Станислав Иванович "большой" человек в Большом спорте. Без его участия
не проходило почти ни одно соревнование по боям без правил не только в
стране, но и на международной арене. Правда, чемпионом никогда не становился,
но несколько раз в одном шаге от заветного звания был.
Год назад, в тридцать шесть лет, к радости своих домочадцев - жены и
десятилетнего сына, он закончил свою спортивную карьеру и был избран в
городскую федерацию борьбы. Федерация находилась в двадцати минутах
ходьбы от его квартиры, и это расстояние он всегда преодолевал пешим ходом,
чтобы поддерживать свою спортивную форму.
Он вздрогнул от неожиданного скрипа автомобильных тормозов: рядом с ним
остановилась белая иномарка и из окошка выглянула довольная личность:
- Не понял. Шурик, ты что? - угнал машину?
- Обижаешь, Стасёк! Моя!
- Да иди, ты. А где "десятка"?
- Тестю отдал. А эту утром оформил и вот, обкатываю. Вечером приходи -
обмывать будем. А сейчас садись, подвезу.
- Уломал. По такому случаю можно изменить своему принципу, - и Станислав
Иванович принял приглашение.
Свои успехи в спорте Станислав Иванович объяснял не только отличными
физическими данными от природы, но и тем, что своевременно убедил себя
отказаться от алкоголя и скрупулёзно следовал этому. Изменял своему
принципу только в тех случаях, когда этого требовали традиции, и то лишь в
том случае, если времени для восстановления было достаточно. Родственники
и хорошие знакомые прекрасно знали и понимали эту его особенность, и
никогда не навязывали ему свою прихоть...
Вот и в этот раз, на "обмывке", он после второго "захода" ушёл в детскую
комнату и прихватил с собой шестилетнего племянника, тоже Стасика, который
мешал родителям нормально общаться с гостями. Племяш, довольный, что ему
уделил внимание большой дядя, продемонстрировал все свои игрушки,
поясняя - кто подарил ту или иную. В правдивости этих пояснений Станислав
Иванович усомнился, так как его подарки: самосвал, плюшевого медвежонка
и коня-качалку, малыш приписал другим людям. Но восстанавливать правду
не стал.
Ознакомление с игрушками закончилось, и Стасик "маленький" нахлобучил
на голову пластмассовый богатырский шлём, уселся на коня-качалку и,
размахивая пластмассовым мечом, "поскакал" в бой с призывным кличем:
"Я богатырь-герой, дружина моя - за мнооой!!!
Кратковременная "битва" закончилась, и Стасик "старший" спросил Стасика
"младшего":
- Ну и кем же этот герой мечтает стать, когда вырастит?
- Омоновцем.
- Омоновцем?! С чего это вдруг? Я понимаю, если - космонавтом, спортсменом,
шофёром или даже пожарником, но омоновцем? С чего вдруг?
- Они сильные и никого не боятся.
- И ты думаешь, что этого достаточно, чтобы стать омоновцем?
- Да.
- Нет, Стасик, этого мало. Я, например, сильный спортсмен, сильнее многих
омоновцев; могу вступить в борьбу с любым из них и многих, не всех, конечно,
но многих могу победить. Однако омоновец из меня не получится.
- Я тогда видел, как вы трёх бандитов набили и прогнали.
- Вот, видишь, а омоновец из меня был бы некудышний.
- А кто такой - некудышний?
- Эх, как бы тебе это объяснить: некудышний, это значит - негодный, по другому
- плохой.
- А я буду хорошим омоновцем.
- Ладно, давай так. Скажи мне: ты сможешь ударить женщину?
- Нет.
- Почему?
- Так ведь она большая.
- А если бы была маленькая, например, как твоя сестрёнка, Людочка?
- Она плакать будет.
- Будет. А если бы не плакала, то ты бы бил?
- Не знаю. Жалко бить.
- Аааа! Жалко! А настоящий омоновец должен забыть это слово, ему всё равно,
кого бить: мужчину или женщину.
- Значит, Филипп Киркоров может быть омоновцем?
- А причём здесь он?
- Недавно по телику я видел, как он ударил женщину в театре кулаком прямо в лицо.
- А за что?
- А ему её цветы не понравились.
- Он, конечно, "мужичок" звезданутый, но ты, парень, что-то путаешь.
- Ничего я не путаю. У мамы спроси. Она даже заойкала, когда увидела.
- Ну, ладно, поверю. И если это так, то можно твёрдо сказать, что он может
стать омоновцем.
Приятную беседу двух Стасиков прервала мама Стасика маленького: согласно
установившемуся распорядку, малышу пора спать, ведь завтра идти в садик.
Дней через десять после "обмывки" автомобиля, у Станислава Ивановича
состоялся интересный телефонный разговор с младшим братом, Шурой:
- Слушай, Стас! Ты что сделал с моим сыном: он стал женоненавистником: бьёт
и пинает всех подряд, но только женский пол. Достаётся и матери, и воспитательнице,
и няньке, и даже самой заведующей. Взрослые переносят его пинки терпимо,
но каково малышкам? Пытаемся выяснить причину его такой избирательной
агрессии, но у него какой-то винегрет в голове: омоновцы, Филипп Киркоров и
ты. И что интересно: ты и Киркоров у него в одной связке. Впервые слышу, что
ты имеешь какое-то отношение к этому чокнутому. Может, ты внесёшь ясность?
- Шура, мне всё понятно. Вечером приеду, когда вы его заберёте из садика...
- Да в том-то и дело, что пришлось отпрашиваться с работы и забрать его
раньше: он забил всех девчушек и даже свою пассию. Родители возмущаются.
- О, дело зашло так далеко!? Сейчас быстро проведу одно мероприятие и
приеду немедленно! Это займет часа полтора-два, не больше.
Да, действительно, менее чем через два часа, Станислав Иванович был уже у
брата:
- Где там наш герой? Ату его сюда!
- В углу стоит наш герой! Опять избил девочек. Что ему ни говори - всё, как
об стенку горох! Навёл ты на него порчу, теперь, давай, очищай от скверны!
- Для начала, наверно, его надо из угла выпустить, а то, ведь вы же понимаете,
что в этом случае у нас разговор пойдёт не на равных.
Стасик вошёл в гостиную молчаливый, набычившийся.
- Ну, герой, расскажи, что ты тут начудил? За что тебя в угол поставили?
- Тренировался на омоновца, а меня ругают, - угрюмо, не поднимая глаз от
пола, произнёс мальчуган.
- И как? - никого не жалко?
- Уже не жалко.
- А мне жалко и девочек, которых ты обижаешь, и тебя, что ты не правильно
понял мои слова. Я-то что имел в виду, когда спросил тебя: "Можешь ли ты
ударить женщину?" и ты ответил - "нет". Я подумал, что ты растёшь хорошим
человеком, раз тебе жалко бить девочек и это здорово. А оказывается, ты не
хочешь быть хорошим человеком.
- Но ведь Филипп Киркоров хороший человек, а женщин бьёт.
- А кто сказал, что он хороший человек? Он считается неплохим певцом, лицо у
него красивое, но человек он неизличимо больной, и эта болезнь называется "звёздной".
Хорошие, а главное - умные, люди такой болезнью не болеют. Тебе это понятно?
- Понятно, только какая такая болезнь - звёздная - не понятно. Это что? -
звёздочек много и где они?
- "Звёздная" болезнь, по другому, называется - зазнайство. Ты знаешь - что
такое зазнайство?
- Знаю. У нас в группе есть Вика зазнайка. Я её прямо в нос ударил.
- Она тебя била?
- Нет, она никого не била.
- Значит, Вика хоть и зазнайка, но не больная. Подрастёт, зазнайство уйдёт,
и она станет хорошей девочкой. А теперь послушай меня внимательно.
Человек становится таким, каким его воспитают. Если мужчины растут в
жестокой среде, то у них воспитывается жестокость. Теперь возьмём тебя.
Когда я спросил: "Можешь ли ударить женщину?", ты ответил, что "Нет".
Значит, ты воспитываешься в хорошей среде, и у тебя жестокость не
выработалась. Но ты хочешь стать жестоким, а таких мужчин и так много, и ты
хочешь, чтобы их стало ещё больше? Давай договоримся: коль тебе очень
хочется стать омоновцем, то воспитывай в себе качества нового, правильного
омоновца. Вырабатывай в себе не жестокость, а силу, выносливость, ловкость.
Давай, тёзка, договоримся с тобой так: ты доказал, что омоновцем быть сможешь,
поэтому больше не доказывай, не приноси людям страданий. Ведь девочки,
которых ты бил, страдают - не так ли? Или ты думаешь по-другому?
Малец, насупившись, молчал. Станислав Иванович внимательно вглядывался
в его лицо, пытаясь определить реакцию малыша на его нравоучение. Но на
лице лишь маска угрюмости и ничего больше. Станислав "большой" понял, что
бессилен загнать джина обратно в бутылку.
- А зачем омоновцы бьют женщин? - всё так же угрюмо, не поднимая головы,
спросил Стасик "маленький".
"Похоже, он не безнадёжный", - обрадовался Станислав Иванович и решил
объяснить, но как это сделать доходчиво?
- Понимаешь, Стасик, иногда людям что-то не нравится, а правительство их не
слышит. Тогда люди выходят на улицу и возмущаются так, чтобы правительство
их услышало. Правительству не нравится, что недовольные люди мешают
проезжать машинам и приказывает разогнать этих людей. А кто это должен
делать? Только омоновцы. Они это и делают: и кулаками, и дубинками. А
дубинка - страшное дело! Я даже не буду тебе рассказывать про это. Так вот,
омоновцы начинают бить всех подряд: и мужчин, и женщин. Понимаешь,
омоновцам приказали разогнать людей, а приказы надо выполнять. Если
разгонять только мужчин, а женщины-то всё равно мешают машинам. Значит,
и их приходится бить. Я не смог бы поднять руку на женщину, даже если она меня
ударит. Значит, я не выполнил бы приказ, значит, я плохой омоновец, и, значит,
меня бы выгнали.
Вот ты сказал, что омоновцы "сильные и никого не боятся". Да, верно, они
такие. Но не обязательно надо быть омоновцем, чтобы быть сильным и никого
не бояться. А я, например, разве не такой? Ты же сам сказал, что видел, как я
трёх бандитов прогнал.
- Да, вы тогда их здорово набили. Двое даже упали, - при упоминании о том
эпизоде малыш встрепенулся и оживился.
- Вот, видишь! Давай договоримся так: что ты можешь стать омоновцем, уже
доказал. Не нужно больше доказывать, а то никто тебя любить в садике не
будет. Лучше теперь тренируй силу, ловкость, выносливость. Как это сделать?
Папку спроси - он знает. Ну, что? - договорились?
- Договорились, - ответил Стасик маленький и трижды кивнул для убедительности.
Во время этого разговора родители находились здесь же, но не вмешивались.
- Ну, что, папа Шура, научишь сына быть сильным и смелым?
- А как же! Мы сегодня же начнём отжимания от пола. Ты согласен, сын?
Как знак согласия опять последовал тройной кивок подбородком.
|