Маленькая дочка мирно спала в своей кроватке. Надо сказать, ее дети были к ней весьма милостивы, в отличие от многих крикливых младенцев, запрещающих своим бедным родителям прикоснуться головой к подушке. И сын, и дочь хорошо спали ночами, давая ей время на нормальный человеческий сон. Вот только сон в этот раз не приходил. Ее любимый мужчина не торопился возвращаться с работы. Как многие особи мужского пола, он чувствовал себя маленьким корольком - владельцем жены-рабыни, полностью находящейся под его зависимостью. Женщина с младенцем - легкий объект для обиды мужа-тирана.
Ее 'наполеончик' куражился особо. Он занимал крутой пост начальника автосклада. 'Протянутые руки' высоких армейских чинов безмерно раздували его гордыню и утоляли чувство собственной неполноценности. Он часто приходил навеселе уже далеко за полночь и на ее претензии отвечал грубостью и откровенным цинизмом. Одновременно он иногда показывал свои царские жесты. В порыве ночной страсти мог спросить: 'Что ты хочешь? Я выполню любой твой каприз!'. И если она отвечала - 'белые импортные сапоги', то они уже утром стояли в коробке на столе.
Вечерами она часто плакала, стоя у окна и прислонившись лбом к стеклу. Засыпала и просыпалась с чувством безнадежного бессилия. Ревность и откровенное унижение разъедали ей душу и заставляли постоянно ныть сердце. Физическим показателем ее страданий были ставшие вдруг прямыми кудрявые волосы. Видимо, так велико было напряжение, что мозг, 'нагревшись' от постоянных переживаний, сработал на уровне фена.
Одним из таких нудных вечеров, заполненных тревожным ожиданием, она решила враз покончить со своими душевными муками, а заодно и совершенно бесполезной жизнью. 'Сына воспитает мама, дочь - муж. Родители живут дружно, и смогут вместе пережить это горе". 'А он, наконец-то задумается, как подло со мной поступал и будет до конца жизни об этом жалеть и мучиться!'.
Коварный план ухода из жизни она решила незамедлительно осуществить в этот же вечер. Уложив дочку спать, написала предсмертную записку, где выразила свою 'горячую любовь' к близким, 'выговорила' своему тирану все, что о нем думает, и выпила полный пузырек сильных снотворных таблеток. Затем легла на диван и стала ждать смертного часа, наблюдая за своим состоянием. В этот день муж, как назло, или, скорее, к счастью, явился пораньше. По его шагам и поведению было слышно, что он трезв. Шаги последовали к месту записки, затем остановились. Она понимала, что мучитель сейчас читает ее записку и с напряженным интересом ждала его реакции, которая последовала незамедлительно. Быстро войдя в спальню и увидев жену в еще добром здравии, муж 'участливо' сказал: 'Дурой жила, дурой и сдохнешь! Пойду закажу гробик и все остальное. Мерки твои мне известны!'. Резко развернувшись, он направился к выходу.
Она была ошарашена такой реакцией! Вместо слез прощения заблудшей души, стоящей на коленях, услышать такое! Она посмотрела на своего мирно спавшего ребятенка, и ей стало нестерпимо жаль это невинное создание, совершенно не подозревающее о разыгрывающейся рядом драме. 'А что было бы с моей лапочкой, если бы этот подлец ушел, а я умерла?!', - возмущенно подумала молодая женщина. Слова мужа вызвали в ней приступ холодной злобы, - 'Ах, ты так!? Ну уж фигушки! Вот теперь-то ты этого не дождешься никогда в жизни! Надо же, свинья какая!'. Она быстро встала с кровати, выпила порядочное количество сладкого чая, пошла в туалет и 'вернула миру' орудие собственной смерти. Сделав несколько очищающих процедур, налила себе большую кружку кофе, села в кресло, включила кабельное ТВ и стала с удовольствием пить горячий и бодрящий напиток с большим куском вкусного торта. 'Какая же я все-таки дура! Правильно говорит мой муж! Чуть не расстаться с жизнью из-за такого идиота!', - пламенно сокрушалась она.
Поток ее красноречивых мыслей был внезапно прерван возвращением этого блудного попугая. Долго ждать его не пришлось. Увидев жену, мирно пьющую за столиком кофе, он с деланным возмущением сказал: 'Кис! Я тебя не понимаю! Ты поступаешь как-то непорядочно! Я уже обо всем договорился с людьми! К завтрашнему дню обещали гроб. Что я теперь им скажу?!'. Та весело ответила: 'Ну уж извини! Не получилось! Видно, не судьба!'. 'Да!', - подхватил ее веселый тон мелюзговый тиран, - такого я от тебя не ожидал! Так меня подставить! А торт еще остался?', - сменил он неожиданно тему. 'Да, там еще много', - уже с абсолютным спокойствием ответила она. 'Ну что ж, надо снять стресс!', - сказал муж, налил кружку чая, отрезал себе порядочный кусок торта и подсел за столик. Их мирная беседа плавно перебралась в кровать, где и трансформировалась в сладострастные ночные ласки.
Уже годами позже она прочитала у Кастанеды мудрые слова, - 'Самосожаление - это реальный враг и источник человеческих несчастий... Если ты хочешь научиться говорить нормально, стань безжалостным... Безжалостность - не жесткость, ни жестокость. Безжалостность - это противоположность самосожалению и собственной важности. Безжалостность - это трезвость'.
Господи! Великая благодарность учителям, выливающих на головы молодых идиотов порядочный ушат отрезвляющих слов и действий в период созданных ими лживых драм. И абсолютно прав автор слов, - 'То, что нас не убивает, делает нас сильнее!'.