Зевелёв Александр Владимирович. Любовь на фоне Города

ЛЮБОВЬ НА ФОНЕ ГОРОДА

ПЬЕСА

Римма Гольдман

Александр Зевелёв

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Аркадий - 40-45 лет. Симпатичный, интеллигентный на вид мужчина

Лана - 20-25 лет. Милая блондинка с большими глазами

Джери - 20-25 лет. Американец

Стас - 35-40 лет.

Дама из Клуба - 45-50 лет.

Подруга Аркадия - 35-40 лет

Джон, будущий муж Ланы - американец, 30-35 лет

Поэт - 50-55 лет, старый друг Аркадия (высокий, немного сутулый мужчина с грустным лицом)

Хозяин Дома

Гости N1, N2, N3, N4

Двое грузчиков

Тамара - 25-30 лет. Милая брюнетка с большими глазами

Сцена всё время разделена на две части. По ходу действия каждая часть становится секс-шопом, кафе, клубом, комнатой Аркадия. Герои проходят из одной половины в другую прямо по сцене или обходят за кулисами.

Сцена 1. Клуб. На сцене Аркадий.

На стульях сидят слушатели: Лана, Подруга Аркадия, Дама из Клуба.

Аркадий: ...И закончить это свое выступление мне бы хотелось только что написанной песней. Называется " Посвящение другу".

ПЕСНЯ

Тихий вечер. Уснули стихии.
А назавтра - тайфун и чума.
Вот сегодня читаю стихи я,
а назавтра - сума да тюрьма.

А назавтра захлопнутся двери,
И - крутая дорога во тьму...
Ты прости мне, я больше не верю
ни тебе, ни себе - никому!

Мой старинный, старинный дружище
с тех времён и на все времена,
приезжай! Будет день, будет пища
и, конечно, стаканчик вина.

Посидим, сосчитаем потери,
захлебнёмся в табачном дыму...
Не приедешь. Не лги. Я не верю
ни тебе, ни себе - никому!

Озверевший от скуки и пьянки,
постепенно сходящий с ума,
я плыву до последней стоянки
сквозь чужие хлеба и дома.

И нигде, ни в одной из Aмерик
нет надежды и места тому,
кто ни в бога, ни в чёрта не верит,
ни друзьям, ни себе - никому!

Заканчивается песня. Аплодисменты.

Дама: Жаль, такой талантливый, а за столько лет в Америке так себя и не нашёл.

Лана: А чем он занимается? Работает?

Дама: Работает, горе луковое. Продавцом в секс-шопе напротив 39-го пирса.

Лана: А где это? Я города совсем не знаю: недавно в Америке.

Дама: Я вам сейчас нарисую. (Рисует на салфетке.)

Сцена 2. Сексшоп.

Аркадий за прилавком. Входит Лана.

Лана: Здравствуйте. Вы меня не узнаете? Мы с вами на концерте встречались.

Аркадий (неуверенно): Кажется, узнаю. Чем могу служить?

Лана: Я подарок ищу подруге на Новый Год.

Аркадий: В марте?

Лана: Что - в марте?

Аркадий: Подарок на Новый Год в марте ищете? Или ваша подруга отмечает весеннее равноденствие?

Лана (совершенно смутившись): Я так просто, это шутка... на день рождения...

Аркадий: Она большая или маленькая?

Лана: Кто?

Аркадий: Подруга

Лана: Маленькая...

Аркадий: Вот, ей подойдет. Это недорого.

Лана: Спасибо. Я беру.

Аркадий: Вы не хотите узнать, как это работает.

Лана (мычит): Нет, не хочу.

Аркадий: Вот мой телефон. Позвоните, я вам все объясню. Расскажу и покажу.

Лана забирает покупку и уходит.

Входит Джери.

Джери: Hi, how are you? I want to see you.

Аркадий: You are seeing me.

Джери: Can I come tonight?

Аркадий: Not tonight.

Сцена 3. Квартира Аркадия. Бедно, неприбрано.

В углу диван, перед диваном журнальный столик, напротив пианино. На пианино тарелка с едой, стакан и бутылка водки. Аркадий наигравает мелодию, что-то записывает.

На диване сидит Джери и смотрит на него влюбленными глазами. Одежда на Джери заметно расстегнута.

Гаснет свет. В темноту звенит телефон.

Сцена 4. Сексшоп.

Входит Лана.

Лана: Добрый день.

Аркадий: Здравствуйте.

Лана: Я вам звонила, но никто не подошел к телефону.

Аркадий: Я был занят.

Лана: Вы знаете, у меня к Вам просьба. Вы не могли бы мне показать город.

Аркадий: А почему бы и нет, но только не сегодня. Можно завтра. Встретимся на Джирарделли. Угощу вас знаменитым шоколадом.

Лана: А где это? Как туда попасть?

Аркадий (равнодушно): Знаете что? Я, вообще-то, скоро закрываю. (Смотрит на часы.) Подождете?

Сцена 5. Два столика со стульями на улице. За одним из них Аркадий и Лана. Перед ними в высоких бокалах с соломинками нечто кофейно-шоколадное. Рядом с Аркадием пристроена гитара.

Входит Поэт, подходит к столику, где сидят Лана и Аркадий.

Обращается к Аркадию: Я знал, что тебя здесь застану.

Аркадий: Лана, разрешите вам представить - мой старый друг. Поэт.

Лана: Вы стихи пишите?

Поэт: Писал, Ланочка, писал.

Лана: Больше не пишете?

Поэт: Почти нет.

Лана: А почему?

Поэт: Так сие от нас не зависит. Кто-то открывает кран сильной рукой, а потом закрывает.

Лана: Почитайте, пожалуйста, что-нибудь.

Поэт :

Скажи зачем, зачем

изгибы дней

суровой ниткой

сметаны так жестко?

И будущее лишь на миг

ясней.

Но дальше с каждым

новым перекрестком.

Сочится жизнь

по капле из горсти.

Сжимается -

подходит к середине.

И хочется шептать:

"Прости, прости."

Не понимая - в чем же

я повинeн.

Вот так бредём сквозь смех

календарей.

Себя уговорив, что путь

не труден.

А на дороге вместо

фонарей,

горящие костры из листьев

буден.

Лана: Какое грустное стихотворение!

Поэт: Жизнь вообще грустная штука. От меня, вот, жена вчера ушла...

Лана: Боже мой, какой ужас!

Аркадий: Ну и слава богу, что ушла. Вы же последние годы убивали друг друга.

Поэт: (не обращая внимание на слова Аркадия) Я, знаете ли, очень готовился к своему 50-летию. Все мне казалось, что меня кто-то будет взвешивать, ну, то есть, не меня, а мои деяния. Даже заготовил торжественное четверостишье:

Все пятьдесят с трудом прожитых лет,

пока источник чахлый не угас,

я поглощаю ультрафиолет,

и выделяю углекислый газ.

Я тогда дал себе слово: выпустить книгу и получить повышение по службе. И добился-таки своего, сделал и то и другое. И что же: оказалось, что повышение повлекло за собой необходимость стать менеджером. А какой из меня менеджер? Я терпеть не могу разделять и властвовать. В результате я перестал любить свою работу.

Аркадий: Но ты же книгу выпустил! Она лежит у меня на журнальном столике.

Поэт: Только у тебя. А все остальные экземпляры заполняют в моем доме полки вместе с наволочками.

Лана: Какими наволочками?

Поэт: Перед отъездом в Америку pодственники жены, которые уехали значительно раньше, сказали ей, что нужно везти наволочки. Поэтому домашняя библиотека из чемодана была вынута, а ее место заняли наволочки. Но самое смешное, что наволочки квадратныe, и ни на одну здешнюю подушку их надеть невозможно. Вот они и заполняют все полки в нашем доме. А теперь там ещё и мои книги. Не знаю, почему мне казалось, что поэтичские сборники будут кому-то здесь нужны?..

Аркадий: А почему ты не выкинешь наволочки эти на помойку?

Поэт: Как же - не спросив жены?

Аркадий: Так она же ушла и не взяла их! Давай я спою твою любимую песню. Она всегда поднимала тебе настроение.

Поэт: Ну, давай.

Аркадий берёт гитару, поет "Отпусти меня!":

Светит на небе луна.
Воют волки под луною.
Я, как волк голодный, вою:
отпусти меня, жена!
Сколько можно шею гнуть,
лицемерить, отрекаться?
Надоело кувыркаться.
Дай немного отдохнуть.

Дай немного отдохнуть.

Ты не спрашивай, куда?
И не жди меня к обеду.
Просто сяду и поеду,
благо, ходят поезда.
Я разгула не хочу,
зря копейки не потрачу,
поразмыслю и поплачу
или просто помолчу...

Да, скорее помолчу.

Я найду зеленый луг,
с головой зароюсь в клевер...
Отпусти меня на север,
отпусти меня на юг.
Плеск воды и теплый мох,
и неспешный треск поленьев...
Умоляю на коленях:
дай мне выдох! Дай мне вдох!

Дай мне выдох! Дай мне вдох!

Ночи долгие без сна.
Я устал за эти годы!
Дай мне чуточку свободы!
Отпусти меня жена!
Приоткрой чуть-чуть тюрьму!
Распусти чуть-чуть ошейник!
Я добытчик... Я затейник...
Дай побыть мне одному!

Дай побыть мне одному.

Отпусти меня, жена,
из проклятого уюта!
Ты представь хоть на минуту:
я - один и ты - одна!
Друг от друга отдохнем.
Этот отдых нужен людям.
Все плохое позабудем,
а потом опять начнем...

Может быть, опять начнем.

Аркадий отставляет гитару, смотрит на Поэта: Не нравишься ты мне сегодня.

Знаешь что, давай, поедем ко мне,.. выпьешь, расслабишься.

Поэт: Нет, ребята, не хочу портить вам вечер. Настроение у меня хреновое, это правда. Разрешите откланяться. (Наклоняется к уху Аркадия.) Держись за эту девочку, она наивна, но очень мила. Может быть, это то, что тебе нужно?

Поэт уходит.

Аркадий и Лана одни за столиком.

Лана: Какой он печальный, ваш друг. Он напоминает мне Пьеро из сказки. А ведь живёт в таком удивительном городе! Я хоть почти ничего ещё не видела, а уже чувствую, что влюбляюсь в этот город.

Аркадий: Влюбляйтесь на здоровье. От такой любви ни беременностей, ни венерических болезней не случается.

Лана: А главное - вы всё так замечательно показываете и рассказываете! Вы влюблены?

Аркадий: Влюблен? В кого?

Лана: В этот ваш город. Можете не отвечать - и так ясно, что влюблены. А где мы сейчас находимся?

Аркадий: Джирарделли - я ведь говорил. В этих темных кирпичных цехах раньше располагалась знаменитая на всю страну шоколадная фабрика. Потом фабрику - как и всю прочую промышленность - из города выкинули, и теперь здесь - просто большая тусовка имени шоколада.

Лана: А почему промышленность выкинули?

Аркадий: Помилуйте! Кому в наше время в приличном городе приличной страны нужна промышленность? Нужны музеи. Рестораны. Секс-шопы, наконец...

Лана: Вы давно в секс-шопе работаете?

Аркадий: Давно.

Лана: А почему?

Аркадий: А почему бы и нет? Работа, как говорится, не пыльная. Людей разных вижу.

Лана: Секс-шоп у меня вызывает ассоциацию с сексуальными маньяками.

Аркадий: Возможно, бывают и маньяки. Мне-то какая разница? Лишь бы товар поменьше воровали.

Лана: А воруют?

Аркадий: Воруют. Но иногда бывает, что лучше бы своровали. Вчера, например, заглянул юноша. Прыщавый такой. Очи долу. Принес к кассе пробивать резиновую надувную куклу. Ну такие - заменители живой женщины в полный рост. Ясно, мальчик не в шутку, не в подарок, а себе покупает. Но с такой самооценкой, как у него, он рискует получить отказ даже у резиновой куклы. Топчется, краснеет, переживает. Уж лучше бы украл ее, что-ли.

Лана: У вас в магазине совсем нет посетителей. Или это просто я так неудачно заглянула?

Аркадий: Нет, вы правы, с посетителями негусто. Впрочем, мне особо нет дела, зарплату платят - и ладно.

Лана: Так вы пофигист? У меня был знакомый один. Тоже философ. Так он исповедывал пофигизм. Это когда человеку все пофигу. И окружающие, и он сам.

Аркадий: Что значит - "тоже философ"? Я, с вашего разрешения, не "тоже философ", а просто - философ. Знаете, чем различаются женщины и мужчины? Не только формой гениталий. У каждого человека - два полушария головного мозга. Одно отвечает за абстрактное мышление, другое - за конкретное. Так вот, у мужчин первое развито больше. Отсюда и склонность пофилософствовать на досуге.

Лана: Тогда я буду, как все женщины. То есть, конкретно. Куда мы отсюда поедем?

Аркадий: Что ж, вполне конкретно. Поедем ко мне. Ужинать. Вместо того, чтобы тратиться по ресторациям - а их в Сан-Франциско сотни, поди выбери правильный! - перекусим по-домашнему и неспеша. Я с утра произвел некоторые приготовления по части "оливье", осталось работы минут на десять. Салаты ведь нельзя на целый день вперёд готовить, а мой "оливье" когда-то, в прошлой жизни, считался лучшим во всей Москве.

Сцена 6. Комната Аркадия. На пианино тарелка с едой и бутылка водки. На диване сидит Лана. У нее в руках тарелка с едой. Аркадий музицирует на пианино.

Аркадий (читает наигранно патетически): Что наша жизнь? Игра. Дешёвый покер, где я не туз и даже не валет. (Переставляет бутылку с пианино на столик.) Одна бутылка. Двое одиноких. А впереди не так уж много лет...

Поворачивается к клавиатуре, играет и поет.

Дай, боже, водки, женщину и хлеба!

Но прежде водки: жажду утолю.

Мне не летать уже под синим небом,

а червяком - так лучше во хмелю.

Пересаживается к Лане на диван, разливает водку в граненые стаканы.

Ланочка, помните, у Вертинского:

Пей, моя девочка, пей, моя милая,

это плохое вино.

Оба мы нищие, оба унылые.

Счастия нам не дано...

Лана: Не люблю водки. И вам не советую. А на сегодня - вам уж точно хватит.

Аркадий: Откуда вы знаете, что мне хватит? И, собственно, почему - хватит?

Лана: Хотя бы потому, что в вашем возрасте у мужчин пьянка убивает эрекцию.

Аркадий: А разве эрекция на сегодня планировалась? Потому что ведь она, эрекция, сугубо прилагательна, а не просто так, для красоты. Но нет, постойте, то, что вы придумали - это ведь гениально! Заменяем градусы, как единицу измерения, фаллосами! Или даже не так. Умножаем градусы на объем стакана и на количество прожитых лет потребителя и получаем сумму в фаллосах!

Лана (как бы подыгрывая): Сумму чего - в фаллосах?

Аркадий: Сумму всего. То есть, абсолютную сумму. Любви и ненависти. Жизни и смерти. Вот, например, вы мне говорите, что еще два-три таких фаллоса (показывает на стаканы), и меня могут не довезти живым до кладбища. (Одной рукой подает Лане стакан, другой берет ее руку, рассматривает.) У вас удивительно красивые пальцы...

Гаснет свет. В темноте звенит телефон.

Сцена 7. Сексшоп.

Входит Подруга Аркадия.

Подруга: Всё то же. Декорация не меняется. Мне нужен большой этот... как они, штуки эти, у тебя называются...

Аркадий: У тебя же муж появился, я слышал.

Подруга: И муж, и любовник. Давай, показывай новинки своей промышленности.

Аркадий: Промышленность, к сожалению, не моя и новинок у нас немного. Во всяком случае, тебя они не удивят. А впрочем, вот новинка есть: называется "butterfly", то есть, "бабочка". (Показывает.)

Подруга: Нет, "бабочка" не подойдёт: маловата. Ты знаешь, вчера я была в гостях. Там было десять мужчин! Но, к сожалению восемь из них уже были моими любовниками в разное время. Включая дедушку одной моей подруги. Это было лет пять тому назад, он и сейчас довольно бодрый, а тогда... И такой был изобретательный...

Аркадий: Уволь, пожалуйста, меня от подобных воспоминаний. Последнее, что мне хочется сейчас услышать, так это рассказ о твоих сексуальных играх с дедушкой-затейником.

Подруга: Для человека, который работает в секс-шопе, ты слишком целомудренный.

Аркадий: По сравнению с тобой, целомудренным можно считать даже моего московского пса, который обрюхатил половину сук нашего микрорайона.

Подруга: А знаешь, ведь ты - единственный друг мужского пола, с которым я не спала.

Аркадий: У тебя разве нет друзей - мужчин?

Подруга: Есть, но они становятся друзьями после употребления. Скажи, это правда, что у тебя появилась молодая девочка?

Аркадий: Мы, молодые штуцерщики! - голова падает. Помнишь? Жванецкий, "Собрание на ликеро-водочном заводе".

Подруга: Для тебя это собрание всё ещё не закончилось. Когда ты пить бросишь?

Аркадий: А зачем?

Подруга: Чтобы наслаждаться жизнью.

Аркадий: Жизнь бессмысленна по определению и наслаждаться ею глупо, а на трезвую голову - в принципе невозможно.

Подруга: Всё философствуешь, а мог бы..

Аркадий: Я бы мог пойти чему-нибудь учиться, найти хорошую работу и тогда бы у меня были деньги покупать дорогие вещи в сексшопе. А я их и сейчас покупаю. У меня скидки.

Подруга: Не ври. Ты кроме водки ничего нигде не покупаешь.

Аркадий: Знаешь, почему я перестал тебе звонить, Ты про меня всё знаешь, с тобой неинтересно.

Подруга: Ну, соскучишься, позвони. И - ладно, заверни для меня эту свою "бабочку".

Подруга выходит из магазина. В сторону кафе. Навстречу ей Лана. Подруга узнает Лану.

Сцена 8. Кафе.

Диалог Ланы и Подруги

Подруга: Мы, кажется, встречались. На концерте Аркадия. Ты - новенькая. К нему идешь?

Лана (неуверенно): Да... К нему иду.

Подруга: Зачем?

Лана: А вам, простите, какое дело?

Подруга: Есть, значит, дело. Так зачем идешь-то? Просто как покупатель? Я, вот, свою игрушку уже купила (демонстрирует вибратор "бабочку"), теперь твоя очередь. (Лана растерянно молчит.) А ну-ка давай присядем. Давай-давай, садись. (Усаживаются за столик.) Ты - кто?

Лана: Я Лана.

Подруга: Откуда?

Лана: Оттуда.

Подруга: Зачем?

Лана: Что - зачем?

Подруга: Зачем оттуда - сюда?

Лана: А почему вы все время вопросы задаёте?

Подруга: Потому что, девочка, потому что.

Лана: Вы - его жена?

Подруга: Ну, скажем, любовница (паузa). Его трудно любить (паузa). Скажи честно, чего ты хочешь? Выскочить замуж и остаться в Америке?

Лана: Хочу любить и быть любимой.

Подруга: Какой классический штамп! Люби. Кто тебе мешает?

Лана: Я и люблю. Мне кажется, что люблю... Его трудно любить.

Подруга: А он тебя любит?

Лана: Мне кажется, что любит. Но не всегда. Иногда любит, иногда не любит.

Подруга: Так не бывает. Или любит, или не любит.

Лана: Я тоже раньше так думала. Что не бывает...

Подруга: Тогда и черт с ним! Полюби кого-нибудь другого. Попроще, без заскоков.

Лана: Рядом с ним все без заскоков - но с ними скучно...

Сцена 9. Сексшоп.

Входит Стас, молодящийся мужчина лет 35 - 40. Одет якро, немного вычурно.

Стас: Ну, куда же ты пропал? Я тебе звоню, звоню...

Аркадий: Я был занят.

Стас: Наслышаны. Говорят, ты поменял ориентацию.

Аркадий: Так вокруг одни "ориенталы", поневоле перестаёшь правильно ориентироваться.

Стас: Все шутишь... Тусовку очередную пропустил - все наши были. Джери без тебя скучал.

Аркадий: Ты что-нибудь купишь? А то мне от начальства попадет.

Стас: Да нет, голубчик, я уже купил у тебя всё, что мне нужно и не нужно было.

Аркадий: Слушай, ты торопишься?

Стас: Не очень. А что?

Аркадий: Ну, кофейку испили бы, поболтали... Действительно, давно ведь не виделись.

Стас: Давай! Ты когда закрываешься?

Аркадий (смотрит на часы): Скоро.

Стас: Хорошо. Подожду в той кафешке, за углом.

Сцена 10. Кафе.

Стас ждет за столиком. Входит Аркадий с гитарой, присаживается, пристраивает гитару.

Аркадий: Ну и денёк сегодня выдался! Представь: заходит мужичонка и сообщает, что отправляется в длительную командировку, и на время своего отсутствия хотел бы преподнести своей леди - он так и сказал - "леди" - вибратор. То есть, членозаменитель. Выражаясь языком дипломатическим - временного поверенного в делах. Но! Ему нужно, чтобы временный этот поверенный был не слишком маленьким, иначе его "леди" будет неинтересно. Но и не слишком большим. Потому что тогда его "леди" может его по возвращении не принять назад с его собственным орудием. Вот так. При этом я ведь понятия не имею, о каком, собственно, размере идет речь. Мы же не костюмами торгуем - сантиметров не держим А даже если бы и держали...

Стас: И как же ты выкрутился?

Аркадий: Сделал вид, что занят, и предложил выбирать самому.

Стас: Выбрал?

Аркадий: Выбрал. Самый дешёвый.

Стас: О чём ты хотел поговорить?

Аркадий: Ни о чём. И обо всём. О тебе, например. Скажи, не надоело тебе порхать, как бабочка? Или пчёлка, от цветка к цветку? Не хочется чего-нибудь постоянного?

Стас: Мне, что, пора обидеться?

Аркадий: Не обижайся. Мне действительно интересно. Мы ведь давно знакомы. И я давно запутался в твоих увлечениях с приключениями. А не хотелось бы тебе не бегать больше на свидания и не вспоминать мучительно по утрам, как зовут того, кого ты накануне оставил у себя ночевать?

Стас: Я знаю, почему ты задал этот вопрос. Мы с тобой разные. Для меня не существует проблемы выбора. Существует замена одного - как ты сказал - увлечения-приключения другим, плюс временнЫе пустоты. Я быстро остываю. А ты наоборот - заводишься. Прилепляешься душой - как говорили древние. Зачем ты влюбил в себя Джери? Парень с ума сходит, при упоминании твоего имени слюну сглатывает и глаза, как у незаслуженно побитой собаки.

Аркадий: Ты хочешь, чтобы я его прогнал?

Стас: Я ничего не хочу. Причем тут я? Одно скажу: если бы в меня так втрескались, я бы с радостью покинул ряды пчёлок и бабочек.

Аркадий: Врёшь! Или мне, или себе самому. Ты такой, какой ты есть. Небось, уже через пару дней такого семейного счастья затосковал бы по новым тычинкам и пестикам.

Стас: Вера, надежда, любовь... Ладно, скажи лучше, что это за история вдруг у тебя с этой блондой из зарубежного Мухосранска? Весь Сан-Франциско на ушах стоит.

Аркадий: Может, не весь, а только нетрадиционное, так сказать, меньшинство?

Стас: Здесь это меньшинство уже давно большинство. Ты что - половой гигант? Тебе Джери не хватает?

Аркадий: Джери не говорит по-русски.

Стас: Ну и что?

Аркадий: Стасик, пчёлка ты моя занудная! Я ведь поэт. Русский поэт. Понимаешь? Поэт, пишущий на русском языке. И думающий по-русски. Язык - мой единственный любовник. Я живу им. Или - в нём...

Стас: Не единственный. Водка - твой единственный любовник. (Напевает.) "Ночью и днем - только о нём..." Это из "Сильвы" - если ты забыл. Или не о нём, а о ней...

Аркадий: О ком - о ней? О водке или о блонде?

Стас: Как говаривал старик Хоттабыч, "мир с ними обоими". Точнее, обеими. Ты хоть с кокаинчиками-героинчиками завязал?

Аркадий: Когда как...

Стас (почти торжественно): Ну-с, подводим итоги. Алкоголик и наркоман, спившийся гений.

Аркадий: Может, не спившийся, а только спивающийся?

Стас: Неважно. Неустроенный, перебивающийся копеечными заработками.

Аркадий: Мне хватает.

Стас: Тебе, может, и хватает. А ему? Или ей? (Наигранно.) Тьфу, я запутался! Так ты что, правда, решил ориентацию поменять?

Аркадий: Причем тут это? Я просто устал быть один. Я боюсь одиночества. Боюсь пустой квартиры. Напиваюсь, чтобы отвлечься от страха этого. Помогает сперва, а потом еще хуже становится. И снова напиваюсь... Ориентация - вторична. Первичен страх одиночества. Знаешь, чего я хочу? Хочу быть как все. Чтобы с радостью вечером возвращаться домой. С радостью! Хочу бежать домой, торопиться, спотыкаться, расталкивать прохожих. А так... Заканчиваю смену, подсчитываю кассу, закрываю магазин... Дальше что? Куда дальше?

Стас: Знаешь, кто ты? Эгоист! Законченный эгоист! Вот когда ты так говоришь, когда так думаешь, ты не думаешь ни о ком. Ни о нём, ни о ней. Только о себе. И о водке, единственной твоей любви, которая терпеливо ждет возлюбленного на кухне в холодильнике. Вот тут ты, конечно, прав: если действительно впустишь кого-нибудь в свою жизнь, потом придёшь однажды с работы, а заначка-то вся выпита! Заведи уж лучше кошку.

Аркадий: А ты - не такой же?

Стас: Не такой. Я не пью и не вру. Самому себе не вру и другим стараюсь не врать, не раздавать авансов, не звать за собой в светлые дали.

Аркадий: Значит, ты очень сильный человек. Сильная личность. А я - слабак, размазня, ничтожество...

Стас: Ты - дурак. Кому нужно это самобичевание? Ты такой, какой ты есть. Живи себе на здоровье. Хочешь выпить - выпей. Хочешь трахнуть Джери - давай. Хочешь эту блонду свою - трахни блонду.

Аркадий: Господи, как скучно! До тоски - скучно! Не хочу я никого трахать. Хочу, чтобы рядом был человек. Живой, дышащий, теплый. Любящий. Или хотя бы жалеющий...

Стас: Товарищ Максим Горький считал, что жалость унижает. Помнишь - из школьной программы?

Аркадий: Хочешь, я тебе новую песню покажу?

Стас: Прямо здесь?

Аркадий: Why not - как говорят аборигены? (Берет гитару)

Песня "ГОРОД".

Продуваемый ветрами,

заливаемый дождями,

под таким свинцовым небом,

что звезда не упадёт,

я бреду без капюшона

площадями...

Площадями

я бреду в свою берлогу,

где никто меня не ждёт.

Добреду. Включу компьютер.

Там - ни весточки, ни строчки...

В холодильнике - бутылка

и пельмени на двоих.

Говорят, что это вредно -

поздний ужин в одиночку.

Только чем её заполнить -

ночь без глаз и губ твоих?

Темнота штормит-бушует...

За окном - вода и ветер...

Я иду варить пельмени:

начинаю привыкать...

За окном - огромный город,

но единственной на свете

в этом городе безлюдном

мне уже не отыскать.

В этом городе, продрогшем

и промокшем до подвалов,

так пустынно и уныло...

И понятно, почему

даже долгой зимней ночи

нам с тобою было мало.

А теперь - ужасно много!

Слишком много - одному...

Стас: Здорово! А про кого это, интересно? Про Джери? Или про блонду? Как, кстати, её зовут?

Аркадий: Её - Ланой. А ни про кого это. Про лирического героя.

Стас: Брось! Чтобы такое сочинить, нужно самому побывать в шкуре этого самого лирического героя.

Аркадий: Чудак! Если бы всё, что я насочинял, было про меня самого... Давай, я тебе книжку своих стихов подарю. Почитаешь на досуге. И решишь: про меня это всё или не про меня.

Стас: Подари. Почитаю. Но и так скажу: конечно, про тебя, про кого же ещё?

Аркадий: Это в тебе говорит женское начало: воспринимать всё конкретно, никаких абстракций, никаких обобщений.

Стас: За "женское начало" ответишь. (Воздевает палец вверх.) Перед Ним ответишь! Ну пошёл я, на сегодня хватит взаимного воспитания. Чао!

Стас уходит.

Входит Поэт.

Поэт: Как хорошо, что я тебя встретил. Ты должен со мной пойти в гости сейчас, в один дом. Я обещал быть, но один совершенно не в состоянии этого сделать.

Меня жена всегда в этот дом на аркане тащила. А сейчас я должен доказать, хотя бы себе, что я могу и без неё общаться с людьми чужой группы крови.

Аркадий: Нафиг тебе эти гости?

Поэт: Я не могу быть все время один - сразу начинаю себя жалеть. Мне кажется, что вещи меня ненавидят. Жена, кроме наволочек, которые она с собой не взяла, оставила еще резинку.

Аркадий: Какую резинку?

Поэт: Pезинку для трусов. Ей родственники сказали, что в Америке нет резинки для трусов, и она её привезла, километр, наверное.

Аркадий: Ну, и что?

Поэт: Так вот, мне кажется, что, она, резинка эта, ночью выползет, и ужалит меня в самое сердце.

Аркадий: Бред какой-то. Сожги ее к чёрту, эту резинку.

Поэт: Не могу. Я её боюсь. И потом, всё-таки напоминание, что я был женат когда-то... Ну, идём?

Аркадий: Нет, не пойду, настроение у меня негостевое.

Поэт: Давай так. Я тебе свой стих прочту новый. Если тебе понравится - пойдёшь, а если нет - я один поплетусь, так и быть.

Аркадий (улыбаясь): Договорились.

Поэт: Только оно, как бы, не по сезону. (читает):

Этот запах прелых листьев

Так знаком и так немыслим.

Словно путами стреножен,

Робок так и осторожен.

Он нас водит по аллее,

Как художник в галерее.

На пейзажах и портретах

Нет зимы, весны и лета -

Только осень...

На полотнах итальянцев

Веер листьев с ярким глянцем.

Солнце, наклонясь над садом,

Кисть целует винограда.

Но грустна улыбка пары

На картине Ренуара,

И еще сильней тревога

Модильяни и Ван Гога

Это осень...

Отступают удивленно

Фиолетовый с зеленым,

Голубого очень мало,

Больше охры и опала.

Пахнут дьявольской селитрой

Утомленные палитры,

На холсты ложатся тени

От предчувствий и сомнений.

Это осень...

Аркадий (широко улыбаясь): Всё, уговорил, уже иду.

Сцена 11.

Гости: комната, заполненная парами (2-3 пары).

В углу стоят Аркадий и Поэт. Поэт заметно пьян.

Гость N1 (берет гитару и объявляет): Сейчас я вам спою свою новую песню.

ПЕСНЯ "НОЧНОЙ САН-ФРАНЦИСКО".

Ночной Сан-Франциско... Огни небоскрёбчиков.
Огни фонарей в субтропической мгле...
И нищая пьянь с воспалением копчиков,
поскольку подолгу сидят на земле.

Усталая шлюха, поправив косметику,
поправив чулки, вновь бредёт к фонарю
в надежде, что кто-то оценит эстетику,
не дав ей на улице встретить зарю.

Отклячит коленку и с места не сдвинется,
поскольку наутро платить за гостиницу.

Пустынный проспект, электричеством залитый...
Поджавши коленки и сняв башмаки,
на лавочке Джонни, небритый и маленький,
лениво считает свои медяки.

Прадедушка Джонни пахал на плантации.
Давно ни плантаций, ни дедушки нет.
А он, пребывая в грязи и прострации,
всех белых считает источником бед.

И маленький Джонни в заплёванном скверике
не хочет работать на благо Америки.

Мальчонка под пальмой свернулся калачиком
и белыми зубками пиццу грызёт.
Он станет игрушкой и чьим-нибудь мячиком -
и то, если очень ему повезёт...

По улицам полным рекламной экзотики
иду я один не спеша... чуть дыша...
Мне тысячу раз предлагали наркотики,
и тысячу раз холодела душа.

А в тысячу первый - ну, что ещё свалится?
Ночной Сан-Франциско сюрпризами славится...

Поэт (обращаясь к Аркадию): Слушай, это же твоя песня!. Этот сукин сын выдает её за свою. Давай, я ему морду набью!

Аркадий: Да брось, даже прикольно. Если воруют, значит, они, песни, чего-то стоят. И выходит, что не моя это песня, а как бы уже народная.

Поэт (уныло): Давай, тогда я кому-нибудь другому морду набью...

Гость N2: Слышали, наукой доказано, что читать в туалете вредно.

Гость N3: Почему вредно?

Гость N2: Нужно сосредоточиваться на процессе. Концентрироваться. От этого улучшаются кровообращение и пищеварение.

Хозяин дома: Раньше меня ностальгия мучила по Питеру. А теперь всё. Рецепт нашёл. Здорово помогает.

Поэт: Да, интересно, и что же это за рецепт такой?

Хозяин дома: Очень просто. Как начинаю скучать - еду в русский магазин, покупаю колбаски "докторской", съедаю - и всё OK.

Поэт: Класс! А тебе сколько фунтов колбасы нужно съесть, чтобы вылечиться?

Гость N4: А вообще-то Ленинград - город красной заразы, и скучать по нему глупо. И по Москве скучать смешно: чего там есть, в Москве-то?

Поэт: Ничего нет?

Гость N4: А вы наши парки американские видели? Один "Golden Gate" чего стоит!

Поэт: А что, если в Америке красивые парки, я по Москве скучать права не имею?

Гость N4: Не имеешь. Тебя Америка приняла, а ты - гнида неблагодарная, по Совку скучаешь.

Поэт: Сам ты гнида!

Хозяин дома (пытаясь уладить конфликт): А чего ты нам стишков своих не читаешь?

Поэт: А рылом ты не вышел, чтобы я тебе свои стихи читал. Стишков ему захотелось! (Пытается толкнуть Хозяина дома.)

Хозяин дома: Ты чего, озверел? Мы тут тебя как дорогого гостя... Пушкин сраный,

да я тебя сейчас!..

Аркадий (выталкивая Поэта из комнаты): Простите, ребята, от него жена ушла, не в себе он.

Поэт и Аркадий за пределами комнаты.

Поэт: Да я бы ему... Хрен ему, а не стишки!

Аркадий: Ты чего, сбрендил? Ты этого видел, который колбасой лечится? Он бы на тебя дунул только, и всё: клочки по закоулочкам... Пойдём отсюда.

Сцена 12. Сексшоп.

Входит Джери.

Джери: Hi, how are you? I want to see you.

Аркадий: You are seeing me.

Джери: Can I come tonight?

Аркадий: Not tonight.

Сцена 13. Комната Аркадия. На пианино тарелка с едой и бутылка водки.

На диване сидят Джери и Аркадий. Перед ними на низком столике два наполненных водкой стакана.

Аркадий: So-o... Did you bring that thing? That stuff?

Джерри: Yeah.

Аркадий: Let me see.

Джерри извлекает пакетик с белым порошком, высыпает Аркадию на угол ладони. Аркадий, нагнувшись к ладони, внюхивает порошок поочередно в обе ноздри. Протягивает оставшееся на ладони Джерри.

Аркадий: Good. So good! Thank you man, you are my life saver. Don't you want some?

Джерри: Not really, thanks...

Аркадий: OK, I will save it for you. Let's have a drink then: to make sure that we got the point. Cheers!

Джерри: Cheers!

Оба чокаются и выпивают.

Аркадий: Good. How is it in the Declaration of Independence: "Life, Liberty and Pursuit of Happiness"? I love you man! Let's pursue happiness! (Кладет ему руку на колено, смотрит в глаза.)

Джерри (немного отстраняясь, но не убирая его руки): You - what? You have never said it before.

Аркадий: I have always loved you.

Джерри: What do you mean when you say "love"?

Аркадий: When I say "love" I mean "love".

Джерри: I want to ask you: who are we? You and I: lovers? You keep saying, we are "seeing each other". What does it mean? Does it mean that I will have to leave tonight, like I always do?

Аркадий: You don't have to leave, you can stay...

Джерри: Stay - as who? As a house boy? As your personal drug dealer? Or you don't care? You always "don't care" about anything! (Меняет тон, берет руку Аркадия в свои руки.) I love you, and you know it, don't you? I want to be all yours. And I want you to be all mine.

Аркадий: What for? Don't you have your own place? Don't you like sometimes just to be left alone? Why do you want me to be "all yours"? And what does this "all" means? Who am I - to you? An old sick guy, an alcoholic, a drug addict, no money, no future...

Джерри: Whatever you are saying and whoever you are - or you think you are - I love you. Don't you hear me: I love you!

Аркадий (медленно): OK... (отнимает руку, встает, берет с пианино бутылку водки, возвращается, разливает в стаканы на столике.) Let's have a drink then. For us! (Торжественно поднимает свой стакан.)

Гаснет свет. В темноту звенит телефон.

Сцена 14. Сексшоп.

Входит Дама.

Дама: Здравствуйте, Аркадий, вы пропустили праздничный вечер в Клубе. Было много ващих поклонников.

Аркадий: Праздничный? Что за праздник?

Дама: Как это? Восьмое марта. Женский день. (После паузы.) Или вам это не интересно?

Аркадий: Почему, интересно... Очень хорошо, что вы развлекаете моих поклонников в моё отсутствие.

Дама сосредоточенно смотрит на Аркадия.

Аркадий: Я пошутил.

Дама напряженно улыбается.

Аркадий: Простите, я занят и никуда не хожу, в том числе и в ваш замечательный клуб.

Дама: Чем это вы так заняты?

Аркадий: Я занят жизнью.

Дама улыбается.

Аркадий (внимательно смотрит на нее): Вообще-то я совершенно серьезно.

Дама пожимает плечами, уходит. На выходе из магазина в кафе сталкивается с Ланой.

Сцена 15. Кафе. Дама и Лана.

Они беседуют, не присаживаясь за столик, обе как бы по пути в противоположные стороны.

Дама: Здравствуйте, милочка. Значит, я правильно нарисовала, и вы нашли этот сексшоп?

Лана: Да, спасибо. (Порывается уйти.)

Дама: Подождите! Раз уж мы встретились, я хочу вам сказать... Хочу предупредить... Он, Аркадий наш, хоть и очень талантлив, но с ним не всё в порядке.

Лана: Например?

Дама: Например, он пьющий.

Лана: Я знаю.

Дама: Не просто пьющий. Он - сильно пьющий. Запойный. Но это не всё... Нам известно, что у него... как бы это сказать... ну, короче - не совсем правильная ориентация.

Лана: Политическая?

Дама: Сексуальная. Он - не как все нормальные люди, он еще и с мужчинами, ну, того...

Лана: Откуда вы знаете.

Дама: Знаю, милочка, знаю.

Лана: Откуда вы знаете? В замочную скважину подглядывали? Или вам мужчины рассказывали, которые "ну того"?

Дама: Все говорят. Не горячитесь, деточка. Я вам хорошего хочу

Лана: А вы меня спросили, хочу ли я этого вашего хорошего?

Дама: Считайте, что я вам ничего не говорила. До свидания.

Дама уходит, возмущенная и надутая.

Сцена 16. Сексшоп.

Входит Лана.

Лана: Я могу тебя увидеть?

Аркадий: Ты меня видишь.

Лана: Я соскучилась. Я могу к тебе прийти?

Аркадий: Не сегодня.

Лана: Нет, мне нужно к тебе прийти обязательно.

Аркадий: Не сегодня.

Сцена 17. Комната Аркадия.

Он спит на диване. Напротив сидит Лана с большой сумкой. Плачет.

Аркадий (просыпается): Что случилось?

Лана: Меня выгнали из апAртмента. Я только один месяц не заплатила, только один!..

Аркадий: Из апАртмента... Ещё сказала бы - из резиденции, тоже очень американское словечко. И что, ты просто так вот, сложила сумку и ушла? Тебе сказали: плати или уходи. И ты ушла. Так?

Лана: Так. А как же по-другому? Действительно ведь не заплатила.

Аркадий: И ни у кого не спросила, не посоветовалась! Здесь не джунгли ведь - Америка! Твоей хозяйке пришлось бы искать адвоката, платить ему сумасшедшие деньги, потом на тебя подали бы в суд, а это снова деньги, не твои, заметь - хозяйкины. И наконец, через много-много месяцев в твою дверь действительно постучался бы шериф. И то если бы ничего другого до тех пор не придумалось.

Лана: А что могло бы "придуматься"?

Аркадий: Ну например, ты - беженка, беременная, мать-одиночка, душевнобольная, наконец. Мало ли чего! (Помолчал, внимательно ее рассматривая.) Ладно, что сделано, то сделано. Оставайся у меня. На время. Пока другую квартиру не найдешь.

Лана: Спасибо.

Гаснет свет.

Утро следующего дня. Лана убирается в комнате. Аркадий входит в купальном халате, ложится на диван.

Лана: Я прочла в газете, что в Сан-Франциско открылись бесплатные бухгалтерские курсы. Ты не хочешь записаться? Ты же в России занимался финансами.

Аркадий: Нет.

Лана: Что - нет?

Аркадий: Нет, не хочу, нет, не занимался.

Лана: Так и будешь всю жизнь работать в секс-шопе? Знаешь, под лежачий камень вода не течёт.

Аркадий: А если я пойду на эти бухгалтерские курсы, под меня начнёт течь вода? Это называется энурез...

Лана: Всё шутишь! Нет, ну правда - ты так всю жизнь на диване и проваляешься? Что это за жизнь, если в ней нет цели?

Аркадий: Цель жизни? Какая патетика! Жизнь есть способ существования белковых тел - как сказал когда-то классик. Ты в школе не проходила? Я - белковое тело. Где же тут место таким категориям, как смысл, цель - и прочей беллетристике? Ты - тоже белковое тело. У тебя, что, есть цель жизни - помимо размножения и деления? И помимо бухгалтерских курсов...

Лана: Конечно, есть! Как же можно жить без цели?

Аркадий: Замечательно! Просвети, будь любезна, в чём же она состоит - цель твоей жизни?

Лана: Ну не знаю...

Аркадий: Вот видишь - "не знаю"!

Лана: Нет, ну есть же она - цель! Обязана быть! Например, быть нужной. Быть полезной. Помогать другим.

Аркадий: Кому - например?

Лана: Ну, им. Другим. Людям.

Аркадий: То есть, другим белковым телам. Замечательно! Но вот ты занялась с утра уборкой. А знаешь, когда в этой берлоге последний раз убирались?

Лана: Когда?

Аркадий: С тех пор, как я здесь поселился - никогда. Ни разу. Так, понемногу, по необходимости... А чтобы настоящая генеральная, так сказать, уборка - этого за нами не замечено. Зачем?

Лана (растерянно): Как - зачем?

Аркадий: Так: зачем? Любая уборка имеет собой только один результат: нужные вещи перекладываются с места на место - до тех пор пока они от страха не начинают прятаться. А их место занимают никому не нужные вещи и начинают чувствовать себя хозяевами территории. Поэтому любая уборка в лучшем случае бессмысленна. Как, впрочем, и всё, что происходит в жизни.

Лана: Знаешь, у тебя какая-то логика... Ну какая-то вывернутая, что ли...

Аркадий: Лучше, наверно, будет сказать "гибкая". Но ведь логично, тем не менее, согласись!

Лана: Ну посмотри, у тебя за пианино целая батарея пустых бутылок. Как же можно так жить?

Аркадий: Жить с пустыми бутылками действительно нелегко. Лучше - с полными. Ну а пустые - куда их девать? В старом добром СССР мы их сдавали, а здесь за это копейки платят : сто пустых сдашь - на одну полную не хватит. Вот и пылятся по углам, как в музее боевой славы. Даже как бы своеобразный дизайн помещения.

Лана: Но ведь неуютно же так жить! Все время - как после большой попойки.

Аркадий: Правильно! После попойки неуютно. А если не "после", а "во время"? То есть, попойка как процесс перманентный? Ибо, как сказал другой классик, движение есть жизнь. И вот бутылки, одна за другой, проходят этот путь - от входной двери, когда они ещё полные, до этого вот самого угла, но уже пустые. Третий закон диамата: закон отрицания отрицания. Или этого ты тоже не проходила?

Лана: Тебе со мной неинтересно? Я дура, да?

Аркадий: Вовсе ты не дура! Потому что дуры себя дурами ни за что не назовут. А ты - воплощение наивной невинности. В квартире убраться, бутылки вынести, с целью жизни определиться - и всё замечательно.

Лана: Ты не был женат? Никогда?

Аркадий: Нет. Как-то не возникало до сих пор необходимости. И знаешь, что всегда отпугивало? Будущие сложности с разводом.

Лана: Зачем же, если собираешься жениться, думать о разводе?

Аркадий: Нужно же думать о будущем!

Лана: Почему же развод - обязательно будущее?

Аркадий: Обязательно. Это - закон. Тот же закон отрицания отрицания. (Декламирует.) Диалектику природы понимает наш народ: после свадьбы будут роды, а потом уже развод. Не её крутых пригорках формируются умы - от Сиэтла до Нью-Йорка, от Орла до Костромы.

Лана: Почему ты колючий такой? Тебя жизнь била?

Аркадий: Не била. Скорее, баюкала. Вот и не хочу битым быть. Выпил, закусил - и в летаргию! Баю-баюшки...

Лана: И не скучно так - всю жизнь?

Аркадий: Бухгалтером, думаешь, веселее? Дебит с кредитом сошёлся - праздник торжествующего разума! Не сошёлся - бессонная ночь и пуля в висок под утро.

Лана: Не хочешь на курсы записываться - как хочешь. Слушай, у тебя ведь сегодня выходной. Покажи мне город, ты же обещал!

Сцена 18. Лана и Аркадий сидят на полу на авансцене. Это берег океана. Разговаривают неспеша.

Аркадий: Хочешь, я расскажу тебе грустную сказку? Вот мы с тобой сидим на этом древнем берегу. Когда-то здесь, посреди скал и туманов плавали пираты и конкистадоры. Зачем плавали - чёрт их знает? Не сиделось людям на месте, дома, в тепле и уюте, в кругу, так сказать, семьи. Потом во-он там (показывает за спину, то есть, в сторону востока) в ста милях отсюда нашли золото. Началась золотая лихорадка, и к этим вот скалам поплыли тысячи и тысячи искателей наживы и приключений. Наживы было в общем-то немного, зато приключений хватало. И построили они, эти люди, город. Самый удивительный город на свете. И однажды на этот берег пришел один из жителей удивительного этого города. Пришел один. С рюкзаком. В котором была большая бутылка водки и большая банка снотворных таблеток. Присел - вот как мы сейчас, - достал водку, глотнул из горлышка, еще глотнул. Потом достал банку с таблетками...

Лана: Зачем?

Аркадий: Что - зачем?

Лана: Зачем ему на пляже нужна была эта банка со снотворными таблетками?

Аркадий: Это он придумал такой способ уйти из жизни. То есть, в мир иной. Большое количество таблеток запивается большим количеством водки - и всё, привет, так сказать, семье. Однако до таблеток дело не дошло. Ему хватило водки, плюс разморило на солнышке, и он задремал. А когда проснулся, то ни водки, ни банки с таблетками, ни рюкзака не было: спёр кто-то из прохожих. Так и остался наш герой в живых, но и в дураках. (Помолчав.) Как ты думаешь, что это за жанр? Драма или фарс? Ведь воришка его, по сути, от смерти спас.

Лана: А почему он хотел, ну, уйти из жизни? Проблемы были? В казино проигрался? Или несчастная любовь?

Аркадий: Нет, всё проще: отсутствие смысла жизни. Давно, еще мальчишкой, он задавал себе один и тот же вопрос: в чём смысл жизни? И единственный ответ, который всякий раз находился - смысла нет. Жизнь бессмысленна. А что мы делаем с бессмысленными, бесполезными, ненужными вещами? Мы их выбрасываем. Ликвидируем.

Лана: Страшно...

Аркадий: Вовсе нет! Смотри: если сама жизнь бессмысленна, то какой смысл могут иметь такие жизненные мелочи, как работа, учёба, любовь? У него, героя нашего, никогда не было любви. Увлечения были. Которые каждый раз заканчивались разочарованием. А любви не было. И он её не хотел. Потому что боялся. И не верил, что любовь в принципе существует на свете. Существует привычка, существует убегание от кошмара одиночества, существует, наконец, сожительство по необходимости, по обстоятельствам - но причём тут любовь? Её нет. Точно так же, как не существует бога. Люди ходят в церковь, громко и нудно молятся, тратятся на свечки. Но причём тут бог? Кто-то ходит плавать в бассейн, кто-то ходит по утрам в пивную на опохмелку, кто-то в церковь. Причём же тут бог? Значит - что: любви нет, бога нет, жизнь - есть, но в ней нет смысла. Такая вот картина получается.

Лана: А его, этого героя твоего, случайно не Аркадием звали?

Сцена 19. Сексшоп.

Входит Лана.

Лана: Я съезжаю сегодня. Я нашла работу - бухгалтера, между прочим. И потом, курсы каждый день.

Аркадий: Поздравляю! Под тебя течёт вода?

Лана (немного помолчав): Да, под меня течёт. А вот ты, ты как будто на острове. Не русский, не американский, никакой.

Аркадий: Я не на острове. Я сам - остров.

Лана: Архипелаг.

Аркадий: Если я - архипилаг, "give me a hug", солнышко!

Лана: Всё шутишь...

Аркадий: Нет, что ты, я совершенно серьёзно.

Лана: Хочешь, чтобы я осталась?

Аркадий: Оставайся.

Лана: Тебе совсем безразлично?

Аркадий: Не совсем.

Лана (твёрдо): Я съезжаю сегодня.

Сцена 20. Комната Аркадия

Он спит на диване. Рядом почти пустая бутылка водки.

Входит Лана, присаживается на край дивана. Она плачет.

Аркадий (открывает глаза): Что случилось?

Лана: Я беременна. Мне нужны деньги.

Аркадий: Зачем?

Лана: На аборт. Мне нужны деньги на аборт. Я не могу сейчас рожать. У меня работа и курсы. Или ты хочешь, чтобы я всё бросила?

Аркадий: Я? Нет, не хочу. Деньги я достану. Обязательно.

Сцена 21. Комната Аркадия.

Аркадий, двое грузчиков, позже Лана и Джон.

Двое грузчиков с ремнями через плечо выволакивают из комнаты пианино. Аркадий (с тяжёлого похмелья) остаётся один. Он берёт с дивана игрушечный рояль, пытается на нём что-то подобрать, потом бросает его об стену. Ложится на диван, ворочается, в конце концов засыпает. В комнату входит Лана. Вместе с ней входят те же двое грузчиков, которые вносят обратно пианино и ставят его на прежнее место.

Грузчик N1: С ума люди сходят: один говорит - выноси пианино, другой - вноси пианино....

Лана протягивает одному из грузчиков деньги.

Лана: Спасибо.

Грузчики уходят.

Лана (присаживается на диван рядом со спящим Аркадием): Ты спишь?

Аркадий (поворачивается к ней, рассматривает её): А-а... это ты... Заглянула в гости... А я, вот, не ожидал, и как бы не в форме. Oh shit! (Его тошнит, но без рвоты, спазмы, кашель.) Извини... (Закрывает глаза.) У меня сегодня праздничное шоу. По-научному - галлюцинации. Закрываю глаза - и сразу в лицо тополиный пух. Я проверял, закрыто ли окно. Закрыто. Да и тополей в Сан-Франциско немного, это - не Москва. А ещё у меня под кроватью крокодил поселился. Ну, не совсем крокодил - маленький такой крокодильчик. Зелёный. Зубастый. Ноги с кровати спускаю - он наружу высовывается, но ещё ни разу не укусил, только улыбается. Ты когда-нибудь видела улыбающегося крокодила? Нагнись, посмотри под кровать, не бойся, может, он и тебе улыбнётся...

Лана: Тебе плохо?

Аркадий: Честно - не знаю. И плохо и хорошо одновременно.

Лана: С тобой такое раньше случалось? Что это?

Аркадий: Случалось. Пару раз. Это белая горячка - ничего страшного.

Лана: Может, тебе в больницу, а?

Аркадий: А может, сразу на кладбище? Представляешь, какая была бы экономия, если бы покойники сами, на своих двоих приходили... Oh shit! (Снова спазмы, кашель.)

Лана: Пить хочешь? Воды принести?

Аркадий: Нет, не надо. Выпью воды - сразу заблюю всю комнату.

Лана: Мне страшно. Может быть, ты и вправду умираешь?

Аркадий: Может быть. Но навряд ли. Я живуч. Переживу, даст бог, как-нибудь и эту ночь. А если всё-таки не переживу... (Приподнимается на локтях.) Сделай одолжение! Там (показывает и кивает в сторону), в нижнем ящике бумаги, это про мои похороны. Уже всё оплачено. Сначала кремация, потом урну берут на пароходик и под мостом, там, где океан начинается, распыляют по ветру над водой. Всё просто. Даже за могилой не нужно будет ухаживать. Да и некому, собственно... (Снова спазмы, кашель.) Oh shit! Посмотри, не осталось ли чего в бутылке? Она должна быть где-то здесь... Только не наступи на крокодильчика.

Лана: С ума сошёл! Думаешь, когда тошнит водкой - это лучше, чем водой?

Аркадий: Нет, не думаю. Не уверен. Но вот в чём ты права - жалко водку таким образом зря переводить. Пусть лучше на утро останется. Если доживу... (Отворачивается к стене.)

Лана: Мне уйти? Или остаться?

Аркадий (не поворачиваясь): Как хочешь. Теперь ты меня уже всяким видела, так что поступай как хочешь.

Сцена 22. Сексшоп.

Подруга: Привет. Ты слышал? Друг твой с собой пытался покончить. Таблеток наглотался, еле откачали.

Аркадий (взволнованно): Ничего не знаю. Где он сейчас?

Подруга: Дженерал Хоспитал. Да, не волнуйся ты так. Всё уже в порядке. Хочешь, поедем вместе, прямо сейчас.

Аркадий: Нет, я один поеду, потом, после смены.

Подруга: Ну, как хочешь.

Подруга уходит.

Аркадий звонит по телефону: I am sorry, I have to go - it's a family emergency, I will be back in а couple of hours.

Аркадий быстро уходит.

Сцена 23. Больница.

Аркадий у кровати Поэта

Аркадий: Ну, как ты?

Поэт: Живой, как видишь.

Аркадий: Зачем же ты? Зачем?

Поэт: И это я слышу от человека, который всем говорит, что жизнь бессмысленна!

Аркадий: Ну, не до такой же степени! Это ты из-за неё, что ли? Вы же жили, как

кошка с собакой. Ты на неё вечно жаловался. Я думал, что наконец-то вздохнешь свободно.

Поэт: Да, я тоже так думал. Когда я с ней ругался, я был. Физически существовал. А когда она ушла, мне показалось, что меня нету. Понимаешь, я просто пытался понять, есть я или нет.

Аркадий: Понял?

Поэт: Ты с девочкой этой, с Ланой, не расстался ещё?

Аркадий: Расстался. Вернее, она со мной.

Поэт: Зря. Когда никому не нужен, это так страшно.

Аркадий: У тебя же дочка есть, ты ей нужен.

Поэт: Нет, не нужен я ей. Она уже взрослая. И себе я не нужен. Никому.

Аркадий: Это неправда, ты талантливый поэт.

Поэт: Ага. Помнишь, как меня хозяин дома назвал: Пушкин сраный?

Аркадий: Прекрати. Давай, тебя выпишут, и я повезу тебя к себе.

Поэт: Нет, батенька, я отстрелялся (каламбурчик на "отравлялся") в этой твоей Америке. Назад еду, в Москву. После мамы остался домик в Подмосковье. Приезжай, порыбачим. А обо мне не волнуйся, мне там (показывает на потолок) не понравилось.

Аркадий: Я подумаю. В гости приеду, а жить вряд ли. Когда-то та страна здорово меня раздражала. Боюсь, что она недостаточно изменилась.

Поэт: Да, страна развитого социализма - препротивное было место. Но и капитализм здешний тоже полное говно.

Аркадий: К сожалению, человечество не придумало ещё строя, при котором таким, как мы с тобой, жилось бы уютно.

Поэт:

Здесь без цветов скучают вазы.

Дневник задуман, но не начат.

Слова, оформленные фразой,

всё чаще ничего не значат.

Не поддается описанью

испуг домашнего пространства.

Здесь ничего по расписанью.

Здесь ничего от постоянства...

Аркадий (изумлённо): Что это?

Поэт: Новая вещь. "Автопортрет" называется.

Аркадий: Вот видишь, даст Бог, ты ещё напишешь массу замечательных стихов.

Поэт смеётся.

Аркадий: Что я сказал смешного?

Поэт: Смешно, что ты, человек глyбоко нерелигиозный и пессимистичный, пытаешься внушить мне надежду.

Аркадий: Насчет Москвы - ты это серьёзно?

Поэт: Я человек несерьёзный, ты же знаешь, что самоирония - это единственное моё достоинство. Попытайся помиритьcя с Ланой. Очень тебе советую.

Аркадий: Хорошо, я попытаюсь.

Сцена 24. Лана и Аркадий. Берег океана (авансцена).

Лана: Привет! Ты позвал - я пришла. Зачем позвал-то?

Аркадий: Помириться.

Лана: Мы не ссорились. Итак?..

Аркадий: Ты права, как всегда: вроде, не ссорились. Я даже не знаю, можно ли с тобой поссориться.

Лана: Тебе это важно знать?

Аркадий: Важно. Ведь если нам с тобой быть, ну, жить вместе, то чем больше знаешь друг о друге, тем лучше.

Лана: Что? Вместе? Здрасьте! Это ты так в любви, что ли, объясняешься?

Аркадий: Я серьёзно. Давай, пойдём в Сити-холл и распишемся!

Лана: Зачем?

Аркадий: Ну, чтобы жить вместе. А?

Лана: Чтобы жить вместе, не обязательно расписываться. Что это ты - такой старомодный?

Аркадий: А ты что - первый день в Америке? А гражданство тебе получить? А налоги общие делать - знаешь, какая это экономия!

Лана: Меня мама учила, что женятся потому, что любят друг друга, а не из-за налогов. Ладно, давай ближе к делу, не тяни: чего ты от меня хочешь? Помимо экономии на налогах.

Аркадий: Не знаю...

Лана: Нормально!..

Аркадий: Не знаю, поймёшь ли ты меня. Смогу ли объяснить, так сказать, доступно.

Лана: Попробуй.

Аркадий: Ну, слушай. Я всю свою взрослую жизнь прожил один. По молодости, это нравилось. Наблюдал своих одноклассников и сокурсников, которые рано женились и жизнь которых, как мне всегда казалось, на этом заканчивалась. Семейные обязательства - то есть, деньги нужно было зарабатывать, но не только это. Ни тебе отпуска нормального, ни с работы задержаться, ни свободы выбора приключений...

Лана хмыкает, но ничего не говорит.

Аркадий (продолжает): Ни выпить-покутить когда и с кем захочешь. Но вот мне уже за сорок, половина жизни позади... И знаешь, я начал бояться одиночества. Сначала бояться, а потом ненавидеть. Или, наверно, и бояться, и ненавидеть одновременно. (Делает паузу.) В квартире наверху живёт собачка. Симпатичная такая, с ушками и хвостиком. Когда хозяева этой собачки уходят из дому, она начинает плакать. Выть, скулить... Собачка наверху воет, я внизу пью водку -картина маслом. Короче, как сказано во Второзаконии: "...утром ты скажешь: "о, если бы пришёл вечер!", а вечером скажешь: "о, если бы наступило утро!" А ещё меня преследует страх окачуриться под входной дверью. Не умереть даже - это-то как раз не страшно, а упасть, и нет сил встать, и на помощь не позовёшь. Некого потому что на помощь позвать. И ещё: за эти годы - знаешь, сколько у меня было предложений жениться? А как же: американское гражданство! Можно было уйму денег заработать. Но я думал не о фиктивном браке, а о человеке, который будет рядом. И не только спасёт меня от этого пожизненного ужаса одиночества, а ещё который яичницу, например, поджарит и ещё - кому можно новую песню показать. Но каждый раз, когда думаю об этом, ну о том, чтобы завести себе такого человека, пугаюсь. Не человека этого, вовсе нет! Никогда не боялся, что меня ограбят или, там, убьют: зачем кому-то меня грабить или убивать, кому я нужен-то? Нет, я себя боюсь. Того боюсь, что ежели в моём жизненном пространстве кто-то ещё появиться, я сойду с ума и начну этого кого-то изводить. И заодно себя. Ну представь: захотелось в уборную, а там занято! Даже если у тебя в порядке с мочевым пузырём и ты можешь подождать - всё равно это ведь кошмар! В туалете занято! Представить - страшно! А захочешь телевизор посмотреть, а человек этот спать лёг, и требуется тишина? А твои друзья прийти захотят? А её подруги? Тут уж и сам не уснёшь. А вдруг ещё дети пойдут? Это ведь вообще конец жизни!

Лана: Значит, дети - не "цветы жизни", а "конец жизни"? Так-так... Кстати, с мочевым пузырём у меня всё в порядке. Но вот что я скажу тебе, дорогой мой. Начал ты заздравие, кончил заупокой. Хочешь ты быть один, не хочешь ты быть один... А я тебе скажу, чего я хочу. Я хочу нормальной жизни. И не надо шутить на тему, что нормально, что ненормально и что всё относительно. (Делает отодвигающий жест.) Теорию относительности я в школе проходила, не беспокойся. Я знаю, что нормально для меня. Я хочу любви. Вот так - просто. Хочу встретить человека, который будет меня любить. Мы будем с ним ездить в отпуск, ходить в кино, в гости к друзьям. И растить детей. Представь, я хочу растить детей! И детей не от кого-нибудь, кто вообще их не хочет, а от любимого. И может быть, у меня когда-нибудь будет дом. Представляешь, какое мещанство: собственный дом! Вместе с мужем и детьми. И я буду жарить им яичницу. А ты - знаешь, ты кто? Неудачник! И не потому даже, что у тебя нет ни денег, ни жены, ни дома, ни друзей настоящих - одни песни твои, только песни. А потому что прожив столько лет, так и не знаешь, чего ты хочешь, а чего не хочешь. Фраза "завести себе человека" - как ту соседскую собачку - в этом весь ты! Короче, поищи себе другую дуру. Или дурака. Ты ведь даже с этим определиться не можешь. Ничего больше не говори! (Делает отодвигающий жест.) Мне пора: контрольная по бухгалтерии. Всего хорошего!

Сцена 25. Секс-шоп.

Входит Поэт.

Поэт: Привет, как дела?

Аркадий (раскладывает что-то на полках, поднимает голову): А, рад тебя видеть. Ну как, отошёл?

Поэт: Ты имеешь в виду, не отошёл ли я в мир иной? Не отошёл, но от мысли туда уйти, кажется, отошёл.

Аркадий: Э... ты меня запутал. Я даже стал класть предметы для женского удовольствия в мужскую секцию.

Поэт: Кто ясно мыслит, тот ясно излагает. Помнишь? "Доживем до понедельника"?

Аркадий: Вот ясностью мыслей, точно, похвастаться не могу.

Поэт: И напрасно. Тебе, как человеку, который собирается стать отцом, это просто необходимо.

Аркадий: Отцом чего? Русской демократии? Так это - вряд ли.

Поэт: Как интерсно устроен твой магазин: как жизнь. Две секции: мужская и женская, а внутри предметы для удовольствия. А скажи, от чего они получают удовольствие вместе?

Аркадий: Кто?

Поэт: Mужчины и женщины.

Аркадий: Ну например, от секса.

Поэт: Правильно. А каков продукт секса? Результат так сказать?

Аркадий: Дети.

Поэт: Ты Лану когда последний раз видел?

Аркадий: Год назад примерно.

Поэт: Не год, а месяцев 7 назад, так?

Аркадий: Ну, и что?

Поэт: Ребёночек у нее будет скоро: неизвестного пола, смешанных национальностей, но, навeрняка, совершенно необыкновенный. Все дети поначалу совершенно необыкновенные.

Аркадий: А какое это ко мне имеет отношение?

Поэт: Не знаю, тебе виденее. Ладно, пошел я. Сегодня большая русская тусовка, может, мне повезет, и я найду себе даму на ночь. На большее я не рассчитываю, да и не хочу, чтобы она рассчитывала.

Поэт уходит.

Сцена 26. Комната Аркадия

На диване сидит Джери. Аркадий ходит кругами с телефоном, Джери крутит головой вслед за ним.

Аркадий (в трубку): Лана, это я. Перезвони мне, пожалуйста, номер телефона прежний. Мне совершенно необходимо с тобой поговорить. (Даёт отбой.) Fuck!

Джери: What happen?

Аркадий (резко, язвительно): Not of your business sir!

Джери: Should I leave?

Аркадий (останавливается перед Джери): Listen! What do you want? What do you want!? Do you want me to kill myself? (Меняет тон, успокаивается.) I am sorry man, today is not my day... One thing I know: I want to kill myself so that all this shit goes away... But I know I will not. Because I am a stupid coward! So I will have to go through it...

Джери: Go through - what? Can I help you with anything?

Аркадий: I wish you could... (Присаживается рядом с Джери, обхватывает голову руками.) Do whatever you want.

Джери: But what do you want? Tell me! I never know what you want.

Аркадий: If I only new what I wanted...

Гаснет свет.

Сцена 27. Сексшоп.

Входит Подруга.

Подруга: Вчера была большая тусовка.

Аркадий: Ну, и как?

Подруга: Твой друг лепший нажрался и приставал ко всем тёткам подряд, даже ко мне. Но он не в моём вкусе.

Аркадий: И напрасно. По-моему, он очень симпатичный.

Подруга: Знаем мы вас, писателей. Обойдешь вас с заду, а там, на бэкъярде, гора пустых бутылок. Вот у меня и муж, и любовник программисты. Прелесть, что за мужики! Всё время на работе. Встретились, потрахались, разбежались. А с вами, писателями, всё непросто: надо про душу разговаривать, пить вместе, переживать, а потом вы ещё и трахаться передумаете.

Аркадий: Да ладно тебе, чего ты наезжаешь?

Подруга: Я предпочитаю нормальный круг общения. Все спрогнозировано заранее, никаких сюрпризов. Приходишь в гости. Все садятся за стол, и начинают по кругу: кто куда ездил, на каком корабле (если круиз), в какой гостинице жили (если Европа), никаких вольностей, всё по плану. Потом про ремонт: кто чего перестроил, надстроил, облагородил. Потом про детей: кто где учится. Потом про машины: кто на какой ездит. Потом про "стаки". Все в выигрыше: кто потерял на "стаках", сэкономил на гостинице, а кто переплатил за ремонт... Может, у него дети учатся в более престижном университете. А с вами, писателями... Никогда не знаешь, чего ждать.

Аркадий: Не пойму, чего тебя ломает так, а?

Подруга: Пошла я с ним, пошла, с другом твоим! И что? Что, я тебя спрашиваю?

Аркадий: Что?

Подруга: Сначала он заснул, потом проснулся, потом стихи читал, потом опять уснул. И тут я поняла, что ничего не будет.

Аркадий: Не переживай. Отыграешься на своих программистах.

Подруга: У тебя, говорят, ребёночек будет? Это правда?

Аркадий: Понятия не имею. Она не отвечает на мои звонки.

Подруга: Кто бы мог подумать, что у этой девочки есть характер! Передай своему другу, чтобы не вздумал мне звонить. Говорят, всё в жизни нужно побробовать один раз. На поэтических вечерах бывать доводилось. Теперь, вот, довелось побывать на поэтической ночи. Не хочу больше.

Подруга уходит.

Прошло два года.

Сцена 28. Сексшоп.

Входит Лана.

Она толкает перед собой коляску. В коляске мальчик, которому 1,5-2 года.

Рядом с ней Джон.

Лана: Hi, this is John. John, this is my old friend Arcady.

Аркадий и Джон жмут друг другу руки.

Джон: I will wait for you outside. (Выходит.)

Лана: Я пришла попрощаться. Мы уезжаем. Муж получил работу в Аризоне.

Аркадий: Как зовут мальчика?

Лана: Джеймс.

Аркадий: А фамилия - Джонсон?

Лана: Почему Джонсон?

Аркадий: Ну, такое очень американское сочетание - Джеймс Джонсон.

Лана: А ты бы хотел, чтобы я назвала ребенка Иннокентием, как твоего папу? И чтобы каждый американец выговаривал это имя, да?

Аркадий: Ничего я не хочу. Не сердись. Сколько ему, твоему Джеймсу Джонсону?

Лана: Ты собираешься его с днем рождения поздравлять? (Лана c коляской уже в дверях.)

Аркадий: Лана, это мой сын?

Лана, не отвечая, выходит с коляской из магазина.

В дверях сталкивается с Подругой.

Подруга (провожая Лану и коляску глазами - Аркадию): Мимо проходила, не могла не заглянуть. Слушай, кто это? Ну, в коляске?

Аркадий: Джеймс Джонсон Первый.

Подруга: Не твой случайно?

Аркадий (раздраженно): Мой - не мой, не знаю. Отстань. Кому какое дело?

Подруга: Ой-ой, какие мы независимые! Гордый одинокий орёл. Или, может, стервятник? Улавливаешь разницу?

Аркадий (начинает деловито перекладывать с места на место товар): Уйди, пожалуйста! Не видишь - занят?

Подруга: Что с тобой сегодня? Трудное похмелье или кризис среднего возраста?

Аркадий: Устал. (В сердцах разбрасывает товар.) Ненавижу!

Подруга: Меня?

Аркадий: Нет, не тебя. Всех ненавижу. Всё ненавижу. Себя - в первую очередь.

Подруга: Где-то слышала - не помню где, - что усталость от самого себя есть высшая и неизлечимая форма мудрости. За что же ты себя так сильно не любишь-то?

Аркадий: А за что мне себя любить? Loser!

Подруга: Глупости. Ты талантлив и чертовски обаятелен. Когда не пьян, разумеется.

Аркадий: А не пьяным я быть как раз и не хочу. Не умею. Мне хреново, когда я не пьян, Скажи лучше, как это ты умудряешься жить на трезвую, так сказать, голову?

Подруга: Не понимаю. Жить ведь только и можно, что на трезвую голову. Она, голова, такой нам дана от природы, от рождения - трезвой.

Аркадий: И что прикажешь на неё, на трезвую голову эту, делать? Кроме как биться ею о стену?

Подруга: Можно, конечно, и о стену. А так вообще - ну, что делать? Наслаждаться жизнью!

Аркадий: Будь любезна, приведи пример наслаждения жизнью на трезвую голову.

Подруга (в некотором замешательстве): Ну не знаю даже... Ну всё. Всё - но на трезвую голову. Встречи, поездки, путешествия... Ты ведь, небось, за все эти годы даже в Европе не был?

Аркадий: Не был. А зачем? Выбросить кучу денег, промучиться в самолёте - ради[Author ID1: at Wed Mar 31 20:13:00 2010 ]

чего? Чтобы в каком-нибудь Риме биться трезвой головой о камни Колизея?

Подруга: Ну хорошо, а если, скажем, за любовью - поехал бы?

Аркадий: За любовью - тем более не поехал бы. Разнообразия в этом смысле и в Сан-Франциско предостаточно: беленькие, чёрненькие, жёлтенькие...

Подруга: Дурак! Я не о проститутках. О любви!

Аркадий (с ехидцей): О чём, простите? Нет, секс - это вовсе не плохо, но вот что касается любви - это для стареющих гимназисток.

Подруга: А семья? А инстинкт продолжения рода? Вот ведь, и Джеймс Джонсон в колясочке...

Аркадий (снова принимается за им же разбросанный товар): Фигня это всё. Пережитки. Детей надо выводить в пробирке и растить в интернатах. И если уж инстинкт тебе в голову ударит - пойди в интернат, возьми ребёнка напрокат, сходи с ним в музей какой-нибудь, купи мороженого...

Подруга: Ага, точно, напрокат! Потом вернуть под расписку - и домой: в уют, на диван, к телевизору и водке. Вот это смысл жизни, это я понимаю!

Аркадий: Господи, и ты туда же - о смысле жизни! Нету его, смысла. Нету! И когда поймёшь это, постигнешь, так сказать, то вполне логично, вполне последовательно лезешь в петлю. Или, в лучшем случае, напиваешься по-хорошему.

Подруга: Бр-р-р! У меня аж мороз по коже. Ну тебя с твоей философией! Одно хорошо, что не пошёл ты в учителя - нежные и трепетные юные души корёжить. Тут, в сексшопе этом, ты не так опасен, торгуй себе, на здоровье, зарабатывай на водку. Только что же в конце-то?

Аркадий: В конце? Как - что? Оно самое. Метр на два плюс столбик с двумя датами.

Подруга: Послушай, не гони волну, не торопись - туда, где метры и столбики.

Аркадий (широко улыбаясь и разводя руки, как для объятия): Обещаю не торопиться - но только ради тебя.

Подруга: Какой ты всё-таки паяц... (Идёт к выходу. В дверях останавливается, измеряет взглядом входящего Джери.) Тьфу!

Входит Джери. Провожает глазами Подругу.

Джери: Hi, how are you? I want to see you.

Аркадий: You are seeing me.

Джери: Can I come tonight?

Аркадий: Not tonight.

Сцена 29. Клуб. На сцене Аркадий.

На стульях сидят слушатели: Тамара, Подруга, Дама из Клуба, Стас, Поэт.

Аркадий: ...И закончить это своё выступление мне бы хотелось только что написанной песней. Называется "Бард".

ПЕСНЯ

Живи, мой друг, живи -
под тенью ночи, под светом солнца,
с любовью, без любви -
живи, ей-богу, пока живётся!

На завтрак кофейку,
яичко всмятку - на пользу глотке,
на ужин - коньяку,
а может, пива, а может, водки.

И связывай в строку
венец лавровый, венец терновый...
А утром - кофейку,
яичко всмятку - и всё по новой.

Быка не трогай за рога,
не затыкай собою дыры,
не наживай себе врага,
не сотворяй себе кумира.

Плесни бальзам в аперетив,
и лучше за, чем супротив.

Закрой глаза, сложи мотив,
и лучше за, чем супротив.

Живи, мой друг, живи!
Живи, ей-богу, пока живётся!
И счастливо слыви
не иноверцем, но - иноходцем.

Чуть-чуть поверх голов -
не надо рысью - скачи аллюром!
Из музыки и слов
крои сонеты счастливым дурам.

И прямо на скаку,
снимая сливки, стучи подковой.
А утром - кофейку,
яичко всмятку - и всё по-новой.

Не жги мостов: мосты нужны,
без них порой непроходим путь.
Не возжелай чужой жены
и не суди - да не судим будь!

Плесни бальзам в аперетив,
и лучше за, чем супротив.

Закрой глаза, сложи мотив,
и лучше за, чем супротив.

Заканчивается песня. Аплодисменты.

Дама: Жаль, такой талантливый, а за столько лет в Америке так себя и не нашёл.

Тамара: А чем он занимается? Работает?

Дама: Работает... Продавцом в секс-шопе напротив 39-го пирса.

Тамара: А где это? Я города совсем не знаю: недавно в Америке.

Дама: Я вам сейчас нарисую. (Рисует на салфетке.)

Поэт (медленно, ни к кому не обращаясь): ...Ибо сказано у Экклезиаста: "Что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем..."

Подруга (обращаясь к Поэту): Зови Экклезиаста нашего и пойдем в кафешку, я угощаю. Он, наверно, кроме своего яичка всмятку и не ел ничего сегодня.

Поэт (обращаясь к Тамаре): Тамарочка, не хотите с нами?

Подходит Аркадий.

Поэт: Мы все идём праздновать твой концерт. Сегодня было очень здорово. Ты-молодец. Да, вот, и Тамарочка с нами идёт.

Аркадий: Раз так, я захвачу гитару и покажу вам новую песню. У этой песни еще нет названия, но она про Сан-Франциско.

Тамара: Я сразу поняла, что вы влюблены в свой город, а я города совсем не знаю. Я здесь недавно. Вы не могли бы мне показать Сан-Франциско?

Поэт, Подруга, Тамара - все ждут ответа Аркадия....

Аркадий (после паузы): Не сегодня...

ЗАНАВЕС

	Page 6
	Page 6

Оставить комментарий © Copyright Зевелёв Александр Владимирович (alexander@zevelyov.com) Размещен: 25/07/2010, изменен: 25/07/2010. 103k. Статистика. Пьеса; сценарий: Драматургия		Ваша оценка:

Зевелёв Александр Владимирович : другие произведения.

Любовь на фоне Города