Аннотация: Кто не работает, тот не ест! А если наоборот?" или "О чем может мечтать студент Магической Академии, где все уроки проходят за обеденными столами? Рассказ написан для конкурса "Игры Судьбы" проходившего на сайте http://verbary.com/ "Вербарий".
I
Добротно сколоченный деревянный стол ломился от яств. Посреди широкой столешницы возлежал, царя над просторами праздничной скатерти, гусь. Но не просто гусь, а верзила-гусак, удалой забияка, забитый аккурат к приезду столичного гостя. Расстарался деревенский староста, лучшего не пожалел! Да и можно ли пожалеть, коль уже прознал, что в Большие Шири заглянет не кто иной как профессор Магической Академии, решивший проведать былого своего однокашника? Ночь не спал староста и всех в деревне поднял, как по тревоге: щи да борщи варить, хлеба напечь отменного, пирогов с ватрушками опять же, белорыбицы из дальней реки привезти, баб за грибами, девиц за ягодами отправить. Эх! Кабы знахарю да пораньше о госте дорогом рассказать! Но все подготовили, слава богу, все в срок успели.
- Вот я ему и говорю: "Хиловат ты, братец, мало каши ел, чтобы супротив самого Максимуса Едолина выходить!"
- Ну а он?
- А что он? "Я, говорит, пан Горлопанов по прозвищу Глубокая Глотка! На лист салатный положу, другим прихлопну, ам - и нет тебя!"
- Ну а ты?!
- А, было б там о чем рассказывать. Раскатал его, размазал по стеночке своим фирменным на восьмой перемене блюд.
- Силен, брат!
- Ничего, не жалуюсь.
Дородный Едолин раскатисто рассмеялся, от души похлопывая сытое брюхо, колыхающееся под полами длинной мантии. Сидевший напротив знахарь распустил поясок домотканой своей рубахи и, поминутно отдуваясь, присоединился к веселому смеху друга. Третьим в их хор включилось вежливое, но звонкое "ха-ха" юноши, всю трапезу маячившего за резной спинкой кресла профессора.
- Ох Максимка, - воскликнул маг - племянничек мой! Будут и в твоей жизни потасовки, дуэли волшебные, так что мотай на ус!
Убеленные сединами головы закивали, а две руки: холеная, вся в перстнях и обветренная, с грубо остриженными ногтями, синхронно заскребли в одинаковых седых бородах. Маленький, похожий на рыжего хомячка, Максимка тщательно оправил ученическую курточку, вытянулся и важно произнес:
- Благодарю за науку, дядя. Обещаю не посрамить ни вас, ни наше славное семейство.
- Да, Никодим, я ведь уже рассказал, что Максим наш участвует в финале юниорской Толкучки через неделю?
- Поздравляю, поздравляю, - зааплодировал знахарь, - покажи им там!
- И покажу! И покажу!!! - выпятив намечающийся животик крикнул Максимка.
- Верно, тезка, все верно.
Максимус звучно ударил обеими ладонями по столу:
- Ну, пора и честь знать. Пойдем, Никодим, поглядим чем порадует нас небесная канцелярия?
Друзья вышли наружу бок о бок, кое-как протиснувшись в узкую дверь светелки. Максимка двинулся за ними, напоследок с сожалением окинув взглядом необъятные, хотя и не скажешь, что непочатые, запасы съестного. До таких блюд ему еще расти и расти!
Двор нарядного дома старосты был разве что не вылизан, всякая вещь была на своем месте: сарайчик к сарайчику, курочка к курочке, травиночка к травиночке. Возле крыльца мага встречали деревенские выборные, надевшие по такому случаю выходное платье, а за забором толпилась почитай что вся деревня.
- Шапки долой! - шикнул на земляков староста и тут же продолжил, подпустив в голосок немало елея и масла - Славно поработали, ваша волшебность, благодарствуем! Ужо теперь мы заживем, без засухи то.
- Да, засуха вас больше не побеспокоит... в ближайшее время, - Максимус указал на приближающуюся лохматую тучу, - Говорят, отправляться в дорогу в дождь - это неплохая примета?
- Просто отличная, ваша волшебность! - поспешил поддакнуть староста, - Вот, извольте принять, не погнушайтесь скромным нашим подношением.
В ладонь профессора лег увесистый кожаный мешочек, в котором что-то приятно позвякивало.
- Ох, ну я бы и так, я для друга, да за деревенские разносолы, ох! - маг казался смущенным донельзя, - Ну, уважили!
Руки Максимуса пришли в движение, изобразили в воздухе несколько сложных фигур и резко, словно окостенев, вытянулись вверх, в сторону тучи. Всякий взгляд устремился на небо. Туча, прежде похожая на большого щенка, трясущего лохматыми ушами, на глазах обретала воздушность и стройность форм. Взмывали ажурные башни, громоздились внушительные стены, увенчанные зубцами, из решетчатой пасти ворот вывалился длинный язык подвесного моста. Не прошло и минуты, как в небе выросла иллюзорная копия столичной Магической Академии. К слову об иллюзиях - никто так и не заметил куда делся кожаный кошелек из ладони мага. Одно слово - кол-до-вство!
- А вот и карета! - воскликнул привычный к чудесам и заклятиям Максимка.
И правда - по дороге пылил, топоча и фыркая, царский почтовый быстроход, на котором всегда найдется место для двух пассажиров, предпочитающих скорость комфорту.
Начинало накрапывать. Гладкая спина водяной кобылы, служившей движителем быстрохода, лоснилась и исходила паром. От сараев к карете пробежал мужичок, кативший скрипучую тачку. Он сноровисто подскочил к морде животного, потрепал, где положено, и быстро, пока не захлопнулась, забросил в разверстую пасть две-три лопаты овса. Хлопнула дверца, гикнул ямщик и экипаж покатил по дороге, быстро уменьшаясь и скоро вовсе исчезнув из виду. Башни облачного дворца покачнулись и начали разрушаться: падали, громыхали, кидались молниями. Туча надвинулась на деревню и все пропало, скрылось за сплошной пеленой дождя.
II
"Оливье де Бальзам чуть приподнялся, чтобы осмотреться, и тут же рухнул обратно, закапываясь поглубже в прелые листья Мшервуда. Над головой просвистели одна, другая - десяток стрел, сдобренных чем-то неласковым из арсеналов шаманской алхимии. Любимый синий плащ Оливье закапало белой органической гадостью, а из густых ветвей над головой раздалось глумливое "гу-гу-гу" - не иначе, стрелкам помогал их тотемный птах. Утрата плаща переполнила чашу терпения матерого авантюриста! Сплетя пальцы в мудры "устрашения" и "отказа", козу и фигу в простонародье, он вскочил и оказался лицом к лицу с отрядом гоблинских разведчиков, на луки которых уже были наложены стрелы для следующего, смертельного, выстрела. В ход пошла фига. Тетивы лопались одна за другой, жалобно пища напоследок - это духи оленей Мшервуда благодарили за избавление от службы гоблинам. Следом вступила коза, внося дополнительный переполох в стан противника. И в стан, и в чресла, и в голову особенно! С пальцев-рогов срывались крохотные шарики огня, роями преследовавшие гоблинов по всему окрестному лесу. Оливье завершил бой изящным, отточенным пируэтом: коза уткнулась в гущу листвы над ним и оттуда немедля свалилась ощипанная и хорошенько прожаренная тушка совы."
Олежка читал книги пана Горлопанова затаив дыхание. Литератор этот пользовался весьма сомнительной славой в кругах столичного студенчества. Одни гневно утверждали, что Глубокая Глотка - лжет, что истории его - досужий вымысел, а герои - шаблонны. Другие смеялись при одном лишь упоминании Горлопанова, тыча пальцем в дуэльный реестр, где певец боевой магии находился лишь по праву мальчика для битья. Но были и третьи, благодарные писателю за мечту, которую дарила им каждая книга. Мечту о лучшей жизни, о приключениях, об истинной магии.
"Вот бы и мне научиться так колдовать!" - думал Олежка, переворачивая страницу. Пальцы его пропутешествовали от корешка книги к вазе с фруктами, стоявшей на столике у кровати. Не отрываясь от любимого чтива, юноша ухватил какой-то шершавый плод и впился в него зубами. Рот заполнило едким соком. Скривившись, Олежка бросил лимон на стол и только теперь услышал, что по коридорам студенческого пансиона разносится мелодичный перезвон, сопровождаемый запахом архивной пыли. А значит - пора собираться на лекцию по истории. Скууука!
III
- Все ли из вас, дорогие студенты, помнят, чем прославил свою персону А. С. Пышкин? Ась? - голос профессора взлетал и падал, ведя совершенную игру с интонациями, громкостью, смыслом. Только так и можно было достучаться до ушей аудитории, просиживающей далеко не первые форменные штаны.
- Да, господин Максимус, - нестройным хором ответил класс.
Господин Максимус был прекрасным педагогом, но даже ему не привлечь к себе должного внимания в день финала юниорской Толкучки. Как бы он ни старался - тщетно! По аудитории то и дело летали бумажки, талантливо свернутые в виде дракончиков, мантикор, один раз даже Падучего Голландца, перехваченного впрочем, ввиду повышенной парусности.
- Так-так-так! - протянул профессор, читая выловленную из воздушного океана записку, - значит делаем ставки? Максим, мальчик мой, на тебя ставят три к одному!
Аудитория затопала ногами в едином порыве, поддерживая своего фаворита. Максимка, сидевший на первой парте, под самым носом профессора, зарделся, и теперь голова его представляла собой одно пламенеющее целое.
- Извини, Олег, похоже публика не слишком к тебе благосклонна, - Едолин огладил седые усы, - Однако, ты мог бы завоевать ее симпатии, например, рассказав нам о Пышкине. Справишься?
Спрашиваете! Пышкин был ключевой фигурой в магической истории раннего поздневековья. Ведь он обобщил и упорядочил знания о всех травах и компонентах, позволявших вести волшбу. Именно Пышкину принадлежит авторство первой кулинарной книги, за что его одинаково ревностно почитают и трудолюбивые алхимики-кухари, и прожорливые маги-гурманы. Как раз из-за Пышкина колдовское искусство превратилось в...
Олежка высился над кафедрой, словно укоряющий восклицательный знак, словно перст, указующий на грехи современного сытого общества, чему немало способствовала необычная для студента худоба, всегда выделявшая Олежку из толпы сокурсников.
- ... и был досмерти забит черствыми батонами на Леденцовой площади Санкт-Пищебурга, переименованного позже в город Пышкин.
- Аскетов, аскетов начитался, признайся?! Это ж надо, так Самого пропесочить! Ох парень, ох рассмешил!
Олежка стоял выпятив грудь, готовый вызвать всякого, кто посмеет посмеяться над ним. Таковых правда, за исключением Едолина, не нашлось. Как-никак финалист Толкучки, засветит промеж глаз, или еще куда. Ну его!
- Вы и ваши церковники - заблуждаетесь, молодой человек, - веско заметил Максимус, - Давайте докажем это наглядно. Вот скажите, каково ваше любимое заклинание? К примеру, третьего круга?
- Ф-ф-фаерболл, - осторожно ответил студент. Переход на официальный тон означал, что профессор весьма недоволен, а это могло сулить одни лишь неприятности.
- И кто меня за язык тянул? - в сердцах прошептал Олежка.
- Никто вас за язык не тянул, - так же шепотом ответил Максимус, роющийся в полевом наборе алхимика, - Итак, фа-ер-болл. Во времена господина Пышкина существовало несколько десятков рецептов для произведения шара огня. Большая часть из них грозила магу ожогами разных степеней тяжести, и абсолютно все приводили к язве желудка и прочим болезням живота при частом, кхм, употреблении. Разберем наиболее безобидный случай. Для изготовления учебного фаерболла нам понадобятся: три стручка перца обыкновенного, пять грамм порошка горчицы и сушеная ядовитая железа саламандры, для сообщения заклинанию необходимой горючести.
Профессор разложил необходимые ингридиенты на ладони и протянул ее опешившему Олегу:
- Прошу вас, молодой человек, продемонстрируйте классу учебный шар огня.
Отступать было некуда. Олежка сгреб отвратительный кусочек сушеного мяса, перец и горчицу, шумно выдохнул и одним махом отправил их в рот.
- Не спешите, юноша, прожуйте как следует.
На глазах студента выступили слезы. Острейшая смесь связала все во рту в единый горящий клубок. Огонь прокатился вниз по горлу, провернулся в желудке, подарив тяжелый приступ икоты, и наконец рванулся вверх: через солнечное сплетение, плечо, локоть, в ладошку, в пальцы, грозя сорваться неконтролируемым потоком пламени. Профессор неспеша отпил воды из стоящего на кафедре стакана и прыснул на руку студента. Жар тут же унялся, оставив в воздухе клубы пара, в которых висел и переливался шарик, составленный из десятка танцующих ящерок - огненных теней саламандр.
- Вы черезвычайно талантливы, молодой человек, ваши способности к преобразованию силы куда выше средних. Прискорбно, что вы тратите свое время на бредни ретроградов аскетов, - в голосе Максимуса звучало неподдельное сочувствие.
Профессор развернулся к аудитории и продолжил:
- Максим, прошу вас, покажите классу современную версию фаерболла.
Рыжий хомячок вихрем взлетел на кафедру, сопровождаемый одобрительным гулом. Он подбежал к пульту пневмопочты и нажал на несколько рычажков. Через мгновение раздался нежный звоночек и Максимка достал из прилетевшего с Кухни тубуса исходящий тончайшими ароматами мясной пирожок, каковой был немедленно съеден. Изящный жест - и вот уже три фаерболла завели хоровод вокруг клубка саламандр.
- Видите, Олег, - продолжил профессор, каждый из этих шариков куда мощнее вашего, не говоря уже о том, что компоненты пирожка, съеденного Максимом, куда полезнее для здоровья, чем эта ветхая гадость.
Он захлопнул крышку ящика с реагентами и подытожил:
- Благодарю за демонстрацию, господа! Ставлю вам обоим "отлично" и желаю успехов на вечернем соревновании. Пусть победит сильнейший!
Аудитория дружно затопала и засвистела. Вновь полетели бумажные драконы, мантикоры, корабли. Ставки выросли до пяти к одному.
IV
Олежка брел к себе в комнату, как оплеванный. Во рту и в животе все горело так, что он едва сдерживал слезы. Да еще и какие-то хулиганы колданули вслед. Всего-то - сухарики с укропом, но как обидно растянуться в коридоре, когда ноги оплетают хищные стебли волшебной травы, а обидчик уже за углом, ищи-свищи его, шутника!
Вот и знакомая дверь. Можно почитать немного, успокоиться, собраться с силами. А вечером - победить, всем назло победить! Или нет? Максимку ведь учил его дядюшка, профессор, и до финала он добрался играючи. А Олежке просто повезло, ведь так? Или не повезло?
- Решено, если проиграю, уйду из Академии в монастырь. Аскеты давно меня зазывают, говорят комплекция подходящая. Или победю? Побежду? - последние слова Олежка пробормотал уже вслух, закрывая дверь за собой.
- Обязательно победите! - произнес чей-то шамкающий голос.
Чей-то? Да кому придет в голову забираться в комнату студента? Что тут найдешь, кроме книжек и конспектов?
- Не пугайтесь, уважаемый, я здесь, на столе, - рядом с манящей приключенческой книгой на прикроватном столике лежала... устрица! Довольно крупная, увешанная водорослями и влажная, словно только что из воды.
- Я понимаю, что мой внешний вид может вас смутить, но прошу, Олег, выслушайте меня со всем возможным вниманием! - сказала она.
- Вы, простите, кто? И что вам здесь нужно? - нашелся Олежка.
- Для начала, будьте уверены, что я - ваш друг, - прошамкала устрица, - пока что этого достаточно.
Ее створки лениво раскрывались в такт речи, а между ними сновало необычайно розовое тельце, или... язык?
- Забавно, у меня еще не было друга-устрицы, - улыбнулся Олежка, присаживаясь на край кровати, - Ответьте хотя бы на второй вопрос: что вам здесь нужно?
- Видите ли, Олег, - устрица развернулась к нему и каким-то образом подползла к краешку стола, - мы давно наблюдаем за вами. И вы нам подходите.
- Что, у дочери водяного смотрины? - нервно хихикнул Олежка, отодвигаясь подальше.
- Нет же, хотя все возможно, послушайте! Лица, которых я представляю, разыскивают людей, вроде вас: молодых, целеустремленных, одаренных магически. Мы хотим вернуть прежние добрые времена, а для этого нам нужны те, кто недоволен сегодняшним положением дел и готов бороться за правое дело!
- Стоп-стоп-стоп, подождите! Каких дел? Какое дело? Рассказывайте по порядку!
Раковина моллюска прикоснулась к обложке книги:
- Вижу, вы читаете Горлопанова? Вам когда-нибудь хотелось попасть в ту эпоху? Стать настоящим магом, а не чавкающей скотиной?
- Да, да! - Олежка часто закивал, услышав смелые слова устрицы, пускай устрицы! Раз уж люди стали неспособны на смелость!
- Горлопанов - профан, - продолжил моллюск, - но он хороший писатель, вестник и реконструктор Идеи. А вы могли бы стать ее проводником, реализатором. Хотите?
- Конечно хочу! - вскочил взволнованный юноша, - но почему я должен верить на слово... устрице? Как-то вы не похожи на магов древности.
- Никто не ждет от вас веры, Олег. Оставьте догмы церковникам. Мы работаем с чистой силой и верим только в нее. Позвольте показать вам кое-что. Протяните руку, один палец.
Олежка несмело поднес указательный палец к щели между створками моллюска. Оттуда вдруг показался махонький, но явно острый зубчик, клык, торчащий, будто из нижней челюсти хищника.
- Уколите палец, мне нужна одна капелька вашей крови, - вкрадчиво сказала устрица.
Словно завороженный, юноша коснулся клыка, совершенно не чувствуя боли. И тут же отдернул руку. Темная капля скатилась под створку раковины, и голос устрицы тут же обрел силу:
- Обернитесь, Олег!
Олежка резко обернулся и, охнув от неожиданности, почти упал на кровать. По стене ползла настоящая саламандра, оставлявшая за собой дымящийся обугленный след.
- Всего лишь капелька вашей крови, понимаете? Капелька таланта. Владея им целиком вы создадите живых, а не бумажных, драконов. Кому нужны фаерболлы?! Вы сможете забросать своих врагов огненными элементалями, если доверитесь мне. А врагов у нас будет достаточно. Ну же! Решайтесь! - устрица встряхнулась, сбросила водоросли, а ее язык вопросительно уставился на Олежку.
- Это слишком похоже на сказку, - неуверенно ответил юноша, - С чего бы магам, моим наставникам, скрывать такие силы?
- Магам? - устрица закашлялась от негодования.
Саламандра хлестнула хвостом, оставляя на стене новые ожоги, и зашипела. В комнате стало жарко.
- Эти так называемые маги всего лишь сборище сытых стариков, внимательно следящих, чтобы никто и никогда не обошел их в искусстве вкусно покушать! Им не место в мире истинной магии, вот почему они противятся наступлению времени силы!
Олежка заметил, что с момента начала беседы устрица заметно увеличилась в размерах, примерно вдвое, и теперь поместилась бы не на всякой тарелке.
- Ладно, не верьте! - вдруг заявила она, - А если мы поможем вам победить в сегодняшнем конкурсе? Тогда, Олег, вы пойдете за нами?
- А как, как ты поможешь?! И что нужно сделать мне? - возбужденно вскричал Олежка, подаваясь вперед к собеседнику, словно забыв о былых опасениях.
- Научу тебя настоящей магии, - просто ответила устрица, - в обмен на глоток твоей крови.
Внезапно что-то ударило по входной двери. По комнате немедленно разнесся аромат тухлых яиц.
- Ты накажешь их тоже, - прошептала устрица, - ты накажешь их всех!
Олежка протянул ей свою ладонь, и подросшие клыки упыря сомкнулись на тонкой коже. Так пришел Голод.
V
- В красном углу зала - Максим Большерот!
Максимка вальяжно прошел вдоль трибун и занял свое место за пустым до поры столом Толкучки. Ему достался красный угол, удачно сочетающийся с цветом волос, парадной формы, несущей эмблему Большеротов - мясистые губы, и ложкой, фамильным артефактом из чистого золота, свисающим с шеи на золотой же цепи. Эта ложка не раз приносила победу Большеротам, принесет и сегодня. День очередного триумфа семьи настал!
- В синем углу зала - Олег Ливер!
Трибуны оскорбительно засвистели. Вниз полетели яйца и гниющие овощи, аккуратно отклоняемые защитным полем, препятствующим всякому вмешательству в ход поединка. Поле поддерживали сразу несколько известных едоков, трапезничающих неподалеку от соперников.
Олежка направился прямо к столу. За прошедшие до поединка часы он еще больше осунулся и теперь походил на аскета и бледностью, и худобой. Распорядитель соревнования смолк, трибуны постепенно затихли. В первых рядах сидели блестящие преподаватели и профессора Академии. Отдельная ложа досталась алхимикам - закрытому сообществу служителей Кухни, благодаря которым и был возможен любой культурный магический процесс, будь то исправление погоды, лечение ран или вот Толкучка - состязание в силе между лучшими студентами курса. Алхимики носили передники и высокие белые колпаки, опускающиеся на лицо, оставляя открытыми лишь глаза, смотрящие на мир сквозь узкие прорези. Еще дальше, на галерке, бесновались студенты. Там принимались последние ставки на поединок, в исходе которого мало кто сомневался. В ложе церкви одиноко маячила фигура в просторном черном балахоне. Монахи и священники не жаловали Академию, однако старались присутствовать на всех ее мероприятиях. И не напрасно!
Разнеслась барабанная дробь, и в зале появились два алхимика, торжественно несущие большие тарелки лучшего синского фарфора полные дымящейся манной каши - по одной тарелке на каждого соревнующегося. Рядом с кашей поставили хрустальные вазочки с вареньем: в синем углу - черничным, в красном - малиновым. Вновь заговорил распорядитель:
- По правилам финальной юниорской Толкучки соперники должны опрокинуть столы друг друга, используя для этого исключительно силы магии, извлекаемые из предоставляемой пищи. Начнем игру!
В зале остались только Максим и Олег. Расстояние между столами составляло добрых пятнадцать метров, и задачей состязающихся было не столько вдарить посильнее, сколько правильно распределить свои силы между обороной, атакой и обманными ходами, пока не кончится манка. За долгие годы существования Толкучки было создано множество стратегий победы, но всякий раз в финале оказывались те, чьи действия опишут в новом издании учебников вроде "1001 способ опрокидывания стола". Вновь зазвучали барабаны, а следом ударил гонг, означавший начало борьбы.
Голод мучил Олежку все больше. Устрица говорила, что Голод, как печать, отделяет мир истинной магии от мира жратвы. Но именно жрать сейчас хотелось больше всего, и Олежка жрал! Он с жадностью накинулся на манку, вывалив туда сразу все варенье. Какие приборы?! Он почти утонул лицом в тарелке, чавкая и глотая горячее варево. Иссиня-черное облако закружилось вокруг стола.
Максимка аккуратно снял с цепочки золотую ложку и медленно размешивал варенье в каше, добиваясь однородной консистенции - так энергия манки усвоится наилучшим образом. Его противник скрылся за темной стеной, вероятно решившись играть в обороне. Что же! Большеротам не привыкать наступать! Ложка за ложкой красиво и гармонично исчезали во рту Максимки. Тонкий, но прочный рукав малиновой магической энергии протянулся через зал и осторожно дотронулся до края темного облака. Короткий удар черничного щупальца, и рукав разлетелся брызгами, разорванный до середины. Теперь Максимка не спешил. Он выстроил из каши холмик и постепенно съедал его, а в центре зала рос могучий малиновый замок, похожий на родовое поместье Большеротов. Это будет опорный пункт наступления, организованного по всей военной науке!
Из замка вылился поток энергии, по пути обретающий форму кавалерийской лавы. Возле самого облака он разделился надвое, обтекая врага по периметру. Двойное кольцо малиновой осады сомкнулось вокруг черничного сгустка. А от замка уже поспешали как могли тяжелые осадные орудия. Сверху, над всеми, порой взлетая под потолок, парил шестикрылый дракон, на спине которого сидел рыжеволосый герой с сияющей ложкой в руке. Ударили катапульты, застонали колеса таранов, побежали во тьму мураши с длинными лестницами на спинах. Спикировал вниз дракон.
Облако вдруг раздулось, разом поглотив осаждающую армию, и само двинулось в наступление. Позади оставались лишь обглоданные черные кости нападавших, да поднялось вверх воронье - единственная форма, созданная пока что Олежкой. Стало видно, что юноша сидит за столом, весь перемазанный сине-белой кашей, а тарелка его пуста. Облако надвинулось на замок, оплело, затянуло его туманом, вновь разбухло и резко, за мгновение ока, ударило по столу противника, преодолев остаток зала одним движением.
Стол превратился в труху, тарелка и ваза - в крошево. Максима отбросило назад и впечатало в красный угол.
- Мало каши ел, размажу... - прошептал он.
Из краешка пухлого рта потянулась малиновая слюна, а за ней другая - красная.
Олег встал, ссутулился и размеренно пошел на соперника. На трибунах суетились, паниковали, пытались снять заевшее почему-то защитное поле. Олег подошел к умирающему Максиму, посмотрел на него в упор, и тот понял, что глаза человека в синем провалились в глазницы, а оттуда течет что-то темное, пугающее даже при смерти. Синюшный язык Олега прошелся по щеке Максима, а потом...
Со стороны казалось, что в зале проходит очередное представление иллюзиониста. Не могут же части тела так быстро и легко разделяться? И откуда столько крови в одном человеке? Загруженная заказами пневмопочта наконец-то доставила первые блюда, и маги начали организованную осаду пухнущего поля, налитого багряным и синим. Те, что были посообразительней, смекнули, провели аналогии и быстренько опрокинули внутрь бутылки с зельем иных путей. Пусть лучше стошнит на выходе, чем ввязываться в эту бойню! А бойня приближалась. Коснувшиеся кровавой пелены замечали, что их плоть слезает с костей, и медленно умирали в агонии. Попавшие в синий поток коченели, и лишь лица их оставались подвижны, пытаясь хотя бы бессмысленными рывками и гримасами передать ужас, пожирающий изнутри.
Олег метался между попавшими под действие поля, от тела к телу, не в силах утолить свой Голод. С Кухни летели все новые заказы и он, сосредоточившись, разрушил трубопровод в стене, направив по тому стаю огромных тараканов - это займет алхимиков ненадолго. Вдруг, его руку пронзило болью! Зубочистка, тонкая осиновая зубочистка торчала из тыльной стороны ладони.. ого! пробивая ее насквозь! Олег потянулся к следующей жертве, и еще несколько деревяшек пронзили его руку. Кто? Кто их направил?!
Легко раздвигая багровый туман, к нему устремился аскет в черном, незапятнанном балахоне.
- Остановись, или умри! - хором воскликнули оба.
Аскет откинул капюшон, холодно усмехнулся и метнул под ноги безумного мага тонкостенную колбу. Тот с шипением подскочил - святая вода опаляла, и заковылял прочь, прижимая к груди пробитую зубочистками руку. Аскет обнажил ритуальный нож и спокойно пошел по кровавому следу.
Олег несся вприпрыжку по пустым коридорам пансиона, на ходу выдергивая осиновые острия отросшими внушительными зубами. Что с ним сделали? За что это с ним? Голод ворочался внутри, подбираясь к самому сердцу, требуя утоления, угрожая сожрать Олега, если он не даст еще крови. И еще, еще! Впереди вспыхнули искры портала, из которого вывалился и рванулся наперерез окровавленному студенту крупный мужчина.
- Ба, да это же сам Едолин! - хрипло прокашлял беглец, не сбавляя ходу. Приступы Голода порождали неподвластную испуганному рассудку ярость, от которой буквально чесались кулаки, но стоит задержаться хоть немного и страшный аскет настигнет свою добычу! Бежать! Бежать!
- Сдавайся, нечистый! - профессор поставил на пол огромную закопченную кастрюлю с супом, щедро зачерпнул рукой и принялся жевать, неразборчиво бормоча заклинания.
Сверкнуло, шарахнуло, зашипело, но поздно! Ноги сами свернули за угол, вынесли Олежку к его жилищу. Он вышиб двери плечом, так показалось быстрее и правильнее, и рыча запрыгнул в комнату. Устрица была здесь. Растолстевшая, выросшая локтей до двух, она ерзала по столу, сгорая от нетерпения. Разодранная книга Горлопанова валялась на полу, вся в грязи и какой-то слизи.
- Ну же, хватай меня, и бежим отсюда! - завопила устрица.
- Ну же, хватай ее! - приказал Голод.
Олег набросился на моллюска, разорвал его пасть, выдавил туда подвернувшийся под руку надкушенный лимон и с диким воем впился в аппетитную розовую мякоть, выдирая зубами брыжжущие соком куски. Голод уходил, затихал довольный, благодарно урчал в животе.
За спиной Олега выросла тень с ножом.