Жамин Алексей Витальевич : другие произведения.

Вроде бы юмор

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Полная ерунда.


   Опровержение
  
   Никуда нас с тобой сегодня не пустят. Точно не пустят. Нечего было лягушек в умывальник сажать. Не сажал бы, да в бочке очень тесно стало. Надо было выпустить. Зачем ловить, а потом выпускать. У тебя надо спросить, зачем столько ловить, чтобы в бочку не влезало. Да, плохо. Слушай, давай напишем тёте Соне письмо.
  
  
   Какое ещё письмо, тебе упражнений по русскому не хватает, что ли, на которых ты шершней окном ловишь. Я не виноват, что у них там гнездо. Гнездо, всех уже выловил. Куча целая на окне. Шершениное кладбище, Девичий монастырь там устроил. Я не устроил, я хочу посчитать, сколько их в одном гнезде живёт. Почём ты знаешь, что там одно только гнездо, может два, а может три, а может сто. Сто, жди, - шершень довольно редкое животное. Как укусит тебя это редкое животное, так и запишут в красную книгу. Кого. Ясно, кого.
  
  
   Пошли письмо писать, может, поверит, что это не мы в умывальник посадили лягушек. Не мы, а ты. Ладно, пусть, я, но пиши. Что писать. Не думай ничего, я сам продиктую. Уважаемая Софья Николаевна. Что ты пишешь, дурак. Сам дурак, что я пишу. Запятые, кто будет ставить. Зачем. Обращение, дурак. Ой, больно. Сейчас не так больно будет, из-за тебя никуда не пускают. Не из-за меня, ты лягушек сажал. А, ты не ловил, что ли. Ловил, а ты сажал. Вот тебе. Ах, так, получи. Хлоп. Бам. Трахххх.
  
  
   Ну, что всё, получил. Получил. Садись, пиши. Уважаемая...опять гад, опять. Да, ставлю, я, ставлю. Уважаемая, Софья Николаевна, сим письмом сообщаем вам, что... Издевается надо мной, гад. Какой, гад, ты чего. Что такое "сим", надо в "сём", понял в сём письме, сообщаем вам. Скотина, ты. Сам скотина, ...что вы со слепу ошиблись, ведь у вас чашечная катаракта.
  
  
   Со слепу, как писать отдельно или вместе. Ой, блин, вопросы у тебя. А "со слепу" выделять запятыми, ... не наааадо. Выделяй на всякий случай всё, что попадётся, хуже уже не будет. А... Молчи лучше. Один вопрос только, последний. Последний, давай. Со слепу, через черточку. Урод, это дефис называется. Сам урод, чёрточка и есть чёрточка. Это ты, Софе Николаевне скажешь, она тебе даст чёрточку. До конца каникул с участка не выйдешь. Ты, тоже. Что, тоже. Тоже не выйдешь. Пиши давай. Пиши.
  
  
   Естественный отбор или Моська (LIVE)
  
   В приюте св. Пантелеймона рыжая сучка по прозвищу Софи, благополучно опростилась пятью щенками. Были все щенки один лучше другого и могли бы составить счастие не одной собачьей пары, кроме одного самого пархатого, тщедушного и бестолкового. Одно скажем даже материнскую Софкину титьку самостоятельно найти он не мог. Когда сторож приюта Ксенофонт понёс щенков топить - время было голодное - то один щенок выпал из рваного мешка. Ксенофонт был мужиком добрым, всякого в жизни повидал. Пнул недоноска валенком, да оставил жить. Назвали этого щенка Моськой, за его хитрую морду.
   Прошёл год.
   Моська осерчал на Ксенофонта и укусил его за палец.
   Прошёл ещё год.
   Моська научился гавкать.
   Прошёл ещё один год.
   "... Слон, тебя ведь завтра водить будут. Слушай-ка, я тебя облаю для смеха, а ты для смеха - испугайся. Навсегда тебя запомнят. Ну и ладненько, договорились..."
   Прошёл ещё год.
   "...Ваше Высокопревосходительство г-н Моська, покорнейше прошу...наипреданнийший Ваш слуга, Слон..."
   Прошёл ещё год.
   "...Слона за бестолковостью нахождения в бездействии со всякого вида довольствиев снять..."
   Прошёл ещё год.
   "...за вредность суждений, издаваемых хоботом слоновьим мещанина Слона сослать в Камбоджийскую губернию, под надзор к приставу Полпотову до личного его..."
   Прошёл ещё год.
   Орден.
   Прошёл ещё год.
   Почётное гражданство, орден.
   Прошёл ещё год.
   Апоплексический удар от неумеренного грызения сахарных костей.
  
   В баснях есть мораль. А в жизни её нет.
  
   Записал сторож приюта св. Пантелеймона р.б. Ксенофонт.
  
  
   Мормышка
  
  
   Господа, вы знаете, что у нас скоро будет новый мэр. Для того, чтобы обеспечить преемственность городской политики, мы должны начинать работать уже сейчас на новое руководство; кто будет мэром - неважно - ясно, что это будет лицо, приближённое к нынешнему. Единственное место в городе, которое ещё слабо обхвачено это река Болотка.
   Безобразие продолжает твориться, господа, и так год от года. Пора брать это в свои руки. Начинаем наше наступление на неприбранный бизнес с дебаркадера "Мормышка". Указанный плавучий причал, служивший благородному делу швартовки и обслуживанию пассажиров и грузов, теперь представляет собой притон, я не оговорился, господа, натуральнейший притон, кто господа из вас этого не знает? ведь мест в нашем небольшом городе для отдыха не так много, вижу, это знают все.
  
  
   Вот видите, вы мне, кстати, напомнили, пятилетний юбилей после очередного переименования, мы именно в этом, хм, при... не совсем приличном заведении юбилей и отмечали, не плохо, надо сказать, отмечали, но речь сейчас не об этом. Все знают, какова земельная аренда в нашем городе - не подступиться, а водная? - гроши. С этим пора кончать, господа. Правительство пошло нам на встречу и изменило Водный кодекс, это прекрасно, наше дело теперь из крох, которые поступали в федеральный бюджет набрать коврижки для себя... для своего района. Понятно, что таких умников много, особенно в департаменте бассейнов, теперь всё изменится и болотниковцы себя покажут и тут.
  
  
   Начнём с технической стороны, к которой всегда легче всего придраться, вопроса: при компоновке металлоконструкций дебаркадера был использован углеродистый прокат дореволюционного дюймового сортамента, соединения элементов были выполнены с помощью точечных заклепок с полукруглой головкой, а вот балансиры опорных частей - чугунные и стальные - непорядок, исправность всех заклепочных соединений была проверена, в том числе, путем простукивания, а коррозионное повреждение всех элементов оценено ультразвуковым прибором, - это кошмар, - ведь местами железо стало тоньше бумажного листа... В чём дело, что там за шум за столом? Как вокзал? Написано дебаркадер, а мы о чём?
  
  
   Не путайте меня господа, вокзал не может быть с дебаркадером, и, причём на вокзале канализация, зачем она там? Чётко прописаны в отчётном документе по результатам проверки, который сейчас у меня перед вами в работе, результаты обследования нашей природоозорной инспекции: вода для технических нужд берётся арендаторами из реки Болотка и выливается в реку Болотка, куда же ещё им её девать? канализации и вовсе нет, а вот электричество к ресторану проведено от единственного столба, да и тот, господа, расположен на дачном участке начальника милиции, а, следовательно, никакому учёту не подлежит, куда это годится? Разве нет рядом, пусть даже и не рядом, другого столба?
  
  
   Все данные проверки сверены с "Уложением 1923 года" и ни одно уложение по нормативам не проходит. Хочу также обратить ваше заинтересованное внимание на то, что деревянный, я подчёркиваю это, господа, - деревянный, - для тех, кто ещё путает этот дебаркадер с железнодорожным вокзалом, дебаркадер фактически уже не может уплыть по реке, разве что вниз и по частям. До чего надо было довести стоечное несамоходное судно, господа, чтобы оно уже не могло плавать? Какие замки должны были бы быть возведены на нём в качестве дополнительных надстроек, и действительно на нём возведены, для этого. Ужасно.
  
  
   Прошу всех вспомнить о том, какими котлетами по-киевски нас на этом притоне... простите, дебаркадере угощали, разве "это" было похоже на настоящие котлеты по-киевски; господа, даю свою основную берущую руку на отсечение, что нет - не похожи. Вспомните, уважаемые инспекторы, с каким цинизмом директор ресторана показывал нам все сорок четыре документа, необходимые для оформления водопользования, которые к тому же оказались в совершеннейшем порядке, это цинизм, настоящий цинизм, господа. Зачем существует наша природозорная инспекция, если мы не можем найти нарушения? Вот и я говорю, зачем?
  
  
   Вспомним, наконец, об эстетике - внешний вид города уродуется этим стоечным несамоходным рестораном - когда он будет нашим, мы заменим входную дверь, я вам обещаю это твёрдо, заменим. Мы уже вспоминали о канализации, а вот автомобили? Ясно, что в ресторан люди не пешком приходят. Перед рестораном владельцами организована стоянка, она удобна, помните мою лезгинку на ней, и оборудована всем необходимым, но никто с ней кроме наших доблестных сотрудников ГАИ, установивших знак при въезде "Парковка запрещена" для посильного сбора дополнительных средств, о ней не думает, но ведь это нас должно волновать, товарищи... простите, господа, а не ливневые стоки, которые ни с чем не считаются и текут себе, куда им вздумается.
  
  
   Есть предложение: пусть автолюбители, приезжающие отдохнуть в притоне, встают на сто метров вниз по течению прямо на травке, если им не жалко своих автомобилей, и стоят под ливнями, сколько им влезет, но не портят политику городских властей по изъятию дебаркадера. Сейчас прорабатывается вопрос о создании ГУП "Берега Болотки", директором которого будет мой сын, вот тогда и оставим этот дебаркадер "Мормышка" или какой иной в покое. Вот, тогда всё будет в уже наших руках, вся природа без исключения, включая воду, то есть в руках государства, а кому ещё надо доказывать, кроме какого-то там Людовика, что "государство это мы", думаю, что уже никому.
  
   Речь главы Природоозорной инспекции г. Болото на его дне рождения.
  
  
   Клеймо
  
   Что делать-то будем? Да, что и обычно - отмывать и клеймить. Конец года, это тебе не шуточки - без штанов останемся. Без тебя знаю - но клейма-то нет. На, смотри. Что бы ты без меня делал. Ух, ты какое, что-то я такого и не видел никогда. У старшего контролёра спёр - девка дура, не заметила. Сквозим сегодня в ночь? Нет завтра. С субботы на воскресенье, меньше вони будет.
  
   Говорите, что клеймо потеряли. Вы, понимаете, что вы наделали. Вижу, вы и старшим-то совсем недавно, придётся пересматривать ваше назначение. Ладно, ладно не плачь. Иди лучше перепиши все оставшиеся ящики на складе, опечатай их с росписью и порядок. Реветь, тут у меня ещё будет - ох, беда с этими девками сопливыми.
  
   Тишина в цехе полная. Грохот стоит только на спецучастке. Там две тени, похожие на чертей в преисподней, все потные и грязные грузят в кроватки тяжеленные полуоси - почти десяток кроваток уже нагружены. Эй, Светка, отвозить-то собираешься сегодня, давай заводи свой аппарат.
  
   Нагрелась? По-моему нагрелась, давай опять грузить. Теперь две тени по очереди валили полуоси на широченную цепь, которая со скрипом и визгом исчезала в моечной машине. Надо было отмыть от краски, которой обильно была смазана резьбовая часть детали контролёрами. Так метили окончательный брак, чтобы и помыслить не могли ушлые мастера отправить на переделку. После часов двух парки в моечной машине можно было с большим трудом отодрать краску с помощью железных щёток.
  
   Руки разбиты в кровь, глубокие царапины от щёток, даже на ногах. Перчатки не спасают, дрянь эти перчатки. Закончили. Давай грузить. Где там Светка дрыхнет? Масла побольше лей, не так заметно будет и бумагой, бумагой укрой.
  
   Не мужики, нет, и не просите. Да не могу я принять с этим клеймом. Распоряжение вышло, от самого корпусного контролёра. Какое там ещё распоряжение. Всегда с нашего участка принимали. Нет, ничего не знаю.
  
   Понурые тени шли за Светкой. Тогда как обычно. Придётся как обычно. Тени пробрались в самый дальний угол цеха и начали вскрывать железный пол. Дело было не такое уж трудное, главное привычку иметь. Под полом был песок. Ну, что роем? Роем. Теперь разгрузить не принятый как хорошие детали брак и зарыть. Если сдавать в литейку, официально на переплавку, то надо его браком и оформить, а это неминуемое наказание.
  
   Эй, мужики! Везде вас обыскался. Покажи клеймо-то. О, повезло вам братцы - тут две звёздочки, а у меня указание с одной не принимать. Везите быстрее свои детали, а то поспать чуток, ещё надо успеть. Где эта бестолочь, Светка?
  
   Пол снять. Грузить. Светка. Грузить. Мойка. Грузить. Светка. Склад.
  
   Котлетная-железка и пиво, пиво, пиво...
  
  
   Две стороны одной витрины
  
  
   Гусеница ползла по стеклу и думала.
   Вот проползу ещё немного, и лист станет мягким.
   Ещё совсем немного и сладкая зелёная мякоть будет мне наградой.
   Гусеница шевелила изгибами тела, и они устойчиво толкали её вперёд
   Иногда приходилось задерживаться и смачивать присосочки ароматной густой жижицей. От этого гусеница меньше скользила и двигалась вперёд ещё быстрее.
   Она была природно прекрасна и вполне это осознавала, ей даже не нужно было оглядывать себя. Она отлично знала, что цвета она розового, а по спинке пролегла темная полоска, вдоль полоски по краям тёмные точечки, которые бывают у человеческих девочек-гусеничек в весну. Ближе к плечикам гусеница была слегка лохматая, но не выглядела при этом растрёпанной. Не оглядывала гусеница себя ещё и потому, что ползла по стеклу. Чуть наклони головку и любуйся, радуйся, вот оно твоё счастье под ногами, самоличное и родное. Стекло было большое, даже для гусеницы огромное, но она этого не знала, просто думала, что путь такой долгий выпал. Да и что думать - надо ползти.
   Она не вспоминала, как попала на это стекло. Просто всё получилось удачно. Могла ведь и погибнуть. Она сидела на яблоне, как обычно, переночевав в её развилке, и утро не обещало её ничего нового. Но пролетел порыв ветра, не склонный обращать внимание на гусениц и она вынужденно подпрыгнула высоко, высоко. Да и что оставалось делать. Яблоню посадили недавно, и она не была старой и высокой. Это и спасло гусеницу. Только шлёпнулась она здорово, хорошо, что только с утра привела себя в порядок и приготовила свои ножки в путь.
  
  
   Стекло, по которому двигалась гусеница, на самом деле, было витриной магазина. Если бы гусеница не была бы так занята, то она наверняка бы посмотрела глубже, чем под свои ножки. Там она бы и увидела молодую женщину, которая мерила длинные замшевые сапоги. Сапоги и женщина были красивы. Женщина стояла около наклонного зеркала, которое располагалось вблизи пола, под наклоном и рассматривала себя в мягком, приятном сапожке. Его было приятно надевать - словно по чулку можно было провести по нему ладонью, будто расправляя складки, и в бреду не предусматриваемые миланским мастером. Но женщина смотрела на сапожок лишь между делом, главным для неё была её нога в этом сапоге. Она отмечала, как соблазнительно останавливается мягкая ткань сапога под круглой коленкой, как прекрасно смотрится её изящная икра со сбежистым силуэтом, удлиненным высоким каблучком. Она проверяла сапожок и на удобство в нём стопы, прихлопывая о резиновый коврик, и даже приподнималась на нём, перенося весь вес, чтобы проверить устойчивость. Волновала её и цена - она, слегка щурясь, приподнимала привязанный к сапогу ярлычок и долго его рассматривала, правда блуждающий ёё взгляд легко переходил с цены на название фирмы, и она его старательно запоминала, так как не видела ещё в любимом глянцевом журнале. Она вспоминала: нет ли таких у кого-нибудь из её подруг и тогда, взгляд её уплывал в сумасшедшую даль - подруг, наверное, было много.
   Женщина не заметила, как шустрый воробей быстро пронесся вдоль витрины, да и чтобы она подумала. Вот ещё один залетел полюбоваться ею.
  
   Со слов Сытого Воробья записал ЛёЖа
  
  
   Гибель шедевра
  
   Кафе "Уточка" собирало интересных персонажей постоянно. Практически дня не было, чтобы кто-то не отчебучил в нём какую-нибудь чуму. Рядом был литературный клуб, а в него захаживали артисты, художники и подозрительные личности, называвшие себя то дизайнерами, то архитекторами, а то и просто преподавателями русского языка и литературы. Официанты и бармен привыкли к ним как к родным, оценка их поведения вполне соответствовала этой фамильярной привычке. Они ещё иногда бывали объективны. Тётя Шура, уборщица, всегда была в оппозиции революционерам от пера и кисти. Её отсталость и косность взглядов в полную силу проявились как раз позавчера.
   Подумайте, какое дело, гиганты пошалили. Это не основание для оправдания вандализма. Два бородатых монстра нарисовали замечательную картину на зеркале в туалете. Весь персонал кафе ходил ею любоваться.
  
  
   Начнём с того, что тётя Шура вообще не оценила, несомненно, высокую художественную ценность сего произведения. Всё её внимание непрофессионально сосредоточилось на материале и, частично, технике исполнения. Будто профи какая. Ребята использовали собственные экскременты предусмотрительно ими не смытые и не потерянные навеки для искусства. Большого новаторства в этом не было, тётя Шура могла и не знать, многие так уже делали, даже в баночки запечатывали. Сила искусства проявила себя со всей силой, уж извините за тавтологию, именно в использовании старинной рембрантовской методики. Использованы были кисти и пальцы собственных рук и даже тётя Шура, не обратила бы на это внимание, если бы приятели не нанесли необходимой прозрачности и глубины фон с помощью её швабры.
  
  
   Как же влияет случай и простое стечение обстоятельств в создании шедевра! Не забудь тётя Шура свою швабру на видном месте, не было бы такого фона. Не выпей приятели по рюмашке ликёра Шартрез после трёх бутылок водки и двух чашечек кофе по восточному и всё. Всё - шедевра нет. Понятно, что, когда речь идёт о шедевре важна каждая деталь. Сюжет мы никогда не забудем. Это просто фантастика. Что может быть оригинальнее ню. Да уж ничто. Для этого, то есть для снятия натуры, за сходную плату была куплена известная всему кафе девочка по имени Незнакомка.
  
  
   Потрясает, нет, разумеется, не факт снятия девицы, а сам момент её приложения. Приложения не в переносном смысле, а в самом прямом. Приятели взяли девочку в состоянии ню, аккуратно её обмазали материалом и, раскачав на руках, вмазали её прекрасное молдавское тело в панорамное зеркало. Как не выскользнуло и как удалось, учитывая настрой, перебросить через раковины, не знаю. Но самое страшное не это. Погиб шедевр. Констатирую печальный исторический факт. Тётя Шура, произнося массу нехороших, некультурных слов, смыла всё, используя вульгарный шнур Эсмарха. Надет шнур был на носик водопроводного крана. Всё - нет больше шедевра.
   Валик
  
  
   Маляр ремонтной бригады СУ-155 Борька Балагурин находился в ужасном настроении. Накануне он поссорился с сестрой, и та обещала, вложив в обещание всю силу слепого женского раздражения, лишить его всей части отцовского наследства. Ссора произошла из-за сущей ерунды. Будучи в подпитии, Боря попросил сестрицу выделить ему в управление долю в месторождении бокситов на островах Новой Гвинеи. С его точки зрения, это было вполне законным требованием. Сестрица Ленка вволю поплясала на отцовской могиле с пакетом наследственных бумаг и, благодаря женской изворотливости и природной склонности к крючкотворству, ей досталось совершенно всё то, что должно было достаться Борьке.
  
  
   Она даже проявила милосердие. В насмешку, считал Борька, назначила ему пожизненную пенсию, начисляемую с доходов ВИА "Молчащие". Ему-то пожизненную, а вот кто знал, что не пройдёт и двух лет, как "Молчащие" замолчат навсегда. Хорошо хоть, - а это ещё надо доказать, - самая сексапильная поп-дива из "Молчащих" успела достаться бывшему паевому владельцу ансам-бля Борьке. Солистка замолчавших "Молчащих" совсем не молчала, а требовала от Борьки денег, причём желательно каждый день, а то и по два раза, от иных же встречных требований Борьки, поступавших не чаще раза в неделю, она упорно и коварно отказывалась. Куда это годится? Вот и пришлось Борьке нажать на сестрицу, хотя чувствовал, что это бесполезно, но выпил элитного коньяка Кенигсбергского разлива и решился.
  
  
   Результат был не только ожидаемым, но и печальным, то есть именно таким, каким он и был сегодня. Лохматый засохший малярный валик, который держал Борька в руках, очистке не поддавался. Это простое действие по его отмывке стимулировало мозговую деятельность в принципе и анализ ситуации в частности. Сестрица не только не выделила ему часть Новой Гвинеи, богатую бокситами, не только обещала, что его выгонят с работы из СУ-155, но ещё и послала его на малое, но очень обидное количество букв. При этом уже вдогонку бросила, что если ещё раз поступит подобное требование, то её муж - мэр - сотрёт его, Борьку в порошок. Однако если он будет вести себя тихо, откроет свою маленькую, никому не известную фирму, то всю жизнь будет получать выгодные подряды и красить всё что попадётся в городе наилучшим образом и по наилучшим расценкам.
  
  
   Когда валик был уже почти очищен и начал даже принимать в себя растворитель, а не отрыгивать им капризно, в подсобное помещение вошёл бригадир. Он бесстрастным голосом объявил Борьке о том, что он уволен, а расчёт ему не полагается, так как все начисления на отпуск и оставшиеся по нарядам деньги ушли на оплату испорченного инвентаря рабочим пятого разряда Борисом Балагуриным, т.е. именно им самим, просто названным вполне официально. Боря так же бесстрастно выматерил бригадира и пошёл забирать испорченный им инвентарь, который, по сути, он насильственным методом теперь приобрёл.
  
  
   Когда он уже чистенький и отмытый от капелек краски на лбу, помещенных туда упрямым, брызгающим валиком, и держащий в руках узелок с личным имуществом, стоял у выхода жилого комплекса "Аврора", к нему неожиданно подошёл тот самый бригадир и заговорщическим голосом произнёс: ты должен понять меня, Боря, звоночек был. С самого верха звоночек, а за валик отдельно попрошу прощения, ведь не простой он, свойство полезное имеет. Не могу так тебе его отдать, списать надо было его обязательно за малые деньги. Поэтому и отдал его тебе вчера в работу, предварительно испортив алебастром. Так слушай, этот валик при покраске каждого квадратного метра потолка слегка уменьшается, зато красит потолок сам и со страшенной скоростью. Учти, только потолок.... А, когда он уменьшится до высоты ворсинок в твой мизинец, с тобой произойдёт самая страшная вещь на свете, если не избавишься вовремя от этого чёртового валика.... Ты, не сомневайся, его ещё на годик хватит, передаю только потому, что жена просила стену в кухне покрасить, а я сдуру валик на неё запустил, уж больно неохота было бесплатно трудиться. Теперь моя жена это большой тюбик с краской, а я если ещё раз так сделаю, то сам валиком стану... Короче алгоритм такой: кто просит тот краска, кто делает тот валик, понял, а впрочем, тут и понимать нечего - сплошная магия.
  
   Прошёл год. Миллионы квадратных метров потолков были выкрашены. Борька вышагивал по своему собственному роскошному кабинету и диктовал рыжей секретарше письмо. Письмо было следующего содержания: уважаемый господин мэр, вынужден отказаться от вашего предложения по осуществлению всего комплекса малярных работ в принадлежащем вашей жене дебаркадере Речного вокзала. Стены, полы и другие покрасочные объекты наша фирма не покрывает.... При этом он задумался и оглядел с ног до головы секретаршу. Покрытие... осуществляется.... Ласточка, не пора ли нам слегка отдохнуть, улетев на Мальдивы? Пора. Я так и думал. Продолжим, дорогая, письмо: ... в качестве компенсации за вынужденный отказ от контракта, предлагаю вам на выгоднейших условиях главный инструмент извлечения прибыли нашей фирмой....
  
  
   Самолёт набирал высоту, в салоне первого класса удобно расположились Борька и его рыжая Ласточка. Борька в задумчивости протянул руку и погладил круглую коленку Ласточки. Он с большим удовлетворением думал, теребя ажурный чулочек, но, рассматривая при этом только свой мизинец: даю этот пальчик на отсечение, никогда они не откажутся от такого валика, надо будет через недельку начать отслеживать новости из России, а пока....
  
   ... Мэр-валик истошным скрипом вещал своей жене Ленке-тюбику: говорил тебе пожиже бы надо, так нет опять нагустила...
  
   Важные дела
  
   Куда она меня тащит. Было так хорошо. Одели, накормили, всё обычно и потому хорошо. Вдруг сказала, мы идём сегодня по важному делу. Не понимаю, почему их так мама любит, эти важные дела. Почему надо второй раз причёсывать меня, при этом так впиться в шею и скоблить щёткой, что она, вот-вот протрётся.
  
  
   Голова протрётся, а, что ещё. Как я буду. Куда я буду ходить с протёртой головой. Она же сама говорила, эти штаны ты протёр до дыр. Мне они так нравились, штаны, в них так было удобно, они были с такими замечательными, большими карманами. Главное в них было то, что если они рвались ещё раз, то за это больше никто не ругал.
  
  
   Один даже был с застёжкой. Карман с застёжкой это мечта, туда и шарики можно положить и что угодно, сыпучее и катучее и секретное, то, что прятать надо ото всех. Мама сказала, по этим штанам помойка давно плачет. Как плачут помойки, я не знаю. Не знаю, я очень много, а мне не говорят. Спрашиваю, мама, мамулечка, как помойки плачут, а она отвечает. Бомжом, сыночек, станешь, если меня не будешь слушать, тогда узнаешь. Очень всё хорошо узнаешь.
  
   Вот, наконец, мы идём. Нет, оказывается, ещё не идём. Сижу одетый в прихожей, а мама опять убежала, она забыла перекрасить глаз. Один раз уже покрасила, но видно, что-то попалось ей не то, приходится перекрашивать. Ну, не знаю, краска там плохая была, а может быть, рука у мамы дрожала. Как ткнула в него, он стал красный, распух и улетел на небо. Небо с маминым глазом. Голубое небо и голубой мамин глаз, они такие похожие, не видно теперь стало, где глаз, а где небо.
  
  
   Что ты расселся, я не расселся, я сижу, нет, расселся. Их, взрослых не переспорить. Пока на ботинок посмотрю, вот-вот развяжется, ага развязался, как раз там, где я хотел, для этого и смотрел, смотрел на шнурок. Он развязался, я как бабах, так и думал, шнурок развяжется, я на него наступлю, разобью себе лоб, как давно уже было, и мы никуда не пойдём, а мама скажет, опять провалили важное дело. Из-за тебя скажет, провалили. Я так долго этого ждала, так об этом мечтала. Провалили.
  
  
   Как можно мечтать о такой ерунде как важное дело. Вот велосипед, дело важное, cкэйт, ух ты, очень хорошее, важное дело. Ещё хорошее дело мобильник, мама свой не даёт, он постоянно при ней, а сама показывала, там такие есть игрушки классные, но... мама не играет в игрушки, у неё столько важных дел, мама играет в важные дела. Она без конца одевается и говорит у меня сегодня важная встреча, от неё многое зависит, для нас с тобой. Для меня ни одно важное дело ничего не значит, ничего от него не зависит и, никогда у меня ни от какого важного дела ничего не менялось.
  
  
   Пришла к ней тётя Катя, она куклы делает и продаёт, очень даже дорого продаёт. Мама говорит молодец тётя Катя, умеет жить. Играть в куклы это жить. Я хотел спросить, в куклы это жизнь. Нет, мама бы ответила, - продавать куклы, - вот это жизнь. Только, если дорого продавать, в тёплом красивом магазине, где не надо мёрзнуть, где нет мокрого липучего снега, но там нет и скэйтов классных. Дрянь эти магазины, там тебя куда-то всё время ставят или сажают, потом говорят, подожди, потом, когда уже ждать не можешь, говорят, не мешай, потом говорят, опять, сколько можно мы уже с тобой ходили, а я снова хочу, нечего меня было чаем поить, хочу доктора пейпера, а не чай.
  
  
   Такси, вот здорово, мама взяла такси, почему она ругается, такси это здорово, а мама говорит, что просто опаздываем, ей ещё к тёте Кате надо успеть, а что успевать к ней она всегда почти у нас, или мы у неё, или мама к ней бежит со всех ног, а потом сидит и сидит, курит и курит, пойдем, мама домой. Нет, подожди, и опять подожди, мне тетя Катя важное, что-то должна сказать. Главный враг мой это важное, вот вырасту и не буду ничего важного делать.
  
  
   Приехали. Вот мой папа. Вот мой бывший любимый папа. Он тоже сейчас скажет, посиди, поиграй, мне надо с мамой поговорить. Потом отведёт меня в кино, смотреть детский и от того очень скучный фильм, накормит всякой вкусной дрянью, которую я так люблю и от которой потом так болит живот. Потом скажет, ну, всё, пошли с мамой встречаться. И опять мы будем долго, очень долго встречаться с мамой, потом мы поедем с мамой домой, может даже на такси, если папа даст денег. Дома меня опять будут заставлять мыть руки и не мешать, никому не мешать.
  
  
   Мамы и Папы, когда вы со мной, со мной поговорите, когда вы бросите свои телефоны, свои компьютеры, автомобили, квартиры и дачи, когда бросите играть в свои важные куклы, эти важные куклы-дела, вы просто должны, нет, вы обязаны со мной поговорить.
  
  
   Бутлегеры
  
  
   В тот год по всей стране вырубали виноградники. Мы легко врубились в ситуацию. Счастье не выдают по талонам, его покупают за звонкую монету. Спиртовые заводы взять было трудно, там работали ребята из другой мафии. Красный цвет слишком тенденциозен. Мы предпочитали зелёный. Зелёные директора при социализме оставались только в потребительской кооперации. Это был очень верный ход. Помощник секретаря Октябрьского райкома комсомола взялся обзвонить зелёных директоров. Кто-то из них ему не понравился, а мы спорить не стали. На первое время и десятка должно хватить.
  
  
   После тщательного отбора, на почве личного знакомства директоров осталось трое. Сошлись в цене и начали работать. Подмосковный городишко, допустим это Михнево. Задворки страшенные. Подъезд к заводу пролегает по трём железнодорожным путям. Вся машина забита канистрами. Время года лето, а здесь поздняя осень. Грязные корпуса машиностроительных соседей. Чёрные остовы разрушенных механизмов, но не пейзаж интересен. Охранник стоит за своей крашенной в голубой цвет вертушкой, засунув руки в бесформенную форменную спецовку. Напротив фигуры охранника висит тяжёлый чёрный телефон. Антонину Витальевну, попросите, пожалуйста. Мы приехали, Антонина Витальевна.
  
  
   Весёлая толстая тётка с бегающими по лицу клопами-глазками проводит нас в грязное подсобное помещение, тут оно гордо именуется складом. Сколько будете брать? Двести сорок литров. У нас двадцать две канистры. Что же так мало, ребята? Договаривались минимум на пятьсот. Ничего, через неделю ещё приедем. Хорошо, как будете грузить? Подгоните машину к окну склада. Это окно? За бочками на высоте почти двух метров узенькое продольное окошко. Встанете на ящики, а там примете. Рассчитывайтесь по семь рублей за литр. Вот вам накладная, на всякий случай, сами заполните. А это что тут у вас такое? Соломка. Ого, солёная соломка, сейчас дефицит. Сейчас всё дефицит. Ну, возьмите себе по упаковке, пригодится.
  
  
   Чёрный негибкий шланг вставлен в чёрную промасленную бочку. Кто будет отсасывать? Я не могу, я за рулём. Чёрт, а я не пью, что делать? Хорошо, трезвенник, рискну. Мандариновая семидесятиградусная настойка обжигает нёбо. Грузим канистры, что сделать совсем непросто. Волга тяжёло проседает. Весь салон заставлен канистрами, все в багажник не влезли. Хочется пить. Сходи в цех, возьми несколько бутылок лимонада. До Москвы едем без приключений. На въезде, уже миновав основной пункт ГАИ, нарвались на экологический контроль. Это модно сейчас. Проверка выхлопа ни к чему хорошему не приводит.
  
  
   Вы, по-моему, выпили, гражданин. Нет, я просто прополоскал рот настойкой. Что за настойка? Мандариновая. Крепкая? Семьдесят, могу отлить вместо штрафа, подойдёт? Погоди, схожу на пост, возьму тару. Тару не нашёл. Пей быстрее лимонад. Давимся лимонадом. Жуткая, тёплая, пенная дрянь. Воронки нет. Дербаним пачку Явы, из серебряной бумажки делаем воронку. Запах стоит потрясающий. От поста ГАИ движется заинтересованная фигура. Что здесь происходит? Вы пили! Пьём вторую бутылку лимонада. Конфликт исчерпан. До центра Москвы добираемся без приключений. Лубянка. Чёрные ворота в небесно голубом здании министерства. Заезжаем во двор. Нас встречают ребята из типографии. Привезли? Да. Помощников тут много. Выгрузка происходит быстро. Погрузка идёт гораздо тяжелее. Обмен состоялся. Волга просела до земли.
  
  
   Настойка обратилась в учебники скоростного освоения Иврита. Теперь на Фрунзенскую набережную в подпольный еврейский иммиграционный центр. Тут с нами рассчитываются наличными. Делим бабки пополам. Откладываем сумму на двести шестьдесят литров. Полный идиот этот Маркс - прибыль всего сто двадцать процентов. Жуём солёную соломку, запиваем сладким лимонадом. Может успеем сегодня ещё раз к Антонине сгонять, она ведь просила забрать пятьсот. Звони. Где тут автомат? У тебя две копейки есть?
  
  
   Алхимик
  
  
   Привезли. Вижу, что привезли. Я прикажу слугам отнести клетку в башню, там всё приготовлено для работы. Месье Ригран, пройдите в дом, там вас ожидает скромный ужин. Я спущусь к вам позднее, когда освобожусь от неотложных домашних дел. Да, крестьяне опять не поделили выпас, куда им без меня решить всё по-человечески, одна скотина на уме. До встречи. Де Дибол, а именно он, был хозяином поместья, скрылся из глаз.
  
  
   Месье Ригран прошёл в дом. Для кого-то это дом, подумал Ригран, а по мне так замок или дворец, уж не знаю. Он шёл по направлению к дому, а впереди бежал слуга, он постоянно оборачивался, улыбался, кланялся и взглядом проверял, уютно ли двигаться позади него Риграну. Это раздражало, но ясно, что привыкнуть можно. Проходя мимо розовых кустов, которые буквально опутывали дорожку, ведущую к дому, Ригран увидел кучки, оставленные неутомимыми кротами и рассмеялся, слуга немедленно обернулся. Ничего, ничего продолжайте следовать, всё в порядке.
  
  
   Больше он не смеялся, чтобы не пугать слуг, а сам продолжил приятное воспоминание. Он вспоминал сейчас Фому Аквинского, какое у того было лицо, когда садовник принёс им настоящего крота. Эта смесь брезгливости, расстройства от утраченного спора и ещё многое другое, что обычно свойственно гению, когда он на минуту сам себя поставил в тупик. Не улыбаться было невозможно. Он так и сделал, но уже додумал до конца приятное воспоминание. В садике Сорбонны, они тогда с Фомой увидели такую же кротовую кучку. Фома тут же бросился в бой, он заявил, что у крота не может быть глаз. Ригран ответил, что у крота глаза есть.
  
  
   Два часа они непрерывно выдвигали друг другу аргументы каждый в пользу своей теории. Случайно их услышал садовник и принёс живого крота, видно пожалев двух учёных мужей. Каково же было удивление садовника, когда его не только не похвалили, но и отругали. Опомнившись от шока, при виде маленьких, но явственно проступавших на мордочке глазёнок, Фома заявил, мы спорим о принципиальном кроте, о существовании у него принципиальных глаз, в принципе, ты понял исчадие сада и Гоморры.
  
  
   Ригран поужинал с большим аппетитом. Невероятного вкуса мягкий сыр, который он просто втирал в булку, произвёл на него неизгладимое впечатление. Никогда ещё, никогда я не ел ничего подобного, думал он. Когда к нему присоединился хозяин, то есть месье де Дебол, первое, что он у него спросил, это был сыр. Ах, сыр, сказал месье де Дебол, ерунда, вы не пробовали ещё его с различными добавками, с Пармской ветчиной, с луком, из него, кстати, получается прекраснейший суп, с грибами, особенно с белыми, просто отлично, я велю принести немедленно.
  
  
   Нет, нет, сегодня я сыт до полного изнеможения, лучше распорядитесь принести ещё того сидра, который я пробовал у вас в прошлом году. Де Дебол, щелкнул пальцами и отдал распоряжение слуге. Пока у нас не очень серьёзный разговор, я всё-таки хотел бы уточнить, каким образом такой сыр получен, я вижу, что обычным способом он быть получен, не мог. Да, раз вы так приятно любопытны, я буду краток, но точен. Вы, конечно, знаете, что можно сухой сыр натереть на мелкой тёрке, разумеется, это не новость, но я пошёл в своих изысканиях дальше, я измельчил сыр после сушки до каменного состояния в пыль.
  
  
   В пыль, воскликнул месье Ригран. Именно в пыль, затем разложил пыль по формам, внес туда некоторые добавки, известные и вам и мне как соли плавления, ещё кое-что даже не помню точно пропорции, потом вам передам записи, и нагрел в печи, очень плавно повышая температуру, вот результат, он перед вами. Позвольте уточнить, а какова была температура в печи. Почти точно вам скажу, судя по скорости отдёрнутой слугой руки и последующих исследований его ожогов, что-то около температуры двух кипящих вод.
  
  
   Вы, просто гениальны, это великое изобретение нашего века, я считаю, что за таким сыром будущее, через какие-то три, пусть четыре столетия его будут есть, буквально все, это революция, а позвольте вас, месье, спросить, какой у него срок хранения. А вот, извольте, вот на фольге я выбил дату, до которой его можно потреблять, так, этот сыр, который вы ели, можно употреблять ещё почти шесть месяцев. Шесть, вы не оговорились месье, целых шесть месяцев, невероятно, это фантастика, я просто поражен вашим успехом, при такой свежести и вкусе, да, не могу ничего добавить, революция в сырах.
  
  
   С вашего позволения, месье Ригран, вернёмся к нашим делам, я уже был в башне и тот, которого вы привезли из Мелиссоты, приступил к работе. Конечно, я следовал всем, абсолютно всем вашим указаниям, всё было приготовлено заранее, даже жабий помёт в необходимом количестве добыт и многое другое, пришлось также отловить не менее тридцати падших женщин в Сан Тропе, но мы справились, теперь они обриты в нужном месте, и материала должно хватить. Сера, селитра, уголь, нитроглицерин и так далее, всё по списку, приготовлено. Я думаю, ваш гений скоро справится, и мы его отправим месье де Бертолетто, в срок.
  
  
   Тут раздаётся страшный взрыв, из окон сыплется стекло, рассыпаются все китайские вазы, которые стояли на камине, падает два портрета предков. В обеденный зал вбегает слуга и говорит дрожащим голосом, месье, Южной Башни больше нет. Месье де Дебол, поправляет на голове причёску и произносит, да печально, но лучше, чем в прошлый раз, придётся вернуться к нашему разговору, как всё сложно всегда и не вовремя после хорошего обеда, месье Ригран, вы готовы, надеюсь, ехать снова в Мелиссоту.
  
  
   Яичница
  
   Бредёшь себе по жизни, что ещё делать, коли живёшь. Делаешь иногда быстро, иногда медленно, всё то, что так не любят сейчас в рассказах, а всё равно это делаешь. Выходишь, входишь, умываешься, едешь, приезжаешь, ешь, но - стоп. Еда это святое, как давно не паразитирует литература на этом интересном занятии, никогда это не надоедает. Всем это понятно и интересно. Думаете, издеваюсь - ничуть. Мне тоже это интересно, например, сегодня приготовил себе гадючью яичницу. Дело в том, что в нашем серпентарии, нет-нет, да яйцо и перепадает не опоздавшему голодному, любителей-то много теперь.
  
  
   Не успеешь что-то оригинальное для себя придумать или выбрать, и хвост позади выстроился. Это полбеды, хуже, когда думаешь, ну вот, соригинальничаю сейчас во всём вкусе, ан нет, только оглянёшься по сторонам, а в пору уже самому в хвост становиться. Кому как, можно и в хвост, но почему-то хвосты не люблю. Гораздо лучше середина, не золотая, так посеребренная слегка, но всё-таки середина. Жаль, что далеко не все змеи яйца откладывают, большинство этих тварей предпочитает таскать их в животе, там, в определённый момент мамочка их давит, выпускает на волю живых змеёнышей и прощай яичница. Кто любит, может поймать выводок.
  
  
   Мне не нравится мясо змей, сырыми ещё ничего, протеин и всё такое полезное, но вот не заставишь же себя есть всё время полезное, вкусного тоже хочется. Жареные, загорелые и худые, они никуда не годятся, - хрустят позвонками, плохо жуются, вкус явно недостаточный, сока мало. Можно бы и запечь, но кто же не знает, любое запеченное приобретает вкус того, в чём запекали. Так мы договоримся и до модельного платья коктейль, брильянтового колье, благоухающего парфюма и до опилок. Некоторые уже до них и договаривались, но это однолюбы. Однолюб говорит так - лучше соуса нет ничего на свете. Вот нет и всё тут.
  
  
   Ему начинаешь рассказывать, о том, какие тайки бывают, негритянки, какие распрекрасные кудесницы в любви монголки с коническими своими нежно-тормозящими сосудами, молчит, дуется. О чём это я, ах, да, о соусах и опилках, так вот один замечательный француз говорил, дайте мне опилки, я приготовлю к ним соус и попробуйте мне потом сказать, что ели не цыплёнка, - вот какие бывают однолюбы. Слизняки гораздо приятнее, они не такие жесткие, но это не главное, - проскальзывают они, вот что ценно. На язык положишь, чуть тебя передёрнет и готово дело, слизняк уже там.
  
  
   Процесс не очень интересный, казалось бы, интересен сам объект потребления, так и нет. Послевкусие замечательное остаётся. Вся прелесть в его отсутствии, никогда после слизняка не скажешь, ел ты его или не ел. Наслушался всего на свете, понял, что полный дурак и успокоился. Получается абсолютная чистота помыслов, хрустальная любовь к девушке, пище, к жизни, у кого, на что фантазии хватает, тот то и думает по поводу съеденного слизняка. Вернёмся к яичнице, гадючьей, конечно, какой же ещё.
  
  
   Рогатые пупырчатые гадюки просто прелесть. Сами посудите, любят любой песок, горячий он или холодный их совершенно не волнует, чистюли каких поискать, верны как никто. Никого никогда не соблазнят, уж никого кроме вас точно. Характер золото - ни погладить, ни приласкать себя не позволят никогда, просто никогда, а ведь вам этого и не надо, вот в чём прелесть. Делай свои гадючьи дела моя милая и оставь меня в покое - таков ведь идеал. Красота, да, это важно, спору нет, но и здесь они на первом месте, рогатые. Посмотришь на такую чешуйчатую не моргающую прелесть, углубишься в её образ девичий, потом отвернёшься, и вот тут начинается самая настоящая красота.
  
  
   Ох, и красотища вокруг, хочется песни петь. Совсем тебя уже не волнует, что смотришь ты на стены, облупившиеся от противной блёклой зелёной краски, ненавистного своего серпентария. Полон ты своих грёз, кажется тебе, что ты где-то далеко, в Азии, где ещё уважение к нам осталось, к нашему сознанию индивидуально паразитическому. Правда и там уже ценителей мало осталось настоящих.
  
  
   Дошли до того, что за Гюрзу, вы представляете себе, что-то более ядовитое, я нет, так за неё только десять долларов дают, а он падает постоянно, не он, а доллар, постоянно. А ведь вложение-то какое, не то вложение, а выгодное, ведь в белом длинном бязевом мешке змея может жить почти месяц без еды и воды. Жаль, очень жаль, что в змееловы теперь по блату только берут, на весь Узбекистан, например, их только семь человек, во везунчики. Увидеть боевую стойку Гюрзы, это мечта всей жизни.
  
   Подумал обо всём об этом и приготовил себе самую простую из куриный яиц, даже не мудрил ни с чем, простую глазунью сделал. Сделал и съел, с чёрным хлебом, гадючьей-то хорошо поесть, но так её мало.
  
  
   Тайное сокращение
  
   В комнате с тёмным потолком сидят пять мужчин. Они очень удручены. Это видно по горбам на их дорогих пиджаках, которых обычно просто и быть не может, если пиджаки действительно дорогие, но они есть и поэтому делаем вывод: дело - дрянь.
   - Мы здесь собрались сегодня по очень печальному поводу, - держит речь самый тёмный пиджак, - необходимо провести тайное сокращение штатов.
   - Как это возможно, только что всех утрясли, - реагирует пиджак в мелкую клетку.
   - Как бы то ни было, указания из Саннингхилла мы выполняем всегда...
   - Хорошо ему там рассуждать, а каково нам расставаться с любимыми сотрудниками, - серый пиджак всхлипывает и утирает бегающие глазки красным платочком, вытиснутым большим пальцем из бокового кармашка, при этом он нервно жует край такого же по цвету галстука.
   - Пожалуйста, без эмоций, джентльмены. Есть пожелание акционеров сократить всех сотрудниц на букву "Б". Вот примерный список, - тёмный пиджак достаёт мятый, но ещё горячий список из кармана штанов.
   - Кандидатура: Байтулетова Виолетта, - прошу вносить предложения.
   - Виолетту никак нельзя сократить. Она носит ажурные колготки уже второй год, и ни разу не порвала. Это очень аккуратный и грамотный специалист. Я за неё ручаюсь.
   - Выводы сделаем позже, пока высказывайтесь...
   - Давайте следующую, мне лично Виолетту совсем не жалко, она умудрилась познакомить меня со своим мужем прямо в моём кабинете. Уверяю вас, это было совершенно некстати, она в это время отчитывалась за неделю своего отсутствия, которого я не переношу.
   - Я представления не имею о ком вы тут говорите: в своём отделе я ни одну сотрудницу в ажурных чулках ни разу не оставил без внимания, а тут какая-то Виолетта!
   - Она часто перекрашивает волосы и меняет губную помаду, я тоже раньше путал её с Бабахиной, но потом, когда Байтулетова предложила мне выкупить её недвижимое имущество для последующей сдачи в аренду её мужу, я больше никогда с Бабахиной её не путал, та признаёт только всё сразу: баш на баш.
   - Тогда, в порядке предварительного решения: сокращаем Бабахину.
   - А как же быть с Виолеттой? Остаётся?
   - Если вы раскошелитесь ей, наконец, на новые колготки, то остаётся.
   - Бабахину нельзя трогать, никак нельзя....
   - Что за новости, захотим и тронем! Ерунда какая.
   - Нет, это не ерунда. Если вы ещё не замечали, то сообщаю для невнимательных боссов и неосмотрительно темпераментных: у Бабахиной хвост!
   - Какой ещё хвост? - тёмный пиджак почесал то место, где бывают обычно хвосты, - Вы намекаете?
   - Именно, намекаю и утверждаю: нам никому не поздоровится, если мы тайно сократим ведьму, никому..., думаю, даже в Саннингхилле....
   - Джентльмены, перейдём по списку далее, а то никогда не кончим....
   - ...с такими проблемами без Виолетты ничего не решим....
   - Прошу не отвлекаться у нас следующий кандидат: Бракова Елизавета. Кто не будет её защищать?
   - Я не буду, - с готовностью выплюнув галстук, говорит серый пиджак, - ничего хорошего она мне ни разу не сделала. Это печально, но факт.
   - Так и давайте факт, а не рассуждайте вообще.... Так каждый из нас может сказать о любой, здесь не присутствующей.
   - Пожалуйста, и не один: она вытащила меня из моря, когда мне хотелось утонуть именно на Лазурном берегу, а не в какой-то там Клязьме; она вставила мне новую батарейку в кардиостимулятор, когда хирурги отказались рисковать моим здоровьем; она вынула меня из петли Нестерова, когда я испытывал свой новый вертолёт; она лишила меня девственности в сорок семь лет; она....
   - Достаточно..., думаю, последний аргумент был более чем убедителен для того, чтобы принять окончательное решение: Лизочка Бракова переходит в мой департамент, возражений нет? Тогда следуем далее: ...., простите, нецензурно выраженная фамилия... Эмилия.
   - Предупреждаю, - завопили все хором, - если вы сократите эту даму, то мы немедленно подаём в отставку. Пусть саннингхиллцы трудятся на благо родины, мы отказываемся....
   - Спокойно, джентльмены, - тёмный пиджак убирает уже остывший список в карман, - вы забыли одну очень важную вещь. Вы забыли, что у нас "Тайное сокращение", понимаете, тай-но-е! Мы сделаем вид, что сократили всех на букву "Б", а сами сократим всех сотрудниц на букву "П". Предлагаю, чтобы вовремя вернуться на рабочие места и не затягивать наше общение с заждавшимися нас "Б", голосовать списком. С писком!
  
   Все джентльмены хором пищат от радости и гурьбой выходят из совещательной комнаты с тёмным унылым потолком, который местами светлеет и превращается во вполне обычный, ажурный.
  
   Сумасшедший пароход
  
  
   Не помню в какой точно день, пришла мне в голову чудная мысль - прокачусь-ка я на пароходике. Вот дела; купить билетик, тёмно-синенький с номерочком и поехать. Купил и точно синий оказался, правда, не тёмный, а вполне блёклый, каковому и положено было оказаться при массовой, экономной печати. Строение мне тоже не понравилось - кому понравится сарай, из которого ещё и ветер дует. Натуральный ветер. Покупал билет в этом сарае, а меня чуть не выбросило за парапет набережной, так из окошка дунуло. Лежу на парапете, а строгая тётка высунула голову в окошко и кричит на меня, чего разлёгся стрючком, а ну марш на пирс. Хотел спросить, где пирс-то ваш, но сообразил - лучше не спрашивать, правильно сделал.
  
  
   К окошку сунулся при мне один прохожий, а когда я уже отплывал от причала, так ещё видел ноги его торчащие из того самого окошка, вот и покатался бы тогда на пароходике. Проходил когда по трапу на пароход, то как-то мне не очень понравился матрос, билетики проверявший. Всё бы хорошо в нём, да вот повязка на глазу, нож кривой за поясом, платок на голове кровавыми пятнами покрытый, зуб золотой, нога одна деревянная, да ещё пистолеты, - всё понимаю, время тревожное, но напротив-то Кремля зачем пистолеты? в космонавтов и то сейчас не стрельнёшь - не интересны они, не говоря уж об остальных; в тех, которые по делам молодёжи особенно не стрельнешь, ведь сегодня они по делам, а завтра? Вот то-то и оно... воздаётся всегда тем, кто не при делах.
  
  
   Гуляю по палубе, осматриваюсь, народ куда-то в глубину сгрудился, может ветра не любит, может просторов узких речных, признаться об этом не задумывался, хожу, исполняю свою волю - кататься на пароходике. Пытаюсь прогуливаться и кататься с душой, раскрываю грудную клетку на всю ширь плеч, ртом хватаю, вот непонятно, а что я хватаю? да пожалуй, одну солярку недогоревшую и хватаю, и вижу: плывёт наш пароходик прямо в берег; нет, нисколечко не преувеличиваю - прямо в берег. Делать нечего, команда ни ухом, ни рылом, бреду в отчаянии к капитану. На дверце железной и вполне невзрачной для капитанского ранга вижу надпись на времяночке картонной - не тревожить: "я правлю". Постучал, пальцы отшиб на руках и ногах, никто не ответил, захожу...
  
  
   В хорошем кожаном кресле сидит волк, уж морской, речной или как у них там у водных бродяг их величают не знаю, но только, по моему разумению, сидит передо мной байкер, самый прожженный байкер, со всеми атрибутами - весь в коже, в заклёпках блестящих, а перед ним лежит толстенная папка с рукописью, забыл сказать ещё - ноги на штурвал заброшены, в зубах карандаш, ну не карандаш, конечно, дело-то в наши дни происходит, потому не карандаш, а маркер, противного жёлто-зелёного цвета. К такого рода делам я привык; вижу, что всего несколько листочков перевёрнуто у волка от начала, спрашиваю: давненько правите-то, может помочь? Головой кивает, дескать располагайся.
  
  
   Сажусь, откладываю нижнюю половину рукописи, как и положено, когда быстрее прочитать надо; жаль, что нас всего двое, хотел спросить капитана, может этому с ногой деревянной дать, на троих бы разделили, быстрей бы и в печать вся эта ерунда продвинулась, но вовремя вспомнился мне его золотой зуб, с таким зубом не пройдёт никакая правка, это точно вам говорю. Отложил половину и не забыл в титул заглянуть, интересно всё-таки, ведь название это половина романа, уж, что это роман я не сомневался, а название романа "Воспоминания о красной Индиане". Чего только не приходится читать у этих прозаиков, почитаем и мемуары, где наша не зачитывалась.
  
  
   Вы, знаете с первых же строк, хоть и с середины меня захватило: ... клубы дыма вырывались из спаренной выхлопной трубы, дорога летела назад, как взлётная полоса под крылом аэростата... Кэп, вопросик можно? Сам разбирайся, не маленький, когда сидишь; не отвлекай. Делать нечего, читаю дальше. Дирижабль присел на ветку старого дуба и начал играть на трубе. Аккорды разносились по всему лесу. Из леса вышел медведь в образе Леонардо да Винчи и схватил красную Индиану за упругий руль. Дальше совсем не интересно, вкратце скажу, что это было такое, что-то похожее на разогрев, когда герои только-только представляются, я даже проверил, не первую ли я половину взял, но нет, не первую: ... она была у него не первой и не последней Индианой, он знал как с ними обращаться.
  
  
   Его грубый ствол сам находил место, куда ему залезть, а когда забирался туда поглубже, то так искренно радовался, что плакал и стонал от восторга, цилиндры проржавели окончательно, а единственный рабочий клапан свистел, неплотно прикрывая розочку... Индиана плотно сжала педали и крутанула свой акселератор до предела; Лео подскочил в седле и ткнулся в горячую трубу, с трудом отлепляя пригоревшую щеку от кирзового сапога, вот опять испачкался в ваксе; Индиана, передай бутылочку "Невского"... Слякоть его не раздражала, наоборот, он с большим удовольствием погружал в неё свой ботинок с кованым носком и медленно вынимал, ему всегда приятно было видеть, как по носку стекает жёлто-коричневая жижа, носок очищается и начинает блестеть при свете луны; в такие минуты ему хотелось одного, прожевать до маленького катышка на языке молочную ириску и со смаком плюнуть на луну, на получай старушка, знай наших, знай волков дороги, рычи себе, сколько влезет, мы всё равно усядемся верхом на дирижабль и просчитаем все его рёбрышки до полного водородного голодания.
  
  
   Невольно я задумался, а ведь неплохо пишет, подлец капитан, ведь абсолютно неважно, что писать, о чём писать, ведь главное, заставить людей это читающих немного думать; много-то не заставишь, не получится, ведь для этого и самому надо многое знать, а вот чуточку самую, это можно... в капитанской рубке становилось темно, тихо посвистывали незакреплённые до звука "си" снасти; закат всходил над рубкой, а чёрные лохматые тучи с большим удовольствием его поглощали; по палубе бродила собачка и тихо подвывала ветру, рыжий кот жрал колбасу, скорее всего телячью;
  
  
   одноногий матрос прищурив единственный глаз заглядывал в плоское стекло с наружной стороны и жевал табак, что было видно по его жёлтой слюне, которая свисала прямо ему на батистовую рубаху, в вороте которой вились курчавые седые завитки волос; в рубке слышался перезвон золотых монет, они не только звенели, но и катались по полу, от двери с приподнятым порогом, до ног капитана, зачитавшегося первой половиной своего романа и бурчащего себе под нос: гений, гений, определённо гений...
  
  
   На востоке стреляли пушки, в рубке пахло пороховой гарью; матрос с золотым зубом наводил свои два пистолета прямо нам с кэпом в лица; потом мы услышали спаренный хлопок, и каждый из нас увидел напротив своего лица маленькую дырочку, какие бывают в стёклах от случайных попаданий шаровых молний после метеоритного дождя. Кэп, отобрал у меня рукопись и сказал, за то, что вы мне помогли, я отвезу вас домой на красной Индиане; пошли, матрос дал нам знак, что мы прибыли в порт назначения.
  
  
   Мы спустились по трапу прямо в Серебряный бор, прошли по хвойному лесу; когда лес кончился и мы дошли до знака проезд запрещён, то следовавший позади нас одноногий матрос вручил нам шедшую у него на поводу красную Индиану, мы с капитаном сели на неё, я ухватился за широкие отвороты его кожаной куртки и мы, рассекая милицейские кордоны, понеслись в тугую московскую полночь, впереди у нас была смотровая площадка и долгий ночной разговор...
  
  
   Селёдка под шубой
  
   Она сидела и плакала. Слёзы капали большими тяжёлыми каплями прямо в тарелку. Она была одна. За что ей одной такое. Почему она красивая и умная опять одна. У других тоже было горе, другие тоже не без сердца. Но все они как-то сумели начать жить, а она не смогла. От неё уже стали шарахаться как от зачумлённой. Вот, Светка... тут она так сильно всхлипнула, что не додумала свою мысль. Хорошо, что не додумала, а то бы не услышала голос. Хорош реветь дурочка, посмотри вокруг, ведь есть кому и похуже. Ничем они не вышли. Ни рожей, ни кожей, ни вкусом изысканным, даже исполнены они вполне в традициях, ни одной посторонней мысли в них не вложено, один повтор. Так ты думаешь, они об этом сожалеют, расстраиваются по этому поводу - да ничуть, прямо ни капельки. Живут себе припеваючи и ещё других умудряются критиковать, утешать, по головке гладить, вот как я тебя сейчас. Подумай сама. Жить у тебя есть где, Есть, друг навещает, раз в неделю, ну, ладно-ладно раз в месяц, подруга к тебе каждый день забегает, забегает, мамашка твоя тебя достает постоянно, достаёт - так что тебе ещё надо. Да, на работу ходишь, конечно, тебя даже иногда хвалят, а посторонние, которые не на твоей работе, но связаны по ней, так и вообще уважают. В зеркало сегодня смотрелась, да не отвечай, ты - целый час проторчала у зеркала, я знаю. Теперь подумай, каково мне. Лежу никому ненужная, теперь говорят невостребованная. Думаешь, к тебе никто не пришёл, так и обидно, а мне каково - ведь, что тебе просто обидно, то мне смертельно. Завязывай плакать, лучше почитай книжечку, пойди сваргань себе кофе, с корицей, с перцем, с сахарком жжёным, попей и подумай, правильно ли ты делаешь, что ревешь. Она немного собралась, похлопала ресницами для просушки и сделала так, как ей советовали. Когда она уже закурила сигарету, то вдруг спохватилась, вбежала в комнату и закричала. Кто ты, почему я тебя не вижу, скажи кто ты. Не ори так, я всё слышу, только говорить больше не могу. Я - Селёдка под шубой - прощай.
  
  
   Ручная работа
  
   Погода в тот день была такая чудесная для бизнеса, что впору вызывать модного фотографа в лес. Пожалуй, даже такая погода была замечательная, что и не "модный" справится не хуже, а уж если чуть сэкономить, то можно вообще любителя притащить, а уж если просто пожадничать, то у соседа можно цифровой одолжить и готово дело. За работу. Вы девушка мне нравитесь, помогу полезное дело провернуть, станете известной, может и знаменитой. Мало найдётся сейчас таких экспертов, а есть они вообще-то, которые отличат фото от фото, а уж если договориться: слушай, "модный", не езди никуда в лес, чуть денег дам тебе, разреши фамилию твою под фоткой махнуть, много не дам, но на пиво точно дам, наврёте ещё - не одни мы такие шустрые; денег даём мало, не спорим, но тираж у нас или посетителей, а это, смотря куда пихать будете, так и скажете огроменный просто, ну такой огроменный, что никто не выдерживает ждать загрузки, чтоб туда добавить или ещё что ляпните, тут всё равно, главное, чтобы чувствовал специалист - одолжение ему делают. Допустим, лох - ваш "модный" - удача ваша.
  
  
   Всё получилось, отлично, теперь рамочка, лучше, конечно, ручной грубой работы, никому не говори, что соседка моя делала по даче, умелица одна местная, это неважно, что свихнутая она, отдыхает после креатива своего, сообщество какое-то ведёт, неважно, вам говорю, главное, как имя увидит под фотографией "модного" того, который за пиво, обязательно согласится, почёт-то какой, её дохлая рамочка грубой работы, будет имя обрамлять; всё, обрамила, нам опять везёт, теперь не спеши, тут обязательно нужно несколько ленточек, каких? да оторви вон от тряпки той, не нужна ведь всё равно; так, оторвали, повязываем на уголках, не бойся, вяжи, ты чего делаешь-то, с одного угла обязательно надо сорвать, никакой симметрии, а то вся композиция полетит в атмосферу, смотри красотища, неписаная, но мало этого для всеобъемлющего эффекта; идём теперь в гостиницу, да не за этим тебя зову, хоть ты и ничего, но по делу на этот раз; так, пришли, холл видишь какой красивый, нравится, ничего; да, тогда держи картинку, а лучше поставь вот тут вот, чтобы твоя рожа не светилась, снимаем, зачем потом поймёшь.
  
  
   Садись, пиши статью, эх бестолочь, продиктую, не бойся, так, начали, на днях, да наши имеем в виду дни, не парься, на днях администрация пятизвёздочного отеля, ты что делаешь, не надо названия, и так интерьер увидят, засудят, не надо ничего, пусть сами ищут; сбила меня, на чём остановились: приобрела работу известного дизайнера, как тебя зовут-то, да это я знаю, фамилия есть у тебя, отчество не надо, не модно сейчас отчество, как тебя на западе воспримут с отчеством, погоди, будешь и на западе, "приобрела" написала, пиши дальше за невероятно низкую цену, потом узнаешь, пиши "низкую", пропади ты, опять сбила, дай подумать, ладно пятнадцать тысяч евро, сиди не вскакивай, добавь нолик, шутить, так шутить, сто пятьдесят тысяч евро, уникальную по замыслу и ёмкую по содержанию, ну дальше сама напиши, что о ней хочешь написать, свежее будет, вольным таким стилем шпарь, а теперь пошли; да не волнуйся ты, знаю я, куда это деть, десять процентов всегда тебе обломится, может чуть снизить придётся...
  
  
   Интервью на тему "первая любовь" с ветераном оборонного НИИ
  
  
   Пирожки в буфете были очень вкусные. Немножечко, только чуть-чуть отдавали керосином, но это ничего не меняло. Если что-то нравится, то на мелочи внимания не обращаешь. Особенно хорошо было повидло. Оно тёмной змейкой выползало из рваного пирожка, если неудачно вцепишься в него зубами. А ещё оно оставляло очень сладкие и липкие пятна на одежде. Масло тоже оставляло, но если хорошенько потереть, то отходило, до невидности, а там и чёрт с ним, не на парад.
  
  
   Но вот от повидла уже никогда не ототрёшь. За пирожками надо было бежать в буфет, а такое это было трудное дело в нашем здании, и не представляете. Спускаешься куда-то вниз, потом вверх, потом поворот, коридор. Дверь в буфет, когда он был открыт, тоже была открыта. Ну, вы поняли в том смысле, что она была такая неприметная, просто совсем обычная дверь, как в обычный кабинет. Зато внутри всё было точь-в-точь, как и положено быть в буфете. В углу стоял огромный титан из нержавейки, посередине стойка с подносами. Витрины тогда не было - не до жиру.
  
  
   Шлёпнет буфетчица на поднос всё, что на сегодня будет положено продать и готово. На отдельных подносах были расставлены стаканы, довольно плотненько так стояли, но они были для чая, строго для чая, а нет, забыл, иногда лимонад завозили - отдельная песня. Лимонад с сарделькой, свиной, подчёркиваю свиной, жи-и-ирной, пахучей и текучей сарделькой. Это, правда, редко бывало. Не лимонад это я уже сказал, а сардельки. Бледные были, когда плавают в кастрюльке, то их не видно даже почти, а может и вода там от сосисок, уже замутилась, право не знаю, наверное, всё-таки замутилась, не до такой же степени быть бледной сардельке.
  
  
   Так вот, подойдёшь к прилавку, да какая там стойка и слов-то таких не знали, в буфете не знали, в нашем буфете. Ну, были там бары "Валдай", "Метелица", чёрт Метла это кафе было, а может и бар, лет-то сколько прошло. Так вот уточняю, это всё не у нас в буфете. Но вот, что в оправдание скажу - не было в нашем буфете тараканов. Вот таки и не было. Не завезли ещё из средней Азии. Уточняю, там фильм какой-то снимали мосфильмовцы, пожадничали и притащили с собой декорации. Вот тогда и пошли эти чёрные. Да, нет, вы опять не так поняли - рыжие у нас от веку. Рыжие -то были. Да и в высотках, ко-о-о нечно были.
  
  
   Борной кислотой их травили, знаете, куда ещё борная шла, а вижу, знаете, именно туда и лимоны, когда нет борной. Вы мне договорить не даёте - на подносах других, не с пустыми стаканами стояли стаканы с кофе, тогда ещё мужской был род у него. Да, что, Вы у стакана, конечно мужской. Желудёвый кофе. Дрянь страшная. Что было действительно хорошего в то время, так это ромовые бабы. Таких ромовых баб, с ромом, я больше никогда и не пробовал. Не довелось, уж не обессудьте.
  
  
   Я понимаю девушка, вам домой хочется, но раз уж поручили - так поручили. Так было в наше время. Тема? Тема, а какая тема-то? Любовь? Первая, а я вам об чём? Вот как придираться стали не нравиться им, видите ли. Ну и идите отсюда девушка. Любовь. Надо же!
   Ушла. Ушла-а. Любовь? Да как не помнить - мы тогда комплекс сдавали "РКПДСНУУВМШ-12-Сигма -3", помню, конечно...
  
  
   Первый или Первой?
  
   - Первый? - просунулась в шестую тамбурную дверь кабинета голова.
   - Первой! - гордо отлетело от могучего стола.
   - Тогда я к вам, напомнить: нам пора принять меры.
   - Подскажете, какие меры, тогда и примем...
   - Первейшая мера Первого: полно отнять мочи...
   - У кого? - Первый удивился, что ему это подсказывают, а он-то подумывал проделать это в тайне. Он машинально поправил под пиджаком бретельку на брюках, а заодно и личный браунинг Феликса подаренный историческим музеем на день рождения.
   - У всех подряд.
   - С шумом отнимать будем или по-тихому?
   - Когда как: у врагов с шумом, а у друзей по-тихому.
   - Очень разумно, тогда помолчим немного..., - они замолчали. На башне пробили куранты.
   - Много отняли?
   - На сегодня достаточно, верхний гроб стола полон.
   - Остановимся. Пустое место надо экономить.
   - Предлагаю распилить "почти".
   - ???
   - Память у вас, однако. Вчера говорили, что наши бабки почти ничего не стоят. Так вот надо этим почти и заняться, пока не поздно.
   - Поздно. Занимаются уже этим. Весь двор.
   - Как! Без руководства! - Первый вскакивает, подбегает к окну, радостно смеётся.
   - Какой же это двор, это дворня распиливает! - колючие глазки Первого тухнут и он опять усаживается в кресло, предварительно ладошкой проверив его прочность.
   - Вы устали, господин Первый, пора проветрить кабинет - вот и вторая мера!
   - Хорошая мысль. Едем в Физио-техно-этно-нано задворки, немного развеемся.
   Приехали. Очень долго идут по гаревой дорожке.
   - Олимпийцев бы наших сюда, все рекорды побили бы, сколько раз говорил что поезд первого должен быть намного короче, хоть в чём-то можно взять пример у цивилизованных стран...
   - Какая радость, какая..., колдоёбина, - спотыкается, но бежит к Первому директор ...нано.
   - ... и что это тут такое вы наделали, ничего не вижу, - огромный экран электронноколлайдерного микроскопа умопомрачительно пуст. Первый разводит руками, будто бы потерял опилки и технологическую щепу.
   - Первый..., первый..., - директор ещё не отдышался от пробежки по ковровой дорожке, - так и должно быть: ничего не видно, потому как основной продукт как был, так и остался в Селиконовой долине, по кудрявому договору с лавровым венком, а мы только гвозди наклепали....
   - Так, что ещё за новости? Вы мне докладывали о наноблохе, а теперь о гвоздях! Они хоть сотка, надеюсь? Мне нужны гвозди покрепче, подлиннее и желательно большого диаметра....
   - В этом была главная трудность. Необходимо было всё сделать тихо, надёжно и так, чтобы никто не придрался, когда все сроки наши пройдут, вот мы и выбрали классический вариант: подковали хьстонскую блоху - никто ничего не видит и ничего не понимает, а для надёжности, даже подковы в Киото заказывали, а сами только гвоздочки приготовили...
   - Мудро. Очень даже мудро..., - я в вас не ошибся, друг-детства-директор, ...., колдоёбина, - идут по дорожке, вся процессия направляется к тому месту, где стоял экипаж Первого. Экипажа, да и вообще ни одной машины нет. Скучающий, одинокий охранник раскуривает Герцоговину Флор.
   - Любезный, что за дела?
   - Расслабься приятель. Все отвалили, можно идти пивка попить в буфет, закусывать, правда не рекомендую, возможно массовое отравление, а пиво у нас в караулке полно, тут прекрасный подпольный завод в подвале, сусло в реакторе получаем - закачаешься! Пошли, угощу...
   - Так куда же все смылись, дела-то без меня все встанут, как же так? - Первый отхлёбывает из фарфорового тигля душистое ячменное пиво и делает одобрительный знак, приглашающий присоединяться Голове.
   - Первой от своей наночки вышел и уехал, а вы-то откуда будете?
   - Кто уехал-то: первый или первой?
   - Да какая тебе-то разница, пивка попьём сейчас, часик покемарим, да к наночкам пойдём - их тут полным полно понаделали....
  
  
  
  
  
  
   22
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"