Здравствуйте Виктория. Пускаюсь в творческий путь. Думаю, мой жизненный опыт, понимание причин и последствий, помогут мыслящим разобраться в себе, научит растерянных.
Это будет роман, большой, книжка, по расчетам, даже без обложки, - на килограмм, может, и полтора потянет. Сюжет давно уже в голове, как вот только начало закрутить поинтересней?
Он и она, где-то в пустыне. За ними гонятся арабы. Его ранили, и она оставляет его. Годы мучительного плена. В него влюбляется дочка аравийского мурзы, помогает бежать, ну и, дальше, сами понимаете, еще интересней!
Начало такое:
Он скатился с песочного бархана к ее ногам.
- Мария, - сказал он, и протянул кольцо, - ты будешь моей женой?
Виктория, как Вам такая замануха? Я чувствую, как оживают строки, как пульсирует в них кровь.
Виктория:
Мне не нравится "песочный бархан", а какие еще бывают барханы. Не понятно: Герои - кто они такие? откуда вообще взялись?
Лапахин:
Он скатился с бархана, песочного, такого же как любой другой, прямо к ее ногам. Да, вспомнил он, я русский, она китаянка, и только что мы спрыгнули с самолета.
- Мария, сказал он...
Виктория:
Место действий надо менять, добавь таинственности.
Лапахин:
Он подошел к окну, долго разглядывал песочный бархан, такой же как любой другой, потом оглянулся на таинственную китаянку. Я русский, подумал он, и оба мы с самолета.
Он подозрительно рассматривал ее. Глаза девушки пылали недоверием и отчаянием.
- Мария, - таинственно сказал он...
Виктория:
То, что надо. Развивай сюжет, добавляй персонажей. Про место действия: мне не нравится пустыня. Готовься к тому, что сюжет изменится. Пусть все будет на севере. Добавь эротичности.
Лапахин:
А ведь на севере барханов нет, отметил он глядя в окно. Это потому, что песка мало.
Голая таинственная китаянка лежала на кушетке. Он подошел, и взял ее за грудь. Она возбужденно выдохнула, соски набухли, живот свело приятной судорогой. "Да, а где же сейчас тот самолет с которого мы спрыгнули" - подумал он. "Все- таки хорошо, что я русский, но какая-то она подозрительная".
- Мария! - страстно сказал он...
Виктория:
Не бойся обострять. Добавь трагизма. Пусть у Марии появится соперница, это оживит сюжет. Да, и вообще: мне не очень нравится эта девушка. Она должна погибнуть.
Лапахин:
... осыпались барханы. Голая таинственная китаянка лежала на кушетке. Он взял ее за грудь. Она возбужденно выдохнула, соски набухли, живот свело приятной судорогой. "Самолет, самолет, - не выходило из головы. - И национальности у нас разные: Я ведь из России, а она в Китае живет. Ты только не умирай, - молил он. - Живи - слышишь!"
Мария закашляла, таинственно и болезненно, осталось ей не долго. "Пара минут, и все" - понимал он.
В дверях появилась Консуэлла, оставила у стены венок, подмигнула и вышла.
Он оцепенел, но пришел в себя, встряхнулся, потом припал на одно колено, и все-таки спросил:
- Мария, ты будешь...
Виктория:
Отлично. Чувствуешь, как вплетаются сюжетные нити в канву произведения.
Персонажей, конечно, мало. Добавь мистики, спиритизма там, не знаю но чего-то не хватает... Подумай, для кого произведение, постарайся охватить читательскую аудиторию максимально. Добавь геев, борцов за права ребенка, националистов, и он, и это обязательно, должен признавать свободу их выбора... Не знаю, кого еще предложить, но пустота - есть пустота, неужели не чувствуешь?
Конечный вариант.
Лапахин:
... они уже показались из-за искусственного бархана. Ведь на севере, как известно, барханов нет. Шли нестройной колонной, откуда-то из таинственного, трагического далека. Впереди всех, взявшись за руки шли гомосексуалисты. Что-то озорно выкрикивали и посылали ему, - стоящему в окне, некогда упавшему с самолета славянину, - воздушные поцелуи. Он очень любил гомосексуалистов, хорошо относился к борцам за права ребенка, не были чужды ему и националистические идеи. За свободу выбора каждого, он готов был отдать жизнь.
Но сейчас, хотелось думать не об этом. О чем? Конечно же о спиритизме.
"Мистика, какая-то", - думал он, и вдруг вспомнил о голой китаянке. Да, давно умерла Мария, и теперь Консуэлла, эротичная, но тоже безнадежно больная, раскачиваясь на Марииной кушетке кидала ему в спину проклятья.
"Всего два дня и столько всего", - думал он вздыхая. "Отец лишил наследства, Консуэлле оторвало ногу, коррупционное расследование зашло в тупик, инопланетная угроза", - но главного он еще не знал. Конечно, трудно было представить, как все это увяжется с аравийским мурзой и его красавицей дочкой, и каким кошмаром выльется.
Он достал кольцо, припал перед Косуэллой на колено, и спросил...