Время бежало не оглядываясь на тех, кто не поспевал за ним.
Прохор Степанович Безбрежнев смотрел на уходящие мгновения, замечая, что все и действительно движется с такой скоростью, на которой перед ним многое в жизни становится незаметно.
--И если предположить,--рассудил он,--что когда-нибудь удастся уловить какой единый миг, то уже как бы все равно - многое ("а то и все",--усмехнулся старик) покажется совсем не нужным ему. Потому как сознание его как бы не имело до этого практики замечать все это странное. Тогда как любая тренировка,--как знал 65-летний Прохор Степанович, в юности чемпион страны по велогонкам, и всю жизнь проработавший на чиновничьей работе в спорткомитете,-- вырабатывает помимо прочего в организме некие адаптационные возможности; основываясь на которые становится возможным достигать многое из того, к чему мы даже подходим в первый раз. Хотя, если разобраться, касается это в первую очередь и необходимости повторения пройденного пути. Когда наше сознание уже как бы улавливает то нечто, что обозначает как знакомое ему. А значит, ему становится заметно легче при выполнении каких-либо дел да обязанностей, связанных с этим.
В душе Прохор Степанович чувствовал себя заметно моложе. Он заставлял себя не замечать какие-то неприятности. Понимая, что неприятности случаются в жизни каждого человека. Просто кто-то их не замечает, не обращая внимания, а кто-то начинает зацикливаться на них. И вот тогда, знал Прохор Степанович, уже как бы и все. Погружается такой человек в трясину чего-то зыбкого и неопределенного. И если проведет он там длительное время, то ему как бы и совсем трудно (в иных случаях невозможно) возвратиться к нормальной жизни. Потому как утрачивается у него, в том числе, и понятие "нормальности". А человек бессознательно не замечает этого. Потому как направлена его жизнь на что-то другое. Когда становится понятно, что все может быть и совсем даже не так. Ну или вернее - то, что как это должно быть - он не замечает. В его сознании уже сформировалось совсем иная видимость всего этого. А значит, получается, что дело обстоит намного сложнее да серьезнее, чем это только могло бы быть. Притом что если быть и могло, то совсем не потому, что это является каким-то запрограммированным жизнью. Нет. Здесь выходит скорее так потому, что человек как бы живет в иной параллели, чем окружающая его реальность. И поэтому получается, что и один и тот же мир - видим мы разными глазами. Смотрим и замечаем иное, чем другие.
Прохор Степанович думал, конечно же, о чем-то подобном раньше. Да вот четкая видимость того, что, как и почему - появилось у него как будто совсем недавно. Быть может тогда, когда ушел он на пенсию, и стал писать воспоминания - мемуары, чтобы только оставаться при деле, потому как совсем не мог он совсем не руководить. А тут, получается, руководил своими мыслями.
Но не все оказалось так просто. Со временем Прохор Степанович понял, что для того чтобы писать, необходим помимо прочего обладать хоть малейшим литературным талантом. И хотя к писательству потянулось в последнее время много графоманов, истинное от ложного всегда способен отличить мало-мальски начитанный человек. А предположить, что таким являлся Прохор Степанович, мы имели полное право. Потому как всю жизнь он словно стремился к чему-то неизведанному, решив для себя, что оно откроется ему только в случае, если будет он постоянно самосовершенствоваться.
Он и совершенствовался.
Хотя и до сих пор, даже в свои годы, еще не считая, что по настоящему достиг всего.
Он и не достиг. Он все еще стремился достигнуть этого. Хотя давно бы уже мог признать, что достаточно размыт его путь. Его будущий путь. И тогда уже это вечное движение вперед...
По сути, оно ведь не отвлекало его и от каких обычных дел. Он только единожды задумался о том, что было бы хорошо успеть до конца жизни найти то, что искал. Но так как то, что искал (саму конечную цель), он все время отодвигал, то и получалось, что как бы пока не важно было, что на протяжении всего марафона он периодически терял цели, находя новые, и сбивая ориентиры достижения необходимого. Да и это необходимое весьма казалось ему загадочным, а иной раз и нелепым. Как, впрочем, нелепой могла показаться и его жизнь. Особенно если предположить, что он бы взялся, когда, детально разобрать свое поведение, обозначив более детальнее роли да задачи.
И выходило уже так, что на каком-то этапе Прохор Степанович научился быть доволен всем, что происходило с ним. Как и научился он, прежде всего, не показывать вида, не раскрываться сразу перед первым встречным о тайнах души своей. Потому как тайны эти были весьма загадочны, и если что да как - так были они, по сути, не подвластны и ему самому. Он только на какой-то миг позволял себе приближаться к ним. Чтобы позже уже отпрянуть назад. Пока не взыгрывалось его самолюбие, и он за один миг - проходил то расстояние, которое у кого-то растягивалось на годы.
Как-то вышло так, что Прохор Степанович почувствовал себя весьма прескверно и загадочно.
Верить, что это действительно так - он не мог. Вернее - ему не хотелось.
Тогда как думать о какой-то случайности, получалось, тоже не мог. Хотя бы потому, что уже было ему столько лет, что перед ним явно прослеживалась определенная закономерность происходящего. Когда то, что он видел - он видел как будто совсем не так, как это могло бы быть, а то и было, допускал он, по настоящему.
И вот уже не мог Прохор Степанович выносить подобное состояние своей души. И душе этой хотелось праздника. Хотелось, чтобы вообще уже не рождались какие нехорошие мысли. Хотелось... Много ей хотелось. Вот только сам Прохор Степанович вдруг понял, что давно уже научился трезво оценивать происходящую реальность. И на основе такой оценки - ему совсем не хотелось как-то излишне форсировать события. Потому как явно он уже понимал, что не будет все так просто и впредь. Что все как бы наоборот - будет только иначе, совсем иначе. Да еще и возможно так, что не надо будет больше мучиться ему от разрешения каких сомнений. Да и вполне возможно (как бы оказалось что так), что и сомнений никаких у него не было. А максимум что было - непонимание ситуации, жизненной ситуации. Причем уже то, что это было так, Прохор Степанович осознал, и решил изменить жизнь таким осознанием.
И мог он при этом добиться еще многого, а то и всего. Да как всегда понял, что ему просто на какой-то миг удалось взглянуть на окружающий мир не с той плоскости, не с плоскости постоянного обзора. И уже получалось, что все у него и действительно было хорошо. А чтобы так казалось и впредь, ему просто не надо перемешивать судьбу, забивая ее теми фактами, на которые ранее он не обращал внимания. А теперь, получалось...
В общем, как-то сразу и в один день Прохор Степанович понял, что он должен по прежнему видеть тот мир, видеть который привык.
И ему совсем не обязательно было замечать в этой жизни не замечаемое. Довольствуясь достигнутым раннее. Причем необходимо так было еще и для того, чтобы не потерять достигнутое. Потому как если был достигнут какой рубеж, это совсем не значит, что надо было оставлять его - и искать новый.
И можно было уже сказать, что как раз к какому-то подобному пониманию Прохор Степанович и стремился все эти годы. Причем было бы глупо ссылаться на ошибки, непременно возникающие у каждого на этом пути. Да и к чему вести речь об ошибках, когда все, что могло казаться занимательным - наверняка казалось таким в силу целого ряда обстоятельств. Одним из которых являлось понимание Прохором Безбрежневым мира. Мира, в котором все было бы весьма гармонично приспособлено друг к другу.
И даже если предположить, что до последнего времени Прохор Степанович действительно что-то не понимал, то сейчас уже было как бы и без вариантов.
То есть как раз сейчас он понял все.
И осознание этого послужило великим открытием Безбрежнева Прохора Степановича, человека не простой судьбы, и при этом так научившегося принимать жизнь намного проще чем там сама желала себя преподнести. При этом о какой-то своей жизни Безбрежнев уже словно и не заикался. Все, что с ним могло произойти, лежало теперь в плоскости чего-то поистине простого. И этой простоты Безбрежнев не боялся. Это он раньше чего-то боялся. Но ведь давно уже смирился со всем что происходило, и могло произойти. А потому и не переживал, когда слушал чье-то мнение о себе. Явно понимая, что мнение такое ошибочно. А сам человек, быть может, и вовсе дурак или неврастеник. И что наверняка - подсознательно переносит проекцию с себя - на него. Или вмешивается трансфер. Когда образ Безбрежнева невольно походил на какого-то врага. И потом в подсознании все смешивалось загадочным образом. И даже знание того, что перед таким человеком находится именно Безбрежнев - уже не играло никакой роли. Да и глупо, но подобное, знал Безбрежнев, встречается в жизни. В жизни, которая не раз еще способна будет преподнести ему ненужные подарки.
Но даже зная это, Прохор Степанович понимал - несмотря ни на что, он так и будет стремиться вперед. Бежать навстречу чему-то запланированному и ожидаемому его.
И уже после достижения подобного он сможет позволить себе отдохнуть. Но лишь после достижения ...