Грач Жанна Драгомировна : другие произведения.

Берегите сознание

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Про коммуналки, любимый город и демонов.
  Берегите сознание.
  
  Глава 1. Квартира Љ 113 ее жильцы и обитатели.
  
  Тип, который собирался сдать мне комнату, был очень подозрителен. Он постоянно озирался по сторонам, провожая меня к моему новому "дому", ужасно нервничал и дергался от любого резкого звука, у него дрожали руки, когда он протягивал мне ключи от входной двери, и что самое подозрительное - он взял плату вперед только за пол месяца. В общем, он бросил меня около двери в квартиру и убежал, пожелав на прощание удачи. В любое другое время, я не за что бы не связалась со столь подозрительной личностью, но работы сейчас было мало, деньги стремительно заканчивались, как я ни экономила, а плата за комнату была настолько низкой, что я соблазнилась. Уже стоя у двери я заподозрила, что, скорее всего, ключ в моей руке не подходит к этой ухоженной лакированной двери, пахнущей свежим деревом, и, скорее всего, меня надули. Каким же было мое удивление, когда ключ подошел, и я вошла в квартиру. Нащупав на стене выключатель, я зажгла свет, предо мной простирался поистине бесконечный коридор, выкрашенный в жуткий темно-коричневый цвет, уходивший от порога куда-то в темноту притихшей квартиры. Я постояла на пороге, прислушиваясь к новому пространству, но так ничего подозрительного и не уловила. Оглянувшись назад на лестничную клетку, я увидела яркий свет и веселенькую зеленую краску стен, мирно сочетавшуюся с серенькой напольной плиткой, по эту ж сторону порога царила сплошная дисгармония, начиная с мрачного цвета стен и заканчивая атомно-желтым цветом пола. "Мда", - подумала я, - "Здешний дизайнер был маньяком-убийцей, или нет, скорее просто сумасшедшим с какой ни будь нездоровой манией. Хотя бывают ли здоровые мании?"
  Где-то в глубине коридора, там, куда не достиг свет тусклой лампочки, повешенной у самой двери, противно и гнусаво проскрипела дверь. Я вздрогнула и решила: "Сейчас меня кондрат хватит". Рядом из темноты появился огромный человек, его тело сформировалось как-то совершенно неожиданно, точно он был созданием самой этой темы и все это время наблюдал за мной из ее глубины.
  - Я Кондрат, - пробасило чудовище.
  - Я так и знала, - ответил я, попятившись обратно к двери.
  - Ты в пустую комнату? - продолжил он.
  - Да, - пискнула я и прекратила пятиться.
  - Ааааа, соседи будем, - он утвердительно кивнул в полумраке головой, затем взял меня за плечи огромными ручищами и, отодвинув со своей дороги, открыл входную дверь и вышел на лестницу.
  Опомнившись, что я не знаю, где именно расположена эта "пустая" комната, я выглянула из квартиры. Кондрат опирался локтями о перила, согнувшись над ними чуть ли ни вдвое, и курил, уставившись в одну точку.
  - Эээ, а ты не подскажешь, какая именно моя комната?
  Он повернул в мою сторону массивную голову с оттопыренными ушами, наморщил низкий лоб и несколько мгновений обдумывал мой вопрос.
  - В конце туннеля, первая от ада, - получила я ответ, - иди во тьму не ошибешься, - добавил он.
  "Весьма странное чувство юмора. Может он сатанист или маньяк?"
  Я пожала плечами, притворила входную дверь и, вздохнув, пошла вперед. Преодолев, без особых приключений, четыре двери с одной стороны и три двери с другой я уперлась в поворот коридора. На повороте находилось две узкие дверцы, на одной из которых виднелась чугунная чеканка в виде писающего мальчика, а на другой в виде длинноволосой девочки под душем. Я справедливо решила, что это те самые "удобства", за которые я доплачиваю квартиросдатчику. Свернув за угол, я неожиданно оказалась перед огромной залой, с четырьмя плитами, несколькими деревянными столами, двумя умывальниками, прилепленными к стене около двери, и жуткими стенами, оклеенными обоями матрасного типа в темно-зеленую и серебряную полоску. Видимо это была кухня. Я вернулась в коридор и остановилась напротив первой двери от кухни. Решительно выбрала из связки, выданной мне, ключ от комнаты, я вставила его в замочную скважину и повернула. Внутри щелкнул замок, я толкнула дверь, и она отворилась. В помещение было светло и стерильно чисто. Около одной стены стоял старенький зеленый диван и тумбочка с телефоном; у другой платяной шкаф с зеркальными дверцами, стол раскладушка, две табуретки, холодильник "морозко" - маленький голубенький квадратик с белой дверцей; по средине комнаты ближе к окну помещался черно-белый телевизор "рекорд" с прозаическим цветочным горшком на полировочной крышке верха, из которого торчали чахлые листики непонятного растения. Но что больше всего изумило меня в этом помещение, так это окно, вернее там было не окно, а полноценная застекленная трапецеобразная "витрина", отгороженная от основной части комнаты нежно-белыми тюлевыми занавесками. После коридора и кухни порадовали обои: простенькие серенькие с едва различимыми мелкими цветочками; лакированный паркет на полу стал приятным дополнением ко всей остальной обстановке. Комната оказалась гораздо лучше, чем я могла надеяться. Общее впечатление не портила даже старая пятирожковая люстра, шедевр эпохи социализма, жертва минимализма и полного отсутствия фантазии. Постояв минут пять, и, оглядевшись, я все-таки решила, что мне повезло и принялась распаковывать свои немногочисленные вещи, уместившиеся в две спортивные сумки. Примерно через час, когда я уже закончила с обживанием комнаты и даже успела запихать кое-какие продукты в холодильник, в мою дверь осторожно постучали.
  - Открыто.
  После моего приглашения за дверью раздалось сопение, кряхтение и шарканье тапками, дверь, наконец, отворилось, и в нее заглянули две совершенно одинаковые мордашки: худенькие треугольные личики с прямыми носиками и яркими глазами, такими, точно в них упал кусочек синего неба, да так там и остался.
  - Привет, - сказала я, желая наладить контакт с кем-то еще кроме Кондрата.
  - Привет.
  - Здрасте.
  Они ответили одна за другой и, распахнув дверь, расположились на ее пороге. Одна девочка с лева, другая справа. На одной из них были надеты джинсы, на другой джинсовая юбка, обе в одинаковых голубых футболках и с темными, крашенными в черный цвет, волосами, отпущенными по плечи.
  - Мы твои соседи из комнаты напротив, - начала девушка в юбке, - Я Маша, а это Саша, - указала она на вторую девочку.
  - Я Кэт, то есть Катя. А вы сестры-близняшки?
  - Нет, - ответила Саша.
  - Но вы так похожи, вот я и подумала? - я немного смутилась от ее тона.
  - Я мальчик, - уточнил(а) Саша.
  - Ой, извини, - по-моему, я покраснела.
  - Мы близнецы, - встряла Маша, - Мы очень рады, что кто-то опять займет эту комнату. Мы не любим, когда эта комната пустует. Живи здесь, сколько хочешь. Так грустно, когда нет никого напротив.
  Маша хотела еще что-то сказать, но брат толкнул ее локтем и подал непонятный знак.
  - Кэтти, а ты не одолжишь макарон, - внезапно проговорила Маша, исказив мою дружескую кличку.
  - Да, конечно, - улыбнулась я, - Вас родители послали? - мне почему-то показалось, что им должно быть около четырнадцати лет.
  - Нет, мы живем одни, давно, - Маша посмотрела на брата.
  - Очень давно, - подтвердил тот.
  Мне захотелось спросить, сколько же им лет, но я почему-то постеснялась и, достав из коробки пачку макарон, протянула им. Оба треугольных личика засветились радостью. Маша взяла макароны и прижала их к груди.
  - Спасибо.
  - Большое спасибо, - поддакнул Саша, и они убежали, закрыв за собой дверь.
  
  Ближе к вечеру я решила выбраться на кухню и поглядеть, как же там обстоят дела, тем более по коридору постоянно кто-то ходил, из этого я заключила, что и остальные жильцы уже тоже здесь, и, наверное, стоит с ними познакомиться. Я взяла чайник, найденный мной в платяном шкафу вместе с другой посудой и, выйдя из комнаты, направилась на кухню. Здесь горел свет. У дальней плиты у окна стоял Кондрат и что-то помешивал в кастрюле. Близнецов нигде не было видно. Спиной ко мне у двух других плит стояли женщины.
  - Здравствуйте, - решила подать я голос.
  Обе тетеньки обернулись на меня. Одной из них было на вид около пятидесяти, в старом потертом халате и шерстяных носках, она сердито уставилась на меня. Вторая молодая лет двадцати пяти ярко накрашенная в колготках в крупную сетку, белом лифчике и накинутом поверх всего этого странного наряда цветастой кофте, улыбалась, блестя ровными рядами белых зубов. Она показалась мне более приветливой, чем пожилая женщина.
  - Ты кто такая? - сердито спросила "пенсионерка", заглядывая под крышку своей сковороды и недовольно морщась.
  - Я от Ивана Тарасовича.
  - Опять этот прохвост к нам всяких шлюх подселяет, - пробубнила бабка, и отвернулась к плите.
  - Да, ты, не обращай на нее внимания, она всех так встречает, - прошептала молодая, подойдя ко мне, - Я Ира, из комнаты рядом с близнецами.
  - Я Катя. А кто тут у вас еще живет?
  - Боишься? Не бойся, не такие черти страшные, как их малюют, - она рассмеялась, качнув бедрами, - Ну, с Кондратом и с Машей и Сашей, ты уже я думаю знакома. Нашу ворчунью зовут Баба Фекла, но ты лучше с ней вообще не разговаривай, а то сама не обрадуешься, она в комнате у самой двери живет по твоей стороне. В комнате между Кондратом и Бабой Феклой живет Роман, видный парень, дирижер в каком-то оркестре кажется, его дома часто не увидишь, а так ничего. А в последней комнате с моей стороны живет Герасим Петрович, не тот, что Муму утопил. Не немой, но ворюга страшный, не то чтобы по-крупному, а так все больше по мелочи, с кухни тащит, клептоманит по-маленечку. Если что пропадет, ты к нему зайди, спроси. Он обязательно обратно отдаст. Не со зла, а так от болезни, - она скорбно покачала головой и тут же опять расплылась в улыбке.
  - Спасибо.
  - Не, не, не, никаких спасибо. Можешь занять стол у второго окна, а плиту лучше используй мою, - она подмигнула мне.
  Я подошла к одной из раковин и принялась наливать воду в чайник. Мимо меня с кастрюлей в руках протопал Кондрат. От его передвижений по квартире жалостливо заскрипели доски пола, точно он был настолько невероятно тяжел, что его не выдерживали перекрытия. Кондрат задержался около меня и тихо шепнул:
  - Бойся Ганджубаса. Не пускай в свою кровать белого дьявола, - после этой загадочной речи он тронулся дальше, сопровождаемый скрипом половиц.
  Я нервно сглотнула. Сомнений быть не могло: Кондрат сумасшедший. Он не был похож на буйного, и это немного меня утешило, но все равно осознание того, что рядом живет не совсем здоровый человек, как-то не прибавило спокойствия.
  
  Чайник мирно закипал на плите, выдавая струйки белого пара. Баба Фекла курила в дальнем углу, попивая кофе с лимоном. Ира ушла в комнату. Близнецы оккупировали одну из плит и колдовали над кастрюлей с макаронами, не обращая на меня никакого внимания. На пороге кухни произошло какое-то движение и из темноты появился небольшой старичок, в вытянутых синих трениках и пиджаке в белую и черную клеточку. Он шустро проскочил расстояние до меня и, добродушно улыбаясь, пропел, самым подобострастным тоном, какой мне только доводилось до этого слышать.
  - Ах, вот это чьи-с сапоженьки в колиторчике стоят. Очень рад-с, очень. Сразу видно, что вы благовоспитанная барышня. Сапоженьки скромненькие-с, но со вкусом, кожа-с натуральная, уважаю. Я Герасим Петрович, будем знакомы-с. Могу ли я узнать ваше имя-с? - он заглядывал мне в глаза и теребил в руках полосатый платок.
  - Катя.
  - Катенька, значит. Очень рад, очень. Если что понадобиться, милости прошу, обращайтесь, Катенька, - после этой сакраментальной фразы, он удалился к единственному столу у стены, над которым висел шкафчик для посуды, достал от туда ковшик и, налив туда воды, поставил его на газ рядом с кастрюлей близнецов. При это он умудрился заглянуть в кастрюлю последних и потянуть носом запах из нее.
  - Это наши макароны! - тут же отреагировала Маша и, угрожающи, подняла ложку.
  - Я не претендую-с, Машенька.
  Это заверение нисколько не успокоило близнецов, которые принялись наблюдать за Герасимом Петровичем в две пары глаз.
  Я сняла с плиты свой чайник и ушла в комнату, более странной компании, чем жильцы этой квартиры я еще в своей жизни не видела и уже не была так уверенна, что мне повезло со съемом комнаты на этот раз.
  
  
  Было около трех часов ночи. Я сидела за ноутбуком, доделывая заказ моего напарника. Ему срочно потребовалось уехать в Англию, наверняка, получил какую-то крупную работенку, но никому ничего не сказал. Свой заказ отдал мне, при чем наполовину выполненный. Мне оставалось только гадать, что же ему предложили за деньги, что он так вот сорвался с места и не закончил работу. В общем-то, все это было только на руку. С работай в отделе "свободных художников" сейчас была напряженка, поэтому выбирать не приходилось. Я доводила до ума его дизайнерское решение с камином из розового гранита в особняке какого-то "нового русского", когда по квартире точно ветер прошел. Во всяком случаи моя дверь дернулась, а занавеска у окна колыхнулась. Я удивленно отвлеклась от работы, ощутив мурашки холода, пробежавшие по позвоночнику. Но вокруг все вроде бы было тихо, поэтому я вернулась к прерванному занятию. Прошло минут пять, и мимо моей двери кто-то пробежал, часто-часто перебирая маленькими ножками, именно такое у меня сложилось впечатление. Потом на кухне что-то упало, звякнув об пол, и наступила тишина. Я напряженно замерла, не смея пошевелиться. Детский страх темноты и тишины пустых помещений дал о себе знать, мгновенно вспотевшими ладонями. Пара глубоких вздохов помогли мне успокоится. Я встала с места и, тихонько подкравшись к двери, закрыла ее на защелку. В ту же секунду на дверь обрушался удар страшной силы, и она вся заходила ходуном. Я в страхе прижалась к стене, все вокруг замерло. Не знаю, сколько я так простояла, но больше не было слышно ни звука, поэтому решила, что будет лучше, лечь спать. На всякий случай я все-таки подперла дверь столом - раскладушкой, почувствовав после этого себя как-то спокойнее, я упала на диван и сразу же заснула.
  
  Первое, что я сделал, проснувшись утром - это бросила взгляд на дверь. Стол стоял на месте, подпирая ее, и никаких следов взлома не наблюдалось. В дверь кто-то постучал, от неожиданности я вздрогнула и промолчала. За дверью послышалось натужное сопение:
  - Я же говорил, что она еще не проснулась, - голос Саши стал для меня настоящим спасением. Я вскочила с кровати и, подбежав к двери, принялась отодвигать стол, мне срочно нужно было увидеть их простодушные детские лица, чтобы почувствовать себя человеком и изгнать страх.
  - Нет, она проснулась, слышишь, - настаивала Маша, - Кэтти, ты уже встала?
  - Да-да, извините, сейчас открою, - улыбаясь, я распахнула дверь, - Доброе утро, ребята.
  - Добрутр, - услышала я в ответ нестройный хор.
  Они стояли рядышком, похожие друг на друга, словно отражения в зеркалах, такие живые и совершенно не страшные. Несколько секунд царило странное молчание.
  - Что нибудь случилось?
  - Проси ты, - Маша толкнула брата локтем.
  - Нет, ты, - шикнул он на нее.
  - Я вчера просила. Твоя очередь.
  Саша подтолкнул Машу ко мне, она подняла на меня свои невинные глаза.
  - Кэтти, ты не дашь нам еще макарон?
  Мне захотелось рассмеяться, такие милые личики у них были, полные надежды и в тоже время уверенные, что я не выполню их просьбу. Почему-то я все еще отказывалась верить, что им может быть больше четырнадцати и, несмотря на их вчерашние заверения, считала их детьми. Я кивнула на их вопросительный взгляд и, открыв коробку, достала еще одну пачку макарон. При виде этих мучных изделий у обоих лица расплылись в совершеннейшем восторге. Если честно такого мне еще не приходилось видеть. Я понимаю, когда дети сходят с ума по сластям, всяким там мороженым, пирожным и конфетам, я встречала детей обожавших бананы и киви, но никогда я не видела такого восторга на детских лицах при виде пачки макарон. Маша протянула к пачке в моей руке свою трясущуюся тонкую ручку и спросила взглядом: "Можно?", - точно еще продолжала ожидать, что я сейчас же спрячу макароны обратно в коробку. Она взяла вожделенную пачку и закружилась на месте.
  - Спасибо, - пропела она и поклонилась. Это стало для меня сюрпризом, поэтому я никак не отреагировала.
  Саша тоже поклонился, и они убежали, весело о чем-то переговариваясь. Я закрыла за ними дверь, посмотрела на часы и решила, что ради разнообразия можно сходить и на работу. А вдруг что нибудь подвернется? Ночные страхи были забыты. На выходе из квартиры я столкнулась с Кондратом. Он грустно посмотрел на меня, но ничего не сказал, и закурил.
  
  Никаких новых заказов на работе не оказалось, зато моя вчерашняя разработка с камином пришлась по душе клиенту, и он предложил мне не только закончить комнату с камином целиком, но и еще взяться за его спальни, а это как минимум месяц два с постоянным окладом. Это была просто замечательная новость. Я отправилась с ним на его дачу и сняла все необходимые мерки, сделала пару фотографий и обговорила, что же примерно он хочет видеть, на это ушел практически весь день. Вечером, возвращаясь домой я забежала в магазин и купила макарон, так как мои запасы близнецы уже слопали. На всякий случай я взяла еще и "рожков", решив узнать, любят ли они все макаронные изделия или только длинные спагеттиобразные. И только подойдя к двери в квартиру, я вспомнила вчерашнюю ночь, неприятное чувство страха вернулось. Но я взяла себя в руки, решив, что все это чепуха и, скорее всего мне просто показалось, открыла дверь квартиры. На пороге, приплясывая в одном сапоге-чулке в попытке надеть второй, прыгала Ира. Она подняла на меня взгляд, оставив на секунду свое занятие, в зеленых глазах, подведенных черным карандашом, мелькнуло что-то непонятное, то ли смех, то ли радость от моего появления.
  - А я думала, что ты уже того, - сказала она и неопределенно махнула рукой с сапогом.
  - Съехала? Да, с чего бы это?
  - А прежние на долго не задерживались, - усмехнулась она.
  - И много народу здесь до меня жило?
  - Порядочно, всех и не вспомнишь. Особенно мне нравился тот, что в прошлом месяце сбежал, такой красавчик, лапонька, а каков в постели, - она мечтательно закатила глаза и издала странный звук, что-то средние между "ммм" и "ааах".
  От ее слов мне стало неприятно, ни столько от их содержание, сколько от той манеры, в которой они были произнесены. Я протиснулась мимо нее в коридор, она, наконец, сладила со вторым сапогом и громко топнула ногой, точно вбивая ее в обувь намертво.
  - Ну, ладно, я пошла. Работа не ждет, - сказала Ира и выпорхнула в открытую дверь, даже не потрудившись притворить ее за собой.
  
  Я вошла в свою комнату и кинула пакет с продуктами на пол. Прошла до окна и, посмотрев в него, принялась снимать пальто. Что-то зашелестело позади меня, я обернулась. Огромный белый кот рылся в моем пакете, засунувшись туда чуть ли не целиком и водя в воздухе пушистым хвостом. Не люблю кошек с самого детства. Не то что бы я испытывала к ним ненависть или боялась их, просто они вызывают у меня такое ощущение, точно постоянно готовы напакостить и схитрить. Хотя ко мне с их стороны прослеживается совершенно обратное поведение. Если я пытаюсь держаться от них подальше, то они наоборот всячески пытаются обратить на меня свое внимание, чтобы я их погладила, покормила, а больше всего им нравится спать на мне, что с моей любовью к частому переворачиванию во сне совершенно не сочетается.
  - И что это ты делаешь в моем пакете? - спросила я громко.
  Кот застыл, а затем вытащил голову из пакета и уставился на меня своими большущими желтыми глазами. На долю секунды я допустила мысль, что он понял меня, и я могла бы поклясться, что его мордашка выражает недоумение и обиду. Затем он плавно развернулся и медленно удалился. В пакете не было ничего, что бы пришлось ему по вкусу, если только он не любил хлеб и макароны. Я подобрала пакет с пола и сунула хлеб в хлебницу, а макароны в коробку, где я хранила банки с мукой и крупами. В коридоре раздался скрип половиц, и мимо моей комнаты прошагал Кондрат. Я вытащила курицу из морозилки, взяла кастрюлю и тоже направилась на кухню.
  Войдя туда, я оказалась в духотище, наполненной сырыми парами, пахнущими чистым бельем и стиральным порошком. Поперек и вдоль кухни были натянуты веревки, на которых колыхались стираные простыни, пододеяльники и какие-то белые тряпочки. Все форточки были накрепко закрыты, а газовые горелки шпарили на всю катушку. Кондрат стоял у окна, держа в руках пачку пельменей, на плите в его кастрюле медленно закипала вода.
  - Привет, - сказала я ему.
  Он даже не пошевелился.
  - Ты не знаешь, чей это кот? - спросила я, набирая воду в кастрюлю.
  - Он ничей. Он сам по себе, - Кондрат разорвал пачку и высыпал ее содержимое в закипевшую воду.
  - А кто ж его кормит? - удивилась я.
  Кондрат гипнотизировал пельмени и не шевелился, давая мне этим понять, что он не намерен отвечать. Я пожала плечами и принялась разделывать курицу, что-то можно было пожарить, а из чего-то выйдет неплохой суп.
  - Перец дашь? - неожиданно спросил Кондрат.
  - Тебе молотый или горошек? - спросила я, обрадовавшись хоть такому проявлению эмоций.
  - Молотый.
  Он сделал ко мне пару больших шагов, пол надсадно скрипнул, где-то у стены послышался треск. Я сглотнула и покосилась в ту сторону, из которой донесся звук. Кондрат стоял рядом, дожидаясь пока я обращу на него внимание. Я отдала ему банку с перцем, тем же манером он вернулся к своей кастрюле, а потом назад, чтобы отдать мне перец. Было заметно, что он пытается делать как можно меньше движений, чтобы не беспокоить стонущий пол, но все-таки иногда ему все же приходилось куда-то идти.
  Что-то внизу дернуло меня за штанину. Я опустила взгляд. Стоя на задних лапах и упираясь одной из передних о мое колено, кот дергал меня второй и беззвучно открывал клыкастую пасть.
  - Мяса хочешь? - спросила я.
  Кот мяукнул, я бы не назвала это обычным кошачьем мяуканьем, больше это походило на звук пилы, столкнувшейся с железным гвоздем в распиливаемой доске. Я поспешно бросила ему куриный хвостик. Кот поймал кусок мяса на лету и заглотал целиком, обычные кошки так не едят. Нормальная кошка после того, как получит угощение, опускается на пол на все четыре лапы и, работая боковыми зубами, начинает медленно жевать и заглатывать небольшими порциями еду. Это же чудовище даже не сделало вида, что чего-то жует, оно просто все проглотило и, облизнувшись, опять "скрипнуло", изображая мяуканье.
  На кухне появился Герасим Петрович. Увидев кота, он радостно заулыбался и, протянув руки, пропел:
  - Ганджубасик, родненький-с. Смотри, что я тебе принес, - говоря эти слова он достал из кармана пиджака дохлую серую мышь. Кот, оставил мою штанину в покое, и сел на пол склонив голову на бок. Старичок низко наклонился и положил мышку у его белых лап. Чудовище понюхало мышь и вновь посмотрело на "пенсионера".
  - Ганджубасик, родненький-с, я ведь ради вашей милости все подвалы излазил, только ради-с вашего удовольствия, - Герасим Петрович скорчил обиженно-испуганную гримасу. Я не верила своим глазам, он чуть ли не плакал, опустившись на колени перед котом, он, заглядывал в его желтые глаза, и, молитвенно сложив руки, всхлипывал. Наконец, кот смилостивился, еще раз понюхав мышь, он заглотал ее целиком, оставив на полу только тоненький серый хвостик. Герасим Петрович подобрал хвост и сунул его в карман.
  - Большое-с, при большое-с. Я рад-с служить-с. Так приятно-с, - старичок вытер рукавом пиджака выступившие на глазах слезы и удалился семенящей походкой, так ни на кого более и не обратив внимания. Кот поднялся и направился к Кондрату, подойдя к великану, он "скрипнул". Кондрат выловил из кастрюли пельмешку и, подув на нее, положил ее на пол. Животное съело ее без промедлений и, потеревшись об ногу Кондрата, величественно удалилось с кухни. Затем Кондрат снял кастрюлю с плиты и, подойдя ко мне, прошептал:
  - Бойся Ганджубаса, ты ему понравилась, - после этого он невозмутимо проследовал в коридор, ни одна половица даже не дрогнула под его ногой. Я вернулась к своей курице, оставленной без присмотра на время свершившихся событий, и подумала: "А не сходишь ли ты с ума, Катя?" Еще днем я бы ответила, что нет, но сейчас, кто его знает, может, следует обратиться к психиатру?
  
  Мышка тихо кликала в темноте, экран ноутбука послушно мигал, сменяя одну фотографию за другой, в квартире все уже давно спали. Работа поглотила меня целиком, особенно трудный момент, где нужно было выгодно обыграть выпирающий угол, я решила замаскировать его под колонну, но никак не могла решиться, какая лучше будет смотреться в сочетание с остальным стилем дома. Наконец, уже было, решившись на коринфскую, я вздрогнула, услышав до боли знакомый по прошлой ночи топот маленьких ножек. Кто-то или что-то пробежало по коридору сначала в одну сторону, а затем в другую, раздался детский смех, и все стихло. Я замерла, вслушиваясь до предела, так что даже в висках заломило от напряжения. Когда я уже решила, что все кончилось, маленькие ножки опять двинулись в путь в другую часть коридора, а затем обратно, но уже по потолку. Опять кто-то весело засмеялся. В глубине квартиры что-то с грохотом упало и неожиданно раздалось соло электрогитары. Я вскочила на ноги и уцепилась руками за стул. Гитара продолжала звучать, а затем кто-то запел:
  
  А я маленькая мерзость,
  А я маленькая гнусь,
  Я поганками наелась
  И напакостить стремлюсь.
  Я людей пугаю ночью,
  Обожаю крик и брань,
  А я маленькая сволочь,
  А я маленькая дрянь.
  
  У меня четыре зуба,
  Восемь шей,
  У меня большие губы
  До ушей.
  Я диету соблюдаю много лет,
  Тараканов поедаю на обед,
  Опускаю их в кастрюлю,
  Выпускаю им кишки
  И в полученное блюдо
  Запускаю две руки.
  
  Песня оборвалась. Опять раздался грохот, топот ножек по потолку. Около моей двери скрипнули половицы, и голос раздался совсем рядом:
  
  Голубой фингал под глазом -
  Это я,
  И микробная зараза-
  Это я,
  Надпись мелом на заборе -
  Тоже я,
  И ботинок на мазоле -
  Я Я Я.
  Если вам нужна фальшивка, туниядка
  Тут как тут,
  Хулиганка и паршивка
  Меня мальчики зовут.
  
  Песня вновь оборвалось. На кухне загрохотала посуда. Гитара заиграла уже там, и голос около моей двери подхватил:
  
  А вчера с соседом Колей
  В три часа
  Приключились в коридоре чудеса,
  Я его поцеловала лишь слегка
  И совсем околдовала мужика.
  Он теперь сидит на стуле
  Мой красавчик оболдуй
  И в пиджак пускают слюни, вспоминая поцелуй.
  
  Что за маленькая мерзость?
  Что за маленькая гнусь?
  Я поганками наелась
  И напакостить стремлюсь.
  Я людей пугаю ночью,
  Обожаю крик и брань,
  А я маленькая сволочь,
  А я маленькая дрянь.
  
  Песня закончилась, гитара доиграла последние аккорды. Половицы около моей двери заскрипели, и уже послышался вопль, в котором я явственно различила голос Маши:
  - Макароны! Ма-ка-ро-ны!
  Я набралась смелости и, решительным шагом подойдя к двери, открыла ее. В коридоре было темно, зато с кухни доносились звуки возни. Я двинулась туда. Посреди кухни сидели Маша и Саша, между ними стояла пятилитровая кастрюля, из которой они руками доставали макароны.
  - Это вы здесь бегали? - сердито спросила я.
  - Не-а, - ответила Маша.
  - Не мы, - поддакнул Саша.
  - А кто на гитаре играл?
  - Не мы, - ответила Маша.
  - Не-а, не мы, - поддержал Саша.
  - Скажите и пели не вы?
  - Не-ааа, - ответили они оба, затолкнув в рот по горсти макарон и принявшись их тщательно пережевывать.
  - А кто тогда?
  - Это гости Ганджубаса, - Маша снова запустила руку в кастрюлю.
  - Ага, это его гости, - подтвердил Саша.
  - И часто к Ганджубасу такие гости приходят? - я определенно знала, что меня водят занос. Какой бы странный не был бы этот кот, но гости к коту, которые бегают по потолку, играют на гитаре и поют - это уже слишком.
  - Не то чтобы часто, - затянула Маша.
  - Но и нередко, - поддержал Саша.
  - Раз на раз не приходится, - закончили они хором и вновь принялись за макароны.
  - А где ваши родители? - задала я вопрос давно меня мучивший.
  - Ушли, - Маша закусила нижнюю губу и горестно посмотрела на макароны в руке.
  - Давно ушли, - Саша в точности повторил действия сестры.
  - Кто же вас кормит?
  - Ты, - они оба заулыбались.
  - А до меня?
  Близнецы нахмурились и даже прекратили жевать, несколько минут они обдумывали заданный им вопрос, по всему было видно, что это давалось им с трудом. Наконец, Маша проговорила:
  - Я не помню.
  - И я не помню.
  - Но если тебе это важно, мы попытаемся вспомнить.
  - Да, попытаемся, - Саша уверенно кивнул головой.
  Все на сегодня с меня было достаточно. Я развернулась к близнецам спиной и пошла в свою комнату, громко хлопнув дверью, защелкнула не ней щеколду и подперла ее столом.
  - Все спать, спать и еще раз спать, - выключила ноутбук и улеглась в постель с единственным желанием проснуться в мире, где нет этой сумасшедшей квартиры с ее обитателями.
  
  Весь день пахала, как проклятая. Вылезла из кожи вон, только чтобы угодить клиенту и добиться с ним взаимопонимания и полного консенсуса по поводу нашего виденья его спальни. В итоге он согласился на темно-бардовые обои с золотым теснением, но мне пришлось уступить на счет кровати, вот хочет он кровать сердечком, и хоть ты тресни, как ты не доказывай ему, что это бордель получается, о не дом короля. А он все одно: "Я король, значит это дом короля. Я желаю кровать сердечком". В общем, извращенец какой-то попался.
  С отвратительным настроением заползла в квартиру, в который раз подивилась безумию цвета, творящемуся в коридоре, и поползла до комнаты. Близнецы сидели у моей двери с видом индейцев вставших на бивак и куривших в ожидании важного гостя. Завидев меня, оба вскочили на ноги и принялись прыгать вокруг.
  - Макароны? - обреченно спросила я, открывая ключом дверь.
  - Ага, - кивнула Маша.
  - А может гречневой крупы или картошки?
  - Макароны, - обиженно протянула девочка.
  - Макароны, - поддакнул убежденно Саша.
  Я вытащила из коробки пачку, не глядя, и вручила им.
  - Ой, гляди, какие-то маленькие и согнутые, - засмеялась Маша.
  - Это "рожки", - уточнила я и только тогда поняла, что, судя по реакции близнецов, они такие никогда еще не видели.
  - Рожки, - повторила Маша.
  - Вы такие не видели? - осторожно спросила я.
  - Нет, не видели, - мотнула головой Маша.
  - Никогда, - подтвердил Саша.
  - Вы разве в магазин не ходите?
  - Нет, не ходим, - ответила девочка.
  - Мы никуда не ходим, - подтвердил мальчик.
  - Мы ведь здесь живем, зачем куда-то ходить?
  - Нам не нужно никуда ходить, - поддакнул Саша.
  Они убежали с пачкой макарон, оставив меня одну с моими метущимися мыслями. Что-то не сходилось в показаниях этой парочки, но вот что? "Они живут здесь очень давно", - вспомнила я их слова, - "Родители от них ушли, тоже давно. Едят одни макароны, которые выпрашивают, видимо, у жильцов. И они никогда никуда не уходят из квартиры. Либо близнецы врут, либо..я не понимаю, что здесь творится". От таких рассуждений голова разболелась еще больше, чем от настырного клиента со вкусами держателя борделей. Я решила пока оставить все, как есть, и разобраться, как ни будь потом, на досуге.
  На кухне меня встретила недовольная баба Фекла.
  - Это ты вчера горелки выключила? - спросила она.
  - Да, очень душно было.
  - У меня из-за тебя белье не высохло! Вот подселяются шлюхи разные! И давай командовать, тоже мне командирша нашлась!
  - Вы мне не сказали, что их нельзя выключать.
  - А что я теперь всем должна докладывать здесь! Я здесь живу с шестьдесят лохматого года и не собираюсь ничего, никому докладывать!
  От злости ее лицо превратилось в один сплошной морщинистый шарик, на котором о расположение глаз можно было узнать только по мелькавшим в складках кожи едко-зеленым теням, а о расположение рта по вылетавшим из него капелькам слюны. Несколько долгих минут я слушала ее, в надежде, что она успокоится, но баба Фекла только набирала обороты, обкладывая мне штабелями отборного мата и приписывая мне не существующие грехи. Появление на кухни Иры еще больше осложнило ситуацию, так как, увидев ее, баба Фекла впала в такое состояния гнева, что, казалось, еще мгновение, и она лопнет от распиравшей ее злости. Ира взяла меня за руку и увела за собой.
  - Ишь, как надрывается, - усмехнулась она, - что б тебя сучку по голове кто нибудь тукнул, наконец, сколь лет уж всех мучаешь, падла.
  - А ты в следующий раз горелки не выключай, а если душно форточку открой, но потом за собой обязательно закрой, а то ведь житья не даст. Вот увидишь, сейчас прибежит и еще часа два под дверью будет горланить. Сиди в комнате и лучше носа не высовывай, - на этом поучении Ира отпустила мою руку и пошла к своей комнате.
  - Купи электрический чайник, - подсказал из темноты Кондрат и, пройдя мимо меня, пошел на кухню.
  Я зашла в комнату и без сил опустилась на диван, откинувшись на спинку. Неожиданно о мою руку кто-то потерся. Я повернула голову. Белый котяра уселся ко мне на колени и принялся напрашиваться на ласку. Я механически почесала это чудовище за ухом и услышала, как заводиться трактор, наверное, под этим звуком у этого кота подразумевалось довольное урчание. Повторив эксперимент с ухом, я получила тот же результат. Ганджубас разлегся у меня на коленях и принялся "заводиться". Мат с кухни приблизился к моей двери. Баба Фекла орала от всей своей души, если она у нее была. Я не слушала ее, сосредоточившись на урчании кота. В какой-то момент матюги достигли пика, и она с грохотом отворила дверь в мою комнату, так что с потолка посыпалась мелкой пылью штукатурка. Баба Фекла ворвалась в комнату, открыла свой рот с очередным оскорблением и вдруг подавилась им. Ганджубас смотрел на нее своим одни открытым желтым глазом и не прекращал урчать, от моих ласк. Она постояла на пороге несколько долгих минут, производя челюстями жевательные движения, затем развернулась, осторожно прикрыла дверь и тихонько удалилась на кухню. Кот закрыл глаз и перевернулся на спинку, подставляя свой мягкий белый живот под мои пальцы, он чуть приоткрыл пасть от удовольствия и между белыми длинными клыками показался кончик розового язычка. После случившегося, я уже не пыталась понять, что здесь происходит, одно я осознала точно, животное, которое я держу на руках очень странно влияет на жителей этой квартиры. Они боятся его, как Герасим Петрович и баба Фекла, они уважают его, как близнецы и в тоже время недолюбливают, как Кондрат. Как к нему относится Ира, я еще не выяснила, а странного соседа Романа, я даже еще и не видела, но можно было не сомневаться, что и над ними этот кот имеет власть.
  - Так кто же ты, киса? - спросила я.
  Ганджубас приоткрыл один глаз, посмотрел на меня и довольно улыбнулся, так во всяком случаи показалось мне.
  
  Глава 2. Сон или явь?
  
  После поспешного отступления бабы Феклы прошло не более десяти минут. Мои размышления завели меня в какой-то странный логический тупик, словно мой мозг знал верный ответ на все вопросы, но мое сознание еще не было способно этот ответ принять и поэтому всячески путало меня и сбивало с толку. На меня напала странная сонливость и спокойствие, хотелось, опустить голову на валик дивна, и позволить сну увести себя из этого мира. Это было довольно странное явления, в общем-то, я сова, и заснуть в десять часов вечера для меня огромная проблема, но сегодня творилось что-то необыкновенное, глаза буквально сами закрывались. Кот урчал все тише, и не двигался, согревая мои колени и живот, тепло поднималось вверх, и окутывала меня сладким дурманом. Я уже решила, что не будет ничего плохого, если я сейчас прилягу и немного вздремну, как за дверью раздался скрип половиц и мимо комнаты прогрохотал Кондрат. Этот звук вывел меня из дремотного оцепенения и немного прояснил мои мысли, услужливая память тут же подбросила слова Кондрата: "Бойся Ганджубаса". Может быть, раньше я бы и не обратила внимания на подобное предупреждение, но в свете последних событий я зацепилась за эту мысль, тряхнула головой, сгоняя навязчивую дремоту, и поднялась с дивана. Кот недовольно заворчал. Я повернула его мордочку к себе и, улыбнувшись, сказала:
  - Спасибо тебе за помощь, киса, но мне пора баиньки, а тебе нужно идти по своим делам. Извини, оставить тебя у себя в комнате я не могу, так как ты уж очень подозрительный.
  Кот смотрел на меня своими огромными глазищами и равнодушно молчал. "А чего я собственно ожидала от животного, что оно вот сейчас заговорит? Ха, похоже, я тоже схожу с ума, как и все остальные в этой квартире. Ну, надо же разговариваю с котом", - подумала я и, посмеявшись сама над собой, все же выпроводила животное за дверь, после чего уже больше по привычке, чем из страха, закрыла защелку и подперла дверь столом. Стоило мне избавиться от этого монстра в кошачьем обличии, как сонливость прямо рукой сняло, немного подумав, я включила ноутбук и решила набросать наметки спальни для детей моего клиента.
  
  Около двух часов ночи в квартире началось уже привычное передвижение, но в этот раз оно ограничивалось пределами части коридора около входной двери. Кто-то ходил на том участке и что-то невнятно говорил воодушевленным голосом, точно рассуждая с самим собой. Затем хлопнула дверь, на какое-то время все успокоилось. Я уже было решила лечь спать, и даже выключила ноутбук, как в квартире заиграла скрипка.
  - Это еще что такое? - я села на диване, прислушиваясь к звукам одинокого инструмента. Желания пойти и разобраться в чем дело у меня как-то совершенно не возникло, я улеглась обратно и накрылась одеялом с головой, - Пусть хоть весь оркестр сейчас здесь заиграет, а я никуда не пойду, не дождетесь.
  Я решительно закрыла глаза и принялась считать белых пушистых овечек, которые в какой-то момент превратились в белых пушистых котов, играющих на скрипке.
  
  Утром я проснулась с четкой мыслью, что мне хочется чаю, горячего чаю и булки с маслом. Я встала с дивана, надела домашние джинсы с дырками в самых неожиданных местах, подцепила со стула старый том с британским флагом на всю грудь и с чайником в руках отважно вышла в коридор. С кухни доносились звуки чего-то закипающего, такое характерное бульканье-шипение. Я вошла туда, щурясь со сна, и увидела совершенно новое лицо. Рядом с Ириной плитой, внимательно наблюдая за закипающим чайником, стоял высокий молодой человек в серых отглаженных брюках и черном свитере.
  - Здравствуйте, - сказала я.
  Он повернул ко мне голову и внимательно изучил меня взглядом. Я поежилась, у него были неприятные колкие глаза, хотелось спрятаться от них. Они точно проникали внутрь тебя и видели все, что ты обычно пытаешься спрятать от других людей.
  - Здравствуй, ты, наверное, наша новая соседка, - проговорил он приятным голосом и улыбнулся.
  - Да, я Катя.
  - Я Роман, живу в комнате между Кондратом и Феклой Исааковной.
  - Приятно познакомиться, - я впервые услышала, что кто-то назвал бабу Феклу еще как-то, хотя я тут же решила, что к его интеллигентному виду подходило именно такое обращение.
  - Я дирижер, - продолжил он разговор, - А вы играете, на каком ни будь инструменте?
  - Нет, в детстве правда мама заставляла ходить на пианино, но способности к рисованию победили и, в конце - концов, я попала в художественную школу.
  - Ах, вот как, вы рисуете, - он казался расстроенным, - Жаль, из тебя бы вышла гениальная пианистка, если бы твоя мама настояла.
  Я удивленно моргнула и уже решила было спросить от куда он знает, но Роман снял с плиты свой чайник и, не обращая на меня внимание, прошел мимо, что-то бормоча себе под нос. Напрягая слух, мне удалось различить конец фразы.
  -...Ганджубас пригласил ее только ради своего собственного удовольствия, - это было сказано очень недовольным и злым голосом.
  "Еще один псих на мою голову", - подумала я, - "А казался таким нормальным". Я налила в чайник воды и поставила его на плиту, а затем заметила на стене радиоприемник, совсем старенький, потемневший от времени. "Немного музыки не помешает", - решила я и повернула выключатель. В приемнике раздалось шипение. А затем голос диктора сказал:
  - По решению Двадцатого съезда партии.., - я переключила волну, - Ура Товарищи! Производство стали возросло.., - я выключила приемник от греха подальше и осторожно отошла обратно к плите. И тут я вспомнила, что у меня в комнате есть телевизор, не дожидаясь чайника, я отправилась к себе и включила "рекорд", повернув черную ручку.
  Экран медленно загорелся, мигнув пару раз, настраиваясь на канал. Показывали балет "Лебединое озеро". Я нахмурилась и повернула квадратную ручку, вокруг которой были помечены белым двенадцать цифр. Еще на двух каналах шел балет, а на третьем показывали уборку урожая колхозом "Светлый Путь", выключив телевизор, я почувствовала, что у меня кружится голова, на глаза мне попался ноутбук, и я кинулась к нему, подключила модемный шнур к телефонной розетке и зашла в Интернет. Невозможно описать мою радость и облегчение, когда шуршащий модем загрузил мне страницу "Яндекса", я тут же зашла в свой ящик, чтобы убедится, что еще существую. В ящике было два письма от напарника из Англии, в основном с фотографиями особняка, в котором ему предложили работу, одно письмо непосредственно с работы с извещением, что мне оставлены деньги за прошлый заказ и пара рекламных писем с ненужными мне предложениями. Все это успокоило меня. Я отключила ноутбук и закрыла глаза.
  - Эй, Катя, ты что уснула?
  Я открыла глаза, на пороге моей комнаты стояла Ира с моим чайником в руках.
  - У тебя уже чайник вскипел, а ты все спишь, - она рассмеялась, точно рассказала удачную шутку.
  - Ира, у тебя телевизор есть? - спросила я.
  - Нет, на кой он мне сдался.
  - А у кого ни будь в квартире?
  - У бабы Феклы есть, а что?
  - А он у нее что показывает?
  - Сейчас какая-то очередная мыльная опера идет из тех, где Хаун Педро никак не может найти свою Хуаниту, а что?
  - Да, тут я свой включила, а там балет и сбор урожая в колхозе "Светлый Путь", - сказала я смущенно, уже понимая, что зря затеяла этот разговор.
  Ира принялась безудержно хохотать, она до смеялась до того, что чуть не выронила мой чайник.
  - Ой, уморила. Спать нужно по ночам, а не сидеть за компьютером. У тебя телевизор не работает, он даже к розетке не подключен.
  Я удивленно повернулась к "рекорду" и проследила направление шнура, он действительно лежал на полу, ни к чему не подсоединяясь.
  - Значит, мне все это приснилось? И радио на кухне?
  - Какое радио? - Ира перестала смеяться, - Нет, у нас никакого радио.
  - Ну, там на стенке.
  - Да, нет у нас там радио. Кать, ты чайку попей, авось, полегчает, - она рассмеялась и, скинув с тумбочки книжку на пол, поставила на нее мой чайник, - Заходи, если что опять примерещиться, - Ира, улыбаясь, помахала в воздухе руками, изображая приведение, и удалилась к себе хихикая.
  На ее месте, я, наверное, поступила так же. У меня не было причин ей не доверять, она единственная в этой квартире производила впечатление полной вменяемости. Я тяжело вздохнула, разобрала стол-раскладушку и, вытащив подставку, переставила чайник на стол. Подобрала книжку с пола, "Библия" прочитала я на обложке, не плохое издание для детей с красочными картинками. "И как так можно с книжками обращаться, особенно с такими?" - я покачала головой и положила книжку обратно на тумбочку, предварительно протерев ее, от горячего чайника обложка сморщилась.
  Напившись чаю, я решила воспользоваться приглашением Иры и зайти к ней, посмотреть, как она живет. Выйдя в коридор, закрыла свою дверь, миновала дверь близнецов и постучала в следующую за ней.
  - Заходи, - послышался бодрый ответ.
  Я осторожно открыла дверь и вошла. В комнате царил полумрак, окно было зашторено тяжелой бардовой портьерой, так что бы дневной свет не проникал во внутрь. По обеим стенам стояли черные шкафы с зеркалами в полный рост, вставленные в двустворчатые дверцы, пол устилал ковер с длинным ворсом вишневого цвета. Свет в комнате исходил от двух громадных золотых канделябров по девять свечей каждый, витые канделябры стояли с двух сторон от огромной кровати, занимающей практически всю комнату и застеленной малиновым шелковым покрывалом, они отражались в зеркалах, которые рассеивали их свет по комнате. Ира сидела на кровати, одетая в белую блузу, застегнутую только на две центральные пуговицы, и втирала в свои длинные совершенные ноги крем, пахнущий розой, я уловила этот запах, как только вошла в комнату. Рядом с ней лежал, растянувшись во всю длину, Ганджубас.
  - Так это твой кот? - спросила я, пытаясь за этим простым вопросом скрыть свое изумление от вида ее комнаты.
  - Нет. Он сам по себе, - она улыбнулась на миг, прекратив свое занятие, и тряхнула тяжелой копной волос, цвета горького шоколада, разметав крупные кудри по тонким плечам,- Тебе нравится моя комната?
  - Да, но я бы не смогла в такой жить.
  - Почему? - Ира подняла на меня свои зеленые глаза.
  - Я не очень привыкла к такой обстановке, она слишком роскошная и..., - я остановилась, боясь обидеть ее неправильно подобранным словом или выражением.
  - Слишком вульгарная? Эротична? Греховная? - она сама произнесла то, что я никогда бы не посмела, - Да, ладно тебе, Кэтти, расслабься, тебе здесь нечего боятся. Я ведь не предлагаю тебе заняться со мной, чем ни будь этаким.
  Я усмехнулась. Меня всегда поражала в людях их самоуверенность, особенно в таких людях, которые вот так вот обставляли свои комнаты. Их самоуверенность и небывалая вера в свою избранность, а главное твердая убежденность, что все только и делают, что думают, как бы с ними переспать. По специфики своей профессии мне довольно часто приходилось с ними сталкиваться, в подобные ловушки излишнего эротизма попадали как женщины, так и мужчины. Но Ирине нельзя было отказать в одном, она действительно была практически совершенна в том понятие, в каком это обычно подразумевается у людей, ее красота была притягательна и ярка, как пламя свечи в темноте. Пока я была занята своими мыслями, Ира закончила со своими ногами и легко и грациозно поднялась с кровати, нисколько не стесняясь того, что на ней нет ничего кроме этой невразумительной рубашки, она подошла ко мне.
  - Как ты думаешь, мне подойдет черное платье или красное? У меня сегодня очень ответственный ужин с одним банкоматом, то есть банкиром, - она рассмеялась своей оговорке и, пританцовывая на кончиках пальцев, подбежала к одному из шкафов и, открыв его, скрылась внутри.
  - А у тебя есть белое или нежно-зеленое? - спросила я.
  - Белое? - донесся ее голос из шкафа, так как если бы шкаф был таким же огромным, как и ее комната, - Да, у меня есть белое, а также колье с зелеными камнями и сережки к нему.
  - Тогда одень лучше его, - сказала я.
  - Хорошо.
  Она появилась через несколько минут. От ее вида захватило бы дух у любого. Длинное белое платье на тонких бретельках, спускалось до самых кончиков классических туфель лодочкой. Оно расходилось с правого бока длинным разрезом, начинавшимся прямо от бедра, и схваченным серебряной шнуровкой в самом начале, и чуть присобраном, от этого все нижнее полотно платья шло волнами. Вокруг ее шеи сверкающей змеей обвилась цепь из круглых колец, с которой в центре свисали три каплевидные подвески из какого-то полупрозрачного зеленого камня. В уши были вдеты длинные серьги, представляющие собой, точно такие же зеленые искрящиеся капельки. На одной руке она держала белое норковое манто с капюшоном. Она приблизилась ко мне плавной походкой и поцеловала в щеку. От нее шел аромат неизвестных мне духов, смесь запаха розы и чего-то цитрусового.
  - Благодарю тебя за помощь. Ты оказалась права, мне действительно больше идет белый цвет, - она неотразимо улыбалась, в зеленых глазах что-то искрилось.
  - Не за что, - выдавила я из себя, почему-то мое тело перестало мне подчиняться и все что у меня получилось это кое-как двигать языком и открывать рот.
  - Тебе нравится Ганджубас? Тебе было с ним хорошо? - ее глаза стали совсем медовыми, они затягивали.
  - Я не понимаю о чем ты? - я сглотнула и чуть повернула голову в ее сторону.
  - Ах, вот оно что, - она звонко засмеялась. Кот на кровати пошевелился и открыл свои желтые глазища, внимательно наблюдая за нами.
  - Ну, так ты еще не познакомилась с Ганджубасом, все самое-самое у тебя только впереди.
  Я не понимала, о чем она ведет речь и, путалась в ощущениях своего тела, которому было то жарко, то нестерпимо холодно.
  - Ганджи, это не похоже на тебя, чтобы ты так тянул? - Ира повернулась к коту и сделала изящное движение рукой.
  Кот сел на кровати. Мне показалось, что он злиться, я не была уверена в этом, потому что никаких других движений он не произвел, но почему-то в тот момент мне именно так показалось.
  Несколько долгих минут Ира и кот глядели друг другу в глаза, затем девушка отвернулась от животного.
  - Хорошо-хорошо, я не буду встревать в твои дела, Ганджи. И я удаляюсь, чтобы более не испытывать твое терпение. Пойдем, Кэтти, его милость сегодня не в духе и хочет, чтобы его все оставили в покое.
  Ира взяла меня за руку и вывела из своей комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. В коридоре у нее зазвонил мобильник. Она вытащила темно-синюю трубку-раскладушку из маленькой сумочке, которую я ранее не заметила, и сказала:
  - Да, милый уже спускаюсь. Нет, не надо охранников дорогой. Я уже иду, - Ира повесила трубку, - Ну, я пошла, пожелай мне удачи.
  - Удачи, - автоматически произнесла я.
  - Бедненькая, вот увидишь все образуется. Тебе понравится у нас, - она чмокнула меня в лоб и, пройдя по коридору, скрылась за входной дверью.
  - Ужас, - произнесла я вслух, почувствовав, что уже в состоянии двигаться, - И эта чокнутая, а я уже понадеялась, - от этих слов мне как-то стало полегче, я тряхнула головой, прогоняя оцепенение из своих мыслей и твердой походкой пошла к своей комнате, около которой меня ждал Кондрат.
  - Завтра Рождество, - пробасил он.
  - Я знаю.
  - Вот, - он протянул ко мне свою громадную руку и положил мне на ладонь деревянный крестик на черном шнурке.
  - Подарок? - изумилась я.
  - Бойся Ганджубаса, - ответил он и отправился дальше по коридору.
  Я зашла в комнату и положила крестик по верх Библии. Вокруг меня происходило слишком много ненормального. Мне требовался "глоток свежего воздуха". Поэтому я решила направить свои стопы сначала в офис на работу, а затем встретиться с кем ни будь из знакомых и посидеть в какой ни будь кофешке за чашечкой крепкого черного кофе, поговорить, о чем ни будь совершенно не важном и не вспоминать о своих соседях и их странностях.
  
  На работе меня ждал сюрприз. В дверях я столкнулась со своим частым клиентом Константином. Для его квартиры я делала дизайн четыре года назад, затем для его загородного дома, а потом для дома его любовницы и ее квартиры. Он пытался за мной тогда ухаживать, но я, соблюдая твердое правило: никаких романов на рабочем месте, вежливо уклонилась. К тому же я была знакома с его любовницей, отличная женщина с превосходным вкусом, у нас с ней даже некоторые интересы сошлись, так что после выполнения заказа мы тогда друзьями расстались и вот он снова.
  - А я тебя ищу, Катерина Сергеевна, - Константин протянул мне горшочек с сиреневыми фиалками.
  - Не забыл ведь, - рассмеялась я, крутя горшочек в руках, - Что нибудь случилось? Штукатурка отвалилась или колонны попадали?
  - Да, нет, все в порядке.
  - А что Жанна?
  - По слухам нормально. Я с ней расстался, - уточнил он.
  - Что ж так?
  - Вот так вот получилось, - он развел руками, - Ну, а ты как же?
  - Нормально, потихоньку. Так за чем ты меня искал?
  - Не поверишь, соскучился. Решил найти тебя. Может, куда сходим?
  - Как всегда быстр. Ладно, пойдем, Константин Константинович, - я улыбнулась. Действительно приятно было его видеть.
  - Так давай сразу договоримся, никаких Константинов Константиновичей, Костя, Костик или Котя.
  - Тогда и ты никаких Катерин Сергеевн, просто Катя.
  Мы оба рассмеялись и вышли на улицу. Он сменил машину, свой черный "Мерседес" на серебристую БНВ6, было не привычно смотреть на него за рулем этой машины, как-то он всегда ассоциировался у меня с тем прежним привычным черненьким 600. Он не забыл не только то, что я люблю фиалки в горшочках, но и то, что терпеть не могу дорогие рестораны. Мы зашли в один из этих кофейных ресторанчиков среднего класса, что как грибы после дождя расползлись целыми сериями по городу, сели за теплый деревянный столик и заказали прозаический черный кофе без сахара.
  - Я действительно по тебе скучал, Катерина.
  - Костя, не начинай.
  - В чем дело? Почему я тебе не подхожу? С Жанной я расстался.
  - Я не из-за Жанны.
  - И я не твой клиент больше.
  - Костя, пожалуйста, не сейчас.
  - Что нибудь случилось? - наверное, в моем голосе что-то прозвучало, раз он задал вопрос таким серьезным тоном.
  - Рассказать тебе все?
  - Расскажи, за чем я еще тогда нужен, - он попытался улыбнуться.
  - Только ты не смейся и не считай меня, пожалуйста, сумасшедшей.
  И я рассказала, рассказала все, начиная со своего въезда в эту квартиру и кончая последними событиями.
  - Катя, тебе нужно показаться врачу. Послушай меня, пожалуйста, я знаю очень хорошего специалиста, я возьму все расходы на себя.
  Он отреагировал именно так, как я ожидала, и в этом не было его вины, просто кто в здравом уме поверит в мой рассказ? А между тем, сидя здесь среди нормальных людей, я уже и сама не верила в то, о чем говорила. Я покачала головой и, улыбнувшись, махнула рукой.
  - Я здорова, Костя. Со мной все отлично. Вот сижу я рядом с тобой, и не вижу не зеленых человечков, ни чертиков, и не разговаривают со мной чужие голоса, но стоит мне вернуться в эту квартиру и все словно с ног на голову становится. И я уже не так уверенна, что пришельцев не существует, а бесы и демоны всего лишь выдумка. Понимаешь, если бы только я одна увидела в этом коте что-то необычное, а ведь я то, как раз, ничего такого за ним и не замечала, это все остальные, как помешенные.
  - Тебе нужно срочно съехать с этой квартиры.
  - Я сейчас не могу себе этого позволить.
  - Я одолжу тебе денег, сам сниму для тебя, а хочешь, живи у меня, - в его глазах мелькнула надежда. Я чуть не рассмеялась: "Вот ведь жук, а?"
  - Костя, я помощи не приму, ни от тебя, ни от кого бы то ни было и ты это прекрасно знаешь, не первый год знакомы.
  - Да, знаю я тебя, Екатерина Сергеевна, знаю.
  - Ну, вот опять Екатерина Сергеевна. Ладно, Костя, поздно уже, домой подбросишь?
  - О чем разговор, Катя. Так что же ты делать будешь?
  - Ну, неделю перекантуюсь, как ни будь, а там денег хорошо должны заплатить, так я сразу и съеду.
  - Позвони, хоть как устроишься, а то ведь опять пропадешь.
  - Обязательно позвоню, у тебя телефон все тот же?
  - Да, не менял, думал, может тебе что понадобиться, позвонишь, а ты.
  - Костя, мы же договорились - друзья.
  - Друзья, - он обреченно повесил голову.
  Ну, что я могу с собой поделать, если он мне не нравится? А я девушка принципиальная, на деньги не падкая, а выходить замуж за мужика, если ни его деньги, ни его любовь тебе не нужны, не имеет никакого смысла - вот она какая женская логика.
  
  
  Я вошла в квартиру и сразу же наткнулась на близнецов. Они вдвоем подпирали спинами дверь бабы Феклы, в то время как сама баба Фекла пыталась выйти из комнаты. Мат сыпался нескончаемым потоком, больше всех доставалось матери близнецов, таких пожеланий ей бы хватило на всю ее жизнь, а если бы они исполнились, ее жизнь была бы не слишком долгой.
  - Что же вы творите? - спросила я, стараясь, чтобы голос звучал сердито.
  Близнецы тут же подняли на меня головы и покраснели.
  - Извини, Кэтти, - сказали они хором и убежали, резко отпустив дверь.
  Баба Фекла в этот момент особенно рьяно надавила на дверь и в результате вылетела из комнаты и шлепнулась на пол. Я бросилась ей помогать. Пенсионерка вскочила на ноги быстрее, чем я успела наклониться к ней.
  - Чего удумала?! - заорала она мне прямо в лицо, брызгая слюной во все стороны.
  - Я только помочь хотела, - попыталась я объяснить.
  - Помочь она хотела! Не нужна мне помощь шлюхи! - она подняла на меня руку, видимо желая ударить, но в этот момент из своей комнаты вышел Кондрат. Я так и не поняла, как он умудрился настолько быстро переместиться к нам, чтобы успеть поймать руку бабы Феклы, но он это сумел.
  - А ты чего встреваешь? - спросила баба Фекла зло, скосив глаза на Кондрата.
  - Ганджубасу не понравится, - пробасил Кондрат и сдвинул густые брови к переносице.
  - Да, плевала я на..
  Кондрат заткнул ей рот рукой.
  - Помолчала уж бы.
  Он смотрел не на нее, а куда-то в коридор. Баба Фекла скосила взгляд в ту сторону и сразу как-то вся обмякла в его руках. Я тоже глянула туда. Посреди коридора сидел Ганджубас, его хвост ходил из стороны в сторону, а желтые глаза светились в полумраке, как две золотые монеты под лучами солнца.
  - Злится, - прошептал Кондрат, - Не двигайся.
  Я не знала, к кому именно были обращены его слова ко мне или к бабе Фекле, но на всякий случай, тоже решила не двигаться.
  Кот просидел так около пяти минут, затем встал и, открыв дверь лапой, зашел в комнату Иры, закрыв дверь за собой. Кондрат отпустил свою "жертву". Баба Фекла попятилась к своей комнате и скрылась за дверью.
  - Пронесло, - прогудел Кондрат.
  - А что бы было? - спросила я, снимая сапоги.
  - Лучше тебе этого не знать, - он смотрел на меня, и в его взгляде царила грусть и бесконечная усталость.
  
  Близнецы сидели около моей двери с виноватыми лицами.
  - Из-за вас Ганджубас разозлился, - обвинительно сказала я и только затем сообразила, что сказала. От сознания того, что я становлюсь такой же чокнутой, как и окружающие, мне на секунду стало дурно.
  - Прости, Кетти, мы не хотели, - Маша поднялась с пола.
  - Не, не хотели, - поддакнул Саша.
  - Мы только поиграть, - девочка засунула руки в карманы юбки.
  - Да, поиграть, - Саша повторил ее движение, сунув руки в карманы джинс.
  - Вы должны извиниться перед Феклой Исааковной.
  Кажется, такая возможность поворота событий совсем не устраивала близнецов, более того, они пришли в ужас от моего предложения и выпучили на меня глаза.
  - Извиниться перед бабой Феклой? - спросили они хором.
  - А что вы думали, за свои проступки нужно расплачиваться, - назидательно сказала я.
  - А можно в качестве извинений мы не будем какать перед ее дверью целую неделю? - предложила Маша.
  - Что? - выдавила я, подавившись.
  - Ну, мы можем еще не писать в ее тазы с чистым бельем или не кидать козявки в ее кастрюли? - предложил мне на выбор Саша.
  - Боже, мой, - воскликнула я, схватившись за голову руками.
  - Не поминай его имя всуе, - наставительно сказала Маша.
  - Ганджубасу это ой, как не нравится, - поддакнул Саша.
  Мы втроем одновременно посмотрели в направлении Ириной комнаты, в коридоре было тихо и пусто. Близнецы даже выдохнули с облегчением.
  - Значит, вы на отрез отказываетесь перед ней извиняться? - спросила я сердито.
  Близнецы кивнули голова.
  - И даже если ты перестанешь давать нам макароны, мы не пойдем извиняться, - ответила Маша.
  - Не пойдем, - подвел черту Саша.
  Я посмотрела в их пылающие гневом глаза и поняла, что они действительно не пойдут, умрут, но не пойдут.
  - Ладно, хорошо, две недели не какаете около ее двери, не писаете в ее тазы и не кидаете козявки в ее кастрюли. О, мой бог, - произнесла я.
  - Не поминай его имя всуе, - произнесли оба близнеца.
  Я махнула на них рукой, а другой зажала себе рот. Мы еще постояли, прислушиваясь к коридору, и разошлись по комнатам.
  
  Сегодня я легла спать около двенадцати, это было немного необычно для меня, но просто совершенно не чем было себя занять. Телевизор не работал, как я выяснила при попытке его посмотреть во второй раз, книжек у меня с собой не было, а читать Библию никакого желания не возникало, о работе вообще не хотелось вспоминать, тем более у меня была еще неделя до сдачи чернового проекта. Я ничего лучше не придумала, как лечь спать. Проснулась я от диких криков в коридоре и звука льющейся воды.
  
  - Спасайтесь, спасайтесь,
  Грядет великий потоп,
  Смывающий грехи человеческие
  С создания Божьего,
  Уничтожающий грешников,
  Спасайтесь, Спасайтесь,
  Но знайте, не будет вам ни где спасения,
  Кары Божеский настигнут вас везде,
  Ибо не укрыться от гнева праведного,
  Не сокрыться от взгляда Владыки.
  
  Я выскочила в коридор. По желтому полу тек поток воды из ванной и в этом потоке, посреди коридора лежал Герасим Петрович то и дело, макаясь в него лицом.
  - Герасим Петрович, что с вами? - спросила я, подойдя к нему.
  - О, ангел небесный,
  Ты спустилась ко мне,
  Чтобы спасти мою душу,
  Но тщетны твои попытки,
  Ибо душа моя давно горит в аду,
  Ты опоздал, о, Ангел.
  
  - Герасим Петрович, это я Катя.
  Пенсионер не узнавал меня, он таращил глаза сквозь меня, куда-то во тьму. Я бросила его и пошла в ванную, выключила краны и, вытащив пробку из ванной, я подхватила таз и тряпку. Из своей комнаты появились близнецы и со скукой уставились на Герасима Петровича, все еще макающегося в воду.
  - Ну, что вы стоите, берите тряпки и тазы и вычерпывайте, а то ведь к соседям протечет, - прикрикнула я на них.
  Близнецы посмотрели друг на друга, пожали плечами и тоже пошли за тряпками. Кондрат выступил из свой комнаты, безразлично посмотрел себе под ноги и потопал в моем направлении. Он схватил Герасима Петровича за шиворот, поднял в воздух и встряхнул. Пенсионер замолчал на секунду, а затем вновь открыл рот:
  - Изыди, Изыди,
  Не чистый дух,
  Ибо я не подвластен тебе,
  За мной пришел Ангел.
  
  Краем глаза я заметила, как остолбенели при этих словах близнецы, они выпустили из рук тряпки и, подбежав ко мне, схватили под руки и с небывалой для них силой затащили в свою комнату. В последний момент я успела заметить, как Кондрат, бросив Герасима Петровича, большущими прыжками удирает в свою комнату, а дверь в комнату Иры отворяется и.. Кто же вышел из этой двери я уже не успела увидеть, так как близнецы закрыли свою, подперли ее огромным комодом и прижали меня к полу.
  - Не шевелись, - прошептала Маша в самое ухо.
  - Ни чего не говори, - в другое ухо зашипел Саша.
  Они навалились на меня всем свои весом и уткнулись носами в шею, не давая мне, даже как следует вздохнуть не то, что пошевелиться. Я замерла, скованная плохим предчувствием. В коридоре царила мертвая тишина, даже плеска воды не было слышно, а затем я услышала: "шлеп", "шлеп" и оглушительный вопль прорезал тишину, введя меня в оцепенение и заставив мое существо в ужасе сжаться и замереть.
  Я лежала на полу и до боли в висках вслушивалась в тишину квартиры, хотя тот вопль был единственным и за ним не последовало более ни одного звука, меня не покидало чувство ужаса и четкого понимания, что там, в коридоре еще не все кончено. И в этот самый момент, когда близнецы прижимают меня своими телами и практически не дышат от напряжения, там, между мрачными стенами на желтом полу, царствует зло. Я была в этом уверенна так же, как если бы стояла, рядом с Герасимом Петровичем. Моя совесть и душа требовали, чтобы я вышла в коридор и попыталась прекратить творящийся там кошмар, но мое тело отказывалось повиноваться, оно онемело и превратилось в камень, более не подчиняясь моей воли. Сколько мы так пролежали, я не знаю, время тянулось бесконечно, сжимая воздух кольцами, так что становилось трудно дышать, и в голове каждый вздох отдавался болью. В какой-то момент, перед моими глазами наступила чернота, я уже перестала различать очертания предметов, и все вокруг превратилось в серый тягучий туман, наверное, у меня случился обморок из-за недостачи воздуха, затем перешедший в сон.
  Проснулась я на том же месте, где и уснула, на полу в комнате близнецов. Они спали рядом со мной, подпирая меня своими детскими худыми спинами с двух сторон, и равномерно дышали. Я тихонько села, боясь потревожить их сон, и осмотрелась, ранее мне еще не доводилось бывать у них, близнецы сами приходили за своими макаронами. Их комната была вдвое больше моей, теперь становилось понятно, почему по моей стороне было четыре комнаты, а по их стороне коридора только три. Обои на стенах отсутствовали, стены были заделаны каким-то пемзобетонном - ячеистой структуры, напоминающим на ощупь шероховатый камень, а по цвету что-то среднее между белым и нежно серым. На полу был точно такой же паркет, как и у меня в комнате, но почему-то пол был теплым. Два огромных окна на длинной стене были занавешены серебристо-белой тюлью, рассеивающей дневной свет на тысячи мелких лучиков, из-за этого создавался эффект "заглядывающего в окно солнца". Из мебели во всей комнате присутствовал только черный комод, с шестью длинными ящиками, и двухъярусная кровать у дальней стены, отгороженная от окна длинным корытообразным цветочным горшком, в который были посажены какие-то неизвестные мне растения, напоминающие слишком высокую осоку, и пара пальм, упиравшихся своими макушками в потолок. Все остальное пространство комнаты было совершенно свободным. Так могла выглядеть комната, в которой никто никогда не жил, но не комнаты, в которой проживают двое детей. Никаких книг, игрушек, красок, фломастеров или музыкальных инструментов, не телевизора, радио, магнитофона, я уже не говорю о компьютере - здесь не было ничего, чем бы можно было заполнить свой досуг двум подросткам. Так чем же занимаются эти дети на протяжении дня, а ведь и на улицу по их словам они не ходят? Чем себя можно занять в таком помещении? На какие деньги они существуют? Кто платить за квартиру и свет, за воду, за газ? Нельзя же, в конце - концов, питаться одними макаронами, которые подбрасывают соседи? Нельзя нигде не учиться, не работать, и если допустить, что они существуют именно так, то... Нет, такого допустить я не могла, потому что такого просто не могло быть. Какими бы не были странными другие жители этой квартиры, они куда-то ходили, они покупали продукты, стирали белье, меняли вещи, смотрели телевизор, они существовали, тогда, как, глядя на близнецов, на ум приходило только одна мысль, что они призраки или галлюцинации масштабного характера, при чем общественные галлюцинации, миражи из плоти и крови, которые пытаются делать вид, что они живые. Все эти мысли тревожили меня вплоть до того момента, пока я не вспомнила, почему сплю не у себя. Я встала на ноги. Сердце в груди замерло, и страх липким щупальцем сковал мои движения. Несколько мгновений я колебалась между выбором остаться с близнецами и дождаться, когда они проснуться или выйти в коридор одной и столкнуться с тем, что там. "Что именно я могла там увидеть? Что встретит меня за порогом этой комнаты? Если я сейчас позволю себе представить это, я уже никогда не найду в себе сил выйти туда". Я отодвинула комод, его ножки проскребли по полу, близнецы шевельнулись во сне, но не проснулись, затем открыла дверь и, втянув в себя воздух, вышла в коридор. Здесь было тихо, сухо и пусто. С кухни доносились звуки шагов и звяканья посуды. Никаких трупов, крови и запаха смрада - все было, как всегда. Я подошла к своей комнате и открыла дверь. Внутри все было именно так, как я вчера оставила: расстеленный диван, ноутбук на полу и грязная кружка на телевизоре, никаких тебе монстров и ужасов не поджидало меня. Немного помедлив и собравшись с мыслями, я направилась на кухню. Первого кого я встретила, был Герасим Петрович, он насвистывал что-то себе под нос и мыл пол. Баба Фекла кипятила белье в большом эмалированном баке, распространяя запахи отбеливателя. Ира жарила яичницу. Роман сидел на подоконнике и что-то писал на листе бумаги. Ганджубаса нигде не было видно.
  - Герасим Петрович, у вас все хорошо? - спросила я.
  Он поднял на меня голову, вся левая сторона лица у него оплыла и пестрела одним большим лилово-малиновым синяком. Он попытался улыбнуться, но вышло кривовато.
  - Да-с, все в порядочке-с, любезная Катерина Сергеевна, - проговорил он, - Вот ведь совсем стар стал-с, глазоньки-с не смотрят, вчера об дверь-с ударился. Но это ничего-с, - заверил он меня, - Главное косточки целы, а синяк-с он что, он пройдет.
  Герасим Петрович вновь принялся за прерванную работу. Позади меня раздалось пиликанье половиц, и на кухню вошел Кондрат с неизменной алюминиевой кастрюлей в руках, он несколько замешкался рядом со мной и прошептал:
  - На ночь надень мой подарок, - проронив эти слова, он прошел мимо к своей плите в углу.
  Я окинула эту компанию взглядом и, развернувшись, ушла в комнату. Мои пальцы сами подхватили деревянный крестик с Библии, несколько секунд я бессознательно крутила его в руках, стоя около окна, а затем надела на шею, ничего необычного я не почувствовала.
  В городе было тепло, и шел снег крупными хлопьями. У меня не было какой-то определенной мысли куда направиться, просто нужно было, куда нибудь сходить. Я подумала о церкви, но как-то совершенно лениво и, проходя мимо, даже не взглянула на нее. Вот так вот я и проходила весь день по городу, пока озябнув, не забрела в какую-то кафешку. Сидя за столиком, я заметила знакомую розовую ковбойского типа шляпу, а под этой шляпой знакомое кукольное личико с голубыми глазами и пухлыми розовыми губками. Даша, как всегда была в своем репертуаре, розовая шляпа, розовые сапоги, розовые перчатки и между всем этим черные джинсы в обтяжку, со стразами по бокам, и черная куртка. Она заметила меня и приветливо тряхнула белыми кудряшками. Отделалась от своих двух сопровождающих, отправив их в бар, и направилась ко мне с искренней дружелюбной улыбкой. Есть мнение, что подобного вида девушки, зачастую, пусты и глупы, так думает практически каждый второй мужчина и каждая четвертая женщина, если сама не относится к этому разряду "носительниц современной моды". В этом плане Даша была исключением, конечно, при первом знакомстве вы бы не заметили ни особого глубокого ума, ни каких нибудь выдающихся способностей, кроме способности всегда находится в центре внимания, но на самом деле под этой розовой шляпкой скрывался настоящий мозг стратега. Дарья Алексеевна могла просчитать комбинацию любой сложности, заключить сделку между непримиримыми врагами, с закрытыми глазами обыграть вас в шахматы, определяя положение фигур только по называемым вами координатам, и некоторые утверждали, продать снег эскимосам, а электричество Чубайсу. На самом деле я не знала правда ли это целиком и полностью, но за пятидесятипроцентный результат из всего перечисленного, могла поручиться. В некотором роде мы были с ней соперницы, так как крутились в одной сфере, более того пять лет назад мы были непримиримыми врагами и тогда, от полного поражения меня спасло лишь одно, я по-настоящему была талантлива, тогда как Даша на шестьдесят процентов в своей работе пользовалась талантами окружающих. И хотя, я тогда победила и получила тот сверхкрупный заказ, она тоже не осталась с носом и получила смежный проект с моим, тоже на довольно приличную сумму. Между нами возникло что-то вроде взаимного уважения и с тех пор мы делали все, чтобы наши интересы не пересекались, если мне сообщали, что за этот проект уже взялась Сорокина Дарья, я даже не пыталась встревать, она платила мне тем же. Если уж не закадычными подругами, то хорошими приятельницами мы вполне были.
  - Ну, ты демон Кэт, - вместо приветствия сообщила Дарья, это было ее любимым выражением.
  - Я тоже рада тебя видеть, Даша, - я улыбнулась и кивнула ей на стул рядом со мной.
  - Какой хундришней сейчас страдаешь?
  - Да так, бездельничаю.
  - Да ну, гонишь же на всех парах, говорят, домик Максимову оформляешь, - она, как всегда, была в курсе дела.
  - Врут, только гостиную и спальни. А ты как?
  - А, ни как.
  - Ни за что не поверю, чтобы ты да без дела, - я изобразила удивление.
  - Зима, Россия спит родная, - Даша зевнула и сняла свою шляпу.
  - Что совсем так плохо?
  - Да, нет, кручусь, конечно, куда денусь. Вон двух молодых перспективных дизайнеров нашла, - она небрежно махнула рукой в сторону бара, куда удалились двое ее сопровождающих.
  - Рабы? - спросила я, сама я услугами таковых не пользовалось, но Даша этим грешила напропалую.
  - Нет, жертвы, абстракционизма, неразвитого социализма и переходного возраста, в общем, парабеллумы, - она рассмеялась.
  Я взглянула на часы и решила, что уже пора домой.
  - Ну, рада была повидаться, но мне уже пора.
  - Гуд бай май лав гуд бай, - пропела Даша, ни чуть не расстроенная моим уходом, она поднялась из-за столика и пронзительно свистнула, так что на нее повернули головы, все сидящие не только в зале, но и за стойкой бара, - Эй, демоны, давай сюда.
  Два ее сопровождающих, подхватили свои бокалы и купленную бутылку и шустро направились к нам. Я ушла, пряча улыбку за складками шарфа. Даша нисколько не изменилась - вечный двигатель, продолжала свое бесконечное движение.
  
  
  
  Дома меня ждала праздничная обстановка. По всему мрачному коридору были навешены вырезанные из бумаги ангелочки и какие-то блестящие штучки. На кухне шла оживленная возня, несколько столов было составлено в центре и баба Фекла вместе с Ирой строгали салат, Кондрат колдовал у плиты, судя по запаху, готовилась курица под майонезом. Герасим Петрович чистил картошку. Близнецы старательно мыли красивые фарфоровые тарелки и блюда с кружевными краями. Роман все еще сидел на подоконнике и что-то писал. "Интересно он целый день этим занимается?" - подумала я.
  - А вот и тетя с макаронами? - пошутила Ира, заметив меня.
  Близнецы сразу же повернули в мою сторону головы.
  - Дядя Кондрат, вари макароны, - потребовала Маша.
  Я засмеялась и протянула пачку из мешка невозмутимому Кондрату, он взял ее, и внимательно посмотрев на меня, утвердительно кивнул головой.
  - Садись помогать, - кивнула мне Ира на место рядом с собой и протянула нож.
  Я взяла ножик и пристроилась на табуретку.
  - Ты не сердись на меня, что я ругаюсь, Катя, - неожиданно произнесла баба Фекла.
  Я вздрогнула и чуть не порезалась, не ожидая от нее подобных слов, и что она вообще будет со мной разговаривать.
  - Всякое бывает, Фекла Исааковна, - примирительно произнесла я.
  - Я ж не со зла. Я ведь тебя люблю. И Ирку люблю. И Кондрата люблю. И даже этого утопленника люблю, - продолжила баба Фекла.
  Герасим Петрович, названный утопленником, нисколько не обиделся, продолжая свое кропотливое дело.
  
  Часа через два дружной работы на кухне был накрыт приличный стол, застланный белой скатертью с цветной вышивкой по краю. Он буквально ломился от всяких вкусностей, а главное от бутылок с вином и водкой. Я чувствовала себя несколько озадаченно в этой обстановке, за все время не произошло ничего странного и тем более страшного, никто не сказал ничего похожего на бред сумасшедшего, все вели себя, как совершенно нормальные люди, к тому же живущие одной большой дружной семьей. Никаких разговоров о Ганджубасе, кота вообще нигде не было видно. Половину двенадцатого все разбежались по своим комнатам принаряжаться, а без пяти полночь все уже собрались за общим столом. Кондрат и Герасим Петрович оделись в самые настоящие фраки, Ира вновь была в своем белом платье, на бабе Фекле оказалась надето темно-синее платье с длинным рукавом и лиловая нитка крупных бус, близнецы вырядились в белые балахоны с пришитыми крылышками на спинах. Я долго копалась в своем гардеробе, прежде чем извлечь из него короткое летнее платьишко небесного цвета с кружевной вставкой крест на крест на груди, порывшись в шкатулки, я вытащила от туда длинную нить жемчуга, конечно не настоящего, но очень неплохая подделка. Мои непослушные кудрявые волосы я заправила шпильками в высокую прическу. Мое появление на кухне в подобном виде было встречено Иринами аплодисментами и одобрительной улыбкой Романа. Кондрат отнесся к моему наряду равнодушно, Герасим Петрович похвалил, а близнецы с бабой Феклой были слишком заняты, чтобы что-то заметить. Баба Фекла разливала водку по рюмкам, близнецы пускали слюни над блюдом с макаронами, посыпанными потертым сыром. Все расселись за стол, и только тут я заметила, что центральное место за столом оставлено. Там стоял красивый стул с мягкой обивкой, и на нем громоздилась пара бархатных подушек. Я только еще подумала, для кого это место, а Ганджубас уже "скрипнул" у Ириной ноги. Ира подняла кота с пола и усадила на подушки. Как только кот разместился, ему тут же в блюдечко плеснули красного вина, на тарелочку положили, салатику, колбаски и рыбки. Я уже ничему не удивлялась и решила, что пусть оно будет сегодня именно так и хватит этих многочисленных вопросов. В конце - концов, Рождество и почему бы не оставить немного места для чудес и странностей.
  
  Глава 3. Ночь перед Рождеством или зеленые чертики выходят на охоту.
  
  
  - За нашу большую семью, - произнес, вставая со своего места Роман, - И за будущего члена нашей семьи, - сказал он, уже обращаясь непосредственно ко мне и улыбаясь своей обворожительной улыбкой.
  - Да, мы все хотим, чтобы, ты, Катенька, осталась жить рядом с нами, как можно дольше, - пояснила Ирина, странно посмотрев на Романа.
  Все подняли бокалы, и выпили, кот лизнул вина из блюдца и откусил от шпроты хвостик.
  
  Удивительно насколько разные люди, могут совершенно спокойно находиться в обществе друг друга и общаться практически на одном языке. В этот вечер не было ссор и криков, даже близнецы не шалили, все цивилизованно общались, ни выкидывая никаких "запредельных трюков". Они оказались очень занимательными людьми с разнообразными вкусами и интересами, я поражалась глубине их знаний. Например, Кондрат очень тонко разбирался в живописи, он знал столько всего, что даже я со своим художественно-искуствоведческим образованием казалась рядом с ним несмышленым младенцем; Роман, как и ожидалось, разбирался в музыке; Ира была большим знатоком вин, а так же обладала потрясающими знаниями о драгоценных камнях, способах их добычи и обработки; Герасим Петрович оказался бывшим врачом-хирургом; баба Фекла знала толк в торговле, так как если бы минимум две жизни отработала в ней; а близнецы умели поддержать любую из предлагаемых тем. Эта был самый странный вечер в моей жизни, хотя если так посмотреть, то все, что творилось в этой квартире, было самым странным в моей жизни. Я пила какое-то вино с сладковатым привкусом и запахом сливы. Оно приятно горчило на языке своей сладость и разливалось по телу искрящейся волной веселости, голова была совсем светлой и я совсем не ощущала опьянения. Ира услужливо наполняла мой бокал, не давая ему опустеть, по этому я совершенно не имела представления, сколько выпила. В какой-то момент мне захотелось выйти из кухни, так как на ней стало невыносимо жарко, но кроме меня это, кажется, никого не беспокоило. Близнецы отплясывали с бабой Феклой какой-то безумный танец. Герасим Петрович и Кондрат спорили под звон встречающихся рюмок с водкой о какой-то картине, висящей в личной коллекции местного "миллионера", ума не приложу, как они оказались в гостях у этого коллекционера. Ганджубас спал, свернувшись на подушках. Я выскользнула из-за стола и чуть не упала, голова кружилась так, что потолок стремился поменяться с полом местами. Немного постояв и вернув потолок на место, я двинулась в долгий путь до своей комнаты, держась одной рукой за стену. Кажется, мне удалось улизнуть так, что никто не заметил моего позорного бегства. Выйдя в коридор, я почувствовала себя немного увереннее и порадовалась, что моя комната находится рядом с кухней, иначе, сомневаюсь, что я сумела бы благополучно добраться до своей постели. Я не стала зажигать свет, просто дошла до дивана, скинула босоножки и как была в платье, упала на него. О том чтобы закрыть дверь на защелку и придвинуть к ней стол и речи быть не могло, у меня не только не хватила бы на это сил, сколько я совершенно об этом не подумала. Ощущение безопасности было очень реальным, я уже больше не ожидала подвоха от этих людей, несмотря на все их прежние странности и общее состояние безумия.
  
  Проснулась я от странного ощущения, что на меня смотрят. Звучит это конечно дико, и я раньше никогда не верила в подобные вещи, как ощущение чьего-либо взгляда, но чувство в тот момент было именно таким. На меня смотрели, при чем этот взгляд не просто изучал меня, а требовал, чтобы я немедленно проснулась и ответила на него, это было подобно зову, так как если бы кто-то настойчиво шептал мне на ухо. Я открыла глаза, и села в постели, широко зевнув, и, в общем-то, ощущая, что я еще не выспалась в полной мере и хорошо бы еще подремать часиков так "дцать". Первое что меня насторожило в окружающей атмосфере, так это странная тягучесть воздуха и наполненность его запахами благовоний. Я никогда не замечала за собой любви к сжиганию в своем месте проживания всяких там палочек и масел. По моему мнению, это совершенно излишне. Затем я присмотрелась по внимательнее и поняла, что лежу я не на своем диване, а на огромной кровати, вокруг которой установлен круг из зажженных свечей, это обстоятельство еще больше меня озадачило и насторожило. Кроме кровати и небольшого круга вокруг нее, я была не в состоянии различить хоть что нибудь еще, все остальное тонуло в сплошном мраке, в котором двигались какие-то тени. Напряжение внутри меня нарастало. "Это сон", - решила я. Никакого другого объяснения мой мозг не находил. И тут, как только я уверила себя, что это сон, и я в полной безопасности, я вновь ощутила взгляд со стороны. Я повернулась и поняла, что все это время напротив меня "кто-то" сидел. Этим "кем-то" оказался голый молодой мужчина, которого я видел впервые в жизни. Обычно во сне, даже если и оказываешься в одной постели с незнакомым человеком, совершенно не ощущаешь никакого дискомфорта и недоумения, во сне все понятно и всякие объяснения и пояснения излишни. Здесь же была совсем другая ситуации, я не только смутилась от присутствия постороннего голого тела, но получила от своего сознания кучу вопросов: "Кто? Почему? Зачем? Откуда?"
  - Ты не спишь, - неожиданно произнес незнакомец и повернулся ко мне лицом, хотя ранее сидел в пол оборота.
  - Значит ты настоящий, - только и смогла я произнести на подобное заверение.
  Он улыбнулся. Его улыбка мне понравилась, да и весь его облик казался таким знакомым, точно я его всегда знала, вот только забыла, кто он и где мы познакомились.
  - Стоит проверить, - ответил он и приблизил свое лицо к моему. Желтые глаза с россыпью зеленых искорок испытывали меня на прочность. Я замерла, боясь сделать лишнее движение и потревожить странный сон. Я всегда была от природы любопытна и всегда желала знать, чем же все кончилось, недосказанность напрягала меня и заставляла чувствовать себя обманутой. Его поцелуй был сосредоточением неслыханной для меня нежности и был посвящен целиком и полностью только мне, он не хотел похвастаться пере до мной своим искусством и силой, он целовал меня только потому, что ему хотелось этого, нет, этого хотелось и мне и, он знал о том, что я этого хочу, и я знала, что он знает, что я этого хочу. Прозвучит довольно странно, но обычно люди в основе своей эгоисты, и это проявляется не только по вседневной жизни, но и в любви, а тем более в постели - один доставляет удовольствие, другой его получает. Здесь же все было обоюдным, то есть не только я получила удовольствие, но и он, причем это произошло одновременно. Его руки легко освободили меня от платья, от украшений и шпилек в волосах. Он дотрагивался до меня настолько бережно, точно я могла рассыпаться под его пальцами. И опять, при каждом его прикосновении, я ощущала некоторую двойственность сознания, то есть я знала, что ему нравится меня раздевать, и знала, что он знает, что и мне это приятно. Это походило на некую игру, он дотрагивался до меня и тут же убирал руку, он ласкал и не заканчивал ласк. И вот когда я дошла до некой грани, за которой уже начинается безумие, он наклонился к моему уху и прошептал:
  - Будь моей. Отдай мне свою душу и получишь все, что захочешь.
  Эта просьба была настолько невинна и "застарела", ну кто не слышал подобного от своего партнера по ложу любви, что я было, чуть тут же не ответила: "да", но что-то меня остановило, и этим чем-то было лицо Кондрата. Оно на миг выплыло из тьмы, окружающей нас, и вновь исчезло.
  - А если я отвечу "нет", - произнесла я шепотом, ощутив, как он напрягся.
  - Я предлагаю тебе вечное наслаждение, власть, деньги, славу - все, что ты захочешь.
  "Где-то я уже слышала, что-то подобное?" - подумала я. К тому же я уже давно поняла, что за каждое наслаждение нужно расплачиваться, и, обычно, конечный счет превышает, то на что ты рассчитывала; власть - весьма скользкая штука, да к тому же обременительная; деньги - дело наживное, а слава - ну, что ж я никогда не была особенно тщеславной и вполне могу обойтись без нее.
  - Мне ничего не нужно за такую цену, - я отодвинулась от него, - знаешь, а не дьявол ли ты искуситель? - вопрос сам соскочил у меня с языка, явившись последовательным заключением моего разума.
  Он сел, выпрямляясь, и рассмеялся от всей души. Его смех был ужасно заразительным, настолько, что я даже улыбнулась в ответ.
  - А как ты догадалась? - спросил он отсмеявшись.
  - Ну, твое предложение о власти, деньгах и всем прочем, оно слишком тривиальное. Вот если бы предложил мне любовь, тогда бы я даже не подумала.
  - Я предложил тебе наслаждение.
  - Наслаждение ни есть любовь. Но любовь есть наслаждение.
  - Я не дьявол, успокойся, - произнес он, улыбаясь, и притянул меня к себе. На этот раз все было немножко иначе, он стремился доставить мне наслаждение, как можно быстрее и делал это более настойчиво, чем следовало. Я вряд ли смогла бы ему сопротивляться, но моя рука наткнулась на что-то, лежащие на подушки, пальцы сжали небольшой предмет и обследовали его - это оказался деревянный крестик, который я сняла, переодеваясь в платье перед праздником. Я, перехватила шнурок с крестиком двумя руками, и когда он поднял голову, прекратив свой очередной поцелуй, быстро надела ему крестик на шею. Он дернулся от меня прочь к дальней спинке кровати и замер, не имея возможности дотронуться до крестика и шнурка руками, его охватили языки пламени. Он не горел в них, но они причиняли ему массу неудобств, что отражалось на его красивом лице страдальческой гримасой.
  - Кто ты? - спросила я, стремясь натянуть на себя простынь.
  - Я демон, бес, как не назови, ты попадешь в точку, - он криво усмехнулся.
  - За чем я тебе?
  - Ты? - его лицо отражало изумление, смешанное с досадой.
  - Ах, да я тебе не нужна, только моя душа.
  - Сними с меня это, - потребовал он.
  - И что? Что ты можешь предложить мне взамен?
  - Все, что захочешь, я уже говорил, что могу все.
  - Но мне ничего от тебя не надо.
  - Врешь, всем людям что-то надо, - в его глазах отражалась мука, пламя с каждым мгновением становилось все ярче.
  - Я хочу быть твоей хозяйкой, Ганджубас, ведь так, я не ошиблась? - в какой-то момент в моей голове вдруг все как-то прояснилось. Ранее не сходившиеся факты сошлись в единую мозаику, представив мне, всю картину происходившего, так как если бы я была в ней не жертвой, а одной из сообщниц.
  Он молчал, очень долго молчал, пламя лизало его уже не едва заметными всполохами, а ярко-красными языками, и, наконец, он решился.
  - Хорошо. Я сделаю тебя своей хозяйкой, даю слово, а если нарушу, потеряю свою силу навсегда. А теперь сними с меня крест!
  Я медлила, не веря ему.
  - Чего ты ждешь, снимай? Я дал нерушимое слово!
  Я приблизилась к нему, поверив ошалелому испуганному взгляду желтый глаз, схватилась за шнурок и, дернув его, разорвала. В ту же секунду на меня навалилась боль, невыносимая боль жгла мою спину, разрывая в клочья, от боли я теряла сознание и рассудок. Я упала на живот, прижав руки с крестом к груди. Сквозь туман, застилавший мои глаза, я видела, как из тьмы выступили Кондрат, Ира, близнецы, Герасим Петрович и баба Фекла, они столпились вокруг нас. И Ира громко с ужасом в голосе произнесла:
  - Ангел с оторванными крыльями!
  Кажется, это она говорила обо мне. Ганджубас поднял меня и притянул к себе. Я видела, как отрасли его клыки, удлинившись и став тонкими на концах, словно иглы, он прокусил ими свою нижнюю губу.
  - Не делай этого! За чем она нам?! - Ира схватила его за плечо рукой.
  - Я дал нерушимое слово
  - Но ты же демон. У вас всегда уловка про запас, - пыталась убедить его Ира.
  - Я дал слово, и она будет полезна нам.
  - Чем? - Ира все еще пыталась не допустить чего-то. От боли терзавшей мою спину я не понимала, чего именно она так боится? Смысл всего сказанного доходил до меня с трудом.
  - Таким грешникам, как вы и я, нужен тот, кто заступится за нас перед Судьей, когда придет час ответить за свои грехи, - он поцеловал меня с кровью, заставив проглотить его кровь из губы, смешанную с его слюной.
  - Глотай, иначе умрешь. Явление в этом мире своих крыльев, пусть и оторванных, обходится ох, как дорого.
  Я проглотила. Это было последнее, что я помню, затем на меня упала тяжелая занавес тьмы, унесшая с собой мою боль.
  
  
  
  
  
  Глава 4. Хозяйка монстров.
  
  Шел дождь. Листья практически все облетели. В воздухе уже чувствовался скорый приход зимы. Я спешила на самолет. Мой напарник вызвал меня в Англию, его наниматели видели несколько моих проектов и решили, что ему в срочном порядке требуется моя помощь в оформлении и реставрации. Ганджубас недовольно фыркал в сумке переноске, разглядывая окружающий мир через сеточку, ну, ничего потерпит, в этой ситуации скорее нужно было пожалеть меня, таскать такую тушу в руках противопоказано для здоровья. Прошел уже практически год с того момента, как я стала хозяйкой монстров и узнала, кто же я - Сосланный ангел. Не так та легко принять этот факт и то, что Бог и дьявол на самом деле существуют. Каждый знает, что они есть, но обычно никто никогда не доводит этот факт до своего сознания, это как вера в пришельцев, а теперь представьте, что вы встретили этих самых пришельцев, вот именно в таком положении я оказалась. Мои крылья проявились из-за того, что я дотронулась до приведенного в действие "артефакта", тот маленький деревянный крестик оказался кусочком от святого распятия и своей святой силой, подпитываемой силой от "сгорающего" демона показали мой истинный облик. Но я до сих пор стараюсь об этом не думать. И так я лечу в Лондон, Ганджубас сидит в переноске, а его свита из плененных душ грешников в виде деревянных фигурок болтается привязанными к ключам от моей квартиры. У меня все хорошо. Я не знаю, что ждет меня впереди и как теперь сложится моя жизнь, но на данном этапе мне нечего просить у судьбы, Бога или дьявола.
  
  Это больше, чем я,
  Это больше, чем ты,
  Это вечной свободы
  Дурманящий вздох,
  Это наша любовь,
  Это наши мечты,
  Это с неба тебе
  Улыбается Бог.
  Это больше, чем я,
  Это больше, чем ты,
  Это теплое солнце
  И ночью и днем,
  Это наша любовь,
  Это наши мечты,
  И поэтому мы
  Никогда не умрем. =^-^=
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"