Я хотел рассказать, серебря 
лунной музыкой башни вокзала, 
как в последнюю ночь декабря 
мне зима у вагона вонзала 
сотни тонких иголок в лицо, 
завывая призывно и жадно, 
как, на душу надев пальтецо 
я отсюда хотел уезжать, но
в горле иней. Побег в никуда 
невозможен. Отложены рейсы. 
У перронов молчат поезда. 
От мороза полопались рельсы. 
Снег идёт, всё и вся породнив, 
и владенья свои помечает. 
В коридоре застыл проводник 
со стаканом стеклянного чая. 
Миллиард запорошенных лет 
ждёт его пассажир, бесполезный 
в белых пальцах сжимая билет 
в тот конец. В антрацитовой бездне 
его мёртвых глазниц, без нужды 
сквозь узор устремленных наружу - 
пустота. Отраженье звезды, 
вместе с мусором вмерзшее в лужу, 
до сих пор для чего-то хранит 
пусть не небо, но память о небе 
(так, возможно, скульптурный гранит, 
видит горные кряжи во сне). Без 
двенадцати полночь всегда, 
словно время стоит на стоп-кране, 
и не может финальное "да" 
в чьем-то доме сказать на экране 
героиня герою. А дом - 
на углу, где, в карете без герба 
пролетая, пьют водку со льдом 
Королева и Снежная Герда. 

23.12.2004