Аннотация: Глава первая, в которой Алиса встречает невидимку, едет на дачу и пугается.
Глава первая
Отъезд
- Ты хоть видела этого самого дядю? - крикнула я маме, но она не услышала.
Все суетились и шумели. Мама ходила из комнаты в комнату и складывала в чемодан, как мне казалось, совершенно случайные вещи; папа говорил по телефону о том, что ему обещали отпуск сегодня, а не через два дня; старший брат врубил музыку и занимался тем, что мешался; годовалая сестра не отставала от брата, бегая и пытаясь всем помочь.
"Хаос объял мой дом", - возмущенно писала я друзьям в социальных сетях, не желая становиться участником диких сборов. Кроме этого я вздыхала, пыхтела и пыталась узнать что-нибудь о том, куда и к кому мы едем. Вот что это за дядя, скажите мне, пожалуйста? Чей он брат: мамы или папы? Я его видела? У него там есть интернет?
Мне удалось у пробегающей мамы узнать только название места: "Жедочи". Я пробила "Жедочи" по поиску и, как и ожидалось, ничего интересного не нашла: скучные слова о том, что, к моему счастью, еще не все домики проданы.
"Не к добру это, ой, не к добру", - подумала я и обернулась из-за неприятного ощущения, что за спиной кто-то стоит. Солнце грело пустую комнату: все столпились на кухне.
- Бу! - раздалось внезапно с глупым хихиканьем.
Я отскочила, сбив со стола мышку, и поглядела на место, откуда издавался звук: там никого не было. Хаос притягивает нечистую силу, не иначе.
- Тут кто-то есть?
Наверное, это брат так шутит. Это вполне в его духе.
- Ага, есть. Бу!
Голос-то не брата.
- Круто. Кто ты и где ты? Где рация, я имею в виду, или как ты это проворачиваешь.
Звук издавался откуда-то с кровати. Я внимательно осмотрела ее, одеяло, матрац, ближайшую стену. Чисто.
- Твой голос мне незнаком. Незнаком, да?
- Незнаком.
Я обреченно села. Я устала от всей суеты и была рада, что нашелся кто-то, с кем можно поговорить.
- Давай, расскажи мне свою придуманную историю. Что-нибудь в духе: "Я невидимый, меня заколдовала злая страшная старая ведьма и поцелуй меня расколдует".
- Хм, почему бы и нет! Итак, я бестелесный...
Я фыркнула.
- Но меня никто не заколдовывал.
- Вот как. Интригует, - как можно более скептически сказала я. Лукавила. Было интересно, что он скажет. Вероятно, это будет клевая история.
- Дело в том, что я не человек...
Тут вошла мама.
- Щетку, ты взяла зубную щетку? То есть, нет, стоп, я пришла не за этим. Зачем же я пришла? Вернусь на прежнее место.
Она умчалась.
- Да, я не человек, - продолжил нечеловек. - У меня пока нет тела, но оно обязательно будет.
Он подождал моей реакции, но я, не определившись с тем, какие впечатления его слова вызывают, молчала.
- Я не невидимый, строго говоря, - уточнил он. - Хотя невидимым назвать тоже верно, ведь если нечего видеть, ты определенно этого не видишь.
- Эту часть истории ты не додумал, - оборвала его размышления я, - тогда у тебя и глотки нет, и языка, и прочих нужных элементов, и говорить ты не можешь.
- Однако говорю, - его тон был недовольным, будто ему все надоели со своими нелепыми предположениями. - Уверен, скоро у меня будет глотка.
Мама снова вошла в комнату:
- Вспомнила! Возьми тот зеленый свитер, который тебе не нравится.
Снова ушла.
- Зачем брать тот свитер, который тебе не нравится? - недоумевал бестелесный невидимка.
- Чтобы жизнь медом не казалась, - ответила я, потому что объяснять на что я потратила деньги, что были на новый свитер, мне не хотелось.
Теперь уже вошел сокрушающийся папа.
- Малыш, я не могу ехать с вами. Они там все напутали... ух! Отпуск - в понедельник. В субботу на работу.
- Как же так! - воскликнула мама. - Ведь все было обговорено!
- Все ок! - заявила я. - Подъедете позже, разве проблема? Меня Жека отвезет. Да, братец мой любимый?
Брат, как предчувствовал, как раз пришел и встал позади родителей. Он был недоволен еще более, чем я. Никто, конечно, не дождался его согласия. На том и решили.
Решив, что мне все это надоело, я встала с видом человека, снизошедшего до смердов, и стала помогать в собирании. Проходя мимо зеркала, глянула в него, вспомнив о нечеловеке. Я внимательно оглядела видимую через зеркало часть квартиры, чувствуя себя шпионом, который пытается разоблачить хитроумного мошенника. Никого не было, и я решила, что, стало быть, все-таки где-то спрятан микрофон, а не сам мошенник.
Я быстро все уладила, запихнув оставшиеся вещи как придется, пока никто не видел. Шумя и толпясь, семья выбралась на улицу. Я дошла до машины, которой лет было наверняка больше, чем мне. Раньше я звала ее Бонифацием, намекая на то, что рычит она, как лев. Женя ужасно сердился. Он говорил, что я веду себя, как маленькая, давая имена предметам.
Однако один раз, выйдя из подъезда, когда Жека мыл Бонифация, я услышала, как он бурчит себе под нос: "Отчего мужское имя? Почему не Катей? Я знала одну Катю, она была шикарной...". Я усмехнулась и громко хлопнула дверью подъезда; брат тут же замолк.
С тех пор я зову машину Катюшей, из-за чего Женя беспокойно хмурится.
Я оставила вещи возле багажника, зловредно взглянув на брата и мысленно отдав приказ погрузить все за меня, и села на заднее сиденье. Тут-то он и вернулся.
- Как зовут тебя, девочка с пятном на голове?
Это он намекал на пару белых, неаккуратных прядок волос, которые появились пару недель назад, когда сестра играла в парикмахера. "Я дал ей шампунь, это точно был шампунь", - говорил брат. С тех пор я носила эти прядки, как доказательство того невероятно подлого обмана.
- Алиса.
- Джек.
- Ну да, конечно. А фамилия, должно быть, Смит, и ты - американский шпион.
- Твое имя тоже не слишком русское.
Я не успела озвучить мысль о том, что мое имя - международное, как в машину сел Жека, полезли целоваться мама и папа, и наша милая беседа с Джеком отложилась надолго.
Последовала скучная дорога. Планшет не ловил Сеть. Я пыталась смотреть в окно, но пейзаж был унылым, как день рождения без торта. Деревья сменялись полями, поля сменялись то ли озерами, то ли просто большими лужами, а те, в свою очередь, снова сменялись деревьями. Бесконечный круг вгонял в дремоту.
Мы ехали уже долго, но брат сказал недавно, что осталось совсем немного. В переводе: мы ехали не пойми сколько и не пойми сколько ехать осталось. Никто не издавал ни звука.
Я и брат - это свет и тьма. Разумеется, тьма - он.
Я играла в приложения, иногда отвлекаясь на монологи:
- Жек, ты просто замечательный брат. Ты абсолютно не шумишь. Большое тебе спасибо. Так здорово, наконец, после всех этих заталкиваний чемодана в багажник (в которых я не участвовала) оказаться в тишине. Я просто в восторге, правда.
Он, конечно, бесился, но держался изо всех сил. Он считал, что если не покажет свое раздражение, то одержал надо мной победу: непонятный мне ход мыслей.
Доставать его надоело.
- Жек, ладно, извини. Скажи, что это за дядя? Иногда мне кажется, что в этой семье только у нас двоих все в порядке с головой, так скажи мне: к кому мы едем?
Он немного подумал, в нерешительности выбирая между молчаливой ненавистью и интересным разговором со мной, и все-таки сдался:
- Алис, - он серьезно посмотрел на меня в зеркальце над ним, - понятия не имею.
"Отлично". Беспокойство невольно зародилось в горле. Мое беспокойство всегда зарождалось именно там, а не под ребрами или в сердце, где, как мне кажется, оно обычно это делает. Я глубоко вздохнула и выдохнула, надеясь, что станет спокойнее. Это не помогло.
Мы остановились перед поворотом с шоссе на никчемную грунтовую дорогу. Табличка "Жедочи" будто сообщала: вот вы и приехали к таинственной неизвестности.
- Жек, ты ведь останешься со мной сегодня? Все равно родители поедут в понедельник.
Женя, похоже, и правда сегодня решил быть хорошим братом или его тоже терзало предчувствие:
- Останусь до завтра.
Он хотел было двинуться с места и прервать эту паузу, но я попросила повременить. Мне сделалось дурно, как перед прыжком в бассейн с нескольких метров. Волнение спустилось ниже, в грудную клетку, и устроило там дискотеку. Я вдруг против воли заулыбалась, как ненормальная, и увидела такую же улыбку брата. "Что-то будет", - подумала я и шепнула взволнованно: "Поехали". Он нажал на газ, мы задели боком столб с табличкой, которая с шумом грохнулась, и, не проехав и метра, взорвались.
Свет и холодный воздух залили пространство, у меня выбило дух и я не могла вдохнуть, я в ужасе смотрела, как улетает вдаль дверца машины, боялась, что, возможно, вот так и моя рука сейчас улетает куда-нибудь, а я не знаю об этом из-за болевого шока. Потом послышался глухой удар моего собственного тела о землю и я потеряла сознание.