Я трудился оперативным сотрудником федеральной службы безопасности. Ничего особенного, работа, как работа. Следи, ходи, подслушивай, да вынюхивай. Я считался в своей среде еще достаточно молодым специалистом - только окончил специальную академию, поэтому был амбициозен и, соответственно, ретив. При разговорах со знакомыми я подспудно чувствовал, что большинство из них, начитавшись приключенческих романов, думают, я только тем и занимаюсь, что целыми пачками отлавливаю американских разведчиков. Ну, или каждодневно с риском для жизни перехватываю завербованных врагами агентов, конечно же с поличным, с полным набором шифрограмм по карманам. Я был молод, мне нравились девушки, мне был приятен пиетет окружающих, следовательно, всеми силами поддерживал статус знатока государственных тайн и вершителя судеб заокеанских "засланцев".
Прагматичное же меньшинство из числа моих друзей считало наоборот, что мы занимаемся полной фигней, таскаемся по городу целыми днями, проверяя, как действует на обывателей авторитет нашей заоблачно важной красной "корочки". Раскидываем "прослушки" в квартирах любовниц и изредка ловим проворовавшихся государственных чинуш. Ах, да, забыл, они еще искренне считали, что платят нам столько, что в туалете мы, пардон, либо подтираемся денежными знаками вместо бумаги, либо в наших экскрементах присутствует в большом количестве золото и черная икра. А вот этого за собой я точно не замечал.
В девять часов утра я по обыкновению приходил на работу, занимал свой крутящийся офисный стул, включал компьютер и раскладывал на столе свежую газету. Вместе со мной в кабинете появлялось еще четверо моих коллег, профессионалов с большой буквы, готовых в любую секунду отдать свою жизнь за отчизну. Мы были всесторонне изучены кадровыми службами, наши генеалогические древа были исследованы вдоль и поперек, мы имели отличную теоретическую и физическую подготовку. Моим гемоглобином интересовались еще, как минимум, пара посторонних для меня людей в белых халатах. Мы могли выживать в условиях Крайнего Севера, в Сибири и в тропиках, мой сосед слева убивал колхозного быка одним точным ударом в голову, я метал ножи лучше индейцев, а сосед справа минимум пятьсот раз излавливал и зажаривал змей... Только как это все могло пригодиться в кабинете номер 26 нашего ведомственного здания, расположенного в одном из провинциальных городков европейской части России? Согласен, с этим можно было бы смириться, если б не полная наша ненужность и бездействие. На что рассчитывало наше далекое московское начальство, определяя нас с товарищами в отдел по шпионажу? Кому, черт возьми, из шпионов придет в голову приехать в среднюю полосу нашей родины, где нет толком ни военных производств, ни торчащих из земли ракет? Может быть, их бы заманили остатки еще не до конца разворованных радиозаводов? Хотя вряд ли, я думаю, один школьный класс китайских детей за урок труда наклепает электроники больше, чем любой наш завод за это же время. Да и мировые технологии в этой отрасли давным-давно ушли вперед, нас не подождав. Возможно, и это бы я тоже пережил, если б не одно "но". Нашим сотрудникам для эффективной и упорядоченной работы были выделены различные регионы мира. Мне же досталась центральная и южная части Африки. Каково? Я так полагаю, что если б мое рабочее место даже переходило по наследству, то и мои внуки не смогли бы поймать агента из входящих в вышеуказанный регион государств. Ситуация вырисовывалась дерьмовая. Я, старательный и исполнительный работник, только в начале карьеры, был засунут в такую бесперспективную задницу, из которой точно не было видно не прибавления звездочек на моих погонах, ни медалей за отвагу. По предыдущим сводкам выходило, что за все время существования моего направления никем и никогда подобный агент даже вскользь замечен не был, даже в очереди супермаркета, даже как транзитный пассажир, даже грибы не собирал около спрятанных в лесу сверхсекретных объектов. Потому что не было таковых... Правды ради скажу, что несколько выходцев из "нужных" мне стран в нашем мединституте обучались, но это были совсем безобидные юнцы, приехавшие научиться более качественно препарировать лягушек и целовать доверчивых русских дурёх. Я, естественно, "держал их под колпаком", прослушивал и следил, но тщетно. Какие уж тут агенты и конспирация? Сплошная контрацепция. У них на континенте еще не все племена в государства пообъединялись-то, у них может, и разведок "с гулькин нос", может у тамошних полицейских вообще три патрона на двоих, а я мечтаю о разведцентрах. Черт, прямо хоть сам иди к этим горе-студентам и провоцируй на шпионаж. Существующее положение дел пахло полнейшим тупиком...
Представляете, рабочий с завода, выточив кучу деталей, вышагивал домой с работы с чувством, что он за день сделал нечто полезное и нужное. Полицейский, и тот, раз за несколько дней возьмет, да и выловит преступника, сантехник пару унитазов сменит в квартирах одиноких дамочек за день. А что могу показать миру я, что сделано? Полдня читал газеты, плотно пообедал, сходил на совещание, потом подслушивал переговоры подопечных студентов, переваривал обед... То есть все мужчины, взять хотя бы из моей пятиэтажки, что-то починили, купили, продали, построили, а я все готовился-готовился поймать, и никого не поймал. И вчера готовился, и месяц назад, и через полгода буду готовиться... Черт, если так дальше пойдет, и вся моя натура годами будет готовиться-готовиться, я, может, когда его, наконец, поймаю, то и вообще не буду знать, что с ним делать и куда его девать. Может, даже расцелую сначала, я его так долго ждал... Сто процентов, мозги атрофируются от такой рутинной работы, годам к пятидесяти буду глуп и психован, грустно размышлял я по дороге домой после еще одного пустого рабочего дня. Надо было срочно что-нибудь предпринимать! Я находился на грани отчаяния. Липовые показатели работы и отсутствие реального результата истязали мою душу. Что я расскажу о своей жизни внукам??? Это все напоминало неудачную рыбалку - крючки и удочки были высшего качества, рыбак (то есть я ) - тоже, приманки было сколько угодно, но рыба не клевала. Логического и правильного выхода из данной гнусной ситуации не предвиделось, что ж, я готов был воспользоваться и не правильным.
В одно самое обыкновенное бездумное утро мою голову посетила мысль, что и вправду, было бы неплохо кого-нибудь просто спровоцировать на выведывание государственных секретов, хоть монгольского шпиона, лишь бы все зашевелилось. Уж слишком я завис в своем ожидании. Как говорится, пришла пора действовать "на живца". Само собой, объявление в газете, что мне требуется человек, которому требуются тайны моей страны, подавать не стоит. А вот нескольким проверенным рабочим с этого полусгнившего радиозавода соответствующее задание дать вполне можно. Пусть рассказывают на любых пьянках и вечеринках, а в особенности, летом на море, что владеют секретными технологиями. Пускай врут, что угодно, придумывают, что у них чуть ли не антигравитацию разрабатывают, болтают об этом погромче да на каждом углу, лишь бы этот чертов виртуальный агент "клюнул".
Именно так я и поступил, и вскоре трое радиомонтажников с завода везде и всегда при первой возможности "начали трубить" о страшно важных секретах их производств.
Асфальт плавился. Оно и понятно. На улице было все плюс сорок по Цельсию. И ни ветерка... На железнодорожном вокзале в этот полуденный час было не протолкнуться. Ускоренно таяло мороженое, усиленно работало потоотделение у всех находящихся на перроне. Провожающие втайне мечтали побыстрее проводить и попасть домой под холодный душ. Уезжающие мечтали поскорее уехать, и, авось там, через полчаса пути встретится им проливной дождь, который охладит раскаленный поезд. Ведь не может же быть, чтоб на всем земном свете была страшенная жара.
Состав "Москва-Анапа" стоял у перрона, и полным ходом шла посадка пассажиров. Я потягивал холодное пиво, но и это никак не спасало. Мой послушный помощник Сева, работавший на заводе мастером второй категории, меня откровенно радовал. Мало того, что он за два месяца нашел какого-то придурка, кому, наконец, понравились секреты моей родины, он еще грамотно вступил с ним в контакт. Именно поэтому я сейчас сидел на вокзале и провожал Севу на море. В поезде должна была состояться передача ценных схем, относящихся к ракетной технике. Пришлось с трудом выклянчивать пару полусекретных документов для Севы в Москве в главном управлении, а теперь я закачал их ему в телефон и наслаждался этой самой "ловлей на живца". Шпион, надо вам сказать, попался знатный! Никаких там записочек или фотографирований, схемы Севе приказали в поезде передать с сотового на их сотовый по блютузу. Не подкопаешься, чисто работают, сволочи! Достойные противники! Даже близкий контакт и разговоры не нужны, секунды - и информация уже у них. А деньги бросят Севушке в почтовый ящик. Таковы инструкции, так что даже увидеть этого засланного гаденыша практически не возможно. Правда, я взял на всякий случай билет на этот же поезд, вдруг шпик выдаст себя неосторожными действиями в пути, хотя в эту вероятность верилось мало. Ладно, будь как будет, решил про себя я, втайне надеясь, что повезет. По аналогии с рыбалкой, сом клюнул, а вот не упустить его теперь стало для меня делом чести. Тут уже и медалькой запахло...
Сева, потный толстяк лет пятидесяти появился у поезда вовремя, как условились. Точность выполнения им моих инструкций прямо-таки радовала. С маленькой дочуркой он суетливо зашел в вагон, но через минуту выбежал обратно. По инструкции, но теперь уже не моей, он должен был продемонстрировать свой "навороченный" смартфон шпиону, который, скорее всего, разгуливал где-то неподалеку. Я как настоящий разведчик принялся пристально разглядывать всех окружающих, силясь увидеть неадекватность в поведении или повышенный интерес к моему "живцу". Ближе всего к Севе одиноко на лавочке сидел молодой парень, по всему выходило - путешественник. Нижнюю часть его туловища скрывал высокий альпинистский рюкзак, к которому были приторочены лыжи. Но сейчас рюкзак играл роль журнального столика. На рюкзаке лежала газета с кроссвордами, и парень их разгадывал. Сева, по всей видимости, волновался, я тоже был на взводе, уж не этот ли молодой блондин с рюкзаком - "мой клиент"? Мой подопечный тем временем , как кокетливая современная девица, "рисовался" своим новейшим смартфоном и так и эдак. И для пущей убедительности, решил сфотографироваться на фоне поезда. Он прямиком направился к блондину и задушевно произнес:
- Вы не будете ли так добры, не сфотографируете меня у вагона?.
- Запросто, - ответил тот и, отвлекшись от кроссворда, взял в руки Севино чудо электроники.
Сева с минуту позировал у вагона, потом вдруг спохватился, начал барабанить в окно вагона, махая и зовя дочку тоже сфотографироваться:
- Алисочка! Быстрее, давай с папой...
Однако дочь где-то замешкалась, и толстяк торопливо засеменил в вагон. А вот тут все пошло совершенно не так, как предполагалось, и я понял, что дальше придется много импровизировать. Поезд неожиданно трогается, а Сева, оказавшись в поисках дочери в вагоне, тщетно прорывается обратно на перрон. Но еще более толстая, чем он, проводница истошно орет: "Не пущу!!!", перегораживает собой выход и заталкивает зевак и толстяка обратно в тамбур. Единственное, что удается Севе, это вынырнуть из-под ее влажной подмышки и слезливо запричитать:
- А телефон, как же телефон?
По мере того, как вялый поезд набирает ход, мой толстяк переходит на крик, обращаясь к путешественнику:
- Эй, телефон-то верни! Эй!
Парень, который опять было увлекся кроссвордом, поднимает голову, видит происходящее и спохватывается. Он отставляет в сторону свой огроменный рюкзак и отчетливо становится видно, что одна нога у него в гипсе. Однако блондин не пасует, хватает костыль и бросается вдогонку, чтоб вернуть аппарат толстяку. С каждой секундой все сильнее эта котовасия со смартфоном начинает дико меня нервировать, вместо того, чтоб ехать преспокойно в вагоне и строить глазки проводницам, я все еще не могу расстаться с перроном, а заодно и определиться, замешан ли в "нашей истории" этот дурацкий блондин. Он запыхался, но то смешно ковыляет, то бежит как-то вприпрыжку с телефоном в руке. Становится совсем очевидным, что поезд он не догонит, хотя это легко смогла бы сделать любая пятиклассница. Это ж надо было так вляпаться, раздосадовано думаю я, но как сторожевой пес продолжаю следить за эстафетой по передаче телефона. В конце концов, там мои схемы, а за их безнадзорность или упаси боже, утерю я отвечаю перед Москвой головой. И вот, пока я рассуждаю да созерцаю обстановка радикально меняется еще раз. В проезжающем мимо блондина тамбуре другого вагона два мальчишки-подростка, изловчившись, выхватывают телефон у того прямо из рук и со словами "Мы сами передадим", убегают вглубь поезда. Блондин оступается и, смешно перекувыркнувшись, как тряпичная кукла, растягивается на асфальте. Все, ему точно теперь нужен еще один костылик, пытаюсь предугадывать я. Но моя собственная ситуация в очередной раз принимает угрожающий оборот и операция может сорваться, простите за каламбур, из-за парочки сорванцов. Мой милый африканский шпион в комплекте с медалью явственно уплывает от меня. Это меня никак не устраивает, и я в два прыжка оказываюсь на подножке уходящего поезда.
Славик и Костик были обычной уличной шпаной. Верхом геройства у них считалось прокатиться на проходящем составе или в тамбуре за двести километров от дома. Но от счастья, плывущего им в руки в виде хромающего лоха с дорогущим телефоном в руках, они отказаться не смогли. Ребята уже предвкушали продажу "трофея" перекупщикам на рынке и получение, соответственно, немалой прибыли. Я же тем временем обрыскивал весь поезд, но все было тщетно, ребятишек не было. Два молокососа смогли начисто сгубить мою блестящую операцию, а может, и карьеру, горестно размышлял я. Ради этих чертовых схем я чуть ли не в десна был вынужден целоваться с заведующим техническим отделом в главке. И где их теперь искать? На бегу я позвонил дежурному и попросил поставить телефон в розыск, на определение местоположения и заодно на прослушивание.
Я застал воришек в самом последнем тамбуре поезда и уже предвкушал возврат моих ценных данных из смартфона. Однако они ловко сиганули под откос на полном ходу, заставив и меня последовать туда же. Но степень тренированности была слишком разной. Я получил вывихнутую ногу, а они приличную фору, и вскоре скрылись из виду в редколесье.
Только убежав достаточно далеко и с трудом отдышавшись, два вороватых дружка поняли, что дорогущий телефон ими безвозвратно потерян. Они друг друга обозвали придурками и зашагали по пыльной дороге к городу.
Старая сука по кличке Динка рыскала по перелескам в поисках хоть какой-нибудь пищи. Свиноферма, которую она некогда охраняла, разорилась и зияла выбитыми окнами. В радиусе тридцати километров кроме нее и четырех давно выросших щенков живых душ не было. Голод привел ее к железнодорожной насыпи. Неожиданно она учуяла запах людей и взяла осторожно зубами валявшуюся в кустах штуковину, которая так пахла. Ну, если люди ее зачем-то использовали, то почему бы не прихватить ее с собой, резонно подумала собака и повернула восвояси. Щенкам эта штуковина, при нажатии издававшая странные звуки, тоже пришлась по душе.
Я добрался до рабочего кабинета только поздно вечером. Распухшая нога не давала покоя, но то, что сообщил мне дежурный, окончательно вывело меня из себя. Пропавшим телефоном активно пользовались. Удивляло только, что воришки оказались полными дегенератами. Даже сим-карту не выкинули. И еще. Ну, зачем, скажите, им потребовалось обзванивать всех родственников моего законспирированного помощника Севы, включая жену, а также любовниц, и молчать в трубку? Может, выкуп хотят потребовать за возврат аппарата, да не решаются голос подать? От раздумий пухла голова, я устал, начинал подремывать в кабинете, видимо, обезболивающее давало еще и эффект снотворного. Но и тут мне не повезло, погрузиться в сон не дали. Вновь на пороге появился дежурный и доложил, что за последний час мой разыскиваемый аппарат дважды позвонил во Владивосток, один раз - в Сербию, а также в Самару, Брянск и Калининград. Я грязно выругался, эти подростки-сволочи ведь и не могли подозревать, что теперь по каждому звонку мне предстоит выезжать на место и опрашивать людей, которым случайно звонили. Не менее лестно я отозвался и о Севе, которого черт дернул положить на свой телефонный счет чуть ли не ползарплаты перед поездкой на моря.
В онкологическом отделении Брянской областной больницы уже почти все спали, кроме лысой девочки Светы. Боль не уходила, недуг боролся с ней. Вдруг неожиданно зазвонил ее сотовый. Она взяла трубку, там кто-то тихо молчал и чавкал.
- Опять ты, Захаров, балуешься?- прошептала она и не получив ответа, добавила укоризненно, - здесь все спят, а ты названиваешь, двоечник.
И положила трубку. Конечно же, это звонил он, ее одноклассник и тайный обожатель, она это чувствовала всей своей зарождающееся женской интуицией, ведь он так иногда делал. Чтобы услышать ее голос... Она улыбалась. Боль на мгновение отступила, и девочка смогла уснуть. А ночью умерла. Счастливая. Это был последний звонок с Севиного телефона, а меня за утерянные сведения уволили, и теперь я работаю проводником поезда.