Аннотация: Сюрреалистическая история о капитальном ремонте в одном доме. И о надеждах на лучшее будущее - напрасных, как обычно...
Альберт Зеличёнок
Капитальный ремонт
Оставь надежду всяк сюда входящий!..
Из детской считалочки
В дверь постучали. Настойчиво, требовательно. Кажется, ещё и сапогом добавили для убедительности.. Ну, у России, как известно, щедрая душа, и никогда трудящийся отечественной сборки не пожалеет кровной обуви, ежели откроется законная возможность долбануть по чужой собственности так, чтобы грохот по всей округе прокатился. В данном случае визитёры пребывали в своём праве. Ибо, с одной стороны, после установки железной двери наш звонок остался внутри, вследствие чего оповестить хозяев о прибытии весёлой трелью оного родственники, друзья и прочие калики перехожие могли, лишь уже проникнув на охраняемую территорию. Чтобы полезный прибор не испытывал незаслуженной обиды, я иногда сам трезвонил в него, стоя близ порога. С другой же стороны, уже пару дней в подъезде наличествовало объявление о начале капитального ремонта с категорическим требованием не шебуршиться попусту и обеспечивать свободный доступ.
На пороге стояли трое. Мужик, статями и грацией (как позже выяснилось, и лексиконом) выдававший происхождение от пещерных троллей и наряженный в грязную робу. Средних размеров качок в красных спортивных трусах и футболке с олимпийскими кольцами, татуированный в неожиданных местах. И грустный человечек ростом так метра полтора в скромном деловом костюме и при галстуке (который свешивался из нагрудного кармана пиджака). Из привычки давать имена всему сущему я их сразу же назвал Громилой, Слоником и Крошкой.
Не снимая обуви (соответственно, замызганных говнодавов, китайских кроссовок и лёгких штиблет производства местной фирмы "Спартак") троица, не представившись, прошла в ванную, где гигант, выхватив из карманца молоточек марки "кувалда", от души долбанул по унитазу. Фаянсовый прибор разлетелся на несколько неправильной формы кусков. Крошка печально покачал головой.
- Не бся, хзяин, мы ткначе всё, млять, расхерачим. За ндлю мнмум, ептыть! - прогундосил Громила.
- Это надолго? - с тревогой поинтересовалась Лена.
- Недели должно хватить на демонтаж, - неуверенно предположил Слоник; похоже, он у них был главным. - Ну, и сборка, понятно. Если запчасти подвезут, конечно. И если все соседи по стояку будут на месте.
- Что вряд ли, - вздохнул малыш.
- Чего же ради с унитаза начали?! - на повышенных тонах спросил я.
- А потом, значит, когда время придёт, мы жильцов, китайского хунвэйбина мать, по одному будем вылавливать, что ли?! - так же громко парировал Слоник. - Не бывать тому!
- Нехорошо, господа, - сказал Крошка и от огорчения плюнул на пол. Подумал, вздохнул и плюнул ещё раз.
- Ептыть! - присоединился к хору возмущённого пролетариата Громила.
- Но где же нам теперь... мм...в его отсутствие?.. - я указал на бренные останки унитаза.
- Стыдно, товарищи, - вздохнул Крошка. - В столь сложный период добрее надо быть. Скромнее. Родина, знаете ли, на данном историческом этапе не может заниматься исключительно вашим дерьмом. Имейте наконец толику уважения к людям физического труда
- И когда же привезут это чудо экологической мысли? - не унимался я.
- Вопросов у вас слишком много, хозяин, - огорчился Слоник и, подумав, добавил. - Китайский хунвэйбин!
- Ептыть! Гндн! Бай!
- Завтра, - сказал Крошка. - В крайнем случае, послезавтра.
- А до того как же? - едва не заплакала Лена.
- Терпеть надо, - ласково проговорил Крошка и протянул к нам мягкие ручки. - Терпение - высшая добродетель, господа.
- В крайнем случае, на ведро сходите, - посоветовал Слоник. - Не в Оксфорде, ту же мать! На родине, японским вас самураем!
Из-за стен отовсюду доносились лязг и периодический грохот. Видимо, сводный хор рабочей молодёжи исполнял прелюдию ля-мажор к ремонту.
- Млять! - победно констатировал Громила.
Я рухнул на стул перед ноутбуком и попытался заняться чем-нибудь полезным. В частности, попробовать всё же написать давно задуманную новеллу. Поскольку настало лето. Так сказать, творческий сезон. В другое время трудно отвлечься от текущих дел и сосредоточиться на, извините, литературном творчестве. А вот на каникулах я достаточно расслаблен - не грех немного и сосредоточиться. Но, увы, настроение ушло. Видимо, мой форнит посчитал миссию невыполнимой.
А потом компьютер и вовсе "завис" почти на полчаса. Ничего не оставалось, кроме как бросить работу и погрузиться в промозглые бездны Интернета. Где я тут же злобно и с удовольствием поцапался с каким-то филологом.
На следующий день ремонтники объявились без четверти восемь. Как мы вскоре выяснили, это было обычное время начала рабочих буден. Чувствовалось, что разрушать троица любила до самозабвения. Пожалуй, ни взятка, ни водка не остановили бы их деструктивный трудовой порыв. Громила предпочитал простые инструменты: кувалду, лом, собственные руки. И пользовался ими виртуозно. Любо-дорого было смотреть, как он, обхватив мохнатыми пальцами водопроводную трубу дюймового сечения, слегка присаживался и с рыком одним движением выдирал её из системы. Хотел бы я увидеть его за выполнением чего-то позитивного, но, боюсь, сего удовольствия он мне не доставит. Маленький исполнял свою партию пианиссимо: пилкой по металлу, крохотными кусачками, карманным газовым резаком. Однако и минимальными средствами он с изяществом первой скрипки успешно способствовал росту энтропии во Вселенной. Качок предпочитал руководить, но при случае и сам солировал на отбойном молотке либо сварочном аппарате. Однако никогда ничего не сваривал - лишь плавил.
Вечером они приглашали нас и воодушевлённо демонстрировали достижения народного хозяйства: стену в ванной, напоминающую вертикально расположенный лунный пейзаж, пол, засыпанный каменными обломками или, по крайней мере, куски водопроводный труб, сложенные всё растущим шалашиком в углу. Разбирать эту пирамиду они не разрешали, утверждая в унисон, что данное деяние было бы покушением на закрома родины и попыткой самочинно изъять в личное пользование народную собственность, что стыдно вам должно быть, господа; что ептыть, млять! А стремление утилизировать оную - и вовсе равносильно теракту, китайский хунвэйбин!
В их отсутствие я возвращался к литературной, так сказать, деятельности. Правда, ничего возвышенного не писалось. О чём бы ни начинал - всё сворачивало на тему ремонта. Даже исходно фэнтезийная история о почти всемогущей ведьме.
Любопытно: вот насколько лично я своей недостаточно изящной словесностью загрязнил пресловутую ноосферу? А может мы, рядовые творцы духовных сущностей (прости господи!), её не то чтобы загаживаем - напротив, удобряем? А потом на перегное возрастёт нечто новое, блистательное? Чем плоха идея? Безумна как раз в меру, по-моему.
Ежели, конечно, вышеупомянутая ноосфера вообще существует, что вряд ли...
На кухне раздался резкий скрежет, и мы едва поспели увидеть редкое в наших краях природное явление: стальная труба длиной сантиметров в восемьдесят со свистом преодолела межэтажные перекрытия и пол и скрылась в подвале. Достигнув дна, летающий объект грянул, крякнул и смачно выругался. Впрочем, неразумный предмет таких слов, скорее всего, не знал. В подвале тоже наличествовала бригада - возможно, подвел итог происшествию всё же кто-то из них?
- Гильза ушла, - удовлетворённо прокомментировал Слоник. - Говорил же Старому, чтобы закрепил.
- Нфг, млять, - согласился Громила.
- И что теперь? - осторожно полюбопытствовала Лена.
- А ничего, - жизнерадостно откликнулся Слоник, с удовольствием разглядывая заметно увеличившуюся дыру в потолке. - Повторно поставим. Гильзы у нас хорошие, прочные, как китайского хунвэйбина отец.
- А если она опять?
- Не "опять", а "снова", - остроумно ответил Слоник. - Мы ребята упорные, у бездушного объекта против нас вообще никаких перспектив.
- Млять! - добавил свой пятиалтынный Громила.
За его спиной, набирая по пути инерцию и скорость, пронеслась ещё одна гильза. Или уже та же самая?
- Да, - сказал Крошка, сморкаясь в голубой платочек, отделанный вологодскими кружевами. - Это уже с третьего этажа.
- А с четвёртого когда ждать? - грубо разрушил всеобщую идиллию я.
- На четвёртом их ещё не вставляли, - зевнув, сказал Слоник. - Там завтра начнут. Спорим, Старый их тоже закрепить забудет?
Впрочем, унитаз они таки установили на законное место. И он горделиво возвышается - белый, сияющий - посреди разгромленной ванной со случайно выбитой Громилой дверью.
- Ептыть, днко, - задумчиво констатировал собственную неловкость он.
Однако дверь чинить не стал, и перешла она таким образом временно в разряд прилагательных, периодически падая на особенно неосторожных.
А новенький унитаз мы по утрам тщательно прикрываем балдахином из отслуживших своё занавесок. И ценный сантехприбор сохраняет первозданные чистоту и невинность среди окружающего содома.
Ночью мы проснулись от негромкого повторяющегося стука, не похожего на тиканье будильника. В углу спальни обнаружился Крошка. Забытый собратьями, он дабы, по собственному объяснению, "не простаивать попусту и зря", пристроился за стеллажом и деловито тюкал молоточком по стамеске, подсвечивая себе наголовным фонариком. Пробивал гнездо для грядущего стояка.
- Готовлю фронт работ на завтра, товарищи! - солидно произнёс Крошка.
Отложить боевые дела до утра он вежливо, но решительно отказался, и мы, заткнув уши ватой, поплелись досыпать.
В 7.23 забежал жилец с пятого этажа (он же - старший по подъезду) и сообщил, что в целях интенсификации производства и внедрения передовых нанотехнологий ремонтники задумали не монтировать стояк частями, а заранее сварить его целиком. Что уже и осуществили - спозаранку и параллельно с опохмелом. Иное протрезвление их, к сожалению, не настигло, и они вот-вот приволокут двадцатиметрового пластикового монстра, дабы попытаться его протолкнуть сквозь все этажи разом. Посему - на случай ожидаемых эксцессов и прочих чудес - всем ответственным квартиросъёмщикам следует пребывать. Во имя и во избежание.
Да я и так по причине каникул никуда не отлучался. И имел возможность во всех ужасных подробностях наблюдать происходящее и протекающее (в обоих смыслах). Дабы описать и зафиксировать на память потомству. Для нас, беллетристов, впечатления - они как хлеб. В данном конкретном случае - горький.
Вполне бы я без такого хлебушка обошёлся, кстати.
Впрочем, вышеупомянутый эксперимент не состоялся. То ли передумали в последний момент, то ли просто не удалось матерь всех труб по лестнице протащить. Я поставил бы на второе.
Вечерком, когда рабочие уже удалились, а жена с дочерью ушли в гости, я повыключал повсюду свет (каждые пятьдесят сэкономленных киловатт - один спасённый от происков ГЭС водяной), оставив лишь бра над диваном, и уселся за ноутбук, дабы часика полтора побродить по сети. И вовсе не в поисках порносайтов. Просто я - человек политический, отягощённый к тому же манией культуртрегерства.
И тут из окружающей тьмы соткался мужичонка. Совсем мелкий, раз в пять ниже даже Крошки. По-моему, он выполз из-под полуоторванного плинтуса. Поздний визитёр был облачён в полотняные и некогда белые рубаху и штаны, подпоясан куском бельевой верёвки и хоть и невысок, но вполне в теле. К бороде его пристал обрывок паутины, голову припорошило строительным мусором. В точности как у меня - да и у всех нас, собственно говоря.
Мужичок, с трудом и без приглашения взобравшись на стул, боязливо и злобно взглянул на меня. Находиться в моём обществе ему явно не хотелось, и он с видимым трудом пересиливал себя. Вдруг он в голос зарыдал, прикрываясь здоровенными ладонями и ими же размазывая серую пыль по круглому лицу. Он пытался сдержаться: ему было чертовски стыдно, и это чувствовалось. Я принёс ему воды в особой кружке с муми-троллями, но и танцующая фрекен Снорк слабо помогла. Гость лишь немного успокоился и в паузах между громкими всхлипами кое-как выдавил из себя обрывки фраз про Христа-бога, про бедствия и неуют, про убытки и разорения. Ещё, кажется, там было что-то про верой-правдой и не покладая, а также про подорванное здоровье и сниженную по нашей вине производительность труда. В конце длинной, но малопонятной тирады (он ещё и говорил, протяжно окая, на какой-то разновидности древнерусского) пришелец потряс перемётной сумой с портретом юной Аллы Пугачёвой на одном боку и анонимного ковбоя на другом и пригрозил, что уйдёт, непременно уйдёт. После заутрени и побредёт, солнцем палим.
Я вздохнул, согрел чай и угостил посетителя пряниками и мармеладом. Он слегка оттаял, насчёт эмиграции пообещал подумать ещё и не принимать скоропалительных решений. Поскольку - как же мы без него? Потом спрыгнул со стула и юркнул в темноту.
Полагаю, он мне всё-таки приснился. Хотя два пряника и пяток мармеладин кто-то же съел? И заповедную скандинавскую кружечку я после отмывал от следов чая...
Наш день теперь начинается с воя баньши. Это вгрызается в металл пила-"болгарка". Чуть позже мимо окна пролетает белый продолговатый тюк и с хряпаньем и звучным нецензурным восклицанием плюхается об асфальт. Значит, возобновляет перекрытие крыши бригада из-под Красноярска. Тамошние гранитные люди неуклюжи, мрачны и обладают стальными костями. Видимо, именно поэтому сибиряки никогда не пристёгивают страховочные пояса. Хлипкие жители европейской части страны после первого же падения с двадцати метров наверняка захворали бы, а эти полежат-полежат, вспомнят вслух чьих-то родителей, глотнут нечто целительное из маленькой аптечной бутылочки - и вновь на трудовую вахту. Немного огорчает, что работают они неэффективно - жители пятого этажа жалуются, что в сухую погоду ещё ничего, а вот в дождь в квартирах мокровато, и с крыши каждый раз смывает то свежеприбитый металлический лист, то позабытый на краю свиток рубероида. Последнее, кстати, вызывает возражения и у равнодушных к прочим нашим проблемам прохожих.
А вообще-то жизнь потихоньку налаживается. По фасаду уже снуют, впиваясь шестью-восемью мохнатыми лапками в едва заметные трещинки, смуглые люди в синих комбинезонах. За ними остаётся яркий, сверкающий и пахнущий свежей масляной краской праздничный след: за одними - лимонно-жёлтый, за другими - багрово-красный, за третьими - кислотно-малиновый. Дорожки цветов прихотливо сплетаются, извиваются в причудливом танце, накладываются... К сожалению, искусные маляры не отличают стен от окон. Однако они трудолюбивы и, кажется, никогда не спят. И питаются прямо на рабочем месте - тем, что удаётся выхватить из воздуха или наковырять меж кирпичей и в вентиляционных отверстиях.
Мы постепенно приспосабливаемся. Да, электричество несколько раз отключалось, но в течение суток приходили электрики и восстанавливали перерубленные провода. Пусть и ценой дополнительного ущерба, наносимого штукатурке и межэтажным перекрытиям. Не до них уже, честно говоря, существовать в темноте - хуже. Дважды в сутки (в 7.00 и около 23) дают воду, и хотя трубы дребезжат и воют, а стыки подтекают, жители успевают умыться до прихода ремонтников и наполнить все имеющиеся в квартирах ёмкости. А самые нахальные рискуют даже ванну по вечерам принимать, несмотря на категорический запрет и отсутствие канализационного стояка. Наш первый этаж узнаёт о данных акциях тайного протеста по периодическим наводнениям. Зато вода смывает в подвал часть мусора и мелкие обломки.
Рабочие перезнакомились с аборигенами, вежливо здороваются и прощаются, пытаются флиртовать с симпатичными девушками и ведут себя уже не как вторгшиеся на чужие земли агрессоры, а как агрессоры победившие, ассимилировавшие с коренным населением и понимающие, что здесь брать более нечего и надо как-то начинать совместное существование. Даже Громила, поборов собственную неуклюжесть, не более, чем какие-то пару раз срывал водворённую на положенное место дверь санузла, каждый раз извиняясь громогласным "ептыть!".
Крошка прижился за стеллажом, свил гнездо из мешковины, газет и старых журналов. Недавно мы заметили там и самочку - изящную, чуть повыше партнёра и в робе нежно-голубого окраса. По ночам они воркуют, шелестят бумагой, и мы в скором времени ожидаем приплода.
У соседа по лестничной клетке ежедневно долбит отбойный молоток, периодически образуя дуэт с деловито тарахтящим перфоратором. Мы на всякий случай предполагаем лучшее. Может быть, в подвале под его квартирой обнаружено месторождение гранита? Почему бы и нет?
Вообще главное - это позитивный настрой. Да, вокруг - авгиева конюшня и бардак с примесью казармы, но для того и проводят капитальный ремонт, чтобы преобразовать мир. В положительную сторону, надеюсь. В конце концов, эти грубые, несимпатичные люди, сплошь поросшие пережитками печального прошлого, трудятся ради нас. Их деятельность имеет высшую, благородную цель. Которую они не осознают, конечно. Помойка в итоге всё же исчезнет, и мы проживём остаток дней в тёплых, светлых квартирах с замечательным водопроводом и эффективно функционирующей канализацией.
Самому не верится в данные сияющие перспективы. Но должно же это когда-то произойти?! Ничто не длится вечно, ведь так? Если рассуждать логически...
Сверло взвывает особенно истошно, затем звук снижается до басовых нот и резко прерывается. С треском и грохотом рушится капитальная стена в зале, погребая под собой новый диван и часть серванта. Потолок над провалом опасно вспухает книзу.
В проломе стоит и снисходительно улыбается кучерявый по всему телу толстый человек в грязных штанах-трико, сапогах и танкистском шлеме. Из-за его спины боязливо зыркает сосед-алкоголик. Медленно оседает белёсая пыль.
- Извиняемся, - весело сообщает кудрявый, покачивая головой и гаргантюанских размеров дрелью. - Ошибочка вышла. Перестарались чутка.
- Лена, - говорит сосед, - давно собирался к тебе зайти. Дай двести рублей до зарплаты, а? Через неделю верну.
- Ни черта же себе! - потрясённо произносит Громила и тут же поправляется. - Ептыть!
От останков стены отрывается и звучно шлёпается в общую кучу запоздавший кирпич.