"Не думай о секундах свысока, наступит время, сам поймешь, наверное...".
Открыл глаза, и машинально начал шарить рукой по тумбочке. Где-то там разрывался от нетерпения мобильник. Судя по мелодии, звонил "непосредственный": похоже, его тоже разрывало от нетерпения.
- Ты где? Почему трубу не берешь?
- Кажется, дома.
- Креститься надо, если "кажется". Ты на часы давно смотрел?
Он перекрестился. На часах было десять, за окном светло, значит, было утро.
- Десять утра. А какое сегодня число?
- Ты что, опять всю ночь куролесил? Бери свою задницу в охапку, и чтобы через пятнадцать минут был в отделе. Сразу - ко мне с рапортом, объяснишь, почему тебя нет на службе.
Шеф отключился. Телефон услужливо сообщил об утраченных звонках. Начальник звонил четыре раза, не иначе - волновался. Алексей переключился на календарь. Пятница, 5 августа. "Все еще 5 августа".
Встав с постели, он побрел в ванную. Посмотрел на себя в зеркало. "Здрасьте, Алексей Сергеевич. Да, морда как с бо-ольшого бодунища. Побриться тоже бы не мешало". Взял мыло и сунул его под струю холодной воды. Тут же сильно защипало пальцы левой руки. Сжав кулак, он поднес его к глазам. Костяшки были словно стесаны напильником. Свежие ранки едва-едва затянулись тонкой и нежной как у младенца кожицей. В голове что-то щелкнуло, и Леший тяжело опустился на стоящий рядом унитаз. Еще раз осмотрев кулак, он скосил глаза на плечо. Арлеттин засос оставался на прежнем месте, и уходить не куда не собирался.
В позе "думающего мальчика" он просидел минут двадцать. Верить в то, что происшедшее было явью, ему не хотелось, но, как говориться - факты упрямая вещь. Разбитый кулак, загар, прочие милые отметины, и, главное, запах океана, который он принес с собой, как будто говорили: "Было, это все было. Это все действительно случилось с тобой. Нравится, или не нравится, но ты был там, и ты был не один".
"Отравили меня, или уже не отравили. С рукой, вроде, все нормально, опухоль прошла. Зато, если окочурюсь, можно будет не писать рапорт. Блин, сегодня ж совещание на девять объявляли. Вот чего шеф все утро трезвонил. Надо попить чаю и двигать на работу, не то вся эта нечисть, в сравнении с разгневанным командиром, покажется кучкой детсадовских хулиганов". Он встал со своего импровизированного трона и потопал на кухню. Там его встретили потеки чая на холодильнике, осколки разбитой чашки, на один из которых он тут же наступил, и большое выжженное на полу пятно. А вот хрусталя, столового серебра и прочих приятных вещиц и деликатесов, аромат которых еще не успел выветриться из небольшой кухни обычного блочного дома, не было и в помине.
"Вот сволочь. Жратву, значит, убрали, а разруху устранить и не подумали. Коврик сжег, паразит. Линолеум хоть целый?"
Они с женой лишь совсем недавно закончили делать долгожданный и выстраданный ремонт на кухне. Все это длилось долго, процесс шел крайне медленно, цепляясь различными мелкими и крупными неприятностями за все возможные выступы семейного быта и вечного безденежья. Поэтому стоило представить выражение глаз любимой супруги, которая, по возвращению от не менее любимой тещи, обнаружит сгоревший линолеум, который она сама лично выбирала, неделю бегая по всем торговым базам и магазинам, и веселое летнее утро, само по себе начавшееся довольно странно, тут же становилось абсолютно безрадостным.
К счастью, пол был цел. Буркнув "и за это спасибо", он скатал коврик, глянул на часы и, глотнув минералки, заторопился одеваться. Брюки почему-то болтались, поэтому пришлось колоть еще одну дырку на ремне. А затем, уже застегивая пуговицы на рубашке, Леший осознал то, что близко к русскому устному можно было выразить как "полный привет".
Скромно прислонившись к прикроватной тумбочке, стоял его меч. Он, по-прежнему обмотанный кусками порванной простыни, стоял себе в уголочке и ненавязчиво поблескивал отраженными лучиками солнца. Но не это было плохо. Рядом с клинком в небольшой лужице уже подсохшей крови валялась отрубленная кисть руки, судя по маникюру и колечкам - женская, а чуть поодаль, сиротливо лежала открытая и пустая кобура. Пистолета в кобуре не было. Его не было и в других местах квартиры. Впрочем, осматривая комнаты в поисках табельного оружия, Леший знал, что ничего не найдет. Не найдя пистолета, он, к счастью, не нашел и других частей от возможного трупа. Времени на полное осмысление этих событий не было. Ждала работа и ждал разгневанный начальник, а может, и не только он.
Алексей быстро стер с пола кровь, положив тряпку в кулек. Затем в бесплатную газету, которую засовывали в каждый почтовый ящик, замотал свою жутковатую находку и впихнул ее в другой пакет.
За окном неожиданно грохнуло. По подоконнику глухо забарабанили крупные капли дождя. Чертыхнувшись, засунув подмышку коврик, с кульками в одной руке и зонтом в другой, он выскочил на улицу.
Висевшая в небе туча с ожесточением выливала скопившуюся в ней влагу на раскаленный от летнего зноя город, изредка постреливая в разные стороны электрическими разрядами в сопровождении оглушающих раскатов грома.
Перепрыгивая через лужи, Алексей добрался до мусорных баков и швырнул туда коврик и тряпку. Хотел отправить туда же и остатки компромата, но передумал и побежал к машине, которая приветливо мигнула фарами, открывая замки на дверях.
Забравшись внутрь, он закурил и перевел дух. Затем развернул газету и стал рассматривать содержимое свертка. Рука точно была женская. Явно отсечена одним четким и сильным ударом, даже кость была ровной, без сколов. На ладони то ли фломастером, то ли маркером начертана буква "Z". Длинные красивые пальцы, с хорошим маникюром. Четыре кольца. Три из них тонкие, изящные с белыми камешками средних размеров, собственно - ничего особенного. А вот четвертое было вещицей довольно приметной. Массивное и грубое, похоже, сделанное давно, и явно не в этом веке. Сплетенное из десятка тончайших, слегка расплющенных золотых нитей. По каждой нитке бежала какая-то надпись. Шрифт был мелкий, а язык незнакомый. Поэтому смысла надписей Леший не понял. Ясно было одно: хозяйка руки была женщиной богатой и, скорее всего, довольно известной в их небольшом городишке.
Часы пропикали одиннадцать. Времени не хватало просто катастрофически. Завернув все в ту же газету, он завел машину. Поразмыслив, где по дороге находятся очередные мусорные ящики, выжал педали и потихоньку двинулся вперед. Автомобиль дернулся, что-то сзади взвизгнуло и задняя часть резко просела. Багажник с глухим стуком врезался в асфальт. Прежде чем ошарашенный Леший заглушил двигатель, машина проползла вперед еще около метра, добавив к шуму грозы, противный металлический скрежет.
Все было просто и обыденно. Кому-то очень не хватало одного колеса, а в магазин идти было лень. Вот и позаимствовал по-соседски, благо гаечный ключ был под рукой. Даже кирпичики заботливо подставил, чтобы автомобильчик не перекосило.
Ища под дождем гайки, Леший окончательно вымок, а когда ставил запаску, основательно перепачкался. Поэтому уже просто бегом помчался домой переодеваться. По пути споткнулся и врезался коленом в ступеньку лестничного марша. Кое-как дохромал до квартиры и, потянув на себя входную дверь, услышал звук разбивающегося стекла. Сквозняк, резко подхватив балконную дверь, сделал свое подлое дело. Не став собирать осколки (почему-то была уверенность, что он обязательно порежется), поменял рубашку и неторопливо, стараясь внимательно смотреть по сторонам и под ноги, вернулся к машине.
Дождь уже, к счастью, закончился. Ветер утих и деревья, едва помахивая ветками, сбрасывали с листьев задержавшиеся на них капли. Ярко светило солнце. Насыщенный озоном воздух резко бил в нос. А над домами умытой улицы, висела радуга. Почему-то перевернутая.
"Радуга - это вроде хороший знак. А перевернутая к чему?" Размышляя про себя над этим, наверное, редким событием, он завел двигатель и начал медленно выезжать из двора. Улица была пуста, ни пешеходов, ни машин, будто город вымер или готовился к очередному природному катаклизму.
Мысли в голове путались, словно серое вещество его мозга не знало о какой неприятности думать в первую очередь. Смешались и колесо, и покореженная машина, и разгром в квартире, и начальник со своим совещанием, и разбитое колено. Отдельными глыбами висели исчезнувший пистолет и отрубленная рука в кулечке. Иногда из этой мешанины высовывались разбитый кулак и рекламная улыбка Майкла, а также распадающиеся в труху ящерицы и целующиеся зубастые колобки. Неожиданно в эту круговерть вклинился звонок мобильника.
Откуда взялась эта бабка, Алексей так и не понял. Она со своей сумкой и палочкой возникла перед машиной, словно материализовалась из воздуха. Крутнув баранку в сторону, он перелетел через растущие вдоль дороги кусты и врезался в стоящий на обочине столб.
2
Оксана Павловна проснулась раньше обычного, что-то около девяти. Объяснялось это нарушение обычного распорядка долгожданной встречей с подругой. Не то чтобы они давно не виделись или подруга была такой незаменимой, но Верка уже неделю обещала похвастаться какими-то драгоценными побрякушками, недавно подаренными то ли мужем, то ли любовником, а все как-то не получалось. Личность любовника подруга также отчаянно скрывала. Все это вместе внушало Оксане Павловне какое-то внутреннее беспокойство. И вот вчера, поболтав по телефону, они, наконец, условились об ее утреннем визите, где, как Оксана Павловна надеялась, Верка покажет и драгоценности, и похвастается новым мужским приобретением.
Слегка перекусив и уделив должное внимание своему внешнему виду (красивая, временно разведенная двадцатидевятилетняя обеспеченная женщина обязана даже в кромешной тьме ненавязчиво бросаться в глаза), она взяла сумочку и вышла во двор своего не очень большого, но вполне комфортабельного и уютного дома.
Дом был ее гордостью. Его построили на деньги второго мужа, но по ее рисункам и эскизам. В проекте были учтены все ее прихоти и капризы, которые, однако, сложившись вместе, создали то целое, что очень нравилось и ей лично и каждому из ее знакомых в отдельности. Дом стоял на участке, который раньше принадлежал ее деду. Если, конечно, быть до конца честной, то не на нем одном. Пришлось купить и три соседних. Но в беседах с приятелями Оксана всегда подчеркивала, что вернулась жить в родной город и живет на земле своих предков. О том, что бывший муж кроме крупного счета в банке после развода ничего не оставил, и даже три судебных разбирательства не выжали из него ни дома в Подмосковье, ни квартиры в столице, не говоря уже о части его бизнеса, она скромно умалчивала.
Все три развода она перенесла спокойно, без надрыва, хотя и выходила замуж за тех, к кому испытывала большую внутреннюю симпатию, а в первый раз - большую, как ей казалось, любовь. Повезло, что все три мужа были крайне состоятельны. Первый был молод и красив, сын какого-то комсомольского работника, вовремя подавшегося в коммерцию. Второй - занимался рыбой, и хоть жил на Средне-Русской возвышенности, кораблики плавали по всем просторам Мирового океана. Третий не был красив и молод, но был богаче и первого, и второго вместе взятых.
О разводах она не жалела. Всех троих застала с другими женщинами, а, поскольку, себе она в браке вольностей не позволяла, и о мужьях как могла заботилась, "бывшие" на алименты не скупились.
Жалела о двух вещах. Первое - как в старом анекдоте: "Если муж бьет в морду, значит, муж - скотина. Если третий муж бьет по морде, значит дело в морде". А второй, но главной неудачей для себя Оксана Павловна считала отсутствие детей. Сидела внутри нее эта червоточинка, лишая уверенности в себе и как в женщине, и как в полноценном человеке. Но как личность сильная и целостная, загоняла она эти сомнения глубоко в себя, где они ее и грызли, особенно ночами и особенно последние полгода.
Выйдя во двор, Оксана погладила подбежавшего к ней кобеля-кавказца: "Охраняй, Семен", и, окинув довольным взглядом цветочные клумбы, которые были яркими и свежими после прошедшего ливня, подошла к стоящему перед воротами темно-бордовому "Жуку". Эту машинку привезли прямо с выставки (муж сделал подарок на три месяца совместной жизни), и ей она очень нравилась. Она считала "Жука" очень стильным автомобильчиком, хорошо гармонирующим с ее образом, а если быть совсем точной, то с любимым и модным на тот момент костюмчиком.
Уютно расположившись за рулем и проверив настройку зеркал, Оксана запустила двигатель. Нажав кнопку пульта, она с удовлетворением отметила, как бесшумно открываются створки ворот. Когда-то, ей пришлось неоднократно ругаться с мастерами, которые устанавливали, монтировали и настраивали кучу привезенного железа, пока не добилась желаемого результата, который в итоге выразился в отсутствии скрежета и лязганья металлических деталей.
Ворота открылись, и "Фольк" тихо покатился со двора на улицу. Водила она хорошо и с удовольствием, считая это пусть небольшим, но развлечением. Получала просто детское удовольствие от управления автомобилем, особенно если это кабриолет, движущийся вдоль морского берега. Но в данный момент развлечение несколько откладывалось. Перед воротами, мешая проехать машине, двигалась старуха. Была она маленькая, согнутая в дугу. Шла очень медленно, словно прошедшая долгую дистанцию лыжница, тяжело опираясь то на одну, то на другую палку, при этом таща на себе огромную хозяйственную сумку. Бабуля явно была из породы тех старушек, чьи силуэты шутники-дальнобойщики иногда рисуют на дверях своих грузовиков. По сторонам она не смотрела, ну не интересовало ее окружающее, шума открывающихся ворот не слышала, а выезжающий автомобиль просто не заметила. Расстояние в два метра было преодолено минуты за четыре. Оксана Павловна терпеливо ждала, но когда бабуля решила остановиться и заняться активными поисками в своей сумке, она не выдержала и нажала на клавишу сигнала.
Бабка подскочила на месте, уронила одну из своих палок и, совершив дикий прыжок, оказалась на проезжей части. Оксана, не сдержавшись, прыснула в кулачок... и схватилась за сердце. Старуху вынесло буквально под колеса девятки, которая, даже не тормозя, резко ушла вправо и, разворошив кусты на обочине, ударила правой стороной фонарный столб.
Мир для Оксаны замер. Бабка лежала на дороге и не подавала признаков жизни. В "ладе" тоже никто не шевелился. И ни одного пешехода, и ни одной проезжающей мимо машины вокруг. Первой ее мыслью было - вдавить в пол педаль газа и скрыться за ближайшим поворотом, но воспитание победило, и она осталась. "Господи, я убила двух человек... Нет, кажется меньше". На дороге зашевелилась бабка. Она копошилась, стараясь принять мало-мальски вертикальное положение. Когда это ей все-таки удалось, окрестности огласились оглушительным потоком матерных слов, общего смысла которых понять было невозможно, а вот от звучащей в голосе ненависти Оксану буквально передернуло. Бабка, воинственно размахивая сумкой, которую не уронила, несмотря на столкновение, заковыляла к "девятке". И подойдя к своей цели, с каким-то варварским остервенением, принялась наносить удары по и без того покореженной машине, которая вдруг подала признаки жизни.
Из салона, слегка покачиваясь, появился еще один участник происшествия. Мужчина лет тридцати. Высокий, не сказать, что стройный, но широкоплечий, с неплохо прочерченной мускулатурой и с каким-то удивительным загаром, отливающим на солнце далеким теплым морем и прочими радостями не здешней жизни. Удивило Оксану лицо, которое, несмотря на сочащуюся из разбитой брови кровь, было абсолютно спокойно и не выражало никаких эмоций.
Бабуля перестала орать и шарахнулась в сторону, явно намереваясь смыться куда-нибудь подальше и от машины, и от страшного водителя, но мужик, схватил ее одной рукой за шкирку и, приподняв над землей, вырвал сумку, и зашвырнул "мечту оккупанта" в салон своей машины. Вытер кровь и вперился тяжелым взглядом в лицо пенсионерки.
"Просто удав и кролик какой-то". Оксана, осознав, что все живы и никаких претензий ей никто не предъявляет, с неподдельным интересом продолжала наблюдать за происходящим в целом и за мужчиной в отдельности. "Здоровый экземплярчик, однако". А тот вдруг обмяк, бережно опустил старушку на землю и как-то засуетился, глухо бормоча извинения. Залез в салон автомобиля, покопался там, вытащил аптечку, явно намереваясь оказать старухе первую помощь. Открыл дверь и усадил ее на заднее сиденье, постоянно бубня себе под нос что-то успокаивающее. Старушка вдруг заплакала, сначала тихо, а потом, словно входя во вкус, все громче и громче и, наконец, завыла в полный голос. "Заявлю, ирод". "Ну, что ты, мать. Все ж хорошо", протянул ей сумку и, похоже, деньги, потом еще что-то сказал и попытался взять бабку за руку. Но та взвизгнула, схватила деньги и сумку, и с неожиданной резвостью выскочила из машины. Через минуту воцарилась тишина. Дорога была все так же пуста, ни машин, ни пешеходов, не было даже случайных зевак. Только разбитая машина и ее курящий хозяин.
3
Головой он все-таки стукнулся, и некоторое время перед глазами стояло кружево разноцветных ярких красок. В себя пришел после легкого тычка в висок. Живая и здоровая бабка, изображая из себя плюющуюся фурию, пыталась сумкой, в которой, похоже, лежали пустые бутылки, отбить зеркало заднего вида. Пора было прекращать этот бардак. Вылез наружу, поймал упирающуюся бабку, вырвал из рук и зашвырнул в салон сумку. Приподняв над землей, поразмышлял на тему "придушить или нет", и увидел глаза своего "противника", и отражающийся в них животной страх и ужас. Поняв, что увидела бабка, испугался сам. "Надо улаживать ситуацию. Дам денег, отвезу куда ей там надо. Стоп, сумка".
Бабуля, похоже, успокоилась и снова начала орать. Сначала помянула добрым словом всех его родственников, а затем начала угрожать милицией, каким-то депутатом и, конечно, президентом, который обязательно "до всех сволочей доберется". В завершение объявила его "новым русским", накупившим кучу иномарок, которого давно пора сдать в БХСС. Леший сунул ей деньги и сумку, и вытащил из аптечки одноразовый шприц. Крепко взяв старуху за руку и смотря ей прямо в глаза, сурово произнес:
- Так, мать. Пора принять успокоительное. Я тебе сейчас димедрольчика вколю, и будешь как огурчик.
- Совсем доконать решил, отравитель проклятый.
Подхватив сумку, бабка, словно антилопа, ринулась в ближайший проулок.
Он стоял, прислонившись к машине, смотря вслед убегающей бабуле, в чьей сумке теперь покоилась отрубленная конечность, и курил. "Зря я, наверное, ей пакет подсунул. Еще кондрашка хватит. Ну, что сделано, то сделано".
- Возьмите платок, у вас кровь сильно течет.
От неожиданности Леший вздрогнул. Оглянулся. Перед ним, с протянутым носовым платком, стояла живая кукла Барби. Вот только глаза у нее были умные и встревоженные. Он машинально взял платок, приложил его к ссадине.
-Вы себя хорошо чувствуете? Может, помощь нужна? Отвезти вас в больницу? А машину здесь оставите, или ко мне во двор поставим? Я живу напротив. Давайте зайдем, у меня йод есть и пластырь.
Под таким напором он сдался. Пока, под неодобрительным взглядом пса, загоняли во двор его развалину и неумело, но очень тщательно обрабатывали его бровь, Алексей думал о том, что хорошо бы сейчас плюнуть на все, собрать удочки и уехать куда-нибудь в глушь, где нет автомобилей, начальства, работы и связанных с ней неприятностей, а также мечей, отрубленных рук и злых собак.
Хозяйка, усадив его на деревянный стульчик в оплетенной виноградом беседке, отлучилась в дом, пообещав принести чего-нибудь прохладительного, а он, собравшись с духом, набрал номер шефа.
- Ну, и где нас носит?
- Да я тут в аварию попал. Жертв нет, машина в хлам.
- Сам-то целый?
- Вроде целый. Башка только сильно болит. Может, я выходной возьму?
- Хорошо. Долги свои знаешь. В понедельник, чтобы все было готово.
"Так, одной проблемой меньше". Тихонько звякнув, на стол опустился поднос с запотевшими стаканами и таким же кувшинчиком. Барби смотрела на него и улыбалась нежно, ласково, с каким-то обезоруживающим сочувствием.
- Все нормально?
- Да, спасибо. Уже гораздо лучше.
Они пили сок и молчали. Хорошо как-то молчали, словно знакомы давно и слов никаких не нужно. Она рассматривала его, изучала, но мягко, ненавязчиво. Словно прижималась к нему своей душой, стараясь этим слиянием рассказать ему о себе то, что никакими словами не передашь. А он сидел рядом, и несколько растеряно рассматривал ее сережку. Нежный запах винограда, прохлада после дождя, красивая женщина рядом, полная идиллия. Резко залаял пес, и очарование начало улетучиваться. "Если я машину завтра заберу, это вас не затруднит? Нет, пожалуйста. Позвоните предварительно. Запишите телефон. Спасибо за помощь, я пойду". Он встал со стула, рыкнул дернувшемуся Семену "сидеть", махнул на прощанье рукой и вышел на улицу.
Оксана молча провожала его взглядом. Большой, толстый, сильно хромающий и весь какой-то помятый человек. "Даже не спросил, как меня зовут". Очарование не улетучивалось, очарование убегало со страшной скоростью, словно оказалось рядом случайно, спутав составленное заранее расписание.
Она села в машину и, резко сорвавшись с места, двинулась к подруге, твердо для себя решив, что сегодня Верунчик не отвертится и расскажет все и про любовника, и про его подарки, и, возможно, о его каком-нибудь холостом друге.
4
Весь остаток дня Алексей провел в суматошных хлопотах, утрясая накопившиеся неурядицы. Заехал к терапевту, где оставил бутылку коньяка, но взял больничный (не мешало подстраховаться перед начальством). Затем был нудный разговор в автосервисе, где его убеждали в сильной занятости мастеров, а он в крайней необходимости быстро закончить еще не начавшийся ремонт. В завершение все свелось к обсуждению суммы, после чего стороны пришли к консенсусу и расстались к общему удовольствию. После он заскочил в ментовскую управу, где через знакомого сыскаря разжился сводками о происшествиях за истекшую неделю. Вспомнил, что еще ничего не ел, и зашел в ближайшую кафешку, где, уплетая солянку, насладился информацией о мошенничествах, кражах, пропажах сотовых телефонов, одном изнасиловании и обнаружении двух мертвых бомжей без следов насильственной смерти. Ни пропаж без вести, ни убийств, ни тем более расчлененки в сводках не было. Не было и каких-либо других фактов, которые могли бы послужить толчком для осмысления его находки. Отсутствие этих сведений его абсолютно не успокоило. Если видишь, что происходит можно иногда подготовить необходимую защиту, а так жди удара по затылку в самый не подходящий момент. Без перерыва звонил мобильник. Слух о том, что он попал в аварию, разошелся по городу с пугающей быстротой. Его самочувствием интересовались буквально все - от друзей до едва знакомых. Причем все предлагали помощь и содействие, хотя не всегда понимали, чем же они хотят помочь и в чем хотят оказать содействие. Такая вселенская забота окончательно вывела его из себя, и когда очередной раз в заголосившем мобильнике мужской голос спросил: "Это ты, Люда?", - "Леший", хриплым от курева голосом, ответил: "Да, это я, любимый", после чего решил напиться до поросячьего визга и завалиться спать. Однако этим мирным планам явно не суждено было сбыться, и помешал этому опять же телефон, который хоть и был на последнем дыхании, все же добросовестно поддерживал связь с окружающим миром.
На сей раз, его приглашал заехать и покалякать за жизнь некто Александр Иванович Сулин, известный и многими уважаемый, а также многими в городе не любимый бизнесмен и чего-то там владелец.
Алексей буркнул: "Хорошо", и, быстро закончив с завтраком-обедом, вышел из кафе.
С Сулиным, директором и единственным хозяином фирмы "Сатурн", он познакомился около трех лет назад. В тот период Александр Иванович активно занимался контрабандой солярки и имел на этом очень неплохие деньги. Впрочем, тогда практически все более или менее серьезные люди городка занимались подобным, благо до границы было рукой подать, а сопредельщики имели жуткий дефицит этого товара. Но одним везло больше, другим меньше. Не повезло и Сулину, при организации очередной поставки нарвавшемуся на Лешего, который в тот момент занимался приграничными делами. Светила отправка в "места не столь отдаленные", но вмешался случай, который привел обе стороны к приемлемому обоим итогу. В результате канал контрабанды был пресечен, два иностранца татарской наружности были задержаны и посажены, Леший переехал из малосемейки в новую квартиру, а Александр Иванович получил псевдоним "Пешеход", и начал активно сотрудничать с нашими доблестными органами, укрепляя безопасность страны.
Казалось бы, после подобной карусели кроме взаимной неприязни появиться ничего не могло, но Сулин и Леший, испытывавшие друг к другу взаимное уважение, неожиданно стали приятелями. Первоначально короткие, согласно графику, встречи, из официальных переросли в более неформальные, где один щедро делился известной ему информацией, а другой подсказывал возможные направления работы и консультировал в "правовом аспекте". А после того, как по подсказке Лешего, Иваныч смог абсолютно законным способом решить старую тяжбу ценой в одну базу отдыха, и родилось взаимное доверие, послужившее мостиком к сегодняшним их отношениям.
Наблюдая со стороны жизнь "Пешехода", Алексей не переставал удивляться его кипучей противоречивой энергии. Большой здоровый дядька с пудовыми кулаками и шикарной шевелюрой, которой явно могли позавидовать различные творческие личности. Но от искусства он был далек, и, несмотря на свои сорок два, активно занимался дзю-до или, по выражению Сулина - "президентским видом". Жутко любил женщин и пользовался у них ответной симпатией. Всегда был готов хорошо отдохнуть или работать сутками, забывая о еде и отдыхе. С деньгами, потраченными на дело, или на "себя любимого", расставался легко, но задушился бы, отдав впустую рваную сотню. Свой ресторан, яхта, приличные деньги. И вся эта смесь в обрамлении легкого характера, обаяния и купеческой разухабистости.
Подходя к офису "Сатурна", Алексей отметил, что машина хозяина на стоянке отсутствует, а у входа на лавочке, явно в ожидании, сидят две смазливые девчушки. Ухмыльнувшись, он толкнул дверь и, поздоровавшись с охранником, поднялся на второй этаж, где собственно и располагался сам хозяин славного учреждения.
- Алексей Сергеевич, здравствуйте!
Секретарша буквально грудью кинулась вперед, закрыв своим стройным, хорошо пахнущим телом дверь кабинета.
- Александр Иванович вас ждет. Но Вы не могли бы подождать. Буквально пять минут.
С этими словами она распахнула дверь в комнатку, которую сам хозяин почему-то называл каптеркой. Леший не стал сопротивляться и, хмыкнув, прошел внутрь. Помещение было небольшим, но с мягким уютным диванчиком, креслом и журнальным столиком. Окон в комнате не было. "Да, крюк в потолок и проводи интимные беседы с пристрастием". На столике стоял графин, судя по стаканам - с виски, и валялась куча журналов. Взяв один и достав сигарету, он поудобнее устроился на диване, и постарался в этом прохладном сумраке отвлечься и от суеты улицы, и от всего, что с ним случилось, хотя бы на ближайшие десять минут.
Отвлечься не получалось, мысли лезли сами, и одна другой гадостнее. Если откинуть всю чертовщину и возможную уголовщину, вопрос был в деньгах. Это и ремонт машины, и возможная покупка пистолета, причем "чистого" и с определенным номером, т.е. работа штучная, на заказ, что сразу вело к удорожанию проблемы, а денег, как обычно, не было. Или было необходимо прямо сегодня писать рапорт о пропаже ствола, в котором можно сослаться на аварию и временную потерю сознания. Но вот чем объяснить, что не сдал оружие, уходя со службы? В целом посадить не посадят, но уволят к чертовой матери без выходного пособия. А до пенсии еще пять... или всего пять лет. Тут он вспомнил о мече, который так весело поблескивал солнечными искорками и вселял боевое безумие. "Может, его какому-нибудь наркоману продать, пусть тащится. Так, шутки шутками, а если найти сумасшедшего коллекционера то денежный вопрос, наверное, закроется. Остаток пропью, а что не пропью, то на жену с сыном потрачу или в церковь отнесу. Пусть бесовские деньги на попов работают". Ливанул в стакан на два пальца из графина, понюхал, и брезгливо поморщился. Воняло самогонкой. Поискал глазами чем бы закусить, не нашел, но все равно выпил. Вкус был неожиданно приятный, как вишневая смола, которую жевали в детстве. Прикурил. И тут же распахнулась дверь. Секретарша с дежурной милой улыбкой и укоряющим взглядом (кто же курит в приемной такого человека), певучим голосом сообщила, что его уже с нетерпением ожидают.
Кабинет встретил запахом нежных женских духов и ярким солнечным светом. Иваныч, с видом сытого и довольного кота, восседал за рабочим столом. Мысленно представив свою кислую морду лица, "Леший" еще раз хмыкнул и поздоровался.
- Товарищч, у вас продается славянский шкаф?
- Леха, здорово. А мне тут напели, что ты едва живой.
- Не дождетесь.
- И это правильно. Как машина, совсем ухайдакал коробочку?
- Ничего, без глобальностей. Ты за этим пригласил или стресс снимать будем?
- Стресс снимать будем, тем более и у меня повод есть.
- Случилось что?
- Ага, меня дико напугали дикие погонщики диких верблюдов своей семимесячной небритостью. А еще я "Лексуса" купил.
- Здорово, давай страхами поменяемся.
- Нет уж, а вот водки сегодня выпьем. Так что давай отбивай на сегодня все встречи, вечер будет долгим. Как жена, уже приехала?
- Нет, еще у тещи.
- Ну, вот и славненько.
"Лексус" был красив и шикарен. Видно это было издали, но Иваныч, явно млея от своей новой игрушки, раз десять повторил лекцию, чем же именно он шикарен и красив. После чего, усадив на заднее сидение дождавшихся своего девчонок (как выразился Леший - "для комплекта"), они отправились снимать стресс, полученный Сулиным в Египте, где он по турпутевке недавно приобщался к древней истории.
Все шло как обычно. Посетили несколько заведений общественного питания различного уровня, выехали на берег залива, где сняли катер и около часа носились на нем вдоль берега, вызывая тихую ненависть у рыбаков с удочками. Вернулись к машине мокрые, довольные и абсолютно трезвые. Иваныч завел разговор о бане, но девушки почему-то заартачились и, получив деньги на такси, отбыли в неизвестном направлении. Затем пришла трезвая мысль "напиться в гордом одиночестве", но для одиночества все известные места были неподходящие, поэтому поехали все-таки в баню, где Иваныч, наконец, снял свой стресс в компании подвернувшихся жриц любви, а Леший хорошо и с наслаждением попарился. Девушки, почувствовав денежных клиентов, уходить явно не спешили, поэтому Алексей, оставив Сулина в компании одной из них, объяснять разницу между черноморским и африканским загарами, удалился с двумя другими. Впрочем, особой радости это ему не доставило, у Арлетты с Виалеттой уровень "профессионализма" был гораздо выше. Тем не менее, по прошествии часа, приятели, наслаждаясь безмятежностью опустошенности, пили пиво и лениво обсуждали достоинства и недостатки покинувших их работниц сферы услуг. Допив очередную кружку, Леший спросил:
- Послушай, Иваныч. Ты холодным оружием не увлекаешься?
- Нет. А что?
- Клинок продать надо.
- Ну... Я могу поспрашивать, а сколько хочешь?
- В принципе, его можно и за лимон сдать.
- Сколько?
- Миллион американских долларов, но меня вполне устроят пятьдесят тысяч.
- Леша, это не серьезно. Такие вещи столько не стоят. Разве что у него ножны в бриллиантах.
- Нет. Меч без каких-либо украшений.
- Меч? Курган раскопали?
- Нет, подарок.
- А зачем ты подарок продаешь? Повесь на стенке в кабинете, будешь от начальства на совещаниях отбиваться.
- Просто очень нужны деньги. И много.
- Давай я гляну. Вдруг, он мне понравится, и сделаю я себе подарок, тыщ так за двадцать, если вещь стоящая.
- За тридцать, и поехали смотреть.
- Уговорил, красноречивый. А куда ехать?
- Дома он у меня.
- Такая вещь - дома? У комитетчиков квартиры не чистят?
Пока одевались, явно "недопитый" Сулин бубнил о том, что люди не ценят свое имущество и свою жизнь, оставляя дорогие вещи там, где им совершенно не место, а все неприятности случаются в первую очередь от безответственности и привычки мыслить и действовать "на авось" и т.д. и т.п. Всю эту нудятину прервал телефонный звонок, который заставил Сулина прервать свои нравоучения, заулыбаться и произнести в трубку нежным голоском: "Слушаю, солнышко".
5
- Алле, Ксюшенька, ты куда пропала? Я жду, жду, а тебя все нет и нет. Я уже волнуюсь. Мне же через час в салон, меня мастер ждет. У него все по расписанию, опаздывать нельзя. Поехали вместе, потом пообедаем, все равно тебе делать нечего. Он и с тобой, что-нибудь грандиозное сотворит.
В Веркину тираду вставить слово было практически не возможно. Поэтому, дождавшись более или менее продолжительной паузы, Оксана смогла сообщить подруге, что стоит перед ее домом, и хотела бы заехать во двор.
- Ой, так ты на машине. Сейчас я выйду, и мы с тобой поедем. Столько дел, столько дел. Понимаешь, у меня колесо спустило, да еще весь капот гвоздем искарябали, а в автосервисе такие грубияны. Я им звоню, а они со мной разговаривать не хотят. Какая же ты все-таки умница, что сама за рулем. Я просто не знала, что буду делать, как все успею.
К такой манере разговора Оксана уже привыкла, поэтому абсолютно не удивилась, когда подружка, не переставая болтать с ней по телефону, через пять минут открыла дверь автомобиля и плюхнулась на соседнее сидение.
Вере Адаменко было двадцать пять лет, и была она счастливой обладательницей смазливого личика, сногсшибательной фигуры и богатого, часто бывающего в отъезде супруга. Она родилась и выросла в этом городке, и вряд ли бы куда-нибудь из него уехала, если бы не начавшаяся в стране "перестройка" и грянувший затем бардак. Предприятия стали, родители не получали зарплату по полгода, и уставшая от безденежья и постоянного легкого голода девочка Вера, в составе какого-то творческого коллектива, рванула на гастроли за границу, благо танцами она занималась практически с раннего детства. Им повезло. Без происшествий добравшись до Кипра и не попав в бордель, шоу-балет около года выступал в одном из популярных ночных клубов Ларнаки. За это время она смогла скопить около двух тысяч и, вернувшись домой с подарками, выступила в роли спасительницы для пребывающих в состоянии безработицы родителей и доброй феи для младшего брата, осчастливив его игровой приставкой. Затем были Турция, Ливан, Испания, с десяток любовников, две депортации и необходимость дважды менять имя и фамилию. А далее были гастроли в Италии, где в одном из тихих курортных местечек она и встретила своего нынешнего супруга, пребывавшего там на отдыхе. Вера представилась студенткой, благо, очередной любовник-итальянец сляпал ей какую-то пластиковую карточку, говорящую о том, что она прибыла в Европу для повышения своего образования. Бизнесмен Григорян не смог спокойно перенести встречу с землячкой и предложил ей поехать в Грецию. Верочка, одарив его нежным любящим взглядом, согласилась и, разорвав контракт, отбыла с ним в Афины, затем в Иркутск, а потом, на радость родителям, и в ЗАГС родного города. И теперь, наслаждаясь ролью жены богатого человека, окружала мужа теплом и заботой, а в его отсутствие легко и непринужденно наставляла ему рога, умело скрываясь от многочисленной армянской родни и прочих знакомых.
С Веркой Оксана познакомилась около года назад и абсолютно случайно. В магазине им обоим приглянулся один и тот же купальник, обсуждая который они и обменялись номерами телефонов, болтать по которому "мадам Григорян" была большая охотница. Впрочем, болтала она и без телефона.
- Представляешь, мне весь капот гвоздем извозили. Молний каких-то нарисовали, негодяи. Просто не представляю, что мужу скажу. Это ж столько денег. Какая у тебя сумочка красивая, где покупала? Ой, а что это ты такая расстроенная? Плохо себя чувствуешь?
- Да нет, все хорошо. Я сегодня аварию видела.
Оксана вздохнула и подробно пересказала подруге утреннее происшествие, благоразумно опустив причину его происхождения. Рассказывая, она вдруг неожиданно для себя обнаружила, что сильно расстроена, и расстроена именно невниманием к своей персоне со стороны утреннего незнакомца, и мало того, с удовольствием бы с ним встретилась еще раз..., как-нибудь случайно. Это неосознанное желание, перестало быть таковым, окончательно оформившись к первой реплике Верки, которая, наконец, осмыслила историю и сделала для себя какие-то выводы.
- Ну все. После таких ужасов, просто необходимо развеяться. Поехали в "Красавицу", пару часов в руках мастера, и жизнь заулыбается на все тридцать два, а потом решим, как проведем вечер.
Она оказалась права. Массаж, маникюр, стрижка и прочие маленькие радости, сопровождаемые легким ненавязчивым трепом, полностью развеяли плохое настроение и мрачные мысли, если они конечно были.
Покинув салон, они зашли в небольшой ресторанчик, отличавшийся очень хорошей кухней и такими же ценами, где, произведя небольшой переполох среди посетителей мужского пола, сделали заказ и, слегка постреливая по сторонам глазками, продолжили обсуждение различных милых мелочей, без которых жизнь современной женщины теряет свое многообразие. Уплетая за обе щеки что-то рыбное, Верка, наконец, рассказала и о подарке нового любовника. Гарнитурчик -серьги, кулон и кольцо - был красив и привезен из Африки, но носить в нормальной жизни эти украшения было совершенно невозможно. Очень уж они были громоздкими и тяжелыми. А еще у драгоценностей была старинная легенда, которую она почти не запомнила, но была она жутко страшная и романтичная.
- Но главное, подружка, это то, что даже на краю света о тебе помнят. Пусть я это никогда не надену, ну разве что пару раз, или колечко к чему-нибудь подойдет... Внимание, это самое главное. Понимаешь, мне и подарки дарили, и полмира я со своими бывшими объездила, но все как-то не так. А с ним все как-то по особенному. Я чувствую, что он всегда рядом. Хорошо мне с ним, очень.
- Верочка, похоже, ты у нас влюбилась.
- Не знаю, но все очень здорово. Просто медовый месяц, лишь бы до мужа не дошло.
- А у меня как-то не получается, пусто вокруг. Рядом никого, иногда такая тоска накатит. Посмотришь на себя в зеркало, вроде все замечательно. Ну, чего этим козлам надо.
- Козлы и нам не нужны. Послушай, Ксюшенька, я со своим на вечер договаривалась. Давай мы тебе какое-нибудь "знакомство вслепую" организуем? Я, вообще-то с его друзьями не знакома, но, скорее всего, люди должны быть серьезные и кредитоспособные. Вдруг что и получится. Пора же тебе личную жизнь устраивать.
Оксана скромно потупилась, мол, пора конечно, но не с первым же встречным.
- Так, возражения не принимаются. И чтобы наша оболочка вполне соответствовала содержанию, предлагаю устроить небольшой "шопинг", для полного поражения противника.
Оксана про себя усмехнулась, отметив двусмысленность фразы, и подруги отправились разорять имеющиеся в городке магазины женской одежды.
Когда они добились желаемого результата, день клонился к вечеру. Расположившись в гостиной Веркиного дома, подруги обсуждали покупки и то, в чем они предстанут пред своими предполагаемыми визави. Верунчик крутилась у зеркала, думала - надеть или нет подарок любовника. В конце концов остановилась только на кольце, и, придя к такому выводу, наконец взялась за телефон.
Оксане драгоценности не понравились категорически. Были они явно дорогие и старинные, золото и камни мутно-молочного цвета. Но исходила от них какая-то тревога и беспокойство, причем чувствовала она это настолько сильно, что даже их не примерила, несмотря на настойчивые уговоры подруги, которая, дозвонившись, нежно мурлыкала в трубку.
- Сашенька, ты про меня еще не забыл? Я так соскучилась.
- Негодник, все не звонишь и не звонишь.
- Конечно, я понимаю, деловая встреча.
- Любимый, когда же мы увидимся?
- Замечательно. Котик, у меня есть замечательная подруга, она мне компанию составит. Может быть, пригласишь кого-нибудь? Главное, чтобы человек был серьезный и интересный и не старый.
- Трезвый? Кто трезвый? Ну тебя, я же серьезно. Очень хорошая. Где мы увидимся? Ты просто прелесть. Целую, любимый.
Вера положила телефон и заговорщицки подмигнула подружке.
- Вот и все. Он предлагает поехать к нему, а там разберемся. Он только что с партнером после деловой встречи вернулся. Через час ждет.
- А что за партнер?
- Сказал - именно такой как я говорила. Умный, серьезный, интересный, очень обеспеченный и ... трезвый.
- Трезвый это хорошо. Хотя лучше бы был пьян, слегка.
Верка удивленно на нее посмотрела и, сделав большой глоток армянского коньяка, решительно натянула на палец подаренное кольцо.
6
- Леша, вечер продолжается! Но концепция изменилась, коммерция пока побоку. Ты еще от женщин не устал?
- Без женщин плохо.
- Вот и я о том же. У меня тут свиданка намечается с барышней приятной во всех отношениях, она подругу приведет. Жутко красивую.
- Жутко?
- Какая тебе разница, все равно жены дома нет. Может хоть завтраком горячим покормит. Поехали ко мне. Я, кстати, в бассейн воду морскую залил. И пара бутылочек винца французского имеется.
- Лучше водки.
- Да вы, батенька, эстет. Все, поехали.
Город уже одевался в свое вечернее платье. На закате, он всегда становился похожим на курортное, обласканное жизнью местечко. Сумрак прятал разбитые дороги и вытоптанные клумбы, скрывал трубы промышленного центра и недостатки проходящих мимо девушек. Начинал ощущаться запах цветов и другой зелени, которой в городе всегда было с избытком. Гостеприимно распахивались двери многочисленных кафе и ресторанов, зазывая прохожих кухней, музыкой и прочими соблазнами. Количество праздно шатающегося народа увеличивалось до каких-то невероятных размеров. Вдоль моря плыл и навязчиво раздражал обоняние запах шашлыка. А само море то весело, то лениво играло небольшой волной, предлагая запоздавшим купальщикам, окунуться в его воды и проплыть по солнечной дорожке. Стоящие у пирса яхты поднимали паруса и важно курсировали вдоль берега, свысока поглядывая на гидроциклы и прочую водяную мелочь.
Леший любил это время и любил этот город, накрытый ночным сумраком и свежим морским воздухом. Он молча смотрел в окно неторопливо двигающегося "Лексуса", отвечал на улыбки проходящих мимо девчонок, слушал голосящего по радио ди-джея, зовущего посетить аквапарк, и потихоньку успокаивался. Наконец ушла напряженность, державшая его целые сутки, или сколько там времени. Вроде бы ничего не изменилось, но в этот миг он четко понял, что все обязательно наладится. Будет все хорошо и дома, и в жизни, и на службе. Приедут жена и сын, и они все вместе обязательно сходят в аквапарк. Будут кататься на горках, и объедаться мороженным. А потом с Никиткой поедут на рыбалку и наловят кучу рыбы. И просто будут жить спокойно и хорошо. Плевать на всю нечисть и неприятности. Со многим справлялись в этой жизни, справимся и с этим.
- Ты меня слышишь, или нет?
- Слышу, слышу.
Сулин, оказывается, пока они ехали, перечислял достоинства своей новой пассии. Половину текста Алексей добросовестно пропустил мимо сознания, наслаждаясь своими радужными мыслями, и теперь получал сведения о ТТХ любовницы приятеля, наверное, прослушав самое интересное - о ее добродетели. С удивлением он понял, что знает предмет восхищения Иваныча. Не лично, конечно, но, так сказать, в "поле зрения" Вера Григорян попадала довольно часто. Ее болезнью были мужчины и по какому-то странному стечению обстоятельств, эти мужчины всегда были интересны его организации. С ней даже хотели начать работать, и в качестве компромата собрали хорошую подборку видео и фотоматериалов, но из-за беспросветной глупости данной дамы в конце концов от этого отказались. А самые выдающиеся фотографии еще некоторое время у кое-кого в отделе висели на рабочих столах компьютеров, пока обнаруживший это безобразие шеф, не пообещал начать служебное разбирательство. Само собой, ничего этого Леший Сулину рассказывать не собирался, а вот увидеть эту красавицу воочию было очень интересно.
- Понимаешь, я от женского невнимания никогда не страдал. Всякое было и всякие. Но тут другое. Я иногда утром просыпаюсь, вспомню о ней, и на душе так хорошо становится. Даже перед женой покойной не стыдно. Я, когда в Египте был, решил ей предложить замуж за себя пойти. А приехал, и не знаю, надо или не надо? Боюсь, откажет. Замужем она все-таки.
- Саша, а оно тебе надо?
- А что мне? Сын в Москве, дочь в Лондоне. Я один, понимаешь? Вот возьму и женюсь.
- Ну-ну. Посмотрим, что завтра будет. Хотя всегда рад познакомиться с будущей кумой.
Вот на такой неожиданной ноте они и подъехали к дому Сулина. Однако домом это строение можно было назвать с большой натяжкой. Над окружающей местностью возвышался небольшой дворец, в каком-то там стиле, с колоннами. Сулин при постройке не стал долго размышлять над проектом, а построил слегка уменьшенную копию одного архитектурного памятника, набитую благами современной цивилизации. Правда, иногда Алексей сомневался, что же было уменьшено - так сказать копия или оригинал.
Иваныч, загнав машину, отдал охраннику несколько распоряжений и метнулся в душ, хотя что там было отмывать после бани, а Алексей, найдя в холодильнике гроздь винограда, расположился около бассейна, в котором, похоже, что-то плавало.
Солнце практически село, после дневного зноя повеяло долгожданной прохладой, от бассейна по-настоящему пахло морем. Леший закинул в рот виноградину и с наслаждением потянулся.
- Умеют же люди устраиваться. Брошу все к чертовой матери, заведу себе такую дачу, буду разводить павлинов с наложницами и наслаждаться жизнью.
Леший едва не поперхнулся и обернулся на голос. Майкл, собственной персоной, сидел на ступеньках дома и плевал семечки. Хорошо, без рогов, но с довольно большим чемоданом, и как обычно увешанный золотыми цацками.
- Добрый вечер, Алексей Сергеевич. Какое, однако, у вас лицо злое, словно черта на ночь глядя увидали.
Хорошее настроение, как ни странно, никуда не делось, а появившаяся веселая злость кинула Лешего вперед "на амбразуру".
- Слушай, ну что тебе еще от меня надо? Вроде обсудили все.
- Привет пришел передать. Барыня сильно скучают, кланяться велели. Чем ты моих девочек за живое взял, ума не приложу. Ходят, маются: "Где наш Лешенька, как же мы без него теперь?" Полный разлад в боевом отряде.
- И им привет. Скучают, пусть в гости заходят. Милости просим. Я экскурсию организую, по местам боевой славы.
- Передам обязательно. Но, гляди, приедут. Что тогда жене объяснять будешь?
С каждой фразой улыбка Майкла становилась шире и дружелюбней, лишь глаза оставались злыми и холодными, поблескивая в темноте красными искорками.
- Хорошо. Обмен любезностями будем считать оконченным. Ты чего притащился?
- Отдайте меч, Алексей Сергеевич. Он вам в этой жизни абсолютно не нужен. Более того, от него здесь начнутся сплошные неприятности.
Чего-то подобного Алексей ждал с момента своего возвращения. Внутреннее чутье подсказывало, что прогулка по чудесному острову далеко не окончена, а может и не в прошлом вовсе. Объяснить это он не мог. Знал только одно. Меч Майклу он не отдаст, потому что делать этого было нельзя. Просто нельзя и все.
- Дареное не дарят.
- Я не прошу подарить, я прошу отдать. Заметь, именно прошу, а не угрожаю.
- Не иначе из-за глубокого внутреннего уважения. Я проникся, демон. Если бы мог отобрать, ты бы со мной не миндальничал.
Майкл презрительно сморщился.
- Я не демон.
Он замолчал, резко встал со ступенек, бросил горсть семечек в бассейн и произнес.
- Я слышал, у тебя проблемы с финансами. - И пихнул к Лешему чемодан.
- Здесь один миллион американских фантиков. От тебя нужно просто согласие, хотя бы внутреннее. Этот мусор я забирать не буду, тяжел очень. Пользуйся.
- Леха, так ты вино или водку?
Иваныч, с букетом в руке, выглядывал из окна второго этажа, радостно улыбаясь всему миру. "Как его, однако, плющит не по-детски" - подумал Леший, а в слух произнес:
- Водку. И, похоже, много.
- Леш, может, не надо нажираться сегодня?
- Надо, Федя, надо. Бери пузырь и бегом вниз, пока гости не пришли. А не то я сам поднимусь и чего-нибудь поломаю, случайно.
Алексей с внутренним сожалением понял, что Майкл исчез. "Надо же, мне его уже не хватает. Просто "хельсинский синдром", да и только". Грустить долго не пришлось, молодым жеребенком, с бутылкой, банкой черной икры в руках и баллоном соленых огурцов подмышкой, прискакал Сулин. Подозрительно посмотрев на чемодан, он разлил водку и, не дожидаясь Лешего, выпил.
- Это чего?
- Посылку мне передали. Авиапочтой.
- Не понял?
- Ладно, потом объясню. А что у тебя в бассейне плавает?
- Я пару рыбешек запустил. Красивые до безумия. С ними плавать интереснее.
Они успели выпить еще по рюмке, когда раздался звонок мобильника, заставивший Иваныча заулыбаться счастливой, слегка придурковатой улыбкой.
- Приехали! Пойдем, Леша. Я на веранде стол накрыл.
7
- Ну, вот и познакомились.
Фраза была глупая, но он и сам себя чувствовал слегка не в своей тарелке. Увидев, кто пришел в гости к Сулину и поняв, что его также узнали, едва не ляпнул: "А бабки с вами нет?", но вовремя прикусил язык. Стоял и молчал, смотря в растерянные глаза Барби, которая, похоже, находилась в таком же ступоре, как и он сам.
- Алеша, Ксюшенька, да что вы замерли. Присаживайтесь, а лучше поцелуйтесь, и сразу все пройдет.
"Хорошо когда есть такие люди, как Верочка. С ними всегда просто. Может быть, Иваныч и прав. А... чем Майкл не шутит". Плавным, несколько кошачьим и даже для себя неожиданным движением, он обнял Оксану и нашел ее губы. Губы оказались мягкими, сладкими на вкус и живыми. В общем, хороший поцелуй получился. И стало все просто, "и сразу все прошло". Поняли оба и сразу, что останутся добрыми и хорошими знакомыми, если продолжат это знакомство, конечно. Самое удивительное, каждый из них знал, что это знает и другой. Вот такое странное получилось знакомство. Она отстранилась, погладила его по щеке. "Хороший одеколон, знакомое что-то".
- Мы знакомы, практически.
- Леха, ты не перестаешь меня удивлять. Почему таких красавиц от друзей прячешь?
- Мы сегодня познакомились. Оксана с этого утра моя добрая фея. Не дала истечь кровью после столкновения с разъяренной старушкой.
- Алеша, так это ты в аварию попал? Мне Ксюшенька рассказывала. Такой ужас, такой ужас. Теперь ты ее на руках носить должен.
- Всегда готов ухаживать за красивыми и отзывчивыми женщинами.
Так и началась эта ночь.
Иваныч расстарался на славу. Оказалось, он первый раз пригласил Веру к себе, и буквально из кожи лез, стараясь предугадать любой ее каприз. Веранда буквально утопала в розах. Как он их достал за такой короткий срок и в таком количестве, Леший понять не мог, но у влюбленных свои возможности. А Верунчик, похоже, прониклась серьезностью своего счастья, поэтому количество уменьшительных окончаний в ее фразах явно превышало количество самих слов. Когда мурлыканье и сюсюканье данной пары зашкалило все допустимые нормы, Алексей решил вернуть беседу в конструктивное русло. Поэтому наполнил бокалы и предложил выпить за их гостеприимного хозяина, который все так чудесно устроил, к тому же недавно вернулся из дальних стран, явно переполнен впечатлениями и готов поделиться ими со своими ближайшими друзьями. Все дружно чокнулись, а Верочка заохала и заахала по поводу привезенного подарка, объявив, что никогда ничего лучшего в ее жизни ей не дарили. Драгоценности буквально царские, колечко, кстати, у нее на пальчике, а другое она не надела, поскольку не смогла подобрать соответствующую одежду. Но в следующий раз непременно и обязательно, и протянула ручку над столом, демонстрируя изящную ладошку с массивным золотым кольцом на указательном пальце.
Оксана брезгливо сморщилась. Кольцо и без остальных побрякушек вызывало у нее неприятные чувства. Она перевела взгляд на Алексея и вздрогнула. Тот, словно каменный, немигающим взглядом смотрел на руку подруги. Такого выражения глаз, не лица, а именно глаз, она не видела никогда. Какой-то жуткий прищур. Испуганный, растерянный и злой одновременно.
- Сашенька, ты же историю рассказывал про эти драгоценности. Такая интересная. Расскажи ребятам. И я с удовольствием послушаю.
Леший наконец выдохнул. Очень знакомое колечко. И маникюр знакомый, и ладошка целиком. Действительно, жутко знакомая вещь.
- Расскажи, Иваныч. С удовольствием послушаю и Оксана не откажется. И если не трудно, как они тебе достались, тоже очень интересно.
Сулин подцепил вилкой кусочек сыра, отправил его в рот и замахал рукой: мол, что тут интересного.
- Давай, Иваныч, колись. Вдруг, я в Египет поеду. Буду знать, в какой лавке такая прелесть продается.
История была следующая. Устав любоваться пирамидами и прочими архитектурными изысками, он попросил гида отвести его на местный базар. Базар был с большой буквы Восточный. Было там все и много. Набродившись по рядам, заваленных всякой всячиной, вконец устав и нанюхавшись различных специй, едва сдерживая чихание, он решил передохнуть в ближайшей кофейне. Развалясь с гидом на подушках, куря кальян и попивая крепчайший кофе, он обратил внимание на мальчугана, который стоя у входа, отчаянно махал ему рукой. Гид, пообщавшись с пацаном, объяснил, что его приглашают посетить лавку и посмотреть драгоценности, которые достойны самого шейха. Мол, абы кого они не приглашают, а иностранец сразу видно человек достойный и уважаемый, ну и все такое прочее. Отдохнувший Сулин легко согласился, тем более далеко идти не пришлось. Лавка оказалась по соседству. Смотреть особо было не на что, ассортимент у купца был небогатый. Да и сам торговец особого доверия не вызывал, в глаза не смотрел, постоянно дергался, а внешне походил на дервиша, во всяком случае, какими их показывали в советских фильмах. Предложили Сулину ожерелье и этот набор, который ему сразу понравился. Поторговавшись для приличия, он заплатил и отбыл в гостиницу. А по пути гид и рассказал ему старинную легенду, связанную с этими украшениями. Не именно с этими, конечно, а так сказать с прообразом. Позднее, он довольно часто встречал на местных женщинах нечто подобное. А легенда такова.
Сулин глотнул вина и продолжил: "Жил да был где-то на Востоке очень богатый купец и просто хороший человек по имени Халид. Жил он счастливо и хорошо. Был у него большой, похожий на дворец падишаха дом, умная жена, трое сыновей и любимая красавица дочка. Царили в его семье покой и благополучие и, казалось, что не кончится это никогда. Но рушит все зависть человеческая. Нашлись недруги и у Халида. Продали они души злобному демону в обмен на свое земное счастье и великое горе для доброго купца. И разграбили на Шелковом пути его караваны, и погиб его старший сын лютой смертью, и ушел из отцовского дома, и пропал средний сын, и сгорел в пламени его дом, и, не вынеся этого горя, умерла его жена, а красавица дочка, став белой как снег северных стран, пала на землю и лежала словно камень, день за днем смотря своими прекрасными очами в одни только ей известные дали. Взмолился тогда к небесам купец, прося у них вернуть прежнее счастье. Но молчали небеса. Взмолился он во второй раз, прося у небес вернуть здоровье его дочери. И опять не ответило ему небо. Взмолился он в третий раз, прося у небес наказывать только его, и пусть он один понесет кару богов, а дети его будут жить счастливо. Но молчали и в этот раз небеса. И вскричал тогда Халид: "Небо, дай мне мести. Пусть мои беды останутся со мной, но дай мне сил и разума покарать виновных!" И стало темным небо над его головой, и заплакала его дочь, а слезы на ее щеках превращались в кроваво- красные камни. Утром следующего дня постучался в лавку купца старик-нищий и, приняв с благодарностью лепешку, молвил: "Принеси в жертву семь черных ягнят, испей их крови, и узнаешь своих врагов и получишь силу и неуязвимость для расплаты". Но услышал их беседу младший сын. Он сам принес в жертву семь черных ягнят и выпил их крови. Понял он, кто виновен в их бедах и, словно демон смерти, семь месяцев и семь дней рыскал по земле, собирая головы своих врагов. И покарав последнего из них, вернулся сын и, упав перед отцом на колени, сказал: "Мой долг исполнен". Только договорил он, как ударила в него молния, и стал сын пеплом. Наутро опять появился старик-нищий и, смотря в глаза купцу, произнес: "Прогневил ты богов, не дождавшись исполнения их воли. Просил ты мести, но сам месть не исполнил, а погубил своего сына и душу его. Теперь проклятие на всем твоем роде - и на умерших, и на живущих, и на еще не родившихся" "Что же мне делать?" - вскричал Халид. "Возьми семь слез своей дочери, вставь их в украшения, омой их первым молоком белой верблюдицы, и на восходе солнца одень на свою дочь. А дальше живи жизнью праведной, совершай благие дела, и знай: от каждого доброго дела будут светлеть слезы, а от каждого твоего греха будет мучиться твоя дочь. И наступит такой день, когда станут кристально чистыми слезы, и будет искуплен твой грех, и встанет с постели твоя дочь здоровой, прекрасной и молодой. Но умрешь ты в этот же миг и не увидишь счастья в ее глазах. А еще я хочу тебе сказать, что можешь ты жить вечно, если одев на дочь драгоценности, будешь жить во грехе, подвергая адским мукам ее и души своего рода" Поблагодарил купец старика, накормил его и проводил с почетом. Собрал он слезы дочери и отнес их золотых дел мастеру, который изготовил красивейшие на всем Востоке серьги и подвеску. Сделал Халид все как сказал старик, и, надев драгоценности на свою дочь, день просидел у нее в ногах, горько плача. Но утер он слезы, поднялся с колен и начал жить. И жизнь его была светла и праведна, так что ни одна слезинка больше не падала из глаз его дочери. И настал наконец тот день, когда кристально чистыми, а не мутно багровыми стали камни в украшениях дочери. Поднялась она со своего ложа такой же молодой и прекрасной, лишь волосы стали белыми как молоко. И улыбнулась она от счастья, и умер Халид, не увидев этой улыбки, но исполнив свой долг. В этот же день вернулся его средний сын и обнял свою сестру. А отца их хоронил весь город и многие, приехавшие из других мест, поскольку Халида за его благородство, разум и праведность знали и любили. Через некоторое время постучался в их дом старик и, попросив милостыню, рассказал детям купца, что совершил для них и для их будущих детей их отец. А, уходя, протянул сыну Халида кольцо, сказав: "Надень его и никогда не снимай. И передавай его старшему в семье. Будет оно помогать и не даст забыть о былом". Сказав это, старик ушел, и никто никогда его больше не видел. А брат и сестра, и их дети, и дети их детей жили долго и счастливо. И сейчас среди нас живут их потомки, удивляя своим благородством и разумом. А камни стали называть по имени дочери купца - "слезы Аксу". И сложилось поверье, что у злого человека они мутные, кроваво багровые, а у праведного - кристально чистые"
Леший несколько ошарашено слушал Сулина, который под конец истории совсем уподобился былинному рассказчику и перешел на "высокий штиль". С недавнего времени не нравились ему простые сказочные истории. Опять же Вера, с явно целыми конечностями и знакомым кольцом на пальце. Не могла же она руками разбрасываться как ящерица хвостами. "Тьфу, опять ящерицы. Надо с Иванычем один на один поговорить по поводу этих побрякушек, может что прояснится". Он достал сигарету, судорожно затянулся и посмотрел на Оксану. Та, явно скучая, грела в руках бокал с вином и слегка улыбалась своим мыслям. "Слава богу, хоть один нормальный человек с нормальной реакцией. Нет, пожалуй, напьюсь".
Оксана действительно скучала. Вечеринка начинала ее утомлять. Верунчик и ее приятель были заняты только собой, а другие их явно не интересовали. Ее предполагаемый ухажер, "умный, серьезный и интересный", такого впечатления не производил. Интересовался одними бутылками, не забывая подливать всем и опрокидывать свою рюмку гораздо чаще, чем нужно. Она абсолютно не собиралась затевать с Алексеем долгосрочную интрижку, но провести остаток ночи в его компании была не против. Но у него, явно, были другие планы, в которые она даже сейчас не входила. Такое невнимание, да еще со стороны представителя убогого провинциального истеблишмента, ее обижало, но и вызывало некий охотничий азарт. Обидеться и уйти, сославшись на головную боль, или начать провоцировать свою потенциальную жертву, вот собственно о чем Оксана и размышляла последние полчаса. Желание покинуть эту милую компанию было сильным, но, представив пустой дом и завтрашнее пустое утро, она решила остаться. Подсев поближе к Алексею и ненавязчиво отобрав у него бутылку, спросила:
- Леша, а где вы так загорели. Загар просто изумительного цвета. На Ривьере отдыхали?
Его реакция опять была странной. Напрягся, даже внешне, а глаза стали отсутствующими.