Завадский Андрей Сергеевич : другие произведения.

Оружие возмездия-3

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Окончание истории - но не истории героев и этого мира


Эссарские хроники: Оружие возмездия.

Книга третья. Час дракона

   И наступил час возмездия. Сместилось равновесие, и армии людей бегут, подгоняемые ужасом. Драконы, древние создания, могущественные и неуязвимые, отныне служат гордым эльфам. Потоки огня, обрушивающегося с небес, сметают с лица земли врагов И'Лиара. Многотысячные армии гибнут в негасимом пламени в одно мгновение, один за другим исчезают в огне города. А армия Королевства Лесов уже выступила в поход, двинувшись вслед бегущим людям.
   Эльфы жаждут отмщения за свои обиды, за своих братьев, павших в битвах против людей. И вновь льется кровь, земля содрогается под каменной поступью легионов И'Лиара, которых ведет в бой великий Король. И, кажется, никто уже не осмелится встать у него на пути, не сможет сплотить воинов, дабы защитить свои дома от беспощадного врага. Раненого в бою правителя людей верные рыцари защищают ценой собственных жизней, ибо пока он жив, жива еще надежда, но и она тает с каждым мигом.
   Собрав все силы, люди готовятся дать врагу последний бой. Вот только не оказались ли оба великих народа пешками в чьей-то игре, победитель которой получит в награду приз - весь мир?

Пролог

   Фолгеркская армия медленно, словно нехотя, отступала из-под стен столицы величественного И'Лиара. Многотысячное войско стальной змеей уползало куда-то на юг, и пережившие осаду и яростные штурмы эльфы, наконец, смогли вздохнуть с облегчением. У них вновь появилась надежда на победу, ибо впервые за всю эту войну враг, прежде казавшийся непобедимым, отступал.
   Пока это вовсе не было беспорядочным бегством, напротив, люди уходили, не спеша, сохраняя порядок. Но они явно загодя готовились к тому, чтобы как можно быстрее броситься прочь из этих лесов, на юг, к рубежам исконных владений своего народа, едва только почувствуют опасность. Поэтому под стенами столицы остались громадные катапульты, недостроенные или, напротив, разрушенные осадные башни, чудовищные сооружения на высоченных, в полтора человеческих роста, колесах, и еще много всего того, что принесли с собой люди несколькими неделями раньше. Фолгеркские воины пока берегли силы, но уходили налегке, при себе оставив лишь доспехи и оружие, а также весьма скудные запасы провизии.
   Оставили они и тела тысяч своих товарищей, чьих смертей оказалось слишком мало, чтобы сокрушить явивших беспримерную отвагу и стойкость эльфов. И теперь в нескольких сотнях ярдов от шпилей эльфийской столицы возвышались курганы, насыпанные над братскими могилами, где покоились фолгеркские воины, сраженные защитниками столицы. Их жертва оказалась напрасной.
   Людям было, кого бояться, было от кого убегать на полдень, к своим границам, откуда выступили на соединение с королевской армией резервы. С севера, от границы с Дьорвиком, к столице И'Лиара уже шло спешно собранное войско, и те, кто вместе с королем Эльтиниаром оказались отрезаны от своих родичей, попав в кольцо осады, не скрывали своего ликования. Столица, почти разрушенная за долгие недели осады, но так и не покорившаяся врагу, готовилась встретить своих освободителей.
   Вторжение короля Фолгерка, сперва желавшего лишь выбить эльфов с морского побережья, но позже, ощутив вкус первых побед, возжаждавшего покорить все Королевство Лесов, было настолько неожиданным, что эльфы не смогли дать достойный отпор, и враг осадил столицу. Многим казалось уже, что люди одержат верх, что поражение неминуемо, и народ эльфов будет истреблен, обретя могилы в родных лесах.
   Натиск людей пытались сдержать, не раз вставая на пути стального вала, катившегося на север. Принц Велар, отважный воин и опытный командир, успевший прежде повоевать с людьми на севере, сумел замедлить триумфальное шествие врагов, но ценой гибели почти всей армии, многих сотен воинов, смерть каждого из которых ныне неумолимо приближала миг торжества грязных тварей, рекомых людьми. Лишь на считанные дни, которых было ничтожно мало, чтобы хоть как-то приготовиться к появления врага, сдержал победоносный марш доблестный принц, сдержал ценой собственного плена, вырваться из которого ему удалось с трудом, едва не погибнув. И жертвы эти оказались напрасны, ибо люди, быстро восполнив потери, продолжили наступление, вскоре подойдя под стены эльфийской столицы.
  -- Мы не оправимся от таких потерь, - сокрушенно пробормотал король Эльтиниар, стоявший у окна в своих покоях. - Победа, обретенная нами, горше любого поражения, и сулит лишь смерть. За что, о Вечный Лес, именно меня обрек ты узреть гибель своего народа?
   Правитель эльфов сейчас был один в просторной зале, и размышлял вслух, никого не стесняясь. В эту самую минуту он наблюдал, как возжигают под стенами погребальные костры для тех воинов, что пали, защищая столицу от людских орд.
  -- Победа для нас будет равносильна поражению, - склонив голову, тяжко произнес король. Будучи не в силах смотреть, как обращаются в пепел тела сотен воинов, он отошел от стрельчатого окна, тяжело опустившись на трон. - Мы потеряли слишком многих, чтобы думать о возрождении величия народа эльфов. Но мы еще можем отомстить, жестоко покарав тех, кто посягнул на наши земли, пусть нам и суждено будет после этого самим уйти в небытие. О, Мелианнэ, где же ты, - вздохнул Эльтиниар. - Сможешь ли ты исполнить то, чего от тебя ждут все твои братья здесь, в И'Лиаре?
   Столицу удалось отстоять лишь чудом. Чудом, и ценой жизней сотен ее защитников, отчаянно отражавших атаки людей и вступивших с ними в союз гномов, сжигаемых жаждой крови Перворожденных, своих исконных врагов. В жестоких схватках погиб цвет воинства И'лиара, лучшие воины пали от стрел и клинков мерзких полуживотных. Половина князей, своим долгом считавших первыми встречать врага всякий раз, когда люди вновь шли в атаку, приняла смерть на крепостных башнях. Э'лай Фелар, доблестный воин, командовавший обороной столицы, был тяжело ранен, и все умение магов, казалось, было бессильно, чтобы помочь ему.
   Что ж, жертвы оказались не напрасны, враг, истощенный непрерывными штурмами и устрашенный вестью о том, что с севера к столице уже идет форсированным маршем эльфийская армия, почти не уступающая числом войску фолгерского короля, отступил. Эльфы получили недолгую передышку, и теперь король, впервые за последние недели ощутивший нечто, отдаленно напоминающее радость, задумался над тем, что даст эта победа. Да, люди бегут, да, они понесли немалые потери, сломав зубы об эльфийскую твердыню. Но по-прежнему осажден Хел'Лиан, от стен которого подданные фолгеркского короля так легко не отступят, да и потери для них значат не то же, что для самих эльфов.
   У Эльтиниара не было сомнений, что король людей уже послал в свои владения за новыми воинами, что наемники, эти псы войны, спешат присоединиться к фолгеркскому войску, собираясь со всех краев. Люди не были разгромлены, отнюдь. Они лишь потерпели поражение после целой череды блистательных побед, пусть и купленных дорогой ценой. А для того, чтобы окончательно разбить их, вышвырнуть прочь из своей страны, у эльфов, измотанных обороной, уже не оставалось сил.
   И только одно вселяло надежду, только одна мысль не позволяла покорно опустить голову, ожидая неизбежной участи. Эльтиниар верил, что его Мелианнэ все же вернется, принеся то, что склонит чашу весов на сторону эльфов, и тогда люди будут повержены, несмотря ни на что. Им не помогут наемники, не поможет превосходство в числе воинов, ибо те, кого заставят биться за себя эльфы, одинаково легко уничтожат и сто, и тысячу врагов.
  -- Где же ты, Мелианнэ, - вновь вздохнул король, вопрошая пустоту. - Где же ты, дитя мое?
   Принцесса покинула И'Лиар прежде, чем разразилась война, но и тогда уже было ясно, что ее не избежать. И теперь она несла в свою страну, должно быть, преодолевая многие преграды, то, что позволит эльфам отомстить за свои страдания.
   Яйцо дракона, нерожденное дитя таинственного и могущественного народа, младших братьев Творца, как считали некоторые. Ради него огнедышащие твари пойдут на все, и будут служить эльфам, благо он, Эльтиниар, не потребует от них многого. Добыть яйцо оказалось нелегко, и в этом помогли укрывшиеся еще с давних пор в Шангарских горах гоблины. Этот народец, слишком малочисленный и слабый, чтобы соседи обращали на него внимание, похитил яйцо из пещеры дракона, вернув тем самым давний долг своих предков перед эльфами. Но кто-то прознал об этом, кто-то предал, или, возможно, просто догадался, для чего в час, когда гроза сгустилась над И'Лиаром, покинула родные леса эльфийская принцесса. Мелианнэ помешали вернуться в свой дом кратчайшим путем, на нее устроили охоту, словно на дикого зверя, и теперь вся мощь Королевства Лесов была бессильна помочь ей.
   Судьба И'Лиара была в руках одной из тех, что могли наследовать Изумрудный престол, но судьба самой принцессы, верно, оказалась теперь в руках всемогущих богов. В которых, впрочем, Перворожденные не верили. Как бы то ни было, он, Эльтиниар, правитель эльфов, возглавит войско, поведет его на бой, чтобы сразиться с людьми, и, быть может, пасть от их рук. Иного выхода не было, нужно биться, пусть даже шансы на победу ничтожны. И король был готов к бою вне зависимости от того, будут ли сражаться на их стороне могучие драконы.
   Звук шагов, гулким эхом разносившийся по опустевшим с некоторых пор коридорам королевских покоев, отвлек владыку И'Лиара от тяжких мыслей. Эльтиниар услышал громкие возгласы, затем стоявшие у входа в тронный зал воины распахнули двери, и к королю вихрем ворвался эльфийский маг.
  -- Государь, - л'леме Сингар, сделавший для спасения столицы ничуть не меньше, чем несчастный Фелар, которому суждено остаться калекой на всю жизнь, почтительно склонился перед королем. Было видно, сколь многие усилия прилагает чародей, дабы унять столь не свойственное ему обычно волнение. - Государь, есть важные вести.
  -- Ну же, говори, - нетерпеливо бросил Эльтиниар, мгновенно подобравшись, точно учуявший добычу охотничий пес. - Прошу, не медли. Неужели есть известия от моей дочери?
  -- Да, государь, - при этих словах мага сердце короля предательски дрогнуло. Он ожидал услышать сейчас все, что угодно. И Сингар, видя охватившее правителя возбуждение, торопливо произнес: - Мелианнэ вернулась в И'Лиар, государь. Она исполнила ваше повеление.
  -- Значит, мы отомстим, - выдохнул Эльтиниар. - Пошли всех, кого можно, пусть встретят ее и охраняют как можно тщательнее.
   Владыка эльфийской державы до боли стиснул кулаки. Скоро, очень скоро люди пожалеют, что начали эту войну. Мелианнэ принесет с собой оружие, перед которым ничто не устоит. Никакая, даже самая многочисленная армия, не выдержит натиск тех, кто отныне станет служить эльфам, кто станет стражами И'Лиара, охраняя его пределы от любого врага. Эльфы отомстят за свои страдания. Месть их будет ужасна, и надменный враг будет повержен. Король Эльтиниар готовился к решающей схватке.
  

Глава 1 Горечь победы

  
   День, когда пал Хел'Лиан, запомнился воинам Фолгерка, ценой множества жизней сломивших сопротивление эльфов и покоривших эту приморскую твердыню во славу своего короля. В этот день каждый дрался, как герой из древних легенд, и доблесть людей сокрушила расчетливую ярость врагов. Этот день запомнился тем, что пали лучшие из лучших, своими жизнями заплатив за желанную победу. И еще в этот день люди видели, как можно даже поражение обратить в победу, победу не плоти, но духа, когда победитель только и может, что склонить колени перед поверженным врагом. И задуматься, так ли нужна была эта победа.
   Шел пятьдесят восьмой день осады, три тысячи людей и горстка гномов в который уже раз готовились к штурму, полагая, что силы гарнизона неприступного города на исходе. Граф Альмар Вегельм, командовавший осадной армией, с холма, выбранного им для размещения своей ставки, смотрел на окружавшую непокорную твердыню равнину, где собирались его воины, готовые пойти на приступ. Строилась в колонны тяжелая пехота, вокруг которой занимали позиции многочисленные арбалетчики. Обслуга осадных машин копошилась вокруг могучих катапульт и баллист, развернутых всего в нескольких сотнях ярдов от серых каменных стен, на которых даже отсюда, с почтительного расстояния, были видны фигуры в серебряных доспехах, мелькавшие меж каменных зубцов. Эльфы готовились встретить людей, дабы вновь, в который уже раз, отбросить их назад, заставив умыться собственной кровью.
  -- Будь на их месте люди, они, пожалуй, дано спустили бы флаг и открыли ворота, - произнес, ни к кому не обращаясь, граф, угрюмо разглядывая вражеское воинство на стенах. - И, право же, я согласился бы принять их капитуляцию на самых почетных условиях. Эти же сражаются с такой яростью и упорством, что впору нам отступать, дабы не губить воинов зря.
  -- Возможно, милорд, будь это люди, мы и не воевали бы с ними, а сумели договориться, - заметил адъютант и оруженосец графа, молодой рыцарь по имени Сарган, впервые оказавшийся в военном походе. Сметливый и не лишенный храбрости парень приглянулся графу, который решил держать его подле себя. Сейчас адъютант стоял за правым плечом своего командира, ожидая приказов и поручений.
  -- Я уже начинаю сомневаться в правильности решения короля, - взглянув на оруженосца, сказал Вегельм. Он был уверен в своем адъютанте, а потому мог позволить подобные высказывания в его присутствии. - Топчемся под этими стенами больше месяца, потеряли полтысячи бойцов, но ничего не добились, - граф тяжко вздохнул. - Воины уже ропщут, не желают идти, как скот на бойню, а мне ничего не остается, как вновь и вновь отдавать приказ о штурме.
  -- Но они действительно не смогут долго держаться, - пожал плечами Сарган. - С тех пор, как мы установили блокаду города с моря, они не могут более пополнять запасы. За последнюю неделю наши союзники аргашцы потопили четыре эльфийских корабля, заполненных провизией и военными припасами. Если наши мечи не могут сломить этих гордецов, то призовем на помощь голод. Не будут же они есть камни, - воскликнул юный воин, - а пищи за этими стенами остается немного, - заметил он. - Едва ли эльфы держали большие запасы.
  -- Я бы не стал надеяться на это, - мягко возразил граф. - Ведь Хел'Лиан, прежде всего - порт, торговый город, и там найдется немало разных припасов, - граф покачал головой, выражая сомнение. - Как бы то ни было, пора начинать, - мрачно кивнул Альмар, и, обернувшись к сигнальщикам, скомандовал: - Давайте сигнал к атаке.
   Над лагерем людей разнесся протяжный звук трубы, и масса воинов, только и ждавших этой команды, пришла в движение. К единственным городским воротам медленно двинулся таран, мощное и прочное сооружение в виде сруба на колесах, внутри которого было подвешено тяжелое бревно. Почти сотня воинов приводила это громоздкое устройство в движение, изо всех сил толкая его к стенам. Многих из тех, что двинулись к серым стенам, словно выраставшим прямо из земли, ждала смерть, готовая встретить этих храбрецов спустя считанные мгновения, воплотившись в легкоперые стрелы со стальными наконечниками, жалящие сквозь любую броню. Они знали это, воины, в которых храбрость соседствовала с безумием, но все равно шагали вперед под глас боевых труб.
  -- Если бы вы бросили на этот город все наши силы, то наверняка эльфы не выстояли бы, - заметил Сарган. - Их не так уж много, да и вымотались они не меньше нашего. Один мощный удар мог бы решить исход долгой осады.
  -- Возможно, мы в этом случае действительно одержали бы победу, только не слишком ли большую цену придется за это заплатить? - вопросительно взглянул на Саргана граф, нисколько не оскорбленный тем, что ему дает советы и даже смеет упрекать собственный адъютант. - Хел'Лиан вовсе не последний оплот эльфов, - напомнил Вегельм. - Сейчас король с главными силами уже штурмует их столицу, однако большая часть эльфийских земель свободна, и там сейчас собирается войско, которое должно изгнать захватчиков. Мы смогли нанести эльфам немалый урон, но их силы еще велики. И именно поэтому я вынужден беречь здесь своих воинов, затягивая осаду, ведь очень может быть, что вскоре нам придется вступить в бой с главными силами эльфов. Положив здесь, под этими стенами, - рука в бронированной перчатке указала на серые бастионы Хел'Лиана - половину армии, я сыграю лишь на руку нашим врагам, лишив короля численного преимущества. Сейчас многое зависит от того, сумеют ли наши воины покорить столицу. Если это произойдет, то можно будет рискнуть и нам, пока же приходится беречь силы. Сегодня мы еще раз попробуем на зуб их оборону, но я, признаться, мало надеюсь на успех. В лучшем случае, прикончим еще сотню выродков, и то польза.
   Стоило обратиться птицей и подняться в небо на сотни ярдов, дабы с такой высоты отчетливо видеть сразу всю картину происходящего. Построенный гномам, Хел'Лиан сильно отличался от воздушных городов эльфов, ибо был окружен высокой каменной стеной, усиленной несколькими приземистыми башнями, на открытых площадках которых и в галереях могло размещаться немалое число воинов. Стена эта охватывала город плавно выгнутой дугой, концы которой упирались в море. Собственно, город, имевший в плане форму круга, находился на полуострове, а потому ему не требовались укрепления со всех сторон. Также с суши крепость была окружена довольно глубоким рвом, через который в сам город вел прочный каменный мост. Люди предпочитали подъемные мосты, служившие одновременно и воротами, но гномы в давние времена решили, что это будет излишним. И теперь именно мост стал главной целью непрерывных атак фолгеркцев. Но многочисленные их попытки пробиться в город оказывались неудачными, ибо эльфы, прекрасно зная собственные уязвимые места, больше всего внимания уделяли именно воротам, поставив там лучших своих воинов.
   Всякий понял бы, где чаще всего пробовали на зуб оборону непокорного города пришельцы с юга. Возле ворот, близ моста лежало больше всего тел, облаченных в туники и плащи с гербом Фолгерка. Люди старались вытаскивать из-под стен своих павших товарищей, но, как ни старались они, слишком многие остались там мрачным напоминанием о бренности жизни тем, кто сменит их, вновь и вновь бросаясь на стены, точно одержимые бешенством звери.
   Таран, поскрипывая колесами, не спеша полз к мосту. Было видно, как засуетились на стенах эльфы, стягиваясь поближе к воротам. Они уже несколько раз заставляли людей, теряя своих бойцов, откатываться назад, и теперь не сомневались, что вновь сумеют отразить штурм. Командовавший гарнизоном воин по имени Тилар, окруженный немногочисленной свитой, стоял сейчас на одном из бастионов, наблюдая приближение людей. Если фолгеркцы издали видели множество воинов в сияющих латах, то самому Тилару предстали горстка измученных усталых бойцов в выщербленной броне. Многие из защитников города были ранены, и грязные повязки, скрывавшие отметины, оставленные человеческими стрелами и клинками, набухали от сочившейся крови.
  -- Э'лай, на что они надеются? - воскликнул один из его соратников, указывая на колонны фолгеркской пехоты, изготовившиеся для броска вне досягаемости эльфийских стрел. - Уже который раз они лезут вперед, ничему не научившись на своих ошибках! Если бы все их солдаты пошли в атаку разом, то они могли бы нас одолеть числом, но люди по-прежнему кидают в бой несколько сотен своих воинов, которые, как и ранее, частью полягут под стенами, так и не сумев взобраться на них, а уцелевшие просто отступят.
  -- О нет, - Тилар усмехнулся. - Они не так глупы, как кажется. Люди пытаются сразу поразить две цели, взяв город и сохранив армию, потому они не бросили сразу все свое войско на штурм, предпочитая изматывать нас частыми атаками, в которых участвует малое число их воинов. У этих грязных дикарей нашлись толковые командиры, - презрительно скривившись, вынужден был все же признать князь. - Наши воины устали, если осада продлится еще неделю, им скоро придется есть собственные сапоги, у нас мало запасов оружия, а люди наверняка догадываются об этом. Мы не ожидали, что их отряды так скоро будут под стенами города, и не сумели толком подготовиться к обороне. А теперь, когда по морю нам больше не приходит помощь, падение Хел'Лиана становится лишь вопросом нескольких дней, - мрачно подытожил Тилар. - Вы сами знаете, что большая часть воинов ранена, к тому же людей все равно больше. Они выжидали долгое время, собираясь с силами, и теперь вполне оправданно надеются на победу.
  -- Они вновь умоются кровью и бессильно уползут обратно, - зло произнес еще кто-то рядом с Тиларом. - А с севера со дня на день может подойти армия во главе с владыкой, они прогонят людей прочь.
  -- Но сумеем ли продержаться, сможем ли сдержать их натиск? - задумчиво произнес Тилар. - Думаю, сегодняшний штурм будет самым тяжелым, поэтому всем нужно действовать на пределе собственных сил. Верно, помощь, возможно, уже близка, а потому нужно собраться с силами и удержать город, иначе уже нашим братьям придется штурмовать его, пытаясь отбить Хел'Лиан от людей, которые, нет ни малейшего сомнения, попробуют укрепиться на побережье, используя эту крепость.
   Эльфы настороженно вглядывались в раскинувшийся перед стенами лагерь фолгеркских воинов, на окраине которого собирались штурмовые отряды, и стояла многочисленная артиллерия. Люди не были слишком беспечными, а потому обезопасили себя от вылазок осажденного гарнизона, возведя вокруг города линию укреплений, на которых постоянно дежурили отряды солдат. Валы и рвы, усиленные частоколами, точно повторяли форму стен, дугой охватывая город. А если бы Тилар захотел обернуться, то увидел бы, что залив пестрел многочисленными парусами стоявших на якоре кораблей. Король Ирван и его генералы понимали, что расположенный на побережье город сможет продержаться сколь угодно долго, получая помощь по морю, а потому, не имея собственного флота, заручились поддержкой пиратов-южан из Аргаша, которые, в ожидании большой добычи, установили блокаду Хел'Лиана. Эскадра, состоявшая не менее чем из полусотни кораблей, лишила эльфов возможности снабжать гарнизон Хел'Лиана. Стремительные острогрудые ладьи Перворожденных, хоть и не бывших прирожденными мореходами, но все же имевших кое-какой флот, несколько раз пытались прорваться к порту. Но выдвинутые далеко в море дозоры людей, верткие парусники, способные двигаться на своих косо срезанных ветрилах едва ли не в полный штиль, обнаруживали вражеские корабли, и тяжелые галеры пиратов, заранее готовившиеся к бою, уже пустили немало эльфийских судов на дно своими таранами и катапультами.
   Пираты, не удовольствовавшись успехами на море, попытались высадить десант, дабы помочь фолгеркской армии, и только чудом эльфам удалось сбросить людей обратно в воду. Теперь на каменных причалах стояли все метательные машины, которые были в распоряжении гарнизона Хел'Лиана, и только это сдерживало аргашских мореходов от повторной попытки высадиться в порту, зажав защитников города словно между молотом и наковальней. Но стены теперь обороняли лишь обычные пехотинцы с легким вооружением, и в этом Тилар видел серьезную опасность. Выручало эльфов лишь то, что командиры армии людей берегли своих воинов, не бросая пока на приступ сразу всех солдат, которые могли бы своими телами просто завалить немногочисленных защитников Хел'Лиана.
   Тем временем к графу Вегельму, по-прежнему наблюдавшему с холма за приготовлениями к штурму, приблизился один из его вестовых, следом за которым быстро шагал гном, облаченный в кожаный фартук, надетый поверх парчового кафтана.
  -- Мастер Хродгар, - кивнул гному граф, заметив его появление. - Сегодня вам и вашим помощникам придется постараться на славу. - С этим соратником, хоть тот и был лишь нелюдью, Альмар Вегельм держался со всем почтением. - Я чувствую, что силы нашего врага на исходе, остается лишь как следует надавить, чтобы они бросились прочь со стен, и ваша артиллерия может помочь в этом больше, нежели что-либо иное. Только благодаря вам мы можем вести бой на расстоянии, не теряя солдат в рукопашной, и притом нанося эльфам огромный ущерб.
   В осадной армии, брошенной против Хел'Лиана, было совсем немного гномов. Подгорные воители, славившиеся своим боевым умением, были нужнее самому королю, который рассчитывал разбить войска эльфов в генеральном сражении, где самое место было тяжелой пехоте подгорного племени. А при Альмаре осталось лишь несколько инженеров, руководивших осадными работами и управлявших метательными орудиями, обстреливавшими город. Эти умельцы сыграли неоценимую роль, уничтожив не меньше эльфов, чем пехота графа Вегельма. Сложные катапульты непрерывно обстреливали Хел'Лиан, разрушая окружавшие его стены и здания, скрывавшиеся за ними.
  -- Не извольте беспокоиться милорд, мы готовы открыть шквальный огонь в любой миг, дайте только знак. - Гном имел весьма самодовольный вид, но, право же, он мог себе позволить проявление гордости, ибо знал себе цену и знал, что грая также понимает величину его вклада в осаду эльфийской твердыни. - Мы сметем их, сравняем с землей в одно мгновение.
  -- Мастер, сейчас начинайте обстрел надвратных укреплений, дабы таран мог приблизиться к воротам беспрепятственно, но как только таран окажется на мосту, цельтесь по стенам по обе стороны от ворот, - распорядился командующий. - Вам нужно смести оттуда всех эльфов, согнать их на землю, чтобы на стенах они не смели показаться ни на мгновение. Придется постараться, ибо мне нужна высокая плотность огня, - потребовал Вегельм, а гном внимательно слушал его, приняв сосредоточенный вид. - Пусть они увлекутся тараном, а в это время попытаемся взойти на стены в другом месте.
  -- Отличный замысел, милорд, - ухмыльнулся гном. - Мы прикроем ваших людей, в этом можете не сомневаться. Эх, жаль, самому нельзя идти в атаку, - вздохнул Хродгар.
  -- Вы, мастер, здесь принесете больше пользы, нежели на стенах, - утешающе произнес граф, отлично понимая чувства гнома, которым двигала древняя ненависть. - Вы со своими помощниками уже погубили эльфов столько же, сколько все прочие воины, что собрались здесь, если не больше.
   Когда таран, ползущий с неотвратимостью судьбы, находился почти на расстоянии выстрела из лука, с громким хлопком две дюжины катапульт одна за другой метнули тяжелые камни и горшки с зажигательной смесью в сторону изготовившегося к бою города. Люди не располагали особо мощными орудиями, которым под силу было единственным выстрелом разрушить крепостную башню, но их легкие машины обладали высокой скорострельностью. Едва только дав первый залп, обслуга яростно принялась взводить разряженные орудия, готовясь обрушить на город новую волну снарядов.
   Камни, выпущенные людьми, ударили как раз по верхней части стены, сметая вниз эльфийских воинов, расплющивая их латы, ломая кости и корежа плоть. Зажигательные снаряды, угодившие точно в надвратную башню, превратили ее верхнюю площадку в настоящий костер, из которого вниз срывались объятые пламенем эльфы. Несколько камней попали точно в ворота, оставив на бронзовых оковках и толстых дубовых досках большие вмятины.
   Таран уже достиг моста, ведущего в город, когда артиллерия людей прекратила обстрел, позволяя эльфам вернуться на оставленные позиции. Теперь разнообразные метательные снаряды падали на головы защитников где-то в стороне от главных ворот. Эльфийские лучники, перегибаясь через парапет, пускали вниз одну стрелу за другой, но прочная крыша надежно защищала толкавших таран воинов от ураганного обстрела. А арбалетчики, двигавшиеся следом за тараном под прикрытием поставленных на колеса дощатых щитов, пользуясь такой возможностью, принялись расстреливать увлекшихся эльфов, которых не спасали от тяжелых болтов ни кольчуги на даже пластинчатые латы, которыми, в прочем, лучники не пользовались почти никогда.
   Пока шла дуэль между стрелками обеих армий, управлявшие тараном воины принялись раскачивать тяжелое бревно, толкая его вперед. Окованный бронзой наконечник с глухим стуком ударил в ворота, едва заметно дрогнувшие под ударом. Люди, напрягая мышцы, вновь и вновь бросали таран вперед, не обращая внимания частый на стук эльфийских стрел и грохот падающих со стен камней. С каждым новым ударом ворота шатались все сильнее, хотя пока не и не собирались поддаваться все растущему напору.
   Эльфы, видя, что люди вот-вот добьются успеха, усилили обстрел, который, впрочем, нисколько не мешал укрывшимся под передвижным срубом тарана воинам, зато следовавшей за тараном пехоте приходилось туго. Пущенные из мощных эльфийских луков стрелы пронзали тяжелые хауберки и плотные стеганые куртки простых пехотинцев, нанося ужасные, а зачастую смертельные раны, пробивали даже толстые подвижные щиты, за которыми укрывались арбалетчики, и наверняка убивали всякого, кто хоть на миг высовывался из укрытия.
   Со стен на таран полилось горящее масло, и хлынули потоки смолы, которая, затекая в щели, нанесла некоторый урон. Несколько фолгеркцев получили ожоги, но их товарищи продолжали с остервенением колотить тяжелым бревном в ворота, от ярости лишь удвоим натиск. Катапульты, управляемые настоящими снайперами, время от времени посылали в сторону ворот тяжелые камни, один из которых сбил со стены сразу не менее дюжины эльфов, оставив за собой настоящую просеку, усеянную искалеченными телами. Однако наиболее интенсивный обстрел гномы и их подручные из числа людей вели по стене южнее ворот. Увесистые глыбы сбивали каменные зубцы, убивая укрывавшихся за ними эльфов. Пара зажигательных снарядов ударила в навес, шедший по внутренней стороне стены, заливая все огненной смесью. Несколько лучников с криками боли полетели вниз, объятые пламенем.
  -- Пора, - решил Альмар, пребывавший все это время в страшном напряжении. - Передайте мой приказ, на штурм!
  -- Милорд, - вестовой коротко кивнул и бегом, придерживая висевший на бедре меч, кинулся к замершим неподалеку солдатам, ожидавшим сигнала к атаке. Этот отряд должен был взойти на стены, пока эльфы целиком поглощены борьбой с тараном и расстрелом следовавшей за ним пехоты.
   Шесть сотен воинов, большей частью арбалетчики, а также отряды наемной пехоты, споро двинулись к стенам. Перед собой они толкали прочные щиты на колесах, снабженные бойницами для стрелков. Часть воинов несла длинные лестницы с железными крюками, которыми удобно было зацепляться за каменный парапет, другие тащили сколоченные из широких досок мостки и связки хвороста, которыми должны были заполнить ров.
   Эльфы, большая часть которых была направлена к воротам, слишком поздно заметили приближение еще одной штурмовой колонны людей. В это время почти все, кто был на стенах, спустились вниз, ибо обстрел стал слишком силен, и потери росли с каждой минутой. На стенах и у их основания уже лежали тела не менее чем полусотни Перворожденных, многие были ранены и их товарищи сейчас помогали им добраться до безопасного места.
   Немногочисленные стрелки, остававшиеся на стенах, принялись обстреливать людей, едва те приблизились на достаточное расстояние. Те эльфы, что спустились к подножию крепостной стены, дождавшись, когда люди приблизятся почти вплотную, принялись стрелять через стену, пуская стрелы почти в зенит, так, что те, падая с огромной скоростью, прошивали стальные каски людей, словно игла пронзает нежный шелк. Люди поднимали над головами щиты, но это почти не спасало их от стремительной белоперой смерти, порожденной тугими эльфийскими луками.
   Несколько тяжелых крепостных арбалетов, громоздкие сооружения, установленные на треногах вдоль стен, послали в сторону фолгеркцев тяжелые болты, напоминающие, скорее, короткие копья. Эти снаряды легко пробивали щиты, поражая укрывавшихся за ними арбалетчиков, однако у эльфов было немного таких орудий, и люди не понесли заметного урона, если не считать пару десятков убитых и раненых пехотинцев. Арбалетчики Фолгерка ответили точным залпом, который смел эльфов со стены, и в то же время пехота, покинув укрытие в виде щитов, кинулась вперед. Шедшие в первых рядах воины перекидывали через ров мосты и швыряли вниз фашины, а их товарищи уже тащили лестницы. Арбалетчики, прикрывая идущих вперед наемников, стреляли так часто, как только могли, не позволяя эльфам показаться ни на мгновение. Перворожденные могли лишь вслепую пускать стрелы, которые, убив и ранив немало фолгеркцев, все же не смогли унять их порыв.
   Сразу три лестницы уткнулись в стену, и самые отчаянные бойцы уже карабкались по ним вверх, закинув за спину щиты и покрепче сжав в ладонях клинки и топоры. Едва только первый из них оказался на стене, в грудь ему вонзился узкий клинок эльфийского меча. Теперь, когда арбалетчики снизу перестали стрелять, опасаясь поразить своих, эльфы смогли дать отпор. Один за другим люди взбирались на стену и гибли во множестве от мечей эльфов. Тела фолгеркцев падали вниз, сбивая тех, кто только взбирался по лестницам.
   И все же люди начали теснить защитников города, сумев в одном месте отбросить их от лестницы. Находившиеся на стенах лучники в легких доспехах не были слишком хорошо обучены биться в строю, а потому действовавшие плотной массой люди, многие из которых имели тяжелую броню, сумели отбросить эльфов. Трое воинов смогли сдержать натиск Перворожденных до тех пор, пока на стене не оказалось достаточно их товарищей. Выстроив стену из щитов, люди медленно оттесняли эльфов в обе стороны вдоль стены, освобождая пространство для тех, кто шел следом.
  -- За мной, - Тилар, пребывавший на одной из башен и оттуда руководивший обороной, заметил, в каком опасном положении оказались его воины. - Нужно сбросить людей со стены! - Выхватывая на бегу клинок из ножен, князь первым бросился в бой.
   Четыре десятка эльфов в тяжелых доспехах, лучшие бойцы, своего рода, личная гвардия командира, поспешили туда, где люди, медленно продвигаясь вперед, почти сбросили со стены немногочисленных защитников. Отряд латников, действовавших слаженно и быстро, врезался в толпу фолгеркцев, словно бронированный кулак. Люди выставили вперед короткие осадные алебарды, тем самым на миг задержав эльфов, но натиск последних был слишком силен. Несколько фолгеркских арбалетчиков дали залп из-за спин своих товарищей, убив и ранив около десятка эльфов и тем самым чуть пригасив их порыв. Кто-то из фолгеркцев спешно крутил ворот, взводя оказавшийся на стене тяжелый арбалет, развернув его в сторону подступающих эльфов. Тяжелый дрот, с гулом пронзив воздух, насквозь пробил тело одного из латников, проткнув доспехи, словно те были сделаны из бумаги, и ранил воина, стоявшего сзади, оторвав ему руку.
   Тилар, который, как и положено командиру, шел во главе своих воинов, уклонился от пущенного в упор копья и одним из первых схватился с вражескими воинами. Легко поднырнув по пронесшийся над головой кистень, эльф полоснул клинком по груди одного из людей, рассекая защищавшую его стеганую куртку и надетую под нее кольчугу, кинжалом ударил в лицо еще одного фолгеркца, которого добили следовавшие за ним бойцы, и ринулся в самую гущу схватки.
   Стремительный удар свежих, еще не измотанных боем эльфов, заставил людей дрогнуть, отступая назад. Латники в серебристых доспехах бились, как одержимые, кидаясь вперед и разя врагов без пощады. Копья и алебарды последних теперь больше мешали в тесноте, но люди держались стойко, заставляя эльфов за каждый ярд отвоеванной стены платить несколькими жизнями. Две стены воинов давили друг друга, забыв об искусстве фехтования. Оказавшиеся с краю воины падали вниз, сброшенные врагами или своими же товарищами, разбиваясь о землю или, в лучшем случае, ломая ноги и руки.
   Оказавшись возле одной из лестниц, Тилар увидел, как по ней в этот миг взбирается человек. Стоило только фолгеркцу по пояс показаться над стеной, эльф ударил его наискось мечом, разрубив на груди человека кольчугу. Второго врага Тилар поразил ударом в лицо, когда тот еще карабкался по лестнице, правда, эльфу тут же пришлось отступить, ибо не дремавшие внизу арбалетчики, заметив высунувшегося противника, открыли по нему плотный огонь. Несколько болтов пролетели в опасной близости от Тилара, а два, пущенные особо метко, скользнули по его шлему и нагруднику, по счастью, не пробив латы.
   К командиру эльфов бросилось несколько людей, намеревавшиеся отогнать его от лестницы, дав тем самым возможность остававшимся снаружи воинам придти им на помощь. Тилар, бешено вращая клинком, едва успевал отражать их атаки, отступая назад. Вооруженный клевцом на длинной рукояти человек, используя свое оружие, как крюк, ловко подцепил Тилара под колено, сбив с ног. Эльф едва успел откатиться в сторону, как о камень ударил клинок другого фолгеркца, высекая снопы искр. Тилар ударил ногой в колено ближнего к нему человека, уже заносившего жуткого вида чекан над головой для последнего удара.
   Один из телохранителей Тилара, заметив, в каком опасном положении оказался командир, кинулся на помощь, в длинном выпаде пронзив грудь одного из фолгеркских воинов, но тут же ему самому в грудь врезалась тяжелая булава, сминая пластины доспеха. Сила удара была такова, что эльф просто сорвался со стены и упал на каменные плиты мостовой. Однако за ним следом бежали еще латники, и вскоре люди пали под ударами их клинков. Тилару, получившему мощный удар в живот, помогли подняться и увели прочь из боя, дабы командир мог придти в себя после яростной схватки. Почти всех людей, которым удалось взобраться на стену, к тому моменту уже уничтожили, и опасность на время отступила.
   Но пока внимание эльфов было обращено к штурмовавшим стену людям, флогеркцы, орудовавшие тараном, не теряли время зря. Со стороны сруб, защищавший их, был подобен горящему ежу, ибо эльфы, утыкав его стрелами и дротиками, еще и облили это сооружение кипящей смолой и горящим маслом. Но все это не смущало людей, ритмично толкавших таран, раз за разом обрушивая его на ворота. И их усилия не пропали напрасно, ибо после очередного удара тяжелые створки дрогнули, и одна из них сорвалась с петель, обрушиваясь внутрь. Увидев это, люди, выхватывая мечи, ринулись вперед, спеша проникнуть в пролом прежде, чем эльфы хватятся и выставят там заслон.
  -- У них получилось! - воскликнул Альмар, отлично видевший успех своих воинов. Но при этом он понимал, что полсотни латников, которые скрывались под срубом тарасы, не представляют собой реальной силы, а те отряды, что следовали за тараном, эльфы уже рассеяли залпами из луков. Вегельм видел, какая возможность предоставлена ему, теперь нужно было действовать быстро и решительно. И граф принял решение: - Трем сотням рыцарей в пешем строю двигаться к городским воротам. Туда же направить сто арбалетчиков.
  -- Милорд, кто возглавит атаку? - спросил адъютант графа.
  -- Я сам поведу их в бой, - яростно ощерился Альмар. - Нельзя упустить такой шанс. - Граф обернулся к вестовому: - Передайте мастеру Хрогдару, когда увидит на надвратной башне наше знамя, пусть начинает обстрел прилегающих к воротам кварталов. Нужно будет разогнать эльфов, которые попытаются нас выбить за стены.
   Мальчишка-паж почтительно протянул графу, который уже был облачен в латы, его шлем, другой слуга подал боевой топор, надежное поверенное оружие, которое граф предпочитал любому иному, и небольшой треугольный щит, который Вегельм закинул за спину. Резким движением опустив на лицо забрало, Альмар побежал к подножию холма, где уже выстраивались спешившиеся рыцари, отборный отряд воинов, которым суждено было решить судьбу сражения и всей осады.
   Латники, укрываясь вытянутыми миндалевидными и треугольными щитами, выстроились квадратом, внутри которого расположились стрелки, лучшие арбалетчики во всем войске. Быстрым шагом отряд Альмара двинулся к воротам, и по пути к ним присоединялись отдельные группы воинов из числа тех, что, не выдержав обстрела со стен, бросились бежать, спасаясь от метких эльфийских стрел.
   Защитники Хел'Лиана, увидев, что к прорвавшимся за стены воинам идет подкрепление, обрушили на людей тучи стрел, но спешившиеся рыцари, вскинув над головами щиты, превратившиеся за несколько мгновений в подобие подушечек для швейных игл, продолжали быстрым шагом двигаться к воротам, где уже шел яростный бой. Стрелы падали часто, словно смертоносный дождь, посланный богами в наказание, и от них не спасали ни щиты, ни прочные латы. Многие рыцари погибли, падая под ноги своим товарищам, и отряд уменьшился на четверть, прежде чем оказался возле ворот, но ничто не могло сдержать порыв людей, уже предвкушавших свой триумф.
   Когда ударный отряд графа Вегельма добрался до ворот, их встретила стена эльфийских щитов. Немногочисленных людей, первыми ворвавшихся в город, истребили за считанные мгновения, но эта краткая задержка помешала защитникам Хел'Лиана заделать пролом, и теперь они готовились закрыть брешь своими телами. Не менее двух сотен высоких воинов в изящных серебряных латах стояли плотным строем в ожидании приближающихся людей. Многие из них выставили вперед длинные копья, а за спинами тяжелой пехоты уже изготовились к бою многочисленные лучники.
  -- Воины, - Тилар, несмотря на ранения, не покинувший поле боя, как и подобает настоящему вождю, стоял в гуще своих бойцов. - Остановим людей и отбросим их прочь. Защитим Хел'Лиан! Биться насмерть, не давать никому пощады! Са'тай!
   Люди, уже перейдя на бег, устремились к поджидавшему их врагу, что-то неразборчиво рыча от ярости и сбиваясь все плотнее, дабы проломить строй эльфов. Вперед выдвинули латники, прикрыв собою арбалетчиков, чей час еще не настал. Когда они были в паре десятков шагов от строя Перворожденных, стрелки прямо из глубины строя дали залп, унесший жизни многих эльфов, стоявших в первых рядах, а затем две массы воинов столкнулись, издавая страшный лязг и звон металла, который через мгновение дополнили крики раненых.
   Эльфы, вставшие точно в арке городских ворот, держались недолго. Под напором людской массы, превратившейся в некий единый организм, не замечавший боли, не обращавший внимания на гибель своих клеток, отдельных воинов, и яростно рвущийся к победе. Эльфы сделали шаг назад, еще один, пытаясь при этом держать строй, ибо только в нем было спасение и шанс на победу, но люди, кидавшиеся прямо на копья и мечи, не позволили им сохранить порядок. Придавливая собственными телами острия пик к земле, они тянулись вперед, в последнем броске доставая до вражеских воинов своими мечами.
   Схватка, которая казалась ее участникам вечной, длилась несколько секунд, после чего эльфы дрогнули и покатились назад, все еще пытаясь не позволить отступлению перейти в бегство. Возможно, будь их больше, люди так и не сумели бы сломать их строй, погибнув на остриях длинных пик, но сейчас возле ворот оказалось очень мало латников, и они не сумели выстоять перед напором бойцов Вегельма.
   Пройдя сквозь арку и оказавшись уже в пределах Хел'Лиана, люди остановились. Перед ними открывалась широкая улица, ведущая к морю, и по этой улице, а также и с других сторон, к ним бежали эльфы, спеша остановить оказавшегося в крепости врага, выбросить его прочь за стены.
   Несколько рыцарей и две дюжины арбалетчиков кинулись в надвратную башню, вступив в бой с горсткой защищавших ее эльфийских лучников. Рыцари быстро рассеяли сопротивлявшихся эльфов, и вскоре над башней взвилось фолгеркское знамя. По этому сигналу несколько малых требушетов, управляемых гномьими инженерами, метнули каменные ядра и горшки с горючей смесью. Один такой снаряд, ударил точно в центр группы эльфов, что-то около полусотни бойцов, намеревавшихся атаковать ворвавшихся в город людей. Пламя охватило воинов, которые метались по улице, крича от боли. Точно выпущенное каменное ядро, попавшее в гущу эльфов, оставило среди них настоящую просеку, буквально разрывая тела на куски. Еще несколько увесистых валунов пробили крыши ближайших домов, на которых кое-где засели лучники, многие из которых при этом были убиты. Не выдержав обстрела, эльфы отступили в глубь города.
  -- Стоять, - хрипло порычал Альмар, оглядываясь и видя, что в горячке боя его воины могут двинуться вперед, наверняка оказавшись в окружении и позволив эльфам закрыть брешь до подхода главных сил людей. В бою граф не щадил себя, сражаясь в первом ряду, и едва не погиб, наткнувшись грудью на копье эльфа. Прочные латы выдержали, но ощущения от удара были не самыми приятными. Помимо этого роскошные доспехи графа теперь хранили на себе еще немало отметин вражеских мечей и секир, но все же граф был жив и полон сил. - Ждать здесь подкрепления. Ни шагу вперед, иначе они нас возьмут в кольцо среди домов и перережут всех до единого.
   Латники выстроились впереди, создав стену из щитов. Почти никто из них не был вооружен копьями, которые теперь, в обороне, оказались бы весьма кстати, мечи же были слишком коротки, чтобы удержать эльфов на расстоянии. Видя это, кое-кто из рыцарей поднял оставленные отступившими эльфами пики. Все понимали, что первая же атака их врагов превратится в давку, где победит не тот, кто лучше бьется, а тот, кто сумеет сильнее давить в спину стоящего впереди товарища.
  -- Воины, - возвысил голос Альмар, откинув забрало и оглядывая сгрудившихся бойцов своего отряда, сократившегося почти вдвое. - Мы слишком дорого заплатили за то, чтобы стоять сейчас на этой мостовой. Сотни наших братьев сложили головы в этой битве, и мы не вправе предать их надежды. Пусть каждый из вас бьется на пределе своих сил, за пределом их, и пусть никто не смеет погибнуть прежде, чем в ворота за нашими спинами войдут наши братья! Враг силен и велик числом, но сражайтесь так, чтобы этот бой помнили спустя века! Пусть о вашей доблести сложат песни, ибо вы это заслужили сегодня, все, и те, кто стоит сейчас здесь, и те, кто пал, проторив нам путь!
   Эльфы мрачно разглядывали столпившихся перед воротами людей, по лицам которых явно читалась готовность драться до смерти, не ожидая пощады для себя, и не давая ее врагу. Уже больше трех сотен Перворожденных собралось напротив горстки людей, но они все еще не были готовы атаковать, дожидаясь, когда численное превосходство станет еще большим.
  -- Мы должны выбросить их прочь, - жестко произнес Тилар. В минувшей схватке он почти не пострадал, отделавшись несколькими царапинами на латах и помятым забралом. Эльф ждал прибытия всех резервов, ибо понимал, что у него будет единственный шанс отбросить врага, прежде чем к людям подойдет подкрепление. - Сомните их, раздавите, сотрите в прах тех, кто посягнул на наши земли и наши жизни, - яростно выкрикнул князь, прекрасный лик которого в это мгновение страшно исказился от жгучей ненависти. - Помните о павших братьях, пусть этот бой будет местью за них, пусть эти несчастные люди станут кровавыми жертвами на их могилах!
  -- Э'лай, а если они прорвутся в город? - негромко спросил один из старших офицеров Тилара. - Нас слишком мало, чтобы удерживать город, если враг окажется внутри стен.
  -- Ты знаешь, что делать тогда, Ильцар, - сквозь зубы процедил Тилар. - Я не хочу умирать, видя колонны пленных и слыша стоны наших женщин, насилуемых этими скотами. Мы не допустим позора, не позволим себя унизить грязным варварам.
  -- Я все понял, э'лай, - кивнул эльф, скривившись, словно от зубной боли. Голос его дрогнул. - И я сделаю все, чтобы люди не смогли тешиться над нашими женщинами и детьми.
   Тилар махнул рукой, закованной в латную перчатку, решив более не ждать, ибо колонны фолгеркских пехотинцев уже были близки и вот-вот могли ворваться в город. По его сигналу взмыли ввысь сотни стрел, устремившиеся к горстке людей. Воздух наполнился гулом и шелестом оперения, на миг померкло даже неяркое осеннее солнце.
  -- Щиты! - истошно закричал кто-то из людей. - Поднять щиты!
   Бронебойные стрелы со стуком ударяли в вощеную кожу щитов, превращая их в подобие ежей, и разили укрывавшихся под щитами воинов, находя малейшие щели и бреши. Люди один за другим падали под ноги своим товарищам, но все же выжившие держались, словно были уже мертвы, и ничто не угрожало им более.
   Обстрел длился недолго, ибо эльфы не хотели увлекаться им, позволяя находившимся снаружи людям приблизиться к стенам. По рядам закованных в серебряные латы воинов прошла резкая команда, и они ринулись вперед, намереваясь смять измученных схваткой и утомленных обстрелом людей, которых все меньше и меньше оставалось в живых.
  -- Арбалетчики, - крикнул Альмар, когда волна атакующих эльфов была не более чем в полусотне шагов. - Залп!
   Латники присели на колено, и стоявшие во весь рост за их спинами стрелки, которых после залпов эльфийских лучников оставалось не так много, одновременно разрядили свои арбалеты, почти не целясь, ибо тяжелые болты, разившие в упор, все равно нашли бы цель.
   Залп фолгеркцев на миг остановил эльфов, которых на таком расстоянии не спасали прочные латы. Первый ряд атакующих был почти весь выкошен градом болтов, и бежавшие следом воины тратили драгоценные секунды на то, чтобы перепрыгнуть через падавшие им под ноги тела товарищей.
   Расстояние, разделявшее две стены воинов, было слишком мало, и фолгеркские стрелки не успели перезарядить оружие. Вал наступающих эльфов ударил в жалкую преграду, которую должен был бы смести за мгновение, но вместо этого в первый миг схватки сами эльфы отшатнулись назад, словно волна, откатывавшаяся от берега, но затем задние ряды наступавших, не ослаблявшие напор, толкнули их прямо на клинки людей.
   Граф Вегельм, бившийся среди своих солдат, оказался в гуще боя. Сквозь прорези в забрале он видел бегущих эльфов, одного из которых, вздымавшего меч над головой, и выбрал своим первым противником. Альмар принял удар Перворожденного на щит, и, отведя его клинок в сторону, низко ударил топором, перерубив своему противнику левое бедро. Эльф упал, но за его спиной уже толпились его братья, каждый из которых жаждал первым погрузить свой клинок в человеческую плоть.
   Альмар едва успевал подставлять под удары свой щит, который уже пришел в полную негодность. Немало выпадов, предназначавшихся графу, отразил Сарган, бившийся плечом к плечу со своим командиром. Его тяжелый полуторный меч чертил в воздухе широкие круги, легко круша эльфийские латы. Воздух стонал, рассекаемый сталью, и казалось, будто сам клинок поет гибнущим Перворожденным погребальную песню.
   Рыцари, образовавшие первые шеренги построения, старались держать строй, прикрывая собою арбалетчиков, которые меткими выстрелами поражали эльфов, с крыш домов засыпавших стрелами сдерживавших яростный натиск их братьев людей. Один за другим воины Альмара падали, сраженные выстрелами эльфов, но и увесистые болты, посылаемые людьми, отправили к праотцам ни одного Перворожденного. И все же вскоре арбалетчикам пришлось взяться за корды, ибо число латников уменьшалось с каждым мигом под ударами эльфийских клинков.
   В какой-то момент граф понял, что окружен, а его товарищи отброшены назад и из последних сил пытаются выдержать натиск эльфов, которые в этот момент, казалось, обезумели от ярости. Вегельм, взгляд которого застила багровая пелена подступающего боевого безумия, отражал сыпавшиеся на него со всех сторон удары, словно ощущая их кожей, и сам разил всякого, до кого мог дотянуться. Его латы уже были погнуты, наплечник оказался сорван сильным ударом. Граф бросил изрубленный в щепу щит и скинул шлем, поскольку погнутое забрало ограничивало ему обзор, да и дышать было тяжело. Уловив момент, граф нагнулся, подхватив левой рукой брошенный кем-то клинок, почти по рукоять покрытый кровью, и дальше бился обеими руками.
   Эльфы, сперва надеявшиеся задавить одинокого рыцаря толпой, отпрянули в стороны, оставляя на камнях мостовой тела своих братьев, убитых человеком, который теперь казался одержимым демонами. Вперед выступил воин в латах, некогда украшенных искусной гравировкой, а ныне помятых и выщербленных ударами вражеского оружия. В этом эльфе, вооруженном двумя легкими клинками, Вегельм сразу узнал командира, и, не теряя времени, атаковал его. Эльфийский начальник оказался умелым фехтовальщиком, но сейчас ему противостоял не расчетливый боец, а безумец, движимый яростью и забывший о смерти. Граф несколькими ударами смял защиту эльфа и срубил ему голову. При виде гибели своего командира, вероятно, почитаемого лучшим мечником, эльфы впали в состояние, близкое к панике и отшатнулись назад.
   А Вегельм, все существо которого было подчинено лишь жажде вражеской крови, кинулся за дрогнувшими Перворожденными, пронзая мечом латы и плоть, отсекая руки и головы своей секирой и абсолютно не чувствуя многочисленных ран. Он оказался в толпе эльфийских воинов, разя направо и налево. Со стороны его не было видно за спинами эльфов, и только брызги крови взлетали в воздух там, где крушил своих противников граф Вегельм. Его латы уже были пробиты во многих местах, кровь заливала сияющую кирасу и набедренники, но человек рвался вперед, чувствуя на лице брызги эльфийской крови и радостно вскрикивая всякий раз, когда его оружие вонзалось в плоть Перворожденного.
   Воин не ведал, сколь долго длился этот припадок, которого устрашились даже вечно хладнокровные, казалось, не ведавшие, что такое робость, эльфы. Граф пришел в себя лишь тогда, когда увидел перед собой спины устремившихся в город воинов, носивших герб Фолгерка. Солдаты, уже ощутившие вкус победы, обегали его и рвались вперед, туда, где еще оставались последние живые защитники Хел'Лиана, и ждала богатая добыча.
  -- Милорд, - кто-то тряс графа за плечо, заглядывая ему в глаза. - Очнитесь, милорд. Мы победили! Эльфы бегут к причалам, город почти наш!
   Граф, оглядевшись, увидел лежавшие вокруг жутко изуродованные тела высоких воинов в серебряных латах, теперь, после смерти, полностью утративших флер изящества и волшебства. Это были просто куски остывающего мяса, да и внешне они походили на небрежно разделаные туши. Вегельм вдруг ощутил боль в ладонях и понял, что все еще сжимает оружие. Он бросил взгляд на сломанную секиру и иззубренный клинок, покрытый эльфийской кровью, и разжал пальцы. Меч с легким звоном упал на мостовую, под ноги рыцарю.
  -- Вы вселили в них такой ужас, что эльфы бросились прочь еще до того, как к нам подошла подмога, - граф сумел сосредоточить взгляд на разговаривавшем с ним воине и увидел, что это Сарган, его адъютант.
   Парню тоже пришлось несладко, его броня была выщерблена эльфийскими клинками, из бедра торчал обломок стрелы, жало которой засело в плоти, а по лицу текла кровь из раны на голове. И, несмотря на это Сарган улыбался, ибо сердце его было полно радости. Он и его товарищи одержали победу, повергнув гордых эльфов, и это было более чем достойным поводом для ликования.
  -- Нам даже показалось на миг, что в вас вселился демон, - со странным благоговением произнес рыцарь. - Человек не может так драться, во всяком случае, я раньше никогда такого не видел. Вы одним ударом разрубали пополам воинов в доспехах, на излете еще ухитряясь ранить кого-то!
  -- Надо добить их, - наконец Альмар обрел дар речи и способность здраво мыслить. Перед глазами еще колыхалась багровая пелена, и в ушах стояли предсмертные крики убиваемых им эльфов, но безумие уже отступало, позволив разуму вновь управлять этим телом. Все же он был военачальником, а сражение вовсе еще не закончилось, и до полной победы было далеко. - Сбросьте их в океан! Пусть предадут смерти каждого эльфа, которого найдут здесь!
   Люди нескончаемым потоком вливались в Хел'Лиан, тесня эльфов, еще пытавшихся сопротивляться. Перворожденные выставляли заслоны на улицах, но фолгеркцы обходили их с флангов или атаковали с тыла. Эльфы пытались укрепиться в домах, заваливая изнутри двери и меткими стрелами разя всякого, кто попытался бы штурмовать их импровизированные цитадели. Где-то люди просто наваливались толпой, вламываясь в убежища и истребляя их немногочисленные гарнизоны, иногда дома, в которых засели эльфы, поджигали, арбалетными залпами расстреливая выпрыгивавших из окон защитников, искавших спасения от пламени.
   Пленных не брали, расправляясь с ранеными эльфами на месте, а будучи способными держать меч, те и сами бились до последнего, предпочитая гибель в бою, петле или дыбе. Граф Вегельм, с небольшой свитой следовавший к порту, где еще шли ожесточенные бои, сам наблюдал, как отряд наемной пехоты загнал в ловушку трех эльфов. Их заперли в узком тупике, около двух десятков людей перекрыли единственный выход, лишив эльфов возможности спастись. Вооруженные алебардами и короткими копьями пехотинцы выстроили настоящую живую стену, сквозь которую было почти невозможно пробиться.
   Оказавшись в ловушке, эльфы и не думали о том, чтобы сложить оружие, хотя кто-то из людей и предлагал им сдаться. Один из эльфов, вооруженный знаменитым длинным луком, вогнал в рот самодеятельному парламентеру бронебойную стрелу, заставив того подавиться своими словами, а затем принялся расстреливать товарищей убитого воина. Двое других эльфов, защищенные тяжелыми пластинчатыми латами, прикрывали стрелка своими телами, встав впереди и выставив длинные клинки в сторону толпы людей, никому из которых не хватило мужества рискнуть, единой массой кинувшись на эльфов. Когда у лучника закончились стрелы, шесть пехотинцев были сражены наповал, еще трех, получивших тяжелые раны, их товарищи унесли прочь. После этого несколько арбалетчиков, пришедших на звуки боя, из-за спин пехотинцев расстреляли теперь уже не представлявших опасности эльфов. Двое были убиты сразу, получив по несколько тяжелых болтов, легко пробивших с расстояния в пару десятков шагов латы, третий же был только ранен в правое плечо. Перехватив меч в здоровую руку, он кинулся на частокол копий и алебард, пытаясь напоследок прихватить с собой еще хотя бы одного ненавистного человека.
   Наемники, пользуясь преимуществом своего оружия, прижали эльфа к самой стене, а затем арбалетчики всадили ему несколько болтов в ноги и руки, намереваясь, видимо, взять живым. Эльф, уже не способный стоять на ногах, собрав все оставшиеся силы, приставил себе к горлу клинок и бросился на него всем телом. Люди, уже предвкушавшие забаву в виде глумления над пленным, стояли с застывшими лицами над телом воина, сумевшего избежать унижения и принявшего смерть от честной стали, пусть и направляемой собственною рукой.
   В порту, на самых причалах, еще шел бой. Около полусотни эльфов, все воины, оставшиеся в Хел'Лиане, уже не помышляя о спасении, пытались перед смертью прикончить как можно больше людей, дабы победа не казалась тем излишне легкой. Но в той части города, где всех немногочисленных его защитников уже истребили, наемники вовсю предались одному из любимейших своих занятий - грабежам. Альмар, сопровождаемый верным Сарганом и десятком вестовых, видел, как трое солдат, один из которых носил на тунике герб Фолгерка, а двое были простыми наемниками, пытались вышибить дверь добротного каменного особняка о двух этажах. Двери были заперты изнутри, а потому один из мародеров увлеченно орудовал топором на длинной рукояти, пытаясь совладать с преградой из прочных дубовых досок, скрепленных бронзовыми полосами. Его товарищи, нервно сжимая рукоятки кордов, ожидали, когда исчезнет неожиданная помеха. На отряд Вегельма никто не обратил внимания.
   Падение преграды, не устоявшей под напором алчущего добычи воина, его приятели встретили бранью и громкими криками радости:
  -- Айда, парни, пошерстим закрома длинноухих, - наемник приглашающе махнул своим бердышом, первым заходя в дом. Воины все же не утратили осторожность полностью, входя в жилище эльфов с обнаженным оружием. Едва ли там их могла поджидать засада, но беспечность могла оказаться много хуже настороженности.
   Граф презрительно скривился, ибо, будучи опытным воином, рыцарем, прошедшим путь от оруженосца, сопровождавшего своего наставника в боях и походах, до военачальника, поставленного над многотысячной армией, он не одобрял такое падение дисциплины. В городе еще бродили недобитые эльфы, резавшие всякого человека, которого им доводилось повстречать, а эти горе-вояки уже помышляли только о грабежах. По своему опыту граф знал, что мародерство в захваченном городе может вылиться в стычки уже между его воинами, и опасался такого развития событий, хотя помешать этому почти не мог.
  -- Проклятье, - вдруг раздался из дома громкий возглас, в котором слышался страх и удивление, а затем послышалась грязная ругань. Бранились на три голоса, и в каждом ощущался нешуточный испуг. - Что за дьявольщина тут творится?!
  -- За мной, - Вегельм двинулся к дому, в недрах которого только что скрылись три его воина. Судя по звукам, боя там не было, а значит, реакция солдат была вызвана вовсе не появлением отряда эльфийских воинов. - Посмотрим, что там происходит.
   Альмар первым перешагнул порог, хотя его спутники и порывались удержать командира от этого, все же опасаясь засады. И граф прежде всех остальных увидел то, что повергло прожженных рубак, псов войны, не боявшихся ни черта, ни бога, в недоумение и ужас.
   Солдаты, еще несколько мгновений назад предвкушавшие момент, когда смогут предаться грабежу и рассчитывавшие найти неплохую поживу в этом доме, явно принадлежавшем не беднякам, неподвижно, словно статуи, стояли у стены. Они оказались в покоях, которые явно служили спальней. Стены были задрапированы шелком, на окне чуть колыхались полупрозрачные занавески. Обстановка была более чем скромной, ограничиваясь столиком темного дерева с большим зеркалом да несколькими легкими стульями, также деревянными. У стены стоял еще один столик, круглый, на резной ножке, уставленный хрустальными и серебряными сосудами. Но самым заметным предметом в комнате было просторное ложе с шелковым балдахином.
   На постели лежала прекрасная эльфийка, казавшаяся совсем юной, хотя она наверняка была старше любого из смотревших не нее людей. Ее красоту даже граф, подобно всем рыцарям не чуждый и поэзии, не смог бы описать любыми известными ему словами. Даже грубые наемники казались зачарованными прелестным созданием, слишком нежным и изящным, чтобы принадлежать этому материальному миру.
   Сперва могло показаться, что эльфийка просто спит, не обращая внимания на звуки боя и громкие возгласы сражающихся с ее соплеменниками людей в нескольких сотнях шагов отсюда. Но грудь ее не вздымалась, а неподвижное лицо ее хранило выражение наивысшего блаженства. Эльфийка была мертва, но даже на мертвых устах ее была улыбка.
   У ее изголовья сидела, склонив голову, еще одна женщина народа Перворожденных. Ее лицо было столь же молодо, кожа казалась нежным бархатом, и лишь мелкие морщинки возле глаз свидетельствовали о том, что сидевшая эльфийка уже давно не считалась среди ее народа молодой. Кто-то из наемников, ворвавшись в покои, толкнул ее, и Перворожденная легко соскользнула на пол. Ее тело уже успело остыть, хотя мышцы еще не потеряли пластичности.
  -- Да они же все мертвы, - ошеломленно прошептал один из солдат, и в звенящей тишине его слова показались всем настоящим криком. - Что же это?
   Наемник, шагнув к столику, взял с него серебряную чашу, наполненную жидкостью янтарного цвета, более всего походившей на вино, вдохнул источаемый ею аромат, и залпом вылил в себя почти весь напиток. Спустя миг он шумно вздохнул, лицо воина озарила печать радости, показавшаяся неестественной в сочетании с грубым лицом, покрытой кровью и копотью одеждой и клинком в руках. Воин невидящим взглядом обвел комнату, а затем плавно опустился на пол. Он еще не успел коснуться деревянных плашек, устилавших камень, когда испустил дух.
  -- Это яд, - граф указал на чашу, оставленную умершим воином на столике. - Похоже, все они приняли эту отраву, когда наши воины еще только ворвались в город.
  -- Немыслимо, - произнес кто-то за спиной графа. - Как же они нас презирают, если готовы расстаться с жизнью, лишь бы не позволить нам торжествовать над ними. - В голосе того, чье лицо Альмар Вегельм не видел, страх смешался с почтением.
  -- Обыскать весь дом, и соседние тоже, - Вегельм не обратил внимания на причитания у себя за спиной. - Будьте осторожны, не касайтесь ничего и тем более не берите вино и пищу, которые здесь найдете.
   Люди входили в каждый дом, разыскивая живых, и всюду их встречала одна и та же картина. Жители города, неспособные сражаться на стенах, женщины и дети, оставались в своих жилищах в ожидании исхода боя и приняли яд, когда поняли, что Хел'Лиан пал. Они не ждали, пока озлобленные боем, опьяненные кровью и неуловимым запахом смерти, витавшим над городом, люди ворвутся в их дома, дабы, потешаясь, убивать детей и насиловать женщин. Все, кто не мог принять смерть от клинка, приняли ее от яда, своими руками оборвав собственные жизни. Люди, видевшие все это, быстро позабыли о грабежах, бродя по полупустым улицам в состоянии шока и недоумения. Победа, добытая ценой огромных жертв, обращалась в поражение. Город пал, но не покорился завоевателям, доставшись им уже трупом, лишенным жизни каменным телом.
   Вегельм все еще бродил по широким улицам Хел'Лиана, когда его нашел гонец. Всадник на взмыленном коне, выскочил из-за поворота, заставив охрану графа схватиться за оружие. С трудом спустившись на землю, посланник устало побрел к графу. Его одежда была покрыта пылью, а скакун выглядел смертельно усталым. Конь, явно пронесший своего наездника не один десяток миль, хрипел, бока его, лоснившиеся от пота, тяжело вздымались.
  -- Милорд, - воин коротко поклонился Вегельму, остановившись в трех шагах от него. - Его Величество послал меня с приказом, который велено передать вам лично в руки. - Гонец вытащил из поясной сумки свиток пергамента, скрепленный личной печатью Ирвана, и почтительно протянул его Вегельму, который тут же сломал печать и углубился в чтение. И чем больше времени он изучал документ, тем мрачнее становилось его лицо.
  -- Соберите всех офицеров, немедленно, - граф подозвал к себе вестовых. - Мне нужны командиры наших отрядов.
   Спешно организованный военный совет происходил в одном из эльфийских домов в части города, прилегающей к воротам. Соседние строения были разрушены точными выстрелами фолгеркской артиллерии, но это здание почти не пострадало.
   Полтора десятка старших офицеров, в том числе благородные рыцари и командиры самых крупных наемных отрядов, которых прочие солдаты удачи избрали своими представителями, выжидающе смотрели на вертевшего в руках свиток с королевской печатью Вегельма. Немало офицеров пали в закончившемся только что сражении, и Альмар видел среди собравшихся много новых лиц. Сам граф уже избавился от доспехов и теперь был одет в зеленый бархатный камзол, своей чистотой и аккуратным видом резко контрастировавший с обстановкой и покрытыми запекшейся кровью латами окружавших его воинов.
  -- Господа, - граф говорил сквозь зубы, словно терзаемый болью. - От короля пришли безрадостные вести. Нашим главным силам не удалось взять эльфийскую столицу, и к осажденному городу с севера подошла свежая армия Перворожденных. Сообщают о шести тысячах бойцов. Король счел за лучшее отвести войска на юг, ближе к нашей границе, дабы там дожидаться прихода подкреплений. Его армия истощена долгой осадой, эльфы сумели нанести немалый урон, и сейчас шансы на победу в открытом бою ничтожно малы.
  -- Что, поражение? - на лицах всех без исключения присутствовавших отразилось разочарование и злость. - Мы здесь положили несколько сотен воинов, взяли проклятый город, и что теперь? Неужели нам приказано отступать?
  -- Мы должны занять Хел'Лиан и укрепить его, - напрягая голос, чтобы перекрыть возмущенный гул, поднявшийся среди воинов, произнес граф Вегельм. - Передовые отряды эльфов движутся наравне с нашими главными силами и могут атаковать этот город. Возможно, они еще не знают, что Хел'Лиан пал и стремятся помочь оказавшимся в осаде братьям. Поэтому немедля нужно выслать на север патрули, дабы вовремя обнаружить приближающиеся эльфийские отряды, а город готовить к обороне. У нас достаточно солдат, чтобы защищать эту крепость сколь угодно долго, а аргашцы помогут нам с моря.
  -- Милорд, - высокий смуглокожий воин, не носивший доспехов и вооруженный висевшей на поясе широкой тяжелой саблей, облаченный в свободные одежды из шелка и большой тюрбан, поклонился. - Наш флот готов выполнить любой приказ, пусть даже высадить десант на северное побережье моря. Можете быть полностью уверены в моих капитанах и каждом матросе.
  -- Адмирал Хассар, вы можете даже не напоминать мне об этом, в вашей готовности сомнений нет, и никогда не было, - граф поклонился в ответ, выказывая уважение союзнику. - Вам мы обязаны сегодняшней победой ничуть не меньше, чем кому бы то ни было еще. И я верю, адмирал, что еще не единожды смогу повторить это, обращая к вам свою благодарность. Пока пусть флот остается там, где сейчас находится, но не нужно забывать о разведке. Эльфийские морские силы не так сильны, но они могут решиться на десантную операцию, и это нельзя допустить.
  -- Что ж, - сурово произнес один из офицеров, убеленный сединами, но еще полный сил ветеран, лицо которого было обезображено несколькими шрамами. - Если такова воля короля, мы будем ждать эльфов здесь, и, видят боги, мы еще достаточно сильны, чтобы приготовить им теплую встречу. - Все прочие только молча кивнули, выражая общее согласие.
  
   В Элезиум, столицу благословенной Республики, пришло утро, а вместе с ним и тяжкое похмелье для ночной смены городской стражи, охранявшей ворота. Доблестные блюстители порядка, всю ночь занимавшиеся дегустацией молодого вина, которым в преддверие смены запаслись в больших количествах, шатаясь и норовя схватиться за стены, выходили из караульного помещения на свежий воздух.
  -- Пора открывать ворота, Даган, - к десятнику, старшему над караулом, обратился один из его воинов. Немолодой мужик, невысокий, но крепко сложенный и удивительно выносливый, даже после двух кувшинов вина способный не только твердо стоять на ногах, но еще и читать стихи без запинки, только что окатил себя ледяной водой из приготовленной на такой случай бочки и довольно отфыркивался. Он уже вполне пришел в себя и вспомнил об обязанностях стражи. - Уже рассвело.
  -- Не спеши, - вяло отмахнулся Даган, выглядевший не в пример более изможденным, хотя такие ночные дежурства для него были не в новинку. - Кому нужно ехать сюда такую рань, солнце только встало? Надо сперва привести себя в порядок, мы же, как-никак, стража столицы Видара, благословенной богами Республики, а не разбойники с большой дороги.
  -- Эй, Брутус, вечно ты со своей дисциплиной, - простонал еще один из воинов, щурясь уставившийся в небо, которое в этот рассветный час было абсолютно чистым.
   Брутус только сокрушенно покачал головой, но ничего более не сказал. Из всего десятка лишь он один мог назвать себя солдатом с полным правом, все же пять лет в армии Келота не прошли даром, да и потом ветеран еще долго бродил по свету, прибиваясь к разным наемным отрядам. Он еще не забыл, что такое устав и дисциплина, но вот его товарищи и слышать не хотели таких слов. Здесь, в столице, вдали от беспокойных орочьих земель, где, несмотря на царивший мир, пограничным гарнизонам всегда приходилось быть начеку, стражники вели себя почти как завоеватели в захваченном городе. Нет, конечно, многие десятники держали своих людей в ежовых рукавицах, занимая любую свободную минуту тренировками на плацу в казармах городской стражи, но вот Даган к их числу явно не принадлежал.
   Народ в десятке, по мнению Брутуса, подобрался еще тот, наемники мелкого пошиба, которые большую часть своей прошлой жизни скорее разбойничали, чем участвовали в сражениях, и откровенные ухорезы с большой дороги. Все они пришли в эти земли, привлеченные слухами о высоком жаловании, на которое может рассчитывать всякий, кто сумеет доказать свое мастерство в обращении с оружием. Как им всем удалось пройти назначенные испытания, сейчас уже Брутус не смог бы сказать с уверенностью, но в любом случае весь этот сброд вступил в ряды городской стражи, и ветерану приходилось тянуть лямку вместе с ними.
   Наконец, со стонами и проклятьями, тяжелые створки ворот были распахнуты, и в город потянулись первые гости. Раньше всех приехал на телеге, груженой мешками с зерном, крестьянин из недальнего селения. Хлеб всегда был ценен здесь, ведь корабли, основа могущества Видара, не могли идти в дальнее плавание с пустыми трюмами, чтобы команда просто передохла от голода, а потому этот мужик имел все шансы выгодно продать свой товар в казенные амбары. Стражники даже не стали досматривать его повозку, на ощупь изучив пару мешков и убедившись, что крестьянин не обманывает их.
  -- Смотри-ка, Даган, это еще кто такой, - один из стражников, молодой глазастый парень, указал на одинокого пешехода, уверенно приближавшегося к городским воротам. - Какой-то оборванец.
   Когда человек приблизился, десятник убедился, что зрение не подвело его товарища. Немолодой мужик, высокий и поджарый, словно гончая, действительно был одет в лохмотья, в которых с трудом можно было узнать некогда добротную дорожную одежду. Человек был безоружен, и за спиной его никто не заметил походного мешка. А Брутус еще подметил, что ранний гость почти совсем седой, хотя и вовсе не казался старым. Дыхание Смерти, так называли раннюю седину, посеребрившую виски воина, в далеких северных землях, и почему-то именно это поверье вспомнил сейчас стражник.
  -- Сейчас позабавимся, - усмехнулся Даган, довольно осклабившись. - Ходят тут всякие, да еще с таким видом, будто они не меньше, чем эссарские императоры. Повеселимся, парни!
  -- Зря ты так, - укоризненно покачал головой Брутус. - Забыл, что мы не банда, а городские стражники?
  -- Подумаешь, - Даган презрительно сплюнул сквозь зубы. - В нашем городе нищих и всяких подозрительных бродяг и так полно, нечего еще и этого сюда пускать.
  -- Послушай моего совета, командир, - негромко произнес Бркутус, вплотную подойдя к Дагану. - Этот человек не так прост, как кажется, оставь его, иначе как бы самим худо не было. Он воин, и не из последних, уж поверь мне.
  -- Ха, воин, - Даган смерил взглядом путника, уже вошедшего под свод ворот. - Видали мы таких воинов, да еще и штабелями их укладывали! - Он обернулся к незнакомцу: - Эй, чужак, куда путь держишь?
   Впервые после долгих скитаний по лесам увидев городские стены, увидев людей, обычных мирных обывателей, а не солдат или разбойников, Ратхар ощутил нечто вроде радости. За то время, что он добирался до границ Видара, наемнику несказанно повезло, ибо он сумел незамеченным добраться до границы, проскользнув под носом многочисленных отрядов орков, которыми буквально кишели их леса. Жители Х'Азлата, разъяренные тем, что пробравшимся в их края эльфам удалось уйти, пусть и не всем, еще и прикончив при этом немало опытных воинов, буквально обнюхивали каждый клочок земли в поисках вражьих следов. Несколько раз Ратхар, вовремя учуяв приближение врага, успевал скрываться в зарослях, а дважды чуть не попался. Раз заметив шагавших прямо на него воинов, Ратхар решил сделать небольшой крюк, но оказалось, что орков было много и они двигались цепью, прочесывая лес. И один из татуированных воинов, заметив слабое движение в кустах, выстрелил не целясь. Стрела пробила Ратхару плечо, но человек, понимая, что боя с двумя десятками врагов ему не выдержать, безмолвно и неподвижно просидел в укрытии до тех пор, пока орки не скрылись из виду. Лишь чудом можно было назвать то, что орки, настороженные и предельно внимательные, не заметили затаившегося буквально в паре шагов от них чужака.
   Вторая встреча Ратхара с обитателями Х'Азлата произошла уже на самой кромке орочьих владений. Вероятно, он наткнулся на пограничный патруль. Наемник вышел к небольшому озерцу, где хотел набрать воды, и уже оказавшись на песчаном берегу, заметил двух лучников-орков, выбравшихся из леса. Воины, поверх доспехов которых были накинуты зеленые маскировочные плащи, разговаривали меж собой, и пока они не смотрели в сторону озера, Ратхар успел скользнуть в заросли тростника, высотой достигавшего человеческого роста. Иного пути у воина не было, ибо если бы он бросился к лесу, то сразу же привлек бы внимание орков, которые едва ли позволили бы чужаку спокойно преодолеть отделявшие его от опушки полторы сотни шагов. По грудь в холодной воде, держа наготове клинок Скиренна, наемник простоял до тех пор, пока орки не наполнили водой объемные фляги и сами вдоволь не напились, и лишь после этого человек смог продолжить свой путь.
   Оказавшись на землях, населенных людьми, Ратхар смог, наконец, ощутить себя в большей безопасности, ибо здесь он хотя бы не так бросался в глаза, и при встрече с местными жителями была возможность выдать себя за здешнего. Однако по-прежнему наемник не спешил показываться на глаза людям, хотя и понимал, что здесь у него пока еще нет врагов. Он стороной обошел пару небольших деревушек, каждая по десятку дворов или даже меньше, и вскоре выбрался на наезженную дорогу, которая вела на юг, именно туда, куда стремился попасть человек.
   Дважды Ратхару повстречались запряженные измученными кобылами крестьянские телеги, точь-в-точь такие же, как и на севере. Возницы хмуро смотрели на шагавшего размеренным шагом человека, на поясе у которого висел орочий боевой нож, а за спиной - длинный меч, но не спешили приставать с расспросами. Однажды Ратхар услышал стук подкованных копыт и без раздумий свернул в лес, пропустив нещадно настегивавшего породистого скакуна всадника, прилично одето и вооруженного длинным клинком. Наемник решил, что таким людям на глаза лучше не показываться, ведь в нынешнем виде его легко можно было принять хоть за разбойника, хоть за беглого каторжника, если, конечно, здесь есть каторги.
   Городские стены показались в тот момент, когда Ратхар, все также шагавший по дороге, оказался на вершине холма, с которого окрестности обозревались на несколько миль вокруг. Но еще раньше человек почуял запах моря, который ни с чем другим не спутал бы вовек, хотя и бывал на побережье весьма редко и довольно давно. Остановившись на миг, Ратхар окинул взглядом серые каменные стены, прерывавшиеся кое-где тонкими сторожевыми башнями, за которыми можно было заметить черепичные крыши домов и шпили, должно быть, венчавшие дворец, в котором находились здешние правители. Ворота, в которые упиралась дорога, были распахнуты, и возле них стояли несколько стражников. С облегчением вздохнув, Ратхар уверенно двинулся вперед, резким движением отшвырнув в сторону меч, который теперь мог стать для наемника не подмогой, а помехой. Клинок, что отдал наемнику умирающий чародей Скиренн, верно послужил воину за время его скитаний, но теперь пришла пора расстаться с ним, пусть это и могло оскорбить память покойного мага. Ратхар не ведал здешних законов, но решил, что безоружный человек привлечет меньше ненужного внимания.
   Охранявшие вход в столицу Видара воины в большинстве своем сразу произвели на Ратхара впечатление опытных бойцов, это было видно и по их оружию, рассчитанному на бой, а не на показуху, и по их повадкам. Крепкие молодые парни носили плотные стеганые куртки, дополненные кирасами или простыми нагрудниками, а головы защищали низкими полусферическими касками с кольчужными бармицами. Все были вооружены глефами на коротких древках и широкими прямыми клинками, бывшими чуть длиннее распространенных на севере кордов. Кроме того, бросив взгляд вверх, наемник заметил на башне пару стрелков с короткими луками, должно быть, скопированными с кавалерийских луков эльфов, то есть оружием грозным в умелых руках.
   Наемник уверенно двинулся к воротам, наблюдая, как в город въехала крестьянская телега, доверху нагруженная какими-то тюками. Кажется, стражники даже не обратили на это внимания, во всяком случае, досматривать груз они не стали, лишь что-то сказали вознице, Ратхар не разобрал слов. Наконец он оказался в проеме ворот, уважительно взглянув на тяжелые створки, снаружи обитые темной бронзой. Наемника тут же захлестнула волна шума и городские запахи, аромат свежего хлеба и вонь скверно вычищенных стоил для скота, то, от чего человек за время скитаний по лесам уже порядком отвык. Ратхар сейчас напоминал себе лесовика, всю жизнь прожившего на дальнем хуторе и искусного в скрадывании зверя или рыбалке, но никогда ранее не бывавшего в городе, а потому настороженного и удивленного.
  -- Эй, чужак, куда путь держишь? - Заметив приближение Ратхара, стражники, охранявшие ворота, оживились. Трое, поигрывая оружием, встали на пути наемника, преградив вход в город. - Откуда ты взялся, оборванец?
   Ратхар и сам прекрасно понимал, что после долгого пребывания в лесах его одежда являла собой зрелище весьма печальное, да и раны были заметны, но он решил, что это едва ли может служить серьезной причиной для того, чтобы не пускать его в город.
  -- Я иду в Элезиум, столицу вольной Республики, - наемник уставился на стражника, на грудь которого поверх легкой кирасы свисала золоченая пластина, вероятно, обозначавшая более высокий ранг этого воина. - Ведь это и есть столица Видара? - Он кивком указал на простиравшийся за спинами воинов город.
  -- Верно, - отвечтил командир. - Это Элезиум, великий и вольный. Если хочешь попасть в город, то должен заплатить пошлину - одну серебряную монету.
  -- Что, - неподдельно изумился Ратхар. - Пошлину? Да ведь я же не купец, едущий на торг, я иду в город с пустыми руками.
  -- Наши правители в мудрости своей решили, что купцам как раз и не нужно платить за проезд, ведь они и так приносят городу неплохой доход, - усмехнулся один из солдат, невысокий смуглый крепыш лет тридцати. - Платить должны такие голодранцы, как ты, от вас не знаешь чего ожидать. То погром устроите, то пристукнете кого в пьяной драке, так уж лучше заранее подстраховаться и потом хоть часть ущерба возместить вашим золотишком.
   Новость не обрадовала Ратхара, поскольку у него попросту не было с собой денег, тем более серебра. Сейчас все его состояние заключалось в нескольких медных грошах, на которые можно было разве что купить кружку кислого вина в захудалом кабаке. Все ценное у наемника отобрали орки еще в Р'роге, а за время скитаний по лесу с эльфами он не успел разжиться даже нормальным оружием, что уж говорить о деньгах.
  -- У меня нет денег, чтобы заплатить пошлину, но в городе живет человек, который даст вам вдесятеро больше, чем положено, после того, как узнает, что я пришел к нему, - стараясь говорить как можно непринужденнее, сообщил наемник. - Мне очень нужно увидеть его и передать нечто важное. Уверяю, он сумеет вас достойно отблагодарить. - О, как бы наемник хотел верить в собственные слова в этот миг!
  -- Эй, малый, - недобро усмехнулся рослый худощавый северянин, третий из числа собеседников Ратхара. - Закон здесь един для всех, разве что человек сумет обзавестись особой грамотой сената, разрешающей беспрепятственный проезд. Если не можешь сейчас заплатить, ступай, наймись в караван или батраком к крестьянам.
  -- А что за человека ты должен увидеть, - поинтересовался командир. - Может, мы его знаем?
  -- Крагор, член Сената, - коротко ответил Ратхар. - Он может еще не знать о моем появлении здесь, но вести, что я несу, очень важны для него.
  -- Крагор? - видимо, это имя было известно здесь всем и каждому. - Да ты никак спятил, оборванец, - переглянувшись, дружно рассмеялись все трое. - Чтобы мы поверили, будто такой человек, как ты, имеет что-то общее с самим Крагором? Тебе пора показаться целителю, парень, ведь ты явно бредишь!
  -- Посмотри, что это у него на шее, - низкорослый стражник указал на мелькнувшую под лохмотьями цепь медальона Скиренна. - Кажется, золото. И ты еще будешь нам лгать, утверждая, будто нечем платить пошлину!
   Высокий северянин протянул было руку, чтобы сорвать амулет с груди наемника, но Ратхар схватил стражника за запястье, вывернув его так, что воин скорчился от боли, приседая на корточки.
  -- Вас не учили прежде, что грабить нехорошо? - ощерился Ратхар. - Проводите меня к Крагору! - С этими словами он ослабил захват, и незадачливый стражник, постанывая от боли, убрался на безопасное расстояние, баюкая правую руку.
  -- А пошел ты! - Смуглый резко ударил Ратхара подтоком глефы по ногам, но наемник отпрянул в сторону и ногой достал стражника в колено, если и не сломав сустав, то уж точно причинив противнику немалые страдания.
   Командир, увидев позорное поражение своих воинов, выхватил из ножен клинок, а из-за ворот к нему уже спешила подмога. Пятеро воинов с обнаженными мечами и взятыми наперевес глефами подковой окружили странного чужака. Ратхар, принявший низкую стойку и словно распластавшийся по земле, оказался один против целого отряда опытных бойцов, но это не смущало его.
  -- Эй, лучники, - командир стражников решил не рисковать и подзывал стрелков. Он понял, что стражники столкнулись со слишком опасным противником, готовым на все, лишь бы пройти в город. - Сюда, скорее. Прикончить этого бродягу!
  -- Стой, - Ратхар чуть расслабился, точнее, он сделал вид, будто уже не так напряжен, хотя на самом деле в любой миг готов был взорваться каскадом точных и стремительных ударов, способных сразить в долю мгновения почти любого воина. - Я сдаюсь. Твои люди живы, хотя и поплатились за свою наглость, так может и меня не стоит убивать?
  -- Тварь, - вскипел командир видарцев. - Ты еще смеешь мне говорить, как я должен поступать! Ты сейчас сдохнешь!
   Все пятеро ринулись в атаку одновременно, пытаясь одолеть своего противника, показавшегося весьма опасным, не умением и числом. Одного из них Ратхар достал в прыжке пяткой, и от серьезных увечий стражника спасло лишь то, что обувь наемника давно пришла в негодность. Стражник кулем отлетел прочь и врезался в каменную стену караулки.
   Поднырнув под меч следующего видарца, Ратхар ударил его сцепленными ладонями по шее, свалив на землю, но и сам последовал за своей жертвой, пропустив удар древком глефы в бок. Оставшиеся на ногах стражники не дали наемнику возможности подняться на ноги. Избиение продолжалось несколько минут, и когда Ратхар, стонавший от боли, распластался на утоптанной земле, видарцы успокоились и дали себе передышку.
  -- Этого, - командир караула, тяжело дышавший и еще не полностью отошедший от горячки боя, указал на лежавшего у его ног наемника. - Увести в темницу. Пусть там посидит до поры. Да не забудьте, чтобы палач его как следует отходил кнутом, за нападение на городскую стражу.
  -- Даган, а ведь Брутус-то помер, - удивленно, словно не веря собственным глазам, произнес один из воинов, склонившись над валявшимся возле караулки стражником. - Этот мерзавец ему, кажись, шею сломал!
  -- Тогда прикончить гада, - зло бросил старший. - За убийство городского стражника пойдет на плаху! Тащите в тюрьму это отродье!
   Когда двое стражников подхватили избитого Ратхара, командир протянул руку и соврал с шеи наемника медальон Скиренна:
  -- Хорошая вещица, - со занием дела произнес десятник. - Это нам за труды и ущерб. - Командир коротко размахнулся и ударил беспомощно висевшего на руках стражников Ратхара в челюсть. - Запомнишь, оборванец, как поднимать руку на стражников Элезиума!
   Наемные солдаты, которые должны были хранить покой торговой республики, знали толк в мордобое, а потому Ратхар окончательно пришел в себя нескоро, и в первые мгновения он решил, что ослеп, ибо перед глазами его была темнота. Наемник напряг зрение, внутренне содрогнувшись, ибо испугался, что один из ударов этих ублюдков, пришедшийся в голову, мог превратить его в слепца.
   Ратхар слабо пошевелился, приглушенно застонав от боли. Древки копий и тяжелые сапоги доблестной стражи сделали свое дело, и теперь наемнику казалось, что в его теле не осталось ни единой целой кости. Внезапно откуда-то из темноты раздались приглушенные голоса, причем язык, на котором говорили скрытые мглой незнакомцы, наемник не знал, хотя несколько слов показались смутно знакомыми. Кажется, разговаривали не меньше трех человек, мужчины, один из которых произносил странные фразы не так, как его собеседники.
  -- Ты как, малый, очухался уже, или еще полежишь в отключке? - Часть темноты, окутывавшей наемника, стала вовсе непроницаемой, и Ратхар, глаза которого адаптировались к отсутствию света, понял, что над ним склонился человек. Сам наемник лежал на чем-то твердом, вероятно, на каменном полу, хотя спиной он ощутил нечто вроде подстилки из ветхого тряпья.
  -- Где я, - первые слова дались Ратхару с трудом, губы его были разбиты, а в горле пересохло. Наемник осторожно принялся шевелить руками и ногами, превозмогая боль, и убедился, что вполне способен двигаться самостоятельно. Кажется, хотя стражники у ворот и старались вовсю, обошлось без серьезных увечий. - Кто ты такой?
  -- Неужто память вовсе отшибло, парень? - В голосе незнакомца слышалось неподдельное участие. - Ты в элезиумской темнице, дружище, в камере смертников. - Человек говорил шепотом, так тихо, что, пожалуй, в паре шагов от него невозможно было разобрать ни слова.
  -- Смертников? Проклятье! - Новость ошарашила Ратхара, ведь он решительно ничего не мог вспомнить такого, чтобы можно было приговорить его к казни.
  -- Не шуми, стражников всполошишь, - испуганно шикнул незнакомец. - Эти твари только и ждут, чтобы кому-нибудь ребра пересчитать. Почитай, из трех человек, что сюда попадают, до плахи только двое доходят, а может и вовсе один. Мы ж расходный материал, как ученые мужи говаривают, так нас и беречь не резон, - невесело усмехнулся невидимый узник. - Кстати, я забыл представиться, меня Марком зовут, я из Келота родом.
  -- Я - Ратхар, - наемник решил соблюсти приличия. По говору своего собеседника он уже понял, что тот не врет насчет Келота, характерный акцент явно присутствовал. - Я родился еще дальше от этих мест, но последние годы бродил в разных краях.
  -- Торговец или солдат удачи? - предположил Марк.
  -- Второе, - прохрипел Ратхар. - Сюда пришел с севера, мне нужно было увидеть одного человека, а эти псы попытались меня ограбить.
  -- Твари, - согласился Марк. - Сидят здесь месяцами, в бою иные ни разу не были, но власть свою всюду выпячивают. Видно, капитана поблизости не было, вот они и отвели душу. Много ли взяли-то?
  -- Да у меня и не было ничего, - Ратхар ощупал рукой грудь, убедившись, что прощальный дар Скиренна пропал. - Медальон стащили, золотой. Я должен был передать его одному важному человеку здесь, в Элезиуме.
  -- Это они могут, обобрать кого или поколотить, - наемник понял, что его невидимый собеседник в этот миг усмехнулся. - Пошлину, наверное, не заплатил?
  -- Верно, - подтвердил Ратхар. - Я пробирался сюда лесами орков, там не до золота было.
  -- Ну ты даешь, малый! - присвистнул Марк. - От орков, значит, ушел, а здесь какие-то увальни тебя отделали так, что едва жив. - Хотя ничего комичного в происходящем не было, келотский торговец не удержался, негромко рассмеявшись. - Когда тебя сюда кинули, мы решили, что ты уж и не жилец, а гляди-ка, очухался.
  -- Почему тут так темно?
  -- А чтобы такие как ты, ухарцы, ежели наружу выберутся, сразу не побежали, пока к свету яркому привыкают. Здесь ведь все обреченные, им терять нечего, вот и стережется стража. Сам я кое-какой товар возил из орочьих лесов, меня на границе изловили, да решили не сразу кончить, а вздернуть на главной площади, чтобы, понимаешь, другим ловкачам контрабанду неповадно было таскать. - Марк вздохнул. - А еще тут трое пиратов свидания с шибеницей дожидаются. Южане, с Хармадских островов, это возле Аргаша, ежели не слышал. Их бриг подошел в шторм к нашему берегу, чтобы непогоду переждать, а только они отвалили, как на галеру видарскую и наткнулись. Почти всех на месте и положили, только трое живы остались, да один вот-вот сам помрет, больно раны тяжелые.
  -- А меня за что повесят? - прервав повесть товарища по несчастью, удивленно спросил наемник, почему-то не испытавший особого ужаса при мысли о скорой кончине.
  -- Ты ж стражнику черепушку проломил, или забыл? - притворно удивился Марк. - За такое у нас никого не щадят, ну разве что членов Сената, так к тем стража и близко не подходит, у них своя гвардия есть. Пожалуй, будь у тебя здесь родня богатая или просто друзья, могли бы и выкупить, но для чужака теперь одна дорога - на виселицу.
  -- Ну, у вас тут и порядки, - невесело усмехнулся Ратхар, хотя в темноте его гримасу никто, разумеется, не заметил. - Говорили, будто тут законы строгие, торговцы, что здесь правят, за порядком следят, дабы перед чужестранными купцами не осрамиться, а выходит, кого угодно в петлю могут отправить, а то и просто прикончить походя, да не разбойники, а сама стража. - Перед глазами наемника в это время разворачивались картины потасовки с блюстителями порядка Элезиума. Он вспомнил, что отброшенный неслабым ударом прочь стражник, впечатавшись в стену, уж больно безжизненным мешком упал на землю. Да, пожалуй, он тогда перестарался. А, впрочем, нечего было лезть на рожон, решил воин. - Между прочим, эти поганые псы на меня напали сами, и убивать я никого не собирался. У одного из них кости слабыми оказались, вот и все.
  -- А ты чего хотел? - Ратхар догадался, что на лице Марка тоже появилась ухмылка. Похоже, этот парень и в петлю пойдет с улыбкой на лице, подумал в этот миг наемник. - На севере власть у благородных, кто герб имеет да своих предков на триста лет назад помнит, а здесь купцы правят. Но ни тем, ни другим до простецов дела нет. Торговцам важно, чтобы в казну золото текло, а потому здесь почет и уважение иноземным купцам, а также и своим мореходам, которые товары наши в дальние страны возят, - охотно принялся просвещать чужестранца узник видарской темницы. - Крестьяне, что земельку возделывают, хоть и не так уважаемы, но все ж таки они всех кормят, а потому и им кое-какие вольности дарованы. А всех прочих, разных бродяг, здесь за людей не держат. Вот я, к примеру, глотки не резал, по кубышкам чужим ночью не шарил, возил себе травы да корешки с севера, но ведь сам по себе возил, правителям налоги не платил, прибыток им не приносил, потому меня на смерть и обрекли.
  -- Послушай, приятель, давно я здесь валяюсь? - прервал Ратхар горестные жалобы Марка.
  -- Да еще до полудня тебя притащили, а сейчас вечер, завтрак уже приносили, - чуть помедлив, произнес Марк. - Почитай, часов шесть выходит.
  -- Проклятье, - вскипел Ратхар. - Мне отсюда выбраться нужно.
  -- Да и я бы не прочь покинуть эти апартаменты, - усмехнулся контрабандист. - Да только здесь нас никто не спрашивает. Потерпи, завтра поведут на казнь, недолго уже осталось.
   Однако Ратхар, вовсе не собираясь вести себя, словно баран на бойне, терпеливо ожидающий, когда и до него дойдет очередь, уже размышлял о возможности побега. Он с боем прошел половину Дьорвика, защищая эльфийскую принцессу, прекрасную деву по имени Мелианнэ, невесть какими судьбами очутившуюся в землях людей. Вместе они не раз вступали в схватку с разным врагом, победив разбойников, лесного демона, королевских гвардейцев, наконец. Они почти прошли колдовской лес Р'рог, где Ратхар в честном поединке сразил самого Антуана дер Касселя, капитана королевской гвардии Дьорвика, преследовавшего беглецов. Наконец, наемнику, пусть и с помощью пришедших за Мелианнэ эльфийских воинов, удалось вырваться из орочьего плена, затем, имея при себе один клинок и не имея почти никаких припасов, пробравшись через чащобы Х'Азлата, кишевшие разгневанными орками. И после всего этого как он мог позволить расправиться с собой каким-то заплывшим жиром стражникам или, тем более, палачу. Он дал клятву Скиренну, уже умирая, попросившему наемника об услуге, и теперь воин был намерен исполнить обещание, почтив последнюю волю ученика Амальриза.
   Несмотря на одолевавшую его слабость, на боль, разлившуюся по всему телу, Ратхар был готов действовать. Оглядев и ощупав камеру, которая, очень может быть, стала его последним пристанищем в этом неспокойном мире, наемник убедился, что выбраться отсюда невозможно. Стены были сложены из гладких камней, плотно пригнанных друг к другу, единственная дверь, из-под которой в темницу пробивалось немного света, казалась слишком крепкой, чтобы просто выбить ее, а иного способа преодолеть эту преграду не было. К удивлению воина, в темнице было довольно сухо и чисто, хотя последнее понять было нетрудно, ведь здешние постояльцы едва ли задерживались в камере надолго.
   Помимо Марка, худощавого и крепкого парня лет двадцати с небольшим, соседями и невольными товарищами по несчастью наемника оказались трое смуглокожих темноволосых мужчин разного возраста, невысоких, но коренастых, похожих меж собой, словно братья. На лицах их отражалась злоба и безысходность, и Ратхар прекрасно понимал чувства этих отчаянных мореходов, привыкших к простору и воле безбрежного океана, а теперь вынужденных ожидать, когда на их шеях затянется петля. Воля к борьбе в них еще не угасла, но эти люди сознавали, что у них не осталось ни единого шанса на спасение.
  -- Скажи, Марк, вы не думали о том, чтобы бежать отсюда? - спросил Ратхар, когда в его голове уже начал вырисовываться план, опасный и рискованный, но все же ведущий к свободе. - Вы сидите здесь не первый день, неужели никто не задумывался о том, чтобы убраться из темницы?
  -- Я здесь уже четыре дня, эти славные парни, - Марк кивком указал на забившихся в угол пиратов, склонившихся над своим умирающим товарищем. - Появились только вчера. Я бы с радостью потолковал с ними о том, как можно отсюда выбраться, да только на их языке я могу сказать всего полдюжины фраз, услышав которые тот, к кому я обращусь, скорее всего, меня прикончит за тяжкие оскорбления.
  -- Ты говорил, что вас изредка кормят, - припомнил наемник. - Как часто стражники заходят сюда?
  -- Дважды в день, - коротко ответил Марк. - Сейчас, верно, уже ночь, на рассвете они снова принесут нам пищу, хотя, возможно, уже все приготовлено для казни, а потому они могут оставить нас и без завтрака.
  -- Будем надеяться на лучшее, - произнес Ратхар. - Еще ты говорил, что стража не любит, когда заключенные поднимают шум. Как думаешь, если мы сцепимся, к примеру, с соседями по камере, наши тюремщики вмешаются?
  -- Скорее всего, - кивнул Марк, подумав. - Они не прочь пересчитать ребра приговоренным, но убивать их не могут, поскольку для казни нужно хотя бы несколько преступников. Пожалуй, и нам они не позволят убить друг друга.
  -- Тогда слушай и запоминай, что нужно будет сделать, - твердо сказал Ратхар. - У меня есть план, мы сможем бежать отсюда. Придется рискнуть, но думаю, оно того стоит.
   Когда утром, лязгнув тяжелой щеколдой, один из надзирателей отворил дверь камеры, где ожидали исполнения приговора смертники, шагнув в темноту, он едва не упал, ибо под ноги воину рухнул один из заключенных. Парень, который, как помнил страж, был приговорен к казни за контрабанду, упал на каменный пол, словно куль с мукой, а из дальнего угла к нему бросился еще один приговоренный, седой поджарый мужик, уже успевший убить одного из элезиумских стражников.
  -- Эй вы, твари, - рявкнул надзиратель. - Прекратить, живо!
  -- Надо разнять их, - из-за спины раздался голос еще одного воина, державшего в руках фонарь. - Еще поубивают друг друга, с нас потом спросят.
   Первый стражник, могучий мужик, высокий и широкоплечий, один вид которого мог испугать кого угодно, шагнул навстречу седому, намереваясь добрым ударом вышибить из него дух. Воин был уверен в своих силах, к тому же за спиной его ожидали еще двое товарищей, оба в кольчугах, при мечах и кинжалах. Умелые воины, они не боялись ничего, ощущая собственное превосходство над своими подопечными.
   Стражник размахнулся и метнул кулак, который размером мог поспорить с пивной кружкой, точно в лицо заключенного, лицо которого было искажено бешенством, а глаза сверкали безумным огнем. Казалось, этот человек ничего не видит перед собой и уже не управляет собственными поступками. Стражник приготовился одним ударом свалить его с ног, но его противник вдруг отклонился в сторону, перехватив тюремщика за запястье, и толкнул его вперед, добавив мощный удар в основание черепа. Стражник по инерции пронесся вглубь камеры, в то время как лежавший на полу контрабандист взвился в воздух и накинулся на второго воина, стоявшего в самом проходе.
   Не ожидавший атаки воин пропустил удар в челюсть, но Марк был не таким хорошим бойцом, и потому следующий его выпад солдат легко блокировал, а затем сам ударил несчастного ногой в живот. Марк скорчился, издав сдавленный крик боли, а стражник уже схватился за широкий клинок, висевший у него на поясе.
   Ратхар чувствовал, что его план близок к провалу. Пираты, которые, разумеется, поняли, что происходит, не были готовы поддержать нападение на надсмотрщиков, а Марк оказался повержен опытным бойцом. Наемник рванул из ножен оглушенного им тюремщика кинжал и метнул его в дверной проем.
  -- Тревога, сюда, скорее! - закричал третий воин, стоявший снаружи, призывая на помощь остальных надсмотрщиков. Он уже был готов захлопнуть тяжелую дверь, обрекая на смерть своих товарищей, но и не позволив опасным преступникам бежать, но вонзившийся ему прямо в распахнутый рот кинжал помешал осуществить задуманное. Стражник упал, истекая кровью, но по длинному коридору темницы уже разносился топот бегущих на его призыв солдат. Медлить было нельзя.
   Ратхар стрелой метнулся к воину, только что расправившемуся с Марком, который сейчас только и мог, что стонать от боли. Стражник не успел среагировать, когда из сумрака к нему приблизилась словно бы размазанная в воздухе тень. Он вскинул руки, пытаясь отразить удар, но Ратхар, врезавшийся в противника, словно живой таран, сшиб того с ног. Резкий удар, хруст гортани, и стражник, тело которого покидала жизнь, обмяк на каменном полу.
   Пираты, опомнившиеся от неожиданности, кинулись к первому надзирателю, который уже поднимался на ноги, широченной ладонью нашаривая на поясе рукоять меча. Первого корсара он отбросил прочь одним ударом, впечатав того в стену, как это не так давно проделал сам Ратхар с одним из городских стражников. Корсар, обмякший и безжизненный, медленно сполз по стене, но его товарищ, что-то несвязно закричав, ударил стражника по лицу, вонзив согнутые словно когти пальцы ему в глаза, а затем добавив ногой в колено, не прикрытое доспехами.
  -- Хватай его меч, и бежим отсюда, пока остальные не примчались, - Ратхар говорил на привычном языке, но пират, как ни странно понял его, вытащив из ножен стражника короткий меч и затем устремившись к выходу. Он бросил взгляд на своего товарища, третьего пирата, слишком слабого, чтобы не быть обузой для беглецов, едва ли способного держаться на ногах без помощи. И раненый, перехватив этот взгляд, лишь слабо кивнул, понимая, что с ним у беглецов не будет никаких шансов выбраться отсюда.
   Наемник тоже вооружился мечом и кинжалом, взятыми с тела одного из надзирателей, оставшихся в их темнице. Сейчас, ощущая в руках привычную тяжесть оружия, Ратхар чувствовал себя так, словно за спиной его шла многотысячная армия. Он вновь мог сражаться за свою жизнь и во исполнение клятвы, данной им умиравшему магу, и не собирался так просто погибнуть.
   Пират и наемник, поддерживавшие еще не пришедшего в себя контрабандиста, выскочили прочь из мрачной камеры. Их попытались задержать почти сразу. Двое стражников к кожаных куртках и с обнаженными мечами, должно быть, прибежавшие на крики своего товарища из караульного помещения, заступили дорогу беглецам. Узкий коридор был совершенно прямым, и за спинами врагов Ратхар уже видел приоткрытую дверь и каменные ступени за ней, освещенные висящим на стене фонарем.
   Один из стражников сделал стремительный выпад, но Ратхар, уже готовый к этому, легко отразил его клинок кинжалом и вонзил свой меч в живот не успевшему уклониться противнику. Сейчас наемник был абсолютно готов к бою, его рефлексы были взвинчены до предела, ибо воину более нечего было терять, и он не собирался церемониться с теми, кто проявил бы неосторожность, оказавшись у него на пути.
   Второй тюремщик прожил лишь на несколько мгновений дольше своего товарища, ибо наемник, двигаясь так быстро, что взгляд человека едва ли мог за ним уследить, кинулся к опешившему воину и ударил его в шею кинжалом.
  -- Не мешкайте, - Ратхар перепрыгнул через бьющееся в агонии тело стражника и кинулся к выходу. - Поторапливайтесь, если хотите жить!
   Они бежали вверх по извивающимся лестницам и полутемным коридорам, убивая каждого, кто пытался остановить их. Ратхару хватало единственного стремительного и едва различимого движения, чтобы уменьшить число противников на одного. Иногда за спинами беглецов появлялись менее расторопные стражники, пытавшиеся догнать Ратхара и его товарищей, и тогда в бой вступал пират-южанин, чьего имени наемник так и не узнал. Он тоже был неплохим бойцом, а потому охранники темницы после краткой схватки гибли от его клинка или получали такие раны, что о преследовании уже не помышляли. Марк, как наименее опытный боец, держался посередине, прикрытый своими невольными товарищами от возможных атак. Наконец, распахнув тяжелую дверь, беглецы оказались за пределами своей темницы.
   Наперерез ослепшим от яркого дневного света людям метнулся откуда-то сбоку стражник в кольчуге и с коротким копьем. Увидев грязных, покрытых ссадинами и ранами незнакомцев с оружием, он не задумывался ни на мгновение, сразу атаковав. И первой своей целью копейщик избрал Ратхара. Наемник только и успел отпрыгнуть в сторону, но все же широкое жало копья зацепило его в бок, оставив длинный порез, из которого тут же хлынула кровь. Удар пришелся вскользь, и лишь это спасло наемника от смерти.
   Пират, не мешкая, бросился на стражника, быстро вращая мечом. Чувствовалось, что этот воин привык к иному оружию и иной манере боя, а потому, хотя выпады его и были точны и быстры, чувствовалась в них какая-то неуверенность. Стражник, который под натиском своего нового противника отступил на шаг, принимал удары древком своего оружия, не пропуская ни единого выпада. А со всех сторон к беглецам уже направлялись еще воины, уже понявшие, что происходит. Их было, как заметил Ратхар, не менее десятка, и все были вооружены до зубов.
   Стражники навалились все сразу, и это дало наемнику шанс. Воины мешали друг другу, а Ратхар, стремительной тенью скользивший среди них, разил всякого, до кого мог дотянуться, и уже в первые секунды боя трое видарцев выбыли из боя, но остальные взяли наемника в кольцо, непрерывно атакуя.
   Марк, державшийся позади Ратхара, увидев, что его товарищ окружен, кинулся в бой, неумело размахивая клинком. Он не был хорошим фехтовальщиком, но сейчас отсутствие выучки с лихвой компенсировала ярость и проснувшаяся жажда жизни.
   Стражник, развернувшись, играючи отразил выпад контрабандиста с северной границы, и сам атаковал, одни ударом намереваясь покончить с наглецом. Но Марк, уклонившись от клинка солдата, нанес ему колющий удар в живот, вложив в выпад все свои силы. Клинок с хрустом пробил кольчугу и ушел до половины в тело воина. А в следующий миг еще один видарец, заметив нового противника, далеко выбросив руку, полоснул его по животу, нанеся единственную, но смертельную рану.
   И все же атака Марка, хотя и привела самого его к гибели, дала Ратхару шанс. На краткие мгновения несколько его противников отвлеклись, и наемник, резким выпадом пронзив грудь ближайшему к нему солдату, кинулся бежать, ибо понимал, что еще минута - и он погибнет под натиском многочисленных противников. Последним, что видал Ратхар, был лежавший в луже собственной крови Марк и пират, зажатый в углу сразу тремя стражниками, двое из которых пытались достать его глефами.
   Ратхар бежал так быстро, как только мог, хотя силы его были на исходе. Воин был голоден и слаб, его терзала жажда, к тому же схватка со стражниками у ворот не прошла для него даром, тело ощутимо болело, но сейчас все это было неважно. Наемник, не выпускавший из рук окровавленные клинки, бежал по лабиринтам улиц, оказавшись, вероятно, в не самой богатой части города. Он петлял, часто меняя направление и тем самым пытаясь сбить со следа погоню. Прохожие, которых в этот утренний час было еще не так много, испуганно кидались в стороны, вжимаясь в стены домов, когда замечали в руках этого пугающего вида человека обнаженное оружие. К счастью, пока на пути Ратхар не попадались патрули городской стражи, но наверняка они уже знали о происшедшем в темнице, и облава на приговоренного к смерти наемника был лишь делом времени.
   Город, как уже понял Ратхар, был расположен на крутом склоне холма, сбегавшем к морю, а потому во многих местах улицы имели сильный наклон, и были превращены в широкие лестницы, по которым могли ходить пешеходы, и которые были абсолютно непроходимы для повозок или всадников. Склон был срыт, образуя длинные террасы, которые, собственно, и являлись улицами, а лестницы, иногда насчитывавшие по несколько десятков ступеней, соединяли разные части города. Несколько раз бежавший, не разбирая дороги, наемник, оступаясь, кубарем скатывался вниз, вовремя не замечая ступеней.
   В очередной раз свернув в узкий грязный переулок, наемник выскочил затем на широкую улицу, вдоль которой стояли добротные каменные дома под черепичными крышами. Эта часть Элезиума производила впечатление более зажиточной, и, разумеется, покой состоятельных горожан охраняли стражники. Ратхар, выбежав из переулка, едва не столкнулся с тремя воинами, не спеша шагавшими по мостовой. Они опешили на миг, а затем кинулись вслед за более расторопным наемником, взяв наперевес свои глефы. Ратхар, слыша их громкий топот и буквально чувствуя затылком дыхание преследователей, стремительно приближавшихся, свернул куда-то в сторону и столкнулся с двигавшимся по улице роскошным паланкином, который споро тащили четверо здоровых мускулистых мужиков, одетых только в широкие парчовые штаны и сандалии. Носильщики замерли, а навстречу Ратхару кинулись четверо воинов, размахивавших обнаженными ятаганами.
   Наемник отразил первый удар и вонзил в шею одному из противников свой кинжал. Воин упал, а его товарищи замерли напротив Ратхара, не решаясь атаковать. Все четверо были напряжены, и в любой миг воздух мог вновь наполниться звоном стали и криками бойцов.
   Пользуясь заминкой, наемник сумел получше разглядеть своих противников. Это были темнокожие люди с широкими плоскими лицами, высокие и стройные. На их смуглых физиономиях сверкали белые глаза, зорко следившие за каждый движением замершего наемника. Каждый из этих воинов был одет в плотный стеганый халат из шелка, поверх которого они носили короткие панцири из множества стальных чешуек, соединенных меж собой кожаными ремешками. Головы их были защищены низкими касками с кольчужными бармицами и широкими пластинами, защищавшими переносицу.
  -- Что случилось, - из паланкина раздался уверенный мужской голос, в котором сквозило недовольство, а затем на землю легко спрыгнул высокий немолодой мужчина в шелковой тунике, не то лысый, не то просто гладко обритый. Он остановился за спинами своих телохранителей, с некоторым интересом рассматривая наемника. - Кто ты такой, и как посмел убить моего охранника? Ты знаешь, что бывает за нападение на гвардейцев Республики, тем более, на члена Сената? - Незнакомец обращался к Ратхару. Наемник сразу понял, что этот человек, стройный и прямой, словно клинок, привык повелевать и видеть немедленное исполнение своих приказов. От него буквально веяло силой и уверенностью, и, встретившись глазами с взглядом незнакомца, Ратхар едва не отвел глаза, столь тяжел был взгляд этого человека, своим обликом похожего на хищную птицу, с которой особенное сходство давал крючковатый нос и пристальный взгляд.
  -- Стой, оборванец, - за спиной раздались крики приближавшихся стражников. - Стоять, тебе сказано! - Блюстители порядка громко топали, бряцая оружием и сдавленно ругаясь.
  -- Кажется, это за тобой, - усмехнулся человек из паланкина. - Порой даже меня наша стража удивляет своей расторопностью!
  -- Сенатор Крагор, - стражники неловко поклонились незнакомцу, бросившему на них взгляд, в котором явно скрывалось презрение. - Этот человек - опасный преступник, он был приговорен к казни за убийство, но смог бежать из темницы. Хорошо, что он на вас наткнулся, а то мог бы спрятаться.
  -- Хорошо? - Человек, названный Крагором, вскинул брови в притворном изумлении. - Этот мерзавец убил гвардейца, что в этом хорошего? Ладно, раз вы его искали, то милости прошу, - сенатор сделал широкий приглашающий жест. - Он весь ваш, можете вязать его или прикончите прямо здесь, а мне пора ехать.
  -- Господин, - Ратхар не поверил своим ушам, когда стражники произнесли имя незнакомца. Воистину, так можно было поверить и в предопределенность, и во всемогущих богов, направляющих поступки смертных, ибо иначе объяснить такую удачу было невозможно. - Позвольте мне сказать вам кое-что. Я прибыл в Элезиум с единственной целью - увидеть вас. Я должен сообщить вам нечто важное.
  -- Что ты несешь, несчастный, - скривился от презрения Крагор. - Думаешь, что так сможешь сохранить свою жизнь? Делайте свое дело, судари! - Сенатор кивнул стражникам, с опаской приближавшимся к Ратхару.
  -- Сенатор, имя Амальриз вам знакомо, ведь так? - в отчаянии крикнул в спину двинувшемуся прочь Крагору Ратхар.
  -- Амальриз? - Крагор резко развернулся на каблуках. - Пожалуй, вы можете не спешить, - сказал он стражникам. - Да, это имя знакомо мне, но ты откуда можешь его знать и кто ты вообще такой?
  -- Я простой наемник, господин, но случилось так, что на моих руках умер один человек, некий Скиренн, чародей и ученик мэтра Амальриза. Я принес вам его предсмертное послание.
  -- Почему ты сразу не пришел ко мне?
  -- Когда я вошел в город, меня попытались ограбить стражники возле ворот, - ответил наемник. - У меня был медальон, ранее принадлежавший Скиренну. Он сказал, что этот знак убедит вас в том, что я говорю правду. Но ваши стражники хотели отнять его у меня, а когда я стал сопротивляться, то убил одного из них, после чего и оказался в темнице.
  -- Я тебе верю, - усмехнулся Крагор. - Знаешь, когда говорят о нашей Республике, обязательно упоминают нашу армию, говоря о том, что она отлично обучена. Это вполне соответствует истине, но только по-настоящему хорошие бойцы служат на границе с землями орков, от тех никогда не знаешь, чего ждать. А здесь, в глубине страны, где не случается ничего более серьезного, чем убийство в пьяной драке, солдаты гарнизонов расслабляются, если так можно выразиться, сходят с ума от скуки, вот и случаются такие неприятности. Хорошо, у них еще пока хватало ума не нападать на купцов. - Советник вновь обратил внимание на замерших в нерешительности стражников: - Господа, вы можете идти, - Крагор обратился к воинам таким тоном, что едва ли у кого-то из них возникла хоть тень мысли о неподчинении. - Как твое имя? - Теперь он вновь разговаривал с Ратхаром.
  -- Ратхар, господин, - наемник коротко поклонился.
  -- Я приглашаю тебя в свой дом, будь там гостем, пока мы не решим твою проблему. И еще, опиши мне тех солдат, что ограбили тебя, - потребовал советник. - Я верю тебе, поскольку ты назвал имена, неизвестные большинству простых смертных, но если при тебе был знак, я желаю взглянуть на него.
   Ратхару не потребовалось много времени, чтобы рассказать о своих приключениях, о том, как судьба свела его со Скиренном, который сперва был врагом, а потом случилось так, что Ратхар дал клятву и ныне исполнял последнюю волю умершего ученика мага. На все это у наемника, который был воином, а не поэтом, и потому не отличался особым красноречием, ушло времени ровно столько, сколько носильщикам понадобилось, чтобы доставить паланкин Крагора, рядом с которым и шагал пошатывавшийся от усталости и боли воин, к особняку первого. Выслушав историю, более походившую в устах Ратхара на военный рапорт, сенатор оставил своего гостя на попечение вышколенных слуг, приготовивших ванну и свежую одежду для скитальца с севера, сам же в это время направился в Сенат. Дело требовало немедленного решения, и Крагор был одним из тех, кто обладал достаточной властью в Республике, чтобы добиться скорейшего исполнения своей воли.
   В то время, как Ратхар расслабленно лежал в просторном мраморном бассейне, и сразу две молоденькие служанки, молчаливые и сосредоточенные, как, впрочем, и вся прислуга в доме Крагора, терли его мочалками, сам сенатор, вышагивая по небольшой комнате, одной из многих в огромном здании Сената, взволнованно и торопливо объяснял ситуацию нескольким слушателям, внимавшим Крагору безмолвно.
  -- Все, что рассказал этот наемник, Ратхар, подтверждается. По моей просьбе гвардейцы нашли командира стражников, охранявших в то утро ворота, и этот доблестный воин, десятник по имени Даган, во всем сознался. Медальон, что они отняли у Ратхара, точнее, сняли с его безжизненного тела, стражники продали одному ювелиру, он добровольно и безропотно расстался с приобретением, едва завидев гвардейцев. Также стало известно, что неделю назад "Олень", торговое судно, принадлежащее Эстару Айману, спешно снялось с якоря и отплыло куда-то на запад, - сообщил советник. - Корабль не принимал никакого груза, в этом нет сомнений, но за день до отплытия на его борт взошли несколько пассажиров, лиц которых никто не видел. "Олень" - весьма быстроходное судно, и его капитан считается опытным мореходом. Вполне возможно, для своей тайной миссии эльфами был выбран именно этот корабль. А потому, полагаю, нет нужды более сомневаться и нужно скорее действовать. Такой шанс представляется один раз в жизни, и пренебрегать им - преступно и глупо. - Крагор резко остановился и обернулся к своим слушателям, замершим в глубоких креслах, стоявших вдоль стены. - Нужно отправляться в погоню за эльфами, уверен, время у нас еще есть. То, что их принцесса везет в И'Лиар, способно обеспечить республике такое могущество, о котором не мечтали императоры древности.
  -- Простите, советник, - взволнованный монолог прервал белокурый мужчина, одетый в простой камзол и бриджи, казавшиеся здесь, на фоне шелка и парчи роскошных свободных одеяний обильно украшенных золотым шитьем, сверкающими волнами ниспадавших с плеч присутствовавших рядом людей, чем-то чужеродным. По виду его, по голосу и даже по малейшему движению можно было узнать в этом человеке воина, хотя он не носил оружия и доспехов. - Если даже допустить, что рассказанная вами истории полностью достоверна, почему же вы, вместо того, чтобы выполнить волю этого чародея, с которым, как я понимаю, вас связывают определенные обязательства, собрали нас здесь и разгласили эту тайну?
  -- Да, я кое-чем обязан Амальрзу, капитан Верлен, - кивнул Крагор. - Но наемником двигала не его воля, а просьба его ученика, а это разные вещи. К тому же, я не уверен, что чародеи, когда яйцо дракона окажется в их руках, просто так расстанутся с ним. Ведь это оружие, которому нет равного по своей мощи, и мало кто способен пройти мимо такого подарка судьбы. И если маги задумали что-то, Республика может оказаться под угрозой. Я поклялся служить интересам Видара, теперь это моя родина, и я не собираюсь нарушать клятвы. - Советник умолк на мгновение, а затем продолжал: - Я действительно был обязан хранить в тайне все, о чем вы услышали, но в любом случае, без вашей помощи, вольной или невольной, я мало что могу сделать. И потому я предлагаю вам решаться и действовать немедля, ибо иначе мы в скором времени можем жестоко заплатить за свою небрежность. Еще раз говорю вам - это шанс вознести Видар на такие высоты, о которых мы и помыслить не могли. Даже былая мощь Эссарской империи померкнет в сравнении с могуществом Республики, если вы примете мое предложение. - Советник пристальным взглядом сверкающих глаз обвел своих собеседников, заставив некоторых опустить взгляд и вздрогнуть. Внешне трое, доселе молча выслушивавшие речь советника, казались расслабленными, но Крагор понимал, как они напряжены в этот момент - Итак, господа, могу ли я полагаться на ваше содействие?
   Здесь, в этих удаленных покоях, сейчас собрались те, кто вершил судьбами Видара, но, к удивлению постороннего, среди них было лишь два человека, входивших в Сенат. Купцы, которые вроде бы правили Республикой, ничего не знали об этом странном совете. Безопасность и покой сейчас охраняли гвардейцы Сената, замершие неподвижно за дверью. Темнокожие воины с обнаженными ятаганами числом четверо, следили за тем, чтобы никто не оказался поблизости, и они имели четкий приказ относительно того, что делать с обнаруженным соглядатаем.
   Одним из собеседников Крагора был подлинный сенатор, Измир Дорхус, один из самых влиятельных и богатых людей Видара, потомственный купец и мореход, но остальные формально вовсе не имели права голоса. Адмирал Гайл, старый морской волк, у которого вместо правой голени была деревяшка, заменившая плоть, потерянную давно в одном из сражений, которых этот человек провел бесчисленное множество, командовал флотом Видара. Он считался обычным наемником, который во всем должен был подчиняться Сенату. Под командой этого человека был самый мощный флот в этих водах, более сотни кораблей, половина из которых являлась тяжелыми боевыми галерами, главной ударной силой в морских баталиях. В руках шестидесятилетнего старика с лицом, украшенным многими шрамами от ударов абордажных сабель, были морские пути, торговля, то есть то, что составляло основу могущества Республики и главный источник богатства тех, кто считался ее правителями.
   Капитан Верлен также был простым солдатом удачи, хотя он и командовал гвардией Сената, отборным отрядом воинов, составлявших костяк всей армии республики, которая, собственно, целиком состояла из наемников. Именно его воины сейчас несли караул за стенами зала, в котором собрались люди, заслуживавшие называться заговорщиками. Суровый и опытный воин, достигший немалого мастерства не только в фехтовании, но и в сложном искусстве тактики и стратегии, он в действительности имел власть в Видаре, ничуть не меньшую, чем весь Сенат. За спиной Верлена было множество воинов, хищных и безжалостных, готовых по первому приказу своего командира, который пользовался в армии заслуженным уважением, ринуться в бой, залив улицы Элезиума кровью.
  -- Перспективы, которые вы обрисовали нам, весьма заманчивы, что уж скрывать, - первым заговорил Дорхус, задумчиво потирая подбородок холеной ладонью. При каждом его движении свет, падавший из узких окон, играл на гранях многочисленных бриллиантов, усеивавших пальцы сенатора. Невысокий и полноватый, пожалуй, даже слишком упитанный для мужчины его возраста, купец производил при первом знакомстве впечатление этакого доброго дядюшки, но все присутствовавшие здесь точно знали, сколь хитер и опасен этот человек, и потому стремились жить с ним в мире. - Да, многие бы хотели получить в руки такой подарок богов, власть и силу, пределы которой трудно представить, - мечтательно произнес сенатор. - Я лично не отказался бы стать одним из тех, кто повелевает не жалким клочком суши, пристанищем всяких бродяг, а целым материком, или даже миром. Но ваше предложение таит в себе и немалые угрозы, если тайна будет раскрыта, - заметил он, взглянув на Крагора.
  -- Когда о нашем предприятии узнают, яйцо уже будет у нас в руках, - отрезал советник, ничуть не смутившись. - Тогда мы сможем диктовать свои условия кому угодно, хоть магам, хоть королям.
  -- Как вы намереваетесь найти и перехватить эльфов, - спросил Верлен, которого заботили более насущные проблемы. - У вас есть план?
  -- Нужно отправить за ними в погоню корабль, лучший корабль с лучшей командой, который настигнет эльфов в открытом море. Полагаю, адмирал сможет дать нам подходящее судно.
  -- С этим не будет трудностей, - прохрипел Гайл. - Но, мой любезный Крагор, вы вообще понимаете, что представляет из себя дракон? Вы видели его живого, а не на гравюрах в старых манускриптах, а?
  -- Что вы хотите сказать, адмирал? - Дорхус обернулся к сидевшему слева от него старику.
  -- Возможно, господа, драконы, дабы сохранить жизнь своему потомку, и станут служить нам, но я сомневаюсь в этом. Они, скорее, просто выжгут весь Видар, все уничтожат здесь, сровняют с землей и обратят в пепел. Сможет ли кто-нибудь из вас удержать этих тварей в узде?
  -- Адмирал, я уверяю вас, что все уже продумал до мелочей, прежде чем собрать всех вас здесь, - спокойно произнес Крагор. - Я не видел живого дракона, да за последние лет пятьсот мало кто из людей этим может похвастаться. Но это вовсе не значит, что я не представляю, что это такое и как они опасны. Не стоит вам задумываться о том, что выше вашего понимания, адмирал, не сочтите это за оскорбление. Просто я не указываю вам, как управлять кораблем и как вести морское сражение, так и вы будьте любезны не вмешиваться в мои заботы.
  -- Полагаю, к словам почтенного Крагора, сказанным с такой уверенностью, стоит прислушаться, - заметил Дорхус. - Если советник уверен в успехе этой части предприятия, то и нам не следует сомневаться. В конце концов, - купец усмехнулся, взглянув на Крагора, - он тоже не избегнет общей участи, если драконов не удастся сдержать.
  -- Как вам будет угодно, советник, - адмирал поклонился, не вставая с кресла. - В таком случае, раз вы тут заговорили о корабле, то я могу предложить вам "Бегущего". Это отличная шхуна, самый быстрый корабль флота Республики, с многочисленной и опытной командой. Капитан Велиорн давно уже слывет самым бесстрашным и умелым моряком в этих водах, и он собрал под своим началом таких же сорвиголов, равно хорошо владеющих снастями и клинком. Думаю, лучшей кандидатуры вам не найти.
  -- "Бегущий" сейчас разве в Элезиуме? - удивился Дорхус. - Я слышал, он отправился на запад, к берегам И'Лиара.
  -- Он вернулся сегодня на рассвете, - усмехнулся Гайл. - Путь, который у иного судна отнимет неделю, "Бегущий" способен проделать за три дня, - с прямо-таки отеческой гордостью произнес старый морской волк. - Я же говорю, ему нет равных в этих водах.
  -- Что ж, - задумчиво произнес Крагор. - Я вам вполне доверяю, адмирал, и потому позвольте вас попросить передать капитану Велиорну приказ готовить корабль к отплытию. Нам нельзя терять время, - жестко напомнил советник. - Добравшись до И'Лиара, эльфы окажутся для нас абсолютно недосягаемы. И учтите, что эти твари ненавидят людей, всех без разбора, а потому, заполучив в свои руки такое оружие, они могут решиться на что угодно.
  -- Здесь вы абсолютно правы, уважаемый Крагор, - согласно кивнул Дорхус. - Эльфы затаили обиду с давних времен, и теперь они могут попробовать взять реванш за поражения своих предков. Даже сейчас они не прекращают набеги на земли, лежащие севернее их королевства, держа тамошних жителей в страхе, а войска - в постоянном напряжении.
  -- Ваш наемник, тот, что принес эти вести, он тоже отправится в погоню? - Вопрос задал Верлен.
  -- Да, Скиренн заставил его дать клятву, и этот северянин намерен выполнить ее, он серьезно относится к этому, - ответил советник. - А что вас беспокоит, капитан?
  -- Думаю, дабы наемник не выкинул какой-нибудь фокус, тем более, если им удастся догнать эльфов, с ним следует послать нескольких моих гвардейцев, - предложил командир наемных отрядов Республики. - Они свято преданы нам, к тому же в бою их ятаганы окажутся далеко не лишними. Как я слышал, эльфы отменно владеют своими клинками, а потому отряд опытных воинов на корабле увеличит наши шансы на успех.
  -- Принимаю ваше предложение, капитан. - Крагор согласился без колебаний. - Думаю, пара десятков ваших воинов будет действительно весьма кстати в этом походе. И обязательно приставьте к ним командира посообразительнее, чтобы не было никаких неожиданностей. Ведь Ратхар верит, что мы в точности выполняем просьбу умершего мага, и если поймет, что что-то не так, может наломать дров, как выражаются на севере.
  -- Что ж, - подвел итог Дорхус, который, как человек, облеченный не только реальной властью, но и формально являвшийся одним из правителей республики, считал, что имеет право на решающий голос. - Кажется, мы продумали все, что нужно, и успех теперь зависит от удачи да еще от мастерства вашего капитана, Гайл. - Он выразительно взглянул на старого адмирала. - Думаю, господа, мешкать не стоит, а то, как бы нам не оказаться последними в длинной очереди соискателей власти над миром.
   Крагор, вернувшись в свой особняк, двухэтажное мраморное строение с просторным внутренним двориком и фонтаном, находившееся неподалеку от той части гавани, что была отведена военным судам, первым делом направился на поиски своего незваного гостя. Ратхар обнаружился как раз во дворе, где он, вооружившись найденным в доме советника клинком, прыгал по посыпанным песком дорожкам, разя воображаемого противника.
   Крагор, сам никогда не считавший себя хорошим воином и не владевший иным оружием, кроме кинжала, засмотрелся на странный танец северянина, который, казалось, вел бой с целой армией, окружившей его. Воин метался из стороны в сторону, крутился вокруг своей оси, и постоянно наносил удары такой силы, то воздух стонал, рассекаемый закаленной сталью. Пожалуй, Крагор испытал бы некоторое удивление, знай он, что не так давно эльфийская принцесса так же удивленно смотрела на этого воина, застав его за упражнениями.
  -- Господин, - Ратхар наконец заметил, что за ним наблюдают, и опустив меч, приблизился к Крагору. На наемнике были только короткие полотняные штаны, грудь его, покрытая множеством шрамов, как старых, так и полученных явно совсем недавно, лоснилась от пота, но дышал воин легко, будто и не носился, как одержимый, размахивая увесистым клинком несколько мгновений назад. - Есть вести для меня?
  -- Ты угадал, мой друг, - степенно кивнул Крагор. - Я был в Сенате, видел кое-каких людей, способных помочь тебе исполнить обещание данное умирающему. - Советник замолк на миг, пытаясь заинтриговать своего собеседника. - Завтра ты отправляешься в путь, на этот раз - на корабле.
  -- По морю? - зачем-то уточнил Ратхар.
  -- Разумеется, - вновь кивнул Крагор. - Для твоей миссии я подобрал лучший корабль во всем нашем флоте, с лучшим капитаном, самым опытным в этих водах. Если эльфы избрали водный путь, у тебя будет шанс нагнать их еще в океане.
  -- Это не кажется достаточно надежным вариантом, - с сомнением протянул Ратхар. - Вода не хранит следы, как же можно найти корабль, который отделяют несколько дней пути?
  -- Тебе не стоит об этом беспокоиться, Ратхар. Предоставь охоту за эльфами капитану, но на случай, если удача вам не будет сопутствовать, вы направиться на юг, к берегам, захваченным фолгеркскими воинами, и там ты уже сможешь разыскать того мага, как бишь его...
  -- Тогаруса, господин, - подсказал Ратхар.
  -- Верно, Тогаруса, - повторил Крагор. - Так вот, вы пристанете к берегу, ты найдешь этого Тогаруса, все ему расскажешь, и пусть он дальше сам думает, что должно делать.
  -- Пожалуй, это подходящий план, - без особой уверенности произнес наемник.
  -- Конечно, а как же еще, - воскликнул Крагор. - И вот еще что, для большей безопасности и на случай, если в пути придется драться, с тобой я отправлю два десятка гвардейцев Сената.
   Ратхар при этих словах бросил взгляд на темнокожего воина с обнаженным ятаганом, замершего в дальнем углу двора. Этот воин всюду следовал за Крагором, как успел заметить Ратхар, и порой к нему присоединялись еще несколько таких же бойцов. Наемник прежде всего обратил внимание на странные доспехи телохранителя Крагора, состоявшие из легкой каски с бармицей, тяжелого стеганного халата, покрытого шелком и короткого чешуйчатого панциря. По всему было видно, что эти воины родом из дальних стран.
  -- Верно, именно такие молодцы с тобой и поплывут в погоню за эльфами, - Крагор перехватил взгляд наемника. - Эти бойцы - лучшие из лучших в Видаре. Наши эмиссары покупают их на рынках рабов на далеких южных островах, все они выходцы из племени, мужчины которого считаются непревзойденными воинами. Эти солдаты преданы Сенату, словно псы, и не раз доказывали, что на них можно положиться во всем. Они почти не знают нашего языка, только их командиры могут изъясняться вполне понятно, а потому почти не понимают ничего из творящегося вокруг.
  -- Идеальные воины, - хмыкнул Ратхар. - Отлично владеют оружием, и притом считают себя рабами, но это рабство принимают за благо, то есть не стремятся бежать любой ценой. Не знают языка этих мест, а значит, их трудно подговорить на предательство.
  -- Да, все так и обстоит - хитро усмехнулся Крагор. - Ты прав, северянин. И я решил, что такие спутники тебе не помешают, ведь там, куда ты направишься, идет война, а на войне порой сперва убивают, а потом уже выясняют, кто пал от их клинков.
   Наутро наемник, покинув дом Крагора, уже вступил на борт корабля. Проходя по набережной, он взглянул на виселицу и увидел, что в петле болтается давешний десятник городской стражи, тот самый, из-за которого наемник и очутился в темнице. Среди тех, с кем доблестный страж делил свое последнее пристанище, Ратхар узнал еще нескольких воинов из его отряда. Равнодушно взглянув на этих несчастных, которых, кажется, уже успело облюбовать местное воронье, Ратхар шагнул дальше, отведя взгляд. Он все же был воином, а потому, если решал мстить, предпочитал делать это своими руками. В прочем, тем, кто правил этим краем, было виднее, как поступать со своими нерадивыми слугами.
   Вновь наемник отправлялся в путь, на этот раз, как считал сам Ратхар, дабы сохранить мир под этим небом. Он дал клятву умиравшему магу, пусть и считавшемуся его врагом, и теперь нужно было исполнить ее, пусть даже и ценой жизни. И где-то там, за горизонтом, была принцесса Мелианнэ, жизнь которой теперь тоже оказалась под угрозой.
   Ратхар оглядел открывавшийся перед ним океан, спокойно и неумолимо кативший свои воды так, как это было задолго до появления людей и как, скорее всего, будет и в те времена, когда род людской сгинет без следа. Оставалось лишь надеяться, что своенравная стихия в этот раз окажется хоть немного благосклонной к несчастным смертным, и позволит им исполнить свой долг.
  
   А в тесной каморке захудалого постоялого двора над сложным механизмом, основой которого был едва заметно мерцавший кристалл, склонился седобородый гном. Только что от него вышел человек, передавший сведения такой важности, что подгорный умелец решил пойти на огромный риск, немедленно связавшись со своими родичами. Гном, прибывший в Видар, как купец, размеренными движениями касался золотой иглой бронзовой пластины, словно оставляя на ней невидимые отметины. При каждом движении кристалл вспыхивал, озаряя комнату изумрудным светом.
   Гном очень боялся, что в любой миг в его покои ворвутся стражники, сопровождаемые местными магами. То чародейство, к которому он прибег, заметил бы самый неопытный ученик, и счастье гнома, что пока никто из владевших магическим искусством жителей Элезиума, каковых здесь было не так уж много, не обратил внимания на колебания тонких энергий, основы основ, на которых зиждилась любая магия. В прочем, даже под страхом смерти гном продолжил бы свое дело, ибо он был предан своему владыке, а то, что он сейчас передавал находившимся в сотнях миль родичам, могло принести его народу невиданную силу и власть.
   Гном, столь сильно рисковавший сейчас, не знал, что уже устремились на север, к берегам этой страны, вспарывая тяжелые волны, острогрудые корабли. И на каждом из них было немало его братьев. Они успели узнать все раньше, но известие, пришедшее с берега, подтвердило их догадки, развеяв все сомнения, если они еще у кого-то оставались к этой минуте. Пора ожидания завершилась, настал час действовать во благо своего народа и в память о величии пращуров.

Глава 2 Повелители морей

  
   По выжженной не по-осеннему жарким солнцем корханской степи ехали, пустив своих неказистых низкорослых лошадок рысью, одиннадцать всадников. Все, кроме одного, были зрелыми мужчинами, опытными воинами и ловкими наездниками, красой рода Лисицы. Они ехали налегке, не доставая из вьюков кожаные панцири и купленные у заезжих торговцев плетеные кольчуги. Каждый из этих воинов был вооружен коротким тугим луком, удобным для стрельбы с седла на полном скаку, а еще у всех были длинные тяжелые сабли, страшное оружие в руках умелых воинов. Небольшой отряд возглавлял сам Аргалд, старейшина рода, непререкаемый авторитет для трех дюжин своих воинов и вчетверо большего числа женщин и детей, еще недостаточно взрослых, чтобы их стоило делить на юношей и девушек. Женщин, в прочем, у корханцев вовсе не брали в расчет, уделом их было приготовление пищи, да еще они давали отдых своим мужчинам, лаская их короткими ночами в шатрах.
  -- Жаль, мы зря столько времени гонялись по степи за призраками, - произнес вдруг юноша, которому на вид было не более пятнадцати лет. - Верно, эти трусы увидели тень в предрассветном тумане и решили, что пришли враги завоевывать их. - Юноша от души веселился, а ехавшие следом за ним суровые воины при этих словах тоже едва могли сдержать улыбки.
  -- Ты не прав, называя Ласок трусами, - спокойно ответил Аргалд, красивый статный мужчина, которому никто и не дал бы полвека, хотя именно столько вождь прожил на этом свете, и половину того срока стоял он во главе рода, прослыв мудрым правителем и отважным воином. - Они поступили правильно, позвав соседей. Гаргары - страшные противники, беспощадные и отважные до безумия, они с радостью вырезали бы половину степи, будь их достаточно много, - тоном умудренного опытом наставника произнес вождь. - В былые времена они ходили на нас войной, собирая по три тысячи всадников, и только единство наших родов позволило тогда остаться в живых. Ласки помнят те времена, вот и решили вновь призвать нас для совместного отпора.
  -- Все равно, они трусы и никудышные воины, - с веселым упрямством бросил юноша. Он мог позволить себе хотя бы изредка говорить так с самим старейшиной, ибо был его племянником, тем, кому довольно скоро предстояло взять род под свою руку. Таймар уже успел отличиться в нескольких стычках с соседями и разными пришлыми чужаками, заработав в тех боях несколько шрамов, и его, несмотря на молодость, уважали старшие воины, ибо видели, каким мужчиной станет этот мальчик.
   Воины рода Лисицы покинули свое стойбище две недели назад, когда к ним на взмыленном коне примчался с юга гонец, посланный старейшиной рода Ласок, обитавшего в пяти дневных переходах от владений Лисиц. Старейшина сообщил, что возле их стойбища появились всадники, пришедшие с юго-запада, от самых отрогов Шанграских гор. Гаргары, чьи окруженные частоколом деревни стояли в сотнях лиг на юге, а стремительные отряды всадников, неуловимых и свирепых, порой доходили и до рубежей державы эльфов, оставили в этих краях недобрую память, хотя в последний раз они появлялись в Корхане еще когда дед Аргалда только прошел воинское посвящение. Старейшина Лисиц, помнивший рассказы отца, деда и иных стариков о том, как гаргары, налетавшие словно горячий ветер самум, вырезали целые стойбища, не делая разницы между воинами и женщинами или детьми, решил не рисковать, спешно собрав лучших своих всадников, и отправился на юг, дабы там встретить врагов. Однако опасения не оправдались, и степь была пуста. Аргалд и сам уже стал думать о том, что соседи просто подняли панику, испугавшись собственной тени, ибо никаких следов пришельцев с юга найти не удалось. Порыскав с неделю по степи для собственного успокоения, воины, подчиняясь старейшине, развернулись обратно, и теперь уже считанные минуты отделяли их от того момента, когда среди невысоких холмов покажется озерце, на берегу которого стояли кожаные шатры Лисиц.
   Аргалд, мерно покачиваясь в седле, вспоминал свою молодую жену, которую взял в роду Оленей, выдавших за него дочь одного из лучших воинов этого клана в знак заключения мира. Старейшина уже представлял, как сожмет ее в объятиях, унесет в шатер и бросит на войлок, сорвав одежду. Эта девушка могла доставить удовольствие любому мужчине, буквально измучив его до полусмерти. Он обладал этой женщиной уже давно, но она до сих пор не успела ему наскучить. И каждая проведенная с красавицей ночь надолго запоминалась Аргалду. И сейчас воин, на мгновение закрыв глаза, воочию представил призывно приоткрытый ротик, трепещущий язычок и озорно торчащие в стороны алые соски своей женщины, ее пышущее страстью лоно и покрытый бисеринками пота впалый живот.
  -- Смотрите, там что-то летит, - раздался крик одного из воинов, прервавший приятные раздумья старейшины. Аргалд, проследив за рукой всадника, указывавшей в небо, увидел там странную птицу. - Что это такое?
   Старейшина, взгляд которого был таким же острым, как и у двадцатилетнего, сперва не понял, что привлекло внимание воина, решив, что это просто кружит в высоте гриф в поисках падали. Но затем, когда птица скрылась на миг за пушистым облачком, Аргалд понял, что никакой гриф не сможет подняться так высоко.
  -- Глядите сюда! - Тамайр, конь которого горячился под седоком, словно ощущая удивление и испуг человека, вскинул руку, указывая на горизонт. - Вон они! - С юга, мерно размахивая длинными узкими крыльями, приближались странные создания, которых точно невозможно было спутать с местными пернатыми тварями. Клиновидные головы на длинных шеях, тонкие хвосты и перепончатые крылья были заметны даже с высоты многих сотен саженей. Существа, одно из которых летело впереди, а второе чуть поотстало, держась по левому боку, приближались, быстро снижаясь.
  -- Драконы! - в ужасе закричал Аргалд, в памяти которого в этот миг всплыли давние рассказы стариков, которые он слышал еще в детстве. - Это драконы! Скорее, к стойбищу!
   Всадники, настегивая своих коней, гнали во весь опор, подбадривая себя пронзительными криками. Давно уже драконы не появлялись в обитаемых землях, но многие помнили старые предания, рассказывавшие о том, как сто с лишним лет назад одна из этих тварей, пройдя над степью, испепелила несколько стойбищ, уничтожив полностью три сильнейших рода. Никто не знал, что послужило причиной этого, только помнили старики, как в одну ночь в пламени погибли, обратившись в невесомый пепел, несколько сотен человек. И теперь кошмары из детства возвращались, грозя обрушиться на мечущихся по земле двуногих.
   Всадники взмыли на гребень холма, с которого открывался вид на их стойбище, где тоже уже заметили приближение драконов. Немногочисленные воины, охранявшие шатры Лисиц, потрясая саблями и луками, мчались к окраине лагеря, а женщины и дети, пронзительно крича и закрывая головы руками, разбегались в разные стороны, надеясь так спастись от грозящей с небес смерти. Кто-то просто падал в высокую траву, которой поросли берега озерца, где Лисицы и поставили свои расписные кожаные шатры, словно бы там их не мог настичь огонь драконов, способный обращать в пар гранитные глыбы.
   Люди Аргалда, выхватывая из колчанов стрелы, неслись к стойбищу, охватывая его подковой. Они умом прекрасно понимали, что их луки и клинки ничто против мощи крылатых змеев, но не в правилах гордых степных воинов было просто ждать своей смерти. Они готовились к последнему бою, намереваясь если не победить, то уж умереть с честью, как должно мужчинам.
   Две тени скользнули по земле, на миг накрыв собой воинов, и устремились к скопищу кожаных шатров, от которых в разные стороны брызнули люди. Огромные существа, покрытые непроницаемой чешуей, пронеслись так низко над землей, что можно было увидеть поджатые лапы, разглядеть узор на их телах. Черный, словно чешуя его была из антрацита, и темно-зеленый, как листва, драконы сейчас летели крыло в крыло. Кто-то из воинов уже вскинул лук, готовясь послать вослед крылатым змеям стрелу, но окрик Аргалда вовремя остановил его. Вождь видел, что драконы, не проявляя особенного интереса к мечущимся на земле людям, уже взмывали ввысь, туда, где парил их сородич.
   Два дракона, взлетев так высоко, что стали казаться просто темными точками на пронзительно голубом небе, медленно разворачивались на восток, туда, где во многих переходах степь обрывалась сумраком эльфийского заколдованного леса. И третий дракон, нежно розовый и, казалось, не столь большой, уже пристраивался рядом с ними, так, что вся троица образовала стройный клин, походивший на наконечник копья.
  -- Они летят на восток, - закричал один из воинов, запрокинув голову вверх. - Мимо пролетели! - Он еще не верил, что остался жив, хотя, казалось еще мгновение назад, гибель была неизбежна.
  -- Это не к добру, - мрачно произнес Аргалд, глядя вслед удалявшимся крылатым созданиям, которые уже стали просто точками на горизонте. - Всякий раз, когда драконы возвращались в наш мир, происходило что-то страшное. И ныне порожденный ими огонь возьмет немало жизней, я предчувствую это, - словно завзятый пророк, вещал вождь кочевников. - Я не завидую тем, кто живет на востоке, и не устану благодарить богов за то, что не на наши головы обрушится гнев повелителей детей ветра и пламени.
   Все провожали взглядами трех величественных и грозных созданий, которые, мерно рассекая воздух крыльями, мчались в сторону пугающего и таинственного И'Лиара, последнего оплота эльфов в этих землях. Воины облегченно вздыхали, ослабляя хватку и отпуская оружие. Только сейчас они заметили, как часто колотится сердце, словно собираясь вырваться из груди. Смерть, казалось бы, неминуемая, в этот раз обошла их стороной.
   Аргалд, которые еще долго не мог забыть этот случай, через два дня собрал свой род и повелел уходить с обжитых мест дальше на запад. Он решил увести своих людей от опасности, обрекая их на необходимость биться за землю и воду с племенами, живущими возле Шангарских гор. Но, выбирая между обычными людьми, которых можно поразить сталью, и крылатыми чудовищами, неуязвимыми и недосягаемыми для людей, сколь бы искусными воинами те ни были, старейшина избрал, как ему показалось, меньшее зло. И спустя еще один день род Лисиц, разобрав шатры и захватив только самый необходимый скарб, двинулся на закат, в неизвестность.
   А Рангилорм, заметивший суету двуногих на равнине, напрягал могучие мышцы, мощно взмахивая крыльями. Ему не было дела до того, что подумали люди, увидев их. Сейчас старый дракон вместе с красавицей Феларнир и присоединившимся к ним Келадоном, последним из драконов, живущих в населенных людьми землях, стремился на восток. Оттуда, из самого сердца владений проклятых эльфов их звало еще не вылупившееся дитя Феларнир, похищенное у матери и теперь призывавшее на помощь.
  
  -- Поднимается ветер, - тихо произнес Велиорн, полуобернувшись к боцману. - Туман скоро рассеется. Надо поторопиться, проклятый шторм и так отнял у нас слишком много времени. Прикажи ставить паруса.
  -- Разрифить паруса, - над палубой пронесся громовой рык боцмана. - Приводи к ветру, отродье безногого ишака!
   Капитан Велиорн с внутренней радостью смотрел, как его матросы споро полезли вверх по вантам, выполняя команду. Все действовали быстро и слаженно, да его команда только так и могла делать любое дело. Велиорн по праву гордился своими людьми, будучи уверен в каждом, от штурмана до юнги. Однако он тщательно скрывал свои чувства, ибо считал, что излишняя гордость и уверенность в себе не будут благом для команды, а потому капитан находил причину для взбучки, сколь бы его матросы не старались. И вполне возможно, именно такое отношение позволяло его шхуне считаться лучшим кораблем во всем немаленьком флоте Республики, нося такой неофициальный титул уже три года, все время, пока Велиорн был командиром "Бегущего".
   Легкая, стремительная, с обводами, делавшими ее подобной летящей стреле, двухмачтовая шхуна была прекрасно оснащенным кораблем, способным, несмотря на скромные размеры, выходить в открытый океан. "Бегущий", который был самым быстрым судном флота Видара, адмиралы всегда использовали там, где он мог лучше всего проявить свои качества. Все знали, как придирчиво капитан шхуны подходит к набору команды, лично устраивая любому соискателю, буде таковой хочет стать всего лишь коком, строгий экзамен. Собственно, хороший кок на любом корабле не менее важен, чем опытный штурман, и Велиорн считал, что будет негоже, если перед боем с пиратами его команда по вине неумелого кашевара будет маяться животом.
   Последние три месяца "Бегущий" вместе с еще полудюжиной кораблей, носящих флаг Республики, следил за вошедшим в Хандарское море флотом Аргаша. Корсары, почти полсотни тяжелых галер и еще три дюжины менее мощных, но гораздо более стремительных парусников, прибыли на помощь фолгеркской армии, установившей осаду одного из принадлежащих эльфам портов на побережье залива Су'Лар. Правители Республики справедливо опасались, что горячие южане могут, не удовольствовавшись эльфами, взять на абордаж и пару торговцев, ходящих под флагом Видара, либо посягнут на купцов, идущих туда на торг. Мощь Республики зиждилась на торговле, причем на торговле морской, ибо по суше можно было попасть лишь во владения орков, и потому безопасность находящихся в Хандарском море кораблей была для видарских мореходов делом чести.
   Команда "Бегущего" умела хорошо управляться не только с парусами и такелажем, но также и с абордажными саблями, а потому шхуна и была отправлена на охоту за любителями легкой наживы. Они бороздили море в тех краях, где обычно прокладывали курс шкиперы торговых кораблей, идущих с юга, следя за тем, чтобы аргашцы не зарывались, слишком часто появляясь на судоходных путях.
   Велиорну это плавание почти ничем не запомнилось, ибо аргашцы вели себя довольно осторожно, пару раз мелькнув парусами на горизонте, но более не предпринимая ничего, что видарские моряки могли бы расценить, как угрозу. Без боя, впрочем, все же не обошлось, но эта схватка даже не заслуживала внимания. Какой-то пират, на мачте которого развевалось простое черное знамя, погнался за купцом, едва тот успел разминуться с "Бегущим". При появлении шхуны Велиорна разбойник, видимо, пришедший сюда издалека и не знавший, с кем в этих водах можно потягаться, а от кого следует бежать без оглядки, лихо развернулся, наверное, сначала собравшись разделаться со шхуной, а тихоходный парусник торговца решив оставить на закуску.
   В тот раз обошлось даже без абордажа. Канониры "Бегущего" послали увесистое ядро из установленной на корме баллисты точно в кормовую надстройку пирата, разбив его руль и заодно покалечив кое-кого из команды, а затем, когда корабли прошли борт о борт, лучники парой залпов смели с палубы флибустьерской галеры всех, кому там в этот момент не посчастливилось оказаться. И уже после, когда корабли разошлись почти на две сотню саженей, еще одно ядро, угодившее пирату точно в ватерлинию, довершило бой. Велиорн даже не интересовался судьбой своего неудачливого противника, ибо с первых мгновений боя понял, что гордиться победой над такими лопухами не стоило.
   Вернувшись в Видар, команда намеревалась предаться заслуженному отдыху, на несколько дней приковав к себе все внимание портовой стражи. Всем было известно, что отличавшиеся железной дисциплиной в море, люди Велиорна на суше привыкли делать только то, что сами хотят, закон для них был не писан. Здесь даже капитан, пользовавшийся непререкаемым авторитетом своих морских волков, почти не имел над ними власти. Да Велиорн и не считал нужным командовать ими, понимая, что лучше несколько дней загула с драками и погромами, чем, не приведи боги, бунт на корабле. А так его малыши, как капитан называл своих матросов, иные из которых годились ему в отцы, изливали все свое недовольство и напряжение на берегу, в море вновь становясь послушными и дисциплинированными. Несколько раз капитану лично приходилось заминать разные неприятные истории, в которых отличились его люди, выслушивая немало угроз от городских властей, но все это он считал лишь досадными мелочами, зная цену себе, своим людям и своему кораблю.
   Однако на этот раз отдых закончился слишком быстро, и первым признаком этого было появление на причале гонца из Сената, прибывшего в сопровождении двух гвардейцев, что уже было редкостью, ибо эти воины сами по себе олицетворяли власть.
  -- Капитан Велиорн, - гонец, облаченный в синий камзол, такого же цвета узкие бриджи и голубой плащ, застежка которого была выполнена в виде герба республики, щита, с перекрещенными якорем и мечом, не спрашивал, а утверждал, отлично зная, с кем говорит. При этом лицо его и голос не выражали абсолютно никаких эмоций, словно это был не человек, а оживленный магией зомби, ходячий мертвец из старых чказок. - Вам надлежит незамедлительно явиться в Сенат. Мне приказано сопроводить вас.
   Велиорн, уже нутром предчувствуя некие неприятности, не посмел перечить наделенному немалой властью вестнику, о чем свидетельствовали фигуры гвардейцев за его спиной, и вынужден был подчиниться, успев при этом предупредить оставшихся на судне матросов, чтобы поискали по окрестным кабакам ударившуюся в загул команду. Предчувствия не обманули его, и, вернувшись обратно на шхуну после короткой беседы с адмиралом Гайлом и двумя членами сената, капитан приказал спешно готовить корабль к отплытию. Они отчалили на следующий день, едва перевалило за полдень, успев загрузить "Бегущего" припасами.
   Велиорн, повернувшись лицом к ветру, зажмурился, чувствуя соленые брызги на лице. Он любил такие моменты, когда его корабль, надежный и послушный, словно часть его самого, несся на всех парусах, обгоняя ветер и споря с легкими облаками, гонимыми по небосводу. Это было самое лучшее, что мог ощутить человек, так, по крайней мере, считал Велиорн, и его люди, четыре десятка лихих парней, отчаянные мореходы и прекрасные бойцы, были согласны с ним. Все они были влюблены в море, с равным восторгом принимая и легкий утренний бриз и могучий шквал, способный поднять в воздух целый корабль. И не меньше, чем рокот океана, их слух услаждал звон абордажных сабель и крики поверженных врагов, раздававшиеся, когда в море находился смельчак, не испугавшийся бросить вызов самому "Бегущему".
   Капитан бросил взгляд на палубу, и первым, что бросилось ему в глаза, был треклятый северянин, как и прежде, терзаемый морской болезнью, которую, к чести своей, всеми силами пытался превозмочь. Он опять вышел на палубу, дабы глотнуть свежего морского воздуха, и сейчас стоял возле фальшборта, едва не перегибаясь через планширь и глядя вперед, туда, где вскоре могла показать туманная полоса берега. Велиорн неприязненно посмотрел на этого странного человека, и тот краем глаза тоже взглянул на капитана. Он знал, что гордый морской волк нисколько не обрадовался, когда получил приказ из вольного охотника превратиться в шкипера посыльного судна, хотя Велиорн и не сказал ни слова возмущения. Но он действительно был зол на то, что ему приходилось теперь везти в Фолгерк какого-то пассажира, пусть то была воля правителей. И этот наемник с севера, вероятно, понимая чувства капитана, старался не попадаться ему на глаза, чему Велиорн был искренне рад.
   Ратхар, заметив исполненный недовольства взгляд капитана, лишь слегка поморщился, сделав вид, что не смотрит в сторону Велиорна. За время плавания он уже привык к тому, как смотрит на него капитан этого судна. В чем-то Ратхар понимал его, ибо эта легкая шхуна, команда, сплошь состоявшая из отчаянных головорезов, явно не были предназначены для такого спокойного плавания, уж он, будучи воином, чувствовал это. "Бегущий" словно был создан для боя, стремительных погонь, но никак не для того, чтобы возить по морю пассажиров. Но, как бы то ни было, капитану все же следовало смириться с волей своих правителей, благо все плавание едва ли заняло бы больше десяти дней.
   События, в центре которых оказался Ратхар, развивались стремительно, и порой даже трудно было предугадать очередной поворот судьбы. За последнюю неделю наемник успел побывать и узником в элезиумской тюрьме, куда его без долгих размышлений определили доблестные городские стражники, и почетным гостем одного из сенаторов, человека, обладавшего в Видаре почти абсолютной властью, а теперь вот примерил на себя маску загадочного посланника Сената, столь важного, что ради него отправили в дальний путь лучший корабль флота Республики.
   Сейчас, на четвертый день путешествия, "Бегущий", оправдывая свое название, уже плыл вдоль берегов орков, хотя, разумеется, землю с расстояния в полсотни миль разглядеть было трудно и в ясную погоду, а нынче все вокруг окутал густой туман. Только сидевший на мачте матрос мог видеть, что творится вокруг, с палубы же ничего нельзя было разглядеть уже в паре десятков саженей. Было утро, и туман должен был рассеяться вскоре, пока же молочно-белая пелена стеной окружала корабль, переваливавшийся с волны на волну.
   Ратхар никогда не любил море, можно сказать, наемник его терпеть не мог, ибо стоило только ему удалиться от берега хотя бы на пару миль, с воином непременно происходило что-то неприятное. За всю свою жизнь Ратхар лишь пять раз совершал дальние плавания, и трижды корабль, на котором он плыл, подвергался нападению в открытом океане, а один раз их атаковало какое-то морское чудище. В тот раз немногие счастливчики, которым удалось спастись, провели много дней на голой скале посреди океана, пока их не подобрал случайно оказавшийся в тех водах купеческий парусник.
   Это плавание началось с того, что Ратхара скрутило в диком приступе морской болезни, и первые два дня наемник провисел мешком на планшире, перегнувшись через борт с подветренной стороны. Он почти не ел, ибо пища, подолгу не задерживаясь в желудке, выходила наружу. Впрочем, этой напасти не избежал не только Ратхар, но и многие из гвардейцев, сопровождавшие наемника. Чернокожие богатыри, шатаясь и едва не падая, один за другим бежали к борту, стремительно опорожняя желудки. Их враз посеревшие лица выражали вселенское страдание, и моряки, сперва вдоволь насмеявшись, стали посматривать на воинов с явным сочувствием. Возможно, на суше гвардейцы были страшным противником, хотя сам Ратхар так не считал, ибо видел бойцов и получше, но на море от этих солдат толку не было. Их сил едва ли хватило бы, чтоб просто поднять свои ятаганы.
   На третий день Ратхар все же вновь ощутил радость жизни, почувствовав себя человеком, а не набитым помоями бурдюком. Морская болезнь начала утихать, видимо, сломленная силой воли наемника, который, наконец, сумел сытно позавтракать, перестав постепенно обращать внимание на спазмы. Однако уже к полудню с юга налетел сильнейший шторм. Шквал, буквально обрушившийся на корабль, едва не разбил его о рифы, и только мастерство капитана, который лично стал к штурвалу, позволило всем, кто был на борту, остаться в живых. Волны, каждая высотой с крепостную стену, обрушивались на судно, заливая его водой и смывая за борт людей. После того, как в пучине пропал четвертый матрос, Велиорн решил вести "Бегущего" к берегу, дабы там переждать разгул стихии. В кромешной мгле капитану удалось найти удобную бухту, защищенную от ветра и волн, и там "Бегущий" бросил якорь.
   Капитан не рисковал покидать укрытие до тех пор, пока стихия не успокоилась, ибо опасался за свой корабль и жизни своих людей. Тяжелые волны могли запросто разбить шхуну о скалы, и здесь никакое мастерство моряков не смогло бы помочь им остаться в живых. К тому же шторм сильно потрепал "Бегущего", повредив такелаж и сорвав паруса, поэтому вынужденную задержку матросы использовали для спешного ремонта, а когда море, наконец, успокоилось, забрав, видимо, достаточно человеческих жизней, "Бегущий" вновь устремился на запад. Велиорн получил приказ перехватить в океане корабль, даже точно не зная, под чьим он идет флагом, а потому не мог зря терять время.
   Пока на горизонте не было видно ни единого паруса, лишь однажды, на второй день плавания, наблюдатели заметили орочью ладью, приблизившуюся к "Бегущему" на милю, а затем стремительно развернувшуюся в сторону берега. И по-прежнему матросы зорко вглядывались в гладь моря в поисках чужого паруса, но, казалось, вокруг них на многие мили окрест вообще нет ни единой живой души.
   Ратхар, впервые после начала шторма выбравшийся на палубу, встал у левого борта, пытаясь что-либо разглядеть в густом тумане. Мимо него то и дело пробегали матросы, а на носу собрались несколько гвардейцев из числа тех, к кому море оказалось чуточку благосклоннее. Наемник уже собрался, было, вернуться в свою каюту, тесную каморку, где едва хватало места для гамака, служившего на корабле постелью, когда его привлекла едва заметная вспышка во мгле, словно кто-то зажег фонарь или факел. Огонек вдруг взмыл вверх и метнулся к шхуне.
  -- Берегись, - раздался крик матроса, что сидел в корзине на самой верхушке мачты. - Слева по борту! Готовься к удару!
   Услышав этот истошный вопль, все, кто был на палубе "Бегущего", тотчас обратили взоры в указанном направлении, но что-либо разглядеть уже не успели. Огонек, уже превратившийся в настоящий пламенный шар, ударил точно в середину палубы, которую в тот же миг охватило пламя. Ратхар сразу понял, что это был зажигательный снаряд, пущенный, скорее всего, из легкой баллисты, глиняный сосуд, заполненный огненной смесью. От удара он раскололся, и густая жидкость брызнула во все стороны, мгновенно вспыхнув.
   Несколько матросов, объятые пламенем, метались по палубе, сбивая всех с ног и истошно крича. Кое-кто падал за борт, не то просто от боли, не то в надежде затушить огонь. А из тумана, который действительно начал рассеиваться, уже показался темный силуэт, с каждой секундой становившийся все более четким. Приземистая галера, стремительная словно барракуда, вырастала из мглы, явно намереваясь таранить "Бегущего".
  
   Капитан Фарак, широко расставив ноги, стоявший на корме галеры, довольно оскалился, увидев, как огонь охватил палубу чужого судна, превратив его в плавучий факел. Внизу, под прочными досками палубы, раздавались мерные удары барабана, задававший ритм сотне гребцов, ворочавших длинные весла, слитно взрезавшие водную гладь, да еще доносились резкие удары плетью, которыми надсмотрщики подгоняли недостаточно расторопных рабов. Набирая ход, галера приближалась к шхуне, нацелившись ей точно в борт.
  -- Право руля, - бросил капитан штурману, лично вставшему к рулевому веслу. - Пройдем вскользь, чтобы таран не завяз слишком глубоко. Мы раздавим эту скорлупку одним ударом!
  -- Слушаюсь, капитан, - стоявший у руля штурман налег на отполированную рукоять, меняя курс судна.
  -- Запомни, человек, ты должен захватить корабль, а не отправить его на дно одним ударом, - раздавшийся справа голос заставил Фарака вздрогнуть, ибо он не заметил, как на мостике оказался один из пассажиров, а, вернее, временных хозяев корабля. - Мы должны точно знать, кто плывет на этой шхуне.
   Гном, уже облаченный в длинную кольчугу и глубокий шлем, закрывавший почти все его лицо, уставился сквозь прорези забрала на Фарака, который вдруг захотел исчезнуть куда-нибудь, лишь бы избавиться от этого пристального колючего взгляда. А через мгновение гном резко развернулся и сбежал вниз, присоединившись к небольшой группе его сородичей, собравшихся на носу галеры.
  -- Недомерки, - пробурчал боцман, стоявший возле капитана в ожидании новых приказаний. - Что мы для них, мальчики на побегушках? - На гномов, о чем-то разговаривавших между собой на родном языке, моряк взирал с явным презрением.
  -- Отставить, - резко приказал Фарак и, уже мягче, добавил: - Мы заключили сделку и должны теперь исполнять их приказы. Гномы щедро платят, даже чересчур щедро, но пока они платят, будем делать, что нам велят.
   "Сарашх", галера капитана Фарака, название которой на северных языках звучало как "Змей", или "Дракон", кому как нравится, не была единственным в этих водах кораблем, на борту которого находились гномы. Не менее дюжины судов, быстроходные галеры, достаточно маневренные и скоростные, чтобы тягаться в открытом море с любым парусником, и в то же время вооруженные так хорошо, что имели весомые шансы на успех даже в столкновении с тяжелой аргашской галерой, они вошли в Хандарское море, дабы следить за ходом разгоревшейся на его берегах войны. Хармад, родина Фарака, и лежавший южнее Аргаш издавна соперничали на море, и присоединение аргашцев к армии фолгеркского правителя не могло не заставить островитян более бдительно начать присматриваться к событиям на севере.
   Однако вовсе не война бросила в дальний поход лучших из лучших, самые прочные и надежные корабли с умелыми и отважными командами, а золото гномов. Подгорное племя уже давно, хотя и не слишком часто, пользовалось услугами мореходов с островов, которые не боялись ничего в целом мире. В последние годы, однако, отношения между людьми и гномами стали несколько натянутыми, и потому появление подгорных мастеров, нагруженных мешками, полными монет, многие восприняли с удивлением.
   Однако золото есть золото, а в скальных городах недомерков его хватало, чтобы купить кого угодно, ведь цена есть у всякого, просто для некоторых она очень высока. Корсары, узнав размер награды и своими глазами увидев настоящую гору золота, почти не торговались, и очень скоро целая эскадра вышла в море, взяв курс на север. Никто не спрашивал и неожиданно щедрых нанимателей, какой интерес у них был в войне между людьми и эльфами. Морякам это было попросту безразлично, по крайней мере, пока наниматели не отказывались платить, следуя уговору.
   Долгое время Фарак, после того, как их флот разделился, просто бороздил на своем верном корабле море, то приближаясь к берегу, то возвращаясь в открытый океан. Он следил за действиями аргашцев, которые привели сюда очень мощный флот. Пару раз, оказавшись слишком близко от берега, Фарак вынужден был спешно отступать, преследуемый тремя, а то и четырьмя легкими шхунами, которые вились вокруг тяжелой галеры, как назойливая мошкара, но мошкара весьма опасная. Парусники вечных соперников Фарака и всех его соплеменников подходили на расстояние выстрела из плохонького лука к "Сарашху", и матросы на галере изрядно нервничали в такие моменты, но затем шхуны, развернув все паруса, стремительно уносились в даль, оставляя взрезавшую водную гладь галеру в одиночестве.
   Неделю назад один из дюжины гномов, отправившихся в плавание с Хармадских островов, появился в каюте капитана и приказал ему немедленно поворачивать к берегам Видара для перехвата некоего корабля, шедшего, скорее всего, под флагом этой страны. Никаких объяснений гном не дал, но Фарак, вынужденный подчиняться во время похода своим нанимателям, все же приказал ложиться на новый курс. Он не знал точно, с чего недомерку взбрела в голову такая блажь, хотя и догадывался, что не зря этот гном дни и ночи не вылезал из своей каюты, в которой до появления карликов обитал штурман. Однажды заглянув туда, капитан увидел странное сооружение, множество самоцветов на золотом каркасе. Гномы тут же вытолкали человека, забыв, кажется, что здесь, на этом судне он хозяин и бог, но Фарак решил не связываться с недомерками, оставив им свои заботы, сам же целиком сосредоточился на судовождении.
   Некоторое время галера впустую бороздила прибрежные воды, рискуя нарваться если не на сторожевик Республики, то на ладьи орков, промышлявших в этих краях пиратством и торговлей, но все обошлось. На пятый день поисков на наблюдатели с вороньего гнезда заметили стремительно удалявшийся от берега небольшой двухмачтовый парусник, но флаг на его мачтах не разглядели. Тем не менее, Фарак решил начать погоню, чтобы подальше от обжитых берегов захватить чужой корабль и там уже разобраться, его ли искали гномы. Однако планам хармадца не суждено было сбыться.
   Фарак считал себя опытным мореходом и таковым являлся, а потому, основываясь на прежних своих походах в эти воды, коих было немало, не придал значения тому, что начала портиться погода. Жертва, которая явно начала себя таковой ощущать, была уже всего в паре десятков миль, удирая на всех парусах, и капитан "Сарашха" не собирался отпускать ее с миром. Однако внезапно обрушившаяся буря заставила Фарака оставить на время преследование и заняться поисками укрытия. Он не раз бывал в Хандарском море и знал, что до наступления сезона штормов, когда море словно вымирает, очищаясь от парусов, еще долго. Но шквал, подхвативший галеру, оказался столь мощным, что превзошел все ожидания Фарака. Капитан, сам встав к рулю, все же сумел добраться до берега, бросив якорь в узкой бухте, дававшей сравнительно неплохую защиту от волн. Однако галера все же напоролась бортом на камни, получив длинную пробоину, которую, к счастью, удалось быстро заделать, к тому же переломилась рея, и пришлось потратить время на ее замену.
   Когда "Сарашх" вновь вышел в море, горизонт вновь опустел, хотя, возможно, тот корабль, за которым гнался Фарак, также был неподалеку, пережидая бурю. Капитан не терял надежды, даже когда на утро густой туман окутал все вокруг. Предусмотрительно сняв мачту, дабы сделать свое судно менее заметным, Фарак приказал часто менять курс, двигаясь зигзагом, таким образом надеясь наткнуться на чужой парусник.
   Когда матрос, сидевший на носу галеры и вглядывавшийся во мглу сообщил о том, что разглядел впереди мачты, Фарак возликовал, ибо решил, что удача проявила свою благосклонность, приведя ему в руки желанную добычу. Но чуть позже, собственными глазами увидев обнаруженное глазастым парнем из своей команды судно, Фарак понял, что это совсем другой корабль. Оснастка его была вполне в видарском стиле, но сейчас перед Фараком было явно боевое судно, довольно крупное, со стремительными обводами и наверняка неплохо вооруженное. Возможно, то был корабль береговой стражи Видара, охотившийся за пиратами, и в таком случае Фарак не имел ни малейшего желания атаковать его, но гномы и слышать не хотели о том, чтобы убраться подальше, отпустив новую добычу с миром. Фарак, честно отрабатывавший более чем щедрую плату, не мог не согласиться с их волей.
   И вот сейчас "Сарашх", стремительно разгоняясь, шел на сближение с чужаком, по которому предусмотрительно дали выстрел из малой катапульты. Галера, двигаясь только на веслах, очень близко подобралась к намеченной жертве под покровом тумана, и с расстояния не более сотни саженей канониры "Сарашха" не промахнулись, точно послав в цель зажигательный заряд. Огонь на палубе парусника был отличным ориентиром для рулевого и обслуги прочих орудий, которыми была вооружена галера. Сейчас матросы суетились вокруг двух "ежей", тяжелых многозарядных арбалетов, установленных на передней боевой площадке "Сарашха". Тем временем абордажная команда уже разбирала оружие, готовясь ринуться на палубу вражеского судна, пока не оказывавшего сопротивления.
   Гномы, облачившиеся в кольчуги и тяжелые чешуйчатые панцири, также намеревались присоединиться к абордажникам, и сейчас Фарак, знавший, на что эти карлики способны в ближнем бою, был даже рад их присутствию на борту. Небольшой отряд тяжеловооруженных воинов мог, пожалуй, и без помощи матросов, большинство из которых вовсе не имели доспехов, захватить чужака, истребив его команду, едва ли слишком многочисленную.
  -- Абордажная команда, приготовиться! - крикнул Фарак. - Арбалетчики - вступаете в дело первыми. Сметите с их палубы все, что движется!
  -- Капитан, "ежи" готовы, - это прибежал с докладом командир расчета катапульт. - Прикажете стрелять?
  -- Давай, - хищно осклабился Фарак. - Покажем им, как нужно воевать на море!
   Два мощных арбалета слитно щелкнули, бросив в сторону объятой пламенем шхуны не менее трех десятков тяжелых стрел, скорее даже коротких копий, каждое из которых с такого расстояние могло насквозь пробить закованного в кольчугу воина.
   Рой метательных копий буквально смел с палубы "Бегущего" мечущихся людей, которые в тот момент только начали соображать, что их атаковали. С гулом проносились снаряды над палубой и характерные шлепки, сопровождавшие столкновение стали с человеческой плотью, говорили о том, что очередное копье находило свою жертву, обрывая еще одну жизнь. Ратхар, оказавшийся среди суетившихся матросов, одновременно пытавшихся погасить охватившее палубу пламя и готовившихся к бою, сумел увернуться от стрелы, распластавшись по палубе. Он видел, как метательный снаряд насквозь пронзил одного из матросов и уже на излете оторвал руку гвардейцу, замешкавшемуся на мгновение и не сумевшему уклониться. Всюду на палубе лежали окровавленные тела видарских моряков и гвардейцев, несколько человек оказались пришпилены к стене кормовой надстройки, точно бабочки, которых иные ученые мужи прикалывают булавками к пергаменту, а кое-кого просто выбросило за борт.
   Разогнавшаяся галера, по палубе которой уже бежали вооруженные воины, ударила окованным бронзой бивнем тарана в скулу "Бегущему". Фарак направил свое судно под углом к курсу противника, дабы таран не увяз слишком глубоко в его борту, и потому пробоина получилась весьма длинной. Вода сразу же хлынула в трюмы, а в палубу видарской шхуны вонзился стальной крюк абордажного мостика, по которому несколько десятков воинов ринулись в атаку, живой волной захлестывая чужой корабль. Десяток арбалетчиков, державшихся позади абордажной команды, дал залп, сразив еще нескольких видарцев, которые и без того были слишком ошеломлены, чтобы успеть организовать сопротивление.
   В последний миг перед тем, как таран чужой галеры вонзился в борт "Бегущего", нанося кораблю смертельную рану, несколько видарцев пытались приготовить к выстрелу легкую катапульту, которая была установлена на корме шхуны. Им почти удалось взвести механизм, но вражеские стрелки, заметившие слаженные действия артиллеристов, мало походившие на суету большинства их товарищей, обрушили на корму град болтов, в мгновение ока сметя горстку людей. Пронзенные сразу несколькими стрелами, видарцы падали на палубу, орошая прочные доски настила своей кровью.
  -- Вперед, - прорычал капитан "Сарашха". - В бой! Пустите им кровь! Никого не щадить, малыши!
   Чернокожие островитяне, обнаженные по пояс, в одних только широких штанах, едва корабли сошлись, ударившись бортами, ринулись на беспорядочно мечущихся по охваченной огнем палубе матросов "Бегущего" и немногочисленных оставшихся в живых гвардейцев. Потрясая тяжелыми абордажными саблями и короткими копьями с крюками на тулье, похожими на птичьи клювы, хармадские моряки, подбадривая себя громкими криками, обрушились на противника.
   Ратхар, один из немногих на "Бегущем" сохранивший самообладание, выхватив из ножен меч, развернулся лицом к врагам, которые, словно вал, захлестнули палубу. В первых рядах атаковавших бежали невысокие воины в тяжелых кольчугах и чешуйчатых доспехах, вооруженные короткими клинками и булавами. Наемник, с удивлением поняв вдруг, что это гномы, на миг замешкался и едва не пропустил удар кистеня. Шипастый шар пронесся в паре дюймов от его лица, врезавшись в голову оказавшегося рядом матроса. На Ратхара брызнула чужая кровь, но наемник, уже опомнившись, резко развернулся и ударил клинком по шее гнома с кистенем. Узкая полоса отличной стали, оточенная, словно бритва, буквально разрезала кольчужную сетку, легко добравшись до плоти гнома. Карлик неловко отмахнулся кистенем, но Ратхар ушел от удара и добил своего противника, вонзив ему меч в горло.
   На палубе "Бегущего" закипел бой, кровавый и яростный. Немногие уцелевшие матросы, отступая на нос шхуны, тщетно пытались сдержать натиск превосходящего их числом противника. Они сражались отчаянно, не щадя себя, но один за другим падали под ударами абордажных сабель и кинжалов, в добавок к которым свою кровавую жатву собирали и арбалетчики, время от времени посылавшие с борта галеры болты в сторону столпившихся на палубе "Бегущего" видарцев.
   Гвардейцы Сената, несравненно более опытные во владении клинком, отступали к корме, где в окружении полудюжины своих людей бился сам Велиорн. Темнокожие воины, держась парами или тройками, создавали круговую оборону, столь надежную, что простые матросы с вражеского судна не рисковали атаковать их. Однако гномы, имевшие отличные доспехи и также весьма опытные, бросались на ощетинившихся клинками чернокожих воинов, как живые тараны, просто сметая противника с ног своей массой и затем добивая, либо оставляя на поживу следовавшим за ними людям. Гвардейцы тоже не оставались в долгу, и несколько гномов пали под их ятаганами, но врагов было больше, и через считанные мгновения на палубе осталась лишь горстка матросов, большинство из которых были ранены, капитан Велиорн и Ратхар.
   Капитан вражеской галеры, окруженный полудюжиной лучших своих бойцов, кинулся вперед, туда, где ожидали неминуемой гибели видарские матросы. Он сразу заметил среди них Велиорна, узнав его по богатой одежде и хорошему клинку, и решил лично прикончить его, не предоставив такой возможности гномам. Взбежав по липкому от пролитой крови трапу на корму, Фарак одним взмахом сабли разрубил грудь оказавшегося на его пути матроса, второму вонзив в живот изогнутый широкий кинжал. Следом за своим командиром бежали его телохранители, под натиском которых видарцы дрогнули и бросились прочь, погибая один за другим. Несколько матросов пытались сопротивляться и успели прикончить трех или четырех врагов, но силы были неравны.
   Фарак, убив еще одного видарского моряка, схватился с капитаном "Бегущего". Велиорн, будучи не только опытным мореходом, но еще и умелым бойцом, хотя во время абордажа и предпочитал оставаться на своем судне, со стороны командуя боем, встретил натиск своего противника грамотной защитой, в которой увязли почти все удары Фарака. Лишь один раз хармадец сумел достать своего противника, нанеся ему рану в левое плечо. Двое бойцов, звероподобный, похожий на ожившую глыбу хармадский корсар, наголо обритый и обнаженный по пояс, и худой белокурый северянин, схватились на палубе, оказавшись в центре круга, образованного моряками с обоих кораблей, ожидавшими, чем окончится поединок их капитанов и на время забывшими друг о друге.
   Клинки пели песнь смерти, сталкиваясь с глухим звоном или вспарывая воздух, стонавший под полными неистовой силы ударами. Широкая тяжелая сабля, которой бился Фарак, с такой скоростью вращая свое оружие, словно оно ничего не весило, змеей устремлялась к Велиорну, но тот, сражаясь спокойно и хладнокровно, словно был не в гуще боя, а в фехтовальном зале своего дома в Элезиуме, отражал яростные атаки, подставляя под удары легкий прямой клинок. Отбросив чертившую сверкающие полукружья саблю, видарский капитан атаковал, и его меч стремительным росчерком метнулся в едва открывшуюся брешь. Точно жало скорпиона, плавно сужающийся к острию клинок вонзился в живот Фарака, заставив того отскочить назад, вскричав от боли.
   И все же сила и ярость хармадца делали свое дело. Не замечая боли, не чувствуя, как стекает по обнаженному животу горячая кровь из зияющей раны, капитан "Сарашха" ринулся в атаку, нанося частые удары, в каждый из которых вкладывал все силы. Он хотел одного - сломить, сокрушить врага, и его противнику не оставалось ничего более, нежели только защищаться.
  -- Ты умрешь, - выдыхал Фарак, нанося очередной удар. - Вы все сдохнете здесь, безродные псы с севера! - изогнутый клинок обрушился на голову Велиорна, едва успевшего отразить удар. - Я буду пить вашу кровь! - теперь полоса булатной стали сверкнула, пронесшись параллельно палубе, и только чудом сабля не разрубила видарцу ребра.
   Велиорн, получивший несколько легких ран, на которые пока не стоило обращать внимания, отступал под бешенным натиском Фарака, вскоре оказавшись прижат к фальшборту. Капитан "Сарашха" вновь ударил своего противника наискось, словно намереваясь разрубить его пополам, а когда Велиорн отразил этот выпад, на миг открыв незащищенную доспехами грудь, Фарак выхватил из ножен на поясе стилет и вонзил его в горло видарца. Выпустив клинок, Велиорн инстинктивно попытался зажать рану, из которой хлынула кровь. Фарак, ногой сбив своего смертельно раненого противника на палубу, высоко замахнулся саблей и одним ударом снес голову Велиорну.
  -- Убейте их всех, - оскалившись, словно безумец, Фарак схватил отрубленную голову вражеского капитана и поднял ее высоко над собой. - Прикончите этих ублюдков!
   Капитан корсаров был страшен, окровавленный, с жутким оскалом, он походил на вырвавшегося из самых мрачных глубин преисподней демона. Громкий возглас, похожий больше на рык бешенного зверя, разнесся над палубой гибнущего судна, и матросы с "Сарашха" подхватили его, взвыв, точно дикие звери.
   Хармадцы, до того момента наблюдавшие за схваткой капитанов, кинулись на видарских матросов, безжалостно убивая их. Большинство людей с "Бегущего", отчетливо понимая, что пощады им не будет, сопротивлялись, причем бились тем яростнее, чем меньше их становилось. Хармадцы за каждого убитого врага платили жизнями двух, а то и трех своих братьев, но корсаров было много, и даже такие потери уже не могли их остановить. Кое-кто из видарцев, бросая оружие, падал на колени, умоляя сохранить ему жизнь, но вражеские воины, пробегая мимо, убивали таких одним ударом, словно не замечая их, и устремлялись к оставшимся в живых противникам, еще способным биться.
   Ратхар, оказавшийся отрезанным от прочих своих спутников в начале боя, не видел, как погиб Велиорн, поскольку наемника в этот момент окружило с полдюжины гномов и их союзников-людей. Отступая под натиском такого количества противников к левому борту, Ратхар только успевал отбивать их удары. Легкий прямой клинок, который наемнику подарил советник Крагор перед отплытием, ткал перед воином невидимую сеть, в которой увязали сыпавшиеся на Ратхара удары.
  -- Прими этот меч, - сказал Крагор наемнику, когда перед тем, как последний покинул Видар, вручил ему клинок. - Ты воин, а воину негоже быть без оружия. Это очень хороший меч, отличная сталь, баланс отменный. Уверен, в будущем он сослужит тебе хорошую службу.
   Крагор был прав, словно мог предсказывать судьбу, и ныне пришло время опробовать подарок чужеземного сановника в деле. И наемник лишь мог теперь мысленно благодарить Крагора за бесценный дар, ибо оружие и впрямь оказалось превосходным.
   Один из гномов, размахнувшись увесистым перначом, одного удара которого хватило бы, чтобы размозжить голову, защищенную стальным шлемом, прыгнул вперед, проявляя непривычную для своего племени прыть. Ратхар, увернувшись, ударил гнома мечом поперек живота, но стальная чешуя доспехов удержала клинок. Приземлившись на палубу, гном выбросил вперед руку, пытаясь достать навершием пернача грудь наемника. Венчавший оружие гнома длинный граненый шип, которым можно было пробить и кирасу, чиркнул по телу Ратхара, оставляя длинную рану, тут же начавшую заполняться кровью, но наемник, невзирая на боль, резко ударил мечом снизу, отрубив руку гному.
   Карлик, зажимая культю, отскочил в сторону, но Ратхара уже атаковал высокий темнокожий моряк, размахивавший коротким копьем с наконечником, похожим на клинок меча. Уклонившись от полосы стали, Ратхар поднырнул под руку хармадца и вонзил ему в живот меч. Согнувшись, моряк начал заваливаться назад, и наемник, не успевая освободить оружие из чужой плоти, выпустил его рукоять. Подхватив с залитой кровью палубы копье, только что выпавшее из рук своего противника, Ратхар вонзил его в грудь островитянина, бросившегося на оказавшегося на миг безоружным воина. Закаленное жало, пронзив человека насквозь, вышло из спины моряка, а наемник подхватив в воздухе выпавшую из руки убитого им врага саблю, отскочил в сторону, едва успев закрыться от могучего удара, который нанес оказавшийся рядом гном.
   Подгорный воитель, с ног до головы забрызганный кровью, видимо, впал в боевое безумие, обычное для его племени. Крестя перед собой фальчионом так, что воздух стонал от ударов, он ринулся на отступающего Ратхара, который уже чувствовал, что через пару шагов уткнется спиной в фальшборт. Наемник отразил удар гнома, отведя его клинок в сторону саблей, и едва не выронил оружие, такую силу недомерок вложил в свой выпад. Воспользовавшись брешью в рядах противников, державшихся подальше от обезумевшего гнома, которому, кажется, было все равно, кого убивать, наемник метнулся на средину палубы. Гном, развернувшись на месте, кинулся за ним с яростным ревом, но поскользнулся в луже крови, натекшей из-под тела лежавшего рядом видарского матроса. Неловко взмахнув руками, гном на миг потерял равновесие, и Ратхар, пользуясь случаем ударил его по шее, снеся голову, которая отлетела в сторону и покатилась по палубе, словно мяч. Обезглавленное тело, еще размахивавшее руками, в следующий миг рухнуло на палубу.
   Хармадцы, окружившие Ратхара, не мешкая, кинулись на него со всех сторон. Наемник в этот миг оставался единственным их противником, поскольку с прочими матросами уже было покончено, а немногочисленных гвардейцев убили еще раньше, хоть при этом погибли почти все гномы, плывшие на галере. Тела убитых видарцев густо усеивали палубу, вперемежку с ними лежали их враги, оказавшиеся недостаточно удачливыми или не слишком умелыми в бою, всюду было разбросано оружие, а ближе к носу шхуны еще полыхал огонь, начавший понемногу угасать. Единственный остававшийся на ногах человек из всей команды "Бегущего" оказался лицом к лицу с целой армией. И теперь не менее двух дюжин разгоряченных боем и опьяненных запахом крови и смерти воинов ринулись с разных сторон на одинокого наемника, усталого и раненого.
   Ратхар, чувствуя, что позади свободное пространство, стал пятиться, на ходу подхватив с палубы чей-то кинжал, по самую рукоять покрытый кровью. Так, с двумя клинками, он и встретил первую атаку. Спиной наемник прижался к мачте, защитив тем самым свой тыл, и набросившихся на него хармадцев встретила направляемая умелой рукой сталь.
   Первого, невысокого кряжистого малого, вооруженного топориком на длинной рукояти, Ратхар прикончил одним ударом в грудь, наискось разрубив плоть противника. Следующий пират ударил наемника копьем в лицо, но Ратхар рукой отвел в сторону древко и вонзил в горло копейщику свой кинжал. Не теряя времени, он толкнул тело хармадца вперед, к его товарищам, сбив таким образом пару человек с ног, кого-то ударил саблей по голове, и ринулся на корму, вырываясь из кольца врагов.
  -- Смерть, смерть, - кричали, потрясая оружием, опьяненные кровью пираты, бросившись вслед за наемником. - Убьем его! Прикончим!
   Взбежав на надстройку, где всюду лежали окровавленные тела видарских моряков и их противников, хранившие следы страшных сабельных ударов, Ратхар развернулся и могучим ударом сверху вниз раскроил череп одному не в меру прыткому корсару. Тот скатился по сходням под ноги своим товарищам, которые, видя это, пришли в неописуемую ярость. Отталкивая друг друга, они ринулись наверх и один за другим гибли под ударами Ратхара. И все же наемник видел, что врагов слишком много, чтобы всерьез думать о победе. Ратхар понимал, что еще через несколько мгновений его противники чуть поостынут, заметив собственные потери, и без особых изысков расстреляют наемника из арбалетов. Пока воин спасался тем, что дрался в гуще врагов, и их товарищи с галеры не могли стрелять, без риска зацепить своих. Но так долго продолжаться не могло.
   Хармадцы все лезли вперед, размахивая саблями и кинжалами, словно пытаясь завалить наемника, метавшегося среди врагов, массой своих тел. Никто из них не носил доспехов, которые в море стали бы скорее помехой, а потому клинок ратхарова меча успел уже вдоволь напиться крови. Эти моряки были неплохими воинами, но против наемника, большая часть жизни которого прошла в сражениях с такими же, как он сам, солдатами удачи, живущими войной, и настоящими рыцарями, обучавшимися боевым искусствам с детства, корсары были почти бессильны. Ратхар прикончил уже не менее полудюжины чернокожих воинов, когда до них дошло, что этот противник слишком опасен, чтобы бросаться на него просто так, сломя голову. Возможно, окажись здесь гномы, они уже покончили бы с наемником, но гномы все были перебиты, и матросы отступили.
   Из толпы, ощетинившейся клинками, вперед выступил высокий воин, голова которого была повязана куском зеленой материи. В руках он держал длинную тяжелую саблю, внутренняя сторона клинка которой была зазубрена, точно пила. Лоснящееся тело этого великана, который был выше наемника на полторы головы, бугрилось мускулами. Он был строен и легок, как те древние атлеты, с которых ваяли свои восхитительные, совершенные статуи древние скульпторы. Сгусток стальных мышц, а не человек. Опасный противник, быстрый, сильный, выносливый, он чувствовал превосходство над израненным, забрызганным кровью, не только чужой, но и своей, загнанным в угол Ратхаром, со спокойствием обреченного готовившимся к бою.
  -- Северянин, я вырву твое сердце и съем его сырым, - прорычал чернокожий великан на знакомом Ратхару наречии. - Я вскрою твой живот и удавлю тебя твоими же кишками! - Сам себя подбадривая такими речами, гигант, поигрывая саблей, так и порхавшей в его руке, приближался к замершему неподвижно наемнику, выставившему вперед оба клинка.
  -- Джамал, Джамал, - восторженно вскричали толпившиеся за спиной великана моряки, подбадривая своего воина. - Убей его, Джамал! Съешь его печень! Расколи его череп!
   Хармадец вдруг резко прыгнул вперед, проявляя небывалую ловкость для человека, весившего добрых семь пудов, и взмахнул саблей, словно намереваясь разрубить Ратхара пополам. Наемник, не собиравшийся мериться силой, и уж тем более состязаться в выносливости с этим монстром в человеческом обличии, с которого явно сталось бы действительно сожрать сердце убитого врага, перекатился через голову, поднырнув под клинок врага, и, оказавшись позади своего противника, вонзил ему в печень кинжал. Чернокожий воин заорал, разворачиваясь на пятках, и ударил саблей сверху вниз. Наемник отскочил в сторону, и длинный клинок его противника глубоко вонзился в доски. Пират еще пытался вытащить свое оружие, но Ратхар стремительным движением рубанул его по животу, так, что из раны вывалились внутренности. Хармадец еще попытался затолкать их обратно, зажимая ужасную рану руками, но вдруг пошатнулся и упал навзничь.
  -- Ну, твари, кто еще торопится сдохнуть, - Ратхар, обернулся к толпе своих врагов, которые при виде столь позорной гибели своего, должно быть, лучшего бойца, остолбенели на мгновение. - Давайте сюда, трусливые псы! Ну же!
  -- Убить его, -истошно закричал кто-то в толпе. - Смерть! Смерть!
   Живой вал, хоть и поредевший за время битвы, хлынул вперед. Ратхар, увернувшись от нескольких ударов, парой точных выпадов прикончил двух противников, которые даже не успели заметить молниеносную атаку. Сейчас, оказавшись в толпе врагов, Ратхар пустил в ход все свое мастерство, разя направо и налево и убивая всякого, кто оказывался от наемника на расстоянии длины клинка. Здесь не было своих, которых можно было зацепить в горячке боя, и каждый удар Ратхара, который он наносил, подчас, наугад, сокращал число его врагов на одного. Кто-то из хармадцев вонзил в бедро наемнику копье, в тот же миг еще один удар вскользь пришелся по спине, но Ратхар уже развернулся и стремительным выпадом достал врага, оказавшегося слишком ловким.
   Наемник, казалось, одновременно присутствует в нескольких местах, так быстро он двигался по палубе. Всякий, кто приближался к воину, через мгновение падал, обливаясь кровью, чтобы больше уже не вставать. Сам Ратхар сейчас походил на демона, чему способствовал и яростный оскал и то, что воин с ног до головы был залит своей и чужой кровью, или, скорее, на диковинный механизм, ибо в действительности бился наемник расчетливо и спокойно, не позволяя эмоциям овладеть собой. Он просто шел по палубе, и там, где ступал Ратхар, оставались лишь израненные тела его врагов. Хармадцы, не ожидавшие такого от одиноко бойца, готовы были обратиться в бегство. Их товарищи с галеры также заметили, что дело плохо, и решили помочь, открыв огонь из арбалетов.
   С гулом тяжелый болт пролетел в паре дюймов от головы Ратхара, когда тот как раз вытаскивал клинок из тела еще одного сраженного противника. Следующий болт вонзился в доски палубы, а еще один ударил Ратхара в плечо, пробив плоть насквозь. Пираты, потеряв слишком многих, решили больше не рисковать, взявшись, наконец, за самострелы.
   Наемник от боли выронил клинок, оказавшись лицом к лицу с десятком врагов, жаждущих растерзать его. Ратхар, не раздумывая, бросился к борту, по пути сбив с ног какого-то хармадца, кинувшегося наемнику на перерез. Вскочив на планшир, воин глубоко вдохнул и прыгнул в воду, а через мгновение воздух в том месте, где он стоял, пронзила полудюжина болтов и стрел.
   Ратхар вынырнул уже в нескольких саженях от захваченного врагами "Бегущего", но тут же вновь скрылся под водой, поскольку заметил перегнувшихся через борт арбалетчиков, намеревавшихся, видимо, добить ушедшего от них противника.
  -- Оставьте его, - бросил Фарак, видя, как его люди стреляют по воде там, где за мгновение до этого заметили голову наемника. Безумие, охватившее вожака хармадских корсаров, отступило. Капитан уже вернулся на свое судно и теперь со стороны наблюдал за боем, о котором впору будет рассказывать легенды. Прежде Фараку не приходилось видеть, чтобы единственный воин мог играючи перебить почти полтора десятка человек, которые тоже не были новичками в ратном деле. - Море довершит то, что мы начали. И если небеса будут милостивы, он выживет.
   В схватке с видарским капитаном командир "Сарашха" получил серьезную рану, над которой уже суетился судовой лекарь, и теперь Фарак сожалел, что не довелось скрестить клинок с чудом уцелевшим седым воином, оказавшимся настоящим мастером. Поединок с седым северянином мог бы доставить истинное удовольствие. Капитан вдирской шхуны тоже был неплох, но этот демон во плоти, похоже, не знал себе равных, как в силе, так и в искусстве владения клинком.
  -- Что делать с кораблем, капитан, - один из матросов склонился перед Фараком. - Оставить призовую команду?
  -- Шхуна повреждена и вот-вот уйдет на дно, - заметил помощник, от опытного взгляда которого не укрылось то, что "Бегущий", трюмы которого заполняла вода, заметно осел, и волны едва не перехлестывали через борт. - Чтобы довести ее до берега, придется потрудиться.
  -- Этот бой стоил нам слишком многих жизней, - досадливо бросил капитан корсаров. - И жертвы были напрасны. Пусть все возвращаются на "Сарашх", - приказал он затем. - Тащите на галеру все ценное, что найдете на видарском корабле, затем прорубите борта ниже ватерлинии. Эта шхуна нам ни к чему, тем более, ее могут искать, и приводить такой приметный корабль в порт опасно.
   Вынырнув уже в нескольких десятках саженей от сцепившихся кораблей, Ратхар увидел, как галера, тяжело ворочая веслами, отдаляется от "Бегущего", стремительно погружавшегося в воду. С борта галеры за зрелищем наблюдало множество матросов, и когда между кораблями было уже не менее полусотни саженей, установленная на корме галеры катапульта сделала выстрел. Оставляя за собой дымный хвост, глиняное ядро, заполненное горючей жидкостью, ударило в кормовую надстройку шхуны, так глубоко осевшей в воде, что волны уже перекатывались через палубу. Утренний сумрак озарила яркая вспышка, и в свете охватившего "Бегущий" пламени было видно, как ликуют на борту галеры матросы, приветствуя удачный выстрел.
   Наемник, пользуясь тем, что враги отвлеклись на созерцание тонущего корабля, рывками двинулся прочь, туда, где, как он полагал, был берег. Плыть было тяжело из-за засевшего в плече болта, к счастью, повредившего лишь мышцы. К тому же наемник в бою получил несколько ран, которые поначалу казались несущественными, но теперь он чувствовал, что теряет кровь. Некстати вспомнились рассказанные бывалыми моряками и просто путешественниками истории о хищных рыбах, которые могли за несколько миль почувствовать кровь в воде. Ратхар не знал, встречаются ли такие твари в этих водах, но всей душой желал, чтобы их здесь не было. Меч он бросил сразу же, как очутился в воде, кинжал остался в теле одного из корсаров, и теперь наемник был абсолютно безоружен, да и будь у него клинок, едва ли это помогло бы раненому человеку в схватке с морскими чудовищами.
   Ратхар отдалился от тонущего корабля на приличное расстояние, когда почувствовал, что силы вот-вот его покинут. В воде не было возможности вытащить стрелу, причинявшую ужасную боль, и грести стало совсем тяжело. К тому же, вражеская галера была еще довольно близко, и любой глазастый матрос мог заметить плывущего по спокойному морю человека, а тогда хватило бы единственного выстрела из арбалета.
   Наемник почувствовал, как что-то шершавое коснулось его ног. Обернувшись, он уже приготовился увидеть какого-нибудь обитателя глубин, охочего до человеческой плоти, но это оказалась всего-навсего бочка, которую, должно быть, принесло сюда течением от того места, где исчез в пучине "Бегущий". Ратхар возликовал, ибо теперь мог не бояться утонуть, лишившись сил. Бочка, закупоренная и просмоленная, помогла ему держаться на поверхности, и теперь требовалось лишь время, чтобы достичь берега, который, кажется, был отсюда недалеко.
   Человек греб изо всех сил, стараясь преодолеть как можно большее расстояние, покуда он еще в силах двигаться. Он старался не обращать внимания на боль, но вскоре почувствовал, что силы на исходе. Руки воина разжались и бочка, служившая ему единственной опорой, выскользнула. Вдруг Ратхар заметил вдалеке корабль, идущий на всех парусах. Возможно, это были враги, но сейчас человеку не хотелось умирать, тем более, такой смертью. Он вскинул руки и попытался закричать, но вместо этого раздался едва слышный хрип. Ратхар, собрав последние силы, направился к кораблю. Последним, что он успел запомнить, были фигуры людей, метавшихся по палубе. Кажется, кто-то из них указывал руками в сторону наемника. После этого в глазах Ратхара потемнело, и он потерял сознание, чувствуя, как холод охватывает его тело, говоря о приближении смерти.
   Когда Ратхар вновь пришел в чувства, первым, что он ощутил, было прикосновение к раненому плечу. Причем боли не было, словно кто-то позаботился о ранах и извлек из плоти воина вонзившийся в него болт. Против воли Ратхара, повинуясь слишком глубоко въевшимся в кровь инстинктам, его рука метнулась к источнику беспокойства, и пальцы Ратхара стальной хваткой сжали чье-то запястье. Открыв глаза, наемник увидел склонившегося над собой человека, старика с желтой, как пергамент, кожей, покрытой сеткой морщин, и раскосыми глазами, выдававшими в нем уроженца дальних стран. Видимо, Ратхар слишком сильно вцепился в руку старика, поскольку тот вскрикнул от боли и произнес длинную фразу на непонятном языке. И тут же откуда-то со стороны раздался другой голос, более уверенный, явно принадлежащий человеку, привыкшему отдавать приказы.
  -- Что? - язык, на котором обратились к наемнику, был ему незнаком, хотя где-то он слышал его прежде. - Ничего не понимаю.
   Только теперь наемник заметил, что вновь оказался на корабле, причем явно идущем сейчас на всех парусах, что ощущалось по качке. Снаружи, из-за тонких переборок, слышался скрип снастей, отборная брань и отрывистые команды. Ратхар же очутился в каюте, довольно тесной, но богато обставленной. На небольшом столике из красного дерева, что само по себе говорило о достатке владельца корабля, стоял золотой канделябр, украшенный рубинами. Здесь же стояла небольшая шкатулка, усыпанная самоцветами и жемчугом, а также тяжелый компас в золотом футляре.
   Сам Ратхар лежал на длинном сундуке, превращенном в постель. Стена над головой наемника была увешана разнообразным оружием, многое из которого Ратхар видел впервые. Клинки разной формы и размеров были все без исключения высочайшего качества, и часть из них явно побывала в бою, что можно было легко понять по царапинам и зазубринам, следам от ударов, которые хранили многие клинки.
  -- Я попросил тебя отпустить моего человека, - вновь раздался слева насмешливый голос, но теперь говоривший изъяснялся на наречии северных земель. Ратхар вдруг понял, что прежде с ним пытались говорить на древнем языке Эсссара, забытом на севере. Ныне, как знал наемник, на нем изъяснялись лишь на юге, в Фолгерке, одном из многих осколков великой державы прошлых эпох, где он стал своего рода придворным наречием, которым простолюдины почти не владели. На этом языке составлялись королевские указы и иные документы, и дворяне из тех краев общались на нем между собой. И сейчас то, что с Ратхаром вдруг завели беседу на древнем наречии, могло значить многое.
  -- Если ты сломаешь ему руку, он больше не сможет заниматься твоими ранами, - продолжил незнакомец, кажется, находивший ситуацию забавной. Во всяком случае, в голосе его явно слышалась насмешка. - Мастер Ву И - хороший лекарь, он владеет многими тайнами медицины, но без рук он не будет ни на что пригоден. - Слова были произнесены с едва заметным акцентом, по которому Ратхар узнал уроженца южных земель. Повернув голову, он смог разглядеть своего собеседника.
   Человек, обратившийся к Ратхару, стоял возле окна, из которого открывался вид на водную гладь, остававшуюся за кормой корабля. Это явно был капитан неизвестного судна, подобравшего наемника, о чем последний догадался не по внешнему виду, а по повадкам и тону голоса незнакомца, привыкшего командовать и едва ли приемлющего сомнения в своих словах или неподчинение приказам. Он был высок, хотя ростом все же уступал Ратхару, и неплохо сложен, в меру мускулист, но явно очень подвижен. Такие вот поджарые парни, не отягощенные ни каплей лишнего жира, быстрые и ловкие, в бою всегда представляли опасность намного большую, чем огромные неповоротливые богатыри, сильные, как быки, но за свою мощь вынужденные расплачиваться малой подвижностью.
   Человек, в этот миг спокойно рассматривавший наемника, над которым склонился желтокожий доктор, был смуглым и черноволосым. Подбородок его был гладко выбрит, а над верхней губой щетинилась жесткая щеточка усов. Пронзительный взгляд черных, как антрацит глаз, впивался в каждое движение Ратхар, в свою очередь также пристально изучавшего незнакомца. Он был одет в белую шелковую рубаху и мешковатые парчовые шаровары зеленого цвета, а на голове носил алый тюрбан, с которого на левое плечо ниспадал конец полотнища ткани, образовывавшей этот головной убор. Незнакомец не был вооружен, если не считать висевшего в роскошных ножнах на широком кушаке короткого изогнутого кинжала, вещи скорее декоративной, нежели боевого оружия.
   Внимание Ратхара привлекли руки незнакомца, точнее его пальцы, тонкие и сильные, словно у музыканта. На левой руке он носил множество перстней с крупными изумрудами и жемчугом, на правой же была кожаная перчатка. Приглядевшись, Ратхар понял, что эта перчатка скрывает увечье - отсутствие двух пальцев, среднего и безымянного.
  -- Ву И занимался вашими ранами, пока вы были без сознанья, - продолжал тем временем незнакомец. - Еще немного, и вы могли бы умереть от потери крови. Это не лучшая идея - плавать с арбалетным болтом в плече.
  -- Где я, - только и смог спросить Ратхар, приложив невероятные усилия, чтобы голос его звучал ровно. - Что это за корабль?
  -- Если подумать, то первым вопросы должен задавать я, ибо это мой корабль, - усмехнулся незнакомец. - Но я удовлетворю ваше любопытство, а в ответ хочу услышать вашу историю. Так вот, это судно называется "Ветер Залира", а я, Фарид Ар'Захир, имею честь быть его капитаном.
  -- Под чьим флагом вы ходите?
  -- Это так важно для вас? - вновь усмехнулся капитан Фарид. - Что ж, если вас это устроит, то мы идем под флагом Аргаша, должно быть, это название вам знакомо.
  -- Аргаш, - воскликнул Ратхар. - Значит, это корабль союзников Фолгерка?
  -- Да, мы заключили союз с королем Ирваном против эльфов, - утвердительно кивнул капитан. - А теперь извольте поведать о том, как вы оказались в открытом море верхом на бочке и со стрелой в плече.
   Рассказ Ратхара не занял много времени, поскольку у наемника просто не было сил на долгие беседы. В нескольких словах он поведал о том, что направлялся с важным посланием к придворному чародею Ирвана, но судно, на котором он шел, было атаковано пиратами. Наемник скупо обрисовал картину боя, добавив в конце, что шхуна, пассажиром которой он был, утонула, точнее, была потоплена победившими в той битве морскими разбойниками.
  -- Два дня назад мы заметили на горизонте галеру, по обводам и оснастке явно похожую на суда хармадских корсаров. Расстояние между нами было слишком велико, а ветер - слишком слаб, чтобы под парусами можно было бы догнать ее, - задумчиво произнес Ар'Захир, после того как Ратхар умолк. - Мой корабль был направлен адмиралом Хассаром в эти воды для наблюдения за эльфами. Мы раньше здорово потрепали их, пустив на дно немало эльфийских кораблей, но все же их флот еще довольно силен и в северной части Хандарского моря они сохраняют господство.
  -- А не встречались ли вы с другими кораблями, возможно, шедшими под флагом Видара? - спросил наемник.
  -- Перед тем, как разразилась буря, мой рулевой заметил парусник, на мачте которого развевался флаг Республики, - последовал уверенный ответ. - Это, скорее всего, был купец, торговый корабль. Он направлялся на запад, что показалось мне весьма странным, ведь те воды очень опасны сейчас. Эльфы не делают разницы между людьми, им нет дела до того, под чьим флагом идет судно, если они могут нагнать его и потопить. Если этот смельчак, или, скорее, глупец, уцелел во время шторма, и сторожевые суда эльфов его не заметили, он, пожалуй, уже может стоять на якоре в укромной бухте на побережье И'Лиара, - предположил капитан Фарид. - Но почему вы интересуетесь этим? Вы что-то знаете о том судне, которое мы упустили?
  -- Нет, - помотал головой Ратхар. - Все это не важно. Капитан, я хочу просить вас о том, чтобы прервать свою миссию и вернуться в порт, принадлежащий фолгеркцам. Я должен как можно скорее увидеть Тогаруса. Вы даже не представляете, как это важно.
  -- То, что вы ищете встречи с королевским чародеем, придает вашим словам некоторую весомость, - ответил на это аргашский капитан. - Такими именами здесь не принято шутить. Но если я вернусь, мой адмирал едва ли будет в восторге от того, как выполняются его распоряжения, - заметил моряк. - Нам было приказано патрулировать эти воды в течение месяца, наблюдая за действиями эльфов и по возможности атакуя одиночные их корабли. И я не вижу причин, дабы нарушить приказ, тем паче, неподчинение может привести меня на рею, в петлю.
  -- Уверяю, вы не понесете никакого наказания, - принялся уговаривать Фарида наемник. - Стоит только мне увидеть чародея Ирвана, и вас наградят. Я везу важные вести, и каждый час промедления множит опасность, которую никто из людей и представить себе не может.
  -- Сперва вы сказали, что обычный наемник, а теперь оказывается, что вы знаете нечто, предназначенное только Тогарусу, одному из сильнейших и мудрейших магов в этих краях, - с сомнением произнес Фарид. - Чем вы докажете, что ваши слова правдивы?
  -- Я ничего не могу вам предоставить в доказательство собственной искренности, - Ратхар пожал плечами. - Разве только это, - он приподнял на ладони медальон, который передал воину умирающий чародей Скиренн. - Этот знак должен подтвердить мою правоту перед Тогарусом, вам же, капитан, я могу лишь дать свое слово, что все сказанное мною - истина.
  -- Что ж, быть может, я поверю вашему слову, - с сомнением произнес Фарид, шагая по тесной каюте из угла в угол. - В любом случае, обратный путь займет немало времени, даже если ветер будет попутным. К тому же здесь хозяйничают эльфы, и мы можем ввязаться в бой. Если корабли длинноухих появятся на горизонте, я не упущу случая потягаться с ними в схватке. - Капитан направился, было, к выходу из каюты, но на пороге вновь остановился, оглянувшись на Ратхара: - Вы потеряли много крови и еще слабы, поэтому мастер Ву И будет при вас. Он займется вашими ранами и к тому времени, как мы окажемся у дружественных берегов, вы вновь будете полны сил. Пока же можете гулять на палубе, дышать свежим воздухом, если, конечно, не страдаете морской болезнью.
   Фарид Ар'Захир вышел, и Ратхар остался наедине с желтокожим целителем. Старый лекарь и впрямь оказался мастером своего дела, ибо уже на следующее утро Ратхар, проснувшись, ощутил себя полным сил. Его раны затянулись всего за одну ночь, чему причиной были мази и бальзамы, которые старик прикладывал к отметинам от вражеских клинков и стрел.
   Одевшись в просторную рубаху и широкие полотняные шаровары, которые для него принес один из матросов взамен собственной одежды наемника, пришедшей в негодность, Ратхар выбрался на палубу. Подойдя к борту, он подставил свежему ветру лицо, с удовольствием ощущая, как потоки воздуха омывают его кожу. "Ветер Залира", красивый стремительный корабль, быстроходная двухмачтовая шхуна, во многом схожая с канувшим в океан "Бегущим", легко мчался вперед, вспенивая водную гладь. Попутный ветер нес корабль вперед, словно подхватив на руки, так высока была скорость судна.
   Ратхар, мало сведущий в кораблях, ибо большую часть жизни он постигал науку боя на земной тверди, понял, что размерами и оснасткой "Ветер" мало отличается от прежнего судна, на котором наемнику довелось плавать и сражаться. Это был корабль, точно так же предназначенный для погонь и перехватов, легкий охотник. В отличие от тяжелых галер, составлявших основу, костяк боевого флота любой державы, эта шхуна не несла тяжелого вооружения и не имела тарана, главного оружия в морском бою. Но ее скорость и маневренность должны были позволить в схватке с более сильным противником уклоняться от его ударов и выбирать для ответных атак наиболее удачные направления, нанося стремительные удары и затем быстро отступая. Точно так же действует в схватке воин в легких доспехах или вообще без оных, когда приходится сражаться с закованным в стальной панцирь латником, нанося удары в уязвимые места и избегая ответных выпадов, ибо даже один пропущенный удар для лишенного защиты воина будет смертельным. В итоге измотанный поединком латник, неповоротливый в своих доспехах, раскрывается, теряя бдительность, и исход боя решает лишь один точный удар.
   Небо было ясным, ни единого облачка не было видно на горизонте, и яркое солнце, поднявшееся над линией океана, озаряло водный простор, не нарушаемый ни единым парусом или клочком суши. Однако от глаз наемника не укрылось беспокойство матросов, часто глядевших на корму, словно они ожидали появления там чего-то или кого-то. Несколько человек не отходили от установленной на носу судна катапульты, готовые открыть огонь в любой момент. Было очевидно, что все ожидали нападения.
  -- Вы, как я вижу, уже оправились от ран, - раздался сверху, с мостика, голос капитана. - Таких живучих людей я видел нечасто.
  -- Просто у меня большой опыт, - усмехнулся Ратхар, приветствуя Ар'Захира, как и прежде, разряженного в шелка, точно капитан прямо сейчас собрался на королевский бал. - Слишком много отметин оставила чужая сталь на моей шкуре, и если из-за каждой лежать в постели по неделе, то когда же жить?
  -- Воистину, северные земли рождают великих воинов, если вы так об этом говорите, - капитан Ар'Захир был бодр и весел и охотно вступил в беседу с северянином.
  -- Скажите, капитан, почему ваши люди выглядят такими обеспокоенными, - сменил тему разговора Ратхар. - Возникла какая-то угроза?
  -- Возможно да, а возможно, и нет, - неопределенно пожал плечами Фарид. - Перед рассветом за кормой матросы заметили парус, эльфийский парус, но потом никто ничего больше не смог разглядеть. Может быть, им просто показалось, или эльфийский корабль не намеревался преследовать нас и повернул к своим берегам, но все же осторожность не помешает. Эльфы, хоть и никогда не считались хорошими мореходами, знают толк в морских сражениях, - заметил тоном знатока капитан "Ветра Залира". - Их корабли быстры и проворны, а лучники стреляют очень метко, и бой с ними для нас может оказаться трудным делом. Я решил загодя приготовиться к неприятностям, чем оказаться застигнутым врасплох.
   Самые зоркие матросы, подчиняясь приказам Фарида, взобрались на мачты, дабы оттуда как можно раньше заметить приближение врага и приготовиться дать отпор. Из трюма на палубу подняли несколько тяжелых сундуков, в которых хранилось оружие. По обычаям Аргаша, в походе только капитан мог иметь при себе оружие, прочие же матросы и даже офицеры не могли держать под рукой даже ножа. Оружие хранилось под замком, и раздавалось матросам только в преддверии боя, дабы в иное время избежать ссор и драк, могущих завершиться убийством или, того хуже, бунтом. Обычай этот был весьма древним, но и по прошествии веков никто не подвергал его сомнению. На корсарских кораблях ходил лихой народ, горячий и гордый, и никому из командиров не хотелось засыпать в окружении целой оравы вооруженных до зубов головорезов, среди которых всегда находились смутьяны, способные подбить товарищей на бунт.
  -- Северянин, как твои раны? - осведомился помощник капитана, низкорослый кряжистый малый, которого Ратхар про себя сразу окрестил Гномом, ибо имени его не запомнил, а внешностью, особенно широкой бородой, этот мужик походил более всего именно на подгорного жителя. Правда, голова его была гладко выбрита, чего у истинных гномов никогда не было в традициях. - Биться сможешь, ежели что, или твоя милость желает в стороне стоять?
  -- Дай мне клинок, и сам все увидишь, - недобро усмехнулся наемник, поняв, что такие подначки от какого-то разбойника, пусть и считавшегося среди своей шайки офицером, нельзя оставлять без внимания. - Можешь сам проверить, хватит ли у меня силы выбить из твоих рук ту железяку, которую ты по недомыслию своему считаешь оружием. - На поясе Гнома в самом деле висел огромный тесак, при виде которого знаменитые боевые ножи орков должны были бы, имей они зрение и разум, мгновенно рассыпаться в пыль от стыда.
  -- Успеешь еще подраться, северянин, - Гном понял, что нарвался на серьезного человека, которого так просто не смутить, и пошел на попятную. - Хотя, видят боги, я бы не сильно огорчился, обойдись наш поход без боя, - очень тихо добавил моряк, косясь в сторону кормы.
   Боги, если и слышали слова корсара, не сочли нужным вмешиваться. И уже вскоре стало ясно, что без боя на этот раз не обойдется. "Ветер" как раз проходил мимо небольшого островка, большой скалы, выраставшей из моря, когда наперерез ему метнулись похожие на хищных барракуд парусники, такие же узкие, стремительные и неудержимые. Они не воспринимались сейчас, как корабли, а были похожи именно на живых созданий, диковинных хищников морских просторов. Оба судна до поры укрывались за скалами, оставаясь незамеченными для наблюдателей, давно уже занявших места в корзинах на мачтах "Ветра", и теперь, дождавшись удобного момента, метнулись вперед, подставив свежему ветру треугольные полотнища парусов.
  -- Эльфы, - раздался крик дозорного. - Справа по борту!
  -- Твари, подстерегли нас, - прорычал Фарид, впившийся взглядом в приближающиеся парусники, которые, кажется, пытались взять его судно в кольцо. - Засаду устроили, нелюдь. Приводи к ветру, мальчики! - раздалась затем отрывистая команда. - Поставить все паруса!
   "Мальчики", полуголые мужики, тела которых были покрыты причудливой вязью татуировок, перемешавшейся с многочисленными шрамами, следами давних или не очень давних боев, полезли по вантам, буквально облепив мачты. С шумом разворачивались паруса, тут же наполняемые ветром. Рулевой навалился на румпель, направляя шхуну на новый курс.
  -- Уйдем, - спросил штурман, перегнувшись через фальшборт, дабы лучше разглядеть преследователей. - Что скажете, капитан?
  -- Нет, не в этот раз, - скривился Фарид. - Они легче нашей посудины. Эльфийские парусники мало пригодны для дальних походов в открытом океане, особенно в штормовую погоду, но на спокойной воде и при попутном ветре мало какой корабль сможет от них скрыться. В Видаре, я слышал, была одна неплохая шхуна, ею командовал некий Велиорн, ей случалось выигрывать в таких состязаниях, но наш "Ветер" будет потяжелее, да и обводы не те, чтобы рассчитывать на такой исход. Прикажите всем приготовиться к бою, они настигнут нас, самое большее, через полчаса. Пусть готовят баллисту.
  -- Слушаюсь, капитан, - подозвав к себе одного из матросов, штурман повторил приказы Фарида, и спустя миг моряк умчался на нос корабля.
   Фарид, опытный мореход, не зря командовавший одним из лучших кораблей аргашского флота, оказался абсолютно прав. Никакие маневры не позволили "Ветру Залира" хотя бы сохранить расстояние, отделявшее его от преследователей. Стремительные эльфийские парусники неумолимо сближались, так, что вскоре можно было уже разглядеть на носу одного из них несколько высоких фигур в посеребренных латах, руками указывавших в сторону корсарского судна. Второй парусник чуть поотстал, пытаясь зайти "Ветру" с другого борта, дабы при абордаже взять корабль людей в клещи. Все знали, что на эльфийских судах нет тяжелого оружия, всяких катапульт и баллист, которыми так любили оснащать свои боевые корабли люди. Поэтому в бою эльфы всегда стремились как можно быстрее сойтись с противником бортами, при этом не забывая осыпать палубу вражеского судна градом стрел. Учитывая, что эльфы всегда считались не только превосходными лучниками, но еще и неплохими фехтовальщиками, рукопашная с командами сразу двух кораблей, то есть не менее чем с шестью дюжинами воинов, могла печально закончиться для аргашцев.
  -- Всем приготовиться, - раздался над палубой зычный голос боцмана, повторявшего команды Фарида. Капитан не надрывался, произнося слова тихо и спокойно, а боцман, словно рупор, кричал так громко, что даже глухой не мог бы не услышать. - По правому борту! Арбалетчикам укрыться за фальшбортом, трое - наверх, в "воронье гнездо", остальные - прочь с палубы, иначе длинноухие вас утычут стрелами за мгновение!
   Раздался хлопок, и катапульта, установленная в средней части палубы, послала в ближайший эльфийский корабль тяжелый камень. Снаряд взрыл воду, подняв фонтан брызг, в полусажени от скулы вражеского судна, на палубе которого уже выстраивались лучники. Матросы "Ветра" сопроводили неудачный выстрел разочарованным гулом и негромкими проклятьями в адрес канониров, а те, не обращая ни на что внимания, уже крутили тугие вороты, взводя свое оружие. Они понимали, что нужно вывести из боя хотя бы один корабль, тогда у команды "Ветра" появился бы шанс в абордажной схватке, ибо числом они превосходили эльфов с любого из их парусников.
  -- Северянин, держи, - Гном, бегавший по палубе с завидной для человека его комплекции скоростью и проворством, кинул Ратхару широкую саблю в потертых ножнах, которую наемник успел поймать на лету, чем, кажется, несколько расстроил аргашца. - Тебе это пригодится. А пока прочь с палубы, укройся в трюме с остальными парнями, - приказал моряк. - Эльфы имеют нехорошую привычку обстреливать вражеский корабль из луков, и горе тому, кто в этот миг не найдет себе укрытия. Нас и так немного, поэтому до последнего все, без кого можно пока обойтись, будут прятаться в трюме.
  -- Спасибо за совет, - усмехнулся наемник. - И за оружие. Думаю, нынче я смогу отблагодарить вас за мое спасение.
   Эльфийский корабль стремительно приближался, словно он не плыл по воде, преодолевая ее сопротивление, а летел по воздуху. Уже можно было разглядеть резное украшение под бушпритом, изображавшее морду какого-то не то дракона, не то просто монстра. Ратхар, по пояс высунувшийся из люка, видел, как эльфы, вооруженные длинными луками, выстроились вдоль борта. Один из них, казавшийся высоким даже на фоне своих соплеменников воин, махнул рукой, и к "Ветру Залира" с гулом устремился рой стрел. Наемник спрыгнул с трапа вниз, когда раздался частый стук вонзавшихся в доски палубы наконечников. Один из аргашцев, также с интересом наблюдавший за эльфами, оказался не так расторопен, как Ратхар, и под ноги наемнику и матросам упало пронзенное сразу тремя стрелами тело.
   Хуже всего пришлось обслуге катапульты, которая так и не покинула палубу. Тяжелый снаряд, грубо обтесанный камень размером с пивной бочонок, устремился к дальнему паруснику как раз в тот момент, когда эльфы дали залп. Когда снаряд ударил в фальшборт эльфийского судна, калеча и убивая заполонивших его палубу высоких воинов в сверкающих доспехах, смельчаки-аргашцы уже были мертвы. Лишь один из них, пришпиленный к палубе двумя стрелами, пронзившими ему ногу и руку, оставался жив и силился уползти в укрытие, но следующий залп оборвал его жизнь. Две стрелы вонзились несчастному в спину, пронзив сердце и впившись хищными жалами в орошенное кровью дерево.
   Меткий выстрел, за который полдюжины матросов заплатили своими жизнями, не пропал зря, и один из преследовавших "Ветер Залира" парусников отстал. Его палуба была усеяна окровавленными изломанными телами эльфов, оказавшихся на пути и пронесшегося на высоте всего лишь пары футов камня. Зрелище весьма напоминало бойню, но люди в данный момент имели иные заботы, и им некогда было вглядываться в происходящее на палубе вражеского корабля, который, тем более, пока не спешил вступить в бой.
   Эльфы с ближнего парусника тем временем усилили обстрел, яростно рвя тетивы тугих луков. По мере сближения кораблей они пускали стрелы почти в зенит, и те отвесно падали на палубу "Ветра", едва насквозь не прошивая толстые ясеневые доски палубного настила. Нескольких арбалетчиков, укрывавшихся за фальшбортом, пригвоздило стрелами к палубе, кто-то был еще жив и кричал от боли, но никто не спешил помогать им, ибо это было равносильно самоубийству. Трое стрелков-аргашцев, засевшие на мачтах, сделали несколько удачных выстрелов, убив или ранив не менее пяти эльфов, но ответные залпы сбили их одного за другим на палубу, куда тяжело грохнулись уже безжизненные тела.
   Когда расстояние между аргашской шхуной и кораблем эльфов сократилось до полутора саженей, лучники Преворожденных отступили, пропуская вперед бойцов в пластинчатых латах и тяжелых кольчугах, абордажную команду, одного слаженного удара которой могло хватить, чтобы сокрушить многочисленных моряков-людей, отчаянных и ловких, но во владении клинком уступавших не только эльфам, но и многим профессиональным воинам своего племени.
   Когда корабли с глухим стуком сошлись, эльфийские латники кинулись в атаку, потрясая обнаженными мечами. Но из-за фальшборта вражеского судна показалось не менее дюжины арбалетчиков, одновременно в упор разрядивших свое оружие. Эти арбалеты были не столь мощными, как тяжелое пехотное оружие, но с расстояние в десять шагов тяжелые болты легко прошивали кованые нагрудники эльфов и тем более не были для них преградой кольчуги. Восемь высоких светловолосых воинов были убиты этим залпом, еще пятеро были ранены. Болты, пронзая насквозь закованных в броню воинов, вонзались в тела стоявших за ними во второй линии бойцов. По большей части это были лучники в легких доспехах, а потому энергии стрел вполне хватало, чтобы нанести им тяжелые раны.
  -- Са'тай! - Один из эльфов, сделав огромный прыжок, оказался среди людей, не успевших отбросить в сторону арбалеты. Его клинок, похожий на луч солнца, казалось, едва касался аргашцев, но от этих почти не заметных глазу прикосновений люди падали, обливаясь кровью из глубоких ран. - Убивай!
  -- К бою, братья, - раздался рык Гнома, как и большинство матросов "Ветра", скрывавшегося во время обстрела в трюме. По его команде тридцать моряков, вооруженных короткими сильно изогнутыми саблями и боевыми топорами с крючьями на обухе, лавиной кинулись навстречу атакующим эльфам. - Смерть нелюди! Круши их! Вперед!
   Арбалетчики сумели продержаться ровно столько, сколько понадобилось их товарищам, чтобы приготовиться к бою, плотнее сбив ряды перед первой сшибкой. Эльфы, играючи расправившись с человеческими стрелками, в ближнем бою не сумевшими никого даже оцарапать, столкнулись с аргашцами почти на середине палубы. Несколько воинов с той и с другой стороны упали, сбитые плечами и ногами противников, и были почти сразу добиты, не успев отскочить в сторону. А затем бой распался на множество поединков и схваток два на два. И здесь уже Ратхар, к мечу привычный с юности, прошедший сотни больших и малых боев солдат удачи, показал, что может сделать опытный мечник. Воину не было дела до раздора между эльфами и аргашцами, но, оказавшись здесь и сейчас, он не мог пребывать в бездействии, ибо от его вмешательства во многом зависел и исход миссии, которую он возложил на себя, дав клятву умирающему. А потому Ратхар ринулся в бой, забыв обо всем и сосредоточившись лишь на мысли о том, как уцелеть в этой резне, оборвав жизни как можно большего числа врагов.
   Большинство аргашцев в первые же минуты боя дрогнули и стали пятиться назад, теряя одного за другим своих товарищей. Они неплохо владели саблями и кинжалами, но против эльфов, отлично вооруженных и имевших превосходные доспехи, одновременно прочные и легкие, почти не стеснявшие движений, выстоять не могли. Эльфы, разумеется, тоже гибли, но здесь размен шел один к трем, если не больше. Но Ратхар, опытный боец, вовсе не был подавлен ни числом, ни умением своих противников. Ему раньше не доводилось убивать эльфов, но это оказалось не таким сложным делом.
   Первую жертву наемник достал, когда эльф только прикончил одного из корсаров. Перворожденный едва успел высвободить из тела человека клинок, когда сабля Ратхара снесла ему половину головы, не защищенной шлемом. В следующий миг наемника атаковал эльф в кольчуге и легком нагруднике, вооруженный тонким чуть изогнутым клинком. Парировав несколько выпадов, наемник просто ударил своего противника по ногам, добавив к этому тычок кулаком в лицо. Эльф замешкался, на миг потеряв равновесие, и клинок наемника вошел ему в прикрытое тонкой кольчугой горло.
   Бой тем временем разгорелся уже по всему судну. Аргашцы, пользуясь численным превосходством, пока держались, хотя и несли тяжелые потери. Ратхар краем глаза видел, как погиб Гном, пронзенный двумя клинками в грудь. Он успел свалить двух эльфов, просто разрубив им головы своим тесаком, но оказался недостаточно проворен, и вражеская сталь разорвала его плоть. Сам Ратхар в это время успел довести число своих побед до четырех, получив порез через всю грудь, болезненный, но к счастью, не опасный. Наемник успел поменять неудобную саблю, мало пригодную против закованных в латы противников, на эльфийский прямой клинок с витой гардой. Новое оружие было легче тех мечей, к которым привык наемник, но в такой битве, когда все решает скорость и ловкость, он был весьма кстати.
   Капитан Ар'Захир, как и положено командиру, сражавшийся в первых рядах, также показал себя не последним бойцом, одного за другим убив двух эльфов и ранив третьего, теперь зажимавшего рукой запястье, из которого хлестала кровь, ибо кисть его, сжимавшая меч, была отделена от тела могучим ударом Фарида. Рядом с капитаном бились лучшие его воины, наиболее опытные и искушенные в мастерстве фехтования, своего рода, личная гвардия командира аргашской шхуны. Они составили ядро, костяк, вокруг которого строился весь бой. И именно эта группа бойцов подвергалась самым яростным наскокам эльфов, сразу распознавших среди своих противников командира, и теперь жаждавших прикончить его, ввергнув остальных людей в панику.
   Краем глаза Ратхар, схватившийся с широкоплечим эльфом в латах и шлеме, целиком скрывавшем лицо Перворожденного, заметил приближение второго вражеского корабля, на некоторое время выведенного из боя метким выстрелом. Вероятно, его команда справилась с повреждениями, которые едва ли были очень тяжелыми, и в самый неподходящий для людей момент была готова поддержать своих братьев. Любой, кто увидел бы заваленную окровавленными телами палубу "Ветра Залира" и почти уполовинившуюся команду его, под натиском эльфов в большинстве своем отступившую на корму, понял бы, что удар в спину сломит сопротивление людей, у которых просто не хватит сил, чтобы сражаться с новым врагом. Ратхар, уже успев оценить, какими воинами были эти моряки, когда судьба сводила их с настоящими бойцами, решил действовать, ибо понимал, что поражение обернется гибелью всех людей, а он сам, даже если и сумеет спастись в море, едва ли доберется до суши. В прошлый раз удача улыбнулась ему, послав этот аргашский корабль, но рассчитывать лишь на везение воин не привык.
   Наемник двинулся вперед, прорубаясь сквозь гущу сражавшихся людей и эльфов, смешавшихся и уже утративших любое подобие боевого порядка. Ратхар зарубил вставшего у него на пути латника, еще одного эльфа, повернувшегося в этот момент спиной к воину, он просто сбил с ног, и, оказавшись у самого борта "Ветра", прыгнул на палубу эльфийского судна. На одинокого воина никто не успел обратить внимания, пока тот пробивался к цели, а теперь уже было поздно. На палубе эльфийского парусника остались в этот момент лишь лучники в легких доспехах, и наемник, не теряя зря времени, атаковал их, пользуясь внезапностью.
   Заметив угрозу, Перворожденные кинулись к человеку, выхватывая на бегу из ножен короткие клинки. Первого из них Ратхар просто сбил с ног ударом в грудь, второго ударил мечом поперек груди, а затем уже он потерял счет врагам, наваливавшимся сразу отовсюду, и падавшим замертво под его ударами. Наемник отвлекся лишь на мгновение во время боя, подхватив с палубы, скользкой от крови эльфов, еще один клинок, и далее уже бился двумя руками.
   Сражавшиеся на палубе аргашского корабля эльфы заметили за своей спиной бой, и часть их поспешила на выручку своим товарищам, однако и люди, воспользовавшись замешательством эльфов, не ждавших атаки с тыла, ринулись в атаку. Несколько матросов, следуя примеру Ратхара, перебрались на вражеский корабль, со спины атаковав эльфов, занятых наемником. К этому времени уже не менее дюжины Перворожденных пали от рук наемника, который, оказавшись в кольце врагов, показал все, на что был способен, обратившись в настоящий стальной вихрь. Легкие кольчуги и нагрудники не спасали от его точных и сильных выпадов, эльфы же, атакуя все разом, лишь сумели нанести своему противнику несколько легких ран.
   Ратхар схватился с латником, пришедшим на выручку своим товарищам. Эльф, вооруженный двумя изогнутыми клинками, которые вращал так быстро, что перед ним, казалось, находится невидимый и притом абсолютно непроницаемый щит, принялся теснить человека. Наемник только успевал защищаться, шаг за шагом приближаясь к борту эльфийского судна, за которым была только гладь океана. На какой-то миг их поединок заставил замереть с поднятым оружием всех прочих бойцов. Люди и эльфы смотрели на бой двух мастеров, одинаково быстрых и умелых. Перворожденный был не таким уставшим, да и не беспокоили его недавно затянувшиеся раны, как Ратхара, но наемник все же стойко выдерживал все его атаки, и клинки эльфа, раз за разом устремлявшиеся к человеку, увязали в паутине стали, которую плел перед собой человек.
   И все-таки Ратхар пропустил очередной удар, пришедшийся как раз в левое плечо. От боли наемник выронил меч, и эльф, метнувшийся вперед подобно змее, был готов добить открывшегося на миг врага, однако ступил в лужу крови и поскользнулся, теряя равновесие на долю секунды. Кто-то из аршагцев, следовавших за наемником, заметил это и ударил эльфа в затылок обухом топора, на котором был длинный шип, чуть изогнутый и похожий на крюк. Шип пробил шлем эльфа с первого удара, а Ратхар уже кинулся к новому противнику. Воины, поглощенные созерцанием схватки, пришли в себя и наиболее расторопные, пользуясь кратким замешательством противников, спешили нанести смертельный удар, сокращая число врагов еще на одного.
   Наемник не замечал боли от ран и усталости, сосредоточившись на бое. Он рубил, колол, отражал чужие удары или уклонялся от них, метался по палубе, атакуя всякого, до кого мог достать клинком. И все же чаша весов вновь начала клониться на сторону эльфов. Из тех людей, что бились на чужом корабле, в живых кроме наемника оставалось лишь двое, а не меньше десяти храбрецов лежали по всей палубе в лужах крови. Эльфы тоже потеряли немало бойцов, но на их стороне было умение и слаженность, люди же, привыкшие в абордажных схватках биться каждый за себя, могли противопоставить им только ярость. Перворожденные взяли людей в кольцо, прижав наемника и бившихся бок о бок с ним моряков с аргашского корабля к борту и непрерывно атакуя. Люди, раненые, измотанные яростной схваткой, отбивались из последних сил, и лишь мастерство Ратхара, принимавшего на себя самые опасные удары, позволило им продержаться еще несколько минут.
   Второй эльфийский корабль тем временем уже был в паре десятков саженей от "Ветра Залира", вся команда которого вела бой и не замечала новой угрозы. Считанные минуты оставались до того момента, когда впились бы в борт аргашской шхуны абордажные крюки, и вал воинов в серебристых доспехах смял бы, раздавил оставшихся людей, уставших и измотанных боем. Оставалось лишь молить богов о помощи, но моряки, поглощенные боем, в котором весы удачи пока оставались неподвижными, не склоняясь явно ни на чью сторону, не имели на это времени.
   И все же в очередной раз, как потом решил Ратхар, боги помогли ему, послав нежданное спасение, ему и всем кто оказался в этот час рядом. Видимо, столь велико было значение взятой на себя наемником миссии, что даже небожители, если они существуют, обратили свои взоры на ничтожного человека.
   Эльфийский парусник, полным ходом приближавшийся к "Ветру", вдруг начал резко разворачиваться, направляясь в сторону невидимого еще берега. На палубе корабля Перворожденных возникла суета, многие эльфы взволнованно указывали руками куда-то на запад, и некоторые матросы из числа аргашцев, глянув в том же направлении, увидели на горизонте широкие паруса стремительно приближавшейся боевой галеры, принадлежавшей, уж это опытные мореходы могли определить безошибочно, флоту Аргаша. Длинные весла по обоим бортам галеры пенили море, толкая вперед тяжелый корабль, над которым уже разнеслись звуки рога, трубившего боевую тревогу. Бронзовый зуб тарана разогнавшегося до полного хода корабля вспарывал воду, грозя пронзить борт того, кому не посчастливится оказаться прямо по курсу галеры. И эльфы, понимавшие, что их легким суденышкам не удастся выйти победителями из схватки с таким противником, благоразумно предпочли отступить. На их стороне было преимущество в скорости и маневренности, и они воспользовались этим, покинув поле боя.
   Вскоре уже все уцелевшие матросы "Ветра Залира" также заметили приближение галеры, которая еще была достаточно далеко, чтобы хотя бы своей артиллерий помочь попавшим в беду товарищам. А чуть правее и гораздо дальше видны были мачты еще одного корабля, явно следовавшего за галерой. Эльфы с первого парусника, крепко сцепленного с "Ветром" абордажными крючьями, также увидели появление нового противника, а также и то, что их братья, что шли на другом судне, спешно отступаю, не желая вступать в наверняка безнадежную схватку. И эльфы, еще сражавшиеся с аргашцами на палубе их же корабля, поняли, что рискую сами оказаться между молотом и наковальней, попав в ту же ловушку, что прежде намеревались устроить людям. Над кораблями, ставшими полем ожесточенной схватки, раздались команды на эльфийском, и те воины, что сражались на палубе аргашского судна, попятились назад, стремясь покинуть вражеский корабль. Нужно сказать, люди не препятствовали им в этом, пропуская своих врагов без боя.
   Эльфы, перепрыгивая через фальшборт, тут же принялись рубить канаты, привязанные к абордажным крюкам, прочно впившимся в палубу человеческого судна. Несколько Перворожденных орудовали длинными баграми, которые упирали в борт "Ветра", отталкиваясь от него. Галера тем временем приближалась, и уже видны были столпившиеся на носу, на боевой площадке, вооруженные до зубов воины, сжимавшие в руках арбалеты, клинки и короткие копья. На корме полдюжины обнаженных по пояс матросов суетились вокруг мощной катапульты, наводя ее на цель. Они ожидали момента, когда эльфийское судно окажется подальше от аргашской шхуны, чтобы не зацепить выстрелом своих.
   Ратхар в числе своих невольных спутников, тех, кто уцелел в бою, в это время целиком занялся ранеными, которых было немало. Наемник успел перепрыгнуть на борт аргашского судна, когда уже его противники перерубили последний канат, соединявший сошедшиеся в абордаже корабли. Наемник к этому моменту один остался на ногах, сдерживая эльфов, и собой заслонив раненого матроса, которого и вытащил обратно на "Ветер", передав затем принявшемуся за дело желтокожему лекарю.
   Старик Ву И, единственный на судне настоящий лекарь, бой переждал в трюме, ибо на палубе от него толку не было, а жертвовать таким членом команды никто не захотел бы. Сейчас он старался вовсю, казалось, одновременно пребывая в трех-четырех местах, возле тех, кто получила самые страшные раны. Наемник, за время скитаний научившийся кое-чему из искусства целителей, теперь тоже пустил свои скудные знания в дело, пытаясь облегчить страдания искалеченных матросов.
   Эльфам повезло, ибо тяжелая галера не могла тягаться в скорости с их юрким суденышком, сделавшим лихой разворот и устремившимся на север, туда, где скрылся в дымке второй корабль, так и не вступивший в бой. Капитан галеры все же сделал для приличия выстрел вослед эльфам, но увесистый валун, способный при удачном попадании проломить и палубу, и днище, лишь вспенил воду в нескольких саженях за кормой уходившего на всех парусах корабля Перворожденных.
   Галера, на мачтах которой тоже развевались черно-красные вымпелы Аргаша, украшенные хитрой вязью букв языка, на котором говорили в тех краях, и который был абсолютно непонятен Ратхару, замерла в полусотне ярдов от потрепанного боем "Ветра Залира", команда которого только начала приходить в себя после схватки. Второе же судно, также оказавшееся боевой галерой, несшей точно такие же флаги, не сбавляя ход, направилось наперерез стремительно скользившим по волнам эльфийским суденышкам.
   От неподвижного судна, остановившегося напротив израненного "Ветра Залира", отделился ялик, в котором помимо полудюжины матросов, усердно работавших веслами, сидел на корме еще какой-то человек, ярко и богато одетый. Лодка мгновенно преодолела полосу воды, разделявшую два корабля, и пассажир ялика, сопровождаемый четверкой до зубов вооруженных воинов в кольчугах и низких шлемах, через секунду стоял на палубе шхуны, взобравшись туда по скинутому матросами трапу.
   Капитан Фарак, в схватке с эльфами не прятавшийся за спины свих людей, а потому получивший несколько тяжелых ран, и едва не лишившийся глаза, встречал гостя, сидя на сооруженном умельцами-матросами кресле, которое аргашцы ухитрились собрать буквально из мусора. Его голова была так плотно обмотана бинтами, сквозь которые уже проступила кровь, что был виден только один глаз морского волка.
  -- Адмирал Хассар, - воскликнул Фарак, вглядевшись в лицо прибывшего с галеры гостя и вскакивая на ноги. Заботливые матросы тотчас подхватили его под руки, ибо капитан опасно пошатнулся, едва не упав на ровном месте. Все же он потерял много крови, и сейчас был весьма слаб. - Какое счастье, что вы оказались в этих водах сейчас! Я благодарю вас за помощь...
  -- Да, это ваша удача, что я наткнулся на вас, - нетерпеливо оборвал Ар'Захира адмирал. - Но какого дьявола ты, Фарак, делаешь здесь, если должен патрулировать у берегов эльфийского королевства? - гневно произнес аргашский адмирал, стиснув рукоять дорогой сабли. - Ты смел нарушить мой приказ? Ты знаешь, какое за это бывает наказание. За то, что ослушался меня, своего адмирала, ты расстанешься с жизнью, капитан Фарак!
  -- Простите, адмирал, - Ратхар вышел вперед из толпы притихших матросов, уже ожидавших сурового приговора своему командиру, и не смевших оспорить его. - Капитан Фарак нарушил ваш приказ по моей просьбе, и с меня вы должны спрашивать за его непослушание.
  -- Кто ты такой, и как смеешь встревать в наш разговор? - Хассар опешил от неожиданности, и взоры матросов, смирно стоявших вдоль бортов, тотчас устремились к наемнику, как и взгляд уже готовившегося к смерти Фарака.
   Всесильный адмирал, которому прежде никто не мешал вершить суд, удивленно окинул взглядом осмелившегося спорить с ним человека, по виду сущего оборванца, но державшегося уверенно и решительно
  -- Ты, я вижу, северянин? - произнес Хассар, нахмурившись.
  -- Да, господин, - подтвердил наемник, почтительно кланяясь. - Это так. Я прибыл из Дьорвика.
  -- Кто ты такой, чтобы мой капитан по твоей воле нарушал мои распоряжения? - вплотную подойдя к Ратхару, не выказавшему ни малейшего смущения, грозно спросил аргашец. Он был ниже ростом наемника, и немного шире в плечах, но ощущение собственной силы делало Хассара настоящим великаном. - На вельможу или посла ты мало похож, скорее, ты простой воин, - сквозь зубы процедил адмирал, в упор разглядывая Ратхара. - Или в северных землях нынче не в почете излишняя роскошь?
  -- Ты прав, господин, я обычный воин, но судьбе было угодно, чтобы я выполнил важную миссию в этих краях, - Ратхар вновь поклонился адмиралу, вполне заслуживавшему, чтобы проявить к нему почтение. - Я направлялся из Видара в Фолгерк, но корабль, на котором я шел, атаковали какие-то пираты, и только появление капитана Фарака помогло мне спастись. Я бился до последнего, на врагов было слишком много, и я, будучи уже ранен, прыгнул за борт. Силы почти оставили меня в тот миг, когда рядом появился "Ветер Залира". Твой капитан подобрал меня, и, когда я рассказал, зачем направляюсь в Фолгерк, принял решение доставить меня к его берегам.
  -- Выходит, ты посол? - вскинул брови Хассар, весьма недобро взглянув на замершего перед ним наемника. - И что же ты забыл в Фолгерке?
  -- Я не посол, по крайней мере, у меня нет верительных грамот, но я должен увидеть мэтра Тогаруса, - спокойно ответил Ратхар. - Полагаю, это имя тебе говорит о чем-нибудь, адмирал?
  -- Да, первый советник короля Ирвана, его придворный чародей, - согласно кивнул Хассар. - Но тебе, простому наемнику, что понадобилось от него? - недоверчиво спросил он Ратхара. - Тогарус не из тех, с кем можно шутить глупые шутки, и я не советую тебе прикрываться его именем.
  -- Я должен увидеть Тогаруса и сообщить ему нечто важное. На случай же, если он не поверит мне, я могу предъявить вот это, - сунув ладонь за пазуху, наемник извлек золотой диск медальона, некогда принадлежавшего Скиренну, чей прах ныне покоился в сотнях миль отсюда, в диких лесах. Медальон этот вручил воину перед самым отплытием Крагор, отобрав его у элезиумских стражников. - Этот символ послужит подтверждением моих слов и заставит фолгеркского мага потратить на меня свое время, - поспешно пояснил Ратхар. - Но только ему я могу сказать то, что должен, никому более.
  -- Смешно, - Хассар и впрямь рассмеялся, неискренне и зло. - Какой-то юродивый, размахивающий куском дрянного золота, приказывает моим капитанам, а теперь еще и меня хочет обмануть!
  -- Адмирал, ты можешь приказать своим людям прикончить меня прямо здесь, а если мало, то еще казни капитана Фарака, но прошу тебя, передай этот медальон Тогарусу, если все же захочешь узнать, не лгал ли я, - настойчиво произнес наемник, взглянув в глаза Хассару. - Только вот не поручусь за твою голову, когда маг узнает о том, как к тебе попала эта вещица, и что стало с ее владельцем.
   Что-то в словах Ратхара заставило всесильного корсарского адмирала задуматься. Хассар, разбиравшийся в людях, понял, что этот воин-северянин говорит правду, хотя и не всю. И он не пугал, угрожая смертью самому адмиралу, но просто предупреждал. Этим человеком, решил Хассар, движет долг, и над ним довлеет тайна, столь опасная, что наемник действительно не может никому, кроме фолгеркского чародея, поведать ее. И адмирал вдруг решил, что не будет рисковать, устраивая здесь и сейчас скорую расправу над ослушавшимся его офицером и этим странным человеком, в котором старый пират ощутил силу и решимость идти до конца.
  -- Что ж, капитан Фарак теперь в любом случае не сможет продолжать свое плавание, - произнес адмирал, обведя взглядом заваленную еще не убранными телами палубу аргашской шхуны, треть команды которой не пережила этот бой, и еще треть получила слишком тяжелые раны. - Корабль изрядно потрепан, да и потери среди его команды слишком велики, что всерьез рассчитывать на победу в еще одной стычке. "Ветер Залира" отправится в Хел'Лиан, который пока еще удерживают воины короля Ирвана. Фарак, - обратился Хассар к раненому капитану, уже ощущавшему своей шеей топор палача или просмоленную петлю. - Пока я не буду тебя наказывать, хотя неповиновение приказу должно караться смертью. Доставь своего пассажира к Тогарусу, и тогда будет ясно, как все же поступить с тобой. - Адмирал взглянул на Ратхара. - Тебе представится возможность увидеть королевского чародея, наемник, если ты так жаждешь этого. Но берегись, если ты солгал, - воскликнул адмирал. - Твоя смерть будет страшной, северянин! Если ты обманул, я займусь тобой сам, и Тогарус не откажет мне в этой прихоти. А ты, Фарак, отправишься вслед а этим сумасшедшим, если не найдешь веского оправдания твоему своевольству.
  -- Благодарю, адмирал, - хоть и не было видно лица капитана под повязками, можно было поклясться чем угодно, что сейчас оно осветилось радостью.
  -- Ты поступаешь верно, адмирал, - произнес в свою очередь Ратхар. - Я не могу пока рассказать всего, просто не в праве сделать это, но поверь, сейчас решаются судьбы целых королевств. Тогарус еще вознаградит тебя за осмотрительность и благоразумие.
   Вскоре корабли разминулись, двинувшись в разные стороны. Потрепанный "Ветер Залира", из команды которого на ногах держалась едва ли четверть, со всей возможной скоростью двинулся к бывшему эльфийскому порту, некогда запиравшему все побережье, а ныне разоренному и захваченному воинами алчного короля Ирвана. Хел'Лиан, город, принадлежавший в разные времена двум великим народам, а ныне захваченный их преемниками в этом мире, ждал Ратхара, точнее, наемник ждал, когда из водной глади вырастут укрепления этой покоренной твердыни, и он вновь ступит на землю, оставив зыбь корабельной палубы кому-нибудь другому.
   В то же время галеры Хассара, споро шевеля веслами, словно гигантские жуки-водомеры, шли на север, к поросшим колдовским лесами берегам эльфов. Адмирал решил лично провести разведку боем, надеясь при случае сократить флот Перворожденных на несколько кораблей. Эльфы пока не предпринимали серьезных действий на море, а потому в головах аргашских капитанов, стоявших во главе флота, созрел план высадить на северный берег Хандарского моря десант. Идея была не самая разумная, но сейчас, когда все силы эльфов были стянуты к югу, она могла обернуться определенным успехом.
  
   Ни Ратхар, ни Хассар не знали, что как раз в этот миг в укромной бухте на принадлежавшем эльфам берегу моря человек, мореход и торговец, а скорее, контрабандист, принимал из рук Перворожденного увесистый кошель с золотом. Человека звали Эстар Айман, и в далеком Видаре он прослыл рисковым малым, готовым за солидное вознаграждение поиграть в прятки с морской стражей Республики или с пиратами, чьи быстроходные галеры бороздили эти воды. На борту его "Оленя" бывали разные товары, которые, как правило, запрещалось ввозить в Видар, либо вывозить за его пределы. Айману случалось доставлять в Республику дурманящий порошок, что готовили из лепестков особых цветов, растущих на южных островах, вдыхание которого вызывало необычные прекрасные видения. Это снадобье в последнее время стало весьма популярным у томящихся от скуки патрициев, и потому приносило немалый доход тем, у кого хватало смелости взяться за доставку этого опасного груза.
   Иногда крепкий и весьма быстрый для торговца парусник Эстара ходил порожняком, и весь его груз составляли некие личности, которым нужно было тайно, без лишнего внимания и траты времени попасть куда-либо, или же, напротив, покинуть некое место. С таких предприимчивый купец брал немалую плату, но всегда держал слово, и ни один из тех, кто пользовался услугами Аймана, не смог бы уличить его в нечестности. Вот и сейчас "Олень" доставил в И'Лиар нескольких эльфов, которые взошли на борт судна на самой границе земель Республики и орочьих владений.
   Вероятно, многие осудили бы морехода и торговца, назвав его беспринципным человеком, но сам он таковым себя не считал и оскорбился бы, скажи кто в лицо ему подобные слова. Видя, как наделенные властью и богатством по одному лишь праву рождения дворяне умножают свое состояние, не прилагая никаких усилий, за счет своих подданных, трудящихся в поте лица, а порой и проливающих свою кровь по приказу сеньора, Эстар Айман считал себя самым честным человеком в сравнении с благородными лордами. В конце концов, перевозя контрабандный товар или людей, находящихся не в ладах с законом, он рисковал собственной шкурой, ибо море всегда полно опасностей. Сторожевой корабль, пираты, внезапный шторм каждое мгновение могли оборвать жизнь торговца, и потому невозможно было сказать, что золото доставалось ему слишком легко.
   Последнее плавание было весьма опасным, намного более рискованным, чем прежние походы Эстара. Ныне в водах, которые нужно было пересечь быстро и при этом скрытно, не привлекая внимания, развернулась ожесточенная война между эльфами и пришедшими с юга людьми, и любой корабль, под каким бы флагом он не ходил, мог оказаться жертвой надменных жителей И'Лиара или горячих корсаров-островитян, никогда не забывавших о своей выгоде. Однако все обошлось, и, если не считать некстати налетевшего шквала, причинившего немалый ущерб кораблю, плавание прошло без приключений. Лишь однажды Айман всерьез испугался, когда из-за небольшого островка к его судну метнулись два остроносых эльфийских "охотника", быстроходные суда, способные догнать кого угодно. Даже знаменитые видарские шхуны не могли поспорить с этими кораблями в скорости и маневренности, что уж говорить о прочном, устойчивом, но не отличавшемся особой быстротой купеческом паруснике. Однако один из эльфов, главный среди их небольшого отряда, как понял Айман, спокойно прицепил к фалу какой-то кусок ткани, а через мгновение над кораблем взвился бело-зеленый вымпел, и хищные эльфийские корабли, приблизившиеся уже на считанные сажени, вдруг развернулись и скрылись за горизонтом, словно растаяв в дымке.
  -- Все в порядке, капитан, - голос эльфа, в котором явно сквозило презрение, пусть и тщательно скрываемое, прервал воспоминания Эстара. - Мы в расчете?
  -- О да, все отлично, - кивнул в ответ человек, взвешивая на вытянутой ладони кошель, туго набитый золотом. Видит Судия, это стоило того, чтобы рискнуть, ведь теперь можно провести на берегу, перебираясь из кабака в кабак, целый месяц. - Приятно, все же, иметь с вами дело, господин эльф.
  -- Нам тоже, - тонко усмехнулся Перворожденный. - Что ж, пора расставаться. Напоследок хочу напомнить, что никто посторонний не должен пока знать о вашем путешествии в эти края, - сурово произнес эльф. - На ваших матросов я надеюсь, более же никому и ничего не рассказывайте.
  -- Если бы я страдал излишней болтливостью, сударь, я уже лет десять, как лежал бы на дне Элезиумской гавани с ножом в спине, - Эстар довольно оскалился. - И в команду себе я подбираю людей не самых болтливых. Все будет в порядке, не извольте беспокоиться, господин эльф. - Шкипер едва удержался от того, чтобы ободряюще хлопнуть собеседника по плечу, в последний момент все же решив, что эльф еще может расценить это как оскорбление.
   Удалившись от берега, сошедшие на сушу Перворожденные смотрели, как "Олень", поднимая паруса, направился в океан. Их мытарства подошли к концу, теперь они были на своей земле, и ничто уже не могло задержать их, ничто не могло помешать осуществлению их замысла.
  -- Глупец, - усмехнулась Мелианнэ, глядя вослед кораблю. - Алчный глупец, подписавший смертный приговор себе и еще тысячам своих родичей. А ведь он мог все изменить, остановить неизбежное, вздумай натравить своих людей на нас, пока мы еще были в море.
  -- Да, алчный глупец, - подтвердил Велар, понявший, о ком говорила его сестра. - И именно поэтому он не посмел ничего предпринять, опасаясь, что лишится золота. И при виде таких людей, трясущихся над кусочками желтого металла, я понимаю, почему наши предки ненавидели это племя, - с презрительной усмешкой добавил принц. - Кровожадные, алчные, готовые предать собственных братьев ради призрачной наживы, они и не заслуживают иного отношения.
  -- Ты просто плохо знаешь людей, - тихо произнесла принцесса, вспомнив вдруг оставшегося где-то далеко отсюда немногословного сурового воина, разделившего с ней тяготы пути еще там, на севере. Выбрался ли он из лесов Х'Азлата, или остался там на поживу зверью, этого Мелианнэ не знала, да и не надеялась узнать хоть когда-нибудь. - Есть и иные, те, кто верен слову, те, для кого честь - не пустой звук. Может, их ныне осталось немного, но они есть, - с неожиданной решимостью сказала эльфийка. - Я не говорю про рыцарей, носящих яркие гербы и кичащихся своими предками, эти тоже могут предать и продать. Но поверь мне, брат, люди не так уж плохи, и я начинаю сомневаться в том, что они должны быть так жестоко уничтожены.
  -- Бред, - усмехнулся Велар, мотая головой. - Люди все равно, что скоты, даже их города походят на свинарники, вся эта грязь, вонь, сутолока. Они пришли в этот мир по высшей воле, дабы испытать нас на стойкость и непреклонность. Наши далекие предки оказались слабы, но теперь мы восстановим справедливость, искоренив эту заразу, очистив от нее мир. Нет, - покачал головой принц. - Я не говорю о том, чтобы всех их предать смерти, но людей слишком много, они заняли лучшие земли, которых никогда не были достойны. Пусть себе живут на севере, за Шангарскими горами или в южных дебрях, но этот мир, - Велар обвел рукой вокруг. - Это наш мир, чистый и непорочный, и здесь им не место. И мы вернем его себе, - уверенно добавил принц.
  -- Э'валле, лошади готовы, - исполненную сдерживаемой ненависти речь Велара прервал один из воинов, сопровождавших своего господина. - Можно отправляться в путь. - Эльф смиренно склонил голову перед принцем и принцессой, но чувствовалось, что он едва сдерживается от того, чтобы поторопить их.
  -- Действительно, пора, - кивнул Велар, делая знак Мелианнэ следовать за ним. - Нужно торопиться, ведь каждая минута - это еще одна оборвавшаяся жизнь одного из наших братьев. Там, на юге, они своей кровью покупают для нас время, и мы не в праве терять его зря. Как бы ты, сестра, не относилась к людям, они стали нашими врагами, и нам должно сделать все, чтобы враг был разбит, а И'Лиар вновь торжествовал.
   Небольшой отряд конных эльфов, едва ли две дюжины воинов, скрылся в зарослях. Впереди лежали безбрежные леса и равнины, великий И'Лиар. Эльфы спешили, ибо они не могли иначе в тот миг, когда решалась судьба самого их народа. И они знали, что там, на севере, лучшие воины и сильнейшие маги уже ждут Мелианнэ, ждут то, что она, подвергая себя невероятным опасностям, сумела принести через половину мира, на погибель возжелавшим слишком многого смертным.
  

Глава 3 Погребальные огни

  
   Небольшой отряд всадников, числом не более трех десятков, пробирался по лесам и равнинам южного И'Лиара, царства эльфов, заповедного края, где сотни, если не тысячи лет уже не ступала нога чужака. Однако воины, что настороженно озирались по сторонам, не выпуская из рук ложа арбалетов и луки, не были Перворожденными. На запад от самого побережья, через полные опасностей леса, шли люди, большинство из которых гордо носили на туниках и плащах герб южного королевства Фолгерк.
   Отряд делился на две группы, внешне разительно отличавшиеся друг от друга. Большей частью всадники были исконными уроженцами Фолгерка, рослыми, статными, чуть смуглокожими и темноволосыми, но в целом они походили на жителей иных стран, лежавших далеко на север отсюда. В жилах этих мужчин, этих воинов, текла почти незамутненная, несмотря на минувшие века, кровь жителей древнего Эссара, осколком которого и был, собственно, нынешний Фолгерк. Эти воины были снаряжены, как подобает всадникам тяжелой кавалерии. Все были в кольчугах-хауберках с капюшонами, некоторые поверх стальных рубах носили также стеганые куртки или подбитые множеством железных пластинок бригантины, не столь тяжелые и неудобные, как кирасы, но дававшие вполне приемлемую защиту. Кольчуги были дополнены пластинчатыми поножами и наручами, а также открытыми шлемами или широкополыми касками, обеспечивавшими отличный обзор и защищавшими головы воинов от стрел и скользящих ударов клинком. Как подобает рыцарям, эти воины были вооружены прямыми мечами, некоторые также имели боевые топоры и легкие арбалеты.
   Бойцы в тяжелом вооружении составляли, очевидно, костяк небольшого отряда, который был дополнен воинами, в коих по облику можно было легко распознать выходцев из бескрайних корханских степей. Невысокие смуглые люди, по обычаю своего народа заплетавшие усы и волосы в косы, они передвигались верхом на таких же низкорослых лошадках, на вид неказистых, особенно рядом с рыцарскими дестриерами, но выносливых и неприхотливых. Эти воины, которых всего было ровно одиннадцать, не носили тяжелых доспехов, обходясь панцирями из войлока и каленой кожи, а оружием им служили традиционные для степняков тяжелые сабли, чеканы на коротких рукоятях, и сильно изогнутые недлинные составные луки, оружие, во владении которым корханцы считались признанными мастерами, почти не уступавшими самим Перворожденным.
   Почти все люди, оказавшиеся в этот час в негостеприимном эльфийском лесу, были напряжены, точно тетивы их же собственных арбалетов. Вроде бы эти земли были завоеваны армией Фолгерка, и эльфов изгнали отсюда на север, хотя, вне всяких сомнений, они скоро должны были вернуться и в эти края. Так считалось, но в действительности небольшие, в полтора-два десятка клинков, отряды Перворожденных регулярно появлялись в этих местах, никогда не пренебрегая возможностью устроить засаду небольшому отряду людей, или просто подстрелить из-за кустов одинокого всадника. Именно поэтому здесь, в родных для проклятых Перворожденных чащах, опасность могла подстерегать чужаков на каждом шагу, и малейшее движение, даже намек на него, заставляли людей хвататься за оружие.
   Всадники не просто так очутились в этой глуши, где в любой момент можно было распрощаться с жизнью, не успев даже понять, откуда явилась смерть. Они охраняли одного из приближенных к самому королю советников, человека, которому молодой правитель Фолгерка доверял более чем кому-либо, а также странного гостя этого советника.
   Еще весьма молодой человек, не казавшийся на первый взгляд, кладезью мудрости, но уже давно заставивший всех считаться с собой, ехал, как и подобает охраняемой персоне, в средине отряда, в настоящем стальном кольце. Он, в отличие от своих охранников, не носил доспехов и был одет в черный бархатный камзол и такие же бриджи, украшенные серебряным шитьем. Такой костюм точно совпадал по цвету с короткой бородкой и аккуратно подстриженной шевелюрой этого человека, которого здесь все знали под именем Тогаруса и уважительно величали его мэтром, как и следует обращаться к магу. Тогарус был единственным человеком, который сохранял спокойствие, не хватаясь при каждом шорохе в недальних зарослях за оружие, легкий узкий клинок в кожаных ножнах, висевший у него на боку. Вообще чародей производил впечатление выбравшегося на загородную прогулку дворянина, но никак не боевого мага, тайком пробирающегося сквозь наводненные беспощадными и коварными врагами дебри.
   По левую руку от мага и королевского советника ехал на смирной буланой кобылке тот самый его гость, вызвавший недоумение, тщательно, впрочем, скрываемое, у немногочисленной свиты. Этот немолодой жилистый мужчина, волосы которого были покрыты инеем ранней седины, совершенно не походил на посла, или, к примеру, странствующего чародея. Более всего северянин по имени Ратхар был похож на наемника, да таковым и являлся в действительности. Это, тем не менее, не помешало Тогарусу относиться к гостю из дальних краев с определенным уважением, а простые воины, умевшие быстро распознавать людей, также не испытывали к наемнику особого пренебрежения, с которым они, королевские солдаты, обычно относились к таким, как этот молчаливый и всегда сосредоточенный северянин, псам войны. Все фолгеркцы поняли, что их спутник - человек бывалый и серьезный, не просто разбойник с большой дороги, а настоящий воин, достойный уважения, пусть и не носил он ярких гербов на одежде. Безразличными к Ратхару оставались, разве что, сопровождавшие отряд корханцы, но это было их обычным состоянием вне боя. Степняки больше часть молчали, лишь изредка перебрасываясь со своими родичами парой коротких фраз на родном языке, кроме самого Тогаруса понятном разве что еще паре-тройке его спутников.
  -- Это все чушь, будто эльфы не могут биться в открытом бою, - уверенно произнес пустивший своего коня рядом с Ратхаром виконт Бальг, командовавший отрядом. Настоящий рыцарь, потомственный дворянин, свой род возводивший аж к правителям древней Империи, с наемником он держался на равных, подолгу рассказывая ему о том, что творилось в этих краях, а также и о своей роли в идущей войне. Но, стоит отдать ему должное, молодой дворянин, которому сам Ратхар годился если и не в отцы, то уж в старшие братья точно, не злоупотреблял байками о собственных подвигах, рассказывая все как было, без особых прикрас.
  -- Я со своей сотней первым ступил в И'Лиар, когда Его величество приказал начать вторжение, - рассказывал рыцарь, найдя в наемнике благодарного, и, главное, весьма сведущего в воинском искусстве, а, значит, способного оценить повествование Бальга, слушателя. - На третий день нам довелось столкнуться в схватке с их тяжелой пехотой. Верно, границы у них охраняют легковооруженные лучники, и это дало повод многим считать, что все войско длинноухихи выродков состоит сплошь из легковооруженных воинов. Но мы-то на своей шкуре очень быстро поняли, сколь грозным противником могут быть эльфийские копейщики и мечники. Панцирная пехота эльфов обучена держать строй получше многих людей. Это главная ударная сила, элита их армии, пусть она и сравнительно малочисленна. В тот раз эльфийские пикинеры выстроили настоящую живую стену. Мы трижды атаковали, и трижды откатывались назад, потеряв полсотни бойцов. - Увлекшись повествованием, виконт уже совершено не следил за дорогой, но его скакун сам выбирал лучший путь. - На наше счастье, лучников у эльфов было немного, но кони ни в какую не шли на пики. Помогло то, что у нас был отряд пеших арбалетчиков, они, в конце концов, подобрались к длинноухим поближе и перебили большую часть отряда, только тогда моим всадникам удалось сломать их строй.
   Наемник, пребывая в расслабленном и даже благодушном состоянии, слушал болтовню своего невольного товарища по походу вполуха, порой поддакивая или просто кивая, и уж совсем редко вставляя короткие фразы. Воин наконец-то мог ощутить себя в относительной безопасности, здесь, рядом с могучим магом и пусть немногочисленным, но сильным и хорошо вооруженным отрядом отличных рубак. Фолгеркские рыцари славились, как умелые и храбрые бойцы, но вся их доблесть все же меркла в сравнении с теми силами, которыми мог повелевать вроде как задремавший в эти самые минут чародей. Казалось, покуда рядом Тогарус, ничто не может угрожать жизням его и его спутников.
   Пожалуй, с того дня, как Ратхар покинул далекий Рансбург, впервые наемник мог позволить себе расслабиться, не опасаясь внезапного нападения, засады, предательства, и даже плавание с капитаном Велиорном не могло с этим сравниться. Наемник, наконец-то, смог сбросить с себя тяжкий груз ответственности. Все нужные слова он уже сказал Тогарусу, и теперь тот должен был строить дальнейшие планы, а воину, в лучшем случае, оставалось лишь выполнять приказы.
   Ратхар прибыл в Хел'Лиан, захваченный солдатами короля Ирвана, лишь неделю назад. Потрепанный "Ветер Залира", капитан которого все еще терзался сомнениями, ожидая страшного наказания, когда вдруг выяснится, что его пассажир - какой-нибудь проходимец, а потому с огромной радостью расстался с наемником, высадив его в порту.
   Разумеется, Ратхару никто не спешил верить на слово, однако в ответ на его просьбу сообщить о своем появлении чародею Ирвана комендант города, граф Вегельм, отправил почтового ястреба с посланием. Разумеется, никто не знал точно, где искать королевского советника, но в том и состоит прелесть магии, что простенькое чародейство может заметно облегчить любую задачу. Ведомый магией ястреб доставил послание Вегельма точно адресату, и вскоре в полуразрушенные ворота Хел'Лиана, которые его новые хозяева в ожидании приближения эльфийских войск укрепляли, как только могли, ворвалась кавалькада всадников, во главе которой мчал, нещадно охаживая плетью тонконого скакуна, легкого и стремительного, словно птица, сам мэтр Тогарус.
   Разговор мага с прибывшим издалека странным послом состоялся с глазу на глаз, ибо чародей, умевший отличать ложь от истины, сразу понял, что наемник, преодолевший огромное расстояние, привез важные вести.
  -- Я знаю, что ты сказал правду, все, что знал, без утайки, - произнес Тогарус, когда Ратхар завершил свое повествование.
   Рассказ наемника занял немало времени, ибо чародей хотел знать все и в подробностях. Они устроились в покоях, некогда принадлежавших эльфу явно высокого ранга, ибо царившая здесь роскошь явно не подобала простому воину или, тем более, ремесленнику. Ратхар время от времени потягивал из серебряной чаши вино, уделяя должно также жареной оленине и фруктам, маг же ни разу не притронулся к своему кубку, весь обратившись в слух.
  -- Я благодарю тебя, Ратхар, за то, что выполнил последнюю волю моего собрата по ремеслу, - проникновенно сказал чародей короля Ирвана. - То, о чем ты мне поведал, очень важно не только для исхода этой войны, но для судьбы всего человечества, хотя и звучит это весьма высокопарно. Да, баланс сил, установившийся давным-давно, вот-вот может сместиться, - сверкнув глазами, воскликнул Тогарус, и его волнение в этот миг передалось даже наемнику, казалось бы, далекому от мыслей о судьбе вселенной.
  -- Равновесие будет нарушено, и никто тогда не сумеет предугадать будущее, - с какой-то мрачной торжественностью продолжил Тогарус. - И в этот тяжкий и трудный час я прошу тебя не покидать эти земли, а следовать вместе со мной к королю. Нужно помешать эльфам в осуществлении их замысла, ибо он губителен, прежде всего, для них самих, но сделать этого без воли правителя я не могу. Ведь придется пожертвовать, быть может, жизнями тысяч воинов, и даже собственную жизнь я готов поставить на кон ради будущего мира.
  -- Но, господин, - удивился наемник. - Что же я могу сделать сейчас, чем могу помочь вам? Я тоже простой воин, далекий от магии и полагающийся во всем больше на свой меч.
  -- Ты связан с эльфийской принцессой, Ратхар, и это уравнивает твою значимость в грядущем нашем предприятии со всей королевской армией, - не вполне понятно пояснил маг. - К тому же, таких опытных воинов, как ты, у нас немного, и крепкие руки, умеющие держать клинок, нам не помешают.
  -- Что ж, если я могу вам помочь, да будет так, - в знак согласия наемник склонил голову. - Когда прикажете отправляться?
  -- Мы немедля двинемся к королю, - без раздумий решил чародей. - Дело не терпит отлагательств. Я покинул Его величество несколько дней назад, направившись как раз в Хел'Лиан, а известие о твоем прибытии лишь заставило меня поторопиться. Этот порт очень важен для государя, потому он и послал сюда именно меня. Из-за этого города, по сути, и началась война, и теперь от того, удержим ли мы его, зависит очень многое. Признаюсь, я был против войны изначально, но если удача улыбнулась нам, глупо отказываться от того, ради чего тысячи людей расстались с жизнями, и многие еще разделят их участь в самом скором времени. - Тогарус был серьезен и сосредоточен в этот момент, видимо, уже мысленно пребывая на полях грядущих битв. - Мы сейчас в трудном положении, мой друг. Эльфы собрались с силами, и вот-вот грянет великая битва, и потому приходится быть одновременно везде, следя за тем, чтобы воля государя была исполнена в точности.
   Путь небольшого отряда, к которому присоединились подошедшие с запада корханцы, нанятые Ирваном, дабы восполнить немалые потери, которые его армия понесла в схватках с эльфами, пролегал недалеко от прежней границы между двумя враждующими ныне державами. Густые леса, росшие вдоль древней межи, здесь редели, а дальше, на север, и вовсе лежали обширные равнины, мало уступавшие степям Корхана. Порой даже возникала мысль, что густые чащи на границах были выращены эльфами нарочно, этакая живая стена, способная надолго задержать любого непрошенного гостя. Как узнал Ратхар, основная часть степняков, присоединившихся к фолгеркцам, и должна была действовать на простирающихся на севере равнинах в составе главной армии, которой командовал лично правитель Ирван. Легких и быстрых всадников собирались использовать как противовес эльфийским конным лучникам, в бою с которыми тяжелая кавалерия оказалась слишком медлительной и неповоротливой.
   Территория, по которой двигались всадники, как уже и упоминалось, находилась в тылу продвинувшихся далеко на север отрядов Фолгерка, но это не мешало эльфам абсолютно свободно разгуливать здесь, время от времени атакуя отдельные отряды людей. Не избежала этого и свита Тогаруса, хотя присутствие мага и должно было обеспечить защиту остальным людям. Однако нападение произошло настолько неожиданно, что чародей даже не успел пустить в ход свою грозную магию. Эльфы так сумели слиться с лесом, пригасив свои ауры, что фолгеркский маг узнал об их присутствии не раньше, чем вжикнули вылетевшие из недальних зарослей стрелы, и трое всадников разом упали под копыта своих коней. Один из них, наемник-корханец, был еще жив, двое других испустили дух мгновенно.
  -- Засада, - рявкнул мгновенно среагировавший Бальг, выхватывая клинок из ножен. - К бою!
   Воины схватились за оружие, некоторые вскинули луки и арбалеты, готовые обрушить град стрел на невидимого пока противника. Все ожидали, что сейчас последует еще один залп, или, если эльфов достаточно много, из зарослей хлынет вал воинов в серебристых доспехах. Виконт напряженно вглядывался в сумрак леса, до боли стиснув рукоять клинка, и его скакун, будто чувствуя напряжение и, что уж скрывать, страх наездника, вертелся волчком на месте, взрывая копытами ковер опавшей листвы. Откуда последует новый удар, из густых зарослей ольховника, разросшихся по правую руку, или, быть может, из кроны векового, ствол в три обхвата, дуба, словно подпиравшего вершиной небосвод? Рыцарь вертел головой, пытаясь заметить противника прежде, чем тот вновь отпустит тетиву, ощутить направленный в спину чужой взгляд и даже чужие мысли, мысли того, кто в этот миг думал лишь о том, как наверняка прикончить еще одного человека.
   Однако было тихо, словно только что не летели из-за деревьев стрелы. Ни единая веточка не шелохнулась, выдавая чужое присутствие, не было слышно шороха листвы или скрипа натягиваемой тетивы тугого лука, и только стоны раненого кочевника нарушали опустившееся на сумрачный лес безмолвие.
  -- Где же они, - озираясь, спросил один из воинов, не выпускавший из рук арбалет. - Они что, сквозь землю провалились?
   Фолгеркцы нервничали, ожидая атаки откуда угодно, ибо знали, что в мастерстве лесной войны никто не может сравниться с эльфами. Сейчас любая игра света и тени, любое колыхание листвы представлялось людям вражеским воином, натягивающим тетиву грозного лука, и они едва сдерживались, чтобы дать залп вслепую, просто по кустам, в надежде вспугнуть затаившихся там врагов.
  -- Эльфов было очень мало, двое, может быть, трое, - произнес вдруг Тогарус, который закрыл глаза и весь напрягся. - Они уже ушли, - с полной уверенностью сообщил маг, словно способный видеть сквозь толщу листвы и сплетение ветвей. Хотя, кто знает, быть может даже непролазные заросли и не были препятствием на пути его взгляда. - Это разведкачики или просто отбившиеся от своего отряда воины. Они решили, что нанесли нам достаточный урон, а вступать в бой со всем отрядом им не с руки.
  -- Почему ты нас не предупредил, чародей, - едва сдерживая гнев, спросил виконт. - Ведь ты можешь почуять их, найти их своей магией? - Воин злился даже не на мага, но больше на самого себя, устыдившись охватившего его, пусть и на неуловимо краткое мгновение, страха.
  -- Лес их укрыл лучше любого волшебства, а с этой силой я не могу тягаться, да и никто из смертных на это не способен, - без тени смущения ответил маг. Тогарус или столь хорошо владел своими чувствами, или его действительно не беспокоило внезапное нападение, словно маг обладал секретом бессмертия. - Если бы нас ждало целое войско, они не сумели бы остаться незамеченными, но эльфов было немного, к тому же они, вероятно, специально обучены скрывать свою ауру.
  -- Не хотелось бы в следующий раз так же попасться в ловушку, - недовольно пробормотал Бальг, убирая меч в ножны. - Не спать, парни! В путь! - Рыцарь рукой дал знак, и всадники тронули своих коней, хотя каждый все еще ожидал нападения. Тела погибших воинов взяли с собой, чтобы позже похоронить их, как положено, а не просто бросить в лесу на радость трупоедам.
   Отряд продолжил путь, и каждый воин еще долго не мог успокоиться, в любом шорохе, в крике лесной птицы или шуме ветра среди древесных крон подозревая подстерегающую на пути засаду. Однако больше людей не беспокоил никто. Возможно, поблизости просто не было эльфийских лазутчиков, или, быть может, Тогарусу удалось так точно выбрать путь, что они просто не встретились с дозорами Перворожденных.
   Когда вечерние сумерки уже начали уступать место ночной тьме, отряд остановился на привал. Продолжать движение ночью было небезопасно, ибо эльфы обладали отличным ночным зрением, и приближающихся всадников учуяли бы и увидели задолго до того, как люди начали бы подозревать о присутствии рядом чужаков. К тому же верно держать направление в ночном лесу, учитывая, что последние два дня небо было затянуто серой пеленой, из которой нет-нет, да и начинал сыпать мелкий дождь, было нелегко.
  -- Поначалу все шло так гладко, что не о чем было и мечтать, - виконт Бальг, присевший на корточки возле Ратхара, гревшего руки над пламенем костерка, разожженного воинами, несмотря на предостережения командиров, негромко говорил, время от времени прикладываясь к фляжке, в которой, однако, была обычная вода. Сам же наемник, для которого случай в лесу стал серьезным уроком, теперь даже на привале не выпускал из рук эфес меча и напряженно вслушивался в звуки ночных дебрей, поняв, что даже близость сильного чародея не повод для беспечности.
  -- Пограничные заслоны мы смяли, даже не заметив их, - без осбого хвастовства, просто сообщая то, что было в действительности, сказал фолгеркский рыцарь. - Эльфы бросились бежать, преследуемые нашей конницей. Сам я ходил тогда во главе полусотни, и с нами еще было столько же конных лучников. Не чета эльфийским, конечно, но эти парни нам здорово помогали, и не раз. Так вот, несколько раз мы настигали отступавших эльфов, и тогда уж рубка шла до тех пор, пока не погибал последний Перворожденный. Мы тоже теряли бойцов, ведь эльфы дрались, как демоны, если оказывались в кольце, - с явным восхищением произнес виконт. - Ни один не сдался в плен, предпочитая собственной рукой перерезать себе глотку.
   Ратхар внимательно слушал рассказ, порой лишь кивая, и не смея перебивать своего спутника. Виконт умолк, жуя кусок черствого хлеба из их скромных припасов, запил его водой и затем продолжил:
  -- Так продолжалось, покуда мы не вышли к Тилле, быстрой речушке, которая в давние времена отделяла исконные земли эльфов от гномских владений. Там эльфы впервые дали нам большое сражение, но проиграли его, вновь отступив на север. Наших воинов, правда, там погибло немало, и армия некоторое время оставалась на одном месте, ожидая подхода резервов.
  -- Стоило ли продолжать войну, - лениво спросил Ратхар, которому, на самом деле, было безразлично, что думали и делали фолгеркские полководцы, да и сам король. Наемник понимал только, что нет ничего глупее, чем воевать с эльфами в их родных лесах, где на стороне Перворожденных станет сражаться каждый кустик, каждое деревце, и где их странная магия имеет особую силу. - Вы получили выход к морю, осадили порт, отогнали эльфов на север, и что дальше?
  -- Больно ты много понимаешь в стратегии, - буркнул недовольно Бальг, уязвленный тем, что кто-то посмел усомниться в воле едва ли не самого короля, но затем невесело вздохнул, признавая правоту собеседника: - Да, если бы спросили нас, простых солдат и младших командиров, которые сами шагали под эльфийские стрелы, грудью напарываясь на их пики и мечи, мы бы так и сказали, да только первые успехи вскружили головы нашим генералам. Армии рванули дальше, преследуя эльфов, которые еще раз попытались задержать нас, но вновь были разбиты, хотя и королевское войско понесло огромные потери. Наши стратеги забыли, где и с кем они воюют, и случилось то, чего следовало ожидать, и о чем все они вдруг разом забыли, уверовав в собственное могущество.
   Ратхар примерно представлял, каков мог быть ответ Перворожденных на вторжение людей, столь победоносно рвавшихся в самое сердце их лесов, и слова Бальга подтвердили догадки наемника, который вовсе не был несведущ в искусстве тактики, да и историю былых войн знал весьма неплохо. Так было сотни лет назад, и повторялось ныне, словно люди были не способны хоть немного учиться на ошибках своих предков. В то время, когда клинья рыцарской конницы и тьма наемной пехоты рвалась к самой столице И'Лиара, началось то, в чем эльфы поднаторели еще со времен, когда они терпели одно поражение за другим от воинства Эссара - партизанская война.
   Изначально не признававшие тяжелой пехоты и считавшие уделом труса сражаться в громоздких доспехах, эльфы часто расступались перед закованными в сталь шеренгами имперских легионов, сметавшими все на своем пути, предоставляя людям возможность на некоторое время поверить в свою победу. Но, уступив без боя мощи эссарской пехоты в открытом бою, Перворожденные наносили затем удары туда, где их не ждали, и где некому было дать им отпор.
   Летучие отряды эльфийских лучников, стремительные и совершенно неуловимые под покровом леса, укрывавшего и оберегавшего своих любимых детей от любой опасности, громили обозы, перехватывали вражеские отряды, удалившиеся на большое расстояние от главных сил, нападали на оставшиеся за спиной эссарского воинства поселения, вырезая подчистую всех жителей, не взирая на то, старик ли был перед ними, женщина или едва научившийся ходить ребенок. Да, после этого легионеры сражались еще яростнее, но все же их напора не хватало для полной победы, тем более что эльфы крайне редко принимали бой по правилам и на условиях людей, предпочитая на вторжения отвечать малой войной, в которой совсем немного проливалось крови воинов, но гибли их семьи, лишившиеся защиты. И в результате могучая Империя, раскинувшаяся от покрытых вечными льдами гор на севере до бескрайних равнин, позднее занятых корханцами и вечнозеленых лесов на юге, Империя, не знавшая дотоле поражений, отступила. Эльфы лишились многих исконных владений, но сохранили свой народ. И затем уже, когда колосс, созданный людьми, пал, не под ударами могучего врага, а из-за того, что люди так и не смогли поделить власть, которую каждый хотел получить всю и без остатка, настал час возмездия. Еще много лет подряд пылали деревни и города, и лилась кровь людей, погибавших под стрелами и клинками Перворожденных, возжелавших восстановить свою силу и вернуть себе былое могущество. Тогда эльфы многое переняли и от людей, ибо в наступательной войне им было выгоднее пользоваться теми же методами. Так, у них появилась тяжелая пехота, ставшая с годами решающей силой на поле боя, хотя по традиции большая часть воинов была легковооруженными лучниками, а также у Перворожденных возникла и кавалерия. Правда, всадники никогда не считались важной частью армии, но и они многое делали для достижения победы. И хотя люди, ценой большой крови, сумели обуздать ярость Перворожденных, на несколько столетий запершихся в своем лесу от любых чужаков, память о минувших войнах еще долго жила в человеческих сердцах.
   И ныне воспоминания воплотились в реальность. Каждый день с юга, от самой границы с Фолгерком в лагерь короля прибывали гонцы с известиями о нападениях эльфов на поселения, а также до ставки Ирвана несколько раз удавалось добраться чудом выжившим воинам, сопровождавшим обозы, следовавшие к главным силам с припасами. Они рассказывали о засадах, устроенных Перворожденными, в которых от рук нескольких десятков лучников, укрытых под сенью вековых чащоб, погибали сотни солдат-людей, оказавшихся, несмотря на свое оружие и выучку, бессильными перед невидимым и неслышимым противником, разившим точно и без пощады.
   Эльфы, буквально слившись с лесом, играючи расстреливали метавшихся по дорогам людей, точно мишени на стрельбище. Фолгеркцы пытались сойтись с противником накоротке, отважно бросаясь в дебри, но лишь натыкались на мастерски устроенные засады. Теряя в каждой такой стычке от силы по полдюжины своих воинов, Перворожденные с легкостью истребляли при этом целые сотни фолгеркских солдат, не оставляя тем ни единого шанса выжить в смертельной западне.
  -- Армия как раз приближалась к эльфийской столице, когда мой отряд направили на юг, охранять тылы, - рассказывал Бальг. - В тот время я уже командовал полной сотней всадников, до нас все же добралось пополнение. Но что могут сделать тяжеловооруженные кавалеристы против затаившихся в лесу эльфов, которые дадут залп, а затем будто в воздухе растворяются? Наши мудрые военачальники просто не знали, как защитить тыл войска, как прикрыть наши исконные земли от их рейдовых отрядов, вот и не нашли ничего лучше, чем послать конницу. Правда, кое-что нам удалось. Пару раз длинноухие устраивали нашему отряду засады, подстерегая на лесных дорогах или на бивуаке. Думали, всадники только и знают, что таранный удар, лоб в лоб, а другому бою, тем более, в лесу, не обучены! - Виконт довольно усмехнулся, вспоминая о своих победах. - Мы тогда старались как можно быстрее сойтись с ними вплотную, и уж когда подбирались к эльфам поближе, устраивали им форменную мясорубку, приканчивая всякого, кто не успел скрыться.
  -- Правда, что они нападали на ваши селения у границы? - спросил наемник, когда рыцарь замолчал на мгновение, делая глоток воды. - Мне довелось услышать о том, что эльфы не единожды уже устраивали вылазки в Фолгерк.
  -- Одну разоренную деревню я видел своими глазами, - от неприятных, должно быть, воспоминаний, Бальг скривился, как от приступа боли. - Эти твари пришли на рассвете, взяли поселок, всего дворов тридцать, в кольцо, а часть их воинов вошла в само селение. Они, верно, шли от дома к дому, вырезая еще спавших людей. Кое-кто пытался отбиться от них, многие бросились искать спасения в лесу. Они бежали через пашню, и лучники Перворожденных били этих несчастных, как соломенные чучела на стрельбище.
   Виконт говорил ничего не выражающим голосом, но на скулах его играли желваки, и в глазах разгорался огонек неподдельной ненависти.
  -- Когда мы добрались до этого селения, огромное поле было усеяно трупами женщин и детей, - уставившись куда-то в пустоту, произнес рыцарь. - Они пытались спастись, пока мужчины, вооружившись, кто чем, сдерживали эльфов, полагая, что все они ворвались в село. С той поры я уже не думаю о том, что наш король был неправ, развязав эту войну. Вся эта политика - не мое дело, но отныне я сражаюсь за тех маленьких детей, которых эльфийские ублюдки пришпиливали стрелами к земле, за изрубленных на куски стариков, которые были слишком слабы, чтобы бежать, за женщин, которым вспарывали утробы, убивая еще не родившихся детей, словно боясь в будущем их мести.
   Мужчины некоторое время молчали, ибо трудно было подобрать слова после сказанного Бальгом. Ратхар, будучи лет на десять старше виконта, для которого нынешняя кампания была первым большим походом, за свою жизнь видел несчетное количество войн, тоже припоминая нечто подобное. И наемник знал, что, единожды увидев такую картину, настоящие воины не остановятся, пока не истребят всех врагов, повинных в этом, либо покуда удачный удар не оборвет их собственную жизнь.
  -- В это время наш король как раз осадил столицу, - наконец прервал молчание Бальг. - Говорят, штурмовали чуть не каждый день, положили под стенами тьму воинов, но проклятые эльфы так и не сдались. Возможно, нам не хватило упорства, или просто воинов под стены их крепости пришло чуть меньше, чем требовалось. Так или иначе, но король отступил, как раз тогда, когда с севера на помощь осажденным эльфам выдвинулись свежие отряды. Наши потери были слишком велики, чтобы принять бой, и командиры сочли за лучшее отходить на юг, на соединение с выступившими из Фолгерка резервами. Однако получилось так, что только что занятый нашими войсками Хел'Лиан оказался почти отрезан от основных сил, лишь по морю получая припасы и немногочисленные подкрепления.
  -- Мне не показалось, что город в таком уж тяжелом положении, - заметил Ратхар, который помнил, что они выбрались из стен крепости без приключений, и эльфов поблизости не было. - Кажется, пока на побережье все спокойно, опасности нет.
  -- Основные силы Перворожденных просто еще не подтянулись, когда мы выступили, - пояснил виконт. - Но сейчас, я уверен, они уже стали под стенами города. Только беда эльфов в том, что если они увлекутся осадой порта, то могут получить удар в спину от главной армии. Перворожденные оказались меж двух огней. Хел'Лиан для них важен, но, бросив все силы на его штурм, они позволят королю собрать еще больше воинов, невольно дадут нашей армии передышку, и вскоре мы с удвоенной силой обрушимся на эльфов. Если же Перворожденные решат сейчас преследовать отступающего короля с войском, то уже город, оставаясь в наших руках, создаст угрозу тылам эльфийского воинства, ведь в Хел'Лиане осталется сильный гарнизон, способный на вылазку. - Виконт довольно ухмыльнулся: - О, сейчас им предстоит сделать сложный выбор, друг мой, очень непростой!
  -- Что же думает ваш король, - спросил Ратхар. - Вы добились многого, пусть и ценой немалых потерь, неужели ваш правитель решит оставить завоеванные земли, отступив к границе?
  -- Едва ли, - покачал головой Бальг. - Король сейчас движется на равнины на юге И'Лиара. Эта местность, почти лишенная лесов и довольно ровная, если не считать редких холмов, невысоких, впрочем, словно создана для кавалерии. К нам присоединились несколько кланов корханских кочевников, которые тоже имеют зуб на эльфов. Две тысячи степных лучников, почти не уступающих эльфам, уже влились в ряды нашей армии. Наемники, привлеченные щедрым вознаграждением, также прибывают каждый день, пополняя ряды королевского войска. Думаю, Его величество и наши генералы хотят выманить Перворожденных на равнины, а там уже раздавить их, бросив на эльфов всадников, - предположил рыцарь. - По крайней мере, я считаю такой план наиболее реальным и логичным.
   На следующий день отряд выбрался из леса, чему все были рады. Теперь, когда на сотни ярдов вокруг простирались поросшие травой и редким кустарником равнины, которые отлично просматривались на милю окрест, можно было не опасаться стрелы в спину от притаившегося в зарослях эльфа. Воины расслабились, неспешно потекли разговоры, только корханцы, как и прежде, держались особняком, хотя они тоже чувствовали себя на равнине намного лучше, чем в дебрях.
   Ратхар, вспоминая недавний разговор с виконтом у костра, про себя согласился со словами Бальга. Действительно, выманив эльфов сюда из их непролазных лесов, где даже тяжелой пехоте биться было трудно, фолгеркцы могли использовать свое преимущество в кавалерии. Эльфы всадников использовали только для разведки, основой же их войска была пехота. Они умели отражать кавалерийские атаки, хотя и не достигли в этом больших высот, а потому в сражениях с людьми подбирали такое место для битвы, где всадникам тяжело было развернуться. Если же у Перворожденных хватит глупости сунуться на равнину, рыцарская конница короля Ирвана, которую поддержат еще и корханские лучники, о коих Ратхар немало слышал раньше, просто раздавит эльфийские отряды, втопчет их в землю.
   Туда, навстречу королю, должно быть, в этот миг готовившемуся к решающему сражению, и мчался отряд, за день покрыв не менее сорока миль, и лишь необходимость беречь скакунов не позволяла воинам двигаться еще быстрее. Очередной привал сделали, когда вновь на равнину опустилась ночь. Теперь можно было не опасаться засады и внезапного нападения, ибо эльфы - не великие мастера воевать на открытой местности, отлично просматривавшейся на сотни ярдов окрест, лишенной удобных укрытий, и хорошо простреливавшейся из мощных арбалетов, которыми пользовались люди.
   Чародей, которого, казалось, ничуть не утомило путешествие по эльфийским лесам, по-прежнему спешил, будучи готов скакать сутки напролет. Однако воины Бальга порядком устали, ибо подгонявший их Тогарус за весь день не разрешил спешиться дольше, чем на пару минут. Конечно, все они были привычны к долгим конным переходам, но отдых все же требовался и людям и, что более важно, животным, ибо запасных коней было мало, и потеря каждого скакуна могла здорово задержать продвижение отряда.
   В этот вечер все шло как обычно, наскоро перекусили, позаботились о лошадях, которым в походе всадники уделяли внимания гораздо больше, чем самим себе, и, наконец, успокоились, на краткие часы провалившись в темную пучину сна. Кроме трех часовых, расположившихся на некотором удалении от небольшого костерка, все фолгеркцы предались недолгому отдыху, зная, что с рассветом вновь продолжат путь.
   Над стоянкой повисла тишина, лишь изредка всхрапывали кони, да раздавалось тяжелое сопение утомленных долгой дорогой людей. Дозорные, затаившиеся в траве и кустарнике, росшем на внутренних склонах невысоких холмов, меж которых и был разбит лагерь, также сидели тихо, и со стороны могло показаться, что в лощине вообще нет никого, кроме небольшого табуна коней.
   Когда забрезжил рассвет, весь лагерь одновременно всполошили один из часовых, стороживших покой своих спутников с западной стороны. Внимание фолгеркца привлекло беспокойное конское ржание. В этих местах обитало немало волков, порой сбивавшихся в крупные стаи, и первым делом молодой воин решил, что лошади почуяли приближение хищников. Людям, разумеется, да еще и вооруженным до зубов, звери не могли стать серьезной угрозой, но все же часовой решил оглядеться, надеясь обнаружить причину странного поведения коней. И, стоило только ему направить взгляд на север, внимание воина привлекло багровое зарево, мерцавшее где-то за горизонтом.
  -- Вставайте, вставайте, - страж кинулся будить товарищей, которые были так измучены долгим переходом, что спали, точно убитые. - В степи пожар!
  -- Какого демона тебе надо? Дай же нам поспать! - раздались недовольные голоса воинов, которые, хотя и устали изрядно, сразу же, при первых тревожных криках часового, поднимались, тут же хватая лежавшее рядом оружие. Фолгеркские солдаты решили, что под покровом ночи к ним подобрались враги, и сейчас готовились принять бой, еще толком не понимая, откуда грозит опасность. - Что творится?
  -- Это не пожар, - мэтр Тогарус, также разбуженный криками часового, вскочил на ноги и кинулся на вершину холма, откуда лучше всего можно было увидеть странное зарево. - В той стороне должна быть наша армия, - негромко, словно опасался, что эти слова услышат его спутники, произнес маг, не сводя в этот миг взгляд с горизонта. - И король.
  -- Чародей, что происходит, - Бальг, еще толком ничего не понимая, бросился вслед за волшебником, который, как казалось рыцарю, мог пролить свет на происходящее. - Что там за пламя? - взволнованным голосом спросил виконт, знавший, насколько опасным может быть степной пожар, тем более, сейчас, когда иссушенные солнцем травы были готовы вспыхнуть в один миг, обратившись в море огня. - Это опасно для нас?
   Тогарус, не слыша встревоженных вопросов виконта, крепко зажмурил глаза и даже задержал дыхание, словно вслушиваясь в некие звуки, неслышные ни для кого, кроме самого мага. Из всех, кто наблюдал за чародеем, лишь Ратхар, пришелец с севера, понял, что тот делает. Точно так же замирала, закрыв глаза и прильнув к теплому стволу дерева, чувствуя, как текут под шершавой корой живительные соки, эльфийская принцесса Мелианнэ, сливаясь с лесом, который в те мгновения становился ее глазами и ушами, поведывая обо всем, что творилось на десятки миль окрест.
   Примерно то же сейчас делал и фолгеркский маг, правда, с той лишь разницей, что находился в голой степи, а не в лесу. Он неподвижно, не произнося ни слова, простоял несколько минут, и Бальг, в глубине души начавший понимать, что происходит нечто необычное и, возможно, опасное, раз уж сам Тогарус ведет себя так странно, умолк, вглядываясь в предрассветный сумрак, еще окутывавший степь. За спиной его воины, вооруженные и уже облачившиеся в доспехи, выстроились вокруг костра, готовые к появлению противника. Они понимали в происходящем еще меньше, чем командир, но впитавшиеся в кровь рефлексы заставляли их во всем видеть угрозу, которую должно встречать обнаженной сталью.
  -- Что там, - на вершину холма взбежал Ратхар, придерживая левой рукой висевший на бедре меч. - Виконт, что творится?
  -- Началось, - вместо Бальга наемнику ответил вышедший из ступора чародей. - Ты спешил сюда изо всех сил, но ты опоздал, наемник, - с горечью произнес Тогарус. - Они нанесли удар. И сделали это в тот миг, когда меня не было рядом с королем. Даже подумать страшно, что там происходит, - сойдя на шепот, добавил он, как будто разом постарев и осунувшись.
  -- Да о чем ты, маг, - Бальг не смог сдержаться, закричав, хотя такое обращение к чародею, приближенному самого короля, могло стоить ему и жизни. Однако сейчас был не тот момент, когда следовало строго придерживаться приличий. - Что происходит? Ты, может, все же расскажешь, что творится? Мы все взволнованы, нам же нужно знать, чего ожидать, к чему готовиться! Что там, враги, эльфийское войско, демоны из преисподней?
  -- Все, что тебе сейчас нужно - это седлать коней и готовиться продолжать путь, - заставив умолкнуть на полуслове готового впасть в панику рыцаря, неожиданно зло произнес Тогарус. - У нас мало времени, так что обойдемся пока без лишних вопросов, - предложил он. - Наша цель - там, - маг указал рукой точно на зарево, несколько потускневшее. - И мы должны спешить, судари мои. Не жалеть себя, не жалеть коней, только вперед, и как можно быстрее!
   Пока Ратхар седлал своего коня, он обдумывал сказанное магом, и, кажется, понял, что именно могло произойти. Лишь двое сейчас знали о миссии наемника - чародей Тогарус и сам Ратхар, и не было сомнений, что имел в виду маг, когда сказал, что наемник опоздал. Там, в десятках или даже сотнях миль отсюда, на границе степей, творилось сейчас нечто ужасное, абсолютно невообразимое, и он, Ратхар, мог помешать этому, должен был помешать, но не сумел.
   Всадники мчались по равнине, пришпоривая коней, сосредоточившись лишь на некой точке на горизонте. Они двигались строго по прямой, то взмывая на холмы, то обрушиваясь вниз, в лощины, больше не жалея скакунов, забыв обо всем, кроме направления. Кавалькаду возглавлял Тогарус, вороной жеребец которого, тонконогий и легкий, летел, словно птица, намного опередив остальную свиту. Ратхар и Бальг старались не отстать от мага, которого, вообще-то, виконт должен был охранять, но их кони не могли угнаться за породистым скакуном чародея.
   Людей они встретили, когда солнце уже миновало зенит и стало клониться к горизонту. Появившихся на вершине дальнего холма троих всадников сразу заметили все воины из свиты Тогаруса. Незнакомцы, неизвестно даже, люди или невесть как забравшиеся в такую даль эльфы, увидев конный отряд, направились к нему, подгоняя коней.
  -- К бою, - раздалась четкая команда виконта, сопровождаемая лязгом извлекаемых из ножен клинков и приглушенной бранью. - Всем приготовиться! Стройся, живо!
   Воины Бальга действовали быстро и четко, поступая так, как полагается в подобной ситуации, когда не ясно, друг перед тобой, или враг. Они слаженно, едва ли не раньше, чем последовал приказ, выстроились дугой, прикрывая собою мага. Фолгеркские всадники стали в центре, вскинув арбалеты и вытащив из ножен мечи, а на флангах расположились корханцы, уже изготовившие к стрельбе луки, на тетивах которых покоились бронебойные стрелы. Тем временем всадники, гнавшие своих коней галопом, быстро приближались, и вскоре все воины из свиты Тогаруса могли убедиться, что это не эльфийский дозор, а фолгеркские солдаты, о чем ясно говорили гербы на их плащах и туниках.
   Незнакомцы, казалось, увидели изготовившихся к бою рыцарей только тогда, когда приблизились на считанные ярды. Трое всадников имели такой вид, словно не слезали с седла несколько дней. Их кони едва дышали, загнанные наездниками почти до смерти, да и седоки имели весьма измученный вид. Их одежда была порвана, и вдобавок прокрыта пятнами копоти, запыленные лица несли печать ужаса.
   Наездники буквально свалились с седел под ноги своим коням, точно новички, впервые ехавшие верхом. Всадники Бальга тут же взяли незнакомцев в кольцо, опустив оружие, но пока не торопясь вдевать клинки в ножны, ибо еще трудно было предсказать, чего можно ожидать от этих людей.
  -- Кто вы такие? - Бальг выступил вперед, став напротив чужаков и тесня их грудью своего могучего жеребца. - Назовитесь! - потребовал рыцарь.
  -- Это конец, - хрипло пробормотал один из всадников, направив остекленевший взгляд не на виконта, а словно сквозь него. - Катастрофа! Все погибли, никто не выжил. Только мы спаслись, только мы! - дрожа всем телом, приговаривал воин. - Король, он там остался, и еще многие. Конец, это конец!
  -- Что ты несешь? - виконт разозлился. - Кто такой, куда и откуда направляешься? Отвечать!
   Рыцарь, спешившись, бросился к воину и, разозлившись, отвесил ему размашистую пощечину, намереваясь привести того в чувство. Но фолгеркский солдат, могучим ударом Бальга просто-напросто сбитый с ног, вжался в землю и зарыдал. Зрелище было весьма мерзкое, ибо едва ли прежде людям, что сейчас собрались вокруг Тогаруса, приходилось видеть, как бьется в истерике здоровый, крепкий мужчина, явно умелый воин в доспехах и при оружии.
  -- Сударь, - второй всадник, молодой парнишка в легкой кольчуге, покрытой пятнами запекшейся крови, задержал занесенную для нового удара руку виконта, грозно сверкнувшего глазами на посмевшего помешать ему человека. - Прошу, остановитесь! Вы же видите, он не в себе.
   Бальг, лицо которого в этот миг налилось кровью, окинул воина полным ярости взглядом. На теле юноши не было видно ран, да и броня была целой, а потому, надо полагать, кровь на его доспехах была чужой. Было заметно, что он смертельно напуган, но перед рыцарем и многочисленными воинами этот юнец пытался не терять самообладания.
  -- Говори, - потребовал виконт, немного остыв. - Да поживее! Я, виконт Бальг, рыцарь Фолгерка, приказываю тебе отвечать кратко и связно, если не хочешь в сей же миг расстаться с головой!
  -- Мы из отряда барона Ракнера, я и Сван, из легкой кавалерии. - Юноша кивком указал на заходившегося в рыданиях воина, кажется, вовсе лишившегося рассудка: - А это Йомер, он из наемников. Мы были в королевском войске три дня назад, готовились к сражению с эльфами. Меня зовут Дирек, милорд.
  -- Как вы оказались здесь, по какому делу? - сурово спросил Бальг, поигрывая рукоятью меча. - Живо рассказывай, или отведаешь плетей!
  -- Господин, мы просто спасались бегством, - угрюмо произнес Дирек, потупив взор. - Мы готовились к сражению с эльфами, когда это началось. - Юноша вздрогнул, словно вспомнив нечто очень страшное, но смог вновь взять себя в руки: - Думаю, мало кто выжил из всего войска. Нам повезло, моя сотня стояла на самом краю лагеря, и мы успели спастись. Йомер присоединился к нам позже, бедняга, кажется, слегка повредился в уме.
  -- Но что случилось? Что началось? Эльфы атаковали лагерь? - требовательно спросил рыцарь. - И что с королем? Ведь Его величество был там?
  -- Я не знаю, что стало с королем, сударь, - голос юноши дрожал и срывался на крик, но молодой воин все же пытался не терять самообладания, стараясь отвечать на вопросы виконта быстро и четко. - Возможно, он погиб. Но напали на нас вовсе не эльфы, им едва ли пришлось вынимать мечи из ножен в это утро.
  -- Но кто тогда? - недоуменно поморщившись, спросил рыцарь. - Кто разгромил войско, от кого вы бежите?
  -- Драконы, господин, - при этих словах Дирек вздрогнул, а Йомер, которого двое бойцов из отряда Бальга поставили на ноги, крепко держа, чтобы умалишенный чего не натворил, вскрикнул и, вырвавшись из рук спутников виконта, кинулся бежать, не разбирая дороги и громок голося, так, что слышно было, наверное, за многие лиги отсюда. Но на это не обратили внимания. Каждый, кто слышал последние слова Дирека, удивленно воззрился на молодого воина.
  -- Это были драконы, - нарочито спокойно повторил воин по имени Дирек, словно не замечая охватившего всех волнения. - И они уничтожили наше войско, обратили его в пепел. Погибли почти все, господин, - мрачно сообщил юноша, глядя в глаза виконту. - Мы проиграли эту войну.
  
   Рассвет еще не наступил, но лагерь огромного войска, раскинувшийся в самом сердце Финнорской равнины, уже пришел в движение. Над холмом, возвышавшимся в центре бивуака, разносился негромкий гул множества голосов, конское ржание и звон доспехов. Тысячи людей, одежда и доспехи которых были украшены золотым орлом, символом Фолгерка, готовились уже спустя считанные часы окунуться в пучину битвы, из которой многим не суждено было выбраться живыми.
   Местом грядущего сражения была выбрана широкая долина, южную часть которой и занимали люди. Пока основная часть армии, равной которой эти места не видели уже многие века, оставалась в лагере. Воины собирались вокруг костров, торопливо поглощая свой скудный завтрак, снова и снова проверяли доспехи, правили мечи и натягивали на луки и арбалеты новые тетивы. Кто-то пользовался случаем, чтобы распить с приятелями давно припасенную бутылку вина или простого пива, кто-то договаривался о том, чтобы его товарищи, если им доведется остаться живыми к исходу дня, нашли его семью и передали родным что-то из вещей или немного золота, плату воину за этот поход. И все без исключения пребывали в напряженном и встревоженном состоянии, ибо знали, что враг силен и будет сражаться так яростно, как никогда еще за всю войну, ибо сейчас, спустя считанные часы, должен был решиться исход всей кампании.
   Северная сторона долины еще была скрыта туманом, и высланные вперед конные дозоры, кружившие по полю, видели в молочной пелене только неясное шевеление. Разглядеть что-либо в подробностях было трудно, но разведчики, за прошедшие день и ночь облазившие все вокруг, знали, что там, на противоположной части равнины, также готовится к сражению их противник - эльфы.
   Перворожденные все же пошли на немалый риск, принимая этот бой, ибо, выступив против главных фолгеркских сил, они вынуждены были подставить фланги под возможный удар гарнизона Хел'Лиана. За стенами древней крепости находилось более двух тысяч солдат, да еще и моряки с аргашских судов, что стояли у побережья, могли выставить приличный отряд, а потому с этой силой нельзя было не считаться. Но король эльфов, движимый гордостью своего народа и жаждой мести, дотла выжигавшей душу этого древнего создания, предпочел решить все проблемы здесь и сейчас, смело двинувшись против армии Ирвана, невзирая на опасность, исходившую от оставшихся в тылу людей. Эльтиниар, и те князья, что должны были вести в бой армию И'Лиара, понимали, что если удастся разгромить короля Фолгерка, уничтожив или рассеяв его войско, то и та горстка людей, что вцепилась в сложенные еще мозолистыми руками гномов стены города, не будет более представлять какую-либо опасность.
   В прочем, как сообщали разведчики и немногочисленные гонцы из бывшего эльфийского порта, чудом сумевшие добраться до лагеря Ирвана, пройдя сквозь ставшие невероятно опасными леса, к городу подступил небольшой, тысячи полторы клинков, отряд эльфов, вставший под стенами. И этих сил было вполне достаточно, чтобы связать боем гарнизон, не позволив устроить крупную вылазку. Сейчас чащобы вокруг Хел'Лиана кишели дозорами эльфов, и однажды Перворожденные даже атаковали корсарский корабль, бросивший якорь у берега, вырезав несколько десятков моряков. Все это заставляло командовавшего занявшими Хел'Лиан войсками графа Вегельма уделять больше внимания обороне города и прилегающих земель, даже не помышляя при этом поддержать королевскую армию.
   Король Ирван, однако, едва ли нуждался в поддержке, ибо огромный лагерь, раскинувшийся на краю безымянной долины, вмещал даже на первый взгляд не менее десяти тысяч воинов, больше, чем привели сюда эльфы, а в действительности это число было еще значительнее. И, наконец, уже то, что король Эльтиниар вынужден был выделить какие-то силы для блокады Хел'Лиана, облегчало задачу воинов, пришедших на битвы под началом государя Ирвана.
   На вершине холма, возвышавшегося в центре лагеря, окруженные тройным кольцом стражи, стояли шатры военачальников и самого короля, увенчанные разноцветными стягами, самым заметным из которых было, разумеется, королевское знамя. Сейчас огромный изумрудно-золотистый стяг бессильно обвис, ибо было полнейшее безветрие.
   В королевском шатре собрался весь цвет воинства, командиры крупнейших отрядов, высокородные дворяне и вожди фолгеркских союзников. Они не смыкали глаз всю ночь, принимая доклады многочисленных разведчиков, споря между собой до хрипоты, снова и снова обдумывая план битвы, которую, как и их противники, считали решающей. Сейчас на этой равнине в южном И'Лиаре готовились сойтись грудь на грудь главные силы людей и эльфов. Прошла пора мелких стычек и набегов, партизанской войны и рейдов тяжелой кавалерии. Собравшись с силами, обе стороны конфликта жаждали здесь и сейчас повергнуть противника, чтобы затем лишь добить его, довершив разгром, и либо освободить захваченные родные земли, либо многократно умножить свои владения, в зависимости от того, на чьей стороне сегодня окажется удача.
  -- Кавалерия станет в первую линию, - излагал план битвы убеленный сединами и украшенный множеством шрамов офицер. - Эльфы любезно предоставили нам возможность сражаться так, как мы привыкли, а потому именно конница должна будет сегодня нанести главный удар, первый, и, хотелось бы надеяться, единственный.
   Герцог Вардес заслуженно считался лучшим тактиком среди всех фолгеркских генералов, и даже сам король редко осмеливался спорить с ветераном. Его авторитет был высок, и едва ли пошатнулся даже после отступления из-под стен эльфийской столицы. В прочем, там весь гений полководца оказался бессилен перед твердостью того камня, из которого были сложены бастионы Перворожденных. И теперь, раз уже сполна умывшись кровью, и герцог, и сам король, и все командиры, цвет фолгеркского дворянства, жаждали реванша, сжигаемые изнутри негасимым огнем мести. И долгожданный миг близился с с каждой секундой.
   Вардес был в эти минуты в своей стихии. Сражавшийся с пятнадцати лет, герцог успел за свою долгую жизнь побывать во множестве сражений, сперва - как простой воин, а затем уже и в качестве командира, и сейчас он готовился к, быть может, самой важной в его жизни битве. В случае победы, и Вардес это знал, былые ошибки и неудачи наверняка окажутся забыты, и его имя будут произносить не реже, чем имя самого государя, а он вовсе не был чужд тщеславия.
  -- Тяжелая кавалерия займет центр, а фланги будут прикрывать конные арбалетчики и наши союзники из Корхана, - сообщил герцог, указывая на искусно нарисованную карту, представлявшую место грядущего сражения. Командиры названных отрядов, услышав его слова, лишь молча кивнули. - Пехота образует вторую линию. Если кавалерийская атака не удастся, всадники укроются за спинами тяжелой пехоты, которая задержит эльфов, буде те решат контратаковать. Артиллерию разместим за пехотой. Во время нашей атаки катапульты обрушат на эльфийские шеренги настоящий каменный дождь, расстроив боевые порядки противника еще до сшибки, да и в обороне они помогут, круша задние ряды напирающих Перворожденных.
  -- План неплох, - одобрительно кивнул король, внимательно слушавший старого маршала. - Думаю, у нас хватит сил, чтобы смять эльфов. В любом случае, я хочу, чтобы все разногласия меж нашими державами были разрешены именно сегодня, - потребовал правитель Фолгерка. - Эту войну пора закончить, и завершиться она должна нашей, господа, победой, полной и безоговорочной!
   Его величество Ирван был облачен в отличные доспехи гномьей работы, прочные, и в то же время весьма легкие и почти не сковывавшие движений, такие латы, какие и могли ковать только подгорные мастера. Но, разумеется, король вовсе не собирался принимать личное участие в битве. Минули те времена, когда вождь бился в первых рядах своих воинов, увлекая их на врага и погибая одним из первых, если удача отворачивалась от его воинства. Ныне эта участь доставалась баронам и князьям, простым рыцарям, своей кровью добывавшим славу и богатство сюзерену.
   Фолгеркский государь явно нервничал перед сражением, хотя и старался не подавать виду. Он то нервно вскакивал с походного кресла и начинал расхаживать по шатру, то вновь садился, вцепляясь в подлокотники или громко барабаня пальцами по краю раскладного стола, занимавшего центр шатра. Король почти оправился от магической атаки бешеного эльфийского колдуна после битвы на Тилле, не в последнюю очередь, благодаря магии верного Тогаруса, хотя и был еще слаб. Ирван очень хотел бы, чтоб в этот важный день его верный советник и чародей был рядом, поскольку это придало бы королю еще больше уверенности. Но маг отбыл к побережью и не мог вернуться слишком быстро, чтобы принять участие в предстоящей битве.
  -- Будет просто замечательно, если нам удастся сокрушить эльфов одним ударом, - произнес государь с надеждой в голосе. Сейчас Ирван был уверен в своих силах, и все же на войне как нигде более случай решает исход любой битвы, сколь бы хорошо не был подготовлен план грядущего сражения, и король знал это, испытывая заметное волнение. - Нужно использовать наше численное превосходство, - решительно сказал правитель Фолгерка. - Наш враг располагает всего семью-восьмью тысячами воинов, у нас же только одной кавалерии - почти пять тысяч, а на каждых двух всадников приходится по три пеших воина, более чем достаточно для победы. Любой человек уже понял бы, что сражение проиграно, но эта нелюдь никак не смирится с неизбежностью, еще на что-то надеясь. Что ж, - мрачно усмехнулся король Ирван. - Они вывели на это поле почти всех своих воинов, и если мы сегодня уничтожим противостоящую нам армию, то эльфийское королевство окажется беззащитным. И мы должны сокрушить их сегодня, не считаясь с потерями, ибо уже слишком многие доблестные воины расстались с жизнями, принеся себя в жертву нашей победе, и мы не в праве осквернить память их поражением.
   В этот ранний час огромный шатер фолгеркского владыки был заполнен до отказа. Вдоль полотняных стен походного обиталища монарха теснились многочисленные рыцари, высокородные дворяне, которым сегодня было доверено командовать отрядами, а также капитаны некоторых наемных отрядов. Солдаты удачи, выбранные решением всех наемников, которых в войске Ирвана было не менее трети от общего числа воинов, представляли здесь своих людей. Они не имели права голоса при обсуждении плана битвы, а присутствовали на совете просто ради соблюдения приличий. Эти воины, заметно отличались от королевских рыцарей, облаченных в дорогие роскошные доспехи, украшенные гравировкой и покрытые эмалью, вооруженных дорогим оружием из превосходной стали. Сейчас наемники держались подальше от короля и его генералов, проявляя обычно не свойственную их брату скромность.
   Из числа всех, кто присутствовал на военном совете, а точнее, при оглашении окончательной и не подлежащей сомнению воли короля, заметно отличались двое. При взгляде на первого из них сразу вспоминались корханские кочевники, невысокие, смуглокожие и черноволосые, от которых незначительно, впрочем, отличались и жители западного Фолгерка, много веков смешивавшие свою кровь, кровь выходцев из Эссара, с кровью осевших на границе цивилизованных земель степняков. Этот человек, казавшийся лишним в обществе блистательных сеньоров, выглядел точно так же, как и кочевые корханцы, и в этом не было ничего удивительного, ибо воин по имени Гишер был избран старейшинами нескольких корханских кланов боевым вождем отряда, который присоединился к армии Фолгерка в войне против эльфов. От своих собратьев военный вождь степняков отличался лишь кольчугой тонкого плетения, которую носил вместо использовавшихся простыми воинами панцирей из каленой кожи и стеганых кафтанов, и которую он не снимал даже сейчас. Его оружие, висевшая на поясе длинная сабля, отличалась от тех, что были у обычных воинов, качеством стали, из которой был откован клинок, и к тому же была богато украшена, опять же, в отличие от нарочито грубоватых клинков, которые обычно ковали корханские кузнецы, мало внимания уделявшие украшению оружия.
   Кочевник, хотя и терялся на фоне сияющих начищенными латами и золотым шитьем парчовых камзолов рыцарей, держался с несомненным достоинством. Он невозмутимо слушал государя и герцога, изредка бросая насмешливые взгляды на разряженных в пух и прах лордов, и вообще смотрел на высокородных дворян снисходительно, будто был ни много, ни мало, братом самого короля. И Гишер имел для этого немалые основания. Тринадцать сотен неутомимых степных всадников на своих крепких низкорослых лошадках только недавно влились в королевскую армию и теперь готовились к решающей битве. Отважные и отчаянные бойцы, они должны были наравне с тяжелой кавалерией добыть в грядущем бою победу. Стремительные конные лучники, способные во владении этим оружием поспорить и с эльфами, корханцы были самым мобильным отрядом фолгеркских войск, и на них возлагались большие надежды.
   Второй из присутствовавших, кто неминуемо бросался в глаза королевским советникам и офицерам, человеком не был, и это было понятно с первого взгляда. Только гномом мог быть невысокий, едва ли пять футов, бородач, столь широкий в плечах, что в шатер входил боком. Он, в отличие от корханского вождя, держался в стороне, поближе к простым наемникам, хотя Трорин, предводитель сражавшихся под фолгеркскими знаменами гномов, имел право стоять в первых рядах, потеснив иных благородных, но ничего не сведущих в военном искусстве хлыщей. Именно подгорные воины не раз добывали для людей победу, за которую щедро платили собственными жизнями, и они заслуженно пользовались уважением простых солдат, хотя дворяне, свита короля, не жаловали всякую нелюдь.
   Трорин, как и большинство людей, явился пред очи Ирвана снаряженным для битвы, в тяжелой чешуйчатой броне, прикрывавшей тело карлика до колен, поножах, наручах и с широким фальчионом на поясе. Боевой топор, излюбленное оружие воинов его племени, а также шлем, Тангар оставил своему оруженосцу, молодому гному, ожидавшему сейчас своего вождя у входа в шатер под пристальными взорами многочисленной стражи.
  -- Сир, - к стоявшему возле стола, застланного огромной картой, где было изображено поле предстоящей битвы, королю приблизился вошедший в шатер воин в снаряжении легкой кавалерии, кольчуге и открытом шлеме, который, впрочем, он снял, едва ступив под полотняные своды. - Вернулись разведчики, сир. Они сообщают, что в лагере эльфов замечено движение. Кажется, их отряды уже выдвигаются на позиции.
   Рыцари, переглядываясь и косясь на государя, загудели, каждый высказывая свое мнение соседям. Момент был весьма опасный, ведь эльфы, славившиеся стремительностью атак, могли напасть на слабо защищенный лагерь, устроив в любой миг настоящую резню среди не успевших подготовиться к бою воинов.
  -- Граф Тард, - король Ирван нашел взглядом в толпе своих подданных одного из офицеров. - Нужно выставить боевое охранение. Прикажите выслать передовой отряд, граф. Полагаю, четырехсот всадников будет достаточно пока. И пусть легкая пехота тоже займет свои позиции, - приказал правитель Фолгерка. - Не желаю, чтобы нас застали врасплох, граф.
  -- Слушаюсь, Ваше величество, - граф почтительно поклонился. - С вашего позволения, сир, я сам возглавлю сторожевой отряд. - Рыцарь четко, как на параде, отдал честь и вышел прочь из шатра вслед за вестовым.
  -- Итак, господа, скоро все будет решено, - король обвел взглядом своих командиров, вытягивавшихся по стойке смирно, едва только взор короля оказывался обращенным на них. - Думаю, сражение начнется на рассвете, а, значит, у нас еще есть время, чтобы в последний раз обсудить наш план. Герцог Майл, у вас все готово?
  -- Милорд, - немолодой широкоплечий воин, с ног до головы закованный в тяжелые латы, словно прямо сейчас он собирался идти в бой, коротко поклонился. - Мои всадники не подведут. Мы втопчем эльфов в землю, - надменно, с железной уверенностью произнес Майл.
  -- Мы собираемся первыми нанести удар, не отдавая инициативу эльфам, и делаем главную ставку на атаку вашей кавалерии, герцог, - напомнил король, которому явно не по душе пришлись весьма хвастливые слова рыцаря. - Наш враг впервые за всю эту войну играет по нашим правилам, что меня беспокоит, признаться, - поморщился Ирван. - Дать бой на этой равнине, где мы можем использовать свое численное преимущество, этого я не ожидал от длинноухих. Что ж, если они позволили нам в полную силу использовать кавалерию, мы так и поступим. Три тысячи панцирной конницы - это страшная сила. Эльфы никогда не умели сражаться против больших масс конных латников, и они, скорее всего, не выдержат удара. Однако их лучники все же могут остановить ваших воинов, герцог, - заметил король Ирван, взглянув на Майла. - Запомните, сколь бы сильным ни был обстрел, вы должны двигаться только вперед. Если дрогнете, замешкаетесь, то станете просто хорошей мишенью для Перворожденных. Не думайте о потерях, Майл, сегодня не тот день. Скольких бы бойцов вы не лишились, их смерть не будет напрасной, если хоть треть всадников достигнет строя эльфов.
  -- Вы можете быть уверены в каждом моем воине, государь, - уже с большей серьезностью кивнул суровый богатырь. - Эльфийские стрелы не остановят всадников. Мы не подведем.
  -- Дайк, что у эльфов с кавалерией? - последовал новый вопрос Ирвана, обращенный уже к другому рыцарю.
  -- Сир, разведка докладывает примерно о тысяче всадников, - поспешно сообщил личный адъютант короля. - Легкая конница, лучники, государь.
  -- Они едва ли рискнут атаковать в лоб, но фланговый удар по нашей кавалерии может быть опасен. Латники слишком неповоротливы, чтобы во время атаки успеть развернуться лицом к новому противнику. - Король на миг задумался, а затем произнес, найдя взглядом предводителя союзников-степняков: - Вот что, Гишер, вашим всадникам надлежит прикрывать фланги тяжелой кавалерии от возможных контратак эльфов. Также уделите внимание и пехоте второй линии. Там не так много стрелков, и эльфийские конные лучники, не сходясь в рукопашной, могут нанести пехоте серьезный ущерб.
  -- Я прикажу поставить на флангах по пять сотен всадников, - корханский вождь коротко кивнул в знак согласия. - Если эльфы атакуют, мы не позволим им ударить по тяжелой кавалерии.
  -- Оставьте часть своих воинов в резерве на всякий случай, - предложил Ирван. - Если нам повезет, и после первого удара кавалерии герцога Майла эльфы дрогнут, пусть ваши всадники заходят в тыл длинноухим выродкам. В лобовой атаке, мастер Гишер, от вашей конницы мало пользы, а так вы сможете в полной мере воспользоваться своей быстротой и маневренностью. Главное - сломать их строй, посеять панику в их рядах, а потом уже только и останется, что рубить в спины бегущих эльфов. Но если вдруг атака тяжелой кавалерии захлебнется, пусть ваши всадники, герцог, отступают. - Король вновь взглянул на Майла, который казался воплощением мощи и решимости, в своих тяжелых латах похожий на ожившую крепостную башню. - Не нужно ввязываться в ближний бой, это чревато излишними жертвами, а я все же хочу сохранить кавалерию. Отступайте через интервалы во второй линии. Если эльфы пойдут в атаку и втянутся в бой с нашей пехотой, вы сможете ударить им во фланги, зажав нелюдей в клещи, и это будет прекрасным исходом битвы.
   Полог шатра, поддерживаемый одним из стоявших снаружи личных телохранителей короля, вновь распахнулся, позволив проникнуть внутрь предрассветной прохладе, и взгляды военачальников обратились к молодому воину в легких доспехах, державшему шлем на сгибе локтя. Рыцарь увидел короля, и подошел к нему, припав на одно колено и склоняя голову.
  -- Милорд, - взволнованно произнес юноша. - Меня прислал граф Тард. Наши дозоры вступили в бой с легкой кавалерией эльфов. Враг отступил, но мы потеряли не менее полусотни воинов.
  -- Что с их главными силами?
  -- Строятся, Ваше величество, - ответил гонец.
  -- Возможно, сир, есть смысл атаковать прямо сейчас, - заметил Майл. - Моим воинам нужно мало времени, чтобы быть готовыми. Пока эльфы еще не выстроились в боевые порядки, мы легко сможем опрокинуть их, избежав больших потерь.
  -- Нет, герцог, - отрезал король, брезгливо поморщившись. - Эльфы на нашем месте могли бы сделать нечто подобное. Я даже удивлен, почему они не попытались ночью атаковать лагерь, ведь Перворожденные - мастера в таких делах. Но мы не станем уподобляться этой нелюди, нападая на неподготовленного врага, - произнес Ирван непреклонным тоном. - У нас достаточно сил, чтобы сокрушить их в честном бою, а удары в спину - это не по рыцарскому уставу.
  -- Мой господин, - осторожно заметил Дайк. - Эльфы не вспоминали о рыцарском уставе, вырезая целые поселки на границе и атакуя наши обозы и раненых, направлявшихся в тыл. Мне кажется странным нынешнее их спокойствие, ведь они должны знать, что силы не равны. Как бы эти твари не задумали какую пакость. Напасть на них сейчас - значит не нарушить рыцарский кодекс чести, а просто отомстить за наших воинов, убитых стрелами в спину или заколотых во сне.
  -- Ваши слова, сударь, не делают вам чести, - холодно заметил король, смерив взглядом заметно смутившегося в это мгновение рыцаря, трижды успевшего в мыслях проклясть себя за собственную несдержанность. - Мы должны помнить о том, что остаемся благородными людьми. Я уверен, господа, в нашей победе, в успехе битвы и всей кампании, но я хочу победить в честном бою, как подобает дворянину и рыцарю.
   Короля сдержанным гулом поддержали почти все, кто был в этот миг в его шатре. Кто-то действительно чтил рыцарский кодекс, запрещавший нападать без предупреждения, кто-то просто хотел заслужить одобрение государя, выказывая наигранное возмущение предложением рыцаря Дайка.
  -- Что ж, не стоит более ждать. Герцог, - Ирван требовательно взглянул на Вардеса. - Прикажите войскам занять предписанные им позиции. Не будем медлить, господа. Я полагаюсь на вашу храбрость и доблесть, я верю в вас, и верю в победу. А теперь прошу всех отбыть к своим отрядам.
   Все воины разом склонили головы, не раболепно, как слуги, а как младшие перед старшим, и ударили в латные нагрудники сжатыми кулаками, облитыми сталью боевых рукавиц. Ирван, отдавая честь тем, кто готовился принять смерть за него, тоже резко кивнул.
   Толпа рыцарей, бряцая латами, выбралась из шатра, разойдясь по лагерю. В тот же миг над долиной раздались пронзительные звуки труб, и весь лагерь пришел в движение. Пехота рысцой кинулась к знаменам своих отрядов, где воинов ждали уже их командиры. Всадники двинулись на поле, ведя своих скакунов под уздцы, дабы не утомлять их прежде времени. Сопровождавшие тяжеловооруженных рыцарей слуги и оруженосцы должны были позже помочь им взобраться в седла. Пикинеры строились в плотные квадраты, ощетинившиеся пиками, занимали свои позиции арбалетчики, у самого подножья холма засуетилась возле многочисленных метательных машин прислуга, взводя спусковые механизмы и укладывая снаряды.
   Как и было предписано планом, над которым трудились лучшие офицеры короля, признанные знатоки тактики боя, в центре первой линии фолгеркских боевых порядков встала тяжелая кавалерия. Закованные в непроницаемую броню всадники образовали три клина, походившие с холма, откуда за приготовлениями к битве наблюдал Ирван с немногочисленной свитой, на три копейных острия. Обученные кони, также защищенные латами, чувствовали напряжение своих седоков и тоже беспокоились, нервно взрывая землю копытами. Над всадниками возвышался лес длинных копий, под самыми наконечниками которых реяли на слабом ветерке разноцветные вымпелы.
   Конные арбалетчики, вооруженные значительно легче копейщиков и обходившиеся из доспехов только кольчугами и касками, расположились по обе руки от рыцарей. В грядущей атаке они могли успеть сделать только один залп, который должен был хоть немного расчистить путь воинам герцога Майла. А еще дальше на флангах расположились корханцы, и теперь над полем разносились гортанные возгласы, которыми обменивались в ожидание схватки степные всадники. Среди них находился и сам Гишер, считавший, что вождю должно подавать своим воинам пример, демонстрируя собственную доблесть и отвагу.
   Герцог Майл, которому выпала высокая честь возглавить главную ударную силу королевского войска, как и подобает истинному рыцарю, также находился сейчас в первом ряду всадников, окруженный десятком лучших бойцов, которые в атаке должны были прикрывать своего командира. Немало было в свите короля таких дворян, которые предпочли бы командовать сражением, находясь за спинами своих воинов, не подвергаясь опасностям битвы. Но Майл, воспитанный в истинно рыцарском духе, полагал, что своим присутствием сумеет воодушевить воинов, и без того преисполненных ярости и решимости сражаться до победы или до смерти, и вообще считал недостойным рыцаря прикрываться своими солдатами. Все, что он позволил себе сегодня - небольшая свита из лучших воинов, самых опытных и надежных, на которых в сражении Майл мог полагаться даже больше, чем на самого себя.
   Пехота, наемники и рыцарские дружинники, составили вторую линию боевых порядков. Как раз у подножия холма строились пикинеры, образовавшие большой квадрат, который ощетинился гранеными остриями, легко пронзавшими любые латы, точно диковинный еж. Тяжелая пехота, вооруженная пиками и алебардами, более пригодными для ближнего боя, подпирала спины арбалетчиков. Стрелки прикрывались большими щитами, сооруженными из толстых досок, снаружи обтянутых кожей или даже окованных железом. В наступлении они не примут никакого участия, но если эльфы сами атакуют людей, то их встретит настоящий дождь из тяжелых болтов, прошивающих любые латы с сотни шагов. А в дополнение к этому на подступающие неприятельские ряды были готовы обрушить десятки увесистых валунов стоявшие позади пехоты катапульты.
   Было видно, как на противоположной стороне долины выстраивались эльфы, готовившиеся к смертному бою. Даже невооруженным глазом можно было заметить, что Перворожденных на поле пришло намного меньше, чем людей, но казалось, будто эльфы этого не понимают. Они быстро и без лишней суеты образовывали боевые линии, где, как всегда, первыми стояли лучники, позади которых располагались закованные в латы пикинеры. Было понятно, что Перворожденные решили придерживаться обычной тактики, когда стрелки до последнего мгновения стоят в первых рядах, засыпая приближающегося неприятеля тучей стрел, а затем отступают за спины пеших копейщиков, которые и должны принять основной удар в ближнем бою. Правда, в этом сражении у эльфов было много всадников, которые как раз сейчас занимали позиции на флангах пехоты. Конные лучники Перворожденных были весьма опасны в бою по причине своей маневренности и вооружения, позволявшего с почтительного расстояния расстраивать ряды даже самой стойкой пехоты, и не зря король Ирван на совете уделил особое внимание именно этой части эльфийской армии.
   Поле, разделявшее пока две изготовившиеся к схватке армии, уже было покрыто в нескольких местах телами павших воинов. В преддверие большой битвы здесь сошлись в бою передовые отряды людей и эльфов, прикрывавшие основные силы от внезапного нападения, пока еще те не заняли боевые порядки. Сблизившись друг с другом на расстояние выстрела из лука, воины противоборствующих сторон не удержались от соблазна, и теперь холодная земля впитывала кровь первых жертв сражения, не делая различий между людьми и теми, кто гордо называл себя Перворожденными.
  -- Все готово, Дайк, - стоявший возле своего шатра король обернулся к адъютанту, замершему возле левого плеча сюзерена. - Войска построены?
  -- Да, сир, все отряды заняли свои позиции, - офицер почтительно поклонился. - Мы готовы начинать, государь.
  -- А что же эльфы?
  -- Ждут, Ваше величество, - Дайк кивком указал на замерший вдали строй Перворожденных. - Как видите, они тоже готовы к бою. Эльфы едва ли первыми решатся атаковать, ведь их мало.
  -- Тогда прикажите кавалерии наступать. Не стоит тянуть время, - король усмехнулся. - Чем раньше начнется бой, тем скорее мы одержим победу. Запомни мои слова Дайк, это день нашего триумфа, день, когда померкнет мощь и слава И'Лиара!
   Вестовой, которому было поручено доставить приказ об атаке, нашел герцога Майла в первых рядах выстроившейся кавалерии. Рыцарь, услышав волю короля, пришел в восторг:
  -- Я уже думал, что мы так и будем тут торчать до сумерек, - довольно оскалившись, воскликнул герцог. - Наши кони уже застоялись.
   Оруженосец подал герцогу закрытый шлем с пышным плюмажем из страусиных перьев, единственный предмет, отличавший командира от сотен других рыцарей и сержантов. Майл тронул поводья, выехав из строя вперед, развернувшись лицом к своим воинам, неподвижно застывшим в седлах в ожидании атаки:
  -- Братья рыцари, настал решающий день, - зычный голос герцога разнесся над полем, и его услышал каждый воин, каждый всадник, что стоял здесь. - Сегодня мы положим конец могуществу эльфов, мы сокрушим их армию, втопчем в их землю! Сражайтесь, забыв о пощаде, воины, забыв о смерти! Идите вперед, только вперед, и победа будет нашей! Мы переломим врагу хребет! За короля, братья! В бой! - Майл обернулся к горнисту: - Труби атаку!
   Пронзительный звук горна, тотчас подхваченный в разных местах вдоль всего строя, разнесся над долиной, обозначая начало сражения. Воины ревели боевые кличи, подзадоривая самих себя перед броском, который для многих из них мог оказаться последним в этой жизни, а заодно и пугая эльфов. Опускались с гулким стуком забрала глухих шлемов, взвились вверх знамена отрядов, стоявшие в первых рядах воины наклонили вперед тяжелые копья, а те, кто двигался следом, вскинули двуручные седельные мечи, длиной почти в рост человека. Всадники пришпорили коней, и грузные скакуны, защищенные доспехами не хуже седоков, оглашая долину громким ржанием, двинулись вперед.
   Лавина рыцарей, медленно набирая скорость, хлынула на застывших в нескольких сотнях ярдов эльфов. Всадники, выставляя вперед копья, на древках которых полоскались на ветру яркие вымпелы, неумолимо приближались к противнику, словно сошедший с вершины горы ледник, сметающий все на своем пути и не ведающий преград.
   Три конных клина, с холма, на котором находился король казавшиеся тремя диковинными монстрами, тремя покрытыми стальной чешуей змеями, перешли на рысь, сотрясая землю ударами тысяч подкованных копыт. В едином порыве они устремились к эльфам, ничего не замечая кроме вражеского строя, ощетинившегося длинными пиками. И никто из идущих в атаку всадников не увидел, как в небе, за спинами неподвижно замеривших эльфов пелену облаков прорезали три темные точки, метнувшиеся к заполонившим южную часть долины людям. Вот они стремительно понеслись к земле, чтобы над головами эльфийских воинов выровнять свой полет, и уже можно было увидеть диковинных созданий, давно забытых людьми, мчавшихся сейчас над полем боя на могучих крыльях, мерно рассекавших воздух. Они летели очень низко, быть может, в полусотне ярдов над землей, эти существа, давно уже превратившиеся в легенду. И сейчас, на глазах тысяч людей, эта древняя легенда оживала, неся смерть всему живому.
  -- Что там такое, - один из спутников короля, самый зоркий, указал рукой в небо, где среди серых облаков возникло некое движение. - Там, в вышине? Кажется, что-то летит сюда?
  -- Невероятно, - удивленно выдохнул король. Ирван прочел достаточно древних манускриптов, чтобы с первого взгляда понять, что это за создания, промчались над самым строем эльфов, устремившись навстречу разгонявшимся для удара всадникам. Король невероятно отчетливо рассмотрел за какой-то неуловимый миг узкие веретенообразные тела, увенчанные длинными клиновидными головами, сильные крылья, резавшие воздух, словно клинки из хорошей стали - Это же драконы!
  -- Сир, - верный Дайк вскинул брови. - Но откуда, сир? Этого просто не может... - но офицер так и не закончил фразу, ибо последнее слово буквально застряло у него в горле.
   Яркая вспышка озарила поле, когда один из крылатых змеев, самый большой, даже с расстояния в несколько сотен шагов казавшийся настоящим гигантом, изрыгнул сгусток пламени как раз на центральный клин рыцарей. Огненная завеса опустилась как раз перед всадниками, не сумевшими удержать коней и врезавшимися на полном скаку в стену пламени. Все, кто стоял рядом с королем на холме, вынуждены были зажмуриться, столь нестерпимо ярким был этот огонь. А когда люди вновь открыли глаза, то увидели, что на том месте, где только что были сотни всадников, буйствовал настоящий огненный смерч. Пламя поглотило множество воинов и их коней, обратив за доли секунды в невесомый пепел и плоть, и прочнейшую сталь.
   Кони, не слушаясь более приказов наездников, метались по полю, пятаясь сбросить всадников, да и люди, пораженные происходящим, были ввергнуты в такой ужас, что забыли обо всем. Строй сломался, и немало воинов погибли под копытами боевых коней своих же товарищей, просто не успев отвернуть в сторону. Рыцарей и их коней втаптывали в землю, прокатываясь по их телам тысячепудовым стальным валом. Бросая оружие, всадники кинулись в разные стороны, стремясь уйти из-под удара.
   Пролетая очень низко над землей, драконы, теперь уже все трое, изрыгали во все стороны сгустки пламени, оставлявшие от закованных в броню воинов лишь выжженные проплешины на земле. Грозные рыцари, опасные для любого противника на земле, ничего не могли поделать против смерти, парившей над полем сражения на перепончатых крыльях. Отважные воины, многие из которых все же сохраняли самообладание, сумев кое-как усмирить и взбесившихся коней, они только и могли, что потрясать в воздухе мечами и копьями, и погибать один за другим. За считанные минуты грозная рыцарская кавалерия, способная сокрушить любого противника, цвет воинства Фолгерка, перестала существовать. Сотни воинов погибли в огне, еще больше людей попало под копыта коней своих же соратников, и теперь те из них, кто не умер сразу, кричали, призывая на помощь, ибо сами были искалечены так сильно, что едва могли пошевелиться.
   Конные арбалетчики, что стояли на флангах, были единственными воинами, способными дать хоть какой-то отпор. Они вскидывали свое оружие, пуская тяжелые болты почти точно в зенит, но стрелы бессильно отскакивали от покрытых прочной чешуей драконьих тел, а в большинстве своем просто не попадали в цель, бессильно пронзая воздух. Один из драконов, розовая чешуя которого отливала перламутром, чуть замедлил полет, отстав немного от своих братьев. Заметив самое большое скопление стрелков, он выплюнул по людям струю пламени, испепелившую за краткий миг сразу несколько десятков всадников, а затем, не отвлекаясь более на них, стремительно унесся дальше.
   Громадный черный дракон, не обращая больше никакого внимания на суетящихся на земле рыцарей, в доли секунды из грозного всесокрушающего войска обратившихся в перепуганную толпу, устремился к строю фолгеркской пехоты. Еще один огненный шар, ослепительно белый, каким никогда не бывает простое пламя, врезался в самый центр большой баталии пикинеров. Сотни воинов, в том числе и командиры, исчезли в огне за мгновение, а те немногие, кто смог уцелеть, кинулись бежать, побросав оружие.
   Над равниной зазвучали крики ужаса и боли. Драконы, летевшие клином, пронеслись над строем фолгеркских воинов, заливая землю под собой морем огня. Весь центр армии был уничтожен, а те немногие, кому посчастливилось избежать пламени, старались убраться подальше от поля не начавшегося сражения, превратившегося в огненный ад. Фланги войска, однако, пока не пострадали от льющегося с небес огня, но и их тоже охватила паника, стоило только появиться над рядами людей грозным крылатым созданиям. Лишь только скользнули по земле тени огнедышащих монстров, и солдаты, еще мгновение назад готовые сражаться не на жизнь, а на смерть, кинулись кто куда, бросая оружие, щиты, срывая на бегу шлемы и даже доспехи. Корханцы, те вообще не собирались ждать, пришпорив своих быстрых лошадок и бросившись врассыпную. Лишь некоторые всадники вскидывали луки, стреляя по драконам, но это было сделано просто ради соблюдения приличий, ибо позор для воина степей бежать с поля боя, даже не обнажив оружие.
   Тем временем черный дракон, летевший первым, развернулся и направился к холму, усеянному шатрами и знаменами королевских генералов, где в тот момент был и сам государь Ирван. Находившиеся рядом с королем арбалетчики, отборный отряд, который Ирван оставил при себе в качестве личной гвардии, вскинули оружие, и навстречу приближавшемуся чудовищу взмыл рой болтов. Они способны были пробить любые латы, но черная, словно антрацит, чешуя, сплошным панцирем покрывавшая тушу громадного дракона выдержала обстрел, и болты лишь бессильно отскакивали от его груди. А затем дракон нанес ответный удар, выдохнув в сторону суетившихся на земле людей сгусток огня, накрывший пламенным вихрем самую вершину холма.
   Немногие из тех воинов, что стояли в строю в долине, видели, как пламя окутало то место, где еще миг назад находился в окружении своей свиты фолгеркский король. Сейчас воины, оказавшиеся в настоящем аду, думали лишь о спасении, бросая оружие и разбегаясь, кто куда. Но драконы вновь и вновь обрушивали на копошащихся на земле двуногих пламя, испепеляя их сразу десятками и сотнями. Войско оказалось в огненном кольце. Крылатые огнедышащие змеи, летая по кругу над долиной, один за другим опускались к самой земле, обращая в пепел оказавшихся на их пути людей, мечущихся в тщетных попытках спастись. Напрасно воины вжимались в землю, накрываясь щитами, словно дерево и железо могли защитить их от прокатывающихся одна за другой волн пламени. Агония охватила все огромное войско, разбитое за несколько минут.
   Граф Фернан Крейн, которому в этой битве выпало командовать пехотой правого фланга, чудом избежал смерти от драконьего огня. Один из крылатых монстров плюнул сгустком пламени по первым рядам баталии, в центре которой, в окружении сигнальщиков и знаменосцев находился граф. Рыцарь видел, как десятки воинов, стоявших перед ним, рассыпались невесомым пеплом. До графа докатилась волна нестерпимого жара, от которого раскалились его доспехи и начали тлеть волосы, а легкие, опаленные раскаленным воздухом, пронзила жуткая боль. Кто-то из воинов толкнул Крейна на землю, а через мгновение огненный вихрь пронесся в считанных шагах от них.
   Солдат, которому Крейн был обязан жизнью, дико закричал, ибо его доспехи от сильного жара начали плавиться, заживо запекая в стальной скорлупе человека. Крейн попытался столкнуть с себя умирающего воина, но на них упало еще одно тело, и граф оказался придавлен к земле. Когда он все же смог выбраться из-под трупов, драконы, оставив в покое людей, которых уже невозможно было назвать армией, устремились на юг, вновь обращаясь темными точками, летящими за горизонт.
   Пошатываясь и стараясь задерживать дыхание, ибо легкие и глотку жгло огнем, граф с трудом поднялся на ноги, с ужасом озираясь по сторонам. Разгром был полный, армия, как организованная сила, была сокрушена за считанные мгновения, но далеко не все флогекские солдаты погибли в пламени крылатых змеев. По выжженному полю бродили воины, пытавшиеся отыскать своих товарищей в надежде, что тем удалось выжить. Их осталось совсем мало, быть может, несколько сотен, напуганных, обезумевших от такого страшного поражения людей, многие из которых бросали оружие и стаскивали доспехи, словно и не было в полумиле от них готового к бою войска эльфов. Армия Фолгерка, многочисленная, прекрасно вооруженная, каждый воин которой еще минуту назад нисколько не сомневался в победе, просто перестала существовать, уступив место перепуганному стаду двуногого скота, не помышлявшего уже о бое.
   Крейн огляделся вокруг, и первым, что бросилось ему в глаза, была покрытая пеплом вершина холма, где совсем недавно теснились роскошные шатры, над шпилями которых развевались знамена. У подножья холма догорали метательные машины, которым, кажется, так и не довелось сделать сегодня ни одного выстрела. На дальнем краю поля были видны корханские всадники, не более полутора сотен, не то вернувшиеся после того, как улетели драконы, не то просто не успевшие убраться отсюда, но чудом уцелевшие в схватке с крылатыми тварями.
  -- Король, - граф бросился к одному из солдат, бродившему по полю. - Что с королем? - внезапно охрипшим голосом спросил рыцарь. - Он жив?
  -- Это конец, - бормотал воин, немигающим взглядом уставившийся в пустоту. Доспехи его и одежда были покрыты слоем грязи и копоти, брови опалены, а лицо покрылось волдырями, какие бывают от ожогов. - Они всех сожгут, всех, - дрожа, произнес пехотинец.
  -- Приди в себя, солдат, ведь ты еще жив - Крейн тряхнул воина за плечо, но тот вяло вырвался из руки графа и пошел дальше.
  -- Эльфы, - раздался над полем пронзительный крик, полный ужаса. - Всадники приближаются!
   Фернан торопливо обернулся, и сердце его сжалось от страха. Граф увидел, как с севера на остатки войска стремительно надвигается конная лавина. Выстроившись дугой, эльфийские конные лучники промчались по выжженным проплешинам, подняв в воздух клубы пепла, все, что осталось от сотен могучих воинов. Не нужно быть гением тактики, чтобы понять, что несколько сотен всадников сотворят с беспорядочно мечущимися по равнине пехотинцами, многие из которых даже не имели оружия. Спустя несколько мгновений эльфийская конница окажется здесь, среди людей, и начнется жуткая резня, избиение остатков армии людей, не способной более сопротивляться.
  -- К бою, - граф поднял с земли чей-то меч, ибо свой он потерял. Нужно было действовать, пока оставался хоть призрачный шанс выжить. Взгляд рыцаря остановился на лежавшем на покрытой росой траве знамени, и Крейн, схватив его, принялся размахивать флагом, призывая к себе уцелевших воинов. - Ко мне! Все ко мне!
   Перворожденные, словно гигантский серп, выкашивали всех, кто оказывался у них на пути. Кто бы ни командовал армией эльфов, он отдал абсолютно верный приказ, бросив быстрых всадников против остатков фолгеркского войска. Даже теперь люди еще имели шанс организованно отступить с поля боя, если бы нашелся кто-то, кто осмелился бы принять на себя командование. Несколько сотен, вернее даже несколько тысяч солдат, многие из которых хотя и были испуганы, но все же не потеряли голову, окончательно впав в панику, имели шанс спастись, собравшись вместе. И эльфы решили не дать людям такого шанса, здесь и сейчас полностью уничтожив фолгеркцев до единого человека.
   Люди, заметившие приближение эльфийской кавалерии, в большинстве своем не думали о сопротивлении, пытаясь спастись бегством. Но тягаться с легкими всадниками на свежих конях было просто бессмысленно, и один за другим фолгеркцы падали на выжженную землю с торчащими из спин стрелами, или с размозженными ударом копыт ударом головами. На много миль вокруг протиралась голая равнина, и лишь далеко на востоке, возле самого горизонта, темнела полоса леса, который только и мог дать укрытие людям. Но Перворожденные уже перекрыли все пути к спасению, став между остатками армии людей и опушкой мрачной чащи, и теперь играючи расправлялись с бегущими из последних сил воинами Фолгерка. Эльфы даже не брались за клинки, на полном скаку расстреливая метавшихся по равнине людей из луков.
   И все же нашлись среди воинов разгромленной армии те, кто не забыл о дисциплине и не растерял всю свою выучку. Многие опытные солдаты понимали, что лишь вместе, плечо к плечу, в единых боевых порядках они могли выстоять перед атакой всадников, которых нужно было встречать частоколом пик и градом болтов, а не беззащитными спинами, так и просящими, чтобы вонзить в них стрелу или на скаку наискось ударить клинком. И те из воинов, чудом выживших после атаки драконов, кто были ближе всего к Крейну, кинулись к размахивавшему стягом рыцарю, на бегу поднимая брошенные своими же товарищами копья и алебарды, перебрасывая через плечо ремни длинных щитов, подхватывая арбалеты и рассыпанные по земле стрелы.
   Фернан Крейн, вонзив в землю древко знамени, взялся обеим руками за черен меча. Вокруг графа собирались воины, услышавшие его призыв, те, кто еще не потерял голову от ужаса. И с каждой секундой их становилось все больше, так, что на мгновение граф даже решил, что им удастся выбраться с этого поля, отбившись от надвигающихся эльфов.
  -- Кто может биться, ко мне, - Крейн уже не кричал даже, а хрипел, с трудом превозмогая боль, но его команды слышали все до единого, и каждый воин, вспомнив все, чему его учили, старался исполнить команды графа наилучшим образом. - Теснее строй! Щиты поднять! Пикинеры - в первую линию, вам придется принять их удар. Все, у кого есть арбалеты, пусть идут в середину. Стреляйте поверх голов воинов из первого ряда. Приготовиться!
   Эльфы, увлекшиеся избиением поддавшихся панике, обезумевших при виде гибели своей армии и самого короля людей вдруг натолкнулись на плотно сбитую стену щитов, из-за которой грозно щетинились длинные пики и тяжелые алебарды. Перворожденные, не ожидавшие среди царившего на поле хаоса встретить организованный отпор, грудью ринулись на небольшой отряд, рассчитывая, что люди бросятся врассыпную, не дожидаясь столкновения. Несколько сотен всадников накатились на строй фолгеркцев, точно волна на гранитный утес, и ровно с тем же результатом отхлынули назад.
   Несколько десятков Перворожденных не успели сдержать своих коней и напоролись на частокол пик, чьи узкие граненые острия легко пронзали кольчуги конников, а из-за спин пикинеров в сгрудившихся перед людьми эльфов неожиданно часто полетели арбалетные стрелы, сбивая на землю гордых всадников, уже уверившихся в своей победе.
   Эльфы откатились назад, но лишь только для того, чтобы, взявшись за луки, обрушить на горстку людей, жалких три сотни воинов, если даже не меньше, настоящий дождь из не знающих промаха стрел. На полном скаку пролетая вдоль строя пехотинцев, эльфы стреляли без остановки, и хотя большинство стрел бессильно втыкались в тяжелые щиты, некоторые находили бреши, и люди, один за другим, падали на землю, и без того уже сегодня вдоволь испившую крови.
  -- В строй, в строй! Плотнее щиты, - надрывался Крейн, не обращавший внимания на летевшие мимо стрелы. - Теснее сомкнуть ряды! Не бежать, только не бежать! Стоять насмерть!
   Граф успел заметить, что многие из бежавших солдат, пользуясь тем, что эльфы отвлеклись на его отряд, приближались к лесу, и каждая секунда, которую могли продержаться собравшиеся вокруг воины, умножала шансы их товарищей на спасение. А потому Крейн не видел иного исхода, кроме как сковать конницу эльфов боем, насколько это возможно, и погибнуть здесь, ибо живыми им уже не дали бы уйти.
  -- Никто не поможет нашим братьям, воины, кроме нас! - раздавались над рядами вступивших в яростную схватку бойцов надсадные возгласы графа. - Сражайтесь, бейтесь, не щадя себя!
   И измученные, испуганные воины бились так яростно, как никогда еще за всю эту войну. Они погибали, падали замертво один за другим, сраженные эльфийскими стрелами, сыпавшимися на горстку людей со всех сторон, но и эльфы несли потери. Немногочисленные арбалетчики, собравшись в глубине построения, били через головы своих товарищей, и тяжелые болты, легко пронзая тонкие кольчуги, сбивали эльфов, почти всегда попадая точно в цель. Но стрелков в отряде Крейна было очень мало, и редкие выстрелы, хотя и были весьма точны, уже не могли заставить эльфов отступить. Вокруг горстки храбрецов сжималось кольцо, походившее на удавку, которую каждый из этих обреченных воинов уже ощущал на своей шее.
   Гишер, военный вождь корханцев, видел, как медленно погибали отчаянные фолгеркские солдаты, среди которых нашелся кто-то, сумевший даже такое поражение обратить в маленькую победу. Почти все эльфы, за исключение пары сотен всадников, гонявшихся за пытающимися скрыться людьми, собрались вокруг этого отряда, грозно ощетинившегося десятками пик и сжавшегося в комок, укрывшись за щитами. Гишер, с которым еще оставалось сотни полторы воинов, всадники его родного клана, не побежавшие при виде кошмарных драконов, понимал, что люди обречены, но он был воином, и он дал клятву в этом бою сражаться вместе с людьми Фолгерка против общего врага. А потому, выхватив из ножен саблю, Гишер, не раздумывая, пришпорил своего коня, бросая его в спину увлекшимся боем эльфам. И его воины, отчаянные до безумия, выстраиваясь позади своего вождя, последовали за ним, на скаку выхватывая луки и склоняя вперед легкие пики, на древках которых развевались конские хвосты.
   Атака корханских всадников была страшной. Эльфы, забывшие о горстке людей, которым полагалось во весь опор гнать с поля, или просто решившие разделаться с ними позже, не были готовы к такому удару в спину. Лишь немногие из них, услышав боевые кличи степняков, развернулись, чтобы встретить нового врага, и погибли, пронзенные стрелами, проткнутые остриями пик. В какой-то момент Перворожденные отступили, предоставив людям Крейна краткую передышку.
   Но эльфов было много, гораздо больше, чем людей, и клин корханцев увяз в гуще высоких всадников в посеребренных доспехах, не добравшись до сжавшихся под градом стрел воинов Крейна. А уже спустя несколько мгновений часть эльфов, просто расступившись перед атаковавшими степняками, принялась окружать всадников Гишера, замыкая вокруг отважных степняков стальное кольцо, а прочие вновь атаковали пехоту Крейна, стремительно опустошая колчаны. Корханцам же не оставалось иного выхода, кроме как развернуться лицом навстречу набиравшим скорость эльфам, изготовившись к сшибке.
   На равнине, изрытой сотнями солдатских сапог и опаленной драконьим пламенем, сошлись всадники Гишера и Перворожденные, одни были движыми понятиями о чести, других влекла в бой ярость, жажда мести, утолить которую была способна лишь кровь врага.
   Две кавалерийские лавы, выпустив вперед копейщиков, а лучников оставив в задних рядах, стремительно сближались. Еще миг, и воины, размахивая клинками, уже проносятся мимо, на полном скаку рубя противника. У каждого было время только на один удар, столь быстро скакали всадники, но если он оказывался точен, еще один воин, в кожаном ли панцире, либо в посеребренной кольчуге и высоком шлеме, падал из седла, разрубленный почти пополам.
   Всадники смешались, отбрасывая в сторону пики и копья и обнажая клинки. Сам Гишер, шедший в атаку в первых рядах, успел уже зарубить одного эльфа а второму всадил в грудь легкий клевец, так и оставшийся в теле убитого врага. И теперь вождь схватился с другим Перворожденным в легких латах и высоком островерхом шлеме с нащечниками, почти целиком скрывавшими лицо эльфа. Вероятно, это был командир эльфийских всадников, безошибочно распознавший в толпе людей их предводителя и решивший скрестить с ним клинок.
   Противник корханского вождя оказался великолепным бойцом, и всадники, кружа, обменивались частыми ударами, большинство которых не достигало цели. Гишер пару раз достал эльфа, но сабля бессильно скользила по прочному панцирю, оставляя лишь царапины на полированной стали. Эльф, оскалившись от ярости и рыча сквозь зубы, рубил длинным узким клинком, чуть изогнутым, словно тело змеи. Гишер догадывался, что сейчас и он выглядит не лучше, разъяренный и обезумевший от запаха крови воин, жаждущий лишь вонзить свою саблю в плоть врага, прежде, чем придется погибнуть самому.
   Всадники сражались с исступлением, но в то же время, каким-то образом сохраняя хладнокровие. Они бросали своих коней друг на друга, плетя в воздухе паутину из стали. Эльф бился расчетливо и умело, но ярость человека оказалась сильнее, и Гишер, перегнувшись через голову своего верного скакуна, ударил Перворожденного острием сабли в лицо, заставив эльфа отпустить поводья и выронить клинок, подняв руки к глазам, на месте которых теперь была страшная рана. Корханский вождь замахнулся саблей, намереваясь могучим ударом прикончить эльфа, но что-то укололо его в спину, и Гишер, опустив глаза, увидел, как из груди его, пробив кольчугу, вышло узкое лезвие меча. Вождь, так и не увидев того, кто сразил его, стал заваливаться назад и выпал из седла, умерев еще до того, как коснулся взрытой сотнями копыт земли.
   Воины Гишера, хотя и видели гибель своего вождя, вовсе не поддались панике. Напротив, они принялись сражаться с удвоенной яростью и силой, круша эльфов, пронзая их кинжалами, разрубая страшными сабельными ударами, но все это уже не могло спасти людей. Перворожденных было почти втрое больше, и они могли позволить себе потерять лишний десяток воинов, а вот корханцы, и без того малочисленные, с каждым убитым всадником теряли еще один шанс, уже не на победу вовсе, а на спасение. И, наконец, пал последний из гордых воинов степи, изрубленный эльфийскими клинками. Уже умирая, он бросился на эльфа, оказавшегося ближе всех к нему, и вместе с ним повалился на землю, из последних сил сжав горло Перворожденному. И прочие эльфы, восхищенные таким мужеством, молча стояли над бездыханными телами степняков, которые пали все, но ни один из них даже на мгновение не подумал о спасении бегством, хотя каждый понимал еще до начала битвы, что уже обречен на смерть, просто потому, что именно ему в этот день и час довелось оказаться здесь, в сердце Финнорских равнин.
   Смелая, но бессмысленная атака корханцев несколько отвлекла эльфов от отряда Крейна, но граф уже понимал, что их судьба предрешена, и вскоре он и те храбрецы, что стояли сейчас плечо к плечу с графом разделят участь отважных степняков. И эльфы, точно подслушав его мысли, вновь всеми силами навалились на изрядно сократившихся в числе людей, многие из которых, к тому же, были ранены. Дав несколько залпов из луков, выкосивших почти целиком первый ряд фолгеркцев, эльфы, выхватывая клинки, устремились в атаку. Теперь уже им не грозили пики, и арбалетчики, полностью истратив невеликий запас стрел, не могли остановить конную лавину.
  -- Братья, - из глотки графа вырвался жуткий хрип. - Умрем с честью! Не покажем этим тварям спины. Пусть помнят, как погибают люди! Во славу короля! За Фолгерк!
  -- Слава Фолгерку, - отозвались воины, уже почти мертвые, а потому более не боявшиеся ни смерти, ни боли. - За короля! В бой!
   Вал облитый серебристой броней всадников столкнулся с горсткой грязных, израненных, кое-как вооруженных и едва уже державшихся на ногах пехотинцев, и фолгеркские воины не выдержали удара. Эльфийские всадники, тесня конями людей, сломали строй, и теперь каждый солдат бился сам за себя, окруженный множеством эльфов.
   Фернан Крейн, сбросивший шлем, который только мешал ему, ограничивая обзор, тоже рубился с наседавшими на него Перворожденными. Он отражал сыпавшиеся сверху удары и сам рубил и колол в ответ. Один из эльфов оказался слишком близко от рыцаря, и Крейн, выбросив вперед руки, пронзил его грудь острием длинного полутораручного клинка. Эльф, выпустив свой меч, стал заваливаться назад, но его место занял следующий. Граф собрал все свои силы, но он уже чувствовал, что долго продержаться не сможет.
   И Крейн пропустил тот момент, когда клинок эльфа, скользнув мимо подставленного на его пути меча, ударил графа в голову. Выпад Перворожденного пришелся вскользь, а потому Крейн, упав на землю, не умер сразу. Лежа на траве, вытоптанной копытами и обильно политой кровью, он видел, как на востоке люди, остатки королевской армии, все же добрались до спасительного леса, хотя путь за их спинами и был усеян телами тех, кому повезло меньше. И когда подкованное копыто эльфийского коня ударило в грудь Фернана Крейна, граф уже знал, что его смерть, равно как и смерть тех отчаянных бойцов, что встали рядом с ним, не была напрасной. Они, ценою своих жизней, купили право на спасение многим воинам, а это значит, что у Фолгерка еще оставалась армия, и эльфам рано было еще праздновать победу.

Глава 4 Безумство обреченных

  
  -- Жарко, - всадник, ехавший слева от медленно ползущей по выщербленной сотнями колес, копыт и ног, как обутых в сапоги, так и босых - это уж у кого на что хватало монет - дороге, смахнул со лба капли пота, от которого уже щипало глаза.
   Воин, прищурившись, взглянул на небо, не по-осеннему безоблачное. Весь долгий день, заставляя путников посылать беззлобные проклятья, нещадно палило южное солнце, в этих краях не перестававшее греть даже в средине зимы, и потому всадник, убедившись, что светило и не подумало исчезнуть, вновь повторил:
  -- Жарко!
   Действительно, было жарко, и Сван, сидевший на краю телеги, свесив ноги через низкий борт, даже стащил сапоги, и распустил шнуровку на вороте рубахи. Солнце стояло в зените, и не было даже намека на тень, в которой можно было укрыться от его жгучих лучей. Только далеко на востоке, у самого горизонта, клубились облака, несущие с собой желанную прохладу, но лишь к вечеру можно было рассчитывать на дождь. Лицо и руки жгло огнем, и вскоре, подумал воин, опаленная лучами немилосердно жарившего солнца кожа начнет слезать целыми лоскутами, словно змеиная шкура.
  -- Хотя здесь еще ничего, - продолжил всадник. Молодой парень по имени Карл, был одним из полусотни бойцов, что охраняли обоз, неспешно двигавшийся через степь. Воину было скучно, и хотелось поговорить, не важно, с кем и о чем. - Вот на севере сейчас, должно быть, действительно жарко, - заметил юноша, и в голосе его послышалась тщательно скрываемая зависть. - Надеюсь, наше славное королевское величество проучит мерзкую нелюдь.
   Сван только кивнул, окинув взглядом открывшийся пейзаж. Нужно сказать, картина не радовала разнообразием. Слева и справа раскинулась поросшая невысокой жесткой травой, уже побуревшей от зноя, степь, которая, это воин точно знал, на востоке обрывалась почти непроходимыми лесами, тянувшимися до недальнего морского берега. Позади тоже высились вековые чащи, с каждой минутой все отдалявшиеся, что было к лучшему, а впереди степь вздымалась холмистой грядой, и на гребнях холмов уже можно было видеть межевые столбы. Там, в считанных милях, начинались земли королевства Фолгерк.
  -- Говорят, король привел на Финнорские равнины пятнадцать тысяч воинов, - молвил меж тем словоохотливый стражник.
   Воину было жарко в тяжелой кольчуге, но снимать доспехи он не решился, лишь повесив широкополую каску на пояс, да откинув кожаный капюшон поддоспешника, и теперь поминутно утирая катящийся по лицу и шее соленый пот. Право же, глупо было бы нарваться на шальную стрелу на пороге родной страны, и всадник заботился о своей безопасности в ущерб удобству, надеясь, что рубаха из железных колец спасет его жизнь в случае опасности.
  -- Вот это силища! - с явным восхищением воскликнул юный воин, должно быть, мысленно сейчас находившийся далеко на севере, почти в самом сердце эльфийской державы, там, где армии двух королевств готовились к решающей схватке. - А правитель длинноухих, похоже, тоже собрал всех своих воинов. Эх, - мечтательно вздохнул всадник, - славная сеча будет! Жаль, не довелось там оказаться.
   Вестей с севера почти не было, да и не от кого было услышать их. Воины, что шли на соединение с королевской армией, знали лишь то, что грядет бой, скорее всего, должный решить исход этой недолгой, но поражавшей даже бывалых рубак своей жестокостью войны.
   Подкрепления к государю Ирвану подходили непрерывно. Наемники, дружины лордов, в основном тех, чьи земли были на южной границе королевства, все они спешили принять участие в кровавой потехе, едва ли задумываясь над тем, что многим не суждено будет когда-либо отправиться в обратный путь.
  -- Я свое уже отвоевал, - хмыкнул Сван, машинально поглаживая колено. - Отдал, так сказать, священный долг перед государем, - криво усмехнулся воин. - И тебе жалеть не советую, приятель. Эльфы нам еще покажут, и, как знать, возможно, тех пятнадцати тысяч, о которых ты говоришь, еще и мало окажется. Эта нелюдь бьется, как одержимые, уж поверь. Им разницы нет, втрое людей больше, или вдесятеро. Кидаются в бой и рубятся, пока могут на ногах держаться. Да что говорить, - пожал плечами воин, - они ведь родной дом защищают, еще бы не биться за него. А мы и сами не знаем, чего ради туда сунулись. Сколько уже славных ребят в этих проклятых всеми богами лесах остались навсегда, а для чего, кто скажет?
  -- А как же выход к морю, торговые пути? - удивился собеседник Свана, не ожидавший от своего товарища, настоящего ветерана, столь странных речей. И верно, какие могут быть сомнения в праведности войны у того, кто лишился своих товарищей, коварно убитых безжалостным врагом? - Эльфы мешали нам вести торговлю, боялись, что Фолгерк будет становиться все сильнее. Они же спят и видят, как бы извести под корень всех людей. Только у самих у них силенок сейчас маловато, вот и решили сперва с нас начать. Нет, - убежденно произнес воин, - давно пора было показать нелюди, кто ныне владеет миром. Их век минул, так пусть бы они и посторонились, чтобы не мешать молодым народам.
   Разубеждать своего собеседника Сван не стал, хотя нашел бы, что возразить ему. Сам он не испытывал к эльфам какой-то ненависти, в отличие от многих из тех, кого воин знал и с кем бок о бок бился он на этой и минувших войнах. Просто племя, то, которое именовали порой Дивным Народом, было иным, но разве это повод, чтобы вести с ними войну на уничтожение, которая уже стоила королевству тысяч павших воинов? Сван сомневался, что давно уже загнанные в свои леса эльфы могут умышлять против людей, теснимые ими со всех сторон, с севера, где был Дьорвик, давний соперник Перворожденных, с запада, ведь обитатели корханских равнин тоже не страдали любовью к эльфам, а теперь еще и с юга, со стороны Фолгерка. Скорее, все, чего желали сейчас те, кого с легкой руки придворных краснобаев назвали врагами рода человеческого, это тихо уйти в небытие спустя не столь долгое время, растворившись в тех лесах, которые, по преданию, некогда и дали жизнь этому народу.
   Впрочем, Сван не стал спорить с Карлом, поскольку не был уверен, что тот прислушается к его словам. Парень был молод и горяч, и воин понимал его юношескую жажду подвигов, которая и привела в эти окутанные древними чарами, смертельно опасные леса тысячи таких же мальчишек, многие из которых уже не вернутся в свои дома. Они жаждали воинской славы, а получили стрелу в спину, даже не поняв, кто и откуда ее выпустил. Что ж, не всем суждено совершать подвиги, кто-то должен бесславно сдохнуть, чтобы еще одного лорда, разумеется, великого воина и полководца, воспели в героических балладах сладкоголосые менестрели. Такова жизнь.
  -- Ты ведь воюешь с первых дней, верно? - несколько мгновений спустя спросил Карл, уважительно взглянув на Свана.
  -- Да, от самой границы, через все леса прошел, - согласно кивнул воин, криво усмехнувшись: - Ветеран! - почему-то в этот миг гордости за себя он нисколько не испытывал. - Добрались до их столицы, да об нее зубы-то и поломали. Нелюди там было всего ничего, с тысячу, пожалуй, не набралось бы. Да только нам с того легче не стало. Сколько народу положили, вспомнить страшно, - покачал головой Сван. - Гномы, так те едва ли не все там и погибли. Ну да ты знаешь, карлики эти, ежели с эльфами биться, всегда первыми норовят в атаку идти. Мне вот тоже подарочек достался, - вздохнул солдат, вновь коснувшись колена. - Стрела, будь она неладна. В последнем штурме, - пояснил он. - Лекарь сказал, чуть выше, и я вовсе ходить бы не смог. А так ничего, - довольно оскалился воин, - буду ковылять. Бегать, правда, едва ли получится, ну да ладно, чай не юнец какой, не за девками гоняться.
   Обоз, в котором ехал Сван, направлялся в Фолгерк, и вез раненых, тех воинов, что уже не могли продолжать сражаться. Три дюжины искалеченных, иссеченных мечами бойцов, сполна сослужив службу своему королю, возвращались домой. Дружинники сеньоров и несколько обычных наемников, большинство из которых, как и Сван, сражались с эльфами с самого начала этой войны, все менее победоносной для Фолгерка, держали путь в родные края.
   Двигался обоз по эльфийским лесам, лишь недавно выбравшись в степь, вроде бы принадлежавшую корханским племенам. А поскольку в чащах, пусть даже и находились они в тылу огнем и мечом прокатившейся по южным пределам И'Лиара армии людей, хватало эльфов, беспрестанно атаковавших отдельные отряды вражеских воинов, скорбный караван охраняло аж пятьдесят всадников. Легкая конница, стрелки, они были здесь вместо того, чтобы вместе со своими товарищами крушить ненавистную нелюдь на Финнорских равнинах, и многие тяготились такой мыслью.
   Впрочем, людям повезло, и за те дни, что телеги медленно катились по лесным дорогам, проторенным не так давно фолгеркскими воинами, наступавшими на север, эльфы ни разу не потревожили их. Зная, что иной раз в этих дебрях гибли, попав в мастерски устроенные засады, целые отряды пехоты и конницы, сотни воинов, Сван считал это милостью богов. А теперь, когда обоз уже находился в считанных лигах от границы королевства, опасаться, верно, и вовсе было нечего.
   Хотя иной раз и говорили, что отряды длинноухих доходят до северных провинций Фолгерка, воин этому едва ли верил. Как видно, его сомнения разделяли и те, кто охранял ветеранов, а точнее, просто увечных калек. Всадники расслабились, отпустив оружие и перестав нервно озираться по сторонам. Что ж, здесь, на равнине, подобраться к обозу незамеченными можно было разве что по воздуху, и опасаться внезапной атаки эльфов, право же, не стоило.
  -- Эх, скоро Фолгерк, - мечтательно произнес Карл, кажется, вовсе не способный молчать. - Первым делом выпью пива, сразу кружки три, а то и четыре, и ванну приму. Нам, доблестным защитникам королевства, теперь в любой корчме рады, так что, ежели повезет, еще и смазливую служаночку, которая мне спину тереть станет, в постель затащу. Истосковался я что-то по женскому телу!
   Сван, усмехнувшись в бороду, лишь взглянул на своего приятеля, ничего не сказав. Он был не вполне уверен, что этот мальчишка, для которого легкий арбалет, висевший на луке седла, все еще оставался занятной игрушкой, хоть раз в своей недолгой жизни целовался. Впрочем, воин не стал высказывать свои сомнения, поскольку вовсе не хотел оскорбить парня, изо всех сил пытавшегося казаться настоящим мужчиной.
   Телега, переваливаясь на ухабах, медленно, но верно ползла на юг, и Сван, погруженный в мечты о том, что вот-вот увидит он родной дом, задремал, не обращая внимания на болтовню Карла, ни на мгновение не умолкавшего, и сейчас, кажется, похвалявшегося своими ратными подвигами. Вдруг на лицо воина набежала тень, мгновенно исчезнувшая, и он удивленно взглянул на небо, гадая, с чего это так быстро нанесло облака.
  -- Неужто сжалились боги, да дождь... - закончить фразу Сван не смог, открыв рот от изумления и во все глаза глядя на диковинных созданий, что пронеслись над обозом мгновении назад.
   Их было трое, и летели они сравнительно низко, быть может, в каких-то двух сотнях ярдов над раскаленной солнечными лучами землей. Они словно нарочно позволили людям, плетущимся в пыли далеко внизу, рассмотреть себя, и им было чем гордиться, этим существам, верно, явившимся прямо из сказки. Поджарые тела, длинные шеи, увенчанные клиновидными, походившими на наконечники копий, головами, тонкие хвосты, и широкие перепончатые крылья, с гулом резавшие нагретый солнцем воздух. Им было, чем хвалиться перед ничтожными двуногими.
  -- Это же настоящие драконы, - выдохнул Карл, точно так же, как и сам Сван, не отрываясь смотревший на волшебных созданий, разинув от удивления рот. - Невероятно!
   Два дракона тем временем взмыли вверх, растворяясь в синеве небес. Третий же, тот, что летел посередине, настоящий гигант, покрытый чешуей непроницаемо черного цвета, если верить легендам, неуязвимой для любого оружия, кроме стрел с алмазными наконечниками, развернулся, снизившись до считанных десятков ярдов, и устремился к голове обоза, над которым раздавалась отборная брань вперемежку с исполненными удивления возгласами.
   Сван прежде никогда не видел живых драконов, равно как и любой из людей за последние полтысячи лет. Воину прежде лишь доводилось слушать разные истории про этих невероятных созданий, слишком невероятные, чтобы быть правдой хотя бы на четверть. Но в те мгновения, когда антрацитово-черный дракон развернулся навстречу обозу, пикируя на вереницу телег, солдат вдруг отчетливо понял, что должно произойти в следующий миг.
  -- Бегите, - Сван, даром, что едва мог ходить без посторонней помощи, спрыгнул с телеги, бросившись в степь. - Спасайтесь все! Уходите!
   Несколько всадников с удивлением взглянули на истошно вопившего воина, вдруг упавшего на землю, закрывая руками голову. А спустя мгновение туго сплетенные жгуты нестерпимо жаркого пламени ударили в голову обоза, мгновенно обратив в пепел три подводы и с десяток всадников из числа тех, что охраняли караван. Никто из них не успел даже вскрикнуть, а, скорее, вовсе не понял, что умирает. Плоть, дерево, прочная сталь, все распадалось невесомым пеплом в неуловимые доли секунды, едва лишь соприкоснувшись с исторгнутым крылатым существом пламенем.
  -- К бою, - раздался крик кого-то из стражников. - Стреляйте в него!
   Дракон, стремительно пронесшийся над обозом, от которого во все стороны уже брызнули люди, тщетно надеявшиеся спастись бегством от грозящей с небес смерти, развернулся, набрав немного высоты, и вновь полого спикировал на суетящихся двуногих.
   Несколько солдат, в том числе и Карл, все же не растерявший самообладание, что было вполне простительно в такой миг, вскинули арбалеты, выпустив навстречу приближающемуся крылатому змею град тяжелых болтов. Сван, воспользовавшись передышкой, вновь вскочивший на ноги, видел, как стрелы бессильно отскакивали от шкуры монстра, вновь распахнувшего пасть и выдохнувшего струю пламени.
   Не меньше дюжины всадников, те, кто храбро пытался сразиться в чудовищем, вместо того, чтобы бежать без оглядки, обратились в прах. Сван видел, как его недавний собеседник распался пеплом за одно мгновение, а затем волна чудовищного жара лизнула раненого воина по лицу, заставив его вновь ничком упасть на землю, вжавшись в нее, что было сил.
  -- Бежим, бежим, - немногие уцелевшие солдаты и возницы со всех ног кинулись в степь, обрекая раненых, большая часть из которых вовсе не могла передвигаться, на верную гибель. Сейчас каждый был сам за себя, и потому те, кто мог бежать, бежали, что было сил, оглашая округу истошными криками: - Спасайтесь!
   Они мчались, не щадя коней и собственных ног, но дракон оказался быстрее, и от него не было спасения. Оставив беспомощных калек, которые только и могли, что ругаться и молить о помощи, тщетно взывая к тем, кто бросил их, крылатый змей устремился за разбегавшимися по равнине людьми, ударив им в спины потоком огня. Ему понадобилось несколько мгновений, чтобы уничтожить добрых четыре десятка людей, никто из которых уже не думал более о сопротивлении. А затем дракон вновь вернулся к телегам.
   Кони, охваченные поистине животным ужасом, понесли, тщетно пытаясь спастись, в точности, как их хозяева мгновением раньше. Что ж, дракону понадобилось сделать лишь еще один круг, чтобы от мчавшихся по равнине неуправляемых подвод остались только выжженные проплешины. А затем он взмыл в небо, туда, где ожидали его, кружа в вышине, его братья.
   Сван, чудом уцелевший, отделавшийся лишь ожогами, болезненными, но, кажется, почти не опасными, потрясенно смотрел в небо, еще не веря, что видел все случившееся наяву, а не в кошмарном сне. И еще меньше верил воин своей удаче, ведь он выжил, пусть и остался теперь один среди степи, лишенный запасов провизии и хотя бы капли воды, но выжил.
   А три дракона, три уже едва различимые точки, продолжили свой полет на юг, играючи расправившись с отрядом вооруженных воинов. Они уже почти исчезли из виду, когда с неба раздался полный гнева рык, от которого, несмотря на нестерпимый зной, пробирала дрожь.
   Рангилорм, издав боевой клич своего племени, уже сотни лет не звучавший над этой землей, в несколько взмахов могучих крыльев поравнялся с Феларнир и Келадоном. Еще одна горстка людей нашла свою смерть, приняв огненное погребение. Они были не первыми и не последними, кому за миг до гибели предстояло видеть атакующего дракона.
   Драконы спешили на юг. Рангилорм и его братья выполнят волю двуногих, не таких, как испепеленные ныне, но на самом деле мало чем отличавшихся от этих несчастных. Да, драконы опустошат этот край, выжгут его, истребят всех его обитателей до единого, сея ужас и отчаяние. Они исполнят приказ. Но затем они вернутся, и отомстят ничтожным созданиям, осмелившимся повелевать ими, что звались Дети Пламени. Ярость их росла с каждым часом, и ничто, ни стрелы и клинки воинов, ни самая изощренная магия, не избавит наглецов от возмездия.
   Пока же путь крылатых змеев лежал на юг. И где-то там впереди они уже ощущали скопление двуногих, грязное селение, что жители этого края именовали городом. Те люди, что жили там, еще не ведали, что близится последний их миг. А смерть, неумолимая, не ведающая промедлений, уже летела на юг, влекомая могучими крылами, и не было от нее спасения.
  
   Отряд, возглавляемый чародеем Тогарусом, мчался на север, словно стрела, пронзая равнину, буквально пожирая расстояние. Всадники спешили, нещадно подгоняя измученных коней, не жалея шпор и плетей, и радуясь каждой пройденной миле, из тех, что отделяли их от войска, возглавляемого королем Ирваном, о судьбе которого, впрочем, ныне ничего не было известно, кроме лишь того, что в то роковое утро, ставшее последним для тысяч воинов, он был на поле вместе со своей армией. Сам Тогарус, вырвавшись далеко вперед, гнал своего скакуна, уже начавшего хрипеть, а его свита, к которой с некоторых пор стал себя причислять и наемник Ратхар, старалась догнать мага, которого они были обязаны охранять. Трое несчастных, которых отряд повстречал некоторое время назад, остались где-то позади, поскольку брать их с собой не было возможности, да эти безумцы, едва сохранявшие рассудок, и не горели желанием возвращаться туда, откуда так спешно бежали.
   Тогарус, услышав о драконах, словно обезумел, рванув на север, туда, где, должно быть, оставались сейчас уцелевшие воины из войска Фолгерка, так стремительно, что спутники его едва поспевали за магом. Людей подстегивало чувство долга и страх, страх перед неизвестностью, заставлявшие их скакать на пределе сил, едва удерживаясь в седлах. Всадники думали только о том, как преодолеть еще несколько миль, молясь всем богам, о которых хотя бы слышали, чтобы кони не пали слишком быстро. Увлекшись скачкой, они забыли, что эти равнины далеко не столь безжизненны, какими казались, и едва не поплатились за беспечность, вызванную усталостью.
   Эльфов люди Бальга встретили уже под вечер, когда солнце наполовину опустилось за дальние холмы, и сумрак готов был окутать равнину. Около дюжины всадников в серебристых кольчугах и высоких шлемах выехали из-за холма, нос к носу столкнувшись с людьми. На мгновение и те, и другие замерли, ибо не ожидали встретить здесь чужаков, но затем воины с обеих сторон опомнились и, не дожидаясь приказов, стали делать то, чему их учили, а именно убивать врагов.
   Эльфы рванули из саадаков короткие изогнутые луки, быстро вытаскивая белооперенные стрелы из колчанов, а люди вскинули арбалеты, вкладывая в желоба, выточенные на ложах, короткие болты. Два залпа были сделаны почти одновременно, и с расстояния в пару десятков шагов легкие стрелы и тяжелые болты разили одинаково страшно.
   Трое людей сразу же завалились назад, пораженные меткими эльфийскими лучниками, еще одному стрела угодила в плечо, и воин теперь оказался почти бесполезен в битве. Но и фолгеркские солдаты, от которых старались не отставать союзники-корханцы, тоже нанесли противнику немалый ущерб. Особенно удачно стреляли степняки, которые во владении луком могли поспорить и с эльфами. Двое Перворожденных, не сумевшие увернуться от коротких стрел, выпали из седел, еще двух эльфов настигли арбалетные болты, пробившие их кольчуги, словно бумагу. А затем воины с обеих сторон схватились за клинки и, пришпорив коней, бросились друг на друга.
   Ратхар на полном скаку наотмашь ударил какого-то эльфа, развалив ему череп на две половины, и уже схватился со следующим противником. Рядом бился Бальг, а корханцы уже атаковали эльфов со спины, замыкая вокруг них кольцо и отрезая путь к отступлению. Однако Перворожденные, которых явно было меньше, чем людей, не думали о бегстве, напротив, они яростно бросились в бой.
   Доставшийся наемнику эльф оказался хорошим воином, явно привычно чувствовавшим себя в седле. Он легко уходил от ударов Ратхара, частью парируя их своим длинным изогнутым клинком, а порой просто увертываясь от выпадов человека, не очень привычного к конному бою. И все же наемник сумел достать слишком изворотливого эльфа, сперва ранив того в плечо, а затем вонзив свой меч ему в грудь. Легкая кольчуга, облегавшая тело Перворожденного, лишь на мгновение задержала движение закаленного клинка, острого, как бритва, и полоса стали впилась эльфу в плоть.
   Как оказалось, больше для Ратхара противников не нашлось. Схватка закончилась так же стремительно, как и началась. Людей было больше, к тому же на их стороне сражался могучий маг. Тогарус на этот раз счел нужным пустить в ход свое колдовское искусство. Чародей метнул небольшой огненный шарик в ринувшегося на него эльфа, даже не намереваясь браться за оружие. Всадник вместе с конем мгновенно обратился в пепел, а оставшиеся в живых Перворожденные, каковых к тому моменту было всего двое, разорвав кольцо людей, кинулись бежать, подгоняя лошадей. Но тут уже не мешкали корханские лучники. Бросив в ножны сабли, они вновь схватились за свои верные тугие луки, и спустя мгновение оба эльфа, сраженные точными выстрелами, уже лежали на земле.
  -- Кто это были? - успокаивая дыхание, спросил Ратхар. Он обращался к Бальгу, остановившемуся бок о бок с наемником. Виконт в скоротечном бою был ранен, один из эльфов сумел достать его острием клинка в лицо, и теперь рыцарь прижимал к рассеченному лбу, по которому бежал ручеек крови, тряпицу.
  -- Эльфы, - усмехнувшись, произнес Бальг. - Разве не понял, северянин?
  -- Эльфов мне видеть не впервой, - ответил Ратхар, оглядываясь вокруг. Всюду вперемежку лежали тела павших воинов, свих и чужих, а поодаль наемник заметил лишившихся всадников коней, которых пытались поймать два воина из отряда виконта.
  -- Но что эльфы делают здесь? - Ратхар не очень надеялся услышать ответ. - Разведка, лазутчики? А, может, просто отбились от своих, сбились с пути? В этих степях не так трудно потеряться, - заметил воин.
  -- Это передовой отряд их войска, - в разговор вступил Тогарус. - Значит, и основные силы эльфов могут находиться не столь далеко от этих мест, - чародей казался весьма встревоженным, но не самой схваткой, а тем, что враг оказался гораздо ближе, чем он мог предположить. И будь эльфы осторожнее, вдруг подумал Тогарус, очень может быть, что и сам он, и те воины, что сопровождали его, были бы уже мертвы, ибо мало какая магия спасет от внезапно выпущенной в спину стрелы. Только чудом мог назвать чародей то, что Перворожденные не успели организовать засаду по всем правилам.
  -- Должно быть, эти всадники преследовали бегущих с поля боя людей, - предположил маг. - Дирек ведь сказал, что там погибли не все, и кому-то удалось спастись. Полагаю, эти эльфы охотились за уцелевшими.
  -- Нам следует быть более осторожными, - заметил виконт, которого еще не оставило возбуждение от скоротечной схватки. - Хорошо, эльфов было мало в этот раз, и они, кажется, не ожидали нас здесь встретить. А если мы наткнемся на отряд в пару десятков клинков, и они нас заметят первыми? - Видимо, рыцарь думал о том же, о чем и волшебник. - Нет, двигаться навстречу их армии слишком опасно.
  -- Нужно найти кого-то, кто сможет нам рассказать о том, что стало с государем, - возразил виконту Тогарус. - Я опасаюсь, что государь Ирван мертв. Даже если ему удалось избежать гибели при нападении драконов, эльфы наверняка попытались найти его и убить, и, возможно, преуспели в этом. Но нужно узнать все точно, а это значит, нам следует встретить кого-нибудь из тех воинов, что были с королем, пусть и рискуя при этом вновь столкнуться с эльфами. Вся армия не могла пасть там, многие должны были выжить, и они теперь наверняка движутся на юг, к границе, - произнес маг с непоколебимой уверенностью. - Придется поискать уцелевших.
  -- А если нас заметят драконы? - Беспокойство Ратхара было вполне оправданно. - Ты сможешь отбиться от них, чародей?
  -- Драконов нет поблизости, - уверенно ответил Тогарус. - Что же до схватки с ними, то магия людей едва ли будет для них слишком опасной, - честно, что само по себе было странно для чародея, признался он. - Мы мало знаем об этих созданиях, но от века драконов побеждали сталью, а не волшебством.
   Отряд людей в короткой схватке понес потери, лишившись еще трех воинов, вдобавок к которым один из корханцев был серьезно ранен. Тогарус, пустив в ход свою магию, сумел помочь ему, но в любом случае этот воин был пока бесполезен в битве. Однако, несмотря на потери, необходимо было продолжить путь, несмотря на то, опасность новых стычек с противником. Всадники, убедившиеся в присутствии поблизости врага, число и намерения которого были неизвестны, теперь двигались с большей осторожностью. Оружие каждый держал наготове, ибо при внезапном появлении противника только быстрая реакция могла помочь людям.
   А вскоре предположения чародея о том, что горстка эльфов занималась истреблением остатков королевской армии, полностью подтвердились. Всадники как раз перебрались через вершину длинного холма, вдоль подножья которого, изгибаясь причудливой дугой, тек ручей. Бальг, двигавшийся теперь первым, дабы прикрыть от возможной атаки Тогаруса, первым же и заметил расположившихся возле воды людей.
  -- Внимание, - предостерегающе крикнул виконт следовавшим за ним всадникам. - Приготовиться к бою!
   Поравнявшись с командиром, воины, взглянули вниз, в лощину, и поняли, что насторожило рыцаря. Всего около двух дюжин фигур усеивали берег. Это могли быть и фолгеркские солдаты, и еще один отряд эльфов, устроивших привал, а потому, едва завидев чужаков, всадники взяли оружие наизготовку, а корханцы вскинули луки, беря импровизированный лагерь на прицел.
   Виконт ожидал, что расположившиеся у ручья, кем бы они ни были, заметив приближение его отряда, поднимут тревогу, но все, кто был там, внизу, оставались недвижимы. И лишь приблизившись к людям еще на несколько ярдов, Бальг и его спутники поняли, что эти несчастные уже никогда не встанут.
  -- Все мертвы, - воскликнул один из воинов, обводя взглядом распластавшиеся на земле тела. Сейчас не было сомнений в том, что это люди, причем часть из них носила на одежде королевские гербы, некоторые же, вероятно, были наемниками. - Их всех перебили!
  -- Эльфы, - сплюнул сквозь зубы враз помрачневший виконт. - Их работа.
   Сомнений в этом не могло быть, ибо большинство погибших были пронзены стрелами, древки которых украшали белые перья. Земля здесь была буквально утыкана этими стрелами, явно принадлежавшими эльфам.
  -- Расстреляли их из луков, - заметил Бальг, медленно проезжая над телами. - Ублюдки!
  -- Не всех, - Ратхар указал на несколько тел, лежавших чуть в стороне. - Они, похоже, устроили привал, а эльфы подобрались вон оттуда - наемник указал на другой холм, образовывавший противоположный берег ручья. - Напали внезапно, но некоторые люди были только ранены, они пытались спрятаться, уползти в сторону. - Ратхар показал на кровавые следы на траве, тянувшиеся за убитыми воинами. - Большинство из них эльфы и впрямь расстреляли, но некоторых добивали кинжалами, резали глотки, как скотине.
  -- Ты прав, Ратхар, - согласился с мнением северянина Бальг. - Не думаю, что в этой стычке пострадал хоть один эльф. Все произошло быстро, люди не успели опомниться. А раненых, пожалуй, можно было и не добивать, сами бы умерли, истекая кровью.
   Воины молчали, с едва сдерживаемой злобой обозревая окрестности. Зрелище было жутким и скорбным. Смерть застала бежавших с поля боя воинов в разных позах, но почти все пали в первые же мгновения боя, больше похожего на избиение. Видимо, эти солдаты были столь измотаны бегством, что у них не хватило сил выставить дозор, а ведь единственный воин на вершине холма, вовремя обнаруживший приближение противника, мог бы спасти десятки жизней.
  -- Господа, - Тогарус всем своим видом выражал крайнее нетерпение. - Нам некогда стоять и скорбеть над трупами, нужно поискать тех, кто еще жив. То, что мы наткнулись на это место, ясно говорит о том, что часть воинов действительно спаслась, бежав с поля боя, и кто-то может находиться поблизости. Я полагаю, мешкать не стоит.
   Хотя это и пришлось не по нраву воинам, которые считали, что павших в бою должно уважить подобающим погребением, перечить чародею никто не посмел. Да и было понятно, что хоронить такое количество убитых придется долго. Вновь приняв походный порядок, всадники двинулись прочь от места боя, скорее напоминавшего бойню, оставив позади тела павших братьев.
   Поиски завершились успехом тогда, когда уже сумрак окутал равнину, и пора было остановиться и заняться устройством лагеря. Бальг, по-прежнему ехавший во главе отряда, заметил вдалеке отблески, которые могли выдавать разожженный за холмами костер. Выстроившись цепью, отряд тихо двинулся вперед, приготовившись к бою, поскольку неизвестно было, кого можно встретить сейчас в этих краях.
   Отряд Бальга заметили лишь тогда, когда он приблизился к лагерю на несколько сотен ярдов. Взорам воинов открылась небольшая лощина, полная вооруженных людей. Вокруг нескольких костров сидели и лежали на земле солдаты, а в центре этого лагеря стояло несколько полотняных шатров, вокруг которых собралось более всего воинов.
   Когда всадники приблизились, среди расположившихся на отдых людей, которые явно были фолгеркскими воинами, ибо над шатрами колыхались на ветру знамена с гербами короля и нескольких дворянских родов, началась суета. Вперед выступили немногочисленные пикинеры, сразу припавшие на колено и наставившие свое оружие на приближающихся чужаков. Стрелки, вооруженные тяжелыми арбалетами, встали во второй ряд, взяв конников на прицел.
  -- Эй, не стреляйте! - закричал Бальг, видя, что изрядно напуганные, судя по их нервной суете, люди могут просто утыкать его самого и прочих бойцов болтами, даже не разбираясь, в кого стреляют. - Мы - воины Фолгерка, солдаты короля. Я - виконт Бальг, а со мной советник его величества, мэтр Тогарус.
   По рядам приготовившихся к бою людей прошел шепот, некоторые, не дожидаясь приказа, опускали оружие. Готовые к бою солдаты, выглядевшие страшно измученными, расслабились, и всадники, пустив коней шагом, приблизились к ним.
  -- Кто вы такие, - Тогарус выдвинулся вперед, потеснив виконта и свою охрану. - Кто здесь главный?
  -- Мэтр, - из толпы вышел воин в доспехах, некогда роскошных, ныне же покрытых грязью и копотью, а также следами от ударов, нанесенных вражескими клинками. - Неужели это вы? - как и большинство дворян королевства, этот рыцарь, вероятно, знал придворного чародея в лицо. - Это просто чудо, господин, что вы нас нашли!
  -- Граф Тард, - Тогарус прищурился, вглядываясь в лицо рыцаря, которого с трудом, но смог вспомнить. - Вы командуете этими людьми? - Маг взглядом обвел собравшуюся вокруг всадников толпу.
  -- Да, я среди них старший по званию и титулу, - согласно кивнул дворянин. - Нам повезло, одним из немногих, и все они смогли выбраться живыми с поля, где разгромили нашу армию.
  -- Граф, расскажите мне все, что произошло там, - потребовал маг. - Это верно, что эльфы натравили на вас драконов?
  -- Да, милорд, вся тяжелая кавалерия просто была сожжена этими тварями, - подтвердил Тард. - Не знаю, эльфы ли напустили на нас драконов, или нет, но после того, как ударили эти крылатые твари, Перворожденным осталось только добить уцелевших. Там, на поле, осталось несколько тысяч наших воинов, многие из которых пытались спастись бегством, но им это не удалось, - с болью в голосе произнес рыцарь.
  -- Сколько людей, по-вашему, граф, уцелело, - спросил Тогарус. - Вы можете сказать хотя бы примерно?
  -- Думаю, четверть войска, но от них сейчас, право же, нет пользы, сообщил дворянин. - Мне удалось собрать тех немногих, кто еще окончательно не утратил дух. Здесь всего около четырех сотен бойцов. Для крупной схватки мало, согласен, но отбиться от преследующей нас легкой эльфийской кавалерии мы смогли.
  -- Граф, вы все сделали правильно, - в голосе мага слышалось одобрение. - Вы сумели организовать хотя бы часть воинов, а это значит, еще не все потеряно. Но я хочу знать, что случилось с государем Ирваном? Он погиб?
  -- Король здесь, в лагере, - граф указал на шатры у себя за спиной. - Мы нашли его на поле боя, милорд.
  -- Какого демона ты молчал, граф, - взорвался Тогарус. - Ты сразу должен был сказать это! Государь жив, - возбужденно воскликнул маг. - Жив, он жив! А ты, - вновь накинулся чародей на рыцаря, - ты как посмел молчать?
  -- Простите, но вы не дали мне вымолвить ни слова, мэтр, - недовольно произнес Тард. Дворянин не привык, чтобы с ним разговаривали таким тоном, но чародей был правой рукой самого короля, и показывать ему свою гордость, разыгрывать оскорбленное достоинство, сейчас не стоило. - Король жив, но Его Величество тяжело ранен. Удар драконов пришелся как раз туда, где были государь и его свита. Просто чудо, что он уцелел в том аду.
   Спешившись, Тогарус, Бальг и пристроившийся за ними следом Ратхар, сопровождаемые графом, двинулись сквозь толпу воинов к шатрам, в одном из которых на грани жизни и смерти пребывал сейчас Ирван, правитель Фолгерка.
  -- Мне самому чудом удалось спастись, - по пути к палатке, ставшей ныне пристанищем короля, сообщил граф нежданным гостям. - Драконы атаковали главные силы, а я в этот момент находился в дозоре, в считанных десятках ярдов от боевых порядков ушастой нелюди, и только поэтому не погиб в первые мгновения этого кошмарного боя. Это было что-то невообразимое, - воскликнул Тард. - За несколько минут в пламени погибли сотни рыцарей и солдат, огромная армия была уничтожена, а те немногие, кому посчастливилось уцелеть, даже не думали о том, чтобы драться. Все обратились в бегство, и эльфийским всадникам только и оставалось, что рубить бегущих в спины. Мне удалось собрать около полусотни всадников, с которыми я и прорвался туда, где в начале сражения находилась ставка государя. Нам удалось найти его безжизненное тело, мэтр, и вывезти его с поля боя, - сообщил рыцарь, обращаясь, главным образом, к чародею. - К счастью, эльфы увлеклись истреблением остатков нашей армии, и нам лишь единожды пришлось вступить с ними в бой. Мы потеряли две дюжины бойцов, но оторвались от преследования. По пути к нам непрерывно присоединялись уцелевшие в той бойне солдаты, и в итоге мне удалось увести на юг приличный отряд. Воины, конечно, изрядно напуганы, и все же они готовы продолжать войну, особенно теперь, когда видели смерть своих товарищей.
   Ратхар слушал историю графа краем уха, больше уделяя внимания иным деталям. Готовность тех, кто собрался под знаменами Тарда, к бою воин уже оценил, и не вполне был уверен в их решимости. Растерянность, смятение, страх - вот что читал Ратхар во взглядах большинства из тех, кто попадался на пути небольшой процессии.
   Что ж, наемник понимал этих людей, ведь одно дело биться с равным противником, которого можно победить простой сталью, и совсем другое - вступить в схватку с древними чудовищами, поражающими врагов с небес, обрушивая негасимое пламя. Впрочем, подобные чувства, очевидно, овладели вовсе не всем воинством графа, о чем не преминул сообщить своим спутникам Ратхар.
  -- Здесь немало гномов, - понизив голос, заметил наемник, приблизившись к виконту, ибо не хотел, чтобы его услышали солдаты. - Откуда они тут взялись?
   Ратхар успел заметить в толпе несколько невысоких широкоплечих бородачей, которых ни с кем не спутал бы. Гномы, все как один в тяжелых латах или пластинчатых бронях, похожих на рыбью, или, скорее, на змеиную чешую, держались небольшими группами в стороне от людей, хотя отчужденности между подгорными воителями и прочими воинами Фолгерка не было заметно. Все гномы не расставались с оружием, держа широкие мозолистые ладони на рукоятях тяжелых фальчионов или боевых топоров. На вновь прибывших карлики смотрели не то чтобы враждебно, но что-то в их взглядах не понравилось Ратхару.
  -- Гномы присоединились к нашей армии с самого начала войны, - также негромко ответил Бальг, который понял, что у Ратхара есть причина таиться от окружавших их людей, но не счел нужным прямо сейчас требовать объяснений. - Они храбро бились с эльфами, ведь эти народы - враги с древних времен. Гномы успели доказать свою верность фолгеркской короне и спасти немало жизней наших солдат.
  -- Я бы не стал так слепо доверять им, - скептически усмехнулся наемник, в упор разглядывая одного из гномов, шириной плеч едва не вдвое превосходившего самого Ратхара. Седобородый богатырь в ответ вперил взор в северянина, едва заметно усмехнувшись, но от взгляда воина это не укрылось. А через мгновение гном уже исчез в толпе, смешавшись с людьми. - Они будут верны вам, пока это не наносит ущерба их планам, в противном случае они пойдут на все, - предостерег виконта Ратхар, с подозрением разглядывая занятых своими делами подгорных воителей.
  -- Кажется, у тебя, друг мой, свои счеты к гномам, - Бальг с ехидной усмешкой взглянул на наемника, который, сам того не замечая, крепко сжал рукоять висевшего на поясе меча. - Какая кошка пробежала меж вами?
  -- Не думаю, что сейчас это важно, но я все же предупредил тебя, виконт. Будьте начеку, иначе, не ровен час, придется нам с тобой отведать гномьей стали.
  -- Будь по-твоему, - пожал плечами Бальг. - Если не можешь рассказать сейчас обо всем, то я не стану более спрашивать. И все же у нас не было еще причин не доверять гномам. Согласен, они себе на уме, и никогда не упустят выгоду, но их мало для того, чтобы выступить против людей. В армии короля гномов было всего несколько сотен, и многие из них пали еще в начале кампании, когда мы гнали эльфов от границы, немало погибло и при осаде эльфийской столицы. Много веков минуло с той поры, когда эльфы и гномы бились друг против друга, но и сейчас ненависть еще не покинула их. В каждой битве, где участвовали гномы, они первыми кидались в бой, а потому и гибли во множестве. Они уже не являются реальной силой сейчас.
  -- Ошибаешься, - Ратхар покачал головой. - Люди напуганы, подавлены тем, что произошло, да и трудно полностью сохранить самообладание, когда армия гибнет в бою с ожившей легендой. Гномы же с давних времен считались умелыми драконоборцами, и даже сейчас они более собраны и уверены в себе. В бою те несколько десятков подгорных воинов будут стоить всех людей, что собрались здесь, и благодарение богам, если нам не суждено будет оказаться по разные стороны наших щитов.
   За разговорами процессия приблизилась к одному из шатров, над которым развевался малый королевский штандарт, хранивший следы огня. Вокруг палатки, очень маленькой, не подобающей королю, стояло кольцо вооруженных до зубов воинов. Несколько стрелков мгновенно вскинули арбалеты, но тут же успокоились, увидев, что гостей ведет сюда граф Тард, которого многие уже считали своим вождем.
  -- Мэтр, - от шатра кинулся невысокий худощавый человечек, один из немногих, кто не носил доспехов и оружия. - Я Витус, лекарь из отряда капитана Н'Карра. Я лечил короля, вернее, пытался это делать. - Вероятно, лекарь видел раньше мага, ибо сразу понял, с кем из прибывших в лагерь людей стоило говорить. - Его Величество очень плох, он получил страшные ожоги.
  -- Как он вообще сумел уцелеть в драконьем пламени? - спросил Тогарус. - Их огонь, как говорят, может испепелить даже камень.
  -- Его адъютант, Дайк, закрыл государя от волны огня, - вместо медика ответил Тард. - Несчастный заживо сгорел, его латы оплавились так, что стали единым целым, но король благодаря этому пострадал гораздо меньше. К тому же его доспехи, латы гномьей работы, кажется, защищены какой-то магией.
  -- Верно, - кивнул Тогарус. - Рунная магия гномов. Но я еще никогда прежде не слышал, чтобы что-то могло остановить драконий огонь. Ни сталь, ни гранит не будут для него преградой.
  -- Я сделал все, что в силах простого смертного, - Витус опустил голову, а лицо его выражало крайнюю степень отчаяния. - Король умрет вскоре, если не случится чуда. Возможно, ваша магия, мэтр, сможет то, что превыше моих скромных возможностей.
  -- Оставьте меня, - сурово произнес Тогарус, откидывая в сторону полог королевского шатра. - Можешь быть уверен, лекарь, что я приложу все силы, - уверил он Витуса. - Тебя же благодарю за старания, поскольку верю, что ты со всем усердием пытался спасти жизнь короля. А пока не мешайте мне, господа. - С этими словами маг шагнул в полумрак палатки, плотно запахивая за собой полог.
   Оставшись в одиночестве, Тогарус приблизился к постели, на которой без движения лежал его король. Одного взгляда чародею хватило, чтобы понять, в каком состоянии находился Ирван. Его лицо и грудь были скрыты под бинтами, обильно пропитанными целебными мазями, которые были под рукой Витуса. Кажется, лекарь из отряда наемников неплохо умел врачевать, ибо сделал все так, как было только можно при его скромных возможностях.
   Сперва могло показаться, что король уже покинул этот мир, даже дыхание его было столь слабым, что грудь еда вздымалась, но вдруг он чуть слышно простонал и чуть шевельнулся. И вновь человек замер, пребывая в забытьи.
  -- Я здесь, мой король, - Тогарус вплотную подошел к Ирвану, ладонью коснувшись его лба. Маг замер над безжизненным телом короля, и через несколько мгновений его ладони окружило янтарное сияние, а тело Ирвана выгнулось дугой, словно в судороге, и с уст пребывавшего в беспамятстве короля сорвался хрип. А спустя еще миг все закончилось, и Ирван вновь лежал без движения, а Тогарус устало присел у изголовья королевского ложа.
  -- Что ж, ты сильнее, чем я думал, - следующие слова, сказанные магом самому себе, ибо поблизости более не было собеседников, могли поразить любого, кто услышал бы их. - Ты цепляешься за жизнь изо всех сил, никак не хочешь покидать этот мир. Да и проклятые гномы опять преподнесли сюрприз. Не думал, что их магия способна соперничать с мощью драконов, никогда ни о чем подобного даже не слышал, а вот ведь как оказалось, - с искренним удивлением произнес чародей. - Что ж, с гномами тоже успею разобраться, их черед настанет, рано или поздно. Все идет не совсем так, как мне хотелось бы, но не думай, что твоя жизнь или смерть помешают моим планам, государь. - Он с усмешкой взглянул на спящего правителя. - Ты будешь жить, пока я этого хочу, и ничто в целом свете не помешает мне воплотить в реальность свои замыслы. Скоро ты будешь не нужен мне, и я избавлю тебя от страданий, пока же живой король будет мне полезен, но хорошо, если он не в силах будет мешать мне, пусть даже и неосознанно, - усмехнулся Тогарус. - Спи, повелитель, спи, а я пока займусь своими делами.
   Выйдя из шатра, возле которого ожидали чародея Тард, Бальг, Ратхар и лекарь-наемник, выглядевший самым взволнованным из этой четверки, маг произнес:
  -- Жизнь короля вне опасности, хотя он и без сознанья. - Тогарус пристально взглянул на Витуса. - Благодарю тебя за заботу, которую ты проявил к государю. Без твоей помощи, лекарь, он едва ли дотянул бы до этого часа. Скорее всего, Его Величество уже был бы мертв, если бы не ты. И твои заслуги не будут забыты, - пообещал чародей.
  -- Благодарю, милорд, - Витус поклонился. - Просто я делал то, что должно, и не за что благодарить меня. Я спасал короля, как спасал простых солдат на поле боя. Это мой долг, как целителя, - помогать людям.
  -- Твоя скромность делает тебе честь, - Тогарус одобрительно взглянул на Витуса. - Но нам сейчас нужно решить иной вопрос. - Он взглянул на молчавшего Тарда: - Армия разбита, то немногое, что удалось собрать тебе, граф, не будет препятствием для эльфов, которые теперь наверняка желают отмщения. На их стороне сила, равной которой нет в этом мире, сила, перед которой ничто любая армия.
  -- Да, господин, они привлекли на свою сторону драконов, - согласился Трад. - И силой оружия, простой сталью, нам их не остановить, тем более, воинов у нас и впрямь немного. Если эльфы двинутся на юг, они спустя несколько дней достигнут пределов Фолгерка, и тогда реки крови зальют королевство. Теперь, когда армия разбита, мало кто сможет остановить их.
  -- И все же войско у нас есть, - заметил Бальг. - В Хел'Лиане несколько тысяч солдат, свежих, не измученных боями, - напомнил виконт. - К тому же аргашские союзники тоже смогут выставить немало бойцов, хотя на суше от них проку мало. Конечно, теперь у эльфов огромное численное превосходство, но это еще не повод признавать наше поражение.
  -- Верно, виконт, - Тогарус коснулся плеча рыцаря. - Ты говоришь, как подобает воину. Мы еще можем потягаться с Перворожденными, тем более, в Фолгерке осталось немало воинов, и, собрав все наши резервы, мы способны остановить наглую нелюдь. Но это возможно лишь тогда, когда у них не будет драконов.
  -- Но что нам делать, чародей, - спросил Тард. - Что простые солдаты могут противопоставить мощи этих тварей? Их чешую не под силу пробить никакой стреле! Эти твари неуязвимы. Они испепелят тысячи воинов, любую армию за несколько мгновений!
  -- Простые солдаты могут то, о чем ты даже не догадываешься, граф. Этот человек, - Тогарус указал на Ратхара, скромно стоявшего в стороне. - Он принес нам сведения огромной ценности, благодаря которым мы сможем повергнуть драконов. Эльфы раздобыли где-то драконье яйцо, которое теперь пребывает в И'Лиаре. Драконы дорожат своим потомством, ибо их остались единицы, а новые драконы рождаются раз в несколько веков, и потому они теперь служат эльфам, хотя любая беспечность со стороны Перворожденных может закончиться для тех трагично. Драконы никогда и никому не подчинялись, и сейчас исполняют чужую волю лишь из страха за своего детеныша, который полностью во власти эльфийских магов. Если мы выкрадем его, то драконы первым делом уничтожат самих эльфов, ибо они горды, а поруганную честь своего племени смогут восстановить лишь кровью врагов.
  -- Вы говорите об этих тварях так, словно это люди, - брезгливо скривился Тард. - Какая честь может быть у отрастивших крылья ящериц-переростков?
  -- Граф, лучше помалкивайте, если вам нечего сказать, - довольно резко оборвал рыцаря Тогарус. - Я больше знаю об этих существах, чем кто бы то ни было здесь, а потому могу сказать, что они обладают не только разумом, но и чувствами, хотя и иным, чем люди. Также они владеют и магией, абсолютно чуждой тому чародейству, что подвластно людям или, к примеру, эльфам. Это не просто животные, это один из древнейших народов, населяющих наш мир. И если мы сумеем отнять у эльфов их детеныша, то, быть может, получим могущественного союзника, или, хотя бы, избавимся от страшного врага.
  -- Простите, милорд, - потупил взгляд граф, хотя было видно, что такие слова дворянину дались с трудом. - Что же вы предлагаете? Есть ли у вас план, и способны ли мы исполнить его?
  -- Прежде чем сказать, что я задумал, мне придется прибегнуть к сильной магии, и не стоит кому-то находиться поблизости. Я сейчас уйду на ту вершину, - чародей кивком указал на холм неподалеку. - Если можно, граф, прикажете нескольким воинам встать у подножия холма, дабы я мог быть в безопасности. Не желаю, чтобы подкравшийся тайком эльф перерезал мне глотку ржавым ножом, - усмехнулся маг. - Мне понадобится время, чтобы выяснить все, что требуется, и будет лучше, если никто не станет меня беспокоить.
  -- Разумеется, господин, я позабочусь о том, чтобы вас охраняли, - согласно закивал граф. - Можете не сомневаться, вас никто не потревожит сколь угодно долго, мэтр.
  -- Отлично, тогда распорядитесь обо всем, и более я не смею вас всех задерживать, - Тогарус кивком головы попрощался со своими собеседниками, и направился к облюбованному им холму, плоскому и гладкому.
   Приглянувшийся чародею холм был не слишком высоким и абсолютно ровным, словно его вершину срезал ножом некий великан. Небольшая площадка почти идеально круглой формы и привлекла внимание Тогаруса, который избрал ее для своих магических опытов. Сейчас не время было для магии мысли, в ход надлежало пустить проверенные веками ритуалы и артефакты, дабы достичь большей надежности и точности, и придворный чародей в совершенстве владел всем необходимым.
   Вытащив из ножен длинный изогнутый кинжал, Тогарус принялся вычерчивать на пожухлой траве линии, прямые и дугообразные, которые с каждой минутой образовывали все более сложный узор, пересекаясь друг с другом, вытекая одна из другой, оплетая вершину холма, словно диковинная паутина. Иногда маг прерывал свое занятие, откладывая в сторону клинок и беря в руки секстан и астролябию, с помощью которых тщательно измерял одному ему известные координаты. Маг искал вовсе не звезды, он определял направления на открытые чародеями центры силы, таинственные места в разных уголках мира, где особо сильно было течение природной магической энергии, основы основ, за счет которой творили свои изощренные чары все маги. Эта сила, которая была суть сама жизнь, пронизывала все и вся, но по неизвестным никому причинам иногда она образовывала своего рода завихрения, которые самым разным образом сказывались на всем, что их окружало, порой неузнаваемо изменяя любые чары. Древний Р'рог был одним из таких мест, и Тогарус, помимо прочего, один из лучей своей фигуры, походившей на звезду, нацелил на зачарованный лес, лежавший далеко на северо-востоке, выбрав в нем одну строго определенную точку.
   Наконец кропотливая работа была завершена, и Тогарус, острием клинка вырезавший в земле странные символы у острия некоторых лучей получившейся в результате его стараний звезды, проследовал в центр ее, где сходились все линии, образуя сложную вязь, похожую на письмена южных стран. В центре плетения был очерчен небольшой круг, внутри которого не было ничего, ни единого символа или линии. Именно в этом круге и устроился чародей, скрестив под собой ноги, как заправский кочевник, и положив руки на колени.
   Тогарус несколько раз глубоко и медленно вздохнул, расслабляя все тело и одновременно собирая все свои силы, а затем шепотом, едва шевеля губами, произнес длинную фразу на странном языке, больше похожем на шипение змеи, чем на человеческую речь. С последним словом сидевшего на земле мага окутало багровое сияние, принявшее вид чуть заметно мерцавшей полусферы. Воины, стоявшие у подножия холма, открыв рты смотрели на творившиеся на вершине чудеса, но в этот момент Тогаруса уже не волновало происходящее рядом с ним.
   Впавший в транс чародей с помощью новых чувств, открывшихся у него под воздействием древней магии, чувств, которым не было названий на языке людей, внимательно ощупывал окрестности, постепенно удаляясь от холма, на вершине которого пребывало его тело, пока не наткнулся на следы драконов, пролетавших здесь несколько часов назад. Для чародея сейчас эти следы казались тремя багровыми полосами, пронизывавшими серый сумрак, лишь немного расцвеченный золотым сиянием, светом природной магии. Дальше на север сияние становилось все более ярким, там лежали исконные земли эльфов, защищенные изначальной магией жизни.
   Следы драконов, существ, которые были порождением магии и ее средоточием, отчетливо виделись магу. Они вели на юг, туда, где начинались земли страны, с некоторых пор ставшей для Тогаруса почти что родиной, но как ни было велико желание проследить за грозными союзниками эльфов, узнать, куда направились могучие создания, чародей поборол его в себе. Сейчас Тогаруса волновало больше то, откуда прилетели драконы, и он вскоре, скользнув своими новоприобретенными чувствами вдоль их следов на север, нашел то место, где крылатые змеи находились дольше всего. Перейдя на миг на обычное зрение, чародей увидел стоявшую на вершине холма высокую башню, обвитую широкой каменной лестницей. У подножия холма еще можно было заметить каменные глыбы, много веков назад бывшие стенами, колоннами и изящными арками, от которых к башне вели широкие лестницы из серого мрамора или гранита. А магический взор открыл Тогарусу мощнейшие чары, окружавшие башню, буквально пронизывавшие воздух вокруг нее, замыкавшие одинокий бастион в непроницаемую сферу. И там, в самом центре этой сферы, бился еще очень слабый клубок багрового света, то был едва вылупившийся детеныш дракона, залог верности могучих созданий эльфам.
   Вновь шевельнулись губы мага, выдавливая одно единственное короткое слово, и мир вокруг чародея вздрогнул, возвращая того на землю. Тогарсу устало выдохнул, едва не упав на землю. Несколько минут он неподвижно сидел, не обращая внимания на то, как затухает его звезда, во время заклинания налившаяся багровым светом, окутавшим весь холм. Наконец чародей медленно встал и двинулся вниз, подволакивая ноги, словно древний старец. Сейчас, впрочем, Тогарус и чувствовал себя слабым немощным стриком, ибо магия, древняя и могущественная, отнимала жизненные силы того, кто осмеливался ею пользоваться. И чем менее опытным был маг, тем больше была угроза того, что он просто мог умереть во время творения чар. Тогарус был весьма искусным чародеем, но даже ему не удалось полностью избавиться от побочных воздействий собственного заклинания.
  -- Помоги, - маг нетвердой походкой спустился к подножию холма, где едва не упал, вовремя подхваченный крепкими руками одного из солдат. - Где граф Тард?
  -- У себя в палатке, милорд, - десятник, командовавший охранявшими чародея воинами, осторожно поддерживал Тогаруса под локоть, сопровождая его до лагеря.
  -- Пусть там немедленно соберутся ваши офицеры, - потребовал маг. - Виконта Бальга и этого наемника, что прибыл с нами, Ратхара, я тоже хочу видеть как можно скорее.
  -- Не извольте беспокоиться, господин, - почтительно ответил солдат. - Все будет исполнено. - Он рукой сделал знак приблизиться одному из своих людей, и, после того, как командир быстро отдал нужные распоряжения, воин, придерживая ножны меча рукой, бегом бросился вглубь лагеря.
   А уже спустя считанные минуты в шатре, где расположился граф, командовавший отрядом, собрался импровизированный военный совет. Тогарус, единственный из присутствовавших, кто сидел, пристроился возле походного стола, чудом уцелевшего в панике бегства, и сейчас потягивал из простой глиняной кружки вино. Это был один из самых простых, и, вместе с тем, весьма эффективных способов восстановить силы после чародейства.
   Граф стоял напротив мага, положив широкие ладони на эфес дорогого клинка, с которым рыцарь не расставался ни на миг даже в лагере, в окружении множества воинов. По левую руку от графа находился виконт Бальг, так и не успевший сменить запыленную в походе одежду, и лишь только нашедший время, чтобы избавиться от доспехов. Ратхар, которому вроде бы по рангу не полагалось находиться здесь, скромно стоял возле входа в шатер, подальше от высокородных дворян. Не то, чтобы наемник стеснялся, вовсе нет, просто он не хотел лишний раз привлекать внимание, ведь северянин был здесь чужаком, пускай и обласканным советником короля.
   Еще на совете присутствовали двое офицеров, выполнявшие обязанности заместителей Тарда. Один из них, наемник-северянин из Келота, которого все звали Хромым, был ранен, и сейчас один глаз его скрывала чистая повязка. Он пришел на совет без оружия, если не считать короткий кинжал на поясе. Возле него стоял, вытянувшись во фрунт, фолгеркский сотник по имени Ренгард, немолодой опытный рубака, выделявшийся среди всех гладко выбритой головой, словно настоящий орк, даром, что без татуировок на черепе. Он явился, как был, в тяжелом хауберке и с мечом на поясе, поскольку приказ графа застал его на разводе караулов.
  -- Что вы хотели нам сообщить, милорд, - Тард вопросительно взглянул на казавшегося ужасно уставшим мага. - У вас есть новости для нас?
  -- Верно, граф, - хрипло ответил Тогарус, вновь прикладываясь к сосуду с вином. - И очень важные. Я прибегнул к древней магии, опасной, но надежной, и смог проследить за драконами, что атаковали нашу армию. Сейчас они, все три, направились куда-то на юг, скорее всего, в Фолгерк. Я не рискнул следить за ними долго, ибо эти создания вполне могут почувствовать направленную на них магию, а если они вернутся, всех нас ждет гибель.
  -- Они ударят по нашим землям, - с волнением в голосе воскликнул виконт. - Нужно помешать им! Представьте, какие разрушения причинят эти монстры, если доберутся до Фолгерка.
  -- Виконт, вы не были на том поле, где была разбита наша армия, - резко ответил граф. - После того, что я видел, думаю, что не в силах человеческих помешать этим тварям исполнить задуманное.
  -- Вы правы, граф, - кивнул Тогарус. - Вступать в бой с драконами подобно самоубийству, тем более, сейчас у нас нет армии, а есть лишь горстка уставших и испуганных людей, которым требуется отдохнуть и залечить свои раны. Но есть иной способ сражаться с ними. Я уже говорил, что уважаемый Ратхар принес нам из-за моря очень важные вести. У эльфов есть детеныш дракона, или, возможно, просто яйцо, что не так уж важно, и именно благодаря этому они сумели навязать гордым созданиям свою волю. - Слова мага вызвали удивление у присутствовавших, но Тогарус не обратил на это ни малейшего внимания, продолжив, как ни в чем не бывало: - Так вот, я смог узнать, где именно находится это яйцо. Эльфы поместили его в некие развалины, некогда бывшие, вероятно, городом или просто укрепленным замком, которые лежат на севере от этих мест, буквально в паре дней пути. Его тщательно охраняют эльфийские маги, создавшие вокруг крепости мощнейшие защитные чары, преодолеть которые, пожалуй, не под силу даже могучим драконам. Но там очень мало воинов, быть может, не более сотни, хотя это, без сомнения, лучшие из лучших, отборные бойцы. И это, господа, наш шанс, не воспользоваться которым преступно.
  -- Что вы предлагаете? - Тард вопросительно вскинул брови. - Перед нами несметная армия эльфов, их отряды рыщут по всей округе и только чудом не наткнулись на нас, вы знаете это?
  -- Да, но, тем не менее, я считаю, что мы должны устроить рейд на север, в эльфийские леса, ибо только в этом спасение для всего королевства, - с уверенностью произнес маг. - Вы видели, на что способны драконы, и должны понять, что, если не рискнуть сейчас, погибнут тысячи людей, десятки городов будут разрушены до основания, и эльфам останется лишь занять опустевшие земли.
  -- Чтобы вторгнуться в эльфийские леса, потребуется целая армия, господа. Но у нас недостаточно сил, чтобы делать подобные вылазки, - заметил граф. - Солдат мало, многие ранены, и все очень устали.
  -- А нам и не понадобится много людей, - спокойно, как человек, полностью уверенный в задуманном, возразил Тогарус. - Нужно собрать отряд из трех-четырех дюжин лучших воинов из тех, что есть у вас, граф. Меньший по числу отряд эльфы уничтожат при штурме, больший они заметят намного раньше и перебьют нас всех еще в лесах. Это отряд должен будет добраться до того места, где эльфы охраняют драконье яйцо, и похитить его, после чего уже мы сможем приказывать драконам.
  -- Вы сказали, мэтр, что у эльфов маги, - напомнил Тард. - Как простой сталью моим воинам удастся победить чародейство?
  -- Я сам пойду вместе с солдатами, - неожиданно сообщил маг. - Эльфийские чародеи - моя забота, а для воинов найдется дело более привычное, хотя и не менее трудное.
  -- То, что вы предлагаете, кажется безумием. - Граф принялся вышагивать взад-вперед, тем выражая охватившее его волнение. - Местность к северу отсюда полна эльфов, а соваться в их леса вообще безумие. К тому же вы предлагаете вступить в бой с чародеями Перворожденных. Я не хочу, просто не могу посылать тех, кто считает меня своим командиром, на верную смерть, - помотал головой Тард. - Да, солдат может умереть, но смерть в честном бою, грудь на грудь, это совсем не то же самое, что погибнуть в непроходимых дебрях, будучи пришпиленными эльфийскими стрелами к древесным стволам.
  -- Граф, не заставляйте меня думать, что сейчас в вас говорит трусость, - зло процедил Тогарус, в упор уставившись на Тарда, несколько смутившегося под пристальным взглядом колдуна.
  -- Еще никто не смел называть меня трусом, мэтр, и в иную пору я вызвал бы вас на поединок, хоть вы и не рыцарь, ибо такое оскорбление должно смывать кровью, но сейчас не время и не место для выяснения отношений. Во мне говорит осторожность, - возразил граф. - Это глупо - заведомо отправлять людей в ловушку. Еще никому не удавалось безнаказанно разгуливать по эльфийским лесам, не будучи приглашенными их хозяевами, и вы знаете это, мэтр.
  -- Граф, неужели вы не понимаете, сколь важно это для нас? Вы видели драконов во всей их мощи, и должны знать, что стрелами и клинками их не остановить. А так мы нанесем удар в спину, туда, откуда эльфы его не ожидают. Не забывайте, что сейчас почти все их воины рвутся на юг, по следам отступающих отрядов нашей армии, а потому леса на севере вовсе не кишат Перворожденными, как вам кажется. Яйцо охраняет горстка их бойцов, хотя это их самое сильное оружие, с которым не сравнить любое войско, а это о многом говорит. И'Лиар ныне опустел, каждый эльф, способный поднять меч и натянуть лук, присоединился к армии их короля в походе на юг. - В глазах мага загорелись безумные огоньки. - Спрячь они это в своей столице, и нам пришлось бы штурмовать мощнейшие укрепления, где нас и поджидали бы те самые тысячи эльфов, о которых вы говорили. Но Перворожденные, не желая привлекать лишнего внимания, или, скорее, опасаясь за свои города в случае, если драконы выйдут из повиновения, сами того не ведая, предоставили нам возможность исполнить задуманное малыми силами. Небольшой отряд, состоящий из опытных людей, имеет шансы проскользнуть под носом наступающей эльфийской армии, а за ее спиной воины окажутся в гораздо большей безопасности, чем сейчас. Мы должны пойти на риск, должны быть готовыми пожертвовать жизнями наших воинов и своими собственными, ибо лишь так мы можем спасти королевство.
   Маг говорил вдохновенно, с прямо-таки юношеской горячностью и при этом с нерушимой верой в свои слова. И уверенность его постепенно передалась всем, кто внимал речи чародея. Да и не было у людей иного выхода, ведь каждый понимал, что смерть найдет всех, и не важно, явится ли она воплотившись в драконье пламя, или клинки и быстрые стрелы эльфов. Отказавшись от предложенного Тогарусом риска, воины могли продлить свое существование на несколько дней, прежде, чем до них доберутся идущие по пятам за отступающими эльфы, жаждущие крови.
  -- Вы убедили меня, мэтр, - тяжело вздохнул граф. - То ли это действует ваше красноречие, то ли ваши слова и впрямь полны здравого смысла, но я слоняюсь к тому, чтобы принять ваше предложение. Если это действительно даст нам шанс на победу, то я готов исполнить ваш безумный план, мэтр.
  -- В таком случае немедленно соберите лучших воинов из вашего отряда, тех, кто привычен к лесам, не ранен, вынослив и крепок, - приказал чародей. - И поторапливайтесь, ибо сейчас дорога буквально каждая минута.
  -- Кто же возглавит отряд, - спросил Тард. - Позволите ли вы мне вести в этот поход своих воинов, мэтр? Если это будет их последний бой, то я всей душой желал бы быть с ними, и с ними принять смерть, коли суждено, - решительно произнес рыцарь.
  -- Я понимаю, что вами движет, какие мысли и чувства, но этого я не могу допустить, пускай даже пострадает ваша рыцарская честь. - Тогарус для убедительности покачал головой. - Сейчас, когда наш король пребывает в беспамятстве, вы остаетесь, быть может, единственным человеком, способным собрать остатки войска и организовать отпор эльфам. Их армия идет на юг, вот-вот грозя обрушиться на приграничные области Фолгерка, и этому нужно помешать. А потому, Тард, вы со своим отрядом должны следовать туда же, как можно быстрее, дабы опередить эльфов и приготовить им встречу. Ваша война сейчас там, на юге, на рубежах королевства, и там вы принесете несравненно больше пользы своим полководческим талантом. Я вынужден оставить на время государя, а потому забота о нем, его безопасность тоже ложится на ваши плечи, граф. Защитите короля и королевство, это ваш долг, как рыцаря.
  -- В таком случае, пусть отрядом командует Ренгард, - предложил Тард, указав на сурового сотника. - Он опытный воин, настоящий ветеран, весьма искусный в тактике, к тому же отлично владеющий мечом. Думаю, это то, что нужно, если вы сами не желаете принять роль военачальника.
  -- Я чародей, а не воин, - усмехнулся Тогарус. - Если вы рекомендуете вашего офицера, граф, как опытного командира, я согласен, чтобы он командовал нашим отрядом. И пусть он тогда займется подбором людей.
  -- Ренгард, - граф повернулся к офицеру. - Ты слышал, что нужно делать?
  -- Да, милорд, - склонил голову воин. - Мне все понятно. Разрешите выполнять?
  -- Ступай, - коротко приказал граф. - И отбери только самых опытных бойцов. Я полностью полагаюсь на тебя.
   Тогарус тяжело поднялся и пошел прочь из шатра, а граф и его офицеры последовали за магом. Ратхар, прежде скромно стоявший в сторонке, стараясь лишний раз не попадаться на глаза фолгекцам, быстрым шагом двинулся вслед за удалявшимся магом.
  -- Мэтр, - наемник поравнялся с чародеем и негромко обратился к нему, словно не хотел, чтоб кто-то посторонний услышал его слова. - Позволь мне присоединиться к вам в этом походе. Я дал обещание, вернее, клятву, умирающему магу, и теперь мне должно исполнить ее, как подобает воину. Я не рыцарь, и в моих жилах не течет благородная кровь, но и наемники следуют определенным правилам, хотя и не все из нас. Многие считают, что слово, данное человеку на предсмертном одре, должно быть исполнено непременно. Моя честь не потерпит, если я теперь поверну назад.
   В этот миг гордый наемник был готов умолять, преклонив колени, ибо не мог оставаться здесь, зная, что кто-то двинется на север, в земли эльфов, довершать дело, которое должен был закончить сам Ратхар. Наемник не справился с просьбой Скиренна, опоздав самую малость, пусть и не вполне по своей вине. Но там, в сердце бескрайних лесов, оставалась еще Мелианнэ, и ей воин, когда они расставались, тоже дал слово. Он обещал найти эльфийку, где бы она ни была, и защитить ее от опасности, а теперь опасность, грозившая ей, была несомненной. И воин был готов на все, лишь бы успеть дойти туда, где находилась сейчас юная принцесса народа эльфов.
  -- Твоя решимость делает тебе честь, - Тогарус пристально посмотрел в лицо наемнику, который едва нашел в себе силы, чтобы не отвести глаз, таким пронзительным был взгляд чародея. - Ты знаешь, насколько это предприятие опасно, но все равно готов поставить на кон свою жизнь. Я восхищен твоей отвагой, воин, и сам готов просить тебя разделить с нами тяготы предстоящего похода. Я тоже не родился рыцарем, но и для меня честь воина - вовсе не пустой звук, а потому я понимаю твое желание. Надеюсь, в предстоящем походе ты еще раз сумеешь доказать свое воинское мастерство.
  -- И еще, господин, если мне будет позволено дать тебе совет, не бери в поход гномов, - еще тише, так чтобы услышать его мог только чародей, произнес Ратхар. - Они опасны и могут предать в любой миг.
  -- Нет, гномы пусть остаются здесь, - ответил Тогарус. - Я и не думал о них. Это дело людей, и не будем мы вмешивать сюда всякую нелюдь. Пусть недомерки сражаются с теми эльфами, что движутся к границам королевства.
   Отряд, которому суждено было сыграть решающую роль в жестокой войне, или, хотя бы, попытаться сделать это, либо погибнуть, вскоре собрался на окраине небольшого лагеря. Суровые воины, опытные бойцы, самые лучшие из тех, кто оказался под началом графа Тарда, ожидали приказа выступать. Все были в доспехах и при оружии, но больше почти ничем не стали отягощать себя. По замыслу Тогаруса бросок на север должен был занять несколько дней, а потому большое количество припасов было бы лишней обузой для людей, которым предстояло пройти сотни миль по враждебной территории, где каждую минуту следовало ожидать нападения. Идти нужно было, все время оставаясь в доспехах, ибо эльфы, заметь они чужаков в своих землях, не дали бы людям ни единого мгновения, чтобы приготовиться к бою, и это стало причиной того, что отряд выступал налегке.
   Сорок воинов в тяжелой броне, ощетинившиеся оружием, являли собой грозную силу. Тяжелые двойного плетения кольчуги-хауберки, защищавшие головы и тела бойцов, многие дополнили стальными нагрудниками, наручами и поножами, благодаря чему люди теперь походили на диковинных насекомых в прочных гладких панцирях. Кольчуги и кирасы могли выдержать даже бронебойные стрелы, а высокие каски с широкими полями надежно защищали головы. Каждый воин имел при себе широкий недлинный меч, боевой топор или булаву, почти половина отряда помимо клинков была вооружена еще и арбалетами. Конечно, в таком походе больше сгодились бы луки, более скорострельные и не такие громоздкие, но опытных лучников в отряде не было. Однако мощные пехотные арбалеты, тетива которых взводилась рычагом, что увеличивало скорострельность, в умелых руках могли остановить почти любого противника, по крайней мере, эльфийские латы и кольчуги короткие тяжелые болты запросто могли пробить с сотни шагов. В густом лесу, к тому же, увесистые дроты могли поражать укрытых в зарослях эльфийских лучников, тогда как более легкие стрелы увязали бы в листве и сплетении ветвей.
   Ратхар, успевший побывать в небогатом арсенале отступающей армии, тоже облачился в латы, надежно защищавшие тело воина. Надетая поверх плотной стеганой куртки кираса защищала торс, пластинчатые набедренники прикрывали ноги до колен, а наручи и покрытые шипами наплечники, которые в ближнем бою могли стать весьма грозным оружием, защищали руки.
   На поясе наемника висел меч, подобранный взамен ушедшего на дно океана подарка Крагора, с которым он отплыл из Видара. Прежнее оружие не подвело своего нового владельца в схватках на море, и Ратхар надеялся, что новый клинок также сослужит ему хорошую службу. Щит наемник не взял, предпочтя ему длинный кинжал для левой руки, которым опытный мечник мог отражать удары ничуть не хуже. Глубокий шлем-салад с удлиненным назатыльником, оставлявший открытым лицо, Ратхар повесил на пояс, рассчитывая, что надеть его всегда успеет. Наемник понимал, что доспехи едва ли помогут, если они столкнутся с крупным отрядом эльфийских лучников, которые играючи перестреляют неповоротливых воинов, но все же ощущение тяжести прочных лат, давящих на плечи, пусть и несколько сковывавших движения, прибавляло хоть немного уверенности.
   В ожидании выступления Ратхар еще раз проверил надежность сбруи доставшегося ему коня. Отправляться в И'лиар верхом было опасно, ибо конные оставляют больше следов и их видно издалека, но сейчас все решало время, а по равнине, простиравшейся на север на несколько десятков миль, всадники могли передвигаться намного быстрее, чем пехота. Там, где невозможно было найти укрытие, избежать схватки, почти наверняка неравной, могла помочь только скорость. Коней для них собрали почти всех, что были в отряде Тарда, ибо большинство уцелевших воинов были пехотинцами, да даже и сам граф во время бегства лишился своего скакуна. Тем не менее, четыре десятка крепких коней, еще довольно свежих, нашлись, и сейчас воины ждали команды подняться в седла.
   Наконец из шатра Тарда показались Тогарус и сопровождавший его сотник, шагавший по левую руку от чародея и чуть позади него. Сегодня Тогарус расстался со своей знаменитой кирасой гномьей работы, сменив ее не менее примечательной броней. Отправляясь в поход, маг облачился в вороненый бехтерец, грудь которого была усилена множеством стальных пластин, соединенных меж собой кольцами. Странный узор, множество плавно извивающихся линий, выгравированные на нагрудных пластинах, наводили на мысль о том, что бехтерец был сработан мастером, живущим где-то в полуденных странах. Доспех, не привычный для этих краев, давал почти такую же защиту, как кованая кираса, но воин в нем был намного более подвижным. На поясе мага висел недлинный изогнутый скимитар, тоже редкий для Фолгерка и земель, лежащих севернее. Меч в простых ножнах, лишенных почти всех украшений, кроме нескольких серебряных накладок, производил впечатление именно боевого оружия, а не парадной безделушки. Для конного боя оружие было самым подходящим, ибо благодаря своей кривизне клинок не рубил, а резал, оставляя жуткие раны. Ратхар, знавший толк в этом, оценил выбор чародея, хотя не был уверен, насколько хорошо маг владеет клинком, ведь большинство посвященных в чародейское искусство считали простую сталь чем то едва ли не неприличным, не подобающим магу. Как и Ратхар, чародей вооружился еще и кинжалом, рядом с которым на поясе его в петле висел короткий резной жезл из кости. Назначение этого предмета наемнику было неизвестно, да и никто из всего войска не мог бы назваться особо сведущим, но, вероятно, это был предмет из чародейского арсенала Тогаруса.
  -- Воины, - Тогарус остановился перед строем солдат, внимательно смотревших на чародея со смесью почтения и недовольства, ибо многие считали, что им придется опекать мага, едва ли привычного к сражениям. - Нам пора отправляться в путь, и быть может, для многих этот поход будет последним. Я не буду говорить много и цветисто, скажу лишь, что отныне вы держите в своих десницах судьбу королевства. Нам предстоит поход в самое логово врага, туда, где на стороне эльфов будет сражаться сам лес, и я верю, что вы, воины, не раз доказывавшие свою отвагу и мастерство, сможете совершить то, чего от вас ждем мы все. Вам придется совершить почти невозможное, пробравшись в эльфийские леса и затем вернувшись оттуда, но если вы сможете сделать это, ваши имена навеки останутся в легендах. Я верю в вас. - Тогарус обернулся к Ренгарду: - Пора. Командуй, сотник!
  -- Отряд, по коням, - рявкнул сотник, первым взмывая в седло, легко и стремительно, словно семнадцатилетний юнец, а не покрытый множеством шрамов ветеран. - Выступаем!
   Выстраиваясь в колонну по двое, отряд двинулся прочь из лагеря, на север, туда, где темнел древний эльфийский лес. Когда они проезжали мимо костров, вокруг которых сидели свободные от службы воины, солдаты вскакивали, а многие даже отдавали честь. Немногие в отряде Тарда знали о миссии, с которой отбывали их товарищи, но уже одно то, что воины не бежали на юг, а смело шли на север, навстречу по-прежнему жаждущему человеческой крови врагу, говорило о многом. Никто не желал им удачи, не произносил напутственных речей. А воины, возглавляемый Тогарусом, бок о бок с которым ехал смотревший прямо перед собой фолгеркский сотник, чувствуя на себе сотни взглядов, неосознанно подравняли строй, как на параде. Такими они и запомнились остававшимся в лагере солдатам, сосредоточенные, молчаливые, прямо сидящие в седлах, не поворачивая голов и не оглядываясь.
   Граф Тард, оставшийся возле своей палатки, долго еще смотрел вослед исчезавшим за холмами всадникам. В душе он понимал, что задуманное ими предприятие обречено на неудачу, ибо лишь в древних легендах отважный и чистый сердцем рыцарь мог пробраться во вражескую крепость, чтобы выкрасть оттуда похищенную даму сердца. В жизни все было не так, и граф, много раз игравший со смертью на поле боя, знал об этом лучше многих. И все же Трад также понимал, что это единственный шанс поспорить с той страшной силой, которую поставили себе на службу эльфы. Отныне исход войны и участь его родины целиком зависели от горстки храбрецов, возглавляемых чародеем.
  -- Полагаю, ваша светлость, пора и нам сниматься с лагеря, - раздался за спиной графа сдавленный голос. Виконт Бальг, оставшийся с главными силами, тоже не мог спокойно наблюдать, как уходят на север храбрецы, рискнувшие потягаться со всей мощью И'Лиара. - Эльфы не будут ждать нас.
   А граф все смотрел туда, где исчезли за холмами направившиеся на север всадники. Красиво, подумал Тард, который, что скрывать, больше всего хотел бы сейчас быть там, среди этих сорока храбрецов, идущих навстречу смерти. Поход обреченных, мысленно усмехнулся граф. Да пожалуй, именно так назвали бы это придворные менестрели, и как хотелось, чтобы в своих героических балладах произнесли они, воспевая героев, и имя Тарда. Он был рыцарем, и жаждал погибнуть так, чтобы о его смерти помнили, и десятки лет спустя ставя его в пример, как эталон доблести, отваги и благородства.
   Чаще, впрочем, смерть приходила к его братьям-рыцарям, иначе, воплотившись в пущенную в спину стрелу, или направляемую сиволапым крестьянином, впервые в жизни взявшим в руки оружие, пику, вонзающуюся в живот. Не в кольце врагов, на поле великой битвы, а валяясь в грязной луже с выпущенными наружу кишками или размозженной головой встречали смерть многие, погибнув в проклятой всеми богами глуши. И миннезингеры не пели о том, как пали они, незваными гостями явившись в чужую страну.
   И Тард понимал, что скорее и сам он разделит их участь. Никто не заметит, как и где погибнет он, и никто не возвеличит его, уравняв с великими героями древних времен. Что ж, не важно, как ты принял смерть, решил рыцарь, главное, чтобы она не была напрасной, а это уже зависит от самого себя. И сейчас граф Тард знал, во имя чего погибнет он. Враг, древний, жестокий, немыслимо коварный, грозил его родине. Там тысячи беззащитных крестьян, непривычных к войне, их жены и малые дети ждали его и тех воинов, что шли вместе с графом, там надеялись, что защитники явятся, чтобы встать на пути нелюди, несущей с собой разорение и смерть. Они верили, что помощь придет, и не стоило разрушать их надежды.
  -- Да виконт, пора в путь, - наконец прервал неприлично затянувшееся молчание граф, поняв, что Бальг уже несколько минут ожидающе смотрит на него. - Поспешим, друг мой, ибо проклятые эльфы не станут ждать нас. Они жаждут отмщения, возмездия за свои поражения, жаждут крови людей. И мы пока еще в силах заступить им путь. Выступаем через час, пусть к этому времени все будут готовы. - Граф вздохнул и невесело усмехнулся, взглянув на Бальга: - Мы возвращаемся в Фолгерк, чтобы принять там последний бой. И это хорошо, ведь даже если мы все падем, то не в чужом краю, как захватчики, а защищая свою родину. Но выше голову, виконт, ведь мы еще живы, - воскликнул Тард. - И, клянусь, немало эльфов обагрят своей кровью наши клинки, прежде чем смерть заберет нас!

Глава 5 Не ведая боли, не зная пощады

  
   Бургомистр Скарвен проснулся посреди ночи от смутного беспокойства. Резко открыв глаза, он некоторое время прислушивался к происходящему вокруг. В опочивальне было тихо, за дверью тоже не раздавалось ни звука, и даже скрипа половиц под осторожными шагами слуг не уловил чуткий слух градоправителя. Но все же ощущение близкой опасности, прежде вовсе не свойственное ему, не покидало Скарвена, и тот, осторожно встав с постели, подошел к узкому стрельчатому окну.
   Особняк нынешнего градоправителя, не самый роскошный в городе, но и не уступавший жилищам иных торговцев и дворян, поселившихся в Эстреде, приграничном городке, стоявшем в нескольких десятках миль от эльфийских земель, располагался почти в самом его центре. Из опочивальни бургомистра отлично была видна ратуша, где ныне Скарвен ежедневно возглавлял городской совет, собиравшийся для решения множества важных и не очень дел, касавшихся судьбы города. Герцог Майл, сеньор Эстреда, уходя на войну во главе городского ополчения и своей дружины, передал в руки совета, в который вошли самые уважаемые и богатые горожане, всю полноту власти вплоть до своего возвращения. И Скарвен, будучи лишь не самым состоятельным купцом, одним из многих в этом городе, безмерно гордился оказанной ему честью, стремясь полностью оправдать надежды герцога.
   Жилище бургомистра располагалось не возле самой ратуши, поэтому из окон был заметен только шпиль, здание же, внушительная постройка из красного кирпича с узкими стрельчатыми окнами, было скрыто за стенами окружавших дом Скарвена особняков, где жили самые состоятельные горожане. Обнесенные сложенными из камней стенами, которые прорезали единственные ворота, дома походили на маленькие крепости, да таковыми, в сущности, и являлись. Из-за стен поднимались только кроны деревьев, почти целиком скрывавшие сами дома, так, что можно было разглядеть разве что черепичные крыши.
   Едва взглянув в окно, Скарвен понял, что случилась беда. Ратуша так же высилась над обступавшими ее домами, но на сей раз она была озарена багровыми отблесками, которые мог породить только пожар. Город горел, и, кажется, еще никто ничего не успел заметить, поскольку из-за стен не было слышно обычного в таких случаях шума. Набат, висевший на шпиле ратуши, который должен был известить город о случившейся беде, тоже молчал.
   Скарвен не мог понять, какая точно часть города горит, поскольку видел лишь отсвет от пожара. Скорее всего, пламя охватило рыночную площадь, где множество складов, амбаров и торговых лавок были построены из дерева, в отличие от большинства других зданий, сложенных из камня и не боящихся огня. Именно из-за этого пожары в Эстреде были редкостью, и большого ущерба не наносили.
  -- Господин, - позади Скарвена распахнулась дверь, и в покои осторожно вошел старый слуга, державший в руках шандал со свечами. - Господин, беда, город горит. - Слуга искал взглядом бургомистра, в первый миг не сообразив, куда же тот мог исчезнуть из постели в такой час.
  -- Рынок горит? - резко спросил Скарвен, отвернувшись от окна и вопросительно уставившись на старика-дворецкого. От неожиданности слуга, только сейчас заметивший своего хозяина, вздрогнул, едва не выронив подсвечник. - Почему не бьют в колокола?
   И точно в этот момент гулко ударил большой набат, поднимая мирно спавших горожан. Мерные удары разносились над ночным Эстредом, будя всех. За все время существования города колокол бил едва ли несколько раз, предупреждая о нашествии врага или, как ныне, о пожарах, которые хоть и редко, но случались. Вслед за ударами послышались взволнованные крики бежавших в сторону пожара людей, должно быть, городской стражи, которая кроме прочего должна была бороться с огнем. Скарвен еще подумал, что если горят склады возле рынка, то так могут пропасть запасы зерна и иной провизии, предназначенной для снабжения королевской армии, воевавшей на севере. С некоторых пор его городок стал перевалочной базой, откуда направлялись к войску обозы, сюда же порой привозили раненых воинов. Именно из-под Эстреда направлялись на войну с гордыми и надменными эльфами и полки под королевскими знаменами несколько месяцев назад.
  -- Ваша милость, горят дома возле северных ворот, - быстро ответил слуга. - Вспыхнули быстро, ровно свечки. Кто там был, говорят, так и сгорели заживо, выбраться не успели.
  -- Вспыхнули, - фыркнул Скарвен. - Они ж каменные, как такое может быть? Может, кто поджег?
  -- Не ведаю, господин, а только беда пришла, - произнес слуга с затаенным страхом. - Пока люди опомнятся, полгорода заполыхает.
  -- Кто сообщил о пожаре?
  -- Там, внизу, десятник стражи вас ожидает, - последовал торопливый ответ. - Он и весть принес.
   Спустившись в гостиную, Скарвен, по пути успевший набросить на плечи камзол, увидел переминавшегося с ноги на ногу человека в мундире эстредской стражи. Заметив градоначальника, десятник учтиво поклонился:
  -- Господин, - быстро заговорил стражник, старавшийся держаться с достоинством, подобающим военному человеку. - Пожар возле ворот. Горят казармы и еще несколько домов рядом. Вспыхнули в мгновение ока, точно маслом облитые. Наши люди уже там, пытаются погасить огонь, из окрестных домов всех обывателей выгнали подальше, чтобы не мешали.
  -- Сопроводи меня, - бросил Скарвен стражнику, выходя из дома, как был, в ночной рубашке и наброшенном камзоле. Десятник кинулся за ним следом.
   Всего в Эстред вели два пути - с юга и с севера, причем с севера город охватывала река, и попасть в ворота можно было только миновав мост. Мост представлял собой надежное каменное сооружение, и не был подъемным, как иной раз делалось в некоторых крепостях. Город был и без того довольно надежно защищен. Город стоял на самой границе с эльфийскими лесами, и те, кто возводил его в стародавние времена, позаботились о безопасности жителей.
   Каменная стена высотой почти в десять саженей, окруженная глубоким рвом и усиленная множеством дозорных башен и бастионов, стала бы почти непреодолимой преградой для любого врага, по крайней мере, для того, чтобы взять Эстред, понадобилось бы немало времени и огромные жертвы. Потому в лишних фортификационных ухищрениях не было нужды. У южных ворот через ров также был перекинут мост, правда, деревянный и не столь прочный, но и он тоже не был подъемным, хотя, при необходимости, этот мост легко можно было поджечь.
   Сейчас, если верить стражнику, пламя полыхало у северных ворот, там, где располагались казармы небольшого гарнизона, защищавшего город. С той поры, когда началась война, и большая часть способных сражаться мужчин присоединилась к королевской армии в походе против Перворожденных, пара сотен стражников, наемники, в том числе и сами горожане, те, кому ратная служба была больше по душе, чем мирное ремесло, охраняли укрепления и прилегающие к Эстреду земли. Этого числа воинов должно было хватить на случай появления эльфов, единственного врага, угрожавшего северному Фолгерку, крупнейшим городом которого и был Эстред.
   Градоначальник бежал по окутанным мраком улицам, тяжело дыша и едва поспевая за поджарым, жилистым десятником. Приближаясь к месту пожара, Скарвен, наконец, увидел взвившееся ввысь пламя. Казалось, там горело нечто вроде земляного масла, добываемого гномами, но никак не каменные дома и казармы, в которых почти не было пищи для огня.
   Навстречу бежавшему бургомистру попадались перепуганные горожане, покинувшие свои жилища. Они также не были одеты, поскольку еще только приближался рассвет, и тревога подняла их из постелей. Люди просто спешили уйти подальше от опасности, с трудом соображая, что происходит.
   Скарвен с десятником почти уже добрались до горевших домов, когда небо за их спинами озарила яркая вспышка. Обернувшись, бургомистр увидел, как над южными воротами, точно за ратушей, шпиль которой отчетливо был виден на фоне огня, поднялся столб пламени.
  -- Что же творится, - воскликнул Скарвен, прикрывая глаза рукой. - Кто-то поджигает город?
  -- Возможно, нападение эльфов, - предположил десятник, в голосе которого, в прочем, уверенности было мало. - Нужно поднять гарнизон и идти на стены!
  -- Нападение? - переспросил градоправитель. - Верно, кажется, словно бьют катапульты. Неужели эльфы сумели протащить их сюда?
   Стражник не успел ответить, поскольку именно в этот момент из переулка выскочил какой-то человек, по виду казавшийся обычным городским нищим. Он был одет в неописуемые лохмотья и опирался на сучковатую палку, хотя бежал сейчас так быстро, что было непонятно, зачем ему вообще нужен посох.
  -- Беда, беда, спасайтесь, - оборванец кинулся к Скарвену, схватив того за воротник. В глазах нищего был ужас и безумие, будто у бесноватого. - Все спасайтесь! Ужас с небес, небесный огонь!
  -- Эй, ты, пошел прочь, - десятник оттолкнул нищего от опешившего бургомистра, наградив его хорошим подзатыльником. - Проваливай, голодранец!
   А Скарвен, уже не обращая внимания на старого нищего, глядел в небо, где мелькали странные тени. Нечто большое, отчетливо выделявшееся на фоне звездного неба, почти безоблачного, промчалось как раз над головой градоправителя, а затем шпиль ратуши окутало пламя. Казалось, в башню ударила струя огня, который ворвался в окна для того, чтобы спустя миг вырваться вновь, но уже через двери. Площадь перед ратушей залила волна пламени, и Скарвен увидел, как несколько человек, бежавших в этот момент по площади, поглотил огонь, в мгновение ока обратив их в пепел. И в свете огня Скарвен увидел парящее над домами, на высоте каких-то полсотни ярдов, существо, в реальность которого он сперва не смог поверить. Над городом, широко распластав могучие крылья, летел настоящий дракон.
   Крылатый змей, точно явившийся из древней легенды, заложил над городом лихой вираж, и, оказавшись точно над рыночной площадью, выдохнул вниз еще одну струю огня, от которого моментально вспыхивали многочисленные склады и стоявшие рядом дома. Огненный вихрь, сметая все на своем пути, прошелся по жилым кварталам, и Скаврен видел, как камень, из которого были сложены дома, стал плавиться от сильнейшего жара.
  -- О боги, - выдохнул застывший от удивления стражник. - Этого не может быть. Ведь это же настоящий дракон!
  -- Нужно бежать из города, - Скарвен вдруг понял, что дракон, откуда бы он ни явился, устроил пожар возле обоих ворот для того, чтобы запереть всех жителей в каменном кольце крепостных стен, а затем, уже не спеша обратить город вместе со всеми обывателями в пепел. Сейчас не время было думать, откуда взялось это создание, и почему оно с такой яростью и жестокостью уничтожало город, жители которого в большинстве своем даже не подозревали о существовании таких чудовищ. - Спасаемся, иначе все здесь сгорим!
   Десятник, едва услышав слова Скарвена, со всех ног бросился прочь, в миг забыв о бургомистре. Вместе с ним по широкой улице бежали еще люди, простые горожане и несколько стражников. Над головой оставшегося неподвижно стоять посреди мостовой бургомистра что-то прошелестело, обдав Скарвена тугой волной воздуха. А мгновение спустя в спины бегущим в панике людям ударил огненный сгусток. Самые расторопные пытались укрыться в переулках, спастись от огня, но пламя затекало в самые укромные щели, выжигая все дотла.
   Три дракона летали над городом, один за другим снижаясь до самых крыш и обрушивая на все, что было на земле, струи огня, перед которым не мог устоять даже камень. Кажется, особое удовольствие им доставляло сжигать охваченных паникой эстредцев, истошно вопивших и бежавших по темным улицам, еще не вполне понимая, что творится вокруг. Но и опустевшим домам тоже изрядно досталось. Полыхало уже почти полгорода, вспыхнувшие в разных частях Эстреда пожары сливались воедино, образуя настоящее море огня.
   В этом хаосе метались в поисках спасения люди, бросаясь из стороны в сторону, но всюду натыкаясь на огонь. Паника охватила всех, каждый думал лишь о собственном спасении, не замечая ничего вокруг себя. Люди сбивали друг друга с ног, затаптывая и калеча, и пронзительно кричали, тщетно взывая о помощи.
   Скарвен, кинувшись в узкий переулок, сумел спрятаться от охотившегося за охваченными ужасом людьми дракона, который, казалось, забавлялся, поодиночке истребляя горожан. Бургомистр направился к северным воротам, надеясь, все же выбраться из ловушки, в которую теперь обратились крепостные стены, которые должны были защищать город. Огонь полыхал у обоих ворот, но на юге, в этом сомнений не могло быть, мост, ведущий из города, был уже разрушен, и потому оставался лишь один путь к спасению.
   К северным воротам бежали многие горожане, и в паре кварталов от выхода из города люди, собравшиеся здесь из доброй половины города, образовывали настоящий поток. Сотни ошеломленных происходящим, перепуганных до такой степени, что уже перестали ощущать страх, горожан, сбивая друг друга с ног и нещадно затаптывая нерасторопных, рвались к спасению. Но смерть, бесшумно скользившая над городом на перепончатых крыльях, подстерегала их именно здесь.
   Поток огня обрушился на исходящую ужасом толпу, обращая людей в прах. Бургомистр, бежавший наравне со всеми и пару раз уже едва не попавший под ноги обезумевших своих подданных, видел, как вспыхивали, словно свечи, люди, в мгновение ока распадаясь невесомым прахом. Скарвен упал на мостовую, закрыв голову руками, и ощутил затылком волну сильнейшего жара, от которой стали тлеть волосы, а кожа покрылась волдырями, будто от прикосновения к раскаленному железу. Воздух нагрелся до такой степени, что дышать стало невозможно, без того, чтобы просто сжечь легкие. Некоторые люди, едва сделав вдох, падали замертво, не выдерживая жар драконьего огня, от которого, казалось, влажный ночной воздух обращался в пламя.
   И все же ворота были очень близко, в нескольких десятках шагов, которые можно было преодолеть за пару мгновений, ибо страх подстегивал людей, придавая им силу. Несколько десятков шагов по огненному туннелю, в который превратилась широкая улица, отделяли людей от спасения, от возможности вырваться из пылающего кошмара. И те, кто выжил, избежав пламени крылатого змея, вскакивали на ноги и вновь бежали вперед, вкладывая в этот рывок все силы.
   Дракон, сделав большой круг над домами, большинство из которых уже горели, вновь направился к воротам, возле которых билась в приступе ужаса человеческая масса. Люди появлялись из узких переулков, из подворотен и ближайших домов, и бежали к воротам, сбиваясь перед ними в плотный ком. И дракон вновь нацелился на толпу, приготовившись обрушить на них всесокрушающее пламя, перед которым равно не могли устоять ни камень, ни человеческая плоть.
   Но в агонизирующем городе нашлись еще люди, способные держать себя в руках, люди, готовые дать отпор даже такому могучему, воистину непобедимому врагу. На одной из надвратных башен группа стражников споро развернула тяжелую баллисту, заряженную толстым коротким копьем, нацелив ее на пролетавшего в нескольких ярдах от стены дракона. В тот момент, когда змей уже был готов изрыгнуть пламя, один из стражников рванул спусковой рычаг, и окованный стальными полосами дротик с гулом сорвался в небо, спустя миг ударившись в чешуйчатый бок дракона.
   Едва ли снаряд смог хоть поцарапать крылатого монстра, чешуя которого способна была выдержать еще и не такой удар, но дракон, взбешенный тем, что кто-то осмелился посягнуть на него, развернулся и пустил струю огня по башне, сметя с боевой площадки, венчавшей ее, всех, кто оказался там в этот миг. Башня окуталась пламенем, которое затекало внутрь, выжигая все на своем пути, испепеляя оказавшихся в башне стражников.
   А по гребню стены, по шедшему вдоль ее внутренней стороны навесу бежали еще воины. Вскидывая тяжелые арбалеты, они обрушили на вьющегося над башней дракона град болтов, бессильно ударявшихся о его чешую, и отскакивавших прочь. Взмахнув крыльями так сильно, что волна воздуха заставила стражников упасть на колени, дракон поднялся вверх, на мгновение неподвижно зависнув, и выдохнул тугую струю огня, пройдясь вдоль стены. Храбрецы, пытавшиеся сразить могучее создание, даже не успели понять, что умирают, ибо гибель их была быстрой. Лишь пылающие комки плоти и плавившейся стали падали вниз, под стену.
   Стражники, даже в такой ужасный миг не забывшие о воинской чести и о своем долге, погибли, но смерть их не была напрасной. Тех мгновений, которые понадобились дракону, чтобы расправиться с людьми, хватило горожанам для того, чтоб добраться до самых ворот. Несколько человек уже снимали тяжелый засов, запиравший ворота на ночь, другие уже наваливались на тяжелые створки, распахивая их. В узкую щель протискивались люди, давая друг друга, отталкивая от спасительного прохода. А дракон, с высоты своего полета заметивший суету двуногих на земле, возвращался, но горожане, рвавшиеся к спасению, не замечали ничего.
  -- Нужно навести порядок, иначе они передавят сами себя, - бургомистр схватил за кольчужный рукав стражника, затесавшегося в толпу. Парень выглядел неважно, каска сбилась на бок, по лицу текла кровь, но, главное, на ногах он держался твердо. Воин, кажется, признал градоправителя, поскольку не пытался вырваться или, того хуже, схватиться за клинок. - Собери всех солдат, оттесните людей от ворот и пропускайте столько, чтобы они могли протиснуться в проем без сутолоки. Бабы с детьми пускай первыми идут.
  -- Слушаюсь, - стражник кивнул и скрылся в толпе, через миг вернувшись уже в сопровождении еще полудюжины крепких мужиков в кольчугах и при кордах в кожаных ножнах. - Не напирайте! Не давите, отойдите от ворот! - Рык стражников разнесся над толпой, заставив людей на миг замереть, но тут же они вновь ринулись к воротам. Сверкнула сталь, и несколько горожан упали на камни мостовой, зажимая руками кровоточащие раны.
  -- Соблюдайте порядок, не напирайте, - надрывались солдаты, сжимавшие в руках обагренные кровью клинки. Вид обнаженного оружия и запах близкой смерти чуть умерил пыл толпы, и команды стражников стали доходить до сознания людей.
  -- Быстрее, быстрее, - бургомистр, стоявший возле самых ворот, подгонял бегущих из города людей, следя при этом, чтобы они не создали затор, преградив путь тем, кто шел следом.
   Вместе со Скарвеном управлять спасением горожан остались еще несколько человек, в том числе и пара стражников, прибежавших сюда из своих домов. Они были без доспехов, даже не одеты, но что-то в лицах и повадках этих мужчин заставляло горожан подчиняться, и бургомистр только удивлялся, как всего два человека ухитряются так ловко руководить толпой из добрых трех сотен насмерть перепуганных людей, казалось, не замечающих никого и ничего возле себя.
  -- Осторожно, - раздались крики в толпе. - Берегись! Дракон! - Кто-то заметил атаковавшего монстра, и масса людей, подхватив этот вопль, кинулась вперед, сметя жидкий заслон из стражи.
   Скарвена словно волной вынесло из ворот за пределы города. Бургомистр, для своих лет крепкий и подтянутый, еще мог бежать наравне со всеми, и только это спасло его, поскольку многих людей, двигавшихся чуть медленнее, просто потоптали. Градоначальник уже бежал по мосту, когда в спину ему ударила волна жара и истошные крики заживо горевших людей. Кто-то толкнул Скарвена в спину, и он повалился лицом вниз, только и сумев закрыть руками голову. Возле лица мелькнули чьи-то сапоги, а затем рядом упал еще один человек. Скарвен видел, как по его спине бежали обезумевшие горожане, и несчастный только вскрикивал от боли, а затем затих, когда подкованные каблуки опустились на его голову.
   Скарвен все же поднялся, сбросив с себя тело какого-то бедолаги, и двинулся прочь от стены, направившись к невысокому холму, который огибала ведущая в город дорога. По полю, примыкавшему к крепостным стенам, бежали, шли, или вовсе медленно брели люди, немногие, кому удалось вырваться из разверзшегося за их спинами ада. Каждый миг они ожидали нападения драконов, озираясь и вглядываясь в небо. Но крылатые змеи, вместо того, чтобы разделаться с людьми, которые теперь были абсолютно беззащитны, не имея даже возможности укрыться где-нибудь, продолжали поливать огнем гибнущий город. Они сделали несколько кругов, изрыгая струи пламени, а затем вдруг взмыли ввысь и, пронесшись над идущими по полю горожанами, закричавшими от ужаса и бросившимися врассыпную, исчезли в сплошном покрывале принесенных северным ветром низких облаков.
   Бургомистр, взобравшись на холм, обернулся и взглянул на город. Его родной Эстред, город, которому Скарвен отдал многие годы своей жизни и немало сил, преумножая его богатство, погибал. Над крепостными стенами не возвышалась больше ратуша, разрушенная огнем. Черный тяжелый дым густыми клубами поднимался вверх, образуя над городом темное облако, сливавшееся где-то в вышине с серой пеленой, затянувшей небо. Пожары, лишенные в каменном городе пищи, угасали, но разрушения были такими, что теперь оставалось лишь одно - снести все внутри кольца стен и возвести город заново.
   На равнине собирались горожане, немногие, кому удалось спастись. Как прикинул Скарвен, выбраться из огня удалось хорошо, если каждому десятому из числа прежнего населения. Люди устало опускались на покрытую росой траву, склоняя головы. Где-то голосили женщины, раздавались сдавленные крики и брань мужчин, бессильно потрясавших кулаками, будто грозя кому-то, навзрыд плакали дети, потерявшие родителей. За одну ночь эти люди лишились всего, что имели, лишились крова и оказались теперь беззащитными перед любым врагом.
  -- Слушайте, - Скарвен встал, гордо выпрямившись и обведя взглядом толпу. - Слушайте все! Сегодня мы лишились многого, лишились почти всего, чем владели. Каждый из вас, будь то купец, высокородный дворянин или простой слуга, потерял все, но мы сами живы, а потому не нужно отчаиваться. Город разрушен, но у вас остались ваши руки, а потому мы все общими усилиями возродим Эстред вновь. Все мы, невзирая на титулы, происхождение и былое положение будем трудиться бок о бок, дабы вернуть то, что потеряли сегодня. Мы начнем прямо сейчас, - возвысил голос бургомистр, с удивлением поняв, что стоящий кругом многоголосый гул как-то сам собою утих. - Нужно вернуться в город, потушить пожары и разобрать завалы. Возможно, еще кто-то выжил, но не смог выбраться и сейчас ожидает помощи. Не будем отчаиваться, друзья. Сейчас время не для скорби, а для действий! Забудьте о мертвых и думайте лишь о том, как помочь живым!
   Не сразу прочувствованная речь Скарвена достигла сознания еще не оправившихся от шока людей, но с каждым новым произнесенным словом все больше горожан стряхивали с себя сковавшее их безразличие, поднимая головы. Жители столь стремительно погибшего Эстреда, еще несколько минут назад подавленные, готовые впасть в отчаяние, с надеждой смотрели на бургомистра, в голосе которого слышалась уверенность и сила. И они начинали верить, что смогут вернуть то, что считали уже безвозвратно потерянным.
  -- Да, верно, - раздались возгласы в толпе. - Скорее за дело!
   Скарвен устало вздохнул, оглядывая окружившую его толпу. Работа предстояла немалая, весь город нужно было возводить заново, но люди воодушевились, не стали впадать в отчаяние, и это значило, что к возвращению короля удастся хоть немного уменьшить ущерб. И лишь только одного опасался бургомистр, украдкой глядя на небо - возвращения кошмарных чудовищ, в одну короткую ночь истребивших целый город.
  
   Остатки королевской армии, поверженной на Финнорских равнинах, те немногие воины, которые уцелели в огненном аду и потом, покидая земли И'Лиара, избежали эльфийской стали, вступили в пределы Фолгерка. Граф Тард, верхом следовавший во главе колонны, остановил коня возле межевого столба и обернулся, окинув взглядом вереницу воинов, конных и пеших, устало шагавших по равнине. За те дни, что они провели в походе, отряд с нескольких сотен увеличился почти до двух тысяч солдат. Отдельные отряды, числом от полдюжины до полусотни человек, постоянно присоединялись к Тарду, и потому к границе подошла уже небольшая армия. Правда, отряд понес и некоторые потери, причем не только от эльфийских стрел. На следующее утро после того, как Тард и королевский чародей расстались, двинувшись в разные стороны, обнаружилось, что из лагеря исчезли все гномы. Три дюжины бородачей, все, что осталось от их отряда, сражавшегося бок о бок с людьми с первых дней войны, словно провалились сквозь землю, прихватив с собой, однако, все свое снаряжение и некоторый запас провизии.
  -- Что ж, - заметил тогда граф, выслушав сбивчивый доклад одного из десятников. - От них все равно было бы немного проку, а так даже лучше, ведь не придется платить им жалование, тем более что казна осталась где-то на поле битвы. Так что не стоит беспокоиться из-за того, что эта нелюдь, едва ощутив поражение, решила просто дезертировать, - решил Тард, махнув рукой.
   Исчезновение гномов не сказалось на боеспособности войска, гораздо значительнее были потери, понесенные людьми от эльфийских стрел и клинков. За те несколько дней, что отряд добирался до границы, почти сотня воинов пала в стремительных схватках с летучими отрядами эльфов, немало солдат были ранены, и сейчас о них заботился единственный на все небольшое войско лекарь Витус.
   Тард мог считать себя счастливчиком, ибо ему удалось избежать столкновения с главными силами эльфов, устремившимися на юг, словно прорвавший плотину горный поток, но небольшие отряды Перворожденных рыскали повсюду. Равнины по мере приближения войска к границе вновь сменились лесами, которые представлялись порой неким оборонительным рубежом, нарочно созданным эльфами вдоль границы с владениями людей. В этих густых зарослях, где дорогу порой приходилось буквально прорубать, и где еще в первые дни войны армия Фолгерка в стычках с передовыми силами эльфов потеряла не одну сотню воинов, Перворожденные беспрестанно атаковали продвигавшихся на юг людей. Небольшие отряды, по десять-пятнадцать лучников, устраивали засады на пути колонны фолгеркских воинов. Сделав пару точных залпов, эльфы мгновенно, не дожидаясь ответа людей, растворялись в густом лесу, и арбалетные болты, пущенные по ним, бесследно пропадали в густой листве, а на земле оставался десяток-другой смертельно раненых людей.
   И все же потери были не так велики, чтобы серьезно ослабить боевой дух людей и мощь их армии. Когда леса вновь расступились, обозначая границу земель эльфов и людей, в Фолгерк вступили полторы тысячи воинов, измотанных переходом, но не утративших решимости биться до конца.
   Походная колонна растянулась длинной змеей, ощетинившейся сталью. Усталые солдаты в запыленных доспехах размеренно шагали, подгоняемые редкими командами своих десятников и сотников. Они спешили, стремясь оказаться в Фолгерке до того, как эльфы начнут его опустошать, а потому шли очень быстро, на пределе человеческих возможностей. У каждого, кто был на Финнорской равнине, стояла перед глазами картина чудовищного разгрома армии, такое забыть было попросту невозможно, но почти никто из вернувшихся в свою страну воинов ни на мгновение не задумывался о том, чтобы просто бежать, бросив оружие. Каждый из сотен этих усталых мужчин жаждал боя, хотел его ничуть не меньше, чем движимые чувством мести эльфы.
   В середине колонны, под охраной полусотни арбалетчиков и вдвое большего числа пикинеров, несколько дюжих молодцев несли собранный из подручных средств паланкин, в котором покоился король Ирван. К этому же отряду примкнули и прочие раненые воины, которым их товарищи уделяли особое внимание.
   Несмотря на лечение мага и прошедшее немалое время Ирван был все так же плох. Фолгеркский государь, от которого ни на шаг не отходил Витус, прилагавший все усилия для лечения короля, так и не пришел в себя, весь путь пребывая в забытьи. Лекарь хлопотал вокруг него, используя все средства, какие только мог, но его попытки ни к чему не привели, хотя ожоги, нанесенные горячим дыханием драконов, и начали затягиваться.
   Сотня всадников, вся кавалерия, что была в распоряжении Тарда, разбившись на пятерки и десятки, двигалась по обе стороны от колонны пехоты, а часть всадников опережала основные силы, разведывая путь. Таким образом граф пытался обезопасить своих людей от внезапной атаки эльфов, в особенности от их кавалерии, которая на равнине могла нанести немалый урон неповоротливой пехоте.
   Сам граф вместе с десятком воинов двигался верхом в голове колонны. И когда впереди показалось селение, то он был одним из первых, кто увидел столбы дыма над крышами домов.
  -- Село горит, - воскликнул молодой адъютант Тарда, указывая закованной в броню десницей на пылающую вдалеке деревеньку. - Нужно им помочь, пока не выгорело все!
  -- Придержи коня, - бросил ему граф, пристально вглядываясь в скопление изб в нескольких сотнях шагов перед ними. - Я не вижу, чтобы кто-то пытался тушить пожар. Село выглядит покинутым, даже собак не слышно.
  -- Верно, - заметил Бальг, находившийся весь поход при графе и сейчас остановившийся по левую руку от него. - Кажется, там вообще нет людей. Это выглядит подозрительным... и опасным, - помедлив, добавил молодой рыцарь, положив руку на эфес меча.
  -- Альт, - обратился граф к адъютанту. - Полсотни всадников сюда. Нужно выяснить, что там происходит. Мне не нравится все это.
   Настегивая коней, пять десятков всадников приблизились к поселку, обнимая его с двух сторон. И оказавшись достаточно близко, все увидели лежавшие на пути тела. Судя по всему, здесь было все населения не особо большой деревеньки. Все эти несчастные, мужчины, женщины, дети, были сражены стрелами, вонзавшимися глубоко в плоть.
  -- Оружие к бою, - скомандовал граф, и воины, подчиняясь приказу, вытягивали из ножен клинки и взводили арбалеты. Граненые наконечники болтов нацелились на окна и распахнутые двери ближних домов. - Будьте осторожны, нас может ждать засада.
   Отряд медленно вошел в деревню. Воины в напряжении осматривались, каждый миг ожидая нападения, но из пустых домов не летели стрелы и казалось вовсе, что в поселке нет ни единой живой души. Тишина действовала угнетающе, единственным звуком было лишь карканье ворон, уже вовсю лакомившихся свежей мертвечиной. При появлении людей стервятники лишь отлетали на несколько ярдов от облюбованной добычи, чтобы потом, когда живые окажутся далеко, вновь вернуться к пожиранию мертвых.
   Граф озирался по сторонам, и всюду взгляд его натыкался на трупы. Точно на пути Тарда на земле лежала молодая женщина, пытавшаяся своим телом прикрыть ребенка. Оба так и остались здесь, пригвожденные к земле длинной стрелой, белое оперение которой трепетало на ветру. Чуть дальше обвис пришпиленный полудюжиной стрел к бревенчатой стене амбара кряжистый мужик, заросший бородой по самые глаза. У ног его валялся обычный дроворубный топор, покрытый запекшейся кровью.
  -- Проклятые эльфы, - с ненавистью воскликнул Бальг. - Добрались уже и сюда!
  -- Уверены, что это эльфы, виконт? - спросил граф, глядя по сторонам. - Такое мог сделать кто угодно.
  -- Кто, ваша милость, может горные гоблины? - Виконт зло усмехнулся: - Это точно дело рук эльфов. Мне не впервой видеть такое, милорд, - глухо ответил сжавший зубы от ярости Бальг. - Это их излюбленная тактика. Они сперва незаметно окружают селение, затем горящими стрелами поджигают дома, а когда люди выскакивают наружу, спокойно расстреливают их. Видите, сгорело всего несколько изб. Эльфы просто заставили жителей собраться там, чтобы потушить пожар, а сжигать все село они не собирались.
  -- Как вы полагаете, они могли затаиться здесь?
  -- Едва ли, - пожал плечами Бальг. - Отряд, учинивший такое, не был многочисленным, от силы четыре десятка воинов, и то легковооруженных. Если они знали о нашем приближении, то наверняка уже убрались подальше, ведь от всадников далеко им не уйти, если мы наткнемся на них. Эльфы знают, что за такое люди будут мстить, жестоко и беспощадно, и не станут испытывать судьбу. Нет, - помотал головой виконт. - Нам нечего опасаться, я уверен.
   Войско длинной колонной втягивалось в разоренный поселок. Над толпой воинов, увидевших тела и следы пожара раздались проклятья. Открывшаяся взорам солдат картина никого не оставили равнодушными, и даже наемники, чьи сердца за годы непрерывных сражений, казалось, успели огрубеть, не смогли сохранить хладнокровие.
  -- Дамерт, - граф окликнул одного из сотников. - Нужно отрядить воинов, чтобы похоронить этих несчастных, как положено. Будьте осторожны, здесь могут скрываться эльфы. - Все же Тард, несмотря на заверения виконта, решил, что излишняя осторожность в такое время не помешает.
  -- Слушаюсь, милорд, - отдал честь офицер. - Скажите, как давно это случилось?
  -- Думаю, на рассвете, - неуверенно предположил граф.
  -- Значит, эти выродки не могли уйти далеко? Позвольте поискать их следы, - неожиданно попросил сотник. - Может, удастся догнать тварей и поговорить с ними по душам. За то, что они сделали здесь, мы заживо сдерем с них кожу!
  -- Даже и не думай, - отрезал Тард. - Мы явились сюда не для того, чтобы гоняться по лесам за горсткой эльфов. Их армия, быть может, опережает нас всего на пару дневных переходов. Ты видишь, что сотворил небольшой отряд с этим несчастным селением, так представь, какие реки крови прольют они, оказавшись в густонаселенных землях. Отомстить мы успеем, я могу тебе обещать, но сейчас забудь о возмездии. Время придет позже, и все мы утолим жажду крови, что сжигает нас теперь.
   Отряд, не задерживаясь в поселке дольше, чем понадобилось, чтобы предать земле погибших, двинулся дальше. Воины, увидевшие, на какие зверства способны их враги, теперь были переполнены яростью. Раньше, на полях сражений, шансы противников были равны. Воины бились с воинами, и в живых оставался тот, кто точнее стреляет и тверже держит меч, но расправа над простыми крестьянами, никак не имевшими отношения к войне, противоречила неписаному кодексу чести солдат. Во все времена тот, кто считал себя настоящим воином, считал недостойным убивать тех, кто не способен всерьез постоять за себя, и тех выродков, которые с охотой расправлялись с мирным населением, презирали их товарищи. Эльфы же нарушили неписаные законы войны, и теперь в бою их ждала лишь смерть, ибо ярость людей была сильна.
  
   Линар зачерпнул горстью воды и с наслаждением выпил ее. Вода была холодной, от нее сводило зубы, но после долгой погони за раненым вепрем страшно хотелось пить, и быстрый лесной ручей, к которому вышли эльфы, был весьма кстати.
   Отправившись на охоту, двое юношей, Линар и его приятель Эльмар, даже и подумать не могли, что раненый двумя стрелами зверь может так долго бежать. Они удалились от своего селения почти на двадцать лиг к тому моменту, как огромный вепрь упал замертво, потеряв много крови. Сейчас Эльмар как раз вырезал его страшные клыки, которые юные охотники с гордостью могли принести домой. Их можно было повесить на шею, как медальон, и тогда всякий видел бы, что они вовсе не неумелые молокососы, а ловкие и храбрые охотники. Такой трофей принес бы юношам уважение всех родичей, ведь не всякий способен справиться с опасным и сильным зверем.
   Молодой эльф, еще даже не успевший пройти обряда посвящения, напился досыта, а затем отстегнул от пояса кожаную флягу, почти пустую, чтобы наполнить ее свежей водой. Он аккуратно положил на землю длинный охотничий лук и колчан с дюжиной стрел и нагнулся над водной гладью. И в этот самый миг рядом удивленно вскрикнул Эльмар.
   Линар мгновенно вскочил, разворачиваясь и подхватывая лук. И он увидел, как Эльмар, вернее, его безжизненное тело, падает на траву возле туши кабана. Из груди эльфа торчал короткий черен арбалетного болта. А всего в полусотне шагов стояли два человека, и один из них сжимал в руках легкий арбалет, из которого и убил только что молодого охотника.
   Линар не раздумывал, откуда взялись здесь люди, не задавался он и вопросом о том, что им здесь надо. Это были чужаки, враги, убившие его друга, и, нет сомнений, собирающиеся так же расправиться и с самим Линаром. Если уж люди оказались в такой дали от своих земель и войска, отступающего сейчас на юг, у них нашлись на то веские причины, и едва ли они станут оставлять свидетелей. И потому эльф, увидев их, просто натянул лук и послал в арбалетчика длинную стрелу.
   Человек, не успевший увернуться самую малость, отлетел назад на несколько шагов. Древко, украшенное белыми перьями, торчало у него из бока, а не из груди, куда целился эльф. Но Линару уже было не до него, ибо второй чужак, высокий и седой, выхватив из ножен длинный клинок, огромными прыжками мчался к самому эльфу. Линар рванул из колчана новую стрелу, мгновенно накладывая ее на тетиву, и человек, поняв, что не успевает, размахнулся и метнул в эльфа свой меч.
   Холодная сталь коснулась щеки эльфа, успевшего увернуться, но при этом выронившего лук. Линар почувствовал, как вниз по шее потекло что-то теплое. Но думать о ране было некогда, ибо человек, несмотря на надетые на него доспехи невероятно быстрый, уже был в считанных шагах от охотника. Эльф успел только выхватить из ножен длинный изогнутый кинжал, чтобы отразить выпад человека, тоже вооружившегося кинжалом.
   Линар отпрыгнул в сторону, собираясь продемонстрировать человеку, на что способен ловкий молодой воин, не обремененный тяжестью доспехов, но противник эльфа не пожелал состязаться с ним в скорости, коротко размахнувшись и бросив кинжал. Узкий клинок вонзился эльфу в живот, и тело его пронзила резкая боль. Линар, выронив свое оружие, опустился на четвереньки, а человек уже шел к нему, вытаскивая из-за голенища сапога короткий клинок. Охотник, столь неожиданно для самого себя ставший чьей-то добычей, попытался встать, но тело не слушалось его, и последним, что смог запомнить эльф, было прикосновение железа к его горлу.
   Ратхар спокойно вытер извлеченный из живота эльфа кинжал об одежду убитого. Он еще раз взглянул на тела своих жертв. Сразу было ясно, что это не воины, а просто эльфийские дети, вероятно, решившие поохотиться. Сейчас, после короткой схватки, наемник смотрел на них с жалостью, но холодный разум воина говорил, что убийство этих эльфов было необходимо. Да, сейчас люди напали первыми, а эльфы не представляли ни малейшей опасности. Но если бы они прошли мимо, эти охотники могли заметить потом следы, и тогда уже горстке фолгеркцев пришлось бы иметь дело с целой армией. Вернее, чтобы разделаться с четырьмя десятками людей, хватило бы и пары дюжин лучников, но это ничего не меняло. То, что сейчас произошло, оставалось единственно возможным для того, чтобы не обнаружить отряд раньше времени.
   За спиной наемника раздался шорох, и он мгновенно обернулся, вскидывая меч и чуть приседая, чтобы, в случае опасности, отпрыгнуть в сторону, уходя от вражеских стрел. Но в этот раз на поляну выходили его товарищи. Десяток воинов, державших в руках обнаженные мечи и взведенные арбалеты, разбрелся по округе, осматривая тела убитых эльфов. Трое подошли к мертвому человеку, напарнику Ратхара, вместе с которым наемник отправлялся в разведку.
  -- Кайл, бедняга, - один из воинов тяжело вздохнул. - Так глупо погибнуть. - Он обернулся к Ратхару: - Эльфов было только двое?
  -- Да, двое, - коротко ответил наемник. - Простые охотники.
   Несмотря на попытки успокоить себя тем, что убитые им эльфы, сумей они спастись, подняли бы тревогу, поставив под угрозу их миссию, от смерти этих почти детей ему было не по себе. Ратхар привык убивать, но прежде он сражался с равными противниками, такими же воинами, победа над которыми могла считаться почетной и никогда не оказывалась слишком легкой.
  -- Охотники, - скривился воин, презрительно сплюнув сквозь зубы прямо на лицо мертвого эльфа. - Значит, неподалеку их селение. Лишь бы этих подольше не хватились, а то скоро весь лес будет кишеть этой нелюдью. Они любят охоту, особенно на людей.
   Четверо воинов уже тащили трупы эльфов к ручью. Если своего товарища решили предать земле, правда, не здесь, а в другом месте и чуть позже, а потому взяли его тело с собой, то с врагами церемониться не стали. Привязав к ногам эльфов подобранные здесь же, на берегу ручья камни и для верности еще несколько раз ударив в остывающие тела клинками, их просто кинули в воду. Поток, русло которого было достаточно глубоко, скрыл погибших эльфов. Их, разумеется, станут искать, и, вероятно, по следам доберутся, рано или поздно, и сюда, но это случится не скоро.
  -- Забудь, - за спиной раздался голос Ренгарда. Сотник подкрался к погруженному в раздумья наемнику так тихо и осторожно, что Ратхар вздрогнул от неожиданности и едва не схватился за кинжал. - Ты все сделал верно, северянин. Или мы их, или они нас. Сам представь, что было бы, если б они подняли своих. Против полусотни эльфов в их родных лесах нам долго не подержаться, все бы тут полегли.
  -- Да, - рассеянно кивнул Ратхар. - Только ведь... они молодые совсем. Не воины, просто дети, на охоту пошли, - глухо произнес наемник. - У них и оружия почти не было.
   Сотник просто хлопнул Ратхара по плечу и двинулся дальше, а отряд, проходя через поляну, уже скрывался в зарослях, оставив после себя только смятую траву. Воины, настороженные, держащие оружие под рукой, словно растворялись в лесу, быстрые и тихие, словно призраки, будто и не тащил каждый из них больше пуда железа на своих плечах.
   Отряду Тогаруса и Ренгарда несказанно повезло, поскольку за несколько дней, которые они провели на эльфийской земле, им удалось избежать встреч с хозяевами этих мест. Лишь пару дней назад, возле самой кромки леса, на горизонте показались всадники, не более десятка, которые были, конечно, эльфами. Отряд приготовился уже к бою, благо врагов было меньше, и нужно быль только не дать им скрыться, но эльфийский дозор, так и не приблизившись, исчез за холмами. Может, они не заметили людей, благо заходящее солнце светило им в глаза, а может, приняли их за своих, хотя в последнее мало кто верил, ведь излишней беспечностью хозяева И'Лиара никогда не страдали.
   После этой встречи, когда люди уже углубились в лес, сотник, командовавший отрядом, регулярно высылал дозоры не только вперед, но и оставлял в тылу, дабы вовремя обнаружить возможных преследователей и избежать внезапного удара в спину. Однако эльфы, кажется, пока не догадывались о появлении в их лесах непрошенных гостей, и никто не преследовал горстку храбрецов.
   Люди, довольные тем, что пока не привлекли внимание здешних хозяев, старались оставлять как можно меньше следов. Все воины были привычными к лесу, и могли двигаться бесшумно и быстро, несмотря на доспехи и оружие, с которыми не расставались ни на мгновение. На коротких ночных привалах многие даже спали в кольчугах, справедливо полагая, что при внезапной атаке эльфов, способных незаметно подобраться вплотную, надевать броню будет уже некогда.
   Тогарус, сопровождавший воинов, а точнее, охраняемый ими, ибо в дальнейшем именно маг должен был сыграть главную роль во всем предприятии, время от времени прибегал к помощи своего волшебства, разыскивая эльфов, могущих оказаться поблизости.
  -- Чародей, ты же можешь сделать так, чтобы твои охранные заклятья действовали постоянно, - однажды заметил Ренгард, немного разбиравшийся в магии, хотя сам ею и не владевший. - Зачем моим людям рыскать по лесам, охраняя остальных бойцов от внезапного нападения, если это можно делать при помощи твоего искусства?
  -- Ты знаешь о магии больше, чем многие, но, как и любой крестьянин, полагаешь, что она всемогуща, - усмехнулся королевский маг, снисходительно взглянув тогда на сотника. - Эти леса полны магической силой, первородной магией, порожденной самой природой. Эльфы могут сливаться с лесом так, что их ауры, которые и обнаруживают мои чары, становятся почти не отличимыми от обычных лесных духов. Если Перворожденные, которые окажутся поблизости, не будут знать о нашем присутствии, я смогу их заметить, но если им известно о нас, они все равно смогут подкрасться так близко, что простые воины заметят их едва ли не раньше меня. Я уж не говорю о том, что будет, если отзвуки творимой мною волшбы почует какой-нибудь их колдун. Поэтому пусть твои солдаты потрудятся, охраняя покой своих товарищей. Здесь, в этом краю, острый взгляд и чуткий слух стоят больше, чем самая изощренная магия.
   Дозоры исправно обшаривали лес, плетя вокруг главных сил небольшого войска настоящую сторожевую сеть, в которую пока никто не попался, чему все были весьма рады. И люди все так же шли на север, подгоняемые, казалось, не чувствовавшим усталости магом, бодро шагавшим во главе растянувшихся цепочкой по лесу воинов. Желанная цель с каждым часом становилась все ближе, и это придавало силы, по крайней мере, самому Тогарусу, но пока еще было рано радоваться, ибо кругом простирались леса, полные угрозы.
   Как это часто бывает, спокойствие первых дней пути едва не вышло людям боком. О появлении противника на шестой день похода, а точнее, ближе к вечеру, сообщил запыхавшийся дозорный, догнавший отряд, только что переправившийся вброд через мелкую речушку.
  -- За нами по пятам движется крупный отряд, не меньше двух дюжин воинов, - сообщил вытянувшийся перед сотником воин. На нем был покрытый серыми разводами плащ, похожий на эльфийские одежды, который делал человека невидимым в лесу уже на расстоянии в тридцать шагов. - Шевер остался сзади, он следит за ними, а меня послал предупредить всех.
  -- Правильно, - согласно кивнул Ренгард. - Ты видел тех, кто гонится за нами?
  -- Только издали, командир. И, кажется, это не эльфы, - с сомнением произнес воин.
  -- Вот как, - удивился сотник. - Но кто же тогда? Здесь кроме эльфов никого не может быть. Это их исконные земли, чужакам сюда путь закрыт.
  -- Их доспехи, оружие, - неуверенно продолжал солдат. - Они не похожи на эльфийские. Ни у кого я не видел луков, а какой же эльф не любит это оружие. На всех воинах, что идут за нами, тяжелые латы, эльфы такими пользуются редко, и уж едва ли их панцирники будут бродить по таким дебрям.
  -- Может, ты заметил какие-то гербы, символы?
  -- Ничего не видно, сотник, - помотал головой воин. - Их щиты чистые, на латах тоже нет никаких знаков. И еще мне кажется, они сами опасаются нападения. Все время озираются, идут осторожно.
   О том, что сказал дозорный, Ренгард немедля сообщил магу. Хотя Тогарус и утверждал, что не собирается командовать отрядом, офицер Ирвана понимал, что принимать решения без согласия мага будет чревато.
  -- Значит, они идут по нашим следам, - произнес Тогарус, выслушав короткий доклад сотника. - Интересно, кто же это может быть. Они далеко от нас?
  -- Дозорный сказал, чуть больше часа, если идти быстро.
  -- Значит, они могут нас догнать к наступлению темноты, - задумчиво вымолвил чародей. - Если они атакуют, когда мы устроимся на ночлег, это будет плохо.
  -- Да, - согласился сотник. - Но, возможно, они и не собираются нападать. Да и в любом случае, мы выставим посты вокруг лагеря, и никто не подберется незамеченным.
  -- Это правильно, - сказал маг. - Но будет лучше, если мы вовсе не дадим нашим преследователям возможность застать себя врасплох. Поверь, сотник, они идут за нами неспроста. Здесь нет случайных путников, это не то место, где можно гулять просто так. Я уверен, у них та же цель, что и у нас, а потому нельзя продолжать путь, когда на плечах висит вооруженный отряд. Мы дождемся их здесь, а там уж и решим, что делать дальше.
  -- Милорд, если вы хотите устроить им засаду, лучше выбрать более удачное место, - заметил Ренгард. - К западу отсюда два холма образуют лощину, словно созданную для того, чтобы устроить там ловушку. На склонах можно расставить арбалетчиков, и тогда мы просто перестреляем тех, кто нас преследует, как на стрельбище. Если они идут за нами, то угодят точно в ловушку, а если нет, то пойдут дальше своей дорогой, не заметив нас.
  -- Неплохая мысль, - довольно улыбнулся маг, утвердительно кивнув. - Командуй, сотник. Делай то, что умеешь лучше всего, а я по мере сил своих постараюсь помочь, если дойдет до боя. Хотя, признаться, использовать боевую магию здесь себе дороже. Кто знает, вдруг эльфы заметят мои чары.
  -- Если мой воин прав, чужаков, кем бы они ни были, меньше, чем нас, а потому все можно решить простой сталью, - уверенно сказал сотник, не сомневавшийся в собравшихся под его командованием воинах. - Правда, я не хотел бы терять своих бойцов так рано, когда мы еще не достигли цели.
   Выполняя приказ сотника, отряд свернул в сторону от намеченного маршрута, скрывшись в долине. Арбалетчики поднимались на склоны холмов, густо заросшие кустарником, устраиваясь там поудобнее и выбирая наиболее выгодные позиции. Часть воинов прошла чуть дальше, намеренно оставив больше следов, чтобы преследователи не сомневались в том, куда направляются их жертвы. Ренгард оставил по десятку бойцов у входа и выхода из долины, чтобы перекрыть вероятному противнику пути отхода. Сотник больше всего надеялся на своих стрелков. Залп по ничего не подозревавшим преследователям сократил бы их число вдвое, иначе придется сходиться в ближнем бою, а тогда не избежать потерь. Фолгеркцев было не так много, чтобы задавить врага числом, и Ренгард хотел избежать жертв среди своих бойцов сейчас.
   Отряд, буквально растворившийся в зарослях, терпеливо ждал. Каждый воин занял свою позицию, и теперь все вглядывались в зеленый сумрак леса, откуда вот-вот могли появиться их таинственные враги. Каждый солдат был готов к бою, но ожидание было тяжелее, чем самая жестокая битва, и все хотели, чтобы оно скорее закончилось.
   Незнакомцы, наделавшие такого переполоха среди воинов Ренгарда, показались внезапно. По крайней мере, Ратхар, весь пребывавший в напряжении и чутко вслушивавшийся в доносившиеся из леса звуки, так и не сумел услышать шум, которым неизменно должно было сопровождаться продвижение по густым зарослям отряда вооруженных до зубов воинов. Видимо, те, кто, если верить сообщению разведчиков, преследовал людей, были опытными лесовиками. Они возникли в долине неожиданно, один за другим выскальзывая из-за кустов. Ратхар успел насчитать тридцать две фигуры, облаченные в доспехи и ощетинившиеся во все стороны клинками и арбалетами.
   Преследователи явно были чужаками в этих краях, причем такими, с которыми здешние хозяева не стали бы церемониться при встрече. Об этом можно было судить по тому, как настороженно вела себя эта компания. Воины, тела которых были защищены пластинчатыми латами, ровно у рыцарей, или более легкими чешуйчатыми бронями, а также глубокими шлемами, почти целиком скрывавшими лица, шли осторожно, пригибаясь к земле, чтобы представлять собой как можно меньшую мишень для затаившихся в засаде лучников. Примерно половина отряда была вооружена мощными арбалетами, явно превосходившими те, что были у бойцов Ренгарда. Оружие, как заметил Ратхар, было взведено, и стрелки в любой миг могли дать сокрушительный залп. Прочие воины сжимали в руках короткие широкие клинки и боевые топоры на длинных рукоятях, в толпе мелькнула пара перначей и боевых цепов.
  -- Какого демона, - едва слышно прошептал затаившийся возле Ратхара арбалетчик, уставившийся на медленно втягивавшийся в лощину отряд. - Это же гномы!
   В голосе воина слышалось изрядное удивление, и сейчас Ратхар мог только согласиться с ним. То, что следовавшие за их отрядом воины были подгорными жителями, наемник тоже понял мгновение назад. Он узнал тяжелые доспехи, не похожие на те, что могли бы использовать люди, и уж подавно отличавшиеся от эльфийских лат, легких и изящных. Самой заметной деталью были шипы, густо усеивавшие наплечники, наколенники и наручи. Иные рыцари из числа людей, Ратхар сам это видел, тоже любили такие украшения, которыми в тесной свалке можно было пользоваться не хуже, чем кинжалом, но с гномами по числу и длине шипов никто сравниться не мог. Но даже если латы могли быть выкованы просто в подражание доспехам подгорных воителей, то уж торчавшие из-под шлемов роскошные бороды, рыжие, черные, с проседью, и неизменно заплетенные во множество косичек, однозначно позволяли сказать, кто же попал в засаду, устроенную людьми.
  -- Тихо, - одними губами произнес наемник, обращаясь к стрелку. Согласно решению сотника, каждому арбалетчику придавался для защиты в ближнем бою тяжеловооруженный воин. Позиция Ратхара и опекаемого им стрелка находилась в десятке шагов от того места, где находился сам Тогарус, при котором был и Ренгард, не смевший оставить чародея без охраны. - Спугнешь!
   Ратхар и сам не мог понять, откуда здесь взялись гномы, ведь в эти леса путь карликам был заказан, и местные жители, наткнись они на небольшой отряд, расправились бы с гномами без промедления и малейшей жалости. Вражда двух великих народов прошлого, эльфов и гномов, хотя и не оборачивалась уже многие века кровопролитными битвами, нисколько не утихла. А потому у тех карликов, что проходили сейчас мимо замершего в листве наемника, должна была отыскаться крайне веская причина для того, чтобы пойти на столь великий риск, поставив на кон свои жизни. И в глубине души Ратхар начал догадываться, что именно подвигло гномов на такой шаг.
   В ствол молодого деревца, едва не расщепив его пополам, вдруг возилась арбалетная стрела, прожужжав перед самым носом возглавлявшего выстроившийся цепочкой отряд гнома. Мгновенно подгорные воины, не дожидаясь приказов или дальнейшего развития событий, образовали круг, ощетинившийся клинками и наконечниками бронебойных болтов на все четыре стороны света. Стрелки стали в центре, а внешнюю линию образовали воины в тяжелых латах, иные из которых перекинули из-за спин небольшие круглые щиты, облитые железом и снабженные острыми выступами по центру. Латники припали на колено, позволяя находившимся за их спинами стрелкам вести точный огонь. И никто при этом не произнес ни звука.
  -- Гномы, - по лесу разнесся голос Тогаруса, кажется, чуть усиленный магией. - Зачем вы идете по нашим следам? - Спустя мгновение ветви раздвинулись и на поляну, в центре которой столпились настороженные гномы, шагнул чародей, сжимавший в руке обнаженный клинок. Он почему-то решил вступить в переговоры с преследователями, отказавшись, как было решено ранее, от внезапной атаки.
   Несколько гномов мгновенно обернулись в сторону чародея, который, будто самоубийца, спокойно приближался к ним, словно и не замечая направленных в его сторону арбалетов. Граненые болты могли легко пробить рыцарскую кирасу, а бехтерец Тогаруса был еще менее надежной преградой. И, тем не менее, маг спокойно приблизился к сбившимся в кучу молчаливым гномам на полсотни шагов. Его сопровождали двое латников из отряда Ренгарда.
  -- Засада, - раздались возгласы из толпы гномов, поскольку в тот же самый момент из зарослей позади их отряда показались вооруженные люди. Десяток арбалетчиков взял подгорных воителей на прицел, перекрывая им путь к отступлению. - Это ловушка!
   Ратхар, тихо сидевший в засаде, понял, что чародей решил избавиться от всех сомнений разом, провоцируя гномов на атаку. Карлики могли решить, что против них всего чуть больше дюжины людей, ровно столько воинов сейчас демонстративно покинули свои укрытия, и, если гномы действительно имели дурные намерения, то они просто обязаны были дать бой, полагая, что на их стороне двукратное численное превосходство. Правда, на месте тех же гномов, Ратхар поостерегся бы вступать в схватку с чародеем, настолько сильным, что имя его было известно и в самых отдаленных землях, но подгорные воины, впавшие в боевое безумие, могли решиться еще и не на такие глупости. Хотя, вероятно, раз уж они решили устроить погоню за магом, то имели, так сказать, козырь в рукаве, нечто, способное уравнять их шансы в бою даже с таким грозным противником.
  -- Что вам здесь нужно, гномы, - возвысил голос чародей. - Зачем вы нас преследуете?
   Несколько мгновений царила гробовая тишина. Даже птицы, оглашавшие лес своими заливистыми трелями и беспрестанно порхавшие над головами воинов, куда то подевались, словно предчувствуя неладное. Гномы некоторое время только громко сопели, а маг спокойно стоял перед строем могучих бородачей, поочередно глядя каждому в глаза.
  -- Их всего ничего, братья, - взревел вдруг один из гномов, потрясая огромным фальчионом. - Смерть колдуну! Сокрушим их!
  -- Хазг бар'рак! - боевой клич подгорного племени громом разнесся над лесом, слышимый, должно быть, за много лиг отсюда. У Ратхара только мелькнула мысль, что теперь об их присутствии в лесу узнают даже те эльфы, что рвутся сейчас к рубежам Фолгерка, так громко орали гномы. А затем щелкнули арбалеты, и масса закованных в сталь с ног до головы воинов рванулась прямо к чародею.
   Два тяжелых болта вонзились в грудь воину, стоявшему по правую руку от мага. Несчастного отбросило назад на пять шагов, столь сильным был удар. Болты, легко пробив двойного плетения кольчугу, вонзились в тело воина почти по самое оперение. Его товарищу повезло чуть больше, поскольку он в последний момент успел уклониться, и один болт впился ему в бедро, а еще два пролетели мимо.
   Тогарус, ставший главной мишенью для гномьих стрелков, вскинул руку в защитном жесте, обращая открытую ладонь в сторону гномов. Полдюжины болтов вспыхнули в воздухе, распадаясь мелкой пылью, но еще два устремились точно к магу. Тогарус был ошеломлен, но все же его реакция оказалась отменной, и чародей немыслимым кувырком увернулся от стрел. Лишь один болт царапнул нагрудную пластину бехтерца Тогаруса, а другой бесследно исчез в чаще, вовсе не коснувшись волшебника.
   Маг упал, перекатился через голову, вскочил и тут же бросился назад, поскольку вал гномов уже почти настиг его. В тот же миг разом щелкнули арбалеты людей, метнув в сторону гномов два десятка бронебойных болтов.
   Залп срезал в одно мгновение десяток подгорных воинов, доспехи которых не выдерживали попаданий с такого малого расстояния. Еще несколько гномов, что-то около полудюжины, были ранены, но вонзившиеся в ноги и руки болты уже не могли остановить подгорных воинов.
  -- В атаку, - раздалась команда Ренгарда, и сотник первым ринулся на гномов, рассекая воздух перед собой тяжелым полутораручным мечом-бастардом. Повинуясь приказу, к гномам со всех сторон устремились размахивавшие клинками и топорами люди. - Руби недомерков!
   Гномы, будто не замечая охватывавших их стальным кольцом людей, все устремились к магу, на какой-то момент оказавшемуся без охраны. Воины Ренгарда были в полусотне шагов от чародея и никак не могли опередить гномов, движимых слепой яростью. Однако маг, легко, словно юноша, вскочивший на ноги, и не думал бежать либо впадать в панику. Он развернулся к толпе оскалившихся бородачей, уже предвкушавших миг, когда их клинки вонзятся в плоть чародея, и выбросил в их направлении сжатый кулак.
   В гуще гномов возник огненный вихрь, поглотивший нескольких воинов. Охваченные пламенем фигуры катались по земле, завывая от боли. Латы на них нагрелись так, что гномы чувствовали себя не лучше, чем рыба на раскаленной сковородке. Удар Тогаруса уничтожил или лишил возможности принять участие в схватке не менее десятка вражеских воинов, а затем, не дав гномам времени опомниться, в поредевшие их боевые порядки врезались возглавляемые сотником люди.
   Ратхар, ринувшийся в бой наравне со всеми, легко ушел от выпада закованного в тяжелую броню по самые глаза гнома, седобородого и невероятно широкого в плечах, одновременно вгоняя в прорезь его шлема кинжал. Гном, выронив оружие, вскинул руки, пытаясь вырвать из раны клинок, но один из фолгеркцев, воспользовавшись моментом, наискось ударил его топором в грудь, проломив кирасу. А Ратхар уже рвался дальше, сбив с ног кричавшего от боли гнома с опаленной бородой и схватившись с другим подгорным воином, лихо орудовавшим тяжелым, страшным даже на вид, шестопером.
   После огненного чародейства Тогаруса численное превосходство людей стало подавляющим, и любой другой противник предпочел бы отступить, тем более что в чужом лесу преследовать врага фолгеркцы не решились бы, опасаясь наткнуться на эльфов. Перворожденные, которые вполне могли обнаружить следы чужаков или услышать звуки боя, могли появиться поблизости, а поскольку встречи с ними Тогарус строго настрого приказал избегать, люди должны были как можно скорее покинуть место сражения, но никак не устраивать погоню за горсткой гномов. Однако гномы не ведали, что такое здравый смысл, и вместо того, чтобы с боем отступить, а затем затеряться в лесах, они яростно бросались на окруживших их людей, и гнев их был так велик, что фолгеркские воины едва удерживались от того, чтобы самим обратиться в бегство. Уже не меньше десятка людей погибло от могучих ударов гномьих клинков, обагряя своей кровью покрытую ковром опавших листьев землю.
   Гномы сражались яростно, нисколько не думая о том, чтобы сохранить свои жизни. Оказавшись в окружении, подгорные воины предпочитали биться до конца, погибнув, но прихватив с собой как можно больше врагов. Ратхар видел, как под ударом гномьей булавы взорвалась фонтаном кровавых брызг голова одного из фолгеркских солдат, а гном, метнувшись вперед, вонзил в живот другого воина широкий кинжал. Наемник, оказавшийся сбоку от обезумевшего карлика, ударил его мечом по шее, перерубив с одного взмаха позвоночник, но при этом едва не сломав клинок.
   Обезглавленный гном упал, но его товарищи, не обращая внимания на потери, забыв о своих ранах, бросались на людей, точно бешеные звери. Фолгеркцы, которых было больше, наваливались на каждого гнома втроем-вчетвером, но прежде, чем их противник погибал под градом ударов, он успевал убить или ранить несколько человек.
  -- Помогите чародею, - взревел вдруг Ренгард, тоже оказавшийся в гуще боя и крестивший воздух перед собой окровавленным клинком меча. У ног сотника уже лежали два гнома, буквально изрубленные на куски, словно вышли из рук мясника. - Прикройте мэтра, живее!
   Пока несколько гномов сдерживали людей, причем так отчаянно, что воины короля Ирвана едва сдерживались от того, чтоб отступить, сразу трое карликов атаковали мага. Тогарус отбивался умело и стойко, пустив в ход и сталь и магию. Одного из бросившихся на него гномов чародей убил молнией, сорвавшейся с растопыренных пальцев левой руки, но двое других уже подобрались вплотную, и скимитар Тогаруса принялся плести стальные кружева, в которых пока увязали могучие удары гномов. Однако маг, далеко не так хорошо владевший клинком, как бывалые воины, не мог долго выдержать натиск сразу двоих противников, каждый из которых был гораздо сильнее обычного человека. Тогарус медленно отступал назад, пока не уткнулся спиной в сплетенные ветви колючего кустарника. Гномы, поняв, что отступать их противнику некуда, радостно зарычали, страшно оскалившись, и усилили натиск.
   Ратхар одним из первых кинулся к магу, по пути просто сбив с ног бросившегося наперерез гнома. Краем глаза наемник видел, как его противника добили подоспевшие фолгеркцы, несколько раз опустившие на гнома тяжелые секиры. А сам северянин уже атаковал одного из той пары, что теснила Тогаруса. Гном, у которого будто на спине были глаза, успел повернуться и принял удар наемника на древко своего топора. Поймав клинок человека, он резко дернул, и Ратхар едва не выпустил оружие из рук. Затем подгорный воитель размахнулся и ударил. Наемник принял его удар на свой клинок, но сила была такова, что человек отскочил назад на несколько шагов, не удержавшись на ногах, а гном кинулся следом, поднимая топор с широким серповидным лезвием над головой. Ратхар уже приготовился принять смерть, когда над головой его что-то пожужжало, и в плечо гнома вонзился арбалетный болт. А затем через наемника, сидевшего на земле, перепрыгнул Ренгард, замахиваясь своим длинным мечом.
   Раненый гном смог отразить несколько ударов сотника, но тут подоспели еще солдаты, и под их совместным натиском подгорный воин сумел продержаться лишь несколько мгновений, успев, однако, кого-то ранить.
   Третий гном из той группы, что напала на мага, погиб от руки самого Тогаруса, который один на один даже с таким сильным противником чувствовал себя не в пример увереннее. Хищный клинок скимитара прочертил в воздухе широкую дугу и вонзился в шею гнома, который попытался зажать рану одной рукой, второй нанося беспорядочные удары по чародею. Но маг, легко уклонившись от выпадов смертельно раненого противника, выхватил кривой кинжал и вогнал его под нижнюю челюсть гному, который захрипел и упал навзничь, выпуская из рук фальчион.
   Ожесточенная схватка закончилась так быстро, что некоторое время воины, разгоряченные боем, еще озирались по сторонам, высматривая новых противников. Весь бой занял считанные минуты, но воины тяжело дышали, утирая катившийся по лицам пот, будто бились, не переставая целый день. У их ног лежали три десятка изрубленных гномов и не менее дюжины тел их же товарищей, которым не удалось вовремя отразить гномью сталь.
  -- Все, - прохрипел сотник, оглядывая поле боя. Грудь его тяжело вздымалась, а по лицу тек пот. - Всех недомерков прикончили.
  -- Нужно убираться отсюда, - ровным голосом произнес Тогарус. Маг словно и не был только что в гуще сражения - его дыхание было размеренным, а голос - спокойным. - Мы могли привлечь внимание эльфов. Будет плохо, если сюда нагрянут еще и Перворожденные. Сотник, какие потери?
  -- Тринадцать убитых, еще восемь ребят ранены, - ответил Ренгард. - Мы не можем просто бежать отсюда, надо похоронить погибших, да и не все раненые могут идти.
  -- Трупы оставь, как есть, - отрезал Тогарус. - Тех раненых, кто не может идти, - добить!
  -- Что, - не поверил своим ушам сотник. - Как так добить?
  -- Нельзя терять ни минуты, - яростно прошипел чародей. - Мы почти у цели. Эльфы наверняка обнаружили нас или гномов, и теперь идут по следу. Мы не можем принимать сейчас бой еще и с ними. Поэтому придется идти быстро, даже бежать. И все, что может нас задержать, придется оставить здесь, в том числе и наших раненых воинов. Если тебе не нравится такой приказ, сотник, после окончания нашего похода, если останемся живы, конечно, можешь вызвать меня на поединок. Я с радостью предоставлю тебе удовлетворение, но пока делай то, что я велю, и живо!
  -- Эй, а этот еще жив! - удивленно воскликнул кто-то из воинов, бродивших по поляне и осматривавших трупы погибших бойцов, своих и врагов. - Тут гном живой, ваша милость, - он обратился к магу, признав его командиром.
   Широкоплечего бородача, голова которого была залита кровью, струившейся из глубокой раны, вытащили из-под груды тел, как людей, так и гномов, и теперь он, пошатываясь, стоял напротив чародея, окруженный полудюжиной готовых ко всему воинов. Люди, понимавшие, каким опасным противником может стать даже тяжело раненый гном, в любой миг были готовы обрушить на него свои клинки.
  -- Как твое имя? Откуда ты? Зачем вы преследовали нас? - Вопросы Тогарус задавал быстро и резко, глядя едва державшемуся на ногах пленнику прямо в глаза. - Отвечать, нелюдь! - вдруг взревел маг, да так, что гном вздрогнул.
   Однако подгорный воин хранил молчание, лишь зло уставившись на чародея да искоса поглядывая на обступивших его людей. Фолгеркцы потеряли немало своих товарищей, и сейчас расправа над пленным могла быть вполне уместной. Люди могли предать пленника мучительной смерти, либо просто убить одним ударом меча, и это было право воинов, мстящих за погибших друзей. Но у Тогаруса, как оказалось, были иные намерения начет пленника.
  -- Кто-нибудь, займитесь его раной, - бросил он солдатам. - Свяжите этому выродку руки, да покрепче, а то он и без оружия сумеет открутить несколько голов. Присматривайте за ним, но не вздумайте тронуть даже пальцем, - строго велел чародей. - Этот гном мне еще пригодится.
  -- Но, милорд, - возмутился один из воинов, немолодой ветеран в чине десятника. - Вы приказали добить наших раненых, сказав, что они могут стать обузой, так неужто этот ублюдок будет меньшей помехой для отряда? Это оскорбляет память наших братьев!
  -- Не смей обсуждать мои приказы, воин, - Тогарус ощерился, будто разъяренный волк, приблизив свое лицо к побледневшему солдату. - Тем более, не смей никогда, повторяю, никогда подвергать их сомнению! - выдохнул маг в лицо охваченному необъяснимым ужасом воину. - Иначе пожалеешь, и очень скоро.
   Чародей, один оказавшийся в окружении двух десятков вооруженных мужчин, еще не отошедших от горячки короткого, но жестокого боя, сильно рисковал, по крайней мере, так показалось находившемуся поодаль Ратхару. Наемник не лез к фолгеркским солдатам, предпочитая держаться в стороне, тем более что он считался как бы приближенным самого чародея. И сейчас северянин понимал, что обозленные такими дикими приказами мага воины могут просто наброситься на Тогаруса, казавшегося сейчас беззащитным, невзирая на то, что он был сильным магом.
   Однако ярость и сила, исходящие от чародея, были так велики, что бывалые воины, никого и ничего, как им самим казалось, не боявшиеся, не посмели спорить, а уж тем паче поднять руку на могучего колдуна. Побледневший и, кажется, даже задрожавший от обрушившейся на него волны злобы десятник отступил за спины своих товарищей, а затем и все воины разошлись, не забыв исполнить приказ Тогаруса насчет гнома.
   Из восьми раненых людей лишь пятеро могли самостоятельно двигаться, отделавшись легкими ранами, кровавыми, но не опасными. Удары гномьих клинков не задели важные органы, оставили целыми кости и сухожилия, и воины все же могли продолжить поход, хотя прежде им требовалась помощь лекаря. Сам Тогарус, владевший не только боевой магией, занялся их лечением, касаясь ран руками и произнося скороговоркой невнятные слова, после чего кровь переставала течь, и раны затягивались, будто прошло не несколько минут с того момента, как вражеская сталь оставила свои следы, а несколько часов или даже дней.
   Сотник Ренгард, лицо которого было искажено болью и яростью, опустился на корточки над одним из своих бойцов. Бедняге не повезло, широкий кинжал гнома, пробив кольчугу, вонзился ему в живот, кажется, угодив в печень, а удар булавы пришелся в колено, раскрошив кость. Воин не мог не только ходить, он едва ли сумел бы теперь даже встать. Сотника передергивало от одной мысли о том, что ему придется сейчас сделать, но власть чародея была велика, да и сам Ренгард, опытный воин, понимал, что даже одни раненый, которого придется нести на руках, задержит отряд ровно на столько, чтобы эльфы, заметившие появление чужих в своем лесу, нагнали их. И потому, тяжело вздохнув, Ренгард положил широкую ладонь на лицо тихо стонавшего от боли воина, а затем ударил его точно в сердце узким длинным стилетом. Солдат вскрикнул от боли, дернулся, удерживаемый сотником, и замер.
   Спустя пару минут на поле сражения лежали только трупы, с которых даже не стали снимать оружие и доспехи, взяв с собой только арбалеты. Уменьшившийся почти вдвое отряд Ренгарда выстроился на опушке леса. Все были подавлены и хранили молчание, еще не осмыслив только что происшедшее. Воины еще видели перед собой дергавшихся в конвульсиях товарищей, которых убивали своими руками, видели оскаленные, искаженные безумием лица гномов, которые тоже все полегли в бою.
  -- Пора двигаться дальше, - Тогарус негромко обратился к сотнику, внимательно оглядывавшему своих воинов. Ренгард понимал их чувства, но он оставался командиром и должен был думать о том, как исполнить порученное задание. - Мы теряем время, сотник! - напомнил маг.
  -- Мы теряем людей, - возразил Ренгард. - Не достигнув цели, мы уже лишились половины отряда. Как мы сможем биться с сотней эльфов, маг?
  -- Желаешь отступить, - вопросительно взглянул на сотника чародей. - Решил повернуть обратно, воин?
  -- Скажи мне, как можно теперь надеяться на успех, маг? - Ренгард выдержал пронизывающий взгляд чародея, не смутившись. - Наши потери таковы, что отряд почти утратил боеспособность. А кругом леса, наполненные эльфами. Если они нас заметят, а это произойдет рано или поздно, нас ждет только смерть, и ничего больше.
  -- Сотник, наша цель - в одном дне скорого марша отсюда, - ответил чародей. - Не время предаваться раздумьям, нужно действовать. Я скорблю о павших воинах не меньше, чем ты или твои солдаты, но мы должны исполнить свою миссию. Эльфы еще не подозревают о нашем присутствии здесь, и у нас есть время, а также шанс атаковать внезапно. Будем оставаться на одном месте - погибнем точно, если будем двигаться - можем победить. Главное - добраться до того места, а потом нам не будет страшна вся армия И'Лиара.
  -- Что ж, ты иногда можешь убеждать, чародей, - кивнул Ренгард. - Отряд, выступаем! Шагом марш!
   Вереница людей исчезала в лесу, растворяясь в зарослях, точно призраки, а за их спинами осталась поляна, усеянная трупами, и воронье, почуявшее запах крови, уже кружило над местом сражения, дожидаясь, чтобы люди ушли, а тогда уж можно будет попировать вволю.
   Сотник, прекрасно понимавший, чем может закончиться для его маленького войска встреча даже с небольшим отрядом эльфов в их родных лесах, задал высокий темп. Воины шагали быстро, почти бежали, сосредоточившись на том, чтобы не сбить дыхание, и стремясь как можно дальше удалиться от места боя за наименьшее время. За их спинами теперь остался такой след, что не заметить его не сможет даже слепой, а эльфы таковыми никогда не были. Им повезло, поскольку мало кому удавалось так глубоко забираться в заповедные земли Перворожденных, но теперь все решала не скрытность, а быстрота.
   Спустя три часа напряженного марш-броска многие воины, а особенно те, что были ранены, начали сбавлять шаг, тяжело дыша и спотыкаясь. Разумеется, бежать в тяжелой броне, прицепив к поясу боевой топор и взвалив на спину совсем не легкий арбалет с запасом стрел было тяжело даже здоровому и отдохнувшему человеку, что говорить о бойцах, силы которых отняла недавняя стычка.
   Заметив, что люди устали и, того гляди, начнут валиться на землю, как подкошенные снопы, Тогарус разрешил короткую остановку. Солдаты, едва услышав приказ, устало опускались прямо туда, где только что стояли, лишь несколько самых выносливы, повинуясь сотнику, разбрелись в разные стороны, осматривая окрестности на предмет затаившихся эльфов. А маг тем временем отцепил от пояса большую кожаную флягу и стал обходить воинов, заставляя каждого сделать большой глоток.
   Ратхар, видя, как после снадобья чародея фолгеркцы начинали открывать рты, точно выброшенные на берег рыбы, а на глаза их наворачивались слезы, понимающе усмехнулся, представив, чем таким забористым мог угощать воинов Тогарус. Как оказалось, от внимательного взгляда чародея усмешка наемника не ускользнула.
  -- Вижу, ты догадываешься, что здесь, - маг помахал в воздухе флягой, в которой что-то забулькало. - Не желаешь отведать?
  -- Благодарю, - покачал головой наемник. - Я еще полон сил, и до темноты продержусь, а ночью, полагаю, мы все же остановимся.
  -- Верно, в темноте ходить по этому лесу небезопасно, - согласился Тогарус. - Эльфы могут устроить засаду и перебить нас за несколько секунд из луков. Они видят во мраке, словно кошки. Поэтому сделаем привал, но пока будем двигаться. Не хотелось зря расходовать такое средство, но людям нужны силы, и по-другому никак не получится. А ты, верно, пробовал нечто подобное? - маг встряхнул фляжку.
  -- Да, - нехотя ответил Ратхар, понимавший, что молчать или тем более отказаться отвечать на вопрос мага будет не вежливо. - Эльфы однажды потчевали. Сильная штука, в голову бьет почище, чем крестьянская брага, но я предпочитаю полагаться только на собственные силы.
  -- О, - понимающе покивал Тогарус. - Эльфы в этом деле первые знатоки, сам лес дает им все необходимое. Снадобья Перворожденных ценятся даже не на вес золота, а гораздо больше. Они с пустыми руками могут за пару минут изготовить любое противоядие, лекарства почти от всех болезней, а такие настои есть у каждого их разведчика, это даже важнее оружия. С одного глотка эльфийского снадобья можно пробежать миль двадцать, и даже дыхание не сбить. Но и мое средство тоже не из последних, можешь поверить. - Он вновь встряхнул флягу, содержимое которой при этом булькнуло.
   Продолжив движение, отряд мчался стрелой сквозь лес. Средство Тогаруса сделало свое дело, и даже те, кто был ранен и успел потерять немало крови, бежали легко, нисколько не отставая от своих товарищей. К тому моменту, когда солнце село, Ратхар уже начал сожалеть о том, что отказался от чародейского снадобья, поскольку силы наемника были на исходе. Все, что он мог, это переставлять ноги, тупо уставившись в затылок того, кто шел впереди наемника, дабы не сбиться с пути. Северянин считал себя выносливым человеком, но этот бросок сквозь непролазные дебри заставил его думать иначе.
   Судя по всему, не только наемник с севера, но и прочие его спутники, даром, что их подстегивал чародейский эликсир Тогаруса, начали уже выбиваться из сил, хотя и преодолели они расстояние, намного превосходившее обычный дневной переход пеших воинов. Еще немного, и фолгеркские солдаты, не выдержав напряжение, начали бы, верно, валиться с ног. Но Ренгард наконец приказал остановиться, и воины стали готовить место для ночлега.
   Разумеется, прежде всего, были высланы дозоры, обшарившие лес на полмили вокруг, дабы не позволить эльфам подкрасться к лагерю. Мера предосторожности вовсе не была излишней, и воины, подчиняясь приказу сотника, направились в заросли, исправно неся службу, несмотря на усталость. К счастью, ни единого живого существа, ходящего на двух ногах, поблизости не обнаружилось, но часовые не теряли бдительности, отлично понимая, чем может обойтись невнимательность в таком месте.
  -- Пора заняться пленным, - произнес Тогарус, подзывая к себе двух воинов. - Приведите гнома, и будьте осторожны, он может решиться на побег.
   Пленный гном, руки которого были надежно связаны кожаными ремнями, выглядел озлобленным и угрюмым. Стремительный бросок сквозь девственный лес не прошел для него бесследно, и пленник казался страшно измотанным. Повязка на его голове, наложенная по приказу чародея, пропиталась кровью. Рыжая борода слиплась от пота, но во взгляде его все равно была ярость, кажется, только усилившаяся со временем.
  -- Итак, - насмешливо произнес чародей, окинув пленника изучающим взглядом с ног до головы. - Прежде у меня не было времени, чтобы всерьез побеседовать с тобой. Теперь я смогу уделить тебе достаточно внимания, друг мой, ведь до рассвета мы никуда отсюда не двинемся. Я не хочу сразу прибегать к крайним мерам, а потому прошу тебя ответить на мои вопросы добровольно. Это уже никак не отразится на твоей участи, разве что смерть будет быстрой, достойной воина. Так для чего вы преследовали нас?
  -- Я не скажу тебе ни слова, колдун, - на вполне приличном языке людей ответил гном, плюнув под ноги чародею, едва успевшему спасти сапог. - Можешь прикончить меня сразу же, если тебе это доставит удовольствие.
  -- Ну, зачем так, - развел руками маг. - Убить тебя я всегда успею, но прежде хочу услышать ответы на свои вопросы. И я добьюсь их, будь уверен. - Последние слова маг произнес с холодной решимостью.
   Маг достал из заплечного мешка плетеный кожаный ремешок длиной примерно пятнадцать дюймов, снабженный хитрой пряжкой. Задумчиво повертев его в руках, он затем протянул вещицу одному из воинов, державших гнома:
  -- Наденьте это ему на шею, - маг недобро усмехнулся. - Ты, недомерок, еще пожалеешь, что не был достаточно покладистым, но я дважды не повторяю.
   Ремешок, превратившись в ошейник, был обернут вокруг мощной шеи гнома, который, почуяв неладное, рванулся, едва не сбив с ног одного из своих конвоиров, но получил несколько мощных ударов в живот и пах, после чего успокоился. А затем маг щелкнул пальцами, и ошейник начал сжиматься, заставив гнома закричать от боли. Однако вскоре крик превратился в едва слышное шипение, поскольку глотка гнома оказалась передавлена. Вдобавок к этому по поляне, где маг устроил допрос, разнесся запах горелой плоти. Гном, вырвавшись из рук людей, упал на землю и начал кататься по ней, корчась от боли.
  -- Довольно, - решил маг, поднимаясь и приближаясь к гному. После очередного щелчка пальцами ошейник заметно ослаб и гном тяжело задышал. - Теперь будешь говорить, или я могу продолжить? У меня в запасе есть еще пара подобных фокусов, тебе они должны понравиться еще больше, - ласково произнес Тогарус.
  -- Нет, не надо, - прохрипел гном. - Я все скажу, только не надо боли. Мы шли за вами из лагеря графа Тарда. Все, кто был в истребленном вами отряде, служили королю Ирвану. К нам незадолго до вашего появления в лагере графа прибыли двое братьев с юга, из вольных королевств гномов. Они все время держались возле наших старшин и подолгу с ними беседовали. Я простой воин, я не знаю, с чем они прибыли, но наши набольшие стали подчиняться им. Мы все должны были слушать их приказы. Когда вы покинули лагерь и двинулись на юг, мы отправились следом. Те гномы, что пришли с гор, сказали, что мы идем в поход, дабы вернуть величие нашего народа, восстановить справедливость и повергнуть старых и новых врагов.
  -- Пожалуй, я тебе верю, гном, - согласно кивнул Тогарус. - А теперь скажи мне, откуда у вас взялись такие милые вещицы. - Он показал гному арбалетный болт, который пленник, кажется, узнал, хотя для стоявших рядом людей стрела ничем не отличалась от множества таких же, покоившихся в колчанах на их же собственных поясах.
  -- Это дали нам те, что пришли с юга, - нехотя ответил гном, избегая встречаться взглядом с чародеем. - Они сказали, что это оружие, способное уничтожить любого колдуна, никакие чары ему не помеха.
  -- Интересная штука, - маг обернулся к Ратхару, заинтересовавшемуся происходящим и приблизившемуся к Тогарусу. - Смотри, на древке и наконечнике рунные заклятья. - Маг протянул наемнику болт.
   Наемник повертел короткую толстую стрелу в руках, внимательно ее рассматривая. Действительно, древко было покрыто угловатыми письменами гномов, кажется, выжженными, а на наконечнике, на каждой его грани, также были заметны странные символы. Болт казался более тяжелым, чем обычные, хотя размером нисколько не отличался от них. Ратхар пощелкал ногтем по наконечнику, показавшемуся наемнику необычным, и вернул болт Тогарусу.
  -- Эти руны позволяют болту пробивать магический щит, - пустился в объяснения чародей, решив, что нашел в наемнике благодарного слушателя. - Интересная магия, действует против чародейства людей и, вроде бы, эльфийских заклятий, хотя насчет последнего я не уверен. Гномы вновь смогли удивить меня, второй раз за последние дни, - с явным уважением произнес Тогарус. - Они создали оружие, уравнивающее шансы простого воина в поединке даже с очень сильным магом. Мне повезло, залп был не слишком плотным, иначе увернуться от болтов я не смог бы, а мои защитные чары для них оказались не помехой. Здесь главное - руны, но и сам металл, точнее, какой-то сплав, тоже необычен. Думаю, он как-то усиливает действие наложенных на стрелу заклятий. Гномы явно готовятся к серьезной войне с магами, и, прежде всего, с людьми, если занялись созданием такого оружия. - Тогарус покачал трофейный болта на ладони, а затем сунул его в заплечный мешок. - Займусь этой вещицей позже, когда будет время, в более подходящей обстановке. Жаль, нам попался простой воин, обычный рубака, а то нашлись бы интересные темы для беседы.
  -- Господин, что делать с гномом, - спросил один из солдат. - Может, прикончить его, если он вам больше не нужен?
  -- Прикончить? - задумчиво переспросил маг, смерив взглядом пленника, который все не мог отдышаться. - Нет, пожалуй, он нам еще может сгодиться. В этом гноме много жизненной силы, он очень вынослив, а это может понадобиться в скором времени. Пока оставьте его в живых, но не спускайте глаз с пленного, - приказал чародей. - На ночь свяжите покрепче и приставьте часового, а то, недомерок, чего доброго, попытается сбежать. Нет, я не расстроюсь, если он исчезнет, но этот ублюдок, шарахающийся по лесу, может навести на нас эльфов, а это гораздо хуже.
   Гнома, яростно шипевшего что-то на своем языке, никому, кроме, возможно, чародея, непонятном, увели, еще раз поверив прочность пут на руках, а затем смотав ремнем и ноги. Затейливый ошейник Тогарус, разумеется, забрал себе, и все присутствующие могли заметить на могучей, прямо-таки бычьей, шее гнома красную полосу, которая могла остаться разве что от касания раскаленного железа. Воины прикинули, что мог испытать гном во время допроса, и только нервно сглотнули, понимая, что они могли бы и не вынести таких мучений. Судя по виду гнома, он и сам едва держался, собрав в кулак последние силы.
  -- Разумно ли оставлять его в живых? - заметил вполголоса Ратхар, которому за время похода Тогарус предоставил негласное право держаться с собой почти на равных. - Он нас задержит, гномы не великие мастера быстро бегать. К тому же от него в лесу будет столько шума, что услышит даже глухой эльф.
  -- Не замечал за тобой такой кровожадности, - тонко усмехнулся маг. - Мне представляется, что при всех проблемах, которые мы получим от этого гнома, выгода для нашего предприятия будет гораздо большей. Просто нужно быть с ним поаккуратнее, не давать лишней свободы, чтобы не сбежал или людей не покалечил. - Тогарус вдруг замер, вскинув руку. Он медленно вдохнул, прикрывая глаза, словно пытался что-то учуять в воздухе. - Тревога! Эльфы!
   Одновременно с предостерегающим возгласом чародея из зарослей со свистом полетели длинные стрелы, отчетливо заметные в полумраке из-за снежно-белого оперения.
  
   Воронью, обрадовавшемуся обилию мертвой плоти, недолго пришлось пировать на месте сражения. Стая птиц с карканьем взмыла ввысь при появлении на усеянной телами поляне новых персонажей. Полтора десятка лучников, облаченных в легкие серебристые кольчуги тонкого плетения, прикрытые серыми плащами, высыпали на прогалину из леса, появившись внезапно, словно возникнув прямо из воздуха. Держа наготове свои длинные луки, на тетивы которых были наложены хищные бронебойные стрелы, они рассеялись по поляне, вглядываясь и вслушиваясь в подступающий к ней лес.
   Синдар, командовавший сторожевым отрядом эльфов, который от самой кромки леса шел за чужаками, пришедшими с юга, огляделся по сторонам. Окружавшая панорама нисколько не радовала эльфа, хотя обычно вид гномьих и человеческих трупов был для него вполне приятен. Что здесь произошло, опытный воин и искушенный следопыт понял очень быстро. Отряд гномов, который, как только что выяснилось, и преследовали воины Синдара, попал в простейшую засаду, устроенную ненамного более крупным отрядом людей. Вот о присутствии последних в лесу эльфы до сей поры даже не догадывались, ни разу не наткнувшись на их следы, и узнав о появлении фолгеркцев только сейчас, своими глазами увидев десяток трупов. Сейчас спутники Синдара осматривали место битвы, короткой, но явно очень ожесточенной, рассчитывая найти следы тех, кто уцелел в схватке. Сам командир отряда нисколько не сомневался в том, что таковые должны быть, ведь очень редко случалось, чтобы два противоборствующих отряда истребили друг друга до последнего бойца. И потому, когда один из разведчиков подошел с докладом к командиру, Синдар почти не сомневался в том, что услышит сейчас.
  -- Около двадцати людей ушли отсюда на север, - сообщил эльф. - Идут быстро, но осторожно. Здесь они были часа четыре назад, и могли уйти довольно далеко. И еще, они добили своих раненых.
  -- Вот как, - Синдар удивился, услышав это, ибо знал, что не в обычае людей приканчивать на поле боя своих товарищей. Такому их поведению, пожалуй, было единственное объяснение: - Выходит, они очень спешили?
  -- Наверно так, - согласился воин. - Они избавились от тех, кто не мог самостоятельно передвигаться, то есть, кого иначе пришлось бы тащить на себе. Если люди спешили, это был вполне логичный поступок.
  -- Значит, пошли на север? - уточнил Синдар.
  -- Да, командир, - кивнул разведчик. - Следов оставляют немного, это явно опытные воины, привычные к лесу, - заметил эльф. - Но мы все равно можем проследить за ними, а если поторопимся, то нагоним до темноты. Люди устали, бой, должно быть, отнял у них немало сил.
  -- Это верно, - Синдар обвел взглядом разбросанные по поляне трупы. - Всего людей было около сорока, так?
  -- Да, примерно четыре десятка, - подтвердил воин.
  -- Они потеряли здесь почти половину отряда, и это еще удивительно, ведь гномы могли бы всех их здесь положить. Люди победили за счет того, что ударили первыми, заманив врага в ловушку, а еще они пустили в ход магию.
  -- Магия, - удивленно переспросил эльф. - Значит, с ними колдун?
  -- А ты полагаешь, эта выжженная проплешина осталась от разведенного костра, - усмехнулся Синдар, обладавший некоторыми способностями к чародейству, а потому быстро учуявший следы волшбы. - Да, с людьми идет сильный маг, он один стоит всего их отряда, и мы должны быть осторожны. Пусть отряд разделится на тройки, - приказал командир. - Мы пойдем цепью, чтобы не упустить людей. Будем двигаться быстро, чтобы к ночи их догнать. Конечно, их чародей может нас обнаружить, но придется рискнуть. Я представляю, какая цель у них, раз уж люди оставили непогребенными тела своих товарищей и даже сами добили раненых, а это значит, что нам все же следует пойти на риск.
   Эльфы, когда это было нужно, могли двигаться по лесу не только незаметно, но и очень быстро, преодолевая за час расстояние, какое люди покрыли бы в лучшем случае за день. И потому разделившийся по приказу Синдара отряд настиг фолгеркцев на закате, когда те расположились на ночлег. Эльфы приблизились к наскоро обустроенной стоянке разом со всех сторон, взяв людей в кольцо, правда, весьма ненадежное, если учесть, что даже после схватки с гномами у Ренгарда было больше двадцати воинов.
   Командир эльфов быстро выделил среди группы людей того, кто мог быть магом. Высокий статный мужчина в диковинных доспехах с кривым клинком на бедре выглядел уверенным и держался довольно высокомерно, точно чувствуя за собой огромную силу. Синдар пожалел, что с ними не было мага, ведь пытаться победить колдуна обычной сталью - это почти самоубийство. Но, тем не менее, эльфам не оставалось ничего иного, кроме внезапной атаки на уставших и расслабившихся воинов, и, прежде всего, следовало вывести из строя чародея, который, пожалуй, один уничтожил бы эльфийский отряд. И Синдар знал, что победить мага, явно умелого и искушенного в чародействе, можно было лишь за счет внезапности, атаковав так быстро и неожиданно, что чародей не смог бы должным образом защититься.
   Как и должно поступать командиру, назначенному над воинами не по причине благородного происхождения или хороших связей, что случается у людей, а только благодаря собственной отваге и воинскому мастерству, Синдар сам решил исполнить наиболее опасную часть плана.
   Распластавшись на земле, он бесшумно, точно змея, пополз к едва тлеющему костру, возле которого, чуть в стороне от прочих людей, стоял маг, нервно озиравшийся и прислушивавшийся к доносящимся из окутанного сумраком леса звукам. Эльф крался осторожно, так, что ни единая веточка, ни единая травинка не шелохнулась от его прикосновения. Доспехи, кольчугу тонкого плетения с капюшоном, воин предусмотрительно снял, дабы ничто не выдало его прежде времени шумом. Он хотел подобраться к противнику так близко, чтобы ударить наверняка, ведь даже самая изощренная магия не сможет защитить от точно пущенной стрелы. При этом Синдар старался думать о чем угодно, только не о враге, зная, что умелый маг способен ощутить направленную против него угрозу, читая чужие мысли.
   Воины Сидара, все как один умелые и беспощадные, прошедшие немало схваток и больших сражений, не нуждаясь в приказах, занимали позиции вокруг лагеря людей, тоже стараясь приблизиться на как можно меньшее расстояние, дабы бить наверняка. Их длинные луки были готовы к бою, и каждая из двух дюжин стрел, что воины несли в колчанах, могла в любой миг оборвать чью то жизнь.
   Это были опытные бойцы, не знавшие колебаний перед боем, и думавшие только о том, как быстрее добиться победы, уничтожив врагов и сохранив как можно больше своих воинов. Настоящие духи леса, обретшие вдруг плоть, подбирались сейчас к утомленным долгим переходом людям, чье внимание притупилось, и реакция замедлилась. Даже несколько часовых думали в эти минуты только об отдыхе, с нетерпением ожидая, когда кончится их смена.
   Синдар уже почти занял выбранную им позицию всего в четырех десятках шагов от мага, когда тот вдруг предостерегающе закричал, оборачиваясь в противоположную от эльфа сторону и выхватывая из ножен свой клинок. Люди еще ничего не успели понять, когда затаившиеся в лесной полумгле эльфы отпустили тетивы своих тугих луков, не дожидаясь команды, ибо поняли, что обнаружены, но еще не потеряли шанс первыми нанести удар.
   Эльфы стреляли невероятно точно даже в вечернем сумраке, с первого же залпа поразив нескольких противников. Одному из людей стрела вонзилась в глаз, выставив из затылка хищный наконечник, покрытый кровью. Несчастный умер мгновенно, а вот его товарищ, которому стрела впилась в живот, уйдя почти до самого оперения в плоть, упал на землю, заходясь от крика, чем посеял среди людей еще большую панику. Воины хватали оружие, вскакивая на ноги и озираясь в поисках противника, и падали, один за другим, от метких выстрелов Перворожденных, которые не собирались устраивать бой по рыцарским обычаям, а просто решили перестрелять всех чужаков.
   Синдар, поняв, что еще немного, и единственная возможность разделаться с вражеским магом будет окончательно утеряна, вскочил, схватил лук и пустил стрелу, которая ударила чародея в бедро, заставив того опуститься на одно колено. Эльф вновь рванул тетиву, но маг, почему-то не используя чары, метнулся в сторону, превозмогая боль в раненой ноге, и эльф промахнулся. Не раздумывая, Синдар выхватил легкий клинок из ножен, закрепленных за спиной, и кинулся к раненому чародею, потерявшему свой меч. Это был шанс, не воспользоваться которым эльф не мог.
   Ратхар, которого нападение, как и его товарищей по походу, застало врасплох, едва услышав свист стрел, упал ничком, вжимаясь в землю. Это не было трусостью, как можно было решить, но только так возможно было спастись от летевших из темноты стрел. Лучников невозможно было увидеть, пока они сами того не захотят, а бегать по поляне, размахивая мечом, значило лишь предоставить невидимым стрелкам отличную мишень.
   Наемник краем глаза увидел, как от стены подступавшего леса отделилась некая тень, сгусток сумрака, чуть более плотный, чем окутывавшая заросли тьма, бросившийся к костру, возле которого метались ошеломленные неожиданной атакой люди. В полумраке тускло мелькнула сталь клинка.
   Ратхар вскочил на ноги, выхватывая из ножен тяжелый боевой нож. Он понял, что противник слишком далеко, чтобы достать его мечом, и потому метнул широкий клинок. Но враг оказался очень ловким и глазастым, поскольку сумел не только заметить вращающийся в полете нож, но и отбил его в сторону одним взмахом меча, однако в следующий миг наемник уже стоял рядом, замахиваясь для удара.
   Эльф, а противник оказался именно эльфом, отбил выпад Ратхара своим клинком, одновременно перетекая в сторону, словно намереваясь обойти наемника. Ратхар отпрянул на шаг и взглянул назад, а там оказался Тогарус, из бедра которого торчало древко стрелы. Поняв замысел эльфа, человек кинулся в атаку, оттесняя своего противника от раненого мага, смерть которого означала бы и гибель всего отряда, ибо без чародея в эльфийских лесах они были обречены.
   Оба противника, сошедшиеся в яростном поединке, оказались достойны друг друга. Ратхар был несколько сильнее, но на стороне эльфа была большая скорость, поскольку он весил намного меньше человека. И все же, изловчившись, наемник сумел поразить эльфа в плечо, заставив его вскинуть клинок для защиты от нисходящего удара, и тут же нанеся стремительный укол. Эльф отскочил назад, зашипев от боли, а затем вновь кинулся в атаку, стремительно размахивая легким узким мечом.
   Полоса стали диковинной змеей устремилась к Ратхару, но наемник схватил эльфа за запястье, выкручивая вооруженную руку, и сам ударил его мечом в низ живота. Закаленная сталь легко вошла в плоть, не защищенную доспехами, и эльф, издав приглушенный крик, поник, из последних сил сумев вцепиться наемнику в грудь.
   Пока Ратхар разделался со своим противником, на поляне уже закипел ожесточенный бой. Эльфы сумели сократить численное превосходство людей, убив четырех воинов Ренгарда и еще троих ранив стрелами, и только после этого Перворожденные атаковали с мечами в руках, рассчитывая добить ошеломленного и потрепанного противника. Однако не все вышло по их замыслу, и люди, встав спина к спине, стойко выдержали удар, оставив на земле трех истекающих кровью эльфов, прежде чем их товарищи отступили.
   Сотник Ренгард, в одной руке держа меч, а в другой сжимая топор, отбивался от яростных наскоков сразу двух эльфов, узнавших среди людей командира и теперь стремившихся расправиться с ним. За спиной сотника лежал раненый воин, и Ренгард не отступал, прикрывая товарища, который не мог защищаться сам. Сотник уже успел прикончить одного из эльфов, опрометчиво напавшего на человека, и еще одного легко ранил.
   Схватка длилась лишь несколько мгновений, за которые противники успели обменяться стремительными ударами, часть из которых проникала сквозь защиту, после чего число воинов с обеих сторон сокращалось еще на одного бойца. Несколько эльфов все же не стали ввязываться в ближний бой, время от времени пуская стрелы из леса. Лучники оказали немалую поддержку своим товарищам, убив еще двух человек, хотя стрелять часто они не решались, опасаясь поразить своих.
   Тогарус, которому вмешательство Ратхара дало время для того, чтобы придти в себя, едва успел увернуться от очередной стрелы, прилетевший откуда-то из сумрака. Один из его спутников оказался менее удачлив, и стрела ударила его в незащищенную кольчугой грудь, поразив точно в сердце. Маг мгновенно рассчитал, откуда стреляли невидимые лучники, и нанес ответный удар. Огненный шар размером с человечью голову устремился в заросли, исчез на мгновение в ветвях, а затем лес озарился багровым заревом.
   Пламя выжгло все на расстоянии почти полусотни шагов, испепелив сразу четырех эльфов, скрывавшихся в зарослях. Воины, стоявшие ближе всех к месту взрыва, и люди, и эльфы, не выдержав коснувшейся их волны жара, от которого стали тлеть волосы и раскалились доспехи, бросились в разные стороны, спеша укрыться от огненного вихря. А маг нанес следующий удар уже по тем эльфам, что сражались сейчас с воинами Ренгарда. Он вскинул руки, и с тонких пальцев чародея сорвались ветвистые молнии, которые, точно сети, оплели сразу двух эльфов, закричавших от боли и замертво повалившихся на траву.
   Один из Перворожденных, видя, как гибнут от вражеской магии его друзья, кинулся к Тогарусу, размахивая мечом, но его встретил Ратхар, вставший на пути эльфа. Наемник легко отбил удар, и сам сделал выпад, вонзив клинок своего меча в грудь эльфу. А Тогарус продолжал метать молнии, сражавшие эльфов одного за другим. И Перворожденные, не выдержав такого натиска, дрогнули, начав отступать к лесу, а затем и вовсе побежали, преследуемые людьми. Прежде, чем эльфы добрались до зарослей, еще трое из них пали под ударами фолгеркских воинов.
  -- Ублюдки, - прохрипел Ренгард, переводя дыхание. - Длинноухие выродки! - По лицу сотника текла кровь из раны на лбу. Эльфийский клинок зацепил его вскользь, оставив неглубокий, но обильно исходивший кровью порез. - Они едва не прикончили нас всех. Как же тихо эти нелюди подкрались к нам!
  -- Твоим воинам следует быть внимательнее, - наставительно произнес Тогарус, уже успевший вытащить стрелу из бедра, благо узкий бронебойный наконечник легко покинул плоть. Одному из солдат повезло меньше, ибо широкий срезень просто отрезал ему левую руку выше локтя. - Часовые должны быть более бдительными, особенно в таком краю и в ночную пору.
   Поляну, казавшуюся пустой, особенно после того, как там сошлись в бою два отряда, оглашали крики раненых и предсмертные стоны воинов, которым повезло меньше. Среди эльфов раненых не было, каждый из них дрался до последнего вздоха, а маг не догадался взять хотя бы одного противника в плен, да, если сказать правду, и не видел в этом нужды.
  -- Люди устали, и ты это знаешь. Так не след тебе пенять на них, - взвился сотник, подскакивая к чародею, но затем несколько успокоился. - Впрочем, спасибо, что помог, мэтр, иначе нас бы всех перебили за пару мгновений. И прости за резкие слова, я тоже порядком вымотался за эти дни, как и все.
  -- Не стоит, сотник, - отмахнулся Тогарус, понимающе кивнув. - Я защищал и свою шкуру, не забывай об этом. А твои воины сражались отлично, они заслуживают высшей награды, - со всей сереьзностью произнес чародей. - Если бы все в войске короля были такими отменными бойцами, мы уже давно захватили бы И'Лиар.
  -- Сотник, два или три эльфа скрылись в лесу, - к беседовавшим предводителям отряда подошел один из солдат, на лице которого уже красовалась свежая повязка, постепенно набухавшая от крови. Воин лишился глаза, но держался так, будто был целым и невредимым. - Нам преследовать их?
  -- Ни в коем случае, - отрезал Тогарус, опередивший Ренгарда. - Это самоубийство. Даже два эльфа в густом лесу играючи разделаются с десятком людей за мгновение. Пусть они уходят, все равно о нашем присутствии теперь будет знать весь И'Лиар.
  -- И что нам делать? - спросил сотник, уставившись на Тогаруса. - Если эльфы начнут охоту на нас, долго нам не продержаться.
  -- Теперь наше спасение лишь в скорости. Эльфы знают, что мы здесь, и наверняка догадываются о цели нашего похода, а потому нам нужно спешить. Если мы доберемся туда, куда шли, раньше, чем местные обитатели возьмут нас в кольцо, то уже мы сможем устроить охоту на эльфов. - Чародей вздохнул, словно приняв непростое, но нужное решение. - Сотник, я знаю, что твои воины устали. Им пришлось выдержать две схватки с опасным противником, многие ранены, но мы должны идти вперед. Уцелевшие эльфы приведут сюда несколько сотен своих соплеменников, и тогда наша судьба будет решена. Если останемся на месте или будем медлить, они окружат нас и перебьют из луков. Наверняка найдется и колдун, который сумеет справиться со мной, ведь здесь, в их заповедных лесах, сила даже самого неопытного мага возрастает многократно, позволяя эльфу на равных сражаться с сильнейшими чародеями людей. Придется рискнуть, продолжив путь ночью. Мы должны выскользнуть из кольца облавы и успеть добраться до цели, прежде чем нас перехватят в лесу.
  -- Я понимаю, мэтр, - Ренгард отлично представлял, что сделает с его тающим, точно снег под лучами весеннего солнца, отрядом сотня эльфов, тем более, если их будет поддерживать еще и маг. - Дайте нам час, чтобы позаботиться о раненых, потом мы выступим. Прошу, лишь один час!
  -- Только час, - согласился маг. - Ни секундой больше, иначе может быть поздно. Помни, сотник, что на клинках ваших мечей - судьба Фолгерка. Думаю, ты не станешь жертвовать своей страной напрасно.
   Ренгард был хозяином своих слов, и спустя час, когда тьма окутала лес, и на расстоянии в несколько шагов ничего невозможно было различить, как ни напрягай глаза, его воины, всего семнадцать человек, были готовы двигаться дальше. Те бойцы, что были ранены в схватке с эльфами, умерли, ибо раны их были столь тяжелы, что ничто не могло им помочь, кроме, разве что, магии, но Тогарус предпочел не вмешиваться, решив, видимо, поберечь силы.
   Сотник смотрел на измученных, утомленных стремительными переходами и ожесточенными схватками людей, жалкую горстку, остатки его отряда, который уменьшился едва ли не втрое задолго до того, как они приблизились к цели. Надо отдать должное, чародей приложил все усилия, чтобы люди были готовы продолжить путь. Запасы настоев и эликсиров у Тогаруса уже иссякли, но зато воины пока не чувствовали усталости, и боль от ран не терзала их, хотя это и было лишь временно.
  -- Все готовы, - спросил чародей, с сомнения обводя взглядом горстку людей. - Они смогут идти дальше?
  -- Да, смогут, - ответил сотник. - Они пойдут до конца, на смерть, если будет нужно. Не сомневайтесь в этих воинах. Но вы сами говорили, что ночью по лесу передвигаться опасно, - напомнил Ренгард.
  -- Это так, - маг не возражал. - Но теперь, когда эльфы знают о нас, таиться больше нет смысла. Я опасался возможной засады, но сейчас эльфов поблизости нет, и потому нужно воспользоваться шансом. Мы пойдем на риск.
   Воины шли, забыв об осторожности, вкладывая все силы в каждый шаг и пытаясь преодолеть как можно большее расстояние. Тогарус, возглавлявший отряд, теперь не боялся пускать в ход свои чары, поскольку таиться более не было смысла, а потому он мог предупредить спутников о появлении на их пути эльфов. Однако места, по которым двигался отряд, к счастью для людей не были особо густо заселены, и потому дорога была свободна. Людей не ждали затаившиеся в лесной темноте засады метких лучников, и не гнались за ними по пятам эльфийские охотники.
   Всю ночь воины почти бежали, словно не тащил каждый из них на своих плечах тяжелую кольчугу и оружие. Заплечные мешки почти все уже давно бросили, дабы избавиться от лишней обузы, да и нечего уже было тащить в тех мешках. Поэтому воины могли двигаться достаточно быстро, подгоняемые приказами сотника и магическими эликсирами Тогаруса, придававшими сил и позволявшими на некоторое время забыть об усталости.
   Когда наступил рассвет, лес начал редеть, и непроходимая стена кустарника, сквозь который раньше приходилось прорубаться, пуская в ход клинки, отступила. Тогарус разрешил людям сделать привал, на считанные минуты, только чтобы перевести дух и смочить горло водой из фляжек, а затем вновь поднял их, едва ли не пинками, заставляя идти дальше. Маг чуял эльфов впереди, подозревая, что это и есть желанная цель, за спиной же отряда было пока спокойно, но все равно Тогарус не желал терять ни минуты. И спустя еще несколько часов, ближе к полудню, когда выдохшиеся, измотанные стремительным броском через дебри воины стали шагать все медленнее, едва удерживаясь от того, чтобы просто бросить оружие, стена леса расступилась, и впереди, на невысоком холме, показалась высокая башня, на вершине которой сияли серебром начищенных доспехов многочисленные эльфийские воины. Отряд фолгеркских солдат достиг цели.

Глава 6 Сердце леса

  
   Резкий порыв ветра бросил капли дождя в лица неподвижно замерших на вершине холма всадников, заставив их поморщиться от холодной влаги. Граф Тард, пристально вглядывавшийся в дождевую пелену, скрывавшую происходящее на другом конце поля, всего в нескольких сотнях ярдов от него, нервно стиснул рукоять меча, сжав ее крепко, до боли в пальцах. Из всех, собравшихся здесь воинов только он, пожалуй, не обращал на мерзкую погоду ни малейшего внимания.
  -- Едва ли они решатся дать бой в такую погоду, - заметил один и сопровождавших графа офицеров. - Их лучники мало на что сгодятся, если тетивы луков отсыреют. Думаю, сегодня ждать атаки не стоит. - Говоривший бросил мрачный взгляд к подножию холма и вполголоса выругался, затем с невеселым смешком добавив: - Кажется, эти ублюдки вовсе не собираются начинать сражение, а ждут, когда наша армия свалится от лютой простуды.
  -- Они готовятся к бою, - уверенно возразил Тард, даже не взглянув на рыцаря. Он уже нисколько не сомневался в том, что именно сегодня смерть, наконец, найдет его, как и сотни тех воинов, что услышали призыв графа, явившись на поле битвы. Что ж, он был готов встретить смерть достойно.
  -- И их лукам влага не страшна так, как нашим, - произнес граф, пытавшийся, до боли напрягая глаза, различить хоть что-то в колышущемся мареве. - Эльфы знают приемы, позволяющие уберечь оружие от дождя, сохранив его годным для боя. А вот нам дождь мешает, и даже очень, поскольку на размокшей земле наши конные латники не смогут атаковать быстро.
   За спинами всадников можно было разглядеть небольшую деревушку под названием Фрош, а по левую руку от них строилась фолгеркская армия, вернее то, что от нее осталось к этому дню. Люди вновь готовились дать бой эльфам, как и несколькими днями раньше, но нынешнее сражение должно было развернуться уже на землях Фолгерка. Все изменилось буквально за считанные дни - теперь эльфы были агрессорами, а люди отважно защищали от жестоких врагов свои родные края.
   Вступив в пределы королевства, граф Тард, взявший на себя командование остатками войска, теми солдатами, которые уцелели в бойне на Финнорской равнине, гнал свой отряд на юг, не думая об отдыхе, для того, чтобы суметь перехватить вторгшееся в Фолгерк эльфийское войско. Армия Перворожденных, не размениваясь по мелочам, двигалась в густонаселенные области королевства, к самой столице, оставив почти нетронутыми приграничные земли. И граф отлично понимал, что сотворят эльфы с городами и селами, ныне оставшимися почти без защиты, ведь большая часть воинов, обеспечивавших там мир и порядок, ушла на север еще несколько месяцев назад.
   Наверное, думал Тард, еще ни одна армия за всю историю не передвигалась так быстро, преодолевая за день по полсотни миль. Люди, когда граф разрешал устроить привал, падали без сил, не утруждаясь оборудованием лагеря, и только чудом можно было назвать то, что за шесть дней пути армия не подверглась атакам эльфов. Даже жалкая сотня Перворожденных, напавших на лагерь людей ночью, могла нанести такой ущерб, что не понадобилось бы устраивать генеральное сражение. Немногочисленные часовые, измотанные ничуть не меньше остальных воинов, не сумели бы сдержать противника, и эльфы могли просто вырезать спящих людей, не способных оказать никакого сопротивления.
   И, тем не менее, графу удалось исполнить свой замысел. Посредством чудовищного напряжения сил фолгеркским воинам удалось нагнать и перегнать армию врага. Двигаясь параллельно с эльфийскими колоннами, отряд Тарда сперва поравнялся с ними, а затем и опередил на один дневной переход. И потому, когда эльфы, которым уже казалось, что они не встретят в этой земле никакого сопротивления, наткнулись на фолгеркское войско, люди успели немного отдохнуть и были готовы к бою.
   Две армии, две массы воинов, равно полных решимости биться насмерть, замерли друг напротив друга, собираясь с силами, словно изготовившиеся к смертельному прыжку леопарды из южных лесов. Дальше, на юг, граф отправил лишь небольшой отряд из полутора сотен пехотинцев, которые охраняли все так же пребывавшего в беспамятстве короля. Тарду пришлось расстаться с этими солдатами, поскольку подвергнуть опасности жизнь государя он не мог, зная, что начнется в Фолгерке, если пресечется правящая династия. Многие родовитые бароны и герцоги могут начать борьбу за корону, невзирая на вторжение эльфов, а это сейчас было абсолютно недопустимо. И потому король, сопровождаемый небольшой свитой и несколькими лекарями, был отправлен в столицу, сам же граф остался, заслонив дорогу эльфам.
   Уже перейдя границу Фолгерка, Тард сумел присоединить к своему войску немало разрозненных отрядов, также бежавших после разгрома армии на юг. И здесь, у маленькой деревушки, всего полтора десятка дворов, собрались почти четыре тысячи фолгеркских воинов. Пять сотен тяжелой кавалерии, больше сотни конных арбалетчиков и порядка тридцати сотен пехоты - вот те силы, с которыми граф надеялся остановить вторжение эльфов. И любой, кто был хоть немного сведущ в тактике, сразу мог бы сказать, что люди имели огромные шансы на победу. Эльфы смогли выставить против фолгеркцев всего чуть больше четырех тысяч пехоты да немногим менее трехсот всадников, а история знала примеры, когда стойкие воины, сражаясь в обороне, одерживали победу над противником, превосходившим их силом десятикратно.
   Однако у Тарда были причины сомневаться в удачном исходе предстоящей битвы, и причины весьма веские. Эльфы могли этого и не знать, но почти тысяча бойцов, вставших под фолгеркские знамена, была всего лишь крестьянами и горожанами, наспех вооруженными, чем попало и абсолютно не готовыми вступить в бой. Эти люди присоединялись к Тарду, когда его отряд проходил мимо селений, и каждый из них выражал готовность грызть эльфийские глотки зубами, но граф, опытный воин, побывавший во многих сражениях, знал, чего эти храбрецы стоят на самом деле. Сейчас каждый из них действительно был готов сражаться до последнего издыхания, защищая родную землю, и искренне верил в то, что может потягаться в битве с отлично вооруженными и скованными железной дисциплиной вражескими воинами. Но Тард, да и его офицеры, тоже бывалые ветераны, знали, что, оказавшись под обстрелом эльфов, эти бойцы не выдержат и одной минуты, бросившись врассыпную. И это не было бы проявлением трусости, просто необученным людям не место на поле боя, это удел тех, кто избрал войну своим ремеслом, всецело посвятив ей собственную жизнь.
   А стрелков в войске эльфийского короля было более чем достаточно. Почти две тысячи эльфийских лучников, о которых ходили самые невероятные легенды по эту сторону Шангарских гор, могли за минуту выпустить не прицельно двадцать тысяч стрел на три сотни шагов. И этого в давние времена хватило для того, чтоб обратить в бегство даже знаменитых имперских легионеров, воинов, скованных поистине железной дисциплиной, так что же говорить о горстке крестьян, впервые в жизни взявших в руки алебарду или самострел.
   И все же граф не стал отказываться от пополнения, разделив влившихся в его войско новичков на восьмерки, каждую из которых дополнили два опытных солдата, причем один из них по такому случаю производился в десятники. За несколько коротких остановок ветераны попытались научить неумелых горожан и хлеборобов азам воинского искусства. Разумеется, сделать из этой толпы настоящих воинов за столь короткий срок было невозможно, но граф довольствовался тем, что имел. По крайней мере, можно было надеяться, что эльфы растратят на этих "солдат" большую часть своих стрел, и больше опытных бойцов останется в живых к той минуте, когда противники сойдутся в рукопашной.
   Была и еще одна причина, заставлявшая графа усомниться в реальности не то что победы, но даже и ничейного исхода битвы, когда обе армии, понеся немалые потери, остались бы к концу дня на прежних позициях. Было точно известно, что войско Перворожденных поддерживают маги, которые, однако, до сих пор никак себя не проявляли. Разведчики, рискуя собственными жизнями, подобравшиеся к самому стойбищу эльфов, видели их чародеев, которых легко узнали по бритым головам и татуировкам на лице. По меньшей мере, два мага были в свите эльфийского короля, и Тард, видевший однажды, на что способен не самый сильный чародей в бою, понимал, что если против обычных воинов, пусть их и будет довольно много, его армия выстоит, то магический удар люди не выдержат. Единственное, что не заставило графа вовсе отказаться от сражения, так это мысль о том, что за всю войну маги почти не принимали участия в боях, и сейчас тоже еще была надежда, что эльфы решат расправиться с людьми простой сталью, уповая на число и выучку своих бойцов.
   Но, как бы то ни было, сейчас граф, будучи рыцарем не только лишь по титулу, но по духу, знал, что он не в праве отступить. Ни сталь, ни меткие стелы, ни магия не могли быть ныне оправданием собственной трусости, позорного малодушия, которому нет места в сердце воина.
   Разорение и ужас, который несли эльфы в его родные края, были знакомы полководцу с давних лет, и теперь он никак не мог допустить, чтобы повторилось то, что ему довелось видеть еще юным оруженосцем на северной границе. Ни малочисленность и откровенная слабость его войска, ни эльфийские чародеи и лучники не заставили бы графа отступить. Он полагал, что движимые жаждой человеческой крови эльфы могли просто пройти мимо, сойди его отряд с их пути, дабы скорее добраться до населенных областей, чтобы залить сердце Фолгерка кровью. Он мог спасти своих воинов, убедив себя, что выгоднее пропустить эльфов вперед, ударив затем им в спину, но Тард не собирался этого делать, предпочитая смерть в честном бою, лицом к лицу с врагом, мукам совести.
   Армия сейчас выстраивалась в боевые порядки, готовясь встретить атаку эльфов. Перворожденные пока не предпринимали ничего, оставаясь в своем лагере и лишь выслав вперед конные дозоры. Разведчики Тарда, которым граф категорически запретил вступать в бой, желая сохранить до начала сражения всех своих воинов, подбирались почти к самым кострам, вокруг которых расположились эльфы. И по докладам лазутчиков казалось, что Перворожденные сегодня действительно не станут начинать бой. Одной из причин тому была и погода, одинаково плохая и для людей, и для эльфов. Сухие и теплые дни вдруг сменились промозглой сыростью. Второй день с неба сеял мелкий дождь, неприятный, проникавший под плащи и пологи шатров, изнурявший людей. От сырости могли и впрямь испортиться тетивы луков, во всяком случае, арбалетчики из войска Фолгерка уже жаловались, что не смогут стрелять так, как всегда, поскольку оружие приходило в негодность.
   Но граф, несмотря ни на что, был уверен, что эльфы не станут медлить, атаковав именно сегодня. Их лукам, на которых, как говорили, лежали особые заклятья, дождь не был так страшен, зато тяжелая конница людей не могла передвигаться быстро по раскисшей земле. И потому граф велел готовиться к бою, ожидая, когда же, наконец, начнется движение в стане эльфов.
   У Тарда не было столько воинов, чтобы придумывать сложные построения, устраивать засады и прятать в окрестных рощах резервы. В бой сразу же будут брошены почти все силы, ибо от того, выдержат ли люди первый удар, не отпрянут ли под натиском врага, сломав строй, и зависел во многом исход всего сражения.
   Пехота, наиболее многочисленная часть войска, выстраивалась тремя плотными квадратами, примерно равными по числу. Ополченцы, самые ненадежные воины из тех, что были в распоряжении Тарда, были равномерно разделены между всеми отрядами, образовав первые несколько шеренг. Пожалуй, только ветераны-десятники и понимали, что им и их подчиненным уготована роль прослойки, о которую затупятся эльфийские мечи, прежде чем в бой вступят наиболее подготовленные воины фолгеркской армии. Тард жертвовал добровольцами, обрекая их на верную смерть, чтобы до последнего сберечь опытных воинов, наемников и королевских солдат, которые и должны были решить исход рукопашной схватки.
   Наемники, кстати, едва не покинули войско, как только оно вступило в пределы Фолгерка. Раньше, пока отряд передвигался по эльфийским землям, каждый человек, начиная от командующего, и заканчивая последним кашеваром, думал о том, как уцелеть во враждебном краю, полном неумолимых врагов, и единственным шансом для всех было держаться вместе. Именно поэтому наемники стойко выдерживали стремительные переходы, отражая редкие наскоки эльфийских конных дозоров, но стоило только армии вернуться в королевство, как солдаты удачи вспомнили, что сражаются не просто так, а за приличное вознаграждение, которое пора было уже выплачивать. Положение Тарда, который ради сохранения нескольких сотен отлично обученных бойцов был готов отдать сколько угодно золота, осложнялось тем, что вся казна осталась на Финнорских равнинах. Наемники, однако, не желали слышать оправданий, требуя положенную им по контракту, заключенному еще самим Ирваном, плату.
   Тард, будучи человеком решительным, предпочитавшим действие ожиданию, оказавшись в первом же городке, через который пролег путь его войска, явился в магистрат и потребовал выдать ему городскую казну. Барона, которому принадлежали эти края, в городе не было, ибо он, как и большинство дворян, ушел на войну, но оставленный им за себя наместник едва не вызвал графа на дуэль, сочтя его требование едва ли не проявлением мятежа.
   В ответ на это Тард подвел упрямого градоначальника к окну и показал ему разгуливавших по улицам солдат из своего отряда, при этом коротко живописав, что с его городом сделает толпа наемных воинов, когда они поймут, что не дождутся обещанной платы. Тард не был хорошим рассказчиком, но, вероятно, прочувствованная речь произвела на бургомистра сильное впечатление, поскольку уже на следующее утро в лагерь войска были доставлены сундуки с золотом, которое граф не медля, роздал своим воинам.
   И теперь наемники, для которых на самом деле лучше бы было бежать куда подальше, не дожидаясь никакой платы, готовились принять бой плечом к плечу с фолгеркскими солдатами. Солдаты удачи, многие из которых сражались в рядах королевской армии с самого начала войны, составляли значительную часть тяжелой пехоты и большинство арбалетчиков. Причем нескольким сотням стрелков по замыслу Тарда предстояло сыграть в грядущем бою важную роль. Не имея большого числа панцирной конницы, главной ударной силы по взглядам большинства полководцев, граф не мог, как это было принято, сделать ставку на кавалерийскую атаку, а тяжелая пехота, вооруженная копьями и алебардами, не была достаточно подвижной. Поэтому уступить Перворожденным право первого удара, и от мастерства арбалетчиков, которые сейчас заняли позиции перед строем пикинеров, во многом зависело, удастся ли перед сшибкой расстроить боевые порядки эльфов. Перворожденные обычно начинали атаку с обстрела, порой рассеивая вражеские армии без ближнего боя, и сейчас фолгеркские стрелки должны были подавить лучников противника, заставив эльфов скорее двинуть в бой тяжелую пехоту.
   Граф не намеревался атаковать, поскольку в этом случае его менее многочисленное войско вовсе не имело бы никаких преимуществ. Потому вся тяжелая кавалерия людей была поставлена на левом фланге, и в случае атаки эльфов всадники должны были укрыться за спинами пехоты. Вперед были выдвинуты только конные стрелки, часть из которых сейчас следила за действиями эльфов. Когда начнется бой, арбалетчики должны будут обстрелять приближающиеся колонны эльфов, а затем отойти на фланг. У Перворожденных тоже было некоторое количество всадников, способных обойти пехоту людей, ударив им в тыл, и кавалерия Тарда должна была препятствовать этому.
   Тард, предавшись раздумьям, и не заметил сразу во весь опор мчавшегося к группе офицеров всадника, показавшегося из дождевой пелены в паре сотен ярдов от них. Лихо взлетев на холм, всадник, оказавшийся одним из дозорных, следивших за эльфами, остановился перед графом, который от неожиданности едва заметно вздрогнул.
  -- Мой господин, - голос разведчика, совсем еще юнца, дрожал не то от волнения, не тот от страха. - Эльфы строятся в боевые порядки. Десятник Эмерт приказал предупредить вас, а сам с тремя воинами остался наблюдать за неприятелем.
  -- Ну, что я говорил? - граф торжествующе взглянул на своих спутников. - Они атакуют сегодня. Эльфы не станут зря тратить время. У них и так численное превосходство, им нечего ждать.
  -- Не самый лучший день они выбрали, - пробормотал один из сотников, сопровождавших графа. - Слишком сыро, луки испортятся, да и ветер в их сторону. Стрелы будет сносить, они не смогут бить точно.
   В ту же секунду, будто слова сотника содержали в себе скрытое заклинание, сеявший с самого утра мелкий дождь внезапно прекратился, и в лица всадников ударил порыв ветра, принесшегося с севера, с той стороны, где и расположились эльфы.
  -- Не иначе, почуяли, что погода меняется, - раздались голоса сопровождавших графа воинов.
  -- Думаю, здесь не обошлось без магии, - предположил Тард. - Их колдуны долго не предпринимали ничего, а сейчас им самое время, чтобы проявить себя. Теперь ветер будет придавать их стрелам большую скорость, а вот наши ответные болты будет как раз сносить в сторону, сбивая прицел. Преимущество наших стрелков в большей дальнобойности тяжелых арбалетов достаточно серьезно, и их маги могли постараться уменьшить его.
  -- Воевать с колдунами - это не то же самое, что сражаться с обычными солдатами, пусть их будет хоть втрое больше, - с затаенным страхом произнес тот самый сотник, что сомневался в намерениях эльфов дать бой именно сегодня. - Да они все войско раскатают в тонкий блин!
  -- Мы будем биться до конца, - жестко произнес граф, взглянув в глаза офицеру. - Пусть там будет хоть тысяча магов, для нас иного выхода нет. Я сделаю все, чтобы остановить эльфов на этом рубеже, иначе Фолгерк падет. Вы все знаете, что за нашими спинами нет войск, способных выстоять против Перворожденных, или они не готовы к бою. Если мы отступим сейчас, эти твари зальют кровью все королевство. И покуда жив хоть один воин из тех, что собрались здесь, длинноухая нелюдь не должна и шагу ступить дальше.
   Тем временем на другом конце долины наметилось некое движение, которое могла производить лишь большая масса людей или подобных им разумных двуногих созданий. А спустя пару минут каждый из спутников графа уже мог своими глазами лицезреть приближающиеся колонны эльфийских воинов, перед которыми на расстоянии, лишь немного превышающем дальность полета прицельно выпущенной стрелы, кружили два десятка фолгеркских разведчиков. Перворожденные, как ни странно, не обращали на людей никакого внимания, хотя, стоило только кому-то из высокородных эльфов щелкнуть пальцами, как вперед устремились бы сотни конных лучников, в бою с которыми у воинов Тарда шансов было очень мало. Но вместо того, чтобы избавиться от соглядатаев, эльфы, словно демонстрируя противнику свою мощь, спокойно двигались вперед ровными, точно на параде, шеренгами.
  -- Стандартная тактика, - заметил кто-то за спиной графа, во все глаза разглядывавшего эльфийское воинство. - В первую линию поставили лучников, за ними тяжелая пехота, за спинами которой стрелки укроются в случае атаки нашей конницы или перед тем, как войска сойдутся вплотную. Свою кавалерию ублюдки наверняка расположат на флангах, чтобы в любой миг обойти наши порядки, ударив в тыл.
  -- Как же много у них стрелков, - простонал виконт Бальг, последнее время неотлучно сопровождавший графа. - Они сметут нашу пехоту за несколько минут! Какие бы стойкие воины не сражались под нашими знаменами, выдержать шквальный обстрел двух тысяч лучников невозможно, - сокрушенно промолвил рыцарь. - Солдаты или лягут все, или побегут, хотя второе вернее.
  -- Для того, любезный виконт, нам и нужны арбалетчики, - спокойно заметил граф. - Они заставят эльфов сблизиться с нами, проредив их стрелков. Это же азбука военного дела - когда обе стороны имеют большое число стрелков, они стремятся как можно быстрее вступить в ближний бой, иначе лучники просто перестреляют друг друга без всякой пользы.
  -- Хорошо бы, чтоб так и было, - заметил все тот же ворчливый сотник. - Никому не пожелаю оказаться под обстрелом эльфов.
   Офицеры поспешили к войску, которое уже строилось в боевые порядки, плотнее сбивая ряды под крики десятников. Проезжая мимо первых шеренг пехоты, Тард увидел побледневшие лица ополченцев, только сейчас начавших понимать, что их ждет спустя считанные минуты. Никто, однако, не пытался бежать, хотя бывали случаи, когда солдаты перед битвой просто покидали строй, не дожидаясь приближения врага.
   Пришпорив коня, Тард остановился перед строем своих воинов, выжидающе смотревших сейчас на полководца, от которого исходили волны уверенности и силы, точно и не было в считанных сотнях шагов от него нескольких тысяч эльфов.
  -- Воины, доблестные солдаты Фолгерка, - Тард почти не напрягал голос, но его слова разнеслись над долиной, и каждый, кто стоял сейчас в плотном строю, сжимая в руках гладкое древко алебарды или ложе арбалета, мог слышать его. - Настал час, когда судьба нашего королевства зависит от вас, уже не раз проливавших кровь в боях во славу Фолгерка. Но сейчас вы будете сражаться не ради короля, не ради новых земель и богатства, а за своих жен, детей, своих матерей, что ждут вас в ваших родных домах. За вашими спинами укрылись они, точно в последнем бастионе павшей крепости. И потому я прошу вас, когда пойдете в бой, вспомните не короля, но тех, кто вам дорог, тех, кто ждет вашего возвращения. Бейтесь без страха, без колебаний и сомнений. Враг силен, но я верю в вас, верю в вашу отвагу, которую вы не раз уже проявляли, многажды нанося поражение тем, кто сейчас встал перед нами.
   Тард выхватил взглядом из массы воинов наемников, над головами которых развевалось знамя их отряда. Их осталось не так уж и много, закаленных ветеранов, настоящих солдат удачи, сражавшихся с первого дня этой войны. Но несколько сотен наемников, отлично вооруженных, умевших сражаться стойко и расчетливо, стоили всех прочих воинов, что ныне ждали приближения врага. И именно к солдатам удачи, несмотря на кажущуюся безысходность предстоящего боя, не покинувших войско, и обратился граф:
  -- А вы, дети дальних земель, что пришли к нам по зову нашего короля, помните, что если Фолгерк выстоит в этой битве, вам уже не придется зарабатывать себе на хлеб своей кровью, ибо благодарность государя и нашего народа не будет знать границ. - Граф ощущал на себе спокойные, уверенные взгляды воинов, давно уже осознававших себя покойниками, а потому с некоторых пор переставших бояться смерти. Они сделали единожды свой выбор, решив остаться здесь, на этом поле, чтобы вступить в битву с жестоким и беспощадным врагом, и теперь в их стойкости не стоило сомневаться. - Если же вы дрогнете, если решите, что это не ваш бой, то знайте, пройдет совсем немного времени, и та же нелюдь, что сейчас пришла в наше королевство, окажется на пороге вашего дома, придя туда, дабы забрать ваши жизни, очистив от людей весь мир. Но тогда вы уже будете одиноки, и некому будет подставить вам плечо, прикрыть вашу спину. А потому сражайтесь вместе с нами сейчас, чтобы позже разорения и смерть не пришли в ваш дом. В бой, воины, сокрушим надменных эльфов, загоним их обратно в леса!
  -- Слава Фолгерку! - раскатился грозный клич, исторгнутый глотками трех тысяч солдат. - Встретим эльфов сталью! Смерть нелюди! - И сотни затянутых в боевые рукавицы кулаков ударили о сталь кирас, сотни клинков и боевых топоров разом грохнули о тяжелые щиты. От мерного рокота содрогнулись окрестные холмы, и даже эльфы, кажется, чуть замедлили шаг.
   Перворожденные действительно применяли ту же самую тактику, что и обычно, поставив в первые ряды массу лучников, за спинами которых высился лес длинных пик. Немногочисленная кавалерия держалась на флангах, разделившись примерно поровну. И где-то за спинами многочисленного войска должен был находиться и сам король Эльтиниар со свитой и магами.
   Эльфы не спеша приближались к фолгеркскому войску, словно бы сжавшемуся в один напряженный комок, ощетинившийся пиками и жалами арбалетных болтов. Люди ждали, когда их противник подберется на расстояние, достаточное для того, чтобы обрушить на горстку воинов под стягами с изображением золотого орла, раскинувшего могучие крылья, тысячи поющих стрел. Но когда между двумя армиями оставалось каких-то четыреста ярдов, чуть больше, чем может преодолеть пущенная их эльфийского лука стрела или болт мощного арбалета, эльфы вдруг остановились, словно окаменев.
  -- Что происходит, - изумленно спросил Бальг, глядя на графа. Они заняли позицию позади клина конных латников, чуть выше их, наблюдая за развитием событий на поле со склона холма. - Почему они медлят?
  -- Если бы я знал, - так же недоуменно ответил Тард. - Кажется, будто они чего-то ждут или приглашают нас ударить первыми.
  -- Но это исключено, - виконт повторял то, о чем раньше не раз говорил сам граф. - Если в обороне мы еще можем выстоять, то, атакуя, потеряем большую часть войска, а у эльфов и без того немалый перевес в численности.
   Как и прежде, это произошло неожиданно, и сперва никто не обратил внимания на трех больших птиц, круживших над долиной. Точнее, это поначалу показалось, будто они летают над самым полем боя, рассекая воздух могучими крыльями, и лишь несколько позже самые глазастые из людей догадались, что эти птицы только еще летят сюда, находясь едва ли не в десятке миль позади эльфов. И с каждым мгновением сперва нечеткие силуэты увеличивались в размерах, и уже можно было рассмотреть узкие кожистые крылья, длинные шеи, увенчанные клиновидными головами и длинные тонкие хвосты. И каждый из воинов, стоявших сейчас лицом к лицу с сияющим доспехами войском Перворожденных, произнес, мысленно ли, или же вслух, одно единственное слово: "Драконы!".
  -- Будь они прокляты, - вскричал Тард, заставив вздрогнуть свою свиту. - Значит, слухи об Эстреде были абсолютно верны. Но почему же мы не захотели этому верить!
   Отряд Тарда возвращался в Фолгерк не тем же самым путем, которым в конце лета шла на север армия вторжения, и потому они миновали единственный крупный город в этих краях. Однако от встречных крестьян и бежавших из города жителей, немногих оставшихся в живых, граф узнал, что город был почти полностью уничтожен при нападении драконов. Поскольку рассказывали это и те люди, что были в Эстреде в ту роковую ночь, не верить им у Тарда не было причин, но он все же усомнился, ибо решил, что драконы, появись они здесь, выжгли бы весь север королевства. И граф запретил распространять слухи о нападении драконов на город среди своих воинов, опасаясь паники и возможного дезертирства. Теперь он понял, что те испуганные мужчины и женщины, встретившиеся на пути его войска, были абсолютно правы, но изменить это уже ничего не могло.
   Три дракона, летевшие на высоте, быть может, ярдов двести, - черный, словно бездна, темно-зеленый и перламутрово-розовый - выстроились клином, идя крыло в крыло, и стали медленно снижаться. Они стремительно пронеслись над людьми, заставив тех инстинктивно втянуть головы в плечи, сделали разворот и уже готовились ударить в спины фолгеркским воинам. И люди не выдержали, тот тут, то там из строя выскакивали солдаты, и ополченцы, и бывалые ветераны, бросали оружие и бежали в разные стороны, крича от ужаса и не обращая внимания на оклики своих десятников и сотников.
  -- Дезертиров расстреливать без жалости, - приказал граф. - Бейте их в спины!
   Несколько арбалетчиков разрядили свое оружие, и около двух дюжин воинов упали на землю перед своим строем, пораженные тяжелыми болтами.
  -- Воины, - Тард выступил вперед, развернувшись лицом к своим солдатам, на лицах которых явственно читался страх, еще не превратившийся в панический ужас, но все равно сильные и почти непреодолимый. - Эльфы натравили на нас своих монстров. Они сильны, они почти неуязвимы для нашего оружия, но встретим их грудью, как подобает мужчинам и воинам, примем смерть так, чтобы о нас слагали легенды спустя сотни лет. Не покажем врагам наши спины!
   Горячая речь графа привела в чувства многих его солдат, уже готовых сломя голову бежать, куда глаза глядят, бросив оружие и стаскивая на ходу доспехи, но некоторые из людей уже не могли воспринимать никакие слова. Пехотинцы кидались врассыпную, всадники, оказавшиеся тверже духом, оставались пока на месте, едва сдерживая коней, уже ощутивших своим животным чутьем приближение смерти. А три дракона, вновь взмыв вверх, теперь плавно снижались, с каждым мгновением приближаясь к людям на несколько десятков ярдов. Казалось, они намеренно кружат над фолгерцами, демонстрируя свою мощь, ведь крылатым змеям ничего не стоило с первого пролета испепелить половину войска.
   Драконы уже были в сотне ярдов от сбившихся в плотную толпу людей, летя так низко, что едва не задевали вершины невысоких деревьев, которыми поросли окрестные холмы. Клин превратился в линию, драконы летели на одном уровне, уже готовые обрушить на охваченных ужасом людей потоки огня. Тысячи сердец сжались в ожидании неизбежной смерти, вовсе не такой, о какой можно было мечтать настоящим воинам. И вдруг что-то изменилось. Все три монстра свечой взмыли вверх и, набирая скорость, устремились в том самом направлении, откуда совсем недавно явились.
  -- Да что же творится, - воскликнул граф, глядя вослед исчезающим в серых облаках драконам. - Они что, попугать нас прилетели?!
   Разумеется, ответить Тарду никто из его свиты не мог. Люди, все, от командущего до последнего солдата, недоуменно смотрели в небеса, еще не вполне веря собственному счастью, ведь от неминуемой гибели их отделяли считанные секунды.
   Но ошеломлены происходящим были не только люди. Эльфы, конечно же, знавшие о том, что должны появиться драконы, которые и уничтожат горстку людей, вставших на пути Перворожденных, недоуменно оборачивались, пытаясь разглядеть стремительно исчезающих в облачной пелене крылатых змеев. Строй эльфов распался, воины выходили из шеренг, не понимая, что происходит. По рядам закованных в сияющие доспехи воинов пронесся невнятный гул.
  -- Кавалерия - в атаку! - Тард, как и подобало настоящему полководцу, ощутил неким странным чувством, которое не заменят тысячи трактатов по военному искусству и годы обучения у самых искушенных стратегов, что настал момент, когда можно попытаться вырвать победу. Он видел смятение в рядах эльфов, на некоторое время забывших об ожидающем их атаки враге, и решил рискнуть. - За мной, братья! Круши эльфов! - Граф выхватил из ножен длинный клинок и пустил своего скакуна в галоп. Поравнявшись со смешавшимися кучу, но все же не побежавшими латниками, он взмахнул клинком над головой, увлекая за собой своих воинов.
  -- Бей! Руби! - Всадники подхватили призыв своего командира. Пять сотен закованных в тяжелые латы кавалеристов сначала медленно, но с каждым мгновением все быстрее, понеслись через поле, нацелившись точно на правый фланг эльфов. Вздымались над головами длинные седельные мечи, грозно склонялись вперед украшенные яркими вымпелами пики, и панцирная кавалерия, плотнее сбивая ряды, приближалась к эльфам.
   Перворожденные успели понять, что происходит, но никто из них уже ничего не успевал противопоставить этой казавшейся бессмысленной атаке. Лучники, у которых в ближнем бою с всадниками не было никаких шансов, бросились бежать, не выпустив ни единой стрелы, а стоявшие за их спинами пикинеры так ничего и не поняли, когда граненые жала фолгеркских копий ударили по их латам и щитам. Сражение началось совсем не так, как планировали полководцы обеих армий.
  
  -- Я думаю, нужно разослать по округе дозоры, - принцесса Мелианнэ, все утро выглядевшая напряженной и какой-то настороженной произнесла эти слова, вглядываясь в окружавший ее лес. Сама принцесса, как и ее собеседник, стояла на открытой площадке высокой каменной башни, казавшейся среди непролазных дебрей чем-то неестественным.
  -- Что с тобой такое сегодня, - тот, к кому обращалась Мелианнэ, высокий и еще довольно молодой, по меркам своего народа, конечно же, эльф, облаченный в изящные доспехи, недоверчиво посмотрел на эльфийку. - Я чувствую исходящую от тебя тревогу, сестра, но хоть объясни, чего ты опасаешься?
  -- Если бы я могла, Велар, брат мой, - горько усмехнулась принцесса, которая, кстати, тоже сменила роскошные одежды или даже пыльный дорожный костюм на тонкого плетения кольчугу с капюшоном, доходившую Мелианнэ до середины бедра. На поясе эльфийки висел верный клинок, тот, что продали ей гномы. Принцесса последнее время не расставалась с оружием, вот и сейчас она нервно сжимала рукоять меча. - Мне кажется, к нам приближается враг. Не спрашивай, какой и откуда, все равно я ничего не скажу, но это чувство не покидает меня уже довольно давно.
  -- Наши маги оплели весь лес на десяток лиг окрест такими сторожевыми чарами, что незамеченной не проскользнет и белка, - уверенно произнес принц. - Я думаю, у тебя это просто от напряжения, только и всего. Я тебя понимаю, но прошу не нервничать зря и не устраивать панику. Здесь нет огромной армии врагов, готовой кинуться на штурм, к тому же, у нас немало воинов, чтобы такой штурм, если он состоится, отразить.
  -- И все же прошу тебя, прикажи воинам обыскать лес, - вполне разумные, казалось бы, слова Велара ничуть не успокоили его сестру. - Если поблизости кто-то затаился, они быстро обнаружат следы, а если никого нет, и мне все чудится, то и в этом они смогут убедиться быстро.
  -- Хорошо, Мелианнэ, - вздохнул Велар. - Я пошлю в лес нескольких воинов, надеюсь, это тебя успокоит.
   Принц Велар, почти не владевший магией, доверял своим чародеям, коих у него под рукой было целых три, не видя причин сомневаться в их словах. И маги действительно постарались на славу, создав такие защитные чары, что сквозь них, казалось бы, не в силах прорваться никто, каким бы могучим волшебником он не был. Никто не должен был подобраться к эльфам незамеченным, никто просто не мог добраться до этих мест живым. Даже в те времена, когда могущественная Империя людей простиралась от Шангарских гор до восточного океана, нога вражеского солдата не ступала по этому заповедному краю, так как же мог пробраться сюда сейчас тысячекратно более слабый враг?! Но даже если бы и отыскался такой безумец, рискнувший сунуться в эльфийский лес, под началом Велара была сотня отборных воинов, лучших во всем И'Лиаре, готовых оказать чужаку горячий прием.
   Король Эльтиниар доверил охрану сокровища настоящим мастерам, и принц был уверен, что сможет с этими бойцами отразить атаку даже тысячи людей. Сейчас подле Велара стояли несколько этих воинов, исполненных холодной уверенности и мощи, настоящие богатыри в сияющей броне, неумолимые и смертоносные. И один взгляд на них позволял ощутить такое спокойствие, будто сам принц сейчас пребывал не в глухом лесу, на руинах древнего города, а в своих собственных покоях в королевском дворце.
   Но маги ошибались, вводя в заблуждение и Велара, который, однако, был абсолютно прав в том, что поблизости не таилась готовая броситься в атаку громадная армия. Нет, всего лишь горстка людей расположилась в недальнем лесу. Незваные гости сумели укрыться от изощренных чар лучших магов Перворожденных, но почти лишенная способностей к ворожбе принцесса, в чародейском искусстве уступавшая любому ученику, не говоря о полноправных магах, неким седьмым чувством смогла уловить их присутствие и направленное на нее саму и ее родичей внимание. Однако Мелианнэ ничего толком не могла объяснить, и потому лишь старалась изгнать неприятное ощущение постороннего взгляда в спину.
   Вплотную к башне, а точнее, к скоплению руин, из которого и поднимался в небо высокий шпиль, опоясанный узкой винтовой лестницей, подкрались лишь три человека, самые ловкие и осторожные. Они были почти безоружны, если не считать длинных боевых ножей. Эти люди не собирались вступать в бой с многочисленной охраной башни, а потому оставили своим товарищам все лишнее, включая мечи и доспехи, чтобы свободнее и тише передвигаться в густых зарослях.
  -- Кажется, их там не меньше сотни, - тихо, одними губами, произнес один из разведчиков. - Лучники на башне и у ее подножья. Сверху они смогут простреливать все на три сотни шагов.
  -- Да, - согласился его собеседник, высокий плечистый воин, волосы которого были посеребрены ранней сединой. Несмотря на свои внушительные габариты, этот человек по лесу передвигался едва ли не тише, чем эльфы. - Если высунемся из леса, они нас заметят сразу же и легко перестреляют. А в этом каменном лабиринте и вовсе можно укрыть целую армию. Атака означает для нас верную смерть.
   Третий воин промолчал, вслушиваясь в шорохи леса и краем глаза наблюдая за тем, что делают эльфы. Перворожденные запросто могли заметить людей и возможно, именно в этот момент они подкрадывались к разведчикам, медленно вытягивая из ножен кинжалы. Однако в лесу царило спокойствие, и ничего, говорившего бы об опасности, человек не заметил.
   Все трое, разглядев и запомнив за час наблюдения все, что могло иметь значение для задуманного людьми предприятия, скользнули вглубь леса, ползком, словно змеи, удалившись от опушки на сотню ярдов и только затем поднявшись на ноги. Теперь они могли быть уверены, что их никто не заметил, и сейчас преследователи не смыкают кольцо.
   Отряд расположился в полутысяче ярдов от башни, вернее, от целого лабиринта полурассыпавшихся стен, упавших колонн и мощеных камнем широких лестниц, поднимавшихся на вершину холма, у подножья которого и была та самая башня, что привлекла их внимание. Наверное, на этом месте когда-то был город, довольно большой, если судить по тому, что от него осталось, но он то ли был разрушен, то ли просто покинут неведомыми жителями, и сейчас лишь руины, почти поглощенные лесом, напоминали о его существовании, да почему-то сохранившаяся почти полностью высокая дозорная башня. Кое-где видны были основания таких же башен да еще остатки стен, сквозивших огромными брешами, а то и вовсе осыпавшихся, обратившись в груду каменных осколков. И сейчас на вершине единственной башни сияли начищенными доспехами эльфийские воины, бдительно охранявшие то, что могло послужить залогом не только их победы в нынешней войне, но, возможно, и восстановления былого могущества, мощи Перворожденных, еще не знавших, что такое люди и никогда не видевших этих существ.
   Возглавляемый Тогарусом отряд почти вплотную подобрался к тому месту, где эльфы держали под сильнейшей охраной детеныша дракона, ради которого крылатые змеи уже обратили в пепел целый город, оборвав жизни тысяч невинных людей. Скоро они могли вернуться за своим родичем, и Перворожденные приготовили им достойную встречу, ибо вовсе не торопились выполнять данные обещания.
   Основная часть отряда пока не приближалась к башне, скрываясь в лесу, а вперед выдвинулась тройка разведчиков, в число которых вошел и Ратхар, наемник из далекого Дьорвика, предпочитавший видеть все сам, ибо не хотел вслепую рисковать жизнью. Увиденное не особо обрадовало воина, ибо он отлично понимал, сколь ничтожны шансы его спутников прорваться хотя бы к подножию башни. Выстроившиеся вокруг нее лучники, вне всякого сомнения, перебили бы решивших атаковать их безумцев, даже не особо торопясь. Можно было бы добиться успеха, имей Тогарус под рукой три-четыре сотни бойцов, в том числе не менее половины арбалетчиков, но даже и тогда потери были бы огромными.
   Тогарус, придворный чародей фолгеркского короля, встречал разведчиков, нетерпеливо вышагивая по поляне, где ждали приказов своих командиров воины, немногие, кто уцелел в этом походе. Маг был все так же облачен в вороненый бехтерец и сейчас нервно сжимал висевший у левого бедра кривой скимитар, поглядывая в сторону леса, туда, где совсем недавно растворились трое его спутников.
   Хотя чародей казался полным сил и готовым хоть сейчас идти на штурм, на самом деле он смертельно устал. Эльфийские маги постарались на славу, опутав весь лес сторожевыми заклятиями, мимо которых никто и ничто не смогло бы проскользнуть незамеченным. Однако на этот раз фолгеркский чародей превзошел самого себя, одолев изощренную магию Леса. Где-то он смог осторожно, чтобы хозяева ничего не почувствовали, разомкнуть незримые "нити", а где-то, напротив, влил в них столько сил, загрубил до такой степени, что они не откликнулись бы и на появление в лесу стада боевых олифантов из полуденных королевств. Осторожно продвигаясь вперед буквально по дюйму, Тогарус смог создать вполне безопасную тропу в этом наполненном чарами лесу, и по этой тропе следом за магом прошли воины, возглавляемые сотником Ренгардом.
  -- Мэтр, - доложил по возвращении Алмерт, старший из разведчиков. - Там много длинноухих, они стерегут каждый клочок земли. Нам не прорваться к башне. - Невысокий толстячок, украшенный изрядной лысиной, производил на первый взгляд впечатление несерьезное, но он был лучшим следопытом в отряде, да и арбалетом владел виртуозно, а потому с мнением Алмерта считался и сотник и даже сам Тогарус.
  -- Ты считаешь так же, - Тогарус взглянул на Ратхара, который при словах разведчика только хмурился. - Думаешь, к эльфам не подобраться?
  -- Да, милорд, - Ратхар кивнул. - Эльфов возле той башни не менее сотни, из которых половина, если не больше, - лучники. Они держат под наблюдением каждый клочок земли вокруг до самого леса. Все насторожены, оружие держат наготове. И там нет никаких укрытий, которыми можно было бы воспользоваться, чтобы добраться до башни. Если приблизимся, выйдем из леса, погибнем все, - с мрачной убежденностью произнес наемник. - Я не знаю, есть ли там маги, но даже и без них у нас нет почти никаких шансов.
  -- Маги там есть, - заметил внимательно слушавший слова наемника Тогарус. - По меньшей мере, два сильных чародея, а может даже больше. Король Эльтиниар не послал сюда очень большой отряд, зато качество воинов и чародеев, охраняющих драконье яйцо от любых посягательств, с лихвой покрывает их количество.
  -- Так что же делать, - Ренгард, формально командовавший отрядом лазутчиков, задал вопрос магу, ибо понимал, что лишь чародей мог им помочь сейчас. - Неужели мы зря шли сюда? Столько воинов погибли, навсегда остались в этом проклятом лесу, и все напрасно?
  -- Отнюдь, мой друг, - Тогарус хитро усмехнулся, точно знал некий секрет. - Если бы это было бесполезно, я не стал бы рисковать жизнями твоих людей. Такие воины не стали бы помехой и на юге, в самом Фолерке, и я не посмел бы ослаблять то, что осталось от нашей армии, не веря в успех этого похода. Не нужно отчаиваться, - успокоил Ренгарда чародей. - Лучше расчистите здесь поляну, да притащите пленного гнома. Пришел его черед, и недомерок сможет помочь нам. - Тогарус вновь усмехнулся, на этот раз весьма мрачно.
   Топорами и кинжалами воины быстро очистили небольшой участок леса от кустарника и высокой травы, создав площадку почти идеально круглой формы. Тогарус встал в центре ее, и туда же двое дюжих солдат притащили связанного по рукам и ногам гнома. Подземный житель сверкал глазами и глухо рычал, но попыток вырваться не предпринимал, ибо уже успел понять их тщетность. Сейчас, впрочем, гном утратил свою ярость, которую сменила настороженность и даже испуг, ибо ничего хорошего от человечьего мага подгорный воин не ожидал.
   Чародей тем временем, не обращая внимания на гнома и охранявших его воинов, принялся при помощи кинжала вычерчивать на земле большую звезду с множеством лучей. Периодически он брал секстан, и что-то замерял, иногда после этого переделывая свое творение. У вершины каждого луча Тогарус рисовал странные символы, не похожие ни на что, виденное прежде Ратхаром, который тоже с некоторым интересом наблюдал за работой могучего волшебника.
   Наконец звезда была готова, и Тогарус с удовлетворением смотрел на дело рук своих, отступив в сторону, дабы видеть всю фигуру целиком. В каждом углублении линий, где сходились основания лучей, маг поставил по короткой свече, которые извлек из своего походного мешка, в котором, видимо, было немало всяких необычных вещей.
  -- Вот здесь и здесь вколотите колышки, чтобы к ним можно было привязать гнома, - Тогарус жестом указал воинам нужные места в центре звезды. - И поглубже, а то еще вырвется.
  -- Выродок, что ты задумал? - закричал гном, пытаясь вырваться из крепких рук людей. - Будь ты проклят, тварь! Мерзкий колдун!
  -- А, догадался, - довольно усмехнулся Тогарус. - А ты думал, мы тащили тебя через проклятые эльфийские леса только потому, что пожалели раньше и не решились убивать? Нет, ты еще сослужишь мне неплохую службу, - хищно оскалился маг. - Ты ведь нанялся в войско короля, дал присягу, да еще и успел наверняка получить свою плату, так пришла пора отрабатывать то золото, которое государь щедро отсыпал в ваши бездонные кошели.
  -- Что же ты задумал, маг, - Ратхару тоже стало интересно, особенно при виде побледневшего от ужаса гнома, который расширенными от страха глазами взирал на звезду, в центре которой уже были укреплены короткие колышки. - Хочешь разрушить башню магией?
  -- Отнюдь, мой друг, - покачал головой чародей. - Это бессмысленно, и, более того, весьма опасно. Ударив по башне, я рискую потерять то, ради чего был затеян этот поход, то, за что уже многие храбрые воины отдали свои жизни. Но подожди немного, и сам все поймешь, - Тогарус весь светился от счастья.
   Гном был привязан, хотя при этом он яростно сопротивлялся. Четверым могучим воинам пришлось просто навалиться на него всем своим весом, дабы их товарищи могли спокойно затянуть узлы на руках и ногах подгорного воина, но тот все равно едва не сбросил с себя людей.
  -- А теперь все прочь отсюда, - приказал Тогарус, - Выдвигайтесь к опушке и ждите приказа. - Он обернулся к Ратхару. - Ты же, воин, останься. Возможно, мне нужна будет твоя помощь. - С этими словами маг принялся зажигать свечи.
  -- Слушаюсь, мэтр, - наемник коротко кивнул.
   Когда воины удалились на почтительное расстояние, Тогарус шагнул к растянутому на земле телу гнома, который грязно ругался сразу на двух языках и все силился порвать путы, и вытянул из ножен на поясе длинный кривой кинжал.
   Маг принялся громко и четко произносить странные слова на языке, ничего похожего на который Ратхар прежде не слышал. Речь лилась плавно, голос чародей то опускался до шепота, то переходил в крик. Странные слова, почти сплошь состоящие из шипящих звуков, похоже, мало предназначенные для человеческого горла, сплетались в ритмичную конструкцию. Ратхар вдруг заметил, что даже дышать стал в том же ритме, в котором произносил свое заклинание чародей.
   А Тогарус тем временем, не умолкая ни на мгновение, резко замахнулся кинжалом и ударил гнома в грудь. Оточенная бронза легко пробила грудную клетку, достав до сердца. Затем чародей отбросил клинок и запустил в зияющую рану свою руку, вытащив из груди гнома еще бьющееся сердце, истекавшее кровью. И Ратхар с удивлением заметил, что гном еще жив, ибо грудь его вздымалась, а тело била легкая дрожь. А Тогарус подставил под кусок плоти, извлеченный из груди своей жертвы, каменную чашу, в которую тонкой струйкой потекла кровь.
  -- Приди, Ш'гра'з, заклинаю тебя, - вскричал Тогарус, перейдя на вполне понятный язык. - Приди ко мне, дабы сослужить мне службу. Приди, ибо награда уже ждет тебя, о порождение бездны!
   И тонкие струйки дыма, поднимавшиеся вверх от горящих свечей, вдруг устремились к центру звезды, образовав небольшой темный клуб как раз над телом умиравшего гнома. Сгусток становился все больше, принимая темный, почти черный цвет. Затем он начал пульсировать, и Ратхар, едва удержавшийся от того, чтобы просто бежать с этой поляны, понял, что темное облако бьется в такт недавнему заклинанию Тогаруса, при этом все увеличиваясь, хотя свечи вдруг разом погасли, будто от порыва сильного ветра.
   И в какой-то миг дымный клуб вдруг обратился в маленький смерч, воронка которого устремилась к ране в груди гнома. Тело подгорного воина выгнуло дугой, хотя по всему было ясно, что гном уже должен был умереть. Странный дым втянулся в грудь гнома, а затем неистово дергавшееся тело словно разорвало изнутри. Кровавые брызги долетели даже до Ратхара, который отнюдь не стремился оказаться слишком близко от творящего свою странную, и, что уж скрывать, злую волшбу Тогаруса.
   Наемник смахнул с лица ошметки плоти, скривившись при этом в отвращении, а когда вновь взглянул на чародея, то едва сдержался от того, чтобы не схватиться за оружие. Перед магом в центре тщательно вычерченной звезды больше не было гнома, но на его месте сидело странное создание, всем своим видом вызывавшее лишь омерзение и ужас, ибо оно никоим образом не могло быть обычным живым существом. Тварь, которая подобно какой-то личинке, словно вылупилась из тела несчастного гнома, была похожа на обтянутый полусгнившей плотью костяк. Несмотря на то, что это создание сидело на корточках, было ясно, что ростом оно намного выше человека. Ратхар видел, что у вызванного или же сотворенного магом монстра две пары рук, таких же костлявых, снабженные жуткого вида когтями. Сейчас чудовище приняло позу покорности, сложив руки на груди и низко склонив голову, почти целиком состоявшую из жуткой пасти, полной похожих на кинжалы гнилых зубов, перед Тогарусом.
   Маг, все еще державший в руках бьющееся вопреки всем законам природы сердце гнома, удовлетворенно усмехнулся. Он, если быть честным до конца, и сам не был вполне уверен, что давным-давно найденное древнее заклинание, призывающее демона из неведомого мира, сработает. Для того чтобы чары подействовали, необходимо было принести своего рода жертву, тело которой должно было на время привязать обитателя иного мира к этой вселенной, а сердце, покуда в нем поддерживалась жизнь, было неким якорем.
   Как понял Тогарус, впервые увидев заклинание, твари из иных пространств в этом мире были бы всего-навсего бесплотными духами, только и способными что пугать неподготовленного человека своим видом, но будучи не в состоянии причинить кому-либо ни малейшего вреда. Плоть же обитателя этого мира делала их вполне материальными. Вот только раньше испытать секрет древних мастеров магии все никак не удавалось, ибо трудно было найти человека, смерть которого осталась бы никем не замеченной. Впервые Тогарус только сейчас опробовал свое умение, и результат пока его вполне удовлетворял.
  -- Ты, демон Ш'гра'з, будешь повиноваться мне, покуда узы плоти держат тебя в этом мире, - твердо, тщательно скрывая собственный страх, произнес Тогарус, уставившись на усевшегося перед ним монстра, тупо смотревшего на человека плотоядным взором. - Я буду отдавать тебе приказы, демон, ты же подчинишься мне, ибо пребываешь в моей власти.
  -- Ты должен заплатить мне, чародей, - прошипел вдруг монстр, поняв взор на Тогаруса. Его глотка мало подходила для внятной речи, но все же сквозь шипение и бульканье можно было различить смысл фразы. - Я жду платы кровью, маг. Дай мне кровь, иначе я не стану тебе повиноваться.
  -- Там много теплой крови, - Тогарус указал рукой на видневшуюся из-за вершин вековых деревьев башню. - Иди туда, убивай всех, кто встанет на твоем пути, и забери их кровь. Бери все, до капли, демон. Много теплой и сладкой крови!
  -- Да, я пойду туда и возьму все, - монстр оскалился, а затем вдруг за его спиной развернулись крылья. Они были похожи на крылья нетопыря, только на костяной каркас была натянута полупрозрачная пленка весьма неприятного вида. Огромные, каждое длиной больше двух саженей, крылья хлопнули, и демон взмыл вверх, сделав в воздухе петлю и стрелой умчавшийся затем к охраняемой эльфами башне.
  -- Беги и скажи воинам, чтобы выступали, - Тогарус взглянул на Ратхара, которого в этот момент сковал ужас.
   Воину прежде случалось выходить в одиночку против полудюжины врагов, бывало и так, что отряду, в котором сражался Ратхар, приходилось выдерживать натиск десятикратно превосходящего их числом противника. Но все это были привычные враги, состоявшие из плоти и крови, которых можно было убить простой сталью, было бы умение. Но кошмарный монстр, чудовище, которое никак не могло принадлежать к этому миру, вселяли ужас в сердце наемника, ибо он понимал, что все его умение, все мастерство во владении оружием, не давали ни малейшего шанса на победу в том случае, если этот демон захочет убить Ратхара.
  -- Мэтр? - наемник едва сдержал дрожь в голосе.
  -- Демон отвлечет длинноухих тварей, - зло усмехнулся Тогарус. Воин заметил, что чародей заметно побледнел, лицо его из смуглого стало серым, и он явно с трудом держался на ногах. - Им придется немало попотеть, чтобы совладать с таким противником, а воины пусть пока идут к башне. Когда вы будете у подножия, демон исчезнет. Тогда придет ваш черед показать, на что вы способны. У эльфов там сильные маги и немало воинов, поэтому едва ли демону удастся справиться со всеми. А теперь ступай и веди воинов в атаку.
  -- Слушаюсь, - наемник кивнул, отступая назад. Сейчас он не горел желанием оставаться подле мага, поэтому с радостью бросился выполнять его приказ.
   Тогарус был прав, когда сказал, что среди эльфов есть сильные маги. Действительно, по воле самого Эльтиниара башня, где был помещен в заточении дракон, охранялась не только отборными воинами, лучшими во всем И'Лиаре, но и сильнейшими чародеями. И они успели ощутить торящиеся совсем близко от них чары, которые разили злом и смертью.
   Магия Перворожденных была все же магией жизни, магией природы, поэтому эльфийские чародеи сразу замечали волшбу, замешанную на боли и смерти. И сейчас, еще толком не понимая, что могло произойти, не догадываясь, кто же мог решиться колдовать в таком месте, в считанных шагах от них, творя столь омерзительные заклятия, чародеи приготовились к бою.
   Велар, выполняя приказ магов, отозвал часть стрелков от подножия башни на верхнюю площадку, и сейчас три дюжины воинов в посеребренных доспехах стояли меж каменных зубцов, держа наготове луки с наложенными на них стрелами. Маги за их спинами уже были готовы бросить боевые заклятия в любую цель, которая появилась бы в поле их зрения. Они твердо знали, что никого не может быть в этих краях, и потому любого чужака смело можно было считать врагом и поступать с ним соответственно.
   И все же чародеи не сумели отразить первый удар. Возможно, их реакция не шла ни в какое сравнение с быстротой вызванного Тогарусом демона, возможно, они просто не знали, какого рода опасность им придется встретить, а, может, никому из них прежде вовсе не доводилось сталкиваться с порождениями иных миров. Но, как бы то ни было, крылатая тварь, камнем рухнувшая на башню, успела подхватить одного из лучников и утащить его ввысь, а чародеи и воины еще только искали взглядами неведомого врага.
   Демон, крылья которого рассекали воздух со стрекотом, словно это была огромная стрекоза, одним движением оторвал голову эльфу и бросил ее вниз, под ноги товарищам несчастного, а затем и сам спикировал следом.
   Несколько лучников выстрелили, почти не целясь, но стрелы только прорезали воздух, не зацепив кружившего над башней монстра. А демон, легко увернувшись от стрел, тут же набросился на ближайшего лучника. Жуткие кривые когти легко, словно бумагу, вспороли кольчугу, сплетенную из мелких колец, и внутренности эльфа вывалились ему под ноги, а голова, отделенная от тела одним взмахом лапы демона, взлетела вверх.
  -- Стреляйте, - Велар сам схватил лук и выпустил стремительно взмывшему вверх демону в след стрелу, однако тоже промахнувшись. Принца охватил неподдельный ужас, но он оставался воином, и даже в такой миг не смог забыть о своем долге. - Бейте его! Прикончите отродье!
   Мелианнэ и один из магов одновременно метнули в демона, на миг зависшего на высоте ярдов пятнадцати над башней, по небольшому огненному шарику. Монстр, издав звук, похожий на смех, дернулся в сторону, и сгустки пламени пролетели мимо, бессильно рассыпавшись веером искр в небе.
   Следующие две или три минуты небо над башней ярко полыхало от вспарывавших воздух молний и огненных шаров, которые метали и опытные маги и присоединившаяся к ним принцесса, использовавшая все свои познания в чародействе. Несколько раз эльфам удавалось удачным "выстрелом" зацепить кошмарное порождение неведомых преисподен, но демону, кажется, это не причинило никакого вреда. Он легко увернулся от очередного сгустка пламени, когтистыми лапами отбил несколько стрел и камнем рухнул вниз, приземлившись точно в центре башни.
  -- Убейте эту тварь! - вскричал один из магов, бросаясь к каменному постаменту, на котором в небольшом углублении, явно сделанном специально, покоился серовато-голубой шар, покрытый яркими синими прожилками, то самое сокровище, которое повергало в безумие представителей множества народов, стоило только упомянуть его. Драконье яйцо оказалось всего в двух шагах от демона, которого, кажется никто был не в силах остановить.
   Несколько лучников разом спустили тетивы, и на этот раз демон не смог увернуться от стрел, из которых сразу две вонзились ему в грудь, а еще одна насквозь пробила бедро. В ответ демон распахнул жуткую пасть и исторг пронзительный крик, в котором вовсе не чувствовалось боли. Это был охотничий клич бросающегося на жертву хищника.
  -- Вперед, - Велар выхватил из ножен длинный серебристый клинок, по которому пробежали оранжевые всполохи. Принц не тратил свои силы на примитивные огненные шары, хотя тоже был сведущ в магии, а наложил заклятие на оружие, ибо больше привык доверять мечу. - Рубите его!
   Маг, преградивший путь демону, погиб первым, хотя его смерть отвлекла на миг чудовище, позволив приблизиться к нему на расстояние удара мечом сразу дюжине эльфов. Чародей только ударил монстра каким-то заклятием, заставив демона отступить на пару шагов, но тут же жуткая лапа, увенчанная окровавленными когтями, ткнула на миг замешкавшегося эл'эссара в живот, выпустив наружу кишки. Маг захрипел и упал на спину.
   Эльфы, немало перепуганные появлением демона, все разом атаковали страшного врага, и тут же отхлынули назад, не причинив ему ни малейшего вреда, но потеряв сразу трех своих товарищей. Воины, не теряя времени, вновь ринулись в бой, но уже держались с большей осторожностью. Однако демон оказался страшным противником не только в воздухе, но и на земле. Его когти пробивали даже кованые кирасы, а острые кромки крыльев резали одинаково легко кольчуги и плоть его противников. Эльфы бросались в бой без страха и раздумий, но один за другим гибли, и вскоре уже оказалось, что Перворожденные обороняются, а демон теснит их. Четверка эльфов, которых возглавлял Велар, медленно отступала к лестнице, а за их спинами стояли Мелианнэ и второй маг.
  -- Помоги же им, - принцесса схватила чародея за воротник его хламиды, забыв о всяком почтении. - Демон их всех убьет сейчас!
   Страх за судьбу брата был столь силен, что Мелианнэ в этот миг сама готова была броситься в бой.
  -- Если я им помогу, то они все равно погибнут, - огрызнулся маг, словно забыв, что разговаривает с принцессой. Похоже, чародей не на шутку перепугался, остро ощутив сейчас собственное бессилие. - Я не смогу ударить по демону, не зацепив принца и его людей. Лучше прикажи всем воинам идти сюда. Пусть сдержат эту тварь даже ценой своих жизней.
  -- А ты будешь стоять, и смотреть, как гибнут наши братья? - зло ощерилась эльфийка.
  -- Нет, - разозлился в ответ и эл'эссар. - Ты мало смыслишь в высшей магии, а потому лучше не суйся туда, где ничего не понимаешь. Этот демон появился из иного мира, и к нашей вселенной его привязывает мощное заклинание, очень сложное и древнее. Бить по демону - значит напрасно тратить силы. Я найду того, кто вызвал сюда эту тварь, и ударю по нему. Этот ублюдок совсем близко, иначе и быть не может. Он не сумеет уклониться от удара. Заклинание призыва будет разрушено, и демон просто растворится в воздухе.
   Воины, охранявшие башню и расположившиеся у ее подножия, уже взбирались наверх, сходу вступая в бой с кошмарной тварью, все же понесшей некоторый ущерб. Кажется, зачарованный меч Велара не был так же безопасен для демона, как простая сталь остальных воинов. Принц несколько раз сумел достать своего противника, и теперь из трех глубоких ран на груди монстра сочилась неприятного вида жидкость, больше всего похожая на гной. Но и это не остановило чудовище, одного за другим прикончившее еще полдюжины эльфов в течение минуты. Перворожденные, меж тем, больше не стреляли, опасаясь задеть своих, и атаковали демона с клинками.
   Пока на вершине башни шел яростный бой, Индар, уцелевший эльфийский маг, надежно укрытый за спинами двух десятков отменных бойцов, уже вошел в состояние транса, не пользуясь для этого никакими специальными средствами. Просто эл'эссар закрыл глаза, задержав дыхание и заставив сердце биться в десять раз реже, чем обычно.
   В таком состоянии чародей был очень уязвим, но, продолжая пребывать в сознании, он не смог бы пользоваться магией так, как требовалось. Индар понял, что тот, кто мог вызвать демона, находится очень близко, наверняка наблюдая за плодами своих трудов. Пущенная в ход магия была очень древней, давно, казалось бы, забытой, но тот, кто сейчас ею пользовался, был очень опытным чародеем, и, в этом Индар мог себе признаться, практически непобедимым противником, если пущенные в ход чары, конечно, он не узнал совершенно случайно.
   Пребывая в астрале, своего рода ином слое окружавшей реальности, не воспринимавшемся обычными органами чувств, эльфийский маг торопливо осматривал окрестности, надеясь обнаружить следы чужой ворожбы. И удача не отвернулась от Индара, которому хватило нескольких секунд, чтобы заметить пульсацию эфира, мощные волны, исходившие от того места, где кто-то неизвестный, но чрезвычайно могущественный, сотворил лазейку в иную реальность, призвав оттуда демона.
   Индар, едва обнаружив цель, принялся плести свое заклятие, вкладывая в него все силы. Его неведомый противник явно был очень силен, эльф ощутил его мощную ауру, но он сейчас едва ли ждал атаки, к тому же для поддержания действовавших чар чужаку нужно было много сил и полное сосредоточение. Индар понимал, что у него есть только одна возможность, и второй удар уже будет бесполезен, а потому он, не раздумывая, накачал свои чары силой до предела и ударил.
   В полумиле от башни, в лесу, воздух на поляне, в центре которой стоял Тогарус, вдруг обратился в пламя, пожиравшее все, до чего могло дотянуться. Эльфийский маг не стал изощряться, предпочтя грубую силу, и у фолгеркского чародея, ощутившего опасность за долю секунды, хватило времени только на то, чтобы окутать себя непроницаемым щитом, на силу ответив такой же силой.
   Пламя опало спустя пару секунд, оставив на месте поляны и подступавшего к ней леса выжженную проплешину ярдов двадцать в поперечнике. Тогарус остался жив, пламя только чуть опалило его, от чего кожа на лице мага покраснела и покрылась волдырями, но, отвлекшись на атаку эльфийского чародея, человек не смог больше поддерживать жизнь в сердце гнома, которое тут же, в руках Тогаруса, рассыпалось невесомым пеплом. И демон, связанный с ним, просуществовав еще мгновение, просто растаял в воздухе, а несколько эльфов, уже занесших мечи для удара, разрубили пустоту и попадали с ног, влекомые силой инерции. Но исчезновение демона уже ничего не могло изменить.
  -- Тревога, - над башней раздался крик одного из воинов, первым увидевшего, что у подножия бастиона шел яростный бой, а по лестнице вверх уже неслись потрясавшие окровавленными клинками и топорами люди, перепрыгивая через тела убитых ими же эльфов. - Враги!
   Возглавляемые Ренгардом воины, едва только Ратхар передал приказ чародея, двинулись к башне, держа путь в сторону древних развалин, где могли укрыться не только эльфийские дозоры и секреты, но и фолгеркские лазутчики. Люди один за другим быстро покидали укрытие в лесу, и бегом, низко пригибаясь к земле, пересекали открытую всем взглядам полосу чистой земли, кольцом охватывавшую руины. Арбалетчики шли первыми, чтобы, оказавшись под защитой древних камней, прикрыть своих товарищей, меткими выстрелами сбив эльфийских лучников, если те заметят приближение врага. Однако эльфы, поглощенные схваткой с демоном, не замечали ничего вокруг, и люди, быстро двигаясь по каменному лабиринту, вскоре оказались всего в двух десятках шагов от начала лестницы, что вела наверх, на открытую площадку, венчавшую башню.
   Прижимаясь к шершавым каменным глыбам, замирая за покосившимися мраморными колоннами, воины Ренгарда крались вперед, бесшумно и быстро. Эльфы, встревоженные нападением демона, со всех концов древнего города неведомого народа бежали к башне, даже не глядя по сторонам. Но у подножья лестницы все же остался десяток воинов в сияющей броне и еще один эльф, по облику которого в нем сразу можно было узнать мага. Хотя наверху шел бой, и их товарищи гибли один за другим, часовые не двигались с места, видимо, выполняя приказ своего командира.
   Трое эльфов, услышавших призыв о помощи, бежали по лабиринту руин к башне. Стараясь сократить путь, они свернули с мощеной каменными плитами улицы и оказались меж двух полуобвалившихся стен, к которым прижимались, стараясь быть незамеченными, несколько людей. Первый эльф только успел открыть рот, чтобы криком предупредить своих товарищей, когда в горло ему ударил арбалетный болт. Его товарищ погиб в тот же миг от метко брошенного ножа, но третий уже бежал прочь, что-то громко крича.
  -- Все, - выдохнул Ренгард, поудобнее перехватывая полутораручный меч. - Пора!
   Люди высыпали на расчищенную эльфами площадку у подножия башни так быстро, что Перворожденные сначала даже не поняли, кто перед ними. Щелкнули мощные арбалеты, и сразу семь эльфов упали на отполированные ступени. Маг взмахнул руками, пальцы его окутало золотистое свечение, но сотник, рванув вперед, уже вонзил в живот эльфа клинок. Выражение на лице Перворожденного сменилось с удивленного на обиженное. Эльф словно что-то пытался сказать, едва заметно шевеля губами, но изо рта его хлынула кровь, и смертельно раненый маг упал. А через трупы погибших стражников уже прыгали, взмывая вверх по лестнице, фолгерские воины, круша всех, кто вставал на их пути.
   Ратхар, бежавший одним из первых, бросил тяжелый боевой нож, попав точно в глазницу плечистому эльфу, натягивавшему лук. За спиной наемника щелкнул арбалет, и еще один вражеский лучник осел на ступени. Один из эльфов ринулся вниз, навстречу людям, размахивая длинным узким мечом. Он зарубил первого фолгеркца, не успевшего отразить стремительный выпад, но Ратхар, легко отбив в сторону эльфийский клинок, ударил противника в колено и, когда тот упал, одним взмахом клинка раскроил ему голову.
   Однако на башне собрались далеко не все эльфы, что охраняли сейчас драконье яйцо. Со всех сторон бежали все новые воины в серебристых латах, уже понявшие, что в разрушенный город прорвались люди. Несмотря на нападение демона, немало воинов оставались на своих постах, охраняя подступы к башне, и теперь спешили на выручку своим попавшим в беду братьям. И сотник, видя, что им вот-вот ударят в спину, остановился и решительно двинулся вниз, встав там, где лежало безжизненное тело убитого им же эльфийского мага.
  -- Ратхар, - Ренгард окликнул наемника. - Ступай вперед, а мы пока здесь задержим эту нелюдь. - Вместе с сотником были еще четыре воина, вполне достаточно, чтобы несколько минут сдерживать натиск пары десятков эльфов. - И молись, чтобы Тогарус быстрее появился здесь. Давай, парень, не подведи нас!
   Ратхар, за которым последовали еще три воина, кинулся вперед, поняв, что времени у него и той горстки воинов, что следовала сейчас за наемником, очень мало. Эльфы сейчас опомнятся от неожиданности, и тогда счет пойдет на секунды. И эти секунды нужно истратить с пользой.
   Эльфы внизу, наконец, собравшись с силами, кинулись на сотника, за спиной которого четверо воинов взводили арбалеты, а в это время Ратхар, взбежав на несколько ступеней вверх, зарубил очередного Перворожденного, вставшего на его пути. Эльф замахнулся мечом, подняв его высоко над головой, и наемник просто ударил своего противника клинком поперек живота, разрубив легкую кирасу.
   Перворожденный упал на ступени, Ратхар легко перепрыгнул через него и почувствовал, как что-то стремительно пролетело возле лица. За спиной наемника раздался короткий крик, и северянин краем глаза заметил, как один из его спутников катится вниз, выпустив из рук свой топор, бессильно звякнувший о камень. Пролетела еще одна стрела, поразившая второго фолгеркца, который, однако, был только ранен в живот, но все равно уже не мог биться дальше. За спиной Ратхара щелкнул арбалет, и один из эльфийских лучников, что били сейчас по толпившимся на довольно узкой лестнице людям, молча упал вниз.
   Ратхар, не обращая внимания на летевшие со всех сторон стрелы, рвался наверх, туда, где за спинами последнего кольца охраны покоилось драконье яйцо, уже стоившее жизней множеству людей и представителей иных рас. Наемник превратился в воплощенную смерть, сосредоточившись на своем клинке и противниках, один за другим встававших на его пути. Все свое умение, все силы Ратхар вложил в этот бой, и даже лучшие фехтовальщики эльфов, а именно такие воины и сражались сейчас с ним, не выдерживали яростного напора, сочетавшегося с холодным расчетом, и гибли после двух-трех ударов, не сумев вовремя отвести направляемый рукой человека клинок.
   Наемник не считал, скольких противников он убил, но казалось, что каждый новый шаг ему приходилось покупать ценой еще одной чужой жизни. Ратхара тоже зацепили несколько раз, сумев опередить человека на доли мгновения, но это были лишь царапины, довольно болезненные, но все же не опасные. В воздухе свистели стрелы, за спиной сухо щелкали арбалеты, хотя, как заметил отстраненно Ратхар, выстрелы следовали все реже, но наемник, подобный демону смерти, размеренно шагал по скользким от крови ступеням.
   Не выдержав натиска человека, пал еще один эльф, скатившись куда-то вниз, последний из лучников, получив арбалетный болт в грудь, повис на окаймлявших открытую площадку башни зубцах, выронив лук, а Ратхар, сделав еще один шаг, вдруг понял, что лестница кончилась и он уже на вершине башни. Наемник вдруг ощутил за спиной некую пустоту и, осторожно обернувшись, понял, что остался в одиночестве. Его спутники лежали на ступенях вперемежку с убитыми эльфами, все сраженные меткими выстрелами Перворожденных. И только у подножия башни двое израненных фолгеркцев, один из которых лихо орудовал тяжелым мечом-бастрадом, еще сдерживали напор десятка эльфов, рвавшихся на выручку своим товарищам. Ратхару хватило одного быстрого взгляда, чтобы понять, что сотник и последний из его воинов продержатся от силы минуту, если только не случится чуда.
   Путь наемнику заступил высокий эльф в покрытых искусной гравировкой латах, которые были забрызганы какой-то жидкостью неприятного вида. Слипшиеся от пота пряди волос лезли Перворожденному в глаза, лицо его казалось изможденным и вообще эльф выглядел весьма уставшим, но рука его, сжимавшая узкий длинный клинок, не дрожала, и взгляд был холоден и беспощаден. За спиной воина стоял нетвердо державшийся на ногах маг, уж его-то Ратхар распознал сразу, а также еще один эльф, облаченный в легкую кольчугу, должно быть, стрелок, почему-то лишившийся своего лука. Только три противника отделяли Ратхара от цели, и каждый из них мог легко лишить наемника жизни.
  -- Убирайся прочь, человек, - спокойно произнес принц Велар, поигрывая клинком. Он внимательно следил за своим противником, сразу поняв, что этот человек - умелый и беспощадный воин, и бой с ним не будет легким даже для искусного в фехтовании эльфа. - Проваливай туда, откуда явился. Не испытывай мое терпение.
   Ратхар молча шагнул вперед, замахиваясь мечом. Он не видел нужды в разговорах, а потому атаковал, рассчитывая внезапным ударом обмануть эльфа. Но его противник легко отразил выпад, отведя клинок наемника в сторону, хотя и вынужден был отступить назад, освобождая себе пространство для маневра.
   Клинки со звоном скрестились вновь, и наемник понял, что ему достался противник, намного более опытный, чем любой другой мечник, с которым доводилось прежде встречаться Ратхару. Бойцы обменивались молниеносными ударами, от которых стонал воздух, так быстры были их клинки. Бой шел на равных. Каждый из воинов, в чем-то превосходя противника, в чем-то уступал ему. Ратхар был сильнее, но более легкий и от того более подвижный эльф чаще уклонялся от тяжелых ударов наемника, чем просто парировал их. И оба бойца одинаково устали, эльф - в схватке с демоном, а наемник - за время восхождения по лестнице.
   Принц Велар был вооружен помимо меча еще и длинным кинжалом, который использовал в качестве щита, а Ратхар, держа рукоять своего меча обеими руками, рассчитывал только на свою быстроту, успевая отражать стремительные, едва уловимые взглядом выпады эльфа. Несколько раз граненое острие эльфийского клинка скользнуло по кирасе, заставив наемника отступить на полшага назад и проявлять впредь большую осторожность, но и эльф пропустил удар в плечо, после чего его левая рука на некоторое время повисла плетью, хотя человеку от этого стало ничуть не легче.
   Бойцы кружили в странном танце, обмениваясь быстрыми выпадами, и сталь встречала сталь. Эльфийскому принцу нужно было лишь продержаться считанные секунды, пока его воины взбираются на вершину башни от ее подножья, а наемник с севера должен был за эти же секунды вырвать победу.
   Ратхар уже забыл про осторожность, зная, что вот-вот в спину ему вонзятся эльфийские мечи, и ринулся на своего противника, бешено крестя воздух взмахами клинка. Велар попятился, подставляя под сыпавшиеся на него удары меч и кинжал. Эльф смог захватить своим мечом оружие человека и, отведя его в сторону, выбросил левую руку, вонзив граненое острие кинжала в сочленение доспеха Ратхара. Наемник отскочил назад, высвобождая свой клинок из захвата и уже поняв, что лишился левой руки.
  -- Ничтожный, я предлагал тебе жизнь, - произнес эльфийский принц. - Ты отказался, человек, так прими же смерть!
   Велар, ободренный успехом, атаковал, тесня человека к ступеням, по которым уже должны были бежать наверх расправившиеся с оставшимися фолгеркцами эльфы. Наемник, которому его противник не дал ни секунды передышки, только успевал отражать удары, чувствуя, что с каждым выпадом клинок эльфа рассекает воздух все ближе. Эльфу уже казалось, что он победил, но наемник не собирался погибать сейчас.
   В очередной раз, когда клинок Велара серебристым росчерком мелькнул в воздухе, Ратхар ринулся вперед, вплотную подобравшись к своему противнику. Наемник отразил выпад эльфа, отбросив в сторону сжимавшую меч руку Перворожденного и тут же, не давая противнику времени опомниться, ударив его в незащищенное забралом лицо эфесом своего меча. Оба бойца стояли так близко друг к другу, что пространства для нормального выпада, когда в ход можно было пустить клинок меча, а не рукоять, просто не хватало.
   Мощный удар отбросил Велара на шаг назад, кровь из лопнувшей брови залила ему глаза, но, даже почти ослепнув, эльф смог ударить своего противника кинжалом в бедро, одновременно вспоров воздух в паре дюймов от головы Ратхара своим длинным мечом. Граненый кинжал вонзился наемнику в плоть почти по самую рукоять, чудом не задев кость, однако Ратхар, не чувствуя боли, лишь чуть отпрянул назад, выбрасывая вперед правую руку и вонзив меч в живот эльфу. Закаленная сталь, направляемая твердой рукой, не без труда пробила кирасу, с хрустом погружаясь в плоть противника. Велар захрипел, ноги его подкосились, и эльф упал на обильно смоченный кровью камень.
   Ратхар понял, что, даже одолев такого опасного противника, он все же проиграл. Эльфийский маг, пока не принимавший участия в битве, воздел руки, и наемник явственно заметил, как его пальцы окутало золотое сияние. Собрав последние силы, невероятным напряжением воли заставив себя не обращать внимания на боль в разрубленном бедре, Ратхар кинулся к магу, замахиваясь и понимая, что не успеет ударить прежде, чем с рук эльфа сорвется смертоносное заклятье.
   Наемник был в паре шагов от эльфийского чародея, когда поскользнулся в луже крови и нелепо упал вперед, точно под ноги эльфу. В какой-то момент Ратхар заметил, как выражение торжества на лице Перворожденного сменилось удивлением, а затем и страхом. Откуда-то из-за спины наемника вырвалось нечто, походившее на черный луч, на копье, сотканное из непроглядного марка. Оно врезалось в грудь эльфу, так и не успевшему ударить своей магией, и эл'эссар, дико закричав, рассыпался кучкой невесомого пепла, который тут же подхватил налетевший порыв ветра.
   Тогарус, прихрамывая и морщась, преодолел последние ступени. В одной руке он держал скимитар, клинок которого был покрыт эльфийской кровью, в другой был резной жезл из кости, на конце которого сейчас трепетало черное пламя. За спиной чародея остались тела полудюжины эльфов, которым все же удалось расправиться с сотником Ренгардом. Могучего воина, чей грозный клинок, казалось, ничто не могло остановить, расстреляли из луков, когда поняли, что в честном поединке, или даже навалившись всем вместе на одного, его не взять.
   Сотник погиб, пронзенный десятком стрел, но его противникам недолго пришлось торжествовать. Перворожденные, спешившие на выручку своему принцу, забыли, а, скорее всего, и не догадывались, что где-то рядом может скрываться маг. А Тогарус, не тратя время зря, одним ударом прикончил почти всех эльфов. Но недавняя атака эльфийского мага не прошла для человека бесследно. Он вложил в магический щит все свои силы и теперь смог сотворить лишь одно заклятье, а потому последний из той шестерки эльфов, неведомо как сумевший увернуться, отважно атаковал мага, которому пришлось взяться за клинок. Эльф не рассчитал своих сил, и после молниеносной схватки еще один труп остался на ступенях, а чародей бросился вверх.
   Единственный оставшийся в живых на вершине башни, да и во всем этом разрушенном городе, пожалуй, эльф, увидев чародея, стремительным движением выхватил из ножен легкий клинок и шагнул вперед, заслоняя собой от врага каменный постамент, на котором покоилось яйцо. Тогарус, увидев, кто встал на его пути, только улыбнулся, но его улыбка больше походила на оскал хищного зверя.
  -- Прочь с дороги, девка, - чародей шипел, точно змея. - Не тебе тягаться со мной! Уйди с моего пути, и останешься жива. Равновесие уже нарушилось, вы нарушили его, ты и твои родичи, и твоя смерть уже ничего не изменит. Но я милостив, - зло оскалился Тогарус. - И я дарую тебе жизнь. Ступай прочь, не мешай свершиться тому, что предопределено!
  -- Ты не сделаешь дальше ни шага, - голос принцессы Мелианнэ звенел от напряжения и, что уж скрывать, от страха, который она испытала, ощутив мощь своего противника. Но не в правилах наследницы эльфийского престола было отступать, сколь бы ни был силен ее враг. - Знай, я не боюсь тебя, колдун! И я смогу остановить тебя, пусть и ценой собственной жизни!
   Эльфийка, готовая биться насмерть, поудобнее перехватила меч, на клинке которого вдруг налились багрянцем загадочные руны. Тогарус рассмеялся и выставил вперед свой костяной жезл, чье острие мерцало сгустком мрака.
  -- Что ж, - спокойно произнес маг, не сомневавшийся в своей победе. - Ты сама так решила, несчастная.
   Чародей был готов нанести удар, устранив единственную преграду на пути к заветной цели. Но в не начавшийся поединок неожиданно вмешалась сила, о которой маг опрометчиво забыл.
  -- Мелианнэ! - Ратхар узнал ту, с кем ему пришлось немало поплутать по Дьорвику, и он не мог позволить магу просто убить ее. Когда-то воин пообещал придти ей на помощь в минуту опасности, и пусть он не подозревал, кто будет угрожать принцессе И'Лиара в этот миг, воин был намерен сдержать свое слово.
  -- Тогарус, не смей! Она не опасна для тебя! - Наемник вскочил и всем своим весом навалился на чародея, рука которого дрогнула, и очередное копье мрака пронзило воздух в нескольких дюймах от плеча эльфийки.
  -- Безумец, - в ярости взревел Тогарус, отталкивая наемника. - Прочь, если не хочешь разделить ее участь, глупец!
   Мелианнэ тоже узнала наемника, не раз спасавшего ее за время долгих странствий на севере, но ей сейчас некогда было предаваться воспоминаниям. И тем более не могла эльфийка согласиться с последними словами воина, посчитавшего ее бессильной против чародея.
   Принцесса понимала, что все ее познания в магии ничто перед грозным чародеем, пришедшим сейчас забрать то, что она, рискуя жизнью, принесла в И'Лиар из таких далеких краев, о которых мало кто мог даже слышать. Но Мелианнэ также знала, что простой сталью этого человека не одолеть точно, а потому, не тратя зря время, соткала огненный шар и метнула его в сторону колдуна.
   Тогарус, на миг отвлекшийся на вышедшего из повиновения наемника, в последний момент заметил стремительно приближающуюся к нему рукотворную шаровую молнию, только и спев соткать перед собой слабенький щит. Сгусток огня ударил в невидимую преграду, лопнув множеством искр за миг до того, как растаял в воздухе и остановивший его щит. Чародей вновь вскинул свой жезл, намереваясь одним ударом покончить с эльфийкой, однако Ратхара одним ударом выбил из его рук грозное оружие.
   Маг взмахнул скимитаром, но вороненый клинок рассек лишь воздух. Наемник все же был более опытным бойцом, чем чародей, которому прежде почти не приходилось проверять в деле свое мастерство. Однако Тогарус и не собирался устраивать здесь и сейчас поединок, поскольку владел оружием намного более грозным, чем любые клинки.
  -- Несчастный, - маг отпрянул от принявшего низкую стойку наемника, выпростав вперед руку, сжатую в кулак. - Ты сам выбрал свою судьбу, так не пеняй на меня, тварь!
   Это уже было однажды. В далеком Дьорвике, во время схватки с гномами, Ратхару довелось ощутить на себе эту магию, действовавшую, точно призрачный таран. Мощный удар, сравнимый с ударом боевого молота, сбил наемника с ног и отбросил к краю площадки. Человек ударился затылком о каменный парапет, так, что в глазах на несколько мгновений потемнело, и выронил меч. А маг уже приближался к прижавшейся к каменным зубцам Мелианнэ, выставившей перед собой клинок и лихорадочно пытавшейся вспомнить хоть одно боевое заклятие, однако пристальный взгляд человека словно лишил ее памяти. И тогда эльфийка, уже ощутившая на лице леденящее дыхание смерти, громко закричав, кинулась на чародея.
   Тогарус не успел завершить свои чары, хотя для того, чтобы сотворить заклятье, ему потребовались бы доли мгновения. Мелианнэ атаковала так стремительно, что человеку пришлось забыть о магии, и вновь над башней зазвенела сталь. Ратхар, уже видевший, на что способная юная эльфийка в бою, решил, что чародею придется туго, но Тогарус на удивление ловко отразил первую атаку, в которую принцесса вложила все свои силы, помноженные на страх перед зловещим колдуном.
   Легкий клинок Мелианнэ мелькал как молния, такой же стремительный и грозный, но всякий раз на его пути оказывался вороненый скимитар мага. Кривой клинок, похожий на изготовившуюся к прыжку змею, отводил прочь эльфийскую сталь, плетя непроницаемую защиту, и каждый новый выпад Мелианнэ пропадал зря. Однако под напором принцессы человек все же вынужден был отступить, и Мелианнэ, приободренная этим, с удвоенной силой и быстротой принялась кромсать воздух, всякий раз всего лишь на считанные дюймы не доставая своего противника.
  -- Тебе не победить меня, колдун! - воскликнула эльфийка, когда бойцы сделали краткую передышку. Чародей застыл в защитной стойке, выставив перед собой клинок, готовый парировать выпады своей противницы.
  -- Гномы, что выковали этот меч, сказали, что рунами на клинке написано имя, - произнесла Мелианнэ, не сводя глаз с мага, замершего в нескольких шагах перед ее лицом. - И лишь воин, что произнесет его, станет единым целым со своим оружием. Ты сказал, колдун, что равновесие нарушилось? - голос эльфийки дрожал от напряжения, но рука ее по-прежнему была тверда. - Быть может, мне удастся восстановить его, здесь и сейчас. И потому я нарекаю этот меч - Хранитель Равновесия!
   Мелианнэ вновь атаковала, внезапно взорвавшись вихрем стремительных выпадов, и Тогарус вынужден был отступить, с заметным трудом сдерживая полный ярости натиск. Но принцесса, увлекшись поединком, видимо забыла, с кем ей пришлось биться, целиком сосредоточившись на своем мече, и уже вскоре поплатилась за это.
   Тогарус, отразив очередной стремительный каскад ударов, один из которых проник сквозь защиту мага, оставив на его лице длинный глубокий порез, вдруг отпрыгнул назад на несколько шагов, оказавшись на самом краю уходившей вниз спирали лестницы. Мелианнэ на миг опешила, не понимая, что значит этот маневр, но чародей, все прекрасно рассчитавший, выбросил вперед левую руку с хитро поджатыми пальцами, и уже через мгновение принцесса, сбитая с ног невидимым молотом, отлетела назад, так же, как только что Ратхар, ударившись затылком о холодный камень. И если наемника спасли латы, которые, порядком прогнувшись, все же приняли на себя силу удара, то грудь Мелианнэ буквально вдавило внутрь, вминая кольчугу в плоть. Гномий клинок со звоном упал на выщербленные временем камни, отлетев в сторону. Изо рта лишившейся сознания принцессы вытекла струйка крови.
  -- Ну, вот и все, - удовлетворенно произнес чародей, неторопливо осматриваясь. Его взгляд всюду натыкался на истерзанные тела эльфов, тщетно пытавшихся противостоять демону, и, видимо, эта картина доставила Тогарусу определенное удовольствие. - Глупцы, столько усилий, столько боли, а все равно победа осталась за мной.
   Маг приблизился к постаменту и осторожно, словно это был хрупкий хрусталь, коснулся рукой яйца, нежно проведя пальцами по мягкой и необычно теплой скорлупе. Ратхару в этот миг показалось, что под скорлупой что-то шевельнулось, словно отзываясь на прикосновение человека.
  -- Вот и все, - устало повторил Тогарус. - Вот он, ключ к власти и силе, опора будущего порядка, грядущего могущества людей. Как это оказалось просто!
   Ратхар тем временем попытался встать, с трудом превозмогая боль в теле. Нога, задетая клинком эльфа, не слушалась, штанина пропиталась кровью, и наемник, оторвав кусок ткани от плаща лежавшего в футе от него эльфа, принялся мастерить жгут, в противном случае рискуя умереть от потери крови очень скоро. К своему удивлению, Ратхар понял, что удар Тогаруса не был столь уж опасным, как могло показаться. Нет, грудь болела страшно, каждый вздох давался ценой невероятных усилий, но все же руки и ноги были почти целы, и наемник понял, что, собравшись с силами, все же сумеет встать. Только смысла в этом человек пока не видел, ведь взбесившемуся магу достаточно одного ленивого движения рукой, чтобы размазать израненного воина по камням. Нет, нужно было ждать подходящего момента.
  -- Что ты творишь, чародей, - хрипло произнес Ратхар, когда маг, заметив движение, обернулся к нему. Тогарус глядел на распластавшегося на камнях воина настороженно, ловя каждое движение. Клинок в руках чародея опустился острием к земле, но Ратхар понял, что маг может в любой миг нанести удар. - Для чего столько смертей?
  -- Ты глупец, - усмехнулся маг, снисходительно глядя на беспомощного воина. - Тебе, не знавшему ничего, кроме всяких мечей, топоров, постоянных бессмысленных схваток с такими же, как ты, глупцами, не понять, что значит настоящая власть и сила. Люди убивают друг друга веками, режут глотки своим братьям из-за всякой ерунды, просто потому, что нет над ними чьей-то высшей воли. Империи древности пали не под натиском врагов, а просто из-за гордыни и алчности их правителей, то пользовавшихся своей властью, чтобы отправлять на смерть тысячи, а то не нашедших в себе силы вовремя послать на плаху нескольких смутьянов. - Тогарус говорил торопливо и сбивчиво от захлестывавших его эмоций. - Они были простыми людьми, опиравшимися на себе подобных, слабых и глупых существ, готовых предать ради всего-навсего обещаний, ради призрака награды. Но теперь настанет новая эпоха, когда правителям не нужно будет бояться удара в спину от своих верных слуг или восстания армии, сбитой с толку хитрыми краснобаями.
  -- О чем ты говоришь, маг, - Ратхар понял, что чародей просто свихнулся, поскольку никак не мог уловить смысла в его словах. - Причем тут древние империи?
  -- Не перебивай меня, - брезгливо бросил маг, невидящим взглядом уставившись куда-то поверх головы наемника. - Подумать только, свидетелями моего триумфа станут тупой солдафон и полудохлая эльфийка! Ну да ничего, вы будете только первыми, но далеко не единственными, кто узрит мощь и силу нового правителя людей!
  -- Ты спятил, несчастный, - простонал наемник, но Тогарус его, вероятно, не услышал, а может, просто не счел нужным замечать его слова.
   Чародей принялся вышагивать по площадке, презрительно поглядывая на многочисленные трупы, иные из которых были изуродованы так, что, не зная заранее, невозможно было бы понять, эльфы то или люди. От некоторых Перворожденных остались просто окровавленные куски мяса, что, в прочем, не особо беспокоило поглощенного собственными мечтами Тогаруса.
  -- С самого появления в этом мире людей, - продолжал маг, сверкая глазами и обращая взгляд то к полулежавшему человеку, опершемуся спиной о холодные камни, то к яйцу, по-прежнему покоившемуся на постаменте. - Некоторым из наших предков было дано воспринимать эту вселенную не так, как большинству их родичей. И они не только видели и ощущали много больше, чем способны уловить человеческие глаза и иные органы чувств, но и могли усилием собственной воли изменять окружающий их мир сообразно своим пожеланиям. Таких было мало, быть может, один из ста тысяч, даже из миллиона, обладал возможностями большими, чем прочие его собратья. Таких людей стали называть магами, и с каждым поколением их способности становились все больше, хотя самих их рождалось меньше, чем изначально. И когда пришла пора создавать государства взамен вольных племен и кланов, маги решили, что они должны стоять во главе своих соплеменников. Но тогда они были слабы, слабы духом, ибо сразу же принялись истреблять друг друга в вечной борьбе за власть. И воцарилась Империя, которой правили обычные люди, силой оружия сумевшие уничтожить немало владевших искусством, а те, кто выжил, создали Кодекс, свод правил, которым до заката этого мира должны были следовать все чародеи, достигшие определенного уровня мощи и мастерства. Тайное общество, орден, если угодно, встал за спиной древних императоров, не претендуя более на власть, но поддерживая правителей в их начинаниях, помогая людям в яростной и кровавой борьбе с иными расами, не желавшими уступать место нашим далеким предкам под этими небесами. И даже когда наступил крах Империи, маги нашего народа по-прежнему чтили Кодекс, приняв роли советников, наставников, но не владык.
   Мага переполняли эмоции, видимо, давно он хотел высказать свои сокровенные мысли, но прежде было не время для столь откровенных речей, да и подходящих слушателей, пожалуй, не находилось. Чародей возвысил голос, в котором зазвучала сталь, презрительно воскликнув:
  -- Глупцы! Мы несем печать великих богов, тех, чья воля поселила нас в этом мире, тех, кто сотворил нас, дабы люди, и никто иной, овладели этим прекрасным миром. Пора отринуть глупые и смешные правила и заветы древних старцев, что тряслись при одном упоминании императора. Тогда, в эпоху становления Империи, погибли лучшие из нас, самые сильные и решительные, а те, кто остался, были просто слизняками, не смевшими поднять взгляд на человека с куском кое-как заточенной стали в руке. И они желали, чтобы мы, их потомки, стали во всем подобны этим ничтожествам. И так было долгое время, но сейчас, в эти самые мгновения, рушится древний порядок, наступает новая эпоха, когда те, кто отмечен печатью богов, возьмут то, что принадлежит им по праву рождения. - Тогарус подошел к каменному постаменту, нежно коснувшись кожистой скорлупы, покрывавшей огромное, величиной почти с голову человека, яйцо. Ратхар лишь удивился тому, как Мелианнэ смогла скрывать его во время путешествия, решив, наконец, что оно могло увеличиться со временем. - Эльфы оказались слабы, им не хватило воли удержать в своих руках ключ к власти, оружие, должно быть, самое могущественно из всего, что когда-либо существовало в этом мире. И это лишь доказывает избранность народа людей, их первородное право властвовать над всем миром.
  -- Вот значит как, - рассмеялся, сплюнув кровь, Ратхар. - Все ради власти. Решил, что будешь править миром, чародей? Как же это смешно. Даже я знаю, сколько таких безумцев, одержимых жаждой власти, рождалось в нашем мире, но никому из них не улыбнулась удача, хотя за свою жизнь каждый из них успел пролить реки крови. И теперь ты решил, что драконы станут твоим оружием, которое сокрушит недовольных, ведь так?
  -- О да, - усмехнулся маг. - Ты же не понаслышке должен знать, что люди погрязли в сварах, что каждую секунду льется где-то человеческая кровь, что воины гибнут в схватках с себе подобными. Гибнут из-за жалкого клочка земли, стада овец, бранного слова, что сказал один так называемый король другому в пьяном угаре. Так не должно быть! Эльфы никогда, если не считать их раскола в давние времена, обернувшегося памятной битвой, оставившей на челе нашего мира неисцелимый шрам, не воевали друг с другом, решая любые споры миром. Гномы, эти двуногие кроты, только и знающие, что вгрызаться в камень, точа корни гор, тоже не знают, что такое усобицы, когда льется родная кровь. И только люди в упоении истребляют друг друга, словно нет под боком врагов более пристойных. Я положу этому конец, - решительно произнес Тогарус. - Еще помнят великую Империю, могущественный Эссар, где споры между людьми решались согласно законам, незыблемым и единым для каждого, а не правом сильного. И я милостью богов восстановлю этот порядок, направив ярость людей против эльфов, гномов, прочей мерзости, еще живущей где-то на окраинах мира. И драконы станут моим карающим мечом, от которого не будет спасения смутьянам и бунтарям.
  -- Интересно, ты долго обдумывал все это с тех пор, как узнал о том, что эльфы сумели подчинить себе драконов? - с насмешкой, сквозь которую пробивалась боль, спросил воин, которому пока только и оставалось, что слушать напыщенные речи колдуна.
  -- Несчастный, - рассмеялся маг, в голосе которого появились нотки превосходства. - Я с самого начала этой бессмысленной войны, вернее, даже задолго до нее, знал, что произойдет, знал все наперед на каждый день. Мне нужна была эта война лишь только для того, чтобы Перворожденные вспомнили о древнем долге перед ними гоблинов, мелкого, почти исчезнувшего народца, живущего в горах, возле тех самых пещер, где наши себе пристанище последние из племени крылатых змеев. У драконов своего рода договор с гоблинами, многие из которых все еще поклоняются владыкам небес, как их давние предки. Но долг перед эльфами оказался сильнее, и гоблины обокрали своих богов, взяв у них самое ценное. Я не сомневался, что так и будет, ведь эльфы ныне слабы, им не под силу одержать победу в войне даже с одним Фолгерком. Если бы не драконы, там, на Финнорских равнинах, армию Перворожденных втоптали бы в землю наши рыцари, уничтожили бы всех до единого эльфов, а уж затем взяли бы и их столицу.
  -- Как же тебе удалось заставить короля Ирвана решиться на эту авантюру, чародей?
  -- Мой государь, по счастью, оказался слишком доверчивым и внимательно прислушивался к моим словам, - гордо усмехнувшись, молвил чародей.
   Враг был повержен, да его и врагом-то всерьез нельзя было считать, ведь чего стоит сталь против высокого искусства магии. И Тогарус не смог отказать себе в удовольствии хоть перед этим неотесанным наемником, приземленным рубакой повастаться своим идеальным, как теперь можно было судить, замыслом.
  -- Он не родился алчным, напротив, но купцы, посулившие золотые горы, если наш флаг утвердится на побережье, появились весьма кстати, а я лишь сделал так, чтобы король с должным участием отнесся к их сладким речам, - охотно сообщил раненому наемнику возвышавшийся над ним маг. - Ирван не скряга, но мысль о том, чтобы ткнуть лицом в грязь гордых эльфов засела в его голове достаточно глубоко, чтобы после недолгих раздумий созвать войско. Но я вовсе не собирался устраивать бойню, нет, все должно было закончиться без лишней крови и довольно быстро. Только вот проклятая эльфийка ускользнула от посланных мною охотников, иначе уже давно закончилась бы эта война. Я не собирался предоставлять власть над драконами, пусть и на краткое время, Перворожденным, но посланные мною в степь воины, во главе которых стоял мой ученик, потерпели неудачу. Почти весь отряд, а также нанятые кочевники из степных кланов, присоединившиеся к охоте, погибли в схватке с эльфами. Принцесса тогда скрылась, но моим людям удалось взять живым одного из ее спутников, он-то и поведал, куда она могла направиться. Поверь, нелегко было разговорить этого эльфа, но я старался изо всех сил, и узнал, что эльфийка должна была двинуться в Дьорвик, где могла просить помощи у нескольких купленных Перворожденными людей. Пришлось сноситься с дьорвикским чародеем, который оказался слишком легковерным для настоящего мага, но зато сделал все так, что никто до сих пор не догадался о существовании моего замысла. Люди Амальриза, прикинувшись фолгеркскими агентами, нашли начальника дьорвикской тайной службы, а он в свою очередь, убедил тамошнего короля взяться за это дело. Бедный, бедный старик, он ведь думал, что я на коленях приползу к драконам, возвращая им похищенное! - рассмеялся чародей. - Строки проклятого Кодекса въелись в его душу, иначе он ни за что не расстался бы с той властью, которую дает обладание детенышем дракона. Но я не ошибся в этом ничтожестве, только и думающем о своих фокусах, но словно не знающем о том, что есть еще и политика, которой настоящий маг не вправе пренебрегать. Не все шло именно так, как я задумал с самого начала, однако все завершилось наилучшим образом, пусть и пришлось потратить немало времени и сил, яйцо все же оказалось в моих руках, и теперь пришла пора поставить точку в этой пьесе.
  -- Да, думаю, самое время, - насмешливо, хотя, видит Небо, это далось нелегко, бросил Ратхар. - Я вижу, сюда летят драконы, и они едва ли придут в восторг, узнав, что сменили одних хозяев на другого. Пожалуй, недолго тебе упиваться своей властью, безумец.
   Тогарус, словно Ратхара вообще не существовало, не обратил на слова наемника ни малейшего внимания. Чародей, опершись о каменные зубцы, смотрел в небо, туда, где разорвали серую пелену облаков три стремительных создания, рассекавших воздух могучими крыльями. Три дракона, выстроившись в одну линию, приближались к одинокой башне.
  
   Драконы спешили, подстегиваемые волной опасности и страха, растекавшейся на сотни лиг окрест от одинокой башни посреди густого леса. Там, далеко на юге, они ощутили, как от чуждой, злой магии, содрогнулась сама земля, как тончайшие нити магической силы, пронизывающие все в этом мире, напряглись, точно в конвульсиях, и не смогли сдержаться. Драконов не страшила мощь магов, не боялись они и метких стрел, способных разить ничуть не хуже, чем самые могучие заклятия. Их дитя, наследник их исчезающего рода, было в опасности, и ничто в целом мире не могло теперь остановить этих гордых и могучих созданий.
   Путь, который избрали в этот раз драконы, был отличным от тех, которыми могли пользоваться любые иные существа. Там, где конному понадобились бы многие дни бешеной скачки, драконы потратили лишь считанные минуты, но все равно, вынырнув из прижимавшихся к земле тяжелых осенних облаков, они поняли, что опоздали. И они сразу заметили разительные перемены, произошедшие с этим местом. Там, где раньше сияли начищенными до блеска латами гордые воины, теперь были разбросаны окровавленные тела, а то и вовсе бесформенные куски мяса. И трупов было больше чем живых воинов в охранявшем эту башню отряде. Вперемежку с эльфами лежали утыканные стрелами тела людей в простых доспехах, без пышных гербов и ярких одежд, обычные солдаты, наемники, невесть как очутившиеся в этом заповедном краю.
   Но, прежде всего этого драконы ощутили следы боевой магии, которая совсем недавно была здесь пущена в ход, и истаивающие уже эманации боли, особенно сильной, поскольку здесь приняли смерть создания, чей век был необычайно долог, создания, не знавшие, что такое смерть от старости. Многочисленные же охранные заклятья, ранее густой сетью опутывавшие все на мили вокруг, напротив, почти истаяли, поскольку создавшие их маги были мертвы, и некому было больше вливать в эту паутину силы. И еще их сознания коснулся зов, пронизывающий все, и один из них не смог устоять перед этим, ринувшись вперед, туда, где, почти наверняка, ожидала его или кого-то из его собратьев заранее поставленная ловушка. Словно огромная стрела цвета зрелой листвы устремилась к высившейся посреди древнего леса башне, на вершине которой спокойно ждал один единственный человек.
  -- Нет, Феларнинр, - крик Рангилорма был слышен лишь его спутникам, для всех прочих живых созданий драконы безмолвствовали. - Не делай этого! Это западня!
   Древний дракон, быть может, самый старый из тех, что еще остались под этим небом, пытался взывать к разуму своей спутницы, но инстинкт матери, чье дитя оказалось в опасности, был много сильнее. Драконица словно не ощущала мощнейшую ауру, исходившую от необычайно спокойного человека, стоявшего возле каменного постамента с яйцом.
  -- Смерть, - Феларнир распахнула пасть, полную белоснежных клыков, нацеливаясь на смертного, единственного, кто стоял между ней и ее похищенным ребенком. - Он умрет!
   Драконы не в силах были остановить свою сестру, для которой, казалось, не существовало преград. Даже Рангилорм на миг уверовал в то, что сила, сокрытая в человеке, не сможет остановить Феларнир, но уже в следующие секунды он воочию убедился, что мощь нового противника ни в какое сравнение не шла даже с силой всех эльфийских магов, что были здесь совсем недавно.
   Тогарус, хладнокровный и невозмутимый, точно не мчался к нему на могучих крыльях полный злобы дракон, одним точным движением спокойно бросил в ножны не нужный больше клинок и взмахнул костяным жезлом как раз в тот миг, когда дракон изрыгнул поток огня. Пламя ударило в соткавшийся над башней щит, напоминавший некий купол из темного полупрозрачного стекла, прикрывший всех, кто находился в тот миг на открытой площадке. Тугие струи огня, способного плавить гранит, бессильно хлестнули по сотворенной магом преграде, обтекая ее, словно вода в горном потоке - камень, а те, кто находился по другую сторону преграды, не ощутили даже жара.
   Драконица стремительно помчалась над башней, делая разворот, точно собралась атаковать вновь, в то время как ее спутники медленно кружили на большой высоте, не отводя взглядов от шпиля. В какой-то момент Феларнир почти зависла в воздухе, оказавшись в нескольких сотнях ярдов от башни и чуть выше ее, и тогда маг вновь взмахнул своим жезлом, нацелившись им точно на драконицу. Из костяного навершия ударили черные молнии, мгновенно опутавшие драконицу мерцающей сетью. Пронзительный крик, наполненный болью, огласил округу, и Феларнинр, бьющаяся в колдовской сети, точно в агонии, камнем рухнула вниз, исчезнув где-то среди руин. Лишь облако пыли от каменной крошки указывало на то место, куда упал гордый дракон.
  -- Ну что ж, - довольно воскликнул маг, обращаясь сам к себе. - Теперь, пожалуй, им пора умерить свой пыл. Пришло время для бесед, тем паче, одолеть меня силой они не сумеют, накинувшись даже все вместе.
   Ратхар удивленно смотрел на рассеивавшуюся над местом падения дракона завесу пыли. Вид атакующего крылатого змея был одновременно завораживавшим и страшным, и человек подумал в те мгновения, что едва ли сыщется под этими небесами сила, способная остановить дракона, но его спутник, такой же смертный, пусть и обладавший возможностями, недоступными большинству его соплеменников, в тот же миг развеял эту уверенность. И теперь наемник не мог оправиться от зрелища поверженного дракона, а в ушах его все еще стоял крик отчаяния.
   Огромный черный дракон, антрацитовая чешуя которого переливалась даже в сгустившейся над лесом мгле, сделал круг над самой башней, так, что и чародей, и наемник ощутили рожденные взмахами могучих крыльев порывы ветра, бившие в лицо, а затем неловко опустился на высокую арку, стоявшую в сотне ярдов от башни. Ратхар видел даже отсюда, как крошился выдержавший, должно быть, многие века камень при одном касании изогнутых, словно клинки, выкованные в западных пределах, когтей. Летучий змей сложил перепончатые крылья за спиной, а его длинный, сужавшийся к концу, хвост, увенчанный зубчатым гребнем, обвил поддерживавшие арку опоры. Длинная клиновидная голова, походившая на наконечник огромного копья, нацелилась на все такого же невозмутимого мага, подошедшего к самому краю площадки и опершегося на высокие каменные зубцы.
  -- "Кто ты, человек, и зачем встал между нами и тем, что принадлежит нам по праву крови, - слова дракона не были слышны, он вообще хранил молчание, но в сознании Тогаруса неким неведомым образом проносились мысли могущественного существа, обращенные к магу. Где-то под черепом чародея начала пульсировать жуткая боль, отражавшая силу и ярость разговаривавшего с ним таким странным образом создания. - Ты ранил нашу сестру, человек, и мы не забудем тебе этого. Уйди с нашего пути, если хочешь остаться жив!"
  -- Куда делась мощь великих драконов, если они снизошли до бесед с несчастным смертным созданием, - насмешливо и громко отвечал маг, без боязни глядя на замершего совсем недалеко от него Рангилорма. - Ужели вы оказались слабее, чем рассказывают легенды? А может, вы встретили того, кому судьбой предопределено быть вашим повелителем?
  -- "Никто и никогда не сможет повелевать нами, - Тогарус ощутил сильный гнев, но еще и беспомощность, ибо дракон уже и сам понимал ошибочность своих слов. - Прочь с дороги, человек!"
  -- Дракон, ты или сам глуп, или меня считаешь таковым, - без страха и волнения произнес чародей. - Ты видел мою силу, и знаешь, что я не испугаюсь тебя. Ваша сестра оказалась слишком безрассудна, ярость застила ей глаза, и она за это поплатилась. Ты кажешься мне намного более зрелым и опытным, и ты не можешь не понять, что сейчас я сильнее. Даже если вы вдвоем нападете на меня, исход будет тот же, разве что мне придется потратить чуть больше времени.
  -- "Что ты хочешь?"
  -- Теперь я и впрямь вижу, что ты мудр, - злорадно усмехнулся Тогарус, поигрывая костяным жезлом, к которому был прикован взгляд дракона. - Дабы спасти ваше еще не рожденное дитя, вы подчинялись эльфам, исполняя их приказы, точно обученные псы. Теперь вы будете повиноваться мне. Обещаю, ваша служба не будет особо долгой, как не будет она и тяжелой. Сейчас ты и твой собрат дадите мне слово, что исполните любые мои приказы, покуда я сам не освобожу вас от службы. Эльфы были слабее вас, но они владели тем, ради чего вы забыли о своей гордости. Я сильнее эльфов, сильнее вас, и нет ничего зазорного в том, чтобы повиноваться сильному.
  -- "Ты знаешь, что мы не простим такого оскорбления. - Маг понял, что дракон вовсе не пытается напугать его, лишь сообщая очевидное. - Едва ты сочтешь нашу службу исполненной, мы уничтожим тебя, человек"
  -- Это время наступит нескоро, - спокойно ответил Тогарус. - Да и не можешь ты не видеть, что уничтожить меня не сумеет даже и все ваше племя вместе взятое. Сейчас я сильнее, и так будет всегда. И как должно сильному, я забуду то, что ты сказал сейчас. Когда ваша служба завершится, улетайте на все четыре стороны. Забудьте обо мне, а я, так и быть, не стану изводить ваш род под корень. - Маг направил свой жезл, наконечник которого пульсировал черным пламенем, на постамент, и в то же время почти растаявший купол, магический щит, сотканный над башней, налился силой, став почти непроницаемым для света. - Но если вы решите объявить мне войну, делайте это прямо сейчас. Ваше дитя погибнет, и многие из вас падут, прежде чем вам улыбнется удача в бою. Итак, решай, о мудрый дракон, - скорая смерть или верная служба?
  -- "Что ты хочешь от нас, человек? - громадный крылатый змей едва сдерживал ярость, но иного выхода у него не было. Дракон не испытывал страха за свою жизнь, ему вообще не ведомо было такое чувство. Но сейчас опасность грозила наследнику их рода, и он не мог рисковать, вступая в бой с человеческим магом. - Приказывай - мы будем повиноваться!"
  -- Все просто, - Тогарус не смог сдержать улыбки, полной гордости и превосходства. Создания, почитавшиеся самыми могущественными в этом мире, подчинились ему. Воистину, это был триумф человеческой воли, триумф разума над первобытной, додревней мощью. И разве он, тот, кому готовы подчиниться даже могучие драконы, не заслужил права властвовать над людьми?
  -- Прежде, чем поручить вам нечто важное, я хочу убедиться в вашей верности, - произнес маг. - Я знаю, что сюда приближается отряд эльфов, несколько десятков воинов и маг, возможно, что не один. Они в паре миль от этой башни. Найдите их и уничтожьте всех до единого, если хотите, чтобы я поверил вам и не стал прямо сейчас обращать в прах это яйцо.
   Дракон, более ничего не говоря, расправил крылья, взмахнув ими с такой силой, что в воздух поднялись облака пыли, и стрелой взмыл в небо, где к нему присоединился его меньший родич, все это время паривший где-то в вышине. Оба змея, сделав еще один широкий круг над руинами, устремились куда-то на юг.
   Ратхар, неотрывно следивший за драконами и почти не обращавший внимания на произнесенные чародеем слова, вдруг почувствовал, что его руки кто-то коснулся. Обернувшись, наемник увидел Мелианнэ, которая сумела доползти до него, хотя наверняка ей пришлось при этом вытерпеть ужасную боль. Никому не дано было знать, чего стоит израненной эльфийке каждое движение, и как жизнь еще теплилась в ее теле.
  -- Ты все же пришел, - эльфийка говорила едва слышно, при каждом слове на губах ее выступала кровавая пена. - Для чего ты здесь, почему служишь этому средоточию зла?
  -- Молчи, тебе нельзя говорить, - Ратхар понял, что магия Тогаруса все же убивает принцессу, медленно, но неотвратимо. - Не трать силы, э'валле.
  -- Мне уже можно все, - Мелианнэ сплюнула кровь. - Жизнь вскоре покинет меня, так стоит ли цепляться за нее, пытаясь пожить еще несколько лишних мгновений? Мой оберег на этот раз оказался бессилен, магия человека была слишком сильной и слишком злой, но все же еще несколько минут у меня есть, и их нужно потратить с пользой. Если правда то, что говорят, меня ждет мир, намного более прекрасный, чем этот, а потому лучше поскорее туда попасть.
  -- Прости, что я не сумел защитить тебя в этот раз, - наемник вдруг ощутил вину перед умирающей эльфийкой, которая погибала не без его участия. - Я не знал, что задумал этот маг, иначе не пошел бы с ним. Когда мы с тобой расстались, я встретил молодого чародея, одного из тех людей, что преследовали нас в Дьорвике. Он умер у меня на руках, но я успел дать ему слово, что найду яйцо дракона и верну его хозяевам. Иначе, уверял он, равновесие будет нарушено и весь мир может исчезнуть в горниле ужасной войны. Я поверил этим словам. Тот чародей сказал, что я могу обратиться за помощью к Тогарусу. Он рассказывал про тайный орден магов, следующих неким правилам, и утверждал, что фолгеркский волшебник поможет мне исполнить его просьбу. Он ошибся, как я вижу, но тогда я ничего не знал, а теперь уже поздно.
  -- Нет, еще не все потеряно, - горячо зашептала Мелианнэ. - Нас все же двое, а чародей один, и он не считает нас опасными. Я только сейчас поняла, как мы ошибались, решившись на это предприятие. Все, мой король, сама я, да и весь наш народ, совершили страшную ошибку, когда решили выиграть войну таким способом. Но мы уже поплатились за все, что сделали. А теперь нужно остановить этого безумца, пока он не сотворил нечто ужасное. Мы сражались с врагами, посягнувшими на наши исконные земли, а этот человек жаждет завоевать весь мир. Он лишился рассудка, хотя и не в том смысле, какой обычно вкладывают в эти слова. Мне страшно представить, что может сотворить этот колдун, повелевая такой силой. Он зальет кровью весь мир, все обратит в пепел, лишь бы добиться торжества своих идей, - срывающимся голосом торопливо произнесла эльфийка. - Прошу тебя, Ратхар, останови его, если тебе дорог этот мир.
  -- Я не смогу, - голос наемника дрогнул. - Что может сделать простой воин, к тому же раненый, против могучего чародея? Мы скоро умрем, и не увидим, как рушится наш мир.
  -- Если ты еще считаешь себя моим слугой, как было там, на севере, то исполни мою последнюю волю, человек, - Мелианнэ говорила быстро, тяжело дыша, и наемник понял, что ее время вышло. Раны были слишком тяжелы, чтобы жить с ними дольше нескольких мгновений. - Убей чародея, даже ценой своей жизни, останови безумца!
   Наемник, нашарив лежавший рядом клинок, медленно пополз к повернувшемуся спиной магу, что-то разглядывавшему в сумрачной дали. Тогарус замер, точно статуя, то ли не чувствуя движения у себя за спиной, то ли считая Ратхара недостойным своего внимания. Наемник, собирая оставшиеся силы, приготовился к последнему броску. У него был только один удар, и Ратхар был готов воспользоваться этой возможностью.
   А Мелианнэ, уже чувствовавшая, как тело ее охватывает холод, пристально смотрела на человека, который был ее единственной надеждой сейчас. И рука эльфийки, действуя словно бы по своей воле, медленно выводила на каменных плитах замысловатый узор. Подарок, что сделал ей при расставании странный отшельник, живущий в сердце северных болот, сейчас, и только сейчас мог пригодиться ей. Смертельно раненая принцесса, не думая более о том, как продлить свое существование, вложила в заклятие все оставшиеся силы, наверняка убивая себя. Узор медленно наливался алым сиянием.

Глава 7 Сорвав все маски

  
   Полсотни эльфов, разведчики, из тех, что охраняли рубежи И'Лиара, рвались вперед, прорубаясь сквозь густые заросли цепкого кустарника. Точнее, их было ровно сорок девять, в том числе один единственный маг, который сейчас и подгонял отряд, торопясь скорее добраться до древних развалин. Перворожденные шли по следу чужаков, отряда людей, сумевших незамеченными пробраться в этот запретный для любого живого существа, кроме эльфов, край. Горстка храбрецов опережала своих преследователей на несколько часов, но эльфы были в родной стихии, а потому расстояние между ними уменьшалось с каждой секундой. Но все равно маг, который при виде отпечатков человеческих сапог стал похож на одержимого, заставлял всех двигаться еще быстрее, не замечая, что даже самые выносливые воины едва держатся на ногах.
  -- Нужно сделать привал, - командовавший отрядом легковооруженных лучников эльф по имени Хинар поравнялся с легко бежавшим в голове растянувшегося длинной цепочкой отряда магом. - Еще час такой бешеной гонки - и мои воины станут падать замертво, точно загнанные лошади.
  -- Если мы помедлим хоть на мгновение, может случиться непоправимое, - отрезал чародей. - Пусть соберутся с силами. Я чувствую, мы почти настигли их. Нас отделяет от людей от силы пара лиг.
   Улиар был всего лишь учеником, Ходящим По Лесу, как можно было перевести на язык людей его ранг эл'тара, но он был посвящен во многое, а потому сразу, как только их отряд наткнулся на следы пришедших с юга людей, он понял, что может быть их целью, и принял решение преследовать чужаков. Несколько позже эльфы наткнулись на следы боя, который печально закончился для небольшого отряда Перворожденных, которые, должно быть, обнаружили людей еще раньше и так же гнались за ними в надежде перехватить в глухом лесу.
   Там, на небольшой поляне, усеянной трупами, Улиар почувствовал следы боевой магии, которую, в этом молодой маг не сомневался, пустил в ход кто-то из пришельцев. И это резко меняло дело, ведь присутствие в отряде лазутчиков мага говорило о более чем серьезных намерениях людей. Улиар не был уверен, сумеет ли он в поединке совладать с вражеским колдуном, но иного пути у еще мало сведущего в Искусстве ученика не было. Он только сделал первые шаги на пути познания тайн магии, но сейчас лишь он один имел хоть какой-то шанс на победу в схватке с чужаками, и не мог этим шансом не воспользоваться. До самых развалин древнего города, который и притягивал к себе людей, в раскинувшихся на сотни лиг лесах не было больше ни единого чародея, а немногочисленные дозорные отряды простых воинов едва ли могли помешать людям, имеющим, как выяснилось магическую поддержку.
   И молодой чародей, рискуя не только своей жизнью, но и жизнями доверившихся его слову воинов, повел небольшой отряд вперед, к только ему и ведомой цели, избрав кратчайший путь. Следы чужаков теперь не имели значения, сомнений в том, зачем в И'Лиар тайком прокрались опытные воины и могучий маг, не оставалось. И эльфы, в своих знаменитых маскировочных плащах похожие не бесплотных призраков, в лесной полумгле неразличимые уже с двадцати шагов, двинулись сквозь дебри, прокладывая себе путь там, где до них, пожалуй, нога живого существа последний раз ступала сотни лет назад. Дважды им пришлось пересекать болота, к счастью, не слишком обширные, но все равно коварные и непредсказуемые, где даже чутье Перворожденных подчас оказывалось бессильным.
   Из топей отряд выбрался примерно в двух десятках лиг от башни, и в тот момент Улиара скрутило, точно в жутком приступе внезапной боли. Обостренное, в том числе и благодаря особым заклинаниям, чутье эльфийского чародея донесло до его разума отзвуки творимой совсем близко магии. Это было злое чародейство, чуждое этому миру, враждебное для всего живого. Улиар знал только одну цель, с которой неведомый ему чародей мог прибегнуть к таким заклятьям.
  -- Хинар, предупреди все, чтобы были осторожны, - шепотом, точно опасался, что рядом могут скрываться вражеские шпионы, произнес эл'тар, едва державшийся на ногах, столь сильны были отголоски чужой магии, коверкавшей саму суть живого. - Среди наших противников есть опасный колдун, умелый и безжалостный. Он может повелевать демонами, призывая их из других миров.
  -- Демоны, - удивлению воина, граничившему со страхом, не было предела. - Что мы можем против них? - Хинар точно знал, на что способны его воины. Здесь, в этих заповедных лесах, он не побоялся бы выступить и против полутысячи людей, но вооруженных обычной сталью, однако сейчас, против вражеских чар, мечи и стрелы его бойцов наверняка были бессильны. - Человеческий колдун что, почуял нас, и натравит сейчас своих тварей?
  -- Не думаю, - горько усмехнулся маг. - Кем бы он ни был, мы его сейчас заботим мало. И боюсь, тот колдун не преувеличивает свои силы, относясь к нам с таким пренебрежением. Здесь есть нечто много более важное как для нас, так и для этих чужаков.
  -- Что это? Ты ведешь нас к Серому Городу, значит, это находится там? - догадался предводитель разведчиков. - Я слышал, туда совсем недавно направился отряд отборных воинов во главе с самим принцем Веларом. Скажи, люди идут туда же?
  -- Да, - кивнул Улиар. У него самого в этом уже не было сомнений. - И мы должны опередить их, задержать любой ценой. - Мир вокруг мага внезапно словно содрогнулся в агонии, и Улиар едва устоял на ногах. - Боюсь, они уже достигли цели. Там идет бой, в ход пущена магия. Бегом, нам нужно торопиться! - Последние слова молодой чародей уже кричал во весь голос, сорвавшись с места и устремившись вглубь леса.
   Воины бежали легко, безошибочно находя самый удобный путь сквозь, казалось бы, непроходимые заросли. И все же, как ни старались эльфы, они не успели. Разведчики уже почти добрались до развалин, оставалось преодолеть едва ли пол-лиги, когда неясная тень скользнула по земле, стремительно пронесшись над головами замерших от неожиданности эльфов, и исчезнув где-то за кронами лесных исполинов.
  -- Что это? Куда оно делось? - Воины взволнованно озирались, держа наготове тугие луки и вытаскивая из ножен ярко сиявшие в полумраке легкие клинки.
  -- Берегись, - Хинар первым заметил приближающегося врага. - Рассыпаться всем! В укрытие!
   Громадный черный дракон, прочная чешуя которого матово блестела даже при отсутствии солнечного света, летел над самыми деревьями, нацелившись на сгрудившихся эльфов. Распахнув пасть, он изрыгнул клубок огня, ударившийся о землю и обратившийся пламенным вихрем. Но эльфы, предупрежденные своим командиром, уже брызнули в разные стороны, не думая пока о бое, но ища укрытия, и лишь шестеро погибли, обратившись в пепел, прочие же скрылись в зарослях.
   Дракон стремительно пролетел над тем местом, где приняли смерть Перворожденные, а вслед ему из кустов, из-за деревьев уже летели серебристыми росчерками меткие стрелы. Многие эльфы промахнулись от волнения, но немало стрелков взяли точный прицел, и граненые наконечники ударили в непроницаемую чешую, тщетно выискивая там брешь, чтобы сквозь нее вонзиться в драконью плоть. Эльфы стреляли без остановки, стремительно опустошая колчаны, но их усилия были напрасны. Броня, защищавшая тело летучего змея, оказалась поистине несокрушимой, но царапавшие брюхо стрелы разозлили крылатое создание. Дракон, удалившись на почтительное расстояние, развернулся и вновь устремился к укрывшимся в дебрях воинам.
   Улиар, которому чудом удалось увернуться от рухнувшего с небес пламени, не успел ничего предпринять, едва оправившись от шока, когда дракон первый раз атаковал их. Теперь он пристально следил за приближением крылатого монстра, лихорадочно вспоминая немногие боевые заклятия, которым успел обучиться, и при этом убеждаясь, что его умений и сил будет недостаточно. Он уже приготовился ударить, когда увидел второго дракона, нежно-розовая чешуя которого казалась чем-то неестественным. Но дракон был здесь, и он уже нацелился на группу лучников, продолжавших увлеченно метать стрелы, метившие теперь в лицо приближавшемуся черному гиганту.
   Молодой маг, не раздумывая, выскочил из зарослей, служивших ему сравнительно надежным укрытием, и, взмахнув руками, метнул в розового дракона огненный шар. Улиар использовал самое простое заклинание, не имея времени на более изощренную магию. Сгусток пламени ударил в грудь дракону, растекшись многочисленными брызгами по его чешуе, но крылатый змей, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания. Он широко распахнул пасть, и тугие струи огня ударили в спины так и не заметившим новую угрозу эльфам. Дюжина воинов погибла в мгновение ока, испепеленная драконьим огнем, а Улиар, оказавшийся рядом, едва успел воздвигнуть перед собой щит. Пламя ударило в окутавшее эльфа облако тумана, не дотянувшись до Перворожденного на считанные дюймы. Напряжение Улиара, однако, было так велико, что он просто потерял сознание, и туман рассеялся, ибо некому более было поддерживать заклинание. Но в тот же миг иссяк огонь, бьющий из утробы дракона, и эльф, сам еще не зная об этом, чудом остался жив.
   Драконы, кружа над лесом, один за другим резко пикировали, стоило только кому-либо из них заметить прятавшихся в чаще противников, обрушивая на метавшихся внизу эльфов потоки огня. Многие из Перворожденных, бросая оружие, разбегались, пытаясь укрыться от мечущейся по небу смерти, но драконы уничтожали их без пощады, как и тех немногих, кто еще пытался сражаться, словно не понимая тщетности своих усилий.
   Бой, точнее, избиение, завершился спустя считанные минуты, когда последний из остававшихся на ногах эльфов обратился в невесомый пепел, так и не сумев укрыться от взора крылатых змеев. Весь отряд был уничтожен, и никто из эльфов не смог причинить даже малейшего вреда своим убийцам. Мощь, которую Перворожденные жаждали обрушить на людей, обернулась против них самих.
   Драконы, мерно вздымая крылья, взвились высоко в небеса, пронзив стелющиеся над землей тяжелые облака, и направились обратно к башне. Они исполнили волю своего нового хозяина, и, надо сказать, сейчас делали это с удовольствием, наказав посягнувших на их свободу наглецов. Но человек, ожидавший их на вершине одинокого бастиона, сейчас был не по силам даже могучим драконам, и при мысли, что скоро придется вновь мчаться куда-то, исполняя приказы этого безумца, и не смея противиться его воле, драконы готовы были рычать от ярости.
   А Улиар, очнувшись, с испугом и удивлением озирался по сторонам, видя вокруг только выжженную землю и обуглившиеся деревья, да еще оплавленные куски металла, ранее бывшие оружием и доспехами его спутников. Неизвестно отчего вышедшие из подчинения драконы жестоко расправились с целым отрядом, и это наверняка было только начало. Маг для успокоения совести прошелся по окрестным зарослям, но нигде не нашел даже признаков того, что кто-то из его спутников мог уцелеть. Все воины погибли, и теперь Улиар не знал, что же ему предпринять дальше. Идти к руинам в одиночку было опасно, ведь там его могли ждать многочисленные воины и могущественный чародей, и шансов на победу в схватке с таким противником у Улиара не было никаких. Оставалось только искать помощи, но откуда ее взять в этом необитаемом краю, эльф не знал. Он оказался в одиночестве, уставший и обессилевший, поскольку все силы ушли на то, чтобы отразить единственную атаку дракона.
   Некоторое время эльф просто брел по лесу, даже не замечая, куда он движется, не пытаясь запомнить пройденный путь. Собственно, ему это было не нужно, ведь куда бы он ни забрел, стоит только попросить, и лес сам укажет ему обратный путь. Сам ранг молодого мага говорил о том, что он может безо всякой опаски находиться в лесу, хотя его знаний еще не доставало, чтобы повелевать силами, вечно дремлющими в этой зеленой полумгле.
   Стоило только Улиару подумать об этом, как в его сознании словно вспыхнуло полуденное солнце. Он понял, что может сделать сейчас, когда остался в одиночестве. Да, он был слаб, его познания в магии были невелики, а молниеносный бой с драконами отнял немало сил, но на одно простое заклинание его еще хватало. К своему стыду Улиар однажды просто подсмотрел это заклятье, дождавшись момента, когда магические свитки учителя окажутся в его руках. Это случилось довольно давно, еще в самом начале обучения, когда способности начинающего чародея не позволяли ему на деле опробовать добытое таким нечестным образом знание. Улиар полагал, что его наставник не зря не спешил обучать этому заклятью своего любознательного ученика, но сейчас это был единственный шанс остановить тех людей, которые, должно быть, сумели расправиться с многочисленной охраной древней башни, подчинив себе драконов.
   Эльф нашел подходящее место довольно быстро. Невысокий холм, лишенный растительности, оказался настоящим средоточием потоков магической силы, что сейчас и требовалось не рассчитывавшему в полной мере на себя чародею. Улиар вытащил из-за короткого голенища сапога, лишенного твердой подошвы, кривой кинжал, который с некоторых пор всегда носил с собой, дабы иметь под рукой хоть какое-то оружие. Пока закаленной стали не довелось попить крови врагов, с которыми молодой маг не успел встретиться в честном бою, и судьбе было угодно так, чтобы первой кровью, что оросит остро оточенный клинок, была кровь его хозяина.
   Быстрыми и четкими движениями, так, словно ему приходилось это делать каждый день, Улиар вычертил на поросшем невысокой травой холме сложную фигуру, сплошь состоявшую из кривых линий, причудливо извивавшихся и пересекавшихся друг с другом. Память не подвела эльфа, и символ он изобразил с первого раза, ничего не изменяя в нем, что заставило Улиара испытать гордость за себя. Затем наступил черед более важных действий. Улиар медленно, точно испытывая удовольствие, провел кинжалом по запястью, и из рассеченных вен потекла горячая кровь. Дождавшись, когда ее побольше натечет в ладонь, эльф выплеснул ее всю в воздух, одновременно четко и неторопливо произнося слова заклинания. Брызги крови в воздухе вспыхнули золотым огнем, таким же светом налился вырезанный на земле знак, и холм вдруг содрогнулся. Волна покатилась по тончайшим эфирным нитям, пронизывающим это место, расходясь на все четыре стороны света.
   Улиар устало опустился на землю, зажимая рану на запястье. Он не знал, услышит ли хоть кто-нибудь его призыв, но надеялся на это, поскольку иначе ему не останется ничего иного, кроме как спокойно ждать приближения смерти. Молодой эльф сделал все, что было в его силах, и теперь ждал, чтобы на его призыв о помощи явились те, чьи силы превосходили скромные способности самого Улиара в тысячи раз. Говорили, они уходят в лес, где проводят многие века, почти не вмешиваясь в дела своих собратьев, но помогая им в минуты смертельной опасности. А сейчас, решил молодой чародей, настал именно такой миг. Оставалось верить, что это было чем-то большим, чем простые сказки.
  
   Почти в то же мгновение далеко на севере, в сердце безжизненных болот, раскинувшихся вдоль границы Дьорвика и державы эльфов, вздрогнул, просыпаясь, задремавший было мужчина. Он сел, прислонившись к бревенчатой стене свой избушки, укромно расположившейся на небольшом островке посреди топей. Мужчина был уже далеко не молод, и, пригретый теплыми лучами солнца, словно прощавшегося с этим миром на долгие месяцы зимы, сам не заметил, как его сморил сон.
   Казалось, кто-то тронул гигантскую струну, которая издала под касаниями неведомого исполина протяжный звук, прокатившийся от горизонта до горизонта. На самом деле стояла тишина, не нарушаемая даже пением обитавших на болотах птиц, а звук этот, походивший на стон, прозвучал лишь в голове у человека, воспринимавшего окружающую реальность не так, как большинство его сородичей.
   Мужчина резко встал, замерев на мгновение и даже закрыв глаза, точно прислушивался к чему-то, а затем заторопился в дом.
   Едва он распахнул низкую дверь, навстречу ему из темной глубины жилища выступил огромный, размером едва ли не с теленка, пес. Животное внимательно, точно было наделено разумом, посмотрело в глаза своему хозяину, как будто ощущая его беспокойство.
  -- Вот так, Дарк, - насмешливо, но в то же время напряженно, произнес седовласый старец с телом молодого воина. - Она все же доверилась мне, когда иного выхода не осталось. А ты знаешь, как редко нынче можно встретить человека, которому можно доверять без опаски.
   При этих словах мужчина коснулся груди, ощущая ноющую боль никак не желавших полностью затягиваться ран, скрытых рубахой из грубой шерсти. Он скривился, точно от неприятных воспоминаний, помедлил немного, а затем шагнул в дальний угол. Его пальцы, тонкие и сильные, сомкнулись на гладком посохе, простой деревяшке, отполированной частыми прикосновениями.
  -- Сегодня решится многое, - продолжал мужчина, разговаривая не то с сами собой, не то со своим псом, который тем временем сел посреди единственной комнаты, наблюдая за действиями своего хозяина. - Эти надменные глупцы принесли в наш мир то, ради чего многие из наделенных властью пойдут на любые жертвы, но хуже всего, что они не способны сохранить свое сокровище. Однако я рад, что она все же не отвергла мое предложение, пусть и вспомнила об этом позже, чем следовало. Думаю, она решилась на это лишь перед лицом смерти, они ведь такие, эти эльфы. Но, как бы то ни было, мне пора в путь, и следует поторопиться. А ты, Дарк, останешься здесь, дом ведь тоже надо стеречь, тем более, я еще намерен вернуться сюда. - С этими словами мужчина, опираясь на тяжелый посох, вышел прочь из дома.
   Сопровождаемый осторожно ступавшим следом псом, болотный отшельник выбрался на небольшой холмик, торчавший среди поросших тростником и осокой топей. При нем был только тяжелый посох, который, пожалуй, при изрядной доле мастерства мог сойти за оружие, причем довольно опасное, и больше ничего.
   Человек встал посреди бугорка твердой земли, опершись на посох и закрыв глаза, словно раздумывая о чем-то. Потом он вдруг что-то произнес так тихо, что окажись некий наблюдатель от него в двух шагах, он не разобрал бы ни слова в этой фразе-выдохе, уловив только быстрое движение губ. Этого, впрочем, оказалось достаточно для задуманного отшельником. В нескольких футах перед мужчиной возник столб тумана высотой чуть больше человеческого роста. Серый сгусток, которого по всем законам природы здесь не могло быть, пульсировал, словно бьющееся сердце, повторяя некий ритм, и вращался вокруг своей оси, точно маленький смерч. Старец вздохнул и решительно шагнул прямо во мглу, исчезнув там. Спустя мгновение на небольшом островке, окаймленном высокими и густыми, без ножа сквозь них точно было не пробраться, зарослями камыша, остался только большой пес.
   Поглотив сотворившего его человека, туман мгновение спустя рассеялся под порывом налетевшего с полудня ветра, а собака направилась к скрытой чахлыми болотными деревцами избушке. Пес привык к таким странностям своего хозяина и нисколько не удивился исчезновению человека. Он всегда понимал, что живет у того, кто наделен силами, отличными от тех, коими владеют обычные люди, и кто способен этими силами повелевать. Пес лег, положив голову на лапы, и приготовился ждать. Он не сомневался, что хозяин вернется, куда бы он ныне ни отправился.
  
   А над холмистой равниной, раскинувшейся далеко на юге от гиблых дьорвикских болот, наконец, затихли звуки боя. Не слышно стало звона железа, шелеста сотен стрел, пронзающих в смертоносном полете воздух, ржанья множества коней, терзаемых шпорами и поводьями своих опьяненных боем наездников, и яростного рычания сходящихся в смертном бою, грудь на грудь, воинов. На смену всему этому пришли стоны раненых и предсмертные вскрики. Армия людей ценой огромных потерь разгромила, отбросила назад, к северным рубежам своей державы, многочисленное и грозное войско эльфов.
   Граф Тард, человек, которого отныне с полным на то правом можно было величать спасителем королевства, тяжело вздохнув, поднялся с колен, опираясь на плечо оруженосца. У его ног на сооруженных из пары копейных древок и щита носилках лежал виконт Бальг. Молодой рыцарь, не раз доказывавший в жестоких схватках с эльфами свое право носить боевой пояс, погиб, ценою своей жизни сумев спасти своего командира. Когда конь Тарда был убит и граф, едва успев выпрыгнуть из седла, оказался лицом к лицу с полудюжиной быстрых эльфийских всадников, виконт был первым, кто заметил угрозу, и первым же он бросил своего скакуна в самоубийственную атаку. Рыцарь врубился в толпу вражеских всадников, сразив за несколько мгновений трех из них, но остальные, не раздумывая, вскинули луки, и человек выпал из седла, когда грудь его пронзили три меткие стрелы. Он погиб, но успел отвлечь эльфов ровно настолько, чтобы к спешенному графу прибыла подмога, прикрывшая его от вражеских атак, пока Тард вновь взбирался в седло подведенной кем-то из своих оруженосцев лошади.
   Уже сейчас, когда бой был закончен, и остатки вражеской армии исчезли за холмами, спеша подальше убраться от людей, и, видимо, опасаясь преследования, граф думал о том, что их победу можно было назвать только чудом или даром богов. Половина фолгеркского войска полегла на этом поле, которое сейчас было густо устлано телами павших бойцов обеих армий, а потому эльфы напрасно опасались, что их противник решится на преследование. Сил у людей хватило ровно настолько, чтобы в едином порыве опрокинуть эльфов, отбросить их назад, прогнать с этого поля, но не более того. В глубине души граф понимал, что если бы не тот шок, который Перворожденные испытали при виде устремившихся на север драконов, верно, вышедших вдруг из подчинения, исход битвы был бы иным, и вполне возможно, сейчас над его покрытым множеством ран остывающим телом стоял бы какой-нибудь эльф, с презрением глядя на павшего врага.
  -- Покойся с миром, виконт Бальг, рыцарь Фолгерка, - несколько высокопарно произнес Тард, скорбно склонив голову. - Ты был доблестным воином, и принял славную смерть, брат. Память о твоей отваге будет жить вечно. Прощай, рыцарь!
   Граф едва сдерживал слезы, и это не было игрой. Виконт, еще десятки рыцарей и сотни простых воинов сегодня собственными жизнями заплатили за краткую передышку, которую мог теперь получить Фолгерк. Сражение закончилось, но война продолжалась, и, как ни печально, следовало думать не о павших, а о тех, чьи жизни еще можно было спасти, пусть и ценой своей смерти.
   Собственно, исход сражения был решен в первые же мгновения, когда возглавляемый графом отряд тяжелой кавалерии ударил во фланг эльфийского войска. Всадникам удалось прорваться к вражескому строю прежде, чем лучники, стоявшие в первых рядах эльфийского построения, опомнились и засыпали приближающихся людей тучей стрел. Случись все иначе, и фолгеркские рыцари погибли бы под тысячами стрел, и атака захлебнулась бы, но сегодня удача была на стороне людей.
   Клин закованных в тяжелые латы всадников буквально втоптал в землю лучников, так и не успевших убраться куда-нибудь в сторону, и врезался в строй эльфийской тяжелой пехоты. Пикинеры Перворожденных на миг смогли сдержать лавину людей, но фолгеркцы рвались вперед, не щадя себя, бросаясь на частокол сияющих копейных наверший, подминая под себя грозные пики. Несколько всадников направили своих коней грудью на вражеский строй, точно живые тараны, ценой своих жизней пробив бреши, которые тут же заполнили их товарищи, рубившие и коловшие обступивших их эльфов. И эльфы не выдержали такой яростной атаки. Они подались на шаг назад, потом еще, и вот уже казавшийся нерушимым строй пеших панцирников рассыпался, и рыцари принялись рубить показавших спины эльфов.
   В тот самый миг, когда эльфийская пехота уже дрогнула, но еще не была обращена в бегство, в тыл фолгеркской кавалерии ударили стремительные конные лучники врага, на полном скаку обрушившие на неповоротливых рыцарей настоящий дождь из стрел. Если бы в этот момент эльфийские пикинеры нашли в себе силы, вцепившись в тот клочок земли, на котором они стояли, задержать рвущихся вперед всадников, сумели бы вновь выстроить живую стену, ощетинившуюся сотнями граненых наконечников, то, очень может быть, цвет армии Фолгерка нашел бы здесь свой конец, охваченный стальным кольцом. Сила атакующей кавалерии в натиске и скорости, а потому, остановившись на месте перед строем пехоты, грозные рыцари превратились бы в хорошие мишени для эльфийских лучников, которым едва ли понадобилось бы много времени, чтобы перебить горстку людей.
   Но Тарду повезло, поскольку отряд конных арбалетчиков, поддерживавших атаку тяжелой кавалерии, смог отвлечь на себя эльфов, прикрыв спины рыцарей, пока те крушили еще пытавшихся сопротивляться пикинеров Перворожденных. А затем уже рыцари оказались за спинами еще только начинавшего соображать, что к чему войска эльфов, и уже никакие лучники не могли остановить их.
   Одновременно ударили всадники Тарда и фолгеркская пехота, двинувшаяся в атаку чуть позже, чем следовало, но все же явившаяся в нужное время и в нужном месте. Эльфы, оказавшиеся словно между молотом и наковальней, держались стойко, но их строй уже был разрушен, пусть и не по всему фронту, а потому они все же дрогнули, выскальзывая, утекая из-под ударов фолгеркского конного клина и метко пущенных людьми-арбалетчиками болтов. Огромное войско, распадаясь на части, бросилось назад.
   Разумеется, это не было паническим бегством, когда воины, дабы двигаться чуточку быстрее, на бегу срывают с себя доспехи и бросают оружие. Нет, эльфы все же были умелыми бойцами, хладнокровными и дисциплинированными, а потому они разбились на множество небольших, по три-четыре сотни воинов, отрядов, занявших круговую оборону и пытавшихся отступить в лес, где конница людей, да и тяжелая пехота тоже, оказались бы бессильны. А фолгеркцы, также разделившись, один за другим брали эти отряды в кольцо, сперва расстреливая из арбалетов, а потом уже одним ударом добивая уцелевших эльфов.
   Именно здесь армия людей понесла самые большие потери. По всем канонам военного искусства следовало дать возможность противнику бежать с поля боя, ведь окруженный враг сражается до последнего, понимая, что терять ему нечего. Но Тард опасался, что известные своей дисциплиной эльфы, оторвавшись от преследования, вновь соединятся и контратакуют, а поскольку на их стороне по-прежнему был численный перевес, это могло привести к поражению людей, которым удалось опрокинуть Перворожденных лишь благодаря невероятному стечению обстоятельств.
   Виконт Бальг погиб как раз тогда, когда Трад вместе с небольшой свитой, в числе которой был и молодой рыцарь, атаковал довольно крупный отряд эльфов, почти уже добравшийся до леса. Графу бросилось в глаза то, что эту горстку Перворожденных, не менее двух сотен пеших латников, прикрывают от атак людей прочие эльфы, заслоняя отступающих братьев и ценой своих жизней выигрывая для них время. И граф, не раздумывая, повел за собой в атаку неполную сотню людей, смутно догадываясь, кто же может оказаться там, за спинами могучих эльфийских воинов, так стойко отражающих почти не прекращающиеся атаки.
   Вероятно, догадка Тарда была верной, поскольку, стоило им подобраться к эльфам на полсотни шагов, из-за спин воинов в строй всадников ударили огненные шары, мгновенно испепелившие добрых два десятка людей. Эльфийские маги, до сих пор никак не проявлявшие себя, все же вступили в бой. Люди еще раз попытались атаковать, вновь собравшись с силами, но новый удар вражеских чародеев унес жизни еще двух дюжин рыцарей, да и летевшие из гущи Перворожденных стрелы, одна из которых как раз и убила коня Тарда, тоже собирали немалый урожай.
   Горстка эльфов, прикрываемая магами, ощетинившись пиками и отбиваясь редкими, но почти всегда находившими цель стрелами, все же добралась до леса, где и растворилась, уже абсолютно неуязвимая для преследовавших их людей. Сам граф в короткой, но яростной схватке с подоспевшими со всех сторон эльфами, любой ценой пытавшимися отвлечь людей на себя, был ранен в голову. Сейчас случившийся рядом лекарь наскоро обработал его рану, замотав ее куском полотна, и теперь граф ощущал, как повязка набухает от сочившейся крови.
   И все же они победили, заставив эльфов отступить, отказавшись от похода в сердце Фолгерка. Да, многие эльфы уцелели, почти беспрепятственно отступив в лес, и люди не посмели преследовать их. Будь у Тарда под рукой больше всадников, желательно, легковооруженных, с этого поля ушло бы в десять крат меньше Перворожденных, но кавалерии было мало, а пехоте не под силу было гоняться за быстроногими эльфами. Но, как бы то ни было, воины, сражавшиеся сегодня под началом Тарда, спасли королевство от разорения и, возможно, гибели.
   Граф понимал, что там, дальше на юг, не было силы, способной остановить опьяненных собственной силой и жаждавших мести Перворожденных, и потому сегодня он мог с полным на то правом ощущать гордость за себя. Пожалуй, его имя войдет потом в хроники, которые ведут королевские летописцы, возможно даже, Тарда отныне будут величать спасителем королевства, и, видят боги, он примет такой титул как то, что положено ему по праву, ведь ради этого граф рисковал своей жизнью, отнюдь не прячась во время битвы за спинами простых воинов.
  -- Свенельд, - военачальник обернулся к застывшему за его спиной адъютанту, сменившему верного Бальга, геройски павшего под стрелами ненавистных эльфов. - Найди вестовых, пусть передадут мой приказ командирам отрядов - отступаем к Фрошу. Там нужно устроить укрепленный лагерь, пусть отрядят на это побольше людей. Если найдут здешних крестьян, тоже пускай гонят их на работы.
  -- Опасаетесь нападения эльфов, милорд?
  -- Ночью они могут незаметно подобраться вплотную к нашему лагерю, и, пока воины опомнятся, вырежут добрую половину армии, - согласно кивнул граф. - Нет, я предпочитаю ночь переждать за стенами, пусть и хлипкими. Эльфы еще сильны, очень сильны. Эта победа - просто удача, невероятная, редкая, но удача. Когда они соберутся с силами, то наверняка вернутся сюда, а потому мы будем ждать их здесь. Другой удобной дороги на юг нет, а провести многотысячную армию лесами не сумеют даже Перворожденные. Так что, полагаю, нам еще предстоит не раз сойтись с ними в бою. Пока же пусть воины отдыхают, только сперва нужно похоронить наших товарищей, как подобает. И еще, - добавил граф. - Найди командира наших разведчиков и прикажи ему выслать на север дозоры. Я не хочу, чтобы эльфы застали нас врасплох.
  -- Будет исполнено, милорд, - рыцарь поклонился, отдал честь и рысью бросился туда, где стояли в ожидании командира несколько вестовых.
   Тард, опытный воин, был абсолютно прав, утверждая, что сил у эльфов еще достанет, чтобы уничтожить горстку преградивших им путь людей. И в иное время, вне всякого сомнения, Перворожденные, едва оправившись от поражения, конечно же, вновь атаковали бы людей. Но сейчас умы тех, кто командовал армией И'Лиара, занимала проблема намного более серьезная, чем кучка израненных, вымотанных боем фолгеркцев где-то поблизости.
   Войско эльфов, точнее, то, что осталось от него после дневного разгрома, к заходу солнца уже вновь собралось. Многочисленные отряды, которым удалось ускользнуть от преследования, отбившись от наскоков людей, собрались в нескольких лигах севернее поля битвы, у высокого поросшего ольховником холма. Простые воины отдыхали, нисколько не опасаясь возможной атаки людей, которые не были настолько глупы, чтобы ночью сунуться в густой лес. Кто-то правил оружие и доспехи, поврежденные в бою, кто-то занимался ранами своих товарищей, пуская в ход все познания эльфов в целительстве, а маги тем временем творили свою волшбу.
   По приказу чародеев, несколько десятков воинов расчистили в зарослях поляну почти идеально круглой формы, где сейчас и обосновались маги. Двое из них сейчас стояли по обе стороны от колышущегося в центре поляны серого марева, воздев руки к небесам, точно они держали невесомый туман, растянув его как полотнище. Два чародея сотворили проход, в котором скрывались, один за другим, полторы сотни отборных воинов, сто латников в полных доспехах и вдвое меньшее число лучников, облитых серебром тонких кольчуг. И в самой гуще этого грозного отряда шли двое, сразу выделявшиеся из всей массы сиявших доспехами воинов. Высокий и стройный воин, не молодой и не старый, был укрыт такими же латами, что и его спутники, и вооружен таким же, или, быть может, чуть лучшим клинком, но его осанка, его полный силы властный взгляд сразу выдавали в нем вождя. И по левую руку от него шел эльф, в котором любой сразу узнал бы мага. Густая вязь татуировки покрывала выбритую до блеска голову, кисти рук и запястья мага, не имевшего при себе ничего, напоминавшего бы оружие, кроме деревянного посоха. Но в этом эльфе чувствовалась сила, не уступавшая мощи, исходившей от его спутника-воина, хотя эта сила и была иной природы.
   Цель этого отряда, в который были собраны лучшие из лучших, самые опытные воины из всего войска, лежала далеко на севере, в сердце И'Лиара. Там среди девственных лесов высился на древних руинах одинокий бастион, возведенный в древние времена руками тех, чье имя уже было забыто за минувшие века. И именно туда немногим ранее устремились могучие драконы, уже нацелившиеся на заслонившее путь эльфов войско людей.
   Маги, сопровождавшие армию Перворожденных, оказались бессильны остановить крылатых змеев, да они и не пытались это сделать, прекрасно понимая тщетность своих усилий. Вместо этого они послали весть своим братьям, что сейчас в числе небольшого отряда Перворожденных находились в тех самых руинах, с некоторых пор превратившихся в самую неприступную крепость во всей державе эльфов. И маги, приложившие немало усилий, чтобы их послание добралось до тех, кому было предназначено, неприятно удивились, в ответ услышав молчание. Затем удивление медленно превратилось в испуг, сменившийся, в свою очередь, лихорадочной деятельностью. Не нужно было долго думать, чтобы понять, что там, на севере, случилось нечто неожиданное и опасное, а потому следовало действовать быстро и решительно. И полторы сотни отборных воинов, сейчас спокойно шагавшие в магический портал, должны были восстановить нарушенный порядок.
   Войско стальной змеей втягивалось в колышущееся, дрожащее марево, и хотя многие эльфы впервые за всю свою долгую жизнь пользовались таким необычным способом передвижения, никто не роптал. Вот сделав шаг, исчезли в туманном облаке последние три бойца, и маги, поддерживавшие заклинание, тут же рухнули на землю, лишившись сознания. Чары отняли у них почти все силы, и сейчас эльфы даже не могли пошевелиться. Оставалось надеяться, что их усилия не пропадут даром.
  
   Два дракона, тяжело вздымая перепончатые крылья, приближались к бастиону. Тогарус невольно засмотрелся на это зрелище, в душе еще не вполне веря, что отныне он способен повелевать этими грозными созданиями. Маг мгновение назад стал самым могущественным человеком под этими небесами, тем, кто способен подчинить весь мир, легко расправившись с недовольными и непокорными. Сам он не до конца еще ощутил прелесть внезапно доставшейся ему власти, хотя готовился к этому многие годы, терпеливо ожидая удобного момента. Теперь, казалось, все препятствия были преодолены, но чародей, изощренный в интригах, забыл о тех, кого ранее он попросту мог не заметить, не собираясь обращать на них больше внимания и впредь.
   Ратхар понял, что лучшего времени для единственной и наверняка смертельной попытки остановить обезумевшего мага у него может не быть. Тогарус, повернувшись спиной к раненому, повергнутому воину, стоял, широко расставив ноги и пристально наблюдая за приближением дракона. Вороненый клинок его покоился в ножнах, создавая впечатление некоторой беззащитности мага, хотя даже далекий от всякого чародейства наемник понимал, сколь это впечатление обманчиво. Но как бы то ни было, Ратхар предпочитал смерть в бою мучительной и далеко не столь почтенной гибели от ран, и потому, собрав в кулак все силы, рванулся вперед.
   Едва сдерживая крик боли, наемник встал на не слушавшиеся его ноги, крепко стиснув в ладони рукоять верного меча, почти по самую рукоять покрытого эльфийской кровью. Замахнувшись, он сделал шаг, затем еще один, оказавшись всего в паре футов от чародея. И тогда Ратхар ударил.
   Полоса закаленной стали метнулась вниз, со стоном разрезая воздух, но маг в этот самый миг шагнул вперед, одновременно разворачиваясь и молниеносным движением выхватывая их потертых ножен свой страшный скимитар. Два клинка столкнулись в воздухе с глухим звоном, и в стороны брызнули снопы искр.
  -- Не терпится умереть, ничтожный червь?! - Тогарус вдруг рассмеялся, громко и зло, точно умалишенный, и этот его смех был гораздо страшнее клинка в его руке. - Ну что ж, не смею заставлять тебя ждать!
   Ратхар не произнес ни слова, сохраняя дыхание, когда маг стремительно атаковал. Чародей был страшным противником, это наемник понял только сейчас. Когда его клинок наткнулся на умело поставленный Тограусом блок, северянину показалось, что он рубит камень, так крепко держал свой грозный скимитар его противник. Но Ратхар сделал свой выбор, и теперь поздно было отступать, оставалось только погибнуть в бою.
   Наемник, собрав все силы, наступал, нанося частые удары, каждый из которых, пожалуй, мог бы сделать из одного Тогаруса две одинаковые половинки. Но чародей, хотя и подался назад под натиском обезумевшего от ярости и боли наемника, умело парировал все выпады, всякий раз подставляя принимая удары Ратхара на свой клинок.
   А потом Ратхар не успел даже заметить, как его противник, только что пятившийся назад, сам перешел в атаку. Точно мастер фехтования, маг ловко скользнул в сторону, когда наемник в очередной раз опускал на него сой клинок, оказавшись в следующее мгновение уже за спиной Ратхара. Закинув за спину клинок, северянин все же сумел отразить первый выпад, затем отпрянув назад и одновременно резко развернувшись лицом к противнику.
   Тогарус налетел стремительно и неумолимо, точно смерч из западной пустыни. Вороненый скимитар со стоном резал воздух, мелькая так быстро, что мало какой человек смог бы уследить за ним. Ратхар мог, все же он был опытным воином, многому научившимся за свои годы у разных наставников, но и он со всем своим опытом только и был способен, что отражать выпады чародея. Видимо, прежде Тогарус просто играл с ним, забавляясь неожиданным поединком, и Ратхар понимал, что чародей сможет убить его в любой момент.
   Наемник уже ощущал затылком дыхание смерти. Ратхар отступал под натиском своего противника, едва успевая отражать точные и быстрые удары, каждый из которых мог стать смертельным, а Тогарус все медлил. Он давно мог завершить эту нелепую дуэль, но почему-то продолжал играть с наемником. Вороненый клинок метнулся в возникшую на мгновение брешь в защите северянина, вскользь зацепив кованый нагрудник Ратхара. Сталь, направляемая рукой чародея, казалось, должна была оставить лишь царапину, но защищавшая тело Ратхара броня поддалась, точно бумага, и кривак чародея мало не разрезал кирасу пополам.
   Ратхар начинал уставать от боя, ощущая, как с каждым ударом его меч становится все тяжелее и понимая, что в любой миг пальцы могут просто разжаться, выпустив оружие. Он понимал, что этот бой станет последним для него, что не может быть иного исхода кроме победы Тогаруса. Наемник недооценил своего противника с самого начала, к тому же сейчас он был ранен, потерял немало крови, так что одолеть Ратхара теперь мог бы и куда менее опытный боец. Но северянин не привык отступать, да и некуда было бежать сейчас. За спиной Ратхара лежала умирающая Мелианнэ, быть может, уже испустившая дух, пока наемник сражался, и отдать ее на забаву обезумевшему чародею Ратхар не мог, хотя и понимал, что несколько мгновений, которые он еще найдет в себе силы вести бой, ничего не изменят.
   А Тогарус продолжал наступать, и его клинок со свистом рассекал воздух. Наемник еще держался, отражая точные выпады, которые скорее угадывал, нежели замечал, поскольку перед глазами северянина стояла багровая пелена. Удары, казалось, сыпались сразу со всех сторон, и, наконец, когда наемник замешкался на миг, не успевая за бешеным темпом своего противника, Тогарус легко поймал в захват его клинок и выбил оружие из рук Ратхара. Северянин только успел почувствовать, как потертая рукоять вырвалась из его пальцев. Меч сверкнул в воздухе, перевернувшись несколько раз и с протяжным звоном коснувшись каменных плит, а оцепеневший северянин стоял лицом к лицу с чародеем, небрежно поигрывавшим жутким скимитаром.
  -- Ну что ж, - усмехнулся маг, делая шаг в направлении наемника, инстинктивно отступившего назад, все еще стараясь прикрыть собой Мелианнэ. - Сейчас я убью тебя. Но я помню услугу, которую ты мне оказал, ведь если бы не твое появление, я еще не скоро добрался сюда. Поэтому я дарую тебе быструю и легкую смерть. Ты погибнешь от меча, как и должно воину, я ведь тоже умею уважать достойного противника. Ты бился со мной, заранее зная исход, но не отступил, решившись на верную смерть, а это заставляет проявить к тебе уважение, северянин.
   Тогарус взмахнул скимитаром, намереваясь одним ударом наискось разрубить своего противника, но в последний миг Ратхар, которому вовсе не хотелось умирать, прыгнул в сторону. Наемник неловко упал на каменные плиты, перекатившись через голову, и, когда он уже поднимался на ноги, превозмогая боль, его рука наткнулась на лежавший рядом клинок. Пальцы мертвой хваткой сомкнулись вокруг рукояти длинного узкого меча, совсем недавно принадлежавшего принцу Велару, принявшему смерть от рук пришельца с севера.
  -- Прими свою судьбу со смирением, - взревел Тогарус, видя, что его противник вновь завладел оружием и собирается продолжить бой. - Встреть свою гибель безропотно, несчастный. Ты ведь уже мертв! Я убью тебя одним ударом, без долгих мучений. Оставь эти бессмысленные попытки, я все равно одержу победу!
  -- Умри, - Ратхар кинулся к чародею, вскинувшему клинок для защиты. - Я прикончу тебя, безумец, прикончу на благо всем живущим!
   Ратхар вложил в этот бросок все оставшиеся силы, уже не думая о защите, не заботясь о собственной жизни, движимый лишь одной целью - погрузить сталь в плоть этого спятившего чародея.
   Тогарус, вероятно, мог бы в мгновение ока испепелить ринувшегося на него наемника, но вновь предпочел принять бой по правилам, защищаясь сталью, но не магией. Он был уверен в своих силах, и не видел смысла отказывать себе в таком удовольствии, как хороший поединок.
   Наемник атаковал быстро и яростно, крестя перед собой воздух сияющим клинком, но защита чародея была поистине непроницаемой. Почти все удары Ратхара увязли в стальной сети, которую ткал кривой клинок Тогаруса, так и не достигнув цели. Лишь дважды ему удалось коснуться своего противника, но острие длинного клинка бессильно скользило по вороненой броне, не оставив на ней даже заметных царапин.
   А затем маг контратаковал, в одно мгновение преодолев защиту наемника. Его клинок полоснул Ратхара наискось по груди, с неожиданной легкость разрезав панцирь и оставив длинную борозду, мгновенно наполнившуюся кровью. Затем Тогарус острием скимитара чиркнул противника по лицу. Кровь хлынула наемнику в глаза, почти полностью лишив его зрения, и он пропустил очередной удар чародея. Вороненый клинок коснулся предплечья наемника, оставляя длинную кровоточащую рану, и Ратхар от пронзившей руку боли на миг ослабил хватку, выпустив из рук свой меч.
   Наемник отшатнулся назад, пытаясь уклониться от устремившегося к нему вражеского клинка, но споткнулся о тело мертвого эльфа, так некстати оказавшегося позади него. Ратхар упал на колени, пытаясь встать, но силы оставили его. Тогарус с торжествующим смехом занес над головой свой скимитар.
  -- Ты не пожелал принять смерть, как подобает воину, - в голосе чародея слышалось безумие. - Так умри, стоя на коленях, как раб!
  -- Чародей, - раздался вдруг звонкий девичий голос. - Ты умрешь раньше! Никогда не оставляй за спиной даже смертельно раненого врага. У него еще достанет сил, чтобы перегрызть тебе горло!
   Мелианнэ, нашедшая в себе силы подняться на ноги, шагнула к опешившему на миг чародею. Эльфийка была бледна, ее лицо казалось гипсовой маской, а голос дрожал, словно туго натянутая струна. Принцесса едва держалась на ногах, и было ясно, что каждое движение она совершает, превозмогая страшную боль. Удар Тогаруса оказался лишь самую малость слабее, чем нужно было для того, чтоб убить Мелианнэ, но время довершало то, на что не хватило магии. Силы покидали эльфийку, но она еще могла нанести последний удар.
   Принцесса вскинула руки, и ее кисти окутало золотистое сияние, становившееся с каждым мигом все ярче. Она сделала плавное движение, и к магу, так и стоявшему без движения, устремился сгусток ослепительно белого пламени. Казалось, ничто уже не спасет человека от могучей боевой магии, но за те доли мгновения, что творение Мелианнэ преодолело отделявшее ее от мага расстояние, Тогарус успел сделать много больше, чем могло показаться.
   Маг резко отскочил назад, к самому зубчатому парапету, выставив перед собой руку в отвращающем жесте, словно заслоняясь от чародейского пламени. Огненный шар вспыхнул, заливая все вокруг светом столь ярким, что невозможно было даже открыть глаза, а затем рассыпался множеством искр, обтекавших фигуру мага так, словно Тогарус находился внутри некоего абсолютно прозрачного купола.
   А Мелианнэ меж тем бессильно осела на камни, закатив глаза и едва слышно застонав. Из уголка губ эльфийки вытекла тонкая струйка крови. Словно сильная судорога вдруг выгнула дугой тело принцессы, и она упала, как тряпичная кукла. В этот самый миг распался серым пеплом скрытый под одеждой и кольчугой принцессы медальон. Благородный металл не выдержал напряжения, поскольку почти вся влитая в него мощь уже была израсходована на защиту от чар Тогаруса, и теперь, когда принцесса нанесла свой удар, изменилась сама сущность металла.
  -- Довольно, - сквозь зубы прорычал Тогарус. - Вы оба надоели мне! - Он встал над израненным воином, еще пытавшимся подняться на ноги. Сильный удар по ребрам заставил Ратхара вновь распластаться на залитых своей и чужой кровью камнях. - Выбирай, несчастный, кого мне прикончить первым? Хочешь сперва увидеть смерть этой нелюди, или предпочитаешь отправиться в иной мир первым?
   Наемник только застонал, не столько даже от боли, сколько от бессилия. Маг с занесенным для удара клинком стоял над ним, готовый в любой миг нанести удар, а рядом умирала, а быть может, и умерла уже принцесса Мелианнэ, отчаянно вступившая в бой и не рассчитавшая своих сил. Ратхар понял, что окончательно проиграл, и обрадовался только тому, что уже не узнает, во что же выльется для этого мира безумие фолгеркского чародея. Воин радовался тому, что если этот мир и погибнет, то он, Ратхар, не увидит этого.
  -- Возможно, не стоит тебе никого больше убивать, мой ученик, - внезапно за спиной вздрогнувшего от неожиданности Тогаруса раздался спокойный, полный уверенности и силы голос. - Здесь уже многие расстались с жизнью, а потому на сегодня хватит смертей!
   Обернувшись и вскинув скимитар, словно приготовившись к бою, Тогарус увидел не спеша поднимавшегося по лестнице высокого статного мужчину, уже седого, но стройного и гибкого, будто юноша. Старец, одетый так, как мог бы одеваться любой житель полуночных лесов, в домотканую рубаху, кожаные штаны и меховую безрукавку из шкуры рыси, опирался на отполированный до блеска частыми прикосновениями тяжелый посох.
  -- Не может быть, - воскликнул Тогарус, опустив клинок и во все глаза уставившись на ступившего на верхнюю площадку башни старика. В голосе могущественного чародея слышалось смятение... и страх. - Ты мертв! Это морок, обман! Чары эльфийской ведьмы!
  -- Ты уверен, мой лучший ученик, - спокойно спросил седовласый, остановившись в четырех шагах от остолбеневшего чародея. - Уж не потому ли, что убивал меня своими руками?
  -- Изыди, призрак, - вскричал Тогарус, в этот миг как никогда походивший на умалишенного. - Я не верю, что это ты! Тебя не должно быть! - Он вдруг хищно оскалился и зло добавил: - Но если тебе все же удалось уцелеть тогда, сейчас я исправлю прошлые ошибки и прикончу тебя наверняка!
   Стоявший на коленях Ратхар тоже во все глаза смотрел на старца, в котором мгновенно узнал приютившего его во время памятного похода по Дьорвику отшельника Шегерра. И наемник сильно удивился, увидев здесь, в сердце запретных эльфийских лесов этого странного обитателя болот, которого, к тому же, кажется, знал и Тогарус. И, судя по бурной реакции, свихнувшийся колдун от этой неожиданной встречи ничего хорошего не ждал.
  -- Откуда, - похрипел наемник, заметив, что Шегерр смотрит на него. - Как ты сюда попал? Зачем?
  -- Всего лишь портал, - усмехнувшись, произнес отшельник, кивком головы указывая на окутавшее основание ведущей на башню винтовой лестницы облако тумана, уже рассеивавшееся. - Но это не важно сейчас. Забирай свою спутницу, воин, и уходи отсюда, если жизнь тебе дорога, - приказал тот, кто звался именем Шегерр. - Сталь больше ничего не изменит, в ход пошли иные силы. Ты бился с безумцем ровно столько, чтобы я успел добраться сюда, пока еще можно что-то исправить.
  -- Она мертва, - глухо произнес Ратхар, вставая на ноги. Тогарус, ошеломленный появлением дьорвикского отшельника, даже не взглянул в сторону воина. - Если ты хотел помочь ей, старик, то ты опоздал. Мелианнэ умерла, да и мне осталось жить считанные мгновения.
  -- Ты ошибаешься, - отрицательно покачал головой Шегерр. - Я явился вовремя. И повторю еще раз - уноси отсюда ноги сам и спаси эльфийку. И будь так любезен, захвати яйцо, а то мы можем его ненароком разбить, а мне совсем не хочется потом разбираться с несчастной мамашей. - Он вдруг протянул руку, коснувшись окровавленного чела наемника, и наемник почувствовал, как по его тело разнеслась теплая волна. Раны вдруг перестали кровоточить, и мышцы вновь налились силой. - Ну же, поторопись, воин!
   Ратхар, подхватил почти невесомое, несмотря на кольчугу, тело Мелианнэ, неловко взвалив эльфийку себе на плечо, а затем схватил с постамента драконье яйцо. Тогарус, словно окаменевший в этот момент, лишь следил за человеком, широко открыв глаза от удивления. А наемник, коснувшись теплого шероховатого бока яйца, ощутил, как внутри, под кожистой скорлупой, шевельнулось нечто, словно пробивающее себе путь наружу.
  -- Беги, глупец! - взревел вдруг Шегерр. - Или ты так устал от жизни, что готов умереть прямо сейчас?
  -- Нет, он останется здесь, - прошипел Тогарус, сбросив с себя оцепенение. - Они оба умрут, но сперва придется прикончить тебя, мой добрый учитель. Не думал, что придется убивать тебя дважды, но видно такова судьба!
   В тот самый миг, когда наемник, едва державшийся на ногах, бросился вниз по лестнице, одной рукой придерживая бесчувственное тело Мелианнэ, а другой прижимая к груди яйцо, Тогарус, размытой тенью метнувшись к стоявшему в расслабленной позе Шегерру, нанес первый удар. Его вороненый скимитар взмыл вверх, черной молнией опускаясь на голову старца, но Шегерр, двигаясь намного быстрее, чем позволено обычному человеку, ускользнул в сторону, и клинок с глухим стуком ударился о подставленный посох. Дерево оказалось сильнее стали, и Тогарус отпрянул назад, выставив перед собой клинок.
  -- Я все равно убью тебя, - закричал Тогарус, бросаясь в новую атаку. Маг использовал только клинок, словно был простым солдатом, и его противник пока тоже почему-то обходился своим посохом. - Ты зря остался жив, старик! Лучше бы тебе было сдохнуть в тот раз!
   Фолгеркский чародей словно обратился в стальной вихрь, налетев на Шегерра. Его вороненый скимитар рассекал воздух, нанося удары с самых разных направлений, но старец не собирался уступать. Тяжелый посох неизменно возникал на пути клинка Тогаруса, и ни один удар не преодолел эту незримую, но исключительно прочную стену. А затем, улучив момент, Шегерр ловко ударил своей палкой по ногам фолгеркца. Тограус вскрикнул, отпрыгивая назад и вновь замирая в боевой стойке.
  -- Драконы возвращаются, - Шегерр указал на двух крылатых змеев, круживших над башней. - Их сокровище, кажется, пока вне опасности, и они, думаю, не пренебрегут возможностью разделаться с тем, кто нанес им столь тяжкое оскорбление, заставив служить себе.
  -- Нет, - прошипел Тогарус, пристально глядя на своего противника. - Никто нам не помешает, никто! Я вспорю твое брюхо, трусливый старик, и буду смотреть, как ты корчишься в агонии! Не стоило тебе, мой мудрый наставник, вылезать из той норы, где ты скрывался все эти годы. - Колдун взмахнул рукой, и башню, вернее, венчавшую ее площадку, вновь окутал полупрозрачный купол, словно отлитый из темного стекла. - Нас теперь только двое, и лишь одному суждено выжить!
  -- Ловко, - заметил Шегерр, державшийся так спокойно, точно попивал пивко в кабаке, а не готовился к смертельной схватке с исполненным бешенства и злобы магом. - Эту сферу не возьмет даже драконий огонь. Вижу, ты не зря так старательно изучал древние фолианты, мой мальчик!
  -- О да, я старался, учитель, - зло усмехнулся Тогарус, медленно двинувшись к Шегерру. - Я знаю и могу намного больше, чем любой из наших предшественников, и я не собираюсь отказываться от того, что может дать мне это знание. Вспомни, я предлагал тебе стать рядом, но ты, трус и глупец, отказался. Ты сам сделал свой выбор еще тогда, и теперь просто пришла пора поставить точку в нашем споре!
   Внезапно Тогарус взмахнул рукой, и с его пальцев сорвалась ветвистая молния, ударившая в грудь Шегерру. Налитые багрянцем извивы опутали старца, заключив его в мерцающий кокон. Отшельник закричал от боли, скорчившись и отступая назад, а Тогарус, видя это, расхохотался во весь голос.
  -- Ты слаб, старик! Я не думал, что даже от такой магии ты не сумеешь защититься! - Глаза чародея засияли безумным блеском. - Пришла пора умирать, учитель!
  -- Еще нет, - Шегерр, выпрямившись во весь рост, сделал резкое движение, как будто хватая впившуюся в него молнию. Молния исчезла, а в ладонях отшельника оказался багровый шар, бьющийся, словно человеческое сердце. - Пока ты не смог меня всерьез удивить! - С этими словами отшельник выбросил руки вперед, отправляя в короткий полет сжавшуюся в комок молнию.
   Пламенный шар устремился вперед, но, как и снаряд, созданный чарами Мелианнэ совсем недавно, рассыпался множеством огненных брызг в футе от лица Тогаруса.
   Чародеи продолжили поединок, обмениваясь быстрыми ударами, каждый из которых мог оказаться последним для одного из них. Воздух здесь, на высоте, вспарывали молнии, рассыпая искры и оставляя за собой мерцающие шлейфы, летали рукотворными болидами огненные шары, фигуры бойцов окутывали облака тумана, не то представлявшего собой защитные чары, не то - боевые заклинания противника, и сам воздух вдруг обращался огненным вихрем.
   А наемник по имени Ратхар не видел ничего этого, беспокоясь только о том, чтобы защитить от любой угрозы бесчувственную Мелианнэ. Даже драконье яйцо, все сильнее пульсировавшее у его груди, не так заботило воина.
   Ратхар спустился к подножию башни как раз тогда, когда площадку наверху окутала мерцающая сфера, отделившая бойцов от остального мира. Северянин видел озарявшие воздух вспышки и понимал, что там идет настоящий бой, схватка, подобной которой воину прежде не приходилось видеть никогда.
   Наемник больше не мог различать противников, видя лишь только то, что оба остаются на ногах, и никто не намерен сдаваться. Маги пустили в ход все свое умение, вливая в каждый удар все больше сил и прибегая ко все более мощным и изощренным заклятиям, так, по крайней мере, решил Ратхар. И оба чародея были намерены биться до победы, равнозначной гибели своего противника.
   Сейчас наемник, нечаянно оказавшийся в гуще разборок меж чародеями, был на стороне Шегерра, невесть как очутившегося здесь в самый подходящий момент. Ратхар был воином и свыкся с мыслью о смерти, зная, что никому не дано избежать ее, но он был рад представившемуся внезапно шансу пожить еще немного. Правда, воин понимал, что его раны слишком серьезны, чтобы прожить сколь-нибудь долгое время, если не заняться ими сейчас. Но, прежде всего он все свое внимание уделил эльфийке, которой просто не мог дать умереть, не приложив сперва все усилия, чтобы она жила.
   Северянину в этот миг не было дела до сошедшихся наверху в смертельной схватке чародеев, до драконьего яйца, небрежно оставленного на земле, ни до чего, кроме хрупкой эльфийки. Он попытался стянуть с нее кольчугу, но в последний момент остановился, опасаясь, что сделает только хуже. Пальцы воина, огрубевшие, покрытые старыми мозолями, что остаются от рукояти меча, но все равно чуткие, коснулись шеи Мелианнэ, и Ратхар ощутил слабые толчки. Его принцесса была жива!
  -- Всемогущие боги, - воскликнул наемник, взглянув на небо. - Я никогда не верил в вас особо истово, но все же прошу вас - смилуйтесь над ней, не дайте ей умереть! Я ничего не буду вам обещать, потому как не могу дать ничего, ибо я простой смертный, но не останьтесь глухи к моим словам!
   В памяти Ратхара вдруг всплыли события, случившиеся еще в пределах Фолгерка. Тогарус тогда ослаб от какого-то чародейства, и потом восстанавливал силы при помощи обычного вина, правда, неразбавленного. Наемник не знал, было ли причиной состояния Мелианнэ истощение от магии, либо же это полученные ею раны давали о себе знать, но сейчас он не мог придумать ничего иного. Взгляд его метнулся по окружавшим человека и пребывавшую без чувств эльфийку руинам, среди которых лежали тела погибших здесь совсем недавно людей, спутников наемника, и эльфов. Оставив свою подопечную, Ратхар встал и направился к павшим воинам. Он искал вино, ибо сам прежде не позаботился запастись им, а перед боем даже флягу с водой оставил в лесу, дабы не отягощать себя даже такими мелочами.
   Быстро обыскав тела двух фолгеркцев и лежавшего рядом с ними эльфа, Ратхар обнаружил лишь кожаную бутыль, до половины наполненную водой. Он немедля сделал большой глоток, поскольку страшно хотел пить, после чего продолжил поиски. Удача улыбнулась воину сразу же - на поясе еще одного эльфа, казавшего совсем юным, висела в оплетке из тонких кожаных ремешков серебряная фляга, бока которой были покрыты сложным узором. Отвинтив пробку, Ратхар втянул ноздрями воздух и с радостью понял, что в найденном им сосуде оказалось настоящее эльфийское вино.
   Вернувшись к Мелианнэ, наемник осторожно поднял ей голову и поднес к устам найденную флягу с драгоценным напитком. Плотно сжатые прежде губы принцессы, точно их свело судорогой, разомкнулись, и несколько капель нежно-розовой жидкости пролились ей в рот.
   Принцесса закалялась, а затем открыла глаза, зажмурившись, точно от яркого света.
  -- Жива, - выдохнул Ратхар, не веря своим глазам. - Благодарю вас, боги, она жива!
  -- Что случилось, - едва слышно прошептала принцесса. - Где мы?
  -- Все там же, э'валле, - ответил наемник, не отрывая взгляда от ее лица. - В разрушенном городе. Ты пыталась плести чары, но Тогарус отразил твой удар, а затем ты упала в обморок. Я думал, ты умерла. Потом появился Шегерр, помнишь, тот странный старик, что укрыл нас от погони в Дьорвике. Не представляю, как он очутился здесь, но он подоспел как нельзя кстати. Видимо, это тоже сильный маг. Сейчас они сражаются там, на башне, а я предпочел убраться подальше, пока о нас забыли.
  -- Яйцо, - Мелианнэ вдруг рванулась, точно собираясь встать, но наемник удержал ее, приложив немало усилий. - Они же там его просто уничтожат, даже не заметив. Этого нельзя допустить!
  -- Я позаботился об этом, - успокоил принцессу Ратхар, указывая на предмет их разговора, лежавший неподалеку. - Не без вмешательства Шегерра, признаться. Но оно в безопасности, по крайней мере, пока.
  -- Драконы нам не простят, если с их дитем что-то случится, - Мелианнэ немного успокоилась, да и сил на такие рывки у нее не было. - Они разгневаны сейчас, но если погибнет их потомство, невозможно представить, что они сотворят со всем И'Лиаром. - Принцесса вдруг резко оборвала свою речь, после чего произнесла слова, которых Ратхар, признаться, не ждал от нее. - Спасибо, что ты не оставил меня там, Ратхар. Тебе было бы легче спастись самому, я знаю, но ты предпочел рискнуть, и за это я благодарна тебе.
  -- Не стоит, - смутился воин. - Я сделал лишь то, что должно, ничуть не больше, э'валле. Я же обещал, что найду тебя в час опасности, госпожа, и я сдержал слово.
   Неизвестно, к чему бы привели эти разговоры, но именно в этот момент вершина башни озарилась яркой вспышкой. Зеленоватое пламя окутало венчавшую шпиль площадку, и затем оттуда, с высоты, посыпались на землю осколки камня, среди которых устремилось вниз и чье-то тело. Человек, упавший, или, вернее, сброшенный с башни, был еще жив, Ратхар ясно видел, как он размахивает руками, а потому по ушам резанул пронзительный крик, крик человека, ощутившего неизбежность смерти. Поигравший чародей, наемник и эльфийка так и не успели понять, кто это был, с глухим шлепком упал точно на остатки каменной стены, буквально переломившись пополам.
  -- Все кончено, - задумчиво и совершенно спокойно произнесла эльфийка. - Пожалуй, именно сейчас завершилась вся эта история, по крайней мере, для нас.
  -- Кто это был, - только и смог произнести Ратхар. - Ты поняла, э'валле? Кто же победил?
  -- Не знаю, да и какая разница, - Мелианнэ пожала плечами, скривившись от пронзившей все ее тело при этом едва заметном движении боли. - Если это тот чародей, с которым ты пришел сюда, мы просто умрем, и едва ли после такого поединка он станет предавать нас мучительной смерти, просто сил не хватит. А если это Шегерр, то я даже не знаю, что может произойти сейчас. Тогда, на болотах, при прощании он сказал, что если будет совсем плохо, я смогу позвать его на помощь. Он ведь сразу понял, что я несу в свою страну. И там, на башне, когда погибли все мои братья, я вспомнила его слова и призвала его на помощь, не знаю, к худу или к добру.
   По винтовой лестнице, аккуратно перешагивая через распластавшиеся на каменных ступенях тела, лежавшие в лужах собственной крови, медленно спускался человек. Он опирался на тяжелый посох, и каждое его движение казалось тщательно выверенным, словно он не надеялся на собственные ноги.
  -- Все, - устало выдохнул отшельник, приблизившись к лежавшей на земле Мелианнэ, возле которой, готовый защищать ее любой ценой, стоял изготовившийся к схватке Ратхар. Умом он понимал, что против чародея, одолевшего Тогаруса, он просто беспомощен, но сдаваться без боя воин не привык. - С ним покончено. Жаль, я верил в него, надеялся, что он отринет свои глупые идеи, но судьба распорядилась иначе.
  -- Мэтр, - Ратхар понял, что это обращение будет самым уместным в разговоре с отшельником. - Но как все это объяснить? Что связывало вас, и почему вы ввязались в этот бой?
  -- Это долгая история, мой друг, - старый маг опустился на корточки возле принцессы. - Сейчас найдется немало более срочных дел, чем предаваться воспоминаниям. Например, нужно помочь этой прекрасной деве, или вернуть драконам их сокровище. Вон они, кружат, - отшельник указал на рассекавшее небо над башней, от которой еще поднимался ввысь дым, крылатые фигуры. - Не будем заставлять их ждать слишком долго.
   Шегерр тяжело поднялся, по-прежнему опираясь на посох. Было видно, что старому магу досталось во время схватки с Тогарусом, и он сейчас держится из последних сил. Отшельник направился к сиротливо лежавшему прямо на земле яйцу, но в двух шагах от него словно споткнулся, замерев на месте.
   Ратхар кинулся к магу, предчувствуя что-то недоброе, и, поравнявшись с ним, тоже застыл, от удивления потеряв на время дар речи. Яйцо качнулось, словно кто-то изнутри толкал его, затем по скорлупе зазмеились тонкие трещины. Маг и наемник молча взглянули друг на друга, и в этот миг кусок скорлупы окончательно отломился, и на замерших, точно статуи, людей уставились два блестящих желтых глаза.
  -- Никогда не думал, что доведется такое увидеть, - тихо произнес Шегерр восторженным голосом. Сейчас седовласый чародей походил на крестьянского мальчишку, которого его родители первый раз в жизни взяли с собой на торг в столицу и показали издали королевский дворец. - Это просто чудо!
   Дракончик тем временем продолжал ломать хрупкие стены своего обиталища, ловко орудуя мордочкой. Он был совсем маленьким по сравнению со своими родичами, едва ли десять дюймов от головы до кончика хвоста. Его тело покрывала золотистая чешуя, а на спине смешно топорщились еще неразвитые крылышки, чуть подрагивавшие, точно дракончик пытался взлететь.
   Выбравшись из яйца, детеныш неуклюже заковылял к людям, но остановился и стал озираться по сторонам, а затем задрал голову вверх и, во всю ширь раскрыв пасть, зашипел.
  -- Сейчас они придут за своим детенышем, - дрогнувшим голосом произнес маг. - И они едва ли обрадуются, увидев здесь нас. - Шегерру не требовалось пояснять, о ком он говорил, наемник понял все сразу.
  -- Тогда нужно убираться отсюда, - предложил Ратхар. - Может, если мы укроемся в руинах и затаимся, нас не станут искать.
  -- Нас, может, и не станут, - согласился отшельник. - Но вот что им потом взбредет в головы насчет эльфов, я не представляю. Перворожденные нанесли страшное оскорбление, заставив драконов подчиняться своим приказам.
  -- Нам какое дело? - удивился Ратхар. - Эльфы виноваты сами, им и держать ответ.
  -- А как же она, - Шегерр бросил взгляд на прислонившуюся спиной к основанию колоны принцессу. - Ее ты тоже обрекаешь на смерть? Не думал, то она тебе настолько безразлична.
  -- Но что же тогда делать?
  -- Ты пришел сюда для того, чтобы помочь Тогарусу отнять яйцо у эльфов, а затем вернуть его драконам? У тебя все еще есть такая возможность, только вернет дракончика вовсе не этот безумец, а твоя принцесса. Эта история началась не без ее участия, ей и предстоит положить всему конец. Драконы не кровожадны по натуре, но очень горды, и если испросить у них прощения, они не станут мстить. - С этими словами Шегерр шагнул вперед, намереваясь взять на руки попятившегося и вновь зашипевшего, должно быть, от испуга, дракончика.
   Длинная стрела, на древке которой трепетало снежно-белое оперение, ударила о каменную плиту возле самых ног отшельника. Маг замер, а Ратхар, приняв боевую стойку, повернулся туда, откуда был сделан выстрел. В следующий миг он устало вздохнул, расслабляя мускулы, поскольку понял, что в любом случае проиграет этот бой.
   Среди груд камней засияли тусклым блеском доспехи многочисленных воинов, со всех сторон окруживших остававшихся у подножия башни людей и эльфийку. Закованные в прочные латы мечники, грозно выставив длинные клинки, не скрываясь, в полный рост, приближались к наемнику и магу, а за их спинами ступали лучники в легких кольчугах, и на тетивах их длинных луков лежали в любой миг готовые сорваться стрелы, узкие наконечники которых хищно блестели, точно в предвкушении боя.
  -- Эльфы, - обреченно выдохнул Ратхар. - Кажется, мы проиграли.
   Наемник видел, что здесь собралось не менее сотни воинов, а у него не было даже кинжала, не говоря уж о мече. Сражаться с такой армией было глупо, ведь лучникам требовалось неуловимое мгновение, чтобы, разжав только пальцы, оборвать жизни чужаков. Уже внутренне признавший поражение наемник только подумал, что Мелианнэ, кажется, неизвестно как здесь очутившиеся родичи пока не заметили
  -- Прочь, люди, - раздался исполненный силы и уверенности голос. - Отойдите назад, если хотите жить!
   Из кольца эльфов, сомкнувшегося вокруг двух людей, выступил высокий статный воин, сжимавший в руках богато украшенный меч. Он ничем не отличался от прочих латников, разве что его островерхий шлем с нащечниками, почти целиком скрывавший лицо, украшал тонкий серебряный венец. Этого эльфа прикрывали два мечника и несколько стрелков, внимательно следивших за каждым движением окруженных людей.
  -- Неужели вы хотите продолжить это, - спокойно спросил Шегерр, выступая вперед и глядя в глаза предводителю эльфов. - Многие ваши и мои братья пролили свою кровь, немало жизней было уже отнято, так может, пора остановить это безумие?
   Драконам как раз в этот миг, видимо, надоело быть простыми наблюдателями, и они, один за другим, спикировали вниз, что оказалось полной неожиданностью и для людей, и для эльфов.
  -- Берегись, - раздался остерегающий крик среди сребробронных воинов, и эльфы бросились врассыпную. - В укрытие!
  -- Стоять, - спокойно и уверенно произнес предводитель Перворожденных. - Они не могут причинить вред своему детенышу, а потому и нам нечего опасаться. - И вместе со своей немногочисленной охраной он кинулся к удивленно вертевшему головой дракончику. Эльфы образовали вокруг него кольцо, ощетинившись клинками и оголовками стрел.
   Драконы понеслись над самой землей, так низко, что один из них даже зацепил крылом стоявшую поодаль колонну, которая от такого сильного удара рассыпалась брызгами осколков. Но если крылатые змеи хотели напугать окружавших их детеныша похитителей, то они ошиблись. Эльфы, чьи действия ничего общего не имели с паникой, бросились под прикрытие высившихся вокруг стен и колонн, и оттуда вослед драконам полетели меткие стрелы, сверкавшие в воздухе оперением. Один из змеев взревел, когда не меньше десятка стрел впились ему в живот, где нежно-розовая чешуя была чуть менее прочной, чем везде. Броня, данная дракону от рождения, была более прочной, чем самые лучшие доспехи, изготовленные людьми или теми же эльфами, но Перворожденные вновь смогли доказать, что никто не может сравниться с ними в искусстве стрельбы, а их луки - самые мощные в мире.
   Оба дракона взмыли вверх, уходя из-под обстрела. Даже они не были абсолютно неуязвимы перед точно пущенными стрелами, а смести всех врагов, обрушив на них пламя, они не могли, действительно опасаясь за жизнь своего детеныша, абсолютно беззащитного там, на земле. А вот эльфы, поняв, что находятся в относительной безопасности, продолжали яростно рвать тетивы своих огромных луков, пуская стрелы вдогон драконам. И вдобавок к стрелам откуда-то из глубины каменного лабиринта, образовавшегося на месте древнего города, один за другим стали вырываться огненные шары. Магические снаряды взрывались в считанных дюймах от окованных прочнейшей чешуей боков меньшего из драконов, и, кажется, ему это не очень нравилось.
   Летающий змей выгнул длинную шею и изрыгнул поток пламени туда, где, видимо, скрывался атаковавший его маг, благо он, на беду свою, оказался довольно далеко от детеныша, служившего эльфам своего рода щитом.
  -- Бежим, - выдохнул Шегерр, склонившись над самым ухом наемника, благоразумно упавшего на землю в тот миг, когда разъяренный дракон принялся плеваться огнем. - Пока они отвлеклись, нужно убираться отсюда!
  -- А поговорить с ними ты уже не хочешь, - усмехнулся Ратхар. - Может, они и прислушаются еще к твоим словам, полным здравого смысла?
  -- Не время для шуток, - огрызнулся Шегерр. - Похоже, мы действительно проиграли. Ну же, уходим!
   Они вскочили и, что было сил, оба припустили к ближайшему скоплению каменных обломков, рассчитывая затеряться там, но эльфы, хотя и отвлеклись на драконов, не теряли бдительности. Ратхар почувствовал, как то-то со свистом пролетело в дюйме от его головы, и увидел ударившую в камень рядом с ним длинную стрелу.
  -- Взять их, - за спинами беглецов раздался полный ярости голос главного эльфа. - Схватить этих ублюдков!
   Все же атака драконов, пусть и прошедшая для неожиданно появившихся в мертвом городе Перворожденных почти без потерь, давала о себе знать. Лучники замешкались немного, услышав приказ своего командира, и первые стрелы так и не достигли цели. Ратхару лишь чуть оцарапало щеку в тот момент, когда он уже почти добежал до поема в полуобвалившейся стене, за которой стрелы врага были бы уже не страшны воину.
  -- Проклятье, - раздался раздосадованный крик Шегерра совсем рядом. Обернувшись, наемник сразу увидел торчащее из правого плеча отшельника длинное древко стрелы, увенчанное белоснежным оперением.
  -- Давай вперед, - в голове Ратхара уже созрел план дальнейших действий. Прежде всего, воин намеревался добыть оружие, а то с пустыми руками он ощущал себя почти беспомощным, и хотя в действительности это было совсем не так, кулаками немного навоюешь против закованных в латы воинов. - Бегом, и не подставляйся под стрелы!
   Шегерр, молча признавший право наемника сейчас отдавать приказы, со всех ног кинулся в пролом, за которым начинался настоящий лабиринт развалин, при этом неумело пригибаясь и двигаясь зигзагом, чтобы сбить прицел преследовавшим их эльфам. Маг растворился среди руин, а Ратхар, улучив момент, кинулся в сторону, укрывшись за выступом стены менее чем в шаге от пролома.
   Как и полагал наемник, эльфы, получив приказ, не собирались оставлять людей и продолжили преследование, даже потеряв беглецов из вида. Первым в довольно узкий поем ворвался латник, сжимавший в правой руке длинный меч, а в левой - чуть изогнутый узкий кинжал. Пропустив его вперед, Ратхар выскочил из укрытия, очутившись лицом к лицу со следующим преследователем. Воин в тонкой кольчуге вскинул лук, но расстояние было слишком мало для того, чтобы он мог успеть натянуть тетиву. Кулак Ратхара ударил эльфа в лицо, расплющив ему нос и выбив несколько зубов. Этого хватило, чтобы на мгновение ошеломить противника и выхватить из висевших у него на поясе ножен меч. Едва только Ратхар успел завладеть оружием врага, как бежавший первым латник, видимо, почуяв опасность, обернулся.
   Эльф, радостно оскалившись, кинулся к наемнику, размахивая мечом. Ратхар успел парировать первый выпад своего противника, затем нанеся стремительный удар ему в низ живота. Узкий клинок легко пронзил доспехи, словно они были не из стали, а из фольги, погрузившись до середины клинка в плоть врага, на лице которого застыло удивление.
   Высвободив клинок, наемник краем глаза заметил движение совсем рядом. Он инстинктивно отпрыгнул в сторону, и в этот момент в стену, возле которой только что стоял воин, ударили сразу две стрелы. Эльфы-лучники, застывшие в нескольких шагах, тут же выхватили из колчанов новые стрелы, не собираясь зря терять время. Ратхар кинулся в сторону, но понял, что очутился в настоящем каменном мешке, единственный выход из которого стерегли стрелки.
   В тот миг, когда эльфы уже почти разжали пальцы, освобождая тетивы своих мощных луков, что-то мелькнуло в воздухе, яркая вспышка залила все вокруг, заставив Ратхар зажмуриться, а когда воин открыл глаза, то увидел на месте одного из стрелков только пятно выжженной земли. Второй стрелок, обгоревший, словно побывал в костре, в оплавившихся доспехах, кулем лежал рядом, а в проеме показался Шегерр.
  -- Спасибо, - выдохнул наемник. - Ты как нельзя вовремя! А теперь бежим отсюда!
   Они метнулись куда-то в развалины, не особо стараясь выбирать путь, а думая лишь о том, как бы сбить со следа погоню. Пару раз эльфы их замечали издали, и тогда в ход шли луки, но выстрелы оказывались недостаточно точными, да и беглецы не стояли на одном месте, дожидаясь, когда их утычут стрелами.
   Решив, что преследователи, наконец, отстали, маг и наемник остановились, тяжело дыша и постоянно озираясь. Никто из них не хотел быть застигнутым врасплох разъяренными эльфами.
  -- Куда нам идти дальше? - задал вопрос наемник. - Если сунемся в лес, там они найдут нас еще быстрее, чем среди этих камней.
  -- Нам еще рано уходить отсюда, - решительно произнес Шегерр, схватившись за обломок древка стрелы, засевшей у него в плече. Он резко дернул, и окровавленный наконечник был высвобожден. Маг накрыл кровоточащую рану ладонью и продолжил: - Мы здесь сделали еще не все, что нужно.
  -- О чем ты говоришь? - удивился Ратхар. - Здесь кругом кишат эльфы, которые, кажется, не слишком дружелюбно к нам настроены. Мы и не сможем больше ничего сделать. Стоит только попасться им на глаза, как нас тут же прикончат.
  -- Ты сам сказал, что нам отсюда некуда бежать, - заметил отшельник. - Это верно, а потому остается только довершить все, что было задумано. Драконы все еще здесь, но я чувствую, что скоро их вновь заставят лететь на юг, добивать отбивающихся от наседающей армады эльфов людей. И этого нельзя допустить!
   Рядом, судя по звуку, всего в нескольких десятках футов, раздался треск крошащегося камня, а затем стена, возле которой стояли люди, рухнула, словно под ударом хорошего тарана, и из вставшего в проломе облака пыли показалась голова дракона. Пасть широко распахнулась, так, что люди могли видеть впечатляющий набор зубов, каждый из которых больше походил на небольшой меч, и два желтых глаза уставились на беглецов, впавших в ступор от неожиданности и такого зрелища.
  -- Бежим, - в который уже раз за считанные минуты закричал Шегерр, первым пришедший в себя. Он толкнул Ратхара в сторону узкого проема между двумя колоннами. - Пошевеливайся!
   Дракон, тело которого покрывала темно-зеленая чешуя цвета зрелой листвы, начал проталкиваться в пролом, расширяя его плечами. Он потянулся к людям, собираясь не то поджарить их, не то съесть живьем, и Ратхар, которому совсем не хотелось ждать развязки, поспешил воспользоваться советом отшельника.
   Они успели укрыться за колоннами, когда в спины беглецам ударила волна нестерпимого жара. Дракон изрыгнул струю огня, от которой люди спаслись только чудом. Пламя лизнуло древние камни, и они начали плавиться, таким жарким был этот огонь.
   Шегерр кинулся бежать, не разбирая дороги, и наемнику ничего не оставалось, как только последовать за ним. Они метнулись в какой-то узкий проход, выскочили из него, перепрыгнув через поваленную колонну, и нос к носу столкнулись с тремя эльфами.
   Перворожденные вскинули мечи и ринулись на неожиданно появившихся противников. Шегерр ничего не успел сделать, когда вперед протиснулся Ратхар. На счастье наемника, среди встретившихся им эльфов не было лучников, и это давало некоторые надежды.
   Зазвенела сталь, клинки, мерцавшие в воздухе серебристыми молниями, со звоном столкнулись. Первого своего противника Ратхар достал выпадом в лицо, острием клинка лишив того глаз. Эльф, прижав ладони к окровавленному лицу, отшатнулся назад, за спины своих товарищей, которые сразу вдвоем атаковали наемника.
   Пожалуй, за всю жизнь Ратхара это был самый короткий бой. Несколько мгновений северянин еще пытался защищаться, но раны давали о себе знать, и каждое его движение становилось все менее верным и более медленным, чего нельзя было сказать о свежих, полных сил эльфах. В несколько ударов они лишили человека оружия и сбили его с ног, приставив клинки к его шее. Так наемник и стоял, припав на одно колено и ощущая, как кожу холодит эльфийская сталь. Нечего было и думать вырваться из рук этих воинов, они прикончили бы человека одним движением.
  -- Чародей, если хочешь, чтобы твой приятель жил, не делай глупостей, - холодно и абсолютно спокойно произнес один из эльфов на языке людей, обращаясь к Шегерру. - Не думаю, что ты позволишь ему так легко умереть.
  -- Ваша взяла, - бросил отшельник, показывая противникам пустые ладони в знак того, что сдается.
   Несколько эльфов показались из проломов в стенах, взяв в кольцо побежденного наемника и признавшего свое поражение чародея. Десяток лучников взял людей на прицел, несколько латников с обнаженными мечами были готовы кинуться в бой в любой миг.
  -- Наконец-то, - из-за спин своих воинов показался командир эльфов, воин с венцом на шлеме. Рядом с ним вышагивал Перворожденный, в котором легко было узнать мага по татуировкам и выбритой голове. Его одеяние было покрыто пятнами копоти, длинная хламида с одного края обгорела, но, несмотря на это, эльфийский маг выглядел уверенно. - Я больше не стану терять с вами время, несчастные. - Командир кивнул стоявшему рядом воину: - Прикончить их!
  -- Нет, отец, - при звуках этого голоса Ратхар вздрогнул. Скосив глаза, поскольку шевелиться было проблематично из-за приставленных к шее эльфийских мечей, он увидел появившуюся из-за спин воинов Мелианнэ. Принцесса едва держалась на ногах, опираясь о плечо какого-то эльфа. Еще несколько воинов сопровождали ее, все время настороженно глядя по сторонам, точно они опасались засады. - Не смей этого делать, умоляю тебя! - воскликнула эльфийка. - Останови это безумие!
  -- Что такое, - недовольно поморщился предводитель эльфов. - Что ты говоришь, дочь? - Услышав эти слова Шегерр, быстро сопоставивший очевидное, поклонился предводителю эльфов, поняв, кого принцесса И'Лиара может называть отцом. Поскольку разговор между эльфами шел на их языке, которого наемник, присутствовавший здесь же, не понимал, он с удивлением смотрел на отшельника, догадываясь только, что происходит нечто необычное.
  -- Довольно уже крови на наших руках, - продолжала между тем Мелианнэ, твердо глядя в глаза королю. - Враг разбит, отброшен, он больше не угрожает нам, отец. Мы отняли слишком много чужих жизней, пора остановиться.
  -- Но мы и потеряли многих, - возразил Эльтиниар. - Разве не лежит там, у подножья башни, безжизненное тело твоего брата, моего любимого сына Велара? А ведь он погиб от рук одного из этих, - небрежный кивок в сторону людей. - Или их товарищей, что не столь важно. Слишком многое уже принесено нами в жертву, и я не могу допустить, чтобы гибель наших братьев, страдания, которые пришлось претерпеть нашему народу, остались неотомщенными. Люди заплатят своими жизнями за пролитую кровь Перворожденных, а затем наши войска огнем и мечом пройдутся по сопредельным владениям этого мерзкого племени на севере и на юге, чтоб раз и навсегда они поняли, сколь велика мощь И'Лиара. Да, верно, враг отброшен от наших границ, но он быстро оправится от поражения и вернется, еще более жесткий и беспощадный. Люди боятся нас и готовы на все, чтобы сокрушить нашу державу, уничтожить наш народ. Ты же сама видела, как эти полуживотные, тайком прокравшиеся в наши заповедные леса, пытались лишить нас самого могущественного оружия, дарованного нам самой судьбой. Ведь и ты рисковала ради этого мига собственной жизнью, дочь моя, за тобой охотились, словно за диким зверем, так неужели все это было напрасно, неужели теперь мы должны обо всем забыть? Мы остудим их горячие головы их же собственной кровью, а эти двое несчастных станут первыми из тех, кто будет предан смерти в назидание их потомкам.
  -- В тебе говорит сейчас безумие, отец, и совсем недавно схожие слова слышала я из уст одного из тех людей, что остались там. - Принцесса указала на башню, на вершине которой сияли начищенные доспехи эльфов, вновь занявших свои посты. - Велар, мой брат и твой любимый сын, пал в честном бою, один на один, - спокойно, хотя было видно, что это ей дается с великим трудом, ответила эльфийка. - Он был воином и знал, какая судьба ждет его. И принял смерть, достойную воина. Но он погиб из-за этой безумной затеи, что родилась в твоей голове. Ты обрек его и многих наших братьев на смерть, отец!
  -- Как ты смеешь говорить такое? - разозлился король. - Ты сама знаешь, что заставило нас прибегнуть к этому. Алчные и коварные люди развязали войну, движимые жаждой нашей крови, и не было у нас иного выхода. Если бы не это, весь И'Лиар, возможно, лежал бы сейчас в руинах, а последних оставшихся в живых эльфов продавали бы на рынках рабов, как скот. Тебе ли не знать все это, дочь?!
  -- Но эльфы гибнут и сейчас, несмотря ни на что, - гневно воскликнула Мелианнэ, нисколько не стесняясь окружавших короля воинов. Голос ее звенел от возбуждения, словно натянутая струна, а в глазах трепетало пламя. - Пора остановить это, если ты хочешь блага своей стране и своему народу. Люди вовсе не жаждут стереть нас с лица земли, те времена, когда велись беспощадные войны на уничтожение, прошли. Наш нынешний враг сейчас измотан, у него едва хватило сил, чтобы остановить наше наступление. Пойми, отец, нас слишком мало, чтобы рассчитывать занять все земли, населенные сейчас людьми, - увещевала правителя И'Лиара Мелианнэ. - Мы добились того, чего хотели - вторжение остановлено, войско врага разбито, его последние солдаты уже покинули наши пределы. А те люди, которых сейчас ты намерен убить, спасли мне жизнь. Ты не знаешь, что произошло здесь, так как можешь ты судить их?! Нельзя казнить человека лишь за то, что он человек, равно и эльфа глупо убивать только за то, что он эльф. Прикажи воинам отпустить этих людей. Они достойны не смерти, а награды за то, что помешали свершиться великому злу.
  -- Твоя дочь говорит мудрые слова, о король, - кольцо воинов вдруг разомкнулось, попуская трех эльфов. Выбритые головы и татуировка, причудливыми извивами покрывавшая их кисти и щеки, говорили о том, что это маги. А их посохи, непременный атрибут любого чародея Перворожденных, были живыми - на навершиях зеленели молодые листья. - Прислушайся к ней, если и впрямь желаешь блага своим подданным, государь.
   Три мага подошли к Эльтиниару, который почтительно склонил перед ними голову. Его воины последовали примеру короля, ухитрившись даже в этот момент не спускать глаз с пленников. Было видно по лицам, что эльфы поражены и удивлены появлению этих магов.
  -- Многомудрые, - король говорил теперь почтительно, как подданному пристало обращаться к своему господину, и Ратхар, внимательно слушавший спор между Мелианнэ и предводителем эльфов поразился произошедшим переменам. Властные нотки, жестокость, сквозившие в голосе этого воина, явно привыкшего повелевать и видеть беспрекословное исполнение своих приказов, исчезли в мгновение ока. - Я не ожидал увидеть вас здесь. Что случилось, если Признанные Лесом прервали свое одиночество?
  -- Причиной тому, государь, послужили деяния, совершенные по твоей воле, - маг говорил довольно почтительно, но без малейшей нотки раболепия, признавая титул короля, но не признавая его власти над собой. - Уже довольно давно творятся в мире дела, которые не могли оставить нас равнодушными. Мы вскоре нашли бы тебя в Фолгерке, но один из наших братьев, юный маг, призвал нас на помощь сюда. Мы знаем, что небольшой отряд воинов неподалеку уничтожили драконы, уцелел лишь тот чародей, который и обратился к нам, прибегнув к могучей магии и при этом рискуя своей жизнью.
   Внимание всех эльфов в это время было приковано к беседе короля с магами, и даже те бойцы, что следили за пленными, несколько утратили бдительность. Уже одно это позволило Ратхару решить, что происходит нечто не вполне обычное, иначе известные своей дисциплиной эльфы не стали бы терять бдительность. Эта догадка подтвердилась, когда Шегерр, отлично понимавший речь эльфов, а потому жадно слушавший каждое произнесенное здесь слово, уделил немного внимания наемнику.
  -- Ты можешь считать себя самым удачливым человеком, Ратхар, - маг говорил взволнованно, его глаза блестели. - Это эн'нисары, Признанные Лесом, если перевести на язык людей. Сильнейшие маги Перворожденных, они в какой-то момент покидают свои жилища и уходят в глубь лесов, где и живут неисчислимо долгие годы. Они никогда не вмешиваются в дела своих родичей, не принимают участия в войнах, даже если эльфы оказываются в роли жертв. И раз сейчас они покинули свои тайные укрывища, должно случиться нечто невероятное. Признанные Лесом так редко принимали участие в делах прочих эльфов, что подобные случаи за всю историю этого народа можно пересчитать по пальцам.
  -- О чем они говорят, - заинтересовавшись, спросил наемник. - Что все-таки им нужно?
   Шегерр только отмахнулся, весь обратившись в слух. Сейчас здесь, в этом мрачном месте, где совсем недавно умирали эльфы и люди, решалась, без малого, судьба двух народов.
  -- Король, мы пришли к тебе, чтобы просить вас вернуть драконам похищенное у них дитя, - меж тем спокойно и веско говорил один из эн'нисаров. Его спутники все это время хранили молчание. - Вы принесли в этот мир то, что не должно было оказаться в чьих бы то ни было руках. Драконы давно удалились за пределы обитаемых земель, сотни лет не появляясь в нашем мире, но твои неразумные поступки и решения поставили под угрозу установившийся порядок. Люди, которых ты так поспешно хотел предать смерти, остановили обезумевшего мага из своего народа, движимого жаждой власти. Возможность повелевать драконами лишила его рассудка, и если бы не они, то само наше существование было бы поставлено под угрозу. И этот чародей - лишь один из многих, кто не сумеет устоять перед соблазном заполучить такую силу. Один раз вы едва не выпустили эту мощь, и никто не может поручиться, что в следующий раз удача будет на вашей стороне. Если ты не веришь моим словам, государь, спроси свою дочь. Она видела все, слышала каждое слово, и сможет убедить тебя.
  -- Ты говоришь, что заботишься о благе нашего народа, - в голосе Эльтиниара слышалось тщательно скрываемое недовольство. - Но и мною движут те же побуждения. Враги вторглись в наши земли, и без драконов мы могли бы уже потерпеть поражение. Лишь ценой неимоверных усилий нам удалось отбросить врага назад, но он еще силен и, накопив достаточно сил, может ударить вновь. Нет, сперва я навсегда отобью охоту у наших соседей воевать с нами, и только затем верну этого детеныша его родичам.
  -- Ты поставишь на грань уничтожения свою страну, залив при этом кровью людей полмира, король! - возвысив голос, воскликнул маг. - Враг уже не опасен для вас, его армия почти уничтожена, а та жалкая горстка воинов, что еще не потеряла волю к борьбе, ничем больше не угрожает И'Лиару. Опомнись, государь, тобой движет то же безумие, которое уже привело к смерти могучего чародея из рода людей. Прошли времена нашего могущества, иные народы властвуют над этим миром, и возвращать былую славу И'Лиара путем войны, обрекая на гибель множество наших братьев - это самое ужасное, на что ты мог решиться.
  -- Вы слишком редко выходите из своих лесов, - неприязненно бросил король Эльтиниар. - Вы мало знаете о том, что творится вокруг нас. - Правитель эльфийской державы зло усмехнулся. - Нет, мне представился редчайший шанс, который я не отвергну по просьбе каких-то отшельников. И'Лиар уже был на грани гибели, и вовсе не ваша в том заслуга, что он уцелел. Когда полчища врагов осадили нашу столицу, где вы были, сильномогучие маги? Вы трусливо прятались в дебрях, вместо того, чтобы встать рядом с теми, кто действительно сражался за нашу свободу, проливая свою кровь. И не вам теперь указывать мне, что делать и чего не делать. - Король обернулся к сопровождавшим его воинам: - Взять их, а если будут сопротивляться - убить!
  -- Отец, нет, - вскричала Мелианнэ, не поверившая своим ушам, но было уже поздно. - Остановись!
   Отряд, которым командовал Эльтиниар, состоял не только из самых умелых, но также и из самых преданных воинов, однако поднять оружие на своих братьев, на тех, кого издревле считали хранителями И'Лиара сейчас осмелились немногие. И все же воинов Перворожденных, прежде всего, учили повиноваться приказам, а потому сразу не менее полудюжины латников сделали шаг вперед, замыкая вокруг эн'нисаров кольцо.
   Однако маги лишь казались беззащитными перед закованными в броню воинами, но не были таковыми в действительности, а потому подчинившиеся приказу воины только и смогли сделать этот единственный шаг. Эн'нисар, прежде разговаривавший с королем, лишь взглянул на устремившихся к нему солдат и слегка поморщился, словно от досады. Каменные плиты под ногами воинов в тот же миг взорвались множеством осколков, и гибкие молодые побеги, устремившиеся из земли к солнцу, оплели ноги и руки эльфов, лишив их возможности двинуться. Воины застыли живыми статуями, вздымавшим над головами мечи.
  -- Я вижу, что ты обезумел, король, но не думал, что ты решишься на такую глупость, - нарочито медленно, словно чеканя каждое слово, произнес маг, взглянув в глаза Эльтиниару, побелевшему от злости. - Ты совершил страшную ошибку, и заплатишь за это. - Удивительно, но в голосе чародея не было заметно и тени угрозы, скорее, он произнес эти слова с огорчением.
  -- Нет, это ты ошибся, - Эльтиниар схватился за клинок, зашипев, точно разъяренный лесной кот. - Ты осмелился пойти против власти правителя И'Лиара, а за это только одно наказание - смерть!
   Король бросился на мага, замахиваясь клинком. Эн'нисар выбросил вперед руку, с которой сорвалась зеленая молния, ударившая Эльтиниара в грудь, но это не остановило эльфа. Магический оберег, призванный защищать своего владельца от любой направленной против него магии, не подвел, и чародейство эн'нисара оказалось бессильным. Он только и успел, что принять выпад короля на свой посох, и живое дерево едва устояло перед закаленной сталью.
   Одержимый бешенством Эльтиниар выхватил из ножен кинжал и, пока маг ничего не успел сообразить, вонзил его в бок эн'нисару. Эльфийский чародей упал, вскрикнув от боли, а король, стоя над ним, занес свой меч для последнего удара, намереваясь добить поверженного противника.
   Но спутники раненого мага не мешкали, хотя они до последнего не решались поднять руку на короля. И все же грозящая их товарищу опасность заставила мага действовать. Один из эн'нисаров сорвал горсть травы, растущей из трещины в камнях, и швырнул ее в короля. Пучок зелени окутало мерцающее сияние, и за доли мгновения, которые такой странный метательный снаряд пребывал в воздухе, он превратился в плотную сеть, целиком окутавшую Эльтиниара. Владыка И'Лиара попытался разрубить ее, безуспешно, и через считанные мгновения стоял оплетенный вьюном и не способный пошевелиться.
   Несколько воинов, сбросив охватившее их оцепенение, двинулись вперед. Эн'нисары были для них кем-то сродни богам, но они были слишком эфемерны, чтобы всерьез испытывать перед этими магами трепет. Сейчас эльфы видели, как появившиеся невесть откуда чародеи посягнули на их короля, повиновение которому считалось для всех Перворожденных едва ли не смыслом жизни, а потому осмелившиеся поднять руку на государя маги стали для каждого воина врагами.
   Уже скрипнули тетивы натягиваемых луков, и сверкнули клинки устремившихся вперед воинов, которые в этот миг позабыли об участи их товарищей, совсем недавно также поднявших руки на могущественных чародеев. Эти воины были по настоящему верны своему королю, и были готовы принять смерть, защищая правителя.
  -- Стойте, - Мелианнэ закричала, встав между воинами и склонившимися над своим раненым спутником магами. Она едва держалась на ногах, но звучавшая в ее голосе уверенность заставила остановиться народившихся на грани безумия воинов. - Я, принцесса И'Лиара, наследница престола по праву крови, приказываю вам остановиться!
   Эльфы, охваченные яростью, готовы были накинуться на казавшихся беззащитными эн'нисаров, в свою очередь уже приготовившихся дать отпор, но пронзительный крик Мелианнэ заставил всех на мгновение замереть. Воины Эльтиниара так и стояли несколько секунд с занесенными над головами клинками и натянутыми луками, соображая, что к чему, а против них, лицом к лицу, стояли маги, держа перед собой руки. Чародеи не были вооружены, даже свои посохи они оставили в стороне, но в позах этих двух эльфов, в их осанке и взглядах чувствовалась сила, с которой едва ли могли сравниться клинки и стрелы.
   Оцепенение длилось считанные мгновения, хотя многим из тех, кто присутствовал в этом месте в это время, они показались вечностью. Наконец воины стряхнули с себя это странное наваждение, двинувшись тотчас к Мелианнэ, хотя несколько лучников держали на прицеле и магов, пока не предпринимавших никаких действий.
  -- Не слушайте ее, - зло крикнул один из эльфийских латников, указывая на шатавшуюся, точно под порывами сильного ветра, принцессу. - Она еще пока не королева, и не смеет приказывать нам! Прикончим нечестивцев, посягнувших на нашего владыку, а ее пока скрутим, чтоб не путалась под ногами!
  -- Безумцы, - от напряжения по телу Мелианнэ прошла судорога. Сейчас принцесса понимала, что беззащитна перед толпой вооруженных воинов, но она обязана была остановить кровопролитие, не допустить, чтобы свершилось непоправимое. - Довольно! Приказываю вам опустить оружие!
  -- Нет, - эльф, взмахнув клинком, метнулся к принцессе. - Мы служим нашему королю. Уйди отсюда, э'валле, ступай прочь, если жизнь тебе дорога! - Воин надвигался на принцессу, играя клинком, а его товарищи сомкнули кольцо вокруг магов, продолжавших оставаться невозмутимыми даже в такой момент.
   В этот момент Ратхар начал действовать. Он не вполне верил, что эльфы поднимут руку на Мелианнэ, но что-то в выражении их лиц, нездоровом блеске глаз этих воинов заставило наемника насторожиться. Казалось, в каждом из Перворожденных, пришедших сюда с королем, воплотился дух умершего Тогаруса. Наемник ощущал то же безумие, исходившее от эльфов, какое прежде чувствовал в мятежном чародее.
   Эльфы, стоявшие над Ратхаром, потеряли бдительность, следя за разворачивавшимися перед их взорами событиями, но пока не вмешиваясь в происходящее, и это был единственный шанс для раненого и ослабевшего воина. Северянин резким движением, крутанувшись на одном колене, сбил с ног того Перворожденного, что стоял справа от него, схватив второго за запястье и вывернул руку так, что эльф вскрикнул от боли и выпустил из рук клинок. Бить этих воинов, закованных в доспехи, было бессмысленно, скорее можно было сломать себе руки и ноги, но броски и подсечки оказались весьма эффективны. И спустя миг наемник уже стоял в полный рост над двумя сбитыми с ног эльфами, в правой руке сжимая длинный клинок.
  -- Не бойся, э'валле, - Ратхар шагнул к принцессе, встав между ней и приближавшимися к ней эльфами. - Тебя есть кому защитить здесь.
  -- Человек, - вскричали сразу несколько воинов Эльтиниара. - Прикончить это полуживотное! Никто не смеет вставать на пути Перворожденных!
  -- Ну что ж, - наемник усмехнулся и сплюнул под ноги своим противникам, напряженным, готовым к броску в любой миг. - Давайте, кто смелый, подходите.
   Без предупреждения разу два эльфа кинулись вперед. Ценой невероятных усилий Ратхар смог уклониться от клинка одного из них, рубанув второго поперек живота так сильно, что кольчуга, в которую был облачен его противник, не выдержала. Второй эльф, развернувшись, вновь атаковал человека, и над руинами вновь раздался звон клинков. И после первого же удара, отбитого буквально чудом, Ратхар понял, что уж этот бой точно станет для него последним, если не произойдет нечто невозможное. Эльф был настроен серьезно, и не собирался щадить столь опрометчиво вступившего в схватку человека, который едва держал клинок.
   Ратхар метался по поляне, уклоняясь от сыпавшихся на него ударов, но силы уже покинули его, и очередной выпад эльфа, старавшегося наносить больше колющие удары, достиг цели. Граненое острие клинка ударило наемника в наплечник его доспехов, почти без задержки проткнув сталь, надетую под латы стеганую куртку и погрузившись в плоть. Правую руку пронзила боль, и воин, не сумевший совладать со своим телом, выпустил клинок. Эльф, зло оскалившись и зарычав сквозь зубы, вскинул меч для последнего, решающего удара, и в этот миг все вокруг залил нестерпимо яркий свет. Золотое сияние было таким сильным, что все, кто был рядом, вынуждены были крепко зажмуриться, точно в лицо каждому светило летнее солнце.
   Бросая оружие, воины подносили ладони к лицам, спасаясь от этого света, источником которого были два эн'нисара, которых окутала сверкающая полусфера, испускавшая нестерпимо яркие лучи. И прочие эльфы, а также и люди, не выдерживая этой странной магии, которая была не только светом, опускались на колени, нагибая головы и прикрывая руками глаза.
   Внезапно свет померк, но перед глазами каждого еще вспыхивали яркие пятна, и никто из воинов больше не думал о том, чтоб взять в руки оружие. Один из магов вновь склонился над своим раненым спутником, а второй шагнул к Мелианнэ, только поднявшейся на ноги. Увидев это, Ратхар, хотя сам едва мог держаться на ногах, ни обо что не опираясь, попытался встать на его пути, все еще защищая принцессу.
  -- Не бойся, человек, ей никто не желает вреда, - мягко, но так, что ни на миг у наемника не возникло желания поспорить с ним, произнес эльф на языке людей, успокаивающе коснувшись раненого плеча наемника. В тот же миг кровь, ручейком сбегавшая по руке и груди, остановилась, и боль отступила. - Ты храбро защищал ее, воин, хотя ты не принадлежишь к нашему народу, и за это я благодарю тебя, хотя, право же, в твоих усилиях не было нужды. Мы не позволили бы причинить вред наследнице И'Лиара. Кровь наших правителей слишком ценна, чтобы проливать ее по пустякам. - Он шагнул дальше, остановившись перед Мелианнэ и чуть поклонившись ей. - Э'валле, мы явились сюда, чтобы остановить бессмысленную войну, пока она не погубила весь наш народ. И сейчас я прошу, чтобы ты вернула драконам похищенное дитя. Ты принесла его в наш мир, невольно положив начало этому безумию, и тебе предстоит остановить все здесь и сейчас.
  -- Я готова, - хрипло, должно быть, от волнения, произнесла принцесса. - Пусть все закончится, и мы сможем забыть об этом. Но сперва не могли бы вы освободить моего отца и его воинов? - Она указала на опутанных живой сетью эльфов, так и стоявших без движения, лишь бессильно сверка глазами.
  -- Пока не стоит, - эн'нисар чуть заметно усмехнулся. - Король слишком горяч, он может нам помешать. Поверь, никому из них не желаем мы зла, но поступили так лишь для их же блага, чтобы избежать кровопролития.
   Из-за спины Мелианнэ показался Шегерр. Старый маг осторожно, будто то был нежнейший хрусталь, нес глубокий шлем, явно принадлежавший ранее кому-то из эльфов. На дне шлема, шевеля крылышками и шипя, при этом смешно открывая пасть, свернувшись клубком лежал дракончик. Поза ему явно не нравилась, внутри шлема было весьма тесно, хорошо хоть, кто-то положил туда кусок ткани, скорее всего, оторванной от плаща, а то дракончику бы пришлось лежать в этакой чаше из холодного металла. Зато, находясь в такой импровизированной колыбели, он был в относительной безопасности и к тому же не мог никуда сбежать, облегчая задачу присматривавшим за ним эльфам.
   Как чародей добыл это сокровище, которое наверняка охраняли, и охраняли бдительно, было непонятно, и оставалось только надеяться, что при этом не пролилось много крови.
  -- Госпожа, - Шегерр склонился перед эльфийкой. - Прими это. Пришла пора вернуть драконам их наследника.
  -- Благодарю, маг, - Мелианнэ, так же поклонившись, осторожно взяла в руки шлем. - Я рада, что не все люди испытывают к нам только ненависть. И я сделаю все для того, чтобы перестала зря проливаться наша и ваша кровь.
   Покосившаяся колонна, стоявшая на краю небольшой площади, где происходили все эти события, вдруг с треском упала, от удара расколовшись на множество обломков, брызнувших во все стороны. Кто-то из эльфов с криком схватился за лицо, зажимая рану, оставленную одним из таких осколков с бритвенно острыми краями. А в образовавшемся проеме показалась вытянутая голова дракона, покрытая темно-зеленой чешуей. Крылатый змей, ныне прикованный к земле, обвел взглядом всех, кто собрался на площади, и Ратхару, когда его глаза на миг встретились с глазами этого невероятного существа, показалось, что во взгляде дракона светится разум, чего не могло быть у кровожадного монстра, какими издревле представляли драконов люди.
   Зеленый дракон двинулся вперед, туда, где стояла стиснувшая шлем Мелианнэ. Он почуял детеныша, и сейчас стремился быть рядом с ним, чтобы оберегать свое дитя от любой опасности, которую могли причинить двуногие создания. И принцесса, тоже взглянув в глаза приближающемуся дракону, смело сделала шаг вперед.
   Они остановились в двух шагах друг от друга, могучий крылатый змей, облитый непроницаемой чешуей, и хрупкая эльфийка в мерцающей кольчуге. И дракон припал на передние лапы, почти распластавшись по земле, чтобы его голова находилась вровень с глазами Мелианнэ.
  -- Прости нас, о могучий, - взволнованным голосом, хотя и всячески стараясь не выказывать свое волнение, произнесла Мелианнэ, протягивая шлем с шипевшим от радости дракончиков пристально вглядывавшемуся в нее существу. И такая мощь была заключена в этом взгляде, что принцесса едва нашла силы, чтобы не отступить назад. - Возьми свое дитя и не гневайся на нас. Мы не причинили ему вреда.
  -- "Зачем вы это сделали, - мозг эльфийки пронзила сильная боль, и вместе с ней пришли эти слова, которые мог произнести только дракон. Его голос, как казалось Мелианнэ, был на удивление нежным и мелодичным, совсем не таким, каким ему положено было быть, если верить легендам. - Для чего вы похитили его? Зачем причинили мне эти страдания и заставили нас убивать ни в чем не повинных людей и ваших братьев? Я - Феларнир, его мать, из моей пещеры вы выкрали его, заставив помочь вам несчастных гоблинов, которые по сей день не знают, как еще можно вымолить наше прощение. Их старейшины, опасаясь нашего гнева, уже думают о том, чтобы увести свой народ на запад. Они боятся зря, мы знаем, что гоблины исполняли давным-давно данные клятвы, но вы, вы зачем сделали это? Ты тоже женщина, ты способна дать новую жизнь, так неужели ты не понимаешь что это, потерять единственного ребенка?"
  -- "Прости меня, - Мелианнэ сама не заметила, что не поизносила этих слов, лишь только подумав, четко и громко. - Мы не желали вам зла в тот момент. Нашей стране, нашему народу грозила беда, враг, сильный и жестокий, готов был вторгнуться в наши земли, и тогда нам казалось лучшим выходом заставить драконов защитить наше королевство. То была не моя воля, я лишь исполняла приказ. Я говорю это не ради оправдания, но потому, что было именно так. Мы думали, что враг, едва узнав о вас, отступит, испугавшись. Мы ошиблись, и я сожалею, что все произошло так, как произошло. Еще раз прошу тебя, прости меня и моих братьев. - И Мелианнэ опустилась перед замершей драконицей на колени, склонив голову. - Если хочешь наказать, покарай меня, я в твоей власти, но не обращай свой гнев на весь наш народ".
  -- "Я не стану вас наказывать, - ответила драконица, как показалось эльфийке, печально вздохнув. - Вы уже сами наказали себя достаточно. Мы не держим зла на вас, хотя то, что вы сотворили, достойно самой страшной кары. Я прощаю тебя и твоих родичей".
   Драконица склонила голову еще ниже, и детеныш, выскочив из неудобного шлема, взобрался ей на макушку, вцепившись в чешую матери своими совсем маленькими коготками. Драконица, развернувшись, двинулась прочь из города, на поле, с которого она могла взлететь, и эльфы вперемежку с людьми следовали за ней по земле, а высоко в небе кружили два могучих дракона.
   По этому лабиринту из множества каменных осколков, фундаментов и полуосыпавшихся стен старых зданий передвигаться дракону было нелегко, но иначе невозможно было взлететь. Крылатые змеи почти всю жизнь проводили в воздухе, опускаясь лишь туда, откуда вновь могли взмыть в небо, например, на горные пики или высокие башни, а здесь, в этой мешанине развалин, могучая драконица просто не могла расправить крылья. И потому она уверенно и неумолимо продвигалась туда, где мертвый город, возведенный в незапамятные времена неведомыми строителями, обрывался, и начиналась безлесная равнина, кольцом опоясывавшая руины. За спиной драконицы оставались сваленные неловким движением колонны, обрушенные стены и раздавленные в пыль, раскрошенные могучими когтями камни, оказавшиеся у нее на пути.
   Наконец путь завершился. Феларнир стояла посреди поля, пристальным взором обводя следовавших за ней двуногих, первой из которых шла Мелианнэ. С громким хлопком распахнулись мощные перепончатые крылья, которые прежде были так плотно прижаты к спине дракона, что их едва можно было различить.
  -- "Прощай, дочь эльфов, - вновь раздался в сознании Мелианнэ голос драконицы. - Мы покидаем обитаемые земли, чтобы больше никто и никогда не заставил нас вновь вмешиваться в дела населяющих их народов. У драконов иной путь, нам нет дела до ваших войн и ссор, и мы ценим свою свободу. Быть может, когда-нибудь наше племя станет более многочисленным, и нам не придется думать лишь о том, чтобы выжить, пока же забудьте о нашем существовании"
   Облитый темно-зеленой броней дракон взмахнул могучими крыльями и оторвался от земли, стремительно поднимаясь ввысь, туда, где кружили братья Феларнир, терпеливо ожидая, когда же она вновь присоединится к ним. Мерно взмахивая широкими крылами, драконица поднималась все выше, казалось, устремившись к самым облакам. Она была в своей стихии, прекрасное и грозное создание, в котором сила сочеталась с мудростью целых эпох, свободная, ласкаемая своевольными воздушными течениями, ничем не сдерживаемая более.
  -- Прощай, Феларнир, - крикнула в небо Мелианнэ. - Прощай и прости нас, не держи на нас зла! - Но драконица уже едва ли слышала эти слова, поднявшись так высоко, что превратилась в едва различимую точку на фоне пасмурного неба.
   Три дракона выстроились клином, как и прежде, но теперь розовый и черный гиганты держались по бокам от Феларнир, давая понять, что защищают и оберегают свою сестру. Они сделали круг над руинами, на краю которых так и стояли люди и эльфы, а затем камнем бросились вниз, к земле. Никто не успел даже толком испугаться, когда три могучих создания, словно сошедшие со страниц древних манускриптов, понеслись над головами вперемежку стоявших смертных и Перворожденных. Лишь порыв ветра ударил им в лица, а драконы уже вновь растворялись высоко в небе. Они летели на запад.
  -- Ну, вот, кажется, все и закончилось, - тихо, ни к кому не обращаясь, произнес Ратхар. - Они улетели.
  -- Ошибаешься, друг мой, - заметил Шегерр, все еще задумчиво смотревший в небо. - Драконы улетели, но люди и эльфы остались, как осталась и та ненависть, что гложет души двух великих народов. И еще немало времени пройдет, прежде чем закончится война между ними, и на этих земля вновь воцарится мир, который, хотелось бы верить, продлится достаточно долго.

Эпилог

  
  -- Он был моим учеником, вернее, лучшим из тех, кого мне довелось учить за свою жизнь высокому искусству магии, - с ощутимой печалью в голосе произнес Шегерр, опустив глаза. - Его по праву называли сильнейшим из живущих ныне магов, да и кое-кого из чародеев прошлого, тех, кого еще поминают в легендах, он заткнул бы за пояс. Говоря откровенно, еще неизвестно, кто из нас двоих выжил бы там, на башне, если бы он не истощил себя перед нашей встречей. Вызов демона еще никому не давался легко, но даже и в таком состоянии, измотанный, не успевший подкрепить свои силы, он был в шаге от победы, и то, что я взял верх, можно считать не более чем счастливой случайностью.
   Маг и наемник стояли у подножия холма, на вершине которого, окруженный немногочисленными фигурами, облаченными в сияющие латы или просторные хламиды зеленых оттенков, полыхал погребальный костер. Пламя, почти не дававшее дыма, взвилось высоко в небо, и даже сильные порывы ветра, налетавшие с недальнего морского берега, не могли хоть немного пригасить его. Там, на холме, на сухих ветках, обильно политых маслом, лежало тело Велара, принца И'Лиара. Это его погребальный костер горел так ярко и сильно, это ему явились отдать последние почести высокородные эльфы. И среди этих избранных, плечом к плечу с ними, глядя в самое сердце огня, пожиравшего тело принца, стояла Мелианнэ, едва сдерживавшая сейчас слезы. У эльфов не было принято проявлять чувства при посторонних, и никому не дано было узнать, чего стоило принцессе сдерживать себя, видя, как пламя поглощает тело ее брата.
   Оказывается, эльфы, точно так же, как и жившие в северных землях люди, почитали огненное погребение наиболее достойным мужчины и воина, очень редко предавая своих родичей земле. Ратхар, впервые узнавший это сейчас, был весьма удивлен сходством обычаев Перворожденных и его народа, особенно после того, как расспросил об этом Шегерра. Старый маг знал об эльфах столько же, сколько они сами, и не счел для себя затруднительным поделиться частью этих знаний с наемником, волей-неволей сопровождавшим чародея от самых руин.
   Там, на краю древнего города, возведенного неизвестно кем в незапамятные времена, и столь же давно разрушенного, или, скорее, просто покинутого его неведомыми обитателями, в глубокой могиле лежали тела людей, пришедших из Фолгерка. Эльфы не стали помогать магу и наемнику, но и не стали препятствовать им, когда те заявили, что не оставят тела своих родичей на поживу лесным любителям падали. Перворожденные понимали чувства людей, ведь и сами они старались должным образом обходиться со своими умершими, а потому их отряд несколько задержался на руинах, предоставляя людям возможность также исполнить задуманное.
   Шегерр не решился хоронить фолгеркцев в самом городе, объяснив это тем, что негоже тревожить обитающих в этих руинах духов, и наемник согласился со словами мага. Всех воинов предали земле так, как это делалось в давние времена на родине самого Ратхара, в доспехах и с обнаженными мечами в окоченевших руках. Наемник не особо верил в то, что загробный мир похож на тот, к которому привык он сам, и не считал важным то, будет ли под рукой покойника оружие, или нет. Но это был древний обычай, и Ратхар исполнил его в точности, насколько хватило его с Шегерром сил.
   А рядом с могилой простых воинов нашел свое последнее пристанище и Тогарус, мятежный чародей и придворный маг правителя Фолгерка. Когда все закончилось, и драконы улетели неведомо куда, Шегерр, и присоединившийся к нему наемник нашли искалеченное тело Тогаруса, и старый маг настоял на том, чтобы предать его земле здесь же. Когда же все было сделано, Шегерр сам установил на свежей могиле небольшой камень, на котором силой своей магии выжег несколько непонятных никому, кроме него самого, рун, увидев которые, посвященный сразу понял бы, кто покоится здесь.
   Затем отряд, в котором оказались и оба человека, двинулся на юго-восток, к морю. Эльфы несли с собой тело погибшего принца, сраженного рукой Ратхара. Наемник удивился этому, ведь для прочих воинов погребальный костер сложили прямо на месте, но эльфы не сочли нужным что-либо объяснять, и даже Мелианнэ хранила молчание. Они быстро пересекли густые леса, для которых, казалось, не существовало смены времен года, поскольку здесь, несмотря на разгар осени, казалось, царило вечное лето, и оказались на обширной равнине, одним краем упиравшейся в берег моря. И здесь в безоблачную ночь, когда ярко светила прибывающая луна, эльфы сложили костер для своего принца.
   Людям не позволили даже находиться достаточно близко, дабы те не осквернили своими взорами тело умершего, чему лично Ратхар был даже рад. Велар погиб на глазах Мелианнэ, и наемник в глубине души опасался, что принцесса захочет отомстить. Он не слишком верил в это, но все же лишь обрадовался тому, что можно лишний раз не показываться эльфам на глаза. Вот так и сидели они с Шегерром в небольшой лощине, краем глаза глядя на окруживших костер эльфов, стоявших неподвижно уже больше часа. Даже старый маг не захотел сейчас ничего объяснять Ратхару, хотя в иной раз с охотой рассказал бы о каком-либо обычае Перворожденных. Вместо этого Шегерр, должно быть, вспомнив недавние события, вдруг заговорил с наемником о Тогарусе. Ратхар, уже понявший, что дьорвикского отшельника с этим магом что-то связывало раньше, внимательно слушал неторопливую речь старца, лишь изредка вставляя свои реплики.
  -- Он с невероятной легкостью постигал то, что иным магам, и даже весьма одаренным, давалось с превеликим трудом, - продолжал Шегерр. - Тогаруса всегда интересовала забытая древняя магия, которой наши давние предки учились владеть еще на заре человечества, и иное волшебство, принадлежащее другим народам. Он с жадностью читал древние фолианты, чудом сохранившиеся еще с тех веков, когда только зарождалась Империя, и даже преуспел в языках иных рас, давно исчезнувших и подчас не оставивших нам своего имени, дабы постигнуть их тайны. Он сам сумел собрать немалую коллекцию древних свитков, разных каменных и глиняных табличек, что вышли из рук писцов и магов, не имевших ничего общего с людьми. Видимо, оттуда он и узнал, как проводить обряд вызывания демона, ведь чародеи-люди очень редко прибегали к таким заклятьям, и еще реже оставляли какие-либо записи об этом.
  -- Отчего же он пытался убить тебя, мэтр? - осторожно спросил Ратхар. - Там, на башне, он не сразу поверил, что перед ним живой человек, а не бесплотный дух. Значит, он думал, что ты мертв. И сам ты разве не из-за этого скрывался в гнилых болотах?
  -- Верно, - мрачно усмехнулся Шегерр. - Все так и было. Он надеялся, что я мертв, а я не хотел разубеждать его, тем более что не знал точно, кто же из моих собратьев захотел моей смерти. Все дело в том, мой друг, что Тогарус, помимо интереса к древней магии, не меньший интерес проявлял и к политике. Ты должен был уже слышать о Кодексе Белерзуса?
  -- Кое-что слышал, - согласно кивнул наемник, сразу вспомнив срывающуюся, исполненную невероятного напряжения речь смертельно раненого Скиренна там, в сердце орочьих лесов. - Нечто вроде свода правил, которым следую сильнейшие маги, если не ошибаюсь?
  -- Именно, - подтвердил Шегерр. - Его написали в давние времена, и каждый чародей, достигающей определенной ступени в искусстве, должен выполнять записанные там правила, первым и главнейшим из которых является отказ от власти над людьми. Однажды жажда власти, охватившая магов, привела к ужасающим последствиям, и те немногие, кто уцелел в охватившей едва ли не весь материк жесточайшей войне, добровольно отказались от возможности явно править людьми. С тех пор мы стали кем-то вроде тайных советников, убеждающих, быть может, мягко подталкивающих к чему-либо, но ни в коем случае не принуждающих и повелевающих. Такой порядок существовал многие века, и нельзя сказать, что он был особенно плох. Но мой ученик, которого многие из нас считали самым искусным из живущих магов, и который сам осознавал это, в какой-то миг решил, что пришла пора изменить ход вещей. Пожалуй, ему следовало родиться веков этак семь назад, и тогда у него был бы шанс исполнить задуманное, но сейчас, заявив о своих притязаниях на власть, он просто рисковал сойтись в схватке с сильнейшими магами нашего народа. Никому не нужна война сейчас, каждый довольствуется тем, что есть, и мои собратья предприняли бы все, чтобы обуздать смутьяна.
  -- Быть может, чародей, ты не совсем прав, - рот Ратхара скривился в ухмылке. - Отнюдь не всегда наши с тобою кровные родичи проявляют благоразумие.
   Воин ничего не понимал в чародейском искусстве, как и большинство соплеменников, будучи абсолютно чужд тайн магии. Но за свою жизнь, не то, чтобы очень долгую, но богатую на разные события, воин сполна успел понять, что человеческое коварство, подлость и алчность поистине не знают границ. И если уж находятся те, кто готов прикончить своего приятеля за пару золотых монет, то ради того, чтобы править целым миром, иные могут пойти на любое предательство, презрев любые клятвы и обещания, ибо слишком уж лакомым был приз, предназначенный тому, кто победит в этой игре.
  -- Ради власти люди готовы пойти на все, не считаясь с любыми жертвами, - убежденно вымолвил Ратхар. - И это, как я успел понять, равнозначно для магов и для тех, кто полностью лишен вашего таинственного дара.
  -- Не стану спорить с тобой, - ответил Шегерр, вздохнув, словно от нахлынувших внезапно безрадостных воспоминаний. - Я и впрямь не знаю, как бы все обернулось, если бы другие чародеи нашего тайного ордена узнали о его намерениях, но, как бы то ни было, я, первым узнав об этом, попытался остановить его. Я приложил все усилия, использовал все отпущенное мне красноречие, дабы отговорить его от безумной затеи, но эта идея уже целиком овладела Тогарусом, и он только смеялся, назвав меня старым трусом. Он ушел, и я не решился задерживать его силой, хотя, возможно, окажись я тогда не столь осторожным, удалось бы сохранить многие тысячи жизней. А потом, по прошествии немалого времени, в моих руках оказался некий древний артефакт, принадлежавший ранее кому-то из древних народов, живших здесь задолго до появления людей. Это была моя страсть, разные магические безделушки минувших эпох, и Тогарус, знавший это, устроил мне ловушку. Он опасался, что я захочу помешать его планам, и решил избавиться от меня. Я уцелел только чудом, много лет затем потратив только на то, чтобы восстановить свои силы, и все это время проведя в отдалении от людей.
  -- А твой ученик тем временем плел свои интриги? - понимающе усмехнулся Ратхар. Маги, которым подвластны какие-то непостижимые силы, или простые ремесленники, все они одинаковы. Предательство, расчет, жажда наживы, как все это было знакомо воину, и оказалось, что у многомудрых чародеев, все в точности так же.
  -- Да, он оказался настойчивым и хитрым малым, - печально вздохнув, кивнул старый волшебник. - Тогарусу нужно было орудие для завоевания власти, то, владея чем, он мог не бояться ни магов, ни человеческих армий. И он обосновался в Фолгерке, зная о том, что правители этого государства издавна имели зуб против эльфов, и также узнав откуда-то про древний долг гоблинов перед Перворожденными. Он мастерски сумел стравить два королевства, играя на давних распрях, человеческой алчности и гордыне, точно искусный музыкант - на арфе. И он почти добился своего, лишь чудо, никак иначе, помешало ему завершить свой замысел. - Маг задумался, замолчав, и Ратхар не решился беспокоить его.
   Отшельник молчал довольно долго, видимо, вспоминая дела минувшего. Наемник уже думал, что его спутник больше не хочет продолжать этот разговор, когда Шегерр заговорил вновь:
  -- Знаешь, друг мой, хотя Тогарус и был опасным безумцем, иных слов я подобрать не могу, мне жаль, что он погиб. - И, верно, в голосе старого мага слышалась неподдельная скорбь, что показалось воину, внимательно слушавшему историю чародея, странным. В самом деле, наемник понимал, как можно искренне сожалеть о гибели того, кто дважды пытался уничтожить тебя.
  -- С каждым поколением мы что-то теряем, искусство забывается, старые мастера умирают, не успев передать своим преемникам все, чем владеют сами, и возможно спустя еще несколько веков магия в этом мире умрет, - неспешно продолжал тем временем свой рассказ отшельник. - А Тогарус был одним из тех, кто не просто использовал свои возможности для решения повседневных проблем, как это все чаще случается ныне. Он постигал искусство ради искусства, стремясь познать как можно больше. Это потом он загорелся жаждой власти, поняв, что может извлечь выгоду из своих знаний, и все же он был действительно самым могущественным, самым одаренным магом из всех живущих ныне. Все мы не вечны, - вздохнул Шегерр. - И магия не дарует бессмертие, лишь продлевая наш век в сравнении с обычными людьми. Потому каждый из нас, признанных мастеров, стремится передать все свои знания, все умения, которыми он успевает овладеть, ученикам, дабы наше искусство не умирало вместе с нами. И я душу вложил в Тогаруса, не жалея сил, учил его всему, что знал сам, дабы он смог стать достойным своего наставника и, со временем, сумел бы превзойти меня. Я посвятил его обучению большую часть жизни, и со смертью его все мои знания просто пропадут, ибо я уже стар и не успею обучить своего преемника, если даже и найду того, кто будет достоин этого, так, как должно. Я сожалею о смерти Тогаруса, хотя понимаю, что иного выхода не было. И еще я сожалею о том, что никто и никогда так и не узнает, где мой бывший ученик, да покоится он с миром, хранил свое собрание древних магических трудов. Ради этой груды древних пергаментных свитков, каменных плит и глиняных табличек многие маги нашего времени отдадут что угодно и пойдут на все, но теперь, скорее всего, все это стало недоступно для нас. Хотя, быть может, это и к лучшему.
   Шегерр внезапно вновь умолк, печально склонив голову, и Ратхар, проследив за его взглядом, увидел приближавшуюся к ним Мелианнэ, за спиной которой шагали еще два эльфа. Принцесса не спеша спускалась по склону холма, и в свете луны глаза ее блестели, как решил наемник, от навернувшихся слез.
   При появлении эльфийки и Ратхар и Шегерр, не сговариваясь, поднялись на ноги, приветствуя Мелианнэ. Возможно, следовало что-то сказать, ведь она только что простилась с братом, но слов не было, а Ратхар тем более опасался напоминать ей об этом, ведь принцесса могла и не принять выражение сочувствия от убийцы.
  -- Куда вы думаете направиться теперь, - спокойно, даже слишком спокойно, произнесла Мелианнэ. - Каковы ваши намерения?
  -- Если это возможно, я бы побывал в Фолгерке, - предложил Шегерр. - Я слышал, король Ирван при смерти, и ни один из целителей во всем королевстве не может ему ничем помочь. Возможно, там, где бессильно лекарское искусство, магия придется кстати.
  -- А ты, Ратхар, - Мелианнэ обратилась к наемнику. - Что ты собираешься делать дальше? Если хочешь, тебе дадут провожатых, которые помогут тебе добраться до границы с Дьорвиком.
  -- Пожалуй, э'валле, я не стану пока спешить в эту страну, - Ратхар пожал плечами. - Все равно это не моя родина, и я не страдаю от тоски по тем краям. В Дьорвике я провел немало времени, а сейчас вдруг захотелось посмотреть на другие страны. Я прежде никогда не был в Фолгерке, и потому не отказался бы присоединиться к почтенному Шегерру, если, разумеется, он не будет против такой компании.
  -- О нет, - рассмеялся старый маг. - Я нисколько не возражаю, даже, скорее, напротив, рад, что ты решил составить мне компанию, друг. Думаю, на границе сейчас небезопасно, и твой меч сослужит нам неплохую службу за время пути.
  -- Это верно, на юге все еще неспокойно, - подтвердила Мелианнэ. - Наши воины вновь ушли на север, на старую границу, а фолгеркцы пока зализывают раны и не думают о наступлении, но это едва ли продлится долго. Над стенами Хел'Лиана все еще развевается знамя Фолгерка, и воины Ирвана не собираются уходить оттуда без боя, а мы не хотим так легко отдавать этот город людям. Думаю, как это не печально, война еще не закончилась, просто обе стороны собираются с силами для новых сражений. Залив кишит корсарами с юга, они тоже жаждут нашей крови и богатой добычи. Все ваши усилия помогли избежать катастрофы, но еще немало жизней придется отдать эльфам и людям, прежде чем мир вновь вернется на наши земли.
  -- Тогда тем более следует спешить на юг, - Шегерр сразу посерьезнел и нахмурился. - Слишком много крови пролилось, но никто не приобрел ничего такого, что оправдало бы эти жертвы. Думаю, пора положить этому конец, - с неожиданной твердостью промолвил маг. - Возможно, спасенный от смерти король Ирван не откажет оказавшему столь значительные услуги старику в небольшой просьбе, и отведет своих воинов назад.
   Ратхар при этих словах чуть усмехнулся, поскольку сразу понял намерения Шегерра. Пожалуй, если всей пойдет так, как задумал старик, вскоре по всем сопредельным государствам разнесется весть о новом советнике и придворном чародее фолгеркского государя, неком Шегерре-северянине, сменившем принявшего геройскую смерть во имя спасения королевства мага и мудреца Тогаруса. Что ж, насколько успел понять наемник, это не самый худший человек, знающий, что такое честь, и его появление в Фолгерке, вероятно, будет лишь на благо всем.
  -- Раз таково ваше решение, то я прикажу выделить вам несколько воинов для охраны, - подумав, решила принцесса. - На меч Ратхара можно полагаться без малейших сомнений, но ты, воин, все еще не оправился от ран, и будет лучше, если в бою тебя будет кому прикрыть.
   За время перехода от руин к побережью Шегерр немало времени потратил на раны наемника, но действительно Ратхар еще не оправился полностью. Там, в руинах, он сражался, не замечая боли, но затем, когда все закончилось, и никому больше не угрожала опасность, у него не осталось сил, чтобы стоять на ногах без посторонней помощи. И потому наемник был даже рад, что в пути их будут сопровождать эльфы. В отличие от многих своих собратьев, воин с севера вовсе не испытывал к Перворожденным безотчетной ненависти, презрения, или, скорее, зависти, зависти к их красоте, долголетию, столь свойственной большинству людей. Напротив, когда Ратхар смотрел на Мелианнэ, совсем иные чувства рождались в его душе, чувства, о которых воин, пожалуй, никогда и никому не осмелился бы сказать, ибо, что скрывать, огрубевший душой наемник сам порой пугался этих новых чувств.
  -- Мы благодарим тебя, э'валле, за честь и заботу, что проявляешь ты к нам, - за них обоих ответил тем временем Шегерр. - И если мне представится возможность, я постараюсь отблагодарить тебя должным образом за все, что ты для нас делаешь. Я ведь понимаю, что твои братья чувствуют по отношению к нам, и потому тем более тебе благодарен.
  -- Не стоит, маг, - отмахнулась Мелианнэ. - Просто возвращайтесь скорее к своим, чтобы мои братья могли вас просто забыть. И если тебе это действительно под силу, останови войну, иной благодарности мне не нужно. Эльфы уже не помышляют о завоеваниях, так пусть нам оставят то, чем владеем мы ныне. - С этими словами она развернулась и двинулась прочь, сопровождаемая своими телохранителями.
   Ратхар несколько мгновений смотрел вслед ей, а затем, не чувствуя в себе больше сил сдерживаться кинулся следом, кажется, заставив напрячься охранников принцессы.
  -- Скажи, Мелианнэ, мы сможем встретиться вновь, - спросил наемник, поравнявшись с эльфийкой. - Это возможно?
  -- Нет, скорее всего, - покачала головой принцесса, не глядя на человека. - Нам незачем встречаться, Ратхар. Если тебе что-то показалось, то лучше забудь обо всем, и обо мне тоже. Мы с тобой слишком разные, в наших жилах течет иная кровь. Я - эльф, а ты - человек, и этим все сказано, я полагаю.
  -- Жаль, - вздохнул наемник. - Я все же надеялся еще раз увидеть тебя. И я не смогу забыть о тебе, э'валле, как бы ты того ни хотела.
  -- Никому не дано знать наверняка, что ждет нас, - ответила эльфийка, и голос ее, неведомо, от чего, дрогнул в этот миг. - Возможно, твои надежды сбудутся, а возможно, мы не встретимся более никогда. Пока же ступай на юг, найди себе дело, достойное такого воина, как ты, и не думай ни о чем. - прежде, чем произнести следующие слова, Мелианнэ чуть помедлила, словно сомневаясь, стоит ли это говорить, но все же молвила: - И знай, человек, я тоже буду вспоминать о тебе.
   И Мелианнэ, принцесса эльфийского королевства, пошла прочь, а Ратхар все стоял и смотрел ей вслед, а затем тоже развернулся и не спеша двинулся к терпеливо ожидавшему товарища Шегерру. Люди покидали И'Лиар.
  

Конец Третьей книги

Кода

  
   Сознание возвращалось медленно, и чуть брезживший свет вновь и вновь сменялся мраком. Наконец тягучая пелена беспамятства спала, и он открыл глаза, впрочем, тотчас крепко зажмурившись от показавшегося нестерпимо ярким света.
   Сперва он не понял, где находится, ибо единственное, что он мог видеть, было какое-то колышущееся серое полотнище, вздымающееся, а затем вновь опадающее. Понадобилось несколько долгих мгновений, чтобы понять, что это всего лишь шатер, содрогающийся под порывами ветра. С этого мига в сознании словно прорвало некую плотину, и воспоминания хлынули, одно за другим.
   Он помнил свое имя, Ирван, и то, что прежде он величал себя королем Фолгерка. Затем он вспомнил поход, войну с эльфами, девственные леса, обманчиво безжизненные и смертельно опасные для всякого чужака. Перед глазами, как наяву, вставали поля сражений, вытоптанные копытами рыцарской конницы, усеянные телами стройных златовласых воинов в посеребренных латах. Город, диковинное скопление всевозможных башен, соединенных между собой ажурными мостиками и арками. Эльфийская столица. И тысячи воинов, раз за разом накатывающие на непокорный город, словно морские волны ударяются в гранитный утес. И вновь кажущиеся бескрайними леса, но на этот раз армия, по-прежнему сильная, пусть и уменьшившаяся в числе, в явной спешке двигалась на юг, так и не сумев занять столицу И'Лиара, сломив яростное сопротивление горстки защищавших ее воинов.
   И последнее, что он помнил, равнина, заполненная выстроившимися в боевые порядки солдатами тысячами закованных в броню бойцов под зелеными знаменами, на которых летел в неизвестность могучий орел, гордо раскинув широкие крылья. И три жуткие твари, летящие над землей, и изрыгающие струи пламени, в котором заживо сгорали сразу сотни его воинов. Три дракона, словно явившиеся из древних легенд, и истребившие кажущееся непобедимым войско с ужасающей легкостью. А затем его разум провалился в бушующее море пламени, из которого прогладывали порой морды жутких тварей, истинных демонов, скаливших жуткие клыки и яростно сверкавших глазами, роняя горячую слюну из распахнутых пастей, но так и не сумевших добраться до него.
  -- Государь, - на лицо набежала тень, и над лежавшим на спине Ирваном навис какой-то человек, прежде не знакомый. - Государь, вы очнулись? Вы слышите меня? Скажите хоть слово. - В голосе незнакомца слышалось неподдельное беспокойство, даже страх.
   Правитель Фолгерка внимательно рассмотрел того, кто обращался к нему, однако не сумел вспомнить, кем мог быть этот человек, смуглокожий, с чуть раскосыми глазами, плотный, невысокий, но явно сильный и весьма подвижный. Волосы его, цвета воронова крыла, поредели на макушке, выдавая немалый возраст.
  -- Что это было, - с трудом разлепив губы, не своим голосом прохрипел король. Первые слова дались Ирвану нелегко. В глотке пересохло, язык еле ворочался, став словно чугунным. К тому же жутко болела голова, а перед глазами вспыхивали яркие пятна. - Кто ты?
  -- Сейчас, сейчас, государь, - так и не ответив, незнакомец куда-то исчез, но спустя пару мгновений вновь явился, теперь уже с глиняной кружкой в руке. - Прошу, господин, выпейте это, - он с почтительным поклоном протянул кружку, от которой исходил запах трав, довольно приятный, хотя и необычный. - Вам станет лучше, господин.
  -- Кто ты? - повторил Ирван, одним махом проглотив содержимое кружки, терпкий напиток, от которого по всему телу прокатилась волна приятного тепла.
  -- Я лекарь, господин, - ответил незнакомец, забрав опустевший сосуд и вновь поклонившись. - Витус, целитель и знахарь из вольного отряда капитана Н'Карра, имевшего честь биться с эльфами под вашими знаменами.
   Ирван кое-что вспомнил после этих слов. Наемники действительно сражались вместе с его воинами, показав себя не только опытными, но и отважными бойцами. И почти все они погибли в одном из приграничных сражений, отчаянно атаковав эльфов в тот миг, когда вся армия отступила, не выдержав обстрела. Достойная смерть, о которой мечтали многие рыцари, но которая досталась безродным псам войны.
  -- Так что же произошло? - вновь настойчиво спросил король, почувствовавший прилив сил. - Я помню битву, и драконов, прилетевших с севера, и после этого только кошмары.
  -- Вы были ранены, государь, - почтительно ответил лекарь. - Мы проиграли ту битву, пали тысячи наших воинов, будучи не в силах противостоят драконьему пламени, а сами вы едва не сгорели заживо. Со дня той битвы на Финнорской равнине минул уже восьмой день, и вы, государь, все это время находились без сознания, так что я уже был близок к отчаянию. Это чудо, что вы пришли в себя.
   Витус не мог знать, что где-то в глухих лесах, в самом сердце И'Лиара испустил дух придворный чародей и первый советник короля, мэтр Тогарус. И чары, наложенные им на сюзерена, истаяли, а уж остальное довершили настои самого лекаря.
  -- Остатки войска, преследуемые эльфами, отступили на юг, в Фолгерк, где дали им бой, - продолжил свой сбивчивый рассказ целитель. - Его светлость граф Тард осмелился принять командование теми, кто уцелел и был еще готов продолжать сражаться. Мэтр Тогарус ушел на север, чтобы биться с эльфийскими магами, и, вероятно, преуспел, ибо они потеряли власть над драконами. Ваш чародей не вернулся из зачарованных лесов, а наше войско, сумев задержать эльфов, сейчас отступает к столице. Нам удалось, кажется, оторваться, но враг все равно идет за нами по пятам, разоряя все на своем пути, беспощадно истребляя жителей и грозя настигнуть войско в любой миг.
  -- Что слышно с побережья, - спросил Ирван. - Есть оттуда вести, лекарь?
  -- Возможно, граф Тард... - Витусу очень не хотелось гневить короля, а поведать ему хоть что-то радостное лекарь не мог по причине отсутствия таковых известий.
  -- К демонам графа! - силы возвращались к Ирвану с каждым мигом, и он уже мог кричать во весь голос, так, что целитель в страхе содрогнулся. Правда, сесть в седло Ирван все еще поостерегся бы. - Черед графа еще придет, - уже мягче продолжил король. - Ты тоже должен многое знать, так не томи, рассказывай все, как есть.
  -- Хел'Лиан осажден, государь, - нехотя произнес Витус, подчиняясь повелению короля. - Аргашцы потеряли уже много кораблей, пытаясь доставить в город припасы, и многие говорят, что они могут оставить нас, не желая гибнуть напрасно. Эльфы оставили под стенами города сравнительно мало воинов, недостаточно, чтобы штурмовать, и у наших братьев есть шанс продержаться еще несколько недель.
  -- Разбиты, отступаем, - услышанное было столь страшным, что король, разумом понимая, что все сказанное является правдой, сердцем не мог принять это, просто не желая верить тому, что поведал лекарь. - Враг на наших землях, как это могло случиться? Где же доблестные рыцари, где наемники, эти дети войны, которым ничто не страшно, лишь бы платили полновесным золотом?
   Воистину, никогда прежде король Ирван, владыка Фолгерка, не испытывал подобного потрясения. Армия, многочисленная, едва ли не самая сильная из всех, собиравшихся под этим небом со дня, когда пала Эссарская империя, казалось, просто не должна была узнать, что такое поражение. И вот они бегут, бегут по своей земле, преследуемые беспощадным, опьяненным человеческой кровью врагом, творящим жуткие бесчинства. А он, король, ранен и слаб, и едва ли даже сумеет теперь взобраться в седло.
   Стоило ли жить, чтобы слышать такие безрадостные вести? Армия разгромлена, пали тысячи воинов, и враг попирает земли предков, принеся на них горе и боль. И он, венценосец, правитель державы, совсем еще недавно сильной и вольной, не может защитить свой народ, не может даже взять в руку клинок, чтобы пасть в схватке с врагом, как простой воин. Позор, позор во веки веков!
  -- Ступай, лекарь, - приказал, наконец, Ирван. Потрясение, охватившее, было государя, уступало жажде действия. - Пошли кого-нибудь за графом Тардом, и пусть явятся все сеньоры, все командиры. У нас еще много дел. Пусть мы понесли большие потери, но мы еще живы, и можем биться. Нужно собрать всех рыцарей, пригласить наемников, открыв королевскую сокровищницу. К демонам золото, - прорычал король, чувствуя, как кровь быстрее бежит по жилам, изгоняя из тела немочь. - Ведь не золото вовсе защитит наши дома. Пусть созовут ополчение, пусть всякий, кто может держать оружие в руках, встанет под наши знамена. Судьба королевства под угрозой, и долг каждого моего подданного - стать на его защиту в этот горький час. Нам нанесли оскорбление, и смыть позор можно только кровью врагов. Они посягнули на наши земли, так пусть умоются собственной кровью, раз оказались столь самонадеянны.
   Лагерь пришел в движение. Всюду слышались отрывистые команды, бежали куда-то воины в полном боевом облачении. Рыцари спешили предстать перед своим королем, увидеть которого живым многие из них уже и не чаяли. И мчались во все концы королевства гонцы на быстрых конях, спеша объявить волю государя. Война продолжалась.
  

Конец

   Май - август 2008, ноябрь 2009.
   Рыбинск
   81
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"