитный огонь, и сейчас сидевший в башенке стрелок уже поймал в окуляр прицела силуэт одной из "Кобр", нажав на спуск.
   Загрохотал могучий КВПТ, выпуская струю свинца навстречу висевшему неподвижно над лесом вертолету. Тяжелые бронебойно-зажигательные пули БЗТ весом шестьдесят два грамма ударили в фюзеляж вертолета, прошивая керамические броневые панели. Растратив на это значительную часть своей энергии, они наткнулись на еще одно препятствие, остановившее их полет. Стрелок-оператор вздрогнул и обмяк, когда в его грудь впились летевшие со сверхзвуковой скоростью кусочки свинца. Пули насквозь пробили человеческое тело, засев в спинке кресла, которое так и не спасло летчика.
  -- Йоси, - командир экипажа, сидевший в задней кабине и отделенный от напарника прозрачной перегородкой из бронестекла, увидел кровавые брызги, изнутри испачкавшие фонарь, и пытался докричаться до своего напарника. - Йоси! Почему ты молчишь?!
   Еще одна очередь прошла впритирку к фюзеляжу. Багровые всполохи трассеров вспыхивали на расстоянии вытянутой руки от головы летчика и быстро гасли. Рванув рукоятку штурвала, пилот бросил свой вертолет к самой земле, рискованным маневром уклоняясь от зенитного огня.
   А на земле один из бойцов, сопровождавших Басова, уже достал из боеукладки в десантном отделении БТР пусковое устройство зенитно-ракетного комплекса "Стрела-3". Видя, что один из вертолетов пошел на снижение, солдат взвалил на плечо темно-зеленый шестнадцатикилограммовый тубус ПЗРК, развернувшись лицом ко второму геликоптеру, от которого к земле уже потянулись сверкающие ленты трассеров. Выпущенные японцами снаряды рвались все ближе к стоявшему у борта бронемашины стрелку, но тот терпеливо дождался, пока тепловая головка наведения ЗУР захватит цель, нажав на спуск.
   Стартовый двигатель вытолкнул из пускового контейнера ракету 9М36, отбрасывая ее на безопасное расстояние, и уже тогда из ее узкого цилиндрического корпуса выскользнули плоскости рулей и стабилизаторов, а запустившийся маршевый двигатель подбросил ЗУР вверх, разгоняя ее до четырехсот метров в секунду. У увидевших сопровождавшую пуск яркую вспышку японских пилотов было ничтожно мало времени на свое спасение. Выбранная мишенью "Кобра" буквально подскочила вверх на полсотни метров, выбросив веер ложных целей, вспыхнувших в воздухе вокруг нее причудливым фейерверком. Но головка наведения не реагировала на внезапно возникающие источники инфракрасного излечения там, где по законам физики и аэродинамики никак не мог появиться вертолет. Ракета на максимальной скорости пронзила мерцающее облако пассивных помех, разорвавшись в полуметре над кабиной вертолета.
   Мощи тысячастасемидесятиграммовой фугасной боеголовки русской ЗУР не могло хватить для уничтожения боевого вертолета весом четыре с половиной тонны, но разогнанные до высокой скорости осколки повредили трансмиссию несущего винта. Бойцы полковника Басова, уже приготовившиеся к собственной смерти, увидели, как японский винтокрылый штурмовик, беспорядочно болтаясь в воздухе, начал падать, исчезнув за стеной вековых елей, над которыми поднялся дымный столб.
  -- Сбили! - Находившиеся рядом с Басовым бойцы закричали, кто-то принялся стрелять в воздух. - Ур-р-ра!!!
   Полковник, с опаской озираясь по сторонам, прервал ликование, гаркнув:
  -- Все по машинам! Шевелись! Едем в штаб бригады!
   Алексей втиснулся в проем люка БТР-80, плюхнувшись на жесткое сидение. Несколько бойцов охраны последовали за ним, другие уселись на броне, выставив во все стороны стволы автоматов. Уцелевший УАЗ, заскрежетав передачей, рванул с места, возглавляя небольшую колонну.
   Пробравшись в отделение управления, Алексей Басов потрепал по плечу командира, прокричав ему в самое ухо сквозь шум мотора, заполнявший весь внутренний объем бронемашины:
  -- Попробуй выйти на связь со штабами батальонов!
  -- Сильные помехи в эфире, товарищ полковник! - Солдат растерянно пожал плечами. - Мощности не хватает! Нужно остановиться и поднять мачтовую антенну!
  -- Нет, не останавливаться! Вперед! Ни секунды не терять!
   Работавшие вдоль линии фронта на протяжении нескольких десятков километров японские станции РЭБ накрыли пологом электромагнитных помех передовую и тылы вглубь на десятки верст. Роты и батальоны, державшие оборону, оказались в изоляции, погибая под невероятно точным артиллерийским огнем, под пулями атаковавшей пехоты Сил самообороны. И полковник Басов мгновенно потерял нити управления подразделениями своей бригады, с трудом представляя, что происходит хотя бы впереди по маршруту движения его колонны, стремительно уходившей в тыл.
   Басов не мог увидеть, как на проселок, проломив заросли кустарника, выползла, покачиваясь на своих шести колесах большого диаметра, японская боевая разведывательная машина "Тип-87". Ее широкая башня развернулась, и ствол автоматической пушки "Эрликон" нацелился в лицо сидевшего за баранкой УАЗа сержанта. Закричав, тот вывернул руль, и, когда машина развернулась бортом, японский стрелок открыл огонь. Короткая очередь двадцатипятимиллиметровых снарядов разнесла УАЗ в клочья, разорвав обшивку и перемолов в фарш человеческую плоть, укрытую под ней. Только когда застучал спаренный пулемет японского броневика, сметая с брони БТР сидевших на ней бойцов, Алексей Басов понял, что что-то не так.
  -- Отворачивай! - Стрелок бронетранспортера, уже поймавший в прицел силуэт вражеской машины, крутил маховики горизонтальной наводки башни, командуя мехводу, продолжавшему жать на газ: - Заходи слева!
   БТР вильнул, съезжая с проселка и переваливаясь через идущий вдоль него неглубокий овраг. Японский наводчик как раз разворачивал башню, когда ударил КПВТ, вбив полтора десятка бронебойных пуль в борт "Тип 87". Броневик противника по инерции проехал несколько метров, ткнувшись заостренным носом в ствол могучего кедра, и замер.
  -- Готов! - Стрелок бронетранспортера азартно кричал. - Движку хана!
  -- Давай, вытаскивай отсюда нас! - закричал Басов водителю.
   Никто из них не увидел выползший на дорогу позади мчавшегося зигзагом БТР танк. Подминая гусеницами жидкий подлесок, боевая машина выбралась на открытое пространство, объезжая дымящийся броневик "Тип-87". Башня развернулась вслед удиравшему русскому транспортеру, из стола орудия вырвался сноп огня, и закаленный сердечник подкалиберного снаряда ударил в корму БТР-80.
   Стальная игла, летящая в несколько раз быстрее звука, легко проломила тонкую броню, но сдвинутый к корме двигатель остановил ее движение. Сердечник застрял в блоке цилиндров. Могучий удар легко сбросил тринадцатитонный БТР с дороги. Водитель, среагировав первым и распахнув свой люк, закричал:
  -- Все на выход! Живее, наружу!
   Полковник Басов, рыком откинув тяжелую крышку в борт бронемашины, вывалился под колеса, а тот, кто шел следом, пробежал по его спине. По ушам ударил рев мощного двигателя, и, выглянув из-за корпуса БТР, полковник увидел приближающийся танк. Пятидесятитонный "Тип-90", окутавшись сизым облаком выхлопных газов, медленно полз по обочине дороги, вгрызаясь в землю стальными "клыками" грунтозацепов широких гусениц. Его башня шевельнулась, разворачиваясь на несколько градусов, и Алексей Басов заглянул в черноту орудийного жерла, в котором ждал готовый к выстрелу снаряд. Но вместо пушки ударил спаренный пулемет, осыпав вжавшихся в землю людей свинцовым градом. Один из замешкавшихся бойцов, как раз протискивавшийся через проем люка, вскрикнул, и, выпустив из рук автомат, скатился обратно, в темное нутро БТР. Еще один, вскочив, с криком кинулся к опушке леса. Пулеметная очередь бичом ударила его поперек спины, бросая на усыпанную хвоей землю.
  -- Лежать, мать вашу, - рыкнул Басов, растерянно озираясь. - Не высовываться!
  -- Он нас на гусеницы намотает!
   Громада танка приближалась, рыча дизелем и лязгая металлом. Полковник Басов словно переместился во времени, оказавшись вновь на безлюдных улицах Нижнеуральска, изрытых вражескими снарядами. На него надвигалась боевая машина, плюющаяся огнем, сметающая все на своем пути, и рядом не было товарищей, но остался опыт и злость на врага, заставившая офицера вскочить, кинувшись навстречу танку.
   На бегу Басов схватил с земли толстую трубу реактивного гранатомета РПГ-27. Он заметил "Таволгу", прижатую к земле телом убитого бойца, и теперь, схватив оружие, в силе и мощи которого не сомневался ни на миг, бежал по дуге, пытаясь обойти танк и зайти ему в борт, туда, где броня была слабее, где ближе были самые уязвимые агрегаты.
   Затрещали на разные голоса сразу несколько АК, и пули защелкали по броне, оставляя на ней едва заметные царапины. Раздался хлопок выстрела подствольного гранатомета, и осколочная граната ВОГ-25 разорвалась, встретив на пути лобовой лист башни японского танка. Взрыв ослепил экипаж лишь на пару секунд, но этого хватило Басову, чтобы, стоя в полный рост, положить тубус РПГ на плечо, откинуть стойку прицела, переводя оружие в боевое положение, и, торопливо прицелившись, нажать на спуск. Дымная струя ударила в борт японскому танку, точно под башню.
   Реактивная граната ПГ-27В несла тандемную кумулятивную боевую часть, рассчитанную на поражение танков, несущих динамическую защиту, вот только кроме российских боевых машин почти не один танк в мире, включая и сделанный в Японии "Тип-90", не имел таких средств защиты. Лидирующий заряд пробил броневую преграду, и основная боеголовка пришла в действие уже внутри, залив пламенем боевое отделение. Высокая температура и многократно возросшее давление убили тех, кто находился под броней, прежде чем включилась автоматическая противопожарная система, и танк, лишившись управления, застыл на месте.
   Басов обернулся, увидев взгромоздившийся на дороге БТР, заднюю часть которого разнесло прямым попаданием снаряда. Уцелевшие бойцы и члены экипажа бронемашины растерянно озирались, тиская в руках почти бесполезное сейчас оружие. Металлический лязг, доносящийся из-за леса, заставил всех вздрогнуть. Басов, услышав такой знакомый звук движущейся гусеничной техники, почувствовал, что в груди все сжимается. В этот момент из-за поворота показалась вереница боевых машин пехоты. Головная БМП-2 затормозила возле разбитого бронетранспортера. Из люка высунулся человек в шлемофоне, выпучив глаза, уставившийся на дымящийся японский танк.
  -- Эй, боец, к машине! - Алексей подскочил к БМП, заколотив по броне прикладом. - Куда направляетесь? Я полковник Басов, командир штурмовой бригады! Нужна связь со штабом группировки!
   Спрыгнувший на землю человек одернул пропитавшийся маслом комбинезон, и, приняв подобие стойки смирно, сообщил:
  -- Товарищ полковник, японцы внезапным ударом прорвали оборону на участке шириной до десяти километров и теперь гуляют по нашим тылам!
  -- Это я уже понял, - буркнул Басов, махнув рукой в сторону сожженного им вражеского танка. - Еще что нового скажешь?
  -- Моему взводу приказано прикрыть отход войск на новую линию обороны.
  -- Где ты их будешь прикрывать? Посреди леса?! Давай назад, встретим "косых" на окраине Козыревска!
  -- У меня приказ штаба... - растерялся командир мотострелков.
  -- К черту эти приказы! Мне отсюда ситуация виднее. - Обернувшись к бойцам своей охраны, тем немногим, кто оставался в живых, Басов крикнул: - Все на броню! Уходим!
   Разворачиваясь на месте, БМП помчались в обратном направлении. Поднимая клубы пыли, смешанной со струями бьющих из выхлопных труб газов, они летели стрелой, оставляя позади полупустые деревни, жители которых тоскливыми взглядами провожали бронемашины, вместе с которыми исчезала их надежда. И только когда впереди показалась окраина поселка, колонна затормозила.
   Выбравшись из-под брони, Алексей Басов окинул взглядом чуть прищуренных глаз панораму Козыревска, самого крупного населенного пункта между передовой и Усть-Камчатском. Поселок, население которого в лучшие времена не превышало пары тысяч человек, выглядел опустевшим, но не пустым. Полковник увидел бегущих по улицам людей, стекавшихся к окраине и с испугом наблюдавших за суетой вооруженных людей.
  -- Боец, ступай в поселок, - приказал Басов одному из уцелевших солдат из своей охраны. - Скажи, пусть бегут. С минуты на минуту тут начнется бойня!
  -- Есть!
   Солдат, козырнув, рысью припустил к домам, придерживая за ремень висевший за спиной стволом вниз автомат. Остальные, сгрудившись возле БМП, выжидающе смотрели на полковника. Сейчас, когда их стало больше, бойцы ощутили некоторую уверенность, и, казалось, были готовы сражаться хоть со всей японской армией разом.
  -- БМП укрыть по обе стороны дороги, - начал отдавать приказы Басов. - Используем их как мобильные огневые точки. Действовать с предельной дистанции, близко противника не подпускать, иначе затопчут. Использовать ПТУРСы. - Полковник указал на торчащую над башней ближайшей машины трубу пусковой установки противотанкового комплекса "Конкурс". - Ракет достаточно?
  -- По три штуки на машину, - пожал плечами хмурый командир мотострелкового взвода. - Как долго мы тут сумеем держать оборону с таким боекомплектом?
  -- Станем держаться столько, сколько сможем, а затем - столько, сколько будет нужно, - неожиданно зло ответил полковник. - Кроме нас на пути "косых" никого сейчас нет, значит, нет и выбора! Есть еще вопросы?
  -- Все ясно, - совсем не по уставу ответил офицер. - Значит, будем держаться.
   Рыча моторами, БМП сползли со скверного проселка в придорожные заросли, скрывшие их от чужих взглядов. В тот момент, когда экипажи закончили маскировать свои машины, на горизонте показался столб пыли, неизменно сопровождавший любую движущуюся технику, и Басов, передергивая затвор своего АКС-74, крикнул:
  -- Все по местам! К бою!
   Несколько десятков человек, крепко сжимая в руках оружие, замерли. На полосу дороги нацелились стволы автоматических пушек, пулеметов, автоматов, готовые огрызнуться огнем, встречая прорвавшегося врага. Но вместо японской техники по проселку ползла вереница грузовиков, с бортов которых свешивались гроздьями солдаты в привычной "флоре". Басов, выскочив из кустов, вскинул автомат, выпустив в небо над головой короткую очередь и закричав, что было силы:
  -- Стоять!!!
   Головной "Урал-375", скрипнув тормозами, остановился, и его бампер замер в полуметре от лица полковника. Одного взгляда хватило, чтобы понять - это грузовик побывал в настоящем пекле, каким-то чудом оставшись на ходу. В обшивке кабины зияло множество пулевых пробоин, лобового стекла со стороны водителя не было, а торчавшие осколки были забрызганы чем-то красно-бурым - изнутри. На дверцах "Урала" висели бронежилеты, и были спущены, как минимум, два задних колеса. Из накрытого не то порвавшимся, не то пробитым вражескими пулями брезентом кузова спрыгнул человек в камуфляже, и Алексей Басов узнал майора Сухова.
  -- Что это значит? - Полковник подскочил к своему комбату. - Почему вы здесь? Кто позволил покинуть позиции?!
  -- Товарищ полковник, японцы атаковали превосходящими силами. Не меньше пехотного полка при поддержке тридцати танков. Их артиллерия первым же залпом накрыла все огневые точки по всей линии обороны. Они стреляют дьявольски точно, попадают даже в отдельного человека. Штаб батальона был уничтожен за тридцать секунд, а уже через четверть часа там была вражеская мотопехота. Но мы держались, сколько могли. Весь батальон до последнего человека был готов стоять насмерть, но нас обошли с флангов, и под угрозой окружения я решил оставить позиции, за что готов ответить. Можете расстрелять прямо сейчас, все равно большая часть моих пацанов уже мертва, а остальные их едва ли надолго переживут.
  -- Сколько у вас осталось бойцов? Тяжелое вооружение есть? Мы встанем здесь и будем сдерживать "косых", пока не погибнем, или пока не получим приказ отступать! Они явно рвутся к Усть-Камчатску, хотят захватить местный аэродром, а если японцам удастся организовать воздушный мост, то уже через пару недель на полуострове будет не одна-единственная их дивизия, все их гребанные Силы Самообороны, и тогда нас сбросят в океан!
   Сухов мрачно усмехнулся:
  -- Мы и сейчас им немногое можем противопоставить. Со мной девяносто шесть человек, считая и тяжелораненых, все, что осталось от батальона. Есть три станковых гранатомета. Также имеется два "Фагота", на каждый по паре ракет. И еще два "Василька", товарищ полковник.
   Басов невольно улыбнулся. Два автоматических миномета - это та самая козырная "шестерка", которая побьет даже туза, если только он не той же масти. Скоро враг испытает на себе мощь русского оружия, простого, но надежного и дьявольски мощного. Увидь исказившую покрытое кровью и грязью лицо полковника гримасу в этот момент японские солдаты, они, пожалуй, бежали бы без оглядки до самого Токио. Но вокруг были только растерянные, измотанные физически и почти сломленные морально бойцы штурмовой бригады, жалкая горстка, которой выпала участь исполнить почти невыполнимый приказ.
  -- РПГ остались? - уточнил Басов, вспомнив медленно надвигающуюся на него бронированную громаду вражеского танка, оставшегося там, на лесном проселке.
  -- Пара десятков "Мух" найдется, - подумав, ответил майор.
  -- Минометы разверните на окраине поселка, ПТУР выдвигайте в первую линию, туда же - АГС. Встретим японцев огнем из всего, что способно стрелять! И, ради Бога, майор, дайте мне связь с другими батальонами и штабом группировки!
   Подгоняемые отрывистыми приказами злых взводных, бойцы засуетились, превращая примыкавший к селу пустырь в крепость, ощетинившуюся стволами, в которых дремал смертоносный свинец. Вонзились в землю саперные лопатки, зубья пил и армейских ножей вгрызлись в древесную кору. А сидевший в бронированном чреве БМП радист, срывая голос, выкрикивал в эфир позывные, пока, наконец, не услышал долгожданный ответ.
  -- Товарищ полковник, на связи штаб! - молодой боец, высунувшись по пояс из распахнутого люка, крикнул, что было сил. - Сильные помехи на нашей частоте, но связь есть!
  -- Не все япошки могут, - хмыкнул Басов, и, приняв из рук солдата гарнитуру радиостанции, произнес в микрофон: - "Якорь", я "Алмаз", на связи. Нахожусь в квадрате шесть, противник висит на плечах.
  -- "Алмаз", оставайтесь на месте, - немедленно ответил "Якорь", который был никем иным, как вице-адмиралом Гареевым, командующим сводной группировкой на Камчатке. - Противник глубоко вклинился в оборону бригады, первый и второй батальоны уже в клещах, и если вы отступите, они окажутся уже в полноценном кольце, и тогда пацанов сомнут, ударив со всех сторон. Мы даже не можем отдать приказ об отступлении - противник массировано применяет системы радиоэлектронного противодействия, глушит связь. Резервы уже на подходе, будут в вашем квадрате через час, максимум. Если через час резервы не придут, отходите к Усть-Каматску, уводите всех, кого можно. Стоять насмерть запрещаю, нам нужен каждый солдат!
  -- "Якорь", противник использует ударные вертолеты. У нас почти отсутствуют средства ПВО, так что через час отступать будет, скорее всего, некому - нас просто покрошат в фарш с воздуха!
  -- Об этом не думай, "Алмаз". К передовой выдвинута батарея "трехсоток". "Миги" из Елизово уже в воздухе, барражируют в ближнем тылу. Они приземлят любую косоглазую сволочь, как только та оторвется от земли!
   Басов облегченно выдохнул. Совсем недавно, увидев кружащие над лесом "Кобры", он перепугался до смерти, оцепенел от чувства собственной беспомощности и никчемности, и до сих пор не верил всерьез, что вертолеты, оба, лежат на земле бесформенными грудами металла, а он и те, кто был рядом, живы, пусть и не все. И то, что, сражаясь с врагом, можно не смотреть с тревогой в небо, рождало в душе офицера веру в победу, пусть даже и в этом, одном единственном бою.
  -- "Алмаз", мы тебя поддержим всем, чем сможем, - звучало в эфире. - Дай нам один час, не пусти "косых" дальше!
   Незаметно подошедший к БМП майор Сухов, дождавшись, когда смолкнет голос в динамике, до неузнаваемости искаженный помехами, произнес с затаенной надеждой:
  -- Может, за час к нам и не сунется никто? Авось, оторвались от япошек прилично, не поспеют они!
   Басов хмуро взглянул на своего комбата, выругавшись без злобы, просто от усталости. В такие подарки судьбы полковник не верил давно, с тех жутких майских дней, когда дивизия, в которой он служил, отважно шла навстречу врагу, сжимаясь под его непрерывными ударами до полка, до батальона, без надежды на поддержку, просто, чтобы погибнуть в бою. Сейчас все повторялось, вот только сам Алексей Басов стал другим, и был готов биться до конца, до последнего патрона в магазине своего АК-74, используя любой шанс.
   Звук моторов, донесшийся с северо-запада, дозорные услышали спустя полчаса. А еще через несколько минут из-за леса показалась голова механизированной колонны. Офицеры, поднеся к глазам бинокли, считали появлявшуюся на дороге технику:
  -- Девять танков, нет, десять!
  -- Пехоты до черта! Не меньше дюжины бронетранспортеров!
  -- Артиллерия, где их артиллерия?
  -- Самоходок нет точно. Если только минометы.
  -- Минометы - херня! Это переживем как-нибудь, не впервой!
   Занявшие оборону на окраине поселка русские солдаты не могли знать, что американский разведывательный спутник "Ки Хоул-11", с помощью которого противник координировал свои действия, с такой легкостью взломав оборону защитников Камчатки, скрылся за горизонтом чуть больше двадцати минут назад. Командир вклинившегося уже на десятки километров в русский тыл моторизованного полка Сил самообороны, лишившись данных разведки, в какой-то момент был готов остановить вытягивавшиеся се дальше и дальше на юг стальные "щупальца" бронированных колонн, опасаясь засады. Но командиры рот и взводов снова и снова докладывали об отсутствии организованного сопротивления, и движимый самурайской честью японский офицер при молчаливом одобрении штаба дивизии принял решение наступать вслепую. Через полчаса ему предстояло осознать цену своей ошибки.
   Под свист форсированных дизелей, под лязг гусеничных траков, боевые машины приближались к поселку. От спешно выстроенной линии обороны их отделяло два километра, полтора - и русские солдаты замерли, ожидая приказ. Приникли к окулярам операторы ПТУР, ловя в прицелы угловатые силуэты вражеских танков. Гранатометчики примкнули к своим АГС-17 снаряженные магазины-"улитки". Шевельнулись тонкие стволы автоматических пушек БМП, выцеливая более легкую "броню", ревущим потоком двигавшуюся следом за могучими "Тип-90". А в тылу у направивших в небо стволы автоматических минометов "Василек" замерли, едва сдерживая нервную дрожь, их расчеты, мысленно пересчитывавшие вновь и вновь оставшиеся боеприпасы.
   Полковник Басов опустил бинокль, не глядя сунув его в подсумок, затем также на ощупь сдвинул вниз флажок предохранителя висевшего на плече автомата, в ствол которого патрон был загнан заранее. Офицер на несколько секунд задержал дыхание, а затем, вскинув над головой сигнальный пистолет, нажал на спуск. Ярко-зеленый шар сигнальной ракеты взвился в небо, рассыпая быстро гаснущие искры, а через миг трубы пусковых установок выплюнули в направлении колонны огненные капли ПТУР.
   Управляемые ракеты 9М111 комплекса "Фагот" и более тяжелые ПТУР 9М113 "Конкурс", весело перемигиваясь лампами-трассерами, промчались над полем, врезаясь в возникшие на их пути преграды. Кумулятивные струи вонзились в сравнительно тонкую бортовую броню японских танков, прожигая ее. Сталь от чудовищной температуры потекла, будто воск, и пламя ворвалось внутрь, выжигая боевые отделения, добираясь до укладок со снарядами. Над проселком взметнулись столбы огня, а затем до позиций защитников Козыревска донесся грохот взрывов.
  -- Горят! - Басов закричал, не найдя сил сдержаться. - Горят, суки!
   Танки, двигавшиеся в голове колонны бронированным тараном, замерли. Пять или шесть машин вспыхнули, получив попадания противотанковых ракет. Расчеты ПТРК уже меняли на пусковых опустевшие транспортные контейнеры. Но уцелевшие японские танкисты отстрелили дымовые гранаты, и над пустырем поднялась пелена плотного серого дыма, скрывшая очертания боевых машин. Разом застучали автоматические пушки 2А42, прошивая струями свинца эту колышущуюся завесу. Очереди отыскивали цели - японские БТР, и тридцатимиллиметровые снаряды вспарывали их тонкую броню, прошивая заодно насквозь тела находившихся внутри пехотинцев.
   Японцы отреагировали быстро. Заухали танковые пушки, выпуская, пока еще наугад, снаряды калибра сто двадцать миллиметров. Подали голос крупнокалиберные пулеметы, прорубая своими очередями жидкие заросли на окраине села, и под их прикрытием из бронемашин посыпался десант.
  -- Минометчикам - огонь, - скомандовал Басов, рассмотревший в дыму силуэты мечущихся вдоль дороги японских солдат. - Прижать их к земле!
   Автоматический миномет 2Б9М был далеко не новым оружием, успел пройти немало войн и конфликтов на нескольких континентах, но оставался в своем классе уникальным и непревзойденным. Он мог выпустить четыре осколочные трехкилограммовые мины по цели, отдаленной почти на пять километров за какие-то две секунды. И сейчас расчеты двух "Васильков", укрытых в тылу, показали в очередной раз очередному врагу, на что способно их оружие в умелых руках.
   Первая серия мин накрыла разворачивавшуюся в цепь японскую пехоту. Взрывы происходили, казалось, всюду разом, наполняя воздух осколками, непрерывно натыкавшимися на преграды из человеческой плоти. А минометчики уже примыкали новые кассеты, стремясь израсходовать весь свой невеликий боезапас за наименьший промежуток времени. Свинцовый град сыпался на головы бойцов Сил самообороны, рикошетом отлетая от бортов БТР. К "Василькам" присоединились и автоматические гранатометы, компенсировавшие невеликое могущество тридцатимиллиметровой гранаты высоким темпом стрельбы.
   Японская пехота, отброшенная свинцовым шквалом, вяло постреливала в сторону поселка, но Алексей Басов понял, что противник полностью дезорганизован. И в этот момент на позициях остатков батальона раздались панические вопли:
  -- Японцы в тылу! Прорвали фронт!
  -- Майор, что происходит? - Басов требовательно взглянул на Сухова. - Что за паника?
  -- Противник прорвал на фланге линию обороны. По крайней мере, один танк и до взвода пехоты!
  -- Твою мать! Дай мне расчет ПТУР! - Вскочив, полковник подхватил лежавший на земле цилиндрический ТПК ракетного комплекса "Фагот", оператор которого минуту назад сжег удачным выстрелом вражеский танк. - Отправь туда еще АГС! Нужно их притормозить, иначе в спину расстреляют!
   Пригибаясь и прижимая к груди контейнер с противотанковой ракетой, Басов бежал по извилистой улочке, сдавленной высокими глухими заборами. За ним, пыхтя и спотыкаясь, мчался солдат, тащивший на себе пусковую установку-треножник. Расчет станкового гранатомета немного отстал, волоча свое оружие, весившее в боевом положении на лафете сорок четыре с половиной килограмма.
   С треском обвалился забор в паре сотен метров перед бегущим Басовым, и на улицу выполз окутанный клубами выхлопных газов танк. Пятидесятитонный "Тип-90" развернулся на месте, его башня шевельнулась, и ствол орудия медленно начал опускаться. Басов во все горло крикнул:
  -- К бою!
   Оператор упал на колени возле пусковой, пригибаясь над прицелом и не глядя протягивая руку в сторону полковника:
  -- Давай ракету!
   Полковник установил контейнер на треногу, боковым зрением увидев мелькающие в проломе забора фигурки в чужом камуфляже. Коротко затрещали штурмовые винтовки, вокруг засвистели пули. Обернувшись к бежавшим следом бойцам с гранатометом, Басов приказал:
  -- Огонь! Отсекайте пехоту!
   Ствол автоматического гранатомета АГС-17 "Пламя" развернулся в сторону бегущих по улице японских пехотинцев, выплюнув несколько гранат. Сплошная стена взрывов разделила противников, и в этот момент с пусковой сорвалась дымной стрелой противотанковая ракета. Выстрел был хорош. ПТУР воткнулась под башню, прожигая тонкую броню. Потерявший управление танк, экипаж которого умер мгновенно, продолжая движение, снес забор, врезавшись в стену стоявшего за ним дома.
   Снова затрещали японские штурмовые винтовки, и наводчик ПТУР, вскрикнув, повалился на утоптанную землю, а через секунду скоростная малокалиберная пуля, выпущенная в упор из автомата "Тип-89", впилась в бедро полковника Басова. Зарычав от боли сквозь зубы, тот упал, успевая сорвать с плеча АКС-74 и открывая огонь по приближавшимся вражеским солдатам. Автомат харкнул свинцом и умолк. Ругаясь от досады и боли, Басов потянулся за снаряженным магазином, уже слыша раздавшийся за домами, за его спиной, рев моторов.
  -- Японцы! - Холодея, полковник обернулся к гранатометчикам, как раз перезаряжавшим свое оружие. - Уходите! "Косые" в тылу!
   Ближайший забор разлетелся в щепки, пропуская темно-зеленую громаду танка. Алексей Басов с удивлением увидел знакомый до последнего болтика Т-72Б, бодро промчавшийся по селу. А следом за ним, покачиваясь на узких гусеницах, катилась самоходка "Нона-С". Ее короткий толстый ствол запрокинулся к небу, выбросив струю огня, и через пару секунд на проселок упал первый стадвадцатимилиметровый снаряд. Еще несколько показавшихся из-за домов самоходных орудий в движении открыли беглый огонь, выпуская снаряд за снарядом, а затем лента дороги потонула в пламени, когда две реактивные установки "Град", как от сердца оторванные адмиралом Гареевым, дали полный залп. Выпущенные ими реактивные снаряды с ревом пролетали над селом, разворачиваясь уже на земле огненными цветками, в которых сгорали заживо еще остававшиеся живыми к той секунде японские солдаты.
   Рядом с беспомощно растянувшимся посреди улицы полковником затормозил, лязгнув гусеничными траками, МТ-ЛБ, густо облепленный бойцами во "флоре" и сбитых на затылок черных беретах. Сразу трое соскочили с брони, подбежав к раненому офицеру. Несколько крепких рук ухватили Басова, оторвали его от земли. В бедро прямо сквозь намокшую от крови штанину вонзилась тонкая игла, и через секунду боль, заглушенная щедрой дозой эфедрина, отступила. Кто-то склонился над Басовым, которого охватило странное оцепенение, заглянул в лицо полковнику, ободряюще прокричав сквозь грохот выстрелов:
  -- Рана ерундовая, братан! Держись! Сейчас отнесем подальше в тыл и все заштопаем! Сделаем, как было!
   Навстречу ехала техника, бежали солдаты, а звуки взрывов становились все тише, все реже ухали орудия, перемалывая землю, по которой только что ступала нога чужаков. Обещанная помощь пришла вовремя, и Алексей Басов с чувством выполненного долга потерял сознание.
  

Глава 5

  
   Москва, Россия - Баренцево море, арктические владения России
   16 июня
  
   Изображение на большом экране, занимавшем половину стены кабинета, чуть подрагивало, и очертания полуострова Камчатка казались слега расплывчатыми. Рассеянный взгляд воспаленных глаз Валерия Лыкова скользил вдоль давно знакомой береговой черты, изрезанной множеством мелких бухт, вдавленной внутрь крупными заливами, или, напротив, выдававшейся в стороны похожими на клинки языками мысов. Красный пунктир, рассекавший полуостров по диагонали, резал взгляд, заставляя главу правительства России болезненно морщиться. Линия начиналась чуть севернее поселка Ичинский, затем, немного не доходя Козыревска, круто забирала на север, но, наткнувшись на берега реки Еловка, начинала тянуться на восток, и, обогнув подножье Ключевской сопки, утыкалась в побережье Берингова моря несколькими верстами южнее мыса Сивучий.
   Всякий раз, видя на карте эту черту, Лыков нервно сжимал кулаки, рыча от бессильной злобы. По одну ее сторону земля еще оставалась русской, а по другую уже хозяйничал враг, решивший в крайне удачный момент перекроить границы в свою пользу. Премьер-министру было проще сейчас, несмотря на годы, нырнуть под толстую броню Т-62, знакомого до последнего винтика еще с проведенной в горах Афганистана юности, да даже просто повесить на спину автомат и отправиться как можно скорее туда, на край земли, на восток, в окопы. Но вместо этого он оставался здесь, в тиши кремлевского кабинета, и одного его слова было достаточно, чтобы в тех окопах, перепахавших сопки Камчатки, умирали десятками, сотнями простые русские парни, те, для кого слова "родина", "долг", "честь" не были пустым звуком.
   В довольно просторном кабинете, ярко освещенном и отлично вентилируемом, царила тишина. Слышалось лишь мерное дыхание людей, не смевших первыми нарушить молчание. Те несколько минут, пока Валерий Лыков рассматривал выученное уже до последней черточки изображение далекой Камчатки, несколько мужчин в военной форме или цивильных костюмах выжидающе глядели на главу правительства, порой переглядываясь с соседями. Но в тот момент, когда Ринат Сейфулин деликатным покашливанием решил напомнить Лыкову, что тот находится вовсе не в одиночестве, дверь кабинета распахнулась.
  -- Товарищ маршал! - На пороге возник адъютант, на плечах которого блеснули золотом майорские звезды. - Товарищ маршал, на связи командующий объединенной группировкой на Камчатке!
   Лыков, подскочив в своем кресле, отрывисто приказал:
  -- В мой кабинет на громкую связь!
  -- Есть!
   В динамиках, установленных на роскошном полированном столе красного дерева, что-то щелкнуло, пискнуло, и сквозь треск атмосферных помех прозвучал почти неузнаваемый голос вице-адмирала Гареева:
  -- Товарищ верховный главнокомандующий, докладываю. Японские войска внезапной атакой взломали линию обороны на восточном участке фронта, частью оттеснив, а частью окружив наши войска. Самый сильный удар пришелся на десантно-штурмовую бригаду полковника Басова. Потери ее батальонов в личном составе достигают сорока-пятидесяти процентов. На его участок обороны противник, судя по всему, стянул большую часть имеющей артиллерии и бронетехники. На разных участках японцы продвинулись на пятнадцать-двадцать километров. Избегая окружения, полковник Басов отвел оставшиеся подразделения к Козыревску, где смог организовать оборону.
   Неожиданно доклад отделенного тысячами километров Гареева, каждое слово которого, прежде чем прозвучать под сводами Кремля, преодолевало сложный путь по всей территории страны, от одного ретранслятора к другому, прервал министр экономики и промышленности. Ринат Сейфуллин буквально взорвался, срываясь на крик:
  -- Какого черта этот полковник посмел отступить?! Перед кем, перед япошками, которые семьдесят лет уже ни с кем не воюют?! А тут вдруг гоняют наших в хвост и в гриву! Да у них весь боевой опыт - вторая война в Ираке, и то они там за спинами америкнацев отсиживались! Пусть этот Басов соберет в кулак своих бойцов и собственные сопли и контратакует! Где это видано, уступать врагу русскую землю?! Он должен был стоять насмерть!
  -- Остыньте, Ринат Шарипович, - буркнул сидевший у края стола Сергей Буров. Герой обороны Нижнеуральска, сражение за который стало переломным моментом всей оккупации, мрачно уставился на Сейфуллина, физически ощутившего тяжелый взгляд генерала. - Полковника Басова я знаю еще по Чечне. Это грамотный командир, и если он приказал отступать, значит, иных вариантов попросту не было. Японцы имеют на Камчатке одну пехотную дивизию, чуть меньше десяти тысяч солдат. Формально у нас полуторакратный перевес в живой силе, но подготовка бойцов, что сейчас держат оборону не идет ни в какое сравнение с выучкой противника. Верно, бойцов с серьезным опытом у японцев практически нет, но и у девяти из десяти наших людей весь "опыт" - гарнизонная служба. Треть защитников полуострова - это добровольцы, солдаты и офицеры запаса или даже отставники, не бравшие в руки оружие по десять-двадцать лет. Их вооружили за счет арсеналов расквартированной ранее на Камчатке Сороковой отдельной бригады морской пехоты, распущенной приказом министра Самойлова о всеобщей демобилизации. Еще треть - моряки Камчатской флотилии, несколько месяцев назад сошедшие на берег со своих сторожевиков и ракетных катеров. Возможно, они могут единственной ракетой "Москит" потопить атомный авианосец и огнем артиллерийской установки АК-176 на максимальной дистанции распилят какой-нибудь "Арли Берк" хоть вдоль, хоть поперек, но они ни черта не соображают в тактике общевойскового боя. Да большинство из них автомат-то держали в руках только в день присяги. Фронт, по сути, держится на бойцах Басова. Но при таких потерях бригада атаковать не может, а посылать в бой сводные отряды моряков - значит играть на противника.
   Лыков с благодарностью кивнул Бурову, а Ринат Сейфуллин, выдержав презрительный взгляд генерала, с некоторой осторожностью спросил:
  -- Выходит, следующий удар японцев отражать будет практически некому?
  -- Что вы думаете по этому поводу, товарищ вице-адмирал? - Лыков обратился к черному квадрату динамика селекторной системы.
  -- Понесенные нами потери нужно восполнить как можно быстрее, но и потери японцев велики. По донесениям командиров рот и батальонов, на поле боя противник оставил не менее сорока танков уничтоженными и поврежденными, не считая легкой бронетехники. Это почти половина его танкового парка, имеющегося здесь, на полуострове. Потери в боевых вертолетах мы оцениваем в десять единиц, а это треть развернутой на ТВД армейской авиации. ПВО наша сработала на "отлично". Так что их наступательный потенциал сейчас низок. Не думаю, что стоит ждать нового удара в ближайшие недели. Но ресурсы, и людские и материальные, нам нужны уже сейчас.
   Голос Гареева умолк, но, едва Лыков открыл рот, чтобы что-то сказать, вице-адмирал произнес:
  -- Мои командиры, те, кто выжил после атаки японцев, в один голос отмечают крайне высокую точность орудийного огня. Будто их артиллеристы заранее знали координаты всех без исключения огневых точек, батарей, штабов с точностью до метра, а это возможно при условии ведения спутниковой разведки. Но ведь всем известно, что разведывательных спутников у Японии еще нет.
   Валерий Лыков помотал головой, затем потер лицо ладонью, и, взглянув на сидевшего за два кресла от него бывшего офицера ФСБ Ивана Слюсаренко, спросил:
  -- Возможно ли, чтобы данные японцы получали от американских военных?
  -- Все возможно в нашем мире, - развел руками "чекист", с недавних пор возглавивший вновь созданную внешнюю разведку России. - Проверить это сложно. Наша агентура в Штатах в основном недоступна, возможности инструментальной разведки крайне ограничены. Сами мы не имеем сейчас ни одного разведывательного спутника на орбите. Спутников связи тоже нет. Слишком мы привыкли к чудесам техники, что кое-кто уже разучился работать без них.
  -- Спутники будут, - вмешался Ринат Сейфулин. - Восстановительные работы на космодроме Плесецк завершены, и вскоре оттуда планируется запуск ракеты с разведывательным спутником нового поколения. Со связью хуже. Тяжелые спутники на высокие орбиты мы раньше выводили только с Байконура, но казахи что-то мутят, тормозят процесс изо всех сил.
  -- Без связи, без разведки войну не выиграть, - назидательно произнес Лыков. - А сейчас идет война, это каждый обязан понять. И пока мне не кажется, что мы добились заметных успехов в ней. Вечно сидеть в обороне нельзя, это азбука военного искусства, а наступать вслепую, без координации действий - самоубийство. - И, снова обернувшись к совмещенному с микрофоном динамику, премьер-министр поинтересовался у далекого сейчас Гареева: - Какова была цель японского наступления, по-вашему?
  -- Я полагаю, целью наступления был захват Усть-Камчатска, поскольку на других участках фронта противник предпринимал только сковывающие действия, - прозвучало в ответ. Несмотря на нараставший шелест помех, каждое слово, прозвучавшее в стенах кабинета Лыкова, было услышано и воспринято так, как нужно. - В настоящее время снабжение экспедиционных сил японцы осуществляют с помощью десантных кораблей, на их борту, кстати, перебрасывают и вертолеты. Применение транспортной авиации затруднено, поскольку все аэродромы, способные принимать тяжелые самолеты, остаются за нами. В распоряжении противника есть только ВПП в поселке Палана, но на нее могут садиться лишь легкие машины типа нашего Ан-26, а на них танк не привезти. Усть-Камчатск - крупный транспортный узел, важность которого переоценить в местных условиях невозможно. Если японцы захватят аэродром и оборудованный порт, то смогут перебрасывать людей и технику не только специальными десантными кораблями, которых немного, но и гражданскими судами - ролкерами, лихтеровозами, также задействовав весь потенциал своей военно-транспортной авиации, основу которой составляют пятнадцать С-130 "Геркулес" американского производства, способные за один вылет доставить до трехсот тонн амуниции и снаряжения - или свыше тысячи солдат, целый пехотный полк. Поток грузов, поступающих на Камчатку, возрастет на порядки, и наше сопротивление будет подавлено за считанные дни, если не за часы.
  -- Товарищ вице-адмирал, я понимаю, что вам не просто, и обещаю прислать подкрепления, пока же прошу только об одном - держитесь. Вы уже сделали для страны невозможное, но этого оказалось мало. Укрепляйте оборону, но если будет шанс атаковать - идите вперед, держите противника в напряжении, не давайте спокойно копить силы!
  -- Товарищ командующий, каждый мой солдат будет стоять насмерть, но без снабжения нам не продержаться долго. Блокада душит нас. Одиночные самолеты с "большой земли" доставляют нам некоторое вооружение и боеприпасы, но это происходит все реже. Прорываться сквозь позиции японского флота, сквозь завесу воздушных патрулей, непрерывно барражирующих над восточной частью Охотского моря, становится сродни самоубийству, и наши пилоты все чаще гибнут, не добираясь до цели.
  -- Ждите! Помощь будет!
   Глава правительства ткнул, не глядя кнопку на панели. Прерывая связь. Взглянув на Сейфуллина, Лыков мрачно спросил:
  -- Как долго мы будем терпеть господство японского флота в наших водах? Ты докладывал, что строительство кораблей на всех верфях идет ударными темпами. Так, где же эти корабли?
  -- Люди на заводах делают все, что могут, - пожал плечами министр. - Уже сейчас в строю достаточно малых противолодочных кораблей и ракетных катеров разных типов, чтобы отразить высадку десанта в любом месте, от Балтики до Приморья. Но тяжелые корабли для действий в открытом море быстро не строятся. Все что можно достроить - достраиваем, что можно восстановить - восстанавливаем, заодно проводя модернизацию. Но и в лучшие времена на Тихом океане японцы нашим восьми эсминцам и БПК и единственному ракетному крейсеру могли противопоставить свыше сорока боевых единиц аналогичного класса. Соотношение подводных лодок, без учета стратегических ракетоносцев, конечно, было примерно равным, но сейчас добрая половина наших субмарин стоит у достроечных стенок судостроительных заводов, рабочие которых делают все, чтобы лодки хотя бы когда-нибудь смогли снова выйти в море. Добиться количественного паритета просто невозможно в ближайшие годы. Не хватает производственных мощностей, не хватает рук, а на одном энтузиазме новый флот не создать.
  -- Но прорвать блокаду нужно, иначе лишимся сперва Камчатки, а затем и всего Дальнего Востока, Сибири, всей страны. Пора российскому флагу возвращаться в океан!
  -- И мы вернемся, - со злой уверенностью воскликнул Ринат Сейфуллин. - Скоро весь мир увидит, что русский флот все так же стоит на страже наших границ! Увидит - и устрашится!
   В эти же самые минуты, пока под сводами Кремля шло спешно созванное совещание, по пустынным в предрассветный час улицам Североморска, продуваемым всеми ветрами, бодро ехал потертый УАЗ с черно-белыми военными номерами. Миновав посты ГАИ на въезде в город, где несли вахту экипированные будто для боя милиционеры, облачившиеся в каски и бронежилеты, автомобиль проехал по городу, остановившись возле здания штаба Северного флота. Сидевший сзади капитан первого ранга Владимир Шаров, распахивая дверцу, коротко приказал мичману-шоферу:
  -- Жди!
   Покинув машину, двигатель которой продолжал работать вхолостую, офицер уверенно двинулся к главному входу. Увидев его, двое моряков, стоявшие у припаркованной поодаль черной "Волги", вытянулись по стойке смирно. Их ладони разом взметнулись к лакированным козырькам черных фуражек. Несмотря на обязательную секретность, мало кто из морских офицеров в чине начиная от капитан-лейтенанта не знал хотя бы по имени, а то и в лицо командира одного из двух находящихся в строю стратегических подводных ракетоносцев. Шаров, поравнявшись с моряками, лица которых были ему, несомненно, знакомы, а вот прямо сейчас вспомнить фамилии стало бы затруднительно, тоже отдал честь, ощутив на себе заинтересованные взгляды.
   Часовой на входе в штаб, конечно, тоже знал далеко не впервые появлявшегося здесь Шарова в лицо, но все равно потребовал пропуск. А навстречу капитану уже спешил адъютант командующего флотом, из дальнего конца длинного и пустого сейчас коридора закричав:
  -- Товарищ капитан, контр-адмирал вас ожидает! Прошу за мной!
   Юрий Колгуев встретил гостя в своем кабинете. Войдя и по-уставному поприветствовав командующего Северным флотом, Шаров окинул взглядом помещение, обстановка в котором с предыдущего визита не изменилась совершенно. На одной стене по-прежнему висела карта Арктики, на второй - карта России. Светился голубым экран ноутбука на столе, а рядом с электронным устройством стояла кружка с дымящимся чаем.
   Адмирал, выйдя из-за стола, протянул руку Шарову, стиснув его ладонь со всей силы, затем указав на стоявшее у стены кресло. Когда подводник уселся, Колгуев, сев напротив, взглянул ему в глаза, и, несколько мгновений помолчав, произнес:
  -- Пришло время проверки на прочность, товарищ капитан. Для вас лично, для вашей команды, для меня и для всего флота. "Александру Невскому" приказано выйти в море в течение шести часов, и, заняв позицию близ побережья Новой Земли, произвести пуск учебной баллистической ракеты по полигону в Астраханской области.
  -- Раньше, помнится, цели находились на Камчатке, - хмыкнул Шаров.
  -- Полигон Кура занят японцами, как и многие сотни гектаров прилегающей территории. Я бы сам с радостью шарахнул по самураям "Булавой" в боевом снаряжении, сбросив на их узкоглазые головы сотню-другую килотонн. Но такие решения принимать не нам, капитан. зато мы должны эти решения исполнять. Приказ ясен?
  -- Так точно, товарищ контр-адмирал!
  -- Подлодка готова к походу?
  -- Так точно, - повторил Шаров, довольно улыбнувшись: - Мы все этого ждем с нетерпением! Пришло уже время показать, на что способен наш "Борей"!
  -- Учти, эти учения легкими не будут. Возможности ведения разведки существенно ограничены, но есть данные, к сожалению, косвенные, о том, что в Норвежском и Баренцевом морях действуют американские АПЛ типа "Лос-Анджелес".
   Владимир Шаров понимающе кивнул:
  -- Кто бы сомневался! Они и раньше ходили к нашим берегам, как к себе домой, и странно, если не объявятся теперь!
  -- Между нами и американцами сейчас войны нет, да ее вроде как и не было. Балы операция по "поддержанию мира и недопущению захвата террористами оружия массового поражения". Но какова цена этим словам, сам знаешь, каперанг. Я лично уверен, что американские субмарины в наших водах есть. Они попытаются тебя обнаружить, будут мешать, сядут на хвост. Будь готов ко всему, вплоть до применения оружия, и, если возникнет угроза, стреляй без колебаний. Времена, когда мы боялись вести себя, как хозяева, даже у себя дома, прошли. Ценность твоего ракетоносца огромная, сам факт наличия его в море, с ракетами на борту, является гарантией мира. Так что для янки вывести его из строя - дело самое важное. Разумеется, одного тебя не оставим. Выход будут прикрывать все силы флота. Правда, немного тех сил у нас и осталось, - с печальным вздохом добавил контр-адмирал.
   Владимира Шарова передернуло, когда он увидел, как Колгуев разом постарел, превратившись из командующего флотом, державшего в своих руках ниточки управления эскадрами боевых кораблей, авиационными полками, дивизиями подводных лодок, в изможденного, выжатого досуха старика. Глаза погасли, плечи безвольно поникли, будто не выдержав давившего на них груза ответственности.
  -- Я пришел на Северный флот в конце восьмидесятых, - негромко произнес адмирал, в голове которого ощущалась почти физическая усталость. - Советскому Союзу оставалось существовать пару лет, но никто тогда об этом и думать не мог. Наш флот был на пике могущества, став по-настоящему океанским. Авианесущий крейсер "Киев" уже успел избороздить половину Мирового океана. Только что вступил в строй "Баку", его брат-близнец, а где-то на Черном море уже сошел со стапелей первый настоящий авианосец - "Тбилиси", переименованный позже в "Адмирала Кузнецова". Русский флот наконец-то получил крылья. А попугать американские АУГ регулярно выходили в океан атомные ракетоносцы "Киров", "Калинин", "Юрий Андропов", сопровождаемые десятками эсминцев, противолодочных кораблей, сторожевиков. И где-то в морских глубинах ворочались стадами кашалотов атомные подлодки "Тайфун" и "Дельфин", способные залпами своих баллистических ракет прямо от пирса превратить в радиоактивный ад половину Америки. Каждый год спускали на воду новые корабли, более надежные, более вооруженные, более скоростные. Мы были сильны, и нас боялась половина мира, но мы никому не угрожали. Впервые ступив на борт подводного атомного крейсера К-206, я, как и десятки таких же молодых сопливых лейтенантов, знал, что защищаю родину. Но те, кто ею правил, давно предали свой народ, и их предательство привело нас к тому, что имеем теперь. Построили десантный катер - разговоров на неделю, спустили на воду сторожевик - праздник на всю страну. А "Адмирал Кузнецов" навсегда замер у берега, и крылья свои наш флот потерял, кажется, уже навсегда.
  -- Были времена и похуже, - пожал плечами Шаров. - Когда я начинал службу в девяностые, команды жили на борту своих субмарин, потому что в казармах электричество и отопление давно уже отключили за долги, а на подлодках энергия была. Денежное довольствие задерживали, нечего было есть, но при этом все равно выходили на боевое дежурство, сохранив навыки. Может, и теперь дела наладятся. Возвращаются в строй поврежденные американцами подлодки и корабли, достраиваются те, что стояли на стапелях в момент их нападения. Вон, атомный крейсер "Адмирал Нахимов" уж несколько месяцев, как стоит в доке "Севмаша".
  -- Может и наладятся. - Юрий Колгуев мотнул головой, словно отгоняя нахлынувшие некстати невеселые воспоминания, и, совсем другим тоном, деловым, сосредоточенным, уверенным, произнес: - Малые противолодочные корабли типа "Альбатрос" прочесывают прибрежные воды, они прикроют ваш выход из базы. На дальних рубежах уже развернуты "Варшавянки", и всю акваторию от побережья до самой Новой Земли патрулируют самолеты базовой авиации. Все, что может держаться на плаву, выходит в море, а все, что способно летать - уже в воздухе. А в непосредственное сопровождение тебе придается многоцелевая АПЛ "Нижний Новгород".
  -- С таким эскортом едва ли есть, чего бояться, товарищ контр-адмирал. Да мы и сами тоже зубастые, любого "лося" схарчим.
  -- Но-но, - Колгуев погрозил пальцем. - Не рискуй, на рожон не лезь. Субмарину ты обязан сохранить любой ценой, капитан! Пока твои ракеты нацелены на американские города, там никто и чихнуть в нашу сторону не посмеет. А иначе нас сомнут в один миг!
   Командующий флотом встал, при этом вскочил и Владимир Шаров. Колгуев, обернувшись к столу, взял с него конверт из плотной бумаги, на котором места живого не было от сургучных печатей. Протянув пакет капитану, адмирал пояснил:
  -- Координаты учебной цели. Это будут испытания для всей морской составляющей наших стратегических ядерных сил - и для носителей, и для ракет, и, самое главное, для системы связи и управления. И пусть все видят, на что мы способны - и боятся!
   Обратный путь Владимир Шаров проделал быстро, неосознанно спеша вернуться на базу, оказаться вновь в центральному посту своего атомного ракетоносца. Флот сделал все, чтобы драгоценный, буквально на вес золота, корабль оставался в безопасности. Внешне его база едва ли могла привлечь внимание вражеской разведки. Обычный гарнизон, склад материального обеспечения или что-то вроде этого. Скопление казарм, складов, кирпичная коробка КПП возле глухих ворот с потускневшими от времени жестяными звездами на широких створках, где несли службу два матроса под руководством мичмана-контрактника. Опоясывавший военную базу забор, по гребню которого вилась ржавая спираль колючей проволоки, являлся, скорее, чисто символическим препятствием на пути незваных гостей, чем реальной преградой. Вообще всем своим видом это место кричало о запустении и разгильдяйстве. Но все это было лишь ширмой.
   Миновав несколько постов, капитан первого ранга Шаров спустился по крутой лестнице вниз, на десятки метров вглубь скальной породы, туда, где в огромной пещере, озаренной ровным светом прожекторов, неподвижно застыла у причальной стенки лоснящаяся черная "туша" атомной подводной лодки "Александр Невский". Когда-то в доисторические времена морская вода выгрызла в гранитном монолите глубокий грот. Она трудилась тысячи лет, подтачивая скалу, а затем пришли люди, и над водами Кольского залива загремели взрывы. Прочный камень уступил, и теперь глубоко в скале укрылось самое мощное оружие встававшей с колен страны.
   Пройдя по причалу, Шаров не без гордости посмотрел на субмарину, корпус которой до середины был скрыт водой, черной, почти неподвижной, бликующей в свете ярких ламп и оттого похожей больше на разлившуюся нефть. Гордиться было чем. Семнадцать тысяч тонн подводного водоизмещения, шестнадцать ракет с разделяющимися боеголовками и четыре торпедные трубы для самообороны. При этом огромный атомоход мог передвигаться почти бесшумно за счет сменившего традиционный гребной винт водомета, а гидроакустический комплекс позволял обнаруживать надводные и подводные цели на огромных дальностях. Он был практически неуязвим, находясь в морских глубинах, той стихии, для которой и создавался напряженным трудом целой страны, но и сейчас, притянутый швартовыми к причалу, нес боевое дежурство. Баллистические ракеты "Булава" на борту субмарины были готовы к запуску в любое мгновение, и теперь Владимиру Шарову предстояло впервые проверить его в деле.
  -- Приготовиться к выходу в море, - приказал капитан своему старшему помощнику, встречавшему командира ракетоносца в центральном посту. - Приказано провести испытания ракетного комплекса.
  -- Наконец-то! - Капитан-лейтенант Морозов улыбнулся, как ребенок, получивший долгожданный подарок на новый год. - У нас все готово, товарищ командир! Хоть сейчас можем поднимать якоря!
   В подземном укрытии еще шли приготовления к походу, а на поверхности базы флота, раскиданные по всему Кольскому полуострову, охватила нервная суета. Неожиданный приказ привел в движение сложный механизм, объединявший в одно целое тысячи людей в военной форме. Одним из этих людей был командир эскадрильи противолодочного авиаполка Северного флота подполковник Максим Найденов. Когда автобус остановился возле короткого ряда самолетов, выстроившихся крыло к крылу вдоль бетонного полотна взлетной полосы, полковник, первым встав с продавленного сидения, громко скомандовал, заставив умолкнуть все разговоры в салоне:
  -- Выходи строиться!
   Грохоча ботинками, пилоты, уже облаченные в летные комбинезоны, образовали короткую шеренгу у борта тихо скрежетавшего изношенным мотором "пазика". За их спинами суетились техники, облепившие огромные самолеты подобно трудолюбивым муравьям. Несколько летчиков проводили понимающими взглядами проехавшую мимо тележку, на которую были уложены округлые "тела" противолодочных торпед.
  -- Эскадрилья, внимание! - Став по центру шеренги, Найденов взглянул на своих подчиненных. - Наша задача - осуществлять противолодочное патрулирование вдоль тридцать пятого меридиана. Работает весь полк. К востоку от этого рубежа действуют наши подлодки, к западу, вероятно, находятся американские субмарины. Ни одна из них не должна войти в наши воды. В случае установления контакта наводите на "гостей" противолодочные корабли.
  -- Разрешение на применение оружия?
   Взглянув на задавшего вопрос командира экипажа, Найденов ответил:
  -- Мы поднимаемся в воздух не для того, чтобы начать новую войну. Но если чужак будет представлять угрозу - атаковать без колебаний! Это наше море, мы сюда никого не зовем! Все, мужики, по машинам!
   Поднявшись по трапу, подполковник Найденов протиснулся в кабину патрульного Ил-38Н, занимая свое кресло. Рядом возился с привязными ремнями второй пилот, позади расположились остальные члены экипажа, обменивавшиеся короткими односложными фразами. Семь человек готовились подняться в небо, чтобы встать на защиту водных рубежей страны. Найденов знал каждого из них, как самого себя, доверяя им даже больше, чем себе. Предстояла привычная работа, то, к чему они готовились годами, то, ради чего пришли в морскую авиацию, хотя командир эскадрильи едва ли мог припомнить, когда в воздух сразу поднимались десятки крылатых машин. Видимо, командование флота задумало что-то по-настоящему грандиозное.
  -- Запуск! - скомандовал Найденов, обхватывая обеими ладонями рычаги штурвала.
   По очереди включились четыре турбовинтовых двигателя АИ-20М, лопасти винтов врубились в воздух, набирая обороты и превращаясь в полупрозрачные окружности. Наконец тяга достигла максимума, и самолет весом шестьдесят три тонны, разбежавшись, оторвался от взлетной полосы аэродрома "Североморск-1", опираясь широкими крыльями о пустоту.
  -- Лечь на курс тридцать, - спокойно, будничным голосом произнес Максим Найденов. - Скорость шестьсот. Штурман, подлетное время до района патрулирования?
  -- Будем в заданном квадрате через два с половиной часа, командир!
  -- Значит, можно расслабиться, - усмехнулся подполковник. - Учтите, мужики, американцы или их прихвостни могут появиться в воздухе в любой момент. Нас прикроют истребители, но пока они до нас доберутся, всякое может получиться, так что проявляем осторожность!
   Качнув плоскостями крыльев, Ил-38Н плавно развернулся над авиабазой, направляясь в сторону моря. Внешне он ничем не отличался от такой же машины, впервые оторвавшейся от земли в далеко 1961 году, с тех пор исправно неся службу по охране границ своей страны. Но внутри этого самолета от прототипа осталось немногое, о чем свидетельствовал хотя бы широкоформатный жидкокристаллический монитор на приборной панели на месте первого пилота, заставивший потесниться старые круговые индикаторы.
   Не самая удачная и давно уже устаревшая поисковая система "Беркут" уступила место современному комплексу "Новелла". Как это часто бывало в истории новой России, первыми лучшую отечественную технику получали не русские солдаты, летчики или моряки, а иностранцы, в данном случае - пилоты индийских ВМС, на вооружение которых поступили патрульные "Ильюшины" с экспортным вариантом поисковой системы, получившим название "Sea Dragon" - "Морской змей". И лишь теперь в порядке давно запланированной, но постоянно откладывавшейся модернизации и Ил-38 российской морской авиации получили новое оборудование, превзойдя своего американского ровесника Р-3 "Орион" по эффективности и вплотную приблизившись к новейшему Р-8 "Посейдон".
   Поисковая система "Новелла", объединявшая многофункциональный радар, магнитометр, телевизионную и инфракрасную обзорные системы и станцию радиотехнической разведки, позволяла вести поиск целей в воздухе, на воде и под водой на расстоянии до трехсот километров. Для уничтожения этих целей во внутреннем отсеке были подвешены противолодочные ракето-торпеды АПР-3 "Орел". А надежные и экономичные двигатели позволяли часами барражировать над волнами, высматривая добычу.
   Самолет подполковника Найденова был не единственным, поднявшимся в этот день в небо. Полтора десятка Ил-38Н, часть из которых буквально на днях вернулась на свои базы с авиаремонтных заводов, взяли курс на север, в акваторию Баренцева моря. Оставив позади береговую черту, они разошлись широким веером, набирая высоту. Белые полосы инверсионных следов причудливым рисунком покрыли небо, а пилоты из поднебесья рассматривали пенные росчерки кильватерных следов, оставляемых на серой поверхности сурового моря кораблями, один за другим выходившими из своих баз, рассеиваясь по водной глади.
   Капитан малого противолодочного корабля "Юнга" типа "Альбатрос" был одним из тех, кто наблюдал, заслоняясь от солнца поднесенной ко лбу ладонью, за летящими на север стальными птицами. Позади осталась гавань Североморска, защищенная сетевыми заграждениями и зенитно-ракетными комплексами, и теперь тысячетонный корабль бодро взбирался на волны, рассекая форштевнем пенистые гребни. В трюме мерно рокотали дизели, вращая гребной винт. На скорости четырнадцать узлов, позволявшей экономить и топливо, запас которого на борту был вовсе не бесконечным, и ресурс механизмов, поддерживаемых в рабочем состоянии только благодаря мастерству "деда", корабельного старшего механика, корабль уверенно шел в открытое море, навстречу бурным волнам и крепчавшим с каждым часом порывам ветра.
   Когда-то противолодочные корабли проекта 1124М были самыми многочисленными в своем классе, бороздя воды внутренних морей в поисках субмарин "вероятного противника". Однако время шло, корабли старели и морально, и физически, только замены им не предвиделось - с некоторых пор огромнейшая страна перестала находить деньги на охрану собственных границ. И теперь в море, навстречу волнам и ветру отважно шли полдюжины "Альбатросов", самый новый из которых был спущен на воду свыше двадцати лет назад. Миссия их с момента спуска на воду головной единицы серии не изменилась - найти затаившегося в пучине врага.
  -- Что-то серьезное затевается, - пробормотал, становясь рядом с капитаном "Юнги" штурман противолодочного корабля, на минуты отвлекаясь от своей карты. - Подлодки уже сутки, как в море, теперь еще и авиацию подняли!
   Офицер проводил взглядом очередной Ил-38, неторопливо проплывший над волнами, жужжа четырьмя своими движками. Могучие стальные птицы реяли над морем, а где-то в его глубинах бесшумно скользили дизель-электрические "Варшавянки", субмарины проекта 877, создавая завесу в западной части Баренцева моря, словно пытаясь отсечь его значительную часть от Мирового океана. И вот теперь к ним присоединялись и противолодочные корабли, прощупывавшие водную толщу импульсами бортовых гидролокаторов. И лишь когда они растянулись редкой цепью почти до самых берегов Новой Земли, покрытых никогда не тающим ледяным панцирем, на борту стратегического подводного ракетоносца "Александр Невский" Владимир Шаров скомандовал:
  -- Отдать швартовы! Самый малый назад!
   Водометный движитель атомохода пока пребывал в бездействии. Подруливающие устройства начали медленно, метр за метров, вытягивать субмарину из ее надежного укрытия. Со стороны казалось, что это гигантское морское чудовище, фантастический левиафан выбирается из своего логова, но наблюдать за выходом подлодки в море было некому. Американский разведывательный спутник "Ки Хоул-11", проносившийся над территорией России с пунктуальностью курьерского поезда, несколько минут как скрылся за горизонтом, и подводники могли не опасаться посторонних взглядов.
  -- Курс двадцать, - приказал стоявший на ходовом воздухе капитан первого ранга Шаров, обведя взглядом высившиеся над водой скалы, поверхность которых была отполирована ветром и брызгами морской воды едва ли не до зеркального блеска. - Реактор на пять процентов мощности.
   Услышав мерный гул над головой, Владимир Шаров взглянул вверх, увидев летящий на север самолет, серебристый крестик на фоне голубого неба. Взглянув на старпома, тоже уставившегося в небо, командир "Борея" произнес:
  -- Сегодня весь флот работает только на то, чтобы нам ничто не помешало выйти в море. Мы их подвести не имеем права! Слишком многое зависит от этого похода, вплоть до будущего России!
   Идущий пока в надводном положении ракетоносец направился к выходу из Кольского залива, а там его уже ждал транспорт вооружения "Амга". Почти беззащитный ракетовоз и грозный атомоход поравнялись, став борт о борт, и Шаров отдал новый приказ:
  -- Открыть ракетную шахту номер один!
   Плавно поднялась вверх крышка, массивная стальная плита, призванная выдерживать колоссальное давление забортной воды на глубинах в несколько сотен метров, обнажая обтекатель баллистической ракеты. Плавно повернулась длинная стрела башенного крана, возвышавшегося на баке транспорта, нависая над корпусом субмарины. Стальные тросы опутали тело ракеты, и ажурная стрела поднялась, осторожно вытягивая многотонную баллистическую ракету Р-30 из шахты, перенося ее на борт ракетовоза и заботливо укладывая в трюм, чтобы погрузить на борт субмарины в опустевшую шахту точно такую же "Булаву". Только эта ракета вместо смертоносных термоядерных боеголовок, способных стереть с лица земли целый город, несла бетонные болванки, в точности соответствовавшие по массе и габаритам настоящим боевым частям.
  -- Товарищ капитан, погрузка закончена, - сообщил Шарову старший помощник, когда крышка ракетной шахты вновь опустилась, и "Амга", разгоняясь, отвернула в сторону, ложась на обратный курс.
  -- Все вниз! Покинуть мостик! Приготовиться к погружению!
   В центральном посту, защищенном прочными переборками, царила тишина. Подводники находились на своих местах, готовые к немедленному действию. Их было непривычно мало - субмарина нового поколения отличалась высоким уровнем автоматизации, из-за чего сократилась численность команды, и, кстати, улучшились бытовые условия моряков, и без того являвшиеся на отечественных стратегических подводных ракетоносцах более чем комфортными, с поправкой, конечно, на пребывание глубоко под водой в изоляции от окружающего мира.
  -- Погружение до пятидесяти метров, - скомандовал Шаров. - Задраить все люки. Штурман, рассчитать курс к острову Медвежий.
   Забортная вода хлынула в балластные цистерны, и "Александр Невский", мгновенно потяжелев на тысячу тонн, величаво ушел под воду, продолжая двигаться малым ходом на север, медленно, будто с опаской, удаляясь от родных берегов. Пластины рулей шевельнулись, придавая менявшему курс атомоходу сходство с живым существом.
  -- Зарядить торпедные аппараты!
   Новый приказ Шарова не вызвал удивления. И в лучшие времена Баренцево море было настоящим проходным двором. Американские подлодки постоянно вторгались в российские территориальные воды, ведя разведку, но прежде чужаков связывали хоть какие-то рамки приличий, а теперь при встрече с ними вероятность получить в борт торпеду составляла чуть меньше единицы.
   Массивные "сигары" противолодочных торпед скользнули в трубы торпедных аппаратов, а акустик "Александра Невского" замер в напряжении перед дисплеем ГАС "Иртыш-Амфора". Разбросанные по всему корпусу антенны воспринимали любые шумы, приходившие извне, и задачей подводника, к услугам которого была самая совершенная электроника, было вовремя выделить из "голоса океана" те звуки, которые могли обозначать опасность.
  -- Акустический контакт, - доложил акустик, в голосе которого послышалось напряжение. - Пеленг триста десять!
  -- Опознать цель!
   Шум винтов неизвестной подлодки заставил сердца моряков учащенно биться, и только Владимир Шаров оставался абсолютно спокойным, во всяком случае, с виду.
  -- Это наш, - облегченно выдохнув, сообщил акустик, когда бортовой компьютер сравнил шумы приближавшейся субмарины с хранившимися в памяти "эталонами". - "Девятьсот сорок пятая"!
  -- Запроси их по ЗПС! Передай приказ стать нам в корму, удерживать дистанцию не менее десяти кабельтовых!
   Серия ультразвуковых импульсов пронзила толщу морской воды, достигнув многоцелевой атомной подлодки К-534 "Нижний Новгород" типа "Кондор", и та послушно выполнила маневр, пристраиваясь позади "Александра Невского". Узнав о появлении эскорта, моряки на борту ракетоносца ощутили явное облегчение. "Нижний Новгород", принадлежавший к субмаринам проекта 945А, был одной из самых совершенных подводных лодок русского флота. В наследство от знаменитой "Альфы", подлодки проекта 705, и тоже знаменитого, хотя и печально, "Комсомольца" ему достался титановый корпус, обеспечивавший значительное преимущество по глубине погружения. Атомный реактор обеспечивал скорость подводного хода свыше тридцати двух узлов, а шесть торпедных аппаратов калибра 533 миллиметра позволяли применять весь спектр тяжелых торпед, состоявших на вооружении отечественного флота, противолодочные ракеты и стратегические "Гранаты" с ядерной боеголовкой. При этом субмарина водоизмещением восемь с половиной тысяч тонн являлась одной из наименее шумных, не уступая по этому параметру большинству иностранных аналогов и явно превосходя самые распространенные из них - американские АПЛ "Лос-Анджелес".
   "Нижний Новгород" был одной из лучших атомных субмарин, и одной из немногих, находившихся в боевой готовности. Большая часть русских многоцелевых атомоходов, выведенных из строя американцами, до сих пор стояла у достроечной стенки судостроительных заводов с заглушенными реакторами и демонтированным оборудованием, а еще часть лежала на морском дне грудами безжизненного металла, не добившись успеха в неравном бою с американской армадой, сокрушившей российский флот за считанные часы. И вот теперь флот возрождался, символизируя возрождение всей страны, и вышедшие в поход "Александр Невский" и "Нижний Новгород" говорили об этом красноречивее любых лозунгов с высоких трибун.
   Обмениваясь короткими "фразами" посредством системы звукоподводной связи, две субмарины, держась на небольшой глубине, направлялись на северо-восток, к безлюдным берегам архипелага Новая Земля. Они были похожи на отважного рыцаря и его верного оруженосца. "Александр Невский" был способен нанести удар чудовищной силы, сметая с лица земли города и целые страны, пробивая своими ракетами любую защиту, словно мчащийся галопом латник на могучем боевом скакуне. А "Нижний Новгород", державшийся поблизости, был всегда готов прикрыть спину своему могучему, но неповоротливому напарнику, выигрывая в подводной дуэли драгоценные минуты для того, чтобы разрушительное оружие стратегического ракетоносца могло быть применено, обесценивая все усилия врага.
   Капитаны обеих субмарин могли расслабиться, зная, что их охраняет весь Северный флот России, пусть и растерявший большую часть своей боевой мощи. Но чувство безопасности было обманчивым, и, словно читая мысли на расстоянии, несколько десятков русских подводников, все больше удалявшихся от родного берега, не могли избавиться от чувства тревоги. А далеко на юге осторожно кралась вдоль побережья Кольского полуострова, все дальше углубляясь в воды Баренцева моря, ударная АПЛ SSN-763 "Санта Фе" военно-морских сил США.
   Кэптен Дуглас Смит, как и еще сто сорок американских моряков, находившихся на борту, чувствовал азарт охотника, подкрадывающегося к логову ничего не подозревающей жертвы, и эти эманации, преодолевая сотни миль, настигали русские подлодки, лишая их командиров покоя. Внезапный приказ заставил капитана "Санта Фе" прервать учения, в которых ему отводилась роль бдительного стража, охраняющего от угрозы из глубины авианосную ударную группу во главе с новейшим атомным авианосцем "Джордж Буш". Изменив курс, субмарина, принадлежащая к самому многочисленному в мире типу многоцелевых атомных подлодок "Лос-Анджелес", решительно направилась на восток, покидая относительно спокойные и безопасные воды Норвежского моря, давно знакомого американским морякам, как собственные пять пальцев.
   Их путь лежал к берегам России, где следовало обнаружить новейший русский подводный ракетоносец и установить за ним слежение, ожидая дальнейших приказов. Год назад эта миссия казалась бы почти самоубийственной. Теперь же, когда от русского флота осталось только одно лишь название, никто не испытывал страха, вторгаясь в чужие владения. И все же кэптен Смит проявлял разумную осторожность.
   Субмарина, отгородившись от внешнего мира стометровой толщей воды, шла курсом зюйд-ост десятиузловым ходом, обеспечивавшим разумный компромисс между скрытностью и подвижностью. Режим боевой готовности, введенный с той секунды, когда "Санта Фе" вошла в Баренцево море, не был отменен. Напротив, чем меньше оставалось расстояние до основных русских военно-морских баз, те больше американских моряков охватывало напряжение. В сдвинутых к средней части корпуса 533-миллиметровых трубах четырех торпедных аппаратов мирно дремали тяжелые торпеды "Марк-48". В ячейках вертикальной пусковой установки, расположенной в носу, перед ограждением рубки, замерли крылатые ракеты BGM-109 "Томагавк", пока не имевшие конкретной цели, а гидроакустический комплекс BQQ-5D непрерывно просеивал проникавшие на глубину шумы, один из которых привлек внимание обслуживавшего сонар энсина.
  -- Цель на ноль-пять-пять, сэр, - доложил подводник разом подобравшемуся, как делающая стойку гончая, кэптену Смиту. - Субмарина!
  -- Дьявол, неужели мы их нашли? - Командир "Санта Фе" задумчиво потер гладко выбритый подбородок, обернувшись, словно в поисках поддержки, к старпому. - Снизить ход до пяти узлов! Выпустить буксируемую антенну гидролокатора! Всем соблюдать тишину!
   Субмарина типа "Лос-Анджелес" сбавила ход, растворяясь в естественных шумах океана. Почти полторы сотни людей, находившихся внутри ее высокопрочного корпуса, затаили дыхание, а акустик продолжал докладывать о положении неизвестной подлодки, наконец, сообщив Дугласу Смиту:
  -- Цель идентифицирована, кэптен, сэр! Это неатомная русская субмарина класса "Кило"!
  -- Русские выставили сторожей, черт побери!
   Дизель-электрическая подлодка Северного флота Б-402 "Вологда" проекта 877 медленно кружила на небольшой глубине, выставив над волнами трубу устройства РДП и сохраняя драгоценный заряд аккумуляторных батарей - в отличие от подводных атомоходов, хищников морских глубин, на ее борту не было "вечного" источника энергии. Одна из пяти однотипных субмарин, выстроившихся редкой цепью от Кольского полуострова к полюсу, она находилась ближе всех к берегу, на самом фланге "завесы".
   Бортовой гидролокатор "Вологды" работал в пассивном режиме, что вкупе с малошумными механизмами делало субмарину практически невидимой, и акустик "Санта Фе" мог с полным правом гордиться собой. Еще немного, и русская "варшавянка", находящаяся в дальнем дозоре, прошла бы стороной, но в какой-то момент ее гидрофонов коснулся шум плавно вращавшихся винтов затаившегося возле самого дна "Лос-Анджелеса".
  -- Тревога! Убрать РДП, - немедленно среагировал русский капитан. - Погружение! Торпедные аппараты к бою!
   Приняв несколько сот тонн балласта, "Вологда", втянувшая трубу "шноркеля" в ограждение рубки, нырнула на глубину, выполняя разворот и заходя на цель подобно самолету-истребителю. В режиме шумопеленгования ГАС не могла определить дистанцию до чужой субмарины, и русские моряки оцепенели, ожидая внезапного столкновения, что случалось не единожды в истории подводного флота, когда соперники слишком увлекались игрой в прятки.
  -- Кэптен, сэр, русские сокращают дистанцию, - встревожено сообщил акустик командиру "Санта Фе". - Они занимают позицию для торпедной атаки!
   Шесть торпедных аппаратов российской субмарины были готовы выплюнуть навстречу американской подводной лодке смертоносные "гостинцы" - противолодочные торпеды СЭТ-65. И все же командир "Вологды" медлил, ожидая подтверждения от своего акустика, что перед ними - противник. А акустик в полном замешательстве пытался опознать цель, шумность которой находилась на пределе восприятия бортового акустического комплекса "Рубикон".
  -- Мощность реактора на максимум, - приказал кэптен Смит, в распоряжении которого оставались считанные десятки секунд, прежде чем противник даст залп, и поход "Санта Фе" закончится здесь, в считанные десятках миль от русских берегов. - Самый полный ход! Выпустить ложные цели!
   Рев, похожий на рокот водопада, оглушил акустика "Вологды", разносясь на много миль вокруг. Американская подлодка стремительно разгонялась, за несколько минут набрав максимальные тридцать два узла. Она перестала таиться, шумя на все Баренцево море и разрывая дистанцию между собой и "варшавянкой", оказавшись уже через несколько минут вне досягаемости русских торпед. А рассыпаемые во все стороны самоходные имитаторы, издавая шумы, в точности соответствовавшие "акустическому портрету" самой "Санта Фе", сбивали с толку сонар "Вологды".
  -- Это "Лось", - воскликнул акустик русской субмарины, для которого все сомнения развеялись в один миг. - Виноват, товарищ капитан, это американская многоцелевая АПЛ типа "Лос-Анджелес"!
  -- Все-таки явились, шакалы, - оскалился командир "Вологды".
  -- Контакт разделился! Противник использует ложные цели! Фиксирую четыре источника шума!
   "Санта Фе", пронзая толщу воды на предельной скорости, преодолела несколько миль, затем сбавив ход до минимума и снова растворяясь в постоянном шуме моря, в то время, как выпущенные с ее борта ловушки, шумя на весь океан, продолжали двигаться, каждая по своей траектории.
  -- Не преследовать, - принял решение капитан русской подлодки. - Все равно не догоним. У американцев почти двукратное преимущество в скорости, а мы на полном ходу опустошим батареи за пару часов. В этих водах есть, кому заняться незваным гостями. Всплываем на перископную глубину! Радист, связь со штабом флота! Передавай координаты противника и его курс!
   "Вологда" рванулась к поверхности, словно задыхающийся кит, но вовсе не для того, чтобы глотнуть воздуха. Кодированная радиограмма, возмутив эфир, достигла адресата через несколько минут. Адмирал Колгуев, неотлучно находившийся в штабе флота в Североморске, обернулся, уставившись налитыми кровью лазами на докладывавшего ему офицера, частившего, глотая слова:
  -- Подводная лодка "Вологда" установила контакт с американской субмариной типа "Лос-Анджелес" в квадрате шестнадцать! Противник, будучи обнаружен, ушел на большой скорости курсом на ост!
  -- Направить в квадрат шестнадцать патрульный самолет и все противолодочные корабли, находящиеся поблизости! Найти сукиных детей! Сесть им на хвост и не отпускать! Если проявят агрессию - уничтожить!
   Ничем не выказав смятения, охватившего их от последних слов командующего флотом, связисты продублировали приказ. Сразу несколько самолетов, находящихся поблизости от указанного квадрата, изменили курс, смыкая кольцо вокруг предполагаемого местонахождения подлодки-нарушителя. Одним из них был Ил-38Н подполковника Найденова.
   Противолодочный самолет кружил над волнами в сотнях миль от берега. Под его широкими крыльями раскинулось до самого горизонта свинцово-серое море. На сотни миль окрест вода, такая холодная, что, попав туда даже теперь, в средине короткого полярного лета, человек выдержит лишь несколько минут, умерев от переохлаждения. Беспощадная водяная пустыня, не прощающая ошибок. Не так много нашлось бы летчиков, способных уверено выполнять полет вдали от берега, без каких-либо видимых ориентиров, но в кабине Ил-38 находились настоящие профессионалы.
   Максим Найденов смотрел вниз с высоты птичьего полета, словно надеясь заглянуть в бездну, туда, где согласно последним данным из штаба укрылась вражеская подводная лодка. Конечно, человеческий взгляд не в силах был проникнуть на глубину сотен метров, туда, куда никогда не проникал солнечный свет, где царил вечный холод и тьма, но для этого на борту Ил-38Н, неторопливо описывавшего круги и "восьмерки" над гребнями волн, было все необходимое оборудование. Враг не скроется, он будет обнаружен, и, если поступит такой приказ, эти воды станут последним пристанищем для явившихся незваными чужаков. Подполковник Найденов не испытывал какой-то ненависти или злости к американцам, но, охраняя водные владения России, он делал свою работу, а любое дело командир противолодочной эскадрильи Северного флота привык доводить до конца.
  -- Меняем курс, - приказал подполковник, после того, как очередной приказ штаба настиг их самолет, величаво паривший над морем. - Поворот влево на двадцать градусов. Следуем в квадрат "шестнадцать". Запустить второй и третий двигатели!
   В полете для экономии топлива и моторесурса два из четырех моторов Ил-38Н были отключены, и лопасти их винтов вращались лишь под воздействием набегающего потока воздуха. Но теперь, для преследования противника, требовалась вся мощность, максимальная скорость, и "отдыхавшие" двигатели включились вновь, сообщая крылатой машине дополнительное ускорение.
  -- Снижаемся до пятидесяти метров, - продолжал отдавать команды будничным, лишенным эмоций голосом Найденов, лишь крепче сжавший в ладонях штурвал. - Сбросить буи. Работаем!
   Открылись створки люка в днище фюзеляжа Ил-38Н, и над морской гладью рассыпалось два десятка гидроакустических буев РГБ-1. Ничем не выдавая своего присутствия, они, плавно покачиваясь на высоко вздымавшихся волнах, фиксировали все приходившие их глубины звуки, мгновенно передавая на борт патрульного самолета сигнал тревоги, если один из них хотя бы отчасти соответствовал шуму винтов подводной лодки.
   На борту Ил-38Н находилось почти полторы сотни буев разных типов, и сейчас самолет, снизившись до минимально допустимой для безопасного полета высоты, щедро рассыпал их над безжизненным морем, словно накидывая на него сеть, в которую не мог не попасться даже самый осторожный противник. Но в ход шли и иные средства поиска, объединенные в одно целое бортовым компьютером системы "Новелла".
  -- На магнитометре чисто, - сообщил один из операторов противолодочного оборудования, чьи рабочие места, оборудованные широкоугольными ЖК-мониторами, располагались в задней части кабины.
   Несмотря на колоссальный технический прогресс, корпуса субмарин по-прежнему изготавливались из металла, в США это была сталь, в русском флоте встречались и титановые подлодки. Но в любом случае детектор магнитных аномалий мог обнаружить большую массу металла. Правда, для этого подлодка должна была оказаться близко к поверхности, подвсплыв, к примеру, для сеанса связи со своим штабом, но Максим Найденов не верил в такую беспечность врага. В прочем, возможно всякое, и потому по волнам скользил также луч бортовой РЛС в поисках показавшихся из волн перископов или антенн.
  -- Есть сигнал, - вдруг сообщил второй оператор, контролировавший несколько десятков рассыпанных на акватории в сотню квадратных миль гидроакустических буев. Сразу несколько из них передали сигнал, причем последовательно, один за другим, позволяя определить не только нынешнее положение, но и направление движения цели. - Перемещается в квадрат "девятнадцать"!
  -- Меняем курс! Сбросить буи для уточнения контакта!
   Еще несколько гидроакустических буев РГБ-2, пассивных, направленного действия, отделились от самолета, замыкая в кольцо державшуюся на приличной глубине подлодку. Экран перед оператором поисковой системы расцветился векторами, указывавшими на источник шума, которые нацелились на одну конкретную точку.
  -- Связь со штабом, - потребовал Найденов у радиста. - Передай координаты цели!
   Ил-38Н описал широкий круг над волнами, под которыми скрывался противник. Самолет был похож на гигантскую стальную птицу, коршуна, кружащего над ничего не подозревающей добычей. Современные подлодки-ракетоносцы, такие, как американские "Огайо", несущие на борту две дюжины баллистических "Трайдентов" с разделяющимися термоядерными боеголовками, обладали колоссальной мощью, способные одним залпом стереть с лица земли целую страну. Многоцелевые субмарины-охотники, получившие вдобавок к традиционному торпедному вооружению еще и крылатые ракеты, уступали своим "старшим братьям" ненамного - двенадцать "Томагавков", входивших в боекомплект "Лос-Анджелеса", вероятность встречи с которым в любой точке мирового океана из-за многочисленности серии была максимальной, сожгли бы такой мегаполис, как Москва, заодно превратив в радиоактивную пустыню, покрытую спекшейся стекловидной массой, и всю Московскую область. Но и те и другие были по-прежнему, как и на заре подводного флота, бессильны против воздушного врага. Одно слово Максима Найденова - и обнаруженная там, где ей быть вовсе не полагалось, чужая подлодка уйдет ко дну, после того, как прицелпенные в грузовом отсеке Ил-38 торпеды вспорют е стальную "шкуру". Но командир экипажа не спешил отдавать такой приказ.
   Самолет с красными звездами на плоскостях продолжал описывать круги над, казалось бы, ничем не примечательной частью бескрайней водной равнины. А с юга, от родных берегов, к нему уже мчался, рассекая волны лезвием форштевня, противолодочный корабль "Юнга".
  -- Боевая тревога, - немедленно приказал капитан второго ранга Борис Заславский, командир малого противолодочного корабля, получив короткую радиограмму из штаба. - Самый полный вперед! Все по местам!
   В трюме "альбатроса" взвыла всеми своими восемнадцатью тысячами лошадиных сил газовая турбина, разгоняя корабль до тридцати пяти узлов. За кормой изогнулась дуга кильватерного следа, и "Юнга", выжимая из своих механизмов остатки ресурса, ринулся наперерез вражеской подлодке, готовый нанести мгновенный удар.
   Противолодочный корабль хоть и был "малым", нес мощное вооружение, предельное для своего водоизмещения. На направляющих реактивных бомбометов РБУ-6000 замерли глубинные бомбы, во тьме торпедных труб ждали в полной готовности тяжелые противолодочные торпеды. А стволы универсальной трехдюймовки АК-176 и зенитного тридцатимиллиметрового автомата АК-630, уставившиеся в небо с кормы, были готовы встретить потоками свинца угрозу с воздуха - маленький кораблик был способен за себя постоять. В прочем, здесь, в прибрежных водах, надежно прикрытых истребителями, едва ли американцы либо кто-то из их союзников осмелится атаковать русский военный корабль.
  -- Лечь на курс триста сорок, - скомандовал Заславский. Старый морской волк, исходивший Баренцево море вдоль и поперек, знавший здесь каждую отмель, каждый прибрежный утес, чувствовал возбуждение, настоящий охотничий азарт. Но усилием воли он подавил некстати нахлынувшие эмоции, превращаясь в расчетливый бесстрастный механизм. - ГАС в активный режим!
  -- Есть на курс триста сорок!
   "Юнга" снова выполнил разворот, нацеливаясь узким носом на то место, где скрывалась чужая подводная лодка. Подкильный гидролокатор "Аргунь" испустил по курсу ультразвуковой импульс, освещая им, словно мощным прожектором, морские глубины. "Альбатрос" нес две гидроакустические станции. Вторая, "Шелонь", была погружаемой и предназначалась для поиска субмарин, находящихся на больших глубинах, под "термоклином", границей между относительно теплым поверхностным слоем воды, и глубинными, отличавшимися низкой температурой. Но здесь, в считанных десятках миль от берега, глубина не превышала две сотни метров, так что погружная ГАС пока бездействовала.
   Очередной акустический импульс пронзил водную толщу, но, не достигнув близкого в этих местах дна, вернулся, отразившись от внезапно возникшего чуть в стороне от курса "Юнги" препятствия. Акустик, внутренне задрожав от возбуждения, спокойно сообщил:
  -- Цель по пеленгу триста пятнадцать! Дальность шесть миль!
  -- Вот они, сволочи, - довольно ухмыльнулся Заславский. - Ведь наверняка американцы, больше некому здесь шастать. А здорово было бы заставить их всплыть! РБУ к бою, - неожиданно скомандовал капитан малого противолодочного корабля. - Выпустим пару бомб впритирку к бортам, пусть поймут, что они зажаты в тисках!
   Очередной импульс гидролокатора обрушился на жавшуюся к дну "Санта Фе" ударом кувалды, заставив почти полторы сотни американских моряков на мгновение ощутить страх. Акустик, заметно побледнев, доложил своему командиру:
  -- По левому борту шум винтов! Надводный корабль, вероятно, русский противолодочный корвет класса "Гриша"! Быстро приближается!
  -- Они могут пустить нас на дно, - негромко пробормотал старший помощник за спиной кэптена Смита. - Русские сейчас в своем праве.
  -- Черта с два! Это нейтральные воды!
  -- Это арктические владения России! Они тут - хозяева!
   Дуглас Смит боялся, как испугался в этот момент каждый из его моряков. Несмотря на моральную устарелость, русский "Гриша" был смертельно опасен. Скорость не могла спасти "Санта Фе" - противник обладал пусть и небольшим, в два-три узла, но критичным сейчас преимуществом. Не могла помочь и способность погружаться на четыреста пятьдесят метров - в окрестных водах просто не было таких глубин, способных надежно укрыть сто сорок американских моряков.
  -- Дьявол, так не станем сидеть, сложа руки! Торпедный отсек, доложить о готовности!
  -- Торпедные аппараты готовы, сэр, - тотчас отозвался торпедист "Санта Фе".
  -- Залп! Цель - русский корабль!
   Отодвинулись крышки торпедных аппаратов в бортах "лос-анджелеса", и навстречу русскому "альбатросу" выскользнули две торпеды "Марк-48". Системы наведения разогнавшихся почти мгновенно до пятидесяти узлов "сигар" действовали в пассивном режиме - шум винтов противолодочного корабля был для них тем же самым, чем красная тряпка для разъяренного быка. Поднимаясь к поверхности, они мчались навстречу "Юнге", акустик которого, увидев на экране неожиданно три отметки вместо одной, закричал:
  -- Торпеды в воде! Нас атакуют!
  -- РБУ - к бою, - рявкнул Заславский. - Выставить минимальную глубину срабатывания! Заградительный огонь!
   У экипажа "Юнги" было не больше пары минут, и они использовали каждое мгновение этого времени с толком. Рулевой крутанул штурвал, и противолодочный корабль, заложив самолетный вираж, начал удаляться от преследовавших его торпед. А один из установленных перед надстройкой реактивных бомбометов "Смерч-2" развернулся в их сторону, выпустив залпом полдюжины глубинных бомб РГБ-60.
   Детонаторы, настроенные на предельно малую глубину, сработали, когда бомбы погрузились на пять-десять метров, и в миле от борта "Юнги" взметнулись пенные султаны. Ударная волна обрушилась с нескольких сторон разом на одну из выпущенных американцами торпед, сминая ее, будто пустую пивную банку. Но вторая торпеда продолжила свой путь, неся к цели трехсотпятидесятикилограммовый заряд взрывчатки. Она легко коснулась корпуса русского корабля, и тот вздрогнул от взрыва. Водяной столб взметнулся на несколько десятков метров вверх, обрушиваясь на палубу соленым водопадом, а через огромную пробоину в трюмы хлынул поток ледяной воды, вминая в переборки оказавшихся на его пути моряков.
   Заславский, находившийся на мостике, ощутил, как вздыбился под ногами палубный настил, и, не удержав равновесия, упал, ударившись головой об угол столика, на котором по старинке разложил свои карты штурман.
  -- Товарищ капитан! - Над командиром "Юнги", протягивая тому руку, навис старший помощник. - Товарищ капитан, корабль поврежден! Торпедное попадание в правый борт! Машинное отделение и генераторы залиты водой! Мы полностью лишились энергии!
  -- Потери среди команды?
  -- Все, кто был в машинном. Вода пребывает, товарищ капитан. Трюмные помпы не работают!
   Приняв внутрь уже несколько десятков тонн забортной воды, противолодочный корабль, лишенный хода, быстро погружался, оседая все больше и больше, и волны уже захлестывали его палубу, смыв за борт нескольких матросов.
  -- Шлюпки и спасательные плоты на воду, - отдал последний приказ капитан второго ранга Заславский. - Всем покинуть корабль!
   Едва ли не на четвереньках капитан выбрался из рубки, карабкаясь по опасно накренившейся палубе и цепляясь за все, до чего мог дотянуться. Любое неосторожное движение могла завершиться недолгим падением в ледяную воду, под нависший борт корабля, и на глазах Заславского несколько его матросов скатились туда, под этот гигантский пресс, медленно опускающийся на их то появлявшиеся из воды, то вновь исчезавшие головы. Уже добравшись до края палубы, ходившей ходуном под ногами, командир "Юнги", крепко ухватившись за леера, замер на мгновение, слыша металлический скрежет глубоко под собой - это, не выдержав удара взрывной волны американской торпеды, лопались ребра-шпангоуты.
  -- Товарищ капитан, - один из немногих оставшихся рядом с Заславским офицеров ухватил своего командира за плечо. - Поспешим! Еще пара минут - и корабль уйдет под воду вместе с нами!
   Уже с качающегося на волнах плотика, то взлетавшего на самый гребень, то мгновенно проваливавшегося вниз, казалось, в самую бездну, старый моряк увидел, как стихия поглотила его корабль. Уходя под воду, "Юнга" показал корму, затонув почти вертикально. Огромный пузырь воздуха, вытесненного из его трюмов, лопнул на поверхности, и волна ударила в борт надувного плота. Из восьмидесяти трех моряков, вышедших на борту противолодочного корабля в этот поход, двадцать шесть разделили его судьбу до конца.
   Максим Найденов с высоты полсотни метров отчетливо видел, как тонет торпедированный врагом корабль, видел, как растекается масляное пятно по волнам, отмечая место его гибели, видел рассыпанные по водным просторам шлюпки, с которых махали руками уцелевшие моряки. Но никто на кружившем над головами спасшихся моряков самолете не в силах был пока им помочь - Ил-38 поднялся в небо в этот день, чтобы разрушать. Спасать же призваны были другие.
  -- База, я "Буревестник-один". - В эфир унеслась очередная радиограмма, в пару секунд достигнув берега. - В квадрате "девятнадцать" неопознанной подлодкой атакован корабль ВМФ России. Прошу разрешения уничтожить агрессора!
  -- "Буревестник-один", вас понял, - донесся ответ с далекой земли. - Вертолеты поисково-спасательной службы уже в воздухе! Разрешаю применение оружия по подлодке противника! Пусти их на дно!
  -- Выполняю, база!
   Рассеянные на волнах пассивные гидроакустические буи сигналили наперебой, буквально купаясь в доносившихся с глубины звуках. Эхо многочисленных взрывов, скрежет сминаемого колоссальным давлением корпуса ушедшего на дно противолодочного корабля - все это маскировало шумы вражеской подлодки, которая, в этом подполковник Найденов не сомневался, оставалась где-то здесь.
  -- Сбросить активно-пассивный буй!
   Оператор поисковой системы коснулся приборной доски, четко доложив:
  -- Сброс произведен!
   Гидроакустический буй РГБ-3, которых на борту Ил-38Н было всего несколько штук, представлял собой миниатюрную автономную ГАС, связанную радиоканалом с самолетом-носителем. Он не просто пассивно ждал, пока враг выдаст себя шумом - он сканировал толщу воды частыми импульсами, "освещая" акваторию на несколько миль вокруг. Оператор на борту патрульного самолета увидел отметку цели через несколько секунд, и командир экипажа решительно приказал:
  -- Сбросить торпеду!
   Авиационная противолодочная реактивная торпеда АПР-3 "Орел", отделившись от подвески Ил-38Н, вошла в воду почти отвесно. Немедленно включился турбоводометный двигатель, разгоняя ее до шестидесятипятиузловой скорости. Активная акустическая система самонаведения захватила цель через пару секунд, и торпеда, пронзая водную толщу, рванула к обреченной подлодке.
  -- Торпеда в воде! - Голос акустика "Санта Фе" сорвался от волнения. - По левому борту! Дальность пять кабельтовых!
  -- Ложные цели за борт, - мгновенно скомандовал кэптен Дуглас. - Максимальное погружение! Глубина под нами?
  -- Не больше тридцати саженей, сэр!
  -- Уходим к самому дну!
   Заполнив почти до предела балластные цистерны, "лос-анджелес" буквально провалился в бездну, уклоняясь от атаки. На его борту акустик слышал рев приближающей торпеды, словно торжествующий хищник пытался ошеломить застигнутую внезапной атакой жертву. Акустические имитаторы, щедро рассыпаемые стремительно погружавшейся подлодкой, были бесполезны. Торпеда АПР-3 скользнула в паре метров от корпуса "Санта Фе", и сработал неконтактный взрыватель, превращая боевую часть весом семьдесят четыре килограмма в облако стремительно расширяющихся газов.
   Подлодка содрогнулась от удара, обрушившегося на ее корпус ближе к корме. Прочная сталь, постоянно пребывавшая под напряжением, выдерживая давление во много тысяч тонн, не выдержала, дав брешь, в которую хлынула вода, заполняя отсеки. И все же этого оказалось слишком мало для субмарины водоизмещением свыше семи тысяч тонн. На пути ледяного потока захлопнулись крышки герметичных люков, лишая шанса на спасение тех, кто был ближе всего к пробоине, но остальные смогли выжить.
   В помещении центрального поста выключился свет, погасли все мониторы, и на долгие секунды отсек, заполненный людьми, погрузился во тьму, пока не вспыхнули лампы аварийного освещения.
  -- Кэптен, сэр, повреждение реактора, - доложил взволнованный старпом. - Сработала аварийная защита. Все системы сейчас питаются за счет аккумуляторов.
  -- Мы потеряли боеспособность, но остались на плаву, - хмыкнул Смит, чувствовавший, как на всем теле выступил липкий противный пот. - Значит, не все потеряно!
   Над волнами Ил-38Н сделал еще несколько кругов, рассыпая буи, которые жадно поглощало суровое море. Не было никаких следов присутствия врага, но не было и обычных признаков, указывающих на его гибель. И лишь когда второй пилот напомнил Найденову, что топлива в баках самолета остается лишь на обратный путь на базу, командир экипажа принял решение завершить поиски. К этому времени над морем уже сновали спасательные вертолеты, поднимая из шлюпок спасшихся моряков с "Юнги", и еще два противолодочных корабля спешили им на помощь.
   Противолодочный самолет, экипаж которого верил, что одержал первую настоящую победу над настоящим врагом, летел на юг, приближаясь к скалистым берегам Кольского полуострова. А глубоко под водой, у самого дна, рискуя каждый миг столкновением, медленно ползла на запад американская подлодка. Большинство ее систем не действовали, запаса энергии в аккумуляторных батареях хватало лишь на обеспечение минимальной подвижности. Кэптен Смит и его моряки, те, кто остался жив, с нетерпением ждали, когда же покажется норвежский берег, где можно будет ощутить себя в безопасности. Они не знали, что к тому моменту, когда превратившаяся в безжизненный кусок металла "Санта Фе" пересечет границу территориальных вод Норвегии, большинство подводников получит такую дозу радиации от поврежденного реактора, что не доживет и до ближайшего Рождества.
   В штабе флота в Североморске адмирал Юрий Колгуев, выслушав доклады своих офицеров, приказал:
  -- Обследуйте дно в девятнадцатом квадрате, каждый метр! Я хочу знать, кого мы там потопили, если вообще потопили хоть кого-то!
  -- Это наверняка американцы, - уверенно произнес начальник штаба. - Это равносильно объявлению войны!
  -- Американцы, англичане, хоть папуасы - топить всех, это наши воды! Любую неопознанную подлодку - уничтожать! Все силы флота держать в постоянной готовности! "Александр Невский" должен выполнить свою задачу. Американцы сделают все, чтобы этому помешать, а мы должны предпринять все возможное, чтобы помешать им!
   А далеко под поверхностью Баренцева моря стратегический ракетоносец российского флота "Борей" продолжал свой путь на север, к пока еще далеким берегам Новой Земли. В его шахтах ждала команды на запуск учебная ракета - и еще пятнадцать боевых, несущих смерть миллионам людей, живущих в другом полушарии и ничего не подозревающим о разыгравшейся в водах сурового северного моря драме. Командир подлодки капитан Владимир Шаров тоже пока не догадывался о ведущейся на него охоте, думая лишь об одном - приказ, отданный ему командующим флотом, должен быть выполнен любой ценой. Для самого подводника и его команды испытания только начинались.
  

Глава 6

  
   Баренцево море, арктические владения России - Москва, Россия - Сан-Франциско, США
   17 июня
  
   Ударная атомная подлодка SSN-772 "Гринвилл" ВМС США медленно перемещалась на стапятидесятиметровой глубине под поверхностью Баренцева моря. Крепко стиснутый миллионами тонн воды со всех сторон стадесятиметровый корпус из высокопрочной стали сопротивлялся непрерывному чудовищному давлению, защищая почти полторы сотни доверившихся бездушному металлу людей. Гребной винт лениво вращался, медленно но верно толкая субмарину на восток, к безлюдным скалам Новой Земли - и кромке не тающих даже в разгар короткого полярного лета паковых льдов, непроницаемым панцирем сковывающих верхушку планеты. В реакторе чуть тлело ядерное пламя, но достаточно было одного слова, одного движения руки, чтобы оно вспыхнуло во всю мощь, наполняя многочисленные системы подлодки энергией, которой хватило бы, чтобы обогреть и осветить средних размеров город, один из тех, о которых в свободную минуту вспоминали ютившиеся в тесноте кубриков моряки, на многие месяцы оторванные от дома, от родных и любимых людей. Но свободного времени у них почти не оставалось.
   Ударные подлодки класса "Лос-Анджелес" начали сходить со стапелей американских верфей в далеких уже семидесятых годах безвозвратно минувшего века, надолго став основой американского подводного флота. Вобрав в себя все достижения науки и техники, весь опыт и моряков и инженеров, они во многом стали эталоном субмарины-охотника. Шестьдесят две субмарины этого типа подняли американский флаг, побывав, кажется, во всех уголках мирового океана. И хоть их строительство было прекращено в пользу еще более совершенных подлодок типа "Виржиния", а часть "лос-анджелесов" уже списали, служба для большинства атомоходов продолжалась.
   Подлодки класса "Лос-Анджелес" отличались сбалансированностью конструкции. В отличие от русских атомоходов, несущих целую батарею торпедных аппаратов нескольких калибров, американские подлодки были вооружены всего четырьмя 533-миллиметровыми трубами, предназначенными, в прочем, не только для стрельбы торпедами, но и для запуска крылатых ракет "Гарпун" и "Томагавк" и даже противолодочных ракет "Саброк" с ядерной боеголовкой. Но любое вооружение бесполезно, если стрелок слеп и глух и не знает, где находится его противник.
   Для того чтобы торпеды шли точно в цель, "Гринвилл" нес на борту гидроакустический комплекс BQQ-5, включавший сразу несколько антенн - носовую сферическую AN/BQS-13, из-за удобства размещения которой торпедные аппараты были сдвинуты к средине корпуса, две конформные пассивные антенны по обоим бортам и буксируемую кабель-антенну ТВ-16. Сейчас она была выпущена, вытянувшись за кормой бесшумно скользившей в нескольких десятках метров от морского дна субмарины длинным тонким хвостом. Наличие антенны ограничивало маневренность и допустимую скорость движения подлодки, но сейчас гнаться за кем-то или убегать, если противник окажется "зубастее", не было необходимости. Получив приказ, "Гринвилл" совершил стремительный бросок от берегов Норвегии, и теперь, оказавшись в самом сердце русских арктических владений, затаился, терпеливо поджидая добычу.
   Американские конструкторы сделали все, чтобы их творение обладало максимальной скрытностью, и сейчас даже самый чуткий сонар мог бы уловить производимые "Гринвиилом" шумы с расстояние в три-четыре мили. Ну а для того, чтобы собственные шумы, пусть и ничтожно слабые, не вносили помех в работу акустиков, и была выпущена буксируемая антенна. Венчавшие ее окончание виноградной гроздью гидрофоны работали вне акустического поля самой подлодки, чутко улавливая приходившие из морских глубин звуки. И хотя от акустиков - бортовой ГАК обслуживали сразу четыре оператора - пока регулярно поступали отрицательные доклады, командир "Гринвилла" был уверен, что именно им повезет.
  -- В этих водах ведут поиск четыре ударные подлодки, - заметил старший помощник, наблюдавший вместе с капитаном за работой находившихся в центральном посту моряков, замерших перед вспыхивавшими разными цветами мониторами. - Вероятность того, что русский "Борей" обнаружим мы - двадцать пять процентов. А если обнаружим, что будем делать дальше?
  -- Да, коммандер, где-то в этих водах кроме нас еще рыщут "Санта Фе", "Хэмптон" и "Северная Каролина", и удача может улыбнуться любому из нас. Но если "Борей" попадется на нашем пути, приказано установить за ним слежение, сопровождать. Поверьте, я проделывал не раз такой трюк, и никогда русские даже не догадывались, что в любой момент я могу вогнать им в брюхо свои торпеды.
  -- И все же мне не по себе, сэр, - помотал головой старпом. - Эти воды принадлежат русским, мы здесь - непрошеные гости, и поступить с нами русские могут, как с непрошеными гостями. Захотят - выставят вон, а могут и потопить.
  -- Эти воды принадлежат тем, кто в силах удержать их, а русские этих сил лишились, мистер Росс. У них больше нет флота, так что бояться нечего!
  -- И все же вывести в море "Борей" они смогли, - возразил старший помощник, развлекая себя и своего командира непринужденной беседой, помогающей скоротать очередную нудную вахту.
  -- Одна подлодка - это не флот. Не мы, так кто-то другой сядет ему на хвост, и, если поступит приказ, убьет этих русских быстро и надежно.
   Пока офицеры обсуждали перспективы, а большинство членов экипажа следили за состоянием систем подлодки, "Гринвилл" продолжал бороздить морскую пучину. Двигаясь широким зигзагом, американская подлодка все дальше уходила на север, туда, где царил вечный холод, где человек, несмотря на всякую сложную технику, так и не стал царем природы, оставаясь только гостем. За кормой плавно извивался "хвост" гидроакустической антенны, и когда новый звук, пришедший из вечного мрака морских глубин, коснулся облепивших ее гидрофонов, один из акустиков, кровожадно ухмыльнувшись, воскликнул:
  -- Есть контакт!
   На экране высветился сектор, в котором находился источник шума, который никак не мог иметь природное происхождение. Где-то поблизости, так же, как и сам "Гринвилл", укрываясь в естественных шумах никогда не успокаивавшегося моря, кралась другая подлодка.
  -- Акустик, идентифицировать контакт! - приказал командир американской подлодки, в душе ликовавший от радости.
  -- Контакт не соответствует ни одному "портрету" из нашей базы данных, сэр!
   В памяти бортового компьютера "Гринвилла", как и любой другой субмарины, не важно, под каким флагом она бороздила морские глубины, хранились эталоны шумов субмарин потенциального противника, и то, что не удалось обнаружить совпадение, могло обозначить, что неизвестная подлодка выходит в море впервые.
  -- Это "Борей", - уверенно произнес командир "Гринвилла". - Это может быть только он! Убрать буксируемую антенну! Поднять скорость до восьми узлов! Курс на сближение!
   Плавно втянув в прилив ангара на своем корпусе "хвост", обладавший слишком большой инерцией, чтобы оставить его при передвижении на высоких скоростях, "Гринвилл" выполнил разворот. Частота вращения гребного винта возросла. Причудливо изогнутые лопасти бесшумно врезались в спрессованную под собственным весом ледяную воду, толкая вперед семитысячетонное обтекаемое "тело" подлодки.
   Гидроакустический комплекс "Иртыш-Амфора", которым оснащались российские подводные ракетоносцы последнего поколения типа "Борей", не уступал американским аналогам по своим возможностям, но непрерывная модернизация субмарин типа "Лос-Анджелес", направленная на повышение скрытности и снижение демаскирующих признаков, сделала свое дело. Расстояние между двумя подводными лодками составляло уже считанные мили, медленно, но верно сокращаясь, но акустик подлодки К-550 "Александр Невский" даже не подозревал о присутствии рядом чужака. Работавший в режиме шумопеленгования сонар исправно принимал шум волн и пение проплывавших в стороне китов, не реагируя на рукотворного морского "хищника".
   Капитан первого ранга Владимир Шаров, которого последние пять суток, с той самой секунды, как его ракетоносец отошел от причала, не покидало напряжение, метался в своей каюте, похожей на железнодорожное купе, только рассчитанное на одного человека и чуть большее по размеру. Оставшись в одиночестве, опытный подводник физически ощущал тяжесть нависших над ним и его субмариной тысяч тонн ледяной воды. Шаров порой чувствовал, что вот-вот сломается под этим гнетом, не выдержит колоссальной ответственности за множество людей - не только тех, что на борту субмарины, но и других, живущих в обоих полушариях, чьи жизни он мог оборвать буквально одним движением пальца.
   Наконец, не выдержав больше этой пытки тишиной, моряк вышел в узкий, освещенный неярким светом ламп коридор, что вел в помещение главного командного поста. Попадавшиеся навстречу капитану моряки приветствовали своего командира, уступая Шарову дорогу. В отсеках, где царило безмолвие, было на удивление мало народа - благодаря всестороннему внедрению автоматизации подводным ракетоносцем водоизмещением семнадцать тысяч тонн управляли всего сто семь человек, в полтора раза меньше, чем на американских ПЛАРБ класса "Огайо".
   Командный пост, на который замыкалось управление всеми системами "Александра Невского", встретил капитана негромкими разговорами моряков, короткими, в два-три слова, фразами. Обслуживавшие сложнейшую "начинку" вышедшего впервые на боевую службу подводного ракетоносца моряки и сами казались хитроумными автоматами, нацеленными только на выполнение заложенных в них создателями строго определенных функций. Никто из них, уставившихся в мониторы, не шелохнулся при появлении Шарова, только старший помощник вышел ему навстречу, приложив ладонь к форменной пилотке.
  -- Рано вы, товарищ капитан, - чуть усмехнулся капитан второго ранга Иван Домнин, бывший командир БЧ-4 стратегического ракетоносца "Рязань". Приказ премьер-министра Самойлова, вернувший атомные подлодки в базы, спас жизнь ему и всей команде - американцы устроили беспощадную охоту на оставшиеся на боевом дежурстве русские субмарины, в первые минуты вторжения пустив их ко дну. - Еще час как моя вахта. Отдохнули бы.
  -- Все равно не спится, - отмахнулся Владимир Шаров. - Как тут, без происшествий?
  -- Все системы работают штатно.
  -- В такой спешке лодку достраивали, могли что-нибудь не докрутить, как обычно. Странные мы люди - в космос летаем, побывали уже на дне океана, а болта подходящего диаметра на целом заводе не найдется. И как-то еще пройдет запуск. Из пятнадцати испытательных пусков "Булавы" полностью успешными оказались только шесть.
  -- Вот и улучшим статистику, товарищ командир, - хмыкнул Домнин.
  -- Мы - щит России, но при такой надежности "главного калибра" не приведи нам Господь кого-то защищать по-настоящему.
  -- Справимся, - убежденно ответил старший помощник. - Вот только мне интересно, как нам дадут сигнал на запуск. На такой глубине никакая радиосвязь не действует кроме сверхнизкочастотной, а все передатчики лежат в руинах.
  -- Верно. Для управления ракетными подлодками стратегического назначения вдоль границ страны и даже за ее пределами, например, в Белоруссии, была создана сеть СНЧ-передатчиков, в том числе "Зевс" здесь, на Кольском полуострове, и для американцев они стали первоочередными целями. Атаки их рейнджеров или крылатых ракет превратили все станции связи в хлам, а это не радиоприемник на кухне, просто так не починить. Но, кажется, "Зевс" уже восстановили. Правда, он будет действовать только на акваторию Ледовитого океана, но, по нынешним временам, в Индийский океан мы явно не пойдем.
   "Александр Невский", преследуемый бесшумно кравшейся сзади американской подлодкой, уже вышедшей на дистанцию торпедной атаки, продолжал свой путь на север, удаляясь от родных берегов и вообще от всякой обитаемой земли. А там, на суше, одновременно происходило немало событий, не просто совпавших по времени, но являвшихся звеньями одной цепи.
   На военном аэродроме Кипелово, что в Вологодской области, экипаж самолета Ту-142МР, заняв свои места в просторной кабине, очередной раз проводил проверку готовности всех систем. Наконец, убедившись, что крылатая машина готова подняться в небо, командир экипажа скомандовал:
  -- Запуск!
   Четыре турбовинтовых двигателя разом взвыли, раскручивая спаренные воздушные винты. По корпусу огромного самолета прокатилась почти неощутимая волна вибрации, словно могучий "Туполев" был живым существом, дрожа в нетерпении и ожидая, когда, наконец, его создатели позволят своему творению окунуться в волны воздушного океана, той стихии, для которой он и был рожден на стапеле авиастроительного завода. Страна, люди которой сотворили его, перестала существовать, поменяв флаг, название, забыв собственную историю, а этот самолет по-прежнему нес свою службу.
   Тяга могучих НК-12МП возрастала, и вскоре пилотам уже стало невозможно удержать на месте свой рвущийся в облака самолет. Диспетчер, с вершины бетонной башни, футуристическим минаретом вознесшейся над авиабазой, видимо, проявляя сочувствие, убедился, что в небе нет больше летательных аппаратов, способных помешать "Туполеву", и приказал:
  -- "Орел-три", разрешаю взлет!
   Ничем больше не сдерживаемый, Ту-142МР покатился по взлетной полосе, медленно разгоняясь, пока подъемная сила, наконец, не оторвала от земли его ставосьмидесятипятитонную стальную "тушу". Величаво развернувшись над летным полем, он начал набирать высоту, устремляясь на север, туда, где сейчас царил вечный день, где ярко сиявшее солнце не касалось горизонта.
   Экипажу предстояло провести в воздухе целых четыре часа прежде чем впереди покажется сверкающая расплавленным серебром гладь Белого моря, встав в круг над которым, Ту-142 будет ждать очередного приказа, ради исполнения которого и поднялись в небо восемь человек. Пока же летчики, всецело доверившись автопилоту, могли расслабиться, лишь бросая ленивые взгляды на приборные панели.
   "Туполев" еще только пролетал над архангельской тайгой, а кортеж главы правительства России, промчавшись по улицам Москвы, достиг штаба Ракетных войск стратегического назначения. Несколько офицеров, на плечах которых золотом сверкали погоны, встречали Валерия Лыкова у парадного входа. Вереница одинаковых, как две капли воды, "Мерседесов" остановилась, и из них высыпали одинаковые, словно братья-близнецы, крепкие мужчины, пристально смотревшие по сторонам из-под грозно сдвинутых бровей. Их ладони лежали на рукоятях оружия, автоматических пистолетов "Гюрза" и компактных пистолетов-пулеметов "Вереск". И лишь когда охрана убедилась, что непосредственной опасности нет, она позволила Валерию Лыкову покинуть уютное нутро бронированного лимузина.
   Премьер-министр сделал несколько шагов вперед, и навстречу ему выступил упитанный мужчина в форме и с большими звездами на погонах. Четко отдав честь, он хорошо поставленным голосом произнес:
  -- Товарищ верховный главнокомандующий, рад приветствовать вас на командном пункте! Все готово, ждем только вашего приказа!
   Лыков, сопровождаемый целым шлейфом офицеров в звании не ниже полковника, прошел внутрь. Его путь лежал под землю, на глубину десятков метров, в просторный, ярко освещенный зал. Он ничего не имел общего внешне с бункерами, показанными в кино, но это был именно бункер, защищенный от любого воздействия извне, в том числе, по расчетам инженеров, и от ядерного взрыва средней мощности. Десятки операторов застыли перед компьютерами, а на огромной, во всю стену, электронной карте страны таинственно перемигивались символы, понятные лишь посвященным.
   Генерал-майор Злобин, командующий стратегическими силами России, только что не пускался в пляс, поясняя происходящее Лыкову, смотревшему по сторонам без видимого интереса. В голосе командующего ракетными войсками и во всем его поведении сквозила вина, вина за то, что в тот момент, ради которого создавались эти войска, они так и не смогли защитить свою страну.
  -- Межконтинентальные баллистические ракеты постоянно находятся в боевой готовности, - пояснял Злобин. - Сейчас в строю сорок пять мобильных ракетных комплексов "Тополь-М" и шесть новейших РС-24 "Ярс". Мы отсюда отслеживаем положение каждой пусковой установки и можем в любой момент отдать приказ на запуск.
  -- Маловато их, чтобы устроить конец света в планетарных масштабах, - глухо буркнул Валерий Лыков, едва сдерживаясь, чтобы закричать от внезапно сдавившего голову спазма. Казалось, вот-вот лопнут все до единого сосуды, забрызгав кровью всех, стоящих рядом людей. Череп был словно зажат в тисках, и министру с большим трудом удавалось понимать, что ему говорят, произнося к тому же что-то осмысленное в ответ. - Вот в былые времена ракет были сотни, и тогда все мы знали - враг не пройдет!
  -- Ракет мало, чтобы превратить мир в пустыню, но достаточно, чтобы кое-кто за океаном почаще задумывался о бренности бытия, товарищ верховный главнокомандующий. Все наши комплексы дислоцируются на востоке европейской части страны и на Южном Урале. Мы многое сделали, чтобы обезопасить их. Для авиации противника и его крылатых "Томагавков" этот регион практически недосягаем, а диверсионные группы в тамошних лесах просто заблудятся и сгинут без следа, тем более, охрану стартовых позиций несут две полнокровные дивизии. Ракеты наземного базирования - основа огневой мощи РВСН. Нам оперативно подчинены подводные лодки и стратегические бомбардировщики, но первых всего две в строю, а вторые в современной войне едва ли могут применяться по первоначальному назначению. Во всяком случае, американцы используют свои "стратеги" как носители неядерного оружия, в том числе высокоточного.
  -- Не спешите хоронить наших "медведей" и "белых лебедей", - покачал головой Лыков. - Любой носитель ядерного оружия сейчас на вес золота, даже дороже. Да, стократ дороже. Лишь осознание того, что наши боеголовки могут обрушиться на американские города, сдерживает янки. Они фактически проиграли нам войну, и это поражение увидел весь мир, а с таким позором Америка никогда не смирится. Но сколько бы у нас ни было ракет, пятьдесят, пятьсот или пять тысяч, они - просто металлолом, если нет налаженной системы связи и управления.
  -- Связь с наземными комплексами не представляет проблемы и поддерживается постоянно. Но подводные лодки, выходя в море, фактически перемещаются в другое измерение. Для того чтобы передать на их борт приказ о запуске, используется радиосвязь на сверхдлинных волнах. Наземные центры связи выведены из строя, и для управления подводными ракетоносцами используются самолеты-ретрансляторы. Один из них сейчас занял позицию над южным побережьем Кольского полуострова и готов передать наши указания на борт "Александра Невского".
  -- Самолет слишком уязвим, генерал. Его можно сбить, он просто может упасть из-за неисправности, и тогда ракеты не взлетят, а противник выиграет время, чтобы найти наши субмарины и потопить их.
  -- Пока это единственный способ, - развел руками Злобин. - Как только будет восстановлен хотя бы центр сверхдлинноволновой связи, летающие ретрансляторы не понадобятся.
  -- Что ж, проверим вашу систему в действии!
   Несколько десятков человек, разделенные тысячами километров, действовали как одно целое, идеальный механизм. Находившийся в подземном командном центре в Москве дежурный офицер передал приказ, и короткая радиограмма умчалась за горизонт, достигнув неторопливо кружившего над морскими волнами Ту-142МР. За его хвостом начала разматываться антенна сверхдлинноволновой радиостанции "Фрегат", основы бортового оборудования. Стальной трос длиной восемь с половиной километров провис под собственным весом почти до гребней волн, туго натянувшись, словно струна.
   Короткий импульс, всего несколько символов, закодированных морзянкой, ушел под воду, на глубине ста метров достигнув стратегического подводного ракетоносца "Александр Невский". Оператор бортового комплекса связи "Молния-М", объединявшего спутниковую связь и обычную радиосвязь во всех возможных диапазонах, четко доложил капитану Шарову:
  -- Получен приказ на всплытия для экстренного сеанса связи!
  -- Продуть балласт! Подвсплыть до двадцати метров, - немедленно распорядился командир подводного крейсера, и негромко, так, что слышал только сам себя, добавил: - Вот и началось!
   Избавляясь от части воды, заполнившей балластные цистерны, "Борей" начал подниматься вверх, и к поверхности, подернутой волнами, устремился радиобуй, связанный с остававшейся под водой субмариной прочной пуповиной кабеля. Связь на сверхдлинных волнах, проникавших в водную толщу, была слишком медленной, чтобы передавать содержательные радиограммы, но теперь с ракетоносцем можно было вести переговоры в более высоком темпе во всех остальных диапазонах радиочастот.
   На борту ударной подлодки "Гринвилл", что следовала за "Александром Невским", точно на привязи, акустик удивленно воскликнул:
  -- Кэптен, сэр, русская подлодка начала всплытие!
  -- Продолжать слежение! Держать русского на прицеле!
  -- Сэр, одно ваше слово - и наши торпеды вспорют его брюхо, - солидно произнес офицер-торпедист.
   Еще одна радиограмма, на этот раз на коротких волнах, ушла с кружащего над морскими просторами Ту-142МР и была принята на борту "Борея". На расшифровку ушло полторы минуты, после чего Владимир Шаров громко, чеканя каждое слово, произнес в окутавшей главный командный пост звенящей тишине:
  -- Получен приказ на запуск! БЧ-2, доложить о готовности!
  -- Все ракеты к старту готовы, - четко отрапортовал командир ракетной боевой части.
   На то, чтобы вернуться в каюту, открыть встроенный сейф и достать нужный конверт, у Шарова ушло чуть больше шести минут. Хрустнули печати, с треском порвалась плотная бумага, и, достав вложенный внутрь листок, капитан первого ранга приказал:
  -- Первая, товсь! Ввести координаты цели!
   Пробудилась одна из ракет, мирно дремавших в своих шахтах позади ограждения рубки. Пальцы оператора порхали над консолью, загружая в инерциальную систему наведения баллистической ракеты "Булава" полетное задание. Завершив свою работу, подводник обернулся к стоявшему за его спиной капитану, доложив:
  -- Координаты цели введены! Готов к запуску!
   Отыскав взглядом старшего помощника, Шаров произнес:
  -- Приготовились, Иван Борисович?
   Домнин молча вытащил из-за пазухи небольшой плоский ключ на тонкой стальной цепочке, занявший на груди моряка место православного нательного крестика. Да для моряка он и был высшей ценностью, настоящей святыней, ключ от Апокалипсиса, открывавший врата ядерного кошмара. Шаров, достав брата-близнеца этого ключа, шагнул к панели управления.
  -- Одновременно, на счет три! Раз... Два... Три!
   Разом ключи скользнули в прорези, повернувшись на четверть оборота. Через мгновение отошла в сторону крышка ракетной шахты, обнажая транспортно-пусковой контейнер, в который была герметично упакована ракета, защищенная там от любого влияния извне. Этот звук хорошо различил акустик "Гринвила", и командир американской подлодки, получив его доклад, насторожился:
  -- Это может быть реальный пуск!
  -- Сэр, русский ракетоносец вышел на испытания, - попытался успокоить капитана старший помощник. - Это просто учения!
  -- Я не собираюсь гадать, в то время как русские ракеты испепелят Нью-Йорк или ваш родной Чикаго. Уничтожить их! Торпедные аппараты - пли!
   Крышки торпедных труб американской субмарины отодвинулись, открывая скругленные рыла тяжелых торпед "Марк-48". Каждая из них несла в своем веретенообразном корпусе заряд мощной взрывчатки весом триста пятьдесят килограммов, более чем достаточно для находящейся на глубине подводной лодки. В этот момент акустик многоцелевой подводной лодки К-534 "Нижний Новгород", зафиксировав новый звук, порожденный морской пучиной, безошибочно определил его, доложив своему командиру:
  -- Противник открыл наружные крышки торпедных аппаратов!
   Капитан "Гринвилла", увлекшись преследованием русского "Борея", не знал до последней секунды, что сам оказался в прицеле противника. Субмарины типа "Кондор" проекта 945А, к которому принадлежал и "Нижний Новгород", не зря считались самыми скрытными во всем российской подводном флоте. Стоило только американской подлодке сблизиться с ракетоносцем на несколько миль, слабый, едва ли не тише естественного "голоса" моря, шум его винтов уловили антенны гидроакустического комплекса "Скат-КС" русской субмарины-"охотника".
  -- Подводная цель по пеленгу двести тридцать, - доложил акустик капитану второго ранга Попову, который при этих словах мало что не подпрыгнул на месте. - Американская АПЛ типа "Лос-Анджелес", товарищ командир! Они в кильватере у "Невского"!
  -- Сукины дети! Как они посмели сюда заплыть?!
   В первые мгновения Попов ощутил гнев, но тотчас на смену этому яркому, сильному чувству пришел стыд. Его задачей в этом походе было прикрытие новейшего ракетоносца, и вот противник смог обхитрить русских моряков, подобравшись вплотную к охраняемому "Борею". Американцы уже могли торпедировать ракетоносец, и он, капитан российского флота, командовавший одной из самых боеспособных русских атомных субмарин, еще остававшихся в строю, не смог бы помешать противнику сделать это.
   Изменив курс, "Нижний Новгород" начал сближение с вражеской субмариной. Три субмарины, бесшумные тени, плывущие над вздыбившимся хребтами морским дном в вечном мраке, замерли в вершинах неравностороннего треугольника. Это походило на схватку чудовищно сильных, но при этом абсолютно слепых да еще вдобавок и слабо слышащих бойцов. Сонары и русского "кондора", и американского "лос-анджелеса" работали в пассивном режиме, и Попову неизвестно было даже расстояние, отделявшее его от противника.
   Не единожды такие встречи, происходившие в разных уголках бескрайнего океана, заканчивались неумышленными таранами, и, возвращаясь в базы, субмарины приносили из глубины царапины на обшивке, вмятины от мощных ударов, а иногда и более весомые "трофеи" вроде фрагментов обшивки корпуса или ограждения рубки чужого атомохода. Но русский капитан верил, что титановая "шкура" его субмарины, по-настоящему уникальной, выдержит даже лобовой удар, как в свое время выдержал такое столкновение "Краб", субмарина предыдущей серии. А вот американская подлодка "Батон-Руж" после столь тесного "знакомства" была отправлена на слом, чудом доковыляв до ближайшего порта. Так и теперь, если американцу не посчастливится оказаться на пути "Нижнего Новгорода", удар титанового молота весом десять тысяч четыреста тонн, а ровно столько составляло подводное водоизмещение русской подводной лодки, расколет его корпус, как яичную скорлупу. И все же в распоряжении капитана второго ранга Попова было нечто более смертоносное, чем таранный удар, и потому он скомандовал:
  -- Торпедные аппараты товсь!
   Батарея из шести торпедных труб калибра 533 миллиметра, расположенных в носовой части субмарины, была уже готова к бою. В четырех из них лежали тяжелые торпеды, а еще два аппарата занимали противолодочные ракеты "Водопад".
  -- Можем столкнуться, - заметил с опаской старший помощник, находившийся в рубке "Нижнего Новгорода".
   Попов лишь усмехнулся в ответ, хотя смех и казался слишком напряженным:
  -- Носорог близорук, но при весе в две тонны это не его проблемы!
   В этот момент акустик "Нижнего Новгорода" и уловил звук, который мог означать только одно - крышки торпедных аппаратов вражеской подлодки открылись, и в любой момент ее торпеды могут устремиться к цели. Услышав это, капитан второго ранга Попов, вздрогнув, словно от удара, почти закричал:
  -- Уничтожить подлодку противника!
  -- Товарищ командир, нельзя! - старший помощник, подскочил, точно ужаленный. - Они в нейтральных водах, никому не угрожают! Мы развяжем новую войну!
  -- Они изготовили к бою торпеды, и я не сомневаюсь, кто станет целью атаки! Мне плевать на все последствия, кроме одного. Мы вышли в море, чтобы сто наших парней на борту "Александра Невского" вернулись живыми и невредимыми домой, и ради того, чтобы защитить их, я готов нарушить любые нормы международного права! Я не собираюсь потом сожалеть, что из-за дурацкой осторожности погибли люди, наши, российские моряки, которые до последнего верили, что раз мы рядом, им нечего бояться!
   Обернувшись к застывшему над пультом командиру торпедной боевой части, Попов рявкнул так, что, пожалуй, его могли услышать и на борту находившейся совсем близко американской субмарины:
  -- Первый и второй торпедные аппараты - пли!
  -- Есть!
   Две универсальные самонаводящиеся торпеды УСЭТ-80К, выброшенные из торпедных труб сжатым воздухом, отделились от массивного "тела" "Нижнего Новгорода". Акустические системы наведения почти мгновенно захватили цель, и приводимые в движение электродвигателями торпеды на скорости сорок пять узлов ринулись к находившейся в этот момент в трех милях субмарине "Гринвилл".
   Акустик американской подлодки обнаружил опасность слишком поздно. Сонар по-прежнему действовал в пассивном режиме, чтобы не выдать присутствие "лос-анджелеса" противнику, а русские торпеды оказались достаточно тихими, чтобы преодолеть значительную часть дистанции до цели, и лишь тогда быть услышанными.
   В душном отсеке "Гринвилла" закричал услышавший рев винтов приближающихся торпед акустик. Он ощутил на своей щеке ледяное дыхание смерти. Этот моряк, несмотря на молодость, мог назвать себя ветераном - подлодка тоже успела поучаствовать в избиении русских, выпустив по безликим целям дюжину крылатых ракет "Томагавк". Другие сходились лицом к лицу с успевшими покинуть свои базы русскими "Викторами" и "Акулами", другие шли на дно, захлебываясь в ледяной воде, заливавшей отсеки. Но враг тоже нес потери, для него намного более чувствительные, а те подлодки и корабли русских, что пережили короткую войну, уничтожили их же создатели по приказу оккупационного командования. Казалось, океан отныне принадлежит Америке, и молодой энсин искренне верил в это до той самой секунды, пока из сумрака глубины не вырвались голодными демонами вражеские торпеды.
   Командир "Гринвилла" тоже ощутил страх, но он дольше всех находящихся рядом провел времени под водой, научившись владеть собой. Противник подловил их, почти не оставив времени, чтобы сделать хоть что-то. Почти - за те десятки секунд, что требовались торпедам, дабы пройти оставшийся отрезок дистанции, американский капитан успел сделать немало.
  -- Выпустить ложные цели! - Скороговоркой приказал моряк, на которого с надеждой смотрели десятки пар наполненных растерянностью и испугом глаз. - Мощность реактора - на максимум! Самый полный ход!
   Атакованная подлодка могла попытаться обмануть торпеды и могла попытаться убежать от них, и американский капитан использовал обе возможности. Во все стороны брызнули акустические имитаторы, своим шумом маскируя шум самой субмарины. Но головки самонаведения русских УСЭТ-80 мертвой хваткой вцепились в "Гринвилл". Американская подлодка начала разгоняться, набирая максимальную скорость в попытке отовраться от русских торпед. Но, чтобы ускориться до тридцати двух узлов, а большее ее механизмы выдать были неспособны, требовалось хотя бы несколько минут, гораздо больше, чем понадобилось торпедам, чтобы достигнуть цели.
   Одна за другой, УСЭТ-80К гигантскими черными копьями вонзились в стальную "шкуру" вражеской подводной лодки. Взрывы трехсоткилограммовых боевых частей разорвали обшивку, и в отсеки хлынула под колоссальным давлением вода, вминая внутрь рваные края пробоин. Ледяной поток, заполняя пустоты, вминал в переборки людей, перемалывая в их телах все косточки.
   От удара лопнули трубы обоих контуров ядерного реактора, выпуская наружу напитанную радиацией воду и не менее радиоактивный пар, но в последний миг старший механик успел активировать защиту, и графитовые стержни пронзили насквозь активную зону реактора, не позволив ему стать атомной бомбой чудовищной силы. Однако это лишило агонизирующую субмарину необходимой для борьбы за живучесть энергии, и хотя через мгновение питание восстановилось за счет аккумуляторов, этого хватило, чтобы люди, бросившие вызов глубине, проиграли. Кто-то на борту американской подводной лодки, отгородившись герметичными переборками, еще пытался бороться за жизнь, надеясь на спасение, но "Гринвилл" уже коснулся дна, превратившись в фантастический стальной утес.
   На мостике "Нижнего Новгорода" кто-то шепотом молился, кто-то с преувеличенным восторгом хлопал товарищей по плечам, празднуя победу, и лишь капитан Попов оставался спокоен и невозмутим, слушая доносившийся из динамиков хруст металла, сминаемого под весом тысяч тонн соленой морской воды. А в главном командном посту стратегического ракетоносца "Александр Невский" Владимир Шаров четко произнес в эту секунду единственное слово:
  -- Пуск!
   На борту "Борея" замкнулась электрическая цепь, спровоцировав ряд событий, слившихся воедино, настолько стремительно они происходили, сменяя друг друга. Стартовый двигатель баллистической ракеты "Булава" 3М30 развил максимальную тягу, выбрасывая ее вертикально вверх. Головной обтекатель разорвал мембрану транспортно-пускового контейнера. Вытолкнутая из шахты номер один ракета прошила двадцатиметровую толщу воды, отделявшую субмарину от поверхности Баренцева моря. Волны взорвались, взметнулись гигантским султаном на десятки метров вверх, и оттуда, из столба пара и водяных брызг, взвилось в небо обтекаемое хищное тело.
  -- Пуск произведен, - доложил командир ракетной боевой части Шарову, и оба, тщательно скрывая это, с облегчением выдохнули. - Ракета вышла из шахты! Нештатных ситуаций нет!
  -- Принять балласт! Погружение сто!
   Полегчавшая, избавившись от части своего груза, подлодка начала всплывать, приближаясь к поверхности, и этот порыв был немедленно парирован заполнившей балластные цистерны забортной водой. Под ее тяжестью "Александр Невский" ушел на глубину, а над волнами тянулся к небу дымный столб. Твердотопливный двигатель первой ступени баллистической ракеты "Булава" тянул ее ввысь, туда, где земная атмосфера переходит в безвоздушное космическое пространство. В прочем, достичь манящих своим холодным сиянием звезд ей так и не удалось - сила земного притяжения оказалась выше тяги ракетных двигателей. Поднявшись над поверхностью планеты на несколько сотен верст, "Булава", теряя одну за другой отработавшие ступени, начала отклоняться вниз, будто скатываясь по невидимой гигантской горке.
   Стартовавшая из-под воды баллистическая ракета была обнаружена в течение минуты после запуска. Первым сигнал передал американский спутник системы предупреждения о ракетном нападении IMEWS, висевший на геостационарной орбите над восточным полушарием. Его сенсоры зафиксировали "факел" работающего ракетного двигателя через сорок шесть секунд после того, как она вырвалась из морской пучины.
   Информации о запуске понадобилось еще чуть менее минуты, чтобы достичь штаба системы противовоздушной обороны НОРАД. Несколько десятков офицеров ВВС дежурной смены, находившиеся на командном пункте на авиабазе Петерсон в штате Колорадо, словно ощутили удар электрическим током. Но времени на растерянность и прочие чувства у них не было.
  -- Ракетный пуск из акватории Баренцева моря!
  -- Рассчитать вероятную траекторию!
  -- Это русские, они предупреждали об испытательном пуске, сэр!
   Полковник Мардукас, человек, в эти самые минуты единолично отвечавший за оборону североамериканского континента от любой воздушной угрозы чуть расслабился, услышав доклад одного из своих офицеров. Правилами хорошего тона между ядерными державами стало предупреждать друг друга о ракетных запусках заранее - оплошность или заминка могли обойтись очень дорого, в миллионы человеческих жизней, особенно в тот период, когда по обе стороны Атлантики пальцы постоянно держали на спусковых крючках.
   Поднимаясь все выше к звездам, ракета показалась над линией радиогоризонта, появившись на экранах радара дальнего обнаружения AN/FPS-132 американской системы противоракетной обороны, расположенного на военной базе Файлингдейлс в Великобритании. Луч локатора нащупал стремительно перемещающуюся цель на самом пределе дальности, вернувшись на полотнище фазированной антенной решетки и превратившись в четкую отметку на экране, которая привела несколько десятков операторов в крайне нервозное состояние.
   Бортовой многофункциональный радар SPY-1D эсминца ВМС США "Пол Гамильтон", одного из нескольких кораблей типа "Арли Берк", сопровождавших в водах Норвежского моря американский авианосец, обладал меньшей дальностью действия, и на борту миноносца боевую тревогу объявили позже, чем на далекой суше. Полторы дюжины противоракет RIM-161 "Стандарт-3" были готовы к немедленному запуску, если окажется, что ракета приближается к ордеру, движущемуся малым ходом на юг.
   Для того чтобы вычертить траекторию полета русской ракеты, наблюдение за которой с земли и из космоса велось уже непрерывно, потребовалось еще чуть больше двух минут. И все это время расчеты межконтинентальных баллистических ракет "Минитмен-3", укрытых в скалах штата Северная Дакота в нетерпении ждали команды на запуск.
  -- Направление полета - юг, - доложил, наконец, один из заместителей Мардукаса, дождавшись, когда мощнейший суперкомпьютер произведет необходимые вычисления. - Цель - бассейн Каспийского моря!
  -- Отмена тревоги!
   Уже без такого напряжения за полетом ракеты продолжали наблюдать, отслеживая ее с орбиты и с земли. И точно так же "вели" достигшую наивысшей точки траектории "Булаву" и операторы русских РЛС, регулярно посылая доклады в штаб РВСН, где посреди суетящихся и разговаривающих разом в десяток голосов офицеров-ракетчиков ожившей скалой возвышался Валерий Лыков.
  -- Первая ступень отошла! Полет штатный!
  -- Отделение второй ступени!
  -- Есть разведение боевых частей!
   "Булава" на несколько мгновений вынырнула из окутавшего планету воздушного океана. Этих секунд хватило, чтобы бортовая система управления провела астрокоррекцию, сориентировав ракету по сиянию далеких звезд, пребывавших в вечной неподвижности. И вот уже отскочил в сторону головной обтекатель, больше не нужный в безвоздушном пространстве, и вниз, к подернутой облачной дымкой поверхности, брызнули стальные капли боеголовок.
   Шесть боевых частей, наводившихся каждая на свою цель, устремились к земле, прошивая облака, будто гигантские пули. Войдя в приземные плотные слои атмосферы, боеголовки раскалились докрасна, превратившись в рукотворные метеориты. Небо расчертили белые полосы, отмечавшие их траекторию, и немногочисленные случайные свидетели, догадавшиеся в эти секунды поднять головы вверх, застыли, завороженные странным зрелищем.
   А на полигоне Ашулук в Астраханской области несколько десятков человек в военной форме, не обращая внимания на пропитавший ткань пот, тоже смотрели в небо, но они, в отличие от прочих зевак, не могли позволить себе расслабиться. Первыми о приближении боеголовок сообщили радиометристы, когда появившиеся из поднебесья "снаряды" пересекли очерчивавший круги над полигоном луч РЛС. В это время беспилотный самолет-разведчик "Пчела-1Т" уже находился в воздухе, кружа над степью, посреди которой, отделенные друг от друга несколькими километрами пустого пространства, возвышались бетонные коробки, служившие мишенями для ракетного удара.
   На командном пункте РВСН в Подмосковье один из больших экранов продемонстрировал панораму астраханской степи, и генерал Злобин пояснил по-прежнему хмурому Лыкову:
  -- Мы получаем "картинку" с задержкой в несколько минут. Спутниковая связь отсутствует, передача идет по радио.
   Все произошло неожиданно, уложившись в едва уловимые доли секунды. Что-то стремительно промелькнуло в объективе летевшего на высоте чуть меньше километра беспилотника, и вот уже один из бетонных кубов рассыпается на множество крохотных осколков, а рядом с соседним возникает глубокая воронка, и видно, как ходит ходуном земля от чудовищных ударов, обрушившихся на нее из космического пространства.
  -- Ну, вот, будь боеголовки начинены не чугуном, а ураном-235, ударную волну уже ощутили бы в Астрахани, - с явным удовлетворением произнес Злобин. - Те немногие, кто смог бы что-то воспринимать с выжженными световой вспышкой до самого мозга глазами.
   Офицер, принимавший данные с полигона по телеметрии, был более сдержан, безо всяких эмоций доложив:
  -- Два прямых попадания. Максимальное отклонение остальных БЧ от цели - сто семьдесят метров. И еще одна отклонилась к югу на несколько десятков километров, упав в воды Каспия.
  -- Отклонение сто семьдесят метров - это приемлемо, - хмыкнул командующий РВСН. - Эквивалент каждой боеголовки - сто пятьдесят тысяч тонн тротила. Все в радиусе полукилометра будет превращено в тончайшую пыль.
  -- Что ж, - Валерий Лыков поднялся, одернув пиджак, сморщившийся складками на животе. - Я доволен. Наши ракетные войска и подводный флот подтвердили свою боеспособность. Армия и флот по-прежнему остаются единственными и самыми преданными союзниками России. Товарищи офицеры, я благодарю всех вас за службу! Вы продемонстрировали настоящий профессионализм и слаженность работы!
  -- Служим России! - грянуло в ответ, и Лыков, чуть заметно скривившись - головная боль накатила с возросшей силой - покинул командный пункт.
   Премьер-министр, все так же окруженный плотно сомкнутым кольцом телохранителей, уже добрался до своего бронированного "Мерседеса", наследия прежнего президента, когда неожиданно подскочил отвечавший за связь офицер с трубкой радиотелефона:
  -- Командующий Северным флотом адмирал Колгуев!
   Поднеся к уху динамик, Лыков несколько минут молча слушал, затем, нажав отбой, выругался, заставив уважительно взглянуть на себя бойцов из охраны, и, наконец, выпустив пар, приказал:
  -- Собрать Совет безопасности! Всех немедленно в Кремль! Из-под земли достать, но чтоб в течение двух часов были на месте!
   Члены Совбеза, те немногие, кому Лыков мог доверить, на чью помощь словом и делом он мог рассчитывать, конечно, не смогли явиться в указанный срок. Кто-то, как, например, министр энергетики Вадим Захаров, контролировавший строительство нового нефтепровода на границе с Китаем, или только вылетевший из Шереметьево в Иран для ведения переговоров Иван Слюсаренко, возглавивший почти уничтоженные спецслужбы, находился на самом краю страны, но большинство, пускай и с опозданием, все же прибыли в Кремль.
   Глава правительства, старым матерым медведем ворочаясь во главе длинного стола, такого же монументального, как сами кремлевские стены, кивком приветствовал проходивших в зал заседаний соратников. Ринат Сейфуллин, бывший нефтяной магнат, жесткий делец, расчетливый, способный просчитывать последствия любого поступка на несколько ходов вперед - и оценивать его с точностью до копейки. Он лишился сперва бизнеса, "отжатого" американской корпорацией в лучших традициях приснопамятной отечественной братвы, а затем и всей семьи, погибшей под руинами загородного особняка, на который рухнул американский военный самолет, атаковавший Москву. С недавних пор Сейфуллин отвечал за промышленность страны и экономику в целом, успев, впрочем, проявить и талант стратега. Отчаянный, на грани безумия, штурм захваченного японцами Сахалина, не позволивший противнику установить полную блокаду Дальнего Востока, был предложен именно им в те дни, когда раздавленная оккупацией страна еще лежала в руинах, когда не было даже намека на армию.
   Прямо напротив Сейфуллина, словно для создания полного контраста, расположился генерал Сергей Буров. Командующий войсковой группировкой в Чечне был одним из первых, кто встретился с вероломно напавшим врагом лицом к лицу, сражаясь до последнего. И он же был тем, без кого невозможно представить победу. Признав поражение, он все же вернулся в строй, фактически возглавив сопротивление.
   Благодаря тактическому гению нынешнего министра обороны и личному мужеству генерала, с оружием в руках вставшего на пути врага, партизаны смогли оборонять Нижнеуральск достаточно долго, чтобы название ничем не примечательного городка в российской глуши разошлось по всему миру, а пример его защитников побудил тысячи русских людей взять в руки оружие, на деле выказав свой протест оккупации. И теперь старый служака, на груди которого блестела в ряду других орденов и медалей звезда Героя, оплаченная собственной кровью, возглавил воссозданные вооруженные силы страны. Новый министр обороны России являл собой внешне полную противоположность Сейфуллину. Но на самом деле эти двое работали в тесной связке - армия ничто, если замрут десятки заводов по всей стране, дающие оружие, лучшее, самое совершенное, начиная от автоматов и вплоть до зенитных ракет и сверхзвуковых истребителей. А благодаря усилиям бывшего олигарха объемы производства медленно, но верно росли, вселяя надежду.
   В отличие от своих коллег, Вадим Фалев до последнего не имел отношения к партизанам. Возглавив министерство внутренних дел при оккупантах, он не покинул свой пост и сейчас, продолжая служить России. Не раз кое-кто за глаза называл его коллаборационистом и "полицаем", но Лыков в своего давнего приятеля верил, предоставив ему свободу действий и пока не желал об этом решении.
   Настороженно поглядывая на хмурого, насупившегося и побагровевшего главу Правительства, члены Совбеза, оторванные от каждодневной рутины, рассаживались под мраморными сводами старинного зала, со стен которого сверкала позолота. А Лыков рассеяно хлопал себя по карманам, пытаясь вспомнить, куда же засунул упаковку таблеток аспирина. Наконец, убедившись, что собрались все, на чье присутствие стоило рассчитывать в принципе, глава правительства сообщил:
  -- Господа, с севера приходят тревожные новости. Командующий Северным флотом несколько часов назад доложил, что неопознанной подводной лодкой, предположительно американской, в российских территориальных водах был торпедирован малый противолодочный корабль. Корабль затонул, есть погибшие и пропавшие без вести среди команды. А получасом позднее одна из атомных подлодок, находящихся на боевом дежурстве, обнаружила и уничтожила американскую ударную субмарину класса "Лос-Анджелес". Вражеская подводная лодка затонула примерно в сорока милях к юго-западу от побережья Новой Земли со всем экипажем.
   Несколько секунд в зале царило молчание, а затем присутствующие разом в несколько голосов начали говорить:
  -- Это объявление войны!
  -- Капитана - на берег и под трибунал!
  -- Провокация!
  -- Господа! - Без особого труда Лыков перекричал возмущенных членов правительства. - Господа, командир АПЛ "Нижний Новгород" выполнил приказ, и только. Американская подлодка осуществляла слежение за вышедшим для участия в маневрах флота подводным ракетоносцем "Александр Невский", и, по имеющимся данным, готовилась провести торпедную атаку. Наши подводники просто действовали на упреждение, промедли они - и на дне сейчас лежали бы не американцы, а сотня русских моряков.
  -- Уничтожение американской подлодки может стать поводом для Вашингтона нанести новый удар по нашей территории, - пророкотал генерал Буров. - В Норвежском море курсирует их атомный авианосец с внушительным эскортом, а это полсотни самолетов и не меньшее число ракет "Томагавк", сбивать которые нам будет особо нечем. Или они начнут охоту за нашим кораблями и подлодками, находящимися в открытом море, со вполне предсказуемым исходом такой схватки.
  -- Такая угроза реальна, - согласился Валерий Лыков. - Поэтому адмирал Колгуев уже приказал всем возвращаться в базы, приведя в готовность силы противовоздушной обороны флота. В море нам пока с американцами не тягаться, но, может, отсидимся на берегу. Горько сознавать свою слабость, господа, но уж лучше быть живым реалистом, чем мертвецом.
  -- А сами американцы, они об этом знают? - Уточнил Сейфулин. - Как они реагируют? Ультиматум или что?
  -- То-то и оно, что молчат. Но наверняка уже знают, не могут не знать.
  -- Тогда я предложил бы пока и нам не делать громких заявлений. Американцы, по сути, сами нарвались. Их целью был "Александр Невский", одна из двух ракетных подлодок, находящихся в боевой готовности, и они бы, конечно, уничтожили "Борей" - это стоит любых норм международного права, которое, в прочем, сами же американцы и пишут. И охрану наших подлодок нужно усилить. То, что не удалось им в море, янки могут повторить, когда "Александр Невский" вернется на базу.
  -- Что вы подразумеваете? - уточнил Лыков, с пониманием взглянув на Сейфуллина.
  -- Все, что угодно, от постановки минных заграждений с какого-нибудь недобитого "Лос-Анджелеса" у наших берегов, до ракетно-бомбового удара палубной авиации. В отличие от ракет наземного базирования, подлодки-ракетоносцы уцелеют даже в случае, если американцы смогут внезапно нанести первый удар своим ядерным оружием. Уцелеют - и ударят в ответ, сжигая вражеские города с миллионами их жителей. Изоляция или даже гибель кого угодно из высших должностных лиц страны, как это получилось с покойным президентом Швецовым, ничего не изменит - второй раз на те же грабли мы не наступим, ведь теперь решение о запуске принимает лично командир подлодки. Только тот факт, что мы вновь привели ядерное оружие в боевую готовность, удерживает врага от новой агрессии. Потопленная подлодка - ерунда, мелочи, у американцев еще полсотни "Лос-Анджелесов", с десяток новых ударных атомоходов типа "Вирджиния" и еще три "Си Вульф", которые тоже кое-что могут. И вся эта армада может заявиться в Баренцево море в любой момент, начав охоту на наши "Бореи".
   Лыков спокойно кивнул, произнеся:
  -- Все верно, угроза есть. Места базирования подводных лодок мы прикроем всеми силами с земли, с воды и с воздуха. Оборона Москвы сейчас не так важна, так что как можно больше дивизионов ЗРК нужно перебросить на Север - и немедленно. Шумиху по поводу шастающих у наших берегов чужих субмарин пока поднимать тоже не станем, подождем реакции наших заокеанских "друзей".
  -- Но нельзя же просто молчать, - возмутился Фалев. - Это прямая угроза нашей безопасности!
   Валерий Лыков смерил главу МВД насмешливым взглядом:
  -- А что делать? Жаловаться в ООН? Так нашу страну из этой почтенной организации де-факто исключили. Устроить митинг на Красной площади? - Премьер-министр с сарказмом рассмеялся, словно только что сказал нечто забавное. - Хватит мыслить прежними категориями. Времена, когда действовали хоть какие-то правила, ушли, и, скорее всего, без возврата. Сотрясать воздух, грозно надувая щеки и размахивая кулаками глупо, к тому же мы янки и так наказали боле чем чувствительно. Они впредь будут считаться с нами, нашим флотом. Но, в прочем, кое-что сделать мы все-таки можем. Я до последнего надеялся, что настолько далеко дело не зайдет, но вижу, что иначе нельзя.
   Валерий Лыков говорил, и его слова гремели набатом в полнейшей тишине, которой наполнился просторный зал. Члены Совета безопасности слушали, кто-то с сомнением хмурился, иные, и их было заметно больше, одобрительно кивали, но, когда глава правительства умолк, никто не посмел выступить с возражениями.
   В своих догадках насчет осведомленности американцев о событиях в Баренцевом море глава российского правительства, разумеется, был прав. Информация, собираемая по всем легальным и нелегальным каналам, поступала человеку, стоявшему во главе Соединенных Штатов Америки с завидной регулярностью, позволяя тому принимать осмысленные решения. В прочем, американские лидеры далеко не всегда пользовались такой возможностью. Но вице-президент Ричард Сноу, принявший на себя все бремя власти после кончины Джозефа Мердока, возглавивший страну в тяжелый для нее и всего цивилизованного мира период, искренне верил, что он будет действовать только во благо своего народа.
   В те самые минуты, когда в Москве начиналось непредвиденное совещание правительства, временный глава США находился в комфортабельном салоне президентского самолета VC-25, знаменитого "борта номер один", уже заходившего на посадку в аэропорту Сан-Франциско. Из иллюминатора летевшего на небольшой высоте тяжеловесного "Боинга" открывался отличный вид на ночной город. Сияли мириадами огней взметнувшиеся к небу башни небоскребов, рукотворной радугой вспыхивали вывески, мчались по широким хайвеям огненным потоком тысячи авто. Но в какой-то миг все будто отрезало, и на фоне ярко светящегося всеми мыслимыми цветами многомиллионного города резало глаз абсолютно черное пятно.
   Круг выжженной, до сих пор покрытой толстым слоем пепла земли отмечал то место, где несколько месяцев назад безумные русские фанатики-террористы привели в действие ядерный заряд. Его обрамляли ряды погруженных во мрак небоскребов, давно оставленных своими обитателями, спасавшимися от радиации, которой напиталось все в округе - камень, асфальт, сама земля. Мертвая земля, "темная территория", находиться на которой было смертельно опасно. В прочем, смельчаков или просто тех, кого гнало навстречу опасности отчаяние, хватало. Хотя с высоты полета "борта номер один" Ричард Сноу и не могу увидеть этого, по пустым улицам, среди брошенных автомобилей бродили одинокие тени, в темных углах кто-то жег костры в мусорных баках. Жизнь, пусть уродливая, чудовищно исковерканная, упорно прокладывала себе дорогу даже в эпицентре атомного взрыва.
   Здания, зиявшие пустыми оконными проемами, были подобны колоссальному монументу десяткам тысяч американцев, умерших в атомном пламени. И, погибнув мгновенно, те, пожалуй, легко отделались - многие из уцелевших каким-то чудом при взрыве, еще ждали неизбежной смерти сейчас, терзаемые лучевой болезнью, и все усилия медиков приводили, по большему счету, лишь к продлению агонии. Они были принесены в жертву войне, начатой непонятно кем и неясно, ради какой цели, и, глядя на этот жуткий памятник высокомерию собственной страны, Ричард Сноу мысленно поклялся себе, что никогда не позволит повториться катастрофе.
  -- Сэр, - дверь каюты, роскошью не уступавшей лучшему номер "люкс" нью-йоркского отеля "Плаза", приоткрылась, выпустив внутрь офицера в военно-морской форме, одного из тех, через кого глава государства мог управлять всей чудовищной махиной вооруженных сил США буквально из любой точки планеты. - Сэр, штаб НОРАД сообщает о запуске русскими баллистической ракеты. Нас предупредили об этом старте заранее. Предположительно, это межконтинентальная ракета SS-N-30, выпущенная с новейшего русского подводного ракетоносца класса "Борей". По данным спутниковой разведки, боеголовки ракеты, преодолев примерно полторы тысячи миль, поразили учебные цели на побережье Каспийского моря с высокой точностью.
  -- Что ж, русские, как и все мы, заботятся о своей безопасности, - пожал плечами Сноу, хотя, разумеется, докладывавший ему офицер вовсе не нуждался в мнении вице-президента. - Недвусмысленная демонстрация силы.
  -- Более чем недвусмысленная, сэр! Несколько минут назад мы получили сообщение о гибели в водах Баренцева моря ударной субмарины "Гринвилл". Сто тридцать восемь человек, находившиеся на ее борту, отправились в гости к Дэви Джонсу.
   Откинувшийся на высокую спинку удобного мягкого кресла Ричард Сноу подпрыгнул, услышав эти слова, произнесенные бесстрастным, даже будничным тоном вошедшим в каюту советником по национальной безопасности.
  -- Это точно? - Вице-президент уставился вытаращенными от удивления лазами на Натана Бейла, грузно плюхнувшегося в кресло напротив. - Не может быть ошибки?
  -- Исключено, сэр. Субмарина класса "Лос-Анджелес" вела слежение за маневрами русского флота. На борту находившегося западнее норвежского фрегата "Фритьоф Нансен" зафиксировали несколько подводных взрывов, а затем звуки, соответствующие падению на дно большой массы металла. Выйти на связь с "Гринвиллом" после этого не удалось. Зато было зафиксировано повышение радиационного фона в том месте, где она могла находиться, а потом перехвачена радиограмма с русской подлодки класса "Сьерра-2", в которой сообщалось об уничтожении неопознанной субмарины у берегов архипелага Новая Земля.
  -- Черт возьми, Натан! Русские утопили нашу подлодку?! Они рехнулись?
  -- Несомненно, господин вице-президент, это дело рук русских. Но они не остановились на этом - несколько минут назад на связь вышла субмарина "Санта-Фе", передав сигнал бедствия. Она была внезапно атакована русскими патрульными кораблями и противолодочными самолетами близ Мурманска, получив серьезные повреждения. Сейчас подлодка движется к берегам Норвегии, и будет чудо, если она доберется дотуда, сэр.
  -- Дьявол! Что они творят?!
   Самолет ощутимо качнуло, когда он начал снижаться над обрамленной яркими огнями посадочной полосой, и Ричард Сноу нервно сглотнул - он до сих пор не научился спокойно переносить перелеты.
  -- Русские фактически объявили нам войну, сэр, - заметил мрачный, словно на похоронах лучшего друга, Натан Бейл. - Это вызов, и мы на него обязаны дать адекватный и жесткий ответ!
  -- Но, Натан, получается, наши подводные лодки находились в русских водах. Это же арктические владения России, верно? Что они там вообще делали?
  -- Стандартная практика, сэр. Наши подлодки следили за действиями русских. Мы так делаем уже очень давно, но это не повод открывать огонь!
  -- Но почему русские так поступили?
  -- Они просто продемонстрировали свою суть, - пожал плечами Бейл, когда огромный "Боинг" очередной раз тряхнуло при касании его шасси бетонных плит ВПП. - Это варвары, сэр, дикари. Им дали свободу, самостоятельность - и они тотчас начали вновь создавать оружие, строить ракеты и подводные лодки, вместо того, чтобы банально накормить свой народ. Они угрожают нам, опьяневшие от безнаказанности. Как любые варвары, русские исповедуют принцип кровной мести, и если вы хотите, чтобы они уважали Америку, нам нужно жить по таким же законам, взяв кровью за жизни тех, кто погиб от рук русских убийц. Их нужно поставить на место, сэр!
   Вице-президент США нахмурился, на скулах заиграли желваки. Помолчав несколько секунд - Натан Бейл тоже умолк на это время - Ричард Сноу потребовал:
  -- Свяжите меня с председателем Комитета начальников штабов и главами разведывательных агентств! Немедленно!
   Президентский самолет, завывая турбинами, прокатился по посадочной полосе, застыв напротив здания терминала, стеклянно-бетонного куба, ярко освещенного лучами мощных прожекторов. Вокруг колыхалась шумная толпа. Несмотря на поздний час, вице-президента США, кандидата в президенты, и, по мнению многих, уже почти победителя ближайших выборов, встречали тысячи жителей Сан-Франциско. К авиалайнеру, застывшему на летном поле бело-голубой глыбой, подали трап, но Сноу не спешил выбираться наружу.
   Президентский самолет был не просто средством передвижения. С его борта, даже находясь в десятках тысяч футов над поверхностью земли, можно было управлять огромной страной в любой ситуации, хотя бы в разгар глобальной ядерной войны, для чего, помимо прочего, VC-25 оснащался сложным комплексом связи. Вызов с "борта номер один" заставил многих облеченных властью людей в разных уголках США отложить свои дела, собираясь на дистанционный брифинг.
   Ричард Сноу уселся в кресло, уставившись в черный глазок объектива видеокамеры. С большого монитора на главу государства смотрели несколько солидных и изрядно взволнованных мужчин в форме или деловых костюмах. Офицер в форме лейтенанта ВВС махнул рукой, одними губами произнеся:
  -- Связь установлена, сэр!
  -- Господа, возникла чрезвычайная ситуация, - решительно начал Сноу. - Погибли люди, американские моряки, верно служившие своей стране. Я хочу выслушать ваши мнения, предложения, как действовать дальше. Советник по безопасности настаивает на проведении карательной операции против русских.
  -- Технически это выполнимо, - немедленно отозвался командующий военно-морскими силами адмирал Флеминг. По-военному прямолинейный и решительный до поспешности, он, выслушав задачу, мгновенно выдал вариант ее решения. - Ударный авианосец "Джордж Буш" находится в Норвежском море. Его истребители могут нанести удар по военно-морским базам русских в течение двух-трех часов. Противовоздушная оборона на Кольском полуострове достаточно слабая, так что потери будут минимальными по расчетам наших аналитиков. Если вы дадите приказ, флот выполнит его, сэр!
  -- Сомневаюсь, - тотчас отозвался Николас Крамер. Глава ЦРУ, человек до мозга костей гражданский, занимавшийся только административной работой и не касавшийся впрямую той грязи, которой было немало на совести возглавляемой им спецслужбы, был хмур и явно озабочен. - На Кольском полуострове русские развернули несколько дивизионов ракет "земля-воздух" большой дальности SA-10 и новейших SA-21, а также до пятидесяти тяжелых перехватчиков "Фланкер" и "Фоксхаунд". Семь из десяти наших летчиков не вернутся из этого вылета. Такие потери вы считаете минимальными, адмирал?
  -- Мы подавим ПВО русских, как однажды уже сделали это. - Флеминг был непоколебим, как омываемый атлантическими волнами гранитный утес у берегов его родного штата Мэн.
  -- Возможно, авианосец даже не сможет подойти достаточно близко к русским берегам, чтобы поднять в небо свои "Супер Хорниты", - покачал головой Крамер. - Русские потеряли почти все свои тяжелые корабли, но в боевой готовности на Севере находится, как минимум, одна атомная подлодка класса "Оскар-2", и, по моим данным, она сейчас где-то в море, возможно, уже выходит на дистанцию залпа. Двух дюжин ее сверхзвуковых ракет SS-N-19 вполне достаточно, чтобы прорвать противовоздушную оборону авианосной эскадры. Неужели, адмирал, вы уже забыли про участь "Авраама Линкольна"? Тот, кто им командовал, тоже не принимал русских всерьез.
   При упоминании уничтоженного у русских берегов в далеком мае атомного авианосца Ричард Сноу помрачнел, явственно услышав скрежет зубов сидевшего рядом Натана Бейла. "Плавучий аэродром" был одним из символов могущества Америки, ее безраздельного господства на море, и его гибель, как гибель тысяч американских моряков, разделивших судьбу своего корабля, стала катастрофой национального масштаба.
  -- Мы пустим ко дну этот "Оскар" прежде чем хоть одна его ржавая ракета успеет стартовать, - убежденно процедил побагровевший Флеминг. - А затем сровняем с землей все их военные базы!
  -- А что вы сделаете с двумя атомными субмаринами класса "Сьерра", а также одной, а, возможно, и двумя "Акулами", которые против нас могут бросить русские? Вы знаете, на что способны эти "рыбки", адмирал?
  -- Самые лучшие русские ударные подлодки! По уровню скрытности не уступают нашим "киллерам" класса "Улучшенный Лос-Анджелес", превосходя их по огневой мощи, скорости и глубине погружения. Но откуда они взялись? Ведь мы уничтожили русский флот!
  -- Эти подлодки формально находились в ремонте или резерве, - с готовностью пояснил директор ЦРУ, кажется, изрядно обрадовавшийся возможности заткнуть за пояс очередного солдафона. - По-сути, для большинства русских кораблей это путь на слом. Такой "ремонт" иногда длится пять-шесть лет, корабли просто гниют у пирса, наконец, отправляясь на металлолом, потому что денег на их содержание либо не выделяют, либо эти деньги попросту разворовывают коррумпированные чиновники и военные. Поэтому мы не обратили внимания на эти субмарины, но русские сохранили судостроительные заводы, сумев завершить затянувшийся ремонт. И теперь эта атомная "стая" поджидает наш авианосец в Баренцевом море. Я верю в выучку наших моряков, адмирал, и не сомневаюсь в превосходстве американской техники, но, что, если русским просто повезет? Трагическое стечение обстоятельств. Кто ответит за гибель авианосной эскадры у чужих берегов, к тому же, когда война не объявлена?
   Ричард Сноу не вмешивался в возникшую перепалку, внимательно выслушивая реплики обоих спорщиков. В какой-то момент он отстраненно подумал, насколько все-таки оказалось тяжело бремя власти, которой многие так жаждут, не представляя, какая это ноша. Да, вице-президенту повезло с помощниками, взять хотя бы советника по безопасности, матерого разведчика, кажется, начинавшего карьеру в ЦРУ, откуда его забрал в свою команду покойный президент Мердок, как раз резидентом в России, точнее, еще в Советском Союзе. Но, что бы ни предложили советники, последнее слово остается за ним, Диком Сноу. И ценой его ошибки могут стать жизни американцев, тысячи жизней или даже десятки тысяч. Поняв, что отвлекся от происходящего здесь и сейчас, вице-президент дождался, когда замолчит Крамер, решительно произнеся:
  -- Господа, я выслушал вас и благодарю за высказанные мнения. Я принял решение. Никакой военной операции против России проводиться не будет. Установите слежение за их кораблями и подводными лодками с помощью спутников, так, чтобы не подвергать напрасной опасности жизни американцев. И на всякий случай отдайте приказ командиру авианосной эскадры отойти на запад, ближе к берегам Британии.
  -- Мы бежим, сэр? - Изумленно вскинул брови Натан Бейл. - Будем потакать русским, тешить их самолюбие?!
   Ричард Сноу невесело вздохнул.
  -- Наш оборонный потенциал сейчас снижен, как никогда. Из десяти атомных авианосцев в море выходят два-три, а остальные стоят на якоре, как и десять из четырнадцати ПЛАРБ класса "Огайо". Так на их содержание можно тратить чуть меньше денег налогоплательщиков. Потери, понесенные флотом во время активной фазы военной операции "Доблестный удар", по этой же причине до сих пор никак не восполнены. Из-за того, что казна почти пуста, на стапелях остались три ударные атомные подлодки класса "Вирджиния", в точности, как и новейший авианосец "Джеральд Форд", который должен был стать новым словом в военно-морской технике, и о достройке которого в ближайшие три-четыре года не стоит даже мечтать. Потенциал военно-воздушных сил тоже снизился до опасной черты. Большая часть бомбардировщиков-"невидимок" В-2 из-за сильного износа обшивки не может подняться в воздух, а на ремонт средств нет. Но "Спириты" хотя бы числятся в строю, а штурмовики F-117 "Найтхок" вовсе пришлось снять с вооружения, отправив на свалку. Все это - прямые последствия кризиса в экономике. Цены на нефть взлетели втрое. Из-за хаоса, охватившего Саудовскую Аравию, объемы добычи там снизились в десятки раз, а добыча нефти на платформах в Мексиканском заливе так и не вернулась после атаки террористов к исходному уровню. И из-за этого растут цены буквально на все. Наша армия разоряет страну сильнее, чем любое войско захватчиков. Знал ли президент Мердок, какую ошибку совершает, ввязываясь в войну с Россией? Представлял ли последствия?
  -- Да, сэр, Джозеф Мердок совершил ошибку, очень страшную ошибку. Он ошибался, веря, что Россию можно завоевать, что в этой стране можно навести порядок. Русских невозможно покорить, вся история их страны учит этому. Русских можно только уничтожить, и в этом я вижу миссию Америки, сэр. Пока Россия существует как государство, мир будет сотрясаться от кризисов, пока не рухнет. Или Россия - или все остальное человечество!
  -- Господи! Откуда такая ненависть, Натан?
  -- Спросите матерей, вдов, осиротевших детей тех американских парней, что погибли, неся русским демократию и истинную свободу, любят ли они убийц своих близких? Сэр, вы правы, Америка в сложной ситуации, но нельзя спускать русским с рук их преступления. Если не можем наказать их сами, найдем тех, кто сделает это за нас. Такие люди есть. Реджинальд Бейкерс поддерживает контакты с высокопоставленными чиновниками в японском кабинете министров и штабе Сил самообороны. Как вы знаете, японцы оккупировали часть русской территории, полуостров Камчатка. Война там приняла позиционный характер. Но японцы жаждут победы, они готовы сражаться дальше. И мы можем помочь им, сэр.
  -- Помочь после того, как эти желтые обезьяны вторглись на Сахалин, убивая американских солдат? - Голос Сноу, упавший до шепота, в этот момент был похож на шипенье разъяренного кота. - О какой помощи может идти речь? Они еще не вернули то, что задолжали нам за пролитую кровь американцев!
  -- Забыв сейчас про несколько смертей тех, кто для меня и для вас останется только цифрами в сводках, сэр, мы сохраним в сто раз больше жизней американцев, если позволим японцам сделать то, что придется делать потом Америке. - Упорствовал Бейл, ничуть не смутившись. - Рано или поздно, мы снова сойдемся с русскими в бою, так пусть они будут к тому моменту ослабевшими, измотанными. А их лучшие бойцы, их вожди, те, за кем идут по зову души, а не просто подчиняясь букве устава, уже погибнут на берегах Камчатки. Я не верю, что Япония сможет одержать верх, но лучшие люди России лишаться жизней в этой войне, сделав нашу победу куда более вероятной и менее дорогой. И сама Страна восходящего солнца после этого надолго перестанет вспоминать о своем самурайском прошлом, продолжая сочинять свои комиксы. Судьба нам дает уникальный шанс, расправиться сразу и с явным врагом, и со скрытым соперником, причем без лишних усилий или жертв. Нужно ваше решение на поставки некоторого военного оборудования, которое по политическим причинам нет у японской армии.
   Вице-президент США, с подозрением прищурившись, пристально взглянул на своего советника:
  -- Что это? Ракеты "Томагавк"? Нейтронная бомба?
  -- Не все так плохо, сэр. Японцы нуждаются в ударных "дронах", истребителях вертикального взлета F-35 "Лайтнинг", в системах радиоэлектронной борьбы, в данных спутниковой разведки. Получив это, они сомнут остатки русских войск на Камчатке и двинутся дальше. Раз не желаете рисковать жизнями американских солдат, хотя бы не жалейте доллары. Нам не нужна территория России, пусть японцы захватят ее хоть до самой Москвы, если сумеют. Варвары пускай убивают варваров во славу и на благо Соединенных Штатов, сэр!
  -- Господи, мог ли представить кто еще год назад, до чего мы дойдем?! - потрясенно воскликнул Сноу. - А ведь еще живо немало тех, кто помнит, кто своими глазами видел, как мы, американцы, и Россия вместе сражались с Японской империей. Это лицемерие!
  -- Это - политика, сэр, - убежденно возразил Натан Бейл. - Нужно делать не то, что кажется плохим или хорошим, а то, что целесообразно и отвечает интересам нации. Так и только так! А сейчас наши интересы - Саудовская Аравия, Персидский залив. Нужно направить туда дополнительные силы - морскую пехоту, "рейнджеров", "морских котиков", взять эту территорию под контроль, восстановить добычу нефти. И еще Ирак, сэр. После вывода оттуда американских войск там воцарился хаос. Нужно вернуться в эту страну, сэр!
  -- Так просто - взять и вернуться? - Сноу фыркнул, пытаясь изобразить смешок. - Мы только что ушли из России, ввязались в свару в Саудовской Аравии. А вы предлагаете устроить еще одну войну?
  -- Война в Ираке идет и без нашего участия. Те американские парни, кто уже погиб на этой земле, едва ли были бы рады, узнав, что мы предали их память, что их кровь пролита понапрасну.
  -- Нет, Натан, - помотал головой Сноу. - Никогда больше нога американского солдата не ступит на землю Ирака. Эти пески, верно, прокляты. Пусть арабы сами разбираются между собой. Мы предложили им демократию, равные права, все блага цивилизации, но они отказались. Я не знаю, чего они хотят, и не желаю это знать. Возможно, когда последний суннит в этой стране, издыхая, перегрызет глотку последнему шииту, мы снова туда придем, но не раньше!
   С сомнением кивая, Натан Бейл ничего не произнес в ответ. Спор как-то угас, и вице-президент США, наконец, покинул самолет. Спускаясь вниз по трапу, он услышал гул - это ликовала толпа, взявшая аэропорт Сан-Франциско в живое кольцо. Люди, оттесненные плотным кольцом полицейских в тяжелом снаряжении, размахивали звездно-полосатыми флажками, что-то скандировали. Над ними возвышались самодельные транспаранты.
  -- Они приветствуют вас, сэр, - произнес на ухо Сноу спускавшийся следом за ним Натан Бейл. - Приветствуют своего лидера, будущего президента США! Скажите им хотя бы пару слов, прошу! Обыватели ценят внимание, сэр!
   Небольшая трибуна была уже установлена прямо у подножия трапа. Агенты Секретной службы сомкнулись вокруг, живым щитом заслоняя временного главу государства от любой угрозы, будто могли своими телами остановить бронебойную пулю калибра 12,7 миллиметра. А Ричард Сноу, поднявшись на невысокий постамент, в приветственном жесте вскинул руки над головой. Толпа отозвалась восторженным воем, кто-то, кажется, плакал от счастья, с трудом удерживаясь на грани истерики.
  -- Спасибо, друзья! - Мощные динамики многократно усилили слова вице-президента, так, что их услышал каждый из тысяч пришедших в аэропорт людей. - Благодарю за столь теплый прием. Для меня особая честь быть встреченным так именно в вашем городе. Сан-Франциско стал символом для всех американцев. Вы приняли на себя чудовищный удар террористов и выстояли. Вы не испугались, не предали ценности свободы и демократии. Каждый из вас совершил настоящий подвиг! Каждый из вас - герой!
   Стоявший в стороне Натан Бейл брезгливо морщился и кривился, но вице-президент, подбадриваемый беснующейся в экстазе толпой, не видел этого. Его телохранителям тоже не было дела до исказившей лицо советника по безопасности гримасы - их цепки взгляды скользили по толпе в поисках любого намека на угрозу охраняемой персоне.
  -- Я клянусь вам, друзья, клянусь памятью тех, кто пал жертвой безумных фанатиков, что это не повторится больше никогда! Больше ни один американец не будет принесен в жертву! Я обещаю вам эпоху мира и процветания!
   Вереница массивных "Субурбанов", абсолютно одинаковых, чтобы даже самый внимательный наблюдатель не смог определить, в котором именно находится вице-президент, сверкая лаком и хромированными балками бамперов, выкатилась на летное поле. Сноу, сопровождаемый восторженными криками, скрылся в просторном салоне одного из них. Он откинулся на обитую кожей спинку широкого сидения, а расположившийся рядом Бейл вкрадчиво произнес:
  -- Сэр, что-то нужно делать с потопленной русскими подлодкой. Если озвучить реальную причину ее гибели, общественное мнение может измениться, ваш рейтинг снизится. Предлагаю объявить о несчастном случае во время учений. Столкновение "Гринвилла" и "Санта-Фе", неудачный маневр. Такое случается иногда и никому не покажется странным подобное объяснение.
   Сноу возмущенно уставился на своего советника:
  -- Вы предлагаете лгать, Натан?
  -- Сэр, решение за вами. Но цена правды велика, я бы сказал, непомерна. Если признать, что субмарину уничтожили русские, от нас будут ждать ответный ход, то есть объявление войны. А если мы озвучим правду, и ничего не будем предпринимать, все заподозрят нашу слабость. Поражение, которое мы потерпели в России...
  -- Мы ушли сами из России, тогда, когда захотели!
  -- Только вот весь мир воспринимает это иначе, сэр. И после этого наша репутация изрядно подпорчена. Никто не боится нас и не уважает. НАТО, как организованной структуры, не существует - наши союзники, кроме Британии, Турции, да нескольких стран бывшего социалистического лагеря, отвернулись от тех, благодаря кому в свое время не познали все "прелести" коммунизма. И если мы отступим снова, эпоха лидерства Америки уйдет безвозвратно. И я не думаю, сэр, что обыватели на выборах поддержат того, кто лишил их страну титула единственной сверхдержавы!
   Советник по безопасности взглянул в глаза вице-президенту, и тот не выдержал, потупившись. Сноу стиснул зубы, помрачнев и задумавшись, но для Натана Бейла не составило труда прочитать его мысли, будто в открытой книге. Да, вице-президент, ставший главой государства по воле случая, после внезапной смерти Джозефа Мердока, тяготился обязанностью принимать решения, осознанием постоянной ответственности. Тяготился - и жаждал ее. Чувство ответственности за судьбы целого мира возбуждает и притягивает, вызывая зависимость почище, чем лучший колумбийский кокаин, тонны которого ежедневно неведомыми путями прибывают в США несмотря на все усилия спецслужб. Лишиться столь внезапно доставшейся власти, почти абсолютной - значило для Ричарда Сноу лишиться вдруг появившегося смысла собственного существования. Это Натан Бейл, давно игравший во власть и ставший уже гроссмейстером в этом деле, очень хорошо знал по себе, и потому ответ своего собеседника представлял задолго до того, как Сноу после недолгих, но тяжких раздумий заговорил.
  -- Америке не нужна война, - глухо промолвил вице-президент, отведя взгляд. - Слишком много пролито уже крови, слишком много смертей. Да, Натан, запустите в масс-медиа информацию о столкновении подводных лодок в ходе флотских учений. Иногда ложь во благо, хотя мне и противно признавать это.
  -- Верное решение, сэр! - Натан Бейл подавил усмешку.
   Кортеж вице-президента мчался по широким ярко освещенным улицами, сверкая сине-красными огнями, взрезывая "сиреной". Впереди - мотоциклисты дорожной полиции в колонне по два, за ними патрульные "Шевроле", и только потом "субурбаны". На тротуарах стояли люди, размахивавшие американскими флажками над головой. Но были и такие, кто провожал автоколонну взглядами, полными злобы, глазами голодных хищников. Темнокожие мужчины и женщины в грязной одежде, хмурые, испускавшие волны ненависти, проникающие даже внутрь бронированного не хуже танка кузова мощного внедорожника.
  -- Не все рады меня видеть, Натан, - заметил Ричард Сноу, обращаясь к задумавшемуся о чем-то советнику по безопасности.
  -- Это обитатели гетто, сэр, - пожал плечами Бейл. - Иммигранты. Не работают потому что не хотят или потому что их не принимают на работу. Живут на пособия. Но из-за взлетевших цен на нефть и бензин товары и услуги тоже подорожали, а пособие по безработице увеличивать не на что, лишних денег в казне штата и города нет. Эти люди балансируют на грани голодной смерти. Из-за этого многие связываются с криминалом, хотя изначально, приехав в Америку, они соблюдали наши законы, во всяком случае, большинство из них. Торговля наркотиками, угоны автомобилей, похищения людей, проституция - вот новые источники средств их существования. И так во всех южных штатах, где много афроамериканцев и "латиносов". Пока этот сброд держится тихо, не недолго ждать, когда начнутся погромы и уличные бои.
  -- Нужно что-то делать! Вводить новые социальные программы!
  -- На это нет денег, сэр. Нам нужен прямой доступ к источникам нефти, без посредников. Тогда мы сами будем устанавливать цену. И это, вдобавок, сильно ударит по России. Сейчас русские пользуются высокими ценами на нефть и ее производные, получая в месяц столько валюты от экспорта, сколько прежде не зарабатывали и за год. За счет этого они и строят корабли, ракеты, подводные лодки, и нет сомнений, против кого они намерены их применить.
  -- Вы опять за свое, Натан, - возмутился Сноу.
  -- Но, сэр, лучше выбить почву из-под ног врага, лишить его ресурсов, и тогда мы предотвратим войну, которой иначе не избежать. Я вижу выход в контроле за месторождениями Ближнего Востока. Этим мы решим сразу несколько проблем. Во-первых, русские окажутся на голодном пайке, и им станет не до военных приготовлений. Во-вторых, мы снизим напряженность в обществе, выведем экономику из кризиса. И, наконец, прижмем к ногтю исламских террористов, которые совсем распоясались.
  -- Снова война, снова будут гибнуть американские парни. Ответьте, Натан, почему за минувшие полтора века ни один американский солдат, защищавший Америку, не погиб на американской земле? Нет, я не стану посылать свои войска на Восток. Мы и так завязли в Саудовской Аравии, судя по всему, надолго, и этого вполне достаточно.
   Натан Бейл промолчал. Умолк и Сноу, но всю дорогу до отеля, в котором расположилась временная резиденция вице-президента, он не мог забыть произнесенное советником по безопасности, борясь с искушением пойти по самому простому пути и медленно, но верно проигрывая эту борьбу.

Глава 8

  
   Москва, Россия - Северное море, территориальные воды Норвегии - Разные места, США - Кольский полуостров, Россия
   18 июня
  
   Максим Громов иногда с тоской вспоминал свою работу в "Росэнергии", когда он был правой рукой Вадима Захарова, его доверенным лицом, советником, выполнявшим деликатные поручения особой важности. Спокойная работа, состоящая из поездок, перелетов и переговоров, уважение коллег, порой перераставшее в зависть. Оклад, явно превышавший реальную ответственность Громова и чувство причастности к государственным тайнам. Он был одним из тех, кто предложил и обосновал идею негласной национализации крупнейших отечественных нефте- и газодобывающих компаний, слившихся бы, в итоге, в единую суперкорпорацию, оттеснив в сторонку таких западных "тяжеловесов", как "Шелл", "Бритиш Петролеум" и прочих, чьи названия давно были на слуху.
   В тот раз им не удалось исполнить задуманное. После того, как ставленники Вашингтона в руководстве внешне остававшихся независимым нефтяных копаний России лишились своих постов и власти, американцы сделали то, чего от них не ждал, пожалуй, никто, нанеся не информационный или экономический, а настоящий удар по России - ракетно-бомбовый, с моря, суши и воздуха. Светские рауты и деловые переговоры для Громова, оказавшегося одним из руководителей партизанского штаба, сменились напряженными буднями нелегала, игрой в прятки с контрразведкой врага и собственными предателями. Конспиративные квартиры, явки, пароли, постоянное движение - это выматывало, опустошало, порой лишая веры в успех. И все-таки они победили, вышвырнули врага прочь с русской земли, к тому времени превратившейся в руины с остановившимися заводами и миллионами голодных, растерянных людей.
   Новое правительство, возглавленное бывшим министром обороны Валерием Лыковым, взялось за дело рьяно, и Громов не удивлялся и не отказывался, когда его бывший шеф Захаров, возглавивший топливно-энергетический комплекс страны, пригласил его в Кремль. Максиму казалось, что вернулись старые времена. Снова спокойная работа в тиши офисов, исполнительные помощники, уважение соратников, вполне заслуженное. Правда, и ответственность внешне "рядового бойца" из команды Лыкова и цена ошибки возросли несоизмеримо.
   Сегодня работа Громова началась по привычному распорядку. Сварив кофе, черный, как деготь, и горький, мгновенно прочищавший еще пребывавшие в полудреме мозги, Максим подвинул к себе мощный планшет, на несколько часов готовясь окунуться в бездонные просторы "всемирной сети". Маршрут знакомый - сайты "Си-Эн-Эн", "Би-Би-Си", еще нескольких западных медиа-корпораций, тех, что формируют мнение сотен миллионов обывателей оп обе стороны Атлантики. Затем - оппозиционные издания, печатные и сетевые, вечно все критиковавшие и подвергавшие сомнению. Репортажи, аналитические статьи, комментарии - море информации, пропустив которую через себя, упорядочив, можно было понять, чем живет их враг, чего ждать, к чему готовиться России, и как ей парировать еще не проявившиеся угрозы.
   Не только Громов занимался анализом информации, он был одним из многих, и, лишь сопоставив их отчеты, Валерий Лыков получал реальную картину ситуации на информационном фронте, там, где Россия, жившая такими понятиями, как "правда", "честность" и "справедливость", всегда проигрывала искушенным в интригах противникам. Обычно такая работа затягивалась на три-четыре часа, но на этот раз все было иначе.
  -- Вот ублюдки!
   Первый же заголовок, яркий, крикливый, заставил Громова выругаться. Быстро перейдя на следующий сайт, Максим увидел статью под почти таким же заглавием. Дальше, дальше - и всюду одно и то же. Снова выругавшись, он, взяв планшет, выскочил из кабинета, почти бегом бросившись по полупустому коридору, под сводами которого гулким эхом разносились его шаги. Смутно знакомый сотрудник ФСО, рыжий крепыш с кривыми, как у кавалериста, ногами, почему-то вызывавший ассоциации с немцем, заступил дорогу Громову у самых дверей кабинета главы Правительства, буркнув:
  -- В спортзале. Час уже.
   Кивнув, Максим развернулся и побежал в обратном направлении. Небольшой тренажерный зал остался здесь от Швецова, и Валерий Лыков охотно пользовался им. Вот и теперь Громов застал премьера яростно толкающим штангу. Боковым зрением увидев своего помощника, Лыков рывком от груди подбросил снаряд, уложив его с лязгом на крючья-держатели, сев на узкой скамье. Камуфлированная майка, обтягивавшая ходившую ходуном грудь, вздымавшуюся, как кузнечные меха, пропиталась потом. По налившемуся кровью лицу того, кого западные журналисты давно уже окрестили "русским Пиночетом", "славянским Франко", тоже стекали струйки пота.
   Несмотря на возраст, Лыков поддерживал форму на зависть многим, и каждый день старался проводить среди всевозможных тренажеров хотя бы пару часов, иногда, правда, отдавая предпочтение бассейну. И, судя по уверенному виду матерого медведя, ему не было дела до злых языков, называвших Лыкова лидером хунты и военным диктатором, возрождавшим тоталитаризм в России.
  -- Что стряслось? - Глава правительства уставился исподлобья на Громова, одного из немногих, кто мог беспокоить премьера без предварительных докладов.
  -- Американцы обнародовали данные о гибели подлодки класса "Лос-Анджелес"!
  -- Мечут громы и молнии? Грозят карой небесной?
  -- Если бы! - Максим мотнул коротко стриженой по давней привычкой головой. - Сообщили, что ударные подлодки "Гринвилл" и "Санта-Фе" столкнулись из-за ошибки штурманов во время учений в восточной части Норвежского моря!
  -- Вот так значит, да? - Глаза Лыкова превратились в узкие щелочки, в которых сверкала ярость. - Хотя, пожалуй, этого ожидать стоило.
  -- Но почему?! Они обычно обвиняют Россию во всех грехах, всех собак вешают на нас! Русские, если верить американцам, только что младенцев живьем не поедают!
   Лыков, встав, стащил с вешалки полотенце, и, обтерев лицо, пророкотал:
  -- Сейчас американцам не с руки ввязываться в новый конфликт с нами. Если раньше Штаты могли скрутить Россию в бараний рог, даже не сбив дыхание, то сейчас, если снова попрут, то рискуют надорваться.
  -- Ну, конечно, куда уж им с нами тягаться! - Громов, не сдержавшись, рассмеялся: - У них десять авианосцев, "плавучих аэродромов", а у нас на весь Северный флот нет ничего крупнее сторожевика! Четырнадцать ракетоносных подлодок "Огайо" и еще шестьдесят многоцелевых "киллеров" трех типов! А у нас - целых два "Борея"! Сколько было на вооружении РВСН баллистических ракет? Тысяча? Полторы? А сейчас что? Полсотни "Тополей"?
  -- У американцев полно авианосцев, но нет денег для закупки бомб и ракет для палубных истребителей. Почти весь запас ракет "Томагавк" истрачен, а новых заказов Правительство США не сделало. "Спеклись" они, Максим! Война требует денег, а их у янки нет - все уходит на импорт нефти. Так что нагнетать им самим не выгодно. Думают отсидеться, "мясца нарастить", а потом, конечно, все нам припомнят. Но это будет не сейчас!
  -- А нам что делать?
   Громов вопросительно уставился на Лыкова, и тот, почти не раздумывая, приказал:
  -- Объявите о представлении командира АПЛ "Нижний Новгород" к правительственной награде за уничтожение американской субмарины. Пусть СМИ сообщат, что для награждения он вызван в Кремль. Лично ему орден на грудь прицеплю. Если янки не хотят признать все сами, значит, расскажем мы!
  -- Нужны какие-то более весомые доказательства, господин премьер-министр, - заметил Максим Громов. - Просто слов недостаточно. Врать все хорошо выучились, и правду от лжи уже трудно отличить.
  -- Так, да? Что ж, будут доказательства, - кивнул Лыков. - Опубликуйте бортовой журнал нашей подлодки, думаю, этих записей хватит, чтобы поверили именно нам. Еще можно провести операцию по подъему "Гринвилла", опыт у нас есть, будь он неладен. Зря, что ли "Курск" подняли? Янки утверждают, что их лодка затонула в Норвежском море? Вот будет удивительно, если мы ее поднимем со дна Баренцева! И еще кое-что, Максим...
   В почтительном молчании выслушав Валерия Лыкова, Громов только покачал головой, хмыкнув:
  -- Ну, уж такого они точно не ждут! Это будет удар почище, чем таран Талалихина!
   Далеко от Кремля, рассекая своим вытянутым корпусом волны сурового Норвежского моря, медленно шла курсом вест-зюйд-вест атомная ударная подлодка ВМС США "Санта-Фе". Чудом уцелев при атаке русских, субмарине, тяжело поврежденной и фактически небоеспособной, удалось скрытно покинуть опасные воды. Во многом это стало возможным благодаря поистине стальной воле ее капитана Дугласа Смита. Не покидая командный пост АПЛ больше суток, держась на кофе, а затем уже - на стимуляторах, он продолжал отдавать приказы, вселяя своей уверенностью надежду на благоприятный исход и в своих моряков.
   Гребной винт, приводимый в движение аккумуляторами, медленно вращался, сообщая скорость всего в несколько узлов, но все же подлодка медленно, но верно приближалась к берегам дружественной Норвегии. Когда до суши осталось несколько сотен миль, когда позади остались русские патрульные корабли, прочесывавшие водную гладь в поисках недобитого врага, старший механик "Санта-Фе", вызвав на связь своего командира, доложил:
  -- Кэптен, сэр, батареи выжаты досуха! Мы не можем больше оставаться в подводном положении!
  -- Что ж, русские уже далеко и не смогут нас обнаружить. Всплываем! - решил Смит.
   Опустошая балластные цистерны, субмарина типа "Лос-Анджелес", в отсеках которой и без того было полно забортной воды, проникшей сквозь проделанную русской торпедой в прочной стальной "шкуре" пробоину, рванулась к поверхности. Расступились тяжелые волны, выпуская сперва высокий "плавник" ограждения рубки, а затем и обтекаемое пронзительно-черное "тело" субмарины.
  -- Включить генераторы! - приказал немедленно Смит.
   Электрогенераторы, которым тоже нашлось место в трюме АПЛ, затарахтели, жадно поглощая невеликий запас дизельного топлива и питая электродвигатель, продолжавший вращать гребной винт. Ядерный реактор S6G, основной источник энергии, был уже много часов, как мертв, превратившись в кусок металла, бесполезный, но при этом смертельно опасный. Таким же бесполезным грузом стали торпеды и дюжина крылатых ракет "Томагавк". Почти все бортовые системы были отключены за ненадобностью и отсеки подлодки, погрузившись во тьму, уподобились склепу. Почти не работала и вентиляция, и сто с лишним американских подводников вдыхали влажный, наполненный запахом множества немытых мужских тел воздух. Но все эти неприятности ничего не значили по сравнению с самым главным - они выиграли поединок с глубиной и оставались живы.
  -- Кэптен, сэр, обнаружены воздушные цели, - неожиданно доложил оператор радиолокатора AN/BPS-15, чья антенна теперь медленно вращалась над высокой рубкой, посылая к горизонту сканирующие импульсы. Маломощный радар являлся единственным средством обнаружения в надводном положении. - Приближаются с юга, сэр!
   Выбравшись на ходовой мостик, где с трудом могло разместиться полдюжины человек, Смит был буквально оглушен ревом турбин промчавшихся низко над самой водой самолетов. Взглянув вверх, он узнал характерные очертания F-16 "ФайтингФалкон", которые, пройдя перпендикулярным курсом, заложили вираж, и, покачав крыльями, исчезли на горизонте.
  -- Норвежцы! - улыбаясь, крикнул сквозь раскатистый рокот турбин старший помощник, присоединившийся к своему капитану. - Теперь не пропадем!
   Капитан "Гринвилла" вдохнул полной грудью свежий воздух, от которого после затхлости душных отсеков закружилась голова. Внезапно спазм скрутил желудок, и, перегнувшись через борт, Дуглас Смит изверг из себя в лизавшие покатый корпус субмарины волны недавно съеденный завтрак.
  -- Все в порядке, сэр? - Командира тронул за плечо один из офицеров, как и все, бледный, изможденный, точно сошедший с киноэкрана оживший мертвец-зомби.
  -- Теперь точно все будет в порядке, - прохрипел Смит. - Скоро бросим якорь!
   Небо над Норвежским морем снова опустело, но ненадолго. Серой тенью скользнул над водой Р-3С "Орион", противолодочный самолет, гроза советских, а затем и российских субмарин, прорывающихся в Атлантику, сейчас несущий на своих широких прямых крыльях надежду для нескольких десятков американцев. Находившиеся на мостике подводники закричали, размахивая над головой фуражками и просто руками вслед величаво кружившему над ними "Локхиду".
  -- Сэр, - Смита негромко окликнул судовой доктор, приблизившийся вплотную. - Возникла проблема, сэр. Во всех отсеках многократно превышен радиационный фон. Скорее всего, корпус реактора был поврежден взрывом русской торпеды. Вся команда облучена. Боюсь, сэр, и вы тоже.
  -- Дерьмо! Эти Иваны нас все же сумели достать! К черту, док! Мы дойдем до берега?
  -- Еще несколько часов - и все, кто находится на борту, даже не смогут держаться на ногах, не то что стоять на постах, сэр!
  -- Штурман, - Смит вызвал командный пост, где старшие офицеры делали все возможное и невозможное, чтобы субмарина сохранила ход и удержалась на плаву. - Расстояние до ближайшего порта?
  -- До Тромсе сорок шесть миль, сэр! Там уже получили нашу радиограмму!
   Чувствуя, как тело покрылось липким потом несмотря на сильный ветер, принесший с собой арктическую стужу, Дуглас Смит привалился к борту. Голова кружилась, стучало в висках, желудок произвольно пульсировал, выталкивая из себя сгустки желчи. Впавшего в забытье офицера отвлек энсин, одной рукой трясший за плечо Смита, другой указывая на горизонт:
  -- Сэр, смотрите! Корабль!
   Серый силуэт боевого корабля, ставшего по левому борту зарывавшейся в волны "Санта-Фе", был словно вырезан на фоне пронзительно голубого неба. Пирамидальные надстройки, заваленные внутрь борта, башня универсальной семидесятишестимиллиметровой артустановки "Супер Рапид" на баке - увидев все это, Дуглас Смит мгновенно узнал норвежский фрегат класса "Фритьоф Нансен", компактный, но мощный боевой корабль, построенный с применением технологии снижения заметности "стеллс" и оснащенный системой управления оружием "Иджис".
  -- Сэр, они вышли на связь! Нас приветствует корабль королевских ВМС Норвегии "Роальд Амундсен". Они сопроводят нас до гавани Тромсе.
   Все ближе становилась земля, но все меньше оставалось сил у американских моряков, в буквальном смысле валившихся с ног. Но в тот момент, когда впереди уже показались скалы норвежского острова Сер-Квалей, на пути субмарины возникла внезапная помеха. Дулас Смит, держась обеими руками за фальшборт, чтобы не свалится в волны, обвел мрачным взглядом выстроившиеся шеренгой поперек пролива разномастные корабли. Похожие на яркие игрушки прогулочные катера, пузатые высокобортные траулеры, изящные парусные яхты и просто моторные лодки, над которыми реяли транспаранты с надписями на норвежском, смысла которых кэптен Смит не понял совершенно, и по-английски.
  -- "Нет второму Чернобылю!", "Норвегия - не помойка!", - вслух прочел капитан. - Что за дерьмо?!
  -- Сэр, норвежцам известно об утечке радиации, - сообщил радист, прослушивавший и гражданские диапазоны. - В эфире - паника! Требуют, чтобы мы уходили! Не дадут бросить якорь!
  -- Если мы куда и уйдем, так только на дно, мать их!
   Несколько шустрых моторок, прыгая по гребням волн, точно жуки-водомерки, ринулись к "Санта-Фе". С норвежского фрегата по ним ударили тугие струи водометов, и одна из посудин перевернулась кверху днищем. Рядом были видны головы державшихся на плаву благодаря спасжилетам пассажиров, на выручку к которым уже шел катер береговой охраны.
  -- Сэр, мы не сможем больше держаться на плаву, - доложил поднявшийся на мости старпом. - Трещины в корпусе. Вода поступает в отсеки!
  -- Сколько у нас времени?
  -- Оно истекло несколько минут тому назад, сэр, - мрачно усмехнулся подводник.
   Наполняясь забортной водой, субмарина все глубже оседала в волнах, и Дуглас Смит, недолго поколебавшись, приказал:
  -- Спустить шлюпки!
   Уже перебравшись на спасательные плоты, качающиеся на волнах ярко-оранжевыми сферами, моряки провожали взглядами свою подводную лодку. Вышедший из Тромсе работяга-буксир потащил ее прочь от берега, за пределы территориальных вод и там уже подлодка, отправленная в свободное плавание, медленно погрузилась в морскую пучину. Ударная субмарина "Санта-Фе", выдержав бой с равным по силе врагом, проиграла стихии, сумев спасти доверившихся прочности ее стального корпуса людей. Малый противолодочный корабль Северного флота России "Юнга" был отмщен.
   Весть о затоплении аварийной американской АПЛ достигла роскошного отеля в центре Сан-Франциско через считанные десятки минут и тотчас была передана единственному его постояльцу, если, разумеется, не считать за таковых многочисленных агентов Секретной Службы и репортеров, занявших два этажа. Но о беседе, состоявшейся в номере "люкс", ни один из журналистов не узнал, и, возможно, благодаря этому Соединенные Штаты Америки как государство смогли просуществовать чуть дольше.
  -- Как норвежцы посмели не пустить нашу субмарину в свой порт? Они же наши союзники по НАТО, черт возьми!
   Вице-президент Сноу метался по комнате разъяренным тигром, провожаемый взглядами присутствовавшего вживую Натана Бейла и наблюдавших за происходящим дистанционно директора ЦРУ Крамера и адмирала Флеминга. Именно последний и сообщил о затоплении "Санта-Фе".
  -- Весь Интернет был забит сообщениями о том, что к берегам Норвегии идет подлодка с утечкой радиации на борту задолго до того, как наша субмарина вошла в их территориальные воды, - пояснил командующий ВМС США. - В этой стране много организаций, занимающихся охраной окружающей среды. "Зеленые" хорошо натренировались устраивать такие акции на русских, не без нашей, кстати, помощи. Насколько мне известно, многие из этих организаций имеют тесные связи с ЦРУ А вот теперь и мы испытали на себе их выучку.
  -- Кто мог распространить эту информацию? Откуда чертовы экологи узнали про аварию реактора?
   Изображение адмирала Флеминга на экране пожало плечами. Натан Бейл тоже промолчал, но в этот момент на пороге номера появился Реджинальд Бейкерс, из-за плеча которого выглядывал агент Секретной службы. Только что прибывший с Гавайев шеф АНБ, пройдя под взглядами Сноу и его советника по безопасности к ближайшему креслу, сообщил:
  -- Это дело рук русских, сэр! Эти сообщения рассылались с их серверов, и не только эти. Российские СМИ опубликовали официальное сообщение об уничтожении возле их берегов силами Северного флота американской подводной лодки и о награждении орденом капитана русской субмарины класса "Сьерра-2". Опубликованы точные координаты гибели "Гринвилла" и есть сведения, что русские намерены поднять ее со дна, сэр.
  -- Как они посмели?! - Ричард Сноу, пробежав из угла в угол, гневно сжал кулаки, уставившись на Бейкерса. - Это же вызов, черт возьми! Они плюнули нам в лицо, да куда как смачно!
  -- Теперь вы понимаете, что к русским нужен особый подход, сэр? - вкрадчиво произнес Натан Бейл. - Они - варвары, признающие только силу. А мы сейчас демонстрируем слабость не только русским, но и всему миру!
  -- Есть еще кое-что, сэр, - прервал эмоциональную речь советника по безопасности Бейкерс. - Русский диктатор Лыков выступил с заявлением. Прошу, послушайте сами!
   Подойдя к стоявшему на столе ноутбуку, глава АНБ открыл файл, и на находившихся в гостиничном номере людей исподлобья уставился Валерий Лыков. Он заговорил, разумеется, по-русски, а Натан Бейл, склонившись к самому уху Сноу, переводил.
  -- "...границы России, сухопутные, воздушные и морские, останутся неприкосновенными. Российский военно-морской флот получил приказ открывать огонь на поражение по любым кораблям и подводным лодкам, вторгающимся в арктические владения России скрытно, как это проделывают субмарины ВМС США. Для того чтобы нивелировать их численное превосходство, на борт подводных лодок российского Военно-морского флота, выходящих на боевое дежурство в Баренцево море, будет передано ядерное оружие, а капитаны получат право применять его без разрешения вышестоящего командования, исключительно по собственному усмотрению".
  -- Что за бред? - Сноу уставился теперь уже на Бейла. - Натан, ваш русский, кажется, не так хорош, наверное, из-за недостатка практики! Вы верно перевели последние слова?
  -- Верно, сэр, - вместо советника по безопасности ответил Реджинальд Бейкерс. - Разведывательный спутник "Ки Хоул-11", пролетая над Кольским полуостровом, сделал вот эти снимки несколько часов назад.
   Директор АНБ, чье ведомство и отвечало за электронную разведку, в том числе и космическую, вывел на монитор фотографию не очень хорошего качества. На снимке Ричард Сноу увидел пришвартованную к пирсу подлодку, похожую на огромную черную рыбу, бока которой лоснились стальным блеском. Рядом на причале скопились люди, обступившие тележку или автомобильный прицеп, на котором были уложены в ряд два предмета, похожие на пули-переростки, непропорционально удлиненные, расширенные у основания и с заостренным наконечником.
  -- Это ударная подлодка класса "Акула", - пояснил Бейкерс. - Она только что прошла ремонт в Северодвинске и готовится к выходу в море. На снимке - момент загрузки на борт субмарины реактивных торпед "Шквал". Это уникальное оружие, созданное русскими еще в семидесятые годы и до сих пор непревзойденное. Торпеда оснащена твердотопливным ракетным двигателем и способна передвигаться со скоростью двести узлов. От нее невозможно уклониться, ее невозможно обмануть, выбросив ложные цели - у "Шквала" просто нет системы наведения, которой можно поставить помехи. Если эта торпеда выпущена - она поразит цель. Самое главное - торпеда несет ядерную боеголовку. По соглашению, заключенному между США и Россией довольно давно, все ядерное оружие с подлодок, наших и русских, было снято и складировано на берегу. И вот теперь российская ударная АПЛ выходит в море с ядерными торпедами на борту. И мне кажется, сэр, русский шкипер пустит их в ход без колебаний.
  -- Это явное послание, сэр, именно вам, - добавил советник по безопасности. - Русские ведь знают о наших спутниках, знают время их пролета и обычно стараются делать все скрытно. А это - демонстрация, словно постановочный кадр в лучших традициях их "Правды" времен коммунизма. Они пытаются нас напугать своим ядерным оружием!
  -- Это слишком! - возмутился Сноу. - Настоящий шантаж!
   Натан Бейл, скрыв довольную ухмылку, согласно кивнул, настойчиво произнеся:
  -- Сэр, нужно отправить в Баренцево море флот и пустить на дно все, что там встретится под русским флагом. Корабли, подлодки - все! Флота у русских фактически нет, и хватит одной авианосной группы, чтобы добить то, что от него осталось.
  -- Натан, я иногда читаю те сводки, что приходят и из ЦРУ, и из Пентагона, так уж получилось, - желчно фыркнул вице-президент. - Да, русские практически лишились флота. Но они быстрыми темпами восстанавливают свои ракетные войска. На Урале и в Сибири в боевой готовности находится около пятидесяти баллистических ракет SS-27 и новейших SS-X-29. Часть из них оснащена разделяющимися боеголовками.
  -- Именно для противодействия такой угрозе и создавалась противоракетная оборона! Русские запустят свои ракеты, мы перехватим их, и тогда Россия окажется беззащитной!
  -- У нас около сорока ракет-перехватчиков на боевом дежурстве на Аляске и в Калифорнии. Вы дадите стопроцентную гарантию, Натан, что будут сбиты все запущенные русскими МБР? Хотя бы представьте, что несколько боеголовок пробили наш щит, упав на Нью-Йорк или Лос-Анджелес! Кто ответит за последствия этой катастрофы?
  -- Господин вице-президент, сэр, - нерешительно начал Николас Крамер, поднятый с постели внезапным звонком едва ли спустя полчаса, как отошел ко сну, и сейчас отчаянно боровшийся с дремотой. - Сэр, все действия русских, если вдуматься, не несут никакой угрозы для нас. Да, они уничтожили наши подлодки, убили сотни моряков, но эти подлодки тайно действовали у их берегов. Русские лишь защищались, ведь и мы поступили бы так же!
  -- Дерьмо! - не сдержался Натан Бейл. - Не смейте сравнивать нас с этими варварами!
   Резко обернувшийся к своему советнику Ричард Сноу только взглянул на Бейла, и тот будто подавился вырывавшимися из глотки гневными возгласами, а Крамер продолжил с все большей настойчивостью:
  -- Они не варвары. Русские куда ближе к нам, чем те же арабы или китайцы. Ими движут те же желания, что и любым американцем. Они хотят иметь крышу над головой, хотят вкусно есть, сладко спать, растить детей. Это естественно для любого человека. И все их ракеты, и подводные лодки нужны русским только для того, чтобы никто не мешал им воплощать свои мечты. Русские только защищаются, они не угрожают нам, не хотят на нас напасть. А мы никак не можем оставить их в покое, заставляя считать себя врагом. Если мы перестанем грозить войной - русские перестанут бряцать оружием, и никто больше не умрет! Нам с ними нечего делить. Да, стать союзниками с Россией едва ли удастся, но хотя бы можно перестать смотреть на них только как на врага!
  -- Русские ткнули нас лицом в дерьмо! Это оскорбление, и за него они должны ответить и пожалеть, что смеют тягаться с Америкой! - Гневно воскликнул Натан Бейл, и, уже вполголоса, но так, что все равно был услышан каждым, присутствовавшим в стенах гостиничного "люкса", добавил: - Они убили американцев, а мы намерены сделать вид, будто ничего не случилось. И весь мир, увидев это, поймет, что жизнь американца ничего не стоит. Президент Мердок бы не колебался ни секунды лишней!
   Лицо Ричарда Сноу побагровело, налившись кровью, и вице-президент закричал, срывая голос:
  -- Решения Джозефа Мердока, который, кстати, тоже руководствовался вашими советами, Натан, привели к тому, что четверть Сан-Франциско непригодна для жизни, а пятьдесят тысяч его жителей распались пеплом в ядерном пламени! Да, бомбу взорвали русские, но они даже не думали ни о чем подобном, пока на их землю не явились американские солдаты, исполнявшие приказ президента Мердока! Я не допущу даже возможности повторения чего-то подобного! Если вы не согласны, то извольте отправиться на заслуженный отдых - вы уже выполнили свой долг перед Соединенными Штатами!
   Бейл, тоже побагровев, будто от натуги, и шумно задышав, оцепенел, пронзая вице-президента пылающим взглядом своих глубоко запавших глаз. Казалось, между ними начали потрескивать электрические разряды, настолько напряглись и Сноу, и его советник по безопасности. Казалось, Натан Бейл сейчас просто набросится на вице-президента с кулаками, вцепится ему в горло, выдавливая саму жизнь. Но через миг он шумно выдохнул, как-то сразу обмякнув, плечи его опустились, и советник по безопасности глухо произнес:
  -- Простите, сэр. Конечно, вы во всем правы. Безопасность Америки - превыше всего, а русские до тех пор не будут опасны, пока мы не проявляем агрессию в их отношении. Эти их походы подлодок и пуски ракет, конечно же, просто призваны убедить их самих, что Россия еще способна себя защитить. Не замечать русских - лучший выход. Мои слова вызваны чувствами, а ваши поступки - это проявления заботы об американской нации, и я прошу простить мою вину, сэр.
   Ричард Сноу кивнул, примирительно похлопав Бейла по плечу:
  -- Я рад, что вы, Натан, это осознали. Каждый из нас ошибается, никто не идеален. Но я сделаю все, чтобы нынешнее поколение американцев не узнало, что есть война. Я ценю ваш опыт и вашу мудрость, Натан, и надеюсь, вы и впредь будете помогать мне в этом!
   Короткая перепалка в гостиничном номере была забыта уже на следующее утро за круговертью предвыборной суеты. Ричард Сноу, твердо намеренный избавиться от приставки "вице" в своей должности, поселившись в Белом Доме надолго, окунулся с головой во встречи с избирателями, дебаты, благотворительные шоу, транслировавшиеся по всей стране. Но те, кто привык держаться в тени, крепко держа в руках всю полноту истинной власти, ничего не забыли.
   Гольф-клуб в окрестностях Вашингтона был не слишком оживленным местом и о нем мало кто знал, даже живя в считанных шагах. Но малочисленность клиентов с лихвой окупалась их статусом, и потому каждый, кому было позволено переступить его порог, мог считать себя вхожим в высший свет, избранным, посвященным в самые страшные тайны. Но Натан Бейл и Реджинальд Бейкерс, в одиночестве бродившие по изумрудному полю от лунки к лунке, ощущали не эйфорию от собственной значимости - этим каждый переболел уже так давно, что и не вспомнить - а усталость от давившей на плечи неподъемным грузом ответственности за Америку и весь мир.
   Советник президента по безопасности, замахнувшись клюшкой, нанес точный, выверенный до дюйма удар, и, провожая довольным взглядом описавший пологую параболу и угодивший точно в выбранную лунку мячик, обернулся к своему партнеру по игре:
  -- Наш бедный Дик совсем уподобился черепахе. Думает, если втянуть башку поглубже под панцирь и ничего не видеть вокруг, то ничего и не случится. Но жизнь идет, никого не спрашивая. Этот мальчишка всерьез намерен стать последним президентом Соединенных Штатов.
  -- Америка пережила и большее, и всякий раз выходила из испытаний еще более сильной, - пожал плечами директор АНБ. - К тому же русские действительно опасны. Они испуганы и осознают свою слабость, а потому способны на непредсказуемые поступки.
  -- То есть, - Бейл с интересом прищурился, - они и впрямь могут шарахнуть по нам ядерной боеголовкой?
   Удар по территории Америки исключен, у них слишком мало сил для этого. русские стремительно наращивают свой оборонный потенциал, но даже до самих себя двухлетней давности им сейчас чертовски далеко. А вот вогнать атомную торпеду в борт какого-нибудь случайно заблудившегося в их территориальных водах "Лос-Анджелеса" вполне могут. Хотя, конечно, наш друг Крамер во многом прав, и большинство русских мечтает о мире. Но их премьер-министр Лыков должен показать своему народу и себе самому, что Россия сильна, что она способна защитить собственные границы. Он - солдат, который дал присягу и много раз вынужден был нарушить ее по воле принимавших решения политиков. Во время войны в Афганистане, когда русские пленные подняли восстание в секретном лагере в Пакистане, подразделение Лыкова находилось в нескольких часах марша, и ничто не могло помешать его танкам намотать на гусеницы горстку бородатых дикарей. Но Москва не решилась, и пленные погибли, ведя неравный бой и до последнего посылая в эфир мольбы о помощи. Теперь же решения принимает сам Лыков.
  -- Что ж, если он готов спустить курок, - пожал плечами Натан Бейл, - нужно просто показать этому парню стоящую выстрела мишень. Если русские снова прольют кровь американцев, Сноу сломается. Он мечтает править, но не готов принимать решения, и с радостью позволит делать это кому-то более хладнокровному и уверенному. Думаю, Реджинальд, ты не откажешься стать таким парнем?
   Бейкерс понимающе усмехнулся, но затем помотал головой, выражая сомнения:
  -- Трудно будет создать подходящую ситуацию. Сноу запретил посылать войска к границам России.
  -- Он запретил полномасштабные операции, но не обязательно направлять авианосную эскадру для миссии, выполнить которую может горстка решительных и храбрых парней. Как раз таких, которые служат в Силах специальных операций.
  -- Предлагаешь забросить в Россию "рейнджеров"? Но у нас нет разрешения для этого!
  -- О проведении некоторых операций лучше не знать никому, кроме их исполнителей, в том числе и нашему вице-президенту. Хотя бы для того, чтобы с чистой совестью все отрицать. Зато появление на русской территории наших "коммандос" Москва точно не оставит без внимания. В лучшем случае их уничтожат и предъявят всему миру то, что останется от наших парней, а снова не заметить гибель американских солдат Сноу уже не сможет. Ну а в худшем - русские ударят в ответ, например, выпустив пару ракет "Искандер" по какой-нибудь базе НАТО в Прибалтике или Норвегии, и тогда США просто обязаны будут придти на помощь своим пусть и ненадежным и лицемерным, но формально все же союзникам.
  -- Значит, пришла пора связаться с генералом Стивенсом!
   Параллельная система власти, негласная, основанная не на законах, а на договоренности, знакомстве и, во многом, на личном интересе, работала куда слаженнее и быстрее, чем традиционные институты власти. Тем, кто всерьез отождествлял себя с государством, не нужны были месяцы обсуждений и согласований - принятое решение исполнялось почти мгновенно, и назначенный недавно начальником Объединенного комитета штабов Эндрю Стивенс принялся действовать, не задавая лишних вопросов.
   Звук шагов эхом разносился по гулким полупустым коридорам Пентагона, погруженным в полумрак. Толстые бетонные стены сдавливали, заставляя забыть, что снаружи ярко светит солнце. Но два человека в военной форме, сверкавшие золотом в петлицах, давно привыкли к этой суровой мрачной обстановке. Со стороны они выглядели неспешно прогуливающими по рукотворной пещере, обмениваясь вполголоса короткими репликами, но любой, кто оказался бы достаточно близко, мог ощутить наполнившие пространство вокруг высокопоставленных офицеров подобно электрическим разрядам напряжение.
  -- Сэр, я не могу рисковать жизнями своих парней, - с едва сдерживаемым гневом произнес сквозь крепко сжатые зубы Мэтью Камински. Возглавившему командование Сил специальных операций генералу стоило большого труда выслушать распоряжение Стивенса, но просто козырнуть в ответ он уже не смог. - Вы просите послать людей в самое змеиное кубло, на съедение русским, основываясь на каких-то слухах!
  -- Я приказываю, Мэтью, - чуть повысил голос Стивенс, покосившись по прошедших навстречу людей в форме ВВС. - А не прошу. И ты исполнишь приказ.
  -- Приказы на проведение подобных операций может отдавать только глава государства. У нас есть санкция вице-президента Сноу?
   Эндрю Стивенс медленно покачал головой:
  -- Мэтью, о подготовке этой операции известно лишь нескольким людям в Белом Доме и здесь, в Пентагоне, но все равно утечка информации не исключена, а если русские узнают о высадке наших парней заранее - устроят им теплый прием. Такой теплый, что даже в аду покажется прохладнее. Разумеется, случайности возможны, и русские могут обнаружить "тюленей", но в этом случае правительство США никогда не признает присутствие американских военнослужащих на чужой территории. Ты все понимаешь сам и не впервые играешь по этим правилам, не нами установленным. Так что вице-президент никак не может отдать приказ о проведении операции, которой официально не существует.
  -- Psja krew! Значит, действуем на свой страх и риск, без поддержки, без прикрытия? Да еще и любая оплошность может обернуться тем, что на территории округа Колумбия резко повысится радиационный фон! Высадка диверсионной группы на чужой территории равносильна объявлению войны, а русские явно не из тех, кто стерпит подобное. Многим из них уже довелось стрелять в американцев, и они больше не боятся нас!
  -- Разведка сообщает о возросшей активности русских на своих военно-морских базах на севере Кольского полуострова, и мы должны знать, что там происходит. Но русские без колебаний сбивают наши "дроны", а повесить над этой территорией спутник просто невозможно, да и не все удается рассмотреть с орбиты. Твои парни отлично подготовлены к таким миссиям. Все, что от них требуется - пробраться туда незамеченными и смотреть во все глаза, ни с кем не вступая в контакт. И сделать это нужно немедленно!
  -- Есть подразделение "морских котиков" на борту ударной субмарины в Баренцевом море. Но русские уже атаковали две наши подлодки в своих водах, добившись успеха!
  -- Наши шкиперы подставились, не воспринимая русских и их готовность применить оружие всерьез. Теперь мы это знаем и будем более осторожны.
  -- Что ж, сэр, я выполню приказ!
   Спустя несколько суток семь человек выстроились в короткую шеренгу под низкими сводами пристыкованного к корпусу ударной субмарины SSN-777 "Северная Каролина" сухого ангара DDS. Атомная подлодка ВМС США медленно и почти беззвучно кралась вдоль побережья Кольского полуострова, находясь уже глубоко в территориальных водах России. Позади остался стремительный бросок под неспокойной поверхностью Баренцева моря, но ожидаемое облегчение не наступило, напротив, для нескольких десятков моряков настал самый ответственный момент, требовавший предельного напряжения. Находившаяся в автономном плавании ударная подлодка, принадлежала к новейшему типу "Вирджиния", сравнительно недавно начавшему поступать в американский флот на смену еще вполне состоятельным по всем параметрам, но изношенным до предела за годы службы "Лос-Анджелесам". Она была еще более эффективной, чем предшественники - более скрытной, более автоматизированной, более надежной. Но все ухищрения конструкторов не сделали субмарину неуязвимой, и, хотя вероятность обнаружения снизилась до каких-то несерьезных долей процента, болтаться здесь, у русских берегов, вблизи главных баз русского флота, имея приказ не покидать указанный район - означало рано или поздно, просто по теории вероятности, встретиться с противником.
   Командир "Северной Каролины", как и его матросы и офицеры, не знал еще, что американская подводная эскадра, посланная тайно в воды России, уже сократилась вдвое - новости не достигали отделенной от поверхности десятками метров водной толщи субмарины - но не сомневался, что русские, несмотря на свою нынешнюю слабость, не станут церемониться, обнаружив у себя под носом незваного гостя. Но уйти в открытое море, растворившись на его просторах, он не мог, во всяком случае, до тех пор, пока семеро бойцов SEAL, сейчас возившиеся в тесном ангаре, вздыбившимся уродливым наростом за высокой рубкой-"плавником", не покинут субмарину, отправляясь в пасть врага.
   Восьмой, невысокий жилистый крепыш с типично азиатскими чертами лица, так же, как и остальные, облаченный в гидрокостюм и увешанный подсумками со снаряжением, молча прошел вдоль короткого строя. Места в погруженном в полумрак отсеке почти не было - кроме восьми "морских котиков" здесь находились подводные буксировщики, похожие на снабженные сидениями торпеды. Подводные аппараты должны были доставить коммандос, элиту Сил специальных операций США, туда, где коммандер Чоу хотел бы оказаться менее всего - на русский берег.
  -- Проверить снаряжение! - негромко приказал офицер, остановившийся у края шеренги. - Командование отдало нам приказ провести разведку системы обороны русской военно-морской базы в Североморске. Для этого подлодка должна подойти к берегу на десять миль, после чего мы продолжим путь своим ходом, сперва под водой, а затем - по поверхности, напичканной русским постами и патрулями. Наша задача - наблюдение, в контакт с противником вступать запрещено, но не уверен, что русские согласятся с такой постановкой задачи.
   "Морские котики" понимающе кивнули. Их подразделение давно не работало по основной "специальности", действуя во всех минувших войнах, в Ираке, Афганистане, как элитная пехота, которую посылали туда, где армия оказывалась бессильна, или где требовалась более тонкая работа, чем ковровая бомбардировка с В-52. Но высадки на вражескую территорию с моря, с воздуха или из-под воды, отрабатывались на многочисленных учениях, и каждый из бойцов, готовившихся сейчас выполнить это по-настоящему, понимал, что ждет впереди.
  -- Если русские обнаружат нас, - продолжил коммандер, вовсе не собиравшийся отсиживаться за спинами своих людей, каждый из которых был ближе ему, чем родной брат, остававшийся где-то на другом конце земного шара. - Если русские обнаружат нас, то лучшей участью для всех будет героически погибнуть в бою. Наша миссия совершенно секретна, и Вашингтон никогда не признает наше существование, а гнить остаток жизни в русской тюрьме я не пожелаю никому, если, конечно, русские не проявят милосердие и не пустят нам пулю в голову без судов и прочего фарса прямо на месте. Но всем вы - профессионалы, и я горжусь тем, что командую вами. И поэтому я уверен, что мы просто выполним приказ и вернемся обратно, никем незамеченные, как делали не раз и прежде.
   В то время, пока готовившиеся ступить на вражескую землю "морские котики" в десятый раз проверяли, надежно ли подогнана амуниция, и хорошо ли упаковано оружие, на которое только и останется надежда после того, как они покинут субмарину, на мостике "Северной Каролины", неторопливо двигавшейся вдоль берега на юго-восток, несколько человек с офицерскими нашивками лихорадочно думали над решением очередной проблемы.
  -- Мы уже миновали полуостров Рыбачий и скоро войдем в Кольский залив, - сообщил старший помощник. - В любой момент на нас может наткнуться русский патрульный самолет или какой-нибудь корабль. Пускай у них почти не осталось флота здесь, на севере, но уж свою главную базу русские должны постараться прикрыть от возможных атак. Не будет удивительным, если где-то здесь вертится и одна из их субмарин класса "Кило". Нужно высаживать коммандос и убираться подальше в нейтральные воды!
   Командир подлодки только отмахнулся, презрительно фыркнув:
  -- Русские слепы и глухи, у них нет ни кораблей, ни авиации. Мы можем войти в гавань Североморска, и нас никто не обнаружит, пока мы не всплывем у причальной стенки! Если высадить спецназ сейчас, им придется преодолеть под водой двадцать миль, и еще вчетверо больше по суше, и вот тогда риск попасться на глаза русским у наших парней возрастет стократно.
  -- Не стоит недооценивать даже слабого противника. Если русские нас обнаружат, то устроят охоту!
  -- И мы пустим охотников ко дну, надолго отбив у оставшихся в живых желание выходить в море!
   В то время, пока офицеры спорили, пытаясь принять решение, рулевой удерживал "Северную Каролину" на прежнем курсе. Подлодка передвигалась почти бесшумно благодаря поглощающему покрытию, запиравшему производимые судовыми механизмами звуки внутри корпуса, и сменившему традиционный гребной винт водомету. У американских моряков были все основания верить в собственную незаметность. Ровно до той секунды, пока по корпусу субмарины не ударили барабанной дробью импульсы гидроакустической станции МГ-339Т "Шелонь" русского противолодочного корабля "Онега". Появление отметки цели было полной неожиданностью для оператора ГАС, но не меньшим шоком происходящее стало для американских моряков.
  -- Кэптен, сэр, по нам работает сонар! - звенящим от напряжения голосом доложил акустик "Северной Каролины". - Русский корвет по правому борту!
  -- Дьявол! Приготовить торпедные аппараты! И высаживайте "тюленей" немедленно!
   Сигнал тревоги, наполнивший тесноту сухого ангара, заставил коммандера Чоу вздрогнуть, а просунувшийся по пояс в люк подводник почти прокричал:
  -- Высаживаетесь немедленно! Русские сели нам на хвост!
  -- Где мы? Как далеко от места назначения?
  -- Мы только вошли в территориальные воды России, - сообщил подводник. - Десять миль до острова Кильдин.
  -- Дьявол! Вы должны были высадить нас в Кольском заливе! Нам же придется преодолеть по суше больше полусотни миль, мимо русских постов!
  -- Все, выметайтесь сейчас же, это приказ капитана!
   В отсек из открывшихся кингстонов хлынули потоки воды. "Морские котики" оседлали буксировщики, и, едва коммандер Чоу успех стиснуть зубами загубник акваланга, медленно открылся люк, выпуская коммандос наружу. Четыре подводных транспортера "Марк-9" выскользнули из наполненного ледяной забортной водой ангара, поднимаясь ближе к поверхности. Диверсанты еще несколько минут могли видеть массивную "тушу" подлодки, а затем и ее очертания растворились во тьме.
   Приводимые в движение электродвигателями буксировщики перемещались практически бесшумно, но, разгоняясь до пяти узлов, они должны были находиться в воде полчаса - слишком много, если учесть, что эти тридцать минут предстояло провести во враждебных водах. Коммандер Чоу нервничал, ожидая, что на головы его боевым пловцам вот-вот посыплются глубинные бомбы, от смертоносной мощи которых не спасет никакая выучка. Но русские моряки даже не подозревали о появлении "морских котиков", полностью сосредоточившись на подлодке.
   Противолодочный корабль "Онега", разгоняясь до предельной скорости, мчался по волнам, сокращая отделявшую его от чужой подлодки дистанцию, уже позволявшую атаковать противника торпедами. Импульсы сонара пронзали водную толщу, ударяясь о корпус "Северной Каролины", и ее капитан, чувствуя, как рвется из груди сердце, приказал:
  -- Реактор на максимальную мощность! Самый полный ход! Курс - в нейтральные воды!
   Водомет выбросил струю воды, разгоняя субмарину водоизмещением почти восемь тысяч тонн до тридцати двух узлов. Шумность возросла многократно, но теперь скрытность не значила почти ничего. Словно гигантская черная пуля, "Северная Каролина" мчалась над безжизненным морским дном, разбрасывая вокруг ложные цели - самоходные имитаторы, воспроизводившие шумы самой подлодки с абсолютной точностью, затрудняя работу вражеских ГАС.
  -- Сэр, русский корвет отстает, - доложил акустик.
   "Онега", изношенные механизмы которой, давно нуждавшиеся в замене, еще пыталась преследовать противника, но расстояние с каждой минутой увеличивалось. Так и не дождавшийся приказа командир противолодочного корабля лишь огорченно выругался, когда акустик сообщил о потере цели, буквально растаявшей в морских глубинах, тем не менее, оставаясь где-то ядом и продолжая представлять угрозу.
  -- Контакт с неопознанной подлодкой был прерван в квадрате сорок два, - докладывал командующему Северным флотом дежурный офицер. - К поискам помимо "Онеги" присоединился малый противолодочный корабль "Снежногорск" и самолет Ил-38.
   Юрий Колгуев мрачно нахмурился, стискивая кулаки
  -- Американцы находятся в наших водах и держат под прицелом своих "Томагавков" весь Кольский полуостров, а флот ничего не может разглядеть даже под собственным носом. В каком же мы дерьме!
   Между пальцев командующего флотом мелькал карандаш, который Колгуев крутил, выдавая лишь этими движениями всю свою тревогу и волнение.
  -- Мы не знаем точно, американцы ли это, товарищ контр-адмирал.
  -- Если англичане, то что, станет легче? Это наши воды, и никто не может являться сюда непрошеным и бряцать оружием! Приказываю нарушителя уничтожить. Атомная подлодка "Леопард", кажется, должна находиться где-то поблизости?
  -- Так точно, на ходовых испытаниях!
  -- Передайте им приказ на применение оружия. Чужака уничтожить немедленно! Покажем, что с нами не стоит шутить!
  -- Но ведь это равносильно объявлению войны!
   Карандаш, зажатый меж пальцев адмирала, жалобно хрустнул, и Колгуев, раздраженно отшвырнув обломки, пророкотал:
  -- Война уже объявлена - нам. Противник может в любой момент нанести ракетный удар, и я не уверен, что на борту этой подлодки нет ядерного оружия. Я обязан обеспечить боеспособность флота и мы будем защищаться всеми доступными средствами. Запросить "Леопард" немедленно и передать ему координаты противника для атаки!
   Пришедший на сверхнизких частотах приказ, пронзив водную толщу, достиг двигавшуюся малым ходом на глубине сто метров АПЛ К-328 "Леопард" типа "Барс". Как только сообщение было расшифровано, субмарина стремительно рванула к поверхности, выпуская радиобуй, надежно связавший атомную подлодку со штабом флота.
  -- Противолодочный корабль обнаружил в наших территориальных водах неопознанную подлодку, - сообщил командир "Леопарда" спустя несколько минут своим офицерам. - Предположительно, американская ударная субмарина типа "Вирджиния". Контакт с ней был потерян в двенадцати милях от берега. Нам приказано уничтожить нарушителя. Все по местам, товарищи! Объявить боевую тревогу!
   Поставленный на ремонт задолго до американского вторжения, но по причине вечного русского разгильдяйства, помноженного на безденежье, "Леопард" пережил оккупацию, не покидая сухой док Севмашпредприятия. И теперь, когда страна встряхнулась, приходя в себя, и отыскались недостающие средства, подлодка снова вышла в море, вернувшись на службу. Но первый же испытательный поход внезапно превратился в боевой.
  -- Поднять мощность реактора до сорока процентов, - приказал капитан. - Право на борт двадцать!
   Набирая скорость, "Леопард" плавно развернулся, протискиваясь сквозь спрессованную давлением толщу воды, а командир отдал новый приказ:
  -- Зарядить противолодочную ракету в торпедный аппарат номер один!
   Офицер-торпедист обернулся к капитану:
  -- Товарищ командир, тип БЧ?
  -- Специальная!
   Подводник оцепенел, и командир подлодки повысил голос:
  -- У нас есть четкий приказ, и мы сейчас обязаны выполнить его! Именно для такого случая мы вышли в испытательный поход с полным боекомплектом.
  -- Есть, товарищ капитан!
   Автоматическая система перезарядки торпедных аппаратов "Гринда" выполняла необходимые действия, требовавшие немалых усилий, без участия людей, превращавшихся лишь в наблюдателей. Противник русских подводников находился сейчас далеко за пределами действия реактивных торпед М-5 комплекса "Шквал", момент погрузки которых на борт так удачно зафиксировал американский спутник-шпион, но у командира "Леопард" имелась настоящая "длинная рука". Открылась внутренняя крышка торпедного аппарата, и во тьму трубы скользнула восьмиметровая стальная "сигара" противолодочной управляемой ракеты комплекса "Водопад". И когда в главном командном посту получили сигнал готовности, капитан немедленно скомандовал:
  -- Первый - пли!
   Твердотопливный реактивный двигатель вышвырнул ракету 84Р из торпедной трубы, сообщая ей огромную скорость. Похожая на громадную восьмиметровую сигару ПЛУР пробила толщу воды, отделявшую "Леопард" от поверхности моря и взмыла над волнами, разгоняясь до сверхзвука. Набирая высоту, ракета промчалась над волнами Баренцева моря по параболической траектории, "подскочив" на несколько километров над поверхностью, и, когда достигла наивысшей точки, камнем рухнула вниз. Расстояние почти в полсотни верст было преодолено за считанные минуты, и головная часть ракеты, под обтекателем которой заключалась колоссальная мощь, врезалась в волны в той точке, где, по расчетам, следовало находиться американской подлодке-нарушителю, устремляясь на глубину.
   Бортовая инерциальная система наведения, примитивная по сравнению с тем, что было установлено на другие ракеты русского флота, вывела ракету к цели с ничтожной ошибкой в какие-то несколько кабельтовых. Акустик "Северной Каролины" успел предупредить об угрозе, когда сонары уловили всплеск, но что-либо предпринять американские моряки уже не могли. ПЛУР достигла расчетной глубины, и в действие пришла установленная на ней ядерная боеголовка. Яркий свет на миг озарил погруженную в вечную тьму морскую пучину. Выпущенная на свободу колоссальная энергия мгновенно испарила тысячи тонн воды, напитывая их невидимым ядом. Взрыв мощностью равный двумстам тысячам тонн тротила, сотряс морские глубины. Мгновенно возросшее в тысячи раз давление забортной воды стиснуло корпус американской подлодки, мгновением ранее ослепленной и оглушенной не ведавшим преград электромагнитным импульсом, и прочная сталь не выдержала, треснув по швам.
   Вода устремилась в отсеки "Северной Каролины", заполняя пустоту, вминая в переборки оказавшихся на пути ледяного потока моряков. Чудовищный удар расколол корпус ядерного реактора, будто яичную скорлупу. Графитовые стержни, скользнув в активную зону, прервали цепную реакцию, но ядерное топливо высыпалось, отравляя все вокруг смертельной радиацией. Подводная лодка, на борту которой уже не осталось никого живого, ударилась о морское дно, переламываясь пополам, а над местом ее гибели вздымался пенной горой султан подводного ядерного взрыва.
   Ударная волна, раздавившая американскую субмарину, продолжила движение, ослабевая, но оставаясь еще опасной. От мощного толчка на борту находившегося в нескольких милях от места взрыва малого противолодочного корабля "Снежногорск" вышел из строя один из двигателей, а с палубы "Онеги" в волны сбросило матроса, которого, правда, уже через пару минут достали из волн, даже не успевшего толком перепугаться. И уже на излете волна настигла мелено приближавшихся к русскому берегу бойцов американского морского спецназа SEAL. Один из буксировщиков "Марк-9" закружило, будто в танце, и управлявших им пловцов вырвало с сидений. Их неуклюже шевелившие руками и ногами фигуры исчезли во тьме, заставив коммандера Чоу впиться зубами в пластик загубникам - его группа понесла потери задолго до того, как увидела своего противника.
   Спустя несколько часов старший прапорщик Шестьдесят первой отдельной бригады морской пехоты Северного флота Игорь Зверев задумчиво потыкал носком берца в бок лежащего наполовину в воде тела, затянутого в черный гидрокостюм. Волны то накатывали, полностью скрывая его, то отступали, обнажая широкую полосу песка и причудливо скрючившуюся безликую человеческую фигурку. Прилив вынес его на берег достаточно давно, и, если бы не случайно заметившие его с проплывавшего баркаса рыбаки, тело, скорее всего, стало бы добычей галдевших сейчас над головой чаек. Или волны снова утащили бы его в пучину, стирая все следы.
  -- Нашел, нашел! - Донесшийся сквозь грохот волн и птичий крик возглас заставил Зверева обернуться. - Сюда!
   Старший прапорщик, придерживая висевший на плече стволом вниз АК-74М, побежал на голос, туда, где один из полутора дюжин солдат, бродивших почти по колено в ледяной воде среди отшлифованных волнами до зеркальной гладкости каменных глыб, размахивал над головой обеими руками. В одной из них морпех сжимал какой-то продолговатый предмет, в котором приблизившийся Зверев узнал автомат, правда, какой-то непривычный, мало в чем походивший на родной "калаш".
  -- Дай-ка сюда, боец! - Зверев требовательно протянул руку, приняв оружие и задумчиво повертел его, стараясь рассмотреть со всех сторон. - Ух, ты, какая штуковина интересная! Молодец, сержант, глазастый!
   Взвод морпехов из размещенного поблизости гарнизона Шестьдесят первой бригады прибыл на берег около часа назад, принявшись прочесывать прибрежные гранитные скалы, и вот, после долгих поисков, им улыбнулась удача.
  -- Что тут, прапорщик?
   Приехавший на место со своими бойцами командир батальона с интересом взглянул на оружие в руках Зверева. Автомат выглядел громоздким, каким-то неуклюжим даже в сравнении с не отличавшимся продуманным дизайном АК-74. Длинный ствол с толстой трубой подствольного гранатомета, поднятые на высоких стойках прицельные приспособления, странной формы приклад, казавшийся продолжением ствольной коробки, и прямой широкий магазин из полупрозрачного пластика, сквозь который были видны плотно уложенные один к другому патроны. Старший прапорщик, протягивая "трофей" командиру, пояснил:
  -- Американская штурмовая винтовка FN SCAR, "тяжелый" вариант калибра 7,62 миллиметра. Состоит на вооружении Сил специальных операций США.
  -- Оружие профессионала! - В голосе офицера звучало уважение. - А хозяин, получается, один из этих их "людей-лягушек"?
   Майор кивком указал на тело, которое двое морских пехотинцев уже вытащили из воды и несли к санитарному "уазику":
  -- Откуда он здесь взялся?
  -- Судя по снаряжению, мог высадиться с подводной лодки, возможной, той самой, которую шарахнули "ядренбатоном" наши мореманы. И быть мне до конца жизни ефрейтором, если он приплыл в одиночку!
  -- Вот же суки! - Комбат зло сплюнул под ноги. - Мы их в дверь, так они - в окно! Уже и беспилотники сбиваем чуть не каждый день, и подлодку на дно пустили, а пиндосы не уймутся. Что ж, надо бы в штаб сообщить, пусть решают, куда нам бежать и кого хватать!
   Донесение, поступившее от осматривавших берег морских пехотинцев едва ли удивило контр-адмирала Колгуева, хотя и не доставило ему удовольствия. Обведя собравшихся по его собственному приказу офицеров, командующий флотом сообщил:
  -- Американская подлодка, уничтоженная нами, превратилась в источник радиоактивного заражения, и убьет все живое в водах Баренцева моря в ближайшие месяцы, если не поднять со дна ее реактор, ставший настоящей бомбой замедленного действия. "Грязной" бомбой, мать ее! Даже сдохнув, эти козлы продолжают нам гадить! И вдобавок ко всему выясняется, что с подлодки на наш берег успели высадиться диверсанты, американские "морские котики". Их количество и задачи неизвестны, и поэтому стоит ждать появления гостей в любой момент где угодно. Илья Григорьевич?
   Командующий береговыми войсками Северного флота, услышав обращение контр-адмирала, вскочил, вытягиваясь по стойке смирно, и зачастил сбивчивой скороговоркой:
  -- Точное время высадки диверсантов неизвестно, но не думаю, что подлодка, после того, как они отправились на берег, долго оставалась бы в наших водах, так что с отклонением плюс-минус пара часов мы представляем, когда появились эти "тюлени", и, с учетом имеющейся у них форы, можно определить район поиска. Все гарнизоны будут приведены в боевую готовность немедленно, по тревоге уже подняты морпехи Шестьдесят первой бригады, блокирующие вероятный район нахождения разведгруппы противника. К ним в любой момент готовы присоединиться бойцы Двухсотой мотострелковой бригады из Печенги. Мы их найдем, товарищ контр-адмирал!
  -- Все это верно, если только подлодка их действительно высадила, а не прибыла для того, чтобы забрать "тюленей" с нашей территории, - задумчиво произнес Колгуев. - Но, как бы то ни было, они сейчас на нашей территории и представляют определенную угрозу. Что ж, поднимайте всех, усильте охрану наших "точек". С армейским командованием я уже связался, они передали в наше подчинение вертолетную эскадрилью и несколько беспилотников. Если будет нужно, подключим к поискам Внутренние войска и милицию. Диверсантов нужно найти. Премьер-министр уже в курсе, он дал нам ровно сутки, после чего - погоны со всех долой. - Командующий хлопнул широкой ладонью по крышке стола, закончив: - Все, товарищи офицеры, за работу. Доклад мне каждый час, в случае изменения обстановки - немедленно! Поймайте их!
   Слова командующего Северным флотом стали тем камешком, который рождает лавину. Приказ, передаваемый по цепочке, привел в движение тысячи людей по всему Кольскому полуострову. Взмывали в небо вертолеты с поисковыми группами, мчались по тундре бронемашины, а охрана многочисленных гарнизонов, взметенная командой "В ружье!", занимала оборону, готовая сражаться хоть со всем миром. Но какое-то время вся эта суета никак не касалась шести человек, что устало брели по каменистым пустошам.
   Выбравшись на сушу, коммандер ВМС США Джереми Чоу несколько минут просто лежал, не шевелясь, даже ни о чем не думая, лишь растянувшись на камнях, отполированных морскими волнами, словно заботливым искушенным гранильщиком. Один за другим, выбирались из воды на сушу и его бойцы, притопившие свои буксировщики на малой глубине. Увидев присевшего рядом на корточки лейтенанта Эмерсона, командир диверсионной группы SEAL спросил своего заместителя:
  -- Все собрались?
  -- Альвареса и Джонсона нет. Что это было, командир, там, в море?
  -- Думаю, "Норт Кэролайн", лейтенант, - мрачно произнес Чоу. - Русские все-таки переиграли нашего бравого капитана.
  -- Как же мы сможем отсюда убраться, черт возьми, если наша подлодка лежит на дне?
  -- Придется воспользоваться экстренным каналом связи. Группа понесла потери, даже не достигнув берега, мы лишены поддержки и можем запросить эвакуацию хоть сейчас.
  -- А где мы вообще?
   Чоу извлек из кармана герметично упакованный прибор GPS, и, сверившись с его показаниями, как всегда, неизменно точными, устало выругался:
  -- Мы более чем в пятидесяти милях от нашей цели. И, думаю, там нас уже поджидают русские.
  -- Что же будем делать, коммандер, сэр?
  -- Собери парней, - приказал Чоу. - Решение должно быть общим.
   Шесть "морских котиков", уже избавившиеся от водолазного снаряжения и распаковавшие оружие, собрались меж валунов, усеивавших пологий морской берег. Под ногами скрипела галька, над головами истошно визжали чайки, искавшие себе пропитание в приливных волнах, снова и снова накатывавших на упорно сопротивлявшуюся сушу. Джереми Чоу, обведя внимательным взглядом своих бойцов, негромко произнес:
  -- Наши товарищи погибли, даже не успев ступить на берег. Нас стало меньше, мы стали слабее, и нам некуда отступать. Что осталось из оружия, Ник? - Коммандер взглянул на лейтенанта Эмерсона.
  -- Обе снайперские винтовки и "Марк-48", - произнес коммандос, похлопав по ствольной коробе висевшего поперек его груди пулемета, модификации стандартного армейского М249 "Миними", "перестволенного" под более мощный 7,62-миллиметровый патрон. Такого же калибра было и остальное оружие в группе, что снимало, хотя бы отчасти, проблему с боеприпасами, о наличии которых Чоу задал свой второй вопрос.
  -- По восемь магазинов у каждого, сэр, - доложил "морской котик". - Три ленты к пулемету и гранаты, ручные и для подствольных гранатометов, полный комплект.
  -- Хватит на один хороший бой, - размышляя, произнес Чоу. - Но боя как раз нужно избегать всеми силами. И нужно решить, идем ли мы вперед, выполняя приказ, или убираемся отсюда, пока русские не сели нам на хвост. Я хочу, чтобы решение было общим, джентльмены. Старшина Вуйчич?
  -- Я не привык показывать спину противнику, сэр!
   Чоу согласно кивнул, взглянув на стоявшего рядом спецназовца:
  -- Уоррент-офицер Смит?
  -- Коммандер, сэр, "тюлени" не отступают!
   Один за другим, высказались остальные разведчики, и, выслушав их эмоциональные реплики, командир группы решил:
  -- Что ж, мы продолжим выполнение задачи. Предстоит пройти до цели большое расстояние по территории противника, любая встреча с которым может иметь самые фатальные последствия. Наше главное оружие - скрытность, и сейчас мы должны показать, насколько хорошо владеем им. Вокруг полно русских войск, но и край этот огромный и пустынный, и они не смогут наблюдать за каждым клочком земли. Разведывательных спутников у них нет, и почти нет "дронов", так что, если не столкнемся нос к носу с каким-нибудь местным аборигеном, сумеем дойти до цели, никем незамеченными. Маршрут проложим так, чтобы избегать любых населенных пунктов, дорог, технических объектов вроде трубопроводов. Выйдем к месту назначения, соберем всю информацию, и тогда уже запросим командование об эвакуации. Мы уберемся отсюда прежде, чем русские догадаются о нашем присутствии!
   Выстроившись в короткую колонну, "морские котики" двинулись по каменистой тундре, вздыбливавшейся черными клыками гранитных скал и изредка перемежавшейся островками перелесков, едва ли способных стать надежным укрытием. Коммандос мерно шагали, не снимая рук с оружия и стараясь глядеть одновременно во все стороны, чтобы успеть заметить появление противника. Диверсантам предстояло пребывать полной уверенности, что они остаются незамеченными, еще целых несколько минут.
   Беспилотный разведчик "Дозор" неторопливо двигался по кругу, паря над северной частью Кольского полуострова на высоте трех тысяч метров, словно высматривавший добычу коршун. Порой он зарывался в плотные облака, затягивавшие небо над Баренцевым морем, предвещая скорое ухудшение погоды. Но установленная на его борту тепловизионная камера позволяла вести наблюдение в любых условиях, днем и ночью, и сгущавшиеся тучи не были помехой. Находившиеся далеко на земле операторы откровенно скучали, лишь краем глаза поглядывая на мониторы, на которых часами можно было видеть одну и ту же картину - серая тундра, перемежавшаяся жидкими перелесками и гранитными глыбами скал, видевших, должно быть, еще первых людей в этом мире. Но скука и сон исчезли, как и не бывало, в тот момент, когда в фокус камеры попала группа бредущих по безжизненной пустоши людей. В инфракрасном спектре они предстали просто темными точками, выстроившимися вереницей, но опытные операторы мгновенно опознали цель.
  -- Что-то есть в двенадцатом квадрате!
  -- Давай на второй круг, - приказал напарник, с которого как рукой сняло дремоту. - Опусти пониже нашу "птичку"!
   Беспилотник, снижаясь, прорвал облачную пелену. Установленная под фюзеляжем на гиростабилизированной платформе камера в шарообразном обтекателе плавно поворачивалась, удерживая в фокусе группу бредущих по равнине людей.
  -- Наблюдаю группу людей с оружием, - сообщил приникший к монитору оператор.
  -- Может, охотники?
  -- Посреди тундры, на своих двоих?! Даже не смешно!
  -- Продолжай наблюдение до израсходования топлива! И связь со штабом флота, живее!
   Звук маломощного девятнадцатисльного двигателя не достигал поверхности, ничем не выдавая близкого присутствия беспилотного разведчика. Но коммандер Чоу, повинуясь какому-то неосознанному предчувствию, запрокинувший голову к небу, рассмотрел на фоне облаков медленно плывущий в вышине черный крест, мгновенно опознав в нем "дрона".
  -- Holly shit! - Джереми Чоу сплюнул сквозь зубы от злости и охватившего его отчаяния, громко скомандовав: - Вперед, бегом! Укроемся в скалах!
   Переход по продуваемой всеми ветрами равнине, с неподъемным грузом за плечами, притупил чувства, и, несмотря на всю свою подготовку, американцы прозевали появление "дрона". Здесь, среди голой тундры, они были как на ладони, беззащитные и уязвимые, лишенные возможности укрыться от взгляда с небес. И не было причин сомневаться в том, что вскоре за крылатым роботом явятся и его хозяева.
   В далеком и абсолютно недостижимым теперь для подразделения американских "тюленей" Североморске трель телефонного звонка разорвала тишину, царившую в кабинете командующего Северным флотом. Вздрогнув от неожиданности, адмирал Колгуев схватил трубку, услышав в динамике голос командующего береговыми войсками:
  -- Товарищ контр-адмирал, противник обнаружен в двенадцатом квадрате! Группа в количестве шести человек движется на юго-восток!
  -- Все в двенадцатый квадрат, срочно, - немедленно приказал Колгуев. - Блокировать их! Перекрыть все, чтоб ни одна сука не выскользнула! По возможности брать живыми, но если окажут сопротивление - уничтожить на месте! Боевые пловцы - это элита Сил специальных операций США, лучшие их бойцы, и я запрещаю рисковать людьми, ясно?
  -- Так точно, товарищ контр-адмирал! Поисковые группы уже в пути! Американцам некуда бежать и негде прятаться, мы их возьмем!
   Приказ, пришедший из штаба, заставил пилотов сразу нескольких вертолетов, круживших над безлюдной тундрой, изменить курс, направляясь к указанной цели. За те несколько минут, что требовались для принятия решения и его исполнения, "тюлени" успели преодолеть больше мили, но это уже ничего не могло изменить.
  -- Живее, парни, - хрипя от натуги и чувствуя, как судорога пронзает мышцы ног, приказал коммандер Чоу. - Шевелись, если не хотите здесь подохнуть!
   Пошатываясь под тяжестью боеприпасов, сухих пайков и прочих мелочей, в сумме весивших едва ли не столько же, что и несущие их на собственной спине люди, рысцой бежали к видневшимся вдалеке гранитным кряжам, вздымавшимся над жидкими зарослями полярной березы. Не услышав, а, скорее, ощутив каким-то неизученным чувством такой знакомый звук рассекающих воздух вертолетных лопастей, Джереми Чоу обернулся на бегу, увидев далеко на горизонте быстро увеличивавшуюся в размерах темную точку, которая не могла быть ничем иным, как летящим на малой высоте вертолетом.
  -- Fuck!!!
   Коммандер сбился с шага и невольно присел, когда вертолет с грохотом и воем промчался, казалось, над самой головой, едва не цепляясь катками неубирающегося шасси за макушки бежавших по тундре "котиков". Чоу без труда опознал "Хип", русский многоцелевой вертолет Ми-8, похожий на громадного пятнисто-зеленого головастика. Узлы подвески по бокам его фюзеляжа, где могли размещаться пусковые установки неуправляемых ракет калибром восемьдесят миллиметров или пушечные контейнеры, были пусты, но из проемов иллюминаторов в бортах торчали стволы автоматов.
   В наполненном гулом турбин десантном отсеке вертолета командир взвода морской пехоты Северного флота, уставившийся в иллюминатор, увидел, как фигурки людей, сперва растянувшиеся на земле, вскочили, бодрой рысцой двинувшись к недалеким скалам, вздымавшимся зазубренной стеной по правому борту.
  -- Какие шустрые! - офицер толкнул кулаком в плечо сидевшего рядом бойца, крикнув тому сквозь шум двигателей: - Чижов, ну-ка, притормози их! Только аккуратно, а не как всегда!
  -- Есть, товарищ лейтенант!
   Морпех, оскалившись, высунул в проем иллюминатора ствол пулемета, установленного на шкворневой опоре. Вжав приклад "Печенега" в обтянутое камуфляжем плечо, боец нажал на спуск, увидев, как вспыхивают и быстро гаснут росчерки трассеров, устремившихся к земле. Пулеметная очередь ударила под ноги неуклюже бежавших по равнине американцев, и Чоу, волчком разворачиваясь на месте, скомандовал:
  -- Огонь!!!
   Лейтенант Николас Эмерсон, присев на колено, без натуги вскинул облегченный пулемет "Марк-48", ловя в объектив маломощного оптического прицела ACOG, установленного поверх ствольной коробки на направляющей "пикатинни". Палец потянул спусковой крючок, почти без сопротивления подавшийся назад, и на конце ствола вспыхнул пульсирующий огонек. Треск выстрелов почти не был слышен за гулом турбин кружившего на малой высоте русского вертолета, но "морской котик" увидел, как пули, попадая в цель, высекают искры из бортов Ми-8. Стоявший рядом в полный рост коммандер Чоу, вжимая в плечо приклад штурмовой винтовки, тоже открыл огонь, в три очереди опустошив двадцатизарядный магазин своей "Марк-17" SCAR. Остальные коммандос поддержали его, обрушив на вражеский геликоптер, уязвимый на малой высоте шквал свинца.
   От русского вертолета, буквально подпрыгнувшего на сотню метров вверх, к земле потянулись огненные ленты трассеров. Один из "морских котиков", выронив оружие и схватившись за живот обеими руками, осел на землю. Другой схватился за плечо, и Чоу увидел, что между его пальцев струится казавшаяся неестественно черной кровь.
  -- Эмерсон, проверь, что там с Гришоу! - Командир разведгруппы указал на неподвижно лежавшего на камнях "тюленя". - Вуйчич, помоги Бэббиджу!
   Лейтенант, склонившись над своим товарищем, сообщил:
  -- Гришоу мертв, сэр!
  -- Дьявол! Всем двигаться к скалам! Вуйчич, помоги раненому! Остальным прикрывать их! Шевелись! Русские вернутся в любую секунду!
   Сбившись грудой и ощетинившись во все стороны стволами, американцы бросились к высившимся поблизости гранитным глыбам, похожим на руины какого-нибудь средневекового бастиона. Почти вскарабкавшись на вершину скалы, Джереми Чоу увидел, как от "подсевшего" в паре километров русского Ми-8, едва касавшегося земли катками шасси, отделяются крохотные человеческие фигурки. Выстраиваясь редкой цепью, они двинулись к скалам, охватывая их полукольцом.
  -- Занять позиции, живее, - приказал Чоу, торопливо меняя магазин штурмовой винтовки и забивая в камору подствольного гранатомета FN40GL толстый цилиндр осколочной сорокамиллиметровой гранаты. - К бою! Снайперы, огонь по готовности!
   Старшина Вуйчич, уложив раненого товарища в выемку в скале, стащил с плеча снайперскую винтовку Mk-20 SSR, расправив телескопические сошки и приникнув к оптическому прицелу. Потянув рукоятку затвора назад до упора, он разжал пальцы, досылая патрон в патронник. Его винтовка не была предназначена для высокоточной стрельбы, являясь скорее, оружием поддержки, позволявшим вести сравнительно точный огонь на дистанцию, лишь немногим большую, чем стоявшие на вооружении Сил специальных операций стандартные FN SCAR, на базе которых и была создана "Марк-20", отличавшаяся утолщенным стволом и постоянным прикладом с регулируемым упором-"щекой". Полуавтоматика давала возможность поражать цели в высоком темпе, этим отчасти компенсируя неизбежно менее низкую точность, чем у орудия с "болтовым" затвором вроде М24, до сих пор воевавшей по всему миру в руках американских "джи-ай" и "маринз". В прочем, здесь важнее было не оружие, а мастерство того, в чьих руках оно находилось, а Йован Вуйчич не без оснований считал себя одним из лучших мастеров в деле быстрого умерщвления себе подобных.
   Качественная оптика высокой кратности позволяла "морскому котику", устроившемуся меж двуз гранитных глыб, разглядывать идущих по тундре русских солдат, облаченных в новый "пиксельный" камуфляж и вооруженных какой-то из модификаций АК-74. Держа оружие наизготовку, они быстро приближались, явно намереваясь зайти с флангов, зажимая горстку американских коммандос в клещи. Вуйчич насчитал не менее полутора десятков противников, не считая тех, кто мог оказаться вне поля зрения, за скалами. Увеличивавшиеся в размерах фигурки карабкались вверх по склону, то исчезая за гранитными глыбами, то вновь возникая в поле зрения. Приблизившись к скалам, ставшим укрытием для горстки американских "тюленей", на восемь сотен ярдов, несколько русских солдат остановились, столпившись над лежавшим на камнях телом энсина Гришоу. Стоявшие в полный рост люди представляли идеальные мишени, и американский боевой пловец, крепче прижав к плечу приклад винтовки, задержал дыхание, нажимая на спусковой крючок. Оглушительно громыхнул выстрел, эхом заметавшись меж скал, и один из темно-зеленых силуэтов, будто споткнувшись, повалился на землю, а в воздухе еще несколько мгновений висело багровое облачко. Русские солдаты тотчас исчезли за камнями, как сквозь землю провалившись, а затем над тундрой раздалось такое знакомое "харканье" АК-74, перекрываемое низким уханьем мощных "Печенегов".
   Прилетевшие со стороны русских позиций пули высекли каменную крошку над головой Вуйчича, но тот не обратил на это внимания. Ориентируясь по вспышкам дульного пламени, американец выстрелил еще несколько раз, заставляя неосторожно высовывавшихся из-за камней вражеских солдат возвращаться в укрытия. Оружие под куда более мощный патрон, чем русские 5,45-миллиметровые автоматы, обеспечивало определенные преимущества, позволяя держать противника на почтительном расстоянии, когда ответный огонь становился практически неэффективным.
   Вжавшийся в холодные камни командир взвода русской морской пехоты выругался, когда пуля с визгом чиркнула по гладкому боку валуна всего в паре сантиметров над его головой. А на расстоянии в каких-то пять-шесть метров лежал еще живой боец, из-под судорожно дрожавшего тела которого уже набежала лужа крови. Один из морпехов, не слыша окрика командира, вскочил, кинувшись к умирающему товарищу и тотчас упал, покатившись вниз по склону, и лишь секундой спустя донесся сухой звук одиночного выстрела.
  -- Снайпер, сука! - Русский лейтенант с ненавистью уставился на гранитный кряж. - Земцов, винтовку! Чижов, прикроешь меня, как дам команду!
   Один из морпехов сунул в требовательно протянутую руку офицера снайперскую винтовку СВД-К, а залегший правее за валунами пулеметчик, направив ствол "Печенега" на скалы, вопросительно уставился на командира.
  -- Чижов, готов? - Лейтенант, пристально разглядывая скалы, среди которых притаился враг, обратился к пулеметчику.
  -- Так точно, товарищ командир!
  -- Давай!!!
   Загрохотал, выпуская струю свинца, пулемет, и командир морпехов, выскочив из-за валуна, бросился наискосок, так, что позиция американцев оказалась обращена к нему боком. На скалах засверкали огоньки, и лейтенант нырнул в промоину в земле, прежде чем над головой засвистели ответные пули. Прильнув к прицелу, он стал искать цель и, наконец, заметил, что хотел. Новый "цифровой" камуфляж MARPAT размывал силуэт лежавшего между камнями человека, но очертания фигуры оставались узнаваемыми. Оптический прицел высокой кратности "Гиперон" приблизил противника, так, что можно было различить черты его лица. Угольник прицельной марки лег на силуэт, и русский офицер нажал на спуск. Толчок приклада в плечо был более сильным, чем при стрельбе из обычной СВД, а звук выстрела больно ударил по ушам. Шестнадцатиграммовая пуля 7Н33 калибра 9,3 миллиметра покинула ствол винтовки со скоростью семьсот семьдесят метров в секунду, и, хотя сопротивление воздуха несколько притормозило ее в полете, ударила в цель, почти не растеряв заключенную в кусочке раскаленного металла энергию. Выпущенная русским снайпером пуля раздробила петти-офицеру первого класса Вуйчичу плечевой сустав, превратила в костяную муку ключицу и пробила основание шеи, погасив жизнь быстрее, чем американский боевой пловец успел ощутить боль.
   Через мгновение шквал огня и металла накрыл позиции русских морпехов. Резкий, отрывистый, словно удары кнута, звук выстрелов известил, что второй снайпер отряда, энсин Смит, тоже вступил в игру. Бил короткими очередями из своей штурмовой винтовки коммандер Чоу. Рядом, невидимый за камнями, рокотал пулемет лейтенанта Эмерсона. Даже раненый сержант Бэббидж, удерживая оружие здоровой рукой, выпустил несколько коротких очередей куда-то в направлении противника, даже не рассчитывая поразить цель. Один из диверсантов, на миг высунувшись из-за валуна, вскинул свой FN SCAR, выстрелив из подствольного гранатомета. Сорокамиллиметровая граната, описав дугу, упала у подножья скалы, разорвавшись на русских позициях.
  -- Ублюдки, получили! - мстительно усмехнулся Чоу, отбрасывая в сторону опустевший магазин и торопливо перезаряжая винтовку. Он обернулся к возившемся со своим пулеметом лежавшему рядом Эмерсону, приказав: - Лейтенант, попробуй выйти на связь! Нам нужна эвакуация, и немедленно!
   Эмерсону потребовалось несколько секунд, чтобы достать из ранца портативную спутниковую радиостанцию. Еще несколько мгновений ушло на то, чтобы подать питание и развернуть "зонтик" антенны, направив его в небо. Короткий импульс пронзил атмосферу планеты, коснувшись антенн пролетавшего над Норвежским морем спутника связи, и, отразившись от него, несколько секунд спустя вновь достиг поверхности планеты. Радиограмма, сжатая в защищенный сложнейшими шифрами "пакет", была принята на военно-воздушной базе Мак-Дилл в штате Флорида, где располагалось командование специальных операций США, вызвав там настоящую бурю.
   К генералу Мэтью Камински, вошедшему в штабное помещение, подскочил офицер, выглядевший не на шутку взволнованным. Точно такая же печать беспокойства и тревоги, щедро сдобренных растерянностью, была на лицах множества людей в военной форме, находившихся в просторном зале, несмотря на глубокую ночь.
  -- Генерал, сэр, получен кодированный сигнал от нашей группы с территории Кольского полуострова, "Эхо-Лима-шесть". Парни сообщают, что ведут бой с превосходящими силами противника и несут потери. Им требуется немедленная эвакуация!
  -- Черт возьми, в одиночку у них ни единого шанса! - Командующий Силами специальных операций США, назначенный на этот пост сравнительно недавно, стиснул зубы. - Координаты "морских котиков" известны?
  -- Да, сэр, мы точно установили их местоположение и можем вытащить наших парней, как только получим приказ!
  -- Для этого нам придется вторгнуться на территорию государства, не питающего к Америке никаких дружеских чувств, но имеющего груду ядерных боеголовок! Я не могу принять такое решение сам!
   Телефонный звонок, раздавшийся несколько минут спустя в резиденции американского президента, которую временно занимал Ричард Сноу, никого не разбудил. Сон вице-президента США был прерван за полчаса до этого осторожным, но настойчивым стуком в дверь. Поднявшись с постели, Сноу увидел вошедшего в спальню, погруженную во тьму, главу своей администрации. Алекс Сайерс, не на шутку встревоженный, сбивчиво сообщил еще не проснувшемуся толком вице-президенту:
  -- Сэр, с нами связались представители правительства России! Они утверждают, что силы российского флота обнаружили и уничтожили в территориальных водах американскую подводную лодку! Они применили ядерное оружие, сэр!
  -- Что?! - Сноу подскочил, мгновенно придя в себя. - Какого черта?!
  -- Информацию подтвердили в штабе ВМФ, сэр! Был потерян контакт с действовавшей у берегов Норвегии ударной АПЛ "Северная Каролина"! Кроме того, местные экологи сообщили о резком повышении радиационного фона в арктических водах, сэр! Русские начали войну!
  -- О, Господи!
   На мгновение перед глазами Ричарда Сноу предстала ужасная, и вместе с тем завораживающая картина. Над заснеженными просторами русской тайги - какое, к черту, лето, ведь в Сибири всегда лежит снег! - вспыхивает пламя, и в черноту небосвода с грохотом ввинчиваются огненными стрелами стартующие ракеты. Им потребуется несколько десятков минут, чтобы достигнуть цели, а это значит, что совсем скоро Белый Дом, который он уже считал своим, и весь Вашингтон вместе с миллионами своих ничего не подозревающих жителей, может исчезнуть в огненном пламени. От этого видения сбилось с обычного ритма сердце, а тело под пижамой покрылось липким потом.
  -- Сэр, от НОРАД сигналов тревоги пока не поступало, - произнес Сайерс, словно прочитав мысли вице-президента. - Но все же вам лучше укрыться в бункере!
   Окруженный дюжими агентами Секретной службы, будто надеявшимися закрыть вице-президента от испепеляющего ядерного пламени собственными телами, Сноу в полубессознательном состоянии преодолел несколько десятков шагов до шахты лифта, унесшего его на десятки метров под землю. И только очутившись в бункере, глава государства пришел в себя, справившись с охватившим его ужасом. Экстренный командный центр представлял собой настоящую подземную цитадель, защищенную несколькими метрами армированного сталью бетона. Его стены, по заверениям строителей, могли выдержать близкий ядерный взрыв, а хранившиеся внутри запасы пищи и воды позволяли пережить последствия атомной бомбардировки. С огромной плазменной панели, занимавшей целую стену, на Ричарда Сноу смотрели лица его советников и генералов, и, глядя на них, вице-президент понял, что не одинок в своей растерянности.
  -- Господа, поскольку уничтожение русскими американской субмарины - факт, не требующий подтверждений, равно как и применение русскими ядерного оружия, и нам нужно решить, каких дальнейших действий ждать от Москвы и что делать нам самим?
   Несколько мгновений люди, находившиеся сейчас в разных уголках страны, кто-то - дома, иные, несмотря на ночную пору, застигнутые вызовом из Белого Дома на рабочем месте, молчали, и первым заговорил Натан Бейл:
  -- Сэр, это - агрессия, и ответить нужно предельно жестко! Русские испытывают нас "на вшивость", как они сами выражаются, и нужно показать им свою силу!
  -- Агрессия, но вот только чья? - Николас Крамер невежливо прервал своего бывшего начальника, заставив Сноу обратить на себя внимание. - По сообщениям русских, "Северная Каролина" находилась в их территориальных водах.
  -- Ложь!
   Не обращая внимания на истеричные выкрики советника по безопасности, директор ЦРУ настойчиво продолжал:
  -- Как долго мы будем испытывать нервы русских на прочность?! Они слабы, и отлично осознают свою сладость, а слабый, запуганный, загнанный в угол противник способен на любые непредсказуемые поступки. Если мы не хотим застать день, когда на американские города посыплются ядерные бомбы, нужно оставить русских в покое, просто не замечать их!
  -- Господа, - Ричард Сноу оборвал спорщиков. - Довольно, господа! Что сообщает разведка о действиях русских?
  -- Русские привели в готовность свои стратегические силы, господин вице-президент, - сообщил генерал Стивенс, один из немногих, сохранявших, хотя бы внешне, уверенность. - Оба их "Борея" вышли в море, наземные ракетные комплексы "Сайкл" заняли стартовые позиции, а стратегические бомбардировщики "Блэкджек" и "Медведь" стоят на взлетных полосах, заправленные, вооруженные и готовые в любую минуту подняться в небо!
  -- Русские готовы нанести удар, - буквально взорвался Натан Бейл. - Или мы опередим их, атаковав первыми - или погибнем!
   Николас Крамер замотал головой так, что, казалось, его шея вот-вот переломится:
  -- То, что делают русские - просто самооборона. Их потенциал сейчас слишком низок, их ракет не хватит, чтобы нанести нам серьезный ущерб, а ответный удар, в который будет вложена вся наша мощь, испепелит Россию. Но мы своими действиями убедили Москву, что готовы начать новую войну, и русские намерены защищаться. Господин вице-президент, сэр, умоляю, не принимайте поспешных решений. Москва сообщила об уничтожении нашей субмарины, предоставив свободу действий нам. И не стоит провоцировать русских, тем более, даже если мы атакуем первыми, они все равно успеют ответить, и как бы слаба не была сейчас Россия, наши потери будут ужасны, миллионы погибших американцев.
   Смотревшие друг на друга вице-президент Сноу и глава ЦРУ не замечали полных злобы взглядов Натана Бейла. Чувствуя, что его слова достигают цели, Крамер продолжал увещевать своего собеседника:
  -- Сэр, у берегов Норвегии действует авианосная ударная группа во главе с "Джорджем Бушем". Это - как взведенный револьвер, приставленный к русскому виску, и в Москве могут решить нанести упреждающий удар. А российский флот на Севере, пусть и многократно ослабленный, по возможностям превосходит одну нашу эскадру, так что возможный бой завершится отнюдь не в нашу пользу. Предлагаю не рисковать напрасно жизнями наших моряков и отвести корабли к Исландии, там они окажутся в безопасности, а палубная авиация сможет действовать и у русских берегов.
  -- Принято, - кивнул Сноу. - Не будем искушать русских, не имея решающего превосходства. Что дальше, господа?
   Мозговой штурм продолжался, и по радиоволнам уже помчались на другую сторону планеты первые приказы, приведя в действие тысячи людей, не сомневавшихся, что стоят на пороге новой войны. А в кремлевском кабинете главы правительства России позвучал телефонный звонок, которого с нетерпением ждал Валерий Лыков.
  -- Товарищ командующий, американская диверсионная группа блокирована в тундре в северной части Кольского полуострова, - докладывал адмирал Колгуев. - Противник оказал сопротивление и будет вскоре уничтожен.
  -- Что обнаружили, это вы молодцы, быстро. А вот уничтожать погоди, Юрий. Они нам еще пригодятся!
   Несмотря на разделяющие собеседников тысячи километров, командующий Северным флотом России различил в голосе премьер-министра довольную усмешку, с растерянностью переспросив:
  -- Не понял, Валерий Степанович! Мне какой приказ своим бойцам отдать? Они держат пиндосов на мушке и покончат с ними в любой момент!
  -- Пусть обложат их со всех сторон, чтобы шагу ступить не могли. А я пока дам указание в МИД, пусть свяжутся с американцами, объяснят ситуацию. И если в Вашингтоне признают, что это их люди, пусть весь мир увидит вероломство Америки, тайно посылающей своих диверсантов по всему миру!
  -- Американское правительство откажется от всего, - возразил Колугев. - Вашингтон никогда не признается в проведении подобных операций, и несколько человеческих жизней - вовсе не та цена, которую хозяева США не готовы заплатить.
  -- Значит, предложи этим диверсантам сдаться, сложить оружие. Они же не дураки, должны понимать, что их ждет иначе.
   Четыре американских боевых пловца, один из которых уже несколько раз терял сознание от потери крови, уже несколько десятков минут наслаждались тишиной, не выпуская, в прочем, оружие из рук. Первая атака русских захлебнулась, и сейчас противник усиливал оцепление, замкнув гранитный кряж, ставший последним плотом американцев, в кольцо. Вдалеке кружили вертолеты, не приближаясь, однако, к скалам, и среди камней у подножья временами становилось заметно какое-то движение. "Морские котики" наблюдали за этой тщательно срываемой суетой, не пытаясь ничем помешать противнику, сохраняя оставшиеся патроны для последней схватки, в исходе которой никто из укрывшихся среди скал людей уже не сомневался.
   Точно так же наблюдали за кажущимися безжизненными скалами русские морские пехотинцы. Командир взвода, первым оказавшегося на месте, поднес к глазам бинокль, пытаясь заметить хоть какую-то активность, но американцы, а в том, что это именно они, здесь не сомневался никто, словно растворились в воздухе, ничем не выдавая своего присутствия. Обернувшись к пробегавшим мимо бойцам, лейтенант приказал:
  -- Разворачивайте АГС, живее! Разотрем в труху эти скалы и всех, кто там прячется!
   Один из морпехов опустил на землю низкий станок-треногу, а второй ловко укрепил на нем "тело" автоматического гранатомета АГС-17 "Пламя", ловко примкнув магазин-"улитку" с двадцатью девятью тридцатимиллиметровыми осколочными гранатами. Короткий ствол запрокинулся к небу, нацелившись на возвышавшиеся неподалеку скалы, и стрелок, обернувшись к своему командиру, сообщил:
  -- Товарищ лейтенант, мы готовы! Ждем приказа!
   Но офицер не торопился отдать команду, сам связанный по рукам и ногам распоряжениями из штаба. Там медлили, чего-то выжидали. А в сотнях миль от них ждали команды на взлет экипажи конвертопланов MV-22 "Оспрей". Извлеченные из подпалубного ангара атомного ударного авианосца "Джордж Буш", полным ходом двигавшегося к берегам Исландии, летательные аппараты застыли на палубе, и летчики, уже заняв свои места, вполголоса обменивались встревоженными репликами.
  -- Наши парни попали в глубокую задницу, и вытащить их оттуда можем только мы, - сообщил командир экипажа, нервно поглаживая рычаг управления.
  -- А кто вытащит нас? - Второй пилот скривился, будто разжевав целиком лимон. - Если русские дадут нам провести в своем воздушном пространстве хотя бы минуту, это будет чудо Господне! Проклятье, да у них под Мурманском десятки батарей зенитных ракет SA-10 и SA-20! Нас просто прикончат!
  -- Ночью, совершая полет на малой высоте, шанс есть, и очень неплохой. Нам нужно провести над русской территорией чуть больше получаса. К тому же по данным метеоразведки погода портится, шторм нас прикроет. Дело может и выгореть!
   Пилоты ждали, готовые в любой миг поднять в небо свои крылатые машины. Небо над Атлантикой затянули плотные тучи, крепчавшие раз от раза порывы ветра обрушивались на бороздившую холодные волны эскадру под звездно-полосатыми флагами, и любой взлет с раскачивавшейся подобно маятнику палубы мог обернуться катастрофой, но экипажи "Оспрей" были готовы выполнить приказ, спасая своих товарищей. А в полутьме десантных отсеков конвертопланов дрожали от волнения морские пехотинцы, которым предстояло прикрывать эвакуацию окруженных глубоко за линией фронта, на чужой территории, "тюленей" без особой надежды вернуться из этого рейда живыми. Но и они не собирались отступать, вот только решение оставалось не за летчиками или морпехами, готовыми ринуться в самое пекло без сомнений, а за теми, кто при любом раскладе почти ничем не рисковал лично.
   Метавшийся по показавшемуся вдруг невероятно тесным бункеру вице-президент Ричард Сноу всплеснул руками, растерянно воскликнув:
  -- Нужно вытаскивать наших людей, во что бы то ни стало! Мы должны их спасти! Но, черт возьми, как "морские котики" оказались на русской территории?! Ведь я не отдавал приказ послать туда войска!
   Неожиданное сообщение госсекретаря заставило забыть Сноу о потопленной русскими подлодке и приготовлениях к возможной войне. Энтони Флипс был предельно краток:
  -- Русские блокировали группу спецназа ВМС США на Кольском полуострове. Они предлагают открыть для нас воздушный коридор, чтобы вывезти коммандос либо грозят уничтожить их!
   Это известие подействовало на всех, участвовавших в совещании очно, либо присутствовавших здесь виртуально, словно ледяной душ. Через несколько минут крики утихли, и генерал Стивенс смог ответить на вопрос вице-президента:
  -- Вероятно, сэр, это группа с борта уничтоженной русскими подлодки. "Северная Каролина" должна была отработать учебную миссию по высадке разведывательной группы на побережья Норвегии. Скорее всего, в навигационной системе произошел сбой, и капитан субмарины, неверно определив свои координаты, высадил спецназ на территорию России.
  -- Ошибка в сотню миль?! Какой-то бред!
  -- Господин вице-президент, - вмешался Мэтью Камински, вышедший на связь со своего рабочего места, с авиабазы Мак-Дилл. - Сэр, мы можем вытащить наших парней в любой момент! Только отдайте приказ, и уже завтра все они вернутся в Штаты, живые!
  -- Исключено, - тотчас отрезал Эндрю Стивенс. - Русские не дадут нам приблизиться и на сотню миль. Их истребительная авиация сейчас слаба, мало самолетов и еще меньше подготовленных летчиков, но недостаток истребителей с лихвой покрывается количеством развернутых на Кольском полуострове ЗРК! Любого чужака в этом небе ждет только смерть! У тихоходных вертолетов не будет ни единого шанса! Нужно проводить полноценную операцию, задействовать авиакрыло "Джорджа Буша" для подавления ПВО, зачищать район высадки бомбовыми ударами, но это уже - война!
  -- Но русские предлагают открыть для нас свое воздушное пространство... - вымолвил ошеломленный Сноу.
  -- И публично признаться в том, что США проводят тайные операции по всему миру, - закончил фразу Натан Бейл. - Это будет чудовищный удар по нашей репутации, и без того изрядно пошатнувшейся, и желанный подарок всем врагам Америки! Русские провоцируют нас, добиваясь именно такого исхода, чего мы допустить никак не вправе!
  -- Так что же делать?
  -- Ничего, - решительно заявил Бейл. - Этих людей никто и ничто не сможет связать с вооруженными силами США. Их не существует - и точка! Безопасность нации стоит нескольких жизней!
  -- Но там американцы ждут помощи, надеются на нас! Нельзя просто дать им погибнуть! Чем буду отличаться я от тех русских, что нажмут на курок? Это все равно, что убить этих людей собственными руками!
  -- Но именно так мы и сделаем, - настойчиво произнес советник по безопасности, взиравший с экрана мрачным взглядом на растерянного и едва не плакавшего вице-президента. - Мы не при чем, и будем отрицать все, любые обвинения. Это политика, сэр, и подчас требуется проявить жестокость не только к врагу, но и к своим. "Морские котики" знали, на что шли, знали, что однажды придется отдать свои жизни во имя будущего Америки.
  -- О, Боже! - Ричард Сноу поднес к лицу ладони, тяжко вздохнув. - Жизни этих парней будут на моей совести. Энтони, - вице-президент обратился к главе Госдепартамента. - Энтони, свяжитесь с русскими и сообщите им, что на территории России нет американских военнослужащих. Заверьте Москву в нашей полной непричастности. И да прости нас всех Господь за эту ложь!
   Далеко от безопасного бункера, залитого спокойным ровным светом и наполненного приглушенным гулом мощных кондиционеров, над продуваемой злым северным ветром тундрой снова и снова рвали эфир короткие, полные отчаяния радиограммы. Лейтенант Эмерсон слал сообщения вновь и вновь, слыша в ответ лишь тишину.
  -- Может, русские глушат нас? - уточнил коммандер Чоу, наблюдая сквозь прицел своей винтовки за действиями русских, взявших скалу, на которой укрылись "тюлени", в плотное кольцо.
  -- Помех нет, сэр, - отрицательно помотал головой Эмерсон. - Эфир чист. Выходит, за нами никто не прилетит?
  -- Слишком опасно, лейтенант. Русские или собьют спасателей, или захватят их, пока те пытаются подобрать нас. Командование никогда не пойдет на такой риск. - Американский офицер вздохнул, глухо выдавив: - Но, Боже, как не хочется умирать!
   Неожиданно над тундрой раздался усиленный мегафоном голос:
  -- Американские солдаты, сдавайтесь! Предлагаем вам сложить оружие и выйти с поднятыми руками, тогда никто не пострадает! Вы вернетесь домой, живые, к своим родным и близким!
   Лейтенант Эмерсон растеряно взглянул на занявшего позицию слева от него коммандера Чоу, нервно тискавшего свою винтовку:
  -- Что делать, сэр? Если не подчинимся, они нас убьют!
  -- Ты ненамного меньше меня в игре, сынок, и знаешь правила. Нас здесь не должно быть, и Вашингтон никогда не признает наше существование. Дороги назад для нас больше нет, раз уж оказались настолько глупы, чтобы попасться!
  -- Но ведь сейчас мы с русскими не воюем! Можно объяснить все случайностью, ведь бывает и не такое!
  -- Если хоть один из нас попадет в их руки живым и заговорит, а русские сумеют развязать язык даже такому упрямцу, как ты, поверь, то это даст Москве повод обвинить США в агрессии, и тогда они могут нанести ответный удар всей своей мощью. Да, русские сейчас слабы, но у них хватит ракет, чтобы испепелить половину Америки, и их ничто не остановит. И нам придется умереть здесь, чтобы те, кто остался дома, могли жить дальше. Для нас нет плена, только смерть - покойники уже ничего не расскажут! Ты можешь остаться в живых, но тогда все те, кто тебе дорог, умрут. Ты готов заплатить такую цену, сынок?
   Ничего не ответив, стиснувший зубы Эмерсон отложил в сторону бесполезную радиостанцию, передернув затвор своего пулемета.
   А у подножья скалы русский лейтенант, потуже затянув под подбородком ремешок, удерживавший на голове тяжелую каску, дослал патрон в ствол висевшего на плече АК-74М, и, обернувшись к гранатометчикам, скомандовал:
  -- Огонь!
   Стрелок нажал на клавишу спуска АГС-17, и рой тридцатимиллиметровых гранат, выпущенных почти в зенит, отвесно посыпался на вершину скалы, накрывая ее свинцовым дождем. Лейтенант, не колеблясь, высокичл из-за валуна, вскидывая к плечу "калашников" и громко крикнул:
  -- В атаку, вперед! За мной!
   Редкая цепь русских морпехов двинулась вверх меж гранитных глыб, слыша, как со свистом пролетают над головами гранаты. С вершины ударил пулемет, сметая людей свинцовой косой, но удачная очередь из АГС накрыла позицию лейтенант Эмерсона. Разорвавшиеся в паре футов от него осколочные гранаты иссекли тело осколками, и пулемет умолк, заставив бессильно ругаться коммандера Чоу. Несколько раз сухо треснули выстрелы из снайперской винтовки, после каждого из которых еще одна зеленая фигурка вражеского солдата падала на камни, чтобы больше уже не встать. Но вот один из русских, выскочив из-за валуна, вскинул толстую трубу огнемета "Шмель", и реактивный снаряд, с воем промчавшись над склоном, ударил в позицию энсина Смита. На камнях словно распустился гигантский пламенный цветок, в огне которого тело американского "морского котика" рассыпалось прахом.
   Коммандер Джереми Чоу одной очередью выпустил по карабкавшимся наверх русским полный магазин, ощущая даже сковзь плотную такнь "тактических" перчаток, как раскалилось пластиковое цевье его FN SCAR. Послав вдогон сорокамиллиметровую гранату из подствольного гранатомета, "морской котик" увидел, как взрыв сбил сразу двух врагов. А затем с неба на него посыпался свинцовый град. Спину пронзила боль от впившихся в плоть осколков, и оружие выпало из рук боевого пловца. Снизу вверх нескончаемым потоком летели пули, щелкая по камням, с визгом отлетая рикошетом от гранитных глыб, заставляя беззвучно кричавшего от боли американца сжаться на дне сотворенного самой природой окопа. Вдалеке снова застучал АГС, выпуская очередную серию снарядов. Один из ВОГ-17 ударился о камни на расстоянии вытянутой руки от Чоу, легкие осколки пронзили черепную кость, добираясь до мозга, и американский диверсант, до последней секунды сражавшийся за свою страну, умер.
   Сержант Бэббидж, заботливо уложенный своими товарищами в нише скалы, слышал, как перестал стрелять автомат его командира. А затем рядом раздался звук шагов и чужие голоса на незнакомом языке. Балансируя на грани обморока, морской котик немеющей рукой вытащил из кармашка на разгрузочном жилете ручную гранату. Чтобы выдернуть проволочное колечко чеки, у истекавшего кровью сержанта ушли последние силы, и, уже теряя сознание, он почувствовал, как гладкий шар осколочной М67 выскальзывает из разжавшихся пальцев. Рядом, над самой головой, раздался остерегающий возглас, подошедшие вплотную русские морские пехотинцы бросились на землю, и только тогда громыхнул взрыв. Оглушенные, трясущие головами, они встали на ноги, уставившись на изуродованное взрывом человеческое тело. Последний из их врагов, которым суждено было остаться навеки безымянными, предпочел плену смерть.
  -- Тела вниз, грузите их в вертолет, - приказал поднявшийся на вершину скалы лейтенант, осматривая поле боя. Две трети его людей не сумели проделать этот путь, оставшись где-то внизу, убитые и раненые, и сейчас взводный санинструктор пытался помочь тем, кого еще можно было спасти.
   Разведывательный спутник "Ки Хоул-11" поймал в фокус своих камер скалу на севере Кольского полуострова, и находившея в десятках тысяч километров от этого сурового края люди видел бродящие по вершине темные фигурки, и другие, лежащие неподвижно среди камне в причудливых неестественных позах. Отвернувшись, вице-президент Сноу сжал кулаки, глухо прорычав:
  -- Они ответят! Русские ответят за все, за каждую пролитую каплю американской крови! Мы их раздавим!
   Глава государства взглянул на взиравшего на него с экрана главу АНБ. Заметив внимание вице-президента, Реджинальд Бейкерс, вопросительно уставился в ответ, всем своим видом изображая готовность к действию.
  -- Господин Бейкерс, вы, кажется, недавно упоминали о своих связях с руководством Японии?
  -- Да, сэр. Несмотря на общее ухудшение отношений, мы продолжаем взаимодействовать с их антитеррористическими ведомствами, в основном на уровне обмена информацией. Но через руководителей спецслужб возможно выйти и на высшее руководство Японии.
  -- Отлично! - Сноу довольно кивнул. - Японцы пытаются выдавить русских с камчатки, нуждаясь в помощи. Свяжитесь со своими друзьями, Реджинальд, и дайте им понять, что США окажут любую возможную поддержку в их борьбе с Россией!
   Довольный блеск в глазах директора АНБ не заметил никто, кроме Натана Бейла. Давно запущенный в действие план продолжал воплощаться, как по нотам, и уже почти ничто не давало повода сомневаться в скором успехе.
  

Глава 9

  
   Приморский край, Россия - Амурская область, Россия - Японское море, территориальные воды России
   21 июня
  
   Майор Народно-освободительной армии Китая Ци Юдао мог видеть сквозь ночную тьму так же четко, как ясным днем. Это стало возможным благодаря бортовому тепловизору и низкоуровневой телевизионной камере, установленным на стабилизированной турели в носу ударного вертолета Z-10. Штурмовой геликоптер, настоящий "летающий танк", описывал широкие круги над мрачной российской тайгой. Окрашенный в черный цвет обтекаемый корпус, сильно сжатый с боков, так что два члена экипажа размещались тандемом, один за другим, сливался с ночным небом. А малошумные турбовинтовые двигатели, приводившие в движение тринадцатиметровый пятилопастный несущий винт, позволяли узнать о приближении вертолета тому, кто мог находиться внизу, в дремучей чаще, не раньше, чем боевой геликоптер промчится над его головой.
   Несмотря на то, что вертолет находился в дружественном небе России и бой, с воздушным ли, или же с наземным противником не ожидался, Z-10 не солидный набор оружия, и превращавший винтокрылую машину в "убийцу танков". Длинный ствол тридцатимиллиметровой автоматической пушки был направлен вперед, строго по курсу, но мог развернуться в любую сторону, подчиняясь нашлемной системе целеуказания. Под короткими прямыми крыльями были подвешены по две пусковые установки неуправляемых реактивных снарядов - брать в патрульный вылет мощные ПТУР HJ-10 майор Ци все же не посчитал необходимым, но и поднимать в воздух безоружную, а значит и беззащитную машину, не решился.
   Вообще нахождение в воздухе тяжеловооруженного ударного вертолета, по заявлениям его китайских создателей, не уступавшему таким машинам, как состоявший на вооружении в США АН-64 "Апач" или русский Ка-52 "Аллигатор" по своим боевым возможностям, было излишним. Для патрулирования с воздуха нескольких десятков гектаров тайги, вдруг ставшей стратегически важной для Китайской народной республики, лучше подошел бы беспилотный самолет.
   Легкий "дрон" мог нести тот же набор оборудования, что и весивший семь с половиной тонн вертолет, при этом будучи более экономичным и обладая куда большей продолжительностью полета - в отличие от управлявших с земли БПЛА операторов, экипаж Z-10 не мог перекусить или сходить в туалет в любой момент времени. Вот только беспилотников в арсенале НОАК, претендовавшей на звание "самой технологичной" армии, было ничтожно мало. И потому майор Ци Юдао вместе со своим напарником, бортовым стрелком, поднял боевой вертолет в небо, послушно исполняя приказ.
   Под плоским бронированным брюхом вертолета, державшегося не ниже полутора сотен метров над землей, промелькнула широкая просека, уходившая за горизонт. Она вела с севера, из русского Заполярья, на юг, в родной Китай, и по этой прорубленной в сердце непроходимой тайги аллее змеилась, исчезая во тьме, огромная труба. Новый нефтепровод, по которому русская нефть, извлеченная из вечной мерзлоты, должна была могучим потоком течь в КНР, и был той причиной, по которой в воздухе оказался экипаж майора Ци, и не только он один.
  -- Обнаружена цель в северо-западном секторе, - вдруг сообщил стрелок, сидевший в передней части кабины, опущенной вниз, чтобы открывать расположившемуся позади командиру экипажа, также бывшему и пилотом, наилучший обзор. - Движется к запретной зоне!
   Тепловизор, отлично работавший днем и попросту незаменимый ночью, уловил испускаемое чем-то или кем-то, движущимся сквозь чащу, укрываясь в темноте, инфракрасное излучение на внушительной дистанции.
  -- Цель опознана?
  -- Метки нет, - отозвался стрелок. - Это противник!
  -- Вести наблюдение, - приказал майор, и, щелкнув переключателем радиостанции на приборной панели, произнес в наполненный слабыми помехами эфир: - "Тигр-два", я "Дракон-один". Нарушитель в северо-западном секторе!
  -- "Дракон-один", вас понял! Выдвигаюсь!
   В нескольких километрах от продолжавшего полет прежним маршрутом ударного вертолета резко изменил курс геликоптер Z-9A. В отличие от своего собрата, эта легкая многоцелевая машина не несла практически никакого вооружения, на зато в ее десантном отсеке с относительным комфортом расположилось целое отделение полностью вооруженных солдат.
   Командир экипажа пошедшего на снижение Z-9 обернулся к сидевшим вдоль бортов в не слишком просторном отсеке бойцам. Его голова утопала в глубоком шлеме, а лицо почти полностью было скрыто очками ночного видения, что делало летчика похожим на какого-то фантастического киборга. Окинув взглядом непроницаемые лица десантников, которые словно дремали с открытыми глазами, он сообщил:
  -- В нашем квадрате обнаружены нарушители. Приказано задержать. Высажу вас за километр, чтобы не спугнуть.
   Командир отделения только кивнул в ответ, передернув затвор лежавшей у него на коленях компактной штурмовой винтовки QBZ-95. Остальные солдаты тоже одновременно зарядили свое оружие - винтовки и легкие ручные пулеметы. Вертолет снизился, зависая над лесной прогалиной, окруженной со всех стороны древними елями, пронзавшими небо своими заостренными вершинами. Шасси Z-9 остались втянутыми в фюзеляж, лишь сдвинулся в сторону широкий люк в его камуфлированном борту, и девять бойцов Сорок третьей воздушно-десантной дивизии один за другим плавно спрыгнули вниз. Тотчас откатываясь в стороны, десантники заняли круговую оборону, направив стволы автоматов и пулеметов в сторону зловещего леса, пока вертолет не набрал вновь высоту, растворяясь в ночном небе.
  -- Рядовой Лю, - командир отделения подозвал одного из своих бойцов, и тот, прежде неподвижный, будто враз окаменели все мышцы в его теле, бесшумно скользнул к офицеру. - Рядовой Лю, в головной дозор! Вести наблюдение по ходу движения! Остальным - прикрывать фланги! Направление движения - запад!
  -- Есть!
   Китайские десантники построились, сдвинули на лица очки ночного видения, мгновенно рассеявшие ночной сумрак, и, держа оружие наизготовку, двинулись вглубь чащи. Рядовой Лю двигался первым. Он шел бесшумно, не касаясь ни одной веточки, пробираясь сквозь встававшие на пути заросли, словно бесплотный дух. Ступни, сдавленные десантными ботинками, перекатывались с пятки на носок по устилавшему землю ковру опавшей хвои, листвы, обычного лесного мусора. Китайский солдат вел наблюдение посредством тепловизионного прицела, установленного на его полуавтоматической снайперской винтовке QBU-88, затыльник которой был плотно вжат в плечо бойца, готового открыть огонь.
   Китайские солдаты из элитной десантной дивизии уверенно шли сквозь лес, с каждым шагом приближаясь к цели. Они были отлично подготовлены и действовали слаженно и четко, как части единого механизма, идеально пригнанные друг к другу. Но те, вокруг кого медленно, но верно смыкалось кольцо облавы, тоже не были новичками в дремучей тайге.
   Двое мужчин, пробиравшихся по зарослям, тоже ступали беззвучно, по въевшейся в кровь и не раз спасавшей их жизни привычке стараясь не выдать своего присутствия. Тот, что шел первым, был бородат, кряжист, одет в затертую "горку". Его выглядевший моложе напарник, такой же крепко сбитый, оделся в старую армейскую "флору". Из-за плеч обоих торчали ружейные стволы. В какой-то миг бородач застыл, и второй тоже замер, будто вкопанный, шепотом окликнув спутника:
  -- Митрич, что чуешь?
  -- Вертолет, Потап, - выдохнул бородатый, касаясь ремня своей винтовки. - Где-то рядом кружит. Кажись, егеря!
   Парень во "флоре" от души выругался, принявшись вертеть головой по сторонам. Едва слышный стрекот вертолетного винта, звук, который браконьер ни с чем бы в жизни не спутал, откатился куда-то за горизонт и затих, но что-то мешало расслабиться. Потап стащил с плеча свой верный, надежный и мощный карабин "Архар", охотничью версию знаменитого СКС, лишенную штыка, но снабженную креплением для оптического прицела, на оружии молодого таежника ныне отсутствовавшего. Оттянув назад рукоятку заряжания, он дослал патрон в ствол, испугавшись лязга затвора, прозвучавшего в лесной тишине настоящим набатом.
   Покосившись на своего напарника, бородатый Митрич тоже стянул с плеча оружие, старый немецкий "маузер" калибра 7,92 миллиметра, доставший от давно покойного отца, прошедшего давнюю войну от Волги до Эльбы. Хорошо смазанный затвор бесшумно отошел назад и вернулся в исходное положение, запирая в стволе патрон, один из пяти, набитых в магазин. Охотники переглянулись, и именно в этот момент их увидел в окуляре своего прицела рядовой Лю из Народно-освободительной армии Китая.
  -- Двое мужчин с оружием, - произнес он в укрепленный возле уголка рта проводок-микрофон. - По виду - гражданские!
  -- Окружить! Открывать огонь при малейшей угрозе!
   Десантники двинулись вперед, готовые обрушить на противника шквал пуль. Оружие их давно было взведено и снято с предохранителей, и оставалось только нажать на спуск, посылая во врагов свинцовую смерть.
  -- Чу! - Митрич, для которого жуткий лес был привычнее и роднее собственного дома в дальней деревне, вскинул карабин, услышав что-то, что заставило сердце замереть на мгновение. - Рядом есть кто-то!
  -- Охотнадзор, что ли?
  -- Эти красться бы не стали, - буркнул в бороду браконьер, а затем, резко развернувшись на пятках и вбив каблуки добротных кирзачей в землю, выстрелил. Он бил на звук, как умел еще с юности. Митрич, выбравшийся на охоту незаконно, без путевки, даже не имея охотбилета, не колебался, спуская курок. Неважно, кто укрывался в чаще, но добрый человек подкрадываться по-воровски не стал бы точно.
   Громовым раскатом грянул выстрел. Пуля весом двадцать семь граммов пробила листву, ударив в верхнюю часть груди стоявшего за ней китайского десантника. Бронежилет частично принял на себя энергию, заключенную в небольшом кусочке металла, вылетевшего из ствола на скорости восемьсот метров в секунду, но спасти своего владельца не смог. Солдата чудовищным ударом сбило с ног, швыряя назад, в заросли пихты.
  -- Огонь! - прошипел в микрофон командир отделения и вдавил до упора показавшийся непривычно тугим спусковой крючок, привычно "поймав" плечом отдачу.
   Семь стволов разом изрыгнули свинец, накрыв полянку стальной пургой. Несколько летевших намного быстрее звука "ос" калибра 5,8 миллиметра, выпущенных из китайских автоматов QBZ-95, впились в живот Митричу, а одна, расщепив приклад вскинутого к плечу "маузера", пробила шею. Браконьер, хрипя и захлебываясь в собственной крови, хлеставшей из разорванных артерий, повалился на землю.
   Потап, услышав стрекот выстрелов, упал там, где стоял, и только поэтому уцелел под кинжальным огнем скрывавшихся в чаще противников. Откатившись в сторону и крепко прижав к груди карабин, высшую ценность, какую только можно было представить в подобной ситуации, охотник слышал, как пули с хрустом и визгом терзают древесину послужившей ему укрытием старой лиственницы. Ему не впервые приходилось оказываться под обстрелом, но никогда прежде - ночью, с трудом представляя, сколько рядом может быть врагов и вовсе не зная, где они находятся.
   Стрельба прекратилась, и из кустов, что росли метрах в ста, послушался треск, сопровождавший чьи-то шаги. Не колеблясь, Потап вскинул карабин, открыв огонь в сторону источника звука. "Архар" в его руках норовисто дернулся раз, другой, третий, выплевывая под бок охотнику горячие гильзы. Он не мог видеть результаты стрельбы и не знал, что одна из выпущенных 9,7-граммовых экспансивных пуль калибра 7,62 снесла половину лица командиру китайских десантников, под подошвой ботинка которого предательски хрустнула мгновение назад сухая веточка.
   Снова застрекотали автоматы, наполняя лесной воздух визжащим свинцом и пороховой гарью. Радиоэфир наполнился звуками команд.
  -- Хао, прижми его к земле, - приказал принявший руководство боем заместитель командира взвода. - Не дай шевельнуться! Лю, видишь его?
   Пулеметчик сержант Хао лег на землю, уткнув в кочку сошки своего легкого QBB-95, и открыл огонь длинными очередями, срезая траву у самой земли и заставляя Потапа вжиматься в высохший мох, боясь шелохнуться лишний раз. Барабанный магазин, вмещавший восемьдесят патронов, опустел очень быстро, но этого хватило, чтобы оставшиеся десантники продвинулись почти на сотню метров, вплотную подбираясь к противнику, тоже периодически постреливая в пустоту.
   Потап, чувствуя, как каждая выпущенная неведомом врагом пуля ложится все ближе, догадался, что противник, в отличие от него самого, видит и во тьме. Нашарив в кармане лежавшего рядом ранца рубчатую рукоять ракетницы, он выпустил ярко светящийся и рассыпающий искры шар в сторону, откуда, не переставая, бил пулемет. Вспышка, многократно усиленная электронно-оптическими преобразователями использовавшихся китайцами приборов ночного видения, ослепила их, на несколько мгновений лишив зрения полностью. Подхватив карабин, Потап вскочил, кинувшись вглубь чащи.
   Мечущийся из стороны в сторону человеческий силуэт был отлично виден рядовому Лю в нечувствительный даже к самым ярким вспышкам тепловизор. Его губы свело в оскале, и солдат нажал на спуск. Винтовка QBU-88 дернулась, выпуская вслед беглецу пулю, через мгновение ударившую русского браконьера в правую часть спины, под лопатку. Закричав от боли, Потап оступился, упал и покатился кубарем. Пытаясь ползти, и мертвой хваткой вцепившись в цевье карабина, с которым так и не расстался, охотник услышал сперва звук бегущего человека позади, а затем - шлепок, прозвучавший буквально на расстоянии вытянутой руки. Что-то покатилось по земле, и Потап увидел лежащий рядом шар ручной гранаты "Тип-59", копии знакомой до боли отечественной РГД-5. Браконьер не успел ни отбросить гранату от себя, ни, тем более, добраться до укрытия. Запал догорел за положенные четыре секунды, и ночную мглу рассеяла неяркая вспышка, сопровождаемая совсем не впечатляющим хлопком взрыва.
   Китайские солдаты, убедившись, что противник мертв, вышли из своих укрытий, став в кружок над телом русского охотника, у которого взрывом полностью разворотило лицо. Кто-то, увидев такую картину, не смог сдержать рвотные позывы, согнувшись рядом в приступе тошноты.
   Вадим Захаров прибыл на место боя, когда над приморской тайгой уже брезжил рассвет. Вертолет Ми-8 с грохотом и треском промчался над бескрайним зеленым морем. Приникший к иллюминатору министр энергетики России увидел мелькнувший внизу проселок, на котором уже стоял, лениво вращая винтами, легкий вертолет Z-11, китайская копия разработанного во Франции AS-530 "Экюрейль". Возле изящного геликоптера, разрисованного бесформенными камуфляжными пятнами и украшенного нанесенными на борта красными звездами, столпилось около десяти человек, большинство также в ставшем уже привычным китайском камуфляже.
   Ми-8 завис над дорогой и начал снижаться, пока шасси не коснулись земли. Один из членов экипажа в промасленном комбинезоне спустил короткую приставную лестницу, и Захаров сошел на землю. Невысокого даже по меркам китайской расы офицера в безликом камуфляже, двинувшегося навстречу российскому министру, Вадим знал, и очень хорошо. Правда, на церемонии запуска нового нефтепровода оба они выглядели иначе. Пошитые по фигуре из отличной ткани деловые костюмы и парадные мундиры, золотое шитье, от которого рябило в глазах и сияние наград, густо обсыпавших кители. И не было на поясе генерала НОАК Бао Тэнчжэ кобуры, из которой торчала, как сейчас, обтянутая рифленой резиной, чтоб в ладони не скользить, рукоятка полуавтоматического пистолета QSZ-92.
   Оцепившие поляну, ставшую импровизированной взлетно-посадочной площадкой, десантники из Сорок третьей дивизии вытянулись по стойке смирно, ловя на себе одобряющий взгляд проходившего мимо генерала. С тех пор, как Шестая танковая дивизия Народно-освободительной армии Китая под его командованием опрокинула заслон американской морской пехоты, ворвавшись на улицы оккупированного Владивостока, популярность генерала Бао в войсках возросла до небес. Возросло и доверие, оказываемое ему партией и правительством. В конце концов, танки и бронемашины героической Шестой вернулись на исходные позиции, а командующий остался в России в статусе военного атташе. Правда, Вадим Захаров предпочел бы встретиться с овеянным славой военачальником по иному поводу.
   Они встали друг напротив друга в нескольких десятках метров от толстой, диаметром едва не в человеческий рост, трубы, протянувшейся по тайге. Захаров точно знал, что начало ее - на далеком Таймыре, и тянется эта труба, прихотливо извиваясь по тайге и степям, под самый Шэньян, выплескивая там мощный поток русской нефти. "Восточный мост", масштабный проект, кому-то казавшийся еще совсем недавно фантастикой, но успешно реализованный и работающий, принося всем сплошные блага. Всем, кроме тех четверых, что лежали у ног китайских десантников недвижимо, кое-как укрытые грязным брезентом.
  -- Не думал, господин генерал, что встретимся так скоро, - подавив вздох, произнес Вадим Захаров, взглянув в ничего не выражающие глаза китайского высшего офицера. - Что стряслось?
   Министр энергетики взглянул под ноги, где были уложены четыре тела. По безмолвному приказу генерала стоявший рядом десантник в полной боевой экипировке - каска, обтянутая маскировочным чехлом, бронежилет, компактный 5,8-миллиметровый автомат поперек груди - отбросил брезент, закрывавший лица мертвецов. Захаров в тот же миг пожалел, что солдат это сделал. У того из убитых, что лежал ближе всех, лица попросту не было, вместо него - жуткое месиво, из которого торчали осколки костей. К горлу подкатил липкий комок, желудок сжался в спазме, но все же глава Минэнерго сдержался, и не такое видел.
   Второй погибший выглядел не настолько отвратительно, если такое вообще можно сказать про свежий человеческий труп. Немолодой крепкий мужик, борода лопатой, как у Льва Толстого. Двое оставшихся оказались китайцами, судя по камуфляжу и лежавшим рядом автоматам - товарищи тех десантников, что сейчас расположились по обочинам проселка.
  -- Патруль обнаружил посторонних в запретной зоне, - по-русски, хотя и с явным акцентом, пояснил генерал Бао. - Они двигались в сторону трубопровода. Нарушители имели оружие. Они открыли огонь первыми и были уничтожены.
  -- Почему ваши солдаты стреляли по гражданским? Это все же подданные России, и мне не нравится, когда их отстреливают по лесам!
  -- У них не было метки. - Китаец задрал рукав, продемонстрировав охватывающий запястью браслет из темно-зеленой резины. Машинально Захаров коснулся точно такого же "украшения" на своей левой руке. - Каждый, работающий в запретной зоне, имеет радиомаяк автоматической системы опознавания "свой-чужой". Те, у кого есть радиометка, охрану не интересуют. У этих людей не было маячка, но было оружие.
   Бао Тэнчже указал на лежавшие рядом с телами карабин "маузер" и СКС. У немецкого карабина вместо приклада торчали какие-то щепки, испачканные кровью.
  -- Местные жители были предупреждены о невозможности нахождения в зоне нефтепровода, - бесстрастно произнес китайский генерал. - Но, как это принято в России, они игнорировали требования. В моей стране каждый гражданин почитает и соблюдает законы, потому что знает - за их нарушение последует суровое и неотвратимое наказание. На этом должно строиться любое государство!
  -- Ну, да, если к этим двоим добавить еще пару миллионов русских, то, оставшиеся, возможно, перевоспитаются, - мрачно процедил Захаров. - Генерал, эти люди живут тут не одно поколение, на своей земле. Для них никогда не было и не будет границ в тайге.
  -- Отныне - будут!
   Вадим Захаров посмотрел на уложенных у самых его ног ровной шеренгой мертвецов, и, снова переведя взгляд на Бао Тэнчже, спросил:
  -- Генерал, как долго китайские войска останутся на территории России? И что вообще здесь делают ваши солдаты?
  -- Солдаты китайской армии охраняют нефтепровод, снабжающий топливом их родину. Это почетная миссия, для которой годится далеко не каждый воин НОАК. Этот нефтепровод - совместный проект России и Китайской народной республики, в него вложены деньги китайского народа, он очень важен для нас и китайские солдаты обеспечивают сохранность этих вложений. Мне кажется, это разумно. Мы покинем вашу страну, как только вы сможете сами сохранять порядок на своей земле.
  -- Мне кажется, для этой миссии полнокровная воздушно-десантная дивизия, усиленная несколькими вертолетными эскадрильями - это уже излишне. Вы словно собираетесь вести полномасштабные боевые действия!
  -- Вы должны быть нам благодарны, ведь китайские солдаты выполняют работу ваших бойцов, и это вовсе не плохо, что их много.
  -- Думаю, их служба не продлится долго, - хмыкнул Захаров. - Острый период нашей болезни уже прошел. Мы уже встали на ноги и сделали первый самостоятельный шаг.
   Генерал Бао недоуменно нахмурился:
  -- Не понимаю!
  -- Даже самый сильный и крепкий человек, например, тренированный спортсмен, чемпион, может тяжело заболеть. Представьте, вот он лежит в коме, живой труп, и никто не может сказать, очнется ли он, придет в себя или его сердце остановится, а мозг окончательно отомрет. Кто послабже, тот уже не жилец, но наш больной силен и духом и телом. И вот он открыл глаза, узнавая собравшихся вокруг родственников и близких, вот он встал на ноги, и, пока еще держась за стенки палаты, делает первые шаги. Его мышцы одрябли, он пока беспомощнее новорожденного ребенка, но всем ясно, что окончательное выздоровление уже не за горами. Так и моя страна после долгой агонии очнулась, стряхнула с себя сонную одурь и уже сделала первый шаг в будущее.
  -- Вы очень убедительно объяснили, - вежливо улыбнулся генерал Бао. - Что ж, я надеюсь, этот трагический инцидент больше не нуждается в нашем присутствии?
   Санитарный Ми-8 с красными крестами на фюзеляже забрал тела русских охотников, унеся их куда-то на север, к горизонту. Трупы китайских десантников погрузили на борт прилетевшего Z-9, направившегося на юг, к не слишком далекой границе двух держав. Затем и Вадим Захаров поднялся на борт своего вертолета, взявшего курс в направлении Хабаровска. И уже прибыв в свою временную резиденцию, он связался по ВЧ-связи с Москвой.
  -- Это уже слишком! - возмущению министра не было предела. - Китайцы не просто держатся, как у себя дома - они нас просто не замечают, не считают за людей! Убили двух охотников, изрешетили, будто в тире, гранатами забросали! Мы, что, избавились от одних оккупантов, чтобы тотчас пустить к себе других?!
   Валерий Лыков на том конце провода помолчал недолго, наконец, ответив:
  -- Китайцы здорово помогли нам. Если бы не их давление на США в ООН, если бы не подпитка наших партизан оружием и снаряжением, наконец, если бы не их войска, перешедшие границу, мы бы еще вели свою войну, или, что не менее вероятно, признали бы поражение. Я уж не говорю о китайских зенитных ракетах, благодаря которым наши десантные корабли тогда, в декабре, добрались до берегов Сахалина, а ведь останься там хозяйничать японцы, остатки нашего Тихоокеанского флота оказались бы намертво заперты во Владивостоке.
  -- Я сознаю это, - согласился Захаров. - Но настолько далеко моя личная благодарность не распространяется!
  -- Мы не можем говорить с Пекином с позиции силы, не можем ничего требовать. В конце концов, новый нефтепровод выгоден нам больше, чем китайцам. На фоне взлетевших цен на нефть мы, даже предоставив Китаю значительную скидку, получаем валюту, наполняющую бюджет, создаем резервы, возрождаем оборонную мощь страны, наконец. Это, полагаю, стоит жизней пары убитых мужиков.
  -- А было время, господин премьер-министр, когда для вас ценной казалась жизнь любого русского парня!
   Захаров с силой опустил трубку на аппарат. За тысячи километров от него, на другом конце огромной страны, в пустом кабинете сидел Валерий Лыков. Уперев локти в стол, он спрятал лицо в широких ладонях. Его шепот прозвучал в стенах пустого просторного помещения громовым раскатом:
  -- Ничего. Скоро со всех спросим. За каждую каплю пролитой русской крови! Никто не уйдет от ответа!
   В эти самые минуты сотни тысяч людей в самых разных уголках огромной державы делали все, чтобы угрозы Лыкова исполнились. Делали, порой, не зная конечной цели, общего замысла, но даже не думая о том, чтобы отступить. Одним из этих людей был вновь назначенный командующий Тихоокеанским флотом России.
   Транспортный Ан-26, в полете угрожающе дребезжа и проваливаясь в воздушные ямы, словно уходил в смертельное пике, доставил контр-адмирала Лямина из Владивостока, где ныне собрались все боеспособные единицы, представлявшие хоть какую-то ценность, в Комсомольск-на-Амуре. В прочем, назвать скопление чудом переживших войну кораблей и подлодок флотом мог только неисправимый оптимист. Тихоокеанский флот перестал существовать в далеком мае, когда волна за волной налетали с океана, стелясь над самыми волнами и до последнего оставаясь незамеченными береговыми РЛС американские "Томагавки". Выполняя приказ премьера Самойлова, все корабли и находившиеся на боевом дежурстве подводные лодки вернулись в базы, чтобы там, выстроившись у стенки, стать отличным мишенями для вражеских крылатых ракет.
   Ушли на дно эсминцы и БПК, ракетный крейсер "Варяг" не смог повторить подвиг своего легендарного предшественника, получив в борт несколько боеголовок, и затонул, даже не снявшись с якоря. Даже числившийся в резерве, а фактически просто брошенный ржаветь без каких-либо перспектив атомный крейсер "Адмирал Лазарев" получил свой "Томагавк", окончательно перейдя в категорию металлолома. С тех самых пор чудом пережившие разгром ракетные катера и малые противолодочные корабли прятались по бухтам, а на море хозяйничали японцы, пришедшие на смену кораблям под американским флагом. И все же было то, что заставляло Лямина верить - флот возродится, и Андреевский флаг вернется в Тихий океан.
   Выйдя из приземлившегося на почти пустом летном поле "антонова", единственным пассажиром которого он являлся, контр-адмирал с наслаждением вдохнул свежий воздух. Легкая отдушка соляра почти не ощущалась по сравнению с тем, что творилось полтора часа в пропахшем керосином и продуваемом всеми ветрами грузовом отсеке транспортного самолета. Ан-26 едва ли подходил для офицера такого ранга, как комфлота, впрочем, Лямин, еще несколько месяцев назад командовавший большим десантным кораблем "Пересвет" и не помышлявший о лаврах флотоводца, не страдал излишней привередливостью.
  -- Товарищ контр-адмирал! - Появившийся перед командующим, словно из-под земли, мичман отвлек Лямина от интенсивной вентиляции легких, забитых парами авиатоплива. - Товарищ контр-адмирал, машина подана!
   Лямин двинулся вслед за моряком к строгого вида черной "Волге", усевшись на заднее сидение. Путь до Амурского судостроительного завода, корпуса которого растянулись вдоль давшей ему название реки, через четыре сотни верст вливавшей свои воды в бескрайний океан, занял немного времени, оставив при этом сильные впечатления. Картина, увиденная из окна автомобиля контр-адмиралом, была, в общем-то, привычная, и, чего скрывать, радовавшая глаз моряка. Над серыми бетонными коробками зданий, из которых доносился грохот пневматических молотов и визг "болгарок", взметнулись в небо ажурные стрелы подъемных кранов. А на водной глади вдоль берега возвышались, сверкая свежей краской, серые угловатые махины боевых кораблей.
   "Волга", миновав несколько пропускных постов, где несли службу дюжие парни в тельняшках и черных беретах, затормозила на набережной, где уже собралось с полдюжины людей, суровые немолодые мужчины в рабочих спецовках или строгих костюмах, словно на праздник собирались. Хотя на самом деле это и был праздник, и контр-адмирал Лямин был готов петь от радости, не без труда сдерживая высокие порывы.
  -- С прибытием, товарищ командующий! - Невысокий упитанный мужичок с властным блеском в поблекших глазах протянул крепкую ладонь Лямину. - Мы уже готовы. Прошу на борт!
   Рейдовый катер проекта 727, настоящая кроха водоизмещением чуть больше шести тонн, покачивался на волнах, касаясь бортом бетонного монолита пирса. Пройдя по шатавшимся под ногами узким сходням на его палубу, контр-адмирал Лямин уставился глазами, полными восхищения, на казавшийся с поверхности воды попросту огромным корабль, на борту которого сверкала надпись "Безбоязненный".
  -- Вот он, красавец, - солидно пророкотал директор завода, перехватив взгляд командующего флотом. - Все работы уже завершены. Вооружение установлено, боезапас погружен. Провизия, вода, топливо - тоже.
   Зарокотал девяностапятисильный дизель, и катер отвалил от причала, направляемый рукой опытного рулевого, направился прямиком к стоявшему на якоре эскадренному миноносцу. В свое время один из самых мощных кораблей Тихоокеанского флота, если не считать единственный ракетный крейсер, он был поставлен в ремонт, как всегда, чудовищно затянувшийся из-за хронической пустоты в оборонном бюджете страны. Внезапная война и катастрофическое положение заставило многих иначе отнестись к казенным расходам, и с уходом оккупантов работы на эсминце закипели с утроенной силой.
   Пока катер неторопливо плюхал по речной глади, взгляд контр-адмирала скользил по привычным очертаниями эсминца типа "Современный". Стремительные обводы корабля нагляднее чего бы то ни было говорил о том, для чего он создан - настигнуть в океане даже самого быстрого противника, впиться в него сверхзвуковыми "клыками" крылатых ракет, превращая плод упорных трудов американских, английских, японских или же чьих-то иных кораблестроителей в гниющую на океанском дне груду мертвого железа. И эти эсминцы успешно справлялись с задачей, пока у создавшей их страны находились средства хотя бы на элементарный ремонт и подготовку экипажей.
   Адмирал Лямин откровенно любовался грозным видом корабля, к которому приближался тарахтевший дизелем катер. Но что-то в силуэте эскадренного миноносца в первые же мгновения заставило Лямина недоуменно нахмуриться, и адмирал не сразу осознал, чем стоящий перед ним эсминец отличается от тех, что швартовались бок о бок с его десантным кораблем в гавани Владивостока.
   Массивная сферическая башня универсальной артиллерийской установки АК-130 на баке никуда не делась, и точно так же в передней части рубки вздувался пузырем обтекатель РЛС управления ракетной стрельбой "Минерал", а вот между ними ничего не было из того, что ожидал увидеть командующий флотом. Куда-то исчезли пусковые установки ЗРК М-22 и противокорабельных ракет 3М80, "главного калибра" миноносцев проекта 956. Немало интересного увидел Лямин и на корме.
   Адмирал, обернувшись к гордо смотревшему на свое детище директору, спросил, насмешливо прищурившись:
  -- А зачем же ракеты то сняли? Хороший корабль-то был!
   Усмехнувшись, руководитель завода ответил:
  -- Еще немного, господин адмирал, и все сами увидите. Я лучше вовсе помолчу, вон, пускай Арсений Петрович расскажет, - кивком указал он на третьего спутника, тоже молчаливо и с явным удовольствием изучавшего корабль. - Он же специально и прибыл сюда с "Северной верфи" из Питера, чтобы руководить работами. Они там еще с восьмидесятых всю серию строили, им и карты в руки. А мы, что, мы только заклепки ставили, куда знающий человек укажет!
   Катер между тем причалил к взметнувшемуся над головами серым стальным утесом борту "Безбоязненного", и контр-адмирал Лямин двинулся вверх по крутому трапу. Следом, спотыкаясь и осторожно перебираясь по ступенькам, шли кораблестроители. А на палубе высоких гостей встречали выстроившиеся в шеренгу матросы и молодой офицер, которому даже аккуратные, заботливо подстриженные рыжеватые усики не могли придать лишней солидности.
  -- Товарищ командующий флотом, - офицер шагнул вперед, прикладывая ладонь к сверкавшему лаком козырьку форменной фуражки. - Командир эскадренного миноносца "Безбоязненный" капитан второго ранга Жохов!
  -- Здравия желаю! - Лямин тоже отдал честь, затем, чуть понизив голос, спросил тянувшегося перед ним в струнку офицера: - А раньше чем командовали?
  -- Ходил на ракетном катере "Молния", товарищ контр адмирал. Командир БЧ-3, затем - капитан корабля.
   Лямин понимающе кивнул. Слова были не нужны. Их стало немало во всем флоте, от теплых вод Балтики до Тихого океана, тех, кто ступил на палубы эсминцев и крейсеров с ракетного катера, в лучшем случае - сторожевика. По-настоящему преданные родине командиры приняли смерть в бою еще тогда, в мае, зная, что шансов остаться в живых нет, но предпочтя гибель в океанских волнах позору капитуляции без единого выстрела. Их было не слишком много, таких, как адмирал Макаров, направивший свою эскадру навстречу армаде из полудюжины атомных авианосцев и разделивший участь тысяч своих моряков.
   Гораздо больше оказалось тех, кто кочевал из штаба в штаб, зарабатывая медали и звездочки на погонах за выслугу и разбежавшихся, как крысы, когда поняли, наконец, что не удастся вечно отсиживаться в тепле, изображая активную работу и плодя бесконечные бумаги. И теперь наверх пробивались те, кто не имел высоких званий, и, возможно, глубокого опыта, такие, как этот молодой кап-два, как сам Лямин, но кто был готов служить своей стране и, если придется, отдать жизнь, приближая победу. Не осталось случайных людей ни на мостиках немногих уцелевших кораблей или в рубках субмарин, ни в тиши штабных кабинетов, где уже планировались будущие операции возрождавшегося вопреки всему российского флота.
  -- Итак, Арсений Петрович, - контр-адмирал обернулся к нетерпеливо переминавшемуся с ноги на ногу за его спиной конструкторы с "Северной верфи". - Прошу, порадуйте нас!
  -- Извольте!
   Кораблестроитель кивнул. Они стояли возле надстройки ближе к носовой части эсминца. Указав рукой на бак, инженер пояснил:
  -- Мы проделали немалую работу, и это не пустое бахвальство. Кое-что, разумеется, вы уже увидели собственными глазами, господин адмирал, но далеко не все. Сразу хочу заметить, мы были сильно ограничены во времени, да и с ресурсами не все гладко. Я не деньги имею в виду - финансирование мы получили в полной мере, до копеечки. Но вот с кое-каким оборудованием возникли проблемы, смежники подвели, не смогли или не захотели выполнить свою работу в срок.
  -- Да уж, - согласно кивнул Лямин. - Привыкли пилить бюджет и ничего не делать. Корабли, отправленные "в ремонт", по восемь лет гнили у причалов, а ведь средства на счета подрядчиков переводились вовремя. Ничего, скоро они поймут, что работать нужно теперь по-другому.
  -- В общем, некоторые сложности были, но, полагаю, мы преодолели их. Хотя конечную оценку дадите вы, не здесь и не сейчас, а где-нибудь в океане, под вражеским огнем. И я верю, вы оцените наш труд!
   Следуя за питерским судостроителем, небольшая процессия двинулась на бак. Представитель "Северной верфи", размахивая руками, как заправский экскурсовод, пояснял:
  -- Фактически, была выполнена модернизация "Безбоязненного" по советскому еще проекту 956У но с учетом новейших доступных нам технологий. Прежде всего, возросли ударные возможности эсминца, и значительно. Как видите, мы сняли четырехконтейнерные наклонные пусковые установки противокорабельных ракет "Москит". Первоначально их хотели заменить на вертикальную пусковую установку 3С14 универсального корабельного стрельбового комплекса УКСК, предназначенного для вооружения новой серии фрегатов "Адмирал Горшков", и имеющегося на нескольких сторожевых кораблях, построенных для флота Индии. Предполагали установить два модуля по восемь ячеек каждый. Эта пусковая установка предназначена для запуска нескольких типов противокорабельных и противолодочных ракет, а также тактических крылатых ракет класса "корабль-земля". Но тут как раз смежники свинью подложили... - помрачневший вдруг инженер задумался, замолчав на несколько секунд, затем продолжил: - "Главным калибром" обновленного эсминца стали сверхзвуковые противокорабельные ракеты "Оникс", стартующие из шести установок вертикального пуска типа СМ-315. Каждая рассчитана на три транспортно-пусковых контейнера. Они предназначались для недостроенной многоцелевой АПЛ "Казань" проекта 855. Таким образом, корабль несет восемнадцать ракет, даже больше, чем хотели ставить изначально, фактически превратившись в легкий крейсер.
   Кораблестроитель указал в корму, где, сразу за вертолетной площадкой возвышалась небольшая надстройка, до неузнаваемости изменявшая привычный силуэт эскадренного миноносца:
  -- Пришлось пожертвовать кормовой артиллерийской установкой АК-130 для того, чтобы разместить УВП для крылатых ракет. В конце концов, артиллерийские дуэли остались в прошлом веке, и пары стволов калибра сто тридцать миллиметров должно хватить в случае чего.
  -- Да, полутора дюжин ракет "Оникс" достаточно даже, чтобы прорвать ПВО авианосной эскадры, - уважительно кивнул Лямин. - Если, конечно, противник будет настолько глуп и беспечен, чтобы подпустить нас на дистанцию стрельбы. И, возможно, товарищ капитан второго ранга, вскоре вам придется проверить осуществимость этого на практике.
  -- Я готов, и любой из моих моряков тоже, товарищ командующий! - без колебаний воскликнул Жохов.
  -- Воину в сражении нужен не только меч, чтобы пронзить сердце врага, но и крепкий щит, который защитит от стрел и копий. Чтобы выйти на рубеж пуска, эсминцу сперва придется отразить многочисленные атаки из-под воды и с воздуха. Фактически все, что потребуется от корабля - прожить под шквальным огнем вражеской эскадры те несколько минут, что понадобятся для запуска всех ракет.
  -- Мы сделали все возможное, чтобы усилить противовоздушную оборону "Безбоязненного", - произнес представитель "Северной верфи". - Однобалочные наводимые пусковые установки ЗРК "Ураган" сняты, вместо них размещены две установки вертикального пуска нового зенитного комплекса "Штиль-1", каждая - на тридцать шесть ячеек. Таким образом, боекомплект вырос на пятьдесят процентов по сравнению с исходным проектом, и, самое главное, время реакции сократилось втрое, а темп стрельбы за счет того, что не тратится время на перезаряжание, возрос почти в десять раз. Шесть РЛС подсвета МР-700 позволяют вести обстрел в секторе триста шестьдесят градусов, отражая массированные атаки. Эффективная дальность стрельбы по низколетящей цели типа ПКР "Гарпун" составляет порядка пятнадцати километров. Эсминец, конечно, не стал плавучей крепостью - на корабль водоизмещением восемь тысяч тонн не поставить слишком многое. Но шансы его на выживание в бою все же возросли.
  -- Что с ПВО ближнего рубежа? - уточнил контр-адмирал Лямин.
  -- Сняли все четыре зенитных автомата АК-630, установив вместо кормовых побортно по одному модулю ракетно-артиллерийского комплекса "Кортик". В состав каждого входит по восемь зенитных ракет и две шестиствольные артиллерийские установки калибра тридцать миллиметров, способные благодаря темпу стрельбы десять тысяч выстрелов в минуту попросту распилить подлетающую ПКР. Максимальная дальность действия по низколетящим целям - пять километров. Оружие проверенное и эффективное. Они парируют любую воздушную угрозу с кормы и бортов, ну а с носа вражеские ПКР встретит своим огнем установка АК-130. Таким образом, по сравнению с исходным проектом, возможности ПВО возросли в несколько раз. К сожалению, возможности противолодочной обороны остались прежними, более чем скромными. Все упирается в невозможность размещения более мощного гидролокатора, да и отсутствие такового. Так что ГАС осталась прежняя, "Платина-С". Сохранили два двухтрубных торпедных аппарата с торпедами СЭТ-65 и пару реактивных бомбометов РБУ-1000, которые едва ли представляют угрозу для современных субмарин, но неплохо могут выполнять функции противоторпедной защиты. Разумеется, на эсминце по-прежнему базируется вертолет Ка-27.
  -- А что с главной энергетической установкой, Арсений Петрович? Сможем ли со всем этим арсеналом выйти хотя бы за пределы территориальных вод?
   Инженер понимающе хмыкнул. В то время, когда на всех кораблях новых типов тогда еще советского флота надежно прописались газотурбинные двигатели, котлотурбинная силовая установка "Современных" выглядела настоящим анахронизмом. Всему причиной боязнь руководства страны, мало сведущего в технике, что без загрузки останется производивший котлы цех. Не раз вспоминали потом недобрым словом партийных вождей механики находившихся в дальних походах миноносцев.
  -- Вы же понимаете, господин контр-адмирал, что замена ГЭУ - это уже совсем иной уровень, иной масштаб, фактически создание нового корабля. К сожалению, у нас не было на это ни времени, ни ресурсов. Что могли, сделали. Механизмы перебрали, отладили, провели полный ремонт, так что, если приставить к машинам опытных людей, этот корабль пройдет еще не один десяток тысяч миль.
  -- То, что вы сделали, Арсений Петрович, бесценно, - воскликнул Лямин. - В минимальный срок, используя старый корпус, создали многоцелевой корабль, способный потягаться и с хваленым "Арли Берком". Именно такой нам нужен! Как жаль, что ничего подобного мы не имели тогда, в мае!
  -- Вы ведь знаете, что "железо" почти ничего не значит, - неожиданно рассудительно промолвил кораблестроитель. - Самое главное - люди. На севере горстка тех, кто не подчинился приказу перетрусивших "вождей", но остался верен воинской присяге, уничтожили атомный авианосец, заодно потопив почти весь его эскорт. Если бы весь флот действовал так же, враг бы давно уже упокоился на дне морском. И не важно, насколько отправившиеся в бой корабли были бы изношенными или устаревшими. Мы, рабочие, даем вам то оружие, какое можем создать при имеющемся уровне развития технологий. Но то, принесет оно победу или нет, зависит от готовности вас, воинов, пожертвовать своими жизнями в бою!
  -- Мы готовы, - чуть дрогнувшим от напряжения голосом произнес капитан второго ранга Жохов, совсем еще мальчишка, которому вскоре предстояло командовать в бою кораблем и от интуиции, решимости и воли которого зависело, вернутся ли к своим близким триста сорок парней в моряцких робах. - Слишком многого нам пришлось лишиться, прежде чем понять, что умереть свободным и за свободу намного лучше, чем всю жизнь прожить рабом!
  -- Скоро, очень скоро вам предстоит бой с противником, многократно превосходящим нас на море и в воздухе, и не меньше нашего стремящимся к победе. - Лямин уставился в упор на не дрогнувшего капитана, заглядывая в его глаза. - Но они не победят! Сломайте им хребет!
   Стиснув челюсти, контр-адмирал Лямин уставился невидящим взглядом в пустоту, подставив лицо порывам свежего ветра, наполненного влагой. Со всех сторон доносился лязг металла, шелест электросварки, громкие крики рабочих, подобно муравьям облепивших высокие надстройки стоявших рядом кораблей и качавшихся в подвесных люльках под их крутыми бортами. Здесь были собраны самые крупные, самые мощные боевые единицы Тихоокеанского флота, сжавшегося до дивизиона малых противолодочных кораблей и соединения ракетных катеров, чьи "Москиты" стали единственным, что мешало сапогу японского солдата ступить на улицы Владивостока. Но подкрепление было на подходе.
   Лямин улыбнулся, отыскав взглядом среди плавучих кранов, плавказарм, каких-то барж и лихтеров стремительные силуэты эскадренных миноносцев "Боевой" и "Бурный", родных братьев "Безбоязненного", с палубы которого сейчас и смотрел на панораму бухты командующий флотом.
   Чуть дальше стоял, прижавшись к причальной стенке всем бортом, большой противолодочный корабль "Адмирал Трибуц", гроза американских и японских субмарин. Призванный из едва не ставшего прямой дорогой на переплавку резерва, он готовился вернуться в строй со дня на день. А между ними будто спрятался "Николай Вилков", большой десантный корабль проекта 1171, полными обводами и сильно сдвинутой к корме надстройкой похожий на мирный сухогруз. Только с его палубы уставились в небо черные тонкие "шипы" стволов зенитных орудий, однозначно выдавая военное предназначение. Как раз сейчас подъемный кран опускал на "Вилкова" опутанный тросами двадцатипятимиллиметровый автомат 2М-3М, а внизу уже ждал с десяток рабочих в оранжевых касках и брезентовых спецовках, готовые приступить к монтажу.
   И лишь на палубе корвета "Совершенный", корабля нового поколения, который в свое время так ждал флот, зиявшей черными провалами в тех местах, где должны были находиться орудийные башни и пусковые установки ракетных комплексов, комфлота не заметил никакой активности. Для медленно возрождавшегося производства посудина в какие-то две с небольшим тысячи тонн оказалась недостижимой мечтой.
  -- Что с остальными кораблями? - Адмирал требовательно взглянул на директора Амурского судостроительного завода. - Очень скоро мне потребуется все, что способно держаться на плаву. На Камчатке наши ребята держатся из последних сил под натиском врага, лишенные буквально всего, и это не сможет продолжаться слишком долго!
  -- Эскадренные миноносцы "Бурный" и "Боевой" прошли частичную модернизацию. Остались кое-какие работы по мелочи, все завершим дней за десять. Мы усилили их противовоздушную оборону заменой ЗРК "Ураган" на "Штиль-1" с вертикальным запуском и увеличением боекомплекта с сорока восьми до семидесяти двух зенитных ракет на каждом. На "Боевом" также установлены два боевых модуля "Кортик", но на "Бурном" пришлось сохранить четыре шестиствольных зенитных автомата АК-630. Ударные возможности обоих кораблей не изменились. Каждый по-прежнему несет по восемь противокорабельных ракет "Москит-М" с дальностью стрельбы сто двадцать километров.
  -- "Ониксы" были бы куда как кстати, - разочарованно вздохнул Лямин. - Ну да ничего, "москиты" япошек уже успели покусать, и, кажется, "Миоко" это пришлось не по вкусу. Даром, что только-только раны зализал!
   Контр-адмирал Лямин прищурился, словно проникая взглядом в минувшее. Безумный рейд на Сахалин был полной неожиданностью для оккупировавших его японцев. Спешно введенные в строй десантные корабли высадили сводную бригаду, которая, едва не вдвое уступая по численности противнику, сбросила захватчиков в океан. Но их беспримерный подвиг был бы невозможен без храбрых до сумасшествия экипажей ракетных катеров "Молния", единственных боеспособных кораблей ТОФ на тот момент.
   Крохотные по сравнению с японским эсминцем УРО суденышки шли в атаку, обрушив на противника шквал крылатых ракет и заставив его отвлечься от десантного соединения. Возможно, стой за их штурвалами кто-то менее отчаянный, и сам Виктор Лямин сейчас лежал бы где-нибудь на дне Татарского пролива в окружении сотни своих полусгнивших моряков. Ему и самому до сих пор с трудом верилось, что тот давний рейд закончился успехом почти без потерь. Но вряд ли враг позволит проделать тот же фокус второй раз.
  -- Как продвигаются работы на "Трибуце" и "Вилкове"? Любой десантный транспорт, способный пройти хотя бы тысячу миль, скоро станет ценнее, чем три самых могучих эсминца, но без серьезного эскорта и десантные корабли окажутся просто братскими могилами!
  -- БПК восстановили, выполнили ремонт механизмов и радиоэлектронного оборудования. Скоро должны доставить противолодочные ракеты "Метель" и зенитные "Кинжалы". Думаю, все закончим за месяц. Никакой модернизации провести не смогли, не хватает рабочих рук и комплектующие приходят с большим опозданием. То же с десантным кораблем. Но свою задачу и тот и другой выполнят!
  -- Месяца нет, - жестко, с нажимом произнес адмирал. - Две недели - крайний срок! И вы уложитесь в него!
  -- Сделаем все возможное, господин адмирал, но мы не всемогущи, - развел руками руководитель судостроительного предприятия. - Мы просто люди. И так проблемы с кадрами. Спасибо нашим ветеранам, уже вышедшим на пенсию, но вернувшимся на родной завод. Без их помощи не сумели бы выполнить и половины того, что уже сделали.
  -- Работайте без остановок. Да, я свяжусь с командующим силами ПВО, выбью у него хотя бы пару батарей С-300. Надо прикрыть ваш завод, чтоб и муха не пролетела. И еще, пожалуй, пришлю отряд боевых пловцов.
  -- Все настолько серьезно? - Глаза директора округлились, выражая высшую степень удивления. - Возможна диверсия?
  -- Возможно все. Я удивляюсь, что японцы не сравняли ваш завод с землей, но у них еще есть время исправить эту ошибку. Ваше предприятие сейчас важнее, чем Кремль - там, в отличие от этого завода, работать предпочитают больше языком, нежели руками!
   Судостроители покинули эсминец, и катер, рыкнув мотором, отвалил, возвращаясь к берегу. Адмирал же, следуя за капитаном Жоховым, спустился в чрево эсминца, в святая святых - главный командный пост.
  -- Товарищи офицеры!
   Услышав зычный возглас вахтенного, моряки, находившиеся в отсеке, залитом сиянием мониторов, встали по стойке смирно, приветствуя командующего флотом. Осмотревшись, Лямин удовлетворенно кивнул, и, обращаясь к стоявшему рядом командиру корабля, констатировал:
  -- Вижу, изменения не только внешние!
  -- Так точно! Обновили оборудование, поставили более современные системы радиоэлектронной борьбы. Сможем "забивать" помехами головки наведения японских ПКР!
   Лямин на это только покачал головой, выражая сомнения:
  -- "Косые" тоже не пальцем деланы! И в электронике толк знают!
   Наконец, все моряки заняли свои места, и капитан второго ранга произнес команду, которую давно ждали сотни его подчиненных:
  -- Поднять якорь! Отдать швартовы!
   Лязгнула якорная цепь, втягиваясь в отверстия клюзов. Глубоко в трюме заворчали машины, проворачивая гребные винты, и стапятидесятисемиметровое стальное "тело" эсминца заскользило по речной глади, направляясь вниз по течению Амура, туда, где берега расступались океанским простором. Покинув устье реки, "Безбоязненный" взял курс на юг, втискиваясь в тесноту Татарского пролива. По правую руку угадывались очертания берега Приморья, спрятавшегося в дымке, а слева возвышались окутанные голубоватой дымкой сопки. Посмотрев туда, стоявший на мостике эсминца контр-адмирал Лямин вздохнул, пробормотав:
  -- Не верю, что мы вернулись на Сахалин!
  -- Да уж, - кивнул услышавший слова комфлота Жохов, перехвативший его взгляд. - Отличная позиция. Если бы японцы укрепились там, наш флот навсегда остался бы заперт во Владивостоке. Их береговые ракетные комплексы топили бы все, что войдет в пролив. Японцы бы тогда стали полновластными хозяевами и в Охотском море, без труда подави сопротивление на Камчатке и Курилах. Это было настоящее безумие - штурмовать Сахалин в условиях абсолютного господства противника!
  -- Но мы это сделали! Теперь Сахалин стал для нас "непотопляемым авианосцем", надежно запирающим подступы к Владивостоку. Но это был только первый шаг, капитан, и скоро мы двинемся дальше, чтобы окончательно очистить нашу землю от чужаков. И вашему кораблю предстоит оказаться на острие удара. Так что проверим, на что он способен!
  -- Есть, товарищ контр-адмирал! - Жохов обернулся к рулевому: - Машинное, самый полный вперед!
   В трюмах "Безбоязненного" загудели котлы, разогревая пар до колоссальных температур. Турбозубчатые агрегаты, отлаженные мастерами Амурского завода, принялись вращать гребные винты с утроенной силой. Корабль полным водоизмещением почти восемь тысяч тонн быстро набирал ход, легко разогнавшись до тридцати двух узлов. Довольный Жохов, улыбнувшись, гордо произнес, обращаясь к не менее счастливому командующему флотом:
  -- Так мы до Камчатки в миг долетим, что курьерский поезд! И весь японский флот перетопим, если сунется какая узкоглазая сволочь!
  -- Ваши машинисты свое дело знают!
  -- Не они одни, - кивнул капитан второго ранга. - Команда находится на борту "Безбоязненного" с первых дней начала ремонтных работ. Изучили каждый закоулок, проверили каждую заклепку. Да и отбирали лучших, благо, теперь у нас обученных матросов куда больше, чем способных выйти в море кораблей.
  -- Нам, капитан, в пору спасибо сказать "народным избранникам", в былые годы укравшим все, что предназначалось для содержания флота. Не будь ваш корабль, да и другие, что достраиваются сейчас и здесь, и на Севере, и на Балтике, числящимся в ремонте, на него янки не пожалели бы пару "Томагавков", и лежал бы он сейчас на дне, превратившись в братскую могилу.
  -- Ничего, такое впредь не повторится! Не позволим!
   Продолжая двигаться полным ходом, "Безбоязненный" шел на юг по Татарскому проливу, надежно защищенный от любых угроз. Дальнобойные ракеты зенитных комплексов С-300 создавали над узкой водной полосой невидимый купол, проникнуть под который не под силу было никому, разве что японцы бросят в атаку против одиночного корабля всю свою авиацию разом, но в это ни командующий флотом, ни капитан корабля не верили. В прочем, антенны РЛС на мачтах "Безбоязненного" продолжали мерно вращаться, посылая импульсы к горизонту, а расчеты зенитных комплексов находились в боевой готовности. Точно так же не расслаблялись и акустики, пытаясь первым обнаружить прокравшуюся в мелководный пролив японскую субмарину, затаившуюся где-нибудь под поверхностью.
   Возвращавшийся в строй эсминец, ставший тотчас самым мощным боевым кораблем, прикрывали и силы береговой обороны. Об этом напоминал гул турбин, обрушивавшийся с неба, прокатываясь от горизонта до горизонта. Время от времени барражировавшие над Сахалином самолеты можно было увидеть невооруженным взглядом. Пара Су-27 прошла на малой высоте над эсминцем, покачав крыльями в приветствии. В след им матросы, находившиеся на палубе, принялись размахивать бескозырками, радуясь, точно дети. А истребители, промчавшись вдоль борта и демонстрируя морякам подвешенные по плоскости ракеты "воздух-воздух", сделали горку, исчезая за облаками.
   Плавание походило спокойно, несмотря на постоянное ожидание неприятностей. Боевая готовность на борту "Безбоязненного" сохранялась, держа в напряжении весь экипаж, но сменявшие друг друга пары перехватчиков, кружившие в поднебесье, вселяли в людей уверенность в благополучном исходе. Эскадренный миноносец спешил во Владивосток, туда, где под надежной защитой зенитных ракет и эскадрилий истребителей собрались остатки Тихоокеанского флота России. Самому адмиралу Лямину стало бы намного спокойнее, когда корабль бросит якорь в надежной гавани. Но он понимал, что этот переход - тоже испытания для людей и техники, и только радовался, когда капитан корабля объявлял учебные тревоги, заставляя своих моряков отрабатывать борьбу за живучесть, те навыки, что могут оказаться бесценными, когда эсминец окажется в опасных теперь водах охотского моря.
   Луч радиолокационной станции МР-750 "Фрегат", протянувшийся к горизонту, наткнулся на какое-то препятствие по курсу, и в помещении ГКП раздался искаженный динамиком голос радиометриста:
  -- Надводная цель! Пеленг двести, дальность сорок два!
   Контр-адмирал Лямин сжал кулаки, будто готовясь к драке, а Жохов, в миг подобравшись, скомандовал:
  -- Главный ракетный комплекс к бою!
   РЛС целеуказания "Монолит", обтекатель которой возвышался над надстройкой, "подсветила" цель, находившуюся у самой кромки радиогоризонта. Ее координаты автоматически были введены в головки наведения ракет "Оникс", готовых вырваться из шахт пусковой установки в дыму и пламени, но в этот момент радист "Безупречного" принял радиограмму, доложив:
  -- Нас приветствует малый противолодочный корабль "Метель". Просят не целиться в них!
  -- Отбой тревоге, - скомандовал, усмехнувшись Жохов.
   Расстояние между двумя кораблями быстро сокращалось. Через несколько минут Лямин в бинокль отчетливо рассмотрел знакомый силуэт противолодочного корабля проекта 1124М, идущего встречным курсом, а еще чуть позже смог увидеть его и без оптики. Из-под форштевня корабля типа "Альбатрос" вытянулись пенные "усы", а за кормой оставалась широкая полоса кильватерного следа. На носу МПК собралось с десяток моряков, махавших руками, приветствуя величаво выходивший из тесноты пролива на просторы Японского моря эскадренный миноносец.
  -- Они за нами присмотрят, - хмыкнул Лямин. - Чтобы никто не обидел!
   Развернувшись на полном ходу, "Альбатрос", казавшийся крохотным в сравнении с эсминцем, встал по левому борт "Безбоязненного", легко поддерживая равную с ним скорость. Оба корабля изменили курс, смещаясь к западу, ближе к родным берегам. Водное пространство, разделившее Россию и Японию, было непривычно пустым, на экранах радаров лишь изредка возникали отметки надводных и воздушных целей.
   Истребители и той и другой стороны постоянно патрулировали в воздухе, ловя друг друга в прицелы и благоразумно держась ближе к берегу. С земли за ними бдительно следили расчеты укрытых в прибрежных сопках ЗРК. Ракеты русских С-300П и японских "Пэтриотов" уставились в небо стальным частоколом, и пока еще не находились пилоты, решавшиеся на себе проверить, так ли высоки их ТТХ, как было написано в рекламных проспектах разработчиков. Но и того, кто решил бы подойти к чужим берегам по воде, тоже ждало немало неприятных сюрпризов. Береговые ракетные комплексы "Редут" были готовы обрушить на любого противника, оказавшегося в зоне поражения, град тяжелых сверхзвуковых ракет П-35, превращая японские эсминцы и фрегаты в груду пылающего металлолома, и шкиперы Страны восходящего солнца, не забывавшие об этой угрозе, осмотрительно держались в пределах своих территориальных вод, не рискуя напрасно. Ну а русским морякам пугать противника было нечем кроме ржавчины на бортах пары малых ракетных кораблей, не без труда державшихся на плаву, и потому вопрос о рейде к чужим берегам снимался сам собой.
   Появление "Безбоязненного" в Японском море не стало неожиданностью, более того, в штабе Сил самообороны его ждали с нетерпением. Через объективы сверхмощных камер американских разведывательных спутников КН-11, регулярно пролетавших с первой космической скоростью над Комсомольском-на-Амуре, офицеры ВМС Японии очень внимательно следили за ходом ремонта эсминца, плавно перетекшего в модернизацию, и просчитали момент выхода в море с точностью до нескольких часов.
   Когда корабли российского ВМФ покинули Татарский пролив, они почти тотчас были обнаружены с борта тяжелого самолета дальнего радиолокационного обнаружения Е-767, кружившего у западного берега Хоккайдо в сопровождении двух звеньев истребителей. Бортовая РЛС AN/APY-2 японского "летающего радара" осветила цели, и оператор, увидев отметки на цветном широкоформатном мониторе, сообщил старшему офицеру:
  -- Две надводные цели. Эсминец класса "Современный" и корвет ПЛО класса "Гриша"!
  -- Авиация гайдзинов в воздухе?
  -- Так точно! Две пары истребителей севернее Владивостока. Скорее всего, "Фланкеры"!
  -- Что ж, радист, передайте приказ на базу. "Драконам" - взлет! "Соколам" приготовиться к атаке!
   Четыре истребителя F-4E "Фантом" уже стояли в готовности на летном поле авиабазы Мисава и оказались в воздухе спустя всего пять минут, взяв курс на запад. Крылатые "ветераны", поступившие на вооружение Сил самообороны Японии полвека назад, оставались в строю и в новом тысячелетии. Несмотря на многократные модернизации, замену части БРЭО на более продвинутое, они, конечно, не в силах были тягаться с современными истребителями в воздушном бою, и потому переориентировались на действия по наземным, а точнее, морским целям. Сейчас каждый самолет нес под крыльями по две противокорабельные ракеты ASM-1C и контейнер с системой радиоэлектронного подавления. Их бортовые радары были пока отключены, и пилоты вели свои машины по указаниям с самолета АВАКС, укрывшись на сверхмалой высоте, за линией горизонта, и оставаясь пока невидимыми для русских РЛС противовоздушной обороны.
   Ничего не подозревали о появлении новых "игроков" и пилоты пару российских Су-27, патрулировавших в полуторастах километрах к северу от Владивостока. Истребители, совершавшие полет на высоте пять тысяч метров, двигались с дозвуковой скоростью, отключив радары и получая данные о воздушной обстановке с земли. Пилоты, утомленные долгим нахождением в тесноте кабин, расслабились, их взгляды лениво скользили по линии горизонта, где клубились облака, принесенные южным ветром от берегов Китая.
   Четверка истребителей Сил самообороны F-15J "Игл", поднявшихся в небо несколькими минутами раньше "Фантомов" с аэродрома Титосе на острове Хоккайдо, тоже летела с отключенными РЛС, но, тем не менее, их пилоты безошибочно вели свои боевые машины к цели. Автоматическая линия передачи данных связала в единое целое перехватчики и самолет дальнего обнаружения Е-767, корректировавший полет японских "Орлов". Промчавшись со сверхзвуковой скоростью над пустынной гладью моря, разделявшего территории двух стран, они находились в двух сотнях километров от берега, когда попали в поле зрения РЛС зенитно-ракетного комплекса С-300ПМУ. Расчеты были немедленно приведены в боевую готовность, а в наушниках командира пары Су-27 раздался встревоженный голос:
  -- "Прилив-два", внимание! У вас гости! Группа целей в юго-восточном секторе, быстро сближаются!
   Оба русских истребителя развернулись в сторону опасности, включив локаторы, и в этот момент японские пилоты запустили с дистанции чуть больше ста километров по ним ракеты "воздух-воздух" ААМ-4, по две с каждого самолета. Ракеты, в основе которых лежал весьма совершенный AMRAAM американского производства, помчались к целям в режиме радиомолчания. Инерциальные системы наведения выводили их в заранее рассчитанную точку, где уже в действие должны были вступить радиолокационные головки наведения. А F-15J разом отвернули, возвращаясь к берегам Японии, под защиту ЗРК и авиации.
   На земле, на аэродромах, уже кипела напряженная работа. С ревом взмывали в небо крылатые машины, готовясь принять удар врага. С аэродрома Дземги под Комсомольском-на-Амуре поднялись в воздух два звена Су-27, а Владивостокский аэродром Артем выпустил четверку тяжелых истребителей МиГ-31. Но они, отделенные от места событий сотнями верст и десятками минут полета, ничем не могли помочь пилотам атакованных истребителей, полагавшимся только на свое мастерство.
   Активные радиолокационные головки наведения японских ракет ААМ-4 включились за двадцать-тридцать километров от цели, и тотчас бортовые станции предупреждения СПО-15Л русских истребителей уловили их слабое излучение.
  -- Земля, я "Прилив-два", по мне выпущены ракеты!
   Устройства сброса ложных целей АПП-50 на обоих истребителях выпустили длинные очереди патронов с дипольными отражателями, и вокруг маневрировавших с колоссальной перегрузкой Су-27 повисли серебристые облака металлизированной пыли, о которые разбились лучи маломощных ГСН приближавшихся ракет. Одновременно станции РЭБ "Сорбция" "хлестнули" по ним пучками помех, ослепляя системы наведения. Но ракет было слишком много.
   Командир атакованной пары увидел вспышку в нескольких метрах от второго Су-27, а затем самолет вспыхнул, превращаясь в огненный шар. Купол парашюта летчик так и не увидел, а через пару секунд ему стало не до того, чтоб смотреть по сторонам.
  -- Земля, я "Прилив-два", - кричал он в эфир, веря, что будет услышан. - "Прилив-пять" уничтожен! Повторяю, "пятый" подбит! У меня на хвосте ракета!
   Несколько ААМ-4 навелись на ложные цели, безобидно прошив облака фольги. Другую ракету увели в сторону активные помехи, но еще одна преследовала маневрировавший Су-27, пилот которой, включив форсаж, выполнил целый каскад фигур высшего пилотажа. Реактивные турбины АЛ-31Ф развили максимальную тягу, и истребитель легко преодолел звуковой барьер, но и это было тщетно. Боевая часть ракеты "воздух-воздух" взорвалась в нескольких метрах от самолета, приведенная в действие неконтактным детонатором. Осколки обрушились на обшивку свинцовым градом, вспарывая сталь и добравшись до агрегатов. Потерявший управление "Журавль" свалился на крыло, уходя в штопор. Колоссальная перегрузка вдавила в кресло пилота, превратившегося в заложника своего истребителя.
  -- Земля, я "Прилив-два", подбит, - закричал он, надеясь, что радиостанция еще функционирует. - Покидаю самолет!
   Летчик дернул рычаг катапульты, и чудовищная сила вытолкнула его из кабины, унося подальше от пылающей машины. Покачиваясь под парашютным куполом, он видел, как Су-27, оставляя за собой полосу черного дыма, камнем падает вниз. Истребитель на огромной скорости врезался в воду, и султан мутной пены взметнулся на двадцать метров, отмечая последнюю точку его маршрута.
   Поднятые по тревоге российские истребители уже занимали позиции вдоль береговой линии, накрывая Приморье и омывающие его воды Японского моря невидимым, но прочным куполом, но все же на несколько минут после гибели пары "су-двадцать седьмых" в системе ПВО образовалась брешь, в которую и проскользнули японские "Фантомы".
   Четверка модернизированных F-4EJ-kai набрала высоту, подскочив над морскими волнами на несколько сотен метров. Их бортовые радары AN/APG-66J включились, осветив русские боевые корабли, отделенные менее чем шестьюдесятью километрами. Координаты целей были введены в систему управления ракет, и командир звена, получив сигнал готовности, приказал:
  -- Пуск!
   Оперенные четырехметровые цилиндры ПКР отцепились от подкрыльных узлов, проваливаясь к воде под воздействием собственного веса, но запустившиеся твердотопливные ракетные двигатели не дали им упасть, разгоняя почти до скорости звука и направляя в сторону жавшихся к берегу кораблей.
   На борту эсминца "Безбоязненный" радиометрист, видевший то вспыхивавшие, то внезапно исчезавшие метки на экране радара "Фрегат", почти кричал:
  -- Групповая воздушная цель! Пеленг триста тридцать, дальность пятьдесят три! Цель разделилась! По нам выпущены ракеты!
  -- Зенитные и артиллерийские комплексы - к бою, - тотчас приказал капитан второго ранга Жохов. - Приготовиться к отражению воздушной атаки! Предупредите "Метель"!
   "Фантомы", лишь на миг появившиеся над горизонтом, уже отворачивали, спеша убраться подальше от российских берегов. Снижаясь, они снова стали невидимыми для РЛС эсминца, но не для достигшего высоты семь тысяч метров перехватчика МиГ-31. Бортовая РЛС "Заслон" осветила убегающие F-4E, и вслед им русский перехватчик, летевший к месту боя втрое быстрее звука, со ста километров выпустил залпом четыре ракеты Р-33, помчавшиеся вдогон на скорости четыре с половиной "маха".
   Японские самолеты отстрелили ложные цели, заслоняясь облаками дипольных отражателей, а подвесные станции РЭБ AN/ALQ-131 забивали помехами канал управления, связывающий ракеты с МиГ-31, продолжавшим подсвечивать цели. Кое-что агрессору удалось. Одна из ракет "воздух-воздух", лишившись целеуказания с борта перехватчика, ушла в сторону, израсходовав не слишком большой запас топлива и упав в морские волны. Другая, уже сблизившись со своей добычей вплотную и перейдя в режим самонаведения, промахнулась, атаковав вместо "Фантома" облако мелко нарезанной фольги под аккомпанемент криков японских летчиков, не веривших, что остались живы. Две оставшиеся ракеты отыскали в бескрайнем небе свою добычу.
   Зуммер обнаружительного приемника J/APR-6, не смолкавший уже несколько минут, напоминая двоим летчикам о том, что они не являются больше невидимками для врага, и их самолет давно виден на экранах русских локаторов, завыл на одной ноте. Турбины мчавшегося на восток, к еще скрытым за горизонтом берегам Японии "Фантома", жадно поглощали топливо, работая на форсажном режиме. Но выпущенная из поднебесья перехватчиком МиГ-31 ракета "воздух-воздух" большой дальности, на полной скорости прошив развернувшийся на ее пути серебристый занавес дипольных отражателе, настигла цель, упав сверху и накрыв F-4E конусом осколков.
   Потеряв левую плоскость, словно отсеченную гигантским топором, японский истребитель несколько раз перевернулся в воздухе, врезавшись в волны. А двумя секундами позже взрыв сорокасемикилограммовой фугасной боеголовки превратил еще один "Фантом" в огненный шар, распавшийся веером горящих осколков, осыпающихся в море. Воздушный бой, внезапно вспыхнув, так же стремительно завершился с ничейным счетом, но свою задачу пилоты японских самолетов выполнили - выпущенные ими крылатые ракеты шли на цель, и теперь экипажу эсминца "Безбоязненный" оставалось уповать только на самих себя.
   За тринадцать километров до цели японские ракеты, одна за другой, набрали высоту, поднимаясь над линией горизонта и включая собственные радиолокационные ГСН. И в этот момент они были обнаружены корабельной РЛС "Фрегат", мгновенно выдавшей целеуказание бортовым зенитно-ракетным комплексам.
   ЗРК "Штиль-1", сменивший на эсминце прежний комплекс "Ураган", имел немало отличий от предшественника, и одним из них было многократно возросшее быстродействие. Уже через шесть с половиной секунд из ячеек вертикальной пусковой установки 3С90Э стартовые катапульты вытолкнули навстречу вражеским ПКР вытянутые тела зенитных ракет 9М317М, ринувшиеся на перехват на скорости полтора километра в секунду. Человек, обладай он даже идеальной реакцией, не смог бы вести настолько стремительный бой, и потому все делала автоматика.
   Одна за другой, с носа и кормы эсминца стартовали с полуторасекундным интервалом, шесть ракет, неся каждая к своей цели шестидесятикилограммовую осколочную боеголовку. Совокупная скорость ПКР и летевших навстречу им русских ЗУР в два с половиной раза превышала скорость звука, и уже через несколько мгновений над горизонтом загремели взрывы.
  -- Первая - промах, - докладывал радиометрист, наблюдавший на экране РЛС за устроившими причудливую пляску отметками ракет, своих и чужих. - Вторая - промах! Третья - поражение!
   Одна за другой, две противокорабельные ракеты ASM-1C были сбиты на безопасном расстоянии, а навстречу уцелевшим уже были запущены новые ЗУР. Покидая ячейки пусковой установки, ракеты двигались по баллистической траектории, взмывая высоко в небо и оттуда отвесно пикируя на жавшиеся к волнам ПКР, представлявшие собой чертовски сложную мишень. Второй залп не прошел даром - еще одна противокорабельная ракета взорвалась, перерубленная пополам снопом осколков.
   Когда уцелевшие ПКР от "Безбоязненного" отделяло всего только пять километров, шевельнулся модуль ракетно-артиллерийского комплекса "Кортик" по левому борту эскадренного миноносца, и из укрепленных на нем цилиндров транспортно-пусковых контейнеров рванулись к целям, опережая звук, сразу две зенитные ракеты малой дальности 9М311. А на баке плавно развернулась башня универсального орудия АК-130, не просто так считавшегося лучшим в своем классе. Спаренные стволы качнулись, поднимаясь вверх, а затем из них в дыму и пламени вылетели статридцатимиллиметровые снаряды ЗС-44Р. Радиолокационные взрыватели АР-32 сработали по команде, и снаряды весом тридцать три килограмма рассыпались на осколки, прошившие поджарый корпус оказавшейся на их пути ПКР.
   По запущенным японцами ракетам вело огонь все, что могло стрелять. С направляющих "Кортика" сорвались еще две ракеты, а затем с треском открыли огонь шестиствольные автоматы, выпуская навстречу угрозе шквал тридцатимиллиметровых снарядов. Мерно ухало на баке орудие главного калибра. С шипением выскальзывали из сот ВПУ, взвиваясь в небо, зенитные ракеты "Штиля".
   Свою лепту внес и малый противолодочный корабль "Метель". На носу выдвинулась из-под палубы пусковая установка ЗРК "Оса-М", послав к горизонту, одну за другой, две ракеты 9М33М. А на корме в частом "кашле" зашлась универсальная артустановка АК-176М, выбрасывая шестикилограммовые сгустки раскаленного металла со скоростью сто двадцать штук в минуту. Ей вторил шестиствольный автомат АК-630, полосуя небо мерцающими полосами очередей.
   Стена свинца и пламени, поднявшаяся на пути японских ПКР, поглотила их, одна за другой. Последняя из восьми ракет была перехвачена всего в четырехстах метрах от "Безбоязненного". Поток тридцатимиллиметровых снарядов "Кортика" перерубил пополам четырехметровый цилиндр ее корпуса. Упавшие обломки вспенили воду по курсу эскадренного миноносца, а на его борту уже готовились отражать новый удар.
   Два ракетных катера типа "Хаябуса" Сил самообороны Японии уже длительное время курсировали возле северо-западной оконечности Хоккайдо, в полусотне миль от берега. Бортовые РЛС OPS-28-2 были отключены, катера двигались малым ходом и на экранах российских радаров, следивших за любой активностью у враждебных берегов, ничем не отличались от рыбацких траулеров, множество которых ежедневно покидало японские порты, несмотря на ведущуюся войну. В прочем, Тихоокеанский флот предпочитал отсиживаться в базах, дальности действия береговых ракетных комплексов "Редут" и новейших "Бастионов" без внешнего целеуказания со спутника или самолета-разведчика не хватало, чтобы угрожать японским кораблям, а от возможной атаки с воздуха катера были надежно прикрыты - ходившее над ними широкими кругами звено истребителей F-15J "Игл" было готово растерзать любого врага, кинувшись на него с десятикилометровой высоты. Да и российская авиация последнее время не проявляла заметной активности.
   Большинство моряков, служивших на катерах, были вполне довольны своей судьбой. "Москитный флот" Страны восходящего солнца, сам по себе малочисленный, был ни к чему у берегов далекой Камчатки, где вероятность наткнуться на мину или получить в днище торпеду с русской субмарины оставалась достаточно высокой, а в домашних водах бояться было нечего. Так, глядишь, дослужатся и до победы, сойдя на берег, пускай не героями морских сражений, зато живыми и невредимыми. Лишь некоторые офицеры грезили подвигами, глядя на противоположный берег глазами голодных волков, но и для них неожиданностью стал приказ атаковать.
   "Безбоязненный" в тот момент только покинул Татарский пролив, встретившись в его устье с малым противолодочным кораблем. В этот момент в трюмах ракетных катеров взревели всеми своими шестнадцатью тысячами двумястами лошадиными силами газотурбинные двигатели. Двухсоттонные кораблики помчались по волнам на скорости сорок шесть узлов, стремительно сближаясь со своими целями. Несмотря на внешне разные "весовые категории", катера представляли серьезную угрозу даже для корабля класса эсминец, неся каждый по четыре противокорабельные ракеты SSM-1B, улучшенные копии американских "Гарпунов". Под Владивостоком была объявлена боевая тревога на позициях ракетного комплекса "Редут", и его РЛС уже захватила скоростные цели. Но, прежде чем стартовали ракеты с русского берега, оба капитана японских катеров одновременно дали команду:
  -- Огонь!
   Выбросив длинные языки пламени, ракеты вырвались из смещенных к корме спаренных труб ТПК, устремляясь к горизонту. Локаторы японских катеров так и оставались отключенными - координаты цели они получали от "летающего радара" Е-767, кружившего над восточной частью Японского моря. Инерциальные системы управления ракет вели их к заранее рассчитанной точке встречи с целью, а катера поспешно ложились на обратный курс, на полной скорости уходя из зоны поражения русских ракет. Стиснутые их бортами и переборками душных отсеков японские моряки облегченно выдохнули - дело было сделано, они укроются в лабиринте прибрежных островков, а ракеты, преодолев полторы сотни километров, обрушатся на русские корабли.
   Восемь противокорабельных ракет шли к цели в десяти-пятнадцати метрах над гребнями волн. Грани их коротких крестообразных крыльев, выступавших из предельно обжатого корпуса, резали пустоту, точно лезвия. Жадно втягивали воздух зевы конформных воздухозаборников, укрытые между крыльев, и турбореактивные двигатели тащили ракеты к цели, пока еще остававшейся за горизонтом. Лазерные гироскопы удерживали "самолеты-снаряды" на заданном курсе, затем, в точном соответствии с полетным заданием, ПКР набрали высоту, выпростав вперед лучи радиолокационных ГСН и нашарив ими у самой кромки моря массивные "тела" вражеских кораблей.
   Бортовой комплекс РЭБ "Старт-2" эскадренного миноносца "Безбоязненный" уловил излучение маломощных РЛС приближающихся ракет, выдав направление на цель. Заглушая ликующие вопли, которыми наполнились отсеки эсминца после того, как была сбита последняя из запущенных японскими истребителями ПКР, оператор, похолодев, закричал:
  -- Пеленг триста, дальность девять! Противокорабельные ракеты!
   Контр-адмирал Виктор Лямин, принявший в этом походе командование эскадрой, пусть и состоявшей лишь из двух единиц, не успел дать отбой тревоги, и все моряки оставались на боевых постах. Скрытно приблизившиеся ракеты поглощали отделявшие их от цели мили и кабельтовы, оставив тем, кто находился на борту русских кораблей, считанные десятки секунд для того, чтобы бороться либо, поняв бессмысленность этого, спасать свои жизни. Русские моряки выбрали первое.
   Эсминец и малый противолодочный корабль огрызнулись огнем. С ревом вырвались из ячеек пусковых установок оставшиеся ракеты "Штиль", дали залп "Кортики" и "Осы", заухали орудия универсального калибра, опустошая магазины и снарядные погреба. И, опережая свинец, навстречу ракетам метнулись импульсы системы радиоэлектронной борьбы эсминца, слепя их ГСН, создавая вместо одной цели множество бесплотных "фантомов".
   Три ракеты превратились в горящий металлолом, пораженные зенитным огнем. Еще две, обманутые помехами, прошли мимо целей. Десятиствольные пусковые установки ПК-10 комплекса самообороны "Смелый" отстрелили дюжину снарядов, начиненных дипольными отражателями. Мерцающие облака манили к себе мчавшиеся над волнами крылатые ракеты, и еще одна из них отвернула, взрываясь в завесе невесомой фольги.
   Зенитные автоматы АО-18, входившие в состав ЗРАК "Кортик", выплюнули струю свинца, изрешетив одну из двух остававшихся в воздухе ракет, но третья, проскальзывая последний рубеж ПВО, добралась до борта эсминца. Шестисоткилограммовая "болванка" ударила в стальную преграду на скорости триста метров в секунду, пронзив борт, точно гигантское шило, и уже внутри, в отсеках, сдетонировала фугасная боевая часть ракеты весом двести двадцать пять килограммов. Ударная волна смяла переборки, пламя заполнило пустоты, растекаясь по коридорам и каютам. Но сработала система пожаротушения, на пути огня встали стены бьющей с потолка воды, лишая пламя притока кислорода. Корабль содрогнулся и, не сбавляя хода, двинулся дальше, приближаясь к безопасной гавани Владивостока.
  -- Ракета попала в левый борт в районе матросских кубриков, - спустя несколько минут докладывал капитану Жохову командир дивизиона борьбы за живучесть. - Основные коммуникации не пострадали, возникший пожар локализован.
  -- Потери?
  -- Тринадцать погибших, не менее тридцати раненых - доклады из поврежденных отсеков еще поступают.
  -- Корабль сохранил боеспособность? - вмешался контр-адмирал Лямин.
  -- Так точно! Основные системы функционируют штатно!
  -- Что ж, мне жаль погибших моряков, - вздохнул комфлота, обращаясь к Жохову. - Но нельзя побеждать, не проливая кровь. Это было испытание на прочность, и ваш корабль, товарищ капитан, его выдержал. Возможности противовоздушной обороны оказались даже выше, чем предполагалось. С минимальным ущербом отражена массированная ракетная атака. Поздравляю с боевым крещением! Каждый ваш моряк отлично знает свое дело, а вы превосходно командовали в бою!
  -- Служу России, товарищ контр-адмирал!
   Подоспели истребители, устроив хоровод на околозвуковых скоростях над продолжавшими путь на юг кораблями. Слыша над собой то нарастающий, то удаляющийся гул турбин стремительных Су-27, матросы на их палубах улыбались, провожая восторженными взглядами могучих стальных птиц, мелькавших среди облаков. А противнику, в полной мере воспользовавшемуся внезапностью, оставалось только бессильно смотреть вслед конвою, с каждым часом приближавшемуся к Владивостоку.
   Навстречу боевым кораблям, на мачтах которых полоскались на ветру Андреевские флаги, высыпали десятки катеров и моторных лодок, с которых махали руками и российскими триколорами приветствовавшие своих моряков обыватели. Они замолкали, видя обрамленную копотью зияющую пробоину в сером борту эсминца, а затем разражались торжествующими криками. "Метель" ушла, а "Безбоязненный" в сопровождении пестрого кричащего "эскорта" медленно вошел в гавань. У берегов ее теснились малые ракетные корабли "Овод" и ракетные катера "Молния", основа ударной мощи русского флота на Тихом океане.
   Взиравший на них с высоты борта эсминца контр-адмирал Лямин был готов плакать, видя, как их ничтожно мало. Но вот мелькнули округлые черные "туши" субмарин типа "Варшавянка", и командующий флотом разжал инстинктивно стиснутые кулаки. А при виде едва выступавших из воды похожих на стапятидесятичетырехметровые веретена корпусов атомных подводных крейсеров "Челябинск" и "Томск", по палубам которых ползали букашками моряки в черной форме, на его устах появилась легкая улыбка.
   Эсминец замер у причальной стенки, бросив якоря. А на его палубе замерла, выстроившись, команда, и сотни взглядов уперлись в вышедшего к ним контр-адмирала Лямина.
  -- Товарищи офицеры, мичманы и матросы! Тихоокеанцы! - Голос командующего флотом разнесся над гаванью, слышимый и на берегу. - Я благодарю вас за службу! Вы выиграли первый бой, показали врагу, что у России есть флот, заставили считаться с собой! Пусть каждая следующая победа будет больше и громче! Только так мы сможем достойно почтить память павших в бою товарищей, только так их смерть окажется не напрасной! Повреждения, полученные кораблем в бою, будут устранены как можно быстрее, и "Безбоязненный" снова поднимет якорь и выйдет в море, навстречу своей славе и славе российского флота! Я верю в вас, товарищи! В вас верит Россия!
  -- Ура! Ура! Ура!!!
   Раскатами грома торжествующий клич разнесся над водой, эхом отскакивая от стальных махин, покачивавшихся на волнах, касаясь бортами бетонных стен пирсов. В сердцах людей, утомленных вынужденной слабостью, робко тлела надежда, разгораясь все ярче с каждым днем.
  

Глава 10

  
   Токио, Япония - Тихий океан, нейтральные воды
   3 июля
  
   Очередная встреча Реджинальда Бейкерса с представителями правительства Японии происходила открыто. Более того, о ней писали и ее обсуждали многие серьезные издания, те, которые в значительной степени и формировали так называемое "общественное мнение". Визит главы АНБ в Страну восходящего солнца был связан с проводившейся в Токио конференции стран Тихоокеанского региона, посвященной борьбе с терроризмом. И присутствие на таком мероприятии руководителя одной из мощнейших разведывательных служб США никому не показалось странным.
   Сценарий был сыгран полностью, до последней точки. Выступление с торжественной речью от лица США с призывами сплотить ряды и обещанием всяческой поддержки под прицелами десятков телекамер, двусторонние встречи, освещенные более скупо, несколько подписанных документов о сотрудничестве и обмене информацией - все это осталось позади. И, наконец, Бейкерс, сопровождаемый лишь парой ближайших помощников, прибыл на японскую авиабазу Гифу.
   Покинув салон вертолета, глава АНБ широким уверенным шагом двинулся к группе людей, собравшихся посреди летного поля. Строгие деловые костюмы и длиннополые плащи соседствовали с мундирами, богато украшенными шитьем. Перед собой Бейкерс видел большинство членов кабинета министров и высшее командование Сил самообороны Японии, тех, кто на взгляд не посвященного руководил страной, являвшей собой пример чудесного скачка из послевоенной разрухи к титулу одной из сильнейших экономик Азии, и кто на самом деле с недавних пор стал лишь марионетками в руках единственного человека - императора.
  -- Господа! - Реджинальд Бейкерс обменялся рукопожатиями со своими визави, а те по азиатскому обычаю обхватывали его руку обеими ладонями, отвешивая поклоны. - Прежде всего, господа, я прибыл сюда, чтобы передать заверения действующего главы Соединенных Штатов, вице-президента Сноу о верности Америки союзническому долгу. Ваша борьба с русскими фанатиками, возглавляемыми кровавым диктатором, узурпировавшим власть в этой стране, вызывает у него глубочайше чувство уважения, и Америка не останется в стороне. Решение об оказании вашим Силам самообороны всей необходимой технической помощи принято и уже реализуется. Здесь я представлю вам его физическое воплощение!
   Процессия неторопливо двинулась к одному из ангаров, приземистому строению с огромными, во всю стену шириной и высотой не меньше двух человеческих ростов воротами, пока плотно закрытыми. Увидев приближающихся гостей, стоявшие в оцеплении японские солдаты взяли винтовки на караул, а массивные створки плавно раздвинулись.
  -- Прошу, господа! - Бейкерс жестом пригласил своих спутников пройти внутрь, туда, где ровно сияли многочисленные лампы, заливая внутренне пространство ангара ярким светом, в лучах которого суетились десятки человек в синих комбинезонах технической службы. - Убедитесь сами, что наша поддержка не ограничивается лозунгами.
   В центре ангара стоял самолет, необычный на вид. Узкий окрашенный в серый цвет корпус имел утолщение в передней части, отчего вызывал ассоциации с головастиком, а в задней части оканчивался коком толкающего воздушного винта. Хвостовое оперение имело форму перевернутой буквы V. Узкие прямые крылья, выраставшие из фюзеляжа, были словно топором обрублены на законцовках, вспухая пилонами внешней подвески.
  -- Это беспилотный ударный самолет MQ-1C "Грей Игл", господа, - пояснил Бейкерс, становясь рядом с летательным аппаратом. - Дальнейшее развитие разведывательного беспилотника "Предейтор" RQ-1, давно ставшего глазами и ушами американских солдат, сражающихся в самых разных уголках планеты во имя торжества демократии. Но "Грей Игл" - не только глаза, но также и "длинная рука". Экономичный дизельный двигатель мощностью сто тридцать пять лошадиных сил позволяет этому самолету весом чуть меньше полутора тонн находиться в воздухе непрерывно тридцать шесть часов, осуществляя наблюдение при помощи бортового радиолокатора и мультисенсорной системы AN/AAS-52, в состав которой входят телевизионная и инфракрасная камеры, а также лазерный дальномер-целеуказатель. Управление самолетом дистанционное по радио, либо программируемый перед вылетом автопилот, причем оба варианта можно совмещать. Но, в отличие от своих предшественников, MQ-1C может не просто вести разведку, но и уничтожать обнаруженные цели самостоятельно.
   Реджинальд Бейкерс подошел к стоявшей возле беспилотника тележке, на которой были уложены в ряд ракеты и авиабомбы, похожие на непропорционально утолщенные черные дротики.
  -- На четырех узлах подвески он может нести либо управляемые противотанковые ракеты "Хеллфайр" с наведением по лазерному лучу, либо малогабаритные бомбы GBU-44/B "Вайпер Страйк", наводящиеся при помощи спутниковой навигационной системы GPS. И эффективность этого оружия мы уже опробовали, уничтожив при помощи атак подобных этому "дронов" считавшуюся на тот момент непроницаемой русскую противовоздушную оборону в ходе операции "Доблестный удар". Беспилотник может совершать полет на малой высоте, ниже линии радаров. К тому же он имеет небольшие габариты, а композиционные материалы, из которых изготовлен его корпус, обладают малой отражающей способностью, из-за чего на экранах локаторов этот аппарат почти не виден, пока не приблизится вплотную.
   С гордостью, точно он сам разработал и собрал этот "дрон", заодно создав и ракеты, Реджинальд Бейкерс смотрел в непроницаемые лица японцев, глаза которых блестели азартом, выдавая истинные эмоции, тщательно скрываемые по азиатской привычке.
  -- Этот беспилотный самолет - настоящее высокотехнологичное оружие двадцать первого века. Он может скрытно приблизиться к цели и нанести удар с минимальной дистанции, наверняка ее уничтожив. С их помощью ваши войска на Камчатке уничтожат русские ЗРК, обеспечив господство в воздухе над полуостровом японской авиации, а от этого - один шаг к окончательной победе!
  -- Отлично! - Командующий Силами самообороны вежливо улыбнулся. - Превосходное оружие, которое изменит соотношение сил. Когда оно будет готово к использованию, господин Бейкерс?
  -- Восемь таких "дронов" и две наземные станции управления уже доставлены в Японию, собраны и протестированы. Они могут быть применены в бою буквально в любой момент, господин генерал. Кроме того, мы готовы передать в ваше распоряжение беспилотники RQ-8A "Файр Скаут".
   Глава АНБ США указал на стоявший в глубине ангара летательный аппарат, над хищным обтекаемым корпусом которого, лишенным какого-либо намека на кабину, возвышался, раскинув четырехметровые лопасти, несущий винт. Беспилотный вертолет опирался на узкие полозья лыжного шасси. Делегация подошла ближе, обступив со всех сторон беспилотный вертолет
  -- Аппараты этого типа достаточно давно и успешно используются Корпусом морской пехоты США, - пояснил Бейкерс. - "Файр Скаут" не несет вооружения, но оснащен лазерным прицелом для подсветки целей управляемым бомбам и ракетам и комплексом сенсоров, обеспечивающих ведение разведки днем и ночью. Его радиус действия достигает ста десяти миль... более ста семидесяти километров, - поспешно перешел он на привычные японцам единицы измерения. - Самое главное, эти беспилотники не нуждаются в оборудованных аэродромах, могут взлетать с любой ровной площадки или, например, с палубы корабля среднего водоизмещения.
  -- Хорошо, - неожиданно произнес скрежещущим голосом премьер-министр, лично прибывший на презентацию. - Очень хорошо. Но все же недостаточно. Эти аппараты могут вести разведку и способны нанести точечный удар, но в бою подчас нужно обрушить на головы врагов тонны бомб, стирая их с лица земли. На такое ваши беспилотники не способны. С их помощью можно уничтожить вражеского полководца, но не разгромить армию.
  -- Господин министр, группа пилотов Сил самообороны Японии уже приступила к освоению новейшего американского истребителя F-35 "Лайтнинг-2". Он способен совершать полет на сверхзвуковой скорости и при этом взлетать и приземляться вертикально на любую площадку, будь то корабельная палуба или полевой аэродром, оборудованный руками солдат. Ваш легкий авианосец "Хиуга" идеально подходит для базирования этих истребителей. Когда процесс обучения завершится, вы получите "плавучий аэродром", с которого сможете наносить воздушные удары по вражеским объектам на Камчатке, больше не сдержанные удаленностью полуострова от основных баз японских ВВС. Поставка Японии новых самолетов-заправщиков КС-767 уже дала возможность вашим истребителям вести регулярное патрулирование над Охотским морем, а оснащение "Хиуги" истребителями позволит авиации находиться над полуостровом непрерывно. Русские, вцепившиеся в камчатскую землю, будут раздавлены, а дальше - кто знает! Получив авиационную поддержку, Морские силы самообороны Японии смогут осуществлять десантные операции от Владивостока до Анадыря, создав множество плацдармов на берегах России. И тогда Сахалин и Курилы, лишенные связи с "большой землей", сами сдадутся вам, отдадут скрытые в их недрах богатства. Как видите, моя страна готова сделать все, чтобы Япония снова стала великой тихоокеанской державой!
   На лице премьер-министра не дрогнул при этих словах ни один мускул. И высокопоставленные чиновники, сопровождавшие главу правительства Японии, тоже остались невозмутимы при сказанных Бейкерсом словах. Хотя каждый из них, наверное, вспомнил в этот момент, какая часть внешнего долга США перед их страной была списана в обмен на помощь в войне с Россией, победить в которой сынам Страны восходящего солнца было невозможно, а просто закончить ее, уйдя с чужой земли - смертельно опасно. Видя, как стремительно возрождается военная мощь западного соседа, никто в Японии почти не сомневался - русские ничего не забудут и возьмут кровавую плату. Оставалось сражаться под науськивание из Вашингтона и без особой надежды на успех.
   Тысячи японских солдат, летчиков и моряков уже вели свою войну, сотни стали ее жертвами, навсегда найдя покой в чужой земле или в морской пучине. А те, кто готовился присоединиться к ним, в эти минуты входили в офицерскую столовую атомного авианосца ВМС США CVN-74 "Джон С. Стеннис". Находясь в просторном помещении, наполненном гулом сотен голосов и запахами еды, трудно было поверить, что все это происходит в тысячах миль от ближайшего клочка суши. "Плавучий аэродром", "сто тысяч тонн дипломатии", как зачастую, и заслуженно, называли эти корабли, покинул рейд военно-морской базы Коронадо, взяв курс на закат. Полгода, проведенные на якоре из-за отсутствия средств, сказались на подготовке команды не лучшим образом, но к тому моменту, когда авианосец, сопровождаемый внушительным эскортом, подошел к Гавайям, матросы, изнуренные многочисленными учениями, уже пришли в нужную форму. Как раз в этот момент на борту "Стенниса" и появились новые курсанты.
   Амбициозный проект по созданию единого истребителя для ВВС, палубной авиации и Корпуса морской пехоты, воплотившийся в F-35 "Лайтнинг", совсем, было, зачах, когда оборонный бюджет оказался осушен почти до дна военной операцией в России. Сроки завершения испытаний и принятия нового самолета на вооружение сдвигались все дальше в будущее, но, внезапно, процесс пошел с новой силой. И вот "Джон Стеннис", воплощение американской морской мощи, приняв на борт полтора десятка F-35 предсерийной партии, вышел в открытый океан, чтобы там завершить цикл тестирования новой техники, окончательно открыв ей путь на палубы своих "систершипов", величаво бороздивших водные просторы всех четырех океанов голубой планеты.
   Полеты закончились, гул турбин над палубой режущего волны авианосца смолк, самолеты были убраны в ангары, попав в заботливые руки техников. А пилоты, измотанные и телесно, и психически, спешили восполнить израсходованные во время пребывания в воздухе калории. Но не всем им были рады. Несколько человек, облаченных в форму ВМС США, держась плотной группой, вошли в столовую, и на них сразу скрестились лучами зенитных прожекторов десятки наполненных неприязнью, если не откровенной злобой, взглядов. Американские летчики и моряки прекратили работать челюстями, мрачно наблюдая за несколькими щуплыми низкорослыми человечками с желтой кожей и раскосыми глазами. А те, словно ничего не замечая, Проши к раздаче, принявшись набирать себе блюда, приготовленные на сегодня корабельным коком.
   Лейтенант Морских сил самообороны Японии Фудзита чувствовал, что ноги вот-вот перестанут держать его, предательски подогнувшись. Три посадки на палубу, четыре часа, проведенные в воздухе над океаном, колоссальные перегрузки, сжимавшие тело пилота многотонным прессом во время фигур высшего пилотажа, выжали его, высосали все силы. Все, на что способен оказался летчик - доковылять до столовой, кое-как удерживая в руках поднос. Он не видел выросшего за спиной американца, и, развернувшись, чтобы пройти к столу, за которым уже расположились товарищи, наткнулся на того, разбросав тарелки и лотки с пищей.
  -- Япошка! - Американец, по широкой груди которого расплылись пятна кетчупа, взревел бешеным медведем. - Желтая обезьяна! Смотри, куда идешь!
  -- Я не заметил тебя, - пробормотал опешивший Фудзита. - Извини!
  -- Извини?! Такому ничтожеству, как ты, нечего делать в кабине самолета и на палубе американского корабля, черт возьми! Косоглазый дикарь!
  -- Я не дикарь! - Лейтенант почувствовал, как все тело пробрала дрожь от хлынувшего в вены адреналина. Физическая усталость сделала свое дело, разум оказался заторможен, слишком медленно реагируя на происходящее, и в ход пошли рефлексы, намертво "прошитые" в мозге. - Я могу назвать всех своих предков до шестнадцатого колена, перечислить все их подвиги, начиная от далекого пращура, сражавшегося на поле Сэкигахара под знаменами сегуна Токугавы Иэясу, заканчивая своим дедом, который воевал над Тихим океаном в кабине истребителя "Зеро", записав на свой счет двадцать шесть побед в воздушных боях! А ты, потомок разбойника, каторжника или бродяги, бежавшего за океан от петли, можешь назвать имя основателя твоего рода?
   Американец, сжав огромные кулаки, навис над стоявшим, не шелохнувшись, японским пилотом. Находившиеся вокруг моряки расступились, предчувствуя драку и образуя круг, в котором могли бы сойтись противники, решая свой спор самым простым способом.
  -- Ублюдок! Такие же желтые выродки убили моего деда у Тиниана! Его эсминец утонул, спаслись шестеро, которых подобрала японская подлодка. Пленных выстроили на палубе, и такой, как ты, косоглазый дикарь стал вспарывать им животы своим мечом, а когда в небе появилась американская "Каталина", японцы погрузились, оставив на поверхности лишь одного человека, руки которого были связаны. Он чудом удержался на плаву, был подобран спасателями и смог рассказать, что вы, твари, сделали с моим дедом! И сейчас я сделаю то же самое с тобой!
   Они стояли друг напротив друга, американец, высокий, под два метра ростом, такой широкоплечий, что непонятно было, как он помещается в кабине своего "Супер Хорнита", и похожий на подростка японец, щуплый, уступавший противнику ростом на голову. Но, несмотря на явное превосходство американца, Фудзита и не думал отступать.
  -- Лукас, мочи его, - закричали разом со всех сторон. - Врежь япошке!
   Американский летчик ударил, но его кулак обрушился на пустоту. Японец, скользнув в сторону и пропуская удар, взвился в воздух, словно на него перестало действовать земное тяготение, и его каблук врезался противнику в грудь. Американца отбросило назад, а удары посыпались градом, заставляя того пятиться назад, отмахиваясь вслепую. Фудзита извивался змеей, уклоняясь от ударов, то взлетая под самый потолок, то распластавшись над полом, и бил сам, стремительно, точно, причиняя боль противнику но не нанеся пока серьезных увечий.
   Американец, рыча от боли и обиды, загребал ладонями воздух, пытаясь дотянуться до противника, и, наконец, ухватил за лодыжку Фудзиту. Со всей своей бычьей силы он швырнул японца на ближайший столик. Хлипкое сооружение из дешевого пластика не выдержало, с хрустом развалившись под упавшим на него человеческим телом. А Лукас, прыгнув следом за потерявшим на миг ориентацию противником, навалился на него, орудуя кулаками, точно молотобоец в кузнице. Брызнула кровь и слюна, а американец не останавливался, вбивая кулаки снова и снова в то кровавое месиво, что было лицом японского пилота. А остальные курсанты из Страны восходящего солнца даже не пытались придти на выручку, уважая священное таинство поединка двух воинов.
  -- Что, к черту, происходит?! - Властный голос разнеся под сводами отсека. - Прекратить, вашу мать!
   Американский офицер, из-за плеча которого выглядывал японец в летной форме и с погонами полковника, растолкал азартом свистевших, завывавших и улюлюкавших моряков, встав над двумя драчунами.
  -- Отставить, энсин! Смирно, черт тебя возьми!
   Трое дюжих парней из взвода Морской пехоты, по штату размещавшегося на каждом авианосце ВМС США, подхватили Лукаса, поставив его на ноги и по пути пару раз ударив в живот, вышибая из того дух.
  -- Кретин! - Офицер смерил презрительным взглядом тяжело дышавшего моряка, процедив сквозь зубы: - На гауптвахту! С глаз долой!
   Взглянув на японского офицера, американец без особого сожаления в голосе, произнес:
  -- Прошу простить моего подчиненного. Это досадное происшествие больше не повторится.
  -- Лейтенант Фудзита виноват сам, и будет наказан. Вам не за что извиняться, коммандер!
   Схватив своего подчиненного за воротник, японский офицер толкнул того спиной в переборку, оскалив зубы, точно зверь, и зашипев в лицо:
  -- Микадо велел нам учиться у американцев, осваивать новое оружие! С его помощью Япония сокрушит русских гайдзинов! Мы в гостях сейчас, и никакому хозяину не понравятся свары в его доме!
   Звук пощечины разнесся под сводами быстро опустевшего отсека. Получив удар, Фудзита не шелохнулся. Ни один мускул не дрогнул на его окровавленном, похожем на свежую отбивную лице. Лейтенант только стиснул челюсти, так что на худом лице выступили острые скулы, процедив сквозь зубы:
  -- Эти американские варвары... Они смотрят на нас, как на недочеловеков, как на врагов! Я не в силах такое терпеть! Хочется сломать им глотки, вырвать их гнилые сердца из груди!
  -- Ты не смеешь ничего чувствовать, кроме преданности императору, и ничего хотеть - только наилучшим образом выполнить его волю. Ты должен обучиться всему, что могут американцы, стать лучшим воином, достойным памяти твоих достославных предков. Заставь себя уважать не в уличной драке, а в небе, в кабине своего истребителя. Сравняйся со своими учителями - и превзойди их! Мы бросим на колени русских, а затем, кто знает, может, дойдет очередь и до американцев!
   На поверхности все шло своим чередом. Дипломаты плели интриги, еще не осознав, что сами запутались в заботливо сотканных сетях. Потомки былых врагов пытались быть достойными своих пращуров. Но для пятидесяти семи человек, запертых в полумраке отсеков подводной лодки Тихоокеанского флота России Б-401 "Новосибирск" происходящее не имело никакого значения.
   Субмарина проекта 877, знаменитая "Варшавянка", бесшумно скользила над вздыбившимся скальными уступами океанским дном. Самым малым ходом, экономя энергию, она шла на север вдоль берегов Японии, держась на траверзе военно-морской базы Йокосука. Пожалуй, только подлодка этого типа была способна на подобное. Созданная больше тридцати лет назад, она до их пор оставалась одной из лучших в своем классе, обладая внушительной дальностью действия, солидным вооружением, приличной глубиной погружения, но, главное, высокой скрытностью.
   Реализованная на ней впервые в российском флоте схема с полным электродвижением, когда дизельные генераторы питают энергией электродвигатель, в свою очередь, вращающий гребной винт, позволила улучшить компоновку - теперь не требовались передаточные механизмы и гребные валы. Кроме того, все агрегаты, служащие источником вибрации, устанавливались на многоуровневых амортизаторах, не имея прямого контакта с корпусом. И, наконец, толстый слой специальной резины, обтягивавший корпус субмарины, похожий на утолщенную каплю, запирал внутри все производимые механизмами шумы, заодно поглощая импульсы гидролокаторов.
   Сейчас "Новосибирск" занял позицию в полутора десятках миль от побережья, ведя из глубины наблюдение за суетой, царившей на главной базе Морских сил самообороны Японии. Бесшумно вращался многолопастный винт, приводимый в движение аккумуляторами, и субмарина медленно ползла в толще воды. Шум винтов кораблей, проникавший с поверхности, касался антенны бортового гидроакустического комплекса МГК-400 "Рубикон", заставляя акустика скрипеть зубами от напряжения. Да и остальные моряки не испытывали удовольствия, ощущая постоянное присутствие над головой вражеских кораблей, каждый из которых мог в любой миг включить сонар, обнаружив чужака, и никто из подводников не испытывал сомнений на счет того, что произойдет потом.
  -- Влезли в осиное гнездо с голой жопой, - ворчал старший помощник, и на скулах его вздувались желваки. - И вот-вот "косые" вкрутят нам неслабый болт!
  -- Никто нас здесь не ждет, - усмехнулся в ответ капитан. - Не верят, что мы настолько сумасшедшие. И потому искать не станут.
   Субмарина находилась в подводном положении четвертые сутки. В отсеках царила тишина, люди, сменявшие друг друга на постах, впали в какое-то странное оцепенение. Но долго так продолжаться не могло - запасенная в аккумуляторных батареях энергия подходила к концу, запас кислорода тоже иссякал. Командир "Новосибирска" был готов отдать приказ о возвращении, когда акустик, обнаруживший какое-то оживление на поверхности, неожиданно доложил:
  -- Слышу шум винтов! Групповая цель! Две или три единицы выходят из базы!
  -- Рулевой, курс на цель! Всплываем на перископную глубину!
   Субмарина начала подниматься из пучины, моряки на ее борту оживились. Возможно, все-таки произойдет то, ради чего они совершили сложный, долгий и полный опасностей переход. Выйдя из Владивостока, они двинулись на юг, через Корейский пролив, кишащий боевыми кораблями флотов обеих Корей, готовых в любой миг вцепиться в глотки друг другу и заодно перетопить все, что подвернется под руку. Затем - по водам Восточно-Китайского моря, которое бороздили эсминцы военно-морских сил КНР, тоже отнюдь не с самими добрыми намерениями, потом строго на восток, сквозь смертельно опасный лабиринт островов Рюкю, и на север, вдоль изрезанных бухтами берегов острова Хонсю.
   Вызывавшие вздох облегчения всего экипажа всплытия под РДП сменялись срочными погружениями, стоило только акустику заподозрить хотя бы присутствие рядом корабля или подлодки, неважно, по флагом какой страны ходивших. Но все это показалось пустяками в сравнении с днями, проведенными в виду главной японской военно-морской базы, у самого дна, погрузившись в безмолвие, боясь даже лишний раз вздохнуть, дабы не быть обнаруженными акустиками врага. Над головой резали волны фрегаты и эсминцы, реяли над волнами противолодочные самолеты, но "Новосибирск", затаившись, слившись с океаном, оставался на месте. И теперь недели, наполненные напряжением, ожиданием и тщательно загоняемым в глубины подсознания но неизбывным страхом смерти, оказались вознаграждены.
   Головка командирского перископа ПК-8.5 показалась над волнами, поворачиваясь вокруг своей оси. Подводники в помещении центрального поста замерли в напряжении. Луч радара, наткнувшись даже на такое незначительное препятствие, тотчас выдаст врагу их положение, а шансы в борьбе единственной субмарины с флотом целой страны были вполне понятны.
  -- Вот они, голубчики, - довольно пробормотал капитан, когда в объектив перископа попали силуэты выходящих из базы кораблей под японскими флагами. - Суки косоглазые!
   Два боевых корабля, один заметно крупнее, второй чуть меньше, шли борт о борт, разойдясь не более чем на полтора кабельтова. С их палуб щерились стволы универсальных орудий, возвышались громоздкие коробки ракетных пусковых установок, на мачтах лениво вращались решетки радарных антенн.
  -- Эсминец типа "Хацуюки" и фрегат типа "Абакума", - мгновенно опознал их капитан "Новосибирска", выучивший, кажется, наизусть силуэты всего, что могло ходить под флагом Японии. Затем перископ довернулся, ловя объективом показавшееся по-настоящему огромным судно, величаво вползавшее в поле зрения оптического прибора. Оно неторопливо следовало в полукабельтове за кормой эскадренного миноносца, и командир кровожадно оскалился: - Ого! Старпом, узнаешь?
  -- Так точно, командир! Универсальный десантный корабль типа "Осуми". Полное водоизмещение четырнадцать тысяч семьсот тонн. Может принять на борт до тысячи морских пехотинцев или тысячу четыреста тонн груза, включая до десяти основных боевых танков. А два катера на воздушной подушке в док-камере и полдюжины тяжелых вертолетов "Чинук" позволяют осуществлять высадку на необорудованное побережье. А из средств самообороны - пара зенитных автоматов "Вулкан", и все! Железная коробка, битком набитая желторожим мясом! Отличная цель!
   Десантный транспорт, раздвигая форштевнем волны, уверенно следовал за своим эскортом, с каждой минутой, с каждой пройденной саженью приближаясь к затаившейся "Варшавянке". Судя по низкой осадке, он был полностью загружен, и никто на борту русской подлодки не сомневался, что конечной целью похода этого корабля является побережье далекой Камчатки.
  -- Эх, пощекотать бы ему брюхо торпедами! - воскликнул штурман, отвлекшийся на мгновение от возни с картами.
   Четыре универсальные торпеды СЭТ-65 "Енот-2" ждали своего часа во тьме торпедных труб "Новосибирска", точно голодные драконы, дремлющие в пещерах, но готовые в любое мгновение вырваться из добровольного заточения, сея разрушение и смерть повсюду. Еще два аппарата были заняты приборами гидроакустического противодействия "Корунд".
  -- Отставить торпеды, - решительно мотнул головой капитан. - Я - солдат, но не самоубийца. Мы пропустим их, даже пальцем не тронув.
   Было невероятно сложно дать отбой, когда противник - в считанных кабельтовых, беспечный, даже не подозревающий, что уже попал в створ атаки. Немногие подводники оказывались в такой ситуации, но мечтал о подобном, без сомнения, каждый из них. Решение далось не без труда, но оно было единственно верным. Час последней и решительной битвы был близок, это понимал каждый находившийся на борту "Новосибирска", но он еще не пробил, и никому не нужна была геройская смерть русских моряков.
  -- Перископ убрать. Рулевой, курс сто девяносто, - скомандовал капитан, добавив вполголоса: - Другие сделают это за нас!
   Втянулся в ограждение рубки цилиндр перископа, а рули, венчавшие корму субмарины, шевельнулись, заставляя ту описать плавную дугу, удаляясь от добычи, так и не записанной на боевой счет "Новосибирска" - и от опасности. Но надежды командира русской подводной лодки на благополучное возвращение были разрушены оторвавшимся от палубы японского эсминца DD-131 "Сетоюки" вертолетом. Вести патрулирование здесь, вблизи прикрытой противолодочными силами в несколько слоев военно-морской базы, было не нужно, но если ничего не делать, выжидая подходящего момента, можно растерять навыки. Именно поэтому японские пилоты заняли места в кабине своего SH-60J "Сихок", подняв в воздух винтокрылую машину.
   Под свист турбин и грохот винта геликоптер промчался над волнами, описав широкий круг, геометрическим центром которого являлась группа прикрываемых кораблей. Средства поиска, объединенные системой управления оружием LAMPS Мк.3 были готовы к применению. Никто всерьез не ожидал обнаружить противника здесь, в нескольких милях от своих берегов, и тем больше было удивление оператора противолодочных средств, когда магнитометр AN/ASQ-81(V)2 выдал сигнал цели.
   Русская подлодка, несмотря на звукопоглощающее покрытие корпуса, была изготовлена из металла, как и любая другая субмарина, бороздящая океан, за исключением, возможно, нескольких опытовых подводных лодок. "Новосибирск" оставался на перископной глубине, и был обнаружен детектором магнитных аномалий патрульного вертолета.
  -- Сбросить буи! - немедленно приказал командир экипажа "Сихока".
   Из контейнера, подвешенного по левому борту геликоптера, в воду посыпались гидроакустические буи, рассеиваясь по поверхности океана. Слабый шум винтов кравшейся самым малым ходом русской подлодки был уловлен ими спустя несколько минут. На борту эскадренного миноносца, где производилась обработка данных, приняли направление на цель сразу с нескольких устройств, с идеальной точностью определив координаты чужой субмарины, явно проникшей к входу в военно-морскую базу с недобрыми намерениями.
   Еще в годы второй мировой деды тех, кто стоял сейчас на мостиках вышедших из гавани Йокосуки кораблей, немало натерпелись от американских субмарин, в клочья разрывавших конвои и буквально делавших, что заблагорассудится, с боевыми кораблями императорского флота, играючи пуская на дно крейсеры и авианосцы. С тех пор немало воды утекло, и сейчас командир покинувшего рейд военно-морской базы конвоя действовал, не раздумывая, не пытаясь оценить степень реальности скрытой в соленой толще воды угрозы.
   Десантный транспорт и эскадренный миноносец, набирая ход, отвернули в сторону. А в трюме фрегата "Сендаи" взвыли в двадцать семь тысяч лошадиных сил газотурбинные двигатели, бросая корабль наперерез курсу таинственной субмарины. Гребные винты вспенили воду за его кормой, разгоняя до максимальных двадцати семи узлов. Бортовой гидролокатор OQS-8 изверг ультразвуковой импульс, клинком пронзивший слой морской воды, достигая самого дна и разбиваясь об него брызгами эхо-сигналов.
  -- Шум винтов по пеленгу сто тридцать, - почти закричал акустик на борту "Новосибирска". И тотчас, на полтона выше: - По нам работает ГАС!
   Импульсы гидролокатора стремительно настигавшего свою добычу "Сендаи" коснулись обшивки подлодки и были частично поглощены противогидроакустическим покрытием, русским ноу-хау, но не полностью. Лишь от действий ее командира зависело, смогут ли сойти на берег шестьдесят молодых парней, или навсегда останутся на глубине.
  -- Пятый торпедный аппарат товсь! - Рявкнул опытный моряк. - "Корунд" в режим постановки помех!
   Сигарообразный прибор гидроакустического противодействия МГ-74 выскользнул из торпедной трубы, выброшенный сжатым воздухом, уходя в сторону от подлодки. Он представлял собой подлодку в миниатюре, в четырехметровом корпусе нашлось место и для гидролокатора, и теперь он начал испускать мощные акустические импульсы, в которых терялись эхо-сигналы японских сонаров, отраженные от маневрировавшей на небольшой глубине "Варшавянки". Вражеские акустики оглохли и ослепли, и, зная, что так не продлится долго, капитан "Новосибирска" скомандовал:
  -- Погружение на максимальную глубину! Укроемся под слоем скачка!
   Принимая забортную воду в балластные цистерны, русская "варшавянка" начала погружаться, скатываясь по отвесно уходившей вниз, в вечный сумрак, поверхности океанского дна, образовывавшей на многокилометровой глубине дно желоба, вытянувшегося вдоль японских островов. Термоклин, он же "слой скачка", граница между водными слоями с различной температурой, надежно скрыл подводную лодку, отражая импульсы гидролокаторов, точно зеркало. Фрегат промчался точно над ней, но никто на его борту даже не заподозрил этого. К этому моменту "Корунд" уже прекратил свою работу, помехи исчезли, и противник вел поиск с утроенной энергией. Но теперь "Новосибирску" угрожал не он.
   Субмарина падала в бездну, плавно шевеля торчавшими из утолщенной носовой части корпуса пластинами рулей глубины. Ее стальной корпус сжимали тысячи тонн воды, и металл уже с трудом сопротивлялся возросшему давлению. Предел прочности еще не был достигнут, но становился все ближе.
  -- Глубина двести метров, - докладывал рулевой, лицо которого заметно побледнело, что было заметно даже в неярком освещении ГКП. - Двести тридцать метров. Двести пятьдесят!
   Погружение превратилось в падение, словно бездна засасывала подлодку, переставшую слушаться управления. Такое уже случалось, когда субмарины проваливались на запредельную глубину, и давление воды раскалывало их корпуса из прочнейшей стали, точно пустую ореховую скорлупу. Несколько минут отделяло находившихся на борту "варшавянки" людей от гибели, но они продолжали выполнять приказы, не поддаваясь панике.
  -- Продуть балласт! - скомандовал капитан. - Аварийное всплытие!
   Сжатый воздух, наполнивший балластные цистерны, вытеснил воду, и потерявшая в весе подлодка рванулась к поверхности, словно спешащий сделать глоток воздуха кашалот. Рыщущий по волнам противник уже не казался таким страшным, это была понятная угроза, которой возможно было противостоять, в отличие от неизбежной смерти на глубине, в ледяной бездне, погруженной в вечный мрак.
   Всплытие замедлилось, когда "Новосибирск" находился в полутора десятках метров от поверхности. Капитан, незаметно сделав облегченный выдох, приказал:
  -- Поднять антенны! Экстренный сеанс связи!
   Разведывательная миссия подлодки увенчалась успехом, и короткая радиограмма по волнам эфира умчалась к родным берегам. Передача длилась доли секунды. Сжатая в "пакет" информация, которую так ждали в штабе флота, достигла адресата, но для экипажа "Новосибирска" начиналось самое важное - возвращение домой. Появление чужой подлодки у берегов Японии вызвало настоящую бурю в штабе Морских сил самообороны. В море спешно выходили фрегаты и эсминцы, покидая свои безопасные базы, а воздух стонал и гудел, рассекаемый крыльями патрульных самолетов Р-3 и новейших Р-1. Десятки крылатых машин летели в сторону океана. Грандиозная поисковая операция охватывала все большую акваторию.
   Противолодочный самолет "Орион", кружа в нескольких сотнях метров над гребнями волн, был похож на высматривающего добычу стервятника. Время от времени находившийся на поверхности наблюдатель мог заметить, как от днища Р-3С отделяются, устремляясь вниз, какие-то черные точки, быстро вырастающие в размерах, превращаясь в гидроакустические буи. Методика поиска была давно отработана до мелочей и опробована на реальных целях. Выдвинувшись в тот квадрат, из которого, по данным служб радиоперехвата, русская подлодка вышла на связь, "Орион" старался засеять как можно большую акваторию буями, продолжая кружить под облаками в ожидании, когда добыча попадется в заботливо расставленную сеть.
   Командир "Новосибирска", дождавшись окончания радиосеанса, немедленно приказал погрузиться, увеличив скорость хода. Производимый винтом субмарины шум возрос, превысив уровень естественных звуков океана, никогда не пребывающего в безмолвии, и сразу был уловлен одним из покачивавшихся на поверхности РГАБ, тотчас передавшим сигнал на борт "Ориона". В днище Р-3С распахнулись узкие створки люка, и вслед безобидным буям вниз устремилось сигарообразное тело противолодочной торпеды.
   Легкая МК-46 Мод.0 NEARTIP, считавшая одним из самых совершенных образцов оружия в своем классе, вошла в волны без всплеска. Включилась пассивная система самонаведения, и торпеда, точно живая, принялась медленно описывать расширяющиеся круги в водной толще, словно стараясь учуять след только что прошедшей здесь субмарины. Шумы винтов "варшавянки" коснулись гидрофонов акустической головки самонаведения, и МК-46, находившаяся всего в тысяче ста метрах от цели, развернулась, заходя на нее. Скорость торпеды возросла до сорока пяти узлов.
  -- Шум винтов, - тотчас сообщил акустик "Новосибирска". - Пеленг двести! Торпеда!
  -- Шестой торпедный аппарат - товсь! "Корунд" в режим имитации! Приготовиться к снижению хода до двух узлов!
   Выброшенный из трубы торпедного аппарата прибор акустического противодействия МГ-74 на семнадцати узлах начал удаляться от подлодки. Бортовая аппаратура испускала шумы, в точности соответствующие звукам идущей полным ходом настоящей "варшавянки", и система самонаведения японской торпеды тотчас захватила ложную цель.
  -- Снизить скорость до двух узлов, - приказал капитан "Новосибирска". - Разворот лево на борт сорок!
   Субмарина выполнила маневр, уходя с прежнего курса. Акустик на ее борту несколько минут продолжал улавливать шумы имитатора, уводившего торпеду все дальше от истинной цели, а затем из глубины донесся грохот взрыва.
  -- Все, товарищи офицеры, вот мы и уничтожены, - хмыкнул штурман.
   Тотчас со всех сторон не него обрушилось в несколько глоток:
  -- Сплюнь, идиот!
   Напряжение, физически ощущавшееся в отсеках подлодки, понемногу отступило, но каждый моряк понимал, что вскоре противник обнаружит обман, и поиски продолжатся. И шансов уцелеть в схватке с брошенной против одиночной подводной лодки морской и воздушной армадой было ничтожно мало.
  -- Товарищ капитан, заряд аккумуляторов на уровне восьми процентов, - доложил командир БЧ-5.
  -- Курс сто двадцать, - приказал, выслушав это, капитан. - Увеличить ход до пяти узлов. Отойдем подальше от берега, насколько возможно, тогда всплывем под РДП и зарядим батареи. Мы выдержали бой с многократно превосходящими силами противника, добыли бесценные разведданные и выскользнули из всех заготовленных врагом ловушек. Теперь предстоит самое сложное - возвращение домой!
   Все так же крадучись, подводная лодка "Новосибирск" двинулась прочь от становившейся смертельно опасной суши, в ту стихию, для которой и была идеально приспособлена, которая могла уничтожить горстку храбрецов, но могла и спасти их, надежно укрыв от врага.
  
   А в это время десантный вертолетонесущий корабль-док LST-4003 "Кунисаки", третий корабль типа "Оцуми", вошедший в боевой состав Морских сил самообороны Японии, неторопливо двигался на север. Дизельные двигатели, мощные и экономичные, тащили его к цели со скоростью двадцать два узла. С каждой минутой все дальше становились берега Японии, и все ближе - окутанные туманной пеленой сопки Камчатки.
   Вокруг него рыскали по волнам корабли эскорта, шаря по горизонту лучами радаров, просвечивая толщу воды импульсами бортовых гидролокаторов, готовые обрушить на противника залпы артиллерии и шквал ракет. В прочем, десантные транспорты уже который месяц сновали между метрополией и берегами Камчатки, доставляя на север людей и технику с периодичностью пригородных электричек, не встречая серьезного противодействия.
   На всякий случай, маршруты конвоев прокладывались по дуге, существенно восточнее занятых русскими гарнизонами островов Курильской дуги. Лишние часы в открытом океане, несмотря на спартанские условия пребывания на борту десанта, были лучшей гарантией безопасности. Набившимся в тесные кубрики, точно шпроты в консервную банку, японским солдатам, ютившимся на трехэтажных нарах в духоте отсеков несмотря на запущенную на полную мощность систему вентиляции, предстояло спустя какие-то трое-четверо суток сойти на отнюдь не дружественный берег, вступив в бой, который мог стать первым и последним для многих из них, и рисковать жизнями людей во время перехода было излишне.
   Совсем скоро с просторной палубы десантного транспорта поднимутся тяжелые вертолеты CH-47J, способные унести на сотни миль восемь тонн груза, молотя лопастями широких винтов наполненный влагой и морской солью воздух. Из доковой камеры, похожей на фантастическую стальную пещеру, выскользнут неуклюжие махины катеров на воздушной подушке LCAC, чтобы, окутавшись брызгами, с воем помчаться над волнами к земле, уверенно таща на своих могучих "спинах" танки и бронемашины, теснившиеся сейчас в полумраке грузовой палубы. Каждый был уверен, что и эта высадка пройдет, как прежде, без помех и потерь. Но мало кто из почти тысячи двухсот человек мог допустить хотя бы на миг мысль о том, что в этот раз единственной твердой поверхностью, которой удастся достичь, станет океанское дно.
   Приговор покинувшему военно-морскую базу Йокосука конвою был подписан в ту самую минуту, когда несколькими днями ранее четыре человека в черных мундирах военных моряков вошли в кабинет командующего Тихоокеанским флотом. Стоявший у плотно зашторенного окна контр-адмирал Виктор Лямин указал на ряд стульев, предложив:
  -- Товарищи офицеры, присаживайтесь!
   Моряки, вызванные в штаб без предупреждения, расселись по местам, и адмирал ощутил на себе пристальные взгляды серьезных глаз. Никто, разумеется, не решался задать вопрос, но нетерпение и напряженное ожидание комфлота чувствовал собственной кожей. Эти люди, уступавшие ему званиями, но зачастую превосходившие возрастом и опытом, отчетливо представляли, зачем их может захотеть видеть командующий. Лямину оставалось лишь подтвердить эти догадки.
  -- Товарищи, вам предстоит выполнить сложную и ответственную задачу, от успеха которой будут зависеть жизни тысяч людей, - негромко, безо всякой патетики в голосе, произнес контр-адмирал. - Наши войска на Камчатке уже который месяц сдерживают натиск японских оккупационных частей. Они сражаются в окружении, лишенные практически любой связи с внешним миром. Много раненых, которым некому и нечем оказывать помощь, заканчиваются припасы, нет подкреплений. Люди устали, они перестают видеть смысл своего упорства, но держатся, отступая под не прекращающимися атаками врага шаг за шагом. А противник, господствующий на море, имеет возможность подвозить технику, снаряжение и живую силу, обеспечивая превосходство над защитниками полуострова и на море. По данным разведки, к сожалению, очень неточным, японское командование готовится нанести решающий удар. В портах Японии началась погрузка на десантные транспорты подразделений Шестой пехотной дивизии. Если эти войска прибудут на Камчатку, противник получит решающее преимущество в технике и живой силе и сумеет сбросить защитников полуострова в океан. Этого никак нельзя допустить! Мы должны быть там первыми!
  -- Что же, мы будем высаживаться на Камчатке? Наконец-то!
   Моряки, командиры подлодок Девятнадцатой бригады, одного из немногих соединений флота, сохранивших боеспособность, с надеждой смотрели на командующего флотом. Они умели ждать, ведь терпение было одной из основных черт подводника, служба которого сочетала периоды длительного ожидания и стремительных действий. Испытывать терпение тех, кто сейчас бросал на него спокойные взгляды, контр-адмирал Лямин не стал дольше, чем нужно, сообщив то, чего так долго ждали и на что уже переставали надеяться его подчиненные:
  -- Да, товарищи офицеры, в ближайшее время будет проведена масштабная десантная операция, цель которой - полностью освободить Камчатку. Весь флот выйдет в море, чтобы покончить с врагом раз и навсегда. Но первыми в бой предстоит вступить вам. Подготовка к наступлению займет несколько недель, и на это время вам предстоит полностью блокировать полуостров, исключив возможность получения японцами подкреплений из метрополии. Ни одни вражеский корабль не должен бросить якорь у камчатских берегов. Самолеты базовой авиации Тихоокеанского флота регулярно совершают разведывательные вылеты в акваторию Охотского моря и Тихого океана. Их экипажи рискуют каждую минуту, находясь в воздухе, где господствует авиация Японии, но этот риск окупается. Также наши подводники ведут непрерывное наблюдение за основными базами японских ВМС, рискуя в любой миг быть обнаруженными, чтобы уже никогда не ступить на родную землю. Любая информация о перемещении кораблей противника будет немедленно поступать вам. Воссоздадим тактику "волчьих стай", благодаря которой гитлеровские подводники в свое время почти смогли нарушить судоходство в Атлантике. Перед вами ставится менее масштабная, хотя и не менее опасная задача, и я верю, что вы выполните ее.
   Командир Б-260 "Чита", самый молодой из находившихся перед Ляминым офицеров, лишь пару месяцев назад получивший это назначение, поднял руку, словно примерный школьник на уроке:
  -- Товарищ контр-адмирал, что известно о силах противника в районе предстоящих действий?
  -- В Охотском море, у южной оконечности полуострова, находится не менее двух эсминцев типа "Конго", обеспечивающих морскую блокаду, но с ними вам сталкиваться не придется. А вот у восточного побережья Камчатки, по данным радиоперехвата, действует поисково-ударная группа во главе с легким авианосцем "Хиуга". Это ваш основной противник.
  -- Серьезно, - хмыкнул капитан второго ранга Шварц, командир Б-190 "Краснокаменск", самый старший из собравшихся в кабинете командующего флотом офицеров, включая и самого контр-адмирала. - Если мне не изменяет память, вертолетоносец "Хиуга" имеет полное водоизмещение девятнадцать тысяч тонн и несет на борту одиннадцать противолодочных вертолетов "Сихок". Они нам и головы не дадут поднять, не то, что выйти в атаку!
  -- Память вам не изменяет, - сухо ответил Лямин. - Но я отдал вам приказ, и вы его исполните. У побережья Камчатки нужно создать заслон, сквозь который не должно пройти ничто, ходящее под флагом Японии, товарищ капитан второго ранга.
  -- Не лучше ли послать туда "Иркутск" или "Томск"? У них выше автономность, и несравнимо, а их сверхзвуковые "Граниты" пустят на дно хоть весь японский флот, тем более, если ракетоносцы прикроют "Барсы".
  -- Я ни на мгновение не позволю себе заподозрить вас в трусости, товарищ капитан второго ранга, и поэтому отвечу, хотя обсуждать здесь просто нечего. Нам каким-то чудом, иначе не скажешь, удалось ввести в строй два подводных ракетоносца типа "Антей", и две многоцелевые атомные подлодки типа "Барс". Они готовы к выходу в море в любой момент, и смогут вынести к чертовой матери весь флот противника, вы правы. Но ни при каких обстоятельствах я не отдам приказ им сниматься с якоря. Атомные субмарины останутся в базах. Они нужны для схватки с совсем другим врагом, в бою с которым даже их огневая мощь перестанет казаться достаточной. Этот бой будет, раньше или позже, но он произойдет. Атомоходы - наше "вундерваффе", товарищи офицеры. Они пригодятся для другой войны, ясно? А сейчас ваш черед рисковать своими жизнями во имя будущего России!
  -- Так точно! - негромко ответили в один голос подводники, каждый из которых ни на миг не забывал о тех, кто притаился за горизонтом, на другом краю казавшегося безбрежным Тихого океана.
  -- Что ж, в таком случае, прошу отбыть на свои корабли для подготовки к походу. Спустя трое суток вам надлежит находиться на позициях. Помните - от вас зависят жизни тысяч наших солдат, что еще сражаются на суше Координаты района патрулирования, график и частоты связи получите у начальника штаба флота. И еще, - добавил командующий, - топите их всех!
   Через несколько часов подводная лодка "Краснокаменск" снялась с якоря и направилась к выходу из гавани Владивостока. Субмарина, связанная тросами с трудягой-буксиром, помогавшим при выполнении особо тонких маневров, прошла мимо чуть выступавших из воды массивных черных лоснящихся туш приткнувшихся к берегу атомоходов проекта 949А, чьи могучие "Граниты" даже американские авианосные группы заставляли держаться подальше от русских границ. Находившийся на мостике капитан Эдгар Шварц увидел, что на палубах обоих "Антеев" выстроились их команды. Когда "Варшавянка" поравнялась с ближайшим из них, "Томском", руки десятков моряков разом взметнулись в воинском приветствии, и командир "Краснокаменска" тоже приложил ладонь к виску, отвечая на торжественный салют.
   Время выхода в море было рассчитано с точностью до минуты. Субмарины Девятнадцатой бригады покидали безопасную базу в те недолгие часы, когда в небе над Дальним Востоком не было ни одного разведывательного спутника, принадлежавшего США либо любой другой державе. Но все-таки покинуть гавань абсолютно незамеченными не получилось - слишком много внимания в эти дни было обращено на Владивосток и то, что происходило на его рейде.
   Подводная лодка Морских сил самообороны Японии SS-591 "Михисио" медленно кралась вдоль самой границы русских территориальных вод. Десять субмарин типа "Оясио", к которому она принадлежала, составляли ныне основу подводных сил Японии после того, как было списано большинство подлодок предыдущего проекта "Харусио", а новейшие "Сорю", оснащенные, кроме прочего, воздухонезависимыми установками, еще только начали сходить со стапелей пару лет назад. Всего серия включала одиннадцать единиц, но одна из них, "Юдзисио", была потоплена взбунтовавшейся русской подлодкой еще тогда, когда на Дальнем Востоке вовсю хозяйничали американские гайдзины, став братской могилой для моряков. И теперь командир "Михисио" был полон желания поквитаться за своих товарищей по оружию, втайне моля богиню Аматэрасу послать достойную цель для своих торпед.
   Японская субмарина шла самым малым ходом, почти бесшумно, и в любом случае достаточно скрытно, чтобы быть обнаруженной устаревшими сонарами русских патрульных кораблей. Несмотря на то, что флот России, остатки которого были стянуты сюда, во Владивосток, вел себя предельно пассивно, отстаиваясь у берега, разведка велась почти непрерывно. Вести наблюдение с воздуха было опасно, истребители ВВС России появлялись в небе все чаще и чаще, и их пилоты без колебания вступали в бой с недостаточно осторожными японскими летчиками. Моряки же, выполняя задачу с не меньшим успехом, почти ничем не рисковали. Постоянно сменяя друг друга, подлодки Морских сил самообороны вели скрытное патрулирование в постоянной готовности нанести удар, стоит только их противнику зазеваться, проявляя беспечность, но пока русские корабли не рисковали выходить в открытое море, не позволяя японцам продемонстрировать всю свою выучку.
   "Михисио" держалась на небольшой глубине, выпростав далеко за корму гибкий "хвост" буксируемой антенны ГАС ZQR-1. Гидрофоны, вынесенные за пределы пусть ничтожно малого, но все же являющегося помехой акустического поля самой субмарины, позволяли фиксировать любые шумы, источник которых находился на поверхности или в морских глубинах. И один из таких сигналов, пришедших извне, заставил акустика, несущего вахту, срочно вызвать своего командира.
   Японский капитан, лишь час назад удалившийся в свою каюту, чтобы вздремнуть, буквально ворвался в помещение боевого информационного поста. Вахта длилась уже двенадцатый день, ресурсы подходили к концу, и вскоре подлодке предстояло вернуться в Японию, и вот, когда никто не уже не рассчитывал, на горизонте появилась добыча.
  -- Шум винтов, - доложил акустик. - Подводная цель!
  -- А, русские решили, наконец, выйти в море! Идентифицировать цель!
   Командир "Михисио" боялся даже мечтать о том, чтобы одна из возвращенных русскими в строй АПЛ оказалась у него не прицеле, но не сомневался, что сумеет выйти победителем из подводной дуэли хоть с "Оскаром", хоть с "Акулой", но акустик разрушил его потаенные мечты, сообщив спустя несколько мгновений:
  -- Подводная лодка класса "Кило"! Идет под электромоторами!
  -- Убрать антенну гидролокатора! Курс на сближение!
   Втянув буксируемую антенну в корпус, "Михисио" начала плавно разворачиваться, направив покатый нос на источник шума, и капитан отдал следующий приказ:
  -- Боевая тревога! Торпедные аппараты к бою!
   Тяжелые сигары универсальных дальнобойных торпед "Тип-89" легли в трубы торпедных аппаратов HU-603B, в отличие от подлодок ранних проектов, создаваемых с явной оглядкой на опыт моряков США, сдвинутых, по русскому образцу, в носовую часть корпуса. Противник уже находился в пределах их досягаемости, но капитан "Михисио" медлил, рассчитывая сделать все наверняка, чтобы вернуться обратно в порт героем, одержавшим настоящую победу. По его приказу субмарина увеличила скорость, выходя на наиболее выгодную позицию. Производимый ею шум возрос на считанные проценты, но этого оказалось достаточно, чтобы выдать присутствие подлодки.
  -- Шум винтов по левому борту! - Акустик закричал от неожиданности. - Надводный корабль!
   Малый противолодочный корабль Тихоокеанского флота России "Смелый" стремительно разгонялся, сокращая отделявшее его от внезапно обнаруженной цели расстояния. Уже сыграли тревогу, и немногочисленная команда находилась на своих местах, готовая вступить в бой. Импульсы бортового гидролокатора "Амгунь" призрачными клинками пронзали водную толщу, снова и снова нащупывая корпус стремительно погружавшейся японской подлодки. Противник сбавил ход до минимума, укрываясь у самого дна, и русские моряки потеряли цель, упустив возможность для удачной атаки. Но капитану "Михисио" от этого не стало легче. Сменяя друг друга, над головами японцев, запертых в тесноте отсеков, крутились противолодочные корабли, к которым присоединялись и немногочисленные патрульные самолеты Ту-142, щедро рассыпавшие над волнами гидроакустические буи. Противостояние длилось больше суток, после чего "Михисио", на борту которой на исходе были запасы воздуха и энергии, накопленной в аккумуляторных батареях, удалось выскользнуть из клещей, выйдя тотчас в эфир. Но принятое в штабе Морских сил самообороны сообщение о появлении в море русских субмарин безнадежно запоздало.
   Путь прорвавшегося сквозь заслон "Краснокаменска", как и других субмарин Девятнадцатой бригады, лежал сперва на север, через узость Татарского пролива, а затем по просторам Охотского моря на восток. Часть маршрута подлодки преодолели под РДП, экономя заряд аккумуляторов, и лишь иногда, при появлении японских патрульных самолетов, уходя на глубину. Затем они прошли лабиринт отмелей и подводных скал Курильской гряды, растворяясь на просторах Тихого океана. Развернувшись редкой цепью у восточного берега Камчатки, русские "Варшавянки" затаились, подстерегая добычу, которая беспечно шла в расставленную засаду.
   Начались мучительно долгие часы и дни ожидания, выматывавшие сильнее, чем самый жестокий бой. Отсеки подлодок погрузились в безмолвие, а нервы сменявших друг друга на постах людей натягивались до звона, словно струны. Где-то рядом бороздили океанские волны японские эсминцы, кружили над водными просторами вертолеты, и любая оплошность могла выдать противнику присутствие субмарин с неизбежной после этого охотой, когда против горстки русских моряков, лишенных поддержки, будет действовать целый флот.
   Капитан второго ранга Шварц, покидавший главный командный пост своей подлодки лишь для того, чтобы вздремнуть пару часов в тесноте своей каюты, сверился с прицепленным к переборке графиком, и, взглянув на бегущие по циферблату своих часов стрелки, в очередной раз скомандовал:
  -- Поднять антенны!
   Балластные цистерны подлодки были заполнены забортной водой лишь частично, удерживая "Краснокаменск" на небольшой глубине. Тоннель "шнорхеля", питавшего кислородом дизельные генераторы, соединял "варшавянку" с окружающим миром, позволяя экономить заряд аккумуляторов. В отличие от атомоходов, субмарины проекта 877, как, впрочем, и большинство их японских аналогов, действовавших в этих водах, были скорее "ныряющими", чем по-настоящему "подводными", и капитан второго ранга Шварц экономил ресурсы для встречи с противником, сознательно идя на риск быть обнаруженным случайно залетевшим в эти воды каким-нибудь патрульным "Орионом".
   Тонкий штырь антенны, выдвинувшийся из ограждения рубки, рванулся к поверхности, вздымаясь над волнами. Радист скрючился над приборной панелью, пытаясь поймать голос далекой земли. Подлодка всплывала для сеансов связи с секундной точностью, но всякий раз до этого эфир был пуст. Штаб молчал, и, вдоволь наслушавшись тишины, Шварц снова командовал погружение. Но в этот раз все оказалось иначе.
  -- Есть связь, - неожиданно сообщил радист, колдуя над своими приборами. - Принимаю сообщение! Пометка "особой важности", товарищ капитан!
   Короткая радиограмма была принята на борту "Краснокаменска" и расшифрована в течение считанных десятков секунд, после чего командир сообщил собравшимся в рубке офицерами:
  -- Разведка обнаружила японский конвой на траверзе острова Симушир. Транспорт и два корабля эскорта. Однозначно, конечная точка их маршрута - Камчатка. Они идут к нам навстречу, и мы сделаем все, чтобы эти корабли никогда не добрались до суши!
   Штурман склонился над картой с линейкой и транспортиром, пытаясь рассчитать, а, точнее, угадать, ту воображаемую точку, где пересекутся на какой-то миг курсы японских кораблей и русской подлодки. "Краснокаменск", подчиняясь приказу своего командира, изменил курс, уходя дальше от берега, растворяясь в глубинах Тихого океана. Но на переставшей существовать для других подлодке благодаря гидроакустическому комплексу МГК-400 "Рубикон" знали обо всем, что происходило вовне. И, наконец, акустик, сдавленный со всех сторон переборками своего тесного отсека, сообщил:
  -- Шум винтов по пеленгу двести двадцать! Групповая цель!
   Три корабля под флагами японских ВМС шли на север по водной пустыне Тихого океана. Остались далеко в стороне выраставшие из океанских волн сторожевыми башнями острова Курильской гряды, надежно запиравшие непрошеным гостям путь в Охотское море, к русским берегам. Десантный транспорт "Кунисаки" величаво покачивался на волнах, а вокруг цепными псами метались корабли эскорта, непрерывно ведущие наблюдение и поиск целей. Время от времени с палубы эсминца поднимался в небо вертолет, описывая широкие круги, центром которых являлось идущее компактным строем соединение. Но водная поверхность была пуста до самого горизонта, а пронзавшие глубины импульсы сонаров рассеивались в пространстве, не встречая на пути никаких препятствий. И лишь на экранах РЛС контроля воздушного пространства изредка появлялись отметки, обозначавшие противолодочные самолеты Р-3 "Орион", барражировавшие вдоль Курильской гряды.
   Никто в экипажах японских кораблей, начиная от командующего соединением и до помощника кока, не верил, что в этих водах может произойти встреча с противником, давно списав со счета русских моряков. Это было очередное рутинное плавание, и расслабившиеся от подобной мысли офицеры, коротая очередную вахту на мостике десантного корабля, вели неспешный разговор.
  -- Русские беспомощны и не помешают нам в открытом море, - произнес, уставившись в иллюминатор, старший помощник, в отсутствие уединившегося в своей каюте капитана командовавший сейчас на "Кунисаки". - Их флот давно уже перестал существовать, равно как и авиация. Сверхзвуковые ракетоносцы "Бэкфайр", которых опасались в былые времена даже американцы, давно сгнили на своих аэродромах, превратившись в металлолом, а иных боевых самолетов на смену им так и не появилось. Несколько ракетных катеров "Тарантул" опасны только у берега, а больше ничего гайдзины нам не смогут противопоставить.
   Штурман, склонившийся над монитором приемника навигационной системы GPS, отвлекшись от расчетов, взглянул на старпома, качая головой:
  -- У русских в строю уже есть несколько атомных подлодок, в том числе не меньше одного "Оскара". И они полным ходом ведут восстановление своих эсминцев!
  -- "Оскар", даже если он и впрямь готов к выходу в море, надежно заперт в гавани Владивостока, которая находится под непрерывным наблюдением, и русские не успеют отойти от берега и не полсотни миль, прежде чем на их подлодку начнет охоту весь наш флот. А эсминцы, долгие годы стоявшие на якоре, находятся в таком состоянии, что их достройка затянется на месяцы, если не на годы. Да их что могут два или три корабля против целой эскадры, кроме как геройски погибнуть в неравном бою?
   И все же, несмотря на уверенность японских моряков в бездействии противника, радиотехнические средства работали непрерывно. Но маломощная РЛС обнаружения воздушных целей OPS-14G десантного корабля имела ничтожную дальность действия по сравнению с радарами эсминца, и именно на борту "Сетоюки" первыми обнаружили приближение незваных гостей, немедленно оповестив остальные корабли.
  -- Две воздушные цели, - сообщил радист, приняв короткое сообщение с эскадренного миноносца. - Приближаются с юго-запада на малой высоте!
  -- Боевая тревога!
   Рев сирены, наполнивший тесные отсеки и переходы десантного корабля, заставил моряков, бросая все, кинуться на посты, а солдат, набившихся в кубрики, будто шпроты в банку, оцепенеть от страха. Совершенно беспомощные здесь и сейчас, несмотря на всю свою выучку и боевой дух, против мчащихся к эскадре быстрее звука вражеских самолетов, они могли лишь ждать и молиться о чуде.
   Тревогу сыграли и на эсминце, изготовившем к бою свой ЗРК "Си Спарроу", способный бороться с воздушным противником лишь на малой дальности. Устаревший эсминец был едва ли способен вести бой с действительно сильным противником, но его экипаж был полон решимости дать достойный отпор. Готовились к отражению атаки и на борту "Кунисаки". В сторону приближавшихся чужаков развернулись связки стволов зенитных автоматов "Вулкан-Фаланкс", единственного оружия самообороны грузного транспорта.
   Пара истребителей Су-27 российских ВВС "выскочила" из-за Курильских островов, на сверхзвуковой скорости помчавшись наперерез медленно ползущей по океанским просторам японской эскадре. Размещенные на островах станции радиотехнической разведки уловили излучение многочисленных японских радаров, и теперь русским пилотам предстояло, рискуя жизнями, провести доразведку целей, выяснив, что именно обнаружили "слухачи". Отделявшее их от вражеских кораблей расстояние самолеты преодолели за несколько минут. Специализированные разведывательные самолеты вроде Ту-142М, которых в составе флотской авиации оставались считанные единицы, были слишком уязвимы в небе, где хозяйничали японские ВВС, и для разведки пришлось использовать истребители, способные постоять за себя.
   "Сухие", большая часть узлов подвески которых была занята подвесными баками, серьезно увеличивавшими дальность действия, вынуждены были вплотную подлетать к обнаруженной цели, поскольку единственным средством разведки были глаза самих пилотов. Визг систем предупреждения об облучении СПО-15 наполнил кабины, оглушая летчиков, но те, даже зная, что оказались на прицеле, не изменяли курс, упрямо идя на сближение. Корабли, за кормой которых протянулись пенные полосы кильватерных следов, стремительно вырастали в размерах, по мере того, как русские самолеты снижались, пронизывая обтекателями клубившиеся над океаном облака.
   С грохотом и ревом истребители на бреющем полете промчались над волнами, направляясь к горизонту. Палуба японского эсминца озарилась яркой вспышкой, и вслед самолетам взмыли одна за другой, две зенитные ракеты RIM-7.
  -- "Седьмой", внимание! - Командир пары вышел в эфир, остерегая своего ведомого. - Ракетная атака! Разворот девяносто градусов! Сбросить ложные цели! Форсаж!!!
   Пилоты одновременно рванули на себя рукоятки управления, и их истребители, задрав заостренные носы в зенит, легли в крутой вираж, так что от перегрузки потемнело в глазах, а тела налились свинцом, и каждое движение требовало колоссальных усилий. Позади Су-27 в небе рассеялись мерцающие облака дипольных отражателей - полосок фольги, о которые разбились импульсы РЛС управления огнем японского корабля, подсвечивавшие цели ракетам "воздух-воздух". Лишенные целеуказания, обе ракеты, продолжая полет по прямой, промчались далеко в стороне от русских истребителей, из сопел турбин которых вырвались длинные языки огня. С легкостью преодолевая звуковой барьер, Су-27 легли на обратный курс. За несколько десятков секунд, проведенных вблизи противника, русские летчики успели увидеть достаточно, и теперь спешили передать добытую немалым риском информацию своему командованию, которое точно знало, как ею распорядиться.
   Принятое в штабе сообщение было немедленно транслировано на рыскавшие у берегов Камчатки "варшавянки", и через несколько часов их акустики обнаружили цель. Шум винтов японских кораблей проникал в самую глубь океана, приманивая рукотворных хищников, замыкавших вражеский ордер в кольцо. В главном командном посту "Краснокаменска", первым встретившего противника, кипела напряженная работа.
  -- Три цели по пеленгу семьдесят пять, - доложил акустик, "глаза и уши" выходившей в атаку подлодки.
  -- Рулевой, на курс семьдесят пять, - тотчас скомандовал Шварц. - БЧ-3, доложить о готовности!
  -- Торпедные аппараты готовы к залпу! - немедленно сообщил командир минно-торпедной боевой части, которого, как и самого капитана, отхватило едва сдерживаемое волнение.
   Работавший в режиме шумопеленгования гидролокатор не позволял точно определить расстояние до цели, и сейчас "Краснокаменск" буквально на ощупь сближался с противником, уже держа его на прицеле. В этот момент новый источник звука привлек внимание акустика, громко вскрикнувшего:
  -- Подводная цель по пеленгу сто сорок!
  -- Черт, японцы не могли послать свои подлодки для сопровождения конвоя! Они бы просто не угнались за транспортами! - Капитан Шварц в замешательстве помотал головой. - Неужели они перебросили свои субмарины к Камчатке заранее? Акустик, цель опознана?
  -- Это не японская лодка, товарищ командир! Акустический портрет соответствует АПЛ типа "Лос-Андежелес"!
   Новое сообщение заставило командира русской "варшавянки" негромко выругаться, но в охватившей отсек тишине каждое его слово звучало раскатом грома. Непонятно откуда взявшаяся американская субмарина, превосходившая "Краснокаменск" по всем параметрам, находилась совсем рядом, возможно, уже нацелив свои торпеды на русскую подлодку.
  -- Самый малый ход, - скомандовал Шварц. - Тишина в отсеках!
   "Краснокаменск" сбавил скорость до минимума, растворяясь в шумах океана и заставив ругаться от досады акустика ударной АПЛ ВМС США SSN-724 "Луисвилл" и ее командира, уже готовившегося отдать приказ о пуске торпед. Приказ, полученный несколькими днями ранее, и исходивший, о чем командир АПЛ знать, конечно, не мог, от самого вице-президента США, не вызвал у офицера радости, но был исполнен беспрекословно. Оставив свои позиции, "Лос-Анджелес" промчался через половину Тихого океана, присоединившись к японскому конвою, следовавшему на Камчатку. Держась за пределами дальности действия корабельных сонаров, чтобы не искушать японских моряков лишний раз, "Луисвилл" нарезал круги в поисках любого противника. Собственный ГАК американской подлодки, в состав которого кроме традиционной носовой сферической антенны входили конформные антенны по обоим бортам и целых две буксируемые антенны, используемые только на малом ходу, позволял контролировать подводную обстановку на большой акватории, обеспечивая гарантированное превосходство над любым противником, какой только мог встретиться в этих водах.
  -- Цель на ноль-три-пять, - доложил акустик, когда шум, производимый механизмами чужой подлодки, пробился сквозь "голос" никогда не смолкавшего океана, коснувшись усеивавших покатые борта "Лос-Анджелеса" батарей гидрофонов. - Это "Кило", сэр!
  -- Русские, - лицо командира "Луисвилла" исказилось от злости. - Чертовы русские! Наконец-то настоящее дело, не то, что пасти гребаных джапов. К бою! Прикончим их! Курс на цель!
   Американская подлодка развернулась, всеми своими семью тысячами тонн подводного водоизмещения надвигаясь на "Краснокаменск", а через несколько секунд акустик "Луисвилла" растерянно сообщил о потере контакта.
  -- Они не могли исчезнуть, - горячо воскликнул американский капитан. - Это не фантом! Русские где-то рядом! Мощность реактора снизить до минимума! Лечь в дрейф!
   "Луисвилл", снижая скорость, буквально повис в толще воды, выпростав за собой гибкую антенну ГАС ТВ-23. В отличие от американского атомохода русская подлодка под аккумуляторами была практически бесшумной, и только случайность могла выдать ее. Противники замерли, разделенные считанными десятками кабельтовых, будто сильные, но при этом совершенно слепые боксеры, выжидая, кто первым раскроет себя, чтобы нанести сокрушительный удар по любому источнику звука. Сажень за саженью они осторожно двигались вперед в кромешной тьме, рискуя протаранить чужую подлодку, только тогда и узнав о ее присутствии. А шум винтов японского конвоя, продолжавшего безмятежно двигаться на север, слабел, заставив командира "Краснокаменска" скрипеть зубами от досады - добыча, которая была уже в его руках, ускользала.
  -- Чертов "лось"! - Шварц стукнул кулаком по переборке. - Он где-то близко, нутром чую!
   Приводимый в движение электричеством гребной винт, венчавший каплеобразный корпус "варшавянки", вращался бесшумно, медленно проталкивая подлодку вперед. Лопасти сложной формы беззвучно вспарывали толщу воды. Люди в отсеках замерли, боясь даже вздохнуть лишний раз, словно это могло выдать противнику их присутствие.
  -- Первый торпедный аппарат зарядить "Корундом", - скомандовал Шварц. - В пятый и шестой загрузить противолодочные торпеды!
   Система автоматической перезарядки "Мурена" вогнала в торпедные трубы, похожие на патронные каморы огромного револьвера, полуторатонные сигары электроторпед ТЭСТ-71М и самоходный прибор гидроакустического противодействия МГ-74, один из четырех, уложенных на стеллажи торпедного отсека. Плавно отошла в сторону наружная крышка, и "Корунд" выскользнул наружу, разгоняясь и испуская шумы, в точности повторяющие "акустический портрет" самого "Краснокаменска". Акустик на борту "Луисвилла" тотчас доложил о контакте, и американский капитан, не колеблясь, скомандовал:
  -- Торпедные аппараты - пуск!
   Две тяжелые торпеды МК-48 ADCAP вырвались из сдвинутых к средней части корпуса "Лос-Анджелеса" торпедных труб, устремляясь вслед за ложной целью, и одновременно в рубке "Краснокаменска" прозвучал приказ капитана второго ранга Шварца:
  -- Пятый и шестой аппараты - пли!
   Шум турбин американских торпед, легко разогнавшихся до пятидесяти узлов, выдал положение вражеской подлодки, и в ее сторону направились русские универсальные ТЭСТ-71М. приводимые в движение электродвигателями, они двигались почти бесшумно, и только в тот момент, когда акустические ГСН русских торпед с километровой дистанции захватили цель, на борту "Луисвилла" узнали об атаке.
  -- Срочное всплытие, - приказал американский кэптен, чувствуя, как истекают последние отпущенные ему секунды. - Продуть балласт! Торпедные аппараты - пуск!
   "Лос-Анджелес", избавляясь от балласта, начал всплывать, в последнем усилии рванувшись к поверхности, но перед этим произвел залп. Пронзив толщу воды, тяжелые американские торпеды ударили в корпус "Краснокаменска". Взрывы трехсотпятидесятикилограммовых боевых частей проломили прочную сталь, прежде стойко сдерживавшую чудовищное давление воды, и ледяной поток, сметавший все на своем пути, ворвался в отсеки. Русская "варшавянка" камнем пошла ко дну. Пятьдесят семь русских моряков погибли быстро, упокоившись на океанском дне и так и не покинув свои посты даже после смерти. И в то же мгновение выпущенные погибшей подлодкой торпеды настигли "Луисвилл", почти добравшийся до поверхности. Глубины океана огласили раскаты взрывов, а затем - скрежет металла. Жадно вбирая забортную воду огромной рваной дырой в левом борту, американская подлодка вынырнула на поверхность, и по отсекам разнеслась брань и бессвязные возгласы людей, уже успевших попрощаться с жизнями, приготовившись к мучительной гибели от удушья на океанском дне.
   Эфир наполнился паническими сообщениями с бортом чудом уцелевшей субмарины, настигшими уже успевшую удалиться довольно далеко от места боя японскую эскадру. Командир конвоя, прочитав сообщение, обратился к капитану эсминца "Сетоюки", на котором и держал свой флаг:
  -- Наш эскорт вступил в бой с русской подлодкой! Похоже, нас здесь ждут. Объявите боевую тревогу, капитан, и поднимайте в воздух вертолет - эта русская субмарина наверняка не единственная!
   Высокие створки ангара на корме эсминца разошлись в стороны, а техники выкатили на пятачок ВПП вертолет. Лопасти с треском раскрутились, и противолодочный SH-60 "Си Хок" оторвался от мерно раскачивающейся палубы, направляясь в открытый океан. Винтокрылый дозорный японского конвоя промчался над волнами на малой высоте. Из подвешенного с левого борта контейнера высыпалось полдюжины гидроакустических буев. Ничем не выдававшие своего присутствия, они создали надежный заслон на пути подводного противника.
   За несколько минут до этого акустик подводной лодки Тихоокеанского флота Росси Б-260 "Чита" доложил о контакте с целью. Находившиеся в ГКП подводники замерли, словно боясь спугнуть удачу, и капитан, охваченный азартом охотника, приказал:
  -- Рассчитать параметры для атаки! У нас будет лишь несколько минут и лишь один залп, и он должен достигнуть цели! Сблизимся с противником вплотную и выстрелим в упор!
   Опустошая аккумуляторные батареи, подлодка помчалась наперерез вражескому конвою, оказавшемуся в створе. В отличие от подлодок проекта 877, в последние годы строившихся на экспорт для флотов Китая, Индии или Вьетнама, изначально оснащенных противокорабельными ракетами "Калибр", позволявшими наносить удары с нескольких сотен верст, однотипные субмарины, несущие службу под Андреевским флагом по злой иронии судьбы были лишены таких возможностей. И хотя часть "варшавянок" за минувшие год модернизировали, основным оружием "Читы" оставались торпеды, как семьдесят лет назад, и русским подводникам предстояло приблизиться к отнюдь не беззащитному противнику вплотную, чтобы нанести удар наверняка.
   Офицер-торпедист замер в готовности нажать кнопку пуска. Крышки торпедных аппаратов открылись, обнажая округлые обтекатели готовых к пуску торпед, и этот шум достиг одного из дрейфовавших на поверхности, качаясь на волнах, буев, щедро рассыпаемых кружившим над океаном японским вертолетом. Сигнал достиг геликоптера, зависшего над гребнями волна исполинской металлической стрекозой, и командир экипажа SH-60J, висевшего над волнами, скомандовал:
  -- Сбросить торпеды!
   Одна за другой, от плоского днища вертолета отделились легкие торпеды "Тип-80", исчезая в брызгах морской воды. Одновременно радиограмма с борта вертолета заставила капитанов японских кораблей изменить курс, отворачивая в сторону от опасности.
  -- Торпедным аппаратам - пли! - Приказал командир "Читы", уже знавший, что его подлодка стала целью торпедной атаки, обреченно простонав: - Слишком рано, нам их не достать!
   Одна за другой, из торпедных труб выскользнули полдюжины массивных восьмиметровых сигар противокорабельных торпед 53-65К, устремляясь вслед вражескому конвою, а русские моряки делали все возможное, спасая свои жизни. Сброшенные с японского вертолета торпеды настигали "Читу", расстояние сократилось до нескольких кабельтовых, и командир субмарины приказал:
  -- Срочное погружение! Полный вперед!!!
   Разгоняясь, и стремительно при этом опустошая аккумуляторы, "варшавянка" буквально провалилась в пучину, с легкостью преодолевая стометровую отметку. А на хвосте ее висели торпеды, словно взявшие след обученные гончие.
  -- Поставить газовую завесу, - скомандовал капитан "Читы", чувствовавший, как сердце вот-вот проломит грудную клетку, будто рвущаяся на свободу птица. - Укроемся под слоем "скачка"!
   За кормой продолжавшей погружаться "Читы" развернулась стена из мириадов пузырьков воздуха, стравленного из балластных цистерн, о которую разбились импульсы акустических ГСН преследовавших субмарину торпед. А когда завеса рассеялась, русская подлодка уже оказалась ниже термоклина, границы между поверхностным, более теплым, и глубинными слоями воды, отражавшей импульсы сонаров, точно зеркало, и запиравшей внутри шумы, производимые "варшавянкой". Торпеды, потеряв цель, прошли в полутора сотнях метров над ней, после чего, израсходовав запас топлива, погрузились в пучину. А на поверхности японским морякам и летчикам, неожиданно атакованным посреди открытого океана, было не до того, чтобы оценивать результаты атаки.
   Морские глубины наполнились визгом кислородных турбин, разогнавших запущенные с "Читы" торпеды до сорока узлов за считанные секунды. Шесть торпед, разошедшиеся широким веером, мчались к целям, пожирая мили. Японские корабли, набирая полный ход, развернулись к ним кормой, пытаясь убежать. С борта эсминца "Сетоюки" сбросили за борт буксируемую противоторпедную ловушку SLQ-25 "Никси". Действуя в режиме постановки помех, она буквально "ослепила" преследовавшую миноносец торпеду, и та прошла мимо цели, заставив разом выдохнуть с облегчением сто семьдесят японских моряков.
   Две торпеды навелись на фрегат "Сендаи", тоже выжимавший из своих машин максимум возможного. Уступая торпедам в скорости почти двадцать узлов, он имел немного шансов, успев в последний момент дать залп противолодочными торпедами, уничтожившими одну из русских 53-65К, но вторая спустя несколько минут настигла цель, ударив в корму фрегату. Мощный взрыв сотряс стадесятиметровый корабль, повредив валы гребных винтов, из-за чего "Сендаи" мгновенно лишился хода, превратившись в беспомощную мишень. После этого настал черед "Кунисаки".
   Два мощных шестнадцатицилиндровых дизеля "Semt-Pielstick" разогнали десантный корабль до двадцати двух узлов, а расстояние, отделявшее его от русской подлодки, сделавшей залп слишком рано, почти позволило выйти из-под удара. Одна торпеда прошла мимо цели, вторая, после того как остановилась ее турбина, просто ушла ко дну, чтобы там взорваться, будучи буквально расплющенной чудовищным давлением воды. Рубка "Кунисаки" наполнилась ликующими возгласами, и в этот момент третья торпеда, дотянувшись до атакованного корабля уже на пределе дальности, скользнула вдоль правого борта.
   Когда торпеда приблизилась к цели на полторы сажени, сработал неконтактный электромагнитный детонатор, и взрыв трехсот килограммов мощной взрывчатки обрушился на корпус "Кунисаки" ударом гигантского молота. Японских пехотинцев сбросило с многоярусных коек в тесных кубриках, образовав кучу малу из человеческих тел. Листы обшивки разошлись, и в образовавшуюся брешь хлынула вода. Тотчас включились трюмные помпы, но один из дизелей уже заглох, и десантный корабль, сбавляя ход, начал вращаться на месте.
  -- Полный вперед! - Командир эсминца "Сетоюки", видевший, как у борта "Кунисаки" поднялся и опал пенный столб, не колебался. - Нужно оказать им помощь! Передайте на борт вертолета, пусть направляются к "Сендаи"!
   Разворачиваясь, эсминец направился прямиком к медленно ползущему по волнам десантному кораблю, и в этот момент импульсы продолжавшего работать подкильного сонара OQS-4A, натолкнулись на препятствие в нескольких десятках кабельтовых от эсминца.
  -- Подводная цель на один-один-ноль, - закричал акустик, заставив капитана "Сетоюки" вздрогнуть. - Еще одна на ноль-восемь-пять! Дистанция сорок два кабельтова!
   Подводные лодки Б-187 и Б-345 подоспели к месту боя последними, почти одновременно выйдя на дистанцию залпа. Эскадренный миноносец, единственный корабль, еще не получивший никаких повреждений и сохранявший боеспособность, огрызнулся огнем, пытаясь хотя бы отогнать противника. Торпедный аппарат левого борта выпустил сразу три противолодочные торпеды "Марк-46", и одновременно с направляющих пусковой установки "Марк-112" сорвались, взмывая ввысь, две противолодочные ракеты RUR-5A комплекса ASROC.
   Ракеты достигли наивысшей точки траектории, после чего их двигатели и обтекатели отделились, и боевые части, в качестве которых использовались противолодочные торпеды "Марк-46", зависли над волнами, удерживаемые в воздухе куполами тормозных парашютов. Погрузившись, они ринулись к одной из русских "варшавянок", Б-345, быстро набирая скорость. Но из ее торпедных труб уже выскальзывали черные сигары тяжелых 53-65К, нацеленных в беспомощно болтавшийся на поверхности десантный корабль японцев. И одновременно вторая подлодка произвела четырехторпедный залп по той же цели.
   Пилоты кружившего над океаном вертолета "Сихок", израсходовавшего свой невеликий боезапас и превратившиеся теперь в безучастных наблюдателей, видели прочертившие водную поверхность белые полосы, отмечавшие путь русских торпед. Три из них нацелились на эсминец, быстро сокращая дистанцию.
   Командир "Сетоюки", пытаясь сделать хоть что-то, приказал дать полный ход, и в трюме голодными демонами яростно взвыли турбины. Японским морякам удалось выиграть несколько минут, но разница в скорости была слишком высока, и две торпеды - третья прошла в стороне, потеряв цель из-за сбоя в систему самонаведения - настигли его, вонзаясь в борт ниже ватерлинии. Взрыв двух полутонных боевых частей был подобен удару гильотины, практически перерубив корпус в районе миделя пополам. В пробоины хлынула вода, заполняя отсеки, где метались в ужасе теряющие рассудок моряки, и эсминец, неуклюже заваливаясь на левый борт, начал медленно погружаться.
   Экипаж подлодки Б-345 к этой секунде был уже мертв. Противолодочные торпеды проломили корпус субмарины, сокрушив прочную сталь, и потерявшая плавучесть "варшавянка" куском холодного металла рухнула в бездну, падая на океанское дно. Чудовищная масса воды, нависавшая над ней, крушила металл, корежила его, комкала, будто бумагу, и жуткий лязг был слышен на десятки миль вокруг. Слышали его и на борту Б-187, лихорадочно пытавшейся увернуться от "своих" торпед. Две из шести труб русской подлодки были заряжены имитаторами "Корунд", и сейчас русский капитан приказал выпустить их, один за другим.
   Первый прибор противодействия, работая в режиме постановки помех, "забил" ложными сигналами головки наведения приближавшихся "Марк-46", позволяя подлодке выполнить маневр, уходя из захвата. Атаковавшие торпеды перешли в пассивный режим, и нацелились на второй "Корунд", движущийся в противоположном от субмарины направлении, имитируя производимые ею шумы. Эхо двух взрывов, прозвучавших почти одновременно, заставило полсотни человек, запертых в отсеках Б-187, выдохнуть, а затем, когда океан наполнился грохотом и ревом - разразиться ликующими возгласами. Гибель их товарищей на Б-345 была отомщена.
   Находившиеся на палубе "Кунисаки" моряки видели протянувшиеся к их кораблю из-за горизонта пенные следы торпед, но ничем не могли помешать атаке. Вахтенный, принимая доклады наблюдателей, закричал, с трудом сдерживая ужас:
  -- Три торпеды по правому борту! Еще четыре - по правому!
  -- О, Аматэрасу, - негромко произнес капитан десантного корабля, - прими наши души!
   Едва разогнавшийся на единственном работоспособном дизеле до десяти узлов транспорт не мог ни убежать, ни увернуться от удара. На его борту не было противоторпедных ловушек, как не было ничего подобного русским реактивным бомбометам РБУ-6000, и морякам во главе со своим командиром оставалось лишь ждать смерти.
   Полдюжины торпед - еще одна просто утонула, выйдя из строя, - ударили в борт "Кунисаки", одна за другой, и над палубой поднялась стена воды. Чудовищный взрыв едва не выбросил корабль из воды, вскрывая его корпус по все длине, от носа до кормы, словно гигантским консервным ножом. Из пробоин наружу хлынуло топливо, которого на борту оставалось еще немало, растекаясь вокруг радужным пятном. А внутрь вливались сотни тонн воды, заполняя трюмы. Лишь немногим морякам из команды "Кунисаки" и находившимся на борту солдатам, следовавшим на Камчатку, удалось выбраться наружу, и они без раздумий прыгали в воду, из последних сил барахтаясь в волнах и затем, когда сил больше не оставалось, делая глубокий выдох и просто уходя под воду. Команды борьбы за живучесть делали свое дело, включив помпы и пытаясь осушить затопленные отсеки, но вода добралась до генераторов, и для лишенного энергии корабля началась агония.
   Моряки с фрегата "Сендаи", дрейфовавшего по волнам в нескольких милях, видели, как десантный транспорт все больше оседает в воде. Несмотря на то, что многие члены его команды оставались на постах и пытались удержать "Кунисаки" на плаву, с пробоиной длиной в две трети корпуса это было невозможно. В отсеках воцарился ад, солдаты, не слыша команд своих офицеров, рвались к трапам, ведущим на палубы. Кое-где вспыхивали драки, люди выдавливали друг другу глаза, по звериному вгрызались в глотки зубами, лишь бы вырваться из превратившихся в смертельную ловушку кубриков. А стоявшие на грузовой палубе танки "Тип-90" и пусковые установки крылатых ракет SSM-1 тащили корабль ко дну, сводя на нет все усилия пытавшихся до конца выполнить свой долг моряков. И, наконец, показав, будто на прощание, корму, искореженную подводными взрывами, десантный корабль исчез под водой. Огромная воронка, образовавшаяся на месте его гибели, утягивала следом тех немногих, кто только что поверил, будто сумел спастись. От уже лежащего на борту, готовясь последовать за "Кунисаки" эсминца направлялись спасательные плотики, и кое-кому, единицам, удалось добраться до них, еще не веря собственному счастью. Вскоре на поверхности океана остался только фрегат, непрерывно посылавший в эфир призывы о помощи, а бесформенные пятна мазута, растекшиеся по водной поверхности, и качавшийся на волнах мусор отмечали места гибели остальных кораблей.
   Передача с японского фрегата, ставшего игрушкой океанских волн и ветров, была перехвачена самолетом радиотехнической разведки российских ВВС Ил-20М, уже несколько часов подряд кружившим над Курильской грядой. Покачивавшийся в восходящих воздушных потоках самолет, ощетинившийся антеннами станций радиоперехвата "Ромб" и "Квадрат", непрерывно сканировал эфир, и радиограмма японцев, давно ожидаемая, была немедленно перенаправлена в штаб флота, где вызвала настоящее ликование.
  -- Это победа, - довольно произнес начальник штаба, взглянув на контр-адмирала Лямина. - Полный успех! Мы разгромили япошек наголову!
  -- Какой ценой? По меньшей мере, одна "варшавянка" потеряна, а они для нас на вес золота, не говоря уже об экипажах, каждый человек в которых попросту бесценен. Нет, мы просто выиграли время, очень недолгое, и нужно использовать его с толком, чтобы жертвы не были напрасны!
   Победные реляции кочевали от штаба к штабу, подбираясь все ближе к Кремлю, а тем временем противник готовился к ответному удару. Призыв о помощи с "Сендаи" был принят на борту флагмана поисково-ударной группы Морских сил самообороны Японии, крейсировавшей у южной оконечности камчатского полуострова, и командующий эскадрой вызвал командира авиагруппы эсминца "Хиуга", приказав ему:
  -- Поднимайте в воздух все вертолеты! Мы болтаемся здесь, между Камчаткой и Курилами, ожидая прорыва русского флота, а гайдзины уже у нас за спиной. Конвой, направлявшийся на Камчатку с подкреплением для генерала Такаги, атакован русскими подлодками в сорока милях от Командорских островов. Найдите эти подлодки и пустите их на дно!
  -- Погода портится, надвигается шторм, господин адмирал, - с сомнением произнес офицер. - Можем потерять машины и пилотов!
  -- Не смейте возражать! Выполняйте приказ! Отомстите за погибших братьев!
   Эсминец-вертолетоносец DDH-181 "Хиуга" разворачивался на север, набирая полный ход, а следом, прикрывая флагман, мчались, разрезая форштевнями волны, три казавшихся крохотными на его фоне эсминца. Сдвинутая к правому борту надстройка-"остров" и просторная, гладкая, как стол, палуба длиной две сотни метров делали восемнадцатитысячетонную "Хиугу" похожим на авианосец, и японцам стоило немалых усилий убедить всех - и самих себя в том числе - что это именно эсминец, хотя сомневающиеся оставались и поныне. Но в этом походе в огромном подпалубном ангаре стояли, борт к борту, только противолодочные вертолеты, и сейчас платформа подъемника поднимала очередной из них наружу. Массивная надстройка заслонила часть палубы от порывов ветра, крепчавшего с каждой минутой, и техники могли готовить винтокрылую машину к вылету в относительном комфорте, цепляя на короткие пилоны по бортам объемистого фюзеляжа геликоптера МСН-101 сигары противолодочных торпед. Эсминец находился слишком далеко от места боя, но его авиакрыло, состоящее из тяжелых многоцелевых вертолетов, позволяло достать противника, и сейчас пилоты готовились отправиться навстречу надвигавшемуся шторму.
   Взвыли турбины, широкие лопасти винта врубились в наполненный солеными брызгами воздух, и пятнадцатитонный вертолет медленно оторвался от палубного настила. Одновременно еще три винтокрылые машины взмыли в небо, освобождая место для второй волны, которую уже готовили к вылету техники в тесноте ангарного отсека, наполненного шумом, грохотом и криками. Внезапно налетевший порыв ураганного ветра качнул зависший над палубой вертолет, швыряя его на возвышавшуюся справа серой стеной надстройку, и пилот в последние мгновения, рванув изо всех сил рычаг штурвала, сумели избежать столкновения, увидев, как суматошно бегают внизу перепуганные матросы и техники.
   Выстраиваясь редкой цепью, вертолеты направились на северо-восток, навстречу колышущейся серой стене грозовых туч, затягивавших небо между Чукоткой и Аляской, неумолимо двигаясь на юг. Геликоптеры выполняли сложные маневры, время от времени зависая в нескольких десятках метров над гребнями волн и опуская под воду излучатели ГАС, маятником болтавшиеся под днищами винтокрылых машин. Преодолевая сопротивление усилившегося ветра, прихотливо игравшего вертолетами, словно бумажными самолетиками, швыряя их из стороны в сторону, японские пилоты искали, и, наконец, нашли.
   Подводная лодка "Чита", удалившись от места боя, насколько позволил остаток заряда аккумуляторных батарей, всплыла под РДП, двигаясь параллельно побережья Камчатки. Труба "шнорхеля", вспарывавшая волны, всасывала наполненный влагой воздух, означавший для субмарины возможность двигаться, а для ее команды - шанс выжить. Мерно рокотали дизель-генераторы, наполняя опустошенные аккумуляторы энергией. Командир, чувствуя, как руки и ноги наливаются тяжестью, а голова наполняется пустотой от изматывающей усталости, не покидал свой пост, отдавая приказы таким же вымотанным до предела морякам.
  -- Мы выполнили приказ штаба, уничтожив противника, но, только вернувшись домой живыми, снова ступив на родную землю, станем победителями, - произнес капитан. - И мы обязаны это сделать!
   Японский вертолет, пролетев в десятках метров над головами русским моряков, доверившихся океанской пучине, в очередной раз завис, опуская в волны толстый кабель, увенчанный набалдашником ГАС. Импульсы сонара коснулись корпуса "Читы", частью поглощенные обтягивавшим его прорезиненным покрытием, действовавшим подобно губке, но все же отраженный сигнал был достаточно силен, чтобы оператор, увидев на экране внезапно возникшую отметку, воскликнул с азартом:
  -- Цель обнаружена!
  -- Сонар в активный режим, - приказал командир экипажа, крепче стискивая рукоятку штурвала. - Уточнить координаты цели!
   Импульсы ГАС ударили по корпусу "Читы" барабанной дробью, а вслед им через несколько секунд направились две торпеды, отделившиеся от днища вертолета. В это время командир "Читы", срываясь на крик, отдал новый приказ:
  -- Срочное погружение! Перейти на аккумуляторы!
   Принимая балласт в почти пустые цистерны, "Чита" нырнула под воду, преследуемая торпедами. Гребной винт бешено вращался, разгоняя подлодку водоизмещением больше трех тысяч тонн до максимальной скорости. Ее командир с четкостью механизма отдавал приказы, заставляя своих людей верить в счастливый исход.
  -- Самый полный вперед! Зарядить торпедные аппараты ложными целями!
   "Варшавянка", даже набрав предельные семнадцать узлов, не имела никаких шансов оторваться от настигавших ее торпед "Марк-46", имевших большую почти втрое большую скорость. Первый самоходный имитатор МГ-74 "Корунд" покинул торпедный аппарат, излучая шумовые помехи, заглушившие шум самой субмарины и буквально ослепившие системы наведения торпед. Потеряв контакт с целью, те мгновенно перешли в поисковый режим. Головки самонаведения переключились в пассивный режим, и торпеды принялись описывать круги на глубине, словно пытаясь взять след врага. А "Варшавянка", снизив ход до четырех узлов, парила в толще воды сотней метров глубже, и ее акустик с замиранием сердца вслушивался в шум турбин рыщущих поблизости торпед.
   Японский вертолет, продолжая вычерчивать причудливые зигзаги над волнами, снова завис, погружая в бурлящие волны ГАС, и через несколько минут испускаемые ею импульсы отразились от неожиданно возникшей преграды, заставив командира экипажа приказать:
  -- Сбросить торпеды!
   Еще две "сигары" легких торпед МК-46 NEARTIP отделились от пилонов, пикируя на пытавшуюся укрыться на глубине русскую "варшавянку". Способная уничтожить даже авианосец, она была беззащитна против врага, атаковавшего с неба, и могла только бежать или прятаться. Сейчас ее командир выбрал первое.
   Еще два "Корунда", один за другим, были выброшены из торпедных труб давлением воды, расходясь в стороны. Одна из торпед, захватив ложную цель, отвернула в сторону, а вторая, не меняя курса, промчалась под водой несколько сотен метров, ударяясь обтекателем в возникший на ее пути корпус "Читы".
   От взрыва сорокатрехкилограммового фугаса, вырвавшего кусок обшивки по левому борту, подлодка содрогнулась. Вой сирены прокатился по отсекам, заставляя замирать от ужаса сердца моряков, а в пробоину под чудовищным давлением врывался поток воды, заполняя все полости, сбивая с ног пытавшихся бежать подводников, вдавливая их тела в переборки.
  -- Прямое попадание! Поврежден прочный корпус!
  -- Задраить люки, - прокричал капитан, с трудом удержавшийся на ногах. - Включить помпы! Экстренное всплытие!
   Стремительно опорожняя балластные цистерны, "Чита" начала всплывать. Ограждение рубки, будто плавник гигантской акулы, вспороло волны в нескольких километрах от вертолета, тотчас изменившего курс. А командир русской субмарины уже отдал новое распоряжение:
  -- Стрелкам ПЗРК - на мостик!
   Несколько матросов, неуклюже тащивших за плечами длинные темно-зеленые тубусу пусковых устройств ЗУР "Игла", поднялись наверх. Две ракеты, одна за другой, взвились над субмариной, направляясь к приближавшемуся японскому геликоптеру. В небе вспыхнули тепловые ложные цели, и обе ЗУР отвернули, проходя мимо цели. А затем вдруг японский МС-101, уже приблизившийся к "Чите" на считанные десятки метров, выполнил маневр, уходя прочь на максимальной скорости и при этом опуская все ниже и ниже к волнам. Растерянные моряки непонимающе смотрели вслед ему, и только когда над медленно плывущей подлодкой с ревом промчался истребитель МиГ-31, взлетевший с авиабазы Елизово, разразились криками радости.
  -- Теперь не пропадем, - выдохнул командир "Читы". - Штурман, курс на Камчатку. Мы все-таки победили!
  
   В штабе Морских сил самообороны Японии царило безмолвие. Застигнутые жуткой новостью на своих местах офицеры оцепенели, невольно представляя себя умирающими безо всякой надежды на спасение посреди водной пустыни, захлебываясь в волнах. По морщинистым щекам старого человека в императорской резиденции в Токио градинами скатились две слезы, после чего, взглянув на молча стоявшего навытяжку напротив него, потупив взор, командующего Силами самообороны, божественный микадо негромко спросил:
  -- Скольких мы потеряли?
  -- Почти всех, кто был на борту "Кунисаки". Тысяча человек десанта и свыше ста моряков из его команды. И большую часть команды эсминца, сто сорок человек. Этот район сильно удален от наших баз, и проводить спасательную операцию очень сложно. К месту гибели кораблей из Охотского моря направляются два эсминца, но они прибудут туда через несколько часов, и каждая минута промедления будет оплачена чьими-то жизнями. Но нашим морякам удалось уничтожить две подводные лодки гайдзинов, так что противник тоже понес потери.
  -- Сколько русских могло быть на тех подлодках?
  -- Примерно сто человек.
  -- Я не променял бы на их жизни жизнь единственного японца, - мрачно проскрежетал император. - Но это война, и потери неизбежны. Теперь мы просто обязаны одержать победу! Нужно наступать прямо сейчас, не мешкая!
   Командующий растерялся, забормотав в ответ:
  -- Мой господин, на Камчатке у нас слишком мало сил. Дивизия генерала Такаги за время боев понесла потери и едва ли сможет наступать сейчас. Нужно сформировать новый конвой, усилить его сопровождение, доставить необходимые припасы и подкрепление...
  -- А русские гайдзины разве не несли потери? Их силы сейчас куда меньше сейчас, и пора покончить с этим. Ввязавшись в эту войну, мы теперь можем только победить - или погибнуть. И я выбираю первое. Американцы помогли нам своим оружием. Готовы ли мы использовать его сейчас?
  -- Их боевые беспилотники вот-вот прибудут на Камчатку, а наши пилоты заканчивают курс тренировок на американском авианосце, осваивая новые истребители.
  -- Значит, пора им показать, чему научились у этих гайдзинов! Передайте приказ генералу Такаги - наступать немедленно! Пусть сбросит этих варваров в море!
   Командующий Силами самообороны покорно кивнул, не сомневаясь, что совсем скоро тысячи японских солдат, сражающихся сейчас среди сопок далекой Камчатки, присоединятся к тем, кто уже покоился на дне океана.
  

Глава 11

  
   Охотское море, нейтральные воды - Камчатка, Россия
   5 июля
  
   Взгляд майора Воздушных сил самообороны Японии Танака Симидзу скользнул по бледно-лазоревой чаше небосвода, опиравшейся на белоснежные комки облаков, слой которых находился далеко внизу, зацепившись за темную точку с едва угадывавшимся силуэтом. Увидев ее именно там, где и ожидал, японский пилот чуть улыбнулся - под закрывавшей половину лица кислородной маской это было совершено незаметно. Коснувшись рукой приборной доски, он включил рацию, приказав своему ведомому, чей F-15J "Игл" держался в пятидесяти метрах слева и чуть позади:
  -- "Катана-четыре", меняем курс на два-ноль-ноль! Заправщик уже на месте! Следуй за мной!
   Истребители, уже четвертый час барражировавший над центральной частью Охотского моря, одновременно развернулись, нацеливаясь острыми носами на казавшийся пока еще крохотным самолетик, летевший по прямой несколькими сотнями метров ниже почти перпендикулярным курсом. Он казался черным пятном на фоне голубого неба, по которому медленно полз какой-то блеклый солнечный диск, уже достигший зенита и начавший скатываться по небесной чаше к западу.
   Изменив частоту бортовой радиостанции своего истребителя, майор Танака произнес в эфир, зная, что будет услышан теми, к кому обращается:
  -- "Токио-семь", я "Катана-четыре", вижу вас! Подходим с юго-востока!
  -- На связи "Токио-семь", мы вас уже заждались, - прозвучало в ответ после едва уловимой задержки. - Готовы к заправке!
   Пара истребителей "Игл" заходила в хвост быстро увеличивавшемуся в размерах самолету, и майор оценил, наконец, насколько он огромен даже по сравнению с совсем не маленькими F-15J. Массивная серая "туша" самолета-заправщика KC-767J, опиравшаяся на широкие крылья, под которыми висели массивные гондолы турбореактивных двигателей, находилась уже в нескольких десятках метров, окончательно заслонив горизонт. "Летающий танкер", круживший в тысячах метров над морскими волнами, сейчас скрытыми сплошным слоем низкой облачности, доставил сюда, за сотни миль от берегов Японии, почти сто девять тысяч литров легковоспламенимого авиатоплива, без которого замолкнут могучие турбины истребителей, угаснет в их недрах нестерпимо жаркое пламя, и прекрасные стальные птицы беспомощно попадают в море. Воздушная вахта на подступах к Камчатке, на которой пересеклись интересы России и Японии, неслась непрерывно, и самолеты-заправщики позволяли истребителям находится в воздухе по много часов подряд, лишая противника, еще сражавшегося, надежды на помощь, будто бы спешащую с материка.
   От плоскостей громадины КС-767 вытянулись черные нити заправочных шлангов, увенчанных крылышками стабилизаторов. Майор Танака нервно сглотнул. Расширявшийся воронкой конец шланга мотался из стороны в сторону в считанных метрах перед лобовым стеклом кабины его истребителя. Одно неверное движение - и шланг снесет фонарь, а заодно и голову пилота. Заправка в воздухе всегда считалась самым сложным элементом пилотажа. Две крылатые машины, уравняв скорости, разделены парой десятков метров свободного пространства, и в случае малейшей ошибки нет надежды на катапульту. Но Танака Симидзу считал себя настоящим мастером, без страха сближаясь с заправщиком. Навстречу ему из носового обтекателя F-15J вытянулась заправочная штанга, и японский пилот мастерски вогнал ее в расширенную горловину хаотично мотавшегося, кажется, возле самого его лица, шланга.
  -- "Катана-четыре", есть стыковка, - сообщил невидимый пилот КС-767. - Начинаю заправку!
   Топливо щедрым потоком хлынуло по натянутому тугой струной шлангу, соединившему два самолета в одно целое на несколько долгих минут, наполняя его изрядно опустевшие баки истребителя. Майор Танака чувствовал, как белье под высотным комбинезоном пропиталось потом, облепив тело. Пилот не мог понять, то ли это он трясется мелкой дрожью, то ли передается вибрация качающегося в турбулентном потоке истребителя. Заправка в воздухе занимала, с учетом всех предшествующих ей маневров, от силы две-три минуты - за это время "летающий танкер" успевал перекачать на борт истребителя до семи тысяч литров горючего. Но эти минуты изматывали, и морально, и физически, куда больше, чем многочасовое кружение над однообразной морской гладью или самый ожесточенный воздушный бой - учебный, разумеется, ведь Симидзу, как и большинству его сослуживцев, до сих пор не довелось увидеть в своем прицеле самолет врага.
   Покосившись налево, японский летчик увидел самолет своего ведомого, точно так же связанный с махиной КС-767 пуповиной заправочного шланга. F-15J лейтенанта Камихары чуть покачивался из стороны в сторону, но молодой пилот держался уверенно, не теряя контроля над своей машиной. Бросив взгляд на индикаторы на приборной панели, майор Танака убедился, что баки уже заполнены на три четверти, и в этот момент внешняя сила грубо вмешалась в привычный уже ход процесса.
  -- "Катана-четыре", "катана-шесть", внимание! В вашем секторе обнаружен противник!
   Голос, примчавшийся по волнам радиоэфира, был лишен намека на человеческие интонации, словно говорил фантастический робот. Но Танака Симидзу знал, что это вовсе не киборг, а один из операторов парившего в волнах воздушного океана самолета дальнего радиолокационного обнаружения Е-2С "Хокай", крылатых "глаз и ушей", воздушного патруля. Его бортовой локатор кругового обзора что-то нащупал сквозь облака, и, теперь, возможно, пилотам пары истребителей "Игл" предстояло впервые вступить в бой с настоящим противником.
  -- Приказываю уничтожить противника, - прозвучало в наушниках. - Выход на цель - в режиме радиомолчания. Мы подсветим цель своим радаром.
  -- Здесь "катана-четыре", - немедленно отозвался Симидзу. - Вас понял. Выполняю!
   Наконечник заправочной штанги выскользнул из горловины шланга, вытянувшегося за КС-767, и майор тотчас дернул рычаг управления, отводя свой самолет в сторону, избегая возможного столкновения. Он немедленно увеличил обороты турбины, и, разгоняясь, F-15J промчался вдоль свинцово-серой громады заправщика, на прощанье чуть качнув плоскостями. Ведомый Танаки, в точности повторив этот маневр, неотступно следовал за своим командиром, спеша вступить в схватку.
   Бортовые радары истребителей были отключены, но пилоты от этого не чувствовали себя слепыми. Линия автоматической передачи данных связала их с "летающим радаром" Е-2С, продолжавшим облучать вражеский самолет своей мощной РЛС. АВАКС, остававшийся на безопасном расстоянии, точно направлял перехватчики, и те, ничем не выдав себя, стремительно сближались с целью. Несколько минут стремительного полета - и оба японских "Орла" нырнули в облака, прошив их невесомую завесу, вспоров белую пелену бритвенно-острыми гранями крыльев, и через мгновение майор Танака увидел свою жертву.
  -- Это "катана-четыре", в квадрате "десять" обнаружен транспортный самолет класса "Куб". Следует курсом ноль-пять-пять в сторону Камчатского полуострова.
   Японский майор использовал общепринятое среди военных США И НАТО, на которых во многом равнялись и Силы самообороны, обозначение русского грузового самолета Ан-12, который опознал почти сразу же. Не было ни тени сомнений, что этот самолет, способный благодаря четырем экономичным и мощным турбовинтовым двигателям, преодолеть три тысячи шестьсот километров, направляется с материка к окруженным на полуострове русским войскам, упорно не желавшим сдаться. Несмотря на то, что блокада Камчатки только усиливалась с каждым днем, самолеты противника снова и снова поднимались в небо, пытаясь прорваться сквозь зенитный огонь патрулировавших у побережья эсминцев, мимо перехватчиков, метавших с неба огненные молнии ракет. Удавалось это ничтожно редко, и гораздо чаще смельчаки находили покой на дне морском.
   Майор Танака не мог, разумеется, знать, что именно находится в его вместительном грузовом отсеке - двадцать тонн всевозможных грузов, так необходимых лишенным всяческой поддержки гайдзинам, или же шестьдесят полностью экипированных парашютистов-десантников, подкрепление, которого на суше ждали столь же сильно, как патроны, ракеты и сухие пайки. Но японский пилот и не задумывался об этом. Больше его внимание занимали спаренные пушки калибра двадцать три миллиметра, установленные в хвосте транспортного самолета и способные с близкой дистанции изрешетить сверхсовременный, напичканный сложнейшей электроникой F-15J. В прочем, Танака Симидзу не собирался давать противнику ни малейшего шанса на подобное. Обладая абсолютным превосходством, он мог навязать врагу свои условия боя и намеревался сделать это именно сейчас.
   Видимо, тот, кто сидел за штурвалом русского транспортного самолета, все же заметил, что он уже не одинок в огромном небе. Шестидесятитонный Ан-12 резко спикировал к волнам, едва не срываясь в штопор. Вокруг него вспыхнули, рассыпая яркие искры, огненные шары ложных целей. Транспортник, практически беззащитный при встрече с современным истребителем, уступавшим ему абсолютно по всем параметрам, пытался укрыться на предельно малых высотах, держась прежнего курса.
   Зуммер, прозвучавший в кабине F-15J, сообщил майору Танаке, что головки самонаведения ракет захватили цель, и пилот нажал кнопку пуска. Из-под фюзеляжа ударили огненные стрелы ракет "воздух-воздух" ААМ-3, представлявших собой значительно улучшенную версию американского "Сайдвиндера". Их инфракрасные ГСН не реагировали на ложные цели, просто игнорируя внезапно возникавшие в стороне от истинной мишени мощные источники тепла. Ракетам, выпущенным с дистанции чуть больше пяти километров, потребовалось несколько десятков секунд, чтобы достигнуть цели, и японский пилот мог в подробностях видеть то, что произошло потом.
   Первая ракета разорвалась позади одного из двигателей, в мощной струе истекавшего из него потока раскаленных выхлопных газов. Осколки разорвали обшивку мотогондолы, добираясь до топливопровода, и турбина вспыхнула, выпустив длинный язык пламени. Самолет неуклюже качнулся, накренившись на бок и едва не цепляясь законцовкой широкого крыла за гребни волн. В этот момент цели достигла вторая ракета. Взрыв произошел возле борта фюзеляжа, близко к его носовой части. Шрапнель пронзила алюминиевую обшивку, а набегающий поток воздуха сорвал разлохмаченный металл с силового набора, словно сдирая кожу живьем с фантастического дракона.
  -- "Катана-шесть", твоя очередь, - произнес Симидзу, вызывая ведомого. - Добей его!
   Первый воздушный бой показался майору ужасно скучным. Никакого азарта, никакого адреналина. Расстрел беззащитной транспортной машины, не способной убежать, ничуть не сложнее, чем на учениях. Сейчас лейтенант Камихара выпустит свои ракеты, записав на счет пары первую победу в воздухе, и для тех, кто еще рассчитывает дотянуть до земли на поврежденном Ан-12, все закончится.
   За секунду до того, как ведомый открыл огонь, в кабинах обоих истребителей взорвалась потоком тревожных сообщение система предупреждения об облучении. Импульсы чужих радаров коснулись обнаружительных приемников, входивших в бортовое оборудование F-15J, и эфир наполнился испуганными криками лейтенант Камихары:
  -- Я атакован! Я в захвате!
   В этот момент напомнил о себе и оператор находившегося где-то неподалеку "Хокая":
  -- "Катана-четыре", две неопознанные цели приближаются с юго-запада! Предположительно, русские истребители! Повторяю, это "Фоксхаунды"!
   Выругавшись от растерянности и испуга, и сам удивившись этому, Танака Симидзу приказал своему ведомому, не обращая внимания на панические вопли оператора "Хокая":
  -- Камихара, ставь помехи! Сбрасывай ложные цели!
   Бортовые станции РЭБ обоих истребителей принялись излучать шумовые помехи, ослепляя вражеские радары, а устройства выброса ложных целей выбросили целый ворох фольги, превращавшейся на экранах локаторов приближавшихся перехватчиков в ложные отметки целей. Но японские пилоты опоздали - пара мчавшихся на сверхзвуке тяжелых истребителей МиГ-31 уже вышла на рубеж атаки, и командир пары выпустил залпом четыре ракеты "воздух-воздух" большой дальности Р-33. Полуактивные головки наведения захватили истребители Сил самообороны, подсвеченных от горизонта сверхмощными РЛС "Заслон", и с этой секунды спасти японских пилотов ничто было уже не в силах.
   Танака Симидзу, проживший на несколько секунд дольше лейтенанта Кимихары, увидел, как две русские ракеты настигли самолет его ведомого. Два взрыва буквально разорвали F-15J на куски, и пылающие бесформенные куски металла, в которых не осталось ничего от приковывавшего взгляды завершенностью стремительных форм сверхзвукового истребителя, посыпались в волны огненным дождем.
  -- До встречи, брат, - прошептал Симидзу, провожая взглядом град рукотворных метеоров.
   Рука пилота, словно начав жить собственной жизнью, толкнула рычаг управления двигателями, сдвинув его до упора. Турбины взревели, переходя в форсаж, и тотчас этот надсадный вой исчез, оставшись где-то далеко позади одним рывком преодолевшего звуковой барьер тяжелого истребителя. Отчаянный бросок позволил майору Танаке пожить еще несколько мгновений, прежде чем мчавшаяся на пяти "махах" ракета Р-33 настигла его самолет, сблизившись на три метра, дистанцию, достаточную, чтобы сработал неконтактный взрыватель. Поток осколков снес фонарь кабины, изрешетив крепко притянутое привязными ремнями к креслу тело пилота. Потерявший управление "Игл" спикировал к волнам, и уже в падении его настигла вторая ракета, взрыв которой разнес двигатели и хвостовое оперение.
   А сотней километров восточнее врезался в волны транспортный самолет Ан-12, так и не дотянувший до земли. Чудовищный удар вмял внутрь кабину пилотов, и находившихся внутри людей размазало по стенкам. Тяжелый самолет, увлекаемый ко дну тоннами находившегося на ее борту груза, пробил многометровый слой воды, врезавшись в неглубокое дно, и над местом его падения взметнулся к небу фонтан воды, тотчас опадая.
   Увидев, что с экранов радаров исчезла отметка, обозначавшая транспортный "антонов", пилоты слишком поздно подоспевших МиГ-31 выругались от досады. Японцы, сбившие Ан-12, были наказаны, отправившись вслед за ним на морское дно, но русские летчики, сидевшие за штурвалами истребителей, предпочли бы погибнуть сами, если бы это позволило транспортнику добраться до конечного пункта своего маршрута, где его ждали тысячи державшихся на грани отчаяния людей. Зенитные ракеты, ящики с патронами, реактивными гранатометами, то, чего так ждали вгрызавшиеся в склоны сопок защитники Камчатки, а также центнеры лекарств, обыкновенных бинтов, предназначавшихся для раненых, медленно умиравших в полевых госпиталях под Усть-Камчатском и Петропавловском, жадно поглотило море.
   Но те, кто готовился дать последний бой в сердце камчатской тайги, давно уже перестали надеяться на помощь, лишь изредка с какой-то отстраненностью вспоминая про "большую землю", и не веря, что там когда-нибудь вспомнят и про них. Заброшенные на край земли и забытые там солдаты вообще не задумывались о будущем, смирившись со своей судьбой и мечтая только об одном - умереть так, чтобы надолго остаться в памяти врагов.
   Полковник Алексей Басов, сжавшись на дне неглубокого тесного окопчика, посмотрел на небо, затянутое серыми низкими облаками. Плотная пелена буквально опустилась на вершины окрестных сопок, и в воздухе уже вторые сутки подряд висела водяная пыль, порой превращавшаяся в настоящий дождь, а иногда истончаясь до состояния просто плотного тумана, в котором сложно было хоть что-то разглядеть уже за сотню метров. Влага была повсюду. Струйки дождя стекали за воротник, отчего форма под бронежилетом была уже сырая насквозь. Вода скапливалась на дне траншеи, и жадно впитывавшая ее влага с чавканьем засасывала ботинки бегавших взад-вперед бойцов. В таких условиях полагалось особо тщательно ухаживать за оружием, металл которого, выдерживавший чудовищное давление пороховых газов при выстреле, мог запросто проржаветь до состояния трухи. Но никто из находившихся рядом с полковником Басовым бойцов даже не задумывался об этом, зная, что их жизни прервутся много раньше, чем проникающая всюду влага источит оружейную сталь.
   Несколько сотен измотанных до предела бойцов, буквально со слезами на глазах пересчитывавших последние оставшиеся патроны, жидкой цепью вытянулись вдоль северо-западной окраины Усть-Камчатска, куда их оттеснили напиравшие с исступлением фанатиков японцы, выбив-таки из разрушенного непрерывным артогнем Козыревска. Внезапный удар противника рассек противостоявшую ему группировку русских войск надвое. Большая часть защитников полуострова отступила на юг, занимая позиции на подступах к столице края, но другие, невольным командиром которых оказался Алексей Басов, оказались оттеснены к побережью, вдруг очутившись в глубоком тылу не сбавлявшего темпов наступления врага.
   Горстка солдат, продолжавших выполнять свой долг, оказалась в окружении, прижатая к берегу океана, отчаянно цепляясь в каждый клочок земли, щедро пропитанной свинцом и кровью. Но их было слишком мало, а отвага и ярость были слабым подспорьем против танков и БТР, да еще бивших из-за горизонта шестидюймовых гаубиц, одним выстрелом способных превратить в развалины целый дом. Алексей Басов понимал, что эта оборона не затянется надолго. Любители аниме и покемонов заставили себя уважать. Русские солдаты встретили, пожалуй, впервые за новейшую историю, равного противника, идущего в бой, не считаясь с потерями, атакующего снова и снова, пока не будет достигнута цель. И, судя по гулу моторов, доносившемуся издали, из-за жиденькой хвойной рощицы, где укрывались от взглядов наблюдателей бойцы Сил самообороны Японии, очередного удара следовало ждать с минуты на минуту. И полковник был почти уверен, что этот удар для него и тех людей, что находились сейчас рядом, деловито проверяя оружие и торопливо докуривая чудом сохранившиеся в заначке сигареты, станет последним.
   Алексей Басов торопливо, но внимательно проверил свой невеликий арсенал. Справа от него на дне окопчика, прислоненный к его стенке, стоял тубус реактивного гранатомета РПГ-18 "Муха". Слабая надежда, если появятся танки, но против легкой "брони" сгодится, тем более, ничего иного и не было. По левую руку Басов положил АКС-74, к которому была примкнута спарка из двух "рожков", смотанных между собой изолентой. Еще шесть магазинов находились в подсумках разгрузочного жилета. Там же нашлось место для трех ручных гранат Ф-1. Ну и еще потертый "Макаров" с парой снаряженных обойм в модерновой набедренной кобуре, да боевой нож. Немного, но полковник был рад и этому.
   Услышав шаги за спиной, Алексей Басов обернулся, увидев выскочившего из-за покосившегося забора майора Сухова. Командир штурмового батальона, под началом которого осталось чуть больше полусотни бойцов, соскользнул вниз, стащил с плеча пулемет ПКМ и деловито принялся устанавливать его на краю окопа, направив увенчанный пламегасителем ствол в сторону подернутой туманом тайги. Затем, вытащив из петли на поясе пехотную лопатку, несколькими резкими злыми ударами отрыл в стенке окопа небольшую нишу, где удобно расположились две темно-зеленые жестяные коробки с запасными лентами.
  -- Чертов дождь, - буркнул офицер, не глядя на своего командира. - Как он достал. Как все это достало!
   Басов усмехнулся:
  -- Дождь - это хорошо. Ни черта "косые" со спутников не разглядят, огонь артиллерии корректировать не получится. Так что придется им самим к нам идти, ножками, и кое-кого, уж это я гарантирую, мы на тот свет отправим сегодня.
   Использование японцами для разведки и целеуказания космических спутников, пусть и не своих, а американских, перестало быть тайной, и медленно откатывавшиеся на юг, к океанскому побережью, защитники Камчатки, которых становилось все меньше, делали все, чтобы укрыться от "всевидящего ока". Закапывались глубоко под землю, точно какие-то разумные кроты, опутывались километрами маскировочных сетей, старались перемещаться только в темное время суток. Но все эти ухищрения оказывались тщетны, и снова где-то за горизонтом грохотало отзвуками приближающейся грозы, а затем из поднебесья на очередной блиндаж или ДЗОТ обрушивался гаубичный снаряд или минометная мина, заживо погребая всех тех, кто находился внутри.
  -- Отправим, чего уж, - фыркнул Сухов, рывком отведя назад затвор пулемета, который затем с лязгом вернулся на место, загнав в ствол патрон, первый из сотни, набитых в солидно бряцавшую металлом ленту. - А следом - и сами отправимся. Кой черт, все равно нам не выстоять!
   Сухов, наконец, обернулся, взглянув на Басова, и тот, посмотрев на изможденное лицо своего заместителя, точно в зеркало глянул. Они были сейчас неразличимы, как близнецы-братья. Оба грязные, в пропитавшемся собственным потом камуфляже, заросшие трехдневной щетиной, с впавшими щеками, заострившимися подбородками и воспаленными до красноты глазами, сверкавшими лихорадочным блеском из-под насупленных бровей. Их солдаты выглядели не лучше, но тем, хотя бы, не нужно было мучиться проблемой выбора, принимая решения, каждое из которых неизбежно было проигрышным.
  -- Бойцы готовы? - Басов мрачно взглянул на сосредоточено сопевшего, мрачного, будто грозовая туча, комбата.
  -- Все на позициях. Все, кто еще способен нажать на спуск. Но это самоубийство. С голыми руками будем "косых" встречать. Патронов по три-четыре рожка на человека, всего четыре пулемета, гранатометов почти нет. Нас намотают на гусеницы, даже не заметив.
   Недобро прищурившись и инстинктивно сжав рукоятку "калашникова", Алексей Басов обернулся к майору, прошипев тому в лицо:
  -- Так, может, сложить оружие и разбежаться по тайге?
  -- Нет, командир, никто не побежит, - выдержав мрачный взгляд полковника, Сухов мотнул головой, на которой красовалась несвежая повязка - осколок гранаты срезал кусок кожи с черепа, чудом не пробив кость. - Живыми мы с этого места не сойдем. Останемся здесь, все до одного, и будем держать оборону, пока хватит силы спустить курок или выдернуть чеку гранаты. Мы исполним присягу, которую однажды дали. Жаль только, что погибнем так глупо.
  -- Хотя бы погибнем в бою, имея какие-то шанс, не то, что эти. Как скот на бойне, ждут своего череда!
   Алексей кивком указал себе за спину, туда, где вдоль берега вытянулось скопление домов, причудливо перемешавшихся деревянных полуразвалившихся бараков и вполне современных пятиэтажек. Большая часть из четырех с половиной тысяч жителей Усть-Камчатска покинула поселок в первые дни после высадки японцев, но около трети таки не решились оставить свои дома. Кое-кто теперь, набравшись смелости, примкнул к остаткам десантно-штурмовой бригады, вооружившись, чем попало - от оставшихся от погибших раньше солдат "калашей" до дедовских охотничьих двустволок. А другие тряслись от страха в своих квартирах, покорно ожидая, когда шальной японский снаряд перемелет их дом в груду щебенки.
  -- Если каждый из нас, умирая, успеет прикончить хотя бы одного японца, ничья смерть не окажется напрасной, - решительно произнес Басов, на скулах которого при этих словах вздулись желваки. - Чем больше их ляжет здесь, тем меньше останется у врага сил для штурма Петропавловска, и наши там получат хоть небольшую, но отсрочку.
  -- Да, может, их уже и нет никого. Когда крайний раз удавалось на связь выйти?
   На это Басов лишь тяжко вздохнул. Японская РЭБ оказалась на высоте, радиоэфир был наглухо забит помехами на всех доступных диапазонах уже несколько суток подряд, и горстка бойцов под началом полковника сражалась вслепую, не представляя, что творится хотя бы в паре километров от них, держатся ли соседи, и от этого становилось еще горше, чем от нехватки патронов.
   Боковым зрением Басов увидел, что из-за угла ближайшей лачуги выскочили двое бойцов, и, пригнувшись, опрометью кинулись как раз к их окопчику. Один тащил на плече треногу с артиллерийским дальномером, громоздким, но надежным прибором. На спине у его напарника была прикреплена большая катушка с проводом - после того, как противник задавил радиосвязь, полевой телефон остался единственным средством коммуникации вне прямой видимости.
  -- Товарищ полковник, - запыхавшиеся бойцы, кроме своего снаряжения тащившие еще и оружие с солидным запасом патронов, спрыгнули в окоп. - Товарищ полковник, нас лейтенант Михайлов прислал, корректировать огонь артиллерии.
  -- Располагайтесь, парни, - кивнул Басов. - Скоро на вас будет вся надежда.
   Батальон Сороковой бригады морской пехоты, извлеченный вице-адмиралом Гареевым из тщательно оберегаемых резервов, контрударом под оставленным ныне Козыревском спас разгромленную десантно-штурмовую бригаду Басова, правда, потеряв в этом бою треть своей техники. Большую часть оставшихся танков и бронемашин пришлось оставить позже, отступая, не из-за повреждений от вражеского огня - просто опустели топливные баки. Но кое-что осталось, и на эту технику Басов возлагал особые надежды. Два самоходных орудия "Нона-С" занимали позиции где-то в тылу, под прикрытием довольно плотной застройки, а полдюжины БТР и МТ-ЛБ, выдвинутые в первую линию, закопанные в землю по самые башни, превратились в хорошо защищенные огневые точки, и пусть топлива оставались считанные десятки литров, патронов еще хватало.
   Отзвук множества работающих мощных двигателей, донесшийся со стороны тайги, заставил Басова выругаться, торопливо нахлобучив каску и туго затянув под подбородком узкий ремешок. Почувствовав, как предательски подрагивают пальцы, полковник выругался вполголоса, направив полный тревоги и тщательно скрываемого даже от самого себя отчаяния взгляд на темневшую вдали зазубренную стену леса. Корректировщики к этой секунде как раз успели связаться с батареей, тоже беспрестанно поглядывая с опаской туда, откуда вот-вот могли появиться враги. Лишь Сухов, словно ничего не замечая, вытащил из кармана смятую пачку "Балканской звезды", и, вытряхнув в грязную ладонь сигарету, с наслаждением закурил, выпустив вверх струйку дыма.
   Отчаяние и страх, концентрировавшиеся над русскими позициями, были ощутимы физически. Никто из судорожно сжимавших сейчас оружие людей, измученных отступлением и почти не прекращавшимися стычками с наступавшим на пятки противником не думал о том, чтобы сдаться или бежать, но сидеть на месте и ждать неизбежной гибели становилось невыносимо. В отличие от них командир механизированного полка Второй пехотной дивизии Сил самообороны Японии был совершенно спокоен и в будущее глядел с надеждой - от полной и безоговорочной победы его отделяли считанные десятки минут.
   Без малого тысяча японских бойцов уже заняла исходные позиции и ждала только приказа, чтобы обрушиться на горстку измотанных, растерянных "гайдзинов", лишенных связи, израсходовавших почти все припасы. По подлеску, порыкивая мощными двигателями, медленно ползли бронемашины. Им предстоит преодолеть чуть менее двух километров открытого пространства, отделяющего опушку леса от окраины поселка. Ничтожное расстояние, если не вспоминать, что проделать этот путь придется под ураганным огнем уже считающих себя мертвецами врагов, потому сражающихся с исступлением. Но и атакующие не собираются становиться мишенями. Расчеты минометов, позиции которых разместились за рощей, уже опустили в стволы мины, похожие на тяжелые свинцовые капли. Сложный организм полка, действующий, как одно целое, застыл в готовности, и тишина вот-вот могла разорваться грохотом канонады.
   Командир полка, принимавший доклады своих офицеров, взглянул на замерших перед мониторами подчиненных:
  -- Противник деморализован, окружен, лишен возможности спастись. Им некуда бежать и не на что рассчитывать. Эти люди, как крысы, загнанные в угол. Но в этом кроется и опасность для нас. Лишенные выбора, они будут сражаться с яростью и отчаянием, и постараются нанести нам максимальный ущерб. Этого не должно случиться. Каждый солдат понадобится нам позже, под Петропавловском. Русских, по данным разведки, от трехсот до четырехсот человек, треть из них ранены, и все они смертельно устали. Они почти лишены тяжелого вооружения, и будут пытаться сойтись с нашими солдатами вплотную, лицо к лицу. Противника нужно уничтожать на расстоянии, не позволяя навязать себе ближний бой. Все уже заняли позиции, господа? Что ж, тогда - в атаку!
   Люди, расположившиеся в окопе, конечно, не услышали звук выстрелов, и лишь расколовший небо над их головой протяжный вой на высокой ноте заставил бойцов дружно выругаться. Алексей Басов, падая на дно, успел крикнуть:
  -- Всем лечь! Мины!
   Первый залп, сделанный японцами, накрыл окраину Усть-Камчатска. Заунывный вой, издаваемый стабилизаторами падавших мин, оборвался грохотом взрывов, и среди скопления разномастных домов взметнулись к небу фонтаны земли и пламени. Взвизгнули осколки, вторя им, закричали раненые, застигнутые минометным обстрелом на открытом пространстве. Басов видел катающиеся по земле фигурки людей в камуфляже и "гражданке" и лишь сжимал от бессильной злобы кулаки, понимая, что помочь не сможет ничем.
   Снова взвыло над головами, и стена разрывов взметнулась уже в десятке метров перед линией окопов. Басову запорошило землей глаза, а один из корректировщиков вскрикнул, когда по его шее чиркнул осколок, крохотный кусочек металла.
  -- Лежать, лежать, - крикнул полковник, ползком подбираясь к раненому бойцу. - Ты как? Куда тебя?
   Офицер осмотрел рану, убедившись, что ничего серьезного не произошло, и ободряюще хлопнул солдата по плечу:
  -- До свадьбы заживет!
  -- Так я женат, вообще-то!
   Снова грохот взрывов, по каске что-то ударило, так что из глаз Басова посыпались искры. Японские минометы, позиции которых, судя по всему, находились у самой кромки леса, завывали на разные голоса, вышвыривая в небо все новые порции стали. Мины, описывая крутую дугу, сыпались отвесно на головы ютившихся в наскоро отрытых окопах солдат, рассыпая вокруг визжащие осколки, рвавшие в клочья ткань униформы и человеческую плоть.
  -- А пушек нет, - отчего-то радостно прокричал сквозь гул близких взрывов Сухов. - Стосемимиллиметровые бьют!
  -- Пушки сейчас понятно где, - скривился от злости Басов. - Под Петропавловском. А с нас хватит и этих "самоваров" с лихвой!
   Минометы американского производства М30 калибра 106,7 миллиметра, принятые на вооружение в начале пятидесятых годов прошлого века, и впрямь было сложно считать современным оружием, но они могли забросить двенадцатикилограммовую осколочно-фугасную мину почти на шесть километров, делая до десяти выстрелов в минуту - до тех пор, пока не перегреется ствол. И сейчас батарея таких минометов, выпустив за несколько минут не меньше сотни мин, перемалывала оборону русским солдат, расчищая путь уже вышедшим на исходные позиции японским пехотинцам.
  -- Идут! - Сухов первым рассмотрел выползающие из зарослей бронетранспортеры, разрисованные кляксами камуфляжной окраски.
  -- К бою! - Басов рывком отвел назад рукоятку затвора, загоняя патрон в ствол АКС-74. Рядом лязгали предохранителями оба корректировщика, от лиц которых отхлынула кровь.
   Десяток восьмиколесных БТР "Тип-96", каждый из которых нес под своей тонкой броней по восемь полностью снаряженных стрелков, выстроившись неровной цепью, двинулся по целине к Усть-Камчатску. Добравшись до середины нейтральной полосы, они разом открыли огонь из турельных "браунингов" пятидесятого калибра, и Алексей Басов, услышав жужжание пуль над головой, сжался за бруствером. Минометы противника дали еще залп, затем, наконец, умолкнув, и грохот взрывов уступил место злобному рыку двигателей.
  -- Гаси их, командир! - Сухов, осторожно выглядывая наружу, подтолкнул Басову гранатомет.
  -- Далеко! - Полковник обернулся к корректировщикам, приказа: - Вызывайте огневую поддержку!
   Провернув рукоятку полевого телефона, солдат закричал в трубку настолько громко, что, пожалуй, расчеты самоходок его могли бы услышать и так:
  -- Гнездо, я - Сокол, прием! Ориентир шесть, ближе триста!
   А майор Сухов, разглядев движение за шеренгой медленно ползущих по полю БТР, негромко, но так, что его услышал каждый, кто был рядом, промолвил:
  -- Вот нам и хана!
   Один за другим из рощи выбирались окутанные сизым облаком выхлопных газов танки "Тип-90". Невозможно было не узнать их характерные рубленые очертания, придававшие боевым машинам двадцать первого века сходство со старинными фашистскими "Тиграми". Басов насчитал пять танков, уверенно двинувшихся к окраине Усть-Камчатска, переваливаясь по кочкам на широких гусеницах, медленно поводя при этом орудийными стволами, толстыми, точно телеграфные столы. От них веяло ужасом и несокрушимой силой, хотелось бросить все и бежать, куда угодно, лишь бы не слышать этот оглушительный лязг металла и рев мощных движков, от которого заныли зубы.
  -- Насмешка судьбы, - пробормотал Алексей Басов. - Все в этой жизни движется по кругу. Снова впереди - враг, а за спиной осажденный город, и никакой надежды на то, что помощь успеет, что она вообще придет. В прошлый раз нам повезло, умерли не все, хотя все уже попрощались с жизнью.
  -- Командир, шел бы ты в тыл, - предложил Сухов, снова проверявший свой пулемет. - Твое дело - управлять, а кому жать на спуск, найдется и так.
  -- Кем управлять? От всей бригады осталось людей меньше, чем на две роты. Вся тактика и стратегия кончились. Нет ни тыла, ни фронта. Каждый сам по себе, и мое место теперь не в штабе, а здесь. Так что заткнись, майор, и приготовься открыть огонь!
   Стальная лавина, огрызаясь огнем, накатывала на позиции русских солдат, изготовившихся к бою. А за их спинами расчеты самоходных орудий "Нона-С" уже стащили со своих машин ворох маскировочных сетей, позволявший остаться незамеченными даже для наблюдения с мчащихся в безвоздушном пространстве разведывательных спутников. В каморы орудий легли первые стадвадцатимиллиметровые снаряды, короткие стволы запрокинулись вверх, затем разом выдохнув струи пламени.
   Осколочно-фугасные снаряды 3ОФ49, описав параболу над головами русской пехоты, сжавшейся в своих окопах, ударили в землю перед цепью японских БТР, рассыпавшись множеством осколков. Кусочки металла, разогнанные до колоссальных скоростей, на расстоянии двадцати метров от места взрыва могли пробить восьмимиллиметровую броню, а на меньшей дистанции их могущество возрастало почти вдвое. Стальной дождь обрушился на корпус одного из бронетранспортеров, изрешетив его и превратив тела укрытых внутри пехотинцев в кровавое месиво. Но остальные БТР только увеличили скорость, проскакивая на полном ходу опасный участок, а танки, двигавшиеся следом, открыли огонь из орудий и спаренных пулеметов, и над нейтральной полосой повисли рубиновые нити трассеров.
   Самоходки "Нона-С" открыли частый огонь, расходуя жалкие остатки боекомплекта. Один из снарядов по чистой случайности угодил в японскую бронемашину. Пяти килограммов начинявшего его взрывчатки хватило, чтобы разорвать в клочья тонкую броню, и Басов, увидев, как на месте БТР взметнулся стол огня, не смог сдержать восторженного крика:
  -- Жрите, суки!
   Передний край русской линии обороны полыхнул пламенем. С шипением промчались над полем немногочисленные "Фаготы" и "Метисы". Одна из ПТУР вонзилась в борт японского танк, неуклюже замершего посреди ровного поля, исторгая из распахнувшихся люков клубы густого дыма. С правого фланга зарокотал могучий башенный КПВТ превращенного в неподвижную огневую точку бронетранспортера. Его пули прошили борт вражеского "Тип-96" от носа до кормы, вскрыв корпус, точно банку с кильками. А на левом фланге подал голос ПКТ, установленный на точно так же врытом в землю по самую башню МТ-ЛБ.
   Алексей Басов, не обращая внимания на грохот выстрелов и свист пуль, раздвинул тубус гранатомета РПГ-18, уложив трубу на правое плечо и пытаясь поймать в прорезь прицела силуэт бронемашины противника. В тот миг, когда он сумел прицелиться, БТР затормозил, распахнулись люки, и наружу посыпались японские солдаты, быстро разворачиваясь в цепь. Последний из них еще не покинул машину, когда полковник нажал на спуск. Над ухом оглушительно грохнуло, и дымная полоса реактивной гранаты ткнулась в скошенный нос бронетранспортера. Вспыхнуло, во все стороны полетели какие-то клочья, а затем по брустверу защелкали пули, и Басов упал на дно окопчика, нашаривая свой автомат.
   Майор Сухов, утробно зарычав, открыл огонь из пулемета, обдав приближающихся короткими перебежками японских пехотинцев струей свинца. В ответ трещали штурмовые винтовки. Один из солдат-корректировщиков, вскинув АК-74, высунулся из окопа, успев выпустить несколько пуль, а затем, захрипев, повалился вниз, к ногам полковника. Из развороченного малокалиберной скоростной пулей горла бил фонтан крови. Его напарник что-то прокричал, рванувшись вверх, но был сбит Басовым.
  -- Сиди, дурак, не высовывайся! - полковник прокричал в перекошенное лицо солдату, которого столкнул на дно окопа, для надежности всем своим весом наваливаясь сверху.
   Четыре японских БТР и уже два танка горели, над ними поднимались столбы жирного черного дыма. Но остальные машины вели огонь из всех стволов, а цепи пехотинцев приближались к позициям защитников Усть-Камчатска. Откуда-то сзади время от времени прилетали стадвадцатимиллиметровые снаряды, разрываясь в массе вражеской пехоты, сбивая с ног сразу по десятку японцев, но залпы следовали все реже и реже. В ответ часто рявкали гладкоствольные пушки танков "Тип-90", наводчикам которых удалось нащупать сперва БТР-80, заткнув подкалиберным снарядом его мощный КПВТ, а затем настал черед и МТ-ЛБ. Одна за другой, огневые точки были уничтожены, и противник продолжил наступление, с каждой минутой приближаясь к крайним зданиям.
  -- Отходим, или нас прижмут окончательно, - решил Басов, усевший расстрелять по японцам один автоматный рожок. Сухов в это время как раз заправил в свой ПКМ новую ленту. - Пошли, мужики!
   Все трое выскочили из окопа, припустив к поселку. Полковник Басов пробежал метров десять, прежде чем залег, ткнувшись лицам в перепаханную взрывами землю и беззвучно скалясь от боли, пронзающей бедро, развороченное лишь несколько дней назад вражеской пулей. А воздух над головой стонал он наполнившего его свинца, летевшего в обе стороны. Полноценной фортификации с ходами сообщения и несколькими линиями обороны создать так и не успели, и теперь бойцы оказались в чистом поле под ураганным огнем. Пули впивались в землю все ближе, но в какой-то миг все будто оборвалось, и Басов, приподнявшись на локтях, увидел выползающий из-за какого-то строения танк Т-72Б. Над башней его бился на ветру российский триколор, а орудие которого было направлено в сторону цепей наступающих японцев.
  -- Подкалиберный! - прокричал сквозь грохот металла и вой дизеля командир экипажа, поймав в окуляр прицела силуэт вражеского "Тип-90". - Заряжай!
   Боевая машина мчалась навстречу японцам на полной скорости, змейкой, сбивая противнику прицел. Наводчик коснулся клавишей на панели автомата заряжания, и оперенная игла подкалиберного бронебойного снаряда 3БМ9 легла в камору танковой пушки 2А46М, а следом отправился цилиндрический картуз заряда, и командир экипажа рявкнул:
  -- Огонь!
   На конце ствола сверкнула вспышка, снаряд, покинув орудие, бесшумно промчался над головами вжавшихся в землю людей со сверхзвуковой скоростью, прошив корпус вражеского танка. А башня другого уже поворачивалась, обращая орудийное жерло к русскому Т-72, командир которого, чувствуя, что уже не успевает, истошно крикнул:
  -- Заряжай!!!
   Из ствола пушки японского танка вырвалось пламя, но удара по броне русские танкисты так и не дождались, разом выдохнув с облегчением, а затем наводчик нажал на спуск, и теснота боевого отделения наполнилась ревом выстрела. Орудие русского Т-72, оснащенного автоматом заряжания, открыло огонь со скоростью пулемета, выплевывая один снаряд за другим. При этом танк маневрировал, будто танцуя на месте, сбивая прицел противнику. Выпущенные японскими танкистами снаряды пролетали все ближе и ближе, но пока даже не поцарапали краску на броне русского танка. Со стороны вражеской пехоты мерцающей звездочкой к Т-72 устремилась ПТУР. Взрыв элементов динамической защиты на лобовом листе корпуса, куда ударила ракета, разрушил кумулятивную струю, бессильно лизнувшую броню танка, оставив на ней лишь оплавленную борозду.
  -- Огонь из спаренного! - приказал командир.
   Бешено замолотил пулемет ПКТ, сметая свинцовым вихрем вражеских солдат. Снова рявкнуло орудие, и танкисты увидели, как над еще одним "Тип-90", пораженным прямым попаданием, взвился фонтан огненных брызг.
  -- Готов, сука! - радостно заулюлюкал командир Т-72. - Наводчик, давай осколочный! По БТР противника - огонь!
   Следующий выстрел тоже оказался точным, и угловатую коробку бронетранспортера "Тип-96" просто разорвало на куски. В ответ на русский танк обрушился шквал огня. По нему вели огонь японские пехотинцы из штурмовых винтовок и крупнокалиберных "браунингов", снова и снова выплевывали "иглы" БПС пушки японских танков, которых осталось лишь два. В какой-то момент умолкло орудие Т-72, и наводчик сквозь рокот двигателя сообщил:
  -- Командир, снарядов нет! Мы пусты!
  -- Черт! - танкист ударил кулаком по броне. - Все равно не возьмут, суки! Механик, тарань их! Вперед!!!
   Взвыл дизель В-84, швыряя вперед многотонную боевую машину. Танк промчался в нескольких шагах от вжавшегося в землю полковника Басова, обдав того едкой горячей струей выхлопных газов и чудом не намотав на гусеницы лежавших рядом бойцов. Водитель, стиснутый со всех сторон броней, ничего не слышавший, сжал рычаги до боли в ладонях, видя перед собой только коробообразный силуэт японского танка, до которого было метров пятьсот, ничтожная дистанция. Ни он, и никто из экипажа не испытывал страха, просто не задумывался о том, что они делают. Кровь в их жилах уже заменил адреналин, под черепной коробкой у всех троих метались отзвуки выстрелов. Это было коллективное безумие, ярость берсерков, перед которой ничто не могло устоять.
  -- За Родину, вперед! - утробно прорычал командир экипажа, буравя взглядом сквозь призму прибора наблюдения приближавшийся вражеский танк. - Дави их! Давай!!!
   Сразу две реактивные гранаты впились в лоб мчавшегося, подскакивая на кочках, Т-72Б. Одна разорвалась, срывая элементы динамической защиты, вторая отскочила в сторону рикошетом. Японский танк выстрелил, но перепугавшийся наводчик, понявший, что задумал противник, промазал. Он еще успел перезарядить орудие, как и у русского танка, оснащенное механизмом заряжания, но когда новый снаряд уже лежал в каморе, боевые машины столкнулись. Над полем прокатился чудовищный лязг, когда весивший сорок две тонный российский Т-72 врезался всей своей массой в борт японского "Тип-90", вминая внутрь броню, перемоловшую доверившихся ей людей. Затем в одном из танков сдетонировали снаряды и остатки топлива, и к небу поднялся столб пламени, а земля на сотни метров вокруг конвульсивно вздрогнула.
   На какое-то время бой будто угас, внимание всех оказалось приковано к дуэли стальных машин, и полковник Басов, несмотря на риск поймать шальную пулю или осколок, смотревший на это во все глаза, решился, скомандовав:
  -- Побежали, мужики! Живо! Вперед!!!
   Они вскочили, и, пригибаясь пониже, спотыкаясь о кочки, огибая воронки, вырытые минами и снарядами, своими и чужими, побежали к домам. Позади надсадно ревели двигатели мчавшихся через поле БТР, на ходу плевавшихся пулеметными очередями. Где-то неподалеку снова взвыли минометы, и на пути бежавших солдат во главе с Басовым взметнулась стена огня. Что-то ударило полковника в грудь, не пробив титановую кирасу тяжелого бронежилета, но вышибив воздух из легких до последнего грамма. А впереди заполошно затрещали автоматы, словно загавкала стая собак. В их трескотню вплетался солидный "рык" крупнокалиберных пулеметов - пехота Сил самообороны, потеряв до трети бойцов, ворвалась на окраины Усть-Камчатска.
  -- Командир, вставай, - Сухов, склонившись над ничего не соображавшим Басовым, тормошил того за плечо. - "Косые"!
   Вскинув увесистый ПКМ, майор открыл огонь с рук, срезав длинной очередью выскочивших откуда-то японских солдат. Нелепо взмахивая руками, те падали друг на друга. Грохот выстрелов сменился тишиной - закончилась лента. И тогда майор, отбросив в сторону бесполезный пулемет, вытащил из подсумка шар ручной гранаты РГД-5, и, выдернув одним движением проволочное колечко чеки, швырнул ее изо всех сил под ноги японцам. Взрыв смахнул их, точно сбитые точным броском кегли в боулинге.
  -- Оборона прорвана, - прокричал майор, тащивший за рукав полковника. - Нужно отходить к штабу!
  -- Черт, - Басов встал, неуверенно качаясь, точно моряк во время шторма. - Идем!
   Они пробежали еще метров пятьдесят, повалив хлипкий деревянный забор, не выдержавший веса пытавшихся его перемахнуть трех здоровых мужчин, добравшись до двухэтажного барака с провалившейся крышей, покрытой расколотыми кусками шифера, и выбитыми окнами. Басов нырнул в оконный проем, вдавив внутрь раму с торчавшими из нее осколками, а следом запрыгнули, переваливаясь через низкий подоконник, его спутники.
   Солдаты оказались в комнате, заваленной каким-то хламом. Алексей Басов успел рассмотреть железную кровать в углу и россыпь пустых бутылок всех цветов и размеров. В этот момент из коридора донеслись шаги, хруст стекла под подошвами тяжелых ботинок, а затем кто-то громко, отрывисто заговорил - по-японски. Не сговариваясь, полковник и уцелевший солдат-корректировщик - Басов так и не узнал его имя - вскинули оружие, открыв огонь сквозь стену из тонкой фанеры. Злобно зарычали "калашниковы", звук выстрелов которых в тесном помещении показался вовсе оглушающим. Пули прошили хлипкую преграду, изрешетив бежавших по узкому коридору японских солдат.
  -- Мясо! - Выглянув из наполненной едкой пороховой гарью комнаты, Басов, державший наготове оружие, выругался, вступив в лужу крови, натекшей из-под лежавшего поперек коридорчика солдата в японской форме. Дальше громоздились еще два трупа. - Убираемся отсюда!
   Еще два темных силуэта возникли в дальнем конце коридора. Полковник Басов не успел принять стрелковую стойку, выпустив длинную очередь от живота. Автомат вздрогнул, отхаркивая свинец, а затем затих. Один из японцев, отброшенный назад ударами пуль, медленно сползал по стене, оставляя кровавые мазки. Второй же уже целился в Басова из своей винтовки "Тип-89". Полковник словно впал в ступор, понимая, что не успеет ни уклониться, ни, тем более, воспользоваться другим оружием. Но вместо вспышки и грохота выстрела ничего не произошло. Японец, глаза которого округлились от удивления, отшатнулся назад. В этот момент майор Сухов, взревев, бросился вперед, вскидывая пехотную лопатку, грани которой хищно блеснули в полумраке. Сталь с чавканьем врезалась в шею взвизгнувшего от боли японца, самую малость не отделив его голову от тела. А Сухов бил снова и снова, ухватив лопатку за черенок обеими руками и орудуя ею, точно секирой. К запаху сгоревшего пороха добавился запах крови, хлеставшей во все стороны при каждом ударе.
   Басов, подбежав к своему офицеру, ухватил того за локоть, закричав:
  -- Майор, оставить! Хватит его кромсать! Валим отсюда!
   Сухов, тяжело дыша, посмотрел куда-то сквозь стоявшего перед ним полковника, затем все-таки сумев сфокусировать взгляд. Убедившись, что майор воспринимает реальность, Басов сказал:
  -- Возьми у этого "косого" автомат и патроны. И ходу, ходу!
   Майор Сухов поднял с пола штурмовую винтовку, выщелкнув опустевший магазин и вогнав в горловину снаряженный, вынутый из подсумка на теле мертвого японца. Еще один "рожок" отправился в карман штанов. Все трое выбрались из дома, оставив за собой тела полудюжины убитых врагов. Над поселком звучали выстрелы - трещали автоматы, гулко ухали крупнокалиберные КПВТ, где-то рядом раздался хлопок гранатного взрыва. Поселок еще сопротивлялся, и каждый шаг, пройденный японскими солдатами по русской земле, был отмечен трупами врагов и щедро полит их кровью. Но оборона рухнула, это полковник понял без труда. Пробегая по улице, бойцы видели лежащие повсюду тела в камуфляже "флора", на перекрестке им попался горящий БТР-80, все люки которого были распахнуты, а под колесами лежали обгоревшие останки членов экипажа.
  -- Похоже, все, майор, - прохрипел Алексей Басов, оглянувшись на Сухова, лицо которого исказила гримаса безумной злобы. - Это есть наш последний и решительный...!
   Из-за угла ближайшей панельной пятиэтажки выскочило с полдюжины человек в камуфляже, и полковник, не закончив фразу, развернулся к ним, вскидывая АКС-74. Он помедлил секунду, опасаясь открыть огонь по своим - в горячке боя случалось всякое. Но те, кто бежал нестройной толпой по улице, не колебались. Раздался уже ставший знакомым сухой треск японских штурмовых винтовок "Тип-89" и вокруг засвистели пули. Басов упал на грязный асфальт, ударившись локтями, а рядом повалился, захлебываясь собственной кровью, так и оставшийся безымянным боец-корректировщик.
   Полковник открыл огонь, зашипев от боли, когда ему за шиворот посыпались раскаленные гильзы - майор Сухов открыл огонь из положения стоя, выпрямившись в полный рост, широко расставив ноги, точно моряк на палубе застигнутого штормом корабля. Несколько японцев упали, убитые или раненые, остальные же, крича что-то и стреляя на бегу, рванули вперед. Магазин "калашникова" Басова опустел и полковник, не теряя времени, вытащил из набедренной кобуры ПМ. Патрон уже был в стволе, в нарушение всех инструкций по технике безопасности, и осталось только опустить вниз рычажок предохранителя и нажать на спуск. Пистолет в руках полковника задергался, отплевываясь свинцом. Тупоголовые пули впивались в грудную пластину бронежилета бежавшего прямо на него японца, отскакивая от непроницаемой преграды, и лишь последняя прошла чуть выше, пробив вражескому солдату горло. Он упал в двух шагах от судорожно сжавшего разряженный "Макаров" полковника, содрогаясь в конвульсиях.
  -- Командир, вставай! - Сухов протянул Алексею руку, рывком поставив того на ноги. - Надо бежать! Тут кругом "косые" уже!
   Рык двигателя заставил обоих обернуться, увидев, как из-за поворота выкатывается бронетранспортер. Корпус БТР-80 был покрыт копотью, можно было рассмотреть блестящие сколы в тех местах, где с металлом соприкоснулись осколки или пули, остановленные броней. Бронемашина остановилась, и из распахнувшегося люка в борту выскочили трое в камуфляже и с АК-74 в руках. На голове одного из них вместо положенной по уставу каски красовался черный берет.
  -- Товарищ командир, - морпех узнал Басова, направившись прямиком к нему. - Товарищ командир, оборона прорвана. Противник силами до роты углубился в жилую застройку. Их минометы бьют непрерывно, не позволяя перебросить подкрепление с других участков обороны.
  -- Всем, с кем есть связь, передай приказ - отходить к порту! Там создадим новую линию обороны. Это еще не конец, солдат!
  -- Есть! - Морпех козырнул. - Мы будем сражаться, пока останутся силы поднять оружие!
   Что-то с шелестом пролетело над головами стоявших посреди затянутой дымом улицы, и рядом, буквально в нескольких метрах от Басова, раздался взрыв. Горячая волна ударила полковника в грудь, сбивая на землю. Рядом повалились тела его спутников. Судя по звучавшему мату и стонам, они были, по меньшей мере, живы, хотя Алексей не мог бы утверждать, что и здоровы. А над поселком с шипением пролетел еще один снаряд, разорвавшись как раз там, где находился штаб защитников Усть-Камчатска. Земля задрожала от обрушившихся на нее ударов.
   Полковник Басов не мог в этот момент догадываться, что едва не погиб от снаряда калибром 127 миллиметров, выпущенного из корабельной артиллерийской установки "Марк-45" с борта эсминца Морских сил самообороны Японии "Атаго". Вражеский флот вступил в игру, нанося внезапный, и, как считали на борту боевого корабля все, от капитана до последнего юнги, решающий удар, сокрушая оборону поселка.
   Эскадренный миноносец водоизмещением свыше десяти тысяч тонн, бороздивший прибрежные воды близ Камчатки, был одним из тех кирпичиков, из которых складывалась почти непроницаемая в последние дни стена блокады. Фактически вахта корабля не нарушалась никакими неожиданностями - русская авиация и флот, что здесь, на полуострове, что на материке, бездействовали, и экраны корабельных РЛС и ГАС оставались пустыми. И пришедший из штаба Второй пехотной дивизии запрос капитан корабля воспринял с облегчением - наконец-то для них нашлась работа, пусть и не так, которой все ждали.
   Принадлежавший к самой современной серии кораблей своего типа в составе японского флота, DDG-177 "Атаго" был высокотехнологичным кораблем, предназначенным для войн двадцать первого века. Он нес десятки управляемых ракет различных типов, способных уничтожать воздушные и надводные цели за полторы сотни километров, но, в отличие от тех эсминцев и крейсеров, что сходились в яростных схватках на Тихом океане семьдесят лет назад, нес, на первый взгляд, ничтожное артиллерийское вооружение. Единственная универсальная пятидюймовая артустановка не производила серьезного впечатления, но это автоматизированное орудие могло выпускать по два десятка снарядов в минуту на тридцать с лишним километров - не менее существенно, чем батарея сухопутных гаубиц, обслуживаемых живыми людьми.
   "Атаго" изменил курс сразу же, как на борту была принята радиограмма из штаба пехотной дивизии. Эсминец еще резал форштевнем волны, приближаясь к берегу, а техники уже выкатили из ангара на корме на взлетную площадку странный вертолет, не имевший никаких признаков кабины. Беспилотник RQ-8A, лишь недавно полученный от американских союзников, должен был стать глазами и ушами артиллерийского офицера "Атаго". Вертолет оторвался от палубы, направившись к неразличимому еще невооруженным взглядом берегу, где кипел бой и русские, окруженные, обреченные, продолжали сопротивляться с упорством, достойным настоящих самураев.
  -- Господин капитан, "дрон" у цели, - наконец, доложил находившемуся в боевом информационном посту командиру эсминца один из офицеров. - Получаем изображение с ботовых камер без помех.
  -- Вывести на монитор, - распорядился бесстрастный капитан "Атаго".
   Круживший над Усть-Камчатском RQ-8A передавал на борт миноносца изображение по защищенной радиолинии, и моряки смогли увидеть сквозь пелену дыма улицы, заставленные разбитой техникой, буквально усыпанные телами солдат обеих сторон. Несколько десятков секунд японский капитан явно наслаждался этим зрелищем, затем все так же бесстрастно, сухим, лишенным намека на эмоции голосом скомандовав:
  -- Открыть огонь!
   Орудийная башня на носу эсминца развернулась, ствол качнулся, запрокидываясь вверх, а в камору орудия лег увесистый конус снаряда, первого из шестисот восьмидесяти, ждавших своего часа в арсеналах "Атаго". Командир расчета нажал клавишу на приборной панели, и из жерла вырвался язык пламени. Осколочно-фугасный снаряд Mark 80 HE-PD, разогнавшийся в стволе до восьмисот тридцати метров в секунду, взмыл к небу. Описав пологую дугу над морем, он поразил первую намеченную цель на расстоянии почти тридцать километров, превратившись в стремительно расширяющее облако раскаленных газов, которые разорвали броню оказавшегося на их пути БТР-80, своим корпусом заслонившего от неизбежной смерти нескольких человек. Техника продолжала служить своим создателям до последней секунды.
  -- Сметите их, - спокойно, с ощутимой ленцой в голосе, распорядился командир "Атаго", уверенный, что здесь, в океане, противник ничем не сможет помешать их расправе. - Покончим с этим!
   Универсальная артустановка открыла беглый огонь, посылая за горизонт один снаряд за другим. На головы отступавшим под натиском японской пехоты защитникам русского поселка обрушился град свинца. Японским канонирам потребовалось восемь снарядов, чтобы уничтожить одно из продолжавших вести огонь по наступавшей пехоте Сил самообороны самоходных орудий "Нона-С". Отсутствие в погребах эсминца управляемых снарядов типа новейшего американского ERGM вынуждало расходовать боезапас для пристрелки. Но дальше дело пошло на лад, и вторая - и последняя - САУ, из последних сил сдерживавшая противника огнем прямой наводкой, была поражена прямым попаданием фугаса уже с четвертого залпа. Боевые порядки лишившихся огневой поддержки, избиваемых со всех сторон защитников Усть-Камчатска дрогнули. Но русские, гибнущие под артогнем с моря, будто попав между молотом и наковальней, не были так беспомощны, как казалось с мостика японского эскадренного миноносца.
   Обзорная РЛС "Скала" берегового ракетного батальона Российской Армии, скрытно занявшего позиции севернее Петропавловска-Камчатского, в очередной раз испустила электромагнитный импульс, умчавшийся к горизонту, чтобы мгновение спустя вернуться, вспыхнув отметкой цели на большом круговом экране. Тотчас тесное пространство КУНГа наполнилось речитативом радиометриста:
  -- Одиночная цель! Пеленг сорок, дальность двести пятьдесят! Фрегат или эскадренный миноносец!
   Увидев перед собой пульсирующую жирную точку, командир ракетного батальона, укрытого в прибрежных сопках на восточном побережье Камчатки, подскочил на месте, изумленно вытаращив глаза.
  -- Сукин сын, да он же у самого берега, - с неподдельным возмущением выдохнул офицер. - Похоже, ведет обстрел наших войск под Усть-Камчатском. Ничего не боятся, ублюдки косоглазые. - И вдруг рыкнул так, что у находившихся рядом бойцов зазвенело в ушах: - Боевая тревога! Занять стартовые позиции! Выдать координаты цели на пусковые установки!
   Взревели мощные моторы, вытягивая укрывавшиеся в лощинах и зарослях массивные четырехосные тягачи ЗИЛ-135К на открытый склон, обращенный к подернутому высокими волнами морю. Каждая из полудюжины машин несла за широкой кабиной массивный цилиндр, похожий на топливную цистерну. Но это были не безобидные бензовозы, а самоходные пусковые установки противокорабельного ракетного комплекса "Редут". Находившиеся в кабинах боевых машин бойцы, как и их командир, управлявший действиями батальона из командно-штабной машины, ощущали нервное возбуждение. Подразделение, входившее в состав расквартированной на Камчатке Пятьсот двадцатой отдельной ракетно-артиллерийской бригады заступило на боевое дежурство с самых первых часов японской агрессии минувшей зимой, став основой береговой обороны полуострова.
   Однако, несмотря на постоянную готовность к бою, расчетам так и не довелось всерьез продемонстрировать противнику всю мощь своего оружия, остававшегося смертельно опасным, несмотря на некоторую громоздкость по сравнению с новейшими образцами, такими, как "Бастион" или "Калибр-М". Несколько пусков в сторону вражеских кораблей - приведшие к сокращению боекомплекта на треть - заставили японских шкиперов держаться подальше от окутанных туманом русских берегов. Возможно, часть ракет и достигла целей, но достоверно об этом никому здесь, на суше, известно не было. И вот теперь японский корабль в полутора десятках верст от побережья, по меркам дальнобойного "Редута" - на расстоянии вытянутой руки.
   Расчеты быстро и четко, без лишней суеты, выполняли привычные действия, изготавливая к бою пусковые установки. Цилиндрические транспортно-пусковые контейнеры, в каждом из которых покоилась сверхзвуковая крылатая ракета 3М44 "Прогресс", плавно поднялись, отошли в стороны массивные крышки, обнажая заостренные, точно копейные жала, головные обтекатели ПКР. Пальцы замерли над кнопками пуска, и, наконец, эфир пронзила команда:
  -- Огонь!
   Позиции ракетных установок окутались клубами дыма, среди которых полыхнуло яркое пламя, и из трубчатых контейнеров взвились вверх огненными стрелами тяжелые ракеты. Похожие на космические кометы, они, вопреки законам физики, умчались вверх, стремительно удаляясь от земли. Раскрылись короткие, сильно скошенные назад плоскости крыльев, уподобляя мчавшиеся в полтора раза быстрее звука ПКР гигантским стальным стрелам. Отработали стартовые двигатели, отделившись от корпусов ракет и вспыхнув напоследок яркими звездочками, а полдюжины "Прогрессов", разворачиваясь широким фронтом, уже мчались к скрытой пока где-то за горизонтом цели, карабкаясь все выше за облака. Проводив их взглядом, командир батальона украдкой перекрестился, не заметив, как этот жест за ним повторили многие из находившихся рядом солдат, затем скомандовав:
  -- Сворачиваемся! Покинуть позиции!
   Пороховая гарь еще не успела осесть на мокрую от дождя траву, а мощные тягачи, хлеща струями сизого дыма из выхлопных труб, разворачивались, исчезая в лощинах. Расчеты с опаской поглядывали в небо, ожидая, что в любой миг на землю может обрушиться сперва рев турбин заходящих на цель японских "Фантомов", а затем - свист воздуха, рассекаемого стабилизаторами падающих бомб. Но свое дело они сделали, как только могли.
   Результат атаки уже не зависел от действий людей. Ракеты шли к цели на большой высоте и с максимальной скоростью по указаниям бортовых автопилотов. Инерциальная система наведения, абсолютно устойчивая к любым внешним помехам, вывела их в заданную точку, после чего включились радиолокационные головки самонаведения, мгновенно захватившие одиночную цель, отчетливо различимую на фоне водной поверхности. Но и противник уже знал о приближении русских ракет.
   Многофункциональная РЛС SPY-1D(V) японского эсминца обнаружила воздушные цели почти за сто километров, после чего в действие вступила система автоматизированного управления "Иджис". Люди оставались лишь пассивными наблюдателями. Перебрав десятки заложенных в машинную память алгоритмов, бортовой компьютер запустил наиболее подходящий, и из подпалубных вертикальных пусковых установок на корме и носу корабля вырвались огненными иглами зенитные ракеты "Стандарт-2". Дымные нити, причудливо переплетаясь над пирамидальными надстройками "Атаго", отклонялись к юго-западу, обрываясь где-то далеко у самого горизонта серыми клочками взрывов.
  -- Две цели уничтожены, - доложил капитану эскадренного миноносца оператор радара, увидевший, как маркеры, обозначавшие приближающиеся вражеские ракеты, одна за другой исчезают с экрана.
   Еще полдюжины стремительных "Стандартов" вырвались из-под палубы японского корабля, устремляясь навстречу русским "Прогрессам", чтобы, при пересечении траекторий, рассыпаться облаком сверхзвуковой шрапнели, прошивающей плоскости и вскрывающей фюзеляжи, как консервные банки. Второй залп был менее удачен - количество атаковавших "Атаго" российских ПКР сократилось на одну, а оставшиеся три уже входили в недосягаемую для ЗРК "мертвую зону".
   Шевельнулись установленные на надстройках зенитные скорострелки "Вулкан-Фаланкс", прокручивая связки стволов. Плавно развернулась орудийная башня универсальной установки "Марк-45", в магазин которой уже были загружены снаряды с дистанционными взрывателями. Лучи корабельных РЛС управления огнем сошлись на вошедших в отвесное пикирование ракетах, и стволы разом изрыгнули пламя, наполняя пространство визжащим свинцом. Очереди двадцатимиллиметровых снарядов искромсали один из "Прогрессов", точно мясницкий нож пластает кусок говядины. Ракета осыпалась в волны градом горящих обломков в полутора милях от корабля.
   Пусковые установки "Марк-36" SRBOC выстрелили подряд полтора десятка патронов с дипольными отражателями, заслонившими атакованный эсминец переливающимся всеми оттенками серебра облаком. ГСН одно из ракет захватила ложную цель, и мощный "Прогресс" отвернул в сторону, хотя, казалось, столкновение было неизбежно. Но последняя ракета, уже поврежденная огнем "Фаланксов" и осколками пятидюймовых снарядов, осталась на прежнем курсе, врезавшись в надстройку корабля между дымовыми трубами. Ее стартовый вес составлял четыре с половиной тонны, и, несмотря на то, что львиная доля залитого в баки ПКР топлива уже сгорела в турбине, удар оказался настолько силен, что эсминец водоизмещением десять тысяч тонн содрогнулся "от киля до клотика". Крылатая ракета прошила преграду из легких сплавов, и уже глубоко под обшивкой сдетонировала ее тысячекилограммовая боевая часть.
   По тесным отсекам с ревом прокатилась волна жидкого пламени, выжигая кислород, затекая во все углы, не оставляя запертым в трюме японским морякам ни единого шанса на спасение. Из пробоины в корпусе вырвался длинный язык огня, уподобив эсминец "Атаго", красу и гордость Морских сил самообороны Японии, пробуждающемуся вулкану. Когда ударная волна, частично ослабленная встречавшимися на ее пути переборками, добралась до машинного отделения, на командном посту погасли многочисленные мониторы, и отсек погрузился во мрак. Через мгновение тусклое аварийное освещение рассеяло тьму, но капитану корабля этой секунды хватило, чтобы ужас стальными когтями вонзился в его замершее, сжавшееся в комок сердце. А затем вместе со светом в отсек, наполненный такими же растерянными людьми, ворвались голоса.
  -- Пожар в трюме!
  -- Корабельные системы обесточены!
  -- Система пожаротушения выведена из строя!
   Капитан, встряхнувшись, отогнав прочь сковавший его в первые мгновения ужас, громко, так, что его голос заглушил разноголосицу ошеломленных офицеров, скомандовал:
  -- Аварийные партии - в трюм! Восстановить энергоснабжение! Сигнал бедствия - в эфир!
   Эскадренный миноносец "Атаго", в надстройке которого, у самой палубы, зияла огромная пробоина, обрамленная ореолом копоти, и из которой струился дым, продолжал двигаться прежним курсом вдоль камчатского берега. Но из совершенной машины для уничтожения новейший боевой корабль, получив прямое попадание, превратился в десять тысяч тонн бесполезного металла, внутри которых три сотни моряков делали все, чтобы вдохнуть жизнь в многочисленные системы. Связь удалось восстановить раньше всего остального, и эфир наполнился призывами о помощи. Приняв паническую радиограмму, капитан эсминца "Кирисима" немедленно скомандовал изменить курс, и точно такой же приказ отдал командир экипажа патрульного самолета Р-1, одного из многих, описывавших круги полусотней миль восточнее Курильской гряды в поисках неуловимых русских "варшавянок", отправивших на дно десантный корабль "Кунисаки". Но сигнал бедствия приняли не только они.
   Вице-адмиралу Марату Гарееву доложили о результатах атаки ракетного батальона через несколько минут после того, как пусковые установки снялись с позиции, выскальзывая из-под ответного удара, который так и не последовал. Посты радиотехнической разведки Камчатской флотилии перехватили переговоры японских моряков, и, даже не сумев расшифровать их в такой ничтожный срок, уже по интенсивности радиообмена, поняли, что выпущенные, фактически, "по площадям", ПКР достигли цели.
  -- Эта лоханка болтается у наших берегов, - ощерился, выслушав торопливый доклад, командующий обороной полуострова. - Буквально на расстоянии вытянутой руки. Однозначно поврежденная, возможно, небоеспособная. Командиру Шестьдесят шестого приказ - немедленно выходить в море! Добьем япошек!
   Остатки русского флота на Камчатке давно не брали в расчет не только японские генералы, но и сами русские. Наиболее боеспособные единицы, такие, как подлодки 887-го проекта, были переведены во Владивосток в первые дни после ухода американцев. За ними последовали тральщики и малые противолодочные корабли, те, что еще могли держаться на плаву и пройти несколько сотен миль, пускай и на буксире. А большая часть моряков сошла на берег, сменив черные регланы на армейскую "флору", а ракетные комплексы и универсальные артустановки - на изъятые с баз хранения АК-74. Но флот на Камчатке остался, и, несмотря на то, что основные сражения разворачивались среди заросших тайгой сопок, был готов действовать.
   Малый ракетный корабль "Разлив" медленно, будто крадучись, вышел из гавани Петропавловска-Камчатского спустя двадцать минут после поступления приказа. Когда берег скрылся в дымке тумана, капитан третьего ранга Сергей Тихонов, командир корабля, чувствуя, как по телу проходят волны нервной дрожи от хлынувшего в кровь адреналина, приказал:
  -- Курс пятнадцать! Самый полный вперед!
   Где-то под его ногами взревели дизельные двигатели, разгоняя "Разлив" до предельных тридцати пяти узлов. Из-под форштевня вырвались струи мутной пены, и ракетный корабль, едва не выскакивая из волн, рванул на север, туда, где, пока не видимый за горизонтом, дрейфовал японский эсминец.
   Шести противокорабельных ракет "Аметист", размещенных в трехтрубных пусковых установках по обе стороны небольшой надстройки, даром, что считавшихся устаревшими, должно было хватить, чтобы разделаться с нахальным "япошкой", беспечно подошедшим так близко к русским берегам. Но по правому борту, примерно в полутора кабельтовых, шел брат-близнец "Разлива", малый ракетный корабль "Иней" проекта 12341. "Мороз", еще один МРК, входивший в Шестьдесят шестой дивизион, не смог выйти в море из-за внезапно обнаружившихся в порядком изношенной и долгое время лишенной надлежащего обслуживания силовой установке неполадок, а четвертый корабль, "Смерч", вторжение американцев застигло во время ремонта. После ухода оккупантов никто не посчитал нужным восстанавливать когда-то хороший, но сейчас явно устаревший ракетный корабль со старыми, давно выработавшими гарантийный срок ПКР и никаким по меркам современной войны противовоздушным вооружением.
   Ракетные корабли, подпрыгивая на волнах, мчались к цели, точно свора голодных псов, спущенных с цепи. Какое-то время на борту "Атаго", идущего встречным курсом, не подозревали об их появлении, но уже через несколько минут МРК были обнаружены пилотами пары японских F-15J "Игл", патрулировавшими воздушное пространство. Летчики, машины которых не несли никакого вооружения "воздух-земля", могли только скрипеть зубами от бессилия, но еще они могли сообщить о внезапно проявившихся русских кораблях своим коллегам, управлявшим патрульными "Орионами" и Р-1, образовавшими настоящую сеть над прибрежными водами Тихого океана. Ближайший из них, немедленно изменив курс и увеличив скорость, начал сближаться с ракетными кораблями, одновременно и приближаясь к берегам Камчатки. Зенитно-ракетные комплексы С-300ПМ, стянутые поближе к Петропавловску, самую малость не могли дотянуться своими ракетами до японского самолета, а тех полутора десятков минут, что требовалось как на грех находившимся сейчас на земле истребителямМиГ-31, чтобы подняться в воздух, патрульному Р-1 хватило, чтобы выпустить залпом четыре противокорабельные ракеты ASM-1C с дистанции более полста километров.
  -- Товарищ командир, - стоявшего на чуть подрагивавшей под ногами палубе капитана Тихонова окликнул выглядевший взволнованным и напряженным радист. - "Берег" на связи! По правому борту японский самолет!
  -- Корабль к бою! Средствам ПВО - боевая тревога! Приготовиться к отражению атаки!
   На корме в сторону неразличимой невооруженным взглядом угрозы развернулись, запрокидывая стволы в зенит, орудийные башни артиллерийской установки АК-176 калибра 76,2 миллиметра и размещенного уступом на надстройке шестиствольного автомата АК-630. А в носовой части из-под палубы поднялась пусковая установка зенитного комплекса "Оса-М". Никто и никогда всерьез не верил, что МРК проекта 12341 сумеет выйти победителем из боя с воздушным противником, но этого арсенала должно было хватить для того, чтобы успеть обнаружить цель и выпустить свои "Аметисты". Хотя капитан третьего ранга Тихонов втайне надеялся, что их атака не окажется походом в один конец.
  -- Групповая воздушная цель по пеленгу сто десять, - раздался голос оператора РЛС управления артиллерийским огнем "Вымпел". - ПКР!
   Снизившиеся до пятнадцати-двадцати метров японские ракеты были обнаружены менее чем за пятнадцать километров, и одновременно их радиолокационные ГСН захватили цели.
  -- Курс не менять, - приказал Тихонов, и его слова повторил командир "Инея". - По воздушным целям - огонь!
   С шипением сорвались с направляющих, устремляясь к подернутому дымкой горизонту, зенитные ракеты 9М33М. С кормы ударила универсальная артустановка, выпуская в пустоту снаряд за снарядом. Стена огня, вставшая на пути приближавшихся противокорабельных ракет, поглотила одну из них, а затем дистанция сжалась до считанных сотен метров, и злобно рыкнула малокалиберная скорострелка АК-630, выплевывая поток раскаленного металла, изрешетивший еще одну ракету.
   Над кораблями с треском распустились серебристые облака дипольных отражателей, щедро выстреливаемых установками ПК-16. Вдобавок к этому по головкам наведения японских ракет ударил сноп электромагнитных помех бортового комплекса РЭБ "Вымпел-Р2", ослепляя их, превращая единственную цель в десятки ее "фантомов".
   Одна из ракет, атаковавшая "Разлив", обманутая помехами, ушла в сторону, вызвав вздох облегчения капитана Тихонова, и в этот момент другая впилась в рубку "Инея". Над малым ракетным кораблем поднялся столб дыма, а затем над волнами прокатился гул взрыва. Разом сбросив скорость, "Иней" начал рыскать из стороны в сторону.
  -- "Берег", на связи "Стрела-один"! - Тихонов вышел на связь, пытаясь докричаться до штаба. - "Стрела-два" повреждена. Прошу разрешения оказать помощь, снять команду.
  -- "Стрела-один", продолжать выполнение задачи!
  -- Черт, там же люди! - Оборвав связь, Тихонов ударил по переборке кулаком, зашипев от боли, которая, все же заглушила его отчаяние. - Рулевой, следовать прежним курсом! Машинное, увеличить ход! Выжимайте все, что можно, не жалейте механизмы - больше такого шанса нам может не выпасть!
   Командир "Разлива", продолжавшего двигаться к цели, обшаривал взглядом горизонт, пытаясь увидеть своего противника, но прежде это сделал оператор бортового радиолокационного комплекса "Титанит", сообщившего о надводной цели прямо по курсу.
  -- Ввести координаты цели в системы управления ракет, - приказал Тихонов. - С первой по шестую - пуск!
   Отошли в стороны крышки пусковых контейнеров, и крылатые ракеты П-120 комплекса "Аметист" с грохотом и гулом, окутанные дымом и пламенем, вырвались наружу, ревущей стаей направившись к почти беззащитному японскому эсминцу. А капитан Тихонов, не дожидаясь, пока растают дымные следы, исчеркавшие небосклон, скомандовал:
  -- Лево на борт! Курс - к берегу!
   "Аметисты", выпущенные со стакилометровой дистанции, мчались со скоростью звука. Преодолев две трети расстояния, они были обнаружены только введенной в строй бортовой РЛС "Атаго", большая часть систем которого, в том числе и почти все средства ПВО, бездействовали, хотя пожар, бушевавший в отсеках, и был уже потушен. Многочисленные компьютеры, управлявшие кораблем, и считавшиеся верхом технического совершенства, еще загружались, после того, как удалось "расшевелить" зависшую из-за скачков напряжения операционную систему. Сотни людей оказались заложниками капризной техники - многочисленные ракеты и пушки "Атаго" оставались исправными и дееспособными, но никто никогда не задумывался о возможности ручного управления огнем на этом напичканном электроникой корабле.
  -- О, Аматэрасу! - Капитан эсминца, выслушав доклад, в бессилии стиснул кулаки. - Пошли своим сыновьям достойную смерть!
   Полдюжины "Аметистов", каждый из которых нес фугасную боевую часть весом восемьсот сорок килограммов, спикировали с шестидесятиметровой высоты, разгоняясь до сверхзвука. В этот момент заработали зенитные установки "Вулкан-Фаланкс", обладавшие собственной системой управления огнем. Шквал двадцатимиллиметровых снарядов изрешетил корпус одной из ПКР, в лохмотья изорвав плоскости другой, потерявшей управление и прошедшей мимо цели. Но четыре ракеты, прорвавшись сквозь завесу зенитного огня, ударили в борт и надстройку "Атаго", разрывая металл и выжигая его внутренности. Десятки японских моряков, не посмевших оставить свои посты, погибли мгновенно. Над кораблем, окончательно потерявшим ход и управление, поднялось высоко к облакам грибовидное облако черного дыма.
   Через полтора часа эсминец "Кирисима" снял с борта "Атаго" уцелевших моряков, взяв курс на юг, к берегам Японии. В кольце блокады, замкнувшемся вокруг Камчатского полуострова, появилась огромная брешь, почти ничем не прикрытая. Но вице-адмирал Гареев тщетно ждал, что сквозь эту прореху ворвутся десантные транспорты с долгожданным подкреплением с "большой земли". Лишь ракетный корабль "Разлив" проскользнул во внезапно образовавшийся разрыв, спустя два часа бросивший якорь в бухте Усть-Камчатска. А поврежденный "Иней" малым ходом сумел-таки добраться до Петропавловска, вернувшись в свою базу. Суматошный морской бой угас, закончившись формально с ничейным счетом, хотя поврежденный эсминец и еще один, вынужденный покинуть свои позиции, были куда как неравноценны старому, не раз чиненому малому ракетному кораблю.
   И все же отчаянная атака русских моряков заставила японское командование проявить осторожность, сбавив темп наступления. Штурмовавшие Усть-Камчатск подразделения, дойдя до центральных кварталов поселка, лишившись огневой поддержки с моря, остановились, затем откатившись назад и обильно полив свой путь собственной кровью. Призванные поддержать основные силы Второй пехотной дивизии Сил самообороны Японии, завязшие в боях в нескольких десятках километров под Петропавловском-Камчатским, они остались на прежнем месте, позволив русским войскам на юге полуострова перегруппироваться и организовать оборону на новых позициях, а затем, собрав в кулак все резервы, нанести контрудар, откинувший не ожидавших ничего подобного японцев на несколько километров.
   Противники замерли лицом к лицу, тяжело дыша после яростной драки, сверля друг друга взглядами сквозь оптику прицелов и зализывая раны. Вице-адмирал Гареев выиграл еще несколько дней, хотя и понимал, что имеющий возможность получать морем подкрепления противник уже победил, и японский флаг на Петропавловском - вопрос недолгого времени.
  -- Мы проиграли, товарищи офицеры, - мрачно произнес командующий, окинув взглядом свой штаб. - Помощи ждать неоткуда. Все ресурсы исчерпаны. Снаряды и патроны почти закончились, и, самое главное, нет людей. Все, кто может - в окопах, готовятся с голыми руками встречать японские танки. В медсанбатах уже не остается даже бинтов, и раненые вынуждены медленно умирать, лишенные элементарной помощи. А те, кому повезло меньше, уже в земле. Хотя, быть может, они как раз более удачливы - не довелось ощутить позор поражения и не пришлось мучиться перед смертью.
   Марат Гареев едва сдерживал слезы, и не оттого, что мужчине и офицеру плакать стыдно - просто сил не осталось даже на это. Он внимательно посмотрел в лицо каждому из собравшихся в тесном помещении офицеров. Мертвецы, пусть сами они едва ли в это верят. Каждый был готов сражаться до последней капли крови, и такую возможность противник был готов предоставить всем желающим. Почти все эти мужчины были здесь с самого начала японского вторжения, и лишь единицы прибыли позже, но тоже в первые дни войны, с чудом прорывавшимися сквозь кольцо морской и воздушной блокады транспортными самолетами с "большой земли", от которой все меньше вестей приходило с каждым днем.
   Вице-адмирал не верил, что в Москве смирились с потерей Камчатки, но он, отдавший полжизни службе, прошедший долгий путь до нынешнего звания, понимал, что ради каких-то стратегических замыслов его и тех людей, которыми он командовал, запросто могли списать со счетов. Конечно, потом за них отомстят сполна, русские никогда ничего не прощают. Но от мысли о том, что его имя и имена тех, кто выжидающе смотрел сейчас на своего командира, будто ожидая от него откровения прямо здесь и сейчас, уже вписаны где-то в списки безвозвратных потерь, становилось совсем паршиво на душе.
   Адмирал уткнулся лицом в ладони. Никто из находившихся рядом офицеров, зачастую явившихся на командный пункт с передовой, не смел сказать ни слова. Да и нечего было говорить - слова Гареева, какими бы горькими ни казались, являлись истиной.
  -- Мы продержимся еще пару дней, если повезет - неделю, - вновь прозвучал гулкий голос командующего. - После этого останется пойти в рукопашную.
  -- Если надо - пойдем! - рыкнул командир сводной бригады морской пехоты, распространявший вокруг себя ядреный запах пота и пороховой гари. Его голова была перевязана побуревшим от грязи и крови бинтом, левая рука висела на бандаже, но глаза сверкали яростью. - Ножами, пехотными лопатками, зубами будем грызть! Никто не сдастся и не отступит!
   Словно не услышав ничего сказанного, Гареев потер лицо ладонью, негромко промолвив:
  -- Предлагаю подумать об эвакуации с полуострова гражданского населения, хотя бы детей и женщин, и раненых, тех, кого можно перевозить. На плаву есть несколько гражданских судов в приличном состоянии, в основном, траулеры и сухогрузы. Починим малый ракетный корабль "Мороз", восстановим поврежденный "Иней", это будет эскорт. Японцы готовы отразить удар извне, но не ждут прорыва блокады изнутри. На нашей стороне окажется эффект внезапности. До Сахалина, пожалуй, нам дойти не дадут, но добраться до Магадана, глядишь, и сумеем. Пусть и не все.
  -- Самоубийство! Мы ничего не знаем о силах противника в Охотском море. Что там есть кроме эсминцев? Наверняка, где-то тут их подлодки! Конвой, если удастся его сформировать, потопят у берега!
  -- Что на море, что на суше - исход один, вся разница в продолжительности агонии, - хмыкнул адмирал. - Все, товарищи офицеры, вы свободны. Возвращайтесь к своим подразделениям.
   Оставшись в одиночестве, Гареев вытащил из стола початую бутылку водки, налил до половины в граненый стакан и залпом опрокинул в себя обжигающую огнем жидкость. Из глаз брызнули слезы, и вице-адмирал привычно занюхал рукавом. Затем взглянул на опустевшую уже на три четверти бутылку, и, подумав немного, убрал ее обратно. Противник, встретив неожиданно ожесточенный отпор и уже утративший преимущество внезапности, выложивший раньше срока все припасенные в рукаве козыри, отступил, подарив защитникам Петропавловска несколько дней. Немного, но уже что-то, и чтобы принять решение, как лучше использовать драгоценную передышку, требовалось сохранять трезвость ума во всех смыслах.
   А далеко на севере, на окраинах Усть-Камчатска, небо над которым затянул дым пожаров, устало привалившись к шершавому бетону стены дома, изгрызенной пулями и осколками, сидел полковник Басов. В его голове никаких мыслей не было, совсем. Вокруг воцарилась какая-то суета, солдаты уносили в тыл тела убитых товарищей, помогали добраться до лазарета раненым, собирали разбросанное на земле оружие. Кто-то матерился, кто-то смеялся, счастливый оттого, что бой закончился, а он остался жив.
   Рядом матерился сквозь зубы майор Сухов, которому фельдшер без наркоза зашивал разорванную осколком щеку. Им посчастливилось пережить японский артналет, завершившийся так же внезапно, как и начался. Но не все оказались такими везунчиками.
  -- Товарищ командир, в строю осталось сто восемьдесят три человека, считая легко раненых, тех, кто в состоянии держать оружие, - докладывал плечистый прапорщик-морпех, на лице которого запеклась кровь и сажа. - Тяжелораненых тридцать девять. Думаю, через сутки никто из них не останется в живых. Медикаментов нет, перевязочных средств почти нет. Пытаясь их лечить, мы просто растягиваем их агонию.
   Почти не слышавший его слов сквозь шум в ушах полковник просто лежал, уставившись на небо и поглаживая ствольную коробку лежавшего рядом с ним АКС-74 с опустошенным магазином. Нужно было куда-то идти, командовать теми бойцами, кто пережил очередную мясорубку, но сил на это не осталось, в душе была какая-то пустота, высасывающая все - мысли, чувства, эмоции. Привыкший задумываться над происходящим, Басов понимал, что их смерть, всех, кто еще пытался оборонять поселок, наполовину срытый вражеской артиллерией, неизбежна. Но были и те, кто продолжал бороться вопреки всем обстоятельствам, каждым своим усилием неумолимо меняя ход событий.
  

Глава 12

  
   Камчатский полуостров, Россия - Черноморское побережье Кавказа, Россия - Москва, Россия
   6 июля
  
   На восточном побережье Камчатки царило настоящее лето. Солнце ослепительно сияло на почти безоблачном небе, освещая склоны сопок. Но его лучи почти не проникали сквозь густые кроны деревьев, и под зеленым шатром девственного леса царил неизменный полумрак. Это, а также камуфляжный узор размывали очертания фигуры медленно идущего между деревьями человека, и, когда тот останавливался, настороженно вслушиваясь в долетавшие издалека звуки, человеческая фигура будто распадалась на множество зеленых, коричневых и черных пятен, делаясь узнаваемой лишь когда человек снова начинал двигаться. Осторожно ступая по усыпавшей землю листве и хвое, он двигался туда, где пролегало шоссе. И хотя дорога еще была совершенно не видна сквозь не думавшие редеть заросли, звук множества моторов, то усиливавшийся, то откатывавшийся куда-то к горизонту, не давал поводов для сомнений.
   Увлекшись происходящим впереди, офицер Российской Армии Олег Бурцев лишь на мгновение перестал обращать внимание на то, что происходило у него за спиной. Но этих секунд хватило тому, кто умел маскироваться в лесу не хуже самого лейтенанта.
   Услышав, а, скорее, даже просто ощутив каким-то шестым чувством шаги у себя за спиной, почувствовав затылком чужой взгляд в упор, Олег не подал виду, продолжая медленно передвигаться по роще. Лишь мимолетом удивился, что японский часовой - а кому тут еще быть, во вражеском тылу - не стреляет и не поднимает тревогу, устроив вместо этого какую-то игру в прятки по-индейски. Пройдя вдоль опушки еще метров двадцать, Бурцев вдруг резко нырнул в сторону, буквально отпрыгнув на несколько метров и прижавшись спиной к основанию ствола старой лиственницы. Тот, кто крался следом, на удивление, и сейчас не стал ни кричать, ни стрелять, вместо этого ускорив шаг и в какой-то момент показав Бурцеву свою спину, обтянутую, кстати, стандартной российской "флорой".
   Стащив с плеча автомат, Олег опустил оружие на толстую подушку опавшей хвои, шагнув следом за своим противником и вытягивая из ножен клинок НР-2. бросок вперед - и левая рука обхватывает шею соглядатая, лишая того возможности не то что кричать, а и просто дышать. А правая, сжимавшая боевой нож, отошла назад и уже начала поступательное движение, направляя клинок в подреберье, когда атакованный Бурцевым незнакомец что-то прохрипел, и Олег с удивлением разобрал знакомые слова на "великом и могучем".
   Ударом под колени сзади он повалил почти не пытавшегося сопротивляться противника на землю, навалившись сверху сам и держа наготове нож, и лишь после этого прохрипев на ухо прижатому к земле мужчине:
  -- Кто такой? Живо отвечай, или здесь останешься!
   Дабы простимулировать скорый и честный отчет, Олег коснулся оточенным, будто бритва, лезвием ножа НР-2 шеи незнакомца, чуть ослабив хватку.
  -- Младший лейтенант Михаил Фокин, Первая десантно-штурмовая бригада, - прозвучало в ответ, и Бурцев позволил себе расслабиться, но лишь самую малость. - Выходим из окружения.
  -- И сколько вас выходит? - насторожившись, уточнил Бурцев.
   Вместо ответа за спиной раздался знакомый щелчок предохранителя АК-74, и чей-то голос негромко произнес:
  -- На тебя вполне хватит. Ну-ка, встал и нож бросил!
  -- Да и нас не мало, - раздалось в стороне, и из зарослей выступил с "калашом" наизготовку Андрей Стешин, взяв на прицел стоявшего над Бурцевым солдата. - Ствол-то опусти, не дури!
   Олег поднялся на ноги, отряхиваясь от усыпавшего землю лесного мусора, и протянул руку неловко вставшему на четвереньки Фокину, помогая тому принять вертикальное положение. Младший лейтенант, указав на стоявшего в трех шагах от Бурцева, да еще и с его, Олега, автоматом в руках, представил своего спутника:
  -- Старший сержант Валиев!
   Олег назвался, и Валиев протянул ему оружие, возвращая владельцу. А Фокин пояснил:
  -- Нас четверо было, но один умер по пути, истек кровью. Мы как раз к деревне сунулись, думали, там фельдшера найти, а напоролись на японский патруль, и еще одного потеряли. Сами еле их с хвоста сбросили. А вы тут откуда.
  -- Из вражеского тыла, - не стал разыгрывать шпиона Бурцев. - Диверсионная группа. Дело сделали, а теперь никак фронт догнать не можем.
  -- Фронт теперь, поди, уже под Петропавловском, - хмыкнул Валиев.
   Бурцев пожал плечами:
  -- Значит, туда двинем. Главное, перейти линию боевого соприкосновения. А там косых, как блох на бездомной собаке!
  -- А зачем переходить? - Фокин хитро усмехнулся, глянув на злого и немного растерянного Бурцева: - Можно и переехать, с комфортом!
  -- Ты на что намекаешь?
  -- Чего тут намекать? Прямо говорю - за рощей стоит японская БМП, типа нашей "двойки". Поломались косоглазые, вот теперь загорают. Позаимствуем машину - и вперед! Вдвоем нам бы с ней точно не управиться, а теперь, вчетвером, запросто!
  -- И управлять умеешь? - уточнил Олег, которому идея, в принципе, понравилась.
  -- "Бэтэр" водил, и "маталыгу". Думаю, с этой хренью японской тоже разберусь.
  -- Ну, давай, показывай!
   Возглавив выросший вдвое отряд, Фокин двинулся по зарослям, стараясь производить как можно меньше шума. Совсем тихо идти не получалось, но все же четверо бойцов, преодолев последние десятки метров уже по-пластунски, добрались до кромки леса, увидев остановившихся по каким-то своим надобностям японских солдат.
   Бронемашина замерла метрах в тридцати-сорока от лесной опушки, посреди разбитого шоссе. Водруженная на широкий приплюснутый корпус башня была развернута к лесу, но длинный ствол автоматической пушки запрокинулся к небу, словно японцы готовились к отражению атаки с воздуха. Все люки машины были распахнуты, а кормовая аппарель, гораздо более удобная, чем двустворчатые люки отечественных БМП, опущена на землю.
   Причина остановки была видна невооруженным глазом. Русские дороги, десятилетиями не видевшие ремонта, оказались для японской техники не менее опасным противником, чем русские солдаты, или, возможно, надежность производимой в Стране восходящего солнца техники была сильно преувеличена ее создателями. Как бы то ни было, правая гусеница боевой машины слетела с катков, и сейчас три человека в серых танкистских комбинезонах, которым помогали и двое пехотинцев в зеленом "цифровом" камуфляже, натягивали стальную ленту, пытаясь вернуть подвижность своей БМП. Судя по оживленным возгласам, в которых не знавшему по-японски ни слова Бурцеву почудились родные интонации, японцы спешили догнать ушедшую куда-то на юг колонну и сейчас трудились в поте лица.
  -- Хорошо встали, близко совсем, - Фокин указал на бронемашину, угловатую и приземистую, разрисованную неправильными пятнами камуфляжа, от которой волнами плыл запах солярки. - Эх, какая красавица!
   Олег сразу узнал японскую боевую машину пехоты "Тип-89", хотя прежде никогда ее не видел "в металле" - все-таки перед высадкой на Камчатку их неплохо натаскали на технику противника, да и перед Сахалином успели подготовить в теоретическом плане. Потенциальный трофей Бурцев оценил, быстро припомнив основные характеристики. Вес двадцать шесть с половиной тонн, куда как больше, чем у привычной БМП-2, а, значит, и защищенность экипажа и десанта возрастет, больше шансов прорваться через передовую линию и проскочить нейтральную полосу. И вооружение тоже солидное - автоматическая пушка калибра тридцать пять миллиметров, лицензионная копия швейцарского "эрликона", спаренный пулемет, и, на закуску, две пусковые установки ПТУР "Тип-87" японской разработки на бортах башни.
   Правда, у Олега возникли сильные сомнения, что кто-то из них, не имевших дела всерьез с боевыми машинами даже отечественной бронетехникой кроме как в качестве пассажиров, сумеет заставить всю эту красоту работать. Правда, Фокин прямо таки излучал мало обоснованный оптимизм, только что не облизываясь при взгляде на "разутую" БМП.
  -- "Косые" как на пикнике, - радостно прошипел Фокин, лаская цевье автомата и косясь на хмурого Бурцева. Валиев и Стешин держались позади, прикрывая тылы. - Часовые не наблюдение ведут, а ворон считают. Подходи, кто хочет, бери, что хочешь! Надо наказать!
   Олег Бурцев, окинув взглядом шоссе, на которой суетились вражеские бойцы. Кроме трех членов экипажа он насчитал еще шесть пехотинцев в полной выкладке. Двое помогали в ремонте, побросав оружие на землю, еще трое, став в кружок возле кормы БМП, о чем-то разговаривали, и только один, расположившийся ближе всех к кромке леса, делал вид, что несет службу. Держа наизготовку свой автомат "Тип-89", он вертел головой по сторонам, разглядывая окрестности.
  -- Ну, надумал? - Фокин ткнул кулаком в плечо Олега. - Идем!
  -- Если часовой хотя бы вякнет, нас в шесть стволов покрошат, - фыркнул Бурцев. - А уж если кто-нибудь из "косых" успеет сесть к орудию..!
   Фокин только отмахнулся в ответ:
  -- Да он даже дернуться не успеет, вмиг снимем! Зато когда окажемся под броней, нам ни одна "косая" сволочь не помешает! Хватит уже от них бегать! Такого шороху тут наведем!
  -- А с пушкой справишься? Или тех, на кого по пути наткнемся, будем гусеницами давить?
  -- Лейтенант, ты, если боишься, можешь дальше по тайге шариться, - разозлился Фокин. - А я пойду. Там уж как карта ляжет!
  -- Не кипятись. Вместе пойдем. Но сделать все надо по-тихому. Похоже, в машине никого нет, экипаж снаружи, и десант тоже рядом болтается. Думаю, поступим так. Пусть "косые" чинятся, не нам же вместо них корчиться. Как будет готово, я попробую снять часового. Он, кажись, совсем расслабился, может, и сумею поближе подобраться, чтобы без стрельбы. А уж как я его кончу, рвите к машине со всех ног и валите остальных. Ну а дальше - дорога куда-нибудь да выведет. Лишь бы свои не подожгли с непоняток!
  -- Рация-то на что? Покричим, чтоб не стреляли, авось, услышат. Ладно, двинули тогда!
   Мрачный сосредоточенный Валиев и Стешин заняли позиции на самой опушке, взяв на прицел собравшихся вместе японцев, среди которых были и экипажи бронемашин. А Бурцев, извиваясь пятнисто-зеленой змеей, пополз к БМП, так и стоявшей с призывно распахнутыми люками. Следом так же осторожно, метр за метром, передвигался вызвавшийся прикрыть Олега Фокин.
   Бурцев положил на землю автомат, обхватив пальцами рукоятку боевого ножа. Бродивший вдоль обочины японский солдат с штурмовой винтовкой на плече, от которого Олега отделяло метров пять, уставился куда-то вдаль, не замечая того, что происходит под самым носом. Бурцев мелено, задерживая дыхание, передвигался вперед, ближе и ближе к ничего не подозревавшему противнику, преодолевая оставшееся расстояние буквально по сантиметру. Массивный коробчатый корпус БМП заслонил часового от его товарищей, продолжавших балагурить, время от времени разражаясь визгливым смехом.
   Возившиеся с гусеницей японцы, закончив работу, окликнули часового. Тот обернулся, и в этот момент Олег Бурцев взвился в прыжке, сближаясь с противником вплотную и в движении выхватывая из ножен свой верный НР-2. Живым снарядом он ударил японца в грудь, выбрасывая вперед руку и погружая узкий длинный клинок в незащищенную шею вражеского солдата до самой крестовины. Японец захрипел, из раны ударил фонтан крови, и он затрясся в агонии, прижатый к земле всем весом Олега.
   Из зарослей выскочил Фокин, и, промчавшись мимо вставшего на колени Олега, направился к боевой машине. Разом закричали несколько японцев, и Бурцев видел, как кое-кто из них уже вскидывает штурмовые винтовки. Разом ударили "калашниковы" укрывшихся в лесу Валиева и Стешина, и свинцовые струи сбили с ног вражеских солдат. Не останавливаясь, Фокин вытащил из подсумка увесистое "яйцо" ручной гранаты РГД-5, и, размахнувшись, бросил ее под ноги танкистам, один из которых уже вытащил из кобуры на поясе большой черный пистолет и дрожащими руками пытался поймать быстро бежавшего противника в прорезь прицела.
   Хлопнул взрыв, совсем не впечатляюще, и японцы покатились по земле, визжа и рыча от боли. А Фокин, перепрыгивая через дергающиеся в конвульсии тела, уже нырял в проем кормового люка. Встав на ноги, Бурцев двинулся следом, увидев выбравшихся из леса товарищей, быстро бежавших к дороге. Один из лежавших на разбитом асфальте японцев шевельнулся, рука его потянулась к валявшейся рядом винтовке, и пробегавший мимо Валиев, не останавливаясь, выстрелил, добивая противника, следовавший за ним Стешин сунул в протянутую руку Бурцева оставленный тем на земле автомат.
  -- Один... два... - озираясь по сторонам, Олег пересчитывал тела вражеских пехотинцев. - Шесть. Шесть! - Он обернулся к Стешину: - Еще один где-то! По сторонам смотреть в оба!
   Из десантного люка выглянул Михаил Фокин, радостно сообщив:
  -- Горючки четверть бака! Можем хоть до Петропавловска доехать! Живее, парни, все на борт! - Взгляд его остановился на лице Олега Бурцева, заляпанном кровавыми брызгами, и офицер выдохнул: - Ну, хорош! Ты этого "косого" загрыз, что ли?!
  -- Базар отставить! Нужно валить, пока кто-нибудь еще не нарисовался! Давай за рычаги, а я - к орудию! Попробую разобраться, с какого конца там снаряд летит!
   Замеченное боковым зрением движение у противоположного края шоссе заставило Олега вскинуть "калашников", громко крикнув:
  -- Берегись!!!
   Над краем придорожного кювета возникла голова японского солдата, а через секунду он высунулся по пояс, уже держа наизготовку оружие. Картина была полным сюрреализмом - человек со спущенными штанами и штурмовой винтовкой в руках. Укрывшись в овраге от посторонних глаз, японский пехотинец, у которого некстати скрутило живот, выскочил, как чертик из коробочки, открыв огонь по сгрудившимся возле люка БМП русским солдатам, только что безжалостно перебившим его товарищей. Сухо затрещала винтовка "Тип-89", и рой малокалиберных пуль, впиваясь в широкую грудь сержанта Валиева, отбросил его назад. Слыша, как вскрикнул Фокин, которому вражеская пуля разорвала предплечье, Бурцев уже открыл ответный огонь, заставляя противника укрыться на дне оврага. Обернувшись к Стешину, залегшему за гусеницей бронемашины, Олег приказал:
  -- Андрюха, гранату!
   Стешин, выдернув чеку, швырнул рубчатую чугунную чушку Ф-1, через три секунды разлетевшейся облаком осколков на кромке кювета. Бессвязный крик дал понять, что часть шрапнели нашла свою цель.
  -- Держи его на мушке! - Отдав приказ напарнику, Олег подскочил к Валиеву, поняв мгновенно, что тому никакая помощь уже не нужна. Высокоскоростные пули калибра 5,56 миллиметра прошили его тело насквозь, превратив внутренности в кровавый фарш. Бурцев склонился над шипевшим от боли сквозь зубы Фокиным, накладывая бинт на кровоточащую рану.
  -- Терпи! - Олег ловко забинтовал предплечье, не обращая внимания на брань раненного. - Обезболивающего все равно нет. Черт, как же мы эту суку косоглазую прохлопали?!
   Закончив с пострадавшим, Олег, держа наготове АКМ, двинулся к оврагу. Короткая очередь поверх головы заставила сунувшегося, было, наружу, японца скатиться на дно оврага, и вставший в нескольких шагах Олег крикнул по-русски, нисколько не сомневаясь, что будет понят:
  -- Бросай оружие! Вылезай, или гранату кину! Живо!
   Подняв одну руку, а второй зажимая залитый кровью бок, японец, как был, без штанов, неуклюже выбрался из кювета. Сбив его с ног одним ударом, почувствовавший вдруг неудержимую злость Олег рывком поставил воняющего собственным дерьмом японца на колени, и, зайдя ему за спину, вытянул из ножен клинок.
  -- Эй, ты что творишь? - Фокин, лежавший на дне десантного отсека БМП, прислонившись спиной к борту, попытался остановить напарника. - Это же все-таки человек! Он военнопленный!
  -- Это - человек? - Бурцев вдруг вспомнил деревню, истребленную японцами, бегущих по пустырю детей и женщин, в спины которым били пулеметы, вспомнил японских пехотинцев, на спор расстреливавших беззащитных людей, пытавшихся вырваться из смертельного кольца. - Я убью его быстро, в отличие от тех, кого успела прикончить эта тварь!
   Олег взмахнул рукой, слыша, как сталь с чавканьем вонзилась в человеческую плоть. Из перерезанного от уха до уха горла хлынул горячий поток, и в воздухе повис кислый запах крови. Бурцев, отпихнув опавшее на землю тело, рысцой двинулся к БМП, приказав:
  -- Андрей, давай к орудию, я за руль! Нужно отсюда убираться поживее!
   Олег Бурцев протиснулся в люк, устраиваясь на довольно жестком сидении. Место механика-водителя БМП "Тип-89" было расположено справа, в полном соответствии с японскими традициями, и компоновка явно рассчитывалась на щуплых и низкорослых японцев, так что плечистому и довольно высокому бывшему десантнику здесь было тесновато.
   Ругаясь вполголоса, Бурцев изучал приборную доску, отыскав кнопку зажигания. Шестисотсильный дизель взревел ровно и мощно, вселяя уверенность. Олег дернул рычаги, и БМП развернулась на месте так резко, что из боевого отделения раздалась ругань Андрея Стешина, приложившегося головой о броню.
  -- Ну, понеслась!
   Бурцев рванул рычаг переключения передач, и бронемашина, выплюнув из выхлопной трубы струю едкого дыма, рванула вперед. Под гусеницами жалобно захрустели остатки асфальта. Торсионная подвеска принимала на себя толчки на ухабах, и машина, плавно покачиваясь, двинулась по шоссе под мерный рокот двигателя и лязг гусеничных траков. БМП шла бодро, и Олег, видя, как стрелка спидометра подбирается к отметке "шестьдесят", довольно улыбнулся. Приникнув к прибору наблюдения, он пытался рассмотреть дорогу впереди, но практически ничего не видел через узкую щель с толстым блоком бронестекла.
  -- Андрей, - позвал он напарника. - С вооружением разобрался?
  -- Ни хрена не понимаю, - огрызнулся Стешин. Вместо привычных маховиков вертикальной и горизонтальной наводки и оптического прицела перед ним был небольшой ЖК-монитор и рукоятка джойстика, как в видеоиграх, с несколькими клавишами. - Дать пробный залп?
  -- Отставить!
   Поглощая топливо, бронемашина катила по извилистому шоссе, поднимая клубы пыли. Впереди мелькнул хвост колонны, угловатые, типично армейские грузовики, из-под тентов которых выглядывали головы в обтянутых маскировочными чехлами касках, и какие-то машины, напоминавшие американские "хамви", и при этом неуловимо от них отличавшиеся.
  -- Косые впереди! - прозвучал крик Стешина.
  -- Андрюха, к бою!
   Широкая башня развернулась, раструб ствола ткнулся в исказившиеся лица японских пехотинцев, полыхнув пламенем. Несколько снарядов калибра тридцать пять миллиметров угодили в ближайший грузовик, и тот исчез в огненном клубе, от которого во все стороны разлетелись какие-то ошметки. Кассета опустела, и, так и не разобравшись с перезаряжанием орудия, Андрей нажал на другую клавишу, слыша, как затрещал спаренный пулемет. Длинная очередь прошила тент, из-под которого брызнула кровь. Бурцев видел, как с продолжавших двигаться машин спрыгивали, кубарем катаясь по шоссе, японские солдаты. Кажется, один из них оказался на пути БМП, угодив под широкие гусеницы. Машина чуть качнулась, переезжая препятствие, и двинулась дальше, огрызаясь пулеметным огнем.
  -- Заклинило, - крикнул Стешин, когда пулемет внезапно умолк. - Жми, командир!
   Оставляя за собой горящие машины и мечущихся между ними в панике и растерянности вражеских солдат, БМП помчалась дальше, завывая работавшим на предельных оборотах дизелем. Свернув с дороги, Бурцев направил бронемашину в редкую рощицу, сметая стальным носом молодые деревца и наматывая на гусеницы буйно разросшийся кустарник. Внезапно заросли расступились, и впереди показалось поле, упиравшееся в россыпь многоэтажек. Всюду, насколько можно было видеть из-под брони, возвышались закопченные остовы боевых машин и зияли воронки от взрывов. Бурцев опознал японские бронетранспортеры "Тип-96", некоторые из них были искорежены почти до неузнаваемости прямыми попаданиями снарядов, и танк Т-72. Налетевший со стороны океана порыв ветра развернул знамя, вяло полоскавшееся над ближайшим строением, тоже попятнанным отметинами от попадания снарядов, и Олег увидел бело-сине-красные полосы.
  -- Это наши, Андрюха! - закричал от восторга Бурцев, вздрогнув в тот момент, когда что-то звонко защелкало по броне.
   Стешин, с места наводчика имевший куда более удачный обзор, увидел, как от края пустыря к БМП мчится рой трассеров. А затем из ближней рощи показался характерный граненый нос боевой разведывательной машины "Тип-82". Покачиваясь на шести своих высоких колесах, БРМ быстро двинулась наперерез их машине, разворачивая башню.
  -- Прими правее, - крикнул Стешин сквозь рев мотора. - В укрытие!
   БМП нырнула за подбитый бронетранспортер, и поток двадцатипятимиллиметровых снарядов бессильно прошил его борт.
  -- Заткни их! - крикнул в панике Бурцев.
  -- Не могу, не знаю, как эта хреновина перезаряжается! Жми!!!
   Снова по корпусу защелкали пули, пока лишь бессильно отскакивая рикошетом от броневых плит. Не меньше трех пулеметов, в том числе крупнокалиберный "браунинг", вели огонь по корме БМП. Бурцев, используя в качестве прикрытия остовы сгоревших машин, вел свою "Тип-89" к краю поселка причудливым извилистым маршрутом. Впереди вдруг что-то полыхнуло, и Олег сквозь толстый триплекс увидел летящий навстречу ему, прямо в лицо, огненный шар ракеты.
  -- ПТУР! Берегись!!!
   Дернув на себя рычаг, Бурцев бросил тяжелую машину, весившую как средний танк времен второй мировой, в резкий маневр, и ракета промчалась мимо, едва не касаясь башни короткими плоскостями стабилизаторов. А Стешин, приникнув к экранчику прицела, с замершим сердцем наблюдал за выползавшей на пустырь угловатой махиной танка, окутанной сизой завесой сгоревшего соляра.
   Японский "Тип-90", медленно ползущий по полю, чуть качаясь на многочисленных кочках, плавно повел башней, а затем из жерла ствола вырвался язык пламени. БМП содрогнулась, когда оперенный сердечник подкалиберного снаряда пронзил сравнительно тонкую бортовую броню в области десантного отсека. Пройдя его насквозь, он вырвал стальной лист с противоположной стороны. По пути японский снаряд, мчавшийся со скоростью полторы тысячи метров в секунду, встретил единственное препятствие - тело младшего лейтенанта Фокина, прошив его и продолжая полет, почти не растратив заключенную в себе энергию.
  -- Танк сзади! Нам хана!
   Стешин завопил в голос, нажимая, одна за другой, все кнопки на "джойстике". Из укрепленных по обе стороны башни пусковых установок вырвались противотанковые ракеты, промчавшись в нескольких десятках метров от японского танка и взорвавшись где-то в зарослях далеко позади него.
   Еще один удар, от которого голова Бурцева дернулась так, что тот прокусил себе язык - и БМП, развернувшись боком, замерла. Машина остановилась в нескольких десятках метров от ближайших построек, между которыми Олег рассмотрел мечущиеся туда-сюда фигурки в камуфляже.
  -- На выход, - приказал Бурцев. - Быстрее!
   Олег сдвинул тяжелую крышку люка, подтягиваясь на руках и выбрасывая тело наружу. С башни кубарем скатился Андрей Стешин. Ефрейтор сжался под корпусом БМП, в борт которой ударил очередной снаряд. А вражеский танк, рыча двигателем, медленно приближался, находясь уже менее чем в километре.
  -- Сейчас он нас прикончит! - Стешин круглыми от страха глазами уставился на Бурцева, тискавшего бесполезный сейчас АКМ. - Нужно уходить!
   По броне градом застучали пули, заставляя укрывшихся за БМП людей инстинктивно вжать головы в плечи. А лязг гусениц звучал все ближе, словно японские танкисты решили намотать противника на гусеницы. Бурцев увидел бегущих к ним со стороны поселка людей. Двое прямо посреди улицы начали устанавливать пусковую установку ПТРК. Укрепив цилиндрический контейнер на низком треножнике, солдаты растянулись ничком по обе стороны ракетной установки. С грохотом управляемая ракета покинула ТПК, умчавшись к японскому танку и разматывая за собой прочную нить кабеля, по которому оператор корректировал полет ПТУР. Ракета ударила в скулу башни, растекаясь жидким пламенем по металлу. Разглядеть с почти километровой дистанции повреждения было невозможно, но танк отстрелил дымовые гранаты, и, после того, как мутная пелена скрыла его очертания, стал сдавать задом.
  -- Мужики, давай сюда, - из большого пролома в стене ближайшего здания, явно оставленного снарядом приличного калибра, выглянул боец в сбитом на затылок черном берете и армейской "цифре", призывно замахав рукой. - Скорее!
  -- Бежим! - Олег Бурцев вскочил, и, пригнувшись к самой земле, кинулся к постройке.
   Со стороны японских позиций снова ударили пулеметы. В ответ из пролома высунулся ствол "Утеса", увенчанный конусом пламегасителя, и над полем, ярко вспыхивая, полетели трассеры. Олег, следом за которым зигзагом бежал Стешин, нырнул в проем, где их ждал морпех, нервно поглядывавший на поле. Хлопнув Бурцев по спине, он прогоготал:
  -- Ну, вы, мужики, отмочили! Мы уж решили, "косые" снова на штурм пошли! Вылетает из леса "бэха" и прет полным ходом на наши позиции! Только когда япошки вам в задницу засадили, догадались, что что-то не так!
  -- А перед этим нас чуть ракетой не сожгли, - фыркнул Олег. - Никогда не думал, что стану так сильно радоваться косоглазию наших стрелков!
  -- Что есть, то есть, - хмыкнул боец. - Еще и руки не из правильных мест растут, так что тут эффект неожиданности в полный рост. Противник хрен догадается, попадем мы, или промажем! Давайте за мной, к командиру!
   Пройдя здание насквозь, и слыша под подошвами ботинок громкий хруст выбитого стекла, солдаты выбрались наружу, и в этот момент над головами раздался протяжный вой, оборвавший оглушительным громом. В полутора десятках метров перед бегущими по улице людьми взметнулся столб огня, и в грудь Бурцеву ударила тугая волна горячего воздуха, сбивая его с ног.
  -- Мины, - прохрипел барахтавшийся рядом в пыли морпех, ошарашено трясущий головой, с которой куда-то сдуло щегольский берет. - Мужики, как вы? Целы все? Сейчас "косые" в атаку пойдут!
   Новый залп накрыл окраину поселка. В воздухе запахло гарью и сгоревшей взрывчаткой. Несколько человек, увешанных оружием буквально с ног до головы, пробежали навстречу неуклюже поднимавшимся с земли пришельцам, и один из них, вдруг остановившись, громко крикнул:
  -- Бурцев? Живой!
  -- Товарищ командир! - Олег, пошатываясь на ватных ногах и хлюпая носом, из которого по верхней губе струилась кровь, сделал шаг вперед, крепко хватаясь за протянутую руку полковника Басова. - Вы тут как?
  -- Я тут всеми командую. Добро пожаловать в наш клуб самоубийц, лейтенант!
   Бурцев непонимающе сощурился:
  -- Почему - самоубийц?
  -- А потом что мы тут все смертники. Зато, может, когда-нибудь монумент поставят. Крепко нас япошки обложили, не пошевелиться. Мы же тут в кольце. С трех сторон враг, позади - океан, так что отступать некуда, только утопиться. Первый штурм кое-как отбили, не меньше роты "косых" положили, да только лишились всей своей "брони" и вообще из тяжелого оружия остались только два "Метиса" и пара крупнокалиберных пулеметов. Так что, если ударят снова, нам всем тут хана, без вариантов. А ударят, нутром чую, с минуты на минуту!
  -- Ну, если попрут - будем воевать, - пожал плечами Олег. - Скажите, где мои с напарником позиции?
  -- Где хочешь, там и окапывайся, мимо не пройдут, уж точно. Черт, неужели про нас забыли! - Алексей Басов с надеждой взглянул в небо, с которого снова и снова сыпались мины.
   Вдалеке послышался рокот моторов. Японские бронемашины, выползая из лесной чащи, выстраивались на пустыре в боевые порядки, стальной волной накатывая на обреченный Усть-Камчатск, немногочисленные защитники которого, выбившиеся из сил и смирившиеся с неизбежным, уже перестали ждать помощь.
  
   На танковой палубе большого десантного корабля "Цезарь Куников" проекта 775 невозможно было докричаться до того, кто находился на расстоянии вытянутой руки, даже если орать, разрывая связки. Рев десятков мощных моторов метался под высокими сводами отсека, отскакивая от переборок, сливаясь с могучим рокотом судовых дизелей, доносившимся из трюма, усиливаясь стократно, проникая под броню боевых машин, тесно выстроившихся в погруженном в полумрак отсеке, борт к борту. Командир батальона морской пехоты Черноморского флота майор Владимир Иволгин, сжавшись на сидении бронетранспортера, трясся мелкой дрожью от нетерпения, и точно так же дрожали от возбуждения сидевшие позади него плечо к плечу в сумраке десантного отсека увешанные оружием с головы до ног бойцы. И вот, наконец, в наушниках шлемофона раздалось долгожданное:
  -- Пошел!
   Разошлись в стороны огромные створки носовых ворот, и широкая панель десантной аппарели опустилась в хлынувшие в отсек волны. Комбат толкнул сжатым кулаком в плечо механика-водителя, прокричав ему в ухо:
  -- Вперед!!!
   Дизель взвыл на два тона выше, и тринадцатитонная боевая машина рванулась вперед, оглушительно грохоча рубчатыми колесами по палубному настилу. Заостренный нос БТР вспорол воду, и палуба вдруг провалилась куда-то вниз, а корпус машины со всех сторон уже лизали волны, перехлестывавшие через него, заливая брызгами приборы наблюдения. Но стальная глыба бронетранспортера, вместо того, чтобы уйти камнем ко дну, осталась на плаву. В корме взревели водометы, и машина, рассекая волны, оставляя за собой широкую полосу кильватерного следа, бодро двинулась вперед, к видневшемуся сквозь дымку тумана километрах в трех берегу. А за ней десантный корабль покидали, один за другим, остальные БТР, самоходные орудия, плавающие тягачи, устремляясь к суше с той скоростью, на какую только были способны.
   Палуба оставшегося позади десантного корабля вдруг озарилась пульсирующим светом, и над водой огненными стрелами с воем промчались реактивные снаряды, распускаясь на берегу диковинными пламенными цветами. Тридцать неуправляемых ракет были выпущены залпом из реактивной установки А-215 "Град-М", наиболее мощного средства огневой поддержки. Прокатившийся по берегу вал огня и стали поглотил расставленные между дюн танки и артиллерийские орудия, смел проволочные заграждения, расчищая путь десанту.
   Все то время, что БТР продвигался к суше, качаясь на волнах, майор Иволгин беззвучно шептал слова молитвы, выученной когда-то, далеко отсюда, в диких и опасных горах Кавказа. И еще сжимал цевье упертого прикладом в пол автомата, стиснутого коленями. Лишь эти две вещи всегда помогали ему остаться в живых, и теперь надежда была только на искреннюю веру и надежное, проверенное много раз оружие. Но вот, наконец, колеса БТР заскребли по песку и гальке, и бронемашина вырвалась из водной стихии, карабкаясь вверх по крутому пляжу, изрытому свежими воронками от взрывов.
  -- Десант, на выход! - приказал, срываясь с места, офицер, и первым шагнул к люку, решительным рывком откидывая в сторону тяжелую створку, способную остановить пулю из снайперской винтовки. - Занять оборону!
   Морские пехотинцы на ходу выпрыгивали из бронемашин, едва успевших выбраться из воды. Бойцы падали на мокрый песок, на камни, пытаясь отыскать себе хоть какое-то укрытие и направляя стволы автоматов и пулеметов, раструбы реактивных огнеметов и РПГ в ту сторону, откуда в любой миг мог появиться противник, чтобы сейчас, когда десант, находящийся на границе двух сред, более всего уязвим, сбросить непрошеных гостей обратно в воду. Майор Иволгин тоже залег за выщербленным осколками валуном, вжав в плечо приклад АК-74 и поводя стволом из стороны в сторону. Рядом с ним плюхнулся на камни радист, а вокруг расположились остальные бойцы отделения. И только саперы, словно смеясь над опасностью, шли вперед, прощупывая буквально каждый клочок земли, которая могла таить в себе минную смерть, невидимую, и оттого более опасную.
   Мимо медленно проползали массивные БТР, чьи стрелки, словно приросшие намертво к прицелам, были готовы подавить любой намек на сопротивление огнем мощных башенных КПВТ, перед пулями которых могла устоять лишь танковая броня и ничто иное. Плацдарм, сперва крохотный, с каждой секундой расширялся по фронту и вглубь, и с каждым пройденным метром шансы десанта уже не просто на выживание, но и на победу, возрастали многократно. За спинами вжимавшихся в мокрые от морских брызг камни морских пехотинцев уже ткнулся носом в берег десантный корабль, и из его трюма по опущенной на песок аппарели хлынули потоком грузовики, а следом, грозно лязгнув траками, выкатились поводящие башнями танки Т-72, под гусеницами которых жалобно заскрипела галька.
   С металлическим стрекотом над головами десантников пролетел вертолет, и Иволгин, не сразу расслышавший за ревом двигателей звук его турбин, проводил геликоптер пристальным взглядом. Молотя воздух винтами, Ка-27, жужжа сердитым стальным шмелем, сделал несколько кругов над заполненным техникой и людьми пляжем, опустившись на вершину ближней дюны.
  -- Отбой, бойцы, - зычно гаркнул комбат, поднимаясь на ноги и отряхивая камуфляж от налипшего песка. - Всем подразделениям вернуться на корабль!
   Радист, тенью сопровождавший майора повсюду, затараторил в микрофон, передавая новый приказ рассредоточившимся по берегу морпехам. А сам офицер двинулся вверх по склону, навстречу выбравшемуся из вертолета человеку в черном флотском реглане. Примерно с середины пути Иволгин, обернувшись, окинул взглядом панораму Темрюкского залива, который его батальон уже четвертый раз использовал в качестве полигона.
   Их учения с каждым разом становились все более напряженными, граничащими с неоправданным риском. Морские пехотинцы по неделе к ряду не покидали борт десантного корабля, бороздившего воды Азовского моря. Высадка следовала за высадкой, каждый раз на разных участках побережья. А кроме этого каждый день - стрельбы и марш-броски по тридцать-сорок верст в полной выкладке, изматывающие людей до предела. Но никто не роптал. Ни один морпех, включая и самого командира, отчего-то не решался говорить об этом вслух, но каждый сознавал, к чему их готовят, веря, что рано или поздно их нога ступит на сумрачные берега Камчатки. Солдаты, надевшие черные береты, мечтали об этом втайне, нетерпеливо ожидая приказа, который бросит их в бой, пусть для кого-то и последний.
   Командующий воссозданным Тихоокеанским флотом России, лично наблюдавший за подготовкой к десанту, козырнул в ответ на уставное приветствие майора, придерживая левой рукой фуражку, которую едва не срывало потоками ветра, поднятого продолжавшими вращаться винтами Ка-27, затем протянул Иволгину руку. После этого мужчины двинулись по склону вниз, туда, где солдаты и техника грохочущим и лязгающим потоком вливались в трюмы "Чезаря Куникова", которому предстояло доставить батальон обратно в гавань Таганрога, ставшего в последние месяцы их базой.
  -- В этот раз еще быстрее и четче, - одобрительно произнес адмирал, не без удовлетворения наблюдая за действиями морских пехотинцев. - Нормативы вы перекрыли, майор. Отлично!
   В отличие от явно довольного увиденным командующего, Иволгин оставался хмурым и мрачным, буркнув в ответ:
  -- Это все не взаправду. ТАМ все будет совсем по-другому, и счастье, если хотя бы каждый десятый мой солдат доберется до берега живым. Мы ничего не представляем о противодесантной обороне японцев. Наша тактика и техника давно устарели, не то, что у "пиндосов" - у тех есть катера на воздушной подушке, способны доставить на берег даже тяжелый танк за несколько десятков миль, и, ходят слухи, созданы глиссирующие БМП, способные плавать не хуже катера. Я уже не говорю про авиацию, десантные вертолеты и конвертопланы, позволяющие хотя бы не подставлять под удар корабли. Нам же приходится подходить к самому берегу. Пара танков на этих дюнах, ведущие огонь прямой наводкой, просто сорвут высадку. Мы для них будем беззащитными мишенями, едва способными маневрировать. А если "косые" сумели протащить на Камчатку свои противокорабельные ракеты, то все кончится еще раньше, мы даже берег не успеем увидеть. Рано или поздно они окажутся в курсе наших маневров, и уж тогда подготовят хорошую встречу. Успешный десант возможен при условии, что прежде авиация перепашет побережье в зоне высадки на несколько десятков километров вглубь, но, насколько я понимаю, таких возможностей у нас попросту нет.
  -- У японцев нет ПКР на полуострове, и в ближайшие недели не появится, - уверенно ответил Лямин, взглянув в глаза неожиданно смутившемуся майору. - Их ракеты лежат сейчас в полутора тысячах метров под поверхностью Тихого океана, и новым появиться неоткуда. И танки вдоль берега тоже не расставлены ровными рядами. Нет у них таких сил, чтоб полностью прикрыть побережье. Их войска сейчас стянуты к Петропавловску, там вся тяжелая техника и артиллерия. И к тому моменту, когда транспорты с десантом выйдут в открытое море, мы будем знать об их обороне в районе высадки все до последней мелочи, вплоть до положения каждого конкретного солдата и о том, в какую сторону направлен ствол его оружия.
  -- Страшная военная тайна? - Иволгин скептически усмехнулся.
  -- Пока - да. Всему свое время. Никто не собирается бросать вас в мясорубку без малейшего шанса, майор, не для того вас так готовят. А потери бывают всегда, на то и война.
  -- Даже если удастся высадиться, что мы станем делать дальше? Без поддержки с воздуха, с минимумом артиллерии, только с легкой бронетехникой и теми припасами, что боец может унести на себе, нам нужно будет выдержать бой с японской дивизией, пусть и понесшей уже потери в боях с защитниками Петропавловска. Что мы противопоставим их танкам? Мой батальон просто пустят на фарш!
  -- У нас нет возможностей доставить на Камчатку морем полнокровную дивизию. Даже бригаду перебросить, и то не хватит сил. Да и во времена Союза такое едва ли было возможно. Но на вас поставлено слишком многое, так что шансы уравнять необходимо. Собственно, кое-что мы уже придумали, чтобы усилить вашу огневую мощь. Скоро сами увидите, но для этого нужно лететь со мной, сейчас!
   Обещаний комфлота сюрприз не заставил себя ждать. Прибывший на товарную станцию Краснодара откуда-то с севера эшелон, окруженный сейчас редким кольцом часовых, скорее изображавших, что несут службу, чем всерьез что-то охранявших, состоял из множества железнодорожных платформ. На них, замотанные брезентом, возвышались угловатые конструкции, о назначении которых майор Иволгин догадался бы, даже не проглядывай кое-где гусеница, а в другом месте - конец орудийного ствола. С одной из боевых машин уже стащили брезентовый чехол, и прибывшие на станцию офицеры смогли рассмотреть ее во всех деталях. Коробчатый остроносый корпус боевой машины десанта БМД-3, покрытый свежей краской, опирался на узкие гусеницы, а на нем взгромоздилась широкая и плоская башня с длинноствольной пушкой внушительного калибра.
  -- Знакомо? - Контр-адмирал Лямин покосился на майора, уже открывшего рот, чтобы что-то сказать. - Это самоходная противотанковая пушка "Спрут-СД". Разработана для нужд воздушно-десантных войск. Было выпущено всего несколько десятков таких машин, и кое-кто решил, что вам они сейчас будут гораздо более полезны, чем "голубым беретам". Оснащенная автоматом заряжания гладкоствольная пушка калибра сто двадцать пять миллиметров, аналогичная орудию танка Т-80, не менее совершенная система управления огнем, ночные прицелы командира и наводчика. В боекомплект входят как обычные снаряды, так и управляемые ракеты. Дизель мощностью в пять сотен "лошадей" обеспечивает высочайшую подвижность, а емкость топливных баков обеспечивает запас хода при движении по бездорожью до трехсот пятидесяти километров. И при этом боевая масса чуть более восемнадцати тонн, а еще - способность плавать.
  -- И броня, которую мизинцем можно проткнуть, - хмыкнул Иволгин. - Хреновая замена настоящим танкам, товарищ адмирал. Если на нашем пути попадется хотя бы взвод японских "Тип 90", они этих "голожопых Фердинандов" на гусеницы намотают. Нет, Т-72 лучше!
  -- Ты сам жаловался на низкую огневую мощь, майор! Припомни-ка, сколько средних танков примет на борт десантный корабль? Десять? Хорошо, двенадцать. И все, больше ни одного лишнего снаряда, ни одного литра соляры. А эти машины сочетают в себе компактность и подвижность БТР с огневой мощью основного боевого танка. Да те же американцы лет пятнадцать бились над созданием чего-то подобного для своих "сил быстрого реагирования", а получилось это у нас!
   Иволгин лишь покорно пожал плечами в ответ:
  -- На безрыбье, как говорится, и рак - рыба, товарищ контр-адмирал! Что дадите, тому и будем рады. Нас там будет жалкая горстка против полной дивизии, так что каждая лишняя единица "брони" означает хоть какой-то шанс, возможность продержаться еще несколько минут.
  -- Ну, значит, готовься, майор! Скоро в дело!
  -- Да когда же? Мы готовы хоть сейчас, товарищ командующий! Только отдайте приказ, мы косых порвем голыми руками!
  -- Скоро, майор, скоро! - Адмирал ободряюще хлопнул Иволгина по могучему плечу. - Мы ударим, и тебе с твоими парнями предстоит оказаться на острие атаки - и победить!
   Командующий Тихоокеанским флотом, несмотря на все подозрения командира морпехов, действительно не знал и даже не мог предположить о точной дате высадки, которой ждали все, здесь, в тылу, в кабинетах Кремля и Генштаба, и, больше всего, среди сопок Камчатки, снова и снова содрогавшихся от артиллерийского обстрела.
   Простившись с командиром батальона морской пехоты, Лямин направился к ожидавшей его у контрольно-пропускного пункта строгой "Волге", разумеется, угольно-черного цвета. Увидев командующего, навстречу ему бросился адъютант, протягивая трубку спутникового телефона:
  -- Министр на связи!
   Поднеся аппарат к уху, Лямин услышал рокочущий бас Сергея Бурова, пробившийся сквозь тысячи километров пространства и атмосферные помехи:
  -- Товарищ контр-адмирал, приказываю прибыть в Кремль как можно быстрее! Бросайте все дела и езжайте на аэродром, самолет за вами уже должен приземлить!
  -- Есть, товарищ министр! - Лямин нажал клавишу отбоя, и, возвращая аппарат адъютанту, приказал: - Свяжись с судостроительным заводом, уточни, как продвигаются работы!
   "Волга", сопровождаемая машиной ВАИ, мчавшейся впереди и распугивавшей автолюбителей и казенный транспорт пронзительным воем сирены, добралась до аэропорта за час, въехав прямиком на летное поле. Там, на крайне полосе, уже стоял готовый к взлету Ту-204, широко раскинувший крылья. Поднявшись на борт лайнера в сопровождении одного из членов экипажа и своего адъютанта, Лямин, окинув взглядом роскошный салон, только присвистнул. Пилот, стоявший позади, понимающе усмехнулся, пояснив:
  -- Вообще-то наш "борт" числится в составе президентского авиаотряда. Возим особо важных персон!
  -- Ну, я уж аккуратненько, с краешка пристроюсь, - попытался пошутить все еще растерянный контр-адмирал, привыкший к гулким, наполненным шумом и запахом авиационного керосина "илам" и "антоновым" флотской авиации.
  -- Можете вздремнуть, - предложил пилот, уже направляясь в сторону кабины. - В Москве будет часа через полтора, если погода не подведет. Садимся во Внуково.
   Вместо того чтобы и впрямь потратить время на сон, Лямин обратился к своему адъютанту, напомнив о недавнем поручении:
  -- Что там судостроители, Володя?
  -- Докладывают о завершении всех работ и просят хотя бы сутки для испытаний, товарищ контр-адмирал.
  -- Ну, сутки, думаю, у нас будут, и даже больше. Дай добро на проведение испытаний от моего имени, - приказал комфлота. - Хреновей ситуацию трудно представить, чем если где-нибудь в центре Охотского моря заглохнет движок!
   Преодолев отделявшие Краснодар от столицы километры почти за два часа, Ту-204 приземлился, как было обещано, в аэропорту Внуково, где в ожидании лайнера у края летного поля выстроилась вереница одним своим видом внушавших почтение "Мерседесов", в один из которых забрался не отошедший от перелета командующий Тихоокеанским флотом. Небольшой кортеж под рев моторов промчался по московским улицам, став причиной немалого числа пробок на и без того переполненных автострадах, и, наконец, смотревший в окно Лямин, которому по роду службы чаще приходилось созерцать военные городки где-нибудь в Заполярье или на Камчатке, увидел вырастающие впереди стены и островерхие башни из красного кирпича, царапавшие небо гранями рубиновых звезд.
   Машины влетели в распахнутые ворота, остановившись у здания резиденции лавы Правительства. Небольшую группу встречающих возглавлял сам министр обороны. Лямин, на ходу одергивая помявшуюся форму и поправляя фуражку, отдал честь по уставному, и Буров, козырнувший в ответ, сообщил:
  -- Совещание сейчас начнется, ждали только вас. За мной, не отставайте, товарищ контр-адмирал!
   Они почти пробежали по гулким и практически пустым, если не считать суровых парней из службы безопасности, коридорам, войдя в небольшой и на удивление скромно отделанный кабинет. Большую часть его занимал длинный массивный стол, почти все места за которым к этой минуте оказались уже заняты. На стене висела огромная плазменная панель, пока выключенная, а с потолка лился неяркий спокойный свет, почти не дававший тени.
   Из неприметной двери, укрытой в нише стены, появился Валерий Лыков. Лямин, впервые увидевший главу Правительства так близко, вскочил, как и все остальные, приветствуя его. Лыков, грузно протопав вдоль стола, расположился во главе его, махнув ладонью:
  -- Присаживайтесь, господа! Начнем, время нынче дорого. Прошу, Сергей Николаевич, - он взглянул на министра обороны, разложившего перед собой целый веер компьютерных распечаток, точно раскладывающая колоду карт цыганка.
   Глава военного ведомства мгновенно вытянул из кипы нужный листок, и, практически не смотря в него, заговорил, поочередно переводя взгляд на сидевших напротив него людей в штатском и военной форме.
  -- Товарищи, с Камчатки приходят нерадостные новости. Несмотря на смелую операцию нашего Тихоокеанского флота, в результате которой был уничтожен конвой с подкреплениями для оккупационных войск, японцы нанесли мощный удар по нашим позициям, не дожидаясь подкреплений. По данным разведки, против сводной группы сил, обороняющих полуостров, действует японская Вторая пехотная дивизия, усиленная частями Одиннадцатой пехотной бригады. Наступление оказалось полной неожиданностью, поскольку противник израсходовал значительную часть ресурсов, имевшихся на полуострове, и по заключениям аналитиков должен был воздержаться в ближайшее время от активных действий. Кое-что они, конечно, получают, наладив воздушный мост и используя для приема транспортных "бортов" ВПП в Палане, но объем поставок оценивается как крайне незначительный. К сожалению, японское командование с докладами наших аналитиков не ознакомилось, - скривился Буров, - и поступило по-своему. В итоге линия фронта, созданная буквально на пустом месте, проходит теперь пятьюдесятью километрами севернее Петропавловска-Камчатского. Еще немного - и в зоне действия артиллерии противника окажется единственный военный аэродром в Елизово. Люди адмирала Гареева держатся из последних сил, даже не прося уже о помощи. У них на исходе боеприпасы, практически нет тяжелой техники, уничтоженной в поединках с японскими танками. А в портах Японии, как стало известно, формируется новый конвой, в составе, как минимум, двух универсальных десантных кораблей, способных доставить на полуостров до двух тысяч солдат и танковый батальон. Этих сил хватит, чтобы раздавить защитников Камчатки, если мы не придем на выручку раньше!
   Буров умолк, схватив стоявший перед ним высокий стакан, до половины заполненный минералкой сделав жадный глоток пузырящейся жидкости, выдавший волнение министра обороны.
  -- Мы тянули время слишком долго, пуская и под благовидным предлогом, пытаясь собрать побольше сил, получше подготовиться к десанту. Ждать больше нельзя, - решительно произнес Валерий Лыков. - Или мы сделаем это сейчас - или навсегда потеряем Камчатку, а затем и весь Дальний Восток, всю Россию!
  -- Вооруженные силы готовы вышвырнуть оккупантов прочь с русской земли, - пророкотал Буров, опустив тяжелый кулак на лакированную столешницу. - Остается только выбрать, каким путем - морским или воздушным - доставить на Камчатку войска. Театр военных действий удален от наших баз, от транспортных путей, и переброска сил обещает быть непростым делом.
  -- Товарищ верховный главнокомандующий, Тихоокеанский флот готов выполнить эту задачу немедленно, - уверенно произнес, взглянув на премьер-министра, контр-адмирал Лямин, давно догадавшийся о причине своего присутствия здесь. - В строй введены четыре больших десантных корабля, способные доставить на полуостров свыше тысячи солдат и до пятидесяти единиц бронетехники, в том числе и основные танки. А на Черном море сформированы и проводят интенсивную подготовку два батальона морской пехоты. "Черные береты" рвутся в бой и сломают глотку японцам даже голыми руками!
  -- Это мало, - с сомнением покачал головой сидевший в стороне Максим Громов, которого собравшиеся до этой секунды попросту не замечали. - Не просто мало, а, практически, ничто! Что сумеет эта горстка, кроме как геройски погибнуть под шквалом вражеского огня?
   Юрий Лямин, взглянув на гражданского с усмешкой, возразил:
  -- Появление такой группировки в тылу японского оккупационного корпуса, как минимум, отвлечет внимание противника, скует его силы, заставив действовать на два фронта. А это означает передышку для защитников Петропавловска.
   Министр обороны, перебирая лежавшие перед ним бумаги, задумчиво произнес, искоса глядя на Лямина:
  -- У японцев на Камчатке свыше десяти тысяч бойцов с учетом всех потерь, до полусотни танков, около двухсот орудий и минометов. Сломать их будет нелегко. И я сомневаюсь, что десантным кораблям дадут добраться до берега. Воздушный десант, по расчетам Генштаба, имеет более высокие шансы на успех, если обеспечить истребительное прикрытие транспортным самолетам.
  -- Воздушно-десантная операция может принести результат, только если авиация противника полностью уничтожена. В противном случае японцы посбивают к черту наши самолеты, расстреляв их, будто в тире, как делают с пытающимися доставить припасы защитникам полуострова "бортами" сейчас. Но даже если истребительному прикрытию удастся связать боем воздушные патрули японцев, у противника останется еще наземная ПВО. На Камчатке имеется, по меньшей мере, одна батарея ЗРК средней дальности "Тип-03", не считая ракетных комплексов и зенитных самоходных артустановок зенитного полка, входящего в состав пехотной дивизии. Они попросту перещелкают неповоротливые транспортники. А вот противодесантная оборона фактически отсутствует, за что нужно сказать спасибо морякам с "Краснокаменска" и "Могочи", навсегда оставшимся молодыми - на борту уничтоженного японского транспорта, как выяснилось, на Камчатку направлялась батарея ПКР "Тип-88".
  -- Не понимаю, о чем вы спорите, господа, - Лыков. - Противник господствует на море и в воздухе. Любая попытка прорыва к берегам Камчатки обернется огромной кровью. Но доставить на полуостров тяжелую технику можно только на кораблях. Значит, нужно дать им такое сопровождение, чтобы свести потери к минимуму или вовсе их исключить.
  -- Мы сможем проскочить. - Лямин. - У Камчатки развернут далеко не весь японский флот. В восточной части Охотского моря находятся два, максимум - три эсминца. К ним на помощь может придти поисково-ударная группа во главе с вертолетоносцем "Хиуга", действующая восточнее Курильской гряды, но ударный потенциал ее довольно низок.
   Буров мечтательно вздохнул:
  -- Эх, будь у нас хотя бы полк Ту-22...
  -- У нас нет и эскадрильи Ту-22, - грустно покачал головой командующий Тихоокеанским флотом. - Янки знали, на что способны эти машины, несмотря на их солидный возраст, и первая волна "Томагавков" была нацелена именно на аэродромы ракетоносной авиации, сравняв их с землей за считанные минуты. Но в составе авиации флота и истребительных полков ВВС на Дальнем Востоке имеется полсотни сверхзвуковых перехватчиков МиГ-31 и примерно такое же число Су-27, причем свыше трети их модернизированы до стандарта МиГ-31БМ и Су-27СМ, и могут применять оружие класса "воздух-поверхность", в том числе противокорабельные ракеты Х-31А и тактические ракеты Х-59. В условиях ограниченной акватории Охотского моря тяжелые истребители могут стать равноценной заменой дальних бомбардировщиков-ракетоносцев.
  -- Нам будет нужен каждый истребитель, чтобы сковать действия авиации противника, - отрицательно Лыков. Глава Правительства коснулся клавиатуры стоявшего перед ним ноутбука, и, открыв нужный документ, прочитал, близоруко щурясь: - В составе Воздушных сил самообороны Японии до двухсот тяжелых истребителей F-15 "Игл". - Премьер перевел взгляд на Лямина: - Это самый опасный противник в воздушном бою для наших пилотов, какого я только могу представить. Кроме того, японцы имеют в строю до восьмидесяти новейших истребителей F-2 и около сорока прошедших глубокую модернизацию F-4 "Фантом". Все они могут быть носителями противокорабельных крылатых ракет, аналогичных американским ПКР "Гарпун". И японцам не нужно беспокоиться за свой тыл, так что они без опаски бросят против нас все, до последнего самолета. Да десятой части этой армады хватит, чтобы пустить на дно нынешний Тихоокеанский флот. Так что для наших истребителей найдется работа в небе, а нам здесь, на земле, останется только молиться, чтобы им удалось сдержать самураев, не подпустив их на дальность пуска ракет к транспортам с десантом. Бороться же с японским флотом придется морякам, не слишком рассчитывая на поддержку. Подводники смогут нейтрализовать эту угрозу?
   Валерий Лыков требовательно взглянул на командующего Тихоокеанским флотом, и тот, промедлив несколько мгновений, решительно ответил:
  -- Разгром японского конвоя стоил нам очень многого, товарищ верховный главнокомандующий. Из восьми "варшавянок" боеспособными являются всего пять, еще одна, "Чита", чудом добралась до берегов Камчатки, получив тяжелейшие повреждения. Но если вы дадите добро на выход в море "Иркутска" и "Томска", мы не только очистим акваторию Охотского моря от чужих вымпелов, но и на ближайшие лет пятьдесят отобьем у японских адмиралов всякое желание покидать свои базы.
  -- Вы знаете, товарищ контр-адмирал, что "Антеи" и "Акулы" - наш стратегический резерв. Возвращение их в строй обошлось слишком дорого, и они пойдут в бой с совсем другим врагом.
  -- Что ж, в таком случае на подводный флот рассчитывать не стоит. Наши "Варшавянки" не настолько быстроходны, чтобы перехватить японские эсминцы. А вот подлодки японцев могут представлять очень серьезную угрозу. У них в строю сейчас десять дизель-электроходов типа "Оясио", полдюжины более старых "Харусио", но все равно на десяток лет моложе, чем наши субмарины проекта 877, и, самое главное, две новейшие подлодки типа "Сорю", оснащенные воздухонезависимыми энергетическими установками, позволяющими многократно увеличить дальность подводного хода. Фактически, по уровню автономности эти новые японские подлодки вплотную приблизились к АПЛ при гораздо большей скрытности. Нам пока о таком можно лишь мечтать. Я полагаю, хотя не могу этого подтвердить, что часть подлодок японцы уже успели перебросить в Охотское море. К нашим базам они, конечно, не сунутся, но во время перехода к Камчатке могут разорвать конвой в клочья. В качестве эскорта мы можем отправить с БДК большой противолодочный корабль типа "Удалой" и два-три малых противолодочных корабля типа "Альбатрос". Но это - все. Еще задействуем патрульные самолеты Ту-142, но их выживание в условиях четырехкратного превосходства японской авиации очень сомнительно. А нейтрализовать угрозу, исходящую от японских надводных кораблей, способны эскадренные миноносцы проекта 965 типа "Сарыч". В строю сейчас находятся три корабля. Все прошли модернизацию, направленную, прежде всего, на усиление противовоздушной обороны. Старые зенитно-ракетные комплексы "Ураган" поменяли на ЗРК "Штиль-1" с установками вертикального пуска, зенитная артиллерия усилена за счет установки "Кортиков", идеально "заточенных" под борьбу с низколетящими целями, в том числе ПКР. И у эсминцев достаточно огневой мощи, чтобы уничтожить все японские корабли, действующие у берегов Камчатки и без поддержки с воздуха. Кроме того, для отвлекающих действий можно использовать малые ракетные корабли "Овод" и ракетные катера типа "Молния". Ну а подлодки... - на лице Лямина появилась недобрая ухмылка: - Наши "Варшавянки" тоже кое на что сгодятся. Думаю, самураям это очень сильно не понравится!
   Лямин, подбадриваемый согласными кивками остальных, собравшихся в кабинете, в нескольких словах, тщательно продуманных еще во время перелета из Краснодара, изложил свой план, добавив в конце с уверенностью:
  -- Я уверен, товарищ верховный главнокомандующий, что мы сможем парировать все угрозы, исходящие от японских надводных кораблей и субмарин, и если наша авиация очистит небо от истребителей самураев, десантный конвой дойдет до полуострова и доставит войска. Но для того, чтобы добиться успеха, нам нужно точно знать обстановку, расположение вражеских кораблей на море и их войск - на берегу, чтобы во время перехода самим не подставиться под огонь врага и не высадить десант прямиком в мясорубку. Нужна разведка!
  -- Вы не будете слепыми и глухими, обещаю, - произнес в ответ Лыков, и, переведя взгляд на нервно вертевшего в руках дорогой "паркер" Громова, спросил его: - Как идет подготовка?
  -- Из Плесецка докладывают о полной готовности и могут приступить хоть сейчас. С казахами оказалось сложнее, но и они дали, наконец, добро. Все ждут вашего приказа, Валерий Николаевич!
  -- Молодец, можешь, когда прижмет, - хмыкнул глава Правительства, чувствуя на себе непонимающий взгляд командующего Тихоокеанским флотом. - Вот сам лично и проверишь, все ли готово. А если что пойдет не так, будешь на месте головы с плеч рубить!
  -- Всегда готов!
   На несколько секунд все замолчали, думая каждый о чем-то своем. Юрий Лямин представил ревущий океан, штормовые волны, вздымающиеся выше бортов и вырастающий на горизонте берег, поросший вековой тайгой. А над головой - истошные крики альбатросов и рев просящихся над гребнями реактивных истребителей. Он, конечно, знал, что все это - лишь мечты, что не стоит и думать о возможности вновь вступить на палубу идущего в бой корабля. Дело флотоводца - посылать на гибель других, отдавая приказы из безопасной тиши штаба и получать сводки о потерях, не воспринимая цифры на бумаге, как судьбы настоящих людей, еще недавно живых, полных надежд и желаний.
  -- Итак, решение принято, господа. Восстановление флота потребовало от нас огромных усилий, - медленно произнес нарушивший затянувшуюся паузу Валерий Лыков, уставившись в крышку стола и изучая свое собственное, но искаженное до неузнаваемости, отражение в лакированном дереве. - От всех нас. Но мы строили корабли не для того, чтоб те отстаивались в базах. Прорыв к Камчатке неизбежно обернется потерями - не бывает такой войны, когда гибнут только враги. Флот должен доказать, что стоит тех затрат, на которые нам пришлось пойти, воссоздавая его. Тем более, положа руку на сердце, даже в лучшие времена у нашей страны не хватало сил, чтобы на море тягаться с теми же американцами, нет смысла думать об этом и сейчас. Ну а уж с японцами, думаю, справимся тем, что имеем.
   Глава правительства встал из-за стола, и, жестом заставив оставаться на месте дернувшихся, было, военных, подошел к окну, из которого открывался вид на кремлевские площади, дворцы и древние храмы, блестевшие в сумерках, опускавшихся на столицу, позолотой куполов. Уставившись куда-то в пустоту, пытаясь взглядом пронизать не только пространство, но и время, Лыков негромко заговорил, ни к кому не обращаясь но зная, что его со всем возможным вниманием слушает каждый:
  -- Россия сейчас слаба, как никогда еще не была слаба за всю свою историю. Крах девяносто первого года мы встретили, имея за плечами все наследие Союза. В начале двухтысячных было больше разговоров, чем дела, но потихоньку, шажочек за шажочком, страна двигалась вперед. И теперь потребуются годы, чтобы вернуться хотя бы к тому, что мы имели перед вторжением американцев. И для того, чтоб выиграть время, которое нужно сейчас превыше всего, следует убедить всех противников, что мы - сильны! Штурм Сахалина заставил наших врагов удивиться, Камчатка же должна ввергнуть их в смятение, заставить проверять и перепроверять отчеты своих экспертов, как один, твердящих о нашей слабости и несостоятельности. И к тому моменту, когда враг что-нибудь поймет, мы обязаны накопить достаточно сил, чтобы границы России оставались неприкосновенными. И поэтому, товарищи, сейчас мы не имеем права проиграть. Бросим в бой все, что есть, пока еще не поздно. Лучше потерять корабли, чем лишиться собственной страны. Да, противник превосходит нас количественно, и тоже жаждет победы. Но за нами - правда. Русские воины всегда побеждали не числом, а умением. И теперь мы тоже обязаны победить, либо вскоре лишимся своей страны. И третьего нам не дано.
  
  

Глава 13

  
   Плесецк, Архангельская область - Москва, Россия - Камчатский край, Россия
   7 июля
  
   Сидение под Максимом Громовым провалилось вниз, когда вертолет Ми-8 стал заходить на посадку. Порученец главы Правительства очнулся, будто из омута вынырнув, и взглянул в иллюминатор, невольно выдохнув едва не разинув рот от восторга. Вертолет, конечной точкой маршрута которого был космодром Плесецк, молотя воздух широкими лопастями, прошел в нескольких километрах над залитой ярким режущим светом многочисленных прожекторов пусковой площадкой. Ракета была уже извлечена из огромного ангара и установлена на старте. Сверкающая в перекрестье направленных с земли лучей белоснежная башня высотой тридцать четыре метра вонзала в небо остроконечный обтекатель, словно жало гигантского копья. Ажурная мачта, как бы поддерживавшая ракету, готовую взвиться в небо, с одного бока, казалась обманчиво хрупкой, даром, что была сварена из балок толщиной с торс взрослого мужчины. Максим увидел множество людей на ее ярусах, похожих с высоты полета геликоптера на трудолюбивых муравьев.
  -- Господи, какая красота, - прошептал Громов, не сводя глаз с ракеты. - Восхитительно!
   Вертолет, пролетев над серыми коробками каких-то строений, завис над вымощенными бетонными плитами квадратом посадочной площадки и начал снижаться, пока шасси не коснулись поверхности. Один из пилотов, покинув кабину, сдвинул широкую дверь в борту вертолета, опуская легкий трап, и Громов, держась за заботливо протянутую руку, спустился по ней, покидая салон.
   Несколько мужчин в военной форме и гражданской одежде, выдававшей в ее обладателях строителей, стоявшие с краю ВПП, разом двинулись навстречу. Невысокий коротко стриженый человек, на плечах которого поблескивали большие звезды, протянул руку, крепко сжав ладонь Максима Громова:
  -- Генерал Калинин, начальник объекта, - представился он. - Прошу за мной!
   Идя плечо к плечу с генералом, не без гордости взиравшим на царившую вокруг суету, внешне хаотичную, но при более пристальном рассмотрении подчиненную строгому распорядку, Громов только качал головой, рассматривая окружающую обстановку. Строительные работы, на которых гражданские специалисты трудились сообща с людьми в камуфляже, еще продолжались, но затерянный посреди архангельской тайги космодром уже был готов исполнить свое предназначение.
  -- Восстановительные работы идут в точности с графиком, - пояснил Калинин. - Передайте премьер-министру, что мы выполним поставленную задачу без сбоев.
  -- Пришлось немало потрудиться?
   Генерал пожал плечами:
  -- Американцы, когда пришли сюда, ничего всерьез не разрушали, но за месяцы запустения многое сломалось, пришло в негодность, да и раньше выделяемых средств едва хватало на самое необходимое, так что сделать пришлось действительно немало. Фактически стартовый комплекс пришлось создавать заново. Но все ресурсы мы теперь получаем в полной мере, и людские, и материальные, все-таки приоритетный проект, так что с работой справляемся.
  -- Приоритетный! - Громов усмехнулся: - Сейчас все, что мы делаем - приоритетные проекты. Страна слово проснулась после долгого забытья, приходится всюду латать дыры, изыскивать резервы, пытаясь успеть все и сразу, пока нам это позволяют наши враги своим бездействием. Ну, так что, сегодня наступает момент истины? Вы готовы?
  -- Готовы, - вместо генерала ответил солидный мужчина в рабочей куртке, наброшенной поверх делового костюма, представившись: - Антонов Роман, "ЦСКБ-Погресс". Товарищ генерал отвечает за готовность инфраструктуры, а ракета - это уже епархия моей команды.
  -- И когда запуск?
  -- Старт через двадцать семь минут, так что вы вовремя появились, - сообщил представитель ракетно-космической корпорации. - Ждать бы не стали, уж не обижайтесь!
  -- Что ж, тогда к делу, товарищи!
   Вся группа спустилась по длинной и довольно крутой лестнице в бункер, откуда осуществлялось руководство стартом. Несколько десятков людей, как и всюду здесь, вперемежку военные и гражданские, склонились над приборами, уставились в мерцающие успокаивающе-голубым светом многочисленные мониторы, обмениваясь короткими репликами. Максим Громов, вдруг, несмотря на свой статус и немалые полномочия, возложенные лично Лыковым, ощутил себя лишним и совершенно ненужным. Скромно отступив в сторону, он наблюдал за внешне суетливыми, но при этом слаженными действиями команды, готовившей к старту ракету - первую с окончания американской оккупации.
  -- Готовность десять минут, - громко произнес Антонов, ставший центром, вокруг которого вращались все остальные, словно планеты - вокруг светила. - Приступить к проверке систем!
  -- Все системы в норме! К старту готовы!
  -- Всему персоналу - покинуть площадку!
   Снаружи люди, облепившие махину ракеты, спешили убраться в укрытия, разбегаясь, кто куда, будто застигнутые врасплох тараканы. Вой сирены, разнесшийся над космодромом, подстегнул их, а в бункере руководитель запуска скомандовал:
  -- Минута до старта! Начать обратный отсчет!
   Десятки людей, военных и гражданских, склонились над мониторами, контролируя параметры многочисленных систем ракеты-носителя, готовые немедленно дать отбой в случае малейшего отклонения от нормы. А руководивший запуском генерал Калинин занес палец над большой красной кнопкой, не сводя взгляда с подвешенного под потолком бункера табло, на котором быстро сменяли друг друга цифры, стремящиеся к нулю. Множество специалистов действовали слаженно и четко, словно идеально подогнанные детали сложного механизма, и Максим Громов, скромно отошедший в уголок, не без удовольствия наблюдал за работой несомненных профессионалов.
  -- Тридцать секунд!
  -- Внимание! Ключ на старт!
  -- Десять секунд!
  -- Зажигание!
  -- Старт!
   Из дюз разгонных ускорителей вырвались языки огня, и через несколько мгновений оглушительный рокот накрыл бункер, проникая под армированный сталью бетон. Пол под ногами Громова, не отрываясь, смотревшего в узкое окно, забранное бронестеклом, ощутимо завибрировал, но Максим на это не обратил ни малейшего внимания. Он видел, как ракета окуталась клубами дыма с проблесками ярко-рыжего пламени, а затем, сперва нарочито неторопливо, но с каждой секундой все более ускоряясь, пришла в движение. Трехсоттонная махина космической ракеты "Союз-У" скользнула вдоль направляющей фермы и сверкающей стрелой вонзилась в только начавшее светлеть на востоке небо.
  -- Есть отрыв!
  -- Пять секунд! Тангаж и рысканье в норме!
   Тысячи взглядов, направленных с земли, скрестились на ярко сверкающем факеле ракеты, все больше удалявшейся от поверхности Земли, преодолевая силу тяготения. На заданной высоте от "Союза" отделились ускорители, отработавшие свое, и в небе сверкнули четыре звездочки. А ракета, пронзая атмосферу, рвалась вопреки законам физики туда, где царствовала космическая пустота. Одна за другой, отделялись ступени, пока, наконец, головная часть не вознеслась на двести километров над планетой.
  -- Расчетная высота достигнута!
  -- Отделение обтекателя!
   Термостойкий конус, защищавший доставляемый на орбиту полезный груз от любого воздействия извне, отошел в сторону, и орбитальный аппарат, набравший скорость почти восемь километров в секунду, помчался по орбите.
  -- Королев сообщает - связь со спутником установлена!
  -- Поздравляю, товарищи, - громко произнес Калинин, обведя усталым взглядом радостные лица своих подчиненных. - Первый запуск прошел успешно!
   Бункер наполнился криками радости. Каждый вопил что-то свое, и все это многоголосье слилось в бессвязный ликующий вопль. И Максим Громов вдруг понял, что тоже кричит вместе со всеми что-то восторженное, рвущееся из самых потаенных глубин души и при этом улыбается во весь рот. А высоко над головами людей, сопровождаемый импульсами РЛС контроля космического пространства, мчался по орбите, расправляя панели солнечных батарей и тарелки параболических антенн, новейший спутник оптической разведки "Енисей-М". Время от времени включались маневровые двигатели, из множества сопел, усеивавших его цилиндрический корпус, вырывались струйки газов, и спутник смещался, меняя траекторию, до тех пор, пока в фокусе его камер не оказался "язык" Камчатского полуострова.
   И почти одновременно раскаты рукотворного грома разнеслись над степями Казахстана, извещая весь мир о еще одном успешном запуске. Тяжелый "Протон-М", запущенный с вновь введенного в эксплуатацию космодрома Байконур легко закинул на геостационарную орбиту спутник-ретранслятор "Гейзер", надежно связавший наматывавший круги над планетой "Енисей" со штаб-квартирой ГРУ в Подмосковье.
   В те минуты, когда комментаторы новостных программ по всему миру только готовились к началу эфира, чтобы ошарашить миллионы обывателей неожиданной новостью о возвращении России в космос, Валерий Лыков метался по своему кабинету, будто зверь в клетке. Главе правительства, каждый несколько секунд опускавшему взгляд на циферблат наручных часов, казалось, что стены надвигаются на него, угрожая раздавить, смять, погрести заживо. Телефонный звонок заставил Лыкова подскочить на месте от неожиданности. Премьер-министр в один шаг оказался у требовательно верещавшего аппарата ВЧ-связи, сорвав с него трубку.
  -- Валерий Степанович, - в динамике раздался голос министра обороны Бурова. - Валерий Степанович, спутники выведены на расчетную орбиту. Оба запуска прошли в штатном режиме в соответствии с графиком. Первые снимки из космоса уже обрабатываются.
  -- Отлично, Сергей Николаевич! - Лыков широко улыбнулся, глубоко вдыхая полной грудью. - Больше не придется действовать вслепую, наугад! Нужно как можно скорее утвердить план десантной операции! Мы обязаны опередить японцев!
  -- Боюсь, уже не успеем, Валерий Степанович! Авиация Сил самообороны несколько минут назад нанесла бомбовый удар по Петропавловску-Камчатскому и аэродрому в Елизово. Позиции зенитно-ракетных комплексов были уничтожены с применением беспилотников. Японские войска перешли в наступление по всему фронту и вышли на окраины краевого центра. Войска адмирала Гареева с боем отступают, кое-как закрепившись в городских кварталах и сдерживая натиск врага из последних сил. Даже если десантные корабли поднимут якоря немедленно, им потребуется не менее ста часов, чтобы достигнуть конечной цели. За это время все уже будет конечно.
   Валерий Лыков почувствовал, как темная волна ярости накрывает его с головой. Все приготовления, все расчеты летели к чертовой матери, и где-то на краю света русские парни, все еще верящие, что помощь придет, умирали, так и не дождавшись ее.
  -- Как же так?! Они наступают - без подкреплений, без тяжелой техники? Вы же сами утверждали, что ресурсов противника не хватит для проведения масштабных операций!
  -- Я ошибся, - глухо произнес Буров. - Мы все ошиблись, и за эту ошибку сейчас платят своими жизнями простые солдаты. Японцы пошли ва-банк, бросили в бой все, что имели, и, кажется, близки к тому, чтобы добиться успеха. Высаживаться нужно как можно быстрее, Валерий Степанович, иначе лишимся Камчатки. Счет идет на дни, если не на часы!
  -- Действуйте!
   Лыков опустил трубку, невидящим взглядом уставившись в глухую стену. Он ощутил внезапную слабость в ногах, ставших вдруг мягкими, и тяжело опустился в кресло, тукнувшись лицом в ладони. В эти минуты приказы, перемещаясь по ступеням армейской вертикали власти, уже привели в движение тысячи людей - моряков, летчиков, морских пехотинцев. Весь Дальний Восток бурлил и кипел. Выкатывались на взлетные полосы истребители, корабли в гавани Владивостока и Комсомольска-на-Амуре поднимали якоря, выходя в море и мчась по волнам на восток. Туда, где уже шел бой, жадно пожиравший людские жизни.
  
   Капитан Сил самообороны Японии Ихиро Канимицу чувствовал, как тело колотит нервная дрожь. С ним всегда бывало так в ожидании боя, но стоило только прозвучать команде "В атаку!", тряска исчезала, уступая место ледяному спокойствию и точному расчету. А сейчас от офицера требовалось и то, и другое. Мотопехотная рота, которой он командовал, под покровом ночи сосредотачивалась на исходном рубеже, готовая стальным катком сорваться вперед. В каких-то тридцати километрах, за невысокой сопкой, изрытой воронками от разорвавшихся снарядов, располагались позиции русских гайдзинов, которые роте предстояло прорвать, выйдя на подступы к Петропавловску. Противник, отступая под натиском воинов божественного микадо, вцеплялся буквально в каждый клочок земли, но этот рубеж был для него последним, и каждый, кому предстояло вскоре идти в бой, понимал, что схватка будет яростной и беспощадной.
   Удар наносила Вторая пехотная дивизия в полном составе, и хотя за минувшие месяцы соединение понесло значительные потери, она представляла собой все такой же могучий организм, способный перемолоть стальными жвалами своих пехотных рот любого врага. Мимо укрытых в зарослях бронетранспортеров, вокруг которых кучковались пехотинцы, наслаждавшиеся последними минутами затишья, ползли к передовой танки.
   Двум дюжинам тяжелых "Тип-90" предстояло стать острием клинка, вспарывающего оборону русских. Защищенные многослойной броней, вооруженным могучими стодвадцатимиллиметровыми орудиями, они не имели здесь достойного противника, но могли стать легкой добычей для одиночки-гранатометчика или расчета ПТУР, достаточно стойкого, чтобы не выдать свою позицию раньше времени. И поэтом танкам в грядущем бою предстояло действовать в тесной связке с пехотинцами Хидзури. А позади, в жидкой рощице, готовились к бою артиллеристы и минометчики. Полдюжины минометов М-30 калибра сто семь миллиметров и такое же число шестидюймовых гаубиц FH-70, старых, тяжелых, но надежных и убийственно точных, должны были своим огнем расчистить путь наступающим. Сейчас командиры батарей перелистывали на своих планшетах свежие спутниковые снимки, на которых оборона врага была видна, как на ладони, и майор не сомневался, что каждый снаряд, каждая мина лягут точно в цель. Несмотря на всю свою неприязнь к американцам, высокомерным, наглым, грубым, Ихиро Канимицу был рад, что те предоставили прямой доступ к данным своей спутниковой разведки. И это была далеко не единственная помощь, полученная от американских гайдзинов в борьбе с бородатыми русскими дикарями.
   Что-то едва различимое в темноте промелькнуло над головой майора, и офицер, глянув в затянутое облаками ночное небо безуспешно попытался отыскать источник шума. А ударный беспилотник MQ-1C "Грей Игл", покачивая узкими крыльями, пролетев на пятидесятиметровой высоте над японскими позициями, направился в сторону русских окопов. Но не они были конечной точкой маршрута крылатого "робота".
   Четыре беспилотных аппарата MQ-1C прибыли на Камчатку пять дней назад на борту транспортного самолета С-1А, приземлившегося на аэродроме в поселке Палана. Только эти легкие машины, обладавшие небольшим пробегом, обеспечивали связь с метрополией, изредка доставляя боеприпасы, медикаменты и провизию для экспедиционного корпуса, упорно вгрызавшегося в оборону русских на пути к Петропавловску-Камчатскому. Вместе с "дронами" прибыли и операторы, среди которых половина не могла произнести по-японски ни слова. Несмотря на то, что тщательно отобранные кандидаты прошли недолгий, но интенсивный курс на одной из баз ВВС США, "хозяева" решили подстраховать своих учеников. И вот беспилотники, один за другим, оторвались от взлетной полосы, растворяясь в ночной тьме. Экономичные и легкие дизельные двигатели "Thielert Centurion" мощностью сто тридцать пять лошадиных сил позволяли полуторатонному аппарату находиться в воздухе до тридцати шести часов, перемещаясь со скоростью двести пятьдесят километров в час. Установленные на борту тепловизоры и РЛС давали возможность операторам видеть все, происходящее на земле в любое время суток и при любой погоде, и предстоящая задача не казалась чем-то слишком сложным.
  -- Вижу цель! Радар "Clam Shell"! - На окрашенном в черно-белые тона мониторе мелькнули какие-то угловатые машины, расположившиеся на пологом склоне сопки. Над ними взметнулась в небо тонкая мачта, увенчанная вращавшейся антенной РЛС. Низковысотный обнаружитель 5Н66, входящий в состав зенитно-ракетного комплекса С-300П, вел непрерывный поиск, сканируя воздушное пространство узким конусом луча. - Дальность семь километров!
  -- Приготовиться! Проверить оружие!
   Операторы, ведущие свой "дрон" на сверхмалой высоте, буквально на уровне верхушек вековых елей к указанной цели, позабыли обо всем, и даже о дышавшем им в затылки американском "наставнике", готовом придти на помощь в сложной ситуации. Русский дальнобойный ЗРК наглухо закрыл небо над Петропавловском для японской авиации. И поэтому все последние дни грозные "Кобры" и юркие "Ниндзя" отсиживались на полевых аэродромах глубоко в тылу, не рискуя приближаться к линии фронта.
   Два мощных радара были глазами и ушами батареи зенитного комплекса С-300, прикрывавшего позиции русских войск, готовившихся к последнему и решительному бою, севернее Петропавловска-Камчатского. Радиолокационная станция подсвета и наведения 30Н6, обеспечивавшая целеуказание для ракет "земля-воздух", могла обнаруживать цели, летящие на большой высоте, за три с лишним сотни километров, но была "близорука". И потому в помощь ей батарее был придан низковысотный обнаружитель, не имевший такой дальности действия, но видящие за девяносто верст объекты, летящие в нескольких метрах над землей. Работая в тандеме, эти РЛС делали результативным практически каждый пуск зенитных ракет 5В55Р, ждущих своего часа в транспортно-пусковых контейнерах на укрытых в лощинах меж сопок самоходных пусковых установках. Вот только тех ракет осталось буквально на счет, и рассчитывать на пополнение боезапаса не было никаких причин.
   Уже несколько раз лучи РЛС, пронзающие пространство над погруженными в вечный сон сопками, касались фюзеляжа MQ-1C. Но корпус беспилотника, изготовленный из композитных материалов, частью поглощал импульсы, а частью рассеивал их в пространстве. Несколько раз на экранах радаров возникала четкая засветка, но, прежде чем командир батареи успевал объявить тревогу, она исчезала, заставляя расчеты ЗРК ломать головы над тем, что же они обнаружили.
  -- Дистанция полторы тысячи метров, - произнес оператор, пальцы которого буквально порхали над приборной панелью. - Готов к пуску!
   Скользя над склоном сопки, "дрон" вплотную приблизился к РЛС, уничтожив которую, можно было разрушить всю систему ПВО, дав, наконец, японским пилотам возможность внести свою вклад в разгром упорно сопротивляющегося врага. Занимая наиболее выгодную позицию для атаки, "Грей Игл" набрал высоту, и тотчас на экране РЛС зенитной установки ЗСУ-23-4 "Шилка" вспыхнула жирная пульсирующая точка. Четыре ЗСУ прикрывали позиции "трехсоток" на ближних подступах, образуя эшелонированную ПВО, и расчету одной из них улыбнулась удача.
  -- Цель на пятнадцать! - оператор от неожиданности аж подскочил в своем кресле, ткнувшись макушкой в низкий потолок боевого отделения и отделавшись легким ушибом только благодаря шлему. - Дальность две тысячи!
  -- Огонь!!!
   Счетверенные пушки взревели, выпуская поток снарядов калибра двадцать три миллиметра. Поток трассеров разрезал ночь, нащупав парящий над вершиной сопки беспилотник. Пластик его корпуса и плоскостей не выдержал столкновения с раскаленным свинцом, и охваченный огнем MQ-1C, рассыпаясь на части еще в воздухе, рухнул на землю.
  -- Проклятье! - Оператор ударил ладонями по приборной панели, когда четкое контрастное изображение, поступавшее на монитор с тепловизора, сменилось "крупой" помех. - Мы потеряли "птичку"!
   Одновременно еще три беспилотника, вышедшие на рубеж атаки, нанесли удар. Из-под плоскостей каждого отделились по четыре малогабаритные управляемые бомбы GBU-44/B, стальными каплями посыпавшись на позиции ЗРК. Наводимые по лазерному лучу со своих "дронов", они поразили оба радара, один за другим, за несколько секунд проделав в противовоздушной обороне Петропавловска огромную брешь, закрыть которую защитникам города было уже нечем. Кто-то из уцелевших офицеров успел отдать приказ расчетам покинуть пусковые установки. И только поэтому когда пара японских AH-1S "Кобра", появившихся пять минут спустя, обрушили на огневые позиции ослепленной и оглушенной батареи шквал семидесятимиллиметровых НУРС, лишь двое зенитчиков получили легкие ранения, не успев убежать достаточно далеко. Выпустившие в небо сотни снарядов "Шилки" заставили противника заплатить за этот успех, уничтожив одну "Кобру", но это не имело никакого смысла. Над городом уже ревели раскатами грома турбины реактивных истребителей, а затем улицы содрогнулись от разрывов обрушившихся с неба бомб.
  
   Эсминец-вертолетоносец Морских сил самообороны Японии DDH-182 "Исэ", разрезая форштевнем встававшие на пути волны, приближался к берегам Камчатки. Корабль полным водоизмещением восемнадцать тысяч тонн, краса и гордость империи Восходящего солнца, была самой крупной боевой единицей в составе японского флота. Уже готовился к спуску на воду эсминец-вертолетоносец следующего поколения "Идзумо", более крупный, способный принять на борт большее число летательных аппаратов, обладавший большей автономией и более совершенным радиоэлектронным вооружением. Но пока именно "Исэ" и "Хиуга", головной корабль серии, оставались воплощенными в металл символами мощи ВМС Японии, вновь осваивавших океанские просторы после долгого периода бездействия.
   "Исэ" направлялся к берегам земли, формально все еще остававшейся территорией России, чтобы сменить там своего "систершипа", несущего службу у русских берегов уже много недель подряд и готовившегося к возвращению в свой порт, чтобы дать отдых и людям, и механизмам, для которых долгое плавание тоже не могло пройти бесследно. Но если "Хиуга" выполнял функции, возложенные на него официально, ведя охоту за рыскавшими в прибрежных водах русскими субмаринами с помощью своих вертолетов "Си Хок", то на борту "Исэ" находились лишь две винтокрылые машины, и те - в поисково-спасательной модификации. Но его просторный подпалубный ангар при этом отнюдь не оставался пустым.
   Вертолетоносец двигался двадцатиузловым ходом, хотя газотурбинные двигатели LM-2500 производства американской корпорации "General Electric" позволяли ему разгоняться до тридцати узлов. В кромешной тьме "Исэ" осторожно прощупывал путь импульсами РЛС и сонара. Он находился уже менее чем в ста милях от берега - и в пределах досягаемости русских тяжелых ПКР "Sepal", жертвой которых уже стал миноносец "Атаго", с трудом добравшийся на буксире до Йокосуки. Но капитан вертолетоносца упорно вел свой корабль все ближе к территории врага.
   Внезапно яркий свет залил его просторную палубу, и в режущих лучах многочисленных прожекторов засуетились палубные команды. Подъемники, расположенные в носу, перед пирамидальной надстройкой-"островом", и позади нее ближе к корме, подавали из ангара один за другим многоцелевые истребители вертикального взлета F-35B, которые уже здесь заправляли, заливая в баки сотни литров авиационного керосина, и подвешивали вооружение.
   В это время лейтенант Морских сил самообороны Японии Фудзита Масао вместе с еще семью летчиками в помещении для инструктажа пилотов, погруженном глубоко в недра корабля, внимательно слушал командира авиакрыла. Стоявший чуть в стороне от большого экрана офицер указывал на сменявшие друг друга спутниковые снимки, поясняя:
  -- Ваша цель - русский аэродром, на котором базируются тяжелые перехватчики "Фоксхаунд". Эти самолеты, несущие ракеты "воздух-воздух" большой дальности АА-9 представляют серьезную угрозу, и только благодаря их наличию русские еще сохраняют господство в небе Камчатки. Если вывести их из строя, наши войска смогут использовать для поддержки своего наступления вертолеты, и тогда оборона гайдзинов рассыплется.
   На очередном кадре, сделанным высокочувствительными камерами американского спутника "Ки Хоул-11" в хорошую погоду, была видна панорама авиабазы, перекрещивающиеся взлетные полосы, крыши ангаров и каких-то зданий. Качество изображения было таким, что Масао без труда различал отдельных людей, бродивших по территории.
  -- Неизвестно точное число сохранивших боеспособность русских истребителей, но следует рассчитывать на худшее, предполагая, что большая их часть способна подниматься в воздух. Самолеты размещаются в укрепленных капонирах из бетона, армированного сталью. Для их уничтожения ваши истребители будут оснащены бомбами GBU-39 с GPS-наведением. По расчетам, их мощности хватит для разрушения русских укреплений. Достаточно, чтобы вражеские истребители были выведены из строя хотя бы на несколько часов. Известно, что русская авиация периодически несет дежурство в воздухе, поэтому, на случай столкновения с "Фоксхаундами", в состав вооружения также включены ракеты AIM-120, что обеспечит подавляющее преимущество в воздушном бою.
  -- Господин полковник, - Фудзита Масао поднял руку, как примерный школьник на уроке. - Противовоздушная оборона всегда считалась сильной стороной русских. Что ждет нас при прорыве к цели?
  -- Основу ПВО русской авиабазы составляет батарея SA-10, но запас их ракет почти полностью израсходован. По данным разведки, у русских всего по одной-две ЗУР на каждую пусковую. Сброс бомб произведете с максимальной дистанции, без захода в зону действия русских ЗРК. В любом случае, системы радиоэлектронного противодействия ваших истребителей должны надежно защитить вас от вражеских ракет. Также, вероятно, на подступах к авиабазе или на побережье размещены русские зенитные орудия, как самоходные, так и буксируемые, и, возможно, зенитные ракеты малой дальности SA-8 или SA-13. Эти ЗРК установлены на шасси высокой проходимости, колесном или гусеничном, и постоянно отслеживать их положение попросту невозможно. В случае если вас подобьют, уходите к морю и там катапультируйтесь. Спасательный вертолет сможет подобрать вас в течение двадцати минут.
   Командир авиакрыла сделал шаг вперед, став на фоне светящегося экрана, на котором продолжали проецироваться спутниковые фотографии, и произнес торжественным голосом:
  -- Вы - лучшие из лучших, выбранные из сотен достойных кандидатов. Вы - надежда Японии. Вас обучили всему, что необходимо, вложили в ваши руки самое совершенное оружие, какое только может быть. Пришло время доказать, что эти усилия не напрасны. Не вы начали эту войну, но вам предстоит закончить ее. Уничтожьте авиацию русских, и тогда войска генерала Танаки войдут в Петропавловск, сломив сопротивления горстки русских фанатиков, и над Камчаткой поднимется японский флаг. Сотни молодых японцев уже положили свои цветущие жизни на алтарь победы, сделайте так, чтобы их кровь не оказалась пролитой напрасно! Банзай!
  -- Банзай!!! - Переборки отсека задрожали от дружного клича, извергнутого восемью глотками.
   Пилоты вскакивали со своих мест, проносясь вихрем по переходам и выскакивая на палубу, где уже заканчивались приготовления. Лейтенант Фудзита опустил на голову массивный сферический шлем, лобовое стекло которого представляло собой монитор, заменивший на "Лайтнинге" традиционный индикатор на фоне лобового стекла. Неповоротливый в летном комбинезоне, пилот кое-как забрался в кабину готового к взлету истребителя, опустив прозрачный колпак фонаря, и, подчиняясь приказу руководителя полетов, запустил двигатель. Турбина Pratt & Whitney F135-400 взревела, набирая обороты, и распластавшийся над палубой самолет ощутимо задрожал. В наушниках звучали переговоры корабельных служб, который лейтенант слушал отстраненно, до тех пор, пока не прозвучал короткий, как выстрел, приказ:
  -- Дракон-один, взлет!
   Сопло реактивного двигателя с управляемым вектором тяги опустилось вниз, а в фюзеляже позади кабины пилота раскрылись створки вентилятора, нагнетавшего тягу. Поток раскаленных выхлопных газов лизнул палубный настил, и двадцатисемитонный истребитель, чуть покачивая плоскостями, оторвался от взлетно-посадочной площадки, на несколько мгновений зависая над кораблем. Лейтенант Фудзита отклонил рычаг управления, и, подчиняясь его движению, "Лайтнинг" развернулся, удаляясь от корабля, с палубы которого, одна за другой, взмывали остальные машины эскадрильи, единственной в японском флоте и до сих пор официально не существовавшей.
   К этой секунде Фудзита Масао, как и его товарищи, шли долго и упорно, преодолевая множество препятствий. Выбранные из множества других летчиков, служивших в ВВС или морской авиации Японии, они прошли изматывающий курс подготовки, сперва на одной из авиабаз США, затем - на американском же авианосце, осваивая новое для большинства из них искусство. Никто из них не был новичком, но несколько недель, проведенных практически безвылазно за штурвалом самолета, дались с огромным трудом. Бесконечные полеты, сперва на "спарке", учебно-тренировочном TAV-8B "Harrier-2", затем - на новейших "Лайтнингах", официально даже не принятых на вооружение американских ВВС. В иные дни не было сил даже выбраться самостоятельно из кабины, и лейтенант покидал самолет на руках техников, будучи не способен пошевелить и пальцем. Сейчас за плечами Фудзиты и его товарищей было больше взлетов и посадок, чем у любых двух японских военных летчиков, вместе взятых. И все ради того, чтобы сейчас мчаться сквозь ночь к вражескому берегу, где их поджидали истребители и зенитные ракеты, где любая ошибка могла стать фатальной.
  -- Внимание, Драконы! - Голос командира эскадрильи заставил лейтенанта Фудзиту, предавшегося воспоминаниям, вернуться в реальность. - Держать максимально плотный строй! Радары включить! К цели идем в режиме радиомолчания! Снижаемся!
  -- Я Дракон-один, понял!
   В эфире зазвучали доклады остальных пилотов. "Лайтнинги" один за другим пикировали к волнам, укрываясь на сверхмалых высотах от лучей русских радаров, постоянно обшаривавших пространство над прибрежными водами. Бортовая РЛС APG-81 истребителя Фудзиты сейчас бездействовала, зато станция радиоэлектронной борьбы "Барракуда" время от времени выдавала предупреждения об облучении. Продвинутая технология "стеллс", использованная американцами при создании F-35B, позволяла оставаться невидимыми для локаторов до самой последней минуты. Тщательно подобранные обводы фюзеляжа и специальное покрытие частью поглощали, а частью отражали лучи радаров, рассеивая их в пространстве. И все же пилот ощущал сильное волнение, с трудом держа себя в руках.
   Пристроившись, крыло к крылу, к самолету своего ведомого, от которого его отделяло сейчас метров пять, Фудзита удерживал тяжелую машину на высоте не более пятидесяти метров над гребнями волн, не сводя взгляда с индикатора навигационной системы GPS. Восьмерка "лайтнингов" мчалась со скоростью звука по заранее рассчитанному маршруту, в обход известных позиций русских ЗРК. В заданной точке строй самолетов распался, и разделившиеся на четверки истребители начали заход на цель, русский аэродром, с двух сторон, реализуя давно разработанную американцами тактику "звездного налета".
   Под крылом промелькнула полоса прибоя, впереди по курсу поднялись к небу темной стеной сопки, и напряжение, не оставлявшее летчика, возросло многократно. Складки местности сейчас представляли куда большую угрозу, чем все ракеты и перехватчики гайдзинов вместе взятые. Но входившая в состав БРЭО "Лайтнинга" оптико-электронная система AN/AAQ-37, включавшая инфракрасную камеру, позволяла совершать полеты и днем и ночью, практически в любых условиях.
   Склон горы, проступивший из тьмы по курсу, заставил Фудзиту набрать высоту, облетая препятствие сверху. Истребитель на какие-то секунды взмыл над гребнями сопок, и командир батареи ЗРК С-300П, развернутой в нескольких километрах от Елизово, непонимающе уставился на экран радара. Уже несколько минут творилось что-то непонятное. Отметки целей то возникали, то исчезали вновь, снова появляясь в самых неожиданных местах.
  -- Для самолета слишком слабый сигнал, - произнес такой же растерянный оператор радара. - Я бы сказал, что это "томагавки", но ведь у япошек ничего такого быть не может, верно?
   Командир покачал головой:
  -- Призраки какие-то! Может, неполадки с техникой? Запусти-ка диагностику!
   Тем временем уже углубившиеся на много километров в российской воздушное пространство F-35B приближались к цели. Четверка, в составе которой был истребитель Фудзиты, заходила с северо-запада, другая группа, сделав приличный крюк в русском небе, готовилась нанести удар с востока. Японский пилот вздрогнул, когда в наушниках прозвучал приказ командира:
  -- Набрать высоту пять тысяч! Приготовиться к атаке! До цели сто километров!
   "Лайтнинги" взвились над сопками, вспарывая плоскостями крыльев облака. Лейтенант Фудзита снял оружие с предохранителя, ожидая новый приказ командира. Стремительно бежали секунды, и, наконец, в эфире раздалась короткая команда:
  -- Атака! Сбросить бомбы!
   Истребители разомкнули боевой порядок, образуя строй фронта. Распахнулись створки люков оружейных отсеков в бортах фюзеляжа, сделав "Лайтнинги" отлично видимым на экранах наземных РЛС. Лейтенант Фудзита одним касанием приборной панели отправил в короткий полет четыре управляемые бомбы GBU-39 SDB. Расправившие крылья бомбы, в системы наведения которых уже были заложены координаты цели - русского аэродрома Елизово - растворились во тьме, планируя к находившейся еще в десятках километров мишени.
  -- Разворот сто восемьдесят градусов! Уходим!
   Яркие отметки целей вспыхнули в самом центре монитора РЛС, и командир зенитно-ракетной батареи, готовый выть от отчаяния, громко приказал:
  -- Пуск!
   Полдюжины зенитных ракет 5В55Р взвились над позициями ЗРК, разворачиваюсь вслед уходившим к побережью истребителям. Разогнавшись до двух километров в секунду, ЗУР стремительно сокращали дистанцию, но пилоты, получившие предупреждение о ракетном обстреле, уже включили бортовые станции РЭБ AN/ASQ-239, ослепившие шквалом помех головки самонаведения. Одновременно все четыре истребителя сбросили ложные цели, дипольные отражатели, забившие РЛС множеством хаотичных сигналов.
   Не меньше трех русских ракет преследовали истребитель Фудзиты, закрутивший в небе Камчатки целый каскад фигур высшего пилотажа. Одна из ЗУР почти сразу ушла в сторону, "оглушенная" помехами. Вторая секундой позже отвернула в сторону, захватив облако дипольных отражателей, серебристым шлейфом тянувшихся за "Лайтнингом", взорвавшись далеко в стороне. Впереди вздымалась громада поросшей непроходимой тайгой сопки, но японский пилот, слыша несмолкающий визг системы предупреждения об атаке, не менял курс, словно решив пойти по стопам камикадзе. И лишь тогда, когда дальномер показал два километра до препятствия, Фудзита выполнил маневр, обогнув гору сбоку и чуть не цепляясь при этом плоскостями о землю. Ракета, не успевшая повторить вираж, воткнулась в склон, взорвавшись. И в этот же момент Фудзита увидел неподалеку от своего самолета яркую вспышку в ночном небе, а затем эфир пронзил отчаянный крик:
  -- Дракон-три, я подбит! Теряю контроль! Падаю!
   Взрыв статридцатикилограммовой боеголовки, разорвавшейся в паре метров от самолета, оторвал одну из плоскостей, и F-35B "Лайтнинг", беспорядочно вращаясь в воздухе, стал стремительно терять высоту. За секунду до того, как обреченный летчик задействовал систему катапультирования, истребитель врезался в землю, и на месте падения вздулся огненный шар. Но мгновением раньше сброшенные японскими пилотами бомбы достигли своей цели.
   Несколько десятков человек в летных комбинезонах вперемежку с техниками и солдатами из роты охраны стояли у кромки взлетно-посадочной полосы авиабазы Елизово, уставившись на багровое зарево, осветившее небо на северо-востоке. Время от времени с той стороны доносись звуки, похожи на раскаты грома, вот только те, кто с опаской поглядывали на горизонт, точно знали, что дело здесь вовсе не в грозе.
  -- Похоже, по всему фронту полыхает, - проговорил нервно куривший командир истребительного авиаполка. - Видимо, "косые" уже подошли к Петропавловску. Вот и есть наш последний и решительный бой...
  -- Так что же мы на земле отсиживаемся?! Товарищ полковник, прикажите, и мы их с землей смешаем!
   Командир обернулся, отыскав взглядом в толпе говорившего. Узнав одного из молодых летчиков, прибывших на Камчатку за считанные дни до высадки японского десанта, офицер ответил негромко:
  -- Бросать полк в мясорубку я не стану, пока не получу на это прямой приказ. Каждый самолет и каждый из вас, пилотов, бесценны. Пока есть хоть одна машина, способная оторваться от земли, не видать япошкам поддержки с воздуха, а одно это для наших ребят там, в окопах, дорогого стоит. Да и не годится МиГ-31 для штурмовки, что ни говори!
   Он не мог сказать, с какой радостью и сам бы сейчас сел за штурвал, направляя свой истребитель туда, где все ярче разгоралось зарево, растекшееся уже на половину горизонта, пускай бы даже это был полет только в один конец. Но вместо этого, выполняя приказ свыше, полковник распорядился укрыть боеспособные машины в капонирах, под тоннами бетона и стали. Только дежурная пара МиГ-31, заправленных, с подвешенными ракетами, стояла на взлетной полосе в боевой готовности, но пока в небе не появился достойный противник, и русские летчики лишь могли грозить кулаками в пустоту.
   Заунывный вой сирены обрушился на летное поле, накрывая его вязким куполом. Озираясь по сторонам, командир полка крикнул:
  -- Воздушная тревога! Все по машинам!
   Они не услышали гул турбин вражеских самолетов, находившихся в десятках километров от аэродрома, как не услышали свист воздуха, рассекаемого стабилизаторами мчавшихся к земле бомб. Открыли вдруг огонь по скрытым во тьме целям "Шилки", прикрывавшие авиабазу от возможных ударов с воздуха. С треском зенитные пушки выбросили в пустоту поток малокалиберных снарядов, а затем аэродром накрыл грохот разрывов. Малокалиберные бомбы GBU-39 со спутниковым наведением разили без промаха. При весе всего сто тринадцать килограммов они разгонялись у земли до огромных скоростей, с легкостью прошивая бетонные своды капониров и разрываясь уже внутри. Мощи семнадцати килограммов взрывчатки, которыми были начинены бомбы, хватало, чтобы причинить самолетам повреждения, исключавшие возможность подняться в небо. Командир полка видел, как взрывами изнутри вышибало створки ворот, а над ангарами вздымались столбы дыма и пламени.
   Пилоты, готовые разрыдаться от досады, смотрели на то, как гибнет их полк. Японские истребители сбросили тридцать две управляемые бомбы, и хотя часть из них из-за неполадок в системе наведения или просто по теории вероятности, промахнулась, оставшихся хватило с лихвой. В течение нескольких секунд были уничтожены почти все самолеты, в том числе и явно небоеспособные, окончательно превратившиеся в груды металлолома. Потерь среди пилотов не было, если не считать нескольких легко раненых и контуженых близкими взрывами, но теперь из хозяев камчатского неба они превратились просто в беспомощную толпу.
  -- Суки! - Командир полка не мог сдержать слез, видя, как догорают его истребители, грозные боевые машины, практически непобедимые в небе, и уничтоженные без малейшего ущерба для противника здесь, на земле. Вдруг взгляд его наткнулся на стоявшие у дальнего конца взлетной полосы дежурные "миги", и пилот, надсаживая связки, скомандовал: - По машинам! Взлет немедленно!
   И сам, обгоняя пришедших в себя пилотов, бросился к ближайшему перехватчику. Какой-то техник с закопченным лицом приставил к борту легкую стремянку, и полковник, вскарабкавшись по ней, уселся в кресло, позволяя пристегнуть себя и опустить на голову массивный шлем-"сферу". В задней кабине МиГ-31 уже возился штурман-оператор.
  -- Приготовься, взлетаем на форсаже, - предупредил его включившийся в бортовое переговорное устройство комполка. - Что с оружием?
  -- Четыре Р-60 и полный боекомплект к пушке!
  -- Черт! - Пилот хлопнул ладонью, обтянутой прочной тканью перчатки, по борту. - Придется ввязываться в ближний бой!
   Спаренные турбины Д-30 взвыли, набирая обороты. Пилот перевел рычаг управления двигателями в положение "форсаж", и из сопел вырвались длинные языки пламени. Тяжелый истребитель резко сорвался с места, так что внезапно навалившаяся перегрузка вдавила тела летчиков в кресла. Налившейся свинцом рукой командир полка потянул на себя рукоятку штурвала, и МиГ-31 оторвался от взлетной полосы, свечой ввинчиваясь в ночное небо, в котором где-то укрылся враг.
  -- Право двадцать групповая цель, - сообщил оператор, когда луч бортовой РЛС "Заслон" коснулся плоскостей и оперения уходящих в сторону океана вражеских самолетов. - Дальность сорок. Сигнал слабый, похоже на беспилотники!
  -- Принял! - Командир полка отклонил штурвал, доворачивая мчавшийся быстрее звука "миг" на цель, еще скрытую во мраке. - "Ноль-пятый", держись сзади, будешь отгонять "косых" от хвоста!
   Два истребителя бесшумно мчались над погруженными в темноту сопками, опережая звуковую волну, отражавшуюся от их склонов. Командир экипажа уже держал палец на кнопке пуска, дожидаясь разрешающего сигнала от бортовой ЭВМ "Аргон". Противник, нанесший внезапный удар, был все ближе, и явно не стремился принять бой.
   Системы РЭБ японских истребителей "Лайтнинг" перехватили излучение русских радаров, ответив направленными импульсами шумовых помех. Лейтенант Фудзита, державший свой самолет на малой высоте, услышал в наушниках чуть искаженный помехами голос командира:
  -- Гайдзины на хвосте! Разворот сто восемьдесят градусов! Радары включить!
   "Лайтнинги", оснащенные двигателями с изменяемым вектором тяги, развернулись практически на месте. Импульсы РЛС AN/APG-81 отразились от фюзеляжей приближавшихся русских самолетов, и командир звена, увидев две отметки, приказал:
  -- Разомкнуть строй! Дракон-один, Дракон-два, выпустить ракеты! Прикончите их!
   Лейтенант Фудзита Масао не сомневался в исходе боя. Он находился в кабине самого современного истребителя, оснащенного лучшими системами обнаружения и несущего наиболее совершенное из существующего оружие. И какими бы отчаянными бойцами не были преследовавшие их русские, абсолютное техническое превосходство не оставляло им никаких шансов.
   Палец пилота утопил кнопку на боковой рукоятке управления, и из боковых отсеков выскользнули две ракеты "воздух-воздух" AIM-120 AMRAAM. Расстояние до русских самолетов не требовало наведения ракет с борта истребителя, активные радиолокационные головки самонаведения захватили цели, и через несколько секунд в далеко впереди, над самым горизонтом, сверкнули вспышки взрывов.
  -- Один уничтожен!
   Пилот истребителя с бортовым номером "ноль-пять" попытался уклониться от атаки, но "умные" ракеты повторили его маневр. Поток шрапнели, которой были начинены их двадцатидвухкилограммовые боевые части, разлохматил обшивку, добираясь до топливных баков и двигателей. Охваченная огнем крылатая машина врезалась в вершину сопки, и яркая вспышка на несколько мгновений рассеяла тьму. Тела летчиков, слившихся в единое целое со своей боевой машиной, распались пеплом в жарком пламени горящего авиационного керосина.
   МиГ-13 командира полка метался в ночном небе, преследуемый еще двумя ракетами. Пронзительный визг системы предупреждения СПО-15СЛ заставил оператора включить бортовую станцию РЭБ, и одна из японских ракет, "ослепленная помехами", промчалась мимо, заставив вцепившегося мертвой хваткой в рычаги управления пилота выругаться от облегчения.
  -- Сбрасывай отражатели!
   Ворох ложных целей, рассыпавшихся позади мчавшегося над сопками "мига", обманул ГСН второй ракеты, ушедшую в сторону.
  -- Не вижу цель! Где они?!
   Экран РЛС "Заслон" не показывал ничего, кроме колышущегося марева помех, наведенных системами радиоэлектронного подавления японских истребителей. Но МиГ-31 имел и другие, не менее эффективные средства обнаружения целей. Бортовой теплопеленгатор 8ТП выдал направление на находящийся в воздухе источник инфракрасного излучения, который не мог быть ничем иным, кроме как вражеским самолетом.
   Крылатые машины, маневрировавшие в ночном небе, едва не столкнулись, на огромной скорости промчавшись мимо. В какой-то момент их разделяло не более двух десятков метров, и командир полка, успевший рассмотреть нечеткий силуэт, удивленно воскликнул:
  -- Какого черта?! Это что, "Раптор"?
  -- Американцы?! Не может быть!
   Истребитель F-35B "Лайтнинг", действительно имевший некоторое внешнее сходство с более тяжелой машиной пятого поколения F-22, исчез во мраке, но темнота не была препятствием для авионики русского МиГ-31 и головок самонаведения его ракет. Выполнив разворот на пределе возможностей вовсе не предназначенного для маневренного боя перехватчика, русский пилот выпустил вдогон противнику залпом все четыре ракет Р-60М, подвешенные попарно на подкрыльевых узлах подвески с шести километров, практически в упор. Огненные стрелы вонзились в фюзеляж японского самолета, и тот, рассыпаясь в воздухе на куски, огненным градом рухнул в тайгу.
  -- Один есть! - Командир полка, провожая взглядом пылающую вражескую машину, оскалился в довольной улыбке.
   Лейтенант Фудзита на экране радара видел, как две отметки воздушных целей сблизились, и затем одна из них, обозначавшая одну из своих машин, исчезла. Он не мог ничего знать о судьбе пилота, но ближний воздушный бой на околозвуковых скоростях практически не оставлял времени на то, чтобы покинуть обреченную машину, и даже бортовой компьютер мог среагировать с опозданием. Не колеблясь, Масао направил свой "Лайтнинг" вслед русскому, быстро сокращая дистанцию.
   Проецируемое на забрало летного шлема, которое являлось экраном нашлемной системы целеуказания HMDS, мерцающее прицельное кольцо замкнулось вокруг силуэта русского истребителя, и перед глазами японца вспыхнул символ, обозначающий разрешение на открытие огня. Когда расстояние между самолетами уменьшилось до полутора километров, Фудзита Масао утопил гашетку. Подвешенная под фюзеляжем четырехствольная пушка GAU-22/A выпустила во тьму поток снарядов, но русский пилот успел выполнить маневр, и очередь прошла впритирку у левого борта, не задев истребитель.
  -- Дракон-один, выходи из боя, - звучал в эфире голос командира звена.
   Пилот МиГ-31 вновь включил форсаж, и его истребитель, не отягощенный внешними подвесками, умчался вперед, легко разгоняясь вдвое быстрее звука. Помехи забили радар "лайтнинга", а через несколько мгновений, выполнив разворот, русский перехватчик уже навис над японским самолетом, быстро настигая его в мерцающем свете звезд, бесстрастно смотревших с небосвода на сводящих друг с другом счеты людей.
  -- Дракон-один, гайдзин у тебя на хвосте! - Услышав в наушниках с трудом пробивавшийся сквозь завесу помех голос командира звена, вместе со своим ведомым крутившегося где-то неподалеку, вертевший головой в разные сторону Фудзита Масао, пытавшийся отыскать противника, вздрогнул от испуга. - Сбрось его, Дракон-один! Разрывай дистанцию!
   Тяжелый МиГ-31, взлетным весом превосходивший своего противника почти вдвое, надвигался, пожирая километры. Скоростной высотный перехватчик не был предназначен для ближнего боя, но израсходовавший весь запас ракет F-35B перестал быть по-настоящему опасным противником. Прицельная марка, высветившаяся на лобовом стекле русского "мига", легла на силуэт энергично маневрировавшего японского "лайтнинга", и ожила авиационная пушка ГШ-6-23, укрытая в приливе крыла. Шесть стволов, вращаясь с чудовищной скоростью, изрыгали поток пламени с темпом девять тысяч выстрелов в минуту. Свинцовая струя, пронзив тьму, нащупала вертевшийся из стороны в сторону F-35.
   Лейтенанту Фудзите показалось, что по его самолету застучали разом сотни тяжелых молотов. Истребитель, прежде такой послушный, легкий, будто не подверженный земному тяготению, начал рыскать, неуклюже качаясь в воздушных потоках. Напрягая вздувшиеся под тканью комбинезона мышцы, японский пилот тянул на себя рукоятку управления, и эфир наполнился его призывами о помощи:
  -- Дракон-один, я подбит! Теряю управление!
   Трассеры, ослепительно вспыхивая во тьме, проносились, кажется, на расстоянии вытянутой руки от головы пилота, защищенной только прозрачным пластиком фонаря пилотской кабины. Русские были все ближе, обрушив на поврежденный "Лайтнинг" град снарядов. Осколки хлестали по фюзеляжу, разрывая обшивку из композитных материалов, словно бумагу. Но, увлекшись преследованием "подранка", командир истребительного полка русских ВВС забыл, что они не одиноки в небе над Камчаткой.
   Державшаяся в стороне пара F-35B атаковала, зайдя с флангов. Каждый японский истребитель выпустил по две ракеты AMRAAM. Система предупреждения об облучении зашлась в истошном визге, оглушая пилотов МиГ-31. Тяжелый истребитель, сбрасывая оставшиеся ложные цели, перевернулась, ложась на крыло, и одна ракета, нацеленная в него, промчалась ниже, разорвавшись на безопасной дистанции. Через секунду русский перехватчик содрогнулся от близкого взрыва, и приборная панель перед командиром экипажа озарилась тревожным красным светом.
  -- Попадание, - сквозь зубы прорычал летчик, вцепляясь обеими руками в штурвал. - Пожар правого двигателя! Топливный бак пробит, мы теряем горючее! Катапультируйся!
   Оператор, сидевший в заднее кабине, дернул спасительный рычаг, и чудовищная сила вышвырнула крепко притянутое к креслу тело прочь из горящего самолета, штопором ввинчивающегося в землю. А полусекундой позднее за ним последовал и командир экипажа. Уже потом, плавно покачиваясь под шелковым полотнищем парашютного купола, он с много километровой высоты рассматривал мерцающее зарево там, где должен был находиться Петропавловск-Камчатский. Вражеские войска, получив так необходимую поддержку с воздуха, рвались вперед, прорывая одну за другой, линии обороны измотанных и уже теряющих веру в победу русских солдат. Одержавшие победу японские самолеты рассмотреть в рассеивающейся тьме ему так и не удалось.
   А лейтенант Морских сил самообороны Японии Фудзита Масао, даже не задумывавшийся о том, что сейчас могло происходить на земле, из последних сил, истово молясь древней богине Аматэрасу, пытался удержать в воздухе поврежденный огнем русского истребителя F-35B. Соткавшийся из тьмы "Лайтнинг" командира звена возник чуть выше, и Фудзита услышал ответ:
  -- Дракон-один, тяни к побережью, сколько сможешь! Держись!
   Сопровождаемый своими товарищами, Фудзита развернул почти не слушающийся управления истребитель в сторону океана, до которого уже оставались считанные километры. Их уже могли видеть с борта "Исэ", подошедшего к русскому берегу почти вплотную и сканировавшего пространство над водой и прибрежными сопками своим радаром дальнего действия FCS-3 с фазированной антенной решеткой. Голос руководителя полетов, находившегося на вертолетоносце, подсказывал, что делать, и отчаяние японского летчика сменилось спокойной уверенностью.
   Промелькнула под крылом белая полоса прибоя, а где-то на горизонте путеводной звездой приводной радиомаяк вертолетоносца посылал свои сигналы. Очертания "Исэ" проступили во тьме неожиданно, и неуклюже болтающийся в воздухе "Лайтнинг" завис на опустевшей палубой. Из направленного вниз сопла реактивного двигателя ударили струи раскаленных газов, облизнув термостойкое покрытие. В тени надстройки замерли в полной готовности спасатели, готовые броситься на борьбу с огнем. Фудзита Масао, по искаженному от напряжения лицу которого струился пот, осторожно работал рукояткой управления, и самолет медленно снижался, покачивая плоскостями. Наконец, шасси истребителя со стуком коснулись палубного настила, и пилот заглушил двигатель.
   Со всех сторон к замершему "Лайтнингу" бросились матросы. Последним усилием Фудзита поднял фонарь, и крепкие руки подхватили его, освобождая от привязных ремней и осторожно извлекая из кабины. Уже очутившись на палубе, пилот пришел в себя, со смесью страха и удивления рассматривая собственный самолет, чудом уцелевший под вражеским огнем. Хвостовое оперение было разлохмачено, будто гнилая ветошь, а в плоскостях зияли рваные пробоины, оставленные снарядами русского "Фоксхаунда".
   Поврежденный F-35B взяли на буксир и оттащили в сторону, освобождая посадочную площадку. Один за другим из тьмы возникали заходившие на посадку истребители, обрушивая на корабль оглушительный рев турбин. Фудзита насчитал еще пять машин, беззвучно, одними губами, прошептав молитву о погибших товарищах. А "Исэ", приняв на борт остатки выполнившей свою задачу авиагруппы, уже разворачивался, окруженный плотным кольцом эсминцев своего эскорта, полным ходом направляясь на юго-восток, в открытый океан и подальше от русских ракет.
   Небо над Елизово очистилось, и только радист вновь и вновь безуспешно повторял рвавшие эфир позывные поднявшихся в воздух "мигов". Грохот взрывов и гул турбин смолкли, но ненадолго. Металлический треск, отражавшийся от склонов сопок, заставил одного из пилотов, как есть, в летном комбинезоне, с массивным шлемом в опущенной руке, испуганно вскрикнуть:
  -- Вертушки! Воздух!!!
   Пара легких OH-6D "Кейюс" вынырнула из тьмы, стрекоча винтами, будто огромные стальные стрекозы. На летное поле обрушился ураган пуль, выпущенных шестиствольными пулеметами "Миниган", изрыгавшими по шестьдесят килограммов металла в секунду. Свинцовый шквал смел сгрудившихся на открытом пространстве людей. Упавший на шершавый бетон летчик видел, как рядом валились окровавленные тела его товарищей и едва знакомых солдат из аэродромной охраны. С грохотом вертолеты промчались над головой, поливая огнем что-то, скрытое за ангарами. В ответ ударили "Шилки". Огненные полосы прочертили небо, и японские вертолеты, один за другим, вспыхивая, рухнули на землю, разорванные в клочья градом зенитных снарядов.
   Пара ударных вертолетов "Кобра", подошедший к аэродрому на предельно малой высоте, едва не касаясь земли полозьями шасси, "подскочили", набирая высоту, и из-под их коротких крылышек огненными стрелами сорвались управляемые ракеты BM-71 "Тоу". Одна за другой, вспыхнули получившие попадания ПТУР зенитные установки, и в их пламени метавшиеся по летному полю люди увидели идущие прямо на них цепью на малой высоте вертолеты.
  -- Занять оборону! - Летчик, вскочив на ноги, схватил пробегавшего мимо солдата с перекошенным от ужаса лицом. - К бою! "Косые" сейчас высадят десант! Все к оружию!
   Один за другим, легкие многоцелевые UH-1H зависали над взлетной полосой, и с них на бетон камуфлированными мячиками сыпались японские солдаты. Пока главные силы генерала Танаки прогрызали оборону русских на пути к Петропавловску, пехотная рота, преодолев десятки километров по воздуху, ударила в тыл, освобождая плацдарм для такого необходимого подкрепления, которое уже ждало своего часа, погрузившись в транспортные самолеты, готовые по первому сигналу подняться в воздух с авиабаз на острове Хоккайдо.
   Выкатившийся из-за ангара БТР-80 открыл огонь в упор из спаренных пулеметов по кружившим над летным полем геликоптерам. Один их UH-1 под градом крупнокалиберных пуль качнулся в воздухе, зацепившись лопастями за бетон и вспыхнув. А через секунду поток двадцатимиллиметровых снарядов, выпущенных бортовой пушкой "Кобры", разорвал тонкую броню бронемашины, отыскивая укрывшихся под ненадежным панцирем людей.
  -- Оружие! - Пилот вертелся на месте, озираясь округлившимися от напряжения глазами. - Дайте оружие!
   Оружия рядом хватало, только стоило протянуть руку. Шагнув к распластавшемуся на земле телу солдата, летчик вытащил из-под него автомат. Передернув затвор, пилот прижал приклад АК-74 к плечу, ловя в прорезь прицела суетившиеся поодаль фигурки. Отдача ударила в плечо, и пилот, не отпуская спусковой крючок, повел стволом, видя, как валятся на бетон оказавшиеся на пути его пуль вражеские солдаты. В ответ затрещали выстрелы, сверкнули во тьме оранжевые вспышки, и что-то бесшумно и стремительно пролетело возле самого лица летчика, обдав его волной жара.
   Еще несколько солдат открыли огонь из автоматов, а затем сухой треск "калашниковых" потонул в гулком грохоте пулеметов. Бронетранспортер, выехав из-за строения, открыл огонь в упор попеременно из своего могучего КПВТ и спаренного ПКТ по успевшим высадиться японским солдатам. Через несколько секунд он вспыхнул, пораженный в борт несколькими винтовочными гранатами, которые японцы выстреливали со своих "Тип-89", но в этот момент какой-то парень с едва видными на полевых погонах лейтенантскими звездочками, вскакивая в полный рост, громко крикнул:
  -- В атаку! За Родину! Вперед!!!
   Пилот, постреливавший из автомата по суетившимся на другом конце летного поля японцам короткими, в два-три выстрела, очередями, экономя патроны, вдруг почувствовал, как какая-то непреодолимая сила подхватывает его, швыряя вперед, и тоже что-то закричал, зло, бессвязно, до боли в напряженном горле. Живой вал, сметая все у себя на пути, прокатился по бетонке. Несколько десятков русских бойцов вперемежку с вооруженными кто чем техниками и пилотами атаковали, сойдясь с противником вплотную.
   Треск выстрелов сменился криками и звуками ударов. Люди, схватившись врукопашную, рычали, будто звери. В ход пошли штык-ножи и пехотные лопатки, офицеры стреляли в упор из своих "макаровых". Сталь с влажным звуком вонзалась в плоть, и стонали истекающие кровью солдаты с той и другой стороны, падая под ноги тем, кто еще продолжал сражаться. Летчик, сменивший тяжелый сверхзвуковой высотный перехватчик МиГ-31 на автомат, стреляя на бегу, в упор, до тех пор, пока не опустел "рожок". А затем, в прыжке добравшись до ближайшего вражеского солдата, пытавшегося дрожащими руками передернуть затвор винтовки, ударил того прикладом в зубы, и еще раз, и еще, до тех пор, пока лицо врага не превратилось в кровавое пузырящееся месиво. Он метался по летному полю, одного за другим настигая обратившихся в бегство вражеских солдат, бил их прикладом, орудуя "калашом", будто дубиной, вгонял в животы набалдашник пламегасителя, до тех пор, пока что-то обожгло бедро, так что все тело от пяток до макушки пронзила дикая нестерпимая боль.
   Его подхватили две пары крепких рук. Молодой солдат с бледным, как мел, лицом, по которому бежали струйки крови, и незнакомый техник, немолодой мужик в промасленном комбинезоне, затащили раненого за угол ангара, служившего надежным укрытием от огня стрелкового оружия. Привалившись спиной к шершавой стене, пилот, которого торопливо перевязывал невесть откуда взявшийс санинструктор, видел, как в небе сверкали трассеры, и что-то вспыхивало у горизонта. Пару раз над головой пролетели огненные сгустки, которые не могли быть ничем иным, кроме ЗУР. С рыком прополз мимо еще один БТР, окутанный плотным облаком выхлопных газов.
   Через несколько минут все стихло. Горстка перепачканных своей и чужой кровью русских солдат стояла посреди груды изрубленных, заколотых, застреленных тел. Люди хрипло дышали, оружие с бряцаньем падало из внезапно ослабевших рук на бетон.
  -- Кажется, отбились, - произнес кто-то рядом, летчик так и не понял, кто именно. Обернувшись, он ответил:
  -- Это не конец. У них не получилось зайти с тыла, значит, теперь ударят в лоб. Скоро появятся их танки, так что стоит заранее выкопать себе могилы!
   Командующий Второй пехотной дивизией Сил самообороны Японии, получив сообщение, что десант, заброшенный на русскую авиабазу, уничтожен, не ощутил ничего, кроме разочарования. Гибель сотни бойцов и потеря нескольких вертолетов уже не имела существенного значения для и без того обескровленного соединения генерала Такаги Тодзио. Японский командующий бросил в бой все резервы до последнего бойца, и победа была уже практически одержана. Японские танки, буквально намотав на свои гусеницы оборонительные позиции русских войск, с рассветом вошли на улицы Петропавловска-Камчатского.
   Военный совет, проходивший в одном из административных зданий на окраине столицы края, начался с короткого, но эмоционального выступления командующего объединенной группировкой российских войск.
  -- Японцы, нанеся массированный удар на всем протяжении линии фронта несколько часов назад, прорвали нашу спешно созданную линию обороны и развивают наступление, - глухо произнес Марат Гареев, обведя взглядом мрачных офицеров своего штаба. - Сдерживать их практически нечем. Со многими подразделениями утрачена связь - все-таки системы РЭБ у противника великолепные - но из перехваченных переговоров самих японцев следует, что многие наши отряды, оказавшись в котле, продолжают сражаться, сковывая силы противника. Но все это не имеет значения, исход сражения за Петропавловск лично у меня сомнений не вызывает. Их артиллерия уже обстреливает центральные кварталы, и скоро последние рубежи обороны падут. Мы упустили возможность эвакуировать на "большую землю" раненых и хотя бы часть гражданских, и теперь, когда в небе господствует японская авиация, а на море - их флот, оказались в окружении с единственной перспективой - геройски погибнуть в неравном бою.
  -- Так что же я здесь делаю? - Командир бригады морской пехоты вскочил, ударив кулаком по столу. Судя по грязному камуфляжу, "разгрузке" и пистолетной кобуре, из которой торчала широкая рукоятка АПС, он прибыл в штаб с передовой, спеша вернуться туда вновь. - Мое место - в окопах, с моими людьми, товарища адмирал! Прикажите отбыть к войскам! "Черные береты" никогда по тылам не отсиживались!
  -- На передовой вы - просто еще один боец, а здесь тот, кто может управлять своими солдатами, позволяя им погибнуть с максимальной пользой, - покачал головой Гареев. - Так что будьте любезны оставаться здесь, пока я не отдам иной приказ, а кому нажимать на курок, найдется и без вас. Мы проигрываем, но еще живы, и прекратим сопротивление только тогда, когда умрет последний из нас.
   Здание содрогнулось от близкого взрыва, заставившего собравшихся в тесном кабинете офицеров закричать на разные голоса от неожиданности. Дверь с грохотом распахнулась, и появившийся на пороге матрос, державший наперевес АК-74, закричал:
  -- Японцы прорвались! Противник уже в городе, в двух кварталах отсюда!
   Гареев, обведя своих растерянных офицеров чуть насмешливым взглядом, произнес:
  -- Ну, что, товарищи офицеры, вот и наш черед! Всем приготовиться к бою!
   Адмирал сорвал со стены висевший там укороченный АКС-74У, перебросив через плечо брезентовый подсумок со снаряженными магазинами. Штабные офицеры гурьбой выскочили из кабинета, а через секунду новый удар, куда более сильный, сотряс здание, и Гареев увидел, как стена в нескольких метрах от него вспучивается на уровне груди взрослого мужчины, как змеятся по штукатурке извилистые трещины, как медленно, словно при замедленной съемке, проступает сверкающее острие сердечника подкалиберного снаряда. А затем время помчалось дальше с привычной скоростью, во все стороны брызнула кирпичная "картечь", кто-то покатился по полу, крича и оставляя за собой кровавые потеки.
  -- Товарищ командующий, - к Гарееву, от удара не удержавшемуся на ногах и ставшему на четвереньки, подскочил командир морских пехотинцев. - Нужно выбираться из здания! Снаружи японский танк, он эту лачугу сроет до фундамента за десяток выстрелов!
   Опираясь о плечо морпеха, адмирал, сплевывавший сквозь зубы кровавые сгустки, кое-как спустился по крутой лестнице, задержавшись у выхода до той секунды, пока его провожатый, осторожно выглядывавший наружу, не взмахнул рукой, крикнув:
  -- За мной! Живее!
   Угловатая махина танка "Тип-90" возвышалась в дальнем конце улицы. Боевая машина наполовину выползла из-за здания, вращая башней, словно вынюхивая что-то. Асфальт под его широкими гусеницами крошился в порошок, и танк медленно двигался вперед, а позади него угадывались очертания приземистых бронированных коробок БТР "Тип-73", с которых во все стороны щерились турельные "браунинги" пятидесятого калибра, время от времени харкавшие струями свинца.
   Несколько солдат в перепачканном цементной пылью и покрытом копотью камуфляже выскочили из переулка. Плоская башня японского танка развернулась, и на лобовом листе многослойной брони засверкал огонек. Очередь спаренного пулемета настигла бежавших людей, и Марат Гареев видел, как их тела швыряет на землю. Затем башня вновь развернулась, из жерла орудия вырвался язык пламени, и бронебойный снаряд калибра сто двадцать миллиметров прошил кирпичную стену в нескольких метрах над головой лежавшего ничком адмирала так, словно та была сделана из картона. Грохот выстрела оглушил его, и Гареев непонимающе смотрел на беззвучно открывающего перекошенный рот морпеха. Наконец тот махнул рукой, и, низко пригнувшись, наискось кинулся через улицу.
   Офицер добежал до расстрелянных солдат, упав рядом с одним из них и стащив с залитого кровью тела короткую толстую трубу РПГ. Встав на колени, он вскинул на плечо "Таволгу", и, прицелившись, выстрелил. Реактивная граната промчалась над мостовой, врезавшись в скулу танковой башни. Сверкнула вспышка, и из распахнувшихся люков начали выбираться танкисты, следом за которыми вырывались языки пламени.
   Марат Гареев, разложив приклад своего АКС-74У, вскинул автомат дрожащими руками и выпустил короткую очередь, увидев, как обмякшее тело японского танкиста скатилось по броне под гусеницы обездвиженного танка. Еще очередь - и второй танкист, уже успевший спрыгнуть на землю, падает, нелепо всплеснув руками. Адмирал отстегнул опустевший "рожок", перезаряжая оружие. В это время из-за чадящего танка показался тупой нос БТР и загрохотал тяжелый "браунинг". Короткая очередь настигла не успевшего добраться до укрытия командира морских пехотинцев, и пули калибра 12,7 миллиметра прошили его тело насквозь. Брызнула кровь, и офицер, как того и желал, умерший в бою, упал на грязный асфальт.
   Кто-то ухватил адмирала, вжавшегося в выщербленную осколками стену, за плечо, и тот, инстинктивно вскидывая "калашников", увидел знакомое лицо одного из своих офицеров. Тот, чумазый, словно выбрался из угольной ямы, громко закричал в лицо Гарееву, видимо, не слыша самого себя:
  -- Японский отряд прорвался сквозь брешь в обороне. До роты мотопехоты и несколько танков. Их блокировали в трех кварталах отсюда и уже уничтожили, это - все, что осталось! - Офицер указал на горящий танк и вспыхнувший от попадания противотанковой гранаты бронетранспортер, из которого выскакивали охваченные пламенем люди. - Наши позиции восстановлены, угроза прорыва миновала, товарищ командующий! Выдыхаются "косые"!
  -- Что толку, - выдохнул Марат Гареев, вдруг поняв, как сильно трясутся его руки. - Нас все равно меньше, у нас меньше оружия и почти нет боеприпасов. Японцы нас сомнут, пусть и сами при этом надорвутся. И неоткуда ждать помощи!
   Свист реактивных турбин накрыл квартал. Адмирал Гареев задрал голову, ожидая увидеть в небе хищные силуэты японских "Иглов" или "Фантомов", которым после уничтожения горстки "МиГов" в Елизово и большинства батарей С-300 ничто не мешало хозяйничать в небе Камчатки. Но к удивлению командующего, над крышами домов, в густо поднимавшемся над городом дыму, величаво проплыл казавшийся огромным белоснежный Ил-76, а следом - еще один. К земле от самолетов потянулись пунктиры трассеров кормовых пушечных установок.
  -- Они пришли, - прошептал адмирал Гареев, провожая взглядом удалявшегося к горизонту крылатого гиганта. - Про нас не забыли!
   Позади могучего Ил-76 рассыпался плотный шлейф темных точек, над которыми разворачивались парашютные купола. Опутанные стропами десантники, похожие на кукол-марионеток, еще находясь в воздухе, стреляли куда-то, расчищая автоматным огнем место для приземления. А с запада, из-за окутанных дымкой сопок, появлялись новые и новые самолеты, рассыпавшие над охваченным боем городом десант.
  

Глава 14

  
   Охотское море, нейтральные воды
   8 июля
  
   Грозовые облака встали черной стеной в полнеба, заставляя всякого, кто осмелился взглянуть вверх, испуганно втягивать голову в плечи, страшась мощи надвигавшейся с востока стихии. Тайфун "Эллис", зародившийся в экваториальных широтах, тянулся грозовыми фронтами к обитаемым землям, словно спеша смахнуть в пучину шелуху человеческой цивилизации. Сверкнули ослепительно былые молнии, и набухшие тучи разродились проливным дождем. Взвыл, набирая силу, ветер, ударивший в бетонные стены зданий, стальные борта кораблей. Он искал слабину в творениях человеческих рук и неизменно находил ее. Опустели моря, замерли птичьи базары аэродромов. Люди, точно улитки, спешили попрятаться в свои раковины, надеясь там пережить гнев стихии.
   Храбрецы, безрассудно считавшие, что человек действительно является венцом природы и ее повелителем, жестоко поплатились за свою гордыню. "Эллис", обрушившись на муравейники человеческих городов, собирала обильную жатву. У берегов Кореи громадная волна перевернула наполненный пассажирами паром, не успевший добраться до безопасной гавани. Сотни людей, еще надеясь на помощь, гибли, захлебываясь в воде, но спасатели не посмели пошевелить и пальцем, наблюдая за трагедией с берега. В токийском аэропорту чартерный "Боинг-767", подхваченный во время взлета порывом ураганного ветра, вышвырнуло за пределы посадочной полосы. И сотни находившихся на его борту людей восемьдесят шесть сгорели заживо, замурованные внутри искореженного фюзеляжа. На улицах Шанхая вырывало с корнем пальмы. Башни небоскребов, подпирающие небо, раскачивались, подобно маятнику, и те, кого удар стихии застал на верхних этажах, спешили скорее оказаться на твердой земле, пускай под проливным доджем или сыплющим с неба ледяной шрапнелью градом. Струились потоки воды по мостовым, заливая канализации и туннели метрополитена. А над проспектами Владивостока летали, будто невесомые, автомобили, обрушиваясь своим многотонным весом на собственных хозяев.
   "Эллис" заставила разом миллионы двуногих существ оценить собственную никчемность и беспомощность, но были и те, кто, подобно буревестникам, реющим в сердце грозы, приветствовал тайфун. Командующий тихоокеанским флотом России контр-адмирал Лямин, подставив лицо порывам ветра, чувствуя, как кренится под ногами палуба корабля, слыша доносящийся из морских недр гул, подобный стону пробуждающегося левиафана, радостно улыбался. Он был абсолютно счастлив, точно сбылась самая заветная мечта всей жизни. Свинцово-серые волны, ворочающиеся за бортом, и кипящие над головой черные тучи наполняли его сердце восторгом. Взглянув на стоявшего рядом, широко расставив ноги и вцепившись в леерное ограждение обеими руками Жохова, комфлота, широко улыбнувшись, прокричал сквозь шум урагана:
  -- С такой ПВО нам вся японская авиация не страшна!
  -- Так японцам и утруждаться не придется, сами вот-вот пойдем на дно, - крикнул в ответ командир "Безбоязненного".
   Корабль полным водоизмещением семь тысяч девятьсот сорок тонн качало на волнах, ворочавшихся свинцово-серыми горами, увенчанными грязно-белыми шапками пены. Эсминец, идущий курсом на север, точно пытавшийся убежать от настигавшего тайфуна, то подбрасывало вверх, то он резко проваливался вниз, в расступавшуюся под днищем бездну. "Безбоязненный" был не одинок. Следом за ним, образовав кильватерную колонну, шли, отделенные парой кабельтовых, однотипные "Боевой" и "Бурный" проекта 956. Но труднее всего приходилось возглавившему строй малому противолодочному кораблю "Метель" проекта 1124М. Адмиралу Лямину, наблюдавшему с высоты мостика эскадренного миноносца за отчаянной борьбой моряков со стихией, порой казалось, волны вот-вот захлестнут суденышко длиной только семьдесят один метр и водоизмещением лишь чуть больше тысячи тонн. Стены воды обрушивались мощным потоком на его опустевшую палубу, грозя в любой миг утянуть противолодочный корабль на дно. Но "Метель" упорно шла вперед, карабкаясь на волны, и лихо скатываясь вниз по зыбким водяным склонам к их подножью, чтобы вновь повторить штурм.
   Соединение боевых кораблей покинуло гавань Владивостока в те часы, когда тучи уже затянули небосвод, но порывы ураганного ветра еще не достигли берега. На полном ходу эсминцы и малый противолодочный корабль двинулись в узость Татарского пролива, укрываясь там от разбушевавшегося тайфуна. Берега Сахалина приняли на себя основной удар, стойко сопротивляясь накатывавшим вновь и вновь многометровым волнам и шквалистому ветру. Но и на долю моряков досталось немало. И все же контр-адмирал Лямин не сомневался - игра стоила свеч.
  -- Воздушных и надводных целей не наблюдаю, - вновь и вновь докладывал оператор бортового радиолокатора "Фрегат-МА", каждые десять секунд сканировавшего пространство вокруг эскадренного миноносца в радиусе три сотни километров. - Всех точно ветром сдуло!
  -- И впрямь - сдуло, - хмыкнул командующий флотом.
   Тайфун очистил небо от вьющихся всюду японских разведывательных самолетов, пережидавших непогоду в прочных капонирах. А ракетные катера, бороздившие воды Японского моря стаями стальных хищных барракуд, только и ищущих, в кого бы вонзить свои ракетные клыки, рассвирепевшая "Эллис" загнала обратно в порты. Бесполезны стали и спутники, чьи камеры высокого разрешения не могли заглянуть при всем их совершенстве под облачный полог, окутавший западную часть Тихого океана, накрывший плотным одеялом Японские острова и акваторию омывающих их морей.
   Но стихия, беспощадная к двуногим созданиям, кишевшим не только на твердой земле, но и на поверхности океанов, была лишена чувств и потому не имела предпочтений, обрушивая свою чудовищную мощь на любого без разбора. И потому противолодочные вертолеты оказались намертво прикованы к палубам русских эсминцев, укрывшись от порывов ветра и косых струй дождя в тесноте ангаров. А их маломощные гидролокаторы "Платина", также как и более эффективная ГАС малого противолодочного корабля, оказались бесполезны, оглушенные ревом впавшего в безумие океана, в рокоте которого терялись любые звуки, в том числе и те, что могли означать угрозу. В прочем, противник, уже занимавший позицию для атаки, и в лучших условиях едва ли позволил бы обнаружить себя прежде, чем сам нанес удар.
   Подводная лодка Морских сил самообороны Японии SS-586 "Арасио" медленно перемещалась в полусотне метров под поверхностью Охотского моря, осторожно приближаясь к устью Татарского пролива с севера. Она могла показаться живым существом, фантастическим хищником морских глубин, подкрадывающимся к добыче. Ледяная вода обтекала изготовленный из высокопрочной стали семидесятисемиметровый веретенообразный корпус дизель-электрической субмарины, принадлежавшей к типу "Харусио", не создавая опасных завихрений, одного из источников шума, демаскировавшего подлодку. Ее гребной винт вновь и вновь вонзал в толщу воды свои причудливо искривленные лопасти, сообщая "Арасио" скорость всего шесть узлов.
   Семьдесят пять человек, находившиеся в этот момент на борту подводной лодки, пребывали в напряжении, как один, охваченные тревожным предчувствием. Воды, омывающие берега Сахалина, до которого от нынешней позиции японской субмарины было менее полусотни миль, несмотря на слабость русского флота, оставались чрезвычайно опасными. Мелководье, преобладавшее в этой части Охотского моря, не позволяло укрыться от противника, нырнув на максимальную четырехсотметровую глубину, и поэтому в четырех из шести трубах торпедных аппаратов находились готовые к бою торпеды "Тип-89", а в двух оставшихся - герметичные пусковые контейнеры с крылатыми ракетами "Суб-Гарпун".
   Но прежде русских кораблей или патрульных самолетов, нет-нет, да и поднимавшихся в воздух, субмарину могла убить стихия. Тайфун заставил капитана "Арасио" скомандовать погружение, и сейчас все бортовые системы питались той энергией, что была накоплена в аккумуляторных батареях, и запас ее стремительно таял, а бесновавшийся на поверхности ураган не позволял всплыть и идти под "шноркелем". Но ни командир, и никто из его подчиненных, не думал о том, чтобы оставить позицию, нарушив приказ, предписывавший слежение за действиями флота русских.
   В прочем, вести наблюдение, укрывшись под толщей воды, на поверхности которой разразился шторм, было непросто. Море стонало и рычало, будто где-то в его недрах пробудился голодный и злой великан, и акустик "Арасио" практически оглох. Сонар японской подлодки работал в пассивном режиме для обеспечения максимальной скрытности. Чтобы слышать хоть что-то, капитан, наконец, приказал выпустить буксируемую гибкую антенну, тонкий хвост которой выпростался за кормой идущей прямым курсом субмарины. Покрывавшие ее батареи гидрофонов уловили пришедший с поверхности шум, и оператор бортового ГАК ZQQ-5B немедленно сообщил:
  -- Акустический контакт на два-один-ноль! Цель групповая!
  -- Это русские, - убежденно воскликнул командир, тотчас приказав: - Курс два-один-ноль! Поднять скорость до десяти узлов!
   Бесшумно развернувшись, направив в сторону обнаруженной цели покатый нос, в котором скрывались жерла торпедных труб, "Арасио" начала разгоняться. Процессор гидроакустического комплекса обрабатывал звуковые сигналы, касавшиеся сферической антенны, автоматически сопоставляя их с многочисленными эталонами, хранившимися в компьютерной памяти, и через несколько минут акустик смог с уверенностью доложить:
  -- Противолодочный корвет класса "Гриша" и два или три эсминца класса "Современный"! Судя по интенсивности шума, следуют встречным курсом!
  -- Они уже в зоне досягаемости наших "Гарпунов", - заметил старший помощник. - Атакуем сейчас!
   Капитан, смерив своего офицера взглядом, помотал головой:
  -- У нас всего шесть ракет на борту, а корабли гайдзинов оснащены зенитными ракетами SA-N-7 и SA-N-4. Русские смогут перехватить все "Гарпуны", а потом ударят сами. Я не намерен предоставлять им такую возможность. - Японский подводник оскалился, а его веки сжались в совсем узенькие щелочки, из-под которых сверкало пламя: - Я хочу увидеть в свой перископ, как эти варвары пойдут ко дну, как уцелевшие будут барахтаться на волнах, захлебываясь и надеясь на помощь, которой так и не дождутся!
   "Арасио" неспешно, но уверенно сближалась с целью. Рокот штормового моря скрывал вышедшую в атаку подлодку надежнее, чем все ухищрения ее создателей, потрудившихся на славу в заочном соперничестве с разработчиками русских "варшавянок", которые и представлялись основным противником субмарин класса "Харусио". И сейчас командир японской субмарины не был уверен, что где-то рядом не притаилась одна из этих грозных подлодок, уже заставивших моряков Страны восходящего солнца бояться себя.
   Сонар японской субмарины, работая по-прежнему в пассивном режиме, не мог дать сведения о дистанции до цели, но шум винтов выходивших из Татарского пролива российских кораблей нарастал, проникая сквозь стальной кокон прочного корпуса, и капитан скомандовал атаку.
   Четыре торпедных аппарата, один за другим, выплюнули в сторону вражеской эскадры толстые сигары тяжелых торпед "Тип-89" с расстояния в девятнадцать кабельтовых. Русские моряки до последнего не подозревали о затаившейся рядом вражеской подлодке, но шум винтов японских торпед был обнаружен бортовой ГАС малого противолодочного корабля "Метель".
  -- Передать предупреждение на остальные корабли эскадры, - распорядился капитан МПК. - Гидролокатор в режим эхопеленгования! Где-то рядом японская лодка!
   Выпущенные "Арасио" торпеды преодолели большую часть расстояния, разделявшего субмарину и русские корабли, и тогда акустические головки самонаведения захватили шум винтов эсминцев. Три торпеды атаковали "Безбоязненный", заходя ему в борт, еще одна, выполнив разворот, нацелилась на шедший в его кильватере "Бурный". Но на борту русских кораблей уже были готовы к неприятностям.
   Расположенная в кормовой части головного эсминца, по правому борту, рядом с возвышенной взлетно-посадочной площадкой, пусковая установка реактивного бомбомета РБУ-1000 развернулась. С ее направляющих сорвалось полдюжины реактивных снарядов. Описав параболу, глубинные бомбы РГБ-48 разом вошли в воду, и, достигнув глубины полтора десятка метров, одновременно взорвались. Над вздыбившейся волнами поверхностью моря взметнулись пенные фонтаны, а ударная волна, расходясь концентрическими кольцами, смяла обтекаемые "тела" торпед, вызывая детонацию их боевых частей. Точно так же и "Бурный" встретил атаковавшую его торпеду залпом реактивного бомбомета.
   Эсминцы разом выполнили разворот, на полном ходу оттягиваясь к западу, а "Метель", приводимая в действие форсажными газотурбинными двигателями, помчалась навстречу вражеской подводной лодке. Подкильный гидролокатор "Аргунь" обнаружил японскую субмарину, корпус которой, в отличие от русских "Варшавянок" не имел противогидролокационного покрытия, с расстояния три с половиной мили. Моряки на "Арасио" торопливо загружали в торпедные трубы новые торпеды, а капитан "Метели", которой второй раз за недолгое время довелось оказаться в бою, приказал:
  -- Торпедные аппараты левого борта - пли!
   Две торпеды СЭТ-65, одна за другой, нырнули в волны Охотского моря. На скорости сорок узлов они прошили толщу воды, точно копья, брошенные сильной рукой, нацеливаясь на подлодку, жавшуюся к самому дну. Акустические системы наведения, работая в активном режиме, "осветили" субмарину своими импульсами с расстояния чуть более полукилометра. Разбрасываемые "Арасио" имитаторы шумов смогли заглушить воспринимаемые головками наведения торпед эхо-импульсы, и одна из торпед прошла мимо цели, перестав "видеть" ее. Но вторая не промахнулась.
   Полуметровой толщины "сигара" противолодочной торпеды СЭТ-65 скользнула в нескольких метрах от "Арасио" и взорвалась. Ударная волна, порожденная взрывом двухсоткилограммовой боевой части, вмяла внутрь корпус, и прочная сталь, не выдержав нагрузки, разорвалась, будто бумага, впуская забортную воду в отсеки. В командном посту на несколько мгновений погас свет, отключились все приборы, и помещение погрузилось в кромешную тьму. Полтора десятка подводников успели испытать ужас при мысли о медленной и мучительной смерти от удушья в прикованной к морскому дну подлодке, превращенной в братскую могилу. В этот момент включилось аварийное освещение, вырвав из тьмы искаженные страхом лица моряков, успевших попрощаться с жизнью.
  -- Торпедное попадание, - раздался искаженный динамиком громкой связи голос. - Поврежден прочный корпус. Потеряна связь с несколькими отсеками!
  -- Мы погибнем сейчас! - Старший помощник схватил за плечи капитана, закричав тому в лицо: - Дайте команду всплывать!
   Командир "Арасио" смотрел куда-то сквозь стоявшего перед ним офицера, а затем, с трудом сфокусировав взгляд, произнес:
  -- Всплывать?! Ни за что! Подняться на перископную глубину! Курс - на ближайший корабль противника! Мы тараним русских! Во славу Аматэрасу!
   Старпом, отпрянув от своего командира, оглянулся на замерших подводников, закричав:
  -- Капитан не в себе! Я отстраняю его от командования! Аварийное всплытие! Что вы уставились?! Выполнять мой приказ!
   Командир субмарины вдруг набросился на старшего помощника, повалив его на пол отсека и навалившись сверху. Пальцы, будто когти хищной птицы, вцепились в шею, сдавливая гортань. Старпом, барахтаясь и неуклюже отмахиваясь, чувствовал, что уже нечем дышать. Багровая пелена колыхалась перед глазами, в ушах грохотом отдавались удары собственного сердца. Внезапно капитан, утробно рычавший, шумно вздохнул, ослабляя хватку, и старший помощник кое-как столкнул с себя его обмякшее тело.
   Рулевой, оглушивший командира медленно опускающейся ко дну субмарины, протянул руку старпому, помогая тому подняться на ноги. С трудом выталкивая слова сквозь еще чувствовавшую хватку рехнувшегося капитана глотку, офицер прохрипел:
  -- Экстренное всплытие!
   Опорожняя балластные цистерны и приобретя положительную плавучесть несмотря на тонны заполнившей отсеки воды, проникающей через пробоину в корпусе, "Арасио" рванулась к поверхности. Пол командного поста накренился, и люди, не ожидавшие этого, попадали с ног, валясь друг на друга. Субмарина вынырнула посреди огромных волн, окруженная радужным пятном вытекавшего масла. Эфир наполнился сигналами бедствия, паническими призывами о помощи, которые почти одновременно приняли на ближайшей японской военно-морской базе и на борту эскадренного миноносца ВМС России "Безбоязненный".
  -- Подлодка справа по борту, - сообщил через несколько секунд удивленный наблюдатель на мостике эсминца. - По пеленгу сорок, девятнадцать кабельтовых!
  -- Сукины дети! - Капитан второго ранга Жохов взглянул на командующего флотом: - Товарищ контр-адмирал, мы берем пленных?
   Лямин, уставившийся куда-то на горизонт, обернулся к командиру эскадренного миноносца и бесстрастно произнес:
  -- У нас нет времени и свободного места для размещения военнопленных!
  -- Ясно, товарищ контр-адмирал, - понимающе кивнул капитан.
   Эсминец, продолжая двигаться полным ходом, изменил курс, направив лезвие форштевня точно на качавшуюся на волнах субмарину, с которой летели в эфир просьбы о помощи. Казалось, "Безбоязненный" протаранит ее, перерубая пополам, но вместо этого развернулась округлая башня универсальной артиллерийской установки на его баке. Спаренные стволы АК-130 шевельнулись, и из них вырвались языки огня, а к реву начинавшего понемногу слабеть ветра добавился отрывистый грохот выстрелов.
   У борта "Арасио" поднялись фонтаны пены, и наблюдавший за стрельбой Жохов удовлетворенно хмыкнул:
  -- Неплохо. Накрыли с первого залпа!
   Следующий залп ударил по ушам громовым раскатом, и статридцатимиллиметровые снаряды, преодолев несколько тысяч метров, прошили корпус подлодки. Полыхнуло пламя, и Жохов, не отнимавший от лица бинокль, увидел, как волны сомкнулись над субмариной, оставив на виду лишь высокий "плавник" ограждения рубки. Залпы следовали один за другим, и благодаря радиолокационному наведению ни один выстрел не пропал зря. Еще десяток тридцатитрехкилограммовых осколочно-фугасных снарядов ФС-44 отыскал свою цель, круша прочный металл, и подлодка окончательно скрылась из виду. Лишь какие-то бесформенные обломки качались на волнах в растекающемся во все стороны масляном пятне.
  -- Возвращаемся на прежний курс, - спокойно скомандовал Лямин. - Пролилась первая кровь, но настоящий бой еще ждет нас впереди. И мы его обязаны выиграть. Любой ценой.
   Колонна эсминцев, во главе которой шнырял юркий противолодочный корабль, продолжала путь на север, но понемногу курс ее отклонялся к востоку, в сторону Курильской гряды. Корабли мчались полным ходом, будто подгоняемые ураганом. Но уже ощущалось, что тайфун стихает. Разбушевавшаяся "Эллис" выдохлась, поизрасходовав свой запас ярости. И хотя по-прежнему тяжело вздымались многометровые волны, и над ними дул ветер, это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось над морем хотя бы несколько часов назад. Непогода медленно отступала, и одновременно оживали многочисленные военные базы.
   Одним из первых, как только позволили погодные условия, оторвался от земли самолет дальнего радиолокационного вооружения Воздушных сил самообороны Е-767. Вылетевший с авиабазы Мисава "летающий радар" занял привычную позицию севернее Хоккайдо, просвечивая мощнейшей РЛС кругового обзора воздушное пространство в радиусе свыше трех сотен километров. Способный обнаруживать даже низколетящие объекты на фоне водной поверхности, он в сочетании с радарами зенитно-ракетных комплексов дальнего действия "Пэтриот" создавал сплошное радиолокационное поле над северной частью Японии.
   Девятнадцать операторов, находившиеся на борту Е-767, были готовы в любой момент приступить к управлению истребительными эскадрильями. Но пока небо над Японским и Охотским морем оставалось пустынным, и экипаж АВАКСа скучал от безделья в десятках тысяч метров от земли, а многочисленные перехватчики F-15J стояли на взлетных полосах, и их пилоты точно так же мучались от скуки в ожидании приказа.
   А тем временем техникам, готовившим на летном поле авиабазы морской авиации Ивакуни к вылету патрульный самолет Р-1, было не до скуки. По заправочным шлангам в его казавшиеся бездонными баки вливались тонны топлива. На узлы внешней подвески крепились противолодочные торпеды. Русские напомнили о том, что у них все еще есть флот, и тысячи вдов и в одночасье осиротевших детей по всей Японии это не смогут забыть еще очень долго. И потому противолодочному самолету предстояло провести много часов над водной пустыней в поисках умело скрывающегося врага. Все приготовления были завершены, и занявшие свои места в кабине пилоты подняли крылатую машину в воздух, направив ее на север.
   Почти одновременно вырулил на взлетную полосу военного аэродрома Каменный Ручей в Хабаровском крае патрульный самолет Ту-142М3 авиации Тихоокеанского флота. Один из немногих самолетов этого типа, остававшихся в строю, он был готов к боевому вылету. Во внутрифюзеляжном отсеке находились две сотни гидроакустических буев и противолодочные ракето-торпеды АПР-2.
  -- Ну, ребята, понеслась нелегкая!
   Командир экипажа, накрыв обеими ладонями переключатели на приборной панели, обвел взглядом своих пилотов, одинаково хмурых и сосредоточенных. "Туполев", абсолютно беззащитный - двадцатитрехмиллиметровая спарка ГШ-23 в кормовой стрелковой установке против ракет "воздух-воздух" смотрелась совершенно не серьезно - от атак японских истребителей, безраздельно хозяйничавших в небе между Камчаткой и Сахалином, был почти обречен. Это отчетливо понимал каждый из десяти членов экипажа, но каждый также понимал и то, что флот, почти в полном составе выходивший сейчас из защищенных гаваней навстречу японским эскадрам, не может действовать вслепую. И потому эти мужчины, молодые, отчаянно хотевшие жить, смирились с почти неизбежной смертью - долг для них значил много больше, чем возможность продлить собственное существование. Ну а те, кто полагал иначе, давно сняли погоны, влившись в безликую серую толпу гражданских, покорно, точно скот на бойне, ждавших, пока кто-то решит их дальнейшую судьбу.
  -- С Богом! - Никого не стесняясь, командир экипажа широким жестом перекрестился, глядя на прикрепленную под приборной панелью икону, и кое-кто из летчиков поступил точно так же. - Двигатели на максимум! Взлетаем!
   Взвыли турбовинтовые двигатели НК-12МП, старые, но надежные, не без натуги разгоняя весивший сто восемьдесят пять тонн самолет и, наконец, оторвав его от покрытия взлетной полосы. Разворачиваясь на северо-восток, самолет медленно набирал высоту. Он величав проплыл над северной оконечностью Сахалина, жители которого еще только приходили в себя после обрушившегося на остров тайфуна. Где-то впереди, за тысячами километров однообразной водной поверхности, была Камчатка.
   Звуковой сигнал, которым станция предупреждения об облучении, входившая в состав бортового комплекса РЭБ "Саяны-М", сопровождала сообщение о излучении чужой РЛС, заставило разом вздрогнуть всех, кто находился в кабине Ту-142М3.
  -- Японский самолет ДРЛО, - предположил, ни к кому не обращаясь, второй пилот. - Они всегда в воздухе, патрулируют между Сахалином и Хоккайдо. Значит, и истребители недолго осталось ждать.
   Действительно, "Туполев", удалившись от береговой линии менее чем на пятьдесят километров, оказался в пределах досягаемости бортового радара Е-767, кружившего над морем тремя сотнями километров южнее. Информация о воздушной цели была передана на землю, в штаб, и оттуда вскоре пришел приказ на взлет звену истребителей "Игл". Но небо над волнами Охотского моря перестало быть пустынным и безжизненным.
  -- У нас гости! - В голосе штурмана Ту-142, первым заметившего на горизонте две темные точки, этаких мух-переростков, научившихся летать быстрее звука, звучали страх и обреченность. - На четырех часах!
   Самолеты появились оттуда, откуда их и ждали, но прошло несколько минут, и пилоты "Туполева", прильнув к блистерам, с удивлением разглядывали пятиконечные красные звезды на спаренных вертикальных стабилизаторах окрашенных в светло-серый цвет Су-27. Из-под плоскостей истребителей, поравнявшихся с патрульным самолетом, свисали гроздья ракет. "Журавли", завораживая своей грацией, покачали крыльями, приветствуя находившихся на борту Ту-142 людей, и через миг умчались куда-то к горизонту.
  -- Ну, мужики, авось еще и поживем, - хмыкнул враз повеселевший командир экипажа.
   С высоты десять километров сквозь плотный слой облаков невозможно было что-либо рассмотреть невооруженным взглядом, но луч бортового радиолокатора "Коршун" без труда проникал за эту преграду, высвечивая надводные цели. И их оказалось необычно много.
  -- Как килек в банке, - присвистнул оператор РЛС, увидев множество отметок, покрывших стеклянный круг монитора. - Всем не терпится вцепиться друг другу в глотки. Что-то серьезное заваривается!
   Мерцающие точки, каждая из которых обозначала чей-то корабль, вопреки шторму, пусть и растерявшему часть своей разрушительной силы, вышедший в открытое море. Отметки были собраны в три компактные группы. Ближайшие из них находились всего в сотне километров от Ту-142М3, у самого устья Татарского пролива. Едва вернувшиеся в строй эскадренные миноносцы, главная ударная сила русского Тихоокеанского флота, сопровождаемые малым противолодочным кораблем, шли курсом норд-ост, в центральную часть Охотского моря, откуда могли нанести удар в любом направлении. Еще одна группа целей, которые бортовая система госопознования отметила, как "свои", находилась севернее, на траверзе Охотска. Десантные корабли со своим немногочисленным эскортом покинули базу во Владивостоке раньше эсминцев. Теперь, переждав гнев изрядно подуставшей уже "Эллис" у Шантарских островов, они спешили на восток, к берегам еще остававшейся под пятой врага Камчатки. Но шансы на то, что ждавшие своего часа в их трюмах морские пехотинцы ступят вновь на берег, с каждым часом уменьшались.
   Две отметки западнее оконечности полуострова, разделенные примерно шестьюдесятью километрами, не могли быть ничем иным, как несущими дозор эсминцами Морских сил самообороны Японии. И сейчас оба они перемещались на юг, так что через полторы сотни морских миль их курс неизбежно пересекался с курсом десантного соединения. А двумя десятками миль восточнее Курильских островов группировалось еще четыре или пять кораблей - японская авианосная группа во главе с "Исэ", уже показавшим себя в ночной атаке на Петропавловск-Камчатский. Эскадра барражировала вдоль гряды, точно стая хищников в поисках добычи. Но это не продлилось долго.
   Патрульный самолет Кавасаки Р-1, набрав высоту семь тысяч метров, летел на северо-запад над грозовым фронтом. Японские пилоты ничего не опасались, хотя и были одиноки в штормовом небе - русская авиация давно не появлялась вдали от своих берегов, сосредоточившись только на обороне немногочисленных баз.
   Кружащий высоко над облаками патрульный самолет казался невероятным цельнометаллическим коршуном, высматривающим ничего не подозревающую добычу. Под его крыльями клубились тучи, в гуще которых еще время от времени полыхали молнии. Основным средством поиска Р-1 являлась РЛС "Тошиба", активные фазированные антенные решетки которой были расположены на обшивке фюзеляжа. Генерируемый ими луч непрерывно обшаривал водную поверхность в поисках целей, и вскоре ожидание оператора, заскучавшего, было, перед своим монитором, оказалось щедро вознаграждено.
  -- Группа кораблей в квадрате "тридцать", - сообщил оператор, сгоняя с себя сон. - Девяносто шесть миль.
  -- Отлично, - командир экипажа удовлетворенно кивнул. - Меняем курс на два-пять-пять! Сблизимся для визуального опознания!
   Патрульный самолет, единственным оружием которого были торпеды "Тип-97", мало полезные против надводных целей, развернулся, приближаясь к обнаруженной эскадре. Воздушное пространство, по меньше мере, на полсотни километров окрест оставалось пустым, и экипаж Р-1 мог полностью сосредоточиться на том, что творилось на водной поверхности. Бортовые низкоуровневые телекамеры, работающие при минимальном естественном освещении, и инфракрасные сенсоры позволяли вести наблюдение с расстояния в несколько километров, но для этого пришлось снизиться, проскользнув под облака. На широкоформатном мониторе появились, сменяя друг друга, силуэты кораблей, идущих плотным строем на восток. Чуть размытые из-за висевших в воздухе водных брызг, они, тем не менее, оставались вполне узнаваемыми для наметанного глаза пилотов морской авиации.
  -- Три десантных корабля класса "Ропуха" и один класса "Аллигатор", - опознал их оператор поисковых систем. - Вижу два противолодочных корвета "Гриша-5" и эсминец класса "Удалой". Движутся двумя колоннами на зюйд-ост.
  -- Передать координаты русской эскадры на "Исэ", - приказал командир экипажа и кровожадно усмехнулся: - Думаю, там будут очень рады!
   Радиограмма с борта патрульного самолета была принята японским авианосцем, находившимся на траверзе острова Парамушир, спустя четыре минуты. Еще около четверти часа потребовалось для сбора штабных офицеров. Входя в помещение боевого информационного центра, наиболее защищенный отсек "Исэ", откуда осуществлялось управление не только самим кораблем, но и всем соединением, сейчас двигавшимся на юг экономическим ходом, моряки с удивлением видели спину отвернувшегося и уставившегося в угол командующего эскадрой. Стараясь меньше шуметь, офицеры рассаживались за длинным столом, над которым нависала огромная плазменная панель, заменившая старые бумажные карты и планшеты, на которую матросы вручную наносили отметки своих и чужих кораблей, самолетов или подлодок.
   Адмирал Курита, обернувшись к молча смотревшим на него подчиненным, смерил их пристальным взглядом, наконец, заговорив. В его каркающем голосе, в каждом слове слышались отзвуки стали. Некоторые офицеры невольно задерживали дыхание, словно опасаясь помешать речи командующего.
  -- Русские наконец-то начали действовать, - произнес Курита, довольно улыбаясь. - Патрульная авиация обнаружила их десантные корабли в открытом море. Конвой движется к берегам Камчатки. Гайдзины оказались в безвыходном положении. Их командующие понимают, что от победы наши доблестные войска отделяет ровно столько времени, сколько потребуется танкам генерала Тодзио, чтобы преодолеть расстояние от нынешней линии фронта до окраин Петропавловска. Русские решили пойти ва-банк, послав в море все, что может держаться на плаву. И тем они невероятно облегчили нашу задачу. Вместо того чтобы атаковать хорошо защищенные базы, мы перехватим флот русских в открытом море и пустим его на дно во славу Микадо!
  -- Господин адмирал, десантные корабли наверняка имеют сильное сопровождение, - заметил капитан авианосца.
   Курита презрительно фыркнул:
  -- В непосредственном охранении конвоя - несколько корветов и эсминец "Удалой". Все они имеют только зенитные ракеты ближнего действия и никакого ударного вооружения. Мы могли бы безо всякой опасности расстрелять их из своих орудий, но, конечно, не станем так слепо следовать традициям самураев, предпочитавших видеть своего врага невооруженным глазом. Кроме того, подводная лодка "Арасио", дежурившая у берегов Карафуто, передала сигнал бедствия, сообщив, что атакована русскими эсминцами типа "Современный". После этого связаться с ней уже не удалось. Скорее всего, наши славные моряки погибли в неравном бою, но их смерть не была напрасной. Корабли такого класса несут сверхзвуковые крылатые ракеты и представляют определенную опасность, но мы атакуем десантное соединение раньше, чем подоспеет его прикрытие, а затем, да будет на то воля Аматэрасу, займемся и эсминцами. Охотское море станет могилой для остатков русского флота! Я немедленно отдам приказ менять курс. Эскадра двинется на запад полным ходом. Экономить топливо нет нужды - после того, как противник будет уничтожен, мы бросим якорь у берегов Камчатки и дождемся танкеров. Также приказываю привести в боевую готовность все средства ПВО эскадры, а кораблям эскорта - поднять в воздух вертолеты. У русских еще остается авиация, и их подводные лодки по-прежнему представляют опасность.
   Курита взглянул на мгновенно подобравшегося командира авиагруппы "Исэ", требовательно спросив:
  -- Коммандер Накаяма, сколько самолетов могут подняться в воздух?
  -- На борту сейчас шесть истребителей F-35 "Лайтнинг", но один из них получил серьезные повреждения при атаке русского аэродрома близ Петропавловска. Остальные пять машин могут подняться в небо в течение часа, господин адмирал!
  -- Начинайте готовить их к вылету сейчас же! Как только противник окажется в пределах радиуса действия нашей авиации, тотчас атакуем!
   Командир авиагруппы отрицательно покачал головой:
  -- Господин адмирал, "лайтнинги" не приспособлены для применения противокорабельных ракет, а бомбы со спутниковым наведением практически бесполезны против движущихся целей, тем более, сравнительно небольших, как корабли. Авиация может образовать внешний рубеж ПВО, перехватывая русские ракеты, если те, конечно, их выпустят, на дальних подступах.
  -- Пусть ваши люди, коммандер, отсиживаются в кубриках и пьют свой сакэ, - огрызнулся в ответ командующий эскадрой. - Сделаем все без них!
   Через несколько минут авианосец "Исэ", выполнив разворот, направился на запад, оставляя по левому борту остров Онекотан. Набрав полный ход, он мчался навстречу еще скрытому за горизонтом противнику. Тысячи моряков на борту авианосца и сопровождавших его кораблей были охвачены возбуждением, с нетерпением ожидая предстоящий бой.
   А в штабе Воздушных сил самообороны Японии в городе Футю тоже собиралось экстренное совещание. Десятки пар глаз уставились на командующего японской авиацией, подошедшего к экрану, по которому медленно перемещались условные символы, обозначавшие свои и вражеские силы.
  -- Господа, - громко, хорошо поставленным голосом произнес генерал, инстинктивно поправив идеально сидевший на нем мундир. - Господа, разведка обнаружила в Охотском море боевые корабли и десантные транспорты русских. Очевидно, они покинули базы под прикрытием тайфуна, и только поэтому мы узнали о приближении противника лишь сейчас. Их цель, без сомнения - Камчатка. Командующий Морскими силами самообороны уже отдал приказ адмиралу Курите, и сейчас его эскадра идет наперерез русским. Но я уверен, что авиация выполнит задачу быстрее и эффективнее. Генерал Ямасиро, какими силами мы располагаем?
   Командующий Северной зоной противовоздушной обороны, в чью ответственность входила и часть Охотского моря, ответил без раздумий:
  -- Две эскадрильи самолетов - носителей противокорабельных ракет могут быть подняты в небо в течение полутора часов, если вы прикажете!
  -- Отлично! Этого должно хватить, чтобы покончить с русскими одним ударом. Но необходимо обеспечить прикрытие. Русские, как известно, располагают на театре военных действий примерно восьмьюдесятью истребителями "Фоксхаунд" и "Фланкер", и наверняка используют их, чтобы прикрыть свои корабли. Радиус действия русских самолетов позволяет им долететь почти до побережья Камчатки а при дозаправке в воздухе они могут патрулировать над морем часами.
  -- Наши F-15 "Игл" Второго и Третьего истребительных авиакрыльев нейтрализуют эту угрозу и позволят ударным самолетам беспрепятственно атаковать корабли русских, - невозмутимо ответил Ямасиро. - Количественного превосходства русские не имеют. Подготовка их пилотов тоже, скорее всего, не превосходит боевые навыки наших летчиков. А самолеты АВАКС, наши "летающие радары" Е-2 и Е-767 позволят эффективнее руководить воздушным боем, обеспечив необходимое качественное преимущество над противником. Наши летчики рвутся в бой, они покажут гайдзинам, кто настоящий хозяин в этом небе!
  -- Да будет так! Поднимайте в воздух все эскадрильи немедленно! Найдите русских прежде, чем это сделают моряки - и уничтожьте их всех!
   Через считанные десятки минут напряженная суета охватила военно-воздушную базу Мисава на острове Хоккайдо, передовой бастион противовоздушной обороны Японии, ставший теперь плацдармом для решительного удара. Техники подобно муравьям облепили выкаченные из ангаров истребители F-4EJ-kai "Фантом" и новейшие многоцелевые истребители F-2A. Под их крылья подвешивали толстые оперенные "сигары" противокорабельных ракет и топливные баки, призванные обеспечить достаточную дальность действия. Двум дюжинам самолетов, способных доставить к цели свыше полусотни крылатых ракет, предстояло атаковать обнаруженные только что русские корабли, лишая последней надежды горстку защитников камчатки, продолжавших сопротивляться с упорством фанатиков.
   А над летным полем авиабазы Титосе громовыми раскатами пульсировал рев турбин тяжелых истребителей F-15J "Игл", которые, один за другим, взмывали в воздух, разворачиваясь широким фронтом на север. Полсотни истребителей, под завязку загруженных ракетами "воздух-воздух", должны были прикрыть ударную группу от атак русских перехватчиков. В том, что русские попытаются помешать воздушному удару по своей эскадре, никто из сидевших в кабинах устремлявшихся к облакам сверхзвуковых "Орлов" даже не сомневался.
   На аэродроме Центральная Угловая на окраине Владивостока тоже царила лихорадочная суета. В сыром полумраке капониров наземный персонал готовил к вылету тяжелые сверхзвуковые дальние перехватчики МиГ-31БМ, подвешивая на подфюзеляжные пусковые устройства и под плоскости крыльев ракеты "воздух-воздух", загружая снаряды в патронные коробка автоматических пушек ГШ-6-23М, наполняя топливом вместительные баки, позволявшие этим самолетам без дозаправки преодолеть тысячу двести километров. А в это время пилоты истребительной эскадрильи, одной из трех, готовых подняться в небо, уже облаченные в высотные гермокомбинезоны ВКК-6М, собрались вокруг своего командира на летном поле.
  -- Наша задача, товарищи офицеры, обеспечить господство в воздухе над акваторией Охотского моря, - в крайний, невесть какой уже по счету раз, напоминал хмурый полковник с бледным лицом и воспаленными глазами. - Корабли с десантом должны дойти до Камчатки, даже если гибель всех нас будет этому ценой. С этой целью мы создадим заслон в воздухе между Сахалином и островами Курильской гряды, и ни одна косоглазая сука не должна пройти сквозь него на север. Мы будем не одни, работает вся истребительная авиация. Задача нашей эскадрильи, как и остальных, вооруженных "тридцать первыми" - дальний ракетный бой. Приоритетные цели - самолеты АВАКС и воздушные заправщики. В "собачью свалку" не влезать ни при каких обстоятельствах - с нашей ограниченной маневренностью это самоубийство, а каждая машина сейчас дороже, чем на вес золота. Для ближнего боя есть "журавли", истребители Су-27. Помимо прочего, поскольку у нас отсутствуют самолеты дальнего радиолокационного обнаружения, наши МиГ-31 будут выполнять их функции, осуществляя радиолокационную разведку и целеуказание "сушкам".
   Пилоты слушали внимательно, лишь иногда молча кивая в такт словам своего командира в знак согласия. Иногда они украдкой переглядывались, словно спеша запомнить получше тех, кто стоял сейчас плечо к плечу, ведь никто не питал иллюзий насчет предстоящего боя, понимая, что очень многие, поднявшиеся сегодня в небо, могут уже никогда не вернуться обратно. Но никто не думал о том, чтобы спасать собственную жизнь, хотя, конечно, каждый испытывал страх.
   Они верили в свои самолеты, свою выучку, отшлифованную в сотнях учебных схваток. В прочем, кое-кто имел на счету настоящие воздушные победы, одержанные в наполненные отчаянием и ужасом часы Майской войны. И пусть сбивать им довелось, в основном, лишь крылатые ракеты, смертоносные "Томагавки" и SLAM-ER, эти люди чувствовали себя асами и не собирались никому просто так уступать родное небо. И еще каждый из них украдкой верил в удачу, в собственную счастливую звезду, в то, что именно он уцелеет в аду воздушного боя, вернувшись к тем самым дорогим людям, что ждали дома.
  -- Наш основной противник - истребители F-15 "Игл", - продолжал наставлять своих пилотов, явно не нуждавшихся в дополнительной накачке, комэск, хоть так пытавшийся справиться с волнением. - Хорошие самолеты с хорошими РЛС, вооруженные хорошими ракетами. Но наши МиГ-31БМ превосходят их в дальности действия бортового оружия и радаров, а Су-27 японские "Орлы" уступают в маневренности. У нас есть все, чтобы победить, и мы сделаем это. Напоминаю, к цели идем "по потолку", на максимальной высоте, в предельно плотных боевых порядках - так япошки две машины примут сперва за одну. Радары включены только у командиров звеньев до особого распоряжения. Если скрытно сумеем занять позиции, считай, бой уже выигран. - Полковник еще раз обвел взглядом своих пилотов, решительно выдохнув: - Ну, мужики, с Богом! По машинам!
   Легко взобравшись по лестнице, приставленной к борту выкаченного на взлетную полосу МиГ-31, командир эскадрильи нырнул в кабину, устраиваясь в кресле. Привычная тяжесть защитного шлема легла на голову. Позади, сопя, возился с привязными ремнями штурман.
  -- Готов, Миша? - Полковник включил переговорное устройство, окликнув напарника.
  -- Так точно!
   В этот момент руководитель полетов, наблюдавший, как тягачи выстраивают уже полностью готовые к вылету истребители на бетонке, скомандовал:
  -- Запустить двигатели!
   Командир эскадрильи коснулся подряд нескольких переключателей, услышав, как форсированные турбореактивные двигатели Д-30Ф-6, "пламенное сердце" его истребителя, отозвались ровным гулом. А в эфире звучала уже новая команда:
  -- Взлет!
   Реактивные турбины взвыли на полтона громче, набирая обороты и поглощая топливо, плескавшееся в крыльевых и фюзеляжных баках, и весивший больше сорока восьми тонн самолет начал свой разбег. С каждой секундой его скорость возрастала, и одновременно увеличивалась подъемная сила крыла, пока, наконец, ее не хватило на то, чтобы оторвать стальную птицу от земли. Истребитель ревущей свечой устремился в небо, пронзая облака, пока, наконец, не достиг двадцатикилометровой высоты. Здесь, в стратосфере, он продолжил свой полет в сторону моря, над которым плыли облака, с высоты походившие на неряшливые рваные клочья серой ваты.
   Посмотрев по сторонам, командир эскадрильи увидел, как занимают свои места в строю остальные машины подразделения. Тяжелые истребители держались вплотную друг к другу, и хотя совершать полет так было трудно и чревато постоянной угрозой столкновения, на вражеских радарах отметки целей сливались воедино, не позволяя слишком рано оценить численность противника. Ну а те, кто сидел в кабинах русских истребителей, видели белые полосы инверсионных следов, расчертившие небо до самого горизонта.
   Тридцать тяжелых перехватчиков, взлетев из-под Владивостока, взяли курс на юго-восток, разворачиваясь редкой цепью над волнами Охотского моря. А вслед им, спеша занять свои места в боевых порядках, мчались поднявшиеся в небо с аэродрома Дземги под Комсомольском-на-Амуре, стремительные и грозные Су-27СМ. Далеко не все истребители отправились в этот вылет, часть оставалась в полной готовности на базах, прикрывая тылы и готовясь вступить в бой уже над своей землей, если что-то пойдет не так. Пилоты, не участвовавшие в вылете, находились непрерывно в кабинах своих истребителей, с тревогой и надеждой глядя в небо над своей головой. Но три десятка прекрасных крылатых машин, лучших в мире, самые смертоносные творения человеческих рук, мчались над водными просторами, широко раскинув могучие крылья.
   Бортовые РЛС истребителей Су-27СМ были отключены. Но грозные "журавли", летевшие на высоте восемнадцать километров, от этого вовсе не были слепы. Система обмена данными АПД-518, которой оснащались истребители МиГ-31БМ, связала шестьдесят самолетов в единое целое. Каждый "миг", оснащенный мощным радаром "Заслон-АМ", стал лидером для группы истребителей, пилоты которых видели на своих экранах одну и ту же картинку. Стальной рой, гигантский организм, пронизанный множеством невидимых, но прочных связей, надежно защищенных от помех, которые мог поставить противник, следовал на юг, разворачиваясь над Охотским морем дугой, один конец которой упирался в северную оконечность острова Сахалин, а основанием противоположного стала Курильская гряда. А навстречу им, под рев турбин и свист рассекаемого плоскостями крыльев и стабилизаторов воздуха, мчалась волна японских самолетов.
   Противники обнаружили друг друга почти одновременно, когда обе стаи, ощетинившиеся ракетами, находились в полутора сотнях километров от пятидесятой параллели. Круживший в тылу японских истребителей самолет АВАКС Е-767 осветил боевые порядки российской авиации своим мощным радаром AN/APY-2, и одновременно протянувшиеся к горизонту лучи русских "Заслонов" отразились от фюзеляжей стремительно летевших навстречу им самолетов ВВС Японии.
  -- Групповая воздушная цель прямо по курсу, - сообщил штурман командирского МиГ-31БМ, когда на мониторе запестрело от отметок, обозначавших приближавшиеся самолеты, мгновенно опознанные системой "свой-чужой" как вражеские. - Не менее сорока целей на эшелоне семнадцать тысяч, дальность двести шестьдесят. Еще около двадцати целей на трех тысячах!
   Наводимые автоматически с борта АВАКС японские F-15J некоторое время летели в режиме радиомолчания, с отключенными локаторами, но, наконец, в эфире прозвучал приказ включить радары. Бортовые РЛС AN/APG-70 обладали дальностью обнаружения воздушных целей, почти вдвое меньшей, чем русские "Заслон-МА", хотя и превосходили по этому показателю установленные на СУ-27СМ радары Н001. И в тот момент, когда японские РЛС осветили приближающиеся самолеты, на частоте русских истребителей прозвучал приказ:
  -- Локаторы включить! Размокнуть строй! Эскадрильям один, два и три - выпустить ракеты!
   Эфир наполнился изумленно-испуганными возгласами японских летчиков, на глазах которых каждая отметка, обозначавшая вражеский истребитель, разделялась на две, а то и на три, лишая пилотов Сил самообороны иллюзорного чувства численного превосходства. А затем навстречу им устремились ракеты.
   Каждый МиГ-31БМ нес на подфюзеляжных узлах подвески по полдюжины ракет "воздух-воздух" большой дальности Р-33С, и сейчас тяжелые перехватчики выпустили их залпом с расстояния полторы сотни километров. Их радиолокаторы позволяли сопровождать одновременно двадцать четыре цели, обстреливая шесть. Бортовые компьютеры "Аргон-К" в автоматическом режиме управляли ракетами, преодолевавшими начальный участок траектории по указаниям инерциальной навигационной системы, посылая вслед им корректирующие команды. А в тот момент, когда японские пилоты обнаружили угрозу, их "Иглы" уже оказались в зоне досягаемости активных радиолокационных ГСН русских ракет, и те, отныне не связанные со своими самолетами-носителями, перешли в полностью автономный режим.
   Строй японских F-15J распался. Эфир застонал от электромагнитных помех, порожденных бортовыми системами РЭБ ALQ-135(V) японских истребителей. В воздухе засеребрились облака дипольных отражателей, заслонявших пытавшиеся сорвать захват истребители, отвлекая на себя русские ракеты. Часть Р-33С сошла с курса, поражая ложные цели или просто пролетая мимо, но остальные продолжили полет, игнорируя меры противодействия, и в небе засверкали вспышки взрывов. Девять "Иглов" были уничтожены прямым попаданием, другие получили повреждения разной тяжести, выходя из боя. А те, кому повезло больше, спешили сровнять счет.
   Сблизившись на сто километров, японцы смогли, наконец, ответить. Десятки ракет ААМ-4, местных аналогов американских AIM-120 AMRAAM, огненными стрелами ринулись к русским самолетам со скоростью четыре "маха". Они не нуждались в целеуказании, оснащенные активными ГСН, и японские пилоты, произведя пуск, могли полностью сосредоточиться на управлении своими самолетами. В этот момент в бой вступили и Су-27СМ, каждый из которых разгрузил внешние подвески, выпустив по противнику, строй которого окончательно сломался, по полдюжины ракет средней дальности Р-77, также имевших активные головки самонаведения.
   Две волны ракет встретились в воздухе, и, разминувшись, на сверхзвуковых скоростях обрушились на свои цели. Бортовые системы радиопротиводействия истребителей Миг-31БМ закрыли порядки русских истребителей завесой активных помех, ослепляя системы наведения японских ракет. Часть Су-27СМ, несущие на законцовках крыльев контейнеры станции РЭБ "Сорбция" вместо ракет, присоединились к ним. Устройства выброса ложных целей АПП-50 выстреливали очереди патронов с дипольными отражателями, и вскоре экраны радаров с обеих сторон затянуло "крупой", сквозь которую невозможно было что-то рассмотреть. Но ракеты, словно обладавшие собственным "разумом", нацеленным на выполнение единственной задачи - найти и уничтожить, отыскивали в этом хаосе цели. И в океан, одна за другой, падали, пылая, стальные птицы.
   Тяжелые "миги", израсходовав запас ракет большой дальности, отворачивали в сторону, уклоняясь от боя, а более маневренные Су-27СМ мчались прежним курсом, и через несколько десятков секунд их пилоты увидели самолеты японцев невооруженным взглядом. Разделенные полутора десятками километров, противники успели обменяться еще одним ракетным залпом. Японские пилоты выпустили ракеты малой дальности ААМ-3 с тепловым наведением, улучшенный аналог американских AIM-9 "Сайдвиндер". Из-под крыльев русских "журавлей" сорвались стремительными молниями Р-73. Вспыхнули огненные шары щедро рассыпаемых инфракрасных ложных целей, вводя в ступор головки самонаведения ракет, и те промахивались, взрываясь в пустоте. Но не все. Охваченные огнем, камнем падали вниз Су-27 и F-15, и далеко не всегда пилотам удавалось воспользоваться катапультой. А в воздухе, на огромном пространстве от Сахалина до Курил уже завертелась карусель ближнего боя.
   Отказывала техника. Слепли радары, забитые помехами. Летели в молоко ракеты, обманутые ложными целями. Но пилоты противников видели друг друга, сойдясь лицо к лицу. Огрызнулись огнем бортовые пушки, и воздух пронзили свинцовые струи снарядов. Выпущенные из русских ГШ-301 или японских М-61 "Вулкан", они одинаково впивались в фюзеляжи, вспарывая обшивку, и снова вспыхивали ярким факелом самолеты, унося вниз, к бесстрастным волнам, ставших их заложниками людей.
   Десятки крылатых машин рвали друг друга в стремительной круговерти "собачьей свалки". Они вгоняли в появлявшиеся на считанные мгновения в прицелах истребители противника короткие очереди автоматических пушек, посылая вслед им сохранившиеся ракеты. И здесь абсолютное преимущество получили пилоты русских Су-27. Грозные "журавли" не только обладали феноменальной маневренностью, но и оснащались нашлемными системами целеуказания "Щель-3УМ", так что русские летчики буквально убивали противника взглядами, направляя полет ракеты простым поворотом головы. Бой, каждую секунду уносивший чью-нибудь жизнь, кипел на многокилометровой высоте, а две дюжины вооруженных крылатыми ракетами истребителей F-2A и F-4EJ, прижимаясь к самым волнам, проскользнули под схваткой, продолжая полет на север.
  -- Первая эскадрилья, атаковать противника в нижнем эшелоне, - скомандовал полковник, сидевший в кабине МиГ-31БМ. - В ближний бой не ступать, использовать ракеты! Не дайте этим сукам прорваться!
   Каждый модернизированный "МиГ" кроме шести дальнобойных Р-33С нес по четыре ракеты "воздух-воздух" средней дальности Р-77 на подкрыльевых пилонах. Сейчас громоздкие МиГ-31БМ разворачивались, ловя в конусы лучей своих РЛС ускользающие на сверхмалых высотах самолеты врага и посылая вдогон ракеты. Один за другим, японские истребители вспыхивали, врезаясь в гребни волн рукотворными кометами, и пилоты тех, которым удалось уцелеть после первого залпа, отчаянно взывали о помощи.
   В какой-то момент пилотам японских машин, на малой высоте пролетавших над местом схватки, начало уже казаться, что они вырвались из расставленной русскими западни. Командир экипажа "Фантома", прижимавший свою машину к самым волнам, рискуя врезаться в воду при первой же "воздушной яме", первом турбулентном завихрении воздуха, с опаской поглядывал на приборы, не забывая вертеть головой по сторонам, так что в шее что-то опасно хрустело при каждом движении. Высоко над облаками кипела схватка и каждую секунду там обрывались чьи-то жизни, друзей или врагов. Пока противники истребляли друг друга, звено истребителей-бомбардировщиков уходило все дальше на север, в акваторию Охотского моря. Тяжелый и неповоротливый в сравнении с любым русским истребителем F-4EJ-Kai, несмотря на модернизацию, в воздушном бою мог хорошо сыграть лишь одну роль - мишени, но зато, имея на подвеске две ПКР ASM-1, был смертельно опасен для любого крупного корабля, а четверка таких машин могла пустить на дно, при толике удачи, и целую эскадру.
   Черная точка, внезапно выпав из облаков, и камнем устремившись вниз, заставила сидевшего в задней кабине штурмана закричать от ужаса:
  -- Гайдзин! Это "Фоксхаунд"!
  -- "Леопардам" - рассредоточиться, - скомандовал пилот своему звену, увидев, как "Фантомы", накреняясь, выполняют разворот, веером расходясь в разные стороны, и приказал штурману: - Сбросить ложные цели!
   Узкие ленточки фольги повисли над волнами, отражая импульсы радара вражеского истребителя. Не столь известный и популярный, как Су-27, русский "Фоксхаунд" был не менее смертоносен. Он вдруг пропал из поля зрения, и экипаж "Фантома" не сомневался, что враг уже зашел в хвост, выбрав идеальную позицию для атаки по практически беззащитной мишени.
  -- Сбрасывай ракеты!
   Четырехметровые сигары ПКР, отделившись от пилонов, исчезли в волнах, облегчая японский истребитель на тысячу двести килограммов. Зашлась в испуганном визге система предупреждения об облучении J/APR-6, а затем вертевшийся из стороны в сторону F-4 содрогнулся от чудовищного удара, и в кабину пилотов ворвалось жаркое пламя, от которого кожа потекла, будто податливый воск.
   Полковник, командир эскадрильи русских перехватчиков, видел, как взорвался пораженный сразу двумя ракетами Р-77 японский "Фантом". Но две последние ракеты, выпущенные залпом по энергично маневрировавшему F-2A, прошли мимо цели, словно японец был заговоренный.
  -- Иду на сближение, - процедил сквозь зубы пилот, которого перегрузка вдавливала в спинку кресла, наполняя все тело до кончиков пальцев привычной тяжестью. - Добьем накоротке!
   Тяжелый МиГ-31 спикировал, и полковник открыл огонь из пушки, видя, как рубиновые полосы трассеров вонзаются в плоскости вражеского самолета, и тот, беспорядочно кувыркаясь, падает вниз в окружении бесформенных клочьев собственной обшивки.
   Внезапно тесное пространство кабины "МиГа" наполнилось истошным визгом системы предупреждения об облучении СПО-15 "Береза". Услышав ее противное верещание, пилот перехватчика, понявший, что оказался в захвате вражеской РЛС, дернул на себя рычаг штурвала и без колебаний включил форсаж.
   Легко преодолевший звуковой барьер истребитель, продолжая стремительно набираться скорость, рванул в сторону, пропав сперва с радара японского истребителя F-15J, незаметно подкравшегося с тыла, а затем и из поля зрения его пилота, энергично вертевшего головой по сторонам. По инерции "Игл" промчался дальше, а русский МиГ-31, выполнив вираж, пусть и не такой изящный, как славившийся своей фантастической маневренностью Су-27, зашел в хвост противнику.
   Охотник и жертва поменялись местами, и это заняло считанные десятки секунд. Пилот "мига", продолжавшего мчаться, опережая звук, взял на прицел метавшийся из стороны в сторону F-15J, и, сблизившись с японцем на полторы тысячи метров, нажал гашетку. Шестиствольная пушка выпустила короткую очередь, и поток двадцатитрехмиллиметровых снарядов перерубил корпус японского истребителя пополам. "Игл", вспыхнув, начал разваливаться в воздухе, а МиГ-31, торжествующе ревя турбинами, промчался над ним в поисках нового соперника.
  
   Радиоэфир не мог донести до остававшихся на земле людей весь ужас этого стремительного боя, боль и отчаяние сгоравших заживо пилотов, замурованных в кабинах своих погружающихся в морскую пучину крылатых машин. Но те, кто умел читать между строк коротких, по-уставному сухих и лаконичных радиограмм, украдкой шептал слова молитвы по погибшим в сражении бесстрашным воинам.
  -- Безвозвратные потери составили двадцать восемь машин, еще одиннадцать получили тяжелые повреждения, но сумели дотянуть до аэродромов. - Командующий Северной зоной противовоздушной обороны генерал Ямасиро медленно цедил слова. На скулах его вздулись желваки. - Ударная группа уничтожена почти полностью, русские "Фланкеры" просто вырезали их, не понеся никаких потерь. К счастью, большей части пилотов удалось покинуть свои истребители, и теперь дело за вертолетами спасательной службы, уже вылетевшими в район боя. Но мои эскадрильи опустошены, в иных осталось по два-три самолета, и моральных дух летчиков подорван. Русская техника оказалась на высоте, а недостаток мастерства их летчики с лихвой компенсировали безумной отвагой, сражаясь с яростью настоящих самураев. Это разгром!
   Командующий Воздушными силами самообороны взглянул на генерала, прищурившись, так, что и без того узкие глаза сжались в едва различимые щелочки:
  -- Да, разгром, но разгромлены отнюдь не мы! Русские задействовали все ресурсы, бросили против нас все свои истребительные эскадрильи, и понесли ничуть не меньшие потери в этом бою. Но, в отличие от нас, сохранивших три четверти своей авиации, у гайдзинов больше не осталось машин и пилотов, это последнее усилие умирающего, и не более. Готовьте вторую волну к вылету немедленно! Теперь ничто не должно помешать нашим летчикам пустить их корабли на дно!
   Через несколько минут размеренная, текущая в полном соответствии с духом и буквой устава жизнь на много численных военных авиабазах острова Хонсю, сменилась лихорадочной суетой. Раздвинулись створки ангаров, и вокруг извлеченных из-под бетона истребителей забегали техники, а пилоты поспешили занять места за штурвалами, готовясь поднять могучих стальных птиц в подернутое облаками небо. Они ожидали приказа на взлет, готовые, если это будет нужно для блага своей страны, принять смерть в небе, но опасность грозила этим, без сомнения, храбрым и преданным людям, большинству из которых еще не исполнилось и тридцати лет, не с воздуха, а из морских глубин.
  
   Подводная лодка Б-494 "Усть-Большерецк" проекта 877 кралась вдоль западного побережья острова Хонсю на глубине сорока метров. Все выдвижные устройства, в том числе и труба РДП, питавшая атмосферным кислородом дизель-генераторы, были убраны в ограждение рубки. Субмарина шла под аккумуляторами трехузловым ходом, экономя заряд батарей. Всплыть для их подзарядки здесь, в зоне действия японских кораблей и патрульной авиации, было равносильно самоубийству, но не менее самоубийственным казался и сам поход к вражеским берегам. Полторы тысячи миль, пройденных в обстановке полнейшей скрытности, в зоне действия флотов Китая и обоих Корей, даром, что коммунисты-северяне имели в строю несколько ракетных катеров да пару лоханок покрупнее, гордо именуемых корветами. А у японских берегов, и бывших конечной целью перехода рыскали эсминцы и фрегаты, капитаны которых, напуганные недавним отчаянным рейдом "Новосибирска", были готовы палить по каждой тени. Малейшая ошибка, вызванная усталостью и колоссальным напряжением натянутых до состояния гитарной струны нервов любого члена экипажа, могла стоить жизней тех пятидесяти семи храбрецов, кто находился на борту субмарины, тайно проникшей в самое сердце владений врага.
   "Усть-Болшерецк" не был одинок в смертельно опасных водах, омывавших берега Японских островов. Где-то рядом притаилась в боевой готовности однотипная субмарина Б-445 "Святитель Николай Чудотворец". А севернее, близ Хокайдо, затаилась в толще воды, неслышно подбираясь к чужим берегам, Б-349, третья оставшаяся в строю "Варшавянка" Сто восемьдесят второй бригады подводных лодок, сменившей базы на Камчатке на безопасную и гостеприимную гавань Владивостока.
   Командир "Усть-Большерецка" мог только гадать о судьбе своих товарищей с других субмарин. Возможно, они уже покоились на дне, пораженные японскими торпедами или напоровшиеся на заграждения противолодочных мин. Возможно, на поверхности уже начиналась охота и за его "Варшавянкой". Несколько суток моряки провели в полнейшей изоляции от внешнего мира, с трудом представляя, что происходит вокруг. Субмарина держалась указанного района в готовности действовать, пока удачливо избегая обнаружения противолодочными силами противника. Но все рано или поздно заканчивается, в том числе и затянувшееся ожидание в безмолвии глубины.
   Самолет-ретранслятор Ту-142МР, кружа над территориальными водами России вблизи Находки, под надежной защитой истребителей и зенитных ракет, передал в эфир короткую радиограмму на сверхдлинных волнах, способных проникать на десятки метров сквозь толщу воды. Код, принятый радистом "Усть-Большерецка", встряхнул измученных вынужденным бездельем моряков.
  -- Товарищ капитан, - постучавший в дверь каюты матрос, не дожидаясь разрешения войти, просунул голову внутрь, натолкнувшись на заспанный взгляд командира. - Товарищ капитан, получен приказ на экстренный сеанс связи!
  -- Иду! - Моряк соскочил с узкой койки, ринувшись на выход.
   Субмарина, избавляясь от части балласта, тянувшего ее ко дну, медленно всплывала. Штырь антенны выскользнул из похожего на высокий плавник ограждения рубки. Летающий ретранслятор, круживший где-то в тысячах верст от ее позиции, разразился потоком шифрованных радиограмм на коротких волнах, позволявших вести передачу с гораздо более высоким темпом, чем на сверхдлинных. Радист, обслуживавший бортовой комплекс связи, обернувшись к втиснувшемуся в его крохотную, забитую аппаратурой рубку капитану, выдохнул:
  -- Получен приказ на нанесение удара!
  -- Боевая тревога! Погружение тридцать. Курс сто десять. Торпедный отсек, зарядить ракетами первый и второй аппараты!
   Капитан, отдавая приказы, не ощущал ни волнения, ни азарта - он просто делал свою работу, как делал ее каждый из находившихся на борту русской подлодки людей, по собственной воле надевших черные мундиры военных моряков. В прочем, люди по-прежнему почти бездействовали. В торпедном отсеке гидравлические приводы системы автоматизированной перезарядки "Мурена" подхватили со стеллажей массивные семиметровые цилиндры, втолкнув их в трубы торпедных аппаратов. В этих цилиндрах, герметичных транспортно-пусковых контейнерах, находились крылатые ракеты 3М14Э комплекса "Калибр-ПЛ". Тихоокеанские "Варшавянки" прошли модернизацию, превратившую их в ракетно-торпедные субмарины, какими были все подлодки проекта 877, прежде поставляемые на экспорт, в Китай, Вьетнам или Алжир. И теперь командир Б-345 готовился впервые применить новое оружие по реальной цели.
   Внезапно шум винтов разорвал царившее на глубине безмолвие, и акустик скороговоркой сообщил:
  -- Надводная цель по пеленгу двести пятьдесят. Противолодочный фрегат типа "Юбари"!
   Напоминание русских моряков о том, что у России есть подводный флот, было не из тех, что легко оставить без внимания. Тысячи рядовых японских солдат и матросов заплатили жизнями за беспечность своих адмиралов, и те, как водится, теперь усердно дули на воду. Большая часть японских кораблей была направлена на север, к Курилам и Камчатке, для прикрытия коммуникаций. Там же действовало и большинство патрульных самолетов Р-3 "Орион" и Р-1. Но кое-что осталось и в водах метрополии.
   Эскортный миноносец DE-228 "Юбецу" был одним из самых старых кораблей Морских сил самообороны, но представлял собой эффективную для своих тысячи семисот тонн полного водоизмещения боевую единицу. Он мог уничтожать подлодки противника с помощью торпед и реактивного бомбомета "Бофорс", на мелководье вполне успешно заменявшего более дорогие ПЛУР. Восемь ракет "Гарпун" представляли смертельную опасность для любого корабля вплоть до ракетного крейсера, хотя мало кто на борту японского фрегата верил, что им придется вести огонь по такой цели. А противовоздушную оборону обеспечивала универсальная артустановка калибра семьдесят шесть миллиметров. И сейчас этот корабль стремительно сближался с "Усть-Большерецком", пронзая водную толщу импульсами подкильной гидролокационной станции OQS-4.
  -- Торпедные аппараты с третьего по шестой товсь, - скомандовал капитан, и, получив подтверждение от командира БЧ-3, приказал: - Пли!
   Четыре противокорабельные торпеды 53-65К покинули торпедные трубы "варшавянки", устремившись к цели по прямой. Их кислородные турбины, позволявшие развивать скорость до сорока пяти узлов, были достаточно шумными, чтобы быть услышанными акустиком "Юбецу" через считанные секунды после залпа. Японский РБУ выпустил залпом шесть реактивных глубинных бомб, а торпедный аппарат левого борта "выплюнул" навстречу им три малогабаритные торпеды "Марк-46".
   Эхо подводного взрыва известило моряков "Варшавянки" о том, что первая выпущенная ими торпеда была уничтожена заградительным огнем бомбомета. Еще одну поразили японские противоторпеды в полутора милях от фрегата. Две оставшиеся достигли цели.
   Два взрыва слились воедино, и громкий гул разнесся в глубине на много миль окрест. Могущества двух трехсоткилограммовых боевых частей хватило, чтобы девяностометровый корпус фрегата "Юбецу" переломился пополам, обрекая десятки остававшихся в его трюме людей на мучительную гибель от удушья в отсеках тонущего корабля. А капитан "Усть-Большерецка", ни на миг не задумываясь о гибнущих в нескольких милях от него чужих моряках, скомандовал:
  -- Первый и второй аппараты - пли!
   Две капсулы с крылатыми ракетами, выброшенные сжатым воздухом из торпедных труб, прошили тридцатиметровый слой воды. Оказавшись в воздухе, ТПК раскрылись, точно бутоны цветов, выпуская томившиеся в их тесноте ракеты. Из округлых корпусов обеих 3М14Э выскользнули полутораметровые плоскости крыльев, прежде сложенные, одна над другой, на манер половинок ножниц. Опираясь на воздух, ракеты, каждая из которых при весе почти две тонны несла к цели четырехсоткилограммовую кассетную боеголовку, выполнили маневр, разворачиваясь в направлении берега и снижаясь до двадцати метров, так, что совершенно исчезли с радаров, обшаривавших воздушное пространство вокруг японских островов. Им предстояло преодолеть три сотни километров, оставаясь в воздухе более получаса.
  -- Перезарядить торпедные аппараты один и два, - скомандовал на глубине капитан "Усть-Большерецка". - Пли!
   Шесть ракет 3М14Э были загружены во Владивостоке на борт субмарины, заняв места на стеллажах в торпедном отсеке, и сейчас они, одна за другой, взмывали над морем, устремляясь к цели на скорости двести пятьдесят метров в секунду. Их целью была авиабаза Ирума, располагавшаяся в окрестностях Токио и сейчас готовившаяся поднять в небо три дюжины истребителей для смертельного удара по идущим на всех парах к берегам Камчатки десантным кораблям под Андреевским флагом. Субмарина поспешно погрузилась, нырнув на максимально возможную глубину, а ракеты уже мчались над сушей. Загруженный в инерциальные системы управления маршрут пролегал в стороне от населенных пунктов, а высота полета, не превышавшая полусотни метров над землей, затрудняла обнаружение с помощью РЛС. Ракеты летели к цели, укрываясь в складках местности, заходя на нее с нескольких направлений сразу.
   Силы противовоздушной обороны Японии были приведены в боевую готовность в тот момент, когда нога первого японского солдата ступила на берега Камчатки. Но русская авиация ни разу с того дня не появлялась у берегов Страны восходящего солнца. Однако дивизионы ЗРК "Пэтриот" по-прежнему прикрывали крупнейшие военные базы, и города, готовые встретить воздушного агрессора. Обзорный радиолокатор зенитного дивизиона, развернутого близ авиабазы Ирума, обнаружил низколетящие цели на расстоянии менее тридцати километров, когда крылатые ракеты, летевшие в режиме следования рельефу, поднялись над линией радиогоризонта. Дежуривший на командном пункте офицер Сил самообороны, выслушав доклад взволнованного лейтенанта, срывающимся на визг голосом крикнул:
  -- Тревога! Всем батареям - огонь!
   Многофункциональная РЛС AN/MPQ-53 осветила приближающиеся на малой высоте крылатые ракеты. Громоздкие пусковые установки ЗРК "Пэтриот", размещенные на автомобильных полуприцепах, имели ограниченные секторы обстрела, и большая часть огневых батарей бездействовала до последнего момента. Наконец, русские 3М14Э оказались в створе, и на перехват им взмыли зенитные ракеты MIM-104. выброшенные из транспортно-пусковых контейнеров, они описывали крутые параболы, пикируя на летевшие к цели извилистым курсом крылатые ракеты. Большая часть ЗУР промахнулась, их головки самонаведения попросту не могли захватить низко летящие мишени на фоне земной поверхности, да и отражающая поверхность русских крылатых ракеты была слишком мала, и зенитный комплекс, больше рассчитанный на борьбу с баллистическими целями, дал сбой.
   Японцы успевали сделать лишь один залп, прежде чем цели входили в мертвую зону, и смогли сбить две из шести крылатых ракет. Остальные, проскакивая секторы поражения, рвались к авиабазе, наткнувшись на сплошную стену огня. Аэродром Ирума был окружен несколькими рубежами обороны, внешний периметр которой и создавали дальнобойные системы "Пэтриот". А на ближних подступах противника поджидали ЗРК малой дальности "Тип-81", давшие залп, как только русские крылатые ракеты оказались в пределах их досягаемости.
   Зенитные ракеты с тепловым наведением были не лучшим средством борьбы с малогабаритными крылатыми ракетами, к тому же дозвуковыми, а значит, не так сильно разогревавшимися от трения о воздух, чтобы стать заметными целями. Но еще одна 3М14 рассыпалась на лету, изрешеченная потоком осколков боевой части разорвавшейся рядом с ней ЗУР, а потом в действие вступила зенитная артиллерия.
   Зенитная установка М167 "Вулкан" никогда не считалась эффективным средством ПВО, успев основательно устареть со дня своего создания. Но собранные в батареи по три-четыре штуки по периметру авиабазы, эти автоматически пушки, имевшие темп стрельбы три тысячи снарядов в минуту, открыли огонь разом, выбросив в пространство потоки свинца, в которые врезалась еще одна запущенная с русской подлодки ракета. Две оставшиеся достигли цели.
   Летевшие на высоте чуть больше пятидесяти метров, крылатые ракеты 3М14 активировали радиолокационные головки самонаведения, откорректировав свой курс на заключительном участке траектории. Промчавшись над летным полем, буквально забитым самолетами и вертолетами, они рассыпали начинку кассетных боеголовок, обрушив на аэродром сотни кумулятивно-осколочных суббоеприпасов. Малогабаритные бомбочки не в силах были пробить бетонные своды защищенных авиационных ангаров, но десятки готовившихся к вылету истребителей F-15J "Игл" стояли открыто на бетонных лентах взлетных полос, заправленные под завязку топливом, загруженные ракетами.
   Огненная волна прокатилась по авиабазе, поглощая не успевшие оторваться от земли крылатые машины. Несколько суббоеприпасов угодили в аэродромные топливозаправщики, добавив хаоса и разрушения. Авиабаза покрылась сплошным ковром взрывов, а когда опало пламя, и рассеялся дым, стали видны искореженные груды тлеющего металла, то, что было совсем недавно мощными и грозными сверхзвуковыми истребителями, готовившимися присоединиться к грандиозной воздушной битве, еще продолжавшейся над волнами Охотского моря.
   Комендант военной базы, чудом переживший ракетный удар в отличие от сотен своих подчиненных, выйдя на изрытое воронками взрывов летное поле сел на землю, и, закрыв лицо ладонями, разрыдался, не в силах перенести чудовищную картину разрушения. Авиабаза Ирума надолго утратила боеспособность. Но одновременно подлодки "Святитель Николай Чудотворец" и Б-349, сумевшие преодолеть незамеченными все рубежи противолодочной обороны, подкравшись к самому берегу, обстреляли ракетами "Калибр" базы японских ВВС Гифу и Хаякури, выпустив, каждая, по восемь 3М14. Прикрывавшие подступы к аэродромам дивизионы ЗРК "Пэтриот" и сверхскорострельные "Вулканы" ослабили удар, сбив каждую третью ракету, но этого оказалось мало, и земля содрогнулась от взрывов, пламя которых взметнулось до небес.
   Генерал Ямасиро командующий северной зоной ПВО, связался со штабом Воздушных сил самообороны спустя несколько минут, доложив о потерях:
  -- На земле внезапным ракетным ударом русских уничтожено одиннадцать самолетов, еще восемнадцать получили тяжелые повреждения. В результате этой атаки мы лишились семи из двенадцати самолетов АВАКС и трех самолетов-заправщиков КС-767J. Потери среди персонала авиабаз превышают пятьсот человек только убитыми, и, боюсь, они еще могут возрасти в несколько раз.
   Генерал говорил сухо, ничего не выражающим голосом, словно рассказывал нечто невероятно скучное и неважное. Выслушав его, командующий воздушными силами самообороны произнес, с трудом сдерживая гнев:
  -- Благодаря вашей безалаберности наша авиация на северном направлении полностью утратила боевой потенциал, генерал! Вы позволили расстрелять свои авиабазы, не обеспечив их защиту от ударов с воздуха!
   Генерал Ямасиро слушал, не перебивая, даже не пытаясь возражать. Он мог бы многое сказать в ответ на этот разнос, напомнив, что появление подлодок прозевали моряки, а системы ПВО уничтожили большую часть крылатых ракет русских, а стопроцентную гарантию поражения пока не обеспечивал ни один зенитно-ракетный комплекс. Но вместо этого командир северного сектора противоздушной обороны терпеливо выслушал своего начальника, произнеся в ответ:
  -- Я готов ответить за свою ошибку.
  -- За вашу ошибку придется расплачиваться миллионам японцев. Русские после долгого молчания связались с нами по дипломатическим каналам, предъявив ультиматум. Они угрожают, что если в течение ближайших двух суток хотя бы один корабль отойдет от наших берегов или хотя бы один военный самолет покинет воздушное пространство Японии, их подводные лодки нанесут еще один ракетный удар, на этот раз, с применением ядерного оружия - по нашим городам, по мирному населению. Сомневаться в серьезности их намерений нет никаких причин. Русские уже применили ядерное оружие у собственных берегов, и им ничто не помешает нанести ядерный удар по Японии! И мы беззащитны перед этой угрозой - по вашей вине! Потеря самолетов АВАКС создает огромную брешь в радиолокационном поле, сквозь которую могут проскользнуть уже не десятки, а сотни ракет, и тогда Япония исчезнет в ядерном огне! Поэтому, генерал, я приказываю прекратить всякие действия против русского флота в Охотском море. Пусть с ним теперь разбираются моряки. Все оставшиеся боеспособными истребители немедленно поднять в воздух для перехвата русских ракет или самолетов. Сделайте все, чтобы больше не было жертв - на вас и так уже слишком много жизней тех, кто верно служил Японии!
   Командующий Военно-воздушными силами оборвал связь. Генерал Ямасиро, обведя взглядом притихших адъютантов, негромко, но жестко произнес:
  -- Оставьте меня. - И, видя, что те замешкались, вдруг крикнул: - Все вон!!!
   Офицеры гурьбой повалили к выходу из помещения, обеспокоено оглядываясь на упершего взгляд в зеркальную крышку стола генерала. Ямасиро, оказавшись, наконец, в одиночестве, открыл нижний ящик, вытащив автоматический пистолет "Тип-57А". Положив оружие на ладонь, он несколько мгновений наслаждался его солидной успокаивающей тяжестью. Затем, выщелкнув магазин, генерал убедился, что он снаряжен, и вогнал обойму обратно в рукоятку, услышав щелчок магазинной защелки.
   Вздохнув, генерал Ямасиро оттянул назад затвор, с лязгом вернувшийся назад, загоняя в ствол патрон. Офицер поднял руку, ощутив, как металл холодить висок и вдохнув запах оружейной смазки, а затем нажал на спуск.
   Ворвавшиеся на грохот выстрела адъютанты столпились в дверях над распластавшимся на полу телом своего командующего, которому девятимиллиметровая тупоконечная пуля разворотила череп. Генералу Сил самообороны Ямасиро выпала сомнительная честь стать последней жертвой сокрушительного удара русских подводников. А в тысячах километров от разгромленной авиабазы Мисава, на просторах моря, продолжали гибнуть люди, каждый из которых без колебаний шел на смерть, веря, что совершает это во имя высшей, самой прекрасной цели.
  

Глава 15

  
   Петропавловск-Камчатский, Россия - Охотское море, нейтральные воды
   9 июля
  
   Гвардии старший лейтенант Расул Вежоев, уставившись невидящим взглядом на горизонт, напевал себе под нос что-то заунывно-тягучее, одновременно поглаживая ствольную коробку крупнокалиберной винтовки КСВК. Он касался грозного оружия, сейчас установленного на сошках на придвинутом к окну журнальном столике, как прикасаются к давно желанной и вдруг ответившей взаимностью женщине - нежно, ласково, едва ощутимо, словно боялся, что от неосторожного прикосновения развеется чарующее волшебство. Десантник находился на позиции, расположенной в обычной квартире на третьем этаже самой обыкновенной панельной пятиэтажки уже почти два часа, и единственным его собеседником была рация, иногда ловившая короткие переговоры перемещавшихся по окраинам Петропавловска-Камчасткого разведгрупп и мобильных патрулей. Для горячего уроженца далекой Ингушетии сидеть вот так, в четырех стенах, без дела, даже толком не зная, что происходит хотя бы на соседней улице, было невыносимо мучительно, и поэтому, когда за окном послышался нарастающий гул двигателей, Расул счастливо улыбнулся.
   Десантник приник к оптическому прицелу ПСП-1, установленному на его винтовке. Резиновый наглазник врезался в кожу, и Расул повел стволом, пытаясь обнаружить цель. Мощная винтовка калибра 12,7 миллиметра была предназначена для уничтожения техники и живой силы на дальностях до полутора километров, но сейчас шелестящая пелена дождя, то усиливавшегося до настоящего ливня, то истаивавшего до висевшей в воздухе водяной пыли, ограничивала обзор двумя сотнями метров. И потому источник шума, сопровождавшийся уже хорошо различимым лязгом гусениц, обозначавшим приближение тяжелой техники, был еще не виден.
   Вежоев передернул затвор, загоняя в ствол оружия первый из пяти набитых в широкий магазин патронов. Оружие, скомпонованное по схеме "буллпап" и выпускаемое ничтожными партиям, старший лейтенант выбрал за относительную компактность при высокой огневой мощи, и еще ни разу не пожалел об этом выборе. Конечно, таскать на спине двенадцатикилограммовую железку, патроны к ней и прицел, да еще и под огнем, было сомнительным удовольствием. Но Вежоев, еще в Майскую войну познакомившийся близко с китайской QBU-10, разом перестал уважать меньшие калибры, а физические кондиции десантника позволяли ему не воспринимать оружие, как обузу.
   Сквозь завесу дождя проступили угловатые очертания медленно движущейся посередине проезжей части боевой машины. Выставленный на максимальное девятикратное увеличение прицел позволил Вежоеву опознать цель уже через минуту. Японская БМП "Тип-89" медленно ползла по мостовой, кроша гусеницами асфальт. Широкая башня плавно вращалась из стороны в сторону, и длинный ствол автоматической пушки чуть покачивался.
   Следом за БМП медленно катились два бронетранспортера "Тип-96". Их крупнокалиберные "браунинги" на турелях с дистанционным управлением были развернуты в разные стороны, чтобы свинцовым шквалом встретить возможную атаку с флангов. А за бронетранспортерами двигалось что-то еще, практически неразличимое за струями вновь усилившегося дождя.
  -- Шайтаны! - Расул Вежоев приник к оружию, крепко прижимая к плечу приклад. Несмотря на мощный дульный тормоз, энергия отдачи была такой, что вывих плеча при небрежной вкладке мог считаться сущим пустяком. - Ну, давайте!
   Колонна приближалась медленно, перемещая буквально по метру. Первая попытка штурма, когда японские колонны с наскока пролетели в самый центр Петропавловска, да там и попали в огневой мешок, многому научила противника. Закопченные коробки танков и БМП, возвышавшиеся над мостовой вдоль главных городских улиц, превратились в настоящий памятник безрассудству. Умывшись кровью, японцы отошли на окраины, закрепившись в паре кварталов от нынешней позиции старшего лейтенанта, и "повесив" над городом свои беспилотники. И вот, устав бояться собственной тени, бойцы Второй пехотной дивизии Сухопутных сил самообороны осторожно, едва не на ощупь, двинулись вперед.
   Головная машина поравнялась с вешкой, представлявшей собой длинный кусок бинта, повязанный на опору высившегося на обочине рекламного щита, густо изрешеченного пулями и осколками еще во время первой атаки. Игнорируя БМП, Расул наложил прицельную метку на борт двигавшегося следом бронетранспортера, весь напрягшись в ожидании начала боя.
   Одновременно с десантником, наблюдавшим за перемещениями противника с высоты третьего этажа, на появление японской техники среагировал и сейсмический датчик противотанковой мины ТМ-83. Заслужившей уже недобрую славу у американских танкистов, ей предстояло сейчас попробовать "на зуб" нового врага. Мина была установлена в десяти метрах от проезжей части, привинченная к основанию мусорной урны. Звук моторов приближавшихся бронемашин привел ее в боевое состояние, и через минуту, когда тепло, испускаемое двигателем БМП, коснулось инфракрасного датчика, в борт японской машины врезался сгусток расплавленного металла. "Ударное ядро" пробило сравнительно тонкую броню, и боевая машина, над которой поднялся столб дыма, замерла, развернувшись поперек дороги.
   Расул Вежоев нажал на спуск, едва увидев вспышку взрыва. Звук выстрела, запертый стенами квартиры, ударил по голове, будто кувалда, и уши Расула словно ватой забило. Бронебойно-зажигательная пуля БС с металлокерамическим сердечником, покинувшая ствол со скоростью восемьсот двадцать метров в секунду, пробила борт бронемашины в районе места водителя, и БТР, как будто налетев на невидимую преграду, резко замер. И тут же вторая пуля с металлическим лязгом пробила броню напротив моторно-трансмиссионного отделения, разрушив двигатель. Не теряя времени на оценку результатов, Вежоев перенес огонь на второй бронетранспортер, двумя точными выстрелами выведя его из строя, а последним патроном смахнув с широкой плоской крыши пулеметную турель.
   Люки боевых машин распахнулись, и наружу посыпались японские пехотинцы, торопливо занимая оборону. В этот момент в окнах дома напротив сверкнули вспышки, и к земле потянулись оранжевые нити очередей. Загрохотал "Печенег", смахивая свинцовой плетью с асфальта вражеских солдат, ему вторили автоматы, тоже собиравшие кровавую жатву. С грохотом взорвалась установленная в будке автобусной остановки мина МОН-50 направленного действия, и поток визжащей шрапнели изрешетил тела очутившихся в секторе поражения японцев. Сухо затрещали штурмовые винтовки вражеских солдат, и сразу же умолкли, когда на асфальт, прямо под ноги растерянным японцам, упало несколько выпущенных из подствольников осколочных гранат ВОГ-25.
   За стеной дождя взревел двигатель, и на тротуар, пытаясь объехать неподвижные БТР, выползла, разворачивая массивную башню, зенитная установка "Тип-87". Из обоих ее стволов вырвались языки пламени, и град тридцатипятимиллиметровых снарядов ударил в стену здания, проламывая бетон. Замолк "Печенег", перестали стрекотать "калашниковы".
  -- Шайтаны! - снова прошипел сквозь зубы Вежоев, торопливо меняя магазин.
   Десантник прицелился, нажав на спуск и приняв онемевшим от боли плечом резкий толчок приклада. Одну за другой, он вогнал три бронебойные пули под башню, наверняка заклинив ее, а еще двумя перебил ствол одной из пушек. Зенитка умолкла, и Вежоев, не мешкая, забросил винтовку себе за плечи, вытаскивая из кобуры массивный АПС. Так, с пистолетом наизготовку и бьющей по спине при каждом движении снайперской винтовкой КСВК, он выскочил из квартиры, в несколько прыжков преодолев лестничные пролеты и выкатившись из подъезда. Увидев перед собой людей с оружием, Расул вскину "стечкин", но через секунду опустил его, узнав своих товарищей.
  -- Валим, живо, - на бегу крикнул невысокий крепыш, тащивший наперевес тяжелый "Печенег". - Сейчас артиллерией накроют, перемешают всех с землей!
  -- Потери есть?
  -- Два "двухсотых", - сообщил сопевший от натуги пулеметчик, непрерывно озиравшийся по сторонам в поисках противника. - Валька и Антон Большой! "Трехсотые" - все, но легкие!
  -- Вот суки!
  -- Давай, старлей, не спи! Ходу, ходу отсюда!
   Десантники из Девяносто восьмой гвардейской дивизии, пришедшие в самый критический момент на выручку измотанным и уже лишившимся надежды защитникам Петропавловска-Камчатского, действовали по принципу "ударил - убежал", мгновенно оставляя позиции. Успев отбежать от места боя на три сотни метров, они услышали расколовший небо протяжный вой, а затем из серых облаков, наполненных влагой, на землю посыпались мины. Разрывы стеной встали вокруг, пламя полыхнуло в лицо старшему лейтенанту Вежоеву, и тот, попытавшись наполнить воздухом грудь, ощутил резкую боль и упал на асфальт. Перед глазами поднялась багровая пелена, а затем наступило небытие.
   Стычка, в которой жизни трех русских десантников были разменяны на целый взвод противника, понесшего еще и особенно болезненные потери тяжелой техники, превратилась в короткую строку очередной сводки, легшей на стол адмирал Гареева. Прочитав ее по диагонали, командующий отложил в сторону документ, каждое слово которого было пропитано болью и отчаянием, взглянув в упор на сидящего перед ним офицер.
  -- Противник закрепился по Северо-Восточному шоссе и улице Лукашевского, предпринимая постоянные попытки продвинуться к центру города, пока, к счастью, безуспешные, - сообщил начштаба, на голове которого красовалась свежая повязка - еще полчаса назад он на городских улицах сдерживал атаку японской пехоты вместе с горсткой ополченцев. - Японцы потеряли пять танков и не менее десяти единиц легкой бронетехники, что сводит их потенциал к минимуму. Но их артиллерия, корректируемая с беспилотников, перемалывает наши позиции, не позволяя организовать сплошную линию обороны. Самое скверное, товарищ вице-адмирал, что полностью блокирован аэродром в Елизово, и у нас нет с ним никакой связи - японцы глушат все частоты.
   Марат Гареев, поглаживая лакированное цевье лежащего у него на коленях АКС-74У, вздохнул:
  -- Надеюсь, наши ребята там сумеют продержаться. Теперь, когда мы узнали, что помощь близка, мы обязаны держаться изо всех сил, до последней капли крови! Мы должны выстоять сейчас, иначе жизни всех тех, кто уже погиб на этой войне, окажутся отданными напрасно!
   Сотни русских солдат, моряков и простых обывателей, мертвой хваткой вцепляясь в мостовые Петропавловска-Камчатского, сдерживали неумолимо идущего вперед врага, поливая собственной кровью землю под его ногами. А в это время мечущийся по тесному кубрику большого десантного корабля "Пересвет" командир батальона морской пехоты, устав от ожидания, выбрался на палубу, подставив лицо соленым брызгам и зажмурившись от удовольствия. Перегнувшись через леерное ограждение, майор Иволгин взглянул вниз, увидев, как волны со слепым упрямством ударяются о высокий борт, будучи не в силах сбить корабль с заданного курса. Высоко над головой офицера мерно вращалось ажурное полотнище антенной решетки РЛС, а где-то под ногами мерно тарахтели дизельные двигатели, разогнавшие корабль до максимальных шестнадцати узлов. Несмотря на все опасения, силовая установка работала надежно, и "Пересвет" медленно, но верно удалялся от родных берегов, находясь уже почти в самом центре Охотского моря.
   Взглянув вперед, Иволгин, конечно, не увидел скрытые еще далеко за горизонтом берега Камчатки, куда он, как и любой из бойцов его батальона, стремились всей душой. Майору удалось только рассмотреть находившийся примерно в полумиле десантный корабль "Николай Вилков", тяжко переваливавшийся на волнах, и где-то уже совсем далеко угадывались стремительные обводы большого противолодочного корабля "Адмирал Трибуц".
   Обзор назад был ограничен массивной надстройкой, утыканной зенитными автоматами и пусковыми установками зенитных ракет, но майор был уверен, что однотипные с его "Пересветом" большие десантные корабли "Ослябя" и пока еще "безымянный" БДК-98 никуда не исчезли, занимая свое место в строю. Четыре транспорта, на борту каждого из которых находилось по три с лишним сотни морских пехотинцев и по полтора десятка единиц различной техники, выстроились кильватерной колонной длиной в полторы мили. "Адирал Трибуц", занявший место во главе ее, будто разведывал путь, хотя так оно и было на самом деле.
   Иволгин, сощурив веки, уставился на горизонт, сумев рассмотреть на фоне серых облаков обманчиво медленно ползущую по небосводу темную точку, похожую на большую жирную муху. Один из двух базировавшихся на БПК противолодочных вертолетов Ка-27 всегда находился в воздухе, ведя непрерывный поиск противника. Нависавшие над морем плотные тучи ограничивали обзор, но майору очень хотелось верить, что где-то там над облаками, где в любую погоду ослепительно сияет солнце, кружит хотя бы пара истребителей Су-27. Одна только мысль о присутствии "Журавлей" удваивала уверенность, что им удастся дойти до цели. А вдоль строя сторожевыми псами метались малые противолодочные корабли проекта 1124М. Один из них, "Кореец", названный в честь героической канонерки, больше ста лет тому назад разделившей печальную участь вместе с крейсером "Варяг", промчался менее чем в кабельтове от "Пересвета", позволяя рассмотреть себя во всей красе. Провожая МПК, прошедший вдоль борта, взглядом, Иволгин увидел возвышавшуюся на корме башню универсального орудия АК-176, над которым, на надстройке, торчала зенитная скорострелка АК-630. А на баке под палубным настилом скрывалась пусковая установка ЗРК "Оса-М", единственная и слабая надежда десантного соединения на случай встречи с воздушным противником.
   Из люка позади Иволгина выбрался, сгибаясь едва не вдвое, худой высокий мужчина в черной флотской форме. Увидев командира морпехов, штурман десантного корабля подошел к нему, протягивая вытащенную из кармана пачку папирос:
  -- Угощайся!
   Иволгин, кивая в знак благодарности, вытащил сигарету, помял ее и прикурил от протянутой моряком зажигалки, прикрывая трепещущий огонек широкой ладонью от ветра и брызг. Затянувшись и выдохнув струйку терпкого табачного дыма, он спросил, взглянув на штурмана:
  -- Какие новости?
  -- Установили связь с десантниками, - сообщил моряк. - Два батальона Девяносто восьмой дивизии высадились в Петропавловске чуть больше суток назад, буквально на головы наступавшим "косым". Потеряли два "борта" на подлете от их истребителей, еще один Ил-76 каким-то чудом совершил посадку на двух работающих движках и с пробитыми, как дуршлаг, баками. Но они там, и наступление противника остановлено.
   С тех пор, как запущенный с Байконура спутник связи "Гейзер" занял свое место на геостационарной орбите, "повиснув" в десятках тысяч километров над восточной Сибирью, Камчатка перестала быть "белым пятном". Даже превосходные японские системы РЭБ едва могли подавить спутниковую связь, благодаря которой, защитники полуострова узнали, что о них не забыли, и это извести придало им новые силы и решимость выстоять любой ценой. Вот только одной решимости даже самых сильных духом людей было уже недостаточно.
  -- Японцы, конечно, знают, что мы идем на помощь, и будут атаковать снова и снова, пока не сбросят наших ребят в океан, - мрачно процедил морской пехотинец. - Два батальона десантуры "косые" будут пережевывать долго, но все же этого недостаточно, чтобы они поперхнулись. А мы здесь болтаемся, забились в кубрики, как кильки в банку!
  -- У берегов Камчатки будет через двое суток. Десантники смогут продержаться, я уверен!
  -- Они там с одним стрелковым оружием, максимум - с РПГ, фактически, только с носимым боекомплектом! Сколько они выстоят против целой пехотной дивизии?! С голой грудью против танков?! Мы должны быть там, как можно скорее!
   Сотни людей считали дни, часы и минуты, в ожидании, когда из морских волн, наконец, поднимутся вздыбившиеся сопками, заросшие девственной тайгой берега. Стоявшие на постах или отдыхавшие после вахты моряки, ютившиеся в тесноте кубриков морские пехотинцы, коротавшие время за чисткой оружия, или просто дремавшие под приглушенный рокот корабельных дизелей на многоярусных нарах, все они думали только об одном. Но время, ставшее тягучим, будто патока, словно бы замедлилось, и вокруг качавшихся на высоких волнах кораблей по-прежнему простиралась водная пустыня, кажется, не имевшая ни конца, ни края, словно весь мир погрузился под воду.
   Но казавшееся пустынным и безжизненным море не было таковым, и туда, куда не в силах был проникнуть человеческий взгляд, проникали лучи РЛС, давая противнику, разделенному сотнями миль, возможность знать о каждом движении другой стороны. И в те минуты, пока морпехи майора Иволгина мучались от тоски и дурных предчувствий в пропитавшихся запахом мужского пота и оружейной смазки кубриках, совсем рядом тысячи людей, говоривших на разных языках и служивших под разными флагами, готовились убивать друг друга.
   Легкий авианосец "Исэ", впервые выступивший в новом качестве, когда взлетевшие с его палубы истребители F-35 атаковали русскую авиабазу Елизово, поспешно уходил от русских берегов, сопровождаемый своим эскортом. Командующий соединением адмирал Курита не опасался ответного удара русского флота, фактически, прекратившего существование, но тяжелые ПКР берегового базирования "Редут" били на четыре сотни километров. Но неожиданный приказ заставил его изменить курс.
  -- Господа, русские, наконец, вышли в море, - сообщил командующий своим капитанам, суровые непроницаемые лица которых смотрели на него с многочисленных мониторов. - Разведка обнаружили их десантные корабли, держащие курс к Камчатке. Если они достигнут цели, высадив подкрепление и тяжелую технику, соотношение сил изменится, и генерал Такаги окажется в проигрышном положении. Наша авиация оказалась бессильна - гайдзины подняли на прикрытие конвоя все свои истребители. Штаб Воздушных сил самообороны сообщает о десятках уничтоженных самолетов и погибших летчиков. Флот должен придти на помощь. Наша задача - уничтожить эти корабли. Их непосредственное охранение слабо и состоит только из двух корветов и эсминца "Удалой", но в дальнем прикрытии действуют три эсминца класса "Современный", вооруженные сверхзвуковыми крылатыми ракетами. Несмотря на то, что возрастом русские корабли превосходят любой из наших почти вдвое, это опасный противник, который сделает все, чтобы не подпустить нас к транспортам с десантом. Наша авиация здесь мало полезна, поэтому я принял решение оставить "Исэ", дав ему в качестве эскорта эсминец "Мурасаме", имеющий наиболее слабую ПВО. Эсминцы "Асигара" и "Конго" войдут в Охотское море, где к ним присоединяться патрулирующие у русских берегов "Чокаи" и "Симакадзе". Мы создадим кулак, удар которого сокрушит остатки русского флота!
   Через несколько минут соединение разделилось. Два эсминца на полном ходу двинулись на запад, прорываясь сквозь Курильскую гряду и устремляясь в центральную часть Охотского моря, где кружившие над облаками "Орионы" уже нащупали русскую эскадру. "Исэ" же, сопровождаемый еще одним эскадренным миноносцем, напротив, двинулся курсом на восток, исчезая на просторах Тихого океана, где мог пребывать в полной безопасности, недосягаемый для русского флота и немногочисленной авиации.
   Адмирал Морских сил самообороны Исороку Курита не имел оснований сомневаться в скорой победе. Эсминец "Асигара", на который он перенес свой флаг, представлял собой вершину морской технической мысли и гордость японского флота. Махина полным водоизмещением десять тысяч тонн несла в девяноста шести ячейках пусковой установки "Марк-41" целый арсенал различных ракет, управляемых системой "Иджис", любезно подаренной американскими союзниками. А великолепные радары позволяли уничтожать надводные и воздушные цели на расстоянии в десятки морских миль.
   "Конго" и спешивший на соединение с эскадрой от камчатских берегов однотипный "Чокаи", также оснащенные информационно-управляющей системой "Иджис", ничем не уступали флагману, имея на борту зенитные ракеты "Стандарт" и противокорабельные SSM-1, разившие на полторы сотни километров. Слабым звеном оставался лишь "Симакадзе". Противовоздушная оборона эскадренного миноносца, спущенного на воду в конце восьмидесятых годов прошлого века, была представлена устаревшей однобалочной пусковой установкой "Марк-13", предназначенной для запуска ракет "Стандарт" и парой зенитных автоматов "Фаланкс". Но его "Гарпуны" должны были внести посильный и весьма ощутимый вклад в разгром русских, возможности которых, по вполне обоснованному мнению Куриты, уступали даже этому устаревшему кораблю.
   Командующий Тихоокеанским флотом России Виктор Лямин едва ли мог возразить японскому адмиралу, отчетливо представляя соотношение сил и результат столкновения. Но холодный расчет сейчас уступал место чувству долга, ответственности за тысячи жизней своих товарищей, которые, во что бы то ни стало, должны были достигнуть негостеприимных берегов Камчатки. И потому флагманский эсминец "Безбоязненный", за которым, как привязанные, следовали однотипные корабли "Бурный" и "Боевой", шел на полном ходу на восток, с каждой минутой сближаясь с японской эскадрой. Борт к борту "Безбоязненного" шел и малый противолодочный корабль "Метель", казавшийся крохотным и хрупким по сравнению с восьмитысячетонной махиной эсминца типа "Сарыч", но стойко выдержавший ураган и сейчас бодро карабкавшийся по волнам, разрезая пенные гребни своим форштевнем.
   Казалось, в мире ничего не существует кроме серых облаков, свинцовых волн и четырех кораблей, оставлявших на поверхности моря стремительно исчезающий "шрам" кильватерного следа. Но на далекой сейчас суше не забывали о вышедших в поход к Камчатке кораблях, напоминая и о своем существовании. Молодой офицер, казавшийся слишком юным для своих капитан-лейтенантских погон, козырнув, сообщил задумчиво мрачно уставившемуся на горизонт Лямину:
  -- Товарищ командующий, свежая разведсводка!
   Мчавшийся в сотнях километров над поверхностью планеты спутник разведки "Енисей-М" держал в фокусе своих камер акваторию Охотского моря, и теперь адмирал Лямин рассматривал снимки, сделанные с заоблачной высоты сквозь редкие прорехи в плотных облаках. Высокочувствительная оптика делала изображение контрастным и четким, и командующий, глядя на экран, покачал головой:
  -- Японцы спешат нам навстречу! Три эскадренных миноносца типа "Конго" или "Атаго", еще один - более старый корабль типа "Хатакадзе". Все несут зенитные ракеты большой дальности "Стандарт" и противокорабельные "Гарпун" или их японский аналог SSM-1. Если они прорвутся к десантным кораблям, то перестреляют их, как мишени в тире. Мы обязаны сделать все, чтобы этого не случилось. Любой ценой!
   Командир "Безбоязненного" с обреченным выражением лица взглянул на командующего:
  -- Каковы шансы наших посудин против новейших японских эсминцев?
  -- Шансов уцелеть в бою - практически нет, а вот вероятность того, что после встречи с нами японцы и думать перестанут про конвой, я бы оценил, как очень высокие. У японцев более мощные ЗРК и великолепная система управления оружием "Иждис", но посмотрим, что они смогут сделать с нашими сверхзвуковыми "Москитами" и "Ониксами". Да и замена ЗРК "Ураган" и зенитных автоматов на новые "Штили" и "Кортики" позволит нам дольше продержаться под вражеским огнем. Спутник обнаружил корабли противника примерно в ста милях к западу от Камчатки. Через несколько нас с ними будет разделять расстояние выстрела, и тогда станет ясно, кому жить дальше, а кому навечно остаться гнить на дне!
   Разворачиваясь в редкую цепь, русские эсминцы изменили курс, начав сближаться с находившимися еще где-то далеко за горизонтом вражескими кораблями. Радиометристы, не отрываясь, уставились в мерцающие экраны РЛС, а сам Лямин, сжав кулаки до боли, беззвучно молился о том, чтобы котлотурбинные установки его "Сарычей", доставлявшие столько проблем в прошлом, выдержали это испытание. Стремительно расходуя топливо, эскадренные миноносцы мчались на скорости в тридцать узлов, и сменявшие друг друга на боевых постах матросы, измученные неизвестностью, ждали боя, как самого светлого события в своей жизни.
  -- Вертолет в воздух, - приказал не покидавший мостик адмирал Лямин.
   От палубы идущего на левом фланге "Бурного" оторвался тяжелый Ка-27, и, молотя воздух ударами лопастей спаренных винтов, помчался к горизонту на малой высоте. Пилотам оставалось лишь молиться, чтобы на их пути не оказалось японских истребителей, против которых у геликоптера не было никаких шансов. Но русские летчики, как и их товарищи, остававшиеся на кораблях, выполняли приказ. Пять человек, экипаж раскачивающейся в воздушных потоках винтокрылой машины, стал глазами и ушами русской эскадры. Посылая к горизонту импульсы маломощной бортовой РЛС, предназначенной для поиска перископов или "шнорхелей" подлодок, вертолет шел зигзагом, разведывая путь, и, наконец, на борту "Безбоязненного" приняли долгожданную радиограмму.
  -- Товарищ адмирал, - волнение радиста, обращавшегося к командующему флотом, было видно невооруженным взглядом. - Обнаружена надводная цель. Пеленг сто десять, дальность сто миль.
  -- Это японцы! К бою!
   Сигнал тревоги прокатился по отсекам эсминца. Моряки, покидая кубрики, спешили на боевые посты. Появление противника, еще скрытого за горизонтом, но уже смертельно опасного, несмотря на то, что было ожидаемо, как всегда, стало внезапным. Голос адмирала Лямина, прозвучавший из динамиков, заставил матросов и офицеров русской эскадры оцепенеть, затаив дыхание и вслушиваясь в каждое слово.
  -- Товарищи, впереди - противник, готовый нанести удар в любую секунду. А за нами - наши товарищи, которых ждут на Камчатке, и мы должны защитить их даже ценой собственных жизней. Не стану лгать, этот бой не будет легким, и многие могут не дожить до его окончания, чем бы ни завершилась схватка. Враг силен и уверен в своем превосходстве, и только мы можем его остановить. Мы сблизимся с противником и атакуем его. За нами - правда, и, значит, мы победим, иначе быть не может! За Родину!
   Русские эсминцы перестраивались, образуя клин, острием которого стал "Безбоязненный". А в нескольких десятках миль впереди командир японского соединения также объявил боевую тревогу. Показавшийся из-за горизонта вертолет появился на экранах японских радаров и был немедленно взят на прицел. Выслушав донесение, адмирал Курита произнес в ответ только одно слово:
  -- Уничтожить!
   Из подпалубных пусковых установок эсминца "Чокаи" вырвались две зенитные ракеты "Стандарт" SM-2ER, взвившиеся высоко в небо и оттуда по крутой траектории спикировавшие на кружащий в опасной близости от вражеских кораблей русский вертолет. У экипажа Ка-27 не было никаких шансов, когда боевые части японских ЗУР RIM-67D разорвались, выбрасывая поток осколков, прошивших фюзеляж геликоптера. Потерявший управление "камов" врезался в волны, погружаясь в вечный мрак морской пучины. Все находившиеся на его борту люди к этой секунде были уже мертвы.
   Пилотам японского Р-3 "Орион" не было нужды рисковать, подставляясь под огонь русских. Патрульный самолет кружил в нескольких километрах над поверхностью моря, будто стервятник, высматривающий из поднебесья добычу, шаря по волнам лучом бортового радара. Координаты русских кораблей были переданы на борт флагмана адмирала Куриты "Асагири", и японский флотоводец отдал приказ:
  -- Открыть огонь!
   Современные эскадренные миноносцы представляют собой универсальные корабли, способные бороться с любым противником. И хотя настоящих морских сражений не случалось уже очень давно, каждый корабль, входящий в состав флота любой державы, нес противокорабельное вооружение. Не были исключением и японцы. В арсенал каждого из четырех эсминцев, входивших в отряд Куриты, входило по восемь крылатых ракет SSM-1B, размещенных в счетверенных пусковых установках, и сейчас ракеты с ревом и грохотом покидали транспортно-пусковые контейнеры, стремительно исчезая за горизонтом. Будучи аналогами американской ПКР "Гарпун", японские ракеты сохранили все ее достоинства, и сейчас они мчались к цели, держась на высоте не более пятнадцати метров над уровнем моря, оставаясь укрытыми от русских локаторов линией горизонта. Набрав скорость порядка тысячи километров в час, они стремительно приближались к цели. Тридцать две ракеты стелились над волнами, накрывая стальным шквалом эскадру противника. Видя, как тают в небе полосы черного дыма, тянущиеся к горизонту, адмирал Курита произнес:
  -- У русских нет шансов!
   Японские ракеты преодолели уже две трети дистанции до цели, когда адмирал Лямин приказал открыть огонь. В шести вертикальных пусковых установках, размещенных на корме его флагмана вместо одной из орудийных установок, ждали своего часа восемнадцать сверхзвуковых противокорабельных ракет 3М55 "Оникс", и сейчас они, одна за другой, взмывали в небо, выбрасываемые стартовыми двигателями. На высоте в несколько десятков метров запускались маршевые турбины, и крылатые ракеты делали "горку", снижаясь к самым волнам и широким фронтом уходя на восток. А вслед за ними мчались стремительные "Москиты", выпущенные "Бурным" и "Боевым", каждый из которых нес по восемь ракет 3М80 в наклонных пусковых установках КТ-152М. Несколько минут спустя разогнавшиеся до трех тысяч километров в час считавшиеся лучшими в своем классе русские ПКР вошли в пределы действия считавшейся лучшей в мире системы противовоздушной обороны "Иджис".
   Воздушная цель на один-девять-пять, - сообщил японский офицер, когда луч многофункциональной РЛС SPY-1D эсминца "Асигара" разбился о многочисленные препятствия у самой поверхности воды, вернувшись на корабль множеством отраженных сигналов. - Скорость почти три "маха"!
   Это был необычный бой. Люди полностью устранились, превратившись в безучастных наблюдателей, да иначе не могло и быть, ведь человеческая реакция не шла ни в какое сравнение с быстродействием укрытых в трюмах японских кораблей компьютеров, а сейчас каждая секунда могла стоить сотен человеческих жизней. Русские ракеты, летевшие на двадцатиметровой высоте, стремительно выскакивали из-за горизонта, и тотчас навстречу им взмывали зенитные "Стандарты", мчавшиеся наперехват со скоростью километр в секунду. Экраны радаров пестрели десятками быстро перемещавшихся отметок. Компьютеры, руководствуясь заложенными в их память алгоритмами, сами выбирали наиболее опасные цели, сосредотачивая на них весь огонь и пытаясь защитить своих создателей-людей. Одновременно на полную мощность включились бортовые системы РЭБ, ослепившие радиолокационные ГСН приближавшихся ракет, и смертоносные "Ониксы" пролетали мимо целей. А пусковые установки SRBOC Mk-36 выстреливали со скоростью пулемета снаряды, начиненные ложными целями, отводя атаковавшие ракеты в сторону от кораблей.
   Адмирал Курита, находившийся в боевом информационном центре флагманского эсминца "Асигара", видел, как число отметок, обозначавших вражеские ракеты, уменьшалось с каждой секундой. И все же их оставалось слишком много. Опустошив на две трети ячейки пусковых установок "Марк-41", японским морякам удалось уничтожить не меньше дюжины приближавшихся ПКР, еще несколько, сбитые с толку пассивными и активными помехами, пролетели мимо, но и тех, что остались, было более чем достаточно.
   Головки наведения приближавшихся русских "Ониксов" и "Москитов" захватывали цели, и ракеты, снижаясь до пяти-семи метров, со всех сторон устремились к эсминцам, входя в слепую зону ЗРК и становясь практически неуязвимыми. В последней попытке защититься открыли огонь зенитные автоматы "Вулкан-Фаланкс", выбрасывая в пустоту сотни килограммов раскаленного металла. Урановые сердечники двадцатимиллиметровых снарядов Мк-149 APDS насквозь прошивали фюзеляжи тяжелых ракет, мчавшиеся втрое быстрее звука, обрубали плоскости и стабилизаторы, лишая русские ПКР управления и сбивая их с курса. Мерцающие трассы сплелись над японской эскадрой в огненную паутину, в которой застряло, не в силах прорваться к цели, еще полдюжины крылатых ракет. А затем громада "Асигары" содрогнулась от чудовищного удара.
   Крылатая ракета "Оникс" бесшумно мчалась к цели над гребнями волн. Прямоточный реактивный двигатель разогнал ее до двух с половиной тысяч километров в час. Где-то в вышине беспомощно рвались выпущенные наперехват "Стандарты", прошивали пространство подкалиберные снаряды японских зениток, но ничто не могло остановить русскую ракету. Закрутив противозенитную "спираль", крылатая ракета сорвала захват вражеских РЛС управления огнем, и очередная ЗУР, выпущенная с японского эсминца, прошла мимо, а больше ничего атакованный враг сделать уже не успел. Эфир стонал от помех, но радиолокационная головка наведения продолжала облучать цель, до которой оставались уже считанные сотни метров. Весившая почти три тонны ракета ударила в борт японского корабля чуть выше ватерлинии, легко проломив стальной лист, и уже внутри, в отсеках, взорвалась ее боевая часть. Ударная волна смяла переборки, будто бумажные, настигая пытавшихся спастись людей. В тесноте подпалубных помещений бушевало жадное пламя, превращая в пепел все, чего могло коснуться. Но это было лишь начало.
   Одна за другой, две ракеты "Москит" ударили в массивную надстройку японского флагмана, разрушив полотнища фазированных антенных решеток радара и прошив ее почти насквозь, взрываясь у противоположного борта, глубоко внутри корабля. Из пробоин вырвалось пламя, а затем повалил густой едкий дым. Находившихся в командном посту японских моряков сбило с ног, затем погас свет, и отсек погрузился во мрак. Пытавшийся на ощупь отыскать выход адмирал Курита слышал стоны раненых. Наконец, чьи-то руки подхватили его и вытащили наружу, в узкий коридор, наполненный бегущими людьми и воем сирен.
   Пока экипаж "Асигары" пытался спасти корабль, борясь с пожирающим его изнутри пламенем, настала участь "Конго". Эсминец вел бой до последнего, сбив или уведя в сторону помехами семь ПКР, но восьмая, мчавшийся со скоростью винтовочной пули четырехтонный "Москит", ударила в возвышавшуюся крепостной башней надстройку, убив или ранив в один миг свыше полусотни моряков. Остальные, не веря еще, что остались живы, уже приступили к борьбе за живучесть, и в этот момент над "Чокаи" взметнулся огненный столб. Одна за другой, эсминец поразили три "Оникса", и этот удар оказался для него смертельным.
   Пожар на "Чокаи" видели с борта "Симакадзе", который, словно заговоренный, снова и снова уворачивался от атак. Расчету ЗРК удалось уничтожить две русские ракеты, еще один "Москит" стал добычей "Фаланксов", буквально захлебывавшихся раскаленным металлом. Поток снарядов перерубил его корпус пополам, и обломки рухнули в воду в полусотне метров от борта эсминца. А затем капитан "Симакадзе" понял, что все закончилось, а он, хотя этого никак не могло случиться, остался жив.
  -- "Асигара" и "Чокаи" выведены из строя, - сообщил адмиралу Курите чудом уцелевший начальник штаба, перепуганный, растерянный, но, несмотря ни на что, пытавшийся исполнять свои обязанности. - "Конго" поврежден, но разрушения и жертвы среди команды незначительны.
  -- Значит, у нас остались два боеспособных корабля, израсходовавшие все свои противокорабельные ракеты и большую часть ЗУР. Мы не представляем опасности для противника, а сами практически беззащитны. Даже звена русских самолетов хватит сейчас, чтобы добить нас, а атаковать их десантные корабли попросту нечем.
  -- Против транспортов будет достаточно и артиллерии!
   В ответ Курита лишь покачал головой, скривившись от приступа тошноты и сглатывая подкатывавший к самому горлу сгусток желчи:
  -- Двум нашим пятидюймовым "Марк-45" русские противопоставят пару стамиллиметровых орудий "Удалого", не считая универсальных трехдюймовок их корветов. Если приблизимся на расстояние выстрела, нас просто изрешетят. Мы выполнили свою миссию, выведя из игры тяжелые корабли русских, так пусть их конвоем займутся другие. Приказываю лечь на обратный курс!
   Взяв на буксир обездвиженный "Чокаи", пожар на борту которого так и не удалось потушить, "Асигара", сам не без труда державшийся на плаву, развернулся на юго-восток, спеша покинуть акваторию Охотского моря. "Конго" и "Симакадзе", став бок о бок с флагманом, развернули над ним изрядно прохудившийся "зонтик" ПВО. Но предосторожности оказались излишни. Никто не мешал японцам уйти, не пытался преследовать их и добить. Ни один русский самолет не появился со стороны континента, а морякам адмирала Лямина было в эти минуты не до торжества победы.
   У русских моряков было немногим больше времени, чем у их противника, чтобы приготовиться к отражению удара, но даже несколько десятков лишних секунд оказались спасительными для многих из них. Летевшие на сверхмалой высоте, над самыми гребнями волн японские SSM-1B были не в состоянии двигаться быстрее скорости звука, и потому, когда мощные РЛС "Фрегат-МА" русских эсминцев обнаружили их, эскадра Тихоокеанского флота имела возможность произвести куда большее число залпов, чем их оппоненты.
   "Сарычи" вышли в этот поход обновленными, куда более совершенными и опасными для любого противника, чем прежде. Лучи РЛС подсвета МР-700 вонзились в японские ПКР, и навстречу им из "сот" подпалубных вертикальных пусковых установок 3С90 вырвались зенитные ракеты 9М317М. Комплексы "Штиль", заменившие на эсминцах старые и куда менее эффективные "Ураганы", позволяли обстреливать цели на дальности до пятидесяти километров и высотах от пяти метров до пятнадцати километров над уровнем моря, так что даже прорыв к цели на сверхмалой высоте не был спасением для вражеских SSM-1B. Каждый эсминец вел огонь одновременно по шести приближавшимся ракетам, и они, одна за другой, исчезали в огненных клубках взрывов. И все же тридцати двух ПКР, выпущенных в одном залпе, было слишком много даже для усиленной ПВО эсминцев.
   Корабельные комплексы радиоэлектронного противодействия "Старт-2" стегнули по головкам наведения ракет импульсами помех, а пусковые установки ПК-10 выпустили град снарядов, начиненных дипольными отражателями, и серебристая мерцающая завеса из многочисленных ленточек фольги скрыла эсминцы. Наводясь на ложные цели, одна за другой японские ПКР рвались в стороне, а на пути тех, что все же пробились через внешний рубеж ПВО, игнорируя хитроумные помехи, поднялась стена металла и пламени.
   Зенитные ракетно-пушечные комплексы "Кортик-М", сменившие на "Безбоязненном" и "Боевом" зенитные малокалиберные автоматы, выплевывали навстречу японским ракетам ЗУР 9М311 с пятикилометровой дистанции. Вслед им летели, пронизывая пространство, статридцатимиллиметровые снаряды универсальных установок АК-130, ничуть не менее эффективные при стрельбе в упор, чем управляемые ракеты. Взревели тридцатимиллиметровые автоматы, наполняя воздух свинцом. Потоки трассеров сливались в мерцающие полосы, и со стороны могло показаться, что огонь по подлетавшим крылатым ракетам ведут фантастические лазеры. И все же за пультами управления на русских эсминцах стояли живые люди, и даже их великолепная выучка, дополненная желанием выжить, уступала хладнокровию и четкости электронных "мозгов", ведущих к цели ПКР, число которых сократилось более чем наполовину.
   Малый противолодочный корабль первым оказался на пути японских ракет, попеременно обстреливая их из универсального орудия АК-176 и шестиствольного зенитного автомата и изредка выпуская зенитные ракеты "Оса". Три ПКР исчезли, рухнув градом пылающих обломков в волны, но четвертая ударила всей своей шестисоткилораммовой массой в надстройку, с легкостью разрывая тонкий металл, а через две секунды еще одна ракета достигла цели. Задняя часть надстройки до самого миделя исчезла вместе с многочисленными антеннами РЛС и зенитным автоматов. Установленную на корме орудийную башню сорвало с погона, и ствол уткнулся в волны. Столб дыма, поднявшийся над МПК, увидели с флагмана, и капитан "Безбоязненного" сообщил Лямину:
  -- "Метель" повреждена! Они горят!
   "Боевой" и "Бурный", в которые угодило одновременно по две ракеты, прекратили сопротивление, к этой секунде почти израсходовав свой запас ЗУР и опустошив магазины орудий. Флагман отбивался отчаянно, огрызаясь залпами зенитных автоматов, но ракет, атаковавших разом и со всех сторон, оказалось слишком много.
   Палубный настил под ногами Виктора Лямина содрогнулся, когда прорвавшаяся сквозь завесу зенитного огня ракета ударила в левый борт в районе миделя. А следом еще две SSM-1B гигантскими дротиками вонзились в надстройку, подрубая, будто топором, мачту РЛС "Фрегат".
  -- Прямое попадание, товарищ контр-адмирал, - доложил капитан первого ранга Жохов. - Мы лишились радара. Пожар в отсеках.
  -- Выслать аварийные команды, - приказал, сохраняя каменное спокойствие, командующий флотом. - Раненых - в лазарет. Приказ на "Бурный" - оказать помощь "Метели".
   Дым, поднимавшийся столбами над русскими кораблями, сливался в одно угольно-черное облако. В бортах эсминцев зияли огромные пробоины, из которых время от времени вырывались языки пламени, но в трюмах уже действовали спасательные команды, тушившие очаги пожара и извлекавшие из ставших западней отсеков раненых моряков.
   На мостике "Безбоязненного" Капитан Жохов взглянул на своего адмирала:
  -- Так что же, отбились?
  -- Похоже на то, - пожал плечами Лямин.
  -- И кто же победил?
  -- Тихоокеанский флот России, едва возродившись, вновь перестал существовать, если не считать подлодки, которые без прикрытия надводными кораблями далеко не так всемогущи, как хотелось бы. Но свою задачу мы выполнили, к конвою японцы не прошли. На формирование второй эскадры, переход ее к берегам Камчатки, у противника уйдут недели, а за это время все уже решится на суше. Тем более, некого им сюда отправлять - все их эсминцы и фрегаты сейчас рыщут в собственных территориальных водах в поисках наших "варшавянок", разнесших вдребезги своими "калибрами" пару вражеских авиабаз. Значит, мы победили, капитан. Мы выиграли бой - и вскоре выиграем войну!
   Зализывая раны, противники, уверенные, каждый, что победа, пускай и "по очкам", осталась за ним, спешили вернуться в свои базы. А десантные корабли, защищая которые, десятки русских моряков уже отдали свои жизни, продолжали двигаться курсом к берегам Камчатки - и навстречу смертельной опасности.
   Командир ударной АПЛ ВМС США SSN-775 "Техас" вошел в залитое ярким светом помещение центрального поста, отвечая на приветствия попадавшихся навстречу офицеров. При его появлении акустик, колдовавший над консолью ГАК, обернулся, и выплевывая слова со скоростью пулемета, доложил:
  -- Групповая надводная цель на два-два-ноль, идут курсом норд-ост, сэр!
  -- Это русские! - Капитан довольно улыбнулся: - Мы отыскали их конвой!
   Подлодка класса "Вирджиния" вошла в Охотское море несколько суток назад, заняв позицию между континентом и вытянувшимся далеко на юг "языком" полуострова Камчатка. Плавание в некогда смертельно опасных водах сейчас, когда русский флот превратился в одно название, проходило гладко и спокойно. Отличавшаяся высочайшей скрытностью субмарина, оснащенная, к тому же надежнейшим гидроакустическим комплексом, американская подлодка кружила на двухсотметровой глубине, фактически не существуя для окружающего мира. И когда шум винтов прошедших в нескольких десятках миль кораблей достиг ее гидрофонов, командир "Техаса" понял, что его миссия увенчалась успехом.
  -- Не менее пяти целей, сэр, - пояснил докладывавший командиру энсин-"латинос". - В том числе один "Удалой"!
  -- Мы можем уничтожить их, сэр, - предложил старший помощник, которого уже грыз изнутри азарт охотника. - Иваны даже не поймут, кто их убил!
  -- Исключено! Наша задача - обнаружить русское соединение, и навести на них японцев, вступать с ними в бой я не намерен. Мы вмешаемся в единственном случае - если русские "Акулы" и "Антеи" покинут свои базы. Немного чести - пустить на дно пару ржавых посудин, едва держащихся на плаву!
   Капитан "Техаса" не хотел признаваться даже самому себе, что испугался. Русский эсминец, оснащенный мощным сонаром "Horse Jaw" и ракето-торпедами SS-N-14 "Silex", был опасным противником, тем более, сейчас, когда русские сперва стреляли, а затем только выясняли, кого именно пустили ко дну. И результат поединка, несмотря на явное превосходство американской АПЛ, наверняка не смог бы предсказать никто. Да, двадцати шести торпед, ждущих своего часа, хватило бы с лихвой, чтобы утопить все, что русские сумеют вывести в море, а дюжина "Томагавков" в вертикальных пусковых установках добила бы то, что еще останется в их базах. Но американский шкипер, впервые приведший свою субмарину к вражеским берегам, больше всего боялся провести свои последние минуты в непроглядной тьме отсеков, хрипя от удушья и слыша, как со скрежетом сминаются переборки. Судьба сотен отличных парней служивших на "Санта-Фе", "Гринвилле" и "Северной Каролине", кое-кого из которых он знал лично и достаточно близко, заставляла проявлять осторожность, кем-то названную бы просто трусостью. И потому от державшейся поодаль от русских субмарины к поверхности устремился буй, тащивший наверх тонкую, но прочную нить антенны.
   Передача длилась лишь десятые доли секунды. Короткая радиограмма, содержавшая сжатые шифровальной программой в компактные "пакет" координаты противника и его курс, пронзила тонкую пленку атмосферы, окутывавшей планету, коснувшись парившего в ледяной бездне космоса спутника связи, и, отскочив от него, будто рикошетом, направилась обратно, вновь достигнув поверхности моря. Этого сообщения нетерпеливо ждали.
   На русских десантных кораблях, медленно, но верно приближавшихся к еще таким далеким берегам Камчатки, все шло своим чередом. Менялись вахты, мучались бездельем морские пехотинцы, а их командиры коротали часы над картами, планируя предстоящее сражение. А в это время командир подводной лодки SS-501 "Сорю" Морских сил самообороны Японии уже отдал приказ изменить курс.
  -- Русские сами идут к нам в руки, - довольно оскалился подводник, пробежав глазами текст короткого сообщения. - Погрузиться до пятидесяти метров! "Шнорхель" убрать, идем под "Стирлингом"!
   Воздухонезависимая энергетическая установка, наличием которой "Сорю" отличалась от предыдущих типов подлодок, позволяла совершать длительные переходы на большой глубине, не выдавая себя устройством РДП, питавшим дизель-генераторы, и, несмотря на малые размеры и радиопоглощающее покрытие, легко обнаруживаемым РЛС противолодочных вертолетов. Одна из полудюжины японских субмарин, предусмотрительно направленных командованием к русским берегам, она оказалась ближе всех к цели, намного опережая подводную лодку SS-590 "Оясио" и однотипную "Нарусио". Подлодки, будто голодные стальные барракуды, сжимали кольцо вокруг своей добычи, и вскоре акустик "Сорю" услышал раскалывавший морские глубины шум винтов русских кораблей.
  -- Зарядить торпедные аппараты, - приказал не покидавший рубку на протяжении последних двух часов капитан. - Перископ поднять!
   Лишь на миг над гребнями волн поднялась головка перископа, чтобы японский шкипер смог увидеть окутанные дымкой массивные силуэты больших десантных кораблей - и похожий на пастушью собаку при овечьей отаре эсминец класса Удалой", одним видом вызывавший страх.
  -- Семьдесят два кабельтова! Скорость цели - семнадцать узлов!
   Капитан "Сорю" вполголоса выругался. Еще несколько десятков секунд - и русские корабли уйдут из сектора обстрела, и его субмарина, способная с риском полностью разрядить аккумуляторы разогнаться до двадцати узлов, уже не сможет настигнуть такого уязвимого сейчас противника.
  -- Изменить курс на три-три-ноль, - прорычал шкипер. - Убрать перископ!
   Массивная труба перископа скользнула в шахту, исчезая в ограждении рубки, А над волнами вслед ей уже мчался русский противолодочный вертолет. Отметка цели исчезла с экрана бортовой РЛС Ка-27 так же внезапно, как и появилась, но командир экипажа уже изменил курс, одновременно отдав приказ:
  -- Опустить ГАС!
   Винтокрылая машина зависла в полутора десятках метров над волнами, "макнув" в воду погружаемую гидроакустическую станцию ВГС-3, и через мгновение акустический импульс разбился о корпус затаившейся под поверхностью моря субмарины, отскакивая от нее "мячиком" эхо-сигнала. Оператор бортового поисково-прицельного комплекса, скрючившийся над переливавшимся разноцветными огнями пультом в гулком, наполненном шумом вертолетных турбин отсеке, почти закричал:
  -- Подводная лодка! Они прямо под нами!
  -- Радио на "Адмирал Трибуц", живо!
   Импульсы сонара прошлись по корпусу "Сорю" барабанной дробью, и шкипер, похолодев, скомандовал:
  -- Срочное погружение! Предельная глубина! Сбавить ход до трех узлов!
   Подлодка буквально провалилась в бездну, прикрываясь "слоем скачка", границей слоев воды с разной температурой, отражавшей акустические импульсы. "Камов" кружил над волнами, заставляя японских подводников укрываться на глубине, кусая локти при мысли, что такая уязвимая цель удаляется с каждой минутой. Все, что требовалось от летчиков - загнать противника поглубже и продержать его там подольше, позволяя кораблям уйти на безопасное расстояние, и со своей задачей пилоты русской морской авиации справлялись. А на большом противолодочном корабле "Адмирал Трибуц" сыграли тревогу, и пока десантные транспорты неуклюже и убийственно медленно отворачивали, он, набирая ход, двинулся навстречу к противнику.
  -- Главный комплекс - к бою! - Приказы пулеметной очередью срывались с губ капитана. - Подводную цель уничтожить!
   Отошли в стороны крышки пусковых установок, и две противолодочные ракеты 85РУ комплекса "Раструб-Б" с ревом и грохотом умчались к горизонту. Им потребовалось тридцать секунд, чтобы оказаться над целью, и малогабаритные торпеды УМГТ-1, отделившись от ракет-носителей, скрылись в волнах. Они начали движение по кругу, словно ищейки, пытающиеся найти след. Акустические системы наведения работали в пассивном режиме, и японский шкипер, уже знавший о находившихся в опасной близости русских торпед, приказал выпустить ложные цели.
   Самоходные имитаторы, воспроизводящие шумы подлодки, разошлись в разные стороны, уводя за собой торпеды, и командир "Сорю", дрожа от возбуждения и хлынувшего в кровь адреналина, приказал:
  -- Полный вперед! Прикончим их в упор! Выпустить торпеды!
   Подлодка сорвалась с места, выходя на "пистолетную" дистанцию. Шум винтов набатом огласил глубину, и командир экипажа водомеркой метавшегося над волнами Ка-27 немедленно скомандовал:
  -- Сбросить торпеды!
   Две четырехметровые "сигары" противолодочных авиационных ракет АПР-2 "Ястреб-М" отделились от плоского брюха вертолета. Разогнанные твердотопливным ракетным двигателем до фантастической скорости в шестьдесят узлов, они не оставили ни единого шанса противнику, преодолев несколько сотен метров за считанные секунды и настигнув пытавшуюся укрыться на глубине "Сорю". Стакилограммовые боевые части разорвали прочный металл, проломив корпус подлодки, но за мгновения до этого полдюжины тяжелых торпед "Тип-89" покинули ее торпедные аппараты, на сорока узлах ринувшись вслед русскому конвою. Между ними и беззащитными перед угрозой из глубины десантными кораблями оказался только "Адмирал Трибуц".
  -- РБУ товсь, - приказал капитан противолодочного корабля, чувствуя, как учащенно бьется сердце. - Пли!
   Русские корабли не имели на борту ничего подобного американской противоторпедной ложной цели "Никси", но имели иные средства защиты от торпедных атак, куда более примитивные с виду, но не менее действенные. С направляющих реактивных бомбометов "Смерч-2", установленных перед надстройкой "Адмирала Трибуца", одна за другой, начали сходить реактивные глубинные бомбы РГБ-60. Описав параболическую траекторию, они упали в воду перед приближавшимися торпедами. Ударно-дистанционные взрыватели сработали на глубине пятнадцати метров, и стена взрывов встала перед японскими торпедами, выбрасывая их из воды и переламывая пополам. Четыре "Тип-89" были уничтожены, но еще две, головки наведения которых уже захватили цели, мчались вслед тихоходным и неповоротливым десантным кораблям, и времени перезарядить реактивные бомбометы у экипажа противолодочного корабля уже не оставалось.
   Малый противолодочный корабль "Кореец" мчался наперерез японским торпедам, разогнавшись до тридцати одно узла. Одна из торпед преследовала "Пересвет", вторая нацелилась на пытавшегося увернуться "Николая Вилкова". Выпустив залпом дюжину глубинных бомб из единственной пусковой установки РБУ-6000, русские моряки уничтожили одну из торпед. Атаковать вторую было уже нечем, и противолодочный корабль направился наперерез, управляемый не дрогнувшей рукой своего капитана, поставившего жизни своей команды против тех, кто беспомощно ждал неизбежной гибели на борту десантного корабля.
   Японская торпеда скользнула под днищем "Корейца", и от мощного взрыва противолодочный корабль буквально выбросило из воды. Семидесятиметровый корпус переломило пополам, и немногих счастливчиков сбросило за борт. Пенный фонтан осыпался водопадом брызг, и стали видны барахтавшиеся в волнах люди, изо всех сил пытавшиеся удержаться на поверхности.
  -- "Холмску" подойти для оказания помощи, - приказал командир "Адмирала Трибуца", едва успевший перевести дыхание. - Спасите всех, кого можно!
   "Оясио" и "Нарусио", спешившие на перехват так быстро, как только могли, не имели никаких шансов нагнать конвой. Но в распоряжении их шкиперов оставалась "длинная рука" и потому, когда по расчетам, расстояние до цели составило не более шестидесяти миль, торпедные аппараты обеих субмарин залпом выплюнули по полдюжины контейнеров с крылатыми ракетами "Гарпун". Стеклопластиковые капсулы пробили двадцатиметровый слой воды, уже в воздухе раскрываясь, словно бутоны, и противокорабельные ракеты помчались к цели со скоростью триста метров в секунду. Держась на высоте пятнадцать метров, они время от времени включали радиолокационные ГСН в поисках целей, и, наконец, обнаружив их, прижались к самым волнам, снизившись до пяти метров и на время исчезнув в экранов радаров, чтобы через несколько минут появиться снова, заставив уставившегося в мерцающий круг экрана РЛС обнаружения воздушных целей МР-350 "Подкат" молодого мичмана, лишь несколько месяцев назад ступившего на палубу боевого корабля, пронзительно закричать:
  -- Групповая воздушная цель! Азимут двести сорок, дальность двадцать восемь! Еще одна цель по азимуту триста пятьдесят!
  -- Приготовиться к отражению ракетной атаки! - Командир "Адмирала Трибуца" сжал кулаки. - Между кораблями с десантом и ракетами - только мы! И пока мы способны держаться на плаву, ни одна японская ракета не должна приблизиться к транспортам!
   Дюжина "Гарпунов" мчалась над волнами, пожирая километры. Из-под палубы БПК одна за другой взмывали в клубах дыма и огня зенитные ракеты комплекса "Кинжал", и одна за другой, три японские ПКР рухнули в море грудой пылающих обломков. А из-под палубы малого противолодочного корабля "Холмск" выдвинулась пусковая установка ЗРК "Оса-М", и две зенитные ракеты соскользнули с ее направляющих огненными стрелами, стремительно улетая к горизонту, где траектория одной из них вплотную сблизилась с курсом "Гарпуна". Поток осколков изрешетил корпус крылатой ракеты, врезавшейся в гребень высокой волны, и еще одна цель исчезла с экранов русских локаторов.
   Стоявшие на постах русские моряки действовали без колебаний, так, как поступали прежде, на многократных тренировках отрабатывая отражение воздушного удара. Вот только сейчас ценой ошибки была не низкая оценка, выставленная "посредником", а сотни оборванных человеческих жизней.
  -- Поставить ложные цели! - приказал капитан БПК, ставшего основой обороны десантного соединения. - Артиллерии - огонь!
   Японские ракеты, с трудом отыскивая истинные цели за потным пологом помех, накрывшим русские корабли, уже оказались в пределах досягаемости универсальных артустановок АК-100 "Адмирала Трибуца", выпустивших навстречу им град стамиллиметровых снарядов. Снаряды ЗС-58Р с радиолокационными взрывателями разрывались на пути приближавшихся ракет, и "Гарпуны", врезаясь в стену осколков, падали в воду. Две ракеты бил сбиты огнем с большого противолодочного корабля, еще одна стала добычей канониров с "Холмска". Очередь, выпущенная из универсального орудия АК-176, буквально перерубила ее пополам, а затем открыли огонь зенитные автоматы десантных кораблей.
   "Пересвет", несший наиболее мощное вооружение, принял удар первым. Грохот выстрелов его семидесятишестимиллиметровой пушки, выбрасывавшей в небо по два шестикилограммовых осколочно-фугасных снаряда каждую секунду проник под палубу, и майор Иволгин нервно стиснул зубы, ощутив себя беспомощным и никчемным, как никогда. А затем офицер услышал злобный рык скорострельных шестистволок АК-630, встретивших ураганным огнем подлетевший с кормы "Гарпун". Одна за другой, две атаковавшие "Пересвет" ПКР были уничтожены, и на борту десантного корабля сотни людей вздохнули с облегчением. А третья ракета, промчавшись у самого борта, нащупала на миг открывшуюся брешь в зенитном огне с соседнего "Осляби", через секунду врезавшись в его борт.
   Весивший больше шестисот килограммов "Гарпун" проткнул конструкционную сталь легко, словно бумагу, и пятисотфунтовая фугасная боеголовка сдетонировала внутри, лишив корабль энергоснабжения и вызвав многочисленные пожары. Отсеки затянуло дымом, в котором метались охваченные паникой морпехи, которых пытались призвать к порядку не менее перепуганные офицеры. А затем сразу две крылатые ракеты UGM-84 поразили "Николая Вилкова", войдя в борт под массивной надстройкой. Мощный взрыв сотряс корабль, и над ним вспухло угольно-черное грибовидное облако.
  -- Снять с "Вилкова" людей, - приказал успевший перевести дух командир "Адмирала Трибуца". - Некогда с ним возиться, или нас тут растерзают! Что с "Ослябей"?
  -- Пожар на борту почти потушен, разрушения небольшие. Потери в команде - не меньше двадцати человек, число раненых точно неизвестно.
  -- Они сохранили ход? Так пускай занимают место в ордере!
   "Пересвет" и БДК-98 стали борт о борт с "Николаем Вилковым", за которым тянулся густой дымный шлейф. Морпехи и команда торопливо, но уже безо всякой суеты и тени паники, охватившей в впервые секунды почти всех, покидали поврежденное судно. Из трюмов, в которых от жара вздувалась волдырями кожа, а раскаленный воздух на вдохе опалял легкие, выгружали оружие и снаряжение, все, что можно было перетащить на руках или перегрузить с помощью кранов. Но техника, полдюжины самоходных орудий "Вена" и такое же количество бронетранспортеров, осталась на танковой палубе. Затем швартовые тросы были отвязаны, и когда уже десантные корабли отошли на несколько кабельтовых, пламя, бушевавшее в отсеках "Николая Вилкова", добралось до резервуаров с топливом и артиллерийских снарядов, и над ним взметнулся в небо на десятки метров столб оранжевого огня, а над волнами разнесся грохот взрыва, буквально разорвавшего корпус изнутри.
   Носовая часть, отягощенная бронемашинами, сыгравшими роль балласта, почти сразу погрузилась, а кормовая еще какое-то время держалась на плаву, и что-то внутри продолжало взрываться. Но, наконец, сверкнув напоследок обнажившимися винтами, исчезла в волнах и она, увлекая с собой тела пятидесяти моряков и двух дюжин морских пехотинцев, навеки ставших единым целым с кораблем. Они присоединились к тем сорока храбрецам, до последнего не изменившим присяге, что навсегда остались на боевых постах принявшего на себя смертельный удар "Корейца".
  -- Достойное погребение, - глухо произнес штурман большого десантного корабля "Пересвет", с высоты опоясывавшей его надстройку галереи смотревший на закручивавшуюся воронку на месте утонувшего "Вилкова". - Если уж на роду написано до старости не дожить, то и я хотел бы так же, не сходя со своего поста...
   Майор морской пехоты Владимир Иволгин невесело усмехнулся, покосившись на моряка:
  -- Какая разница, сбросят твое тело за борт или запакуют в цинк и опустят под землю? Главное, чтобы смерть не была напрасной!
  -- А вот это, морпех, зависит уже от тебя и твоих ребят. - Штурман обернулся, взглянув в глаза офицеру. - Сделайте так, чтобы наши парни погибли не зря!
  -- Мы не подведем!
   Иволгин уставился на горизонт, подернутый дымкой. Где-то там вырастали из рокочущих волн поросшие тайгой сопки, там их ждала земля Камчатки - и бой, для кого-то первый и последний.
   Несколькими часами позже офицеры собрались в кают-компании "Пересвета", склонившись над картами и ворохом спутниковых снимков, сделанных наматывавшим виток за витком над планетой "Енисеем-М" с двухсоткилометровой высоты.
  -- Итак, пришло время решить окончательно - где мы будем высаживаться.
   Иволгин, командовавший усиленным батальоном морской пехоты, взглянул на офицеров своего штаба, с иными из которых еще во время американской оккупации, бывало, делился последним "рожком" к АК. Они не подвели тогда, и были готовы идти до конца теперь, выполняя любой его приказ.
  -- Основной вариант - это выгрузиться в тылу наших войск, еще сдерживающих натиск японцев, - продолжил майор. - Наиболее удобны в этом смысле Большерецк или Октябрьский. Наша оборона там достаточно надежна, высадка пройдет без проблем. Но это означает, что, пробиваясь к Петропавловску, придется пройти через боевые порядки противника в лоб, и наши потери, при наличии у японцев тяжелой техники вплоть до танков, предугадать сложно. Но в свете данных разведки, мы можем, как все нормальные герои, пойти в обход.
   Офицер вытащил из стопки снимков один, распечатанный на крупном формате, и, тыкнув в него пальцем, перепачканным въевшейся уже под кожу оружейной смазкой:
  -- Береговая оборона у японцев попросту отсутствует. Они целиком и полностью полагались на свой флот в деле обороны Камчатки от нашего возможного контрудара. Но теперь эсминцы, что раньше патрулировали прибрежные воды, выведены из игры, а противокорабельные ракеты японцы так и не довезли, и теперь они лежат где-то на дне Тихого океана. Мы можем высадиться в тылу противника, заставив его отвести войска от Петропавловска, отвлечь на себя. В этом случае у нас будет свобода маневра, пусть и относительная - в условиях почти полного отсутствия дорог угадать, в каком направлении мы двинемся, японцам будет не сложно. Тем более, у них имеются и БПЛА, в том числе и ударные. Но "дроны" и несколько "вертушек" - это вся их авиация.
  -- С этим справимся, - хмыкнул командир зенитно-ракетной батареи. - Да и раздергана их авиация, собрать в кулак не успеют, а поодиночке мы их приземлим!
  -- Что ж, решено. Не забывайте, товарищи, очень многие уже отдали жизни, чтобы мы оказались на Камчатке. И ради их памяти мы должны раздавить врага, каким бы сильным он ни казался, намотать его на гусеницы!
   Берег появился, как это часто бывает, неожиданно. Радиометристы увидели его первыми на экранах своих локаторов. На горизонте сгустилась дымка, а затем из нее проступили очертания сопок, вершины которых скрывались в низко нависших над землей облаках. Приблизившись к берегу на полтора десятка миль, десантные корабли разошлись в стороны, опуская носовые аппарели прямо в тяжело ворочавшиеся волны, и из их вместительных трюмов наружу хлынул рычащий и лязгающий металлом поток. Одна за другой, в воду сходили боевые машины пехоты БМП-3Ф, основа огневой мощи десанта после потери самоходок "Вена". На первый взгляд, вопреки всем законам природы, восемнадцатитонные машины не уходили ко дну, а, покачиваясь на поверхности, бодро двигались к берегу. Мощные водометы толкали их вперед, а укрывшиеся под тонкой броней морпехи слышали сквозь рокот двигателей удары тяжелых волн о борт, нервно сглатывая при мысли о том, что под ногами - не твердая надежная земля, а десятки метров ледяной воды. Но еще хуже было тем, кому не хватило места внутри, и самые отчаянные десантники оседлали неторопливоы плывущие к будто бы нехотя приближавшемуся берегу бронемашины, намертво вцепившись в поручни на их броне и рискуя в любой миг сорваться, исчезая в волнах. Преодолев последние мили, БМП выползали на галечный пляж, готовые прикрыть огнем следовавшие за ними противотанковые самоходки "Спрут-СД", за которыми следовали бронетранспортеры и топливозаправщики.
   Командирская бронемашина остановилась на склоне, и майор Иволгин, высунувшись из люка по пояс, и потуже натянув черный берет, надетый вместо положенной по уставу каски, осмотрелся, и, сделав глубокий вдох, произнес с улыбкой:
  -- Добрались!
   Волна десанта, которой никто не пытался помешать, захлестнула берег, растекаясь по нему в стороны, выпуская вглубь полуострова "щупальца" разведгрупп. Где-то на горизонте угадывались силуэты "Адмирала Трибуца" и "Холмска", развернувших в сторону берега орудийные башни, чтобы поддержать морскую пехоту, такую уязвимую именно сейчас, на границе суши и воды. Но куда большую пользу оказывал установленный на БПК мощный трехкоординатный радар "Фрегат-МА", способный обнаружить воздушные цели за триста верст. Склоны сопок значительно ограничивали обзор, но, несмотря на это моряки первыми бы узнали о приближении незваных гостей, успев предупредить и десантников. А морпехи майора Иволгина, вцепившись в клочок земли, ощетинившись стволами пушек и пулеметов, уже готовились к новому броску.
   Несколько бойцов собрали пусковую установку, на которую водрузили миниатюрный беспилотник. Короткая команда - и "Пчела-1Т", разогнавшись, сорвалась с направляющей, растворяясь в серых облаках. А на земле оператор склонился над экраном, вглядываясь в изображение, поступавшее с высоты птичьего полета.
   Запущенный морпехами "дрон" прошел над единственным проселком, тянувшимся вдоль берега, причудливо петляя среди сопок. И в том же направлении двинулась колонна бронетехники, над которой, будто бросая вызов врагу, реяли российские триколоры.
  -- Третий - в головной дозор, - скомандовал майор Иволгин из наполненного гулом мотора нутра своего БТР, переваливашвегося через ухабы. - Дистанция до основных сил не меньше двух киометров. Седьмой, выделить взвод для прикрытия!
  -- Принял, - отозвался тотчас командир зенитной батареи. - Есть выделить взвод!
  -- Противотанковая батарея - в конец колонны!
   Батальон перестраивался в движении. Десяток БМП, к которым присоединилась пара бронетранспортеров с расчетами ПЗРК, выдвинулся вперед, а самоходные орудия "Спрут" посторонились, пропуская вперед основные силы. Единственная надежда в случае встречи с японскими танками, они будто прикрылись всеми остальными, готовые в нужный момент придти на помощь. Проселок, изрытый колеями, извивался, и морпехи то оказывались сжатыми меж склонов угрюмых сопок, то снова видели серую морскую гладь, по которой вдали скользили корабли, продолжавшие и после высадки прикрывать десант.
   Командующий Второй пехотной дивизией Сухопутных сил самообороны Японии мог видеть все, происходящее, будто сам засел в придорожных зарослях с биноклем в руках, и для этого ему не потребовалось ни на мгновение покидать командный пункт, находившийся сотнях километров от проселочной дороги, в поселке Палана, давно превращенном в главную базу снабжения экспедиционных сил. Разведывательный спутник "Ки Хоул-11", передав на землю последнюю партию снимков, скрылся за горизонтом, и в небо поднялся беспилотный разведчик MQ-1C. Подобно коршуну "дрон" завис над лесной дорогой, раскинув семнадцатиметровые углепластиковые крылья, и Такаги Тодзио мрачно смотрел на экран, изучая изображение, поступавшее с камеры AN/AAS-52. Бортовое оборудование "Грей Игл" позволяло вести наблюдение в любых условиях, днем и ночью, и все действия внезапно появившегося противника были известны японскому командованию.
  -- Русские намерены выйти на шоссе, ведущее к восточному побережью полуострова, - вымолвил хмурый генерал. - В этом случае они получат свободу маневра и смогут угрожать нашим тылам. - Все наши войска стянуты к Петропавловску, и на пути противника никаких серьезных сил сейчас нет. Русских надо остановить!
   Командира одного из пехотных полков, в эти самые минуты скапливавшегося на окраинах Петропавловска-Камчатского для очередного штурма, вызов из штаба застал на передовой.
  -- Русские высадили в нашем тылу морской десант. У них около пятидесяти единиц легкой бронетехники и от пятисот до восьмисот солдат.
   Офицер, почтительно взиравший на своего командующего с экрана, ответил без колебаний, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность:
  -- Это ничто. Дайте мне хотя бы танковый взвод, и мы раздавим эту горстку гайдзинов, после чего покончим с оставшимися защитиками города, и японский флаг поднимется над Камчаткой!
  -- Действуйте, - сухо кивнул Такаги. - Принесите нам победу!
   Полковник Роберт Никсон, внимательно наблюдавший из-за своего монитора за стоявшим неподвижно, замерев, будто изваяние, японским генералом, почувствовав прикосновение, обернулся к лейтенанту Адамсу, на миг отвлекшемуся от своих приборов. Тот вполголоса, чтобы не быть услышанным находившимися буквально на расстоянии вытянутой руки японскими офицерами, произнес:
  -- Похоже, у наших узкоглазых друзей проблемы?
  -- Похоже, у них большие проблемы, - кивнул полковник Армии США. - И скоро эти проблемы могут стать нашими. Пока русские движутся на юг, можно расслабиться. Но если они повернут на север, мы должны убираться отсюда, позаботившись, чтобы все это "железо", а, главное, установленное на нем программное обеспечение, не попали в их руки.
   Адамс неуверенно покачал головой:
  -- Не думаю, что япошки обрадуются, узнав, что мы решили хлопнуть дверью. На нас - вся разведка и львиная доля связи.
  -- У нас приказ эвакуироваться в случае опасности, - жестко ответил полковник. - А пока, - он кивнул на огромный, занимавший полстены плазменный экран, на который выводилась "картинка" с сопровождавшего русскую колонну беспилотника, - наслаждайся зрелищем и радуйся - у нас сегодня места в первом ряду, лейтенант!
   А на кварталы Петропавловска-Камчатского, будто вымершие, тем временем опустилась тишина. Японские штурмовые группы, настигнутые неожиданным приказом, уже дойдя до позиций русских войск, останавливались, поворачивая назад. Смолка канонада, и перестала дрожать земля под ногами, когда окружившие город батареи, одна за другой, снялись с позиций. Дав последним защитникам Камчатки еще одну острочку, японские войска разворачивались фронтом на север и на запад, готовясь встретить приближавшихся морских пехотинцев. Ползли танки, занимала позиции пехота, задирали стволы к небу готовые изрынуть потоки пламени гаубицы и минометы. Но первый предстояло нанести не им.

Глава 16

  
   Полуостров Камчатка, Россия
   10 июля
  
   Дверь в помещение, где отдыхали ожидавшие приказа на вылет пилоты, с грохотом распахнулась, и возникший на пороге офицер рявкнул так, что зазвенели стекла:
  -- Тревога! Все по машинам!
   Лейтенант Фудзимото Какеру соскочил с продавленной койки, подхватывая лежавший рядом шлем - летный комбинезон он не снял, даже отправляясь вздремнуть. Выскочив из лачуги, ставшей в последние дни домом для пилотов японской противотанковой эскадрильи, он наискось пересек выложенное металлическими пластинами летное поле, слыша за спиной громкий топот своих товарищей. Пилот подтянулся на руках, рывком вталкивая свое тело в кабину вертолета AH-1S. Устроившись в кресле, он привычно защелкнул пряжки привязных ремней, окликнув возившегося в передней кабине стрелка:
  -- Макото, готов?
   Вместо ответа голова в массивном шлеме лишь качнулась вверх-вниз, и Фудзимото коснулся приборной доски, вслепую переключая тумблеры. За спиной взвыла турбина, раскручивая несущий винт, лопасти которого сабельными клинками врубились в наполненный влагой воздух. Турбовинтовой двигатель Kawasaki T53-K-703 набрал максимальные обороты, и четырехтонный вертолет оторвался от земли, на миг зависнув над взлетной площадкой полевого аэродрома и чуть покачиваясь в воздушных потоках.
  -- Дракон-два, курс три-пять-ноль, - произнес лейтенант. - Держись правее и ниже. Идем на малой высоте, будь внимателен!
   Вторая "Кобра" заняла указанную позицию, в точности повторяя все маневры ведущего. Всего две вертолета - это все, что можно было послать в бой сейчас, все, что осталось от противотанковой эскадрильи, основы японской авиации на Камчатке. Как ни странно, русская ПВО, пока существовала, сберегла немало жизней японских пилотов и их машин, просто вынуждая их отсиживаться на земле. Бомбардировка авиабазы и уничтожение позиций ЗРК развязали японцам руки, но оказалось, что С-300 - далеко не все, что защищало небо над позициями противника. Огонь "Шилок" и ПЗРК вывели из строя большинство вертолетов, поддерживавших наступление на Петропавловск-Камчатский.
   Пролетая над аэродромом, Фудзимото увидел три "Кобры", стоявшие на краю летного поля. Вокруг них суетились техники, пытавшиеся спешно восстановить поврежденные машины. Американские вертолеты, производимые в Японии по лицензии, были надежными и прочными машинами, и даже очередь двадцатитрехмиллиметровых снарядов в борт не означала гибель машины. И все же их оставалось слишком мало, чтобы на что-то влиять всерьез. Тяжелые "Апачи", куда более мощные и эффективные, которых так ждали здесь, пока оставались в гавани Йокосуки, на борту десантного корабля, так и не вышедшего в море из страха стать новой жертвой неуловимых русских подлодок. И потому пара "Кобра" оказалась именно тем, чем предстояло остановить вторгшихся на полуостров русских. В прочем, даже двум поднявшимся в небо винтокрылым машинам вполне по силам было уничтожить за один вылет танковую роту, и лейтенант Фудзимото был спокоен и уверен в успехе миссии.
  -- Дракон-один, противник высадился в районе Октябрьского, сейчас его колонна движется в квадрат "Чарли-шесть", - Это командир эскадрильи, оставшийся на земле, напомнил о себе. - К вам для поддержки направлены три "Ирокеза" армейской авиации.
  -- Вижу их!
   Похожие на огромных зеленых головастиков UH-1H, выстроившись фронтом, ровно, будто по линейке, летели чуть ниже. Обойдя их сверху, "Кобры" заняли место впереди, образовав острие клина, основанием которого и стали "Ирокезы". Легкие многоцелевые машины, тоже производимые по американской лицензии, и в самих Штатах почти не применявшиеся, уступив более совершенным моделям, в Силах самообороны они оставались "рабочими лошадками". Сейчас UH-1 предстояло примерить на себя образ штурмовиков, подходивший им крайне скверно, но лишь собрав в кулак всю авиацию, можно было остановить русских, вгрызавшихся в японские тылы.
   Вертолеты петляли по лабиринту ущелий, огибая склоны упиравшихся в облака сопок и оставаясь невидимыми для радаров. Лейтенант Фудзимото вышел в эфир, запрашивая наземный пункт управления:
  -- Есть что-то новое по противнику? Наличие средств ПВО?
  -- Легкая бронетехника, зенитные установки и ЗРК отсутствуют. Ожидаемый уровень противодействия низкий, Дракон-один.
   Пилот, услышав это, довольно улыбнулся:
  -- Нас ждет увлекательная стрельба по мишеням, Макото. "Кобры" нанесут первый удар, используя ПТУР, а затем "Ирокезы" добьют уцелевших неуправляемыми ракетами.
   Стрелок снова кивнул, внутренне уже приготовившись к бою. Благодаря беспилотнику, неотступно сопровождавшему вражескую колонну, японские летчики представляли силы врага, но ракеты "Тоу", главное оружие их AH-1S, не могли наводиться на цель тем же беспилотником. А это означало, что вертолету в момент атаки придется находиться в прямой видимости противника, чтобы сержант Макото мог управлять полетом ПТУР, под шквальным огнем из всех стволов. И все русские пули полетят в их вертолет, а если их будет достаточно много, то хотя бы одна найдет брешь в не такой уж прочной броне, а быть сбитым на пути вражеской колонны - вовсе не то, о чем мечтал летчик.
   Вертолеты, вслепую приближаясь к цели, подскочили над вершиной сопки, разделявшей их и противника, и лейтенант Фудзимото увидел далеко впереди похожие на темно-зеленых букашек бронемашины. Десятки их ползли по проселку, тянувшемуся вдоль берега на юг, словно нарочно подставляя уязвимые борта. Но и радиометристы с "Адмирала Трибуца", державшегося так близко к суше, как только позволяли глубины прибрежных вод, тоже увидели внезапно появившегося противника. В кабине "Кобры" заверещала сигнализация, предупреждая об облучении РЛС, а в эфир уже мчалась тревожная радиограмма с борта БПК, но прежде чем она достигла колонны морской пехоты, японцы начали действовать.
  -- Атака! - Голос Фудзимото Какеру звенел туго натянутой струной. - Выпустить ракеты!
   Из-под короткого крыла "Кобры", скатывавшейся вниз по склону, вырвался огненный сгусток ПТУР, и одновременно открыл огонь второй вертолет. Управляемым ракетам BGM-71 "Тоу", выпущенным с трех километров, потребовалось девять секунд, чтобы достигнуть цели. Сержант Макото, склонившийся над прицелом М65, удерживал в перекрестье тонких нитей силуэт русской бронемашины, и мчавшаяся со скоростью звука ракета, соединенная с вертолетом тонким и прочным кабелем, врезалась в покрытый тускло-зеленой краской высокий борт. Русская БМП вспыхнула, когда тонкий жгут кумулятивной струи расплавил броню, сжигая заживо доверившихся ей людей. А секундой позже замер пораженный вторым вертолетом БТР, над которым поднялся густой черный дым.
   Лейтенант Фудзимото радостно воскликнул:
  -- Отличный выстрел! Сожжем их всех!
   "Кобра" нырнула вниз, прижимаясь к склону и полозьями шасси едва не касаясь земли. Вертолет снова исчез с русских радаров, чтобы, сместившись в сторону, "подпрыгнуть" над верхушками деревьев для новой атаки. Но установленные на русских бронемашинах дымовые гранатометы сделали залп, и экипаж японского AH-1S увидел только плотную пелену бело-серого дыма, в которой без следа растворились силуэты БМП. Одновременно распахнулись люки в бортах бронетранспортеров, и на ковер опавшей хвои посыпались пятнисто-зелеными мячиками бойцы зенитного взвода, тащившие на плечах длинные тубусы ПЗРК "Игла-Д". Для того чтобы обнаружить цель, показавшуюся в прорехе дымовой завесы, прицелиться и нажать кнопку пуска, стрелку "Кобры" понадобилось чуть менее десяти секунд. Русским зенитчикам, чтобы увидеть цель и открыть огонь, хватило девяти.
  -- Ракеты! - Макото увидел вспышки на земле. - Снижайся! Скорее!
   "Кобра", к которой мчалось полдюжины зенитных ракет, снова клюнула носом, уходя к земле. Установленный на сопле турбины фильтр, снижавший температуру выхлопных газов, сделал свое дело, и тепловые ГСН нескольких ракет потеряли цель. Вспыхнула, часто замерцав, установленная над кабиной инфракрасная лампа ALQ-144, отвлекая приближавшиеся ЗУР, заставляя их надежные, но примитивные системы наведения решать сложную проблему выбора. Приближавшиеся ракеты не справились с этим, и лейтенант Фудзимото увидел, как дымные полосы их следов причудливо извиваются, отклоняясь в стороны. Но и выпущенная японским вертолетом ПТУР, "потеряв" цель, промчалась над русской колонной, никого даже не напугав.
   Второй "Кобре" повезло меньше. Ее пилот слишком поздно выполнил маневр, и пусть заминка составила едва ли пару секунд, этого хватило, чтобы сверхзвуковая ракета 9М39 сблизилась с целью на расстояние, достаточное, чтобы сработал неконтактный взрыватель. Килограмма взрывчатки, который была начинена боевая часть ЗУР, было слишком мало, чтобы разрушить вертолет, но ее мощи хватило для повреждения редуктора винта. Лейтенант Фудзимото увидел, как завертевшаяся в воздухе юлой "Кобра" ударилась о землю, пропахав глубокую борозду, и осколки лопастей несущего винта разлетелись в разные стороны.
  -- "Аист-один", подбери экипаж, - приказал лейтенант. - "Аист-два", "Аист-три", огневое прикрытие!
   Один из державшихся поодаль "Ирокезов" направился к месту падения "Кобры", над которой курился дымок, но пламени не было видно. Еще два, обогнув склон сопки, спикировали на скрытую дымзавесой колонну, обрушив на нее град реактивных снарядов. Каждый из UH-1 нес по две девятнадцатизарядные пусковые установки НУРС "Гидра-70", выпустив залпом весь свой боезапас. Ракеты метеоритами мчались к земле, прошивая колышущуюся серую пелену и отыскивая за ней цели. Мощи фугасных боеголовок, начиненных килограммом взрывчатки, хватало, чтобы проломить тонкую броню БТР, и несколько машин вспыхнули, подсвечивая оранжевыми отблесками изнутри уже рассеивавшуюся завесу.
   Японские вертолеты пробыли ввиду колонны несколько десятков секунд, и с земли к ним потянулись огненные полосы трассеров. Лишенные какой-либо защиты UH-1, были одинаково уязвимы для 14,5-миллиметровых пуль КПВТ и снарядов автоматических пушек русских БМП, при прямом попадании разрывавших фюзеляжи на куски. Башенные установки бронемашин лишь номинально были предназначены для зенитного огня, но в воздухе оказались сотни снарядов, и теория вероятности сработала безошибочно. Первый "Ирокез" вспыхнул, и, беспорядочно кувыркаясь в воздухе, начал падать, врезавшись в землю и превратившись в огненный сгусток, поднявшийся в небо, словно освободившаяся от металлической "плоти" душа винтокрылой машины. Второй вертолет, получив несколько попаданий, снизился, уходя с линии огня, и, покачиваясь в воздухе, будто вдруг разучился летать, направился в тыл.
   Тем временем третий "Ирокез" приземлился в нескольких десятках метров от поврежденной "Кобры". Распахнув дверцу кабины, один из летчиков выскочил наружу, бросившись к лежавшему на боку вертолету. В тот момент, когда он почти добрался до цели, в воздухе над головой пилота раздался громкий шелест, и стамиллиметровый снаряд, выпущенный из пушки БМП-3, молотом ударил по склону сопки. Наводчик боевой машины пехоты накрыл цель, находившуюся на обратной от него стороне возвышенности, уже вторым выстрелом, перейдя к огню на поражение. Оставшийся в кабине UH-1 летчик, увидев, как "Кобра" исчезла за сплошной стеной взрывов, сделал единственное, что только мог - рванул на себя рычаг штурвала, поднимая вертолет в воздух. Очередной снаряд, выпущенный русскими, промчался у борта "Ирокеза", взорвавшись прямо под ним. Ударная волна настигла вертолет, легко подбрасывая его, а последовавший за ней поток осколков изрешетил фюзеляж, добравшись до трансмиссии и топливных баков, и UH-1 рухнул на землю грудой искореженного металла.
  -- Убираемся отсюда!
   Лейтенант Фудзимото вцепился мертвой хваткой в рукоятку управления, уводя свою "Кобру" как можно ниже и пропуская над собой потоки визжащего свинца. А майор Иволгин, только что переживший, пожалуй, самые жуткие мгновения в своей жизни, уже принимал доклады своих подчиненных. Когда вражеские вертолеты возникли в небе, и колонну накрыла огненная волна, офицеру стало страшно - не за свою жизнь, на мысли об этом времени попросту не было, а за то, что их сожгут на этом глухом проселке, так и не позволив вступить в честный бой.
  -- Уничтожены три БМП и один "бэтэр", - сообщил начштаба батальона, дрожащими руками пытаясь зажечь сигарету. - Повреждено еще пять машин, в том числе одна самоходка. Потери только "двухсотыми" не меньше двадцати человек.
  -- Японцы сделают все, чтобы остановить нас или хотя бы задержать, пока разворачивают свои силы против нас, отводя их от Петропавловска. А мы им не должны дать ни минуты лишней, или придется стучаться лбами в подготовленную оборону, захлебываясь собственной кровью. Все преимущества у противника - численность, огневая мощь. За нами - только скорость, и этим козырем мы должны побить все их карты! Никаких остановок, только вперед!
   Подчиняясь приказу Иволгина, колонна пришла в движение, взревев на разные голоса десятками мощных моторов. В авангард выдвинулась рота на БМП, усиленная батареей противотанковых самоходных орудий "Спрут-СД", сейчас, после потери вместе с "Николаем Вилковым" САУ "Вена", ставших основой огневой мощи батальона, рвавшегося вперед, навстречу врагу. А впереди по-прежнему вился беспилотник "Пчела", в объектив камеры которого уже попали окраины поселка Усть-Большерецк. Остававшиеся на земле операторы, к которым присоединился сам комбат, изучали снятую с высоты в полторы сотни метров панораму.
   Все это можно было увидеть и в средней полосе России - причудливое сплетение улиц, обшитые ярким сайдингом дома, соседствовавшие с серыми обшарпанными пятиэтажками-"хрущевками", припаркованные, а может просто брошенные на обочинах вымощенных давно потрескавшимся асфальтом автомобили. Но сейчас майора Иволгина интересовали вовсе не пейзажи медленно вымирающего поселка на окраинах великой страны, выглядевшего, будто готовые декорации для фильма в популярном жанре "постапокалипсис". Не отрываясь, офицер наблюдал за ползущими меж домов бронемашинами и суетящимися вокруг них фигурками солдат.
  -- Не меньше роты, - задумчиво пробормотал Иволгин, потирая заросший жесткой щетиной подбородок. - Занимают позиции вдоль шоссе. А там что, на футбольном поле? - Он указал оператору на экран, потребовав: - Сделай еще заход!
   "Пчела", жужжа маломощным мотором, описала круг над поселком, направив объектив камеры на спортивную площадку, на которую заезжали большие грузовики военного вида. С них на землю спрыгивали люди в камуфляже, разбегавшиеся по сторонам. Изображение приблизилось, и Иволгин покачал головой:
  -- Минометная батарея! Похоже, стасемимиллиметровые. И хрен их выковыряешь, специально в жилом массиве позицию заняли!
  -- Гражданскими прикрываются, суки, - зло прошипел оператор, е отрывавшийся от экрана. - Как "духи"!
   Беспилотник пошел на новый круг над позициями занимавшей позиции на окраине Усть-Большерецка японской пехоты, и вдруг экран подернулся "крупой" помех. Оператор, тыча во все подряд кнопки, растерянно обернулся к майору:
  -- Похоже, "бипл" мы потеряли!
   Разведывательный вертолет ОН-1 "Ниндзя" кружил над шоссе, ведущим на северо-восток, через весь камчатский полуостров, ведя наблюдение за подступами к Усть-Большерецку. Экипаж барражировавшего на высоте пятьсот метров вертолета имел отличный обзор, а там, где оказывался бессилен человеческий взгляд, на помощь приходила оптико-электронная обзорная система. Какое-то движение далеко внизу привлекло внимание наблюдателя, и, напрягая глаза, он смог рассмотреть размывавшийся на фоне земля крестообразный силуэт, закричав пилоту:
  -- На двух часах беспилотник! Почти под нами!
  -- Это гайдзины!
   Вертолет развернулся, заходя на цель и быстро сокращая отделявшее его от русской "Пчелы" расстояние. Держась выше и сзади, он не попадал в поле зрения камер русского БПЛА, и операторы на земле до последнего не догадывались об опасности. Сблизившись чуть более чем на тысячу метров, пилот ОН-1 выпустил по цели сразу две ракеты "Тип-91", которые были единственным оружием его вертолета. В небе протянулись дымные ленты, и "Пчела" взорвалась от прямого попадания, осыпаясь ворохом обломков на головы японских солдат. Но успевший увидеть все необходимое майор Иволгин уже отдал приказ, и десяток боевых машин пехоты БМП-3 помчался по пустырю к японским позициям. А следом за ними уже разворачивался и весь батальон.
   В нескольких километрах к югу капитан Ихиро Канимицу, поднеся к газам бинокль, рассматривал подступавший к окраинам Усть-Большерецка лес, откуда с минуты на минуту должен был появиться противник. Несмотря на поддержку беспилотников, предоставленных американцами, японский офицер предпочитал видеть все собственными глазами, и то, что он наблюдал сейчас, не добавляло спокойствия.
   Рота Канимицу, вернее, то, что осталось от нее после боев за Петропавловск-Камчатский, прибыла в поселок лишь два часа назад, и сейчас бойцы торопливо укрепляли позиции, готовясь встретить удар врага. С остервенением солдаты снова и снова вонзали во влажную почву лопаты, отрывая окопы для себя и техники. Гусеничные бронетранспортеры "Тип-73" в открытом бою были не более, чем удобными мишенями, но зарытые в землю, они становились основой обороны, и огня их мощных пулеметов М2 пятидесятого калибра могло хватить, чтобы остановить атакующего врага. А в промежутках между БТР занимали позиции пехотинцы с гранатометами и расчеты единых пулеметов "Тип-62".
  -- Господин капитан! - Обернувшись, Канимицу увидел бегущего к нему незнакомого бойца, за которым следовал еще один, тащивший на плече оптическую трубу на треноге. - Господин капитан, меня направил командир минометной батареи корректировать огонь!
  -- Не торчите на виду! Найдите себе позицию где-нибудь там, - офицер указал на возвышавшиеся за его спиной дома, жители которых либо разбежались, либо попрятались, кто куда, стараясь не попадаться на глаза японским солдатам. - Какое у вас вооружение?
   Солдат замялся, задержав взгляд на торчавшей из-за плеча Ихиро рукояти самурайского меча, обвитой цветным шнуром, затем бодро доложив:
  -- Шесть минометов М-30!
  -- Хватит, чтобы задержать гайдзинов минут на десять, - фыркнул Канимицу. - Добро пожаловать в отряд смертников. Мы на острие удара, и русские пройдут сквозь нас, едва ли заметив. Треть моей роты осталась на улицах Петропавловска, а пополнение так и не прибыло, когда русские высадили свой десант, вот командование и бросило нас под их гусеницы.
  -- Подкрепление прибудет через пару часов. Возможно, русские за это время просто не успеют досюда дойти. Генерал Такаги отводит все войска на север от Петропавловска. Русские не пройдут и шагу вперед!
  -- Русские смогли сдержать всю дивизию, защищая свой город, а ведь их там осталась всего горстка, измученных, голодных, почти безоружных. И они выстояли, а мы отступили. А сейчас перед нами свежие, полные сил и ярости бойцы, и они жаждут прикончить нас, утопить в море. И нужно в десять раз больше людей, чем есть у меня, чтобы рассчитывать их хотя бы ненадолго остановить здесь. Но больше солдат у меня нет, а оставлять позиции запрещено приказом, так что станем держаться здесь, пока хотя бы один из нас останется в живых!
   Приглушенный рокот двигателей долетел до позиций японской роты со стороны леса, и одновременно радиоэфир взорвался криками наблюдателей. Канимицу, стиснув прорезиненный корпус бинокля, будто утопающий - спасательный круг, смотрел, как кажущиеся из-за расстояния игрушечными русские бронемашины выстраиваются цепью, двигаясь в сторону поселка. Скорость БМП-3 по шоссе составляла семьдесят километров, по "пересеченке", конечно, намного меньше, и все равно, чтобы преодолеть пустырь, им требовалось лишь несколько минут, и на пути это лязгающей металлом лавины стояла лишь горстка японских солдат.
  -- К бою! - Голос Канимицу сорвался на визг. - Все на позиции! Приготовить ракетные установки!
   Водители русских БМП жали на газ, рассчитывая на полной скорости проскочить открытый участок, где их машины, броня которых надежно защищала разве что от пуль и осколков, были уязвимы более всего. Восемнадцатитонные бронемашины подпрыгивали на ухабах, будто всходящие на штормовую волну корабли. Из траншей навстречу им поднялись японские пехотинцы, вскидывая на плечи пусковые установки ПТУР "Тип-01", и ракеты звездочками взвились над полем. Одна БМП вспыхнула, и почти одновременно взорвалась с грохотом вторая машина, пораженная сразу двумя ракетами. Остальные отстрелили залпом дымовые гранаты, заслоняясь завесой от вражеского огня, а затем рявкнули пушки, и японские позиции накрыла волна разрывов.
   Стомиллиметровые орудия 2А70 русских БМП-3, оснащенные механизмом заряжания, могли развивать темп стрельбы до десяти выстрелов в минуту. Град осколочно-фугасных снарядов, выпущенных с километровой дистанции, заживо зарывал вражеских солдат в своих траншеях. А из распахнувшихся люков бронемашин на землю уже спрыгивали морские пехотинцы, устремившиеся к вражеским позициям, и над пустырем разнеслось многоголосое:
  -- Полундра!!!
   Дымовая завеса медленно наползала на японские позиции, и из нее мстительными призраками вырвались русские десантники, стрелявшие на бегу. Над головой Канимицу засвистели пули, и он скатился на дно неглубокого окопа, прижав к плечу приклад своей винтовки "Тип-89" и выпуская очередь за очередью в сторону противника. Рядом оглушительно зарычал пулемет "Тип-62", выплюнув поток 7,62-милиметровых пуль, затем загрохотали "браунинги" бронетранспортеров, сметая свинцовыми струями вражеских солдат, а на головы их посыпались градом мины.
   Морские пехотинцы, остановленные шквальным огнем, залегли, огрызаясь в ответ автоматными очередями, но от минометных залпов не было спасения. И кто-то, офицер, а, возможно, и простой солдат, видя, как гибнут один за другим его товарищи, вскочил, становясь в полный рост, и крикнул во весь голос:
  -- За Родину! Вперед!
   Один за другим, морпехи вскакивали, бросаясь вперед, на сверкающие в лицо вспышками дульного пламени пулеметы. БМП, державшиеся позади пехоты, тоже двинулись вперед, посылая через головы атакующих один снаряд за другим, и японские огневые точки умолкали. Стамилиметровый фугас 3ОФ32, весивший восемнадцать килограммов, разорвался в нескольких метрах от окопа Канимицу, и того словно кувалдой ударило по голове. Там, где только что лежал пулеметчик, поливавший огнем приближавшихся русских, капитан увидел жуткое кровавое месиво. Снова ожил тяжелый "браунинг", пули которого на малой дистанции могли представлять опасность для приблизившейся на считанные сотни метров БМП. В ответ русская бронемашина сходу открыла огонь из автоматической пушки. Тридцатимиллиметровые снаряды, выпущенные в упор с каких-то трехсот метров, проломили тонкую броню японского БТР, тотчас вспыхнувшего.
   На пути наступавших морпехов встала зазубренная стена взрывов, когда укрытая в глубине поселка минометная батарея дала новый залп. Волна осколков сметала бегущих людей, но те, кому повезло выжить, рвались вперед. Наблюдавший с опушки леса за ходом боя майор Иволгин схватил гарнитуру радиостанции, закричав в эфир:
  -- Второй, Третий - подавить минометы! Заткните их, на хрен! Шестой, атакуйте левый фланг!
   Несколько БМП, оставаясь на опушке леса, открыли огонь. Установленные на максимальное возвышение пушки метали снаряды высоко в небо, чтобы затем те почти отвесно упали в самом центре Усть-Большерецка, среди жилых домов, накрыв смертельным градом разведанную со сбитой "Пчелы" спортплощадку, ломая снова и снова изрыгавшие пламя минометы и убивая их ничем не защищенные расчеты.
   Русские морские пехотинцы приблизились к японским позициям уже на расстояние броска гранаты, и Ихиро Канимицу, на четвереньках выбравшись из оплывшего окопа, вдавил тангету рации, хрипло выдавив:
  -- Всем, всем, отходить к поселку!
   Преследуемые морпехами, вбивавшими в спины отступавших японцев короткие автоматные очереди, бойцы Канимицу добрались до окраины поселка, когда навстречу им из-за домов выползла окутанная клубами выхлопных газов русская БМП, за которой мелькали фигурки солдат, использовавших ее массивный корпус в качестве укрытия. Прорвав вражескую оборону на фланге, взвод русских морских пехотинцев ворвался в тыл японцев, став на пути отступавших с передовой бойцов противника.
   Выбравшись на открытое место, бронемашина обрушила на горстку японцев шквал свинца. Три пулемета ПКТ, спаренный в башенной установке, и еще два, в шаровых установках в корпусе, зашлись в непрерывных очередях, расстреливая метавшихся в панике японских солдат. Ихиро Канимицу упал, вжимаясь в землю и слыша, как рядом валятся настигнутые русскими пулями его бойцы. Из рук одного из них, распластавшегося на земле всего в шаге от капитана, выкатилась темно-зеленая труба реактивного гранатомета.
   Канимицу ползком добрался до трупа, подняв оружие. Вставая на колени, он положил на плечо увесистый РПГ FT-84, лицензионную копию шведского гранатомета "Карл Густав", ловя в прицел угловатый силуэт вертевшейся на месте, плюясь во все стороны свинцом, русской БМП. Реактивная граната ударила ее в плоский борт, пробив броню, и машина, замерев на месте, загорелась. Отбросив дымящийся тубус, Ихиро схватился за винтовку, одной очередью срезав подбегавших русских солдат. Он видел, как силуэты, окрашенные в русский "цифровой" камуфляж, сгибаются, отлетая назад и оставаясь лежать на земле неподвижно. Трое русских погибли почти мгновенно, но один из них, уже умирая, с простреленной десятком пуль грудью, успел завершить движение, швыряя под ноги японцу гранату. Канимицу отпрыгнул в сторону, но, прежде чем его ноги вновь коснулись твердой поверхности, его настигла ударная волна, и в глазах капитана потемнело.
   Офицер пришел в себя, кое-как разлепив веки, и уставился на нависавший над головой обшарпанный потолок, покрытый пятнами плесени. Склонившийся над своим командиром санитар, заканчивавший бинтовать голову, обернулся, что-то крикнув, и к Ихиро подошел один из его взводных командиров.
  -- Что происходит? Какова обстановка?
   Слова пришлось буквально выдавливать из пересохшего горла. Во рту чувствовался привкус крови, и такой же запах, резкий, кисловатый, витал в темном помещении, смешиваясь с пороховой гарью.
  -- Русские опрокинули нас сходу и вошли в поселок, - сообщил офицер. - Все, кто уцелел после их атаки - в этом здании. Мы окружены.
   Канимицу осмотрелся, увидев стоявших у стен солдат, осторожно выглядывавших в окна, в которых не было ни единого стекла. Двое пехотинцев пробежали мимо, волоча пулемет "Тип-62", который тотчас установили на подоконнике. Снаружи доносился лязг гусениц, рычали двигатели.
  -- Сколько человек в строю?
  -- Тринадцать. Половина из них ранены, но все способны держать оружие.
   Взгляд Ихиро Канимицу вдруг наткнулся на забившихся в дальний угол людей. Двое детей, на вид лет шести, мальчик и девочка, испуганно жались к обнявшей их женщине, бледной от ужаса, как полотно.
  -- Кто это? Убрать их к дьяволу!
  -- Это наш щит, - покачал головой взводный. - Только благодаря этим гражданским русские еще не вошли сюда.
   Майор Иволгин появился в Усть-Большерецке, когда бой, как таковой, был уже закончен. Его БТР пересек поле, изрытое воронками, усеянное человеческими телами, грохоча рубчатыми колесами, преодолел уводившее за горизонт шоссе, остановившись на окраине поселка. Позади, грохоча по асфальтовому полотну колесами и гусеничными траками, безостановочно шла техника. Выстраиваясь в походную колонну, батальон рвался на восток, к осажденному Петропавловску. А впереди было первое село, освобожденное от оккупантов русскими морскими пехотинцами, заплатившими за эту победу немалую цену.
   Не без натуги распахнув увесистую створку люка, Владимир Иволгин выбрался из тесноты десантного отсека БТР-80. Под ногами скрежетал металл, хрустело стеклянное крошево. Поводив взглядом двух бойцов, несущих на носилках третьего, Иволгин взглянул на подбежавшего командира роты, несколько минут назад взявшей поселок, а тот еще издали замахал обеими руками:
  -- В укрытие, товарищ командир!
   В окне стоявшей фасадом к Иволгину пятиэтажки сверкнул огонек, и по броне БТР барабанной дробью заколотили пули. Майор, едва успевший отскочить за приземистый корпус бронетранспортера, потребовал у запыхавшегося подчиненного:
  -- Докладывай, капитан!
  -- Противник рассеян, поселок наш. Потеряли четыре "коробочки", двадцать два "двухсотых. Остатки япошек укрылись в этом доме!
  -- Так сройте его до фундамента! Снаряды, что ли, все сожгли?
  -- Никак нет! Но там - гражданские! Японцы местных в заложники взяли!
   Иволгин ударил кулаком по броне, зашипев от боли, и выругался. Он внимательнее взглянул на дом. Обычная лачуга, возможно, даже не жилая, судя по забранным фанерой оконным проемам. Призрак былого благополучия, когда тесная "хрущоба" с совмещенным санузлом для многих жителей необъятной страны была признаком наступившего светлого будущего. И там, за панельными стенами, спрятались враги, время от времени открывавшие огонь по любой видимой цели. Перед домом растянулись на земле несколько тел в окровавленной "флоре". Несколько БМП-3, став вокруг, направили орудия на дом, а за ними сжались морпехи, готовые в самоубийственном броске штурмовать последнюю позицию противника.
  -- Японцы пригрозили взорвать дом, если приблизимся, - пояснил растерянный командир роты. - Тут спецы по антитеррору нужны, "Альфа"!
  -- Тут только мы. И наш долг - спасти жизни гражданских, пусть ради этого придется расстаться с собственными жизнями.
   Решение было, на первый взгляд, простым. Несколько слов, короткий приказ - и снаряды раскрошат старый бетон, и жизни горстки вражеских солдат, упорно не желавшим признать очевидное и просто бросить оружие, оборвутся. И вместе с ними там погибнут свои, русские, те, кто все эти месяцы ждал прихода его, майора Иволгина, как освободителя, кто верил в спасение. А он одним словом убьет этих людей, в душах которых едва возродилась надежда.
  -- Да сколько там гражданских? - Командир роты горячо зашептал на ухо Иволгину, рассматривавшему дом, из заполненных тьмой оконных проемов которого сквозило угрозой. - Мы видели всего нескольких. Жертв среди мирного населения не избежать, раз уж идет война!
  -- Отставить! - Майор зло взглянул на отшатнувшегося от неожиданности назад подчиненного. - У тебя по-японски кто-нибудь говорить может?
  -- Так точно!
   Ротный обернулся, громко крикнув в пустоту:
  -- Сержанта Кима ко мне! Живо!
   Подбежал щуплый парень азиатской наружности, небрежно приложив ладонь к массивной каске, обтянутой маскировочным чехлом. Иволгин прищурился, уточнив:
  -- Китаец?
  -- Русский! - Сержант набычился, неохотно выдавив: - Отец из Кореи.
  -- Переводи. Да смотри, ничего не напутай!
   Командир батальона сделал шаг вперед, выйдя из-за стальной махины БТР и увидев какое-то движение в окнах третьего этажа, там, откуда бил только что пулемет. Прежде, чем японцы, загнанные в угол, напуганные, а оттого склонные к слишком поспешным действиям, нажмут на спуск, офицер громко закричал, а стоявший чуть позади сержант эхом вторил ему по-японски:
  -- Японские солдаты! Вы окружены! Отпустите гражданских, решим все, как солдаты с солдатами. Я предлагаю вам поединок, наш боец - против вашего. Если победите, мы пропустим вас, всех, с оружием! Есть среди вас настоящие воины? Решайте! Через минуту мы штурмуем дом!
   Ротный, высунувшись из-за бронетранспортера, сделал страшное лицо, но Иволгин, не обращая на это внимания, смотрел на черные провалы окон. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем из подъезда начали выходить люди. Первой выскочила женщина, несшая на руках обхвативших ее за шею детей, за ней мальчишка-подросток, лет четырнадцати, с покрытым коркой крови лицом, и еще одна женщина. А следом вышел человек в японском камуфляже. Ствол штурмовой винтовки в его руках был направлен на Владимира Иволгина.
   Когда капитан Ихиро Канимицу услышал слова русского командира, он не колебался. Кто-то из солдат попытался удержать его, но офицер шагнул к выходу, процедив:
  -- Русские сровняют дом с землей, если захотят. А сейчас они сами дают нам шанс победить!
   Укрывшиеся в пятиэтажке японцы замерли возле окон, взяв на прицел стоявшего перед ними на ровном месте русского офицера, словно не видевшего направленного на него оружия. Заложники, выскочив из заполненного запахом нечистот подъезда, побежали к ждавшим их солдатам, а Канимицу встал напротив русского. Капитан аккуратно положил на землю винтовку, присоединив к ней кобуру с девятимиллиметровым "ЗИГ-Зауэр" и стянув разгрузочный жилет. Затем, заведя руку себе за голову, он выхватил из ножен клинок, и изогнутая полоса стали, тускло сверкнув, закачалась перед непроницаемым лицом майора Иволгина.
  -- Что будет, если удача от меня отвернется?
  -- Вы все погибнете, - коротко ответил Иволгин. - Как мужчины и воины!
  -- Что ж, я готов!
   Майор снял с головы тяжелую каску, с наслаждением разминая шею. Затем стащил бронежилет, сунув его в руки переминавшегося с ноги на ногу сержанта Кима. Отцепив висевшую на поясе саперную лопатку, он крутанул ее в ладони, слыша, как заточенные до бритвенной остроты грани со свистом рассекают воздух.
  -- Начнем!
   Ихиро Канимицу стоял неподвижно, вполоборота к противнику, чуть согнув в коленях ноги и держа меч обеими руками. Иволгин сделал шаг вперед, одновременно смещаясь в сторону. По кругу он начал обходить противника, заставляя того поворачиваться на месте, а затем вдруг сорвался вперед, выбрасывая перед собой руку с лопаткой. Японец легко отпрыгнул назад, взмахнув мечом. Морской пехотинец упал, перекатываясь через голову, и клинок разрубил воздух над ним. А через миг Иволгин уже снова стоял прямо, глядя в сжавшиеся щелочки глаз своего противника.
   Десятки людей, сжимавших оружие и не убиравших пальцев со спусковых крючков, наблюдали за диковинным танцем двух воинов. Канимицу шагнул вперед, делая выпад, и клинок из многослойной стали с лязгом коснулся штыка лопаты, которую Иволгин использовал, как щит, закрываясь от посыпавшихся градом ударов. Японец с остервенением рубил, вкладывая все силы в каждый выпад и продолжая наступать. Ихиро Канимицу использовал все свое мастерство фехтовальщика, но русский снова и снова уклонялся от ударов, будто став бесплотным призраком, сквозь которого беспрепятственно проходил закаленный клинок. И потомок самураев, переполненный яростью, не успел отразить внезапный удар. Сверкнула стальными гранями лопатка в руках Иволгина, и очередной вдох японца отдался нестерпимой болью. Меч выскользнул из онемевших пальцев, и капитан Сил самообороны Японии опустился на колени, пытаясь зажать рану на груди, из которой толчками вытекала кровь.
   Владимир Иволгин, держа окровавленную лопатку в расслабленно опущенной руке, шагнул к бронетранспортеру, громко произнеся:
  -- Кончайте с ними!
   И, не оборачиваясь, резко взмахнул рукой.
   Лопатка, дважды перевернувшись в воздухе, с приглушенным стуком пробила переносицу японскому офицеру, срезав наискось половину черепа. Брызнула кровь, и безжизненное тело осело на грязный асфальт. В этот момент взревел могучий КПВТ бронетранспортера, и трассеры, сливаясь в воздухе в пульсирующую огненную струну, вонзились в серый бетон, прогрызая его насквозь, а затем оглушительно громыхнуло орудие стоявшей поодаль БМП.
   У Иволгина зазвенело в ушах, и он досадливо передернул лицом. Шквал огня обрушился на занятый горсткой японцев дом. Стамиллиметровые снаряды проломили бетонные плиты, разрываясь внутри и уничтожая все живое, а вслед им полетели пули и реактивные гранаты. Из оконных проемов вырвались языки пламени, а затем с подоконника шагнула охваченная огнем фигура. Что-то бессвязно крича, человек, размахивавший руками и ногами, пролетел несколько метров, упав на землю в нескольких шагах от брезгливо отошедшего назад Иволгина и забрызгав кровью и ошметками плоти его ботинки.
   Подойдя к своему БТР, стоявшему, приглашающее распахнув люки, майор обернулся к своим бойцам, за спинами которых догорал изрешеченный шквальным огнем дом, где погибли так и не признавшие поражения японские солдаты:
  -- Бойцы, первый бой - за нами! Мы победили, и этот поселок - снова часть России, и будет ею навсегда. За это многие наши товарищи вынуждены были отдать свои жизни. Они пошли на смерть без колебаний, как настоящие герои, потому что верили в нашу победу, ведь за нами - правда. Но впереди еще много сражений, и прольется немало крови. Враг копит силы, готовясь встретить нас огнем. Мы пойдем вперед, и уничтожим всякого, кто встанет на нашем пути!
   Вытягиваясь в грохочущую металлом колонну, батальон уходил по шоссе на восток, туда, где из последних сил держался сдавленный кольцом осады Петропавловск-Камчатский. Позади оставалось поле выигранной битвы - и свежая братская могила, над которой возвышался скромный деревянный обелиск, увенчанный красной звездой. А навстречу ему катилась стальная лавина японской Второй пехотной дивизии. Не все подразделения могли прибыть на место сбора в нужный час, но и тех сил, что генерал Такаги бросил в контратаку, было довольно, чтобы устранить угрозу от горстки русских морпехов. Пехотный полк, пусть и неполного состава, шесть моторизованных рот, усиленные танковым эскадроном и гаубичным дивизионом, был кулаком, способным оставить от любого врага мокрое место. Тяжелые танки "Тип-90", закованные в многослойную броню, стали острием копья, за которым тянулось "древко" из десятков бронетранспортеров с пехотой. А далеко впереди, осторожно, пытаясь нащупать передний край вражеских порядков, шла разведка.
   Два бронетранспортера БТР-80 катили по пустому шоссе, связывавшему западное и восточное побережье полуострова Камчатка. Морпехи привычно расселись на броне, направив во все стороны стволы автоматов, но куда более действенным оружием были сейчас их глаза. И когда один из бойцов увидел приближающиеся от горизонта угловатые машины, покрытые похожими на кляксы пятнами камуфляжной окраски, он замолотил прикладом своего АК-74 по командирскому люку. Коробчатый корпус с клиновидным носом, опиравшийся на шесть высоких колес и увенчанный плоской башней - морпехи сразу опознали японские боевые разведывательные машины "Тип-87". А следом за парой БРМ двигались автомобили, похожие на первый взгляд на американские "хамви", и над их кабинами торчали пулеметные стволы.
  -- С дороги! С дороги! - Командир экипажа БТР закричал, видя в триплексе приближающиеся бронемашины. - Механ, сворачивай, твою же мать! Стрелок, гаси их! Огонь!!!
   Один бронетранспортер свернул с шоссе влево, второй - направо, а вслед им уже летели японские снаряды. Головная БРМ открыла огонь из своей двадцатипятимиллиметровой пушки, вбивая очередь за очередью в русский БТР. Подкалиберные снаряды с легкостью прошили тонкую броню и тело водителя, и неуправляемая машина, с которой, к счастью, успели спрыгнуть десантники, врезалась в дерево, свалив его и застряв.
   Второй БТР-80, скатившись к кювет, выполз на пустырь, и стрелок, увидев в прицеле высокий борт вражеской машины, нажал на гашетку. Загрохотал КПВТ, посылая рой пуль в сторону противника. Крупнокалиберный пулемет оказался не менее эффективен, чем японские автоматический пушки, и одна БРМ вспыхнула, а через полминуты за ней последовала и вторая. Пара автомобилей HMV остановилась, а затем, когда застрекотал спаренный пулемет ПКТ, сдали назад.
  -- Вали их! - Командир разведгруппы приподнялся над краем оврага, скомандовав своим бойца: - Шарапов, Валиев, давай!
   Два морпеха, державших на плечах темно-зеленые короткие раструбы гранатометов РПГ-26, поднялись со дна кювета, послав реактивные снаряды вслед убегавшему противнику. Один из автомобилей загорелся, исчезая в ослепительной вспышке пламени.
  -- Осмотреть машины! - Командир морпехов покинул укрытие первым, держа наизготовку автомат. - Ищите выживших!
   Осмотрев расстрелянные в упор БРМ, морским пехотинцам удалось отыскать двух раненых японцев, один из которых был способен говорить. Зрелище быстрой расправы над его менее ценным товарищем развязало пленному язык, но донесение разведки запоздало. Уже знающий о близости японцев майор Иволгин, собрав офицеров своего штаба, сообщил им:
  -- Противник укрепился на окраинах поселка Кавалерское силами мотопехотного полка, перекрыв путь на восток. Обойти его мы не сможем - кругом бездорожье, местность сильно заболочена. Боя не избежать!
  -- Значит, надо атаковать, - решительно произнес начальник штаба. - Ударим, пока они недостаточно укрепились!
  -- Численное превосходство на их стороне, а у нас неплохая позиция. Фланги прикрыты реками Начилова и Большая, берега сильно заболочены, значит, выйти нам в тыл "косые" не смогут и станут ломиться в лоб. А чем их встретить, найдется с лихвой. Нет, мы не пойдем в атаку, пусть они сами надрываются!
   Противники изучали друг друга с безопасной дистанции. Сменявшие друг друга в небе беспилотники MQ-1C "Грей Игл" вели непрерывное наблюдение за действиями русских морпехов, вопреки ожиданиями, вдруг остановившихся, начав окапываться. А мчавшийся в безвоздушном пространстве спутник "Енисей-М" снабжал командование русского подразделения полной и надежной информацией о действиях противника. Владимир Иволгин перебирал снимки высокого разрешения, на которых отчетливо были видны "коробочки" японских танков и БТР, скопившихся на окраине поселка в нескольких километрах впереди. А еще дальше на восток занимали огневые позиции гаубицы FH-70. В тот момент, когда спутник пролетал над Камчаткой, расчеты как раз отцепили их от грузовиков, разводя в стороны станины и выкладывая на землю штабели снарядных ящиков.
  -- Эти шестидюймовки сотрут нас в порошок, как только пристреляются, - буркнул начштаба батальона. - Япошкам потом только останется собрать трофеи!
  -- Значит, заставим их потратить боекомплект! Не вагон же снарядов они с собой притащили! Дадим пару неплохих целей!
   Взвод морской пехоты остановился, когда их короткую колонну нагнал топливозаправщик БТЗ-3. По очереди БМП подъезжали к бронированной машине, разработанной по опыту чеченской войны, когда обычные автоцистерны на базе "Уралов" и "Зилов" оказывались легкими целями для боевиков. Новый заправщик, созданные на базе БМП-1, имел приемлемый уровень защиты, неся под своей броней три тонны дизельного топлива. Боевые машины пехоты по очереди присасывались к заправочному шлангу, по которому в опустевшие баки вливалась живительная солярка. Движение - жизнь, в этом простом постулате никто из морских пехотинцев не сомневался. Жалкая горстка, отделенная от баз снабжения тысячами километров водного пространства, не могла вести затяжные бои, ведь даже штурм Усть-Большерецка стоил половины боекомплекта. Встать в оборону означало погибнуть под непрерывными ударами противника, но именно такой приказ отдал сейчас майор Иволгин.
   Батальон занимал позиции, закапываясь в землю. Сплошной линии обороны, километровых траншей, обвитых колючей проволокой, конечно, не было. Отдельные роты и взводы создавали опорные пункты, угрожая прорывающемуся противнику перекрестным огнем. Русская оборона представляла дугу, выгнутую на восток и обеими вершинами упиравшуюся в извилистые ленты рек, не слишком широких, но остававшихся труднопреодолимым препятствием для японской техники, лишенной способности плавать. Но, пожалуй, каждый из парней в черных беретах, понимал, что японские танки, ждавшие где-то за горизонтом, пройдут сквозь них, едва ли заметив.
   Заправлявшихся морпехов нагнал еще один взвод, и баки их БМП тоже уже показывали дно. Офицеры, глядя на это, лишь качали головами. Скопление техники перед боевыми порядками противника не могло не оказаться незамеченным, и, задержавшись здесь хотя бы на несколько секунд, можно было остаться навсегда.
   Никто не слышал звука мотора пролетевшего над поляной беспилотника MQ-1C, как не услышал и звуков выстрелов. Просто земля вокруг БМП взметнулась вдруг фонтаном к небу, а по броне замолотили осколки. Японские артиллеристы не могли упустить такую возможность, и обе батареи открыли огонь. Гаубицы FH-70 выплевывали снаряд за снарядом, и те, описав пологую дугу, падали в считанных метрах от русских боевых машин. Морпехи, застигнутые артналетом, не мешкали. Одна БМП уже горела, но уцелевшие бойцы отцепляли заправочные шланги, и бронемашины срывались с места, уходя к ближайшей роще.
   Еще несколько раз японские гаубицы оживали, обрушивая свой сокрушительный огонь на маневрировавшие в их зоне поражения русские подразделения, вдруг внезапно останавливавшиеся на открытом месте, точно перед камерами беспилотников, неторопливо круживших над облаками. Но всякий раз русские ускользали из-под обстрела после первого же залпа, потеряв за полдня всего две боевые машины. И командир японского пехотного полка, поняв, что так только лишится артиллерийской поддержки в самый ответственный момент, поскольку попросту закончится боекомплект, решился.
   Взревели разом мощные двигатели, так что от их слитного рыка содрогнулась земля, и танки, выстраиваясь редкой цепью, двинулись на запад, параллельно шоссе. Тяжелые "Тип-90" плавно катились по бездорожью, вгрызаясь широкими гусеницами в болотистую почву. Перед японскими танкистами была поставлена, в сущности, предельно простая задача - сблизиться с противником на расстояние прямого выстрела и огнем орудий уничтожить все живое в поле зрения. А за ними ползли бронетранспортеры с пехотой, которой предстояло добить опрокинутого врага. Никаких тактических хитростей - удар в лоб, под которым русские либо погибнут, либо дрогнут и покатятся назад, чтобы тоже погибнуть, но лишь чуть позже.
   Владимир Иволгин не мог, подобно своему японскому оппоненту, поднять над полем боя беспилотник, контролируя ситуацию из безопасного тыла. Вместо этого он, поднеся к глазам бинокль и высунувшись по пояс из люка БТР, глядел на горизонт. Мощная оптика приближала едва появившиеся в поле зрения танки. Танковый эскадрон японских сухопутных сил по штату включал четырнадцать машин, сейчас же майор видел лишь одиннадцать массивных "Тип-90", обманчиво медленно приближавшихся к позициям его бойцов. Но и это был козырь, побить который, казалось, невозможно. На многих танках можно было, вглядевшись, заметить следы ремонта - пятна сварки, свежую краску или вовсе неокрашенный металл. Вывести из строя современный танк намного сложнее, чем убить тех, кто управляет им, и японские боевые машины вновь и вновь, подобно мифическому фениксу, возвращались в строй. Менялись экипажи, и танки снова и снова шли в бой.
  -- Сомнут, - пробормотал майор, качая головой. - На гусеницы намотают, самураи херовы!
   Шестидюймовый снаряд, выпущенный одной из занявших огневые позиции на краю поселка гаубиц FH-70, промчался над головами атаковавшей пехоты, преодолев двадцать километров и беззвучно коснувшись земли в полутора десятках метров от бронетранспортера комбата. Грохот разрыва заглушил все иные звуки, и к небу поднялся столб вывороченной взрывом земли, в котором сверкали оранжевые проблески. Иволгин, которого по голове словно дубиной ударило, скатился из люка в десантный отсек, успев захлопнуть бронированную крышку. Начштаба что-то говорил ему, широко открывая рот, но Иволгин ничего не слышал сквозь шум в ушах, лишь прохрипев:
  -- Всем - назад!
   Радист схватился за лежавшие перед ним наушники, но из динамиков звучал лишь треск и свист помех. Над командирским БТР взвились две ракеты, вспыхивая тревожно-алым светом на фоне облачной пелены. Через мгновение взревели десятки двигателей, и русские морпехи отшатнулись. Дуга, в виде которой представали их позиции, сперва превратилась в прямую линию, похожую на туго натянутую струну, а затем начала прогибаться на запад. Танки, еще ни разу не выстрелив, неторопливо ползли вперед, будто пытаясь угнаться за ускользавшим из-под удара противником. Большая часть бойцов Иволгина оттянулась на север, укрываясь в редкой роще, тянувшейся вдоль речных берегов. Другие сместились к югу.
  -- Отступают, даже не приняв боя! - Командир японского полка смотрел на экран, куда выводилось изображения с камер одного из разведывательных "дронов", сопровождавших русские подразделения. - Не понимаю!
  -- За нами - полное превосходство, и качественное, и количественное. Гайдзины оценили соотношение сил и сделали единственно верный выбор!
  -- Если бы они во всем исходили из расчета и здравого смысла, то не высадились бы одним батальоном здесь, на Камчатке, где их ждала полная дивизия.
   Беспилотник, с которого поле боя представало громадной шахматной доской, сделал еще одни заход над рощей, в которой заняли позиции отступившие русские морпехи. Сразу три дымные полосы протянулись к нему из леса, и, несмотря на то, что "дрон" излучал сравнительно мало тепла, ГСН одной из выпущенных ракет "Игла" захватила цель. MQ-1C, кувыркаясь, камнем рухнул на землю, а через несколько секунд был сбит и второй "дрон". Именно поэтому японский командир не увидел, как продолжавшие все это время пятиться назад русские остановились, разворачивая орудия своих бронемашин в сторону приближавшегося врага, нависая над ним с севера и юга. А навстречу вражеским танкам, приближавшимся грохочущей, ревущей волной металла и огня, выдвинулся саперный взвод.
   Ожидая, что в любой миг на головы обрушатся японские снаряды, бойцы, подгоняемые нервными офицерами, вытаскивали из своих МТ-ЛБ пусковые установки переносных комплектов минирования ПКМ, устанавливая на них цилиндрические кассеты. Короткая команда, и град противотанковых мин ПТМ-1, простых, но убийственно эффективных, посыпался в перетертую гусеницами до состояния кашицы траву. Смерть, невидимая, бесшумная, беспощадная, затаилась на узкой полоске земли, тянувшейся на пути наступавшего врага. А русские саперы, не теряя времени, повторили операцию, только теперь использованные ими кассеты были начинены каждая шестьюдесятью четырьмя противопехотными минами ПФМ-1С.
   Уже чувствуя, как дрожит земля под многотонными боевыми машинами, саперы попрыгали в свои транспортеры, снова устремляясь в тыл. А на смену им уже спешила противотанковая батарея. Десяток самоходных орудий "Спрут-СД" выстроился редкой цепью на пути врага, которого уже можно было разглядеть в мощную оптику прицелов. Замотанные маскировочными сетями, боевые машины при взгляде уже с нескольких десятков метров выглядели, как какие-то бесформенные кочки, и только толстые орудийные стволы, протянувшиеся параллельно земле, выдавали их.
  -- Ползут, - хмыкнул приникший к прицелу командир батареи, сдвигая на затылок танковый шлем. - Все, мужики, сейчас решится - они или мы. Ради этого мы прибыли сюда, ради этого гибли, защищая нас, моряки и летчики, и подвести их нельзя. Батарея, к бою! Зарядить ТУР!
   В каморы гладкоствольных орудий 2А75 легли управляемые ракеты "Рефлекс-М", и наводчики замерли, ожидая следующей команды. А рядом с приземистыми самоходками, под открытым небом, не защищенные ничем, готовились к бою расчеты противотанковых ракетных комплексов "Корнет". Толстые цилиндры транспортно-пусковых контейнеров, укрепленных на треножных станках, чуть возвышались над колышущейся травой.
   Японские танки, не встречая сопротивления, достигли кромки минного поля, и из-под гусениц одной, а затем сразу еще двух машин, вырвалось пламя. Взрывами мин ПТМ-1 у танков рвало гусеницы, и могучие сухопутные броненосцы замирали, теряя подвижность.
  -- Мины! - Командир эскадрона, которому повезло, потому что его танк шел чуть позади, кричал в эфир, боясь опоздать. - Всем стоп! Саперы, вперед!
   Люки двигавшихся за танками БТР распахнулись, и наружу выбрались нагруженные миноискателями саперы. Миновав застывшие стальными изваяниями боевые машины, они смело ступили на минное поле - и нога одного из них раздавила незаметный в смятой траве "лепесток", противопехотную мину ПФМ-1С. Крича от нестерпимой боли, японский солдат, которому оторвало правую стопу, повалился на землю. Несколько человек кинулись к нему, не слыша испуганного приказа отступившего назад командира, и еще один смельчак, лишившись половины ноги, упал, истошно голося и истекая кровью. В этот момент наводчик командирского "Спрута" сообщил:
  -- До цели три тысячи восемьсот!
  -- Пуск! Батарея, огонь!
  -- Десять орудий разом рявкнули, и из стволов выскользнули противотанковые ракеты 9М119М, направляясь к подсвеченным протянувшимися над полем невидимыми лазерными лучами целям. Одновременно расчеты "Корнетов" выпустили вслед им полудюжины тяжелых ПТУР 9М133. Волна ракет, мчавшихся со скоростью звука, накрыла японские танки. Перед их тандемными кумулятивными боеголовками была бессильна даже многослойная лобовая броня японских "Тип-90". Полдюжины машин разом вспыхнули, пораженные, каждая двумя-тремя ракетами. У одного из танков сдетонировал боекомплект, и башню разнесло изнутри на куски чудовищной силы взрывом.
  -- Заряжай! Ракетой! - Командир противотанковой батареи в панораму наблюдал за тем, как на месте японских танков полыхают факелы. - Сжечь их всех! Огонь!
   Наводчик командирской САУ в два касания пульта автомата заряжания выбрал тип снаряда, и еще одна ракета вместе с метательным устройством легла в орудийную камору. Громовой раскат выстрела - и она устремилась к цели. Японские танкисты мгновением ранее отстрелили дымовые гранаты, и выпущенные русскими ПТУР пронзили колышущуюся пелену. Наводчики "Спрутов" мазали, теряя цели из виду, но расчеты "Корнетов", имевшие в своем распоряжении тепловизионные прицелы 1ПН79 "Метис-2", были более точны. Еще три танка взорвались, когда ракеты проломили броню. Чудом уцелевший танк с сорванной гусеницей открыл огонь, посылая к горизонту снаряд за снарядом, бессильно падавшие в нескольких сотнях метров от позиций русских САУ, находившихся вне пределов досягаемости. А командир эскадрона, видевший, как за считанные секунды было уничтожено все его подразделение, крикнул срывающимся голосом:
  -- Вперед!
   Механик-водитель дернул рычаги, и тяжелый танк сорвался с места, сокращая дистанцию, отделявшую его от противника. Взревел дизель, толкая вперед боевую машину, грозно лязгнули траки. Под гусеницами бессильно хлопали противопехотные "лепестки", и танк продолжал двигаться вперед, а его наводчик уже поймал в прицел русский "Спрут". Рявкнуло орудие, и "игла" подкалиберного снаряда ударила его в башню. Разогнавшийся до полутора тысяч метров в секунду сердечник проткнул броню, защищавшую лишь от осколков и пуль, будто бумагу, и самоходка вспыхнула.
  -- Вот, суки! - Командир батареи ткнул кулаком в броню, увидев, как погибли в одно мгновение три его бойца. - Батарея, отход! А, черт, связь дерьмо!
   "Забившие" эфир помехи сделали установленные на всех машинах рации бесполезным хламом, но две красные ракеты, взлетевшие над позициями батареи, были видны всем. "Спруты", отстреливая дымовые гранаты, сдали назад, разрывая дистанцию с японским танком, который, будто заговоренный, шел напролом по минному полю, уже почти преодолев его. Из орудийного ствола снова вырвался язык пламени, и сердечник летевшего быстрее звука подкалиберного снаряда вспорол броню еще одной САУ.
  -- Подкалиберный! - Зарычал командир противотанковой батареи. - Огонь!
   Рыкнула пушка "Спрута", к которому присоединились и другие самоходки, и несколько снарядов калибра сто двадцать пять миллиметров вонзились в броню японского "Тип-90", прогрызая преграду и добираясь до жизненно важных агрегатов. Танк замер, над ним поднялся столб черного плотного дыма.
   Десяток шестидюймовых снарядов, выпущенных из-за горизонта японскими гаубицами, упал на позиции русской батареи. В отсутствии "дронов" точность стрельбы оставляла желать лучшего, а броня, пусть даже легкая, надежно защищала экипажи "Спрутов" от близких взрывов. Лишь одна машина, пораженная, по трагической случайности, прямым попаданием, была уничтожена, превратившись в груду полыхающего железа. Но остальные САУ уже вышли из сектора обстрела, выполнив свою задачу.
   Лишившись прикрытия, японская пехота остановилась. Бронетранспортеры замерли, не доезжая несколько десятков метров до первого горящего танка. Над рощей, тянувшейся вдоль берегов реки Начилова, ограничивавшей поле боя с севера, вспыхнула изумрудно-зеленая искорка сигнальной ракеты, и из зарослей, одна за другой, стали выползать русские БМП. Ловя в прицелы борта японских бронетранспортеров "Тип-96", наводчики боевых машин нажимали рычаги спуска, и из орудийных стволов вылетали управляемые ракеты 9М117М "Аркан", с ювелирной точностью поражая подсвеченные лазером цели. БТР вспыхивали, один за другим, беспощадно избиваемые с безопасного расстояния.
   Японская пехота, покидая бронемашины, разворачивалась навстречу новой угрозе. Редкая цепь бойцов, вооруженных гранатометами "Карл Густав", встретила русскую атаку. БМП обрушили на противника град стамиллиметровых фугасных снарядов, поливая противника шквалом пулеметного огня. В ответ летели дымные стрелы реактивных гранат, но хладнокровия и выдержки прицелиться и выстрелить, дождавшись, когда пышущая свинцом и пламенем вражеская бронемашина приблизится на двести-триста метров, хватало не всем. Большинство японских гранатометчиков погибли задолго до того, как противник оказался на расстоянии выстрела, но некоторые успели открыть огонь, и две БМП почти одновременно вспыхнули, пораженные кумулятивными гранатами в уязвимые борта.
   Артиллеристы Сил самообороны, у которых проблем со связью, в отличие от их противника, не было вовсе, получили панический призыв о помощи от истребляемой пехоты, немедленно открыв огонь. Гаубицы FH-70 метали к горизонту снаряд за снарядом, и по полю боя прокатилась волна взрывов. Каждый из снарядов М483А1 был начинен восьмьюдесятью восьмью кумулятивно-осколочными боевыми элементами М42. Ухищрения вроде дымовой завесы или маскировочных сетей были бесполезны - суббоеприпасы не имели систем наведения, стрельба велась "по площадям". Но сотен боевых элементов, зависших на стабилизаторах над полем боя, медленно опускаясь под воздействием собственного веса, было достаточно, чтобы засеять смертью огромное пространство. Одна за другой, пораженные сверху, в слабо защищенную крышу, русские БМП-3 вспыхивали. Досталось и успевшим покинуть машины десантникам, очутившимся под огненным дождем, от которого не было спасения.
   Русская контратака захлебнулась, и избиваемые укрытым за горизонтом противником морские пехотинцы метались под огненным дождем, пытаясь спастись. Досталось и самим японцам. Снаряд, выпущенный за двадцать пять верст - не пуля снайпера, и отклонение может достигать десятков метров под влиянием ветра, температуры и влажности воздуха, изношенности орудийного ствола и еще десятков факторов, ничего не значащих по отдельности, но в сумме дающих огромную погрешность. Пара японских БТР, уцелевших под огнем русских орудий, вспыхнули, ковер взрывов накрыл позиции пехотного взвода, сметая его до единого человека.
   Три БМП-3Ф не участвовали в сражении до определенного момента, избежав гибели под огнем вражеских орудий. Боевые машины пехоты, к которым присоединилась пара БТР-80, двигались на юг, прочь от противника, но это не было проявлением трусости или нерешительности. Достигнув болотистых берегов реки Большой, несущей свои воды по извилистому, распадавшемуся на множество протоков руслу прямиком в Охотское море, они продолжили движение, со всплеском входя в воду. Включившиеся водометы вспенили речные волны, и бронемашины, разработанные специально для нужд морской пехоты, отличаясь повышенной мореходностью, покачиваясь на плаву, двинулись на восток, с легкостью преодолевая течение.
   Двадцать километров остались позади. В то время как их товарищи гибли под огнем японской артиллерии, морские пехотинцы, уже оказавшиеся в тылу противника, вновь выбрались на берег. Им, воевавшим на своей земле, не было нужды проводить разведку, имея на руках предельно точные карты, дополненные спутниковыми снимками, сделанными считанные часы назад. Оказавшись на суше, небольшая колонна выбралась на шоссе, полным ходов двинувшись в сторону Кавалерского, туда, где на окраине поселка развернулись японские батареи.
   Японские артиллеристы, заметив приближающуюся технику, продолжили свою работы, забрасывая в каморы вытянувших к горизонту длинные стволы орудий снаряд за снарядом. И лишь когда расстояние сократилось до считанных десятков метров, и силуэт русской БМП-3 стало невозможно принять за японские "Тип-89", японцы подняли тревогу. Но в этот момент рявкнули стамиллиметровые орудия, вслед им полетели тридцатимиллиметровые снаряды. БТР поддержали атаку огнем своих мощных КПВТ, выпущенные из которых пули насквозь прошивали человеческое тело, даже защищенное бронежилетом. Орудийная прислуга была уничтожена за пару минут шквалом огня, сметавшего ее с земли. В ответ не прозвучало ни одного выстрела.
   Продолжая движение по вражеским тылам, отряд ворвался на улицы поселка, провожаемый взглядами укрывшихся в своих домах немногочисленных жителей, чьи надежды на то, что война обойдет их стороной, рухнули сегодняшним утром. Наводчик головной БМП увидел впереди группу грузовиков, над которыми топорщился настоящий лес антенн самых причудливых форм и различных размеров, и, не колеблясь, послал в их сторону очередь из автоматической пушки 2А72. Машины, одна за другой, загорелись, а радиоэфир над полем боя вдруг очистился от помех, и вновь получивший возможность полноценно управлять своими бойцами Виктор Иволгин приказал:
  -- Второй, Третий - отход! Пятый, атаковать противника с правого фланга! Стрельцы, оказать поддержку!
   Три чудом уцелевшие БМП, все, что осталось от двух рот, вступивших в бой с японской пехотой, пятясь, скрылись в роще, а в это время еще одна рота уже разворачивалась цепью, заходя с юга. Позади медленно ползущих по целине боевых машин пехоты двигались уцелевшие "Спруты". Их орудия время от времени отрывисто рявкали, выплевывая в сторону противника сгустки раскаленного металла. Японской пехоте, встретившей атаку в чистом поле, нечего было противопоставить подавляющей огневой мощи наступавших русских морпехов.
  -- Пятый докладывает - бегут! - Начштаба батальона светящимися от радости лазами уставился на Иволгина. - Бегут японцы! Все, сломались самураи!
  -- Пятому приказ, гнать их без остановки, ни секунды не давать! Давить всех!
   Эфир дрожал от переполнивших его панических донесений отступавшей, а вернее, уже бежавшей японской пехоты, расстреливаемой в спину кинжальным огнем русских БМП. Немногие пытавшиеся сопротивляться японские солдаты гибли, так и не сумев причинить хоть какой-то ущерб рвущемуся вперед по их телам противнику. Командир полка Сил самообороны, развернувший свой штаб на северной окраине поселка Кавалерское, до некоторых пор чувствовал себя в безопасности, пока водитель его КШМ, глаза которого округлились от ужаса, не закричал:
  -- Русские здесь!
   Башня показавшейся из-за домов БМП-3 развернулась. Увидев в прицел характерный ступенчатый корпус командно-штабной машины "Тип-82", над которой вздымались стальной щетиной многочисленные антенны, наводчик не сомневался. Он уже коснулся кнопки спуска, когда услышал крик командира:
  -- Внимание! Слева двадцать, БРМ!
   Японская бронемашина "Тип-87" уже поворачивала башню, и тонкий, похожий на жало ствол ее "эрликона" опустился параллельно земле, но русский наводчик опередил противника, выиграв лишь доли мгновения, но хватило и этого. От прямого попадания осколочно-фугасного калибра сто миллиметров снаряда вражескую БРМ буквально разорвало на куски. А затем поток тридцатимиллиметровых снарядов, покинувших ствол спаренной автоматической пушки, вскрыл корпус огрызнувшейся пулеметным огнем КШМ от носа до кормы, убивая всех, кто находился внутри.
   Из проулка выскочила группа японских пехотинцев, и командир БМП, увидев на плече одного из них толстую темно-зеленую трубу, закричал, что было сил:
  -- Справа гранатомет!
   Боевая машина развернулась на месте, и три пулемета ПКТМ одновременно открыли огонь. Пулеметные очереди свинцовыми косами срезали вражеских солдат. Еще несколько японцев появились сзади, но двигавшиеся за бронемашиной, используя ее корпус в качестве укрытия от летевших со всех сторон осколков и пуль, русские морпехи встретили их автоматным огнем, перебив всех за считанные секунды. Поливая все вокруг себя раскаленным свинцом, БМП принялась кружить по поселку, истребляя охваченных паникой японских тыловиков. А с запада в поселок уже втягивалась колонна разномастных бронемашин, над которыми реяли российские триколоры.
   Откинув тяжелую крышку люка, Владимир Иволгин выбрался из тесного нутра БТР наружу, с наслаждением выпрямляясь в полный рост и вдыхая полной грудью. Наполненный пороховой гарью и выхлопными газами воздух кружил голову. Только сейчас майор, за минувшие часы не сделавший лично ни одного выстрела, видевший врага уже мертвым, почувствовал, что весь взмок, и пропитавшийся потом камуфляж облепил тело, сковывая движения.
  -- Товарищ командир! - Перед майором возник командир роты морпехов, первой вошедшей в Кавалерское. - Противник разгромлен и большей частью уничтожен. Поселок наш! Это победа!
  -- Еще одна такая победа - и воевать будет некому!
   Иволгин осмотрелся по сторонам. Мимо двигались боевые машины, на броне которых сидели морские пехотинцы, те, кому повезло уцелеть в мясорубке боя. Они махали руками выбиравшимся из своих домов жителям, что-то кричали им. А те, не веря своим глазам, смотрели вслед тянущейся на восток колонне, и тоже махали руками. Многие, и женщины, и мужчины, ничуть не смущаясь, плакали.
  -- Дозаправиться, - приказал Иволгин. - Ищите японскую горючку, они же не с пустыми баками сюда явились! С поврежденных машин слить топливо, снять боекомплект. Раненых оставим в этом поселке. Никаких задержек, только вперед, покуда хоть один из нас способен двигаться и держать оружие в руках!
   В тот момент, когда очередной беспилотник MQ-1C, взлетевший с японского аэродрома в поселке Палана, появился над полем боя, все уже было кончено. Операторы, к которым присоединились американские офицеры, с высоты птичьего полета наблюдали за русской колонной, стальной стрелой летящей по шоссе на восток.
  -- Русские в тылу японцев и могут нанести удар в любой точке, - произнес полковник Никсон, понижая голос, чтобы не быть услышанным суетившимися поблизости японцами. - Они полностью овладели инициативой и диктуют правила игры.
   Лейтенант Адамс с сомнением хмыкнул:
  -- Потери русских огромны! Они лишились трети своей техники. Наступать с тем, что осталось - безумие пополам с самоубийством!
  -- Поверь, русским больше не придется сделать ни одного выстрела. Оглянись вокруг, парень! Наши узкоглазые "партнеры" растеряны, они утратили всякую волю к сопротивлению и просто разбегутся, побросав оружие, стоит увидеть хоть одного русского солдата. Русские - бешеные звери, в одиночку готовые броситься хоть на десять, хоть на сто противников. И даже в этой ситуации они способны победить. Эти люди сражаются до последнего вздоха, если лишатся оружия, то бьются голыми руками, зубами рвут глотки своих врагов. А на Камчатке высадились их отборные бойцы, прошедшие множество конфликтов. И их уже ничто не остановит. А это значит, у нас с тобой времени почти не осталось.
   Действительно, находившиеся вокруг японские офицеры были подавлены, с трудом избегая откровенной паники. Прорвав спешно организованную оборону, русские, остановить которых сейчас было попросту некому, рвались на восток, к осажденному Петропавловску. И хотя оттуда до Паланы были сотни километров, японцы, суетившиеся в штабе, не могли скрывать свой страх. Противник, казавшийся слабым и нерешительным, так и напрашивавшийся, чтобы его завоевали, показал свою мощь и безумную храбрость своих бойцов. И все же штаб продолжал работать, пытаясь управлять разбросанными на огромном пространстве подразделениями, делая все, чтобы те не оказались на пути идущих напролом русских, пополнив список потерь. И потому никто не обратил внимания, как полковник Роберт Никсон встал со своего места, делая знак располагавшимся в стороне от японцев американским "советникам" и одновременно расстегивая кобуру.
   Наличие оружия здесь, посреди сотен вооруженных людей, не было чем-то необычным. И потому никто из японцев не обращал внимания на висевший на поясе полковника полуавтоматический девятимиллиметровый пистолет М9, в "девичестве" итальянскую "Беретту" модели 92FS, надежную и мощную систему, магазин которой вмещал полтора десятка патронов "парабеллум". В вооруженных силах подавляющего большинства государств, если не считать различные подразделения "коммандос", пистолет давно превратился в атрибут офицерской власти, и мало кто из профессиональных военных умел по-настоящему эффективно применять его в бою. Но это правило не распространялось на армию США. И сейчас Никсон уверенным движением извлек оружие, досылая патрон. То же самое проделали его подчиненные, и шесть стволов, готовых огрызнуться огнем, нацелились на опешивших японцев.
  -- Никому не шевелиться, - громко произнес полковник по-японски. - Кто двинется, будет убит. Мы просто уйдем, не нужно пытаться нас задержать. Лейтенант, за дело!
   Адамс, услышав приказ, кинулся к компьютерам, доставленным американцами с собой, прилепляя к системным блокам похожие на куски пластилина брикеты пластиковой взрывчатки С-4, извлеченной из багажа, который и в голову никому не пришло досмотреть. Американец ловко воткнул в податливую взрывчатку детонаторы. Один из японцев, молча наблюдавших за этим процессом, вдруг вскочил, метнувшись к выходу. Пистолет в руках Роберта Никсона трижды дернулся, и японского офицера сбило с ног, а его камуфляж потемнел от крови.
  -- Живее, лейтенант! - прикрикнул полковник, не выпуская из поля зрения своих притихших "союзников".
   Звук выстрелов не могли не услышать. Двое японских пехотинцев в полной экипировке ворвались в штаб, держа наизготовку оружие и вращая головами в поисках неведомо как прокравшихся мимо них русских диверсантов. Пять пистолетных стволов харкнули раскаленным металлом, и японцев буквально смело с ног.
  -- Уходим!
   На бегу Никсон подхватил с пола оружие убитого им японского солдата. Со штурмовой винтовкой "Тип-89" в руках, по устройству практически не отличавшейся от привычной М4, он почувствовал себя несравнимо более уверенно. Оказавшись снаружи, американцы открыли шквальный огонь по японским солдатам, суетившимся вокруг занятых штабом построек. Опустошив магазин за несколько мгновений, Роберт Никсон отшвырнул бесполезное оружие, бросившись к стоявшему поблизости автомобилю "Тойота" HMV, внешне выглядевшему как чуточку "подросший" американский "Хамви". Выскочивший навстречу водитель был убит одним из спутников полковника, занявшего место за рулем.
   Растерявшиеся японцы приходили в себя, и в сторону американцев полетели пули. Один из людей Никсона, настигнутый автоматной очередью, упал, заливая своей кровью вытоптанную землю. Полковник, уже дергая рычаг переключения передач, успел крикнуть:
  -- В машину его! Прижмите "джапов" огнем!
   Треск пистолетных выстрелов заглушил рокот двигателя. Автомобиль, по корпусу которого стучали пули, сорвался с места, направляясь к взлетно-посадочной полосе. Единственная надежная связь японского экспедиционного корпуса с внешним миром, она была и единственной надеждой американских "советников".
   Никсон, вцепившийся в "баранку" мертвой хваткой, направил автомобиль к видневшемуся из-за здания терминала транспортному самолету "Кавасаки" С-1А. Крылатая машина, доставившая из метрополии груз боеприпасов и провизии для отделенных от своих баз и транспортных маршрутов тысячами километров пространства японских войск, и сейчас, судя по стоявшему рядом топливозаправщику, готовилась отправиться в обратный путь.
   Единственный принадлежавший японцам на Камчатке аэродром изначально был предназначен для приема машин легкого класса типа русского Ан-26 или Як-40. Новые хозяева укрепили взлетную полосу, но вот удлинить ее для приема более грузоподъемных машин, например, С-130 "Геркулес", уже не смогли. И все равно транспортные "борта" из Японии прибывали, загруженные едва на треть, так что каждый килограмм припасов, доставляемых на полуостров, обходился буквально на вес золота, но лишь благодаря этому "воздушному мосту" экспедиционный корпус еще сражался, пока напуганные отчаянными атаками русских подводников команды десантных кораблей укрывались в безопасных гаванях.
   Экипаж транспортного самолета уже занимал места в кабине, готовясь поднять машину в воздух, когда на летное поле выскочил мчавшийся на полном ходу автомобиль. Летчики видели, как оказавшийся на его пути замешкавшийся техник переломился пополам, когда толстая балка бампера врезалась ему в живот. Скрежеща тормозами, HMV замер в нескольких метрах от самолета, и американцы попрыгали на старый, местами подернутый сеткой трещин бетон. Двое подхватили раненого, которой кое-как успели перевязать в пути, а остальные, держав наизготовку оружие, прикрывали их. От терминала уже бежали, беспорядочно стреляя, японские солдаты. Вскрикнул от боли лейтенант Адамс, выронив из пробитой высокоскоростной 5,56-миллиметровой пулей руки оружие. Роберт Никсон, остановившись, вскинул "беретту", удерживая ее двумя руками, по-полицейски, и четырежды нажал на спуск, увидев, как по бетону покатились две затянутые в камуфляж фигуры.
  -- Живее, все на борт, - рыкнул полковник, нажимая защелку магазина и слыша, как опустевшая обойма его М9 с бряцаньем упала под ноги. - Помогите лейтенанту!
   Один из американцев подхватил под руку раненого Адамса, втаскивая его в самолет. Полковник Никсон, грохоча подошвами ботинок по опущенной на бетон кормовой аппарели, последним забежал в грузовой отсек С-1, погруженный в полумрак. Выскочивших навстречу японцев в летной форме поставили к стенке, тыча им в затылки пистолетными стволами, и Никсон приказал:
  -- Занимайте места и взлетайте немедленно! Самолет заправлен?
  -- Баки полны, - растерянно пробормотал один из японских пилотов. - Но нам не давали разрешения на взлет!
  -- Я вам его даю! Живо, выполняйте приказ, мать вашу!
  -- Вы не можете нам приказывать, - крикнул щуплый японец в больших круглых очках, вырвавшись из рук державшего его американского офицера. - У нас свои командиры!
  -- Какая твоя должность в экипаже?
  -- Бортинженер!
   Никсон, обернувшись к одному из своих спутников, спросил:
  -- Нам нужен бортинженер, Грэг?
  -- Думаю, справимся и без него, полковник, сэр!
   Больше ничего не говоря, Никсон ткнул ствол "беретты" в лоб возмущавшемуся японцу, нажав на спуск. В ограниченном пространстве грузового отсека звук выстрела прозвучал раскатом грома, брызнула кровь, и безжизненное тело шумно упало на рифленый металлический пол кабины.
  -- Вопросы остались, господа? По местам - на взлет!
   Взвыли за бортом, набирая обороты, турбины, и сорокатонная крылатая машина сперва медленно, а затем все быстрее и быстрее, покатилась по взлетной полосе. Со стуком поднялась аппарель, по которой тотчас снаружи забарабанили пули - пришедшие в себя японцы, преследовавшие набиравший скорость самолет, стреляли ему вслед из винтовок и пулеметов. Не обращая на это внимания, Никсон обратился к своему подчиненному, усевшемуся в кресло второго пилота:
  -- Насколько хватит горючего, Мэтт?
  -- Сэр, думаю, сможем добраться до Аляски!
  -- Великолепно! Давно мечтал убраться из этого медвежьего угла!
   Развив максимальную тягу, турбореактивные двигатели "Мицубиси" JT8D-M-9A оторвали самолет от взлетной полосы, и земля начала удаляться, подергиваясь полупрозрачной дымкой. Американцы облегченно вздохнули, наконец, выпуская из рук оружие. А оставшийся на земле генерал Такаги Тодзио, прожигая взглядом доложившего ему о захвате самолета адъютанта, приказал:
  -- Уничтожить их!
   Транспортный самолет медленно набирал высоту, поравнявшись с вершинами сопок, господствовавших над поселком. Протянувшийся с земли луч РЛС обнаружения целей зенитной установки "Тип-87" уперся в его фюзеляж, и массивная башня, по бокам которой торчали длинные стволы автоматических пушек, развернулась, сопровождая цель.
   Входящий по штату в состав Второй пехотной дивизии зенитный дивизион был переброшен на Камчатку в полном составе еще в самом начале оккупации, но достойного дела для зенитчиков так и не нашлось. В то время как их товарищи сражались с упорно не желавшими признать очевидное поражение русскими гайдзинами, расчеты ЗСУ и ЗРК несли рутинную службу, прикрывая единственный аэродром. В прочем, часть зенитных самоходок все же была переброшена на фронт, где они оказались незаменимы в качестве машин огневой поддержки пехоты, как применялись еще много лет назад в далеком Афганистане самими же русскими их смертоносные "Шилки". И теперь для единственного оставшегося в тылу зенитного взвода нашлась работа.
  -- Цель захвачена, - бесстрастно сообщил уставившийся в монитор оператор РЛС, на лице которого играли отблики мертвенно-синего света. - Дальность три километра, высота две тысячи метров!
  -- Цель уничтожить! Огонь!
   Две пушки "Эрликон Контраверс" KDA выплюнули в небо поток тридцатипятимиллиметровых снарядов, настигнувший набиравший высоту самолет спустя несколько мгновений. От удара С-1А содрогнулся, а затем, словно споткнувшись в воздухе, начал снижаться, заваливаясь на правый борт.
  -- Нас подбили! - Сидевший в пилотском кресле американец увидел, как из подвешенной под высокорасположенным крылом мотогондолы вырывается струя густого черного дыма. - Двигатель горит!
  -- Гребанные узкоглазые ублюдки! - Полковник Никсон ударил кулаками по переборке. - Давай, Мэтт, попробуй посадить эту "пташку"! Спасай наши задницы!
   Вцепившись в рычаг штурвала, американец изо всех сил потянул его на себя, пытаясь выровнять в воздухе "охромевший" самолет. Усевшийся в кресло бортинженера Роберт Никсон стиснул кулаки, ощущая сем телом дрожь не слушавшегося управления самолета. Пилот в последние мгновения увидел мерцающую вспышку на земле и потянувшиеся к самолету трассеры. Несколько снарядов, пройдя мимо цели, вспыхнули возле борта С-1А, а затем очередь ударила в кабину, разрывая дюраль обшивки и добираясь до укрывавшихся под ней людей. Горящий транспортник, которым больше некому было управлять, клюнул носом вниз, через несколько секунд на полной скорости врезавшись в склон сопки.
   Все происходящее видел экипаж русского перехватчика МиГ-31БМ, барражировавшего вдоль восточного побережья Камчатки в готовности атаковать любую воздушную цель, приближающуюся к полуострову, или, напротив, пытающуюся покинуть его. Мощная РЛС "Заслон-АМ" позволяла контролировать огромное пространство, и пилоты, едва на радаре появился японский самолет, приготовились к бою. Но задолго до того, как противник оказался в пределах досягаемости дальнобойных ракет "воздух-воздух" Р-33С, цель вдруг исчезла с радаров. Перехватчик, круживший над нейтральными водами, продолжил свое патрулирование, которое, больше ничем не запомнилось пилотам, завершившись спустя два часа, когда истребитель совершил посадку на своем аэродроме.
   А через четыре дня в воздушное пространство над Камчаткой вошел еще один самолет. Огромный аэробус Ил-96 вылетел из аэропорта Владивостока. Большую часть пути его сопровождали целых два звена истребителей Су-27. Перед их пилотами была поставлена предельно простая задача - пассажирский "борт" должен совершить мягкую посадку на полуострове, даже если ради этого пилоты истребителей вынуждены будут погибнуть в таившем опасность небе. Но перелет, длившийся чуть более трех часов, прошел спокойно, и экраны радаров "сушек" оставались пустыми до последней минуты.
   Лайнер, на котором могло с комфортом разместиться три сотни человек, нес всего лишь около сорока пассажиров, но главным из них был только один человек. Валерий Лыков, занявший просторную роскошно отделанную каюту "президентского" Ил-96, не отрываясь, смотрел в иллюминатор, надеясь рассмотреть очертания полуострова, за возвращение которого в состав России столь многим людям, как никто достойным зваться патриотами, пришлось отдать свои жизни. Но под крылом идущего на большой высоте аэробуса по-прежнему лишь клубились облака, и глава правительства перенес свое внимание на единственного допущенного в роскошную каюту пассажира:
  -- Итак, Иван Алексеевич, информация надежная?
   Иван Слюсаренко, бывший полковник ФСБ, после ухода оккупантов возглавивший разведывательные службы, в основе которых лежала нелегальная сеть "партизан", сухо кивнул в знак согласия:
  -- Американцы пытались покинуть Камчатку на борту японского самолета, который захватили с боем. Сами же японцы и сбили его зенитным огнем. Место падения - в десяти километрах восточнее поселка Палана. Мои парни там все обшарили, под каждую травинку заглянули. Возможно, по останкам тел удастся установить личности, но я не это не рассчитывал бы, господин премьер-министр - там мало что уцелело. Баки упавшего "борта" были полны под завязку, все сгорело дотла. Но хватит и косвенных улик - ударные беспилотники, управляемые снаряды "Экскалибур", только-только прошедшие проверку боем в Ираке и Саудовской Аравии.
  -- Американцы приняли участие в боевых действиях против нас! Они снабжали нашего противника оружием в разгар войны, ясно показав, чью сторону заняли. Это уже не подлодки, тайком пробирающиеся в территориальные воды, это - прямая агрессия. И мы на нее ответим! Приказываю начать подготовку к операции "Закат"!
   Слюсаренко вновь кивнул. Только что, произнеся несколько слов, Лыков объявил приговор десятка миллионов людей, прямо или косвенно участвовавших в агрессии против его страны - и даже сейчас, потерпев поражение, не оставивших мыслей о продолжении войны. Они были одинаково виноваты в гибели десятков тысяч русских, и те, кто нажимал на спусковой крючок, и те, кто давал на это свое согласие, приходя на избирательный участок.
  -- Идет война, Иван, - негромко произнес Лыков, заглядывая в глаза своего помощника. - Пусть никто не объявлял ее, но кровь продолжает литься. Нас не оставят в покое, я уверен. Не получилось здесь и сейчас - попытаются вновь, в другом месте, в другое время, но с той ж целью. Уничтожить нас, истребить. Я надеюсь, что никогда мне не придется отдать приказ о проведении "Рассвета", но сделают это без колебаний - ради будущего моего народа, ради самого его существования. И ответственность на то, что случится потом, упадет на меня целиком, а ты и все остальные, по долгу службы обязаны мне подчиняться.
   Тем временем огромный Ил-96 с огромной надписью "РОССИЯ" на широком борту приземлился в Елизово. Бои на Камчатке закончились лишь чуть более суток назад, но аэропорт уже жил обычной жизнью. И лишь множество военных "бортов", тяжеловесные воздушные извозчики Ил-76 и стремительные небесные бойцы Су-27 напоминали о недавней войне, да еще выстроившиеся вдоль кромки летного поля бронемашины, над которыми трепетали на верху российские триколоры.
   После боя под Кавалерским, стоившего майору Иволгину половины бойцов, крупных сил противника на пути наступавших русских морских пехотинцев больше не осталось. Разрозненные отряды японцев отходили, не принимая боя, и двое суток спустя передовые части морской пехоты достигли Елизово, прорвав почти без потерь сомкнувшееся вокруг авиабазы кольцо осады и уничтожив японские батареи, державшие под прицелом летное поле, не позволяя самолета взлетать или садиться на него.
   Опомнившиеся японцы, собрав в кулак остаток сил, атаковали, но вставшая на их пути горстка морпехов, которых оставалось в строю чуть больше роты, несколько часов отражала сыпавшиеся градом удары. А с дальневосточных аэродромов уже поднимались в небо транспортные "антоновы" и "ильюшины" доставившие на полуостров Девяносто восьмую гвардейскую десантную дивизию почти в полном составе, вместе со своими БМД и БТР-Д, минометами и гаубицами. Десантники шли в бой с летного поля, окончательно отбросив наседающего врага.
   Остатки японских войск дали последний бой на подступах к Петропавловску-Камчатскому, сражаясь одновременно и против десантников, и против пошедших на прорыв бойцов адмирала Гареева. А еще через несколько часов, когда сопротивление экспедиционного корпуса Сил самообороны фактически было подавлено, генерал Такаги получил приказ из метрополии, признав капитуляцию. Экспансия Японии на востоке провалилась.
   Покинув самолет, Валерий Лыков замер на миг на верхней площадке трапа. Его визит на освобожденную Камчатку происходил без лишней шумихи, и толпы встречающих не было - жители устраняли последствия войны, едва успев предать земле павших защитников. А те бойцы, которые совсем недавно сходились лицом к лицу с японскими солдатами, разрывая кольцо блокады, и которым посчастливилось уцелеть, замерли в строю у основания трапа.
   Под щелчки затворов фотокамер немногочисленных репортеров, успевших появиться на Камчатке несколькими часами раньше премьер-министра, Лыков неторопливо спустился вниз, пройдя вдоль шеренги. При его появлении десятки крепки мужских рук разом взметнулись к козырькам фуражек или форменных беретов в лаконичном воинском приветствии. Они молча смотрели на главу правительства, офицеры и солдаты в кое-как приведенном в порядок камуфляже, с зелеными звездочками на полевых погонах, те, кто совсем недавно стоял насмерть на пути наступавшего врага. Шагнув вперед, Лыков просто сдавил в объятиях майора Иволгина, произнеся дрогнувшим голосом:
  -- Спасибо!
   Министр по очереди обнимал тех, кто стоял перед ним, тех, кто выжили, вырвав победу у врага, и повторял вновь и вновь:
  -- Спасибо! Спасибо вам, мужики!
   Пройдя к небольшой трибуне, установленной прямо на бетоне, Лыков остановился, взглянув сверху вниз застывших плечо к плечу защитников полуострова и тех, кто пришел к ним на помощь, нанеся решающий удар врагу. Одним из тех, кто смотрел сейчас на главу правительства, был и Алексей Басов. Полковник сам еще до конца не мог поверить, что остался жив, вспоминая, как они, два десятка еще способны поднять оружие бойцов, давно забывшие о чинах и званиях, делили между собой патроны, которых оставалось по полрожка на брата, забившись в сырой, заросший паутиной и плесенью подвал выглядевшего более-менее прочным здания на окраине Усть-Камчатска. Они ждали вражеской атаки, и кое-кто уже обвязался толовыми шашками, в надежде умирая прихватить с собой побольше чужих солдат. И никто в первые мгновения не поверил собственным глазам, когда на шоссе показалась короткая колонна БМП-3, над которыми реяли бело-голубые полотнища Андреевских флагов и российские триколоры.
  -- Братья, вы исполнили свой долг до конца, сделали то, чего никто не смел просить от вас, - громко произнес Валерий Лыков, обведя взглядом стоявших навытяжку под порывами налетавшего откуда-то с востока холодного ветра. - Вы - истинные герои, заслуживающие высших почестей. Но война еще не закончена, и Россия нуждается в вас, в вашей службе и вашей преданности своему народу. Предстоят новые бои с опасным врагом, и только ваше мужество будет залогом существования нашего государства!
   Ощутив вдруг жуткую усталость, под тяжестью которой сами собой старчески сгибались плечи, Валерий Лыков, сопровождаемый немногочисленной охраной, двинулся к зданию терминала, на входе в который путь ему преградили репортеры. Нацеленные в лицо объективы телекамер и фотоаппаратов были похожи на винтовочные стволы расстрельного взвода, ожидающего команды.
  -- Господин премьер-министр, Камчатка вернулась под протекторат Москвы, а что дальше? - Журналист, повиснув на плечах образовавших живую цепь телохранителей, тыкал в лицо инстинктивно отшатнувшемуся Лыкову диктофоном. - Многие считают, что вы фактически узурпировали власть в стране! Когда будут проведены демократические выборы? Или вы намерены возродить в России диктатуру?
  -- Камчатка была и остается частью России, и российские солдаты умирали, спасая жизни ее жителей. Мне не нужна диктаторская власть, и я с радостью сложу с себя все полномочия, но только тогда, когда свое мнение сможет выразить каждый гражданин. Неспокойно на наших южных границах. Республики Северного Кавказа охвачены исламистским мятежом, подогреваемым враждебными силами извне. И пока там не восстановится мир и спокойствие, не будет никаких выборов, никакой демократии.
   Телохранители, больше не церемонясь, оттеснили в сторону что-то истерично кричавших вразнобой репортеров. Едва Лыков вошел в необычно пустой зал терминала, к нему подскочил один из сотрудников администрации:
  -- Японцы прибыли! Самолет с делегацией совершил посадку десять минут назад!
   Приземление летевшего курсом с юга легкого "Гольфстрим-IV", принадлежавшего Воздушным силам самообороны Японии, прошло почти незамеченным, поскольку все внимание собравшихся в Елизово людей было приковано к Валерию Лыкову. Небольшая группа солидных мужчин и нарочито строго одетых женщин покинула "бизнес-джет", выглядевший дорогой игрушкой на фоне могучих Ан-22 и хищных МиГ-31, пройдя в терминал, где их встречал глава правительства России.
   Они встали друг напротив друга, два человека, олицетворявшие свои страны, державшие в руках всю полноту власти. На фоне Валерия Лыкова премьер-министр Японии, немолодой, но крепкий, как клинок самурайского меча, абсолютно седой сухощавый мужчина, казался маленьким и слабым, но держался уверенно, как только может человек, ощущающий за собой мощь целой державы.
   Глава правительства России жестом остановил шагавших по пятам телохранителей, референтов и переводчиков, и, протянув руку для приветствия своему гостю, произнес по-английски:
  -- Будьте любезны, попросите ваших сопровождающих оставить нас на несколько минут. Прежде, чем мы вернемся под объективы телекамер, я хочу обсудить то, что рано выносить на публику. Мы оба, кажется, в достаточной мере владеем английским языком, чтобы понять друг друга без переводчиков.
   Недоуменно пожимая плечами, японец все-таки обернулся к своей свите, растеряно переминавшейся с ноги на ногу в нескольких метрах за его спиной, приказав:
  -- Ступайте. Оставьте нас!
   Убедившись, что рядом не осталось посторонних глаз и ушей, премьер-министр Японии вопросительно уставился на своего собеседника:
  -- Итак, ради чего вы пригласили меня сюда? Что вы хотите обсудить, господин Лыков? Или просто желаете позлорадствовать над нашим поражением, стоявшим жизней тысячам лучших японских юношей?
  -- Я хочу обсудить мирный договор между Японией и Россией, который мог бы быть подписан в ближайшее время, возможно, в несколько следующих часов.
   Глава правительства Японии выглядел изумленным. Его вытаращенные от удивления глаза перестали напоминать наскоро прорезанные щелочки. А Лыков спокойно продолжил:
  -- Наши страны слишком долго находятся в состоянии войны. Но нам на самом деле нечего делить. Нет причины для вражды, если, в конце концов, перестать вспоминать давние обиды. В мире и так слишком много напряженности, слишком много тревоги. Мы с вами можем уменьшить ее, позволив миллионам людей засыпать спокойнее. И для этого не требуется особых усилий.
  -- Я не уверен, что могу обсуждать это сейчас... - По голосу, по выражению лица японского премьера было видно, несмотря на его азиатскую привычку скрывать истинные чувства, крайнее замешательство. - Я не был готов...
  -- Вы не желаете обсуждать возможность заключения мира? Значит, ваша страна готова продолжить войну? Еще слишком мало смертей?
  -- Мы не хотим войны, - отрицательно помотал головой глава правительства Японии. - Но есть вопросы, требующие обсуждения. Северные территории...
  -- Нет, тут нечего обсуждать. - В голосе Лыкова прорезалась сталь. - Сахалин и Курилы - часть России. Так было и так будет. Тысячи русских солдат, летчиков, моряков заплатили своими жизнями за право называть этот край русской землей. Слишком много их нашли вечный покой под сенью этой тайги, чтобы забыть о такой жертве, предав их память. И мы никому не уступим то, что обрели такой ценой. Мы не заглядываемся на чужое, но и того, что принадлежит нам, не отдадим никому и ни за что. Я предлагаю вам мир, здесь и сейчас. Примите - или отвергните, и тогда война придет на ваши берега, войдет в дом каждого японца! Да, нам придется дорого заплатить за свою победу. Японские солдаты умеют воевать, это достойный противник, которого нельзя не уважать. Но уважение - не страх. Мы не боимся никого и ничего. И мы одержим верх! Возможно, вы примете мое предложение, увидев лежащий в руинах Токио? Что ж, пусть будет так!
  -- Если Россия проявит агрессию, вам придется вступить в бой не только с моей страной!
   Валерий Лыков усмехнулся:
  -- Имеете в виду США? А зачем американцам умирать ради интересов Японии? Вам не кажется, что последние месяцы именно японские молодые люди, будущее вашей нации, гибнут во имя интересов Вашингтона? Все, что делает Америка, она делает во имя самой себя. И вскоре за это заплатит, сполна отдаст все давние долги. А вы - вы решайте, нужна ли вам чужая война! Но будьте уверены, мы не отступим!
   Премьер-министр Японии опустил голову, погрузившись в размышления. Валерий Лыков не мешал ему, отступив на пару шагов и рассматривая окутанные полупрозрачной дымкой вершины сопок, поросшие тайгой, возможно, никогда не видевшей человека.
  -- Что ж, господин Лыков, вы правы, - наконец нарушил молчание японец, немолодой, видевший на своем веку многое, заставший империю на пике могущества, помнивший горечь и позор капитуляции и своими руками помогавший возрождению своей страны. - Здесь нечего обсуждать. Я готов от имени своей страны и японского народа подписать мирный договор с Россией немедленно!
   Спустя три дня несколько человек, собравшиеся на другой стороне земно шара, в средоточии свободы и демократии, Вашингтоне, в резиденции президента США, бросали полные раздражения и злобы взгляды на огромный экран телевизора. Звук был выключен, но любой из собравшихся мог комментировать происходящее куда лучше остававшихся за кадром репортеров.
   Распахнулись высокие створки, и в зал одновременно вошли двое, премьер-министры России и Японии, одновременно подойдя к столу, на котором лежали две папки из красной кожи, предусмотрительно открытые. В ослепительном сиянии фотовспышек оба разом взяли ручки, расписавшись в документах, и референты, стоявшие рядом наготове, поменяли папки. Еще мгновение - и мирный договор между двумя странами вступил в законную силу, ознаменовав окончание, по крайней мере, одной войны.
   Отвернувшись от экрана, Натан Бейл задумчиво произнес, уставившись в пустоту:
  -- Вот и все. Эту партию русские выиграли. А мечты японцев о возрождении Империи разбиты вдребезги. И строить новую будет уже некому. Лучшие представители нации, "пассионарии", погибли на берегах Сахалина или среди сопок Камчатки.
  -- А вы, Натан, будто и не удивлены вовсе, - вице-президент Сноу с подозреньем уставился на своего советника по безопасности. - Словно знали об этом заранее.
  -- Отчего же, сэр, - пожал плечами Бейл. - Но я здраво оценивал готовность наших японских партнеров воевать. Конечно, у них полно современного оружия, не уступающего американскому, и японские солдаты умеют им пользоваться. Но в них больше нет боевого духа настоящих самураев. Те, кто мечтал об империи, умерли семьдесят лет назад у берегов Мидуэя, на атоллах Тихого океана. А их потомки хотят только сытой мирной жизни. И глупо упрекать японцев в вероломстве после того естественного отбора, что устроили им наши деды.
   Ричард Сноу уставился себе под ноги, с преувеличенным вниманием изучая начищенные до блеска носы собственных ботинок, а затем, подняв взгляд на Натана Бейла, глухо произнес:
  -- Русские вывели из игры нашего самого ценного союзника на востоке, пускай и невольного. У Америки и так осталось слишком мало друзей, и только число врагов растет с каждым днем. Все будто живут только ради того, чтобы вцепиться нам в горло! И, чтобы этого не произошло, снова придется умирать американцам где-то на задворках мира!
   Бейл только покачал головой, заговорив подчеркнуто спокойным и уверенным тоном:
  -- В мире хватает тех, кто может умереть во благо Америки, сэр. Нужно лишь направить их, указать врага - и дать в руки оружие, которым они этого врага сумеют победить. А враг этот - Россия! Русские стали примером для многих, символом, олицетворением бунтарства против ведущей роли Соединенных Штатов в мире. Пока существует Россия, как государство, пока есть русский народ, множество врагов, глядя на них, станут бросать нам вызов. Россия должна быть повергнута, стерта в прах, чтобы никто больше не осмеливался даже подумать о сопротивлении. И мы сумеем сделать это - чужими руками, не пролив ни капли американской крови, сэр! Во имя величия Америки и всего цивилизованного мира! Заключим союз с одним врагом, чтобы его руками сокрушить другого!
   А Валерий Лыков, отгородившись от шумного людского муравейника российской столицы известными всему миру зубчатыми стенами из красного кирпича, обращаясь к рассевшимся за длинным столом соратникам, тем, кто делил с ним неподъемный груз ответственности за судьбу целого народа, произнес:
  -- Американцы не остановятся. Никогда. Они не рискуют действовать сами, предпочитая натравливать своих прихвостней - их не так жалко в случае неудачи. Впереди эпоха войн. Нас будут рвать со всех сторон, бить извне и изнутри, чтобы, когда мы упадем на колени, истекая кровью, американцы могли добить нас, не прилагая усилий и заставив весь мир поверить в их могущество. Этому не бывать! Мы не станет больше отсиживаться в обороне, но будем атаковать! Вырвем инициативу у противника, заставим его играть по нашим правилам, перенесем войну на чужую территорию! Много крови еще будет пролито. Не нами начата эта война, и не нам она нужна, но победа - должна быть нашей!
   Облеченные властью над судьбами миллионов люди в Кремле и Белом Доме продолжали строить планы, обдумывая новый ход в сложной, смертельно опасной, но вызывающей непреодолимую зависимость игре, решая, кому жить, а кому умирать. А на борту летевшего на юг над Охотским морем военно-транспортного Ил-76 пришел в себя младший лейтенант Олег Бурцев. Уставившись пустым взглядом в потолок кабины, притянутый для надежности ремнями к носилкам офицер под мерный гул турбин размышлял о предстоящей мирной жизни, от которой порядком уже отвык. Шальная японская пуля, настигшая его на улицах Усть-Камчатска, разворотила коленный сустав, и, прибыв на континент, предстояло снять погоны, став гражданским человеком.
   Проходивший мимо немолодой военврач, при одном взгляде на одутловатое лицо которого возникали мысли о запойном алкоголизме, увидев, что его подопечный очнулся, хлопнул офицера по плечу:
  -- Выше нос, земляк! Скоро вернешься домой. Ты давно воюешь-то?
   Бурцев хмыкнул:
  -- В Чечне год на срочной, потом, почти сразу, туда же на контракт - еще год. А потом партизанил, от начала до самого конца. Сахалин. И тут вот теперь, на Камчатке. Да видимо, уже все, отвоевался.
  -- Ну, ты даешь! - Врач восхищенно помотал головой. - "Пес войны", ежкин кот, ни больше, ни меньше! И хватит уже с "веслом" по лесам бегать, пора и пожить, как человеку, заслужил. Родина тебя не забудет, медали будут, пенсия - и вся жизнь впереди, живи да радуйся. А нога - ерунда, вставят шарнир титановый, станет лучше, чем прежде. Держись, браток! Все у тебя будет путем!
   Врач убежал куда-то дальше по наполненному шумом десантному отсеку приближавшегося к аэродрому "ильюшина". До той минуты, когда Олегу Бурцеву предстояло стать гражданским человеком, оставались считанные часы. Вот только при первой же мысли об этом на глаза отчего-то предательски наворачивались слезы.
  
  
   Июль 2015 - июль 2016
   Г.Рыбинск
Оценка: 3.79*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"