Издревле маги - одаренные Богами. С давних времен, от которых остались только несколько строк в ветхих летописях, одаренные представляли божественные силы и боролись друг с другом. Однако весы накренялись все ниже. Темные истребляли светлых. Люди ненавидели первых и превозносили вторых. Где царили маги тьмы, были мрак и смерть, где остались светлые души - радовалась природа, и счастье витало в воздухе.
Раньше Тьма и Свет делились строго поровну. Когда же весы коснулись предела, мир содрогнулся. Верховное Существо, прародитель всего, проснулось ото сна. Боги не справились с задачей. Верховное Существо, иначе называемое Эфиро, изменило все порядки, установившиеся в Божественном Эфире.
Персиваль. Замок "Летаргия Сна", Край Скалистых Гор, Империя Куран.
- Соединительница Судеб сказала свое Слово!
- Я повинуюсь только Море, чьи объятия легки и крепки. Мне нет дела до этой белки в колесе.
- Персиваль, ты знаешь, что у Богов сейчас еще хуже. Тебя женится никто не заставляет. Надевай серый плащ, бери белого коня и в путь! Не дело тебе, члену совета, вести себя подобным образом. У твоей повелительницы муж - покровитель ремесленников. Вот у нее беда так беда!
- Ты хуже холеры, Энгред! Льешь кислоту мне в уши! Мора перестала приходить на ритуалы... А как Хотор со своей Светлоликой?
Разговор длился уже третий час. Магистры были на взводе. Энгред, председатель совета Темных магов, скрипел зубами, тщетно стараясь скрыть гнев за маской безразличия. Нежелание Персиваля ехать за компаньоном было понятно Энгреду. И он старался быть мягче и объяснить ситуацию. Терпения хватило ровно на полтора часа. Когда разумные доводы закончились, магистр пустил в ход всю свою язвительность. Однако поколебать холодную решимость Персиваля было сродни лечению гниющего трупа. Поэтому последние десять минут председатель совета уже орал. А упоминание о жене Великого Воина Хотора, Бога Войны, покровителя Энгреда, окончательно вывело магистра из себя.
- Во-о-он!!!
По всему замку Летаргии Сна пронеслось эхо. Голос обрел видимость, подкрепленный гневом. Темный туман заполнил воздух замка. Персиваль довольно оскалился и вышел. Он летел по коридорам быстрым шагом, ловко лавируя между скрючившимися телами слабых магов. Они задыхались, сила магистра рвала им легкие. Персиваль подумал, что, если те умрут, его не заставят ходить за ручку с каким-то ярким недоразумением. Темных магов станет меньше, и весы немного сместятся в сторону Светлых. Только губы дернулись улыбнуться, как туман растаял, а воздух замерцал. Погибающие излечились и выпрямились. Мерцание усилилось, и замок вновь сотряс громовой раскат. Только в этот раз голос принадлежал женщине.
- Достал!!!
За спиной у Персиваля вылетела дверь кабинета. Взрыв поднял клубы пыли. Магистр не стал оборачиваться. Пока сзади доносился надрывный кашель Энгреда, он строил планы, как ему избежать подобной участи. Мора ему не поможет, обзаводиться другим покровителем не имеет смысла. Боги сами сейчас стоят на ушах. Персиваль бы сплюнул, коль не дворянское воспитание. Впрочем, большую часть жизни он мог надеяться только на себя. И сейчас мужчина очень надеялся, что не последует за другом по кривой дорожке.
Эльвита, жена Энгреда, светлая магиня воздуха, тоже была напророчена в компаньоны председателю. И как бы тот не убеждал Персиваля в полезности и правильности подобных уз, все было шито белыми нитками. Такие узы нужны для баланса. А для Темного они - геморрой в самом нежном месте. И Персиваль отказывался принимать участие в этой комедии. Пусть и в масштабах мироздания. Сейчас главной целью мага было скрыться на время, лет на десять... Это следовало сделать как можно скорее. Но дела... Дела.
Персиваль закрыл дверь своего кабинета и тяжело опустился в мягкое кресло. Пальцы левой руки медленно массировали затылок, а правой - постукивали по крышке стола. Давящая боль заполнила все пространство черепной коробки и начинала вспыхивать острыми кострами в разных местах. Массаж помог слабо. Острая боль отступила, но остался океан воды, стремящийся вылиться и не находящий выхода. Магистр попробовал напеть мелодию колыбельной. Когда он не попал в ноту, ножом резануло в виске. Со стоном он откинулся в кресле и мысленно пожелал ревматизма ведьме. Свой совет она вместе с сердцем может послать Богу Грома. Есть надежда, что тот его примет и получит такую боль, что перестанет громыхать. От грозы голова Персиваля болела нестерпимо. Впрочем, ему было известно, что причина в магии. Каждый Темный чем-то жертвует. Жаль, не выбирает чем. Боги любят шутки. Любили. Пока Эфиро не пошутил слишком сильно.
Хотел бы он пожертвовать ногами. Магу Смерти они не очень-то и нужны. От нежити бегают только поначалу. Потом нежить бегает вместо мага... Впрочем, Энгреду тоже не повезло. Его слабые легкие скручивает от запаха разложения. Хотя ему и не надо лазать по подвалам и поднимать мертвецов. Его дело - битва. Однако, - не без ехидства думал Персиваль, - Энгреду надо носиться с мечом, а воздуха не хватает...
В дверь постучали. Персиваль встряхнул головой и выпрямился. Отстранившись от боли, он четко произнес:
- Войдите!
Сначала показалась голова со светлыми вихрами. Потом осторожно выглянули улыбающиеся глаза цвета молодой листвы. Пришедший хитрец быстро заскочил в кабинет и захлопнул дверь. Его грудь ходила ходуном, а рот раскрылся в самой радостной улыбке. На мгновение блондин приник к двери ухом, удовлетворенно кивнул и выпалил:
- Поздравляю Вас, магистр Персиваль! Да будет Ваш компаньон наисветлейшим. Да уравновесит весы...
Персиваль отшвырнул ученика выпускного класса сгустком темной энергии. Тот отлетел и выбил дверь. Глазам магистра предстала кучка из рук, ног и голов пяти учеников. Он вздохнул и вместо двери, выбитой студиозусом Экри, выплел черный занавес. Персиваль курировал выпускников, но все руки не доходили до воспитания в них хороших манер. Если бы он остался в столице, то сделал бы цель обучить их основам вежливости приоритетной. А так, им это сойдет с рук. Магистр снова вздохнул. Взгляд застыл на ритуальном кинжале времен Лютого Века, а мысли хаотично заметались. Раньше он был самонадеян. Считал, что ничто и никто не выживет его из Летаргии Сна. И теперь он не мог припомнить ни одного места, где смог бы остановиться. Ему блестяще удавалось строить планы, и в большинстве случаев он одерживал верх над каверзами судьбы. Но такой подлости магистр не ждал. Литара - злобная змея! Персиваль не слышал о том, чтобы кто-то из Темных смог избежать связи с предназначенным партнером. Но ему было известно о пропаже магов, извещенных Богиней Судьбы Литарой. И он планировал стать одним из них. Жизнь с бестолковой Светлой магичкой не входила в число его желаний. А жреца Моры никто не может принудить!
Не обращая внимания на стоны поднимающихся учеников, Персиваль подошел к шкафу с документами. Он взял кинжал в руки и стал рассеянно крутил его двумя пальцами, пока мысли старательно пробивались сквозь боль. Решив, что любой звук отдается звоном под черепом, темный маг сделал завесу на двери плотнее. Блаженная тишина. В эту минуту магистр всецело посвятил себя рассматриванию реликвии. Лезвие было сделано из живого металла Кард. Черная матовая основа и отливающие на свету кроваво-алым цветом темно-коричневые сосуды. Если закрыть глаза и приложить ладонь, можно почувствовать пульсацию. Лезвие длиной с предплечье в течение веков питалось жизнями сотен и тысяч светлых магов. Но только во время Лютого Века ему приносили жертву каждый день. В хрониках рассказывается, что в свои лучшие времена кинжал Кровавой Судьбы испускал волны магии на километры. Сейчас же его жизнь можно было почувствовать прикосновением, и никак иначе. Персиваль остановил игру пальцев на кончике стали и подкинул артефакт в воздух. Пальцы как заколдованные сжались на рукояти из кожи Аграсхра. Черные особи земноводных ящеров были редки, а с отблеском алого и вовсе легендарны. Кинжал имел огромную ценность. И считался утерянным. Персиваль сладко улыбнулся. Двенадцать лет назад он поднял семь старинных кладбищ для того, чтобы достать артефакт. У сокровищницы была охрана, помощники были кстати. Жаль, гробницу пришлось взорвать. Десяток-другой полусгнивших некромантов, покрытых пылью двух сотен лет, - самый действенный способ поведать миру о найденной реликвии. А Персиваль не привык делиться...
Магистр поймал себя на том, что уже пять минут стоит и мечтательно улыбается. Встряхнувшись, словно хищная птица, Персиваль вернул кинжал на подставку. Дело номер один: заказать кинжалу ножны. Если он собирается покинуть эти края на продолжительный срок, то артефакт отправиться вместе с ним. Кроме того, что оставлять без присмотра ценную вещь мужчина не мог себе позволить, это оружие обладало любопытнейшими свойствами. Которые, однако, не были до конца изучены. Жаль, Персиваль не успел забрать хронику из гробницы. Несомненно, там бы нашлось упоминание о кинжале Кровавой судьбы. А пока магистр обладал посредственными сведениями.
Артефакт имел связь с демоническим царством, которым правит Бог Жохраз. Держа кинжал при себе, Персиваль может обращаться к нему, как к покровителю, пользоваться силой демонов и даже призвать Ад. Но последнее, конечно, было возможно только во времена Лютого Века. В хрониках рассказывалось, что это даже произошло. Славное было время: армия демонов истребляла Светлых, как тараканов. Однако Темные пожертвовали жизнью, чтобы остановить Армагеддон. Собственно, именно тех некромантов Персиваль и видел в гробнице. Может, не только некромантов. Сколько их было?.. Кажется, около тридцати двух. Хотя это уже не столь важно. Эта часть истории его руками обратилась в прах. Ад он вызывать не будет. Даже трупному червю понятно, что это ни для кого не выгодно. Если бы преисподней было легко управлять, тогда - да. Тогда силу Ада можно было бы использовать. А так слишком большая цена, да и времена другие. Сейчас Светлых наоборот стараются сохранить, как вымирающий вид.
Персиваль повеселел. Даже головная боль отступила. Он вернулся в кресло и продолжил размышлять о том, как же дошло до этого. Вначале Лютого века произошел какой-то конфликт. Достоверных данных не осталось. В общем и целом, маги разделились на Темных и Светлых и начали войну. Если верить записям, первым никто не нападал, все было чин по чину. Одновременно. Заранее согласованная битва, объявленная за три дня до начала. Битву выиграли Светлые. Как пишут, Темные были слишком в себе уверенны и не сочли нужным делать какие-либо приготовления. Персиваль усмехнулся. Это так было похоже на Темных! Светлые тоже не изменились. Всегда упорные и усидчивые. Эти качества мужчина причислял и себе. Он тоже старался продумать несколько вариантов и вычислить последствия. Но и самоуверенность Темных ему была свойственна. С досадой, но магистр мог признать за собой подобный недостаток. Все же он не учел, что ему придется скрываться. Он был гордый ястреб, ни от кого не прятался. Это мышки, его добыча, пускай прячутся, а он их найдет и унесет в гнездо. Кто же знал, что ураган Судьбы сделает его гнездо непригодным для жизни? Так и Темные триста пятьдесят лет назад не учли того, что Светлые виртуозно договариваются с природой. Ну, болтают с кустиками да травинками, и что? А то. Получили темные шиш без масла, а не победу. Однако на беду Светлых, Темные не были благодарны за сохраненные жизни. Еще бы они были благодарны! Так опозориться! Персиваль фыркнул. Пожалуй, наивность Светлых - их бич. У них самоубийственная логика. В прямом смысле. Во время сражения они старались никого не убивать. Лишить подвижности, магии, сознания. Да даже порталами переносили в холодные пустоши - чтобы подольше выбирались. А Темные не оценили их милосердия. Персиваль едва удержался, чтобы не расхохотаться. Конечно, в комнате он был один. И все же бурное проявление чувств - неприлично. Продолжая мысль свою мысль, магистр сцепил пальцы. Светлые только подлили масла в огонь. Темные не могли оставить подобное оскорбление без ответа. И началась бойня растянувшаяся на триста лет. Вот так Светлые почти исчезли, как редкий вид зверушек. И теперь Эфиро прочит этих немощных недалеких Светлых в компаньоны Темным. Вот уж когда жалеешь, что Боги не материальны! Добрался бы да придушил. Нет худшего оскорбления, чем делать из Темного няньку для сопливых Светлых! Магистра передернуло. Ожидая нового взрыва боли, Персиваль застыл. И через минуту облегченно выдохнул. Пожалуй, хватит раскалять себя - решил маг и направил мысли в более конструктивное русло.
Второй задачей перед уходом было: привести дела в порядок.
Ввиду отсутствия постоянных отношений с женщинами проблем сокращалось вдвое. Бастардов наплодить Темный маг не захотел, предвидя усиление головной боли. Жены нет - красота! А уж наследником не обзавелся, так вообще сказка! Семейным человеком Персиваль никогда не был и теперь вздохнул спокойно - личных дел у него не оказалось. А то, что осталось... Было легко решаемо.
Все претендующие на должность друга находились в замке и не имели для магистра никакого веса. И их из списка удалить. Ни к чему тратить время на пустые расшаркивания. С делами совета разберутся другие советники, так что про них можно благополучно забыть. Остается передать учеников другому магистру. Пожалуй, это было самое сложное. Кому вручить его невежей? Один Экри чего стоит! Когда же вокруг него соберется компания - пиши пропало. Иногда Персиваль всерьез задавался вопросом: в магии ли дело? Или головная боль целиком и полностью на совести непоседливых учеников?
И, наконец, в-третьих, найти место, где будет возможно избежать взора Литары... Персиваль иронично усмехнулся: "Разве что в царстве Жохраза, ведь даже Мора содействует Соединительнице Судеб...". Закинув сцепленные руки за голову, магистр поднял глаза к орнаменту на потолке. Он не собирался отдавать душу демону. Значит, ему следовало придумать иной способ скрыться от взора божественной сводницы.
Лилия. Деревня Шикинка, Озерный Край Империи Куран.
Легкий ласковый ветер скользнул в открытое окно. Он всколыхнул бирюзовую ткань, укрывающую комнату от солнца, растрепал перья уснувшей совы и едва коснулся разноцветных стеклышек под потолком, как те ответили переливчатым звоном. Зачарованный мелодией ветер подул сильнее и откинул занавесь на окне, пропуская солнце. Звон стеклышек прозвучал встревожено. Поток ветра, подгоняемый азартом, прошелся игривой лаской по лицу хозяйки комнаты. Девушка отвернулась и зарылась лицом в подушку. Сова издала недовольный звук и перелетела в другой угол комнаты. Устроившись, птица удовлетворенно ухнула и вжала голову в плечи. Здесь не потревожат ее отдых от ночной охоты. Желтоглазая птица смежила веки и плотнее прижала крылья к телу. К ночи ей нужно восстановить силы.
Происходящее в комнате не вязалось с прекрасным сновидением, в которое была погружена Лилия. Солнце било точно в глаз, ветер заигрался, и украшение под потолком звенело не переставая. Ей снилось, что она свободно ходит по дну океана. Там была гулкая тишина и множество ярких цветных обитателей разных форм и размеров. И надо же было прорваться настойчивому звону именно тогда, когда Лилия радостно играла с дельфином?
Подобные сновидения посещали волшебницу не часто. Она ценила сказочные минуты, проведенные за гранью реальности. Лилия любила огромные соленые озера. Их волны, фауну и флору. У водных просторов была своя магия, не доступная богам и людям. Первоначальная и неспешная. Магия природы. Девушка с детства чувствовала ее. Она любила любые ее проявления. Но только океаны и моря навсегда завладели ее душой. Лилии довелось увидеть океан один раз, в детстве. С тех пор морские просторы занимали ее мысли и были самыми желанными сюжетами ее снов.
Скинув ногой одеяло, девушка пару минут пролежала на утреннем ветерке. Вставать не хотелось. Прошлая ночь выдалась полной тревог и метаний, и короткий сон не принес бодрости. До середины ночи Лилия бегала между домами старосты и пекаря. У первого заболел сын, второй же слег сам. И хотя температура его сына спала еще вечером, староста деревни Верг не желал отпустить целительницу к другому больному, у которого, между прочим, сильно распухли руки и могли вот-вот начать гноится. Дурная болезнь... Впрочем, девушке удалось-таки везде успеть, пусть и ценой изнывающих тупой болью ног. Отчаянно зевнув, Лилия приложила руки к икрам. Теплая волна мурашек нежно обняла боль и попросила успокоиться. Подключив к магии массаж, она вернулась думами к вчерашнему дню. Благо, сегодня у целительницы деревни не было срочных дел...
Субботнее утро началось у Лилии еще затемно. Когда небо только начало светлеть, девушка уже доплетала косу. Бодрая и свежеумытая колодезной водой, она сияла радостным предвкушением. На сегодня у целительницы были большие планы. Улыбнувшись голубоглазой девушке с косой цвета пшеничного колоса, отражающейся в зеркальной глади, Лилия перекинула волосы за спину и вскочила на ноги. Энергично размявшись, уделив особое внимание пояснице, она повязала домотканый поясок и вышла на улицу. Завидев через пару домов доярку Энн в белоснежном платке, Лилия спохватилась. Она совершенно забыла покрыть голову! Девушка вернулась обратно в домик и повязала платок с зелено-красно-коричневым узором. По пути назад снова глянула в зеркало и печально улыбнулась. Наверно, она никогда не привыкнет к этому странному обычаю. Она еще помнила родные края и свободу волос. В ее родной стране голову было не положено отягощать чем-либо. Даже короной. Правящий дом носил браслеты на предплечьях. А для других они являлись показателем принадлежности к кланам, иногда имея значение супружеских. И предпочитались короткие кудрявые волосы, показывающие, что человек свободен в мыслях и легок в общении. Однако Лилия не знала, что стало с ее страной после войны. И даже воспоминания были очень смутные. В восемь лет Лилия покинула страну на ярмилийском корабле, а родители остались там. И больше никаких вестей от них не было. Отец просто передал опекунство над ней своему другу Заку, капитану корабля, и ускакал воевать. Насколько она помнит, в городе царила ужасная суета. Враг пока был на границах, но этого было достаточно, чтобы переполошить весь город. Даже мать не попрощалась. Отплывая на спешно раскрывающем паруса фрегате, девочка всматривалась в лица на пристани. Но они мелькали так быстро, и их было так много, что Лилия не увидела бы мать, даже если бы та оказалась там. В силу своего возраста она не могла сдержать слез, но и не противилась, когда Зак взял ее за руку и увел с палубы. Он оставил ее в своей каюте и дал ключ. А сам удалился следить за порядком на корабле. Утомленная, девочка быстро заснула. И больше она Зака не видела.
Лилия покачала головой. Мрачные призраки прошлого редко навещали ее, так как целительница была довольна жизнью. Но сегодня они вились вокруг нее, как осы. Поправив узел косынки, Лилия вздохнула и вышла за порог. Солнце уже выплыло из озера и медленно, едва заметно поднималось. Девушка направилась правее солнца по тропинке в лес. Энн не было видно, похоже, та еще не закончила дойку, иначе бы стояла за прилавком. Обычно, подруга появлялась на рынке первая, другие деревенские жители вставали с петухами. Только Энн, Лилия и кузнец Эрик любили утреннюю прохладу и чистоту тихого утра. У края опушки целительница встретила Эрика. Они приветственно улыбнулись и кивнули друг другу, не смея нарушать хрупкой тишины. Он возвращался с хворостом для розжига горна. Дрова заготавливали в конце лета, но хворост набирали по мере надобности. Девушка улыбнулась шире, наблюдая за тем, как широкая спина кузнеца скрывается в кузне. Он любит тишину, но когда начинает работу, то звуки ударов разносятся на половину деревни. До чего мы, люди, странные существа...
Тропинка легко ложилась под босые ноги. Лилия положила сапожки в котомку и теперь радостно неслась вперед, ловко уворачиваясь от веток. Птицы оглашали лес переливчатыми трелями, белочки прыгали с дерева на дерево, трудились дятлы. Лес жил и давал жить другим. Нежно-зеленая весенняя листва, хвойные иголки, мягкая трава - все вокруг наполняло живительной силой и бодрило тело. Жемчужная роса обволакивала ноги и увлажняла подол. Прошлогодние шишки откатывались с тропинки, уступая дорогу. Олень выскочила из-за прогалины и пустилась вскачь рядом с Лилией. Сейчас ее давняя подруга проведет целительницу к табуну. А пока девушка впитывала в себя все запахи и звуки, смотря на мир детскими глазами, как в первый раз. Свежесть леса и терпкие ароматы полыни и лесных цветов, нежные и легкие запахи скошенной травы и сочащейся смолы - сам воздух обнимал Лилию со всех сторон. Казалось, душа обрела покой. Казалось, кошмары прежней жизни забылись, и теперь все будет хорошо. Ей так хотелось мира и любви... Но подходя к стойбищу оленей, девушку с силой швырнуло обратно в жестокую реальность. И весь день до середины ночи та сжимала трепетную душу в тисках переживаний.
Олень выполнила свою задачу и отошла от Лилии. Целительница же застыла и наблюдала жуткую картину. На поляне то там, то тут виднелись кровавые следы. Четыре оленя и три олененка жались в середине, истекая кровью. Остальной табун взял их в кольцо и защищал от опасности. Целительница отмерла и пошла к раненым. Живая окружность раскрылась перед ней и тут же сомкнулась. Но девушке было не до этого. Она упала на колени и выпростала руки в стороны. Слова заклинания сами слетели с губ:
- Эйрагэтэ миросса кроми!
Как только отгремело эхо, и образовался мерцающий купол над поляной, Лилия поняла, что произошло. Слова сами пришли на ум! Но думать об этом было некогда. Девушка точно знала, что заклятье защитит от внешнего врага, но не излечит раны. Это предстояло сделать ей.
Лилия положила левую руку на ближайшего малютку, точно между глаз, и занялась изучением проблемы. Малыш чувствовал боль во всем теле, а раны появлялись спонтанно, изнутри, раскрываясь жалящими трещинами. Это не были раны от меча или заклинания школы ветра. Нет. Тягучий темный сгусток просматривался в прозрачной ауре олененка. Он будто разъедал жизнь, плавил и переваривал, рос и множился кляксами таких же отвратительно черных дыр. Они стремились занять, заменить душу несчастного животного. Отправляя ее на свое место. В Ад.
Светлая магиня видела темную магию не впервые. И не питала иллюзий относительно характера темных магов. Но подобное изуверство с ее друзьями не вписывалось даже в рамки жестокости. Это было верхом бесчеловечия! Заклинание, сжирающее заживо и отправляющее душу к демонам, было возмутительно. Само его существование было настолько чудовищно, что даже у белого мага проснется несвойственное им чувство - ненависть. Темная магия сминала жизнь, открывала проход демонам и боли, она жила смертью. И теперь Лилии нужно вернуть оленей из царства Моры? Нет, из царства Жохраза. Это его демоны сейчас жаждали занять тела животных. Это они приносили им невыносимую боль и страдания. Лилия только и могла, что выкрикнуть в отчаянии. Однако ее крик удивительным образом обрел форму заклятия:
- Жохразэ травэкри трэмуно тезенти, оклат ми рин завеус!
Целительница зажмурилась от слез и не заметила слабого багрового свечения, пульсацией расходившегося от ее согнутой фигурки. А пульсация возрастала. Трава жухла, кровь сворачивалась и чернела, а кляксы в ауре зверей неохотно втекали в землю. Олени тревожно заржали и попятились к лесу. Лилия открыла глаза и увидела, как чернеет земля, как поднимаются на непослушных ногах олени, как остатки мерзкой магии уходят из их тел и ползут по земле. Перед тем, как потерять сознание, девушка успела выкрикнуть "травэус".
Очнулась магиня все на той же поляне. Только травы было по пояс. Девушка пошевелилась. Тут же к ней склонились пять маленьких голов и радостно пискнули. Почти сразу девушка смогла подняться. Ее даже не шатало, что радовало. Ее уже окружили друзья и махали головами, красиво изгибая шеи. Главный олень в благодарность предложил спину. И хоть Лилия была польщена и не прочь прокатиться, отказала. Она пожелала им здоровья и долгой жизни, в том числе и сделала наговор против черной магии, и отправилась обратно в деревню. Солнце уже было над лесом, значит сходить на рынок не судьба...
Точно к полудню Лилия добралась до своего дома. Там она умылась и переоделась. Когда девушка повязывала другой платок, голубых оттенков, в двери замолотили.
- Лилия Николаевна! Целительница! На помощь! Сыну старосты плохо!
Девушка вдохнула полной грудью, а выдохнула уже на улице. Путь до дома старосты она пролетела словно орлица. Слуга давно отстал. Прибежав на нужный двор, девушка крикнула Верга. Ей открыли калитку через пять ударов бешеного сердца. Ее ждали. Лилия тут же вихрем промчалась в хозяйские комнаты. Женский плач указал направление. После несчастья с оленями целительница ожидала худшего. И испытала неимоверное облегчение, когда узнала, что у мальчика просто простуда. Привычным плавным движением девушка положила правую руку поверх левой и представила, как дарит тепло и прохладу летней ночи надрывно кашляющему мальчику. В руках зародилось приятное покалывание и, переходя в мальчика, преображало его ауру. Делало ее более цельной и яркой, лечило тело, изгоняло хворь. Через мгновение кашель отрезало. Через минуту выпученные глаза ребенка закрылись, а тельце обмякло. Лилия убрала левую руку, а правую переместила на сердце. У мальчика оно было слабое. Если бы ее не позвали, то женщина могла бы лить слезы по делу. Он не дожил бы до ночи. Сердце не выдержало бы нагрузки. Девушка подлечила сердце, но температуру оставила. Телу ребенка надо самому уничтожить остатки болезни. Продержав руку на груди мальчика достаточно долго - около пяти минут, целительница встала и встряхнула руками. Простенькая магия чистоты была очень кстати. Хотя когда было время, девушка предпочитала воду с мылом.
- Теперь все будет хорошо. Сердце я подлечила, но после выздоровления нагрузки ему обязательно давать. Пускай мальчик больше бегает и играет на улице. Ему полезно для здоровья. Температуру лучше подержать до вечера. Поите и мокрую тряпку на лоб тоже положите. Я еще вернусь вечером. До свидания.
Только девушка повернулась, чтобы выйти ей тут же предложили чай и продержали несколько часов, время от времени прося посмотреть на "сынишку". Верг не хотел ее отпускать, хотя мальчик не требовал ее внимания. Мать исправно поила его и меняла мокрые тряпицы на лоб. Лилия только качала головой. Она не стремилась уйти, так как весь распорядок дня рухнул еще утром. К тому же, девушка чувствовала себя уставшей и разбитой, ей хотелось отдохнуть. А в доме старосты для этого были все условия. Ее тревожили не часто, а кресло, в котором она устроилась, было мягким и расслабляющим. Когда же она в пятый раз за эти три часа навестила мальчика, снаружи донеслись шум и крики. Удовлетворившись осмотром, Лилия подошла к окну и недоверчиво уставилась на то, как слуги старосты с боем выдворяют деревенских жителей со двора. Она не могла взять в толк, зачем две дюжины молодцев одновременно пытались пробиться к дому и почему Верг до сих пор их не успокоил. Не в его привычках было прятаться от ответа.
Целительница пробежала вниз по лестнице и распахнула дверь. Борьба прекратилась, и образовалась звенящая тишина, стоило девушке показаться на крыльце. Лишь издалека доносились крики детей, захваченных веселой игрой, да мычанье скота. Сторонники Верга стушевались и отошли в сторону. По их поведению Лилия поняла, что толпа пришла к ней. Спустившись с крыльца, девушка осмотрела замерших растерянных молодцов. Похоже, они планировали бороться до конца и сейчас не знали, что делать. Лилия покачала головой: что же такое случилось? Тут она заметила в толпе мужчин женщину и признала в ней жену пекаря. Толпа расступилась, когда девушка подошла.
Жена пекаря Дария сидела на коленях спиной к Лилии. Волосы женщины выбились из-под платка и свисали растрепанной косой. Дария что-то шептала срывающимся голосом. Целительница обошла ее по кругу и увидела, кого трясла женщина.
Левая рука тут же легла на лоб пекаря, а правой рукой Лилия наложила чары спокойствия на Дарию. Женщина тут же обмякла. Но целительница не беспокоилась за нее - сын пекаря успел подхватить мать.
Пекарь Никола был плох. Его тело не могло справиться с болезнью. Что-то дурное попало в его кровь через руки. Опухоль распространялась от пальцев вверх. Ногти приобрели землистый оттенок, а кончики пальцев стали фиолетовыми. Лилия провела ладонями от плечей мужчины вниз до кистей, изгоняя болезнь. Но она только замедлила свой путь вверх. Обескураженная, девушка прикусила губу и скомандовала отнести супружескую чету к ним домой. Сын пекаря Владислав передал приказ друзьям и толпа двинулась. Четверо аккуратно подхватили пекаря, а сам Владислав понес мать.
Сейчас, сидя у себя в доме, расслабленная, Лилия усмехнулась. Хороший выйдет командир из Влада. Через неделю уже отправиться служить. А вернется, наверняка, дослужившись до чина. Это он собрал всех молодцов на помощь. Дария тихая женщина, без сына не смогла бы пробиться к Вергу. И целительница не успела бы на помощь. Сведя брови, Лилия продолжила вспоминать.
Как только толпа скрылась за воротами, из дома вышел Верг. Он спокойно подошел, кивнул слугам, и те разошлись по делам. Староста встал в двух шагах от девушки, солнце светило ему в спину. Уже было пять часов вечера, дневное светило медленно клонилось к горам. Но оно не теряло своей силы, поэтому, как Лилия не щурилась, не могла разглядеть выражение лица Верга. Ей не понравилось произошедшее недоразумение во дворе. И теперь девушка не знала, как относиться к этому мужчине. Потому как, скорее всего, это не являлось недоразумением. А было приказом этого уважаемого всеми человека. Пожалуй, значение слова "всеми" значительно поредело.
- Лилия Николаевна, пройдемте в дом. Вы нужны моему сыну.
- Верг Ростиславович, Вы не правы. Мальчик завтра уже будет в порядке, к тому же, я обещала вернуться. Была рада погостить и отдохнуть у вас в доме, однако меня ждут в другом месте. И там я гораздо нужнее.
Староста круто развернулся и ушел. Сегодня он вел себя резко, дергано. Возможно, Лилия была слишком строга к нему. Обычно спокойный, рассудительный и дружелюбный староста мог просто не выдержать тревоги за четырехлетнего сына. Они с женой уже потеряли двух детей. Да. Пожалуй, целительнице стоит обождать с оценкой его человечности. Больше не теряя ни минуты, Лилия помчалась в пекарню.
Сегодня было воскресное утро, и Лилия уже закончила лечить уставшие мышцы ног. Вспоминать вчерашний день девушке надоело. В основном, вечер и ночь прошли в беготне туда-сюда, потому что родственники больных оказались чересчур мнительными. То мальчика вырвало, потому что не могли оставить голодным, хотя целительница предупреждала, что еда только навредит. То пекарь проснулся и начал резать пальцы в попытке вывести скверну. А это была именно скверна. Девушка нашла муку с болотной аурой. У еды вообще не должно быть ауры. Поэтому найти было нетрудно. Хорошо, что замес не пошел в ход и что больше никто не трогал ни муку, ни тесто. Что до исколотых пальцев, то Лилия потратила час на разговор с пекарем. Залечить раны было нетрудно, а вот объяснить мужику, что тот купил проклятую муку и надо ее сжечь и закопать под осиной, оказалось непосильной задачей. По крайней мере, вместе с Дарьей и Владом удалось объяснить, что кровопускание не поможет. Удивительно, но женщина знала многое о магии, а у Влада и вовсе был дар. Скорее всего, у его матери тоже имелись магические способности, но девушка не могла ничего сказать ни о силе, ни о специализации. Только то, что дар был светлый. Ей хорошо удавалось видеть последствия магии, но не потенциал.
В общем, рвота и исколотые пальцы еще были уважительными причинами, чтобы звать Лилию. Однако дальше пошли совсем абсурдные предположения. Целительница смогла убрать скверну, но пальцы остались того же цвета, так что Владислав дергал ее каждый час. Мол, не проходит. Девушка возвращалась, осматривала, говорила, что скоро пройдет. И так по кругу. Когда она не была у пекаря, вышагивала в комнате сына Верга. С мальчиком тоже все было в порядке, даже жар спал около семи вечера. Дергали ее просто так: успокаивать жену Верга и его самого. Насчет пекаря она, правда, начала волноваться. Его организм восстанавливался слишком медленно. Но после признания Дарии, все встало на свои места. Женщина пыталась вылечить мужа сама, так как не нашла Лилию. Однако у той был дар не целительства, а защиты. И Дария только активировала потенциал тела пекаря. Это замедлило скверну, однако не могло вылечить. Таким образом, истощились жизненные силы мужчины. Целительница порекомендовала Дарии впредь накладывать защиту заблаговременно. На что та, краснея, ответила, поругались.
И смех, и грех. Намучилась Лилия с ними. К ее радости, в полночь целительницу отпустили: староста успокоился, наконец, и пошел уже сам успокаивать жену, семья пекаря увидела, что цвет рук больного приходит в норму и тоже отпустила девушку. Так что спать Лилия легла помытая магией, уставшая и не в себе. Ровно в час ночи.
Что ж, зато теперь ее ждал выходной! Поход на рынок снова отложен на завтра, олени в порядке, и есть надежда, что все деревенские здоровы. Как прекрасно звучит: воскресенье!
Лилия сползла с кровати, не торопясь размялась, умылась, оделась и отправилась навестить Энн. Может, у нее осталось непроданное молоко?..
Найти девушку не составило труда. В час дня та всегда отдыхала в сенях. Энн не переносила жару и старалась бывать на солнце как можно реже. Поэтому вся ее одежда была белая. Девушку не остановило даже то, что ее надо часто стирать, а то и покупать новую в больших количествах. Все-таки с животными одежда быстро портится. Впрочем, насколько было известно Лилии, у подруги не было проблем с деньгами. Ее отец был купцом, а мать пряла удивительной красоты ткани. Да и сама девушка делала изумительный сыр, нежнейший творог, жирнейшее масло, самую сладкую сметану и еще много разных молочных продуктов, имеющих незабываемый вкус. Конечно, Энн могла бы бездельничать, как многие купеческие дочки, ведь у ее семьи тоже имелись слуги. Но коровы были любовью девушки, а готовка страстью. Розовощекая, пухленькая, высокая, Энн выглядела здоровой и крепкой девушкой. Она поднялась с лежанки навстречу Лилии и обняла девушку. Растрепанная после дневного сна бронзовая коса лежала на пышной груди и доходила до бедра. Отстранившись, Энн перекинула волосы за спину и пригладила рукой. Улыбнулась. Лилия ответила такой же счастливой улыбкой и подивилась, как они не похожи, и при этом лучшие подруги. Энн выше Лилии на голову, округлая и пышущая жаром девица, но при этом не любящая подолгу находиться на улице. Лилия же бледная, почти костлявая, но обожающая бегать и дышать лесным воздухом. Целительница просто не могла жить без движения. Да и к еде относилась с безразличием. В то время, как Энн любила поваляться и подумать о новых рецептах. Девушка даже готовила на всю семью, не подпуская и близко служанок. И готовила она божественно не только из молока. С овощами, фруктами и спиртным Энн обращалась столь же виртуозно. Пожалуй, если бы Лилия жила с подругой, то стала бы шире себя раза в два. Целительница улыбнулась еще шире, хотя казалось бы некуда. С подругой девушка чувствовала бурлящее счастье. И была уверена, что Энн разделяет ее чувства. Девушки дружили с детства. И Лилия почти погрузилась в воспоминания, когда Энн принесла молоко и подмигнула:
- Для тебя оставила, а то смотрю, не видно тебя давно.
- Спасибо! Ты меня спасла.
- Да не за что. И не тянись за деньгами! Это подарок. У меня все хорошо идет, да и творога с сыром достаточно, а то деревенские совсем растолстеют!
Девушки рассмеялись, припомнив, как к Энн сватался местный дворянин. Он навещал девушку, дарил подарки, смешил и ухаживал за ней. Энн отвечала ему, он ей понравился. И стала тоже ухаживать за ним. По-своему. Через месяц на ее еде лорд так растолстел, что едва запрыгивал на коня. Он шутливо пожурил девушку, что та кормит его на убой, и обещал вернуться через месяц. Когда вернет форму. Попрощаться перед службой у короля. Месяц истекал на днях, и Энн ждала его с нетерпением. Хотя и была в сомнениях, поскольку было неизвестно, сколько еще ее кавалер будет отсутствовать. Неизвестно на какое время и куда пошлет юного сквайра король. Девушки вздохнули. Энн тоскливо, не зная, кого выбрать в мужья, ведь сватались к ней многие, а нравились еще парочка, кроме сквайра. Лилия печально: она мечтала о любви. А в реальности у нее не было времени даже на простое общение. Да и партией девушка была невыгодной - сирота, без гроша за душой. Лекарского дела хватало на одежду и питание. К тому же, деревенские часто благодарили ее вещами и продуктами. Да только приданого в семью мужа она бы не принесла, красотой не блистала, готовить не умела, да и считалась среди местных слишком суетливой и умной. Энн тоже была неглупа, однако по ее хобби этого не поймешь, пока не заглянешь в сени внимательнее. Подруга не могла прожить без книжки, читая все, до чего только доберутся глаза. У нее было живейшее воображение. Возможно, поэтому Лилия и Энн находили столько тем для разговоров.
Пробыв у подруги около двух часов, Лилия вернулась домой сытая донельзя. Энн просто не могла отпустить ее, не покормивши. Целительница просмотрела почту, взяла два письма и положила на тумбочку у кровати. Молоко оставила сквашиваться, накрыв тонкой тканью. А сама устроилась на постели. Бывают дни, когда Лилии хочется, как подруга, разлечься на кровати и никуда не бегать. Вот и сегодня девушке хотелось просто отдохнуть. Она потянулась к письмам. Одно было серое с красной печатью, второе обычное. Отложив письмо из храма Судьбы: богиня Литара могла спутать всю жизнь одним словом, Лилия вскрыла письмо с бледно-зеленой печатью. Белый конверт подался легко. Девушка развернула листок, предвкушая что-нибудь интересное. Обычно письма ей слал кузен Зака Рональд. Он красочно описывал свои путешествия по королевству. Его целью было узнать, что же произошло с братом, фрегатом, да и со страной Лилии. Рональд путешествовал уже несколько лет, после того, как оставил девушку на попечение сестры. Его сестра уже пять лет замужем в другой деревне, но Лилия была уже достаточно взрослая, чтобы оставить ей дом под присмотр, поэтому Рональд не стал возвращаться. И вот он пишет:
"Здравствуй, дорогая Лилия!
Мои поиски завершены. Я достиг страны Лунного Света, твоей родины. Зак оказался здесь, живой и женатый. Я теперь дядя! Корабля больше нет.
Что до твоих родителей... Эх, я так и не научился красиво излагать мысли. Видимо, все те письма были зря? Скажу короче, многие коренные жители страны пропали, и твои родители в их числе. Все те годы, что я ходил на корабле вокруг координат острова, моя шхуна натыкалась на стену и густой туман. Однако осенью 361 года династии Дюррантов я обнаружил аномалию исчезнувшей. В городе нас приняли приветливо. Я быстро нашел брата и его семью. Он передает привет и выражает соболезнования...
Но не спеши огорчаться! Тел пропавших так и не нашли. Я продолжу поиски. Ты не поверишь, но у меня проснулась страсть к приключениям! На тот случай, если ты захочешь присоединиться ко мне, прилагаю координаты к письму.
С наилучшими пожеланиями, Рональд.
П.С.: дом можешь продать!"
Лилия была ошеломлена. Эмоции сменяли друг друга ураганным вихрем. То она читала, глотая слова, то замирала и откладывала письмо. Полгода назад Рональд нашел ее родину. Страну Лунного Света. Теперь Лилия вспомнила, как ее соотечественники справлялись с жарким солнцем. Его заменяла луна, только и всего. Она светила и днем, и ночью, а ее мягкий свет не мог навредить. Погода всегда была приятная, теплая. Райский остров...
Смущение Рональда было напрасно. Лилия давно поняла, что родителей больше нет. Она скучала, и ей хотелось верить в лучшее, но годы спустя вера ослабла. Хотя его оптимизм заразителен, и на Родину Лилия хотела вернуться. Все-таки здешние обычаи были ей чужды...
Девушка нашла координаты острова и перенесла с помощью чар на запястье. Письмо отложила к другим в коробку под кроватью. Легла на подушку и задумалась. Дом продавать ей не хотелось. Лилия не сомневалась, что никто возражать не будет и покупатели найдутся быстро. Однако здесь она обрела покой. Здесь ей дали защиту и подарили столько любви, что хватило бы на дюжину родных детей. Она была благодарна и испытывала теплые чувства по отношению ко всей семье Рональда. Продажа этого милого домика виделась Лилии кощунственным по отношению к приютившим ее людям.
Погруженная в мрачные мысли, Лилия захотела чем-то сменить их направление. Рука сама потянулась за судьбоносным конвертом. Хотя девушка и не думала, что там будет нечто сбивающее с ног сильнее, чем письмо Рональда.
Серая бумага на ощупь оказалось шероховатой, а красная печать не носила никакого знака, только легкий магический след. Тоненькая призрачная нить тянулась от письма далеко-далеко. В те края, где Лилия никогда не была и не видела их на карте. Не то чтобы она много рассматривала карты. Ни путешествия, ни тем более картография никогда не входили в число интересов целительницы. А вот Энн немного увлекалась и тем, и другим. Какие же они все-таки разные. И как Лилии повезло с подругой! Надо будет узнать у той, куда тянется ниточка. Как только эта мысль пришла в голову, конверт тут же открылся, а нить с тихим звоном оборвалась. Теперь девушка могла только примерно сказать, где находится храм Соединительницы Судеб. Задумчиво пройдясь пальцем по бумаге, Лилия решила, что нахождение храма ее не интересует. Вряд ли она туда соберется...
Лилия достала из конверта сложенную вчетверо бумагу. Покрутив черный квадрат, девушка отложила его. В памяти возникли чьи-то слова о черной бумаге в сером конверте, но целительница никак не могла вспомнить, что именно говорилось. Она решила пока не разворачивать листок. Было нечто зловещее в черной бумаге. Черный цвет ассоциировался со смертью, бесконечностью и темной магией... Когда Лилия обнаружила в бумажной серости кулон из обсидиана на серебряной цепочке, шестеренки разума встали на свои места. Захотелось спрятать листок куда подальше, или обойтись, как с проклятьем: сжечь и развеять над перекрестьем рек, у которых растут осины. Судорожно вздохнув, Лилия бросила кулон обратно так, будто он был раскаленный. Скинула с постели всех вестников будущего рабства. Вскочила с кровати и стала вышагивать вокруг постели. Каждый раз, проходя мимо, Лилия пинала конверт с кулоном и черный квадрат все глубже под кровать. Когда раздражающие объекты скользнули точно под центр кровати и скрылись из виду, девушка остановилась и начала думать. Поскольку эмоции все еще кипели, а мысли хаотично метались, она продолжила ходить кругами с удвоенной силой. И каждую мысль проговаривала вслух.
- Истребление и пленение Светлых закончилось еще до моего рождения. Около пятидесяти лет назад. Однако это официально. По слухам же многие Темные держат Светлых рабынь для постельных утех! - тут Лилия резко развернулась и пошла против часовой стрелки. Ею владели паника, отчаяние, страх. По мере накручивания кругов нарастал и гнев. Обняв себя за талию, будто ища защиты, целительница прикусила губу и продолжила думать.
- Однако я никогда не слышала, чтобы в подобное непотребство вмешивалась Соединительница Судеб. Участие богини в такого рода делах легло бы несмываемым позором на ее честное имя.
Снова резко развернувшись, девушка запрыгнула на кровать. Она встряхнула головой, чтобы сделать ее яснее. Однако вместо того, чтобы мысли соединились в нечто удобоваримое, коса зацепилась за стеклышки под потолком. Лилия резко выдохнула, и ее настигло озарение. Часто бывает на вершине паники приходит решение. Целительница мгновенно успокоилась и принялась отделять волосы от потолочного украшения. Пока руки работали, губы бубнили план.
- Как я раньше не поняла! Мне не нужно выяснять, чего от меня хочет Темный. И уж тем более, мне совершенно ни к чему дожидаться его тут. Так Богиня Литара подталкивает меня к путешествию в родной край. Я бы осталась в деревне, не будь этого судьбоносного письма! Теперь же я уверена в необходимости продать дом и отправиться в путь. Иначе меня быстро обнаружат. Все. Решено! Я уезжаю завтра же с утра!
Волосы поддались вовремя. Лилия, закончив размышлять, бегом кинулась к старосте. Промедли волосинки чуть дольше, и за девушкой хвостом летела бы звякающая подвеска. Было бы, что вспомнить деревенским. Хотя несущаяся, словно смерч, целительница с горящими топазами глаз и непокрытой головой тоже заставляла людей шарахаться в стороны и рисовать в воздухе обережные знаки. Пожалуй, от выдворения из дома Верга Лилию спасла исключительно его благодарность за сына. Она же помогла быстро уладить вопрос с продажей дома. Староста купил его сам да еще по завышенной стоимости. Провожая благодетельницу, Верг улыбался и качал головой: растрепанная девушка по поверьям несла несчастья. Однако староста знал: самое ужасное, что может произойти из-за Лилии Николаевны несущейся как демон из преисподней, - это бурные перемены. И то, хорошие. Пригладив усы, Верг удовлетворенно улыбнулся и вернулся к сыну. Продать дом Светлой магини будет легче пылинки.
Лилия все делала в спешке, но успела заметить и розовощекого сына Верга, играющего с маленькой собачкой, и алчный блеск глаз старосты, и благодарную улыбку супруги главы деревни. Все это отметилось на изнанке глаз и тут же забылось. Девушке было совершенно не до того. Она мчалась во весь опор прощаться со знакомыми, нигде подолгу не задерживаясь. И то, не успела засветло. Ближе к ночи Лилия добралась, наконец, до подруги. Энн восприняла новость восторженно и потянула целительницу собирать вещи. Загнанная Лилия испытала бесконечную благодарность. Пока Энн носилась по ее дому, она лила слезы от избытка чувств. Подруга отнеслась с пониманием и полностью переключила внимание на собирание вещей. А Светлая магиня рухнула на кровать и невидяще уставилась в потолок.
В этом доме, в Шикинках, с деревенскими проходила вся жизнь Лилии. Раннее детство помнилось смутно. Девушка считала, что родилась она именно здесь. В этих краях была ее душа. А от страны Лунного Света остались лишь привычки да отголоски воспоминаний. Леса Озерного Края приняли ее. Целительнице была знакома каждая зверушка от мала до велика, каждое дерево, каждая травинка. Ни дня не проходило без прогулки по лесу. Даже сегодня она выкроила время сбегать к оленям, а завтра до рассвета Лилия навестит и остальных животных.
Судорожно вздохнув, целительница вытерла слезы. Она встала с кровати и принялась помогать подруге. Лилия колебалась, но все же взяла злополучный конверт, планируя в дороге прочитать таинственный квадрат. Остальные вещи девушка отбирала не в пример тщательней. Одежды по минимуму, ничего нарядного. Энн обещала сохранить вещи до ее возвращения. Лилия, наконец, улыбнулась. Она не думала, что возвращение будет возможно, однако подруга была права. Она сможет снова увидеть Энн, повидать милых сердцу лесных зверей и пробежаться по душистой опушке. Напряжение отпустило. И из домика целительницы до середины ночи раздавался радостный смех.
Персиваль. Крепость Лигдрак, на пересечении границ края Неспешных Облаков и страны Золотого Колоса, все еще Империя Куран.
Персиваль раскинулся на кровати. Комендант крепости был его одноклассником в Академии Магических Искусств, что позволило магистру без лишнего шума остановиться в этих стенах. Кромло когда-то был тем еще прожигателем жизни и закончил учебу едва-едва. Однако без помощи Персиваля не было бы и этого. Не сказать, чтобы они были друзьями. Магистр позволял списывать многим. Это возвышало его над остальными. А так же помогало держать себя в тонусе, ведь он делал домашнюю работу сразу на несколько вариантов, чтобы учителя не поняли, происходило ли списывание. Свой вариант Персиваль никому не давал. Он же не дурак. Прекрасные были времена! Никакой ответственности, общение с минимумом формальностей, легкомысленные девчонки. Сейчас же он с трудом смог передать дела, встречаться с людьми следует как можно реже, а девчонка лишь одна... И на вкус магистра легкомысленна не в меру.
Темный маг не знал, будет ли за ним вестись погоня. Потребуют ли последователи Литары исполнения приговора. И вообще, есть ли до Персиваля кому дело. Однако он решил быть параноиком. Это лучше, чем последовать по стопам предков и проиграть сражение благодаря беспечности. Персиваль сжал кинжал. Если потребуется, он дойдет и до убийства. Однако тогда дела могут обернуться еще хуже. Весы мироздания в наше время столь шатки...
Магистр повернулся на бок и подумал, что убивать Светлую ни к чему. Скорее всего, это артефакт требует ее крови. Что до Персиваля: его желание никогда с ней не встречаться. И он его исполнит. Темный маг уже определил место, где его никто не найдет. Мужчина сладко улыбнулся и провалился в сон.
На следующий день Персиваль в спешке попрощался с Кромло и покинул крепость. Он держал путь через страну Золотого Колоса. Она славилась своим земледелием и скотоводством. Магии там не было. Разве что Светлые маги земли еще не повывелись. Магистр чуть склонил голову к плечу. Вероятно, Светлые, действительно исчезающий вид. Но это и к лучшему. Мир станет разумнее без этих вечных детей. Кивнув своим мыслям, Темный маг ускорил шаг. Ему предстояло подобрать себе коня в ближайшей деревне. В Империи Куран он не хотел, чтобы его кто-либо узнал, поэтому переместился скрытым телепортом прямо в крепость Лигдрак. А там свободных лошадей не было. Оставалось надеяться, что в стране развитого скотоводства будут лошади под стать четвертому советнику Темной Магистрерии.
День клонился к вечеру, когда Персиваль добрался до первой деревни. По карте казалось, что расстояние можно преодолеть за пару часов. Магистр же шел около десяти. Не привыкший к путешествиям мужчина несколько раз сбивался с дороги, много отдыхал и то и дело пытался взобраться на дерево. С седьмой попытки у него получилось. Так он и нашел деревню. Ирония судьбы была в том, что деревня принадлежала империи Куран. Персиваль так устал, что был готов хоть идти под венец со Светлой, лишь бы ему дали отдохнуть. Он настолько вымотался, что беспокойство о скрытности казалось теперь глупейшей детской игрой, тем более после того, как он показался на глаза местным. В общем, уже обнаружил себя. Тут он оплошал из-за спешки, иначе приобрел бы амулет изменения облика, а не ходил со своим породистым лицом перед деревенским людом. Не плакать же теперь над пролитым молоком, верно? Персиваль пошел к старосте деревни, чтобы узнать у него, где можно остановиться. Гостиниц тут не водилось, как и во всем Озерном крае. Приграничное захолустье. И куда его занесли непутевые ноги! Определенно лучше бы маг пожертвовал их тьме!
Раздраженный магистр остановился у самого большого дома. Мужчина когда-то интересовался жизнью крестьян, поэтому прочитал множество отчетов в свое время. Ближе к границам, дальше от императора была сильно развита коррупция. Взятничество. В целом, все сводилось к деньгам. Из-за тех сведений Персиваль знал, что самый большой двухэтажный коттедж со знатным осиновым забором - дом главы деревни. Не найдя магической нити, вызывающей привратника, магистр усмехнулся. Пусть они и помешаны на деньгах, но те до них доходят в малой степени, а новинки и вовсе недоступны. Магический дверной звонок не считался новшеством, однако магию люди работящие считали злом. Особенно темную. И пусть за спинкой трона стоят именно Темные маги, любви народа власть не прибавляет.
Возведя глаза к небу, магистр пересилил свое воспитание и крикнул старосту Верга. Он успел расспросить снующих туда-сюда крестьян о многом. Название деревни Персиваль уже забыл, однако на имена он имел отличную память, выработанную годами бытности учителем. Ждать пришлось долго. Прошло около пяти минут, когда магистр собрался крикнуть еще раз. Только он открыл рот, ворота распахнулись. Темный маг не смог сдержать восклицание, так как голосовые связки уже напряглись. Персиваль смутился. Впрочем, паренек пятнадцати лет не обратил на это внимание, а в упор уставился на кинжал в ножнах. В его глазах горел благоговейный трепет, а пальцы пританцовывали на штанинах. "Э, нет! Даже не думай, парень. Эта вещица не твоего круга! Стоит быть начеку, а то утащит еще..." - магистр нахмурился в тон своим мрачным мыслям. Парень принял это насчет своей молчаливости и отрапортовал, огромным усилием оторвавшись от созерцания оружия.
- Дом старосты Верга! Чем могу служить?
- Как зовут тебя, парень?
- Жизэв, сэр. Что мне доложить хозяину дома?
- Передай ему, что приехал гость и желает переночевать в самом удобном месте, - мальчик уже развернулся и побежал, так что магистру пришлось окликнуть чересчур торопливого мальца, - И, Жизэв! Не забудь упомянуть, что я хорошо заплачу.
Жизэв кивнул и ускорился. Магистр хмыкнул, прислонившись к косяку ворот. Воспитание не позволяло ему входить на чужую территорию без приглашения. В детстве же, до того, как в его многострадальную голову вбили многочисленные постулаты и правила, мужчина был таким же непоседливым, как этот паренек. В нем кипела жизнь. Он бегал везде и радовался всему вокруг. В голове гулял ветер. Ровно до десяти лет. А потом пошла череда смазанных дней: покрытые туманом воспоминания. Магистр плохо помнил юношеские годы. Через неделю после десятого Дня Рождения Персиваля, отец, наконец, вспомнил, что у него есть сын, и пригласил учителей. Только одной дисциплине тот обучал сына сам - Этикету. Зато уделил этому предмету неоправданно много внимания...
Его мысли прервал звук хлопнувшей двери. На крыльцо спустился крепкий мужик в потертых штанах да распахнутой льняной рубахе. Не так Персиваль себе представлял старосту Верга. А это был определенно он. Его зоркие глаза внимательно изучали пришельца, а руки Верг по-хозяйски упер в бока, показывая тем самым, что это его территория. Магистр склонил голову в приветствии, пряча усмешку: ведет себя словно сторожевой пес!
Верг неспешно приблизился, продолжая изучать Темного мага. Но то, что Персиваль был магом, осталось незамеченным. Магистр старался держаться напыщенно ровно настолько, чтобы его поведение выдавало голубую кровь, но не больше. Глава деревни свел брови и сложил руки на груди. Защитный жест не укрылся от Персиваля. Он заставил себя еще немного расслабиться и найти в своем существе хоть капельку дружелюбия. Впрочем, этой капли на улыбку не достало.
- Приветствую тебя путник, - начал Верг церемонно: очевидно он понял, что незнакомец не простой мужик, - Чего желаешь ты найти в наших краях?
- И тебе здоровья, хозяин. Прошу уединенное место для сна на одну ночь.
Верг перестал хмуриться, попросил обождать и зашел в дом. Персиваль же снова прислонился к забору и начал обдумывать дальнейший путь. Ему бы пригодился проводник. Магистр не ожидал, что так легко заблудится. А топтаться на одном месте или, тем более, делать крюк и случайно вернуться домой, у него не было никакого желания. Место назначения было далеко, а сроки поджимали. Магистр поджал губы. Будто желая загладить его недовольство, из дома вышел староста и жестом показал следовать за ним. По дороге Персиваль расспросил мужика о домике, о проводнике, о дорогах. Темному магу повезло. Ему предложили уединенный домик вблизи леса. Оттуда только пару дней назад съехала опрятная девушка. Так что весь дом был в его распоряжении. С проводником дела обстояли менее плодотворно. Верг, пожимая плечами, признался, что та девушка ушла вместе с караваном местного купца. И как раз по направлению, которое выбрал Персиваль. Раздражение магистра вспыхнуло с новой силой. Сдерживая эмоции, он выспросил о провожатом до ближайшей деревеньки страны Золотого Колоса. Но и тут не нашлось никого подходящего. Большинство деревенских было занято покосом да сбором урожая. А следующий проходящий караван стоило ждать только через неделю. Уставший, взвинченный и злой Персиваль дойдя до домика вздохнул с предвкушением. Скоро он отдохнет. Оплатив пару дней и дослушав о том, что дороги чисты от нежити и разбойников, а зверье ведет себя спокойно, Персиваль с превеликим удовольствием распрощался с Вергом.
Староста разделил удовольствие от расставания с загадочным странником, который говорил отрывисто и холодно. Подбросив увесистый кошель с серебром, Верг ухмыльнулся в усы. Стоит задержать его хотя бы до прибытия каравана. Такой платой за неделю окупиться то, что пришлось выплатить Лилии Николаевне. Он понимал, что она его спасла и заслужила больше того, что причиталось за дом, но все же расставаться с мешочком золота было неприятно. А с таким постояльцем Верг сможет с открытой душой пожелать счастья целительнице. Да, задержать этого богача - благородное дело. Он пригладил усы и вернулся досыпать. С утра предстоит научить сына ездить верхом. Чтобы... э-э-э... сердце укрепить.
Персиваль убедился, что глава деревни скрылся за поворотом, и провернул ключ. Как только он вошел в помещение, зажегся яркий светляк. Магистр от неожиданности зашипел и зажмурил глаза. Демонов староста! Не мог предупредить, что здесь проживала Светлая! Прочитав короткое заклинание, Персиваль потушил все взбесившиеся от присутствия Темного светляки и рухнул в кресло. Он устало потер переносицу и шумно выдохнул. Путешествие не ладилось с самого начала.
Энгред узнал об отъезде раньше времени и устроил очередной скандал прямо перед студентами. Он вновь распинался о равновесии мира и прочей никому неинтересной лабуде. У Персиваля вяли уши, а у учеников они стояли торчком. Последний урок вышел скомканным. Магистр так и не успел закрыть тему темных пространственных воронок и светлых спектральных лучей. У преподавателя, которому мужчина передаст курируемые им классы, будет много работы. Людвиг будто знал это наперед и не желал принимать бразды преподавания: ему, мол, хватает дел в совете. Будто Персиваль баклуши бил! Он справлялся и с постом председателя, и с должностью преподавателя более чем виртуозно. Не помешает и Людвигу научиться совмещать. Станет общительнее, а то зарылся в своих лабораториях, как крыса, и носу не кажет даже на собрания Совета.
А уж как история с ножнами порушила все планы Персиваля... Паршивый кузнец! В день сдачи заказа тот ухитрился стянуть Кинжал Кровавой Судьбы у Темного мага. Персиваль сразу не заметил пропажи и успел удалиться от кузни на пару кварталов, прежде чем заметил подмену. Вместо рукояти из кожи алого Аграсхра, была обычная почерненная кожа жертвенного быка. Ее оттенок напоминал чешую земноводного ящера, однако быки Жохрэзи были не столь редки. И между материалами имелось существенное различие. Кожа Жохрэзи была бурого цвета и благодаря напылению угля смотрелась блекло. Чешуя же Аграсхра была матово черной, но отливала блеском алого пламени. А уж отличить обычную почерненную сталь от металла Кард смог бы любой бродяга. Однако муляжа хватило, чтобы дать вору время. И за десять минут кузнец успел скрыться. К тому же, он откуда-то знал, как приглушить пульсацию артефакта. Или же не касался его голыми руками. Верным оказалось последнее. Через два дня Персиваль почувствовал пульсацию нити, связывающей с ритуальным оружием. И через час кинжал был у него. Что странно, магистру не пришлось отнимать его. Артефакт лежал на пустыре в одиночестве. Персиваль решил не терять еще больше времени на поиски вора и отправился в путь. Он итак непозволительно задержался. Не будь кражи, и мужчина отбыл бы раньше и успел уйти с караваном. Теперь придется ждать: один он больше не пойдет.
О, беспечное плутание по лесу он никогда не забудет. Больше ни ногой за порог без маяка или провожатого. Ноги гудят нестерпимо. Пожалуй, он так много не ходил со времен студенчества. Сейчас бы горячую ванну да шелковую постель. А вместо этого у него дом, насквозь пропитанный светлой энергией. Вот тьма! Скорее всего, он последует совету Верга и задержится до следующего каравана. Одиноких скитаний Персивалю хватило на всю оставшуюся жизнь. Романтика походов - не для него. Маг устало прикрыл глаза и задремал прямо в кресле.
Персивалю снилась погоня за кинжалом. То, как он два дня рыскал по городу словно ищейка. Ко всем принюхивался, ко всему прислушивался. Однако во сне поиски продолжались бесконечно. Время тянулось мучительно медленно. Словно ухищренная пытка: артефакт был рядом, он его чувствовал, но не мог достать. Сон продолжал мучить магистра наблюдением за собственными безуспешными усилиями. Он крутился, как волчок, обегал полгорода, заглянул в каждый мусорный бак, чего он никогда не делал в реальности. Персиваль был разбит, унижен, утомлен до изнеможения, но продолжал поиски. В какой-то момент он понял, что живет лишь ими. Словно кинжал Кровавой Судьбы закабалил Темного мага с потрохами. Захоти он прекратить искать, не смог бы остановиться. И когда магистр переставлял ноги уже исключительно силой воли, артефакт нашелся в очередной помойке. Только вот Персиваль уже потерял желание им владеть и уничтожил, а то, что осталось, мстительно закопал в особенно зловонной горе мусора. Когда мужчина удовлетворенно отряхивал руки, почувствовал прилив сил и возблагодарил Мору, что избавился, наконец, от этого камня на шее, то в этот момент сон разорвал солнечный луч.
Персиваль поморщился. Он не знал, что хуже: досматривать глупый сон или терпеть подобную побудку. Ему все было одинаково противно. С трудом поднявшись с кресла, не разгибая шеи, магистр зашторил восточное окно и рухнул на кровать. Он попробовал осторожно повертеть шеей, но та продолжала наказывать его за неудобное положение во время сна. Мужчина медленно переместил голову на подушку и стал размышлять в ожидании, пока сковавшая шею боль не пройдет.