Историю эту, достойную лихого авнтюрного романа,мнерассказал успешный американский бизнесмен, внук главного героя. В ней ничего не изменено, лишь слегка "причесан" сюжет...
... Коренные жители Латвии, к началу сороковых годов прошлого века работящие Каганы владели прибыльным семейным бизнесом в Риге. Дети учились за рубежом, дед Ефим стал дипломированным экономистом с тремя европейскими языками.
Пришедшие Советы встретили без опаски: те взялись за хозяев крупных заводов и фабрик, середняка ж до поры до времени не трогали. Только Ефим женился, война началась. Его успели призвать красные. Семью ж эвакуировали в волжскую глубинку. Вовремя: тысячи не уехавших истребили поголовно.
Воевал дед отчаянно. Дважды был тяжело ранен. Отлеживался в госпиталях, и снова на фронт. В промежутках, правда, успевал своих навестить. После таких наездов, с интервалом в полтора года, родились моя мама и тётя.
В сорок пятом, после Победы, Каганы, как им и мечталось, вернулись домой. Здесь встретили агрессивно, прежних соседей, друзей не осталось, в отчем доме жили чужие. Добрые люди посоветовали снять ордена - "отомстят..."
Но жизнь надо было налаживать! Собрав инвалидов окрест, Ефим организовал артель. Из подсобных дерева и металлолома делали двери, замки, прочую скобяную работу, ковали нехитрую утварь. Все это при тотальном дефиците пользовалось повышенным спросом.
Все бы ничего, но Ефима, воспитанного в иных традициях, удивляло повальное "социалистическое" воровство! Только не углядел, уж стянули что-то. У себя, у своих же товарищей! Директор сначала увещевал, потом гнал, дошло до милиции - ничего не помогало. А еще - беспробудное пьянство. Ладно, украл. Продай, купи хлеба, в семью отнеси - дети голодают. Нет, тут же пропьют. И так - повсеместно.
Понял Ефим - хорошего от Советов с их уравниловкой ждать нечего. Часть большого кагановского семейства, что снялось задолго до войны, к тому времени уже плотно в Америке обосновалось. И всё звало, звало... Но как?! Едва переписка зижделась, а уж об отъезде - только мечтать...
И тут в умной голове родился "план". Нисмотря ни на что, артель к тому времени уже крепко стояла. На станцию в её адрес вот-вот должны были поступить три вагона с лесом. Дед их загодя продал, а на выручку решил ... сбежать. Бабушка рассказывала, что ассигнациями тогда заполнили два чемодана, и Ефим, чтоб следы замести, рванул с ними аж в Одессу, где, как ему казалось, "план" реализовать будет проще. Семью обещал забрать, как только сможет. Потом их долго таскали, но в конце концов отстали.
... За изрядную мзду портовое жулье свело деда с капитаном турецкого судна. Услышав сумму, тот под видом члена команды взялся втащить деда на борт и доставить в Стамбул. Один битком набитый кофр к османцу перешёл сразу, второй хватило ума выторговать на завтра. Как договаривались, в четыре утра Фима был в назначенном месте. Но увидел лишь пароходный дымок на рейде...
Куда ж теперь?! Домой нельзя, посадят. Штаты "накрылись". Погоревав, подался в "конец географии" - в Среднюю Азию. Так оказался во Фрунзе - в поезде, а ехали почти две недели, познакомился с разбитной проводницей. У неё и остановился.
На фронте у деда был друг-побратим, родом из Киргизии. Перед последней атакой обменялись они письмами - мол, кто выживет, пусть семью навестит. Жить суждено было Фиме...
Договор он выполнил. Добрался до шахтерской Кызыл-Кии, повидал, письмо отдал. Рассказал, как раненого вынес, как он у него на руках скончался, как хоронили. Приняли как родного, долго не отпускали. Узнав о проблемах с бумагами, предложили метрики сына. Потом по знакомству по ним паспорт оформил.
...И стал Ефим Каган Гургеном Агайджановым. Женился на той самой проводнице, устроился на фрунзенский молокозавод. Об образованности своей хоть и не распространялся, но умного, грамотного работника оценили вскоре. На инженерскую должность поставили, на Доске Почета обосновали.
Прошло пять лет. И вдруг знакомец из прокурорских предупредил - депеша из Риги прибыла. Велено проверить, не скрывается ли здесь под чужой фамилией некто Каган, расхититель особо крупный. Дед ждать не стал, наскоро попрощался, и - подальше от солнечной Киргизии...
Приехал во Псков - незадолго оттуда во Фрунзе спецы приезжали, опытом делились. По знакомству взяли деда на местный молокозавод экспедитором. Молоко возили ... в Латвию, благо до границы рукой подать. Ходил дед, издали домом своим любовался, детьми повзрослевшими. Раз даже жену увидал, но подойти не решился. Однажды на вокзале встретил тетку родную: "Фимка, ты?! Живой!" "Я - Гурген, вы ошиблись" "Какой еще Герген, ты ж на идише разговариваешь..." Пришлось ретироваться, и больше в те места не соваться. А престарелую тетку в нашей семье с тех пор за глаза все больной считали...
... Когда во Фрунзе все подзабылось, Ефим вернулся - наученный горьким опытом, связь со второй женой не терял. Работал теперь уже больше по командировкам, не выпячивался. Дочь родил, на пенсию вышел. Но вскоре болеть начал. И в 1971-м скончался от сердечного приступа. Через несколько лет весть эта путями окольными до нас в Латвию добралась. Мать поплакала, "больную", к тому времени уж покойную тетку добром вспомнила. Все собиралась на могилку съездить - невышло...
Пути господни неисповедимы. Ни думал, ни гадал, меня бизнес в Бишкек, бывший Фрунзе, занес. Здесь судьбу, счастье свое нашел. Ну и следы дедовы отыскал. Дом, где он в последние годы жил, снесли буквально за несколько дней. Жена умерла, дочь, Агаджанова Ирина, еще до развала Союза в "неизвестном направлении", - так в справке адресной, - выбыла...
Могилку ж деда я на Ала-Арчинском кладбище отыскал. Знакомые сказали, что в те годы на нём хоронили. Представляешь, в первой же книге, а их там сотни, нашли! Иду к могилке - он, не он?! И надо ж, все вокруг порушилось, а фрагмент маленького памятника с фотографией сохранился. Я скопировал, своим отослал. Те подтвердили - он! Теперь часто хожу. И большое надгробие заказал. А на нём - "Ефим Каган, участник Великой Отечественной. 1918 - 1971". Пусть лежит под своей фамилией. Теперь уж можно...