"Женский алкоголизм неизлечим", - сказал кто-то давным-давно.
Вера пододвинула к себе очередной стакан дорого виски с крепким терпким запахом и посмотрела на двух синих чертиков с белыми острыми рожками, торчащими из черной кудрявой шевелюры. Выпила бокал залпом. Зажмурилась, все-таки, пить она была не привычна и, даже после четвертого дня своего первого в жизни запоя, еще не смогла освоиться с обжигающей горло жидкостью. Два синих чертенка тем временем тихо пофыркивали, глядя на нее, и мирно грызли морковку. Вера еще раз попыталась вспомнить после которой бутылки из коллекции бывшего появились эти синие существа и безуспешно потерялась в лабиринте путающихся мыслей, вернувшись к изначальной: "Откуда?" Между тем после еще одного стакана, рядом с чертенятами раздался едва слышный хлопок и их стало трое, похожих, как сиамские близнецы, голенькие панны с козлиными ножками ехидно хрюкнули, приветствуя друг-друга, и двое первых вручили вновь прибывшему крупную морковину из мешка, стащенного из ее холодильника с кухни. Новенький с сознанием дела откусил от морковины солидный кусок и принялся хрумкать пережевывая ее сочную твердую плоть. Верка скривилась. Она, конечно, слышала раньше о зеленых чертиках и белочках, даже помнила какой-то анекдот на тему барсука - мол на вас на всех уже белок не хватает, но то что они в действительности не только мерещатся, но еще и морковку трескают было для нее в новинку. Впрочем, чертенята не только ели морковку, хрюкали и составляли ей компанию в ее одиночном запое по случаю развалившейся свадьбы, они еще и спали у нее под боком, и никакими методами их было не выгнать. Правда, она особо и не старалась, придаваться гнетущим думам о бессмысленности прожитых последних пяти лет, когда она возводила этого неблагодарного в ранг директора крупного концерна, а он отплатил ей за все заботы изменой с хорошенькой руководительнице отдела снабжения Диночкой, было гораздо интереснее в подобной иррациональной компании. Громко противно затренькал мобильник. Вера поймала ездящий по столу телефон и, нажав на кнопку приема звонка, приложила ее к уху.
- Гончарова, пьешь? - раздался в трубке холодный голос ее бывшего.
- Пью, - спокойно ответила Вера, изучив дно пустого стакана.
- Ты так сопьешься в одиночестве.
- А я не одна, - она на всякий случай пересчитала чертенят, - Нас четверо.
- И можно узнать кто там еще кроме тебя?
- Не знаю. Я их именами не интересовалась.
- Дожила. Что пьете?
- Твой виски, - Вера прослушала поток ругани не передающийся переводу на литературный русский язык и выключила телефон, чтобы больше не отвлекали от сути дела. Обещание Димы приехать ее не беспокоило. В квартиру он попасть не сможет, так как, отличаясь предусмотрительностью, бывшая начальница финансово-планового отдела первым делом перед уходом в запой сменила замки, да и охране внизу было приказано бывшего жильца Дмитрия Рунькина не пускать. Ощутив отдаленное злорадное удовлетворение своими действиями она налила себе еще стакан, но почему-то пить не стала, а вдруг задумалась о Диночке, пытаясь припомнить, что же такого он мог найти в этой дылде, чего не было в ней Вере. В конце концов, не припомнив ничего кроме длинных ног, она все же склонилась к этому преимуществу своей соперницы и, глотнув из стакана коричневой жидкости, неожиданно разрыдаться, успев еще про себя удивиться: " Чего это она собственно?" Мысли текли двояко, и как бы глядя на себя со стороны, она поражалась: "Почему плачет?" - в тоже время, продолжая безудержно рыдать и размазывать потекшую тушь. Не смотря на свой загул, Вера причесывалась, красилась и мылась каждое утро - действия, исполняемые как ритуал каждый божий день, никак не хотели отмирать даже в бессознательном состоянии. Немного поплакав и пожалев себя, Вера допила стакан. С улицы послышались звуки разборки, крики и ругань. Гончарова безошибочно узнала голос своего бывшего. "Ничего, сейчас Валентин его утихомирит", - подумала она об огромном охраннике с вечно бессмысленным взглядом, но в тоже время уверенными точными движениями. Сколько раз за эти годы пробегали его глаза по ее входящей в подъезд фигуре, и сколько раз она ловила себя на мысли, что не видит никаких эмоций, даже далекого их отзвука.
День медленно клонился к ночи. Гончарова по-прежнему продолжала сидеть на диване в гостиной, подливая в стакан из очередной бутылки виски и заедая крепкую смесь мандаринами и темным шоколадом. Алкоголь действовал на нее всегда плохо, а сейчас и вообще она не чувствовала ничего кроме легкого головокружения и полного не желания думать о том, что же делать дальше. В забежавших в комнату сумерках, синие чертенята смотрелись гротескной группой и могли бы сойти за призраков, если бы не раздававшиеся чавканье и довольное хрюканье. Вера подперла подбородок рукой и задумчиво смотрела на блики, порождаемые садящимся за окном солнцем. Бликов было несколько, они расположились на блестящей поверхности старинной мебели, затаились в тусклых стеклах посудного шкафа. Было видно мелкие белые пылинки, кружащиеся около окна. Гончарова ощутила сонливость, веки стали тяжелые, все тело размякло в блаженном тепле и спокойствии. Она свернулась калачиком на диване и, положив голову на мягкий валик, уснула. В этот самый момент чертики пришли в движение. Оставив морковь, они втроем обступили диван.
- Ну, и что будем делать? - спросил тот, что стоял с правой стороны.
- А что тут сделаешь, когда она в таком состоянии, - ответил тот, что был слева, пожав кругленькими плечиками, покрытыми короткими завитками пушистых волосков.
- Хозяин будет недоволен, - проговорил тот, что обосновался между двумя своими братьями.
При упоминании хозяина хвостики чертенят задрожали. Демон Скорби не принимал отказов, не понимал шуток и безжалостно относился к тем, кто не исполнял его волю. Чертенята тут же представили высокую фигуру, одетую в серые туманные одежды, скрадывающие целиком тело своего владельца, бледный профиль с прямым носом и жгучие черные глаза, в которых точка зрачка была обведена серой полосой. Одновременно сглотнув, они переплели пальцы и решили приступить к более решительным действиям, чем простое проявление себя и пожирание морковки на глазах женщины.
Проснувшись, Вера первым делом предалась мыслям о том, что же ей делать дальше и стоит ли вообще вставать. Она повернула голову, ища взглядом своих новых "знакомцев". Чертенята сидели на столе, обставленные со всех сторон пустыми бутылками, держа в мохнатых лапках по стакану и по морковке, они переглянулись, и залпом выпив содержимое посуды, с хрумканьем закусили корнеплодом. После чего, пару раз хрюкнув, вновь наполнили стаканы.
- И вы против меня? - задала Гончарова вопрос.
Чертики тотчас посмотрели на нее виноватыми коричневыми глазами с густыми черными ресницами.
- Все выпили, засранцы, - подвела итог женщина.
Чертенята завозились, притащили черный мешок для мусора и стали деловито собирать в него бутылки.
- Да, не гремите вы так с утра! И так голова раскалывается! - Вера прижала пальцы к вискам и принялась их массировать.
Чертики застыли в тех позах, в которых их застал вопль Гончаровой и, не мигая, уставились на нее. Вера, приоткрыв один глаз, посмотрела на их настороженные остренькие мордочки с выражением глубочайшего осознания вины.
- Отомри, - жалилась она над ними.
Нечисть моргнула и шустро закончила уборку. Со стоном Гончарова поднялась с дивана и направилась в душ. Примерно через пол часа она почувствовала себя человеком и решила, что раз уж черти против ее загула, то нужно хотя бы попытаться что-то сделать. Одевшись и приведя себя в порядок, Вера, сопровождаемая тройкой синих козлоногих, направилась на работу. Нужно было удостовериться, что ее еще не уволили, а если и уволили забрать зарплату и свои личные вещи. Охранник Валентин как всегда обшарил ее взглядом, но ничего не сказал.
Ее пропуск внизу еще действовал, охранники корпорации бодро поздоровались. Ее решительности хватило до входа в свой отдел. Тут в бесконечных коридорах она еще держала марку, но, дойдя до родной двери, не знала теперь, как посмотреть в глаза подчиненных. Чертики за ее спиной заволновались и перегородили коридор. Она обернулась, глянула на их обеспокоенные мордочки и вдруг ощутила, что-то вроде азарта. Подмигнув нечисти, Вера расправила плечи, выпрямила спину и вошла в кабинет. Девчонки хором поздоровались с ней, заулыбались. Подбежала Леночка ее личная помощница.
- Вера Семеновна, как мы рады вас видеть.
- Да-да, Лена, я тоже рада вас видеть, - она улыбнулась девчонкам и, взяв крепко за локоть Лену, оттащила ее к окну.
- Меня еще не уволили? - задала она вопрос шепотом.
- Нет, как можно, из-за обычной простуды, - удивилась Лена.
- Простуды? - непонимающе переспросила Гончарова.
- Да. Дмитрий Сергеевич предупредил всех, что вы простудились и поэтому несколько дней не будете на работе.
- Дмитрий предупредил? - Вера совсем хоть что-то перестала понимать.
- Нет. Душно просто здесь у вас. Я пойду к себе в кабинет.
- Хорошо, Вера Семеновна.
В кабинете она уселась за стол и несколько успокоилась, ощутив под руками знакомую прохладную поверхность полировки. Чертики уселись в кресло у окна.
Зазвонил телефон на столе.
- Алло, - сказала в трубку Вера.
- Пришла, значит. Очень хорошо. Я знал, что тебя надолго не хватит. Можешь меня не благодарить, - Дмитрий, похоже, был доволен.
- Благодарить? - поинтересовалась Гончарова.
- Конечно, за то, что я тебя прикрыл, пока ты там хлебала мой виски и раздувала из мухи слона.
Вера повесила трубку.
Телефон тут же зазвонил вновь.
- Не вешай трубку, Гончарова. Что за истерики? Подумаешь, переспал с этой дурой, так найди хоть одного мужика в нашей фирме, кто бы с ней не переспал. Ты же умная женщина, должна понимать. Войди в мое положение.
- Что-то как-то не хочется, - вздохнула Вера.
- Веруня, но мы же с тобой старые приятели. Давай не дуйся. Ну, хочешь, я извинюсь, розы, шампанское?
- Нет.
- Ну, тогда чего ты хочешь?
- Хочу, чтобы тебе член дверью прищемили, - Вера кинула трубку и зло уставилась перед собой. Негодование волнами поднималось изнутри, захотелось вернуться домой и напиться. Она посмотрела на чертиков, те шушукались между собой, забавно прикладывая к ротикам волосатые ручки, и шептали прямо в лохматое большое ухо соседа. Наконец, тот, что сидел в центре, вскочил на копытца, и шустро цокая ими по паркету, приоткрыл дверь и юркнул в коридор.
Гончарова пожала плечами: "Мало ли какие дела у чертей могут быть?" Несколько минут она еще занималась жалостью к себе, но стопка накопившейся работы на столе плохо давала ей на этом сосредоточиться. Поэтому, бросив столь бесполезное занятие, она углубилась в отчеты, договора и приказы, пытаясь наверстать то, что пропустила за эти четыре дня. От работы ее отвлекли шум и суета в соседнем кабинете. Вера поднялась и вышла к девочкам, все казались встревоженными, некоторые хихикали, молоденькая новенькая девочка Света сидела с пунцовыми щеками, делая вид, что пытается работать на компьютере.
- Что случилось? - осведомилась Вера.
- Вера Семеновна, там Дмитрий Сергеевич.. - Лена запнулась и глупо хихикнула в кулачок.
- Расскажи толком? - нахмурилась Гончарова.
- Как бы это сказать. Дмитрию Сергеевичу кое-что прищемили в дверях, - она опять хихикнула, скосив глаза вниз.
Вера почувствовала, как внутри что-то екнуло. Она круто развернулась и вошла в свой кабинет, плотно притворив за собой дверь. Кинула взгляд на кресло, чертиков опять было трое. Смутная догадка родилась и замерла недодуманная. Гончарова вдохнула воздух полной грудью и произнесла:
- Хочу, чтобы у Дмитрия все колеса на его "Мазде" спустило.
Черти тут же принялись совещаться, а затем один из них вскочил с кресла и кинулся вон из кабинета.
Вера подошла к столу и села за него, бесцельно повертев в руках очередной документ, отложила его в сторону. "Так-так, что же это у нас получается? Они что же исполняют мои желания?"
- Кто вас ко мне послал? - спросила она строго, глядя на оставшихся двух остророгих братцев.
Гончарова потрясла головой: "Есть такие специальные врачи - психиатры. Вдруг у меня на почве нервного срыва крыша поехала? Надо было об этом раньше думать, как только они появились. Не до этого было. И что теперь? Меня же в дурку сразу отправят. Нет, в России к психиатрам ходят". До конца рабочего дня она упрямо не обращала больше никакого внимания на чертей и никаких предложений со словом "хочу" в слух не произносила. Вечером, проходя мимо автомобильной стоянки, она пронаблюдала сцену с участием Дмитрия, двух охранников и четырех погрызенных колес, от каждого колеса было откушено по солидному куску резины, вокруг рваных отверстий виднелись отпечатки зубов.
- Вообще-то я просила спустить колеса, а не портить их, - произнесла в задумчивости Гончарова. И тут же услышала позади себя шушуканье и хрюканье. Обернувшись, она обнаружила, что один из чертиков уже несется в сторону Дмитрия, сжимая в руках предмет, напоминающий тюбик с клеем "Момент".
- Стой, - воскликнула Вера, - Я же не сказала, что хочу, чтобы ты их отремонтировал.
Чертик комично замер на одной ноге, затем развернулся в ее сторону, и пристыжено потупив глазки в асфальт, и прижав лохматые уши к голове, поплелся к ней, волоча хвост по земле.
Два других братца выглядели не менее огорченными, и стоило к ним присоединиться третьему, напустились на него, сердито хрюкая.
"Забавные", - подумала Вера, наблюдая за их потасовкой.
Погруженная в свои мысли Гончарова не заметила, как дошла до дому. Чем больше она думала, тем хуже ей становилось. Чертики присмирели, ощущая ее состояние, и тихо плелись следом. Все-таки, как она не бодрилась, а вычеркнуть этого человека из жизни вот так сразу не могла. "Да, он всегда был эгоистом, гордым, заносчивым, редко считался с ее мнением. Но разве не это и нравилось ей? То, что несмотря на весь ее ум, ее тяжелый характер, он не поддавался и оставался самим собой, добивался, шел к цели. С другим бы, возможно, ничего бы и не получилось, но только не с Димой", - Вера улыбнулась, испытывая непонятную гордость и восхищение, вздохнула и чуть не разрыдалась, - "Идиот! Ну, как он мог?!"
В большом зеркале в коридоре отразилось грустное усталое лицо симпатичной женщины с высоким лбом, темно-медовыми тяжелыми волосами и какого-то неопределенно глубокого зелено-серого цвета глазами. Вера дотронулась пальцами до блестящей поверхности, обвила пальцами контур лица и, безвольно уронив руку, отвернулась.
Гончарова уже спала, когда к ней в дом пришел незваный гость. Он выступил прямо из угла комнаты, где особенно густо собралась ночная темнота, неслышно шагнул в пятно света от уличного фонаря и застыл. Капюшон серого плаща надежно скрывал его лицо от посторонних глаз, и только несколько длинных седых прядей выглядывали из-под него, ложась на грудь незнакомца. Несколько секунд гость стоял неподвижно, а затем неслышно приблизился к кровати, на которой, свернувшись тремя комочками под боком у Веры, спали чертики. Незнакомец протянул к одному из чертиков руку, заставив широкий рукав сползти и обнажить тонкую кисть руки с длинными белыми ногтями. Чертенок вздрогнул от прикосновения и тут же проснулся, от навалившегося на него чувства безнадежности и тоски, избавлением от которой могла бы стать только смерть.
- Хозяин, - прошептал он, мгновенно принимая сидячее положение и быстро скатываясь к ногам демона. Шустрые волосатые ручки ухватили полу серого одеяния поднеся его к мордочке.
- Прекрати, - произнес демон, растягивая слово в пренебрежительной манере.
- Хозяин, вы посидели, - чуть заикаясь пролепетал чертик и сам, испугавшись своей смелости, накрыл голову полой серого плаща, все еще удерживаемой в руках.
- Знаю. Ее эмоции могут довести, кого угодно до белого колена, - послышалось что-то отдаленно напоминающее вздох, - Поторопитесь. Мое терпение на пределе.
- Делайте все что нужно. Я не ограничиваю вас в выборе.
- Хозяин, очень сложно. Она сама не знает, чего хочет.
Демон резко наклонился и схватил чертенка за шиворот. Черт замер во властных руках, чувствуя, как все его нутро трепещет в ужасе.
- Она сводит меня с ума, - прошипел его хозяин и отбросил чертика к кровати. Затем развернулся и, войдя в пятно света, растворился.
Чертик, весь мелко трясясь, поднялся и влез на кровать, подкатившись к спине Веры как можно ближе, чтобы слышать и ловить все ее самые тайные желания и мысли. Спор одного демона с другим ничем хорошим никогда не оборачивался для простых ничтожных служек как он.
Гончарова сидела в ресторанчики, расположившимся на первом этаже бизнес центра, который практически целиком принадлежал их корпорации, и только часть первого этажа была отдана под ресторан и несколько более мелких кафешек. Вера медленно допивала кофе со сливками, больше увлеченная отчетом перед собой, чем самим напитком. Чертики спали на мягком диванчике неподалеку, сегодня они вели себя очень тихо. Неожиданно кто-то отодвинул стул за ее столиком и сел. Гончарова была уверенна, что в зале полно свободных столиков, поэтому в удивлении подняла глаза чтобы поинтересоваться тем, кто решил побеспокоить ее своим присутствием. Дмитрий сидел напротив нее переплетя пальцы рук и очень спокойно с каменным выражением лица смотрел на нее. "Такое выражение лица, точно я муха посмевшая сесть ему в салат", - подумала Вера. Она опустила глаза обратно в отчет и отпила из чашки, попытавшись продолжить прерванное чтение. Ничего, конечно же, не получилось. Оставаться спокойной в его обществе ей и раньше никогда не удавалось, а в свете последних событий при каждой встрече хотелось запустить в него любым подвернувшимся под руку предметом.
- Что? - задала она вопрос, закрыв отчет.
- Сколько ты еще собираешься ломать эту комедию, Гончарова?
Она как загипнотизированная уставилась в его каре-зеленые глаза, ощущая себя полной дурой.
"Да, он умеет заставить человека чувствовать себя не в своей тарелке. А эти его тонкие четко очерченные губы с легка приподнятыми уголками, кажется, еще мгновение и он улыбнется. Он улыбнется, и зажгутся теплым светом глаза, и вы никогда не останетесь равнодушным, не сможете не ответить на эту задорную мальчишескую улыбку. Вот тогда вы попались, больше он не отпустит вас. А может он не улыбнется, а равнодушно скользнув по вам взглядом переключиться на более достойный объект, и вы обязательно ощутите себя обманутым, потому что обещанного чуда не случилось", - Вера попыталась собрать остатки своего самолюбия.
- О чем ты, Дима? Что было, то прошло, - она попыталась заставить себя открыть отчет.
- Ну-ну, я рад, что ты в это веришь, - улыбка. Протянул руку, поймав ее пальцы правой руки.
- Гончарова, я знаю тебя слишком давно. Ты без меня долго не выдержишь. Ты и сама понимаешь, что принадлежишь мне, - улыбается своей задорной лучезарной улыбкой.
"Ну, ты и сволочь Рункин. Спасите меня кто-нибудь. Пусть он меня отпустит. Ну, пожалуйста. Нет, не гладь мою ладонь, только не это!" - Вера зажмурилась, отчаянно пытаясь сражаться с собой.
Неожиданно Рункин дернулся и выругался матом. Она открыла глаза, чтобы лицезреть облитого с ног до головы вином Дмитрия и суетящуюся рядом официантку с испуганными раскрытыми на пол лица синими глазами. Гончарова вскочила, схватив со столика отчет, еще успела заметить мелькнувший за спиной Рункина пушистый хвостик одного из чертенят, и быстрым шагом ринулась прочь. Ей нужно было время, что бы опомниться, собраться с духом и быть готовой к новой пытке.
- Гончарова, стой.
Она даже не обернулась: "Быстрее от сюда. Как можно дальше от него".
Опомнилась Вера только в своем кабинете. Вынула из сумки зеркальце и с осуждением посмотрела на свое отражение.
- Ну, и что ты делаешь? - спросила она себя.
- Ничего, - ответила сама себе.
Внимательно изучила свое лицо, попыталась улыбнуться. Ничего не вышло. Сунула зеркальце обратно в сумку.
- Работать. Работать и еще раз работать. Рункин, пошел ты в жопу.
С этими словами Вера пододвинула к себе пачку документов и углубилась в их изучение
Телефон зазвонил настолько неожиданно, что она испуганно вздрогнула. Подняла трубку, удивляясь про себя и ощущая, что глаза от целого дня чтения ужасно устали и хочется их закрыть и больше не открывать.
- Алло.
- Гончарова, ты домой сегодня собираешься? - по голосу было слышно, что Дмитрий улыбается.
Вера взглянула на часы над дверью: "Заработалась - восьмой час уже".
- Не уходи никуда, я сейчас за тобой зайду.
- Нет, спасибо.
- Гончарова, не упрямься. Я всего лишь хочу довезти тебя до дому.
- Если ты в течение десяти минут не появишься на входе, я уйду, - Вера пошла на уступку, только потому что устала и совершенно не хотела сейчас с ним спорить, во всяком случаи именно этим она оправдывалась перед собой.
- Отбой, - ответил Рункин.
"Что задурацкое словечко? Все время было интересно: где он его подцепил?" - она принялась собираться. Встала перед зеркалом, застегивая пуговицы на пальто, и вдруг посмотрела на чертенят. Те, стащив у нее из шкафа по разноцветному шарфу старательно повязывали их на свои шеи.
- Слушайте, а вы не можете его в кабинете запереть? - поинтересовалась она, и неожиданно улыбнулась.
Чертики переглянулись, и один из них в синем шарфике тут же кинулся в коридор. Вера усмехнулась, представив как Рункин будет материться, и пытаться вышибить дверь.
"Много времени мне это конечно не даст, но я успею уйти", - подумав так, она повесила сумку на плечо и чуть ли не бегом кинулась к выходу, чувствуя азарт от своей затеи. На выходе ее уже ждал третий чертик с залихвацке намотанным шарфом в стиле "я владелец крутой гоночной машины".
- Получилось? - спросила Вера.
Чертик кивнул, и тут же был заключен в крепкие объятия и расцелован.
Гончарова, пританцовывая плыла по улице. Голову кружил выброс адреналина от учиненной шутки. Чертики весело семенили следом, и один из них все еще был с ярким румянцем на щеках от смущения, он то и дело забегал вперед своих братьев и бил себя кулачком в грудь.
Вера сидела перед телевизором и поглощала мороженое из пластмассового красного ведерка. От прилива адреналина ничего не осталось кроме тупой боли в голове, настроение по приходу домой испортилось. Приунывшие черти хрустели огурцами, так как морковь кончилась.
- Придурок, - прошептала Гончарова облизывая ложку и не спуская глаз с телевизионного экрана.
.....
- Тупица, - проговорила она, закрывая глаза и засыпая, - Что б тебя клопы заели.
Она уже не видела, как двое чертиков вскочили при этих ее словах с кровати и побежали куда-то.
Долина, в которой жили демоны представляла из себя жерло гигантского остывшего вулкана. Черный пепел и красные прожилки все еще не застывшей лавы покрывали всю поверхность. Горячие гейзеры выпускали струи кипятка под давлением, которые неслись в нависшие серое небо, распространяя вокруг едкий пар. По всему котловану разрослись странные белые кусты, не имеющие листвы, их голые искореженные под самыми невероятными углами ветки, напоминали тонкие человеческие кости. И только на один месяц в году, который обозначался в людском календаре "Май", эти кусты изменяли себе, распускаясь пышными ярко-алыми, точно кровоточащими, цветами. Тогда в долине появлялись черные бабочки с бархатными на вид крыльями, большие, размером с ладонь взрослого человека они кружились над землей, перелетая с цветка на цветок в воздухе наполненным удушливо-сладким ароматом, от которого даже у самых сильных демонов кружилась голова, и начинались сны полные неясных картин и будоражащих воспоминаний. Сейчас же долина была мертва. Белые ветки кустов переплелись между собой, прижимаясь к горячей дышащей почве, в попытке защититься от морозного воздуха и тумана, прикосновение которого несло смерть от обледенения. Агатовые острые башни демонов, служащие им домами, вздымали ввысь свои несокрушимые стены, увитые сверкающими в тусклом свете бледными сосульками. Демон Скорби сидел на подоконнике в своей башне, в одной из многочисленных черных комнат с зеркально натертыми стенными, полом и потолком, повторяющие его сумеречный силуэт в тысячах неясных колеблющихся отражениях. Демон пил сладкий до приторности черный кофей. Откинутый назад капюшон давал свободно перебирать черные и седые до белизны пряди ветру, живущему в этих стенах. Неожиданно по залам прошел гул. Хозяин башни поставил белую чашку на блюдце в руке и произнес:
- Можешь войти.
Ветер, игравший с его волосами, в ту же секунду отхлынул и затаился в одном из углов. По гладкой поверхности стен прошла рябь, что-то на миг отпечаталось в тысячах отражений, прежде чем они испуганно закрылись, превратившись в мертвую поверхность стены.
- Не могу понять, почему они так тебя боятся, - проронил Демон Скорби, наблюдая за спрятавшимися отражениями.
- Может потому что я Демон Боли и им больно меня отражать, - раздался голос, казалось бы из пустоты, и только затем сформировалась фигура, затянутая в черную кожу. Демон Боли прищурил красные глаза с пушистыми черными ресницами и растянул в улыбке красивые губы. Он протянул руку и намотал на палец одну из седых прядей Демона Скорби.
- Тебе ведь тоже больно видеть меня, больно когда я касаюсь тебя, - прошептал он наклоняясь ближе к нему.
- Нет, - послышался равнодушный медлительный ответ.
- Вот поэтому то я и ненавижу тебя больше других, - заразительно рассмеялся Демон Боли и выпустил прядь волос из рук, усевшись на подоконник рядом с другим демоном.
Они посидели немного в молчании, наблюдая за сверкающим серебром снегом начавшим падать в долине.
- Но она делает мне больно, - неожиданно задумчиво произнес Демон Скорби и отпил из чашки кофе.
- Очень больно? - переспросил Демон Боли оживившись.
- Нет, как-будто, иглу в сердце втыкают, а иногда как удар от камня, - спокойный голос, никаких эмоций.
- Чем быстрее ты выполнишь условия пари, тем быстрее ты от нее отвяжешься, - что-то промелькнуло в лице демона.
- Я не уверен, что вообще в состоянии его выполнить. Я не знаю, что такое счастье, а из ее мыслей не возможно ничего понять. Ей больно и с ним и без него. Она несчастна. За краткими вспышками радости идет такая черная тоска, что мне, привыкшему к самым ее глубинам, становиться не по себе.
- Она мучит тебя? - красные глаза распахнулись, красивая рука с алыми ногтями нежно дотронулась до одной из седых прядей, падавших на глаза демона, и отвела ее.
Черные глаза без дна взглянули в алые.
- И да, и нет. Иногда ее боль бывает слаще и желаннее всего, что я когда-нибудь испытывал.
Демон Боли облизал губы и запустил руку в свои огненные волосы, выдернув пару прядей, равнодушно посмотрел на них и кинул на пол. Пряди растеклись лужами крови, коснувшись агатовой поверхности.
- Я, кажется, просил тебя не мусорить - произнес Демон Скорби, скосив глаза на кровь на полу.
- Прости, все время забываюсь, - улыбнулся в ответ Демон Боли.
Гончарова сидела в своем кабинете, задумчиво изучая картину на стене. Сегодня был не ее день, работа не клеилась, поэтому она на все плюнула и сидела в ожидании вдохновения. Черти играли в карты, кучка из мраморных шариков, призм и конфет кочевала от одного к другому. Зазвонил телефон. Вера подняла трубку, меланхолично продолжая смотреть на картину.
- Алло.
- Гончарова, зайди ко мне, - голос у Дмитрия был растерянный.
- Ладно, - ответил она: "Что у него могло случиться?" - сердце екнуло в предчувствии. В последний раз, когда он разговаривал с ней подобным голосом, оказалось, что он попал в аварию. В живых остался чудом. Прихватив сумку, Вера вышла из кабинета.
- Леночка, я минут на пятнадцать отойду.
Лена кивнула, вернувшись к прерванному разговору по телефону.
Вера вошла в приемную Дмитрия, одарила его секретаря Тому улыбкой и прошла в кабинет без стука, хотя отлично помнила, что он этого терпеть не мог. Рункин поднял голову от бумаг.
- Что случилось? - спросила Гончарова, попытавшись взять себя в руки.
- Вер, я весь чешусь. Ума не приложу что это такое, - произнес Дмитрий и, поднявшись принялся расстегивать рубашку, затем снял ее и повернулся к ней спиной.
- Ты что на муравейнике спал?! - воскликнула Вера в ужасе, смотря на искусанную спину. Она не удержалась и, протянув руку, дотронулась до воспаленной кожи.
- Очень чешется, - проговорил жалобно Дмитрий.
- Ладно, подожди. У меня есть "перекись водорода", попробуем помазать, может тебе полегче станет.
- Давай, - покорно согласился Рункин, садясь на стул.
Вера намочила вату, найденную в аптечке в столе у Дмитрия, "перекисью" и принялась протирать укусы.
- Гончарова, знаешь?
- Что?
- Я хочу, чтобы ты вернулась.
Вера вздохнула.
- Я серьезно, Гончарова. Ну, не малые уже дети.
Она еще раз вздохнула.
- Знаешь, я без тебя скучаю, - произнес он каким-то деревянным голосом.
- Что, правда? - улыбнулась Вера.
Он повернулся к ней со своей мальчишеской улыбкой.
- Гончарова, тебе ведь без меня плохо. Я ж тебя знаю, наверняка, опять мороженное ведрами по вечерам ешь.
Он улыбался. За эти годы она успела изучить все его улыбки. Это говорила о том, что он уже думает, что все улажено. Ей стало обидно, невероятно обидно за себя.
- Пошел ты в жопу Рункин, - она поднялась, бросила вату на стол и вышла из кабинета хлопнув дверью.
В свой собственный кабинет влетела в ярости и разрыдалась, усевшись за стол. Черти тревожно подняли на нее свои мордочки. Один из чертиков материализовал из воздуха большой белый платок, другой стакан с водой. Оба приблизились к Вере и, запрыгнув к ней на стол, попытались запихать ей в руки свои утешительные вещи. Гончарова приняла платок из волосатых ручек и разревелась еще больше. Чертики стали перехрюкиваться между собой. Наконец, один из них тот, что ближе всех находился к Вере, протянул пухленькую ручку и погладил ее по плечу. Она подняла на него заплаканные глаза.
- Нет, ну, что я хуже всех что ли? Ну, почему он так со мной?
Чертик доверчиво смотрел на нее своими карими влажными глазами и, конечно же, ничего не отвечал.
- Вот, черт, разревелась, - проговорила Вера, утирая слезы платком, - Все. Все. Больше не буду.
Он ждал ее на выходе. С огромным букетом белых роз. Она попыталась протии мимо него, но он преградил ей дорогу.
- Вера, прости меня, - выдавил так, буд-то к шее нож приставили.
Она вскользь глянула на него:
- Оставь меня в покое, Рункин. Просто забудь про меня.
- Вера..?
- Оставь меня.
- Ты думаешь, что кому-то еще будешь нужна? - прошипел над самым ухом.
Вера устало покачала головой.
- Отлично, - сунул букет в урну и, круто развернувшись, отправился на стоянку.
Машина тронулась с места, взвизгнув тормозами, промчалась мимо Веры. Она проводила ее взглядом и медленно пошла домой.
Тени в комнате танцевали, тихо двигаясь по периметру, и все больше уплотнялись, подбираясь к кровати. Вера спала, раскинув руки в стороны, скинув с себя одеяло. Чертики сидели на ковре перед кроватью, продолжая дневную игру в карты, кучка мелких предметов стала больше, а окончательного владельца пока еще не обрела. Неожиданно тени остановились и прислушались, в ночной тишине раздался тихий шелест, так, как будто где-то совсем рядом шел снег, звук был едва уловим, но тени замерли и отступили к стенам. Что-то более плотное, чем тень отделилось от стены и шагнуло к чертикам, увлеченным игрой. Две белоснежные руки, появившиеся в воздухе из серого сумрака, схватили ближайших остророгих братцев и с легкостью подняли их воздух.
- Чем вы здесь занимаетесь? - спросил холодный злой голос.
Чертики замерли не в силах произнести ни звука, лишь ощущая как тоска и безнадежность охватывает своими ледяными пальцами их маленькие бьющиеся с бешенной скоростью сердечки.
- Хозяин, - пролепетал третий чертик все еще сидевший на ковре с зажатыми и забытыми в руках картами.
Руки отпустили полумертвых от страха чертей, и те с легким шлепком приземлились на пол, тут же кинувшись на колени и упираясь лбами в ковер.
- И так, до меня дошли слухи, что они окончательно разругались, - в установившейся мертвой тишине голос демона точно замораживал, лишая всякой возможности к движению, или произнесению лжи.
Чертики не ответили, лишь сильнее вжались в ковер с явным намереньем стать его частью.
- Что ж придется вам помочь, - демон перешагнул через чертей, задев их полой туманного одеяния, и подойдя к кровати, наклонился к Вере. Казалось, что он любуется ей. Очень осторожно, точно боясь, что она может исчезнуть от его прикосновения, демон провел пальцами по ее щеке. Вера пошевелилась во сне, из уголка глаза сбежала по щеке одинокая слезинка. Он поймал слезу пальцами и, дунув на нее, заморозил, превратив в небольшой сверкающий кристаллик, прикрепил его к своему одеянию, надежно спрятав в сумеречных складках.
Гончарова проснулась с глухой тоской. Одиночество навалилось на нее, придавливая к земле. Отчаянно хотелось тепла, чужого тела. Но вокруг было холодно, ей начало казаться, что ее кожа покрыта инеем. Чашка обжигающего кофе помогла, но не надолго.
Пришла в бизнес центр, стремясь как можно быстрее попасть в свой рабочий кабинет. Пройдя вестибюль, Вера вошла в лифт, все еще отчаянно замерзая и ощущая, как что-то вытягивает из нее последние искры надежды. Кто-то зашел в лифт в последний момент, между уже закрывающимися дверцами. Она подняла глаза и вздрогнула, обнаружив, что это Дмитрий. Он стоял с ней рядом, но не смотрел на нее. Видеть его перед собой, но не иметь права дотронуться. Тоска заполнила ее целиком, толкнув на то, что в любой другой ситуации она никогда бы не дала себе сделать. Вера шагнула к Дмитрию и вдруг порывисто обняла сзади, прижимаясь всем телом, впитывая его тепло, тонкий запах одеколона, смешанный с запахом тела. Сцепила пальцы, ощущая, как согревается, и вздохнула с необъяснимым облегчением.
Дима расцепил ее руки и повернулся к ней лицом. В глазах застыло равнодушие, уголки губ подрагивали, стремясь искривить губы в усмешке. Вера в отчаянье смотрела на него, она уже понимала, что сейчас будет сказано, так отчетливо осознавала, что сердце замерло и заныло в мольбе. "Не дай", - промелькнуло у нее в голове. В этот момент за спиной у Дмитрия она увидела, как сквозь закрытую дверь лифта прошел высокий человек в странной колышущейся одежде. Встретившись с его черными сумасшедшими глазами, что затягивали и опустошали, Вера перестала дышать, ощущая одновременно и холод, и жар этого взгляда. Незнакомец поднес палец к губам, а другой рукой коснулся плеча Дмитрия. Тот, казалось, ничего не почувствовал. Чужак попятился и, пройдя сквозь дверь лифта, исчез. Гончарова, не зная чего ожидать, подняла взгляд на Диму. Лицо того, бывшее всего секунду назад бесстрастным, дрогнуло, приняв детское, обиженно-растерянное выражение. Он посмотрел ей в глаза и вдруг порывисто притянул к себе и горячо зашептал:
- Я ведь не могу без тебя. Не мучай меня больше. Не оставляй одного.
Он поднял голову и прижался лбом к ее лбу.
- Ты моя. Только моя.
- Твоя, - прошептала в ответ Вера, улыбаясь, и принимаясь целовать его лицо.
Демон Скорби стоял на этаже, провожая взглядом поднимающуюся вверх кабинку лифта в прозрачной трубе шахты. Чертики присмирев сидели около его ног, махая в знаке прощания, кабинке лифта волосатыми ручками. Позади по коридору прошел ветер, дохнуло холодом, и из воздуха появился Демон Боли, усеяв вокруг себя поверхность пола трещинами. Он подошел к другому демону и остановился у него за спиной.
- Ты выиграл, - проговорил Демон Боли, убирая за ухо длинную красную прядь волос, - Твое желание? - его игривый тон немного не вязался с настороженным выражением алых глаз.
Демон Скорби повернулся к нему, сохраняя на лице невозмутимое, отстраненное выражение лица. Седые пряди в его волосах на глазах наливались тьмой, приобретая свой изначальный цвет. В черных глазах заплясало пламя ада, губы искривились в оскале. Демон Боли вздрогнул, отступив на полшага назад. Маленькие чертики подобрались и почли за лучшее испариться, чем присутствовать при разборке столь могущественных демонов.
- Мое желание...
Трещины разошлись по полу и потолку от лифтовой шахты, перебежали на стены, расколов пластины, и на какой-то миг на всех этажах погас свет...