Аннотация: Эта история произошла раньше, чем "Трезвый автопилот", но в новом издании книги размешена во второй части.
Трезвый автопилот - 2
А эта история произошла в моей штурманской юности. Не я был главным действующим лицом этого происшествия, но принимал в нём некоторое участие.
Это был первый мой рейс на научно-исследовательском судне в качестве четвёртого помощника капитана. Ходовую вахту я должен был стоять со старпомом. Но Эдуард Александрович оказался добрейшим человеком. Он решил, что двум штурманам на мостике тесно и разрешал мне не выходить на ночную вахту с 04.00 до 08.00. А за это я должен был весь день с 08.00 до 16.00 заниматься разными бумажками, в том числе и старпомовскими документами тоже. Надо сказать, что с тех незапамятных времён этих самых бумажек не стало меньше, а прибавилось в разы. Так вот, весь день я "пахал" на бумажной ниве, с 16.00 до 20.00 стоял ходовую вахту без старпома, а потом мог мирно спать до следующего утра. Такая постановка вопроса устраивала нас обоих (попробовал бы я тогда возражать), да меня никто и не спрашивал.
И когда мы возвращались с полигона домой, случилась эта история. Тихо - мирно сплю я в своей каюте, и вдруг на исходе ночи зазвонил телефон. Подпрыгиваю и снимаю трубку. Сквозь сон слышу суровый приказ капитана: "Валерий Юрьевич, срочно поднимитесь на вахту!". Глянул на часы - 05.20. Начинаю суетливо одеваться, а сам себе думаю: "Ну, сейчас что-то будет! Если меня поднимает на старпомовскую вахту сам капитан, да ещё по имени-отчеству, значит, случилось нечто ужасное". То, что меня сейчас поставят "раком" и совершат половой акт в извращённой форме, сомнений не было. В этом рейсе я уже столько получил п....лей, что начал привыкать к ним. В редких случаях, спускаясь с вахты без капитанского разноса, даже недоумевал: "Может, он на меня уже махнул рукой? Тогда точно спишет по приходу". Но почему сейчас это происходит именно ночью, я понять не мог. Оставалось только догадываться, за какие грехи меня ждёт нагоняй. Не то, чтобы я был полный обалдуй, но грешки водились. А вернее будет сказать, что нашему капитану очень нравилось "поиметь" первого попавшегося под руку, во время очередного обострения язвы желудка. Раздолбает кого-нибудь, не столь важно за что, боль стихнет, и он вновь скроется в каюте. А так как каюта капитана располагается прямо под ходовым мостиком, то больше всех доставалось, конечно же, ходовой вахте.
В этот раз капитан проснулся от боли в животе около пяти часов ночи. Поворочался, поворочался в постели, встал и оделся. Раз уж теперь не уснуть, лучше провести время до завтрака с пользой. Почему бы не подняться на вахту к старпому и не сделать ему "профилактику". Тихонечко, чтобы никто не услышал, приоткрыл он дверь на мостик и протиснулся в неширокую щель. Если открыть шире, включится ночная подсветка входа, и тогда на мостике смогут это заметить. Но в том-то и кайф, чтобы застать врасплох, а в идеале ещё и подслушать, о чём говорят. Капитан бесшумно поднялся по трапу на несколько ступенек и осторожно выглянул из-за комингса. На мостике было темно. Штурманская рубка, куда вёл трап снизу, была во мраке, но из-под шторы, которой закрывали штурманский стол, пробивался свет и слышались приглушённые голоса. Никем не замеченный, капитан поднялся в штурманскую рубку и остановился перед задёрнутой шторой, прислушиваясь к разговору. Он сразу узнал голоса начальника радиостанции Прашнина и старпома Игорина. Но его чуткий слух уловил и нечто другое. Этот звук нельзя спутать ни с каким другим. Бульканье жидкости, разливаемой по стаканам и мелодичный звон стеклотары, знакомы каждому моряку (и не только моряку) с мореходки. Справедливый гнев обуял нашего капитана: "Бухать прямо на мостике, да ещё во время ходовой вахты!? Ну, совсем о...ли!". Но капитан не стал немедленно обрушивать громы и молнии на виновных. В злорадном восторге он вознамерился разыграть маленький спектакль. Так же тихо он прошёл в рулевую рубку, где царила тишина, нарушаемая гулом авторулевого, и темень, чуть смягчаемая матовой подсветкой приборов. Капитан быстрым взглядом окинул приборы. Курс на автопилоте был выставлен правильный, радар показывал чистый океан на много миль вокруг. Охранная зона радара выставлена на восемь миль и включена предупредительная сигнализация. Опасности для судна пока не было никакой. Далее капитан обнаружил вахтенного матроса, мирно спящего в капитанском кресле. Не ожидал он этого, даже немного опешил. Мало того, что рулевой не наблюдает за морем, спит на вахте, но чтобы нарушать неписаное "табу"*(сидеть в капитанском кресле не имеет право никто, кроме его начальника) ... - это уже сверхнаглость!
Капитан склонился к уху матроса и шёпотом произнёс: "Товарищ капитан, проснитесь, приплыли".
Не знаю, что приснилось матросу, и что он хотел сказать в своё оправдание, но вскочив с кресла, не успел издать ни звука. Капитан зажал ему рот ладонью, зашипел по-змеиному и жестом приказал молчать. Затем беззвучно снял трубку телефона и набрал номер моей каюты. Через минуту я проснулся и спустя несколько минут примчался на мостик.
В тот момент, когда я открыл дверь ходового мостика, капитан с наслаждением отдёрнул штору штурманского стола, и мы с матросом узрели кульминацию капитанского спектакля. Картина маслом под названием "П...ец подкрался незаметно!" На штурманском столе сидел начальник радиостанции, опираясь левым локтем на радиопеленгатор. Двумя пальцами правой руки он держал дымящуюся сигарету, которую так и не успел донести до рта. Из ноздрей струились тонкие ниточки дыма. Голова его уже обернулась к зрителям, но лицо ещё ничего не выражало. Он ещё не успел осознать значения момента. Перед ним стояла тарелка с нехитрой закуской, скорее всего остатки от четырёхчасового завтрака, и два коротких толстостенных стакана. Собутыльники только что опорожнили их, а новую дозу разлить не успели. На краю стола стояла баночка из под бразильского кофе, исполнявшая роль пепельницы. Тут же стояли и две кружки с недопитым кофе. Старпом вольготно развалился на диванчике около иллюминатора с сигаретой в губах, которую вынуть так же не успел. Справа от него, на столе у экрана приёмоиндикатора "Navstar", стояла литровая бутылка с прозрачной жидкостью. Жидкости в бутылке оставалось чуть больше четверти. Эдуард Александрович в отличие от Прашнина мгновенно осознал значимость момента. В глазах его отчётливо читалась растерянность. Он застыл в прежней позе, не решив ещё вскочить ли ему навстречу капитану и попытаться как-то оправдаться, или же плюнуть на всё и насладиться зрелищем как сторонний наблюдатель. Впоследствии он так и сделал, лишь приняв более пристойную позу.
Итак, капитан в присутствии двух свидетелей застал старшего помощника капитана и начальника радиостанции за распитием спиртного на мостике во время несения ходовой вахты. Так потом и было сформулировано в приказе капитана о строгом выговоре виновным. Случай, конечно, вопиющий. Не знаю как у капитана, но в моей практике это было единственный раз. Все пили, и даже на вахту выходили в подпитии, но чтобы бухать прямо на мосту ..., во время вахты...! Ни до, ни после я такого не видел.
Далее всё происходило спокойно и буднично. При всех капитан позвонил доктору и приказал тоже подняться на мостик. Когда докторила прибыл, он сразу догадался, что ему в очередной раз предстоит производить освидетельствование на алкогольное опьянение двух лиц старшего командного состава. Не было громких слов и метания молний, не было мольбы о прощении или оправданий. Я вздохнул с облегчением, осознав, что в этот раз "пронесло". Меня и матроса капитан оставил на вахте до утра, а вся "верхушка" отправилась в медпункт на освидетельствование и составление протокола.
Потом был приказ капитана о взыскании. Вахтенный матрос отделался выговором с лишением месячной премии за ненадлежащее несение ходовой вахты. Начальник радиостанции получил строгий выговор и тоже лишился премии за месяц. А вот старпом "залетел" по полной программе. Вместе со "строгачём" он получил прокол в контрольном талоне рабочего диплома (а это уже очень серьёзный удар по карьере), лишился всей премии за рейс, получил "волчью" характеристику по приходу и был милостиво уволен из конторы "по собственному желанию". Ещё бы ему не захотеть увольнения. Капитан на весь остаток рейса получил "мальчика для битья" и "отрывался" на нём в своё полное удовольствие. После такого унижения сбежишь без оглядки куда глаза глядят.
Больше со старпомом Игориным меня судьба не сводила.