Все начинается, как всегда, с широких мазков. Бесконечность космоса сковали тускло мерцающими цепями сверхскоплений и туманностей. Задав сеть координат, получив север, юг, восторг и запах, вселенная начала украшать себя.
Настало время для мелких деталей, без которых любая картина станет скучной и пресной. В равномерную поросль ярких молодых звезд добавлялись тусклые спирали туманностей, подсвечиваемые реликтовым излучением газовые глобулы и яркие точки квазаров.
Затем нужно добавить в палитру немного света. Огромные облака газа, переливающиеся от нежно розового до небесно голубого, светились прохладным рентгеновским излучением. Тускло алели жесткими гамма квантами крошечные точки пульсаров и магнетаров. Звезды доливали в эту палитру все краски спектра, от предсмертного багрянца догорающих красных гигантов до безумного ультрамарина сверхновых.
Миллиард лет тому назад в космосе случилось обыкновенное чудо: вспыхнула гиперновая. Вихри сложнейшей физики закрутили пространство и время, сжали их, разорвали, и по космосу растеклись потоки новорожденной туманности.
Элементы, рожденные в этом взрыве, собирались вместе, образовывая планеты. Некоторые из этих элементов, те что потяжелее, пассивно лежали в слоях себе подобных, в мирной дреме ожидая своего часа. Более легкие активно слипались, образовывая все более сложные и сложные структуры. Со временем структурам стало не хватать сложности, они начинали искать тяжелые элементы, сплавлять их вместе, придавать им форму, и усложнять ими друг друга.
Параллельно с этим процессом по вселенной неслышно летел поток сверхжесткого гамма излучения, невидимый, неслышимый и смертоносный. Пару раз он натыкался на населенные планеты, и тогда целые цивилизации гибли, оставляя после себя грандиозные некрополи. Последние выжившие умирали от лучевой болезни, зачастую даже не понимая, что с ними происходит, посылая Вселенной бессильные проклятия. Вселенная молчала: она забирала лишь то, что дала сама.
Гамма луч в своем бесконечном путешествии пересекся с парой примитивных космических кораблей. Электроника начала сходить с ума, экраны покрыли зловещие помехи, датчики радиации мгновенно уперлись в предел излучений и там застыли. Экипаж и пассажиры получили смертельную дозу излучения: развитие науки позволило им понять, что именно их убивает, но не позволило им найти способ спастись.
По обычаю своей планеты, население кораблей оставило бессильную науку и обратились к религии. Звенящий от радиации воздух наполнили горячие молитвы и плач. И тогда в равнодушной вселенной произошло еще одно событие, намного менее вероятное, чем пересечение пассажирской космотрассы и последнего поцелуя мертвой звезды: их молитвы были услышаны.
Когда последний агональный шепот затих в полутьме корабельных коридоров, управление взяла на себя автоматика. Космонавигатор обозрел окресности, и рядом оказалась звезда, спокойная, приветливо-желтоватая звезда массой в полторы солнечных, вокруг которой вращалось аж две планеты! Более того, обе были пригодны к существованию белковых форм жизни.
Тела обитателей кораблей погибли, но их души уцелели и получили второй шанс в увлекательной лотерее жизни. Невидимым ни для каких приборов серебристым облачком они уцепились за корабли и были увлечены ими к безымянной звезде и ее планетам.
Первая планета, дальняя от солнца, бурлила буйством жизни, шумом колоссального леса, покрывавшим единственный континент. Один из кораблей совершил здесь автоматическую посадку, спалив лес на многие десятки километров вокруг себя: второй полетел дальше.
Вторая планета была нелюбимым пасынком местного Солнца: она оказалась ближе к светилу, и чахлая жизнь выползала из щелей в местных неприветливых скалах лишь по ночам. Как ни странно, в отличие от первой планеты тут была разумная жизнь: она то ли покинула этот негостеприимный край, то ли погубила сама себя в истребительных войнах и пароксизмах тоталитаризма: в любом случае, от нее ничего не осталось, кроме прекрасных городов, в которых теперь жил лишь ветер, и уродливых статуй.
Кораблю тут повезло меньше - изъеденная радиацией электроника подвела, и он вспыхнул ослепительным взрывом, дальним родственником погубившей его гиперновы. Впрочем, сонму душ это нисколько не повредило, они расползлись по узким ущелинам скалистой поверхности их нового дома и, утомленные, заснули.
Души первой планеты вошли в тела местной фауны, пробудив в их мутных глазах пламя сознания. Душам второй планеты не нашлось телесного пристанища, и их физическая оболочка в муках вышла из изломанных скал их новой родины.
Так началась новая акт вечной игры. Чем он кончится? Кто знает.
****************************************
Практически всю поверхность планеты покрывал лес. Огромный, бессмертный и безмолвный, он непрестанно рожал и хоронил тысячи своих детей, заботливо прикрывая истории их жизни от любопытных лучей солнца. На каждом этаже деревьев, составлявших его, от легких и светлых верхушек, населенных юркими подвижными зверушками, до влажных темных глубин, где медленно передвигались огромные хтоничные твари, разыгрывалась одна и та же пьеса, неизменная, но не теряющая интереса: сильный охотился на слабого.
С шумом и грохотом, распугав сотни и убив десятки, в лес свалился корабль. Закутанный дымом, обгоревший, он угрюмо возвышался над притихшими деревьями, тихо отравляя воздух оставшейся космической радиацией.
Отпрянувшие было деревья быстро сомкнули строй. К стальной обшивке корабля осторожно прикоснулся корень, один, другой, третий. Осмелев, деревья все теснее обнимали своего стального брата, медленно стягивая с него тяжелые стальные доспехи, проникая глубоко в машинные залы, склады и трюмы. Корабль не сопротивляся: не было сил.
Вслед за деревьями двинулись животные. Пушистое неопознанное создание, словно целиком состоящее из хвоста и лапок, порскнуло в темную ржавую глубь каюты, где мирно спала серебристая душа давно погибшего капитана. Почуяв неладное, зверушка остановилась, настороженно повело усами и уже была готова вернуться, но было уже поздно. Яркая серебристая вспышка мелькнула перед ее глазами, обжигая нервы и глубоко забираясь внутрь уютных сумерек сознания. Из искры зародился разум.
Оставив глубоко внизу вечный шепот леса, звери поднялись выше, под самый небосвод, чтобы там, не прячясь ни от кого, снова и снова ставить всю ту же надоевшую пьесу.
Стрела клюнула металлическую обшивку корабля и со звоном отскочила. Йож осторожно выглянул из-за отслоившейся плиты и тут же юркнул обратно - мимо пролетело еще две.
- Вон он! Держи его, лови! - загомонили возбужденные голоса со все сторон. Десятки луков нацелились на него, те, кому не хватило лука, припали к земле в поисках камней потяжелее.
Быстро подтянувшись на одной плите, Йож мгновенно перескочил на другую, после чего с разбега перепрыгнул через широкую щель в заросшем мхом металлическом парапете.
Стрела на излете ужалила его в плечо, не пробив куртку плотную куртку с металлическими заклепками, и полетела, кувыркаясь, куда то вниз. Он прибавил скорости и юркнул в трещину в обшивке. Стая ломанулась за ним следом. Ктото застрял в узкой расщелине: не глядя, Йож безошибочно определил что это был Барсук. Бедняга не мог похудеть даже на нынешнем голодном пайке.
Йож бежал, петляя между кучами древнего мусора, заброшенными домами и чахлыми деревцами, выросшими на том, что было занесено могучими весенними ветрами и зацепилось между стыков плит. Забежав в одну из особо узких улочек, образуемой двумя выгоревшими зданиями, он уперся в ржавую металлическую сетку. Это было неприятно: еще недавно ее не было.
Топот ног за спиной становился все громче. Йож упрямо засопел: ржавая сталь больно впилась в пальцы. Перемахнув через ограду, он побежал дальше, затерявшись среди зарослей, простиравшихся до самого края платформы.
Преследователи, не успев затормозить, с шумом врезались в ржавчину забора. Сеть заскрипела, но не поддалась и оттолкнула их обратно. Стая недовольно заулюлюкала: стрелять сквозь густое сплетение проволки было бессмысленно. Самые крепкие начали карабкаться через: остальные, включая Барсука, грустно хлюпая носом, отправились восвояси.
Несколько минут Йож, сопя, продирался сквозь кусты, обильно пустившие свои корни в щели металлических плит, пока наконец не вылез на широкую платформу, открывавшую отличный вид на заходящее солнце.
Утирая пот, он подошел к краю платформу и, прищурившись, проводил глазами солнце. Длинная тень его облизнула чьи то исцарапанные тонкие ноги - он не обернулся. Тихие шаги остановились метрах в пяти от него, в воздухе застыл немой вопрос.
Солнце спряталась за бескрайним, простирающимся во все стороны лесом. Йож оглянулся. За ним стояла Фиона и целила в него из лука.
- Пиу - сказала она и отпусила тетиву. Стрела бессильно упала ему под ноги.
- Где твоя стая? - Спросил ее Йож.
- Отстала. Никто не может тебя догнать. Почему ты стал такой, Йож? Ты всегда был лучшим.
- Скучно стало. - ухмыльнулся он. - Не за кем гоняться, орать. Стая разучилась делать луки. Хоть так развлекусь.
Последние лучи заходящего солнца мигнули и погасли. Прохладный ночной ветер пощекотал между его игл.
- Мне пора. Завтра мы опять будем тебя ловить.
- И опять не поймаете.
********************************************
Ночь ласково опустилась на безжизненые равнины ближайшей к звезде планеты. Огромные звезды равнодушно мерцали в прохладном разреженном воздухе. В полутьме, проницаемой только холодным светом далеких звезд, горделиво возвышалась башня, настолько белая, что казавшаяся светящейся.
На самой верхушке башни на ложе, сделанной из цельного куска мрамора, почивала девушка. Ей снился сон, в котором она видела широко раскинувшееся дерево, настолько большое, что оно объяло весь мир. Дерево гнило.
У основания древа находился пруд. Раньше тут был бурный ручей: он застоялся, заболотился, погиб. В темных пучинах пруда трепетало чье то склизкое тело.
Ствол дерева обвивали цепи. Они тянулись вверх, словно черные змеи, и обвивали запутавшееся в кроне этого дерева Солнце. Не то, большое, что безжалостно выжигало каждый день гладкие стены башни, а ее младший брат. Солнце было безжалостно опутано крепкими цепями, которые не давали ему распуститься и светить в полную силу. Солнце было больно.
Другие цепи тянулись вниз, глубоко во мрак корней. Там притаилась могучая покоренная сила, которая когда то восстала и пыталась освободить Солнце. Она потерпела крах, и была низвергнута вниз, во тьму, и там ждала своего часа. Девушка видела ее как пару железных челюстей, упрямо продолжавших жевать неподатливый металл.
Девушка, которую звали Йованна, обозревала дерево, и мечтала освободить его. Ей хотелось, чтобы бурный поток снес грязь и слизь, что накопилась у корней дерева, чтобы крона снова бушевала в потоках солнечного ветра, наслаждаясь светом и теплом своего ручного солнца. Она потянулась своим духом к кроне дерева, к городу, налипшем на нем, что словно старый трутовик.
Там она нашла единственную живую душу, которую не устраивал вялый и сонный порядок вещей, и направила ей послание - Вниз!
Этот порыв истощил ее силы, и она проснулась. Медленно ступая босыми ногами по холодным мраморным полам, она вышла на украшенный резьбой балкон.
Перед ней открылась пустыня из черного песка, над которой медленно восходила огромная багровая луна. Перед башней носилась стая существ, похожих на собак: частью игрались друг с другом, частью терзали мутный комок чего то, бывшего когда то живым существом, один, старый, седой пес без одного глаза смотрел на девушку, словно ждал чего то.
Йованна запрокинула голову. Звезды были в совершенном беспорядке, совсем не так, как она оставила их в прошлый раз. Она нахмурилась, затем наставила изящный пальчик на самую крупную звезду и повелительно махнула рукой: повинуясь властному жесту, звезда немедленно перескочила на новое место.
Вскоре за ней пристроилась следующая звезда, чуть меньше, за ней еще меньше: вскоре целый участок звездного неба пришел в идеальный порядок. Йованна задумчиво оглядела результаты работы и признала ее приемлемой. Хоть остальное звездное небо было в хаосе, она решила заняться им потом: таскать звезды туда сюда так себе работенка!
Вдалеке, на фоне восхода луны, высились строения древнего города. Люди, вышедшие из камня, такие же как она, поселились там когда то давно, ведя свою тихую жизнь, мало отличаясь от скал, которые их породили. Этот город звал Йованну, он нуждался в ней.
Йованна развернулась и начала спускаться по круто завитой спиральной лестнице. Босые ноги бесшумно ступали по белоснежным ступеням. Иногда девушка бездумно касалась горельефов на стенах, словно прощаясь.
Она вышла из башни: луна к тому времени взошла полностью и ярко осветила пустыню. Псы разбежались: им наскучили игры. Йованна медленно пошла вперед, оставляя за собой идеально ровную цепочку следов.
То тут, то там из песка выдавались статуи ушедшей цивилизации. Превосходно выполненные, так, что каждая жилка под кожей, каждая складка одежды казалась настоящей, они показывали различные людские уродства. Одна статуя изображала отвратительного толстяка в одной набедренной повязке, с проплешиной и толстыми жадными губами: сальной взгляд, казалось, провожал тихо ступавшую Йованну. Вторая запечатлела старуху в лохмотьях: ее каменный взгляд сквозил безумием. Третья представляла из себя высокого, статного мужчину: тело его было покрыто удивительно натуральными струпьями и язвами.
Йованна шла и шла, и песок покорно шуршал у ее ног. Она не разглядывала статуи: путь предстоял неблизкий, а времени у нее было мало.
********************************
Для того, чтобы оглядеть целиком корабль, упавший вечность назад в плотную гущу леса, пришлось бы подняться на много километров над поверхностью планеты. Тогда он целиком уместился бы в величественный пейзаж, широко раскинув свои многочисленные отсеки, ставшие домом для новых существ, унаследовавших от прежних хозяев не только разум, но и жилье.
Жилые отсеки, которые, словно лепестки, окружали верхушку корабля, давно пришли в негодность. В полах приветливо улыбались дыры, приглашая в увлекательное путешествие до притавишихся глубоко внизу крон. Крыши тоже обрушились, и, чтобы уберечься от ливней, которые нет нет да и навещали одинокую вершину корабля, и зверям приходилось строить из подручных вещей небольшие хибарки, странно выглядящие среди колоссальных руин залов, столовых и спортивных помещений.
Автоматика здесь давно умерла. Медроботы никого не лечили, штурман отчаялся достать кого либо своим сигналом бедствия и тихо уснул, киберкапитану было некому шутить свои тщательно запрограммированные шутки, и он тоже умер. В корабле жил только реактор, питавший оставшиеся немногочисленные принтеры, которые переводили энергию в массу и позволяли сущестовать налипшей на древнего гиганта цивилизации.
Широкая дорога, единственная в безымянном городе, которая с некоторыми оговорками заслуживала звание проспекта, начиналась в давно брошенных руинах и шла до самого края палубы, рассекая город пополам. Именно по этой дороге шел Йож.
Стук! Стук! Стук! Двери одна за другой закрывались на пути Йожа. Детки, утомившись за день, полный игр и развлечений, одни за другими исчезали в своих уютных маленьких домишках.
Длинные вечерние тени путались в ногах. Одно солнце клонилось к закату. Другое солнце, искусственное, освещало улицу, дома, редкие деревья тусклым багровым светом, придавая пейзажу чувство тревожности. Глаза, отражавшие красные лучи реактора, кололи Йожа в спину. Улицу накрывала тишина, и не было слышно ничего, только мерный шаг тяжелый ботинок.
Его дом находился на краю уровня, поотдаль от широко раскинувшихся жилых кврталов. Покрытое темными пятнами больное солнце реактора медленно вращалось вверху, захваченное мощными магнитными полями, высоко высоко, в километре от корабля. А ведь когда то это было яркое, здоровое светило, которое задорно соперничало со своим старшим братом на небе! Он не застал те времена, но внимательно слушал рассказы старших. Тогда энергии хватало на все и на всех, а праздник Дня Благодарения Реактора был радостным и светлым событием.
С тех пор реактор медленно умирал, энергии становилось все меньше. Домашние принтеры выплевывал все более скромные порции еды. Примерно с того момента наравне с ругательствами, связанными с насилием и агрессией, стали незаметно прорастать ругательства, посвященные еде и дефициту вещей. "Голодающий", "Рахит", "Неедяка" - Йож помнил, как одну девочку-ящерку затравили до слез, прозвав "Нехватка". "Нехватка", "Нехватка" -- слышала она всюду, куда бы не пошла. Так и Йожа дразнили "Драчуном"... пока его еще дразнили.
Его дом находился на самом краю селения, и представлял из себя бывший пульт управления реактором. Вместо стен там были куски обшивки, которые обвили ветви, а вместо крыши было густое плетение листьев. Сюда редко кто заглядывал: дом был таким же нелюдимым одиночкой, как и его обитатели.
- Привет, пап. - Поздоровался он.
- Привет. - отец не обернулся, низко склонившись на тусклым пультом, по которому медленно бегали разноцветные огоньки. Глаза Йожа невольно задержались на сгобленной фигуре родителя.
Съезжившийся. Безвольный.
Без игл.
Йож поднялся в свою комнату. Хотелось есть. Он подошел к принтеру и открыл меню. Оно не баловало разнообразием, и многие пункты из него регулярно пропадали - сначала он думал, что ему кажется, но проверить никак не мог: говорить об ассортименте принтера считалось неприличным. Потом он специально запомнил некоторые позиции и убедился: было - нету. Однако, в нем до сих пор можно было найти чтото интересное.
Через пол часа принтер запыхтел, выдавая ужин. Наскоро насытившись, Йож отправился в свою каморку наверху. Стягивая куртку, он поморщился: следы от стрел все еще болели.
Вытянувшись на кровати, он некоторое время бездумно следил за игрой теней и шепотом ветвей над головой. Потом закрыл глаза и уснул.
Ему снился странный сон, впервые за долгое время. Там была пустыня с черным песком, и дева на балконе, что выходила, чтоб накормить замерзших псов. Ее умолящий взгляд впивался в душу Йожа, прося только об одном - спуститься вниз, на нижние уровни, куда было строжайше запрещено ходить, и сделать там... что?
Он так и не успел выяснить это. Над ухом запищал недавно распечатанный будильник, начинался новый день, а значит, на него объявлялась новая охота. Но главное, теперь он знал, куда идти.
***********************************************
Йована аккуратно ступала по улицам Тихого города. Немногочисленные прохожие аккуратно расступались перед ней, почтительно кланяясь. Она отвечала им улыбкой - уголками вниз.
Город казался вытесанным из цельного, огромного куска мрамора: здания строились не из кирпичей, а из цельных блоков причудливой формы, пригнанных друг к другу так плотно, что даже самый пристальный взгляд не мог заметить стыков.
Йованна прошла мимо мраморной ротонды, увитого мраморным же плющем: резьба неведомых мастеров была столь тонкая, что листья, казалось, чуть колебались под ветром. Она прошла мимо колоннады, поддерживающей массивную крышу древнего пантеона - к каждой колонне была прикована мраморная статуя мраморными же цепями: бледные лица искажало страдание.
Ее путь пролегал через небольшой холм, который украшал бельведер, покрытый прихотливой резьбой. Одна из деталей привлекла внимание Йованны. Приглядевшись, она нахмурилась: видимо, здесь резец древнего скульптора соскочил, нарушив идеальный порядок узора.
Подойдя к изуродованной стене, она аккуратно пальцем провела по шраму на поверхности строения: вниз бесшумно осыплась струйка тончайшей мраморной пыли. Теперь все было в порядке: непокорный бельведер затих, найдя свое место в идеальном ансамбле города.
Ее путь привел ее на огромную пустую площадь, где в центре, в полупрозрачной перламутровой сфере, парила Серебряная дева, та, что когда то наградила ее бесконечной силой, позволив шлифовать и улучшать мраморное совершенство города.
Она шла медленно, как можно дольше откладывая неприятный момент. Но ничто нельзя откладывать вечно.
- Посмотри - зазвучал у нее в ушах тихий голос. - Посмотри во что превратились улицы твоего города. Город больше не растет, он приходит в упадок. Наши руки больше не в сил поднять резец, чтобы овладеть непокорным мрамором. Мы заползаем в свои дома и погружаемся во сны, полные воспоминаний о том, кем мы были.
Йованна, потупившись, молчала. Ей было нечего ответить.
- Браслеты были дадены тебе в обмен на обещание. Обещание накормить город. Ты не сдержала свое слово. Верни.
Антенной к небу взделась белоснежная рука Йованны, браслет соскочил с ее руки и взвился в ночное небо. Она стала такой же, как прочие обитатели города, ее бывшие соотечественники.
Йож шел по улице, прикрываясь широким воротом куртки от привычных липких взглядов. Было раннее утро, и он знал, что до вечера его никто не тронет. Пока многочисленные жители города заметали пороги своих жилищ, громко распевая песни, приветствуя новый рассвет. Замечая Йожа, они прекращали свое занятие и провожали Йожа долгим неуютным взглядом.
Зайчиха, испуганно прижав уши, спряталась в доме и аккуратно выглянула из окна.Бельчиха, ежиха, мышиня, матери знакомых и бывших друзей Йожа, женщины, которые знали его с самого детства, закрывали дверь как только он подходил ближе. Двери вновь бесшумно открывались у него за спиной. Йож знал это, не оглядываясь.
Город, раскинувшийся в стволе и на широких отставших плитах обшивки отвернулся от него в тот момент, когда под его кожей начали расти длинные и тонкие иглы.
Он навсегда запомнил день, когда это стало заметно. Притихшая стая, во главе с Фионой, окружила его, недоверчиво оглядывая. Барсук, толстый трусливый увалень, неожиданно для всех подошел и протянул палец к кончику редких игл, торчащих из под футболки. Йож дернулся, игла проткнула палец, Барсук отскочил и с изумлением воззрился на рубиновую капельку крови, скапливающуюся на кончике указательного пальца. Кровь медленнно набухала багровой круговертью, наконец, оторвалась от пальца и тяжело плюхнулась на мелкую пыль площадки.
Кровь! Страшное, запретное слово, даже произношение которого считалась неприличным, связанным с насилием, агрессией, принуждением. Город отвернулся от него, бывшие друзья организовали травлю, забрасывая его тупыми стрелами и камнями. Спасало его только совершенное знание всех потайных ходов в чреве давно мертвого корабля, а так же скорость, спасавшая от летевших со всех сторон метательных снарядов. Выйти из этой ситуации он мог только лишившись игл, чего Йож категорически не хотел, или найти выход из города, что считалось невозможным.
Из нежеланного и невозможного Йож всегда выбирал невозможное.
Тяжелая дверь медленно, со скрипом, отъехала в сторону. Дневной свет ворвался в давно заброшенное помещение, чтобы тут же брезгливо отпрянуть от маслянистой, матово черной поверхности воды. Фигура, темная на фоне яркого солнца, стояла на пороге, подумывая, куда двигаться дальше.
Последний уровень, из тех, посещение которых допускалось, был давно затоплен. Когда то тут работала система очистки корабля, и по тонким трубкам вода поступала на верхние уровни. Потом Даяна объявила, что это забирает слишком много энергии реактора, и водовод забили. Вода начала подтекать, затопила уровень и встала. Теперь в ней плавали полусгнившие куски ветвей, травы, останки обстановки корабля и тому подобный мусор. В воздухе витал влажный запах гнили.
Йож вздохнул и попробовал воду носком. Темная жижа неприятно холодила ногу даже сквозь тяжелые ботинки и носок. Но делать было нечего, и Йож с шумом опустился по пояс в воду.
- Ничего, думал он. - Одежду можно отстирать или отпечатать заново, а запах выветрится.
На дне оказался ровный слой чего то липкого. К Йожу подплыл остов древней стула: он брезгливо оттолкнул его лапой. Чем дальше он отходил от дверного проема, тем темнее становилось вокруг. Йожу делалось все неуютнее: но во тьме он разглядел решетку воздуховода, который по идее должен вести вниз.
В полной тишине раздалось плюханье. Йож остановился и прислушался. Ему очень хотелось верить, что виновником этого звука был он сам. Но, к сожалению, он ошибался.
В темноте снова разжался всплеск. На этот раз не оставалось никакого сомнения, что в темной воде чтото живет. Йож бросился вперед, с трудом раздвигая густую воду, цепляясь ногами за какие то обломки, так некстати оказавшиеся под водой. В воде появился небольшой бугорок, который быстро и уверенно следовал за Йожем.
Дойдя до решетки, он решительно уцепился когтями за проржавевшее железо. Давно сгнившие в труху болты легко поддались, и Йож пулей залетел в темное зловещие нутро. Бросив мимолетный взгляд назад, он успел заметить в воде темное, длинное тело, которое разочарованно изгнулось в метре от него.
Дальше силы гравитации увлекли его вдоль по темной трубе, и с отчаянным грохотом он покатился вниз, надеясть только не напороться на торчащий гвоздь. Надежды его не были напрасны: отделавшись парой неглубоких царапин, он вылетел из трубы и растянулся на куче какого то тряпья.
Тут давно никто не жил, аккуратные, пряничные домички, так похожие на жилища верхних этажей, погрузнели, осели сами внутрь себя и слепо таращились выбитыми глазницами этажей. В воздухе витал запах пыли и ржавчины.
Найдя искомый лист стали, Йож аккуратно, чтобы не порезаться, отогнул его. Под ним оказалась лестница вниз, гнилая, но все еще довольно крепкая. Йож спустился, приник на одно колено и аккуратно прислушался.
Чем ниже были этажи, тем меньше света тут было. Щели в обшивке были наспех заварены много лет назад, равно как и переходы между уровнями были закрыты и на всякий случай завалены всяким хламом. Поиски прохода на нижние этажи были чертовски утомительным занятием, но, к сожалению, на пути вниз это была далеко не единственной проблемой.
Вдалеке раздались гулкие, тяжелые шаги. Вахтерша учуяла его и отправилась разбираться. Примерно оценив направление, Йож аккуратно перешел на другую сторону заброшенной улицы и спрятался в руинах покосившегося домика.
Массивный силуэт вахтерши темнел посреди улицы. Пара красных огоньков на растрескавшемся асфальте обозначили траекторию тяжелого взгляда робота. Постояв и покачавшись на одном месте, вахтерша развернулась и вскоре скрылась за углом.
Выждав некоторое время, Йож выскользнул из своего убежища и, пригибаясь, начал красться по улицам. Вскоре он достиг своей цели, большого здания, бывшего, видимо, когда то городским клубом. Путь дальше вниз должен проходить где то здесь.
Подцепив длинным когтем ржавый лист металла, Йож заглянул под него. Несколько сколопендр, мокрицы и тараканы бросились врассыпную. Нет, это не здесь.
Вздохнув, Йож, аккуратно ступая по гусиному, начал поднимать другие листы. Некоторые не поддавались, видимо, сварка все еще не рассыпалась от времени. Такие он оставлял в покое, отмечая в голове вернуться к ним позднее.
Наконец он нашел толстый стальной лист, казавшийся перспективней остальных. Поддев его пальцем, Йож перехватил его другой рукой и потянул. Лист со скрежетом поддался, Йож испуганно затих, потом потянул сильнее...
- А НУ ПОШЕЛ ОТСЮДА! - захрипел неисправный динамик у него за спиной. Вахтерша, непонятно как оказавшаяся прямо за ним, замахаивалась на него.
Йож испуганно закричал, кувыркнувшись вперед, и пробил головой лист фанеры прямо перед собой. За листом, к сожалению, ничего не оказалось, и Йож полетел вниз с обрыва двухметровой высоты.
Стальной пол стремительно приближался. Он успел закрыть глаза и сгруппироваться перед неизбежным столкновением, но лист раскрошился под ним, будучи изъеденным ржавчиной в прах. Йож шлепнулся прямо на лестницу и покатился вниз, считая ребрами ступеньки.
Через пол часа, когда боль в многочисленных ушибах перешла из практически невыносимой в тягучую и ноющую, Йож медленно разогнулся и поднялся на ноги. Над головой шумела вахтерша, неуклюже топчась и чтото хрипло выкрикивая. Впереди сердитое летнее солнце проглядывало сквозь дыру в обшивке. Кто то или чтото с размаху пробил ее, ворвавшись внутрь.
Хромая, Йож подошел к дыре. Внизу шумел бесконечный лес. Йож удивился, как близко он выглядит - он никогда не спускался так низко. Возможно, он первый, кто был на это уровне за много лет.
Справа от пробитого отверстия вниз убегала лестница. Он пошел вниз, аккуратно проверяя каждый шаг: лестница то и дело теряла чешую ржавых хлопьев, ощутимо поскрипывая. Спуск закончился распахнутой дверью, зловеще скрипевшей на ветру.
Войдя внутрь, Йож прикрыл глаза, привыкая ко тьме. Через пару минут он открыл их, оглядевшись.
Этот уровень был не похож на предыдущие. На первый взгляд пейзаж был тот же, широкие улицы, поваленные фонари, обветшалые административные здания. Но между ними было то, что сразу окрашивало обстановку в зловещие тона.
Клетки. Старые ржавые клетки, чьи ржавые двери приветливо распахнулись навстречу Йожу. Решетка густая, прутья прочные, не смотря на время и ржавчину. Клетки совершенно точно расчитаны на пленников габаритами примерно с сограждан Йожа.
Он медленно шел среди клетей. Все двери открыты, на некоторых еще свисали разбитые в незапамятные времена замки. Вахтерш на этом уровне не было, так что ничего не нарушало тишину и безмолвие, кроме тяжелых ботинок Йожа, с тихим хрустом давивших рассыпаные по асфальту стеклянные осколки.
Улица вывела его на широкую пустую площадь. Там, прямо посреди каменной брусчатки, возвышалась клетка, больше всех прочих. По каким то причинам, время было не властно над ней. Ее прутья не рассыпались жирной ржавой чешуей, напротив, они блестели, словно были смазаны, черным сальным блеском брюха глубоководной рыбы. Прямо перед дверью клетки, но так, чтобы из нее никак нельзя было дотянуться, свисала связка тяжелых медных ключей.
Внутри сидел волк.
Целую минуту Йож взирал на волка, пока тот бесстыдно смотрел ему прямо в глаза, спокойно, уверенно, так, словно он давно ждал его прибытия. Осмотрев Йожа с ног до головы, волк улыбнулся. Йож отвел глаза: острые зубы, созданные чтобы рвать плоть, вызывали в нем те же чувства, что он испытывал, когда под его кожет показались первые, еще совсем мягкие, иглы.