В новый класс, 9"б", новой школы, Ульяна была зачислена в четвёртой четверти.
В классе стало ровно двадцать человек: восемь девочек и двенадцать мальчиков.
Классная руководительница, Мария Степановна, представила новенькую классу и указала на место рядом с высокой,
миловидной девочкой. Та сразу же представилась:
- Меня звать Сталина.
Предлагаю дружить. Одной тебе придётся трудно. Я здесь с первого класса. По восьмой класс было
всё нормально, а с девятого появилась вон та троица, - она указала на трёх
брюнетов за последними столами. - Наши мальчишки, особенно четверо, стали другими в плохую сторону.
Я их всех - и брюнетов тоже - так и называю "плохишами". И класс разделился:
вон те две, Надя и Нина, ведут себя особняком, к ним никто не цепляется, так как у Нади отец
милиционер, и поэтому пацаны побаиваются. Те две - из их диаспоры. К ним тоже не цепляются -
своих они не трогают. Вон та, что за передним столом, полненькая, Каролина, дочь бизнесмена,
с ними дружит напропалую. И ещё одна дружит, Зина, но её сегодня нет.
- А что значит "стали другими в плохую сторону"?
- Раньше они были
нормальными, как большинство мальчишек: не издевались над девчонками. Ну, дёрнут за косичку,
ну, плюнут бумажным шариком через трубку, ну, что-нибудь ещё сотворят над девочками, но безобидное.
А эти, как с цепи сорвались: наглые, циничные, лапают за любое место, вешаются, особенно сзади,
матерятся. У них абсолютно нет уважения к женщинам, девушкам. Может, в своей среде они ведут себя
с женщинами иначе, не знаю. Не дай бог придти в платье, а не в брюках! Кстати, ты в чём пришла?
Ооо, в колготах! Ну, всё - пропала!
Сталина так увлеклась, что незаметно с
шёпота перешла на полушёпот. Этого учительница стерпеть не смогла:
- Шишкина, ты что? географию уже всю самостоятельно прошла? Тебе не интересно? Так, может,
выйдешь, чтобы остальным не мешать?
- Всё, Вера Владимировна, я молчу.
- Надеюсь.
Но мысль свою Сталина всё-же закончила
нормальным шёпотом:
- Сегодня держись возле меня, а завтра одень джинсы.
- Вера Владимировна, а Шишкина опять болтает. Она мешает мне вас слушать, -
раздался мужской голос, в котором не замаскированно звучала издёвка. Вероятно, это учла умная
учительница:
- Джабраилов, если бы я не знала, как ты на самом деле любишь
географию, я возможно и поверила бы тебе. Но это, на самом деле, не так, поэтому вынуждена сказать
тебе, что стучать на девочек, это не порядочно, не по-мужски.
Сталина
подвинула к Ульяне листок "Это Амин, главный закопёрщик в компании. Остерегайся его".
- А ты их боишься?
- Первые дни они не давали мне
прохода, дылдой называли и матом присыпали. А я вхожу в сборную школы по баскетболу и пожаловалась
нашим ребятам-баскетболистам. Они пришли на большой перемене, поговорили. Этот Амин начал, было,
артачиться, матом на них. Ему вломили под дых. Он долго корчился. Вобщем, от меня отстали.
Кончился урок. Сталина и Ульяна направились к двери. Возле неё уже собрались
"плохиши". Амин схватил руку Ульяны:
- Новенькая, поговорить надо.
- Сейчас некогда. Придём, тогда поговорим.
- Что, обосс...?
Сталина оттолкнула его в плечо:
- Дебил, научись сначала разговаривать с девушкой.
Она подхватила подругу
под руку и вывела её из окружения.
- Ничего, скоро мы вас обеих оприходуем.-
крикнул вдогонку Амин.
- У самого оприходиловка ещё не выросла, а всё туда
же! Сопляк!
Первый день пребывания в новой школе оставил у Ульяны непривычно
тоскливое впечатление. Будущее показало, что быть привязанной к Сталине, это необходимость. Но
это же доставляло и неудобство, так как лишало её возможности новых знакомств и разнообразия
в школьной жизни.
Однажды Сталина не появилась на первом уроке. На
перемене Амин с компанией не дали Ульяне выйти из класса и показали кое-что из своего
сволочного репертуара. Они встали вокруг девушки кружком. Ульяна почувствовала щипок за ягодицу.
Обернулась, но тут же получила ещё такой же. Повернулась на него, и тут же рука сзади щипнула
её за грудь. Повернулась и опять аналогичный щипок, и одновременно шлепок по заду. Под хамский
смех она машинально крутилась в ответ на щипки. Чьи-то ладони закрыли ей глаза и началось: щипки
следовали со всех сторон и охватили все деликатные части тела, и не только: даже зачем-то
дёрнули за нос и уши. Ульяна умоляюще просила её отпустить, призывала к совести и
упрекала в отсутствии стыда. В ответ вдобавок к шалостям, творимым руками, раздавались гнусные
смешки, сдобренные обещаниями превратить её в покорную овечку, подобно Каролинке и Зинке. Но
когда чьи-то руки принялись расстёгивать её брючный ремень, это уж слишком, это уже грозило
позором! И она со всей силы бросила острый носок сапожка вперёд. И нашёл сапожок очень удачно
солнечное сплетение, присевшего на корточки, Гришки Михеева: это он занимался ремнём. Второй
выпад того же сапожка упёрся в промежность Саида Мурзиева, который занимался "отвинчиванием" и
"завинчиванием" сосков её грудей. Первая жертва от боли лишь кряхтела, а вторая - выла. Дело приняло
нешуточный оборот. Ладони Сергея Ускова вернули свободу глазам Ульяны и она увидела одного
сидящим на полу и стонущим, а второго - корчащимся и завывающим. Остальные парни стояли
растерянные: смешки прекратились. Прозвенел звонок на урок. В класс потянулись остальные
ученики и все недоумённо застряли возле группы Амина.
Ульяна схватила
свою сумку и бросилась вон из класса. Учительница литературы, Фаина Ивановна, уже подходила к
двери. Ульяна хотя и была в запале, но поздороваться не позабыла и добавила, что сегодня на
занятиях она присутствовать не может. Учительница, увидев состояние ученицы Андреевой,
поняла, что любые расспросы бесполезны и только молча, удивлённо смотрела ей вслед.
Выйдя из школы, Ульяна даже не раздумывала, куда идти: конечно, к Сталине. Ведь ясно,
что пока Сталины нет в школе, ей покоя те подонки не дадут.
Оказалось, Сталина
получила на тренировке травму правой руки и целую неделю не будет посещать школу. Ульяна рассказала
о ЧП в классе, подтвердила Сталине, что без неё, ей, Ульяне, в школе находиться невозможно. И она
решила, что будет каждый день приходить к Сталине и вместе будут изучать материал, и выполнять домашние
задания. Всё необходимое по предметам она будет узнавать у Нади, лучшей ученицы класса, добросовестной
и отзывчивой.
Вечером домой к Ульяне пришла озадаченная Мария Степановна.
Из объяснений одной стороны она не имела чёткого представления о происшедшем. По словам пострадавших
Ульяна набросилась на них, не поняв какой-то шутки. Поверить в такое, она, умудрённая и житейским и
профессиональным опытом, не могла. За короткий срок Ульяна зарекомендовала себя с самой лучшей
стороны и по поведению, и в учёбе: она и Надя Кузьменко лучшие ученики класса. Но то, что произошло
что-то, из ряда вон выходящее, было налицо: шутка ли, девочка с уравновешенным характером, не
отличающаяся внушительными физическими данными, не посещавшая спортивных секций, где приобретают
навыки единоборств, серьёзно избила двух парней. Что-то же её побудило к такому поступку?
Когда Ульяна в своём рассказе дошла до ремня, заохала её мама, а отец,
шлёпнув ладонью по столу, гневно проговорил:
- Подонки! В наше время такого не
было!
Но реплика мамы удивила всех:
- Ты забыл,
Илюша, было и в наше время такое. Редко, но было. Когда такие факты становились известны, то "на уши"
ставили всех: и парторганизацию школы, и комсомольскую организацию, и родительский комитет, и милицию.
А сейчас я не представляю даже - кто может заняться?
Ульяна закончила свой
рассказ.
- Теперь мне всё стало ясно, - медленно, задумчиво, с ноткой
безнадёжности произнесла Мария Степановна. - Эта проделка не впервые. За подобные вещи их перевели
из другой школы в нашу. В сентябре они устроили подобное с Лилей Ляшко - была такая миленькая девочка
в нашем классе. С первого класса шла. Тоже образовали кружок, те же издёвки. Со звонком спустили с неё
колготы и плавки до колен, разбежались по своим партам и ржут, оставив бедную девочку на обозрение
входящим в класс ученикам. Ну, что? Собрали родительское собрание. Родители этих новеньких откровенно
издевались над остальными: "Что вы шум по пустяку подняли? У ребят кровь горячая, играет. Надо же выход
какой-то. Вот они так и пошутили. Вы раздуваете этот случай, потому что ненавидите нас, кавказцев".
Понимаете? Они внаглую спекулируют национальным вопросом. Как можно воспитать из них хороших людей,
если сами родители - и хамы, и циники. Правда, у них и козырь сильный есть: в эту компанию
затесались и четверо наших ребят, с первого класса шли. Да, они были шаловливые, но в пределах типичных
школьных проделок. А с приходом новых попали под их влияние. Лилю родители перевели в другую школу.
Вот так странно получилось: одну хорошую ученицу променяли на трёх шалопаев и потеряли ещё четверых.
Ну, что я хочу сказать: завтра у директора будет обсуждение этого вопроса. Мне теперь полностью
ясна вчерашняя картина и я знаю, что буду говорить.
Буду настаивать, чтобы их опять перевели в другую школу. В таком возрасте практически перевоспитать
невозможно. Тем более, что сами родители и хамы, и циники. Мне, как педагогу, не подобает так
высказываться, но что поделаешь, если правда такова.
- Мария Степановна, а в школу я, пока не выйдет Сталина, ходить не буду.
- Так, так, так! Это ещё что за новости?
- Они меня до сих пор не трогали, потому, что я всё время со Сталиной. Сегодня Сталины нет и вот
вам - результат.
- А как же остальные девочки? Почему их не трогают?
- У Нади отец миллиционер, а Нина её подружка. Роза и Фатима - из их
диаспоры, а своих они не трогают. У Сталины друзья-баскетболисты. А Каролина и Зина полностью
принадлежат компании и им это нравится. После занятий они уходят в какой-то подвал: они упоминают
его в своих разговорах.
- Что ты такое говоришь, девочка?! Что я слышу о своём классе? Ужас!
На следующий день состоялся педсовет. То, что рассказала руководитель класса
о происшествии и нездоровой атмосфере в классе, некоторых учителей шокировало. Но директрисса
постаралась успокоить обеспокоившихся учителей теми доводами, что до окончания учебного года
осталось всего два месяца, надо их выстоять, чтобы не портить итоговые показатели. А летом она
поднимет вопрос о переводе "проштрафившихся" школьников. А возможно, в десятом классе они возьмутся
за ум и оставят свои шалости: ведь, как-никак, выпускной класс!
- Ой, Софья Николаевна, с огнём играете. Вспомните аналогичное в сентябре с Лилей Ляшко. И вчера
опять? Не боитесь, что безнаказанность может обернуться более серьёзными проступками? Чует моё
сердце - так и будет.
- Уважаемая Мария Степановна! Откуда вы взяли, что
они останутся безнаказанными? Я вызову всех родителей и поговорю с ними в строгой форме. И вас
обязательно приглашу и вы выскажете им всё, что посчитаете нужным. Обещаю вам.
* * *
Недели три пресловутая семерка не напрягала Ульяну, и она даже иногда отваживалась
на переменах прогуливаться с другими девочками из других классов.
Однажды Каролина сообщила интересную весть: её папа приехал из Франции и привёз чудесные антикварные
часы, за которые отдал аж три тысячи евро! Эти часы удивительны тем, что в них сделаны два разных сигнала.
Один - осуществляет заяц барабанным боем каждый раз, когда большая стрелка достигает шестёрки.
Когда стрелка достигает цифры двенадцать, то сигнал даёт медведь ударом тарелок. А в полдень и полночь
они бьют оба: сначала заяц, а затем медведь. Удивительные часы заинтересовали многих, в том числе и
Сталину. Каролина среагировала на этот интерес и предложила придти к ней домой, и посмотреть на чудо.
На ознакомление с часами подруги пришли, конечно, вместе. Там была и Зина. Да,
действительно, часы были чудными даже внешне. А как действуют, Каролина им продемонстрировала, отчего
девчонки пришли в восторг!
- Зина, а как тебе такое чудо, - спросила Сталина,
предполагая, что Зина - рядом. Но не получив ответа, стала искать её глазами. - А где Зина?
- Наверно, в туалете, - поспешно ответила Каролина.
Вдруг, словно от порыва ветра, широко распахнулась входная дверь и вбежали "плохиши". Сталина не
успела оценить надвигающееся, как оказалась в западне: два парня обхватили по ноге. Ещё два парня
захватили по руке. Четвером опрокинули Сталину на палас и прижали к полу. Шансов вырваться у неё не было,
но она всё равно изо всех сил извивалась телом, дёргалась головой, отчаянно ругаясь и грозила друзьями.
Амин стягивал с неё джинсы, а плавки просто разрезал перочинным ножом.
Ульяна
пыталась мешать парням, но они отпихивали её ногами, приговаривая с издёвкой: "Не торопись. И до тебя
очередь дойдёт". Парней было всего пятеро. Если бы они появились в полном составе, то остальные двое
занимались бы Ульяной и неизвестно - чем бы закончилось дело. А пока - её удары кулаком по спинам
парней не были чувствительными, но докучали, и один из них крикнул, обращаясь к Каролине и Зине:
- Девчонки, уймите эту!
Девчонки схватили Ульяну за руки и оттащили от места борьбы.
- Девчонки, что же вы делаете? Почему не выручаете Сталину?
- Ты что? Дура?
Не понимаешь, что происходит? Сейчас они вас оприходуют, как и нас ещё в октябре. Потом вы привыкните,
как и мы, и сами ещё будете к ним напрашиваться.
- Да что вы такое несёте? Мы же
всё расскажем.
- А кто вам поверит? Мы, как свидетельницы, подтвердим, что вы сами
добровольно легли под них. Так что, дорогуша, стой спокойно, не рыпайся и жди своей очереди.
В это время возмущение и ругань Сталины вдруг резко сменились жутким воплем.
Каролина удовлетворенно съехидничала:
- Вот Амин, как и
обещал, оприходовал твою подружку.
- Ну, Каролина, ты об этом пожалеешь!
Ульяну вдруг обуяла злость на насильников и на себя, что не смогла им помешать. И что фактически она
безропотно ждёт своей очереди. Не быть этому! Она внезапно вырвала руки, схватила стоящие рядом на столе,
чудо-часы и швырнула их в окно. Раздался сухой треск разбитого стекла и громкий удар о металлический
короб. И тотчас донёсся мужской крик:
- Эй, что там происходит?
Ульяна со злостью подумала: "Вместо того, чтобы бежать на помощь, спрашиваешь -
что присходит? А вот что! и она схватила высокую, кажется, хрустальную цветочную вазу и тоже швырнула
вслед за часами. Со двора послышалось уже несколько возмущённых голосов.
- Пацаны, сматываемся! И пацаны опрометью покинули квартиру, но не все, а лишь четверо. Вместе с ними
убежала и Зина. Навстречу уже поднимались встревоженные люди: две женщины и мужчина.
Интересная картина предстала перед вошедшими: на полу лежала парочка: парень со спущенными штанами и
под ним девушка. Она отчаянно царапала парню лицо, норовя попасть в глаза, при этом, приговаривая:
"На всю жизнь тебе оставлю метки". Он скулил и, как мог, бил её по щекам. Встать же, при всём желании,
не мог. Люди начали, было, возмущаться бесстыдством современной молодёжи. Но потом до них стало доходить,
что тут что-то не так. Мужчина попытался погасить безудержную девичью работу ногтями, но сильные, не
по-девичьи, руки покорились ему не сразу.
Зашли милиционеры. Увиденное вызвало у них истеричный хохот. Один вызвал скорую помощь, второй хотел накрыть
парочку свободной частью паласа, но, увидев лицо парня, воскликнул:
- О! Знакомый джигит! Доскакался! Оказывается не всегда скакать приятно, иногда бывает и горько.
Коллеге он объяснил, что осенью прошлого года уже приходилось разбираться с похожей
ситуацией, но там дело до сегодняшней ситуации не успело дойти. Он имел в виду дело с Лилей Ляшко.
Каролина голосила по испорченному антиквариату, который вернул ей один из милиционеров.
Больше всего она боялась предстоящего гнева отца.
- Кто нам объяснит - что здесь происходит? - спросил один из милиционеров.
Единственным вменяемым человеком, способным досконально всё объяснить, была Ульяна,
что она и сделала.
Через полтора десятка лет после этого "знаменательного" события, Ульяна рассказала
о нём довольно подробно одному, довольно пожилому человеку, в купе пассажирского поезда, поздним вечером.
В конце рассказа она добавила, что в жизни ей пришлось бросать в окно, что ни попадя, ещё два раза и в обоих
случаях эффект был налицо. Этим опытом она поделилась и со своей дочерью, наказав ей, что если хочешь
сберечь свою честь (не обязательно - невинность), то есть избежать насилия, то поступай, как я сказала.
Если, конечно, обстановка позволяет. О ценности выбрасываемой вещи не думай - честь дороже.
А тогда стоимость антикварных часов оплатила диаспора. Пока главный "герой" залечивал
лицо, в школе не появлялся. Остальные четверо ежедневно подвергались избиению незнакомыми и неуловимыми
парнями, пока не перевелись в другие школы.
|