Зеличёнок Альберт Бенцианович. Сюрреалистический триптих

Альберт Зеличёнок

Сюрреалистический триптих

Сюр на несвежую голову

Смеркалось. В открытую форточку с большими усилиями протискивался свежий воздух, безуспешно пытаясь разбавить сгустившуюся атмосферу, напоённую ароматами табака, чифиря, дури и отчаяния.

-- Тупик Парадигмы. Первая Некрофильская. Проспект Перерождения. Малый Катастрофический. Старая Забубённая. Новая Забубённая. Вторая Стилистическая. Улица Тринадцатого Удара. Проспект Удвоения. Площадь Круга. Тупик Благих Намерений, -- перечислял Боб, водя пальцем по карте города.

Вот уже который год Борис считался главной и единственной надеждой факультета природоведения Сельхозакадемии. Хотя учился в Литинституте.

-- Да он всё ближе, -- сказала Римма, рассеянно помахивая катаной и смоля самокрутку.

Она считалась девушкой Боба, хотя была юношей-трансвеститом ярко выраженной гетеросексуальной направленности.

Сидевший в одиночестве у накрытого стола пожилой ненецкий колдун Ясавэй (по документам -- Николай Петрович), на мгновение прекратив жевать, насторожился и прислушался, даже извлёк микронаушник, тайно исполнявший "Yellow Submarine". Несмотря на июльскую жару, он изнемогал в двойной оленьей парке, ибо обоснованно предполагал, что его пригласили в сюжет исключительно из-за аутентичности.

-- Наш адрес назвали, между прочим, -- отметила Софья. -- Что-то мне не айс.

Соня считалась девушкой Риммы. Хотя давно уже была не девушкой.

-- Хана, однако? -- предположил шаман, не переставая жевать бутерброд с маракуйей.

-- Гроб! -- жизнерадостным голосом популярной ведущей поправила винтажная радиола. -- Гроб на семи колёсиках поднимается на третий этаж!

Вопреки догадкам искушённых читателей, она была не только подключена, но и настроена. На "Милицейскую волну".

Хозяин хаты Серж сумрачно разглядывал пару мелких зелёных бесов, которые, отдуваясь и смахивая пот, волокли ему "чебурашку" с остатками вчерашней бормотухи. Бутыль была оставлена расточительными гостями без крышки, и теперь жидкость выплёскивалась, оставляя на скатерти дымящиеся бурые лужицы.

-- Выдохлась, -- заключил Серёга, приняв от нечистых сосуд и опохмелившись.

-- Гроб на семи колёсиках подкатил к тридцать первой квартире! -- не унималась "Волна".

-- Может, что-то сделать надо? -- поинтересовалась Софья, не предпринимая никаких попыток встать. -- Ментам позвонить? Или, не знаю, в церковь?

-- Брось хипешиться, -- сказала Римма. -- Лучше пойди отопри гостю. По приколу. А попы нам и вовсе ни к чему, у нас свой шаман есть.

Ясавэй вскочил, с облегчением сбросил шубу, расстегнул жилет от Александра Маккуина и поскакал козликом вокруг стола, притопывая унтами и грозно напевая что-то из "Лорди".

В дверь саданули так, что с потолка посыпалось.

-- Знаете Вендиго? -- прогнусавил ведун, прервав камлание по причине его очевидной бесперспективности. -- Так это не Вендиго, а куда круче. Это сама Смерть! -- и для убедительности повторил. -- Смерть! Крах, деконструкция, стопроцентная элиминация! Разрушение семьи, частной собственности и государства! Амба! Полный Крендец! Однако, -- после паузы добавил он для убедительности.

Сосед-стукач, взвизгнув, отбросил пустую поллитровую банку, с помощью которой подслушивал разговор, и протиснулся под славянский шкаф. Где его и обнаружил -- с большим трудом -- спустя три недели резидент из управления "Э". Мумифицировавшегося и с гримасой ужаса на лице. Дела, впрочем, не завели из-за большой загруженности следователей.

Из тени за фикусом грациозно выскользнул субтильный мужчина с обожжённым лицом, в полосатом дырявом свитере и мятой шляпе. Не спрашивая разрешения, он включил телевизор и уселся на диван, приобняв разом и причудливую Римму, и закинувшуюся клозапином Соню.

-- Ну что, девочки, потанцуем? -- нехорошо улыбаясь, спросил он.

Однако на уме у него явно были не танцы, да и вряд ли он умел исполнять что-то моложе твиста.

Прямо посреди комнаты материализовался громила в хоккейной маске и с ходу бросился на полосатого, размахивая мачете. Тот отбивался правой рукой -- да так ловко, что вскоре предплечья здоровяка покрылись сетью шрамов. Похоже, владелец красно-зелёного свитерка нечасто стриг ногти.

Из телеэкрана, извиваясь и завывая не по-нашему, выползла крайне неприятная девушка с длинными волосами и в ночной сорочке на голое тело. Подруга оказалась исключительно чёрно-белой, хотя телик, между прочим, был вполне современный. Явно японка -- лишь они рискуют вытворять подобное на людях. А инфернальная девица нисколько не стеснялась -- встала перед уминавшим стромболи Бобом и уставилась на него.

С Борисом такого не бывало, чтобы кусок не лез ему в горло. Не случилось и сейчас. Вот только на этот раз последнее проглоченное тут же попросилось обратно.

-- Ты чего?! Хочешь пиццы? Так она кончилась. Извини, -- сказал Боб.

Японка, хрипя, будто зомби, склонилась всем телом набок. Борис повторил её движение. И умер.

Временно позабытый Ясавэй закружился возле телегостьи, размахивая погремушками и что-то бубня. Будучи случайным персонажем, он, понятно, не мог рассчитывать ни на что хорошее. И тоже умер.

Тем временем бычина и полосатый схлестнулись не на шутку, нанося кошмарные повреждения друг другу, подвернувшимся под руку гражданам и мебели. Мимоходом обгорелый несколькими ловкими движениями кисти укокошил стайку старшеклассников, заехавших в Россию по обмену из стран капитализма. Хоккеист же совершенно растроил привставшего толстяка Семёна. Впрочем, верхний фрагмент Сёмы и в такой ситуации сохранил привычное доброжелательное выражение. Да и Серёга давно уже развалился по всей тахте, слегка забрызгав пол и стены.

-- Я знаю, что надо делать, -- сказал Пётр (о котором было известно одно: он где-то трудился старостой студенческой группы). -- Нельзя допустить, чтобы зло победило. Нужно самим убить себя.

А то они были прямо абсолютным добром. Посланники Света, как же!

Провозгласив позитивную программу, Пётр почему-то покончил не с собой, а с Виолеттой Валерьевной, корпулентной дамой бальзаковского возраста, проживавшей на той же лестничной клетке и часа за два до вышеописанных событий из любопытства заглянувшей на огонёк. После чего неопознанное щупальце с присосками затянуло его в туман за окном. Не думаю, что он выжил. Будем для определённости считать, что пропал без вести.

Римма и Соня попытались укрыться в узкой щели за диваном, но лишь мешали друг другу. Им никак не удавалось распутать конечности, и оставалось вжиматься в стильные кожаные подушки фирмы "Бакстер", крича в унисон. Монохромная девушка ползла к ним, хрипя и медленно разевая рот. Тот раскрывался всё шире и шире, уже занимая пол-лица...

Отличница Надя пряталась в санузле, где её накануне позабыл совратить отвлекшийся на выпивку Серж. Она рассчитывала умереть последней.

Армированная дверь, не выдержав напора, с лязгом рухнула.

Дуэлянты, нанеся взаимные дежурные ранения, оцепенели.

Японка завизжала, одновременно обретая цвет и теряя харизму...

Сюр на свежую голову

Смеркалось. Дверь вовсе не падала. Это, наткнувшись на внезапный гроб, свалился, бряцая орденами, ветеран 18 последних войн и 7 антитеррористических операций, пенсионер федерального значения и инвалид умственного труда Трофим Подколодный. При этом его клюка срикошетила от дверной ручки, и скрытое в основании остриё поразило престарелого бойца в темечко. Отчего он и умер, естественно.

-- Ах, не говорите мне про Кьеркегора, -- взмолилась Маргарита Аполлинарьевна, пока безликие униформисты очищали сцену от крови и трупов.

-- Но я и не говорил, -- резонно возразил Бонифатий Ерминингельдович Доброхотьев, закуривая пахитоску (да-да, именно пахитоску, нормальных сигар и, тем более, папирос он решительно не воспринимал). -- Я вам четвёртый час твержу про Роб-Грийе, а если кого заодно и упомянул, так разве что синематографистов Стеллинга и Вендерса.

В рассеянности он стряхнул пепел на бесценный афганский ковёр ручной работы и в смущении растёр образовавшуюся горку каблуком.

-- Нет-нет, я же чувствую: вы так и норовите вставить Кьеркегора. А у меня от одного его имени немедленно начинается ужасная, нестерпимая мигрень.

-- Уверяю вас, дорогая, у меня и в мыслях не было...

-- Услыхал, о чём вы беседуете, и не мог не вмешаться, -- отбросив полуопорожнённый шприц с десятипроцентным раствором кокаина, вскричал местный землевладелец и стихийный философ Лаврентий Фёдорович Захолестный. -- Читали ли вы "Страх и трепет", милейшая Марго?! Омывались ли вы в водах сей мудрости? Несомненно! Я способен говорить об этой книге часами, буквально часами, даже сутками, и коли начну -- меня уж не остановить. Сколь счастлив я встретить благодарных слушателей! А то всё перед пропойцами из дворянского собрания приходится метать бисер. Откройте же, на какой стадии существования вы находитесь, друзья мои! Мне представляется, что я достиг этической, хотя до религиозной мне, увы, ещё очень далеко. Но я надеюсь на качественный скачок.

Маргарита Аполлинарьевна в агонии откинулась на спинку кресла.

Однако Захолестный так никуда и не прыгнул, ибо случившийся поблизости Джейсон Вурхес одним прихотливым взмахом мачете отхватил ему буйну голову.

Бонифатий Ерминингельдович зааплодировал в восторге, залюбовавшись лихим приёмом. Он относил себя к поклонникам Гегеля и справедливо возрадовался победе над адептом пагубного религиозного экзистенциализма.

Маргарита Аполлинарьевна воспряла было, но тут к ней метнулся Израиль Израилевич Шафаревич, местный хулиган и бонвиван.

Шафаревич года два как по случаю тезоименства генерал-губернатора тихой сапой пролез в общество -- да так и остался, ибо никто не имел достаточной смелости, дабы выставить его вон. Повеса обладал тонкими усиками, вздыбленными кудрями, победоносными пейсами и легко увлёк неопытную юную особу. Помнится, едва возникнув в компании, он подошёл представиться хозяйке, не забыв уточнить: "Ваш сосед сверху. Но всецело готов быть и снизу. Вы меня правильно поняли, надеюсь?". Маргарита Аполлинарьевна тогда ничего не ответила, лишь зарделась. То ли от неловкости, то ли в предвкушении.

-- Ах, Изя, умоляю, скажите что-нибудь нецензурное, -- простонала прелестница.

-- Хрен. Етить-колотить, -- нагло произнёс жуир не допускаемые среди приличных людей слова и завершил контрольным выстрелом. -- ИГИЛ.

У прекрасной, но изнемождённой Марго не было сил противиться преступному обаянию распутника, и она поддалась его гнусным поползновениям, не переставая, естественно, смущаться.

Бонифатий Ерминингельдович отвлёкся было от философских измышлений и кинулся выручать даму из беды, но мгновенно пал (практически одновременно с красавицей, но совсем в ином смысле), будучи уязвлён острыми аргументами Фредди Крюгера. Каковой Крюгер всегда стремился восстановить симметрию в природе и должен был компенсировать кончину экзистенциалиста упокоением гегельянца.

-- Оставьте же меня, -- воскликнула Маргарита в максимально неподходящий для этого момент, не предпринимая, впрочем, явных попыток освободиться и даже несколько соучаствуя в процессе. -- Вы гадкий соблазнитель юных дев. И интриган вдобавок.

-- А как же! -- подтвердил её подозрения Шафаревич, извиваясь в простых телодвижениях физиологического свойства. -- На том стоим.

-- Однако я не смогу стать вашей женой! У меня уже есть супруг.

В это мгновение вышеупомянутый муж, Амфибрахий Карлиосович Заскучайло, лично явился на пороге приюта уединённых размышлений. И застал подругу жизни в непринуждённой позе с посторонним самцом.

-- Обманщица! Ты каменишь мне сердце! Сгинь, шлюха! Но сперва набью я морду. Ему. Нет, вам обоим, -- вскричал он, цитируя неведомого пиита, но был мгновенно пожран нежданной инопланетной гидрой розово-фиолетового цвета.

-- Это трагично, -- с некоторым опозданием ответил Израиль Израилевич своей кратковременной амантессе, -- Собственно, я и не...

Читатель догадается, но так и не узнает наверняка, что хотел сказать сей хлыщ, ибо именно данный момент выбрали пресловутые сенобиты, дабы увлечь вертопраха в самые глубины Ада, где его, несомненно, ждут особо изощрённые муки.

А Маргариту Аполлинарьевну незатейливо растерзали -- здесь же, на софе итальянской работы -- гончие псы Тиндала. Весьма несимпатичные персонажи, кстати.

Садоко так и сгинула, бедняжка, не пережив очередного римейка, а Фредди с Джейсоном продолжили привычную дискуссию.

Вот тут-то дверь наконец грянула с дребезгом, будто рояль из корявых лап небрежных такелажников...

Просто сюр

Нет, опять выдержала. Хорошая какая арматура оказалась! Постепенно отступала от косяка, но не сдавалась. Зря мы ругаем наших пролетариев, среди них изредка попадаются настоящие профессионалы. Не у всех ноги и руки растут из одного и того же места, это физиологически и статистически невозможно.

Всё ещё медленно смеркалось. За окном погромыхивало. Вероятно, мир катился в тартарары. Есть шанс, впрочем, что это была просто гроза. Пятьдесят на пятьдесят.

По ТВ в рамках программы "Обычаи народов мира" колоритный японец в роскошном кимоно и бандане учил красиво седеющего ведущего правильному исполнению сэппуку. Тот кивал, переводил и прихлёбывал сакэ из чоко, подливая себе из токкури.

В приоткрытое окно впорхнул Карлсон, совершил облёт вокруг люстры и уселся передохнуть на подоконник. В руках у него оказалась банка с персиковым вареньем и ложка. Успел-таки и в холодильник заглянуть, шлимазл! На груди его комбинезона было вышито по-русски: "УДО Малыша через _____ суток". Не зря говорят, что в России Карлсон куда популярнее, чем в Швеции. В специальном прозрачном окошке виднелась карточка с числом 113.

Дорогой Карлсончик был румян, упитан, молодцеват и вообще выглядел, как и всегда, мужчиной оптимального возраста в самом расцвете сил. А вот Малыш, похоже, повзрослел...

-- Гроб на семи колёсиках... Гроб на семи колёсиках... Гроб на семи колёсиках... -- монотонно повторял радиоголос, пока оный объект безуспешно прорывался в квартиру.

-- Достал уже этот саркофаг, -- пожаловался незнамо кому и на кого создатель данного опуса.

-- Ты не понимаешь, -- возразил внутренний голос. -- Домовина несёт важнейшую смысловую нагрузку.

-- Символизирует смерть, тривиально, -- презрительно констатировал автор. -- Тоже мне, затейливая метафора. Новое слово в литературе, блин! -- грустно подытожил он.

Крюгер и Вурхес осознали, что это надолго, прекратили бессмысленное сражение и уселись рядком на диване. В условиях отсутствия публики бой не имел той прелести, что раньше. Да и описывать его было некому.

-- Отнюдь, -- с удовольствием выговорил внутренний голос. -- Сия усыпальница -- фольклорный объект и в этом качестве представляет народ.

-- Прямо-таки весь?

-- Значительную часть.

И всё-таки дверь рухнула. Гроб, прорвавшись внутрь, исполнил победный круг по залу -- и едва не застрял между шкафом и батареей. Мускулистый Джейсон с трудом вытолкнул его. За протагонистом в разверзшийся проём торжественно въехали четыре всадника.

Пятёрка отважных и настойчивых явно рассчитывала стать центром внимания, но наткнулась на такого творца, который вёл себя индиффирентно и не издавал ни звука. (Разговор с внутренним "я", естественно, производился молча.)

Кавалерия, немного помявшись, расседлала лошадей и принялась их обихаживать, позаимствовав губки из кухни и ванной. Гробик скоропостижно осел на все колёсики и приобрёл нелепый вид обычного -- и дурно сколоченного -- деревянного ящика. Видимо, он задумался (если ему было чем думать) -- а за каким дьяволом ему целых семь колёсиков?! Как известно из байки о сороконожке, подобные размышления губительны.

Декор салона Маргариты Аполлинарьевны постепенно истаивал, и сквозь него проступала подлинная обстановка берлоги автора: шкафы, стеллажи, письменный стол с бюваром в виде "Тысячелетнего сокола", полки с книгами и с забальзамированными головами писателей-конкурентов. Кое-где стояли злобные карикатуры на них же. Все свободные поверхности занимали бластеры, световые мечи, виброножи, парализаторы, магические посохи, волшебные палочки, фолианты с заклинаниями и прочие трофеи боевой юности. Почётные места были отведены Мьёльниру и Кольцу Всевластия (слегка закопчённому с одного края). Со стены свисала шкура тахорга (и пахла нафталином). Головы, возможно, были фальшивыми, но сувениры -- настоящими и, конечно, функционирующими.

Карлсон взмыл в темнеющие небеса. Перпендикулярно его траектории порхнула летающая тарелка, оставляя за собой инверсионный след. НЛО издавало загадочные звуки, приятно подмигивало разноцветными огоньками и время от времени испускало красивый лазоревый луч, испепелявший зелёные насаждения, автомобили, здания и обывателей -- группами и по отдельности.

-- Слушай, коли уж наш разговор затянулся, надо что-то сделать для облегчения жизни читателя. "Внутренний голос" -- это длинно, -- заявил автор.

-- Ладно врать-то! -- невежливо прервал внутренний голос. -- Тебе просто лень каждый раз набирать.

-- И это тоже. Поэтому давай ты будешь ВГ, а я -- для равновесия -- А. Так вот, с какой это радости заурядную школьную страшилку следует считать проявлением народности?!

По крышке серванта вдаль тянулась процессия гружённых пряностями слонов. Элефанты медленно переступали тяжёлыми конечностями, уменьшаясь в размерах по мере продвижения от ближнего края к дальнему. Если прислушаться, можно было уловить, как матерятся погонщики.

-- Элементарно, дорогой Ватсон, -- заявил ВГ. -- Дети -- наше всё, несомненно. Со временем из них, увы, получаются взрослые, но услышанные некогда ужастики остаются в подкорке и сопровождают их всю оставшуюся жизнь. Вот, к примеру, тебе в тёмной квартире одному совсем-таки не жутко, а?! Особенно когда хоррор какой посмотришь, освежишь впечатления? Ведь стрёмно, признавайся! И не только тебе. Это лишь самый банальный аргумент, прочие доводы придумаешь, ты умный. Вывод: страшные истории исподволь формируют менталитет нации.

-- Ладно, сдаюсь, -- мрачно произнёс автор и впал в меланхолию.

Ибо так называемых простых людей отнюдь не любил, считая подавляющее большинство населения тупицами -- если не клиническими дебилами.

-- Знаю-знаю, -- торжествовал ВГ, -- насколько далеки мы с тобой от народа, лучина ты негасимая, свет ясный, купина, прости господи, неопалимая! Скромней надо быть, скромней. Я-то хоть тоскую по единению... Однако ежели Магомет не идёт к горе, то мы таки можем сделать совсем наоборот.

Повеяло ароматами труда, мая, раскалённого от усердного дутия горна -- и случившийся внезапно в комнате краснознамённый хор, сплошь, независимо от пола и возраста, в шортиках, белых рубашечках и алых галстучках, в унисон взвился кострами. Отдельным пионерам было глубоко за 60, а одна гарна девица с трудом застегнула блузку на шестом размере. Ещё три были беременны, а кто-то, кажется, умер, но продолжал стоять по стойке "смирно".

Сообщив, что они всегда будут готовы, разновозрастные дети рабочих воодушевлённо затянули сагу о том, как шли под грохот канонады и, натурально, смотрели в лицо смерти.

-- Убери их! -- взмолился автор.

ВГ и не подумал реагировать.

-- Хорошо же... -- прошипел автор.

Повеяло беспримесным злом. В распахнутый на площадку коридор ворвалась избушка, вышагивая на гигантских куриных ногах в манере АТ-АТ. В центре зала мобильная хибарка присела, раздавив журнальный столик, и на крыльцо выбралась древняя старушка отталкивающего облика, опираясь на батожок.

-- Чаво звал?

-- Вот, -- ответил автор, указав на капеллу.

-- Несвежие они какие-то, -- пробурчала карга, оглядев пионеров. -- Впрочем, для рагу сойдут. Как раз Горыныча к ужину жду, а ему что ни подай -- стрескает в три горла.

И она захохотала, демонстрируя редкие коричневые пеньки зубов и пуская обильную слюну.

Начальник хора, мадам лет сорока, неопределённой внешности и в мятом костюме бурого колера вытолкнула вперёд пухлого подростка.

-- Товарищ... не знаю вашего имени-отчества...

-- Ягой зови.

-- Вот, товарищ Яга, разрешите представить: Иван Колокольчиков. Лауреат конкурса на приз Красной Пресни, дипломант фестиваля юных талантов в Красноярске, в острой борьбе завоевал право пронести переходящее Красное знамя по Красной площади и вручить его красному товарищу Ленину.

-- Лично в руки вручал? -- поинтересовалась хрычовка, ехидно смежив один глаз и сверля мальчика проницательным взором второго.

-- Нет... Но передал в Мавзолей через абсолютно надёжных товарищей из руководства Коммунистической партии Российской Федерации! Я не сомневаюсь...

-- Ванятка, стало быть. Ну что ж, вундеркинд, пущу-ка я тебя на сэндвичи.

Когтистая длань взметнулась -- и солист, опережая собственный визг, влетел в тёмное чрево избы. Оттуда раздалось лязганье ножей, кошачий рык и вопли протеста, звучавшие тонко и жалобно.

-- Надо же -- и в самом деле талант, -- констатировала грымза. -- Не соврала командирша.

После чего бабка-ёжка, молодецки свистнув, приступила к мясозаготовкам. Суковатый посох, мечась и вращаясь, подсекал, цеплял и дробил.

Двоих удивительно прытких настиг Фредди, которому захотелось поразмяться и было не привыкать удалять персонажей из текста произведения. Он с поклоном вручил добычу Яге и вновь чинно устроился бок о бок с Джейсоном.

Потяжелевший курногий домик, слегка припадая к полу, последовал на выход.

-- Славно получилось, -- резюмировал Крюгер, заслужив первые слова за весь рассказ.

-- Ы-ы-ы, -- согласился Джейсон.

Он и вообще-то был неразговорчив. Прямо Атос.

-- Эй, внутренний, -- позвал автор.

ВГ молчал. Обиделся.

-- Ну и ладно, -- заключил автор.

Между прочим, он сжульничал и продолжал (как вы, несомненно, заметили) по-прежнему именовать себя "автором", а не "А".

Пора было закругляться, дабы не наскучить читателям.

Посему Фредди с Джейсоном поднялись с дивана, обменялись рукопожатием, пронзили друг друга ещё по паре раз и рассыпались в прах.

К этому времени гроб основательно погрузился в экзистенциальные размышления и совершенно размяк. Вскоре он обратился в огромный ком пластилина, который в дальнейшем достался деткам со двора. Однако автор и здесь действовал не без задней мысли (нехороший он всё-таки человек, форменная редиска): отныне каждый раз, упражняясь в лепке, отродья Сатаны впадали в глубокую депрессию, и у них не оставалось ни сил, ни желания орать. Взрослые в эти мгновения блаженствовали.

Четыре всадника вновь снарядили коней и ускакали в направлении горизонта. Впрочем, дальнозоркий автор разглядел, что, добравшись до полей Элизиума, они отправили жеребцов пастись, а сами растворились в пространстве. До худших времён.

ВГ заговорил лишь в следующую среду. Зато не умолкал часа три. Теперь они с автором часто играют в шахматы и в го. Побеждает обычно ВГ. Потому что подглядывает и наперёд знает планы оппонента, жулик этакий.

Между тем наконец-то совершенно смерклось...

Да, а дверь починили только через неделю. Зар-разы!

P. S. В действительности автор -- лицо вымышленное. И его, и ВГ придумал я, Альберт Зеличёнок, писатель из города Казани. И ни светового меча, ни Мьёльнира у меня нет, к сожалению. Но вот Кольцо Всевластия есть. Чистенькое, не повреждённое пламенем Ородруина (не отношусь к любителям дефектных экспонатов -- вот ещё!). Семейная реликвия, передаётся из поколения в поколение.

P. P. S. Нет, предыдущий Зеличёнок -- тоже персонаж. Эпизодический герой литературного произведения -- не более. Несмотря на совпадение личной информации. Не верьте ни единому его слову! Настоящий автор -- конечно, я, истинный и практически неповторимый.

P. P. P. S. И это, увы, также неправда. Источник предыдущего посткриптума перестал быть субъектом и стал объектом, едва закончил набирать свою реплику. Автор и где-то даже демиург -- это я. По крайней мере, пока, нажимая клавиши компьютера, творю данный текст. В то мгновение, когда печатаю это.

Если, конечно, меня самого никто изначально не написал.

Оставить комментарий © Copyright Зеличёнок Альберт Бенцианович (zeal1@yandex.ru) Размещен: 30/07/2019, изменен: 06/03/2020. 35k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Как и следует из названия, это сюрреалистическое произведение. А ещё - фантастическое и ироническое. Действие вертится вокруг пресловутого гроба на семи колёсиках, пытающегося проникнуть в не совсем обычную квартиру с довольно своеобразными обитателями.

Зеличёнок Альберт Бенцианович : другие произведения.

Сюрреалистический триптих