Умер зам начальника РЭУ. Попал в чистко-распределитель, сидит, ждет. Умер-то нехорошо: перепил на седьмое ноября и примирился с жизнью в ту же ночь. Сидит, дрожит, однако по старой привычке оглядывается да примечает. Тесная комнатенка с одной дверью, перед дверью стол, за которым ангел читает и пишет разные бумажки. Знакомая картина, в общем. По стенам стулья и скамейки, из разных мест понатащены.
Чиновничек наш, как первоприбывший, подсел ближе к столу.
-Что, брат, помещеньице получше-то не выделили?
Ангел хмуро глянул из-под бумаг.
-По чину не полагается, - отозвался он.
Наш Иван Сергеич сочувственно покивал головой и уточнил:
-Как это?
-Указ новый сверху спустили: размер рабочего места ангелам от чина выделяется. Херувимам - столько-то квадратных метров, серафимам - столько-то, началам - еще столько-то... Выше чин - больше метраж, только растет он в геометрической прогрессии.
-Ага, - закивал Иван Сергеич, - бедствуете.
По стенам висели плакаты и надписи. Плакаты все больше рекламные; на одном , к примеру, толстый мужик таял на огромной, по виду - золотой - сковороде, в окружении длинноногих загорелых (поджаренных?) блондинок в бикини и без, а черт в бермудах скалил клыки и говорил: СДАВАЙТЕ ДОБРОДЕТЕЛИ НАШИМ МЕНЕДЖЕРАМ, И ПОПАДЕТЕ В САМЫЙ РАЙСКИЙ УГОЛОК АДА! Надписи были такие: "Господа смертные! Убедительная просьба не устраивать истерик, они вам не помогут" и "Согласно распоряжения Љ25781892я15л от 1218 года от Рождества Христова добровольное покаяние дает право на скидку при попадании в Чистилище. Бланки покаяния спрашивайте у дежурного". Еще несколько надписей были просто нацарапаны рукой по синей грязной краске: "Здесь был Вася", "Не забуду мать родную", "Умер 25 мая 1997 года"
С хлопком, как будто пробка из бутылки шампанского попала в стекло, но стекло не разбилось, а треснуло, в комнате возник еще ангел, с пачкой бумаг в руках.
-Ах черт, опять не влезают! - воскликнул первый ангел, вставая из-за стола, приоткрыл дверь, и крикнул: - Готовьте зал, опять толпа! Как занят, кем? Гоните в шею! Ах ты... - повернулся к новоприбывшему собрату, протянул руку: - Что там?
-Разборка, - доложил новый и сунул бумаги в протянутую руку. - Список полный, дважды проверил.
-Смотрите у меня! А то ведь... так и норовите ошибиться в отчетности. Зал занят, тащи их вниз, пусть в Большом приемнике посидят, им все равно туда.
Второй небожитель исчез. Ангел занялся бумагами.
С тоскливым всхлипом в комнатушке возник старик в трусах и майке. Иван Сергеич отвернулся было, но затем стал смотреть на новенького, потому что просто сидеть и ждать становилось невыносимо скучно.
Старик засмущался при виде Ивана Сергеича нашего при полном параде, в костюмчике новом и даже с зеленым галстуком, и обратился к ангелу:
Позвольте осведомиться, э-э, я что-то не понимаю, я лег спать и вдруг... э-э... Надеюсь, э-э, я никого своим внешним видом, э-э, не...
-Сядьте, гражданин, отозвался ангел, вытащил из стола фолиант, раскрыл и начал из него выписывать.
Старик сел к стене и нервно уставился на плакат с поджаренными девицами в бикини и без. Тощие волосатые руки с выпирающими суставами дрожали и подергивались. Иван Сергеич заинтересованно разглядывал трусы новоприбывшего, ярко-синие с розовыми сердечками и надписями "Люби меня".
Еще хлопок - и по комнате пробежал ангел с ребенком на руках.
-Чего это ты его тащишь? - спросил тот, что за столом.
-Ходить не умеет, - отозвался этот. - Выпиши-ка мне на него бумажку, тяжелый, черт.
Ангел зашевелил пером. Сыпанул песком, стряхнул в воздух, перекинул бумагу другому. Ухватив документ за уголок, ангел с ребенком побежал в дверь. Ребенок таращил глазенки на Ивана Сергеича с любопытством и совершенным спокойствием. Чернильный песок долго кружился по комнате, попадая на зубы и мерзко поскрипывая там.
-А что, друг, - вновь не утерпел Иван Сергеич, - каждому, что ль, полагается такая бумажка?
"Однако, - смекнул Иван Сергеич, - и здесь развели волокиту".
-А что, дорогой товарищ, - интимно наклонился чиновник к столу, - небось, без бумажки-то и не пустят никуда?
Ангел взглянул неодобрительно, но до ответа снизошел:
-Куда ж вы без бумажки? Да кто вы без нее, родимой? И не душа смертная, а пыль земная. Без бумажки и в Ад не возьмут: дрова-то казенные, отпускают по списку. А то!
И дальше уткнулся в писанину.
Старик в майке тоже не выдержал:
-А, э-э, когда же выдадут мою, э-э, бумагу?
-Подождите, - ответил ангел раздраженно. - Вон гражданин раньше вас умер, а еще ждет.
Рабочий день, видно, был в разгаре: комната наполнялась людьми. Всякие появлялись здесь. Люди в возрасте и в теле, претерпевшие апоплексию, с дырками от пуль и ножей; один попался с раскроенным черепом; рядом с Иваном Сергеичем села девчонка лет пятнадцати с синюшными губами; на другом конце комнаты все крестилась женщина с веревкой на шее, оттирая слезы. Много их пришло, умерших, убитых. Пошел шепоток; новоприбывшим объясняли процедуру: ждешь бумажку, анкету с данными и направлением, потом приходит ангел, уводит.
Ангелы приходили, но пока никого не забрали. Иван Сергеич томился. В комнате становилось тесно, душно. Почти все стулья у стен были заняты. Начались тихие обсуждения о том, каково нынче на небе простому смертному. "У американцев-то, вишь, и сковороды-то золотые, - шептались две старушки, - и девки голые, а у нас-то и дров нет, и черти ленивые, не топят вовсе, да еще жалуются, что грешник пошел нонече наглый, все норовит из общего-то котла выскочить, да..."
"И откуда узнать успели, - страдал Иван Сергеич. - Ишь, курицы старые, не нравится им, что дров нет. Радовались бы, что жариться на не чем. И дались им эти дрова!".
Старик в дезабилье переживал из-за духоты, несмотря на почти полную наготу.
-Э-э, молодой человек, - обратился он к ангелу. - Однако мы, э-э, давно ждем, э-э, наших бумаг...
-Что вам не терпится! - оборвал ангел. - Сказано: подождите. Вон люди ждут и не возмущаются, и вы ждите.
-Но позвольте...
-Вот ваша анкета, - не глядя на старика, бросил ангел и кинул нашему чиновничку бумагу.
С прыгающим сердцем схватил Иван Сергеич свою судьбу.
Страшновато узнать, что ожидает тебя в вечности, куда определил тебя Всевышний, как судил тебя за мысли, чувства, поступки, дела, чего стоишь ты пред лицом Создателя.
Мутно было где-то у Ивана Сергеича, не то на душе, не то на сердце.
-М-м-м, - обратился он к ангелу, - а скажите, меня прямо сейчас... туда? Ну, отправят?
-Ждите, - не поднимая глаз, сообщил ангел сердито. Как будто вынужден был за бесплатно отдавать то, что стоит больших денег. - Как освободится кто-нибудь, так и пойдете.
Привздохнул помертвелый Иван Сергеич и спрятал бумажку от любопытных глаз, что так и лезли в самую душу.
-Нечего-нечего, - пробормотал он, поворачиваясь к душам спиной. - Сами как-нибудь.
Голый дернулся было вновь о собственном документе, но посмотрел на ангела и не решился. Тишина, сопровождавшая выдачу анкеты, исчезла, опять по комнате гулял шепоток.
Иван Сергеич уставился в пол, чтобы не видеть чужих взглядом, то прямых, то исподтишка, с интересом, жалостью, сочувствием, завистью, недовольством, презрением. Дрожали пальцы, стучали зубы у бедного чиновника. "Как же так, - думал Иван Сергеич, который плохо разбирался в загробной жизни и в Бога-то не очень верил, хотя крестился по случаю. - Это за что же меня в Чистилище? Работал не жалея сил, с утра до вечера, круглый год, без выходных и обеденного перерыва. Троих детей поднял на ноги, квартиру купил, дачу построил, сыну на свадьбу машину подарил, старшей дочери всегда деньги на аборты давал, младшую в институт не просто так ведь устроил! Что хоть за Чистилище такое? Что за место? Небось хуже Ада будет! Очищать от грехов, что ли, будут? Да какой же я грешник? Не убил, не украл, жене не изменял. Гордым не был, брал в меру, со всеми делился..."
Переживал Иван Сергеич. Несправедливо его оценили.
-Послушайте, - зашептал бедняга, перегибаясь через стол и оглядываясь, не слушает ли кто. - А нельзя ли как-нибудь скостить срок? Ну, уменьшить как-нибудь наказание, а? Послушайте, это же несправедливо... А вы в накладе не останетесь... У меня остались сбережения в банке, даже жена не знает, так за мной дело не станет. А? Как-нибудь бы...
Ангел отложил перо и задумчиво всмотрелся в чиновника.
-Эх вы, - произнес он, оглянувшись. - Ну кому здесь, на небе, нужны деньги? Подумайте сами.
Добросовестный зам подумал - и затрясся от страха. Неужели бывает так, что нельзя купить желаемого? И несколько побагровел от мыслительной натуги.
-Ох, Господи, а как же, - прошептал он непослушными губами.
-Ничего-ничего, вот выпейте воды, - ангел из воздуха вынул полный стакан и протянул человеку. - Не переживайте вы так, у нас своя система. Дайте-ка ваш листочек сюда.
Взмахнув пером, окропив чернилами некогда белоснежные одежды, он чиркнул и вернул бумагу.
-У вас, Иван Сергеич, немного поубавилось добрых дел, - на вопросительный взгляд чиновника пояснил ангел. - На Суде вам это зачтется. Но, - сделал он страшные глаза, - никому об этом!
В смешанных чувствах ступенька служебной лестницы отошел и сел в сторонке. "Как так? - задался он вопросом. - Как же так?"
"Бюрократы, - вертелось в голове. - Сволочи. Мои кровные, господи, и за что хоть, знать бы, господи! На земле все понятно - за справку, за бумажку, за подпись, за сроки, да и брали по-божески, так ведь и делиться приходилось! Ох, ох".
В дверях появился ангел со списком, нашел сияющими очами Ивана Сергеича, кивнул идти следом.
Иван Сергеич замельтешил, выхватил бумажку, чтобы отдать ясному ангелу, но тот, не взглянув на мятный лист, вышел. Держа липовую анкету перед собой, как знамя, чиновник выбежал за ним...
Далее... Что было далее, не дано знать смертному, но приоткрыть занавес над видением все-таки можно. Ибо был Суд, и был Приговор. "Подождите, - прыгали мысли в голове Ивана Сергеича, - погодите-ка, тот же самый приговор! Зачем же я отдал этому проходимцу столько прекрасных дел своей жизни? Ах я дурак".
Куда-то его вели, сверкающими коридорами и безумно белыми залами, а Иван Сергеич все думал, думал: "Как же так... как же так!.."
Привели его в какую-то комнату, похожую на приемную, только дверей было больше, людей меньше: кроме него - никого. За столом кудрявый ангел взял у приведших Ивана Сергеича бумажку с приговором, и стал заносить данные в еще большую, чем у первого, книгу. Провожатые исчезли.
Открылась дверь, появился тот, первый, ангел. Подлетел и начал шебуршать на ухо этому, с пером и книгой. Затем исчез, не взглянув на беднягу.
-Да, великая вещь - бумажка, - душевно протянул ангел, вынимая листок из онемевших рук приговоренного бюрократа. - Был человек - и нет человека, - бумага, вспыхнув, превратилась в пепел. - А теперь - совсем другой человек, - и быстро ангел настрочил новую бумагу совсем уж огромным пером. - Садитесь, ждите.
Однако ждать не пришлось. Хлопок - и в комнате возник очередной ангел.
-Простой, льготник? - осведомился он.
-Льготник, самый настоящий, - сладко отозвался этот, с пером. - Тащи его.
И Иван Сергеича потащили. С головокружительной скоростью вниз, вниз, вниз... И долго потом Иван Сергеич, чиновник и бюрократ, взяточник средней руки, потея и надрываясь там, где никто из нас не был и, дай-то Бог, не будет, кровавыми слезами добывая прощение себе, думал тоскливо и мучительно: "что же, что же сделали с его добрыми делами, зачем, зачем понадобились они хапугам с крыльями и чернильными перьями неизвестной, но большой птицы. "Может, ангелы предаются тайному пороку в Аду, на золотых сковородках с голыми бабами, а добрые дела - валюта?".