Аннотация: Это очень давняя история, которая произошла в моей далекой молодости. Попробуйте вместе со мной погрузиться в воспоминания и окунуться в мир начала семидесятых прошлого века, наивное и доброе время. Такими в то время были и мы...
Хмурый ноябрьский день. Думаю, нет даже смысла описывать московскую погоду в ноябре - все прекрасно представляют это серое небо, голые тополя, пожухлую траву и мокрый асфальт. Серые дома съежились от знобящей сырости. Прохожие, одетые в серые пальто и черные куртки, спешат по своим делам под черными зонтами. Мир стал черно-белым, точнее - черно-серым. Атлантический циклон растопил выпавший пару дней назад снег и теперь выжимает из туч холодный мелкий дождик. Настроение поганое. У всех, кроме меня. У меня - душевный восторг и подъем, я порхаю как на крыльях, душу переполняет радость, мне хочется петь. Правда, песня, звучащая во мне, немного грустная:
Michelle ma belle,
These are words, that go together well,
My Michelle...
Это битловская композиция, посвященная девушке-француженке по имени Мишель. Есть версия, что она была стюардессой и погибла, спасая пассажиров при аварии. В фильме "Еще раз про любовь" с Дорониной - тоже такой сюжет обыгран. Но мне совершенно неважно, кем была героиня песни, просто мне нравится эта мелодия и текст очень лиричный.
У вокзала прохожу как сквозь строй мимо торговцев цветами. Последним в шеренге стоит тощий армянин, похожий на гвоздь в своей огромной кепке, именуемой в народе "аэродром". Покупаю у него пять белых хризантем и спешу к электричке, она вот-вот должна отправиться. Я сегодня прогуливаю последние две пары. Родителям, конечно, сказал, что допоздна задержусь в институте. Я - первокурсник, потому мне просто необходимо хотя бы казаться прилежным студентом. Но сегодня день рождения Ольги, я обязательно должен ее поздравить. Вообще-то она меня не приглашала, я сам решил сделать ей сюрприз.
Вагон практически пуст, утром мало кто едет загород, все больше стремятся наоборот. Я занимаю место у окошка, цветы кладу на багажную полку, портфель ставлю рядом на сиденье. В портфеле лежит подарок - флакон французских духов в коробочке, за который я отвалил всю стипендию. Наблюдаю в окно за спешащими по перрону пассажирами. Машинист несколько раз предупредительно закрывает-открывает двери, люди на перроне ускоряют шаг, бегут, запрыгивают, двери закрываются, и поезд резко берет с места.
Ольга живет в подмосковном городке, ехать туда около часа. Чтобы не скучать, достаю из портфеля учебник по матанализу, который я сегодня прогулял, но от этого становится еще скучнее. Надо было взять с собой чего-нибудь из беллетристики. Впрочем, я настолько взволнован предстоящей встречей с Ольгой, что читать все равно не смог бы. Тупо смотрю в окно и под стук колес напеваю:
Мишель моя дорогая,
Эти слова так подходят друг другу!
Моя Мишель...
Я люблю, я люблю, я люблю тебя,
Это всё, что хочу я сказать.
Пока не найду путь к твоему сердцу,
Скажу только те слова,
Которые, я знаю, ты поймешь.
Мишель, моя дорогая,
Эти слова так подходят друг другу!
Ты нужна, ты нужна, ты нужна мне,
Ты должна знать, что ты значишь для меня,
И повторяю опять - ты нужна мне.
Я хочу, я хочу, я хочу,
Чтоб ты знала о моих чувствах,
Я надеюсь - ты поймешь,
Что я имею в виду.
Моя Мишель...
Примерно так эта песня звучит в переводе. Я заменяю имя "Мишель" на "Ольга" и пою:
"Ольга, ма бель,
Зез а вордз, зет гоу тугеза велл!
Пам, пам, пам.
Ай лав ю, ай лав ю, ай лав ю..."
Очевидно, мое бормотание становится слишком громким, старушка, сидящая напротив, неодобрительно на меня поглядывает. Я замолкаю.
С Ольгой мы знакомы уже два месяца. У нас с ней очень много общего. Например, эта песня. Ольга тоже любит битлов. Мы познакомились на свадьбе у Маринки, моей одноклассницы. В Маринку я был когда-то влюблен, а она вышла замуж за саксофониста из Москонцерта. Он играл в оркестре у нас на выпускном. Парень так мастерски сыграл на саксе мелодию "Гуд бай, май лав, гуд бай", что Маринка сразу в него влюбилась - она просто тащится от Демиса Русиса.
На Маринкиной свадьбе я сидел хмурый и злой, и все строил планы, как мне украсть невесту. А Маринка подошла ко мне и сказала:
- Не грусти, Толь, пригласи лучше на танец вон ту девушку.
- Какую еще девушку? Не надо мне никаких девушек! - буркнул я.
- Вон, в розовом платье. Она хочет с тобой потанцевать, а подойти стесняется. Это моя подруга.
И я пригласил. Это как раз и была Ольга. Мы с ней танцевали весь вечер и говорили о Биттлз. Я спросил у нее:
- А какая твоя любимая песня? Нет! Не говори, я сам угадаю. Сейчас я тебе сыграю. Если угадаю, ты меня поцелуешь.
Свадьба была в ресторане. Там играл небольшой ансамбль - фортепиано, контрабас, электрогитара, ударник и вокалист. Играли они паршивенько, но среди сотни пьяных гостей, за исключением самого жениха-саксофониста, особых ценителей музыки-то и не было. Музыканты как раз собирались передохнуть. Я попросил гитару, но ребята отказали, мотивируя тем, что, мол, не положено, директор ресторана не разрешает играть посторонним.
- А "Мишель" вы можете сыграть? - спросил я.
- А то! Только ета, сам понимаешь, по заказу...
Я дал им червонец, и они заиграли:
Michelle ma belle,
These are words, that go together well,
My Michelle
- Эта? - спросил я у Ольги.
- Молодец, - она чмокнула меня в щеку.
Я уже забыл про Маринку. Мне нравилась Ольга, я уже связывал с ней свое будущее. Глупо, конечно, в первый вечер знакомства строить серьезные планы. Я еще не знал о ней ничего. Но чувство в одночасье ослепило меня: оно мне внушало, что это хорошая, добрая и очень порядочная девушка. Мы с ней медленно топтались под музыку, я держал ее ладонями за талию, ощущая через тонкий шелк платья горячее упругое тело, и подпевал:
"I want you, I want you, I want you..."
Конечно же, про себя - сказать вслух "хочу тебя" я не решался, это могло быть понято слишком буквально. Мы только познакомились, зачем опошлять еще не сложившееся чувство? Я не хотел показаться в ее глазах циником и мерзким сластолюбцем. Нет, наше чувство должно окрепнуть, вырасти в настоящую Любовь.
А потом, когда гости начала расходиться, я пошел ее провожать.
- Уже поздно, я не успеваю на последнюю электричку, - сказала Ольга, озорно посмотрев мне в глаза.
Казалось, будто она ждет от меня какого-то решения...
- А ты далеко живешь?
- Ой, далеко!
У меня дома никого не было. Начало сентября, родители все еще жили на даче. Но пригласить ночью в пустую квартиру девушку, с которой только познакомился! Нет, такого я себе позволить не мог. Да что там позволить, даже подумать об этом не мог.
- Хочешь, довезу тебя домой на такси?
- Ты что, богатенький Буратино? Это же бешеные деньги! Ладно, - в ее голосе прозвучало разочарование. - Пойду к сестре ночевать. Она студентка, в общежитии живет, тут, недалеко...
Ольга записала мой телефон, и мы с ней стали встречаться. Когда она приезжала в Москву навестить сестру или Маринку, она звонила мне, и мы шли в кино или погулять в парк. Потом я провожал ее домой, один раз даже опоздал на последнюю электричку. По шпалам идти не хотелось, поехал на такси. Действительно, бешеные деньги.
О том, что у Ольги сегодня день рождения, я узнал от Маринки. Странно, почему Ольга меня не пригласила? Я даже толком не знал, где она живет, поскольку ни разу не проводил ее до самого подъезда - мы расставались где-нибудь на углу, и она убегала. Адрес я узнал у Маринки, оказывается, нет там никакого подъезда, она жила в частном доме.
Дом я отыскал быстро. Это было типичное подмосковное строение того времени, помесь деревенской избы с дачкой - бревенчатая хижина и пристроенная к ней веранда с окнами в ажурных переплетах. Двор обнесен низеньким штакетником. Я постучал для приличия в калитку. Залаяла дворняжка, привязанная цепью к конуре. Открылась дверь веранды, оттуда вышла женщина пенсионного возраста в шлепанцах и в телогрейке, накинутой поверх халата.
- Трезор, тихо! - цыкнула она на собаку. - Вам кого?
- Здравствуйте! А мне Олю, - ответил я.
- А ее нет.
- А скоро будет?
- Не знаю. У ней день рожденья сегодня. Небось с парнями на дискотеку поперлась.
- А где это?
- Да черт ее знает, где. Ты, милок, туда лучше не ходи, ты не местный, тебя там поколотят. Ты вообще кем ей будешь?
- Да так, знакомый.
- А-а-а... - протянула она. - А я - мама ейная. Ну, заходи, обожди тута. Может, она явится скоро. Уж с самого с ранья шляется, беспутная! - мамаша скинула шлепанцы и надела на босу ногу стоявшие на крыльце резиновые сапоги.
- Да я сам калитку-то открою, - предложил я.
- Открывай, милок. А я Трезора подержу. Так-то он безобидный, но тяпнуть может. Иди, я тебя в ейную комнату отведу.
Комнатка была маленькая, но уютная. Шифоньер с зеркалом, стол, стул, книжная полка, металлическая кровать с никелированными шишками. Я поставил на пол портфель. Куда бы пристроить букет?
- У вас есть ваза? - спросил я мамашу.
- Ваза? Сейчас соображу что-нибудь.
Она принесла трехлитровую банку с водой.
- Вот, ставь сюды. А то, может, на словах ей чего передам, да пойдешь? Кто знает, что у ней в голове, она ведь и не скоро может появиться.
- Ничего, я подожду.
- Непутевая, - продолжала ворчать мамаша. - Десятый класс, а за ум никак не возьмется! Говорила ей, нечего десятилетку заканчивать, шла бы после восьмого в техникум или ПТУ, уже профессию бы имела. А то все на материной шее. Галька-то, сестра ейная, поумнее, текстильный институт заканчивает. А эта! Только с парнями и шляется. Ой! Чего это я? Не, милок, ты не подумай. Она хорошая. Взбалмошная только. Избаловала я ее. Я ж ее почти в сорок лет родила. Да и Галька у меня поздняя. Мне уж тридцать было, когда мы с Колькой расписались, отцом ихним. Я его с войны ждала, дождалася, а ён, паразит, на Вальке женился. Пять лет с ней прожил, а потом пришел: дурак я был, говорит, не могу без тебя. Развелся с Валькой, ну тут мы с ним и расписались. Три года уж нет его, Кольки-то. На войне пуля не брала, а тут в депо током шандарахнуло...
Женщина всплакнула, утерлась полой халата.
- Ой, да что ж я слезы-то лью. Дела у меня. Ты посиди, милок. Как звать-то?
- Анатолий.
- Вот и славно. Посиди, Толя, может, она объявится скоро.
- А вас как зовут?
- Марией. Мария Федоровна я.
Женщина ушла. Я присел на кровать. Она спружинила и скрипнула. На кровати лежал кассетный магнитофон "Весна". Я нажал клавишу воспроизведения.
Michelle ma belle,
These are words, that go together well,
My Michelle... -
Полилось из динамика. За окном совсем стемнело. Я нашел выключатель и зажег свет. Мария Федоровна где-то гремела посудой. Я достал из портфеля коробочку с духами и поставил на стол. Ольга придет, обрадуется. Я представил, как она входит в комнату, удивляется, увидев меня, кричит: "Толя!", бросается мне на шею...
За окном послышался нестройный хор мужских и женских голосов. Когда вокалисты подошли ближе, стало понятно, что они поют. Наша преподавательница английского за такое произношение просто бы выгнала из аудитории.
"Шиз гат ит!
Йа, бэби, шиз гат ит,
Айм ё винас, айм ё файя,
Эт ё дизая!"
Возле калитки хор распался, только один девичий голосок все еще вопил: "Шиз гат ит!.." Залаял Трезор.
- Трезор, тихо! - услышал я Ольгин голос. - Погодите, ребята, я быстро!
Внутри меня все затрепетало. Сейчас я ее увижу! Сейчас она бросится ко мне. Конечно же, она отправит восвояси компанию и останется тут, со мной. Мы потанцуем, посидим, поговорим. Жаль, я не купил вина, ну, да ничего. Чаем-то нас Мария Федоровна напоит.
- Явилась, непутевая, - через закрытую дверь донесся голос Марии Федоровны. - Тут тебя жених заждался.
- Кто?! Какой жених?
Открылась дверь. Ольга нарисовалась в проеме. На ней был плащ болонья, в волосах блестели капельки дождя.
- Толик? Ты чего тут делаешь?
- Тебя жду.
- Это мне? - она подошла к букету.
- Тебе, конечно. Поздравляю с днем рождения!
- Спасибо! - Ольга чмокнула меня в щеку, от нее здорово пахло спиртным. - Знаешь, ты меня не жди, я не скоро буду. Я только переодеться забежала, а то холодно. Отвернись!
Ольга бросила на стул плащ, приоткрыла дверцу шифоньера и стала снимать кофточку. Я повернулся к стене. За окном все тот же хор нестройных голосов принялся скандировать:
- Оля! Оля! Оля!
Ольга подскочила к окну, на ходу одергивая теплый свитер. Она распахнула створки, впустив в натопленную комнату промозглую осеннюю сырость.
- Сейчас! Сейчас!
Закрыв окно, она обратила внимание на коробочку с духами.
- Это тоже мне? Ты что, Толя, это слишком дорогой подарок. Или... Это ты хочешь мне заплатить? Только сегодня ничего не получится... Тогда, после Маринкиной свадьбы растерялся, да? А теперь в другой раз как-нибудь. Хорошо? На, забирай, - она сунула коробочку мне в руки. - А сейчас уходи, не жди меня. Я поздно буду, может, вообще только завтра. Иди, а то на последнюю электричку опоздаешь, а я побежала.
За окном все настойчивее скандировали: "Оля! Оля!" Она надела плащ и выпорхнула из комнаты. А я стоял, сжимая в руках коробочку с духами. В голове звучало:
"I need you, I need you, I need you,
I need to make you see,
Oh what you mean to me..."
Я поставил духи на стол. Хотел написать записку: "Ты нужна мне, ты должна знать, что ты значишь для меня" - ведь именно эти слова пел Пол Маккартни.
Но раздумал...