Огромный бурый зверь наседал и от него не было спасения. В третий раз, уже не веря в чудо, Сэм поднял АКМА-4 "Супер-Джон", но бездушный кусок железа упрямо молчал. "Будь проклят этот полудурок Джон! - мысленно выругался юноша. - Зачем ему понадобилось усовершенствовать самый простой и надежный автомат в мире? К чему эта насадка "Опережение времени"? О-о-о!" Застывшим пальцем он нажал на курок. Затвор сухо щелкнул и выстрела не последовало. А враг был совсем рядом. Морозный, пронизывающий насквозь ветер, рвал из его оскаленной пасти клубы пара, невольно вызывая образ взбесившегося паровоза. Тупого, неустрашимого, неудержимого, набравшего разгон и неспособного остановиться, не достигнув одной, ему известной цели. К сожалению, и Сэм знал ее. Загнать патрон в казенник уже не было времени. Бросив в зверя бесполезное оружие, несчастный нырнул в канализационный люк, благодаря Бога за столь щедрый подарок и ничуть не боясь свернуть шею. Только в тоннеле он понял, что летит вниз головой. Зверь же оказался не по размерам быстр и проворен. Сэм в ужасе почувствовал, как клыки протыкают обувь, носки, их гладкая прохлада щекочет подошву, вызывая дрожь в коленях и слабость в пояснице. На секунду юноша повис, пойманный за ногу, судорожно взмахнул рукой и в нее, спасительной соломинкой, удобно легла стальная скоба лестницы. Выскользнувшая из широкого валенка, оставив там носок, нога оказалась невредимой. "А будь на мне кожаные сапоги со шнурками, он бы вытащил меня", - промелькнула запоздалая страшная мысль и сладкой истомой облегчения прокатилась по всему телу. Зверь сунулся в бетонное жерло колодца, но к счастью для Сэма оно оказалось слишком узким. В бессильной злобе он заревел, сотрясая каменные стены. Унимая дрожь, Сэм облегченно вздохнул: "Надо же, выкрутился". Просунув огромную лапу, хищник старался подцепить лакомый ужин, так бессовестно ускользнувший из-под самого носа.
Спустившись на дно, юноша прикинул в какой стороне город и, морщась от холодной воды, обжигающей голую ногу, зашлепал по широкому тоннелю, придерживаясь рукой за стену. Тьма была кромешная, но Сэм не боялся, он знал, что совсем скоро выберется отсюда где-нибудь посреди оживленной улицы, и все страхи останутся позади. Вот только нога слишком ломит, да и вторая совсем промокла. Быстрее надо, быстрее.
Все-таки он пропетлял в подземелье дольше, чем предполагал вначале. Ноги совсем онемели и походили на неудобные протезы. Наконец Сэм услышал над головой голоса. Пошарив по стене, он с трудом выбрался на улицу возле ослепительного супермаркета, и тут же удачно поймал такси. Огромный мордоворот в завязанной на подбородке шапке-ушанке окинул его пренебрежительным взглядом и заломил тройную цену. Сэм не стал торговаться, понимая, что внешний вид его оставляет желать лучшего. Поскольку несколько раз ему все же пришлось окунуться с головой в нечистоты, стекающие со всего города.
- Здравствуй, дядюшка Морис, - Сэм выстрадал виноватую улыбку и прошел в квартиру, оставляя большой широкий след от сырого валенка и узкий, кривоватый от босой ноги.
- Сэмми, Сэмми, мне кажется еще рановато открывать купальный сезон, - маленькие пьяные глазки дяди добродушно смеялись.
- У меня не было выбора, - оправдался юноша.
Через полчаса Сэм сидел в широком удобном кресле, завернутый в махровый халат и с носками из белого собачьего меха на ногах. Левая горела и ломила, но как-то блаженно, томно.
- А это для внутреннего согрева, - пояснил дядюшка Морис, наливая из огромной бутылки в граненый стакан мутную беловатую жидкость с резким, зверским запахом. - Пей, Сэм. Ни о чем не думай. Потом все расскажешь.
- Я, я, я столько не могу, - запинаясь, проговорил юноша, вытаращив голубые глаза на стакан.
- Заткни нос и пей, - посоветовал дядюшка. - Давай вместе, за наше здоровье.
Собравшись с силами, Сэм выпил почти весь стакан. Напиток тут же попросился обратно. Содрогнувшись, юноша с трудом погасил приступ рвоты. Дядюшка Морис одобрительно кивнул и протянул племяннику соленый огурчик. Переведя дух, Сэм еще раз содрогнулся:
- А нет ли у тебя чего-нибудь получше?
- Свое - лучше всего, - назидательно изрек дядя. - Я тоже когда-то хлыстал магазинную бурду, пока однажды не отравился.
Он плеснул собеседнику еще полстакана, себе на четверть.
- Вздрогнем.
Сэм вздрогнул и несмело возразил:
- Я немного обожду.
- Дело твое, - дядя поставил стакан на стол, закинул туда же обутые в лапти ноги и, развалившись поудобнее в кресле, спросил:
- Ну, что там с тобою случилось?
- Со мной происходят странные вещи, - начал Сэм, с наслаждением чувствуя, как огонь разливается по всему телу, и пот выступает из пор.
- Они происходят со всеми, а поконкретнее, - дядюшка достал из тумбочки расшитый кисет и, не торопясь, стал закручивать "козью ножку".
- Я смотрю, вы освоились с бытом аборигенов, - как бы между прочим отметил юноша, - не курите сигарет, пьете самогон, ходите в лаптях.
С удовольствием затянувшись сладковатым, но терпким дымом, Морис в свою очередь высказал встречное замечание:
- Однако и ты пришел ко мне в одном валенке.
- Да, - вздохнув, согласился Сэм, - если бы не его брат, не сидеть бы мне здесь. На меня напал огромный медведь. Они уже в город заходят. А "Супер-Джон" отказал.
- Вот видишь! Не все, что от дикарей - плохо. Они и сейчас похаживают на бурых с рогатинами и поверь мне: осечек случается меньше.
- Временами мне кажется - они превзошли нас.
- Кое в чем - несомненно, - охотно согласился дядя.
- Я чувствую себя в чужой миске, - признался Сэм.
- Тарелке, - поправил его дядя.
- Да. Мне кажется, я житель другой страны и попал сюда по ошибке... Словно на экскурсию... на несколько дней и застрял.
В мутных глазах дядюшки на минуту вспыхнул неяркий свет мудрости.
- К сожалению, так оно и есть, - воздохнул он. - За такие речи двадцать лет назад тебя бы просто... А теперь много можно. Почти все. Мы же с тобой живем в колонии, а стало быть, в чужой стране, и никогда она не была неотъемлемой частью нашей Родины.
- Я догадывался, - признался Сэм, - но как это получилось?
Дядюшка покачал головой и закрыл глаза:
- Я расскажу тебе все как есть.
- Это страшная тайна? - насторожился юноша.
- Была, двадцать лет назад. А теперь для кого смешная, для кого грустная, но для всех несуразная, непостижимая.
...Огромная дикая страна. Могущественная, несокрушимая. Ни рыцари в белых плащах, ни косоглазые кочевники, ни коричневая чума не могли совладать с ней. Нигде не рождалось столько великих и столько глупых. Народ был столь же непостижим, как сама страна с ее огромными территориями: непроходимыми лесами, безбрежными степями. Как всякая великая империя, нет, много больше любой другой, она была подвержена внутренним бурям. И вот в один благоприятный момент наши предки вошли туда и тихо, мирно, завоевали богатейшую страну с помощью дюжины жвачек и шоколадок. Дикий народ был жаден до всего нового. Они пьянели от свободы, не зная, как ею распорядиться. Вкладывая деньги, мы постепенно захватили все их производство, наложили лапу на безграничные природные ресурсы. Мы покорили великую империю без единого выстрела.
Дядя усмехнулся, не торопясь свернул новую "козью ножку".
- Не хочешь попробовать? Настоящий табак. Сам сажал. Сам рубил.
Юноша отрицательно качнул головой.
- Как знаешь, - заключил дядя, чиркнул спичкой и с наслаждением задымил. - Слушай дальше. Много лет спустя с нами стали происходить невероятные вещи. Не сразу, очень постепенно, мы превратились в аборигенов. Научились пить водку гранеными стаканами, чтобы не замерзнуть при здешних морозах, затем научились ругаться, как могут ругаться лишь дикари великой страны. Мы научились обманывать... Мы победили людей, но эта страна больше, чем просто люди. Здесь дело куда более тонкое. Наверное, особое расположение магнитных полей, зарядов атмосферы. Называй как хочешь, но здесь иначе нельзя. Мы переняли их язык, их жизнь, их способ мышления. Мы теперь одно целое. Она поглотила нас. Страна, самая...
- Так, значит, у нас ничего не получилось?! - разочарованно-удивленно спросил Сэм.
- Эта страна будет вечно. Любой завоеватель сгинет здесь, как в бездонном колодце. И, знаешь, я не жалею.
Погруженный в раздумье, Сэм уловил из-за двери грозный бас Билла Морента, зовущего сына на ужин:
- Ванятка, мать твою, засранец, кому говорю, быстро домой.
И словно в противовес, ласковый голос Санты:
- Ивашка, сынушка, пойдем пельмешки кушать.
Любимый племянник дядюшки Мориса подумал: "А как хорошо зимой в валенках". Его собеседник опрокинул стакан в рот и словно в подтверждение сказал:
- Сам видишь...
ГОРЕЦ - 102
Он поудобнее устроился на толстом куске драного поролона, привалившись к толстой трубе, несущей с третьего уровня горячую воду. Сквозь изоляцию тепло согревало спину и приятной волной растекалось по всему телу. Он удивился мысли, что совершенно незаметно для себя, полюбил уют и покой. "Все-таки стареешь", - шепнул в ухо насмешливый голос. Он не стал отвечать, не стал возражать. Обвел собравшихся усталым взглядом.
- Ну, о чем вам рассказать?
- О Старом Мире, о Старом Мире, - возвестили полтора десятка глоток.
- Ну, что ж, слушайте, - он на секунду задумался, взгляд его стал отсутствующим, затем вновь обратился к слушателям. - Тогда меня звали Макклайн... нет, наверное, дед Макей. Было это, когда никто не боялся мелономы, женщины ходили в пляжных костюмах. Тела, покрытые нежным загаром цвета золотистой охры, источали запах ласкового солнца. Они были слаще нетролукума, который вам дают по великим праздникам.
- Вы их ели?! - ужаснулась девочка-подросток, сидящая всех ближе к рассказчику.
- Мы их целовали, - ответил он, пытаясь разглядеть в этом тощем синюшном теле хотя бы намек на женское начало. Но безуспешно.
- А что это? - опять спросила все та же девочка.
- Это то, на что я сейчас не решусь даже после трех порций тимоника. Да, впрочем, вы, наверное, решитесь, ведь разницы совсем никакой, - он посмотрел в кошачьи глаза девочки. - Но вы должны прийти к этому сами. Да поможет вам Бог.
Мысленно рассказчик был уже в Старом Мире, и реальность уже не волновала его.
- В те времена прекрасные женщины рожали столь же прекрасных и здоровых детей...
- Ты хотел сказать "банковали"? - долетел голос из полумрака.
- Это сейчас они утратили все, что было даровано им свыше, и безуспешно пытаются вырастить нормальное потомство в пробирках. Женщины Старого Мира носили своих детей в себе...
- В себе?! - изумилась девочка и ее длинный подбородок, достигающий груди, опустился еще ниже. Она выделялась синевой даже среди себе подобных. "Девочка-незабудка", - подумал он, но не улыбнулся своей шутке.
- Это было абсолютно нормально. А тогда..., о, как это было прекрасно. Даже еда, свежее, прожаренное мясо... да, я чуть не забыл... Фред, дай-ка на минуту твою плазменную зажигалку.
Рассказчик вынул из походной сумки, хранящей в себе все его добро, жирную рыжую крысу.
- Сегодня у меня была удачная охота. Эта зверюга величиной с доброго кролика.
- Но Морт запретил нам есть рыжих крыс. Они радиоактивны, - несмело возразил Фред, протягивая зажигалку.
- Не более чем ты, мой мальчик, - чтобы не быть голословным он поднес универсальный дозиметр сначала к зверю, затем к абсолютно кубической безухой голове Фреда. Крыса фонила на два порядка ниже.
- Наверное, она забрела к нам с самого нижнего уровня. Я давно не видел таких правильных крыс. Не зря ученые называли их самыми совершенными тварями. Некоторые даже утверждали, что следующая цивилизация будет крысиной.
Держа зверя за хвост, он осторожно опалил густую шерсть.
- Желающим я могу дать попробовать настоящего мяса. На всех, конечно, не хватит... вот если бы нам удалось завалить оленя или кабана... но, к сожалению, под землей среди труб выжили только рыжие подруги.
- А правда, что мы стали такими после войны? - вновь долетел голос из полумрака. Свистящие трудноразличимые слова не имели окончаний. У этого мальчика до сих пор не выросло ни одного зуба.
- Наверное, - немного подумав, ответил рассказчик. - Человек уже давно вел войну против себя и, по всей видимости, победил.
- Морт, Морт, - вдруг зашептал испуганный голос, и через мгновение рассказчик остался один.
* * *
- Они увели его к Бездонному Колодцу, - возвестил кубоголовый Фред.
- Нет, - возразила девочка с бесконечным подбородком и лысым черепом, - Пятиглазый проследил их. Они бросили его тело в Голубой Овраг.
- Там бешеная радиация, - вздохнул одноногий Поль.
- Я пойду, посмотрю, может, он еще жив, - вдруг заявил Фред.
- Ты, верно, спятил, - возразила девочка, - после такой порции плазмы...
- А вдруг, - не сдавался Безухий, - ведь мы ничего не успели узнать о Старом Мире.
- Пусть сходит Носатик, - вдруг предложила девочка, - папа говорил, что он выдерживает четырехкратную дозу. Попробуй объяснить, что нам от него надо.
Фред потер проваленную переносицу самым длинным седьмым пальцем.
- Я постараюсь...
* * *
Он вновь сидел у трубы, ожидая детей с кормежки. Они высыпали в свет тусклой лампочки сплошной массой убогих тел. Замерли, увидев его. Вперед вышел Фред, выделяющийся из всего семейства безграничной смелостью.
- Ты жив?
- Как видишь, - улыбнулся рассказчик. - Пушка того парня из охранки получше твоей будет. Моя крыса прожарилась сверх всех ожиданий. Еще осталась ножка. Может, кто желает?
Дети настороженно молчали.
- Нам немного помешали. Итак, на чем мы остановились? На Старом Мире? Да-а-а, это было, когда женщины имели тела цвета спелых персиков, и девочки, подрастающие на смену мамам, были столь же обворожительны...
- Я совсем забыл представить тебе нашего младшего брата, - Фред вытолкнул вперед бочкообразное существо, без головы, но с длинным подвижным носом, напоминающим хобот. - Он совсем недавно научился ходить, но уже вынес тебя из Голубого Оврага. Папа говорит, что он проживет дольше нас всех. Это большая удача.
Младший брат вытянул нос в сторону рассказчика и жалобно хрюкнул.
- Малыш, верно, голоден, - предположил тот и протянул новому знакомому крысиную ножку. Холодная перепончатая лапа неприятно царапнула по пальцам. Кусок румяного мяса бесследно исчез в безразмерном отверстии под длинным носом. На губах человека уже не было улыбки. Боль старит мозг. Мозг старит тело.
Третий раз за сегодня, не соображая, абсолютно механически, он начал одну и ту же фразу:
- Это было, когда женщины носили бикини, их тела, словно отлитые из самой чистой бронзы... - впервые за много лет ему удалось увидеть золотой пляж, прозрачную воду лагуны, рощу кокосовых пальм и бездонное голубое небо. Легкое дыхание защекотало руку. Жалобное хрюканье вернуло его в полумрак подземелья. Язык замер на полуслове. Его взгляд натолкнулся на голодные глаза Носатика, на беззубый бездонный рот, раскрытый, очевидно, от изумления. И этому существу принадлежало будущее. Опустив веки рассказчик в бессилии прошептал:
- Боже, неужели никто не догадается отрубить мне голову?!
ТРИ ДНЯ ПО ПРИСЯГЕ
Павшим от дедовщины
1
Капитан дрожал под пристальным взглядом особиста, словно нашкодивший первоклассник. И бледнел, и краснел, и мял сигарету, прикуривая одну от другой. Однако ничто не помогало. Моложавый широколицый майор не знал сострадания. Его теплые карие глаза смотрели ласково. Должно быть, так смотрит тигр на олененка, подходя на цыпочках... Какие цыпочки у тигра?! Которые цыплята. Не то еще в голову полезет. Водки бы сейчас, граненый стакан, да забыть обо всем.
- Вы понимаете всю глобальность катастрофы? - мягким вкрадчивым голосом выспрашивал майор. Лис. Хитрый. В душу залезет, ни одна клушка не квокнет. За глотку возьмет - не вырвешься. Пропал капитан. Съели его лисы. Да не одного. Много голов полетит. Страшный случай. А ведь звездочка сияла под самым носом. Все в тар-тарары. Глупость. Вся жизнь глупость. Лишь когда прижмет, начинаешь задумываться. А то раньше житуха была! Сауна, девушки, одна красивее другой, аж глаза разбегаются, водка, пиво с лещами, хоть залейся. Думать ни о чем не надо, живи в свое удовольствие. Эх, солдатики, так что же вы натворили?! Ведь командиру отвечать за вас.
2
- Солдаты, - растерянно ляпнул капитан.
- Объясни матерям, попробуй, - майор сел на широкий подоконник, привалился плечом к стене. Он говорил спокойно, даже с грустью в голосе, и это еще больше пугало капитана, привыкшего к реву начальников. - Ведь не война. - Следователь обошел стол, вновь остановился у окна. - Подойдите сюда, капитан.
Тот послушно подошел, не понимая, что от него требуют.
- Видите воробьи на плацу?
- Маршируют?
- Очнитесь, капитан. Дерутся, - майор улыбнулся, подавив приступ безысходности и тоски, прошептал тихо, одними губами. - Чем больше в армии дубов, тем крепче наша оборона, - и громче добавил, - я удивляюсь, как дошколята не отвоевали у вас часть под ясли.
Капитан таращил на следователя пустые, металлического цвета глаза.
"И вся армия! - ужаснулся майор. - От рядового до маршала. Один из тысячи на человека похож. Как с ним работать? Имени своего уже не помнит".
- Опустите глаза. Видите, воробьи дерутся на плацу из-за хлебной корки?
- Так точно. Виноват. Сейчас же отдам приказ.
Капитан рванулся к двери, но вдруг замер, забыв испросить разрешения у майора, на что тот - в буквальном смысле - закрыл глаза. Только спокойствие сытого удава позволяло ему работать в военной прокуратуре.
- Вы понимаете, что жизнь есть борьба, иногда заходящая слишком далеко?
- Так точно, - отрапортовал капитан.
Следователь был готов отдать голову на отсечение, что слова его повисли на барабанных перепонках капитана, так и не достигнув примитивного лабиринта извилин.
- Ваша версия?
Командир упорно молчал.
- Я хочу знать, что вы думаете об этом ужасном случае?
Лицо капитана отразило все внутренние бури, вследствие чего он изрек:
- Неуставные отношения, товарищ майор.
Следователь кивнул.
- Вы полагаете тихий, безобидный новобранец способен на такое?
- Не могу знать, - чистосердечно признался капитан.
- Да, - согласился следователь, - знать ты действительно не можешь.
3
Ширкнув по паласу, дверь тихо отворилась, пропуская в кабинет эксперта.
- Наконец-то, Валера, мы с командиром давно тебя ждем. Чем порадуешь?
Вид у эксперта был немного странноватый.
- То, что я скажу вам, может показаться невероятным, но факты... впрочем они лишь подтверждают то, что вы видели. Одно я могу сказать вам как эксперт... это без сомнения усложнит следствие... но...
- Не тяни, говорить все равно придется, - подтолкнул его следователь.
- Это сделал не человек.
Майор и капитан, не сговариваясь, подняли на него изумленные глаза.
Валера, ожидающий именно такой реакции, принялся объяснять.
- Череп одной жертвы, до того, как из него вырвали всю левую половину, имел четыре круглых входных отверстия. По всей видимости, следы четырех пальцев, - эксперт вытянул и растопырил пальцы правой руки. - Но чтобы проломить череп пальцем, надо создать колоссальное давление. В таком случае ни один палец не выдержит.
- А если это... не пальцами? - усомнился майор. - Каким-нибудь предметом?
- Отпадает, - качнул головой эксперт. - Эти четыре пальца внутри черепной коробки согнулись, иначе кость невозможно вырвать, как абсолютно невозможно оторвать голову у второй жертвы, обладающей поистине бычьей шеей. На животе третьего следы от тех же пальцев. Ткань местами порезана, местами порвана. Голова четвертого раздроблена на шестьдесят два кусочка. Даже при помощи кувалды не достигнешь такого эффекта. Тот, кто все это сделал... Ну, одним словом, нет человека, способного на это.
- Ты это серьезно? - усомнился следователь.
- Лучше спроси капитана, не видел ли он в расположении части снежного человека.
- А что с мальчиком?
- Он в глубокой коме. Более подробно о нем можешь узнать у лечащего врача.
4
- Сопляк, ты как на меня посмотрел?! - огромная туша Левина с бычьей шеей, коронованной кубической головой, вознеслась над хрупкой фигуркой Димки, служившего всего третий день по присяге и не понимающего за что его так не любят. Никогда он не сделал никому зла.
- Научи-ка его уважать стариков, - послышались за спиной голоса, от которых засосало под ложечкой. Захотелось убежать. Поймают. Захотелось плакать, но это не выход. Но можно уйти так, что уже никогда не будут бить, никогда не поймают. Будет все равно.
Удар страшной силы опрокинул его на кафельный пол. Внутри что-то захлюпало. Кровь пошла горлом.
- Ты пожалеешь об этом, тварь, - поднимаясь, сказал Димка, и не узнал своего голоса, ставшего вдруг старческим, надтреснутым, дребезжащим.
От такой наглости челюсть Левина упала на грудь. Однако пожалеть он не успел.
5
Отпустив капитана с миром, майор устало опустился в кресло.
- Если следовать твоей версии - четыре трупа и один без вести пропавший, еще один на грани жизни и смерти - все это следствие визита инопланетян, проникших в эту зачуханную часть, чтобы похитить образец совковой лопаты стратегического назначения?
- Если трезво подходить к проблеме - самый разумный вариант.
- А сержанта Воронина, стало быть, они взяли с собой? - невозможно было понять, шутит майор или говорит всерьез. - Как самого толкового командира младшего звена.
- Можешь смеяться...
- А те четверо, очевидно, пожелали остаться на Земле. Редкий в наше время патриотизм.
- Очевидно, так оно и было, - без особого рвения согласился эксперт.
- Но почему они не тронули мальчика? Более чем загадочный момент, даже для такой ситуации.
- Об этом спроси у них, - задумчиво ответил эксперт, - может быть, ростом не подошел.
- Да, вполне может быть. Как очнется, сразу же навещу его.
- Разрешите доложить, товарищ майор, - в дверях "под козырек" стоял капитан. Как ни странно, на этот раз он выглядел не таким растерянным.
- Я вас слушаю, - кивнул майор.
- Воронина нашли. В вентиляционной трубе за хозблоком.
- Живой?! - майор вздрогнул и невольно подался вперед. - Ко мне его.
- Он уже здесь.
В дверь, неестественно сутулясь, вошел высокий темноволосый сержант. Зеленоватое лицо его напоминало морду обезумевшего от страха зайца.
- Оставьте нас.
Капитан кивнул и вышел.
- Садись, землячок, - майор указал сержанту на стул, но тот продолжал стоять. - Как же тебя, глухого, в армию взяли?
- Я не глухой, товарищ майор.
- А что же не садишься? Давай, Сережа, поговорим по-простецки, без оглядки на звание.
Воронин боязливо оглянулся на дверь.
- Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Закуривай, - следователь придвинул сержанту пачку дорогих сигарет и зажигалку. Тот хотел взять сигарету, но руки его дрожали.
- Ну что, землячок, давай за знакомство, - майор достал из стола стакан и наполовину налил "пшеничной", - тяни.
Сержант ошалело уставился на следователя.
- Мы с Валерой уже. Давай, посуда должна быть чистой. Не задерживай стакан.
На край стола лег бутерброд с толстым ломтем ветчины.
- Товарищ майор, на службе нельзя.
Следователь махнул рукой.
- У тебя сегодня выходной. Да к тому же я не предлагаю тебе напиваться. Так, сто грамм. Хоть порозовеешь немного, а то смотреть тошно.
- Не обманете? - насторожился Воронин.
- Нет, - качнул головой майор, - ты мне не командир и обманывать нет смысла.
Эксперт усмехнулся столь откровенной логике.
- В крайнем случае, если вдруг кто пристанет, так прямо и отвечай: "Пил по приказу майора Котова".
Последние слова, по всей видимости, подействовали на сержанта убедительнее всех предыдущих.
- Я так и скажу, товарищ майор, - вдруг заявил Воронин, заглядывая в глаза следователя.
- Конечно, если капитан тебя об этом спросит, - заверил майор.
Сержант взял стакан и, закрыв глаза, одним махом выпил. Вздрогнул, взял дрожащими руками бутерброд, откусил и, не разжевывая, проглотил.
- Я не ел двое суток, товарищ майор, - пояснил он.
- Ешь, не торопись. Я еще бутербродов нарежу. Конечно, в трубе тебя кто покормит?
Сержант затравленно оглянулся на дверь, и следователь уловил страх в этом движении.
- Здесь тебя никто не обидит.
Под второй бутерброд сержант махнул еще сто грамм. Заметно порозовел, повеселел и с удовольствием закурил.
- Тебе сколько осталось? - спросил его следователь.
- Пять месяцев.
- Достаточно, - майор сочувственно кивнул головой, - а хочешь в отпуск?
- Как не хотеть?! - удивился сержант.
- Вот и хорошо. Ты мне обсказываешь все, как было с Левиным, а я обеспечиваю тебе отпуск. Лады?
Сержант побледнел и съежился.
- Не я их, - бескровными губами прошептал он.
Майор налил еще полстакана.
- Поверь, уж на тебя я никак не думал. Хотя ты даешь повод. Скажи, кто загнал тебя в трубу? Ты что-нибудь видел?
Воронин покрылся испариной, задрожал, но сумел совладать с собой.
- Это страшно, товарищ майор. Я зашел в умывальник, все было залито кровью. Оно так посмотрело на меня...
6
- Что мне писать в заключении? - поинтересовался следователь у друга.
Эксперт вздохнул.
- Напиши: взрыв баллона с пропаном. Больше ничего не придумаешь.
- Ладно, так я и сделаю. Мальчик очнулся?
- Очнулся, - кивнул эксперт.
- Что с ним?
- Отбили почки. Представляешь, молодой парень, три дня как присягнул, и на тебе. Комиссуют, скорее всего.
- Ты все-таки допускаешь мысль о неуставных отношениях? - майор налил в стакан водки, но не выпил.
- Один мой учитель постоянно твердил мне о прямой связи духовного и физического. То есть: дух создает тело. Есть критическая линия власти, перешагнув ее, человек полностью овладевает своим телом. Полностью. Понимаешь? Не зря гласит старая поговорка: если человеку все время говорить, что он свинья, он в нее и превратится.
- Это слово эксперта? - следователь принялся сливать водку обратно в бутылку, внимательно рассматривая тонкую подрагивающую струйку.
- Нет, это слово постороннего человека, выдвинувшего невозможную версию. Знаешь, чего больше всего хочет ягненок, зажатый в угол волком?
Майор Котов прервал увлекательное занятие, посмотрел на друга и без колебания ответил:
- Чтобы волк исчез.
--
Нет. Больше всего на свете в эту минуту он хочет... стать тигром.
СОТВОРЕНИЕ ЗЛА
Командир обвел присутствующих тяжелым взглядом.
- Ну, так что будем делать?
- Такого не бывало в нашей практике, - неуверенно ответил молодой капитан, представляющий Центр.
Командир нервно усмехнулся, и суровое лицо его еще больше потемнело. Уже две недели он не спал по человечески. Скрытая тревога и чувство бессилия, так незнакомые командиру спецбригады, не покидали его.
- Вы наверное забыли где находитесь? - язвительно спросил командир. -Спецбригада не имеет дел с обычными явлениями. Чем говорить общеизвестные глупости подумайте лучше, как уничтожить его.
Генералу надо было на кого-то сорваться. В ответ капитан густо покраснел и захлопав глазами выпалил первое, что пришло в голову:
- Ультразвуком.
- Сидя в небоскребах, вы наверное совсем забыли, что у нас тоже головы на плечах, - огрызнулся командир. Он на дух не переносил "штабных крыс", - и мы не зря едим свой хлеб. По крайней мере, ели до недавнего времени. Весь наш арсенал действует на него не более чем укус комара, тонизирующего кровообращение. Каждая наша атака порождает в нем всплеск ярости и не более. Что вы можете предложить, конкретно?
Временами генералу хотелось плакать от бессилия. Прав капитан: такого еще никогда не случалось. Любая проблема имела ходьбы намек на решение. А здесь... Весь город безумствует от ужаса, с каждой минутой количество жертв увеличивается, и счет уже идет на тысячи. Чувство безысходности пропитало весь воздух и густой холодной слизью сползало по спинам самых отчаянных смельчаков. Никто не мог сказать где Он появится в следующие мгновение, и откуда Он вообще взялся. Верховное командование требовало положительных результатов, а командир ничего не мог поделать. Вся новейшая техника, все сверхоружие пасовали перед грязно-зеленой горой, покрытой столь же неприглядными щитками. Он словно вышел из самого ужасного сна. Неуязвимый, безжалостный, неутомимый убийца. Генерал отлично помнил улыбку чешуйчатых губ, самодовольную, уничтожающую. Навстречу Ему выкатил приземистый танк, самый мощный, самый совершенный. Опустил длинный хобот пушки и плюнул огнем. Чудовище удивленно подняло роговые наросты над глазами, подошло к танку, обнюхало его, подцепило одной лапой и перевернуло вверх гусеницами. Стальной жучок лишившись опоры, зажужжал, рассекая воздух беспомощными движителями. Чудовище подцепило одну гусеницу когтем, и она лопнула, словно нитка. Монстр поднялся на задние лапы и, обрушившись на танк всей тяжестью, принялся мять и катать его. Через три минуты от боевой машины остался монолитный цилиндр, а монстр пошел дальше, выковыривая из окон домов парализованных страхом людей, разрывая их на части и разбрасывая по всей улице. Воздух затяжелел от соленого запаха крови.
Это было две недели назад.
2
- Они не могут с ним справиться, - тяжело вздохнула девушка. - Я не представляю, что будет, если Он зайдет в наш район.
- Он уже дважды проходил мимо, - ответил парень, всматриваясь вдаль, сквозь немытые оконные стекла.
- Как ты думаешь: от него можно спрятаться? - с затаенной надеждой спросила девушка.
-Не знаю. Говорят Он разрыл бункер Главного Управления.
- Мне страшно, - девушка прижалась к парню всем телом и спрятала лицо у него на груди. На несколько секунд она почувствовала себя в безопасности.
- Мне кажется,. я знаю как с ним справиться, - тихо и задумчиво проговорил парень. - То, что сотворила голова, нельзя уничтожить руками.
- Что? - встрепенулась девушка, - что ты сказал?
- Помнишь того старичка, что мы встретили в прошлом году на вокзале? Он все рассказывал о воздействии мысли на материальные тела.
- Помню, - девушка отстранилась и заглянула в глаза парня. - Зачем он тебе?
- Я все думал над его словами. Зря мы над ним смеялись.
- Ты считаешь, Его нельзя уничтожить руками?! - изумилась девушка, хотя в глубине души знала и боялась этого.
- Ты же видишь, что все наши пушки одинаково бессильны против него, - сказал парень, прижавшись щекой к ее голове. Взгляд его по-прежнему был устремлен в одну точку на горизонте.
- Значит, то, что нельзя уничтожить руками, можно уничтожить головой? - спросила девушка.
- Это последнее, что нам остается, - печально отозвался парень. - Я хочу написать рассказ.
- Рассказ?! - удивилась девушка. - Сейчас?!
- Да. Он поможет мне собраться.
- Хорошо, - девушка пожала плечами. - Я постараюсь тебе не мешать.
Парень работал без отдыха и к вечеру рассказ был готов. Он мало чем отличался от тяжелой, пропитанной страхом действительности. Даже действующие лица без прикрас списаны с натуры. Девушка дважды перечитала рассказ, надолго задумалась. Более чем есть, напугать ее уже было невозможно. Но в рассказе была одна маленькая лазейка для надежды. Хотя казалась она совершенно невозможной, абсурдной и даже смехотворной. Но все-таки даже в объятиях смерти человеку свойственно верить в спасение, пусть самым немыслимым способом.
- Ты думаешь, это возможно? - осторожно, стараясь не обидеть друга, спросила девушка. Он пожал плечами:
- Если больше нет ничего...
3
Парень ходил кругами по дну бетонного колодца, что располагался за котельной старого заброшенного завода. Глаза его были полуприкрыты. Он ничего не видел. Ноги сами-собой делали чуть заметные повороты, соблюдая диаметр колодца. Однотонность бетонных стен давно уже отключила его сознание от внешнего мира, и сейчас оно было направлено на воспроизведение задуманного ранее образа. Временами он мысленно перечитывал свой рассказ. Тот помогал собраться и сконцентрировать мысли. К исходу второго часа он уже чувствовал себя чудовищем и даже хвост волочился сзади весьма ощутимо. К исходу третьего часа ему удалось покинуть оболочку монстра, и тот ходил вдоль стен уже самостоятельно. И парень видел его со стороны и лепил своим воображением, как поделку из пластилина. Он ходил четыре часа и вскоре стал ощущать, что ноги вязнут в невидимой субстанции.
Солнце уже село и, пройдя последний круг в кромешной тьме, парень поднялся наверх, где в страхе и нетерпении его ждала подруга.
- Мне кажется, уже началось, - ответил парень на немой вопрос девушки. Он еще раз, при свете карманного фонаря перечитал свой рассказ и вытянулся во весь рост на старых прогнивших досках. Некоторое время глаза его смотрели в безоблачное темно-синее небо, потом закрылись. Девушка, обняв колени и боясь пошевелиться, сидела рядом. Она смотрела в беспристрастное, словно восковое лицо друга, слушала тишину, и боялась. Боялась всего.