- В этом лесу нет жизни, но так было не всегда. Говорят, когда-то давно на его месте существовало огромное королевство, прекрасные города, роскошные сады и богатые урожаем поля..., и жители, решившие, что их жизнь должна быть не такой как у всех. Они считали себя особенными, считали, что заслуживают большего, они хотели повелевать стихиями не подвластными людям и переступили Черту... Лес помнит всё, королевство осталось под его корнями, дома сровнялись с землёй, дворцы превратились в руины, сады одичали, а поля заросли кустарником и молодыми деревцами. С тех пор прошли века, но жители того древнего королевства не лежат в могилах среди руин своих домов, им нет дела до того, что их время давно истекло. Их жизни остались за Гранью, которую люди не вправе были пересекать и теперь они часть Рееты, часть леса проклятых! - голос старца лился плавно и напевно, он всегда так говорил, когда начинал рассказывать, его было легко слушать. Особенно когда лежишь под тёплым одеялком, в такой привычной тебе уютной комнате и знаешь, что ты в безопасности, за высокими стенами дворца, окруженного воинами, стоящими на страже. И не важно, что Реета существует на самом деле, она слишком далеко, чтобы беспокоиться о живых мертвецах, об оборотнях, бродящих среди чудовищных деревьев с красными листьями.
Голос Гитона убаюкивает, навивает сон. Но если сейчас уснуть, не дослушать до конца старую легенду, которую слышал уже не один раз и знаешь наизусть, то во сне ты обязательно будешь бежать через лес, и кривые ветви с острыми сучьями будут бить тебя по лицу и цепляться за одежду, а влажные листья с чавканьем шлёпать по твоему телу. Но твой бег не продлиться долго, вот за спиной, а потом и со всех сторон зазвучат лёгкие, едва уловимые шаги, а потом тебя собьют ударом с ног, прижмут к твёрдой земле неподъёмной тяжестью и вопьются в тело зубами...
Сон, зачем Гитон рассказывает про Реету перед сном, всегда перед сном....
Где ты Гитон, старый колдун, старый друг, почему проклятый лес так и не остался всего лишь сном? Не осталась легендой, рассказанной в детстве? Почему ночной кошмар превратился в реальность?
По телу всё ещё бежал колючий холод, кожа продолжала хранить это мгновенное и одновременно очень долгое ощущение преодоления нечто неотвратимого и вечного, когда воздух стал тягучим и вязким, словно не хотел пропускать дальше. Одно мгновение и привычный живой лес остался за спиной. Ярси натянул поводья, конь, разгорячённый скачкой, сделал ещё несколько шагов и замер, по его телу пробежала дрожь. Граница, Ярси в отчаянье развернулся, нет уже не граница, они её пересекли.
Между стволов деревьев замелькали фигуры всадников, они в спешке натягивали поводья, они знали этот лес лучше, чем он, знали, что здесь Граница.
До слуха Ярси донёсся их хохот, все держали в руках арбалеты, но стрелять не спешили.
-Ого, а наша дичь попалась в лапы другим охотникам!
-Никогда не видел, как они обедают.
-Сейчас посмотрим, эй, принц Ярослав, давненько у нежити не было такой закуски. Его высочество закуска. Ха-ха-ха...
Ярси вздрогнул, он не принц, отец лишил его титула, и уже пять лет никто его так не называл. Даже вместо имени он оставил себе детское прозвище - так звала его мама, на память о ней...
Он почти не слышал их насмешек, голоса долетали как будто через огромное расстояние, и иногда это были лишь обрывки фраз, почти бессвязные. Воздух всё больше становился пустым, звуки замирали, оставаясь в мире людей, словно боясь выходить за пределы. Но он видел их насмешливые лица, их горящие в предвкушении невиданного зрелища глаза.
Да, пересечь Границу обратно невозможно, Реета никогда не отпускала своих жертв, также как она не выпускает на волю своих обитателей. Но им нужна пища, столь редкая в их лесу, и столь долгожданная, их голод вечен... Ты их добыча, тебя разорвут на куски и съедят, и это страшнее чем умереть от стрелы арбалета..., ничего не изменишь. Уже ничего.
Бесполезно спрашивать, почему это происходит именно с тобой, бесполезно пытаться что-то исправить, это не сон, реальность страшнее.
Ярси со щемящей сердце тоской пробежал взглядом по лицам преследователей, это последние люди, которых он видит в своей жизни. Люди, вдруг ставшие его врагами. Его губы тронула горькая усмешка, он был младшим в семье и никогда не претендовал на титул. Двух его старших братьев отец обучал искусству войны, они были воинами, его наследниками, а он оставался любимчиком мамы, её сыночком, которого она не хотела отпускать от себя.
Да, он тоже получил прекрасное образование, но его дни проходили не в тренировках с мечом, а за чтением книг и слушанием рассказов старого Гитона, его учителя. Разница в возрасте со старшими братьями составляла почти десять лет, и отец никогда не обращал на него внимания, он так и остался для него слишком маленьким, мальчишкой, беспомощным ребёнком.
Ярси не спеша вытащил из ножен меч, некуда торопиться. Лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь спутанные ветви деревьев, слишком ярко заиграли на льдистых гранях клинка. Прощальный подарок Виолы. Меч мага, не воина, украшенный замысловатой вязью рун, серебряный меч. Она так и не смирилась с мыслью, что он избрал иной путь, и не стал её учеником, и до конца качала головой, даже тогда когда он начал побеждать лучших воинов племени. Твоя сила в другом...
-А щенок-то с зубами, - кто-то из преследователей присвистнул.
Ярси отсалютовал им мечем, и рванул поводья коня, поворачивая его вглубь леса, развлечение отменяется, ему не нужны зрители. Вороной недовольно всхрапнул и ринулся в чащу.
Пусть за пять лет многое изменилось, он не собирался возвращаться домой, там его никто не ждёт, он просто хотел навестить могилу мамы, попрощаться, а потом навсегда уехать в Вистольсу. Он не мог по-другому, здесь прошло его детство, он гнал воспоминания прочь, но они не исчезали, не хотели отпускать, его боль была слишком большой, когда он покидал родные места. Тогда ему было одиннадцать, сейчас шестнадцать, он заставил себя измениться, переступил через собственные желания, но тоска по счастливым дням детства продолжала сжигать сердце и душу, он не смог убить в себе любви к родному дому, к родным, которых больше нет.
Чёрные стволы деревьев как змеи переплетались друг с другом, острые сучья, как будто специально пронзали плотные мясистые листья, и на землю без перерыва срывались и падали красноватые капли сока. Кровь Рееты, с которой вскоре смешается твоя собственная кровь. Но страха не было, хотя ужас почти осязаемыми волнами прикасался к его коже, ледяным ветерком шевелил волосы, но это был внешний ужас, тот ужас, которым дышал лес.
Конь уже давно шёл шагом, отпущенные поводья болтались на его шее, топот копыт гулко разносился по лесу, Ярси не смотрел по сторонам, он и так чувствовал их взгляды, до слуха доносилось поскуливание, тихие вздохи, его провожали, но не трогали. Чего они ждут?
Рунный меч слабо светился в сгущающихся сумерках, почти бесполезная игрушка, он так и не научился пользоваться истиной силой этого меча. Но меч был серебряным, а это значит, что хотя бы нескольких тварей он успеет убить.
Ярси нащупал свободной рукой медальон у себя на шее, единственная вещь, которую, он позволил взять себе из дома, в том медальоне было изображение всей его семьи, даже отца. Медальон был реликвией их семьи, передающийся по наследству. А изображение добавил Гитон, как будто знал..., а может быть и знал.
Ему хотелось открыть медальон, увидеть их лицам, но здесь было слишком темно, и он лишь сжал его крепче в руке. Горькая тоска сжигала сердце, слишком глупо так умирать, он никогда не думал о смерти как о чём-то реальном, смерть всегда была рядом. Она жила на острие его меча, дышала ему в лицо ледяным ветром, когда он скрещивал клинок с более сильными и многочисленными противниками. Его гибель должна была быть быстрой, внезапной, он давно так решил, решил, когда отказался от предложения Виолы, и наперекор себе встал на путь воина.
- Твоя сила в другом...
- Я знаю, но мне не нужна сила..., мне не нужна победа...
Ярси с яростью огляделся, всё не так, ожидание смерти слишком о многом заставляет задуматься, осознание неизбежности превращается в пытку. Только не так, почему вы медлите? Ему хотелось кричать и нестись сквозь чашу леса, пусть вновь будет погоня. Зачем он прятался от арбалетных стрел? Зачем бежал? Всё могло закончиться по-другому.
Он никогда не уклонялся от боя с более многочисленными противниками, он искал таких встреч, его считали сумасшедшим, но сегодняшние противники были вооружены арбалетами, боя не получилось, хотя на дороге они ждали именно его. Он не хотел умирать как дичь..., теперь выбора нет.
" Ты был прав, отец, когда сказал, что если я уйду, то мне не будет возврата. Я никогда не вернусь, слишком поздно."
В первом же приграничном селении после выезда из Вистольсы он узнал, что король Мироса ищет своего сына, об этом рассказывали в гостиницах и трактирах, на площадях трубили глашатаи. Король Бортан был тяжело болен, его дни были сочтены, люди жалели великого правителя, не проигравшего ни в одной битве и осуждали, покинувшего отца принца.
" Зачем эта встреча отец? Ты сжёг всё дотла, я был для тебя никем, мы все были никем для тебя, всего лишь оружием для достижения неведомых целей. Твои старшие сыновья погибли ради твоей победы, твоя жена умерла от горя, а я ухожу, потому что сам так решил, у тебя не осталось наследников, тебе никто не нужен. Ты умираешь в одиночестве, так же как я..."
Ярси знал, что в его отце живёт безумие, Бортан не замечал своих близких, его целью была война, он шёл на битву и побеждал, не считаясь с потерями, ему было все ровно, что умирают другие. Чужие жизни обрывались, а он жил, хотя сражался в первых рядах. Он принёс Миросу славу и богатство, о нём говорили только как о Великом короле Бортане. Великих не осуждают, им прощают всё. Но Ярси не смог простить, не смог простить ему смерти мамы.
Неожиданно деревья расступились, конь сделал ещё несколько шагов и встал, Ярси почувствовал его дрожь. Перед ним простиралась огромная поляна и, насколько хватало взгляда, повсюду замерли в охотничьей стойке фигуры серых человекоподобных существ, их было слишком много даже для этой гигантской поляны. Он медленно оглянулся назад, круг светящихся глаз широкой полосой уходил далеко в лес. Ярси удивился собственному спокойствию, сердце словно уже перестало биться, в нём поселился ледяной холод.
-Прощай, отец, я не хотел возвращаться, - он поднял меч.
-Прощай, Виола, в твой дом я тоже не смогу вернуться, не смогу сдержать обещания, прости...
Откуда-то сбоку взметнулась чёрная тень, Ярси рубанул мечём, оборотень увернулся прямо в воздухе и приземлился под копыта коня. Вороной встал на дыбы и протяжно заржал, ряды нежити всколыхнулись и волной ринулись вперёд. Меч Ярси превратился в светящуюся полосу, он знал, что этот бой будет очень коротким, победа не возможна, но он в исступлении рубил оскаленные пасти и серые бескровные тела, он не мог остановиться сам, его должны были остановить...
В Вистольсу он попал случайно, путь в Закрытый мир появлялся каждые пять лет всего на одну ночь, а в ту ночь он совсем выбился из сил и брёл, не разбирая дороги. Так случилось, что дорога привела его к Вратам Вистольсы, так случилось, что он почти в бессознательном состоянии пересёк светящийся бледным алым светом портал и Стражи не смогли прочитать его помыслов, а просто пропустили в свой мир, как уходящего навсегда. И Вистольса стала его домом, но не смогла принести покоя его душе.
Вистольские наёмники считались лучшими воинами во Внешнем мире, но за пределами собственного мира их было очень мало, вистольцы предпочитали не покидать свой мир, в который могли вернуться лишь через пять лет. В их закрытом мире была своя война, требующая умелых воинов для отражения атак горных карликов. Они всю жизнь воевали. И над желанием Ярси учиться сражаться лишь только посмеивались. Верховная колдунья Виола, усыновившая пришлого ребёнка, почувствовала в нём особый дар к колдовству, только мальчишка отказался быть её учеником. Он хотел держать в руках меч, а не посох, и его желание сбылось.
Он научился, научился слишком быстро, его даром было чувствовать противника так, как не чувствовал никто другой, он мог уклониться от любого удара, отбить любой выпад, и с такой скоростью нанести ответный удар, что любая защита теряла смысл. Он отказался от магии, но вистольцы упорно называли его Колдуном. Не мог обычный человек так двигаться, просто не мог.
Но сейчас Ярси проклинал свой дар, этот бой напоминал бойню, жертвы беззвучно кидались под его клинок, он вспарывал их тела, рубил головы, уже навсегда лишая их бесконечной жизни. Но агония его собственной смерти слишком затянулась, и внезапно он осознал, что точно так же всегда в первом ряду сражался его отец. Только его противниками были живые люди, и он тоже не мог остановиться пока не победит.
Ярси чуть не зарычал от злости, так вот чей дар он унаследовал, так вот, что толкало отца в бой - желание смерти.
"Только никто не смог тебя остановить, никто не смог дать тебе покоя."
Ярси глухо рассмеялся, рука, державшая меч всё больше наливалась тяжестью, мышцы сковывала усталость, он не знал, сколько прошло времени, но перед глазами уже начали расплываться тёмные круги. В голове стоял звон, ему стало казаться, что прошла вечность, и руки всё медленнее поднимали меч, пальцы предательски разжимались, не хотели держать, ставший слишком тяжёлым клинок... Это не важно...
"Твоим лекарством могла бы стать Реета, отец, ей все ровно кого убивать, она в любом случаи добьется своей цели, здесь нет непобедимых."
Ярси почувствовал этот момент, почувствовал, но даже не попытался предотвратить, сил уже не было.
Чёрный оборотень долго выжидал, в первый раз он промахнулся, и это настораживало и даже вызывала смутное беспокойство. Ещё никогда ни одна жертва не сопротивлялась так долго, все люди были слабы и беспомощны, даже когда держали в руках оружие, даже когда это оружие было серебряным, как у этого человека. Никто из них не убил ни одного из обитателей Рееты, на это были способны лишь колдуны.
Чёрный оборотень глухо зарычал, вокруг человека росла гора трупов, уже никто из тех, к кому прикоснулся его меч, не мог подняться и продолжить бой. Они уходили навсегда, безвозвратно, и это пробуждала в его сознании какой-то потаенный древний ужас. Поэтому он ждал, вслушиваясь в тяжёлое дыхание человека, следил за каждым движением, он видел, как убывают его силы, как всё медленнее и медленнее движется светящийся меч. А потом он собрался в пружину и молниеносно запрыгнул на круп коня. Человек всё же взмахнул мечом, словно зная, что сзади смерть, но было поздно. Он впился клыками ему в плечо, в ту руку, что держала меч и с упоением сжал зубы, ощущая как в его рот хлынула горячая солёная кровь...
Ярси глухо застонал, рука мгновенно онемела, он перехватил выскальзывающий из пальцев меч левой рукой, и ткнул себе за спину. Оборотень дёрнулся и взвыл, но зубов не разжал, лишь яростно замотал головой, разрывая его плечо огромными клыками.
В ногу впились чьи-то зубы, потом его дёрнули, пытаясь стащить с коня. Оборотень навалился всей тяжестью на его спину, пригибая к шее коня, заставляя упасть.
-Сдохни, тварь, - Ярси из последних сил воткнул меч в почти придавившее его неподъёмное тело нежити. Воткнул глубоко, по самую рукоять, и почувствовал, как меч выворачивается из его пальцев, когда оборотень мёртвым начал падать на землю. Конь неожиданно захрапел и встал на дыбы. Ярси схватился здоровой рукой за луку седла, осознавая, что остался безоружным.
К кровоточащей ране мгновенно припали чьи-то жадные губы, его задёргали со всех сторон, впиваясь зубами в ещё живое тело. Ярси закрыл глаза, это не может продолжаться вечно...
Он не сразу понял, что его тело больше не терзают ничьи клыки, боль накатывала горячими волнами и мутила рассудок. Лишь каким-то краем сознания он отметил, что стало очень тихо и пусто, пусто в самом пространстве, словно нечто поглотило эту часть леса, отодвинув весь остальной мир за пределы неведомого. И ещё здесь поселился страх, страх и ужас тех, кто только что были хозяевами. У Ярси закружилась голова, он чувствовал их тоску и безнадежность, их боль, что была пронесена через века....
Чья-то рука поддержала его в седле, не давая упасть. Его конь сдвинулся с места и куда-то зашагал, потом скорость увеличилась, и Ярси пришлось приложить огромные усилия, чтобы только не очутиться на земле. Он не понимал, что происходит, но ему уже было все равно. Единственным его желанием было, чтобы эта ночь наконец-то закончилась.