Каюты на "Желтом цветке" по четыре квадратных метра. Хватает, чтобы разместить кровати, комод, откидной столик и табурет. В каютах мы спим, по очереди переодеваемся, обедаем. Прочие потребности справляем в еще более крошечной уборной. Она через коридор, одна на всю палубу. Выше условия, конечно, лучше, хотя говорят, даже капитан теснится в помещении с двумя помощниками, а моется в общей душевой. Он хотя бы моется...
Меня предупреждали. В космосе не до комфорта, особенно если речь идет о гражданском торговом судне. Чтобы оправдать дальний перелет, владельцы затариваются под завязку. Якобы имеющиеся у нас метры играют роль дополнительных складских. Колонии, куда направляется "Желтый цветок", требуют всё больше. В обмен на редкие минералы покупают продукты длительного хранения, чаще крупы и специи, технику, одежду, даже антиквариат и предметы роскоши. Люди, если подумать, тоже товар. Хотя нет, не люди - женщины.
В последние дни я часто вспоминала древних работорговцев с трюмами, набитыми черным золотом. Слышала об этом на уроках истории в неспокойный год столетия Сектора. Мою кровь признали достаточно чистой, что позволило посещать трехгодичные курсы. Много ли узнаешь за столь короткий срок? Научат читать, писать - уже спасибо. Историю Цивилизации уложили в емкой разноцветной схеме. Там зеленый цвет плавно перетекал в желтый, а желтый порой краснел, обратные события проходили почему-то скачкообразно. Было несколько основных периодов, но больше всего мне запомнилась именно Древность. Начавшись после Темных времен эрой рабовладения, она больше известна двумя Великими войнами и первыми попытками освоения простого атома. Кому интересна вся эта физика, изучить которую дано лишь единицам, и глупая политика? А вот примитивные деревянные корабли, разбивающиеся о скалы, чернокожий товар, гибнущий не только от воды, но еще от тесноты, антисанитарии и голода, ржавые цепи, которыми звенели их неспокойные души... Я слушала учителя с открытым ртом, стараясь не пропустить ни единого слова, не пошла обедать в надежде услышать еще что-то, но когда это мне давали желаемое? Разрешили задать один вопрос.
- Как законы древних позволили пойти в разрез с уже существующими моральными идеалами? - спросила я, поднявшись. - Разве может человек продавать человека?
- Думаю, на этот вопрос ты когда-нибудь ответишь сама, - сказал пожилой мэйр. - Одним людям законы - надежная защита, другим - прислуга, третьим - жестокий хозяин.
Через несколько дней в школу пришли одетые с головы до пят в желтое сивирусы, забрали схему, часть книг, потертый кожаный чемоданчик мэйра и очки в роговой оправе. Сам мэйр пропал накануне, так что о других периодах рассказывала спешно переведенная из дальней провинции мэйис, очень молодая, пока еще не владеющая в достаточной степени голосом и жестами.
И ее я слушала. Прошла эра деревянных кораблей, эра рабства, несправедливости. Нашей огромной межпланетной федерацией распоряжается Сектор. Только мудрые, правильные законы определяют судьбу человеческого общества. Законы о чистоте. Это по их вине я страдаю от недостатка воды и воздуха на борту не мугущего существовать современного рабовладельческого судна.
Не хотелось думать о прошлом, туда нет возврата, ну а будущее разве поймешь? Раскрывается впереди пестрым веером.
В каюте нас было трое. Высокую смуглую гинайку звали Джун. Она смазывала волосы чем-то пахучим. Я бы, может, и высказала свое недовольство - терпеть не могу всю эту экзотическую косметику - но вот к чему? Язык женщина знала плохо; кто ни зайдет, шарахалась. По ночам часто кричала. Мяла, убегая от невидимых преследователей, простыни. Я привыкла. Достаточно было успокоить себя напоминанием о скорой высадке. На новом месте ждут проблемы посерьезнее.
Вторая соседка, Бебиа, смотрела на мир огромными голубыми глазами невинной девочки. Обо всем спрашивала, интересовалась любой, казалось, глупостью. Для нее путешествие на 'Желтом цветке' - большая удача. Родители продали половину дома, чтобы оплатить Бебиа билет. Ведь у них нет другой возможности вырваться из бедной сельскохозяйственной провинции. Отправляя дочь в неизвестность, они, как и я, рассчитывают на удачу. Глядишь, лет через пять-десять, Бебиа вернется женой толстого денежного мешка из добытчиков или плантаторов. Лишь бы не оказалась безвольной прислугой очередного ничтожества.
Когда я рассказала ей о чернокожих людях-рабах, увидела на пухленьком личике неверие. В свои двадцать два я была всего на четыре года ее старше, тем не менее между нами лежала глубочайшая пропасть, как это обычно случается при столкновении маломальски образованного человека с неопытным и совершенно неграмотным.
- Ты не мэйис, - заключила Бебиа уже через день, - вот и не выдумывай.
Нет, мои истории ей, конечно, нравились, как и все новое, но слушала она их, как сказки. Может, так и надо? Кто знает, что в действительности было за много тысяч лет до нашего времени?
Тем вечером Бебиа выходит освежиться, а Джун уже спит. Единственная лампа у потолка внезапно загорается ярче обычного, шумит замок.
Считай я дни, давно бы догадалась, что мы на приграничной территории. У первого помощника капитана это на лице написано. Сначала я смотрю на него недоумевая. Прислал же Всевышний вместо ужина! Помощник Уренс некрасив и огромен. Упираясь могучими плечами в дверной проем, выгибает, как гусь, шею. И длинный красный нос - или клюв? - тянет спертый каютный воздух. Вечером тяжело о чем-то думать, а тут еще дали на полную электричество. К полумраку привыкаешь, хочется теперь спрятаться от этой лампочки на нижнюю кровать, под подушку, или на худой конец зажмуриться. Уренс не утруждает себя объяснениями.
- Пора, - говорит он проснувшейся Джун, та протискивается к выходу. В руках несет плетеную сумку с вещами. Не хочу знать, что там. Вообще не хочу думать. Лишь бы убрали свет, слишком яркий. Понимаю, что не к добру задерживать Уренса, но зачем-то взволнованным голосом:
- Скоро будем на Итаре? Какая это остановка? Первая?
- Ишь любопытная! Днем раньше, днем позже.
- Скажи...
- Завтра.
Он дает пройти Джун, а сам не спешит. Наверно, вспомнил.
- Ты ведь девка, которую кэп посадил вместо утопленницы?
Киваю.
- Совсем на нее не похожа, - говорит он, причмокнув. - Хоть волосы вытрави. Если повезет, в сумерках твой новый муж-рогоносец и не поймет, в чем дело.
Зато мне крепко достанется на рассвете...
Когда выпрашивала билет на 'Желтый цветок', меньше всего думала о загадочном мужчине из далекой колонии, бессовестно заказавшем мою предшественницу. Ну, мужчина. Допустим, с деньгами и немалыми, раз позволил себе выбирать. Допустим, амбициозен. Подавай ему длинноногую рыжую красотку! Чтобы рост под два метра и глаза зеленые. Лично я таких девушек только на картинках видела.
И сама не уродина, но внешность никогда не была моим главным достоинством. В том кругу, где я вращалась, существовали критерии весомее. Лет в пять я знала, что навряд ли останусь без мужа. Не понимала, но уже гордилась. Теплая тягучая уверенность окутывала, будто коконом. Вот проболтаюсь сейчас Бебиа, она мне глаза выцарапает из зависти.
Во время путешествия я часто вспоминала приятные моменты из прошлого, да и неприятные - куда от них деться? - но жалеть не жалела. Я отдавала отчет своим поступкам. Разве что мало думала о последствиях. Как пример, незнакомый мужчина. В новых условиях я буду полностью зависеть от чужого, заведомо неприятного человека. Раскрыв подмену, он либо вышлет меня с первым кораблем обратно, либо продаст, как не подошедшую пару обуви. Возможен, конечно, и третий вариант, но если произнесу эту мысль вслух, никогда не наберусь смелости покинуть опостылевшую каюту. Памятуя озвученную кэпом сумму, я четко осознаю, что мужчина будет в бешенстве, но дойдет ли дело до настоящей расправы?
Вернувшаяся из уборной Бебиа не сразу замечает исчезновения Джун. Ничего, стоит маленькой фермерше понять, такое начинается. Настроение у толстушки в противовес моему приподнятое.
- Мой новый дом, - щебечет она, прикрыв от удовольствия глазки. - Несколько дней, и я его увижу. Голубые занавески на окнах, деревья вокруг, вишни и яблони. Буду печь сладкий пирог, выносить с чаем на улицу. - Плюхается на тонкий матрац. Пока поворачивается, слушаю, как скрипят пружины.
Мне бы пойти к капитану и разведать побольше о собственном муже, прощупать, так сказать, почву, но вместо этого лезу на кровать к Бебиа, забираемся с ней вдвоем под одеяло.
- Что ты все о доме! Как же хозяин? Видела его снимок? Он молодой? Старый? Волосы длинные? Короткие? Бороду бреет?
Могу спрашивать до бесконечности, это ведь не моя жизнь. Бебиа может до бесконечности отвечать, точнее выдумывать ответы.
Ночь проходит в разговорах. Я узнаю обо всех самых сокровенных мечтах соседки по каюте и - о, ужас! - выдаю парочку своих.
- Он не должен меня бить, - говорю ей дрожащим голосом. - Никогда, даже в шутку. И еще... Ты будешь смеяться.
- Не буду. Честно-честно.
- Я хочу ребенка.
- Ну так это само собой. Просто так что ли нас везут в колонии?
- Чтобы это был мой ребенок, - продолжаю я, как бы не слыша. - На меня похож. Ну и чуть-чуть на него.