Ежегодно наша страна, да и не только наша, несёт большие материальные и биологические потери от пожаров, возникающих по разным причинам. Пожары бывают лесные и степные, т.е. когда горит либо лес и трава, либо только трава. Лесные самые сложные и здесь без профессионалов не обойтись. А вот тушение горящей травы, посмею нагло утверждать, вполне по силам простым местным жителям разного возраста. Рассуждать о непредвиденных обстоятельствах, каких-то исключениях считаю не уместным, потому что непредвиденное оно и есть непредвиденное. В оправдание своей "наглости" хочу привести один факт, свидетелем которого я был в пять лет, т.е. ещё во время войны.     Бабушка сама пекла и хлеб, и булочки, и пирожки, и блины, но пряников она не делала. А меня приспичило желание - покушать именно пряники, и я стал канючить у неё, чтобы она купила их. Под процессом "купить" подразумевался процесс обмена в магазине товара на товар. В колхозе в то время работа оплачивалась, в основном, трудоднями, т.е. зерном, а зерно - это и корм для живности, и хлеб, и булочки,, и пирожки, и блины. На трудодни выдавали и деньги, но это были "маленькие" деньги, и сельчане расходовали их только на ткани, одежду и обувь. А керосин (электричества не было, и керосин нужен был для освещения) и продукты питания можно было приобрести в сельпо (сельмаг, магазин) в обмен на яйца или молоко. Если яйца принимали прямо в магазине, то с молоком было иначе: молоко жители сдавали на молочно-товарную ферму (МТФ), там записывали в специальную тетрадь стоимость в рублях сданного молока и сведения подавались в сельмаг.     Бабушка дала мне пару яиц, и я побежал в сельпо, благо - он находился через дорогу. Перед самым входом меня окликнули мои друзья, их было четверо, запыхавшиеся и возбуждённые:     - Тишка, побежали с нами, там, - и они показали руками, - пал идёт на село, будем помогать тушить.     - Подождите, я сейчас.     Быстро получил у продавщицы несколько пряников в газетном кулёчке и присоединился к друзьям, По дороге сообща пряники съели.     Широкий фронт огня увидели издали, не выйдя ещё на околицу. Чем ближе мы к нему приближались, тем грандиознее и зловещее казалось огненное зрелище.     На подходе к огню нас перехватила девушка и отвела к месту, где таких "помощников", как мы, уже было человек десять, и за ними следила ещё одна девушка. Свобода действий у нас была отнята и оставалось только наблюдать за происходящим.    Полоса огня была сплошной, пламя жирное, время от времени в этой полосе случались отдельные огневые всполохи и находившиеся в этом месте женщины с паническими криками отскакивали, не выдерживая жара: то вспыхивали заросли конопли.Тогда это благородное растение ещё не было опорочено и служило сырьём для получения масла и...     Сейчас зрительно восстанавливаю картину пала и могу сказать, что ширина интенсивного огненного фронта была примерно метров двести - триста.     Дееспособных взрослых молодых мужчин в селе не было, но было несколько хотя и пожилых, но ещё крепких, мужчин - они тоже были здесь. Один из них на пароконной (не от слова "пар", а от слова "пара") сенокосилке скашивал траву вдоль огненного фронта, но на некотором удалении от него. Следом женщина, также на пароконных граблях, сгребала скошенную траву в валки, а остальные мужчины обыкновенными вилами спешно собирали скошенное в копны. Мне тогда вполне естественно казалось, что люди пытаются таким образом спасти траву, чтобы было сено. Но много позже я понял: эти действия были гораздо мудрее, чем кажущаяся практичность. Стерня даёт намного меньшее пламя, скорость распространения огня значительно снижается, и фронт огня более ровный, а, значит, с ним и бороться легче. Если огонь и доберётся до копны, то локальная, огненная вспышка опасности не представляет.     До сих пор вспоминаю одну сценку: трое пацанов лет пятнадцати (двое - наши соседи) затаптывали огонь, будучи обутыми в огромные старые валенки, выделывая плясовые "па" под мелодию "Барыни", которую сами же и напевали. Валенки окутаны белым дымом. Время от времени то один, то другой, то третий подбегали к ведру, обливали валенки водой и снова пускались в пляску по огню. Сейчас я понимаю, что белый дым - это был пар.     Стремительно появилась пара взмыленных лошадей, запряженных в телегу с бортами. Она была заполнена какими-то рулонами. Лошадьми правил мой шестнадцатилетний, дядя, Вася. Здесь же был и второй подросток, Васин друг. Они быстро сбрасывали рулоны на землю, а девчата и женщины их разбирали. Чувствовалось, что рулоны довольно тяжёлые, и каждый тащили по четыре человека. Перед линией огня, или даже прямо на линии, если жар от огня позволял, его раскатывали в ленту, становились на неё и молотили ветками по остаткам огня. Под ленту огонь, естесственно, проникнуть не мог. Потом перетаскивали ленту на новое место и опять накрывали огонь, а остатки его добивали. Длина ленты составляла метров пять, а ширина - около метра.     На весь огненный фронт рулонов не хватило и наполовину, но там, где их применили, огня уже не было. Лишь несколько человек добивали остаточные очаги и следили, чтобы огонь не прорывался с боков там, где рулоны ещё не применили.     Много позже, вспоминая о том огне, я спросил дядю Василия, про те ленточные рулоны. Он рассказал, что это были рулоны лент из толстого прорезиненного брезента, (материала для транспортёрных лент и ременных передач), и рулоны лент из войлока. Войлок необходим был для конских сёдел, и одного рулона хватило бы с лихвой. Но материала завезли гораздо больше, чем было нужно. Вернее, его просто навязали нашему кладовщику в "Райпотребсоюзе", когда он туда поехал в конце года. А почему навязали? Просто те деятели тоже, в своё время, завезли этого добра больше, чем нужно, без учёта спроса, и лежал он годами, занимая место и портя отчётность.     У нас эти материалы тоже лежали мёртвым грузом. Но выбрасывать жалко, да и как потом отчитываться? И вот кто-то придумал им новое применение, и, надо сказать, очень удачно. Непреднамеренные палы случались хоть и не каждый год, но случались, и новая придумка очень облегчила борьбу с огнём. Мне неоднократно приходилось видеть из окна автобуса или поезда горящий лес или, что чаще, горящую траву, но ни разу не видел людей, укрощающих этот огонь. По телевизору видел людей с ранцевыми "игрушечными" (15 литров воды за спиной - это же "курам на смех") огнетушителями, не торопясь, с ленцой побрызгивают медленно ползущие, редкие язычки пламени. Виденное по телевизору я сравниваю с той стеной сплошного огня, о котором написал выше и могу с уверенностью сказать: ранцевым огнетушителям там делать нечего. Отработанные местными жителями приёмы борьбы с огненной стихией гораздо эффективней. Беда, наверно, в том, что "местные жители" разные: тогдашние и теперешние. Тогдашним надеяться совершенно было не на кого и спасти село могли только они сами, в то время как нынешние полагаются на МЧС.     С того времени прошло без малого семь десятков лет. И наука, и техника продвинулись далеко в своём развитии. Наверно, можно создать лёгкие, огнестойкие коврики, чтобы применять их там, где это рационально. Можно создать огнестойкие калоши для затаптывания огня. А вот тушить тлеющие пеньки, кочки, толстые ветки и даже брёвна ранцевые огнетушители - в самый раз.