Галина Николаевна не шла - летела. Никак нельзя опаздывать начальнику и единственному работнику родного предприятия, исключая молодую, ни к чему не способную уборщицу, обойтись без которой всё-таки невозможно. Сегодня хозяйка не успевала на работу катастрофически. До появления в "Центре Сиддхи" первой группы учеников оставалось более сорока минут, но ведь надо многое успеть сделать, да ещё и переодеться, а желательно и размяться немного. В присутствии учеников Галина Николаевна готовиться к уроку не любила. Награды, почёт, достойная команда - всё в прошлом, теперь она полагается только на своё всегдашнее упорство и честно заслуженный авторитет в оздоровительно-спортивных кругах. Цель, правда, ныне другая - надо поднимать на ноги дочь, в которой и состоит смысл существования.
Хорошо, что есть любимое дело, пусть и отнимающее столько сил, несущее заботы и немалые разочарования. Душа уходила по кусочкам в каждую группу, а настоящих учеников как не было, так и нет, да и нет уже желания их иметь - это наиболее неприятно. Ещё одна трудность - всё приходится делать исключительно самой. Партнёры и спонсоры настолько ненадёжная вещь, что Галина постоянно благодарила Бога - в своём предприятии она от такой обузы благополучно избавилась. Тяжело, но спокойно, некого винить, не с кем спорить, а самое главное делиться, что и приводило, в конечном счёте, к первым двум неприятностям.
Подбегая к своему частному центру йоги, Галина оглянулась. Улицу заволакивал утренний туман. Он был нежным и терпеливым. Туман ждал, чтобы весеннее солнышко распустило его вязь на розовые клочки, а потом и совсем разогнало, растворив в голубом просторе неба. Природа была в пятнах, ярких и скользких. Какие-то крылатые дымы, похожие на плащи францисканских монахов в ней носились, разрезая тёмными капюшонами блестящие зеркала витринных окон. Хотелось к ним присоединиться и улететь.
Галина встряхнула густыми прядями и вбежала в свой офис. Буквально через минуту она сидела за столом и готовилась к разговору с председателем ТСЖ, у которого арендовала зал. План разговора никак не появлялся и тем более ясно не высвечивался в её голове. Какой тут план, если к тебе просто пристают. Не верила Галина, что существует большая необходимость повышать арендную плату. Она была и так запредельна, другой дуры, - так она думала, - жадному товариществу не найти. Это был откровенный и весьма циничный инструмент давления на неё, как на женщину, а не на руководителя маленькой оздоровительной фирмы. Атаки мужчин приходилось отбивать постоянно. С тех пор как погиб в горах её муж, он сорвался со скалы, махнул на прощание рукой и полетел в бесконечное ущелье небытия. Галина Николаевна невольно смахнула не появившуюся на этот раз из-за недостатка времени слезу.
Она попыталась переключиться на недалёкие, совсем близкие воспоминания, чтобы сосредоточиться. Она вспомнила как они с дочкой читали вчера, на ночь глядя, Русалочку, потом долго плакали и никак не могли успокоиться. Утром маленькая семья проспала. Пришлось бежать со всех ног - на школьный автобус, который собирал учеников в элитную школу, стоившую Галине Николаевне не малую часть доходов, они опоздали. Когда Галина с облегчением сдала на руки воспитателям своё чадо, уже в дверях её поймал, буквально поймал, за руку директор. Поздоровался.
- Галина Николаевна, можно вас на минуточку задержать, - директор так лучезарно-фарфорово улыбался, что сразу проступало его блестящее американское образование.
После затянувшегося и совсем некстати последовавшего вежливого вступления, которое только раздражало в цейтноте Галину Николаевну, директор попросил её участвовать в покупке для физического кабинета новой демонстрационной игрушки - летающего диска, производящего это занимательное действие на основе эффекта Мейснера. Узнав во что этот эффект обойдётся, разумеется, при долевом участии, Галина быстро согласилась и, уже не стесняясь своей спешки, вылетела из школы. Ощущение недоговорённости всё же оставалось и не потому, что Галина не понимала, зачем детям нужно летать. Она явно прервала директора на самом интересном месте, которое должно было вылиться в очередное приглашение, на занимательное, с его точки зрения, светское мероприятие. Замучил её директор своими потугами соблазнить. Почему-то особенно раздражало его джентльменство, видно так оно и бывает с несимпатичными тебе людьми - даже вежливость в них идёт не на пользу естественному сближению.
Она набрала, наконец, номер председателя товарищества Даниэла Дангласовича Хьюма*. Ничего хорошего она от разговора не ждала. Разговор состоялся. Дежавю.
- Галина Николаевна, я жду вас у себя в кабинете в двадцать один час, в пятницу, обсудим положение дел подробно и обстоятельно, всего вам доброго, - председатель прервал связь на этой оптимистической для него ноте, а у Галины не было времени его вежливо отшивать, а невежливо это было делать неосмотрительно.
Галина Николаевна прошла через зал в раздевалку. Хотела пройти, но заметила, что на шведской стенке подозрительный блеск. Да, так и есть - уборщица ничего не протёрла, лишь размыла, именно размыла, удобный для уборки пол, однако, по углам и пол не внушал доверия. Это ещё можно было стерпеть, а вот стенку придётся срочно протирать. Тряпка, ведро, щётка, раствор. Галине Николаевне сделалось дурно от кислого запаха дезинфекции, только усиленного ананасовым дезодорантом, но она сдержалась и быстро взялась за работу. Всё сделано. Воздух всё же какой-то затхлый. Галина подошла к огромному окну зала, повернула его на несимметричных осях, понимая, что может повредить кондиционеру, но ничего поделать не могла - надо проветрить помещение.
Спешка возымела одно приятное последствие - осталось минут десять свободных до урока. Галина приготовила себе крепкий кофе, чего, безусловно, делать было нельзя, но очень хотелось, и уставилась невидящим взглядом в картину на стене. Неожиданно для себя, Галина отвлеклась и быстро записала в блокнот: вечером уволить уборщицу. Взгляд опять сосредоточился на литографии. На ней была изображена индийская восьмирукая богиня. Галина невольно подумал, вот бы мне ещё пару рук - всё бы успела. Откуда-то потянуло сквозняком, но искать причину и закрывать какие-то двери и форточки, было выше душевных сил. Некстати пришлось и странное, всплывающее откуда-то из самой глубины тела желание, оно было горячим и тяжёлым, словно тянуло упасть на землю и никогда с неё не вставать или встать, но будучи уже тяжелее, чем до сладостного падения.
Занятие прошло великолепно. К его окончанию с учениками обозначился тот особый контакт, который словами не определяется, если не потратить их порядочно, да и то не очень-то объяснишь это чудесное чувство. Ученики сидели на своих ковриках, внимательно смотрели на Галину и все улыбались. Только у одной ученицы было какое-то сосредоточенное выражение лица. Галина поняла, что она - девица с выпученными голубыми глазами, пятнышком-родинкой на лбу и со странным именем Клара Селе**, хочет задать вопрос. Он и последовал.
- Галина Николаевна, а мы могли бы заняться левитацией? Это было бы так прекрасно....
- Дорогие мои, левитация - это состояние души. Достигнуть его можно, но не в вульгарном, цирковом понимании, а посредством возвышения своего духа, уже сосредоточенного в облегчённом специальными упражнениями теле, благодаря которым в нём уже накоплены знания о лёгкости бытия. В этом смысле можно. Но не будем нарушать традицию, займёмся медитацией, чтобы приготовить себя к дневным свершениям. - Галина Николаевна переключила музыкальное сопровождение на чтение стихов в исполнении Казакова. Стихи были Тютчева - Из "Фауста" Гёте.
Галина Николаевна села на коврик, приняла специальную позу и закрыла глаза. Она слушала: "Звучит, как древле, пред тобою....", - ей стало хорошо и спокойно. Спина перестала ощущать свой стержень. И глубинная, почти незаметная, привычная грусть души уже окончательно отступила, когда Казаков прочитал: "... И предначертанной стезёю, гремя, свершает свой полёт!", - Галина Николаевна не обратила никакого внимания на протяжный скрип и усиление в зале движения воздуха. Казаков читал:
--
"Каким сродством неодолимым,
Бессмертный дух! Влечёшь меня к себе!"
--
"Лишь естествам, тобою постижимым,
Подобен ты - не мне!.."
Вдруг что-то толкнуло Галину Николаевну в плечо. Она открыла глаза. О Боже, лучше бы она этого не делала. Все её ученики, вся без исключения группа висела в воздухе на уровне двух локтей от пола, ехидно отражавшего их цветные облегающие одеяния. Порыв ветра наклонил все тела вправо и .... Казаков спокойно продолжал художественное чтение:
--
День пережит, - и к небесам иным
Светило дня несёт животворенье.
О, где крыло, чтоб взвиться вслед за ним,
Прильнуть к его лучам, следить его теченье?
У ног моих лежит прекрасный мир,
И, вечно вечереющий, смеётся....
... Ученики, преодолели инерцию возвышенного на два локтя покоя и качнулись в сторону окна. Лёгкий ветерок подхватил фигурки и по очереди вынес в голубой проём. В спортивном зале остались висеть клочья тумана, он существовал теперь на месте отошедших в никуда ученических тел и метался отражением меж стенных зеркал. Лишь нездорово увеличенные глазищи Клары оставались некоторое время на месте, но и они, наконец, растворились.
- Зачем я пила кофе, ну зачем? Могла бы тоже полетать, - думала Галина Николаевна, а Казаков читал и читал:
--
Ты в мирную ведёшь меня пещеру,
И самого меня являешь ты
Очам души моей - и мир её,
Чудесный мир, разоблачаешь мне!
....
* Дэниэл Данглас Хьюм, физический медиум, демонстрировавший полёты при свидетелях, вылетая и влетая в окна в 1868 году.
** Клара Селе, одержимая дьяволом школьница и Южной Африки способная летать.