Купе плацкартного вагона. За столиком сидят и кушают мужчина и женщина, оба лет тридцати, и двое мальчиков-близнецов лет пяти. За столиком, у прохода, напротив упомянутого купе, сидит мужчина лет за сорок. Мужественное, суровое лицо. В фигуре угадывается физическая мощь. Он безучастно смотрит в окно и ничто, происходящее в вагоне, его не интересует, не отвлекает: проходит ли мимо продавщица-лоточница, выкрикивая название и стоимость товара, подсовывает ли ему свой порнотовар парень-лженемой. Вот чей-то малыш, лет трёх, взобрался на сиденье напротив и стукает пластмассовым пупсиком мужчину по лбу - он не реагирует, только зажмуривает глаз. Подскакивает мамаша и со словами: "Как тебе не стыдно дядю бить", уводит его в соседнее купе.
Раздаются женские крики, возникает суматоха. Мужчина и в этом случае остался безучастным.
Клубок из трёх дерущихся мужчин докатился до него, навалился на его столик и, наконец, на него самого. Он небрежно отпихнул дерущихся, и те дружно грохнулись на пол. Кое-как поднялись. Видно, что в стельку пьяные, измазанные кровью, сочащейся из разбитых носов и губ, они поняли по чьей милости оказались на полу, и все трое, забыв причину раздора, агрессивно переключились на этого молчаливого, не обращающего на них внимания, пассажира:
- Ты, хмырь болотный, - еле ворочая языком, прохрипел один, - тебе что? - жизнь надоела?
- Мы тебя что? трогали? - вставляет другой.
- Ты чё, крутой? Да ты знаешь, я таких крутых ударяю два раза. Ты понял? - два раза: один раз в лоб, а второй раз - по крышке гроба, - выдаёт банальность третий и пытается схватить мужчину за ворот рубашки. Тот молча отталкивает тянущуюся к нему руку.
- Коля, он меня раздражает, - возмущается последний, - я ему должен пасть порвать, а он, вишь, не
хочет.
Дебоширы протягивают руки, пытаясь ухватить хоть за что-нибудь, но мужчина ловко отбивает их руки, оставаясь невозмутимым. Хотя они не переходят к более агрессивным действиям, но мужчине надоели их приставания и он, наконец, не выдержал: встал и влепил звучный шелбан в ближайший лоб. Владелец лба замотал головой, как бы стараясь стряхнуть что-то с него. Такой же эффектный шелбан достался и второму лбу; его владелец застонал и стал тереть пострадавшее место. До третьего не доходит суть происходящего и он продолжает свои попытки добраться до лица мужчины.
- Ты чё, в натуре, брыкаешься? А ну, дай, я тебя пощупаю.
Получив свой шелобан, он широко раскрыл глаза и уставился на обидчика, от чего создалось впечатление, что он протрезвел. Мужчина сел на место и отвернулся от обиженных им дебоширов, уставившись в окно.
Забияки приходят в себя после чувствительных щелчков:
-Ты что-нибудь понял?
-
- Он бешеный какой-то.
- А по-моему, он не понял с кем имеет дело. Ты, чувак, ты знаешь на кого поднял руку? Ты знаешь кто такой Васька Карась? И всё более распаляясь, - да таких, как ты, я пачками на инвалидность отправляю, - и замахивается для удара. Мужчина, хоть и смотрит в окно, но за ситуацией следит. Опережая удар, он быстро встаёт и от всей души всаживает мощнейший щелчок в лоб нахала. Тот, охнув, осел на пол.
Появилась взбудораженная проводница:
- Что? Что здесь происходит? Нельзя и на минуту оставить вагон.
Пассажиры объяснили ей происходящее. Навидавшаяся за время своей работы немало подобных
дебошей, она, со знанием дела, бесстрашно выталкивает драчунов из купе и сопровождает их на свои места, с назиданиями:
- Приедете до дому, там и разбирайтесь: кто кому что должен. А то ишь - моду взяли: разборки в вагоне устраивать. Напились, так будьте добры, чтоб вас не слышно и не видно было.
Как ни странно, но пьянчужки покорно подчинились властному тону хозяйки вагона.
Люди с недоумением и уважением смотрят на странного пассажира, который невозмутимо, как и прежде, уставился в окно.
Рано утром поезд пришёл в большой город. Здесь, в числе прочих, вышел и этот странный пассажир, и супруги с детьми.
На привокзальной площади людская и автомобильная толчея. Мужчина встал в очередь на такси. Своей машины ему пришлось ждать целых полчаса. Попутчиков не оказалось. Автомобильный приёмник, передававший музыку, замолчал. Через несколько секунд раздался
бой московских курантов, музыка гимна Советского Союза. Затем диктор сообщил: "Сегодня двадцатого второе июня 1989 года. Передаём последние известия". Водитель переключился на другую, музыкальную, волну. Пассажир с заинтересованностью смотрит по сторонам. Водитель, заметив это, начал давать пояснения к некоторым интересным объектам. Проезжая мимо коробки недостроенного здания, поясняет:
- Всё никак не могут достроить общежитие железнодорожного института. Лет пять уже, как заморозили.
Подъехали по нужному адресу, пассажир расплатился с таксистом и вышел. Осмотрел фасад типичного пятиэтажного кирпичного здания. Задержал взгляд на одном из окон на первом этаже. Вошёл в подъезд, позвонил в квартиру номер 22 - никто не открыл. Позвонил ещё несколько раз - безрезультатно. Позвонил в соседскую квартиру. Из-за двери детский голос спросил:
- Кто там?
- Ивашкины здесь живут?
- Здесь. А вы кто?
- Я ваш бывший сосед, Уваров. Позови бабу Катю.
- Нет её. Померла давно.
- А Михаил дома? Или, вообще, кто-нибудь из взрослых есть?
- Никого нет, все ушли на работу.
- А ты чей сын? Как звать папку, мамку? Я, может, их знаю?
- Я не сын, я Лидия. А маму звать Люся, папу Артём. А тебя как звать?
- Алексей я, Уваров. Ты что-нибудь слышала обо мне?
- Не-а, не знаю.
- У папки фамилия, наверное, Зубарев, а мамка - Михайлова? - названные
имена - это имена его друзей из одной дворовой компании.
- Мы все Зубаревы.
- Понятно. Лидия, скажи: когда папка с мамкой домой приходят?
- Они приходят после работы
- А когда у них работа заканчивается?
- Она у них вечером заканчивается.
- Понятно. А тебе-то сколько лет?
- Я уже в школу хожу.
- Понятно. А сколько тебе лет - это военная тайна?
Из-за двери послышался смешок:
- Не-а, не тайна. Мне восемь лет.
- Ну, это другое дело. А скажи-ка мне, Лидия, ты из двадцать второй квартиры бабу Олю знаешь?
- Нет там никакой бабы Оли: там Димка и Таня живут. Димка противный такой, постоянно дерётся.
- А как их фамилия?
- Ну, я же сказала: у Димки фамилия Дима, а у Тани - Таня. Чего ж тут непонятного?
- Ладно, Лидия, больше не буду тебя занимать. Приду вечером. Скажи папке с мамкой, мол, приходил Алексей Уваров. Они меня всегда звали "Уварок". Так и скажи: "Уварок" приходил. Запомнила?
За дверью опять послышалось хихиканье и невнятно произнесено "Уварок".
Алексей направился к выходу. Уже в дверях услышал щелчок дверной щеколды. Оглянулся: из проёма двери осторожно выглядывала половинка лица с одним глазом. Алексей подмигнул ей и та, с хихиканьем, исчезла.
Алексей вышел во двор с тревожным чувством: что с матерью? Почему в их квартире магазин? Почему ему не сообщили об этом? Может, директор магазина что-нибудь прояснит?
Директором оказался приветливый молодой человек. Он охотно пояснил, что эту квартиру он купил по объявлению два года назад. Прежний владелец, грузин, фамилию его он не помнит, но если нужно, поищет дома в записной книжке и сообщит ему. Причину продажи прежний владелец объяснил тем, что уезжает к себе на родину, в Грузию. А кто был владельцем квартиры до грузина, он не знает.
Коротая время до вечера, Алексей бродил по всем улицам, на которых были места, каким-то образом связанные с его прежней жизнью: ведь, как-никак, а не был здесь пятнадцать лет!
... На этом углу была его школа - деревянное одноэтажное здание. Теперь на её месте построено современное, красивое здание "Дома пионеров и школьников".
...А в этом доме жил когда-то его закадычный друг Лёнька Бизэ, с которым они дружили ещё с детского сада и затем учились вместе до четвёртого класса. Царство ему, небесное - загрызла собака, когда они, трое пацанов, залезли в чей-то огород.
...В этом старинном здании располагался магазин "Универмаг ?1". Однажды, тоже в далёкие детские годы, Алексей стал свидетелем перестрелки у его входа между милиционерами и грабителями. Сейчас здесь находится "Музей истории и культуры".
...А в этом парке состоялось первое боевое крещение, когда схлестнулись стенка на стенку "затонские" и "лесозаводские", вооружённые кастетами, ремнями с металлическими бляхами и велосипедными цепями. Алексею было тогда пятнадцать лет, он орудовал ремнём. Ремень умудрился зацепиться за элемент узора металлической кованной изгороди, и пока он пытался его освободить, спина и лицо оказались хорошей мишенью для
цепей. Пропустил и пару ударов кастетом, отчего рассвирепел, изловчился и схватил одну из цепей и с такой силой рванул её, что, вероятно, вывихнул руку пацану, так как тот завопил, перекрывая гул драки. Именно в той драке Алексей понял свою необычную силу: вырвав цепь, пошёл молотить ею направо и налево, решив исход хулиганской баталии в пользу "затонских". У одного из парней, по которым он прошёлся цепью, вытек глаз и это обстоятельство заставило милицию не просто констатировать имевший место факт массовой драки, что было частым явлением, а заняться расследованием. В итоге Алексей оказался на учёте. Что это означает, он понял только через месяц, когда в подобной драке, он опять отличился, отправив в больницу троих парней, а сам "загремел" в колонию для малолетних преступников. Это было началом его тридцатилетней карьеры уголовника.
...А в этом доме жил ещё один его закадычный друг, участник всех кровавых уличных стычек, Борис. С таким именем в их компании было трое и этого звали "Борька-поэт", за любовь к поэзии. "Зайду-ка, спрошу: чем чёрт не шутит, может, какую весточку о нём получу?"
На звонок Алексея дверь открыла, средних лет, женщина. Она молча прощупывала его недружелюбным взглядом. Алексей тоже молча изучал женщину, стараясь разглядеть её черты, чтобы определить: были ли они когда-нибудь знакомы, ведь от этого зависит манера обращения к ней. Никакой весточки из прошлого на её лице не прочитал, отметив, однако, про себя, что женщина красива, но её красоту маскирует усталый взгляд.
- Здравствуйте! Мне нужен Борис Крамник. Он когда-то здесь жил. Может, и сейчас живёт?
Женщина, не ответив на приветствие, шире распахнула дверь и молча, взглядом, указала на ближайшую дверь внутри; из-за неё доносился приглушенный мужской голос, явно что-то декламирующий. Перед тем, как переступить порог, он ещё спросил женщину:
- А вы, случаем, не его жена?
- Вот именно - случаем, - со злой иронией бросила женщина и, закрыв дверь, ушла в другую комнату.
Алексей подошёл к указанной двери, постучал. Открыл молодой, незнакомый мужчина. Он приложил указательный палец к губам, а другой рукой указал место, куда может сесть пришедший. Никто не обратил внимания на вновь пришедшего.
Алексей огляделся и его удивила обстановка в комнате: окна зашторены и даже полумрак не скрадывает запущенности комнаты, отсутствие мебели, если не считать маленького журнального столика, нескольких табуреток и складных, походных стульчиков. В одном углу штабелем лежало с пяток матрацев. На столике стояло несколько водочных бутылок, стаканов, открытых банок с рыбными консервами и большая сковорода с остатками жареного картофеля.
Бориса он узнал сразу: тот сидел возле столика и читал из тетради что-то поэтическое; полумрак
помехой не был; на вошедшего он не отвлёкся. Кроме него Алексей насчитал ещё семь человек: все мужчины, разного возраста, сидели молча и, похоже, с искренним вниманием слушали чтеца; на
вошедшего они взглянули мельком и снова погрузились в "слушательный" процесс. Двое держали в руках наполовину опорожнённые стаканы, двое держали потухшие сигареты.
Ещё минут десять Алексей вникал в обстановку, пытаясь понять: куда же он попал? То ли кружок литературный, то ли секта какая, закрытая или вполне легальная, на постоянной основе или от случая к случаю? Чтобы прояснить ситуацию, Алексей стал вслушиваться в то, что читал Борис. Речь шла от первого лица о подростке, в силу каких-то причин, покинувшем родной очаг, сошедшийся с несколькими такими же, как он, пацанами авантюрного склада, и пустившийся в скитания по стране. Причина, толкнувшая его в безрассудное скитание, вероятно, была выложена Борисом до прихода Алексея. В данный момент пацан "со товарищи" ехал на крыше вагона, восторгался непрерывно меняющимся ландшафтом, с горечью вспоминал прошедшее, с тревогой думал о будущем. Слух не "резали" корявые строчки, банальные и пошлые рифмы, чем грешили его "товарищи по несчастью" и слывшие бардами то ли по призванию, то ли от безысходности, там, на далёкой зоне. Даже не будучи специалистом, Алексей быстро определил добротность поэмы и уже действительно с большим интересом слушал чтеца.
Борис закончил чтение поэмы, налил полстакана водки, выпил и промолвил удовлетворенно:
- Вот теперь всё! А, кстати, кто там ещё пришёл? - и он стал напряжённо всматриваться сквозь дымовую завесу.
- А, ну-ка, ну-ка! Что-то знакомое маячит! Ба! Кого я вижу! Мистика! Уварок! Парни, это и есть тот самый Уварок, о котором я упоминаю в своей поэме. Он подошёл к Алексею и обеими руками затряс его руки.
- Парни, сегодня обойдёмся без обсуждений. Сегодня среди нас такой человек, такой человек! Это мой друг детства! Я храню один удивительный сувенирчик. Сейчас его покажу.
Он порылся в каком-то старом портфеле и вытащил что-то непонятное, выполненное из толстой проволоки.
- Посмотрите парни, это гвоздь, завязанный в узел, и сотворил сие чудо вот этот человек, вот этими самыми руками: я свидетель.
Алексей удивился сохранённому творению рук своих и попросил его у Бориса. Повертел в руках, примерился, развязал узел и отдал гвоздь.
Кто-то побежал в магазин за "горючим" и закуской, кто-то принялся чистить картошку - половина мешка с картошкой стояла здесь же, в комнате).
Друзья "ударились" в воспоминания о далёких, юношеских годах. Присутствующие с интересом слушали и в некоторых случаях включались в беседу, в основном, с вопросами.
Беседа перемежалась с естественным обсуждением прозвучавшей поэмы, так как они были тесно
связаны. Разговорам не было конца. Они не прекращались и во время возлияний.
Атмосфера в обществе Алексею пришлась по душе: не было шума, криков, почти обязательных спутников компаний, где в водке недостатка нет. Чувствовалось, что Борис здесь очень авторитетный человек, но чем он обусловлен?
Постепенно обстановка прояснилась. Оказалось, что Борис заведующий кафедрой "Русского языка и литературы" в пединституте, кандидат филологических наук. Собравшиеся - это люди, любящие поэзию вообще, и в себе, в частности. Все они, будучи графоманами, очень нуждались в квалифицированной оценке своего творчества и в постоянной слушательской аудитории, коей сами же и являлись....
Уже поздно вечером трое ушли, а остальные, похоже, не думали уходить. Да, так оно и вышло. Остался и Алексей. Борис предложил оставаться у него столько времени, сколько нужно для утряски всех вопросов.
Вечером Алексей зашёл на кухню, выпить воды. Жена Бориса шинковала на тёрке морковку. Он попросил кружку у женщины. Она кивнула головой в направлении, где можно найти её. Алексей отметил, что лицо у женщины заплаканное. Он почувствовал, что в семье Бориса не ладно, и, скорее всего, из-за того, что квартира превращена им, Борисом, в проходной двор. Алексею стало жалко эту красивую, но, похоже, несчастную женщину, и он сразу же решил от гостеприимства Бориса отказаться, но на сегодняшнюю ночь он останется.
* * *
Весь следующий день Алексей бродил по городу с надеждой, встретить кого-нибудь из знакомых хотя бы случайно. За время его отсутствия город очень изменился: на месте частного сектора, где у Алексея было много приятелей, возникли кварталы "хрущёвок". Но как найти в этих пятиэтажках своих людей?
Вечером Алексей пошёл к Зубаревым. Дверь открыла постаревшая мать Люси Михайловой. Гостя она не узнала. Правда, они и раньше почти не были знакомы, так как мать не любила компанию дочери, но повлиять на дочь, чтобы она порвала с ребятами, не могла. Из короткого разговора Алексей узнал, что его ждали вчера, а сегодня они уехали в деревню к родителям Михаила помогать с огородом. Вернутся послезавтра. На этом и распрощались.
Где ночевать? К Борису он не пойдёт. Остается один выход - ночевать на вокзале. На основном вокзале слишком шумно, там не отдохнёшь. Лучший вариант - филиал вокзала, "Сортировочная".
Действительно, в зале ожидания оказалось всего десятка два ожидающих своего поезда. Свободных мест много, никакой суеты, спокойно, в буфете никого....
Среди ночи он проснулся от того, что его трясли за плечи. Увидел перед собой молодого, почти пацана, милиционера:
- Гражданин, ваши документы.
Документы, главным раздражителем среди которых была справка об освобождении из мест заключения, были в порядке. - А что вы здесь делаете? Почему не дома? - донимался дежурный.
- Мать пока не нашёл, а в моей квартире живут чужие люди. Ночевать пока негде.
"Хорошо, сегодня
пока будь здесь, а завтра чтоб ноги твоей здесь не было".
День опять прошёл в бесплодных скитаниях по городу. Вечером Алексей пришёл ночевать на
"Сортировочную": ночному предупреждению дежурного милиционера он не придал значения, а зря.
Поужинал в буфете, выбрал удобное место для ночлега, но ещё не успел уснуть, как увидел вчерашнего мента. Тот, не спеша, прогуливался с молодой блондинкой: они, как влюблённая парочка, держались за руки. Но что бросалось в глаза: мент был без фуражки, рубаха - навыпуск. Он увидел Алексея и резко направился к нему.
- Я тебе что ночью говорил?
- Да некуда мне пока деваться, мать не могу найти.
- А мне по х..., Сейчас же сматывайся отсюда. Пока говорю по-хорошему.
Алексей медленно пошёл к выходу. Мент молча наблюдает за ним. Достоинство, с которым Алексей, этот сильный, уверенный в себе, человек, покидал вокзал, не понравилось юнцу: он догнал Алексея, схватил его за затылок, довёл до двери, толкнул её Алексеевым лбом и отпустил. Но дальше вторая дверь, наружная. Алексей вышел и с силой хлопнул ею. Это тоже не понравилось молодому обалдую: он выскочил вслед за Алексеем, догнал его и стал тыкать правым боковым в челюсть. Удар у него явно не поставлен, но та безнаказанность, которую ему гарантирует милицейская корочка, давала ему уверенность, что ответного удара опасаться не стоит. Алексей, принимая почти детские удары, медленно отступал за угол станционного здания. На крыльце стояло несколько человек, в том числе и пассия мента. Видя, что удары кулачком не эффективны,
юнец пустил в ход правую ногу, но от неё Алексей умело уворачивался. Когда он, таким образом, скрылся за зданием, мент не решился скрыться с глаз наблюдающих и за ним не последовал.
Поразмышляв, Алексей пришёл к выводу, что для ночлежки самым подходящим местом может быть только какое-нибудь заброшенное здание или стройка. Он вспомнил о том долгострое, на которое ему указал таксист. Отсюда далековато, но торопиться некуда.
Место для ночлега он выбрал в небольшой комнатушке на втором этаже, с окнами во двор. При свете луны рассмотрел на полу пустые бумажные мешки, вероятно, из-под цемента. К сожалению, ими воспользоваться не придётся от - цементной пыли потом не избавишься. Походил ещё и в одном месте обнаружил пружинный матрац. Под ногами что-то захрустело, оказалось - шприцы. Не нужно гадать, что здесь точка наркоманов. Ассоциации неприятные. Перенёс матрац в облюбованную комнату....
Алексей спит чутко, но за всю ночь его сон не был нарушен ни единым звуком.
Вечером следующего дня он встретился со своими друзьями детства, Зубаревыми. Из разговоров с ними, понял, что о судьбе матери придётся серьёзно озаботиться, наводить справки. И неужели всё это время его прибежищем будет долгострой? Нет, так не пойдёт: сначала надо утвердиться в жизни, то есть, устроиться на работу, снять комнату и уже серьёзно докапываться до судьбы матери.
* * *
Следующий день прошёл в поиске работы. Оказалось, что сварщики требовались во многих местах. Проблемой было определить комфортную и выгодную работу; этим он займётся вплотную завтра.
Он только задремал, как проснулся от какого-то непонятного шума во дворе. Слышались приглушённые человеческие голоса. Услышать в такое время, в таком необычном месте любой шум - это подозрительно и настораживающе. Алексей выглянул в оконный проём: напротив его окна стояла, похоже по очертаниям, "Нива". Людей уже не было, вероятно, они зашли внутрь. Он прошёл к лестничному проёму и осторожно спустился вниз. Голоса были слышны довольно громко и выделялся умоляющий женский голос. Пошёл в направлении голосов
В лунном свете Алексей увидел сценку, явно криминальную. На полу лежала женщина, у её изголовья стоял на коленях мужчина и держал её руки, вытянутые за головой. Между ног стоял также на коленях второй мужчина: одним предплечьем он зажал одну ногу женщины, а второй рукой пытался укротить её другую ногу. Женщина, как могла, изворачивалась, но степень свободы для движений была минимальна. Она что-то говорила умоляющим голосом, мужики что-то бубнили, а у Алексея в сознании всплыли события, многолетней давности, которые и привели его к пятнадцатилетнему сроку пребывания за колючей проволокой. Увидев эту криминальную сценку, Алексей в своих предстоящих действиях не сомневался. Сомнения были в другом: а что дальше? За вторичное аналогичное преступление его будут судить, как рецидивиста, а это уже другое дело.
Алексей бесшумно подошёл к стоящему у изголовья жертвы, и внушительно приложился по темени насильника. Тот завалился на бок. У женщины освободились руки, и она моментально вцепилась ими в руку второго насильника. Тот не понял в чём дело, отвлёкшись на борьбу с руками женщины и, наверно, так и не успел ничего осознать, отрешившись от реальности, после удара, также пришедшегося по темени.
В последствиях своих ударов Алексей не сомневался. Молча пошёл к выходу. Женщина догнала его во дворе:
- Постойте! Скажите - где я нахожусь? Мне нужно на вокзал. Там у меня дети!
Алексей остерегался вступать в контакт с женщиной: ведь, в случае чего, она может стать свидетельницей, даже против своей воли. Но у неё дети - на вокзале! Также молча подождал её, буркнул:
- Шагайте за мной. Мне тоже на вокзал.
- Но у меня в машине осталась сумка. В ней и билеты, и деньги! - с отчаянием, переходящим в рыдание, почти закричала женщина. Не говоря ни слова. Алексей развернулся и пошёл к машине. Женщина засеменила за ним бегом. На заднем сидении лежал большой пакет. Она схватила его, быстро вытащила дамскую сумочку, просмотрела содержимое, облегчённо выдохнула:
- Слава богу, всё на месте!
До вокзала хода двадцать минут. Алексей шагал молча. Женщина, довольная исходом дела, боялась докучать ему разговорами и вопросами, и также молча поспешала за ним.
Уже в помещении вокзала женщина выскочила из-за спины Алексея и побежала, как может бегать женщина средних лет, никогда не занимавшаяся спортом, в лабиринте скамеек. Алексей молча наблюдал: женщина бросилась к детям, зацеловала их и ткнувшись между ними, зарыдала - это выдавала её содрогающаяся спина.
До него только сейчас стало доходить, что он не просто спас женщину от насилия, а гораздо больше: скорее всего, - от смерти. Через какие мытарства пришлось бы пройти детям!
Сюда, на вокзал, он шёл с неопределённой целью, подсознательно понимал, что в городе ему оставаться не стоит, надо уезжать, но куда? Самый раз пообщаться на эту тему со, спасённой им, женщиной.
Он подошёл, и не зная, как начать общение, спросил:
- Ну, как, здесь всё в порядке?
Женщина повернулась и вместо ответа по существу, вдруг широко открыла глаза, выдавая явное
удивление:
- Это вы!?
При ярком свете и он узнал женщину: это была мать небольшого семейства, ехавшего вместе с ним в одном купе.
- Что-то я не вижу хозяина вашего семейства.
Благостное настроение женщины от встречи с детьми сменилось грустным:
- Мы оставили его здесь. У него с ногами не в порядке, предстоит долгое лечение, а мы снова домой, в Светлоград, районный центр.
- Это где такой?
- Недалеко от станции "Милок",
- А-а-а, слышал, слышал. В том районе я
провёл пятнадцать лет в одном интересном местечке за, примерно, то же, что произошло со мной полчаса назад.
- Да вы что!? Это вы, наверно, в Брусках были?
- Да, в них, будь они не ладны.
- Но мы живём ещё дальше километров за двести, на реке Богатой.
У Алексея сразу же созрел план:
- Когда ваш поезд?
- В семь двадцать.
- Какой вагон?
- Восьмой вагон.
- Я сейчас, - и Алексей пошёл в кассу.
Через пятнадцать минут он вернулся с билетом:
- Вот, восьмой вагон, сорок девятое место. Остались только боковые места и единственное нижнее.
Объявили посадку в вагон. Алексей подхватил самый тяжёлый баул и одного из ребятишек. Женщина с остальным скарбом и вторым малышом засеменила за ним.
Проводник прошла по вагону, выкрикивая чуть ли не громовым голосом:
- Просьба к провожающим: покиньте вагон. Поезд отправляется через минуту.
Поезд тронулся.
Минут через десять снова напомнила о себе проводница, проверяя билеты, документы и утрясая пустяковые вопросы, обязательно возникающие у некоторых непонятливых пассажиров.
Закончилась эта акция и началась самая главная: раздача комплектов постельных принадлежностей. Только получив вожделенный набор, пассажир превращается во временного хозяина кусочка временной жилплощади, на которой он может расстелить постель и спать когда угодно и сколько угодно.
Наступило пора в несколько суток безмятежного времяпрепровождения, и люди расслабляются.
Так и наша женщина: отрешившись от всего суетного, вдруг вспомнила, что до сих пор не познакомилась со своим спасителем:
- Ой, какая же я недотёпа, я вам не представилась, а уже пора бы - Полина, - и протянула чисто
по-мужски, руку давно уже знакомому незнакомцу.
- Алексеем зовут с самого дня рождения, - непривычно представился оппонент.
- Замечательное имя, мне оно всегда нравилось, может потому, что в нашем роду много Алексеев и даже мой муж - Алексей.
- Да я же ещё тогда засёк ваши имена.
Надо ли передавать содержание беседы, которая с перерывами длилась почти трое суток. За такое время скрытный, неразговорчивый, Алексей невольно сменил это своё амплуа и оказался отменным собеседником. Такого искреннего интереса и сочувствия к его бытию, какое источала Полина, Алексей никогда раньше не встречал, и он просто растаял.
Полина почувствовала ответственность за этого человека уже тогда, когда он показал билет. Ведь он нырнул в неизвестность и она должна разъяснить, что той неизвестности опасаться не надо, там столько много хороших людей, что они помогут устроить его исковерканную судьбу.
|