Р.А.Ц.-2 Танец
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
1.
Сегодня Башня радовалась неожиданной и довольно приятной прихоти своего хозяина. Игриво помигивали огоньки вечных настенных светильников, подрагивал в такт глухим ударам огромного барабана глубоко-глубоко уходящий в землю фундамент, приветственно полоскался на ветру небольшой шелковый флажок чистых гербовых цветов - синего, красного, белого.
Можно сказать, Башня пританцовывала на месте - потому что в Зале Представлений танцевал ее хозяин. Стелился почти прозрачный белый туман, трепетали искусной работы гобелены на стенах, дрожали и проминались до каменного основания доски сцены, набранные толстенными плахами твердого красного дерева. Где-то играл невидимый сборный оркестр - звенел овальный серебряный колокольчик, почти человеческим голосом пела искусная скрипка, ласково перекатывали ноты струны пианино. И над всем этим вздымался угрожающе-строгий задающий ритм большого барабана.
Буммм. Бумм. Брррум-бум-бумм. Гремел барабан, порою сдваивая и страивая могучие удары, до скрипа натянутая жесткая воловья кожа толщиной в палец дрожала под билами неведомого мастера, и под первобытно-грозные звуки этого инструмента на большой круглой сцене металась смутная полуголая фигура.
Она царила на этом пространстве, ступая уверенно и тяжко, порою же переходя на бесшумный перекатывающийся шаг охотника или на неутомимую волчью поступь пешего гонца. Это был громадный мужчина, мускулистый, с длинными черными волосами, заплетенными в толстую небрежную косу, доходящую до середины спины. Одет он был лишь в широкую набедренную повязку, да узкий зуб-клинок лежал на выпуклой груди, оборачиваясь тонкой стальной цепочкой вокруг шеи. Волосы слиплись от пота, он тяжелыми каплями покрывал и торс, и руки мужчины, оттеняя в тусклом неверном свете гладкую лоснящуюся кожу, веерами срывался с висков при особенно резком движении. Не было видно только лица.
Мужчина танцевал. Ударяли в такт барабану пятки, швыряя могучее, но гибкое тело в очередное невозможное па, змеились под кожей длинные мускулы, свиваясь в узловатые клубки, с почти слышимым свистом расходился воздух под напором рубящей ладони. Это был танец сознающей себя силы. Додревнее представление из исполненных мощи свободных движений, глухих отзвуков попирающих стоп, презрительных поворотов бугрящихся плеч, небрежных наклонов головы и уверенных жестов рельефных рук.
Сила танцевала сама для себя, нимало не заботясь чьим-либо впечатлением, и тем выразительнее и совершеннее был ее танец. Но все-таки при любом диком скачке, кувырке и длинном скольжении - лицо мужчины оставалось обращенным от зрителя.
Среди десятков удобных кожаных кресел, в самом центре полукруглых рядов, сидела полностью закутанная в неопределенного цвета балахон фигура. Широкий капюшон, надвинутый на все лицо, оставлял его в глубокой тени, и оставалось загадкой, как зритель ухитряется что-либо рассмотреть из-под него. Черные кожаные перчатки, чуть выглядывающие из рукавов, полностью скрывали кисти, давая понять, впрочем, что они узки и привычно четырехпалы. Зритель сидел абсолютно неподвижно, и было неясно, то ли он полностью поглощен происходящим перед ним действом, то ли наоборот, не обращает на него никакого внимания.
Мужчина танцевал. Стелился над самой сценой огромной крадущейся кошкой, взмывал вверх в высоченном прыжке, совсем даже не спеша приземляться обратно, повинуясь действию силы тяжести, метался туда и сюда раздраженным от бескормицы зимним шатуном и грациозно-сыто вышагивал объевшимся жирной зеброй львом. Перекатывались удавы мускулов, натягивались толстые сухожилия, равномерно вздымалась могучая грудная клетка...
Барабан постепенно ускорял свой ритм, а ему вторили остальные инструменты затерянного где-то в молочном тумане оркестра. Все чаще слышались хлопки босых стоп о твердые сухие доски, все чаще, пока не слились в дробный перестук кастаньет - теперь танцор двигался практически на месте, незаметно для глаза смещаясь вправо-влево. Все части тела его жили, казалось, собственной жизнью, двигаясь в отдельном ритме, кратном ударам барабана, голова же была склонена вниз и вдобавок прикрыта давно растрепавшимися волосами.
Бррумм-бррумм-бум-бумм! Гулкая раскатистая дробь как-то особенно громко разнеслась в тумане - и с нею мужчина сделал гигантский прыжок прямо с места, присел на колено, уперевшись руками в пол, словно леопард, ломающий хребет неосторожному оленю на водопое. С крайним ударом все стихло, вообще все, и хрупкая тревожная тишина повисла в Зале Представлений.
Бумммм! Еще один удар, отрывистый и совсем уж оглушающе-громкий, будто команда строю из одного человека, и по этой команде мужчина наконец рывком повернул голову к залу.
Зритель чуть заметно вздрогнул. Мужчина был красив истинной мужской красотой - непокорной, яростной, хищной. Залитое потом блестящее лицо хранило след недавнего свирепого оскала, масса слипшихся спутанных волос нависала над челом, а возле самого колена нетерпеливо болтался и раскачивался на цепочке тускло посверкивающий зуб-клинок, тщась вонзиться хоть во что-нибудь. Еще ниже из-под сбившейся набок набедренной повязки виднелись тяжелые чресла.
Короткая пауза миновала, и мужчина легко встал, развернулся и скрылся в клубах тумана, не потрудившись как-либо заметить одинокого зрителя. Через некоторое время Зал покинула и эта фигура.
Башня довольно скрипнула натруженными сегодня досками сцены, одобрительно качнула центральным гобеленом и впустила в Зал легкий сквозняк, немедля принявшийся выдувать наружу остатки тумана. Сегодня был хороший день.
Непринужденное общение продолжилось в обеденной. Хозяин в полном соответствии со своей конституцией и текущим обликом не вкушал пищу, не принимал ее и даже не ел - он жрал. Влажные волосы и тело в насквозь пропитанной потом простой полотняной рубахе с вырезом на груди обильно украсились потеками жира и кусочками исчезающих в широкой глотке блюд. Мужчина жрал подобно дикому зверю, крепкими изжелта-белыми зубами он отрывал огромные куски мяса с костей и проглатывал их, почти не жуя. Сами кости трещали и крошились под напором мощных челюстей, изо рта летели брызги и капли костного мозга, пятная белоснежную накрахмаленную скатерть, понизу сплошь измятую вытираемыми о нее руками. Огрызки хозяин небрежно швырял в полупрозрачную фарфоровую супницу, уже почти полную костей, и в довершение всего то и дело звучно сморкался - хорошо хоть, куда-то вбок, на натертый паркетный пол. Стоящий перед визитером прибор оставался нетронутым.
Чуткое обоняние гостя нещадно атаковали волны запаха крепкого мужского пота, исходящие от всей фигуры хозяина Башни, а весьма свободные манеры, вернее, их полное отсутствие, оскорбляли тонкие эстетические чувства. Впрочем, гость не подавал вида, сидя недвижимой статуей под своим безразмерным балахоном. Но... и его терпение не было безграничным.
- Я восхищена вашим приемом, господин Рагн. Но этот... антураж провоцирует меня усомниться в вашей компетентности. Думаю, нам стоит обратиться к менее... одиозному вашему коллеге.
Мужчина на миг тупо уставился на гостью, как "только что выяснилось", пожал плечами, жирной пятерней почесал затылок поверх косы и с собенно громким чавканьем проглотил большой кусок мяса.
Невидимо скривившись под капюшоном, гостья медленно встала и неправилась к двери. Ее шаги сопровождали звуки продолжившегося пожирания-пиршества. Дверь предупредительно открылась перед нею, она наполовину перешагнула через порог - и обернулась. В полумраке капюшона гневно сверкнули большие глаза.
- Хорошо! Нам нужны именно вы - но не думайте, что сможете...
Что хотела сказать гостья - осталось тайной, поскольку мужчина прервал ее властным жестом руки, а затем указал на другую дверь, ведущую в курительную комнату. Впрочем, при известном воображении не составило бы никакого труда экстраполировать фразу как минимум десятком-другим способов, учитывающих женскую природу гостьи и раздраженное состояние ее высокомерия. Ей ничего не оставалось делать, кроме как подчиниться.
Спустя десять минут ее позвали - и за это время вся обеденная разительно изменилась. Перемена была... впечатляющей. Скатерти вернули себе первозданную чистоту, испарились куда-то объедки и осколки костей, а мужчина приобрел совершенно иной облик. Казалось бы, всего-то перемен - чистые блестящие волосы, освеженное ледяным душем тело и чистая же рубаха, но главное впечатление производили совсем не они. Изменилось внутренее наполнение. Осанка, положение рук и головы, собранный прямой взгляд и гордо развернутые плечи свидетельствовали о почти мгновенной - куда там иному актеру - и мало не всеобъемлющей смене состояния психики. Грубый неотесанный варвар канул в неизведанные глубины, а вместо него на сцене появился подтянутый образованный... офицер (?), щеголяющий великолепной выправкой.
- Смогу. Я могу сейчас... просить... луну с неба и пашет из соловьиных язычков - и они будут предоставлены. Пославшие вас это предусмотрели, в отличие от, и должны были снабдить вас определенным Словом. Итак?
Голос мужчины, доселе не звучавший для гостьи, оказался вполне под стать его виду. Спокойный и строгий низкий баритон, почти бас-кантанто, с явственными металлическими обертонами, практически безэмоциональный, что было неудивительно, слишком важное дело привело к нему стройную четырехпалую фигуру в бесформенном балахоне.
Гостья сделала о-очень глубокий вдох, обозначивший под толстой тканью высокую грудь, и несколько секунд пыталась справиться с охватившим ее бешенством. Затем замерла статуей на пару мгновений - и сказала низким глубоким голосом, нимало не походившим на ее собственный:
- Здравствуй, Рагн. Приветствует Тир Сварщик. Поневоле буду краток. Мы столкнулись с проблемой, которая требует твоего присутствия. Минуло четыре года с момента образования Роя, и за все это время нам ни разу не удалось добыть какой-либо информации о происходящем там. Все попытки разведки пресекаются легко и непринужденно, даже с некоторым изяществом. Прогнозы развития тревожат нас все более - они уже могли сравняться с нами в технологиях конвенционного оружия и информатике, а то и превзойти. Щеглов опять имеет на этот счет особое мнение, и я склонен больше верить ему, чем нашим аналитикам. Единственное, в чем мы их пока превосходим - у них нет технологии Перехода.
На этом месте мужчина усмехнулся, буркнув себе под нос: 'Ну, у нас ее нет тоже'. Голос продолжил:
- Мы уже обращались к Дикию и Аскольду, но... они просто исчезли. Так что если ты примешь мое предложение, знай - опасность велика. Твои условия?
Он не раздумывал ни секунды:
- Она.
Девушка была действительно хорошо выучена, она сумела удержать транс. Голос собеседника прервался всего на миг - но продолжил с явно слышимым удивлением:
- Зачем она тебе?
Мужчина усмехнулся:
- Думаю, одна из пяти оннов, служащих Империи, достаточно интересная птичка, чтобы познакомиться с ней поближе. Тем более, сама Орхэи, Тихий Голос Императора.
- Не теряешь хватки, Рагн. Но вообще-то их двенадцать.
Тот отреагировал мгновенно:
- Значит, не менее тридцати.
- Точно не теряешь хватки. Хорошо. На срок шесть месяцев капитан Орхэи Оментари придается тебе в качестве специалиста. Ей поручается оказывать тебе необходимую поддержку в объеме возможностей по рангу и занимаемой должности, а также разрешается передавать тебе информацию до грифа ОВ включительно, кроме списков один-четыре. Устраивает?
- Вполне. Активные действия?
- Исключаются. Не буди лихо...
Рагн хохотнул:
- Скорее, лича.
- Еще. Жизнь Орхэи...
- Я понял. Я умру раньше нее.
- Хорошо. Тебе нужны прочие ресурсы, финансы?
- Нет. В крайнем случае, через нее. Должен быть какой-нибудь фонд...
- Она в курсе.
- Тогда - Слово.
- Слово. До связи.
2.
Для начала действий далеко ходить не потребовалось. Башня была выстроена не только и не столько в качестве жилища. Основным ее предназначением, всемерно поддержанным ее необычной архитектурой, являлась именно поддержка начинаний своего хозяина. Лежа на небольшой площадке на вершине высокой Башни, открытый всем ветрам, свету звезд и мраку ночи, Рагн ощущал. К этому процессу мало подходили такие слова, как 'смотрел' или 'слушал', поскольку привычные органы чувств не были им задействованы, равно как и какие-либо технические усилители и антенны. Привычно изгнав из головы обыденное сознание, он усилием воли перешел особое состояние, которое давало ему возможность немного раздвинуть рамки законов 'твердой' реальности, приближаясь к мироощущению самих Держателей. Ощущал он направленно, ориентируя потоки поступающей информации и сортируя их по одному ему ведомым критериям. Прибегнув к отдаленной высшей абстракции, можно было сказать, что Рагн парил подобно птице над массивами сенсорных данных - причем совсем не своих. Это, разумеется, не было проникновением в Хроники Акаши, вообще-то невозможным в доменах Урр-Тех, а являлось 'обычным' пси, но по-своему отличалось изощреннейшей техникой исполнения и использованием отдаленных малохоженых тропинок к сокрытому. Очень сложно было передать, что именно он делал - гораздо легче было подключить вопрошающего к своему полю сознания и напрямую передать смысл происходящего.
Кстати, такое подключение уже существовало! Рагн с немалым удивлением обнаружил, что его 'птица' летает не в одиночестве. Она отбрасывала легкую тень - и тень эта была вполне ощутима и самостоятельна, деятельно справляясь с бурными, порой перехлестывающими сознание Рагна валами данных.
'Орхэи?'
'Да, Рагн?'
'Ты хороша, Видящая.'
'Ты как минимум не уступаешь. Где ты учился?'
'Я не учился. Скорее, можно сказать, что я возник.'
'И много вас таких?'
Беззвучный смех.
'Сколько потребуется Человечеству.'
'Я чувствую в тебе знакомые... нотки. Ты не учился в наших монастырях?'
'Нет. Я учился в наших монастырях.'
'Но стоят они на землях Рассеянного Народа.'
'Да. Стояли.'
Глубокое молчание. Затем:
'Ты чувствуешь?'
'Да. Идем.'
Их птица взмыла так высоко, как только могла. Была нешуточная опасность не вернуться из этих кристаллизованных холодных высей, но тренированная соединенная воля человека и онны справилась. Искомое наконец нашлось. Птица сложила крылья и быстрее стрелы низринулась в небольшую расщелину посреди голой каменистой равнины, сплошь покрытой крупными угловатыми валунами - так их внутреннему взору представлялось окружающее.
Они нашли ту тонкую нить, возможно, единственную, соединяющую наглухо изолированный теперь мир Джардия с остальными. В монолитной броне нашлась прореха, и завеса, успешно препятствующая всем видам проникновения и разведки, пропустила их щуп вовнутрь. Краткое мгновение обгоняющего звук падения с орбиты завершилось потрясшим все нервы ударом, с которым они встроились в первый попавшийся длинномерный разветвленный объект. Им оказалась растительная сеть. Давным-давно онны для каких-то своих целей немного изменили флору планеты, отчего корневая система растений приобрела свойство целостности. Нет, корни не срастались друг с другом, для совершенно различных видов растений подобное могли бы проделать лишь эльфы, да и то с непредсказуемым результатом, - они только соприкасались, но и этого было достаточно.
Быстрый 'взгляд' вокруг. Порыв сдержанной горечи.
'Мой мир...'
Человек промолчал, выразив лишь короткое ощущение поддержки. Зрелище-ощущение действительно было печальным. Джардии не повезло стать местом ожесточенной битвы не армий, не фронтов, не государств - цивилизаций. Ядерное и тяжелое магическое оружие оставило многочисленные безжизненные проплешины, сожгло почвы равнин и гор, нарушило тонкий, тысячелетиями выстраивавшийся баланс биосферы.
Боеголовки типа 'Пустошь' в полной мере оправдывали свое название - они оказались еще опаснее, чем этого можно было ожидать. Здесь, где немного не так действовали привычные законы физики, готовясь смениться иными принципами, средневысотные подрывы 'Пустоши' произошли нерасчетным образом. Огненные сферы от потоков рентгеновского излучения не угасли мгновенно, передав энергию дальше, а забрали заметную ее часть, при этом почему-то вызвав образование большого количества радионуклидов. Тонна изомера гафния в одной боеголовке заражала своим действием бОльшую площадь, чем подрыв 'грязной' бомбы.
'Последний туман', после того, как доставил массу неприятностей укрепрайону, пронесся еще почти на две тысячи километров дальше - и в этой полосе не осталось вообще ничего живого.
Но все это было сущей ерундой в сравнении с ужасающим ударом нового человеческого оружия. Достаточно сказать, что после него по орбите поплыла новая небольшая луна, играющая в салочки приливов со своей старшей сестрой. Значительная часть атмосфера также оказалась выброшенной ударом в космос, и теперь за планетой тянулся длинный шлейф газов и пыли, похожий на дым от большого пожара, на размотавшийся в воде саван с ног мертвеца, на пелену болотного тумана. Чудовищная тектоническая активность разбуженных встряской недр беспрестанно перекраивала очертания морей и континентов, огненными цепочками гигантских вулканов выбрасывала в темное небо все новые и новые порции пепла и газов. Воды океанов набрасывались на сушу шестисотметровыми валами цунами, стремясь сравняться высотой с горами и порой пробираясь внутрь материков на многие сотни километров.
От былой единой всепланетной корневой системы в таких катаклизмах остались лишь жалкие ошметки, но кое-что выяснить было можно. В чем-то это даже помогало, система защиты от постороннего вторжения также практически разрушилась.
'Странно.'
'Да уж.'
На орбитах висели спутники. Масса спутников на всех орбитах. Десятки тысяч небольших дециметровых кубиков непонятного назначения, судя по фону - разного. В воздухе было чисто. То есть совсем чисто, ни одного летательного аппарата. Впрочем, неудивительно, атмосфера оставалась крайне возмущенной, ураганы, смерчи и прочие сюрпризы зарождались чуть ли не ежеминутно по всей планете, и полеты были делом весьма опасным.
С наземной активностью было неясно. Нет, гусеницы не рвали траву гребнями траков, колеса не продавливали в ней колеи, но какое-то движение ощущалось. Центр активности приходился на пятачок нетронутой поверхности, почему-то нисколько не задетой всеми разрушительными событиями последнего времени. Хотя пятачком он был только по меркам планетарным, а вообще имел размер чуть меньше Гренландии.
Рагн и Орхэи немного изменили 'точку зрения', сконцентрировав внимание на этом участке суши, и были вознаграждены за свою чувствительность. Их соединенному взору предстала странная картина.
По бескрайней холмистой равнине ползла некая бесформенная серая масса, неуклюже, но довольно быстро переваливающаяся через неровности рельефа. Прикинув ее размеры, наблюдатели вдруг ощутили холодок - неровности, исчезающие под брюхом массы, оказались неплохими такими холмами! Туша, похожая на гигантскую серую амебу, занимала не менее трех-четырех квадратных километров, а двигалась со скоростью около шестидесяти километров в час, причем за ней оставалась почти целая немного примятая трава. Никаких выступающих частей туша не имела, излучала лишь немного тепла, а передвигалась и вовсе бесшумно, казалось, проворачиваясь сама в себе.
Через минут десять она доползла до единственной постройки на всей равнине, сколько ее было видно до горизонта. Постройка представляла собой исполинскую круглую трубу, уходящую на неведомую глубину в недра планеты. Конец трубы возвышался над землей на двадцать метров, снаружи чуть ниже края по периметру шло полукруглое вздутие, словно надетое кольцо. Труба была и впрямь огромна, подстать туше. Не менее сотни метров в диаметре, она имела стенки толщиной метров сорок, на вид из какой-то гладкой керамики, с косо срезанным вовнутрь краем.
Туша нависла брюхом над трубой, накатилась на нее, подминая, немного поворочалась туда и сюда и затихла. Около часа она оставалась неподвижной, затем как-то сразу вся двинулась дальше. Она ощутимо потяжелела, словно бы напившись воды через соломинку. Вообще, движение материала этой массы напоминало изменение формы воздухозаборников современных самолетов - такое же плавное перетекание из одного состояния в другое. Но если она вся из металла, то сколько же она тогда весит?!
'Смотри!'
На 'спине' туши вздулся большой бугор, с нем протаяло небольшое круглое отверстие, и через секунду над степью разнесся чудовищный громовой удар. От бугра наискосок через небо возникла яркая-яркая абсолютно прямая толстая линия, ударная волна пригнула травы, и наблюдатели синхронно мысленно зашипели.
'Вот это да! Рельсотрон?'
'Похоже на то. Но чем он выстрелил?'
'Владеешь разверткой воспоминаний?'
'Да.'
'Тогда начинай. Триста кадров назад.'
На повторе удалось смутно разглядеть снаряд. Он был похож на длинный острый карандаш, только из какого-то прозрачного материала, похожего на стекло. За гладкими стенками виднелись в ряд десять шаров, стенки которых образовывали тонкие паутинные сеточки. В шары были вписаны черные матовые кубы, дополнительно поддерживаемые такими же паутинками. Непрозрачным был только наконечник снаряда, но его форму определить не удалось, головку почти полностью охватывало огненное покрывало - похоже, наконечник использовал эффект плазмотрона.
'Кажется, я понял.'
'И..?'
'Это спутник. Вернее, поезд, выводящий на орбиту сразу с десяток спутников.'
'Таких мелких?'
'Видимо, больше им незачем.'
'Это может значить...'
'Да, определенно. Кстати, я все думаю - почему нам позволили это увидеть?'
'Позволили?'
'Именно. Ты не ощущаешь, но тут еще кто-то, кроме нас.'
'Покажи!'
'Упс, похоже, оно решило показаться само. Уходим!'
Их бесплотная птица Тегмарка все же не успела убраться, распознавшая присутствие наблюдателей сущность куда лучше владела этим искусством. Но она не имела намерений убивать, хотя определенно могла это. Мягкий, ватный, но неодолимо-тяжкий 'пинок' вышиб обоих из мира Джардия словно две пушинки, а затем дверь захлопнулась. Червоточины, уязвимости в щите, через который они проникли сюда, больше не существовало.
Возвращение в тело произошло спокойно и буднично. Рагн встал на ноги, пустил волну мышц вдоль тела, разгоняя застоявшуюся кровь, и направился к лестнице вниз. После такого глубокого погружения организм также потратил уйму энергии, и есть хотелось неимоверно. Даже брось Рагн заниматься упражнениями, потолстеть ему бы не удалось.
В обеденной он встретил Орхэи и нисколько не удивился этому. Онна не стала его дожидаться и уже ела, в пику недавнему представлению подчеркнуто аккуратно и красиво. Если бы не четыре пальца на узких аристократических кистях и необычные черты почти безносого лица, ее вполне можно было бы принять за человека. За весьма красивого человека. Онны были тонки в кости и изящны, отличались природной грацией движений, но низкая энергетика организма не позволяла им соперничать силой мышц даже с пятнадцатилетними земными подростками. Взамен они развивали возможный на краю Куста дар пси, которым обладал в той или иной степени каждый представитель их расы. И с использованием этого дара уже человек Жаботинский представлялся тем самым подростком. Вот и Орхэи - Рагн знал, что захоти она, разорвет его руками пополам, причем в буквальном смысле. С другой стороны, и сам он... Все как всегда, вечный спор брони и снаряда.
Он молча присоединился к трапезе, на этот раз не став заниматься эпатажем. Ели много и быстро, человек ухаживал за онной, меняя тарелки и приборы, и длился запоздалый ужин более часа. Затем они разошлись по комнатам спать, когда первые лучи солнца уже взметнулись перстом над оплавленными радиоактивными верхушками гор Лох-Дуйх Верхней Каледонии.
3.
Башня была не слишком большим сооружением, всего-то под полторы сотни метров высоты, но изяществом архитектурного решения зрительно приподнималась раза в два выше. Тонкая и стройная, она туманными утрами словно парила над водами фьорда, а рассветное солнце обливало ее своим светом, придавая железненному бетону цвет слоновой кости, игривый отблеск начинающегося нового дня.
При ближайшем рассмотрении башня отбрасывала красочную маскировку и представала перед гостем в своем настоящем облике - монолитным строением из высокомарочного бетона. Тело башни плавно сужалось кверху, затем немного расходилось своеобразным венчиком примерно на четверти высоты до вершины. Венчик образовывал ровную плоскую площадку, из центра которой еще выше росла длинная игла башни, завершаемая стальной антенной с красным фонариком. Никаких дверей или окон на гладкой поверхности круглой стены не было, они присутствовали только на игле. Монолитный фундамент уходил глубоко в камень небольшого острова, над которым возвышалась башня, возле самого уреза воды виднелись глыбы обработанного камня - остатки каких-то старых построек. К острову вела массивная каменная дамба, плавно переходящая в трехарочный горбатый мост. У самого начала дамбы в кустах по обеим сторонам дороги лежали куски монументальной арки, некогда небрежно спихнутые туда могучими БАТами. А из кустов на башню смотрели чьи-то полные ненависти глаза.
Их обладатель уже с неделю ходил по округе, разведывая обстановку. Передвигался он с изрядной сноровкой, держась все время так, чтобы между ним и его целью находилось какое-нибудь препятствие, костров не разводил, следов не оставлял и вообще был крайне осторожен. Питался сырым мясом мелких зверьков и птиц, которых ловил с ловкостью, говорящей о многих годах практики, и пойманной руками рыбой. Что именно он вынюхивал - бог весть, но каждый раз, когда он обращал свое лицо к башне, появляющееся на нем выражение не оставляло никаких сомнений в крайне недружелюбном настрое соглядатая. На очередном круге он нашел наполовину вплавленный в камень старый 406-мм снаряд, почти полностью заржавелый и треснутый на донце. Время, солнце и дожди выели взрывчатку, вместо нее в щель набилась земля и мох с лишайником. Застарелая ненависть снова исказила лицо человека, заставила зачем-то пнуть древний снаряд, плюнуть и остервенело помочиться на него.
Вот человек снова осторожно выглянул из-за обломка арки, уже почти полностью затянутого травой, как вдруг что-то почудилось сзади. Стремительной молнией он обернулся, вскидывая старый вытертый штуцер под .416 Ригби - но сзади было пусто. Никто не крался к нему, сжимая в зубах нож, никто не летел в прыжке и не целился в него из автомата. Выдохнув сквозь зубы, человек повернулся обратно к ненавистной башне, и тут к его спине протянулась длинная мускулистая рука, коснулась некой точки в основании шеи, и человек мягко осел наземь, словно его выключили. Впрочем, так оно и было. Взвалив добычу на плечо, Рагн - а это был он, споро двинулся к замаскированному подземному ходу, не забыв прихватить и все снаряжение пленника.
Через некоторое время тот пришел в себя, но открывать глаза не спешил. Хотя пробуждение не осталось незамеченным - его тут же кто-то чувствительно толкнул в бок, и пленник непроизвольно вздохнул. Рагн внимательно осматривал его, пока тот пытался освоиться в незнакомой обстановке небольшого стерильно-кафельного бокса. Человек был высокого роста, довольно худ и совершенно лыс, причем ни волоска не было на всем теле. Возраст его определить не представлялось возможным - морщинистая пятнистая кожа изрядно старила, однако витые канаты мышц под ней вполне могли принадлежать какому-нибудь жилистому юнцу. Искусно шитая кожаная одежда из сыромятных шкур, снаряжение почти полностью ручной выделки, отсутствие обуви - и как противовес, отличный старый британский штуцер под мощнейший патрон .416, подходивший даже для охоты на 'большую африканскую пятерку'. Загадка. И Рагн намеревался ее разгадать, хотя печальный ответ уже предполагал.
- Who are you?
Человек свирепо оскалился и буквально прошипел что-то весьма нелицеприятное.
- А-а, судя по выговору, хайлендер из старых. Получается, ты Войну пережил? Но сколько же тебе тогда лет? Оп, а это что?
Под мышкой у пленника виднелся крошечный полустершийся рисунок-татуировка - Hakenkreuz, косая свастика, заключенная в круг, заключенный в квадрат. Рагн задумчиво присвистнул.
- Из этих, значит. - Наклонился к пленнику, - Reich wird nie kapitulieren?
Тот скривился от произношения, но ответил коротко и спокойно, всего одно слово.
- Ja!
И произнес он это с такой убежденностью, что стало понятно - японские солдаты, по тридцать лет скрывавшиеся в филиппинских джунглях, рядом с этим человеком показались бы форменными паникерами.
Рагн минут десять стоял в глубокой задумчивости, уподобившись соляному столбу. Вернуться к реальности его заставил только звук открывшейся двери - проснулась Орхэи.
- Вот вы где. Я почувствовала кого-то чужого рядом, в Башне.
Он подвинулся, открывая вид на пленного. Тот был прикован к толстой дырчатой пластине из нержавейки, размером два на метр, опирающейся тыльной стороной на мощный корневой манипулятор.
- Познакомься, крайне интересный экземпляр хомо сапиенс сапиенс. Шотландский нацист, судя по всему. Пережил Войну и раскатывание Острова катком, затем все это время партизанил в здешних горах. Как-то приспособился к радиации, мутировал, можно сказать. Ему должно быть лет сто-сто десять, а посмотри на его мышцы. Зорок как орел, слух как у волка - едва меня не засек.
- Интересно. Что ты собираешься делать?
- Вот, думаю. Все его тайны давно протухли; понять, что теперь нет национальностей и стран, а есть просто люди - и все остальные, он не сможет, слишком закостенел. Только убить его.
- Отдай лучше научникам, пусть мутацию изучают. Вдруг люди станут жить как онны? - и Орхэи лукаво улыбнулась.
- Идея.
Рагн отошел в сторону, достал из кармана экипировки телефон, ругнулся:
- Все время забываю, что Башня экранирует. - и ушел, захлопнув за собой дверь. Вернулся через пару минут:
- Ниггеры* будут через пять часов. Они там чуть прямо из экрана сюда не вылезли, в такой ажитации. Ладно, пусть он так повисит, а то еще попробует самоубиться. Ты результаты обработала?
Резкая смена темы не обескуражила Орхэи. Спокойно она ответила:
- Да, конечно, и уже отправила.
- И что Сварщик?
- Мрачен. Рой совершил ожидаемый технологический рывок - помнишь ту тушу на равине?
- Такое забудешь.
- Эксперты в ауте. Они назвали ее 'полиход'. Сколько-то мегатонн 'жидкого металла', так для простоты решили именовать этот материал - а вообще-то, он к металлу имеет лишь некоторое отношение. У вас были подобные разработки, но они остались просто идеями и голым теоретическим умствованием. Рой же сумел реализовать идею в материале. И это не лабораторный образец, перед 'пинком' я засекла еще пять подобных образований.
- Мда-а...
- И, главное, задумка-то какова! Если не считать жутких сложностей с технологией изготовления этого 'жидкого металла', вся конструкция устройства предельно упрощается. Просто берем нужное количество материала на тушу - и пихаем в нее только то, что сама она не в состоянии сформировать. Лазеры, станки, ракеты, чистые вещества и так далее. Никаких проблем с движителем, она с одинаковой легкостью может передвигаться по суше и по воде, под водой и в смешанных средах. Только что летать не может. Формирует из себя практически любое необходимое в данный момент оборудование, а после возвращает все обратно. Хорошее приближение к Универтеру.
- Понял. Это качественный скачок, примерно как с открытием ядерной энергии. Две трети технологического дерева становятся ненужными, и теперь Рой может соперничать с людьми как минимум на равных, наплевав на громадное количественное превосходство. Изящно. Тир будет волосы рвать.
- Уже.
- И проблему управления они тоже решили.
- Да она и не стояла перед ними с самого начала. Кто-то ведь украл всю эту прорву техники. Наверняка у них есть ИИ.
Этот крайне познавательный разговор внезапно был прерван самым невежливым образом. Орхэи вдруг насторожилась, вытянулась в струнку, к чему-то прислушиваясь, а вот Рагн начал действовать сразу, не раздумывая, он сгреб онну в охапку и мгновенно прыгнул в дверь, а потом в узкий люк технического колодца. Старый добрый принцип 'есть сомнения - сомнений нет!' никогда еще его не подводил. Выработанное годами чутье на опасность, многократно подстегнутое развитым даром пси, дало шанс на выживание и в этот раз.
Далеко от Башни, более чем за четыреста километров, еще над водами Северного моря - только-только перевалив за его середину, шесть размытых теней, режущих плоскостями почти твердый воздух, одновременно сбросили по восемь теней поменьше, после чего столь же синхронно заложили крутой разворот с высокой перегрузкой, почти что боевой, и легли на обратный курс. Контроль не требовался, потому что произведшие залп машины были ничем иным, как новейшими 'Беркут-М19'. Сплав самых совершенных технологий человечества, они были почти невидимы для радаров, а высота полета в десять метров над волнами, брызги которых порой засасывались в воздухозаборники, убирала и это самое 'почти'. Засечь полет двух ударных звеньев мог бы лишь спутник, но за территориями, подвергшимися тотальной зачистке во время Войны, особого наблюдения не велось. Так, приглядывали, и только. У людей был достаточно проблем и без этого.
Малые тени после сброса выщелкнули короткие крылья, сверкнули огоньки запустившихся двигателей, и сверхзвуковые крылатые ракеты 'Кончар' начали свой короткий полет к вожделенной цели. Обменявшись сложными группами кодов, они привычно образовали стаю, перегруппировались, ожидая активного противодействия, прорывать которое и были предназначены они. Но все было тихо. Сложным ломаным маршрутом стая ракет прошла по долинам гор, на бешеной скорости огибая неровности рельефа, оставляя за собой всплывшую вверх брюхом рыбу в ручьях и сдутых волной со скал коз. Ракеты подкрались к цели и обрушились на нее внезапно, подобно селю или оползню. Цель быстро вырастала в приемниках головок самонаведения, и не попасть в нее было невозможно, полуторастаметровая игла была слишком крупна для промаха. Впрочем, 'Кончары' не промахнулись бы и по цели раз в сто меньшей.
Сорок восемь сверхзвуковых ракет, каждая из которых несла специальную противобункерную боеголовку, могущую пробивать до восемнадцати метров железобетона, почти одновременно воткнулись на разной высоте в тонкий силуэт Башни.
Удар! Башня полностью окуталась облаком взрывов, несущиеся со страшной скоростью ракеты своими многослойно бронированными боеголовками выламывали огромные дыры в стенах и подрывались внутри, порой проходили насквозь, отчего с противоположной стороны выметывался фонтан огня, бетонной крошки и ошметков убранства комнат. В один миг изящное архитектурное сооружение превратилось во множество больших и малых фрагментов, связанных друг с другом только лишь прутьями арматуры, в кусок выеденного мышами сыра, в ноздреватую пемзу. А затем величественно и неторопливо Башня рухнула. Сложилась сама в себя, оставляя на своем месте лишь гигантскую тучу пыли и смертельно опасные неустойчивые руины.
* Научно-исследовательский институт генетики и геронтологии
4.
Перемещаясь по коридорам Башни, Рагн поставил рекорд стремительности. Через пару секунд отошла от неожиданности Орхэи и постаралась перестать быть обузой. Она старалась изо всех сил, но самостоятельно поспеть за широкой тенью Рагна не могла, ее тащило за ним на буксире, словно неумолимым течением горной реки. Наконец, впереди возникли двери лифта, выполненные из матового металла. Они поспешно разошлись, открывая небольшую кабину, и пока смыкались обратно, Рагн успел простучать пальцами длинную дробь кода на кнопках. У Орхэи перехватило дыхание - лифт камнем рухнул вниз без какой-либо подготовки. В свободном падении на несколько секунд наступила невесомость. Она длилась и длилась, кабина упала уже явно гораздо глубже уровня земли и все продолжала полет. Торможение началось, когда онна уже и не надеялась уцелеть. С протяжным скрипом и зубодробительной вибрацией, от которой подгибались колени, лифт остановился. Двери раскрылись, и впереди показался тоннель, сводчато-каменный, даже на вид древний, с сырыми стенами и кое-где свисающими прядями какой-то блеклой растительности. Источником света служили редкие лампы, питаемые толстым черным кабелем, идущим по стене на уровне головы. Больше ничего Орхэи рассмотреть не успела, Рагн снова потащил ее вперед, будто паровоз. В какой-то момент он резко остановился.
- Сейчас!
Оба одинаковым движением присели под стеной, заткнули уши и открыли рты. Над головой раздался резкий и страшный удар, от которого зримо заколебались стены коридора, потемнело в глазах и сердце пропустило такт. Затем, после мучительной паузы, долгий рокочущий грохот - то рушилась Башня. Коридор наполнился басовитым гулом и частыми аритмичными биениями, звук был столь силен, что камни стен ходили ходуном, угрожая вот-вот рассыпаться в прах. Вокруг грохотало и звенело, куски разрушенного сооружения еще долго не могли найти себе места, стеная о предательском нападении, ворочаясь и снова и снова переламываясь под собственным весом. Потом стало понемногу затихать. Древние глыбы камня в стенах все же устояли, неведомые давно умершие строители заложили многократный, избыточный запас прочности, а главное - использовали почти неразрушимую полигональную кладку. Наконец, стихло достаточно, чтобы можно было различить слова. Рагн сжимал и разжимал кулаки, молча, отчего это выглядело еще страшней. Орхэи сквозь красную муть перед глазами искоса взглянула в лицо своего спутника и разом забыла о боли тела - столь ужасно было выражение на нем.
- Ты цел?
Похоже, он ее вообще не услышал. Она повторила, громче. Рагн все-таки ответил, с паузой, но лучше бы он этого не делал. Голос человека был хриплым и каким-то задушенным, будто слова с усилием продирались через наждачно-шершавую глотку. А его интонации... Орхэи вдруг захотелось зажать себе уши, чтобы никогда больше не слышать такого голоса.
- Моя Башня, моя Лариса! Я строил тебя три года, три вечности и одну душу... Кто бы это ни сделал, я отыщу их - и они пожале-еют...
Последнее слово Рагн произнес с совершенно белыми глазами, слегка понизив голос, так протяжно-шелестяще, что прозвучавшая в нем тень ужасного обещания отозвалась в онне невольной дрожью всего тела. Затем Рагн вдруг спохватился.
- Что, напугал тебя, малышка? Не рассиживайся, нужно идти. Могут и чего похуже сбросить...
Орхэи механически встала и последовала за ним, ее сознание балансировало на самой грани отключения. Слишком многое сразу произошло за короткое время, и разум онны не мог переварить обрушившуюся массу впечатлений. Пленник, полет в лифте, бомбежка, еще это вот...
Ее спутник начинал пугать ее все больше и больше. Сначала режущая белизной ненависть, клокочущая раскаленная ярость, которая, казалось, вот-вот начнет плавить камни - и практически сразу, без какого-либо перехода, смена психического состояния. Словно очередная маска - щелк. Доброжелательное спокойствие, уверенность, четкое планирование дальнейших шагов... Человек ли перед нею?
- Э-э, да ты вот-вот... Орхэи? Орхэи! - резкий оклик всколыхнул какую-то вязкую муть, куда медленно погружалось сознание девушки. Она слегка встрепенулась.
- Слушай меня. Малый 'Полет зеленой птицы' знаешь?
- Знаю.
- Делай. - приказ вызвал еще немного разогнавшее муть недоумение.
- Что, здесь?
- Именно. Если ты не восстановишься, мы далеко не уйдем. Делай.
И она начала делать. Комплекс движений, упомянутый человеком, предназначался для самовосстановления организма после травм и заболеваний, для оптимизации всех протекающих в нем биохимических и психофизических процессов, вот только делать его предписывалось не в сыром полутемном каменном туннеле (как еще лампы-то уцелели - подумала она краем сознания), а на залитой утренним солнцем храмовой площадке, в окружении символов равновесия и благополучия, в присутствии мастера-лекаря и кого-нибудь из наставников. Как вариант - на лесной лужайке, пропитанной запахом редких целебных трав и настоянным на чистоте воздухом, где беспечно щебечут птицы и скрипят чешуйчатые марлоа, наслаждаясь свежестью утра и внося собственную неповторимую ноту в общее величественное песнопение Жизни...
Что? Завершив последнее движение комплекса, Орхэи нехотя покинула столь ярко представившуюся ей картину. В унисон ей человек также плавным движением перетек в какую-то мягкую стойку и замер напротив.
- Ты...
- Я, я. Ну как, лучше?
Орхэи вслушалась в себя и с удивлением осознала, что небольшая контузия от взрывов и ударов полностью исчезла, все тело буквально пело от наполнившей его светлой искристой легкости, и даже синяки на локтях и коленях заметно уменьшились, уже не доставляя значительных неудобств. А сознание стало кристально-чистым, как после часовой медитации, куда-то пропал весь страх, и обсидиановый скальпель разума более не затеняло ничего. С неожиданной ясностью и легкостью она помыслила, что чего-то подобного достигала только дважды, оба раза на специально подготовленных площадках родного храма Наилу.
Рагн удовлетворенно ответил сам себе:
- Лучше. Идем же. - после чего повернулся и споро зашагал вперед. Ей ничего не оставалось делать, как последовать его примеру. На ходу она покачала головой - такой мастерской подстройки ей видеть еще не приходилось. Определенно, он мог дать ей фору во многих областях и разделах Искусства. Тут же пробудилось присущее девушке жгучее любопытство. Некоторое время Орхэи сдерживала его, борясь сама с собой - для праздных вопросов было далеко не самое подходящее время, и периодически вздрагивавшие позади скалы это подтверждали, однако вскоре человек добродушно сказал, не оборачиваясь:
- Да спрашивай уже, а то лопнешь. Только уговор - игра не в одни ворота.
Онну прорвало.
- Почему И... Тир обратился именно к тебе?
Рагн усмехнулся и двинул плечами:
- Заходишь из-за печки, Тихий Голос? Можешь не следить за словами - я знаю, что Тир Сварщик и Император - одно и то же лицо. Собственно, он даже не особо скрывается. А отвечу я не на твой вопрос, а на тот, который ты хотела задать, да не решилась - если выражаться иносказательно, то я, гм, нейтрофил.
- М-м, где же тогда макрофаги?
- Это нужно у Тира спрашивать. Моя очередь. Оментари...
- Нет, не мать. Скорее, бабка. Я ее потомок в тридцать восьмом колене.
Человек снова усмехнулся:
- Бабка? - а онна ответила схожей усмешкой:
- В вашем языке нет слов, обозначающих подобное родство, а тридцать шесть приставок -пра вряд ли будут удобны для произнесения.
- Уела. Спрашивай.
- Как думаешь, кто бомбил нас?
- Сложный вопрос. Сам теряюсь в догадках. Машины не должны были бы, сами нас выпустили, да и организовать удар за такой короткий срок и на таком расстоянии - сложно, мягко говоря, тем более, на самой Земле. Империя вроде как подрядила сама, в твоем лице, потому тоже не должна. Разве что только...
- Что?
- А если Империя не едина? Сама подумай - десять с половиной миров, связанных пятью цепочками стационарных Установок и полусотней мигрирующих, свыше миллиона городов и куча отдельных поселений - и двенадцать миллиардов человек.
- Есть такая вероятность. Но все же, вряд ли вы вновь наступите на те же грабли. Еще версии?
- Пока нет. Почему закуклился Горный Мир?
- Вопрос снимается, список четыре.
- Ясно... что ничего не ясно. Тогда - как тебе на Земле?
Орхэи задумалась.
- Тяжело, словно плитой давит. Мое пси еле дышит, я едва могу видеть, не говоря уже о...
- Да нет, это-то понятно, удивительно, что ты вообще на что-то способна здесь. Я имел в виду не это.
Онна слабо улыбнулась:
- А, понимаю. Странно - до сих пор. Когда я впервые появилась тут, было чувство, что я уменьшилась и попала в огромный муравейник.
- Как Алиса в нору.
- Что? А, да, почти так же. У нас все по-другому, да ты и сам должен знать. Где ты послушничал?
- Скорее, пономарствовал. В Тризногорске.
- Там же, где и генерал Горчаков. Значит, ты владеешь Третьей...
Рагн властно прервал ее, даже остановившись и повернувшись к девушке:
- Молчи! Мы здесь одни - но такие слова разносятся очень далеко. Гэлуг-янтра не для праздных речей. Соберись, Орхэи.
Девушка смутилась. Затем вдруг вздрогнула и задумчиво произнесла, слегка растягивая слова на манер всех оннов в моменты глубокого сосредоточения:
- 'Обуздание добродетели'... Во-от оно что... Мозаика сложилась, Рагн. Я...
- Вот и хорошо. А теперь идем, у меня нехорошие предчувствия. Похоже, кто-то желает довершить начатое.
И необычная пара стелющимся бесшумным шагом удалилась в полумрак длинного извилистого коридора.
- Где мы и куда направляемся?
- Созрела-таки, - улыбнулся Рагн, - Тут следует начать издалека. Тебе известно, что было тут раньше?
- Замок мне знаком, я изучала при подготовке, но не более.
- Это фьорд Лох-Дуйх, в котором располагается остров Эйлен-Донан, на котором находился замок с одноименным названием. Он восемьсот с чем-то лет принадлежал кланам Мак-Ри и Мак-Кинзи, к которым, кстати, похоже, принадлежал и мой недавний пленник, пока в Войну не был полностью разрушен налетом тяжелых бомбардировщиков.
- Но как? Стены замка имели толщину одиннадцать-пятнадцать метров, какая бомба могла бы взять их? - удивленно воскликнула онна.
Рагн пожал плечами:
- Бункерные шеститонки, я полагаю, самые тяжелые из тогдашних. Вообще-то, предполагалось нанести ядерный удар, но пилот попросту не попал. Бомба легла гораздо дальше, почти на другом конце фьорда - ты, наверное, видела покореженные скалы на западе? После этого пришлось высылать два полка ТБА. В результате замок буквально сдуло с острова. Я находил обломки клейменой кладки за полкилометра на берегу.
- Два полка? Зачем? Что здесь было такого?
- Не знаю. Кто-то тщательно подчистил все архивы, остались только косвенные следы - всякие накладные, статистика самолето-вылетов, ведомости расхода боеприпасов и тому подобное. А боевых журналов и непосредственных приказов никаких не осталось. Мне стало любопытно, к тому же, радиация уже более-менее спала, так что я поселился здесь.
- Значит, этот тоннель построен Александром Вторым Шотландским или Колином Фицджералдом?
- Да как бы не пиктами. Кладка значительно древнее самого замка, причем намного, лет этак на шестьсот - на тысячу. Я нашел его можно сказать, случайно, когда просматривал окрестности из Башни.
- Очень интересно. Но куда...
- Потерпи, немного осталось. Скоро уже придем.
Как выяснилось, немного в понимании Рагна значило гораздо больше, нежели в понимании Орхэи. Километр оставался за километром, но тоннель все не кончался. То и дело влево и вправо уходили узкие ответвления, темные и заброшенные, а основной тоннель причудливо изгибался, то ли обходя пласты твердых пород, то ли сдвинувшись вместе с недрами за минувшее время. Онне было не до археологических изысканий, она вымоталась так, что едва переставляла ноги и полностью потеряла ориентировку, но вот Рагн очень пристально всматривался в старые камни - слишком уж тоннель напоминал ему кое-что. А именно, военные фортификационные сооружения, галереи и потерны, изгибы которых специально рассчитывались на компьютерах и были предназначены для эффективного гашения взрывных волн, чтобы уберечь живых даже в случае прямого попадания. Он помнил, что фотолюминесцентное датирование показало возраст кладки примерно в полторы-две тысячи лет, и тем более жгучим вновь становилось любопытство, также не обошедшее его стороной, - какие в то время могли быть снаряды, взрывы и ударные волны?
Тоннель понемногу уводил все ниже, становилось все более сыро, кое-где со стен начала капать вода, в воздухе повисла мелкая водяная взвесь, неприятно оседающая на коже и одежде. Быстрая ходьба пока спасала от холода, но долго так продолжаться не могло. Орхэи уже начала пошатываться, когда обстановка вдруг изменилась. Сначала откуда-то повеяло сухостью и относительным теплом, от которого она встрепенулась, словно лошадь, зачуявшая воду. Еще полкилометра - и путники вышли на Т-образный перекресток. Здесь старый тоннель заканчивался, упирался в более крупный, выглядевший совершенно по-другому, современно и технологично. Впрочем, нет. Современным он был лишь в сравнении с архаизмом предыдущего, а вообще, все здесь говорило примерно о середине прошлого века. Огромный полуцилиндрический бетонный купол с еще более редким красноватым освещением, на торцевых стенах - уходящие во тьму круглые тоннели, набранные бетонными же тюбингами, с многочисленными кабельными сборками на стенах. Намертво прикрученные огромными болтами к полу рельсы, длинный перрон с ограждением и аккуратными трубчатыми калитками. На полу под каждой калиткой была нарисована широкая белая стрелка, видимо, знак мест остановки вагонов. У дальнего конца перрона, очевидно, рассчитанного на целые составы, сиротливо притулились два небольших сцепленных вагончика.
- Вот мы и на месте.
- Что это?
- Скажем так, старое метро.
- И куда оно ведет?
- Зависит от нашего желания. Здесь есть выход на поверхность, причем с тамбур-шлюзом, и выход на несколько веток транспортной сети лайми. В сущности, на перекладных мы можем добраться даже до Лондона.
- Нет уж, та воронка нам не нужна, не хочу светиться в темноте. Я уже почти не могу двигаться. Или мы остановимся на отдых, или двинем по рельсам. Идти нет сил. Решай сам.
- Тогда едем. Что-то мне тревожно, и с каждым часом все больше.
- Погоня?
- Не знаю. Ничего не вижу. Но что-то будет. Ты передала весть?
- Нет. Что-то мешает, словно... туман.
- Вот и я так же. Причем мы уже далеко отошли от... места - и никаких признаков ослабления. Похоже, завеса тянется гораздо дальше.
Рагн обернулся и нажал неприметный ржавый рычаг сбоку от выхода. Вдали глухо бумкнуло, из тоннеля выскочило облачко пыли, с потолка посыпались цементные хлопья. Затем он открыл дверь мини-состава, усадил онну на жесткое сиденье переднего вагончика, включил рубильник питания и плавно нажал на педаль. На пульте зажегся тусклый огонек, и с тихим шелестом вагоны двинулись вперед. Хорошо смазанный металл нигде не скрипел и не терся, состояние техники было вполне удовлетворительным, особенно учитывая прошедшее время. Освещение осталось позади, на станции, состав въехал в транспортный тоннель, и мягкой лапой на глаза опустилась тьма. Рагн почему-то не включал фары, похоже, точно знал, куда они едут. Орхэи еще успела подумать, что хорошо знать все вокруг, после чего мгновенно уснула глубоким, очень глубоким сном. В присутствии Рагна она совершенно не испытывала тревоги, несмотря на все случившиеся события. Она даже не слышала, как мерно стучат под колесами стыки рельсов и успокаивающе гудит двигатель вагончика.
5.
Связь установилась быстро, словно абонент находился в непосредственной близости от терминала.
- Внимательно.
- Имп... Э-э, Александр Владимирович?
Тихий смешок.
- Что, все никак не привыкнешь? Владимир Павлович, пора бы уже - третий год императорствуешь.
- Для такой должности - срок малый. Есть разговор.
- Когда прибыть?
- Нет, что ты. Сам приеду. На дачу?
- Можно и на дачу. Когда?
- К вечеру буду, в семь часов.
- Принято.
Где-то на берегу неспешно текущей равнинной реки.
- Лена с Натальей пусть пока своими женскими делами занимаются, да и мясо поспеет. Давно вы так у нас не были...
- Давно... Хорошо людям - отработал смену, и домой. Вон, даже министр обороны - и то в отпуск сходил в позапрошлом.
- Не говори, я как вышел в тираж, так хоть диссертацию дописал, наконец.
- В тираж, говоришь? Ну-ну. Тут кое-что появилось...
Взгляд собеседника изменился. Вместо расслабленного пожилого человека рядом сидел собранный серьезный мужчина в возрасте, из тех, что уже не могут пробегать десятки километров наравне с молодыми, однако по-прежнему ломают кистью подкову. От него ощутимо веяло чем-то волчьим - постоянной готовностью к немедленной схватке, жесткой непреклонностью, сухой поджарой легкостью движений.
- Сначала о наших делах. Эта твоя речь насчет 'до последней особи' доставила немало проблем.
- Да. Я тогда непозволительно сорвался.
- Ты всегда был у нас ястребом. Так вот, сокращать армию после нее стало решительно невозможно, мне еле-еле удалось удержать численность на том же уровне. Расходы на защищенные статьи ГОЗ значительно затормозили открывающие проекты. А ведь мы могли бы уже на Луне гелиевый завод достраивать.
- Так.
- Ну, дальше травить душу не буду - в аналитике все есть. Но имеется и положительный эффект. Некоторое затягивание поясов не вызвало особого негатива, наоборот, есть сильный всплеск патриотизма. За счет этого удалось частично компенсировать нехватку средств на науку.
- Нехватку? Ты же почти пятую часть бюджета направил, восемнадцать процентов, если правильно помню.
- Да, а рассчитывал на двадцать один, при сокращении военных расходов. Об этом я и хотел поговорить. Недавно поступили данные разведки насчет Джардии.
- О! Кто-то сумел обойти запрет?
- Некто Рагн, если тебе это о чем-то говорит. Пришлось прикомандировать к нему Орхэи.
- Говорит... И каковы результаты?
- Смотри сам.
Десять минут внимательного, очень внимательного чтения. Затем задумчивое:
- Вот как... Полиход - за четыре года. Истинно - Рой, хотя это и неправильно.
- Империя, как форма государственного устройства, очень хорошо позволяет консолидировать усилия общества. Атомная пятилетка там, пятилетка Мировой Сети... Но все-таки у нас продолжают существовать самые разные социальные группы с собственными устремлениями и мотивацией, что вполне естественно, мы ведь люди. У машин же, по всей вероятности, и впрямь полное единение разумов, а то и вовсе один на всех - только этим можно объяснить наблюдаемую скорость прогресса. В таких условиях технологическая гонка нами неизбежно проигрывается, сколько бы процентов госбюджета мы ни вкладывали в исследования. Да, мы пропагандируем сознательный минимализм и высокую мобильность населения, всемерно приветствуется трудовая деятельность после выхода на пенсию - но машины-то совсем не нуждаются в большей части наших затрат на социалку. Если мы в ближайшее время не придумаем что-нибудь, то быстро окажемся в положении папуасов, наблюдающих на горизонте дымы проходящей мимо эскадры линкоров.
- Почему априори предполагается агрессивность машинной цивилизации? Я вот недавно читал хороший рассказ какого-то лауреата, 'Сипящие', что ли, там изложена вполне противоположная точка зрения.
- А, читал я его тоже. Тут бабка надвое сказала, может быть и так, и этак, причем к агрессивному варианту есть вполне объективные предпосылки. В изначальной группировке абсолютно преобладающее большинство составляла боевая техника, если не считать машинокомплектов автоматических производственных линий и заводов, причем имеющая на борту самые современные на тот момент виды оружия. Затем, машинами демонстрируется прямо-таки маниакальная скрытность и секретность - установка Щита и отказ от всех видов сотрудничества и обмена информацией вызывает... обеспокоенность. Силовое пресечение попыток разведки, уничтожение зондов и прочих... аппаратов. Да и Мрак сказал, что основной алгоритм ИИ, чью базу данных мы извлекли из НИИ Спецавтоматики, сами драконы в свое время так и не решились использовать - слишком уж непредсказуемые могли быть последствия.
- По мне - притянуто за уши. Почему аналитиками в группировке учитываются лишь мобильные единицы техники? Один заводокомплект потянет на пару сотен танков - а то и пару тысяч, как посмотреть. Вообще, я считаю, что состав группировки определило то, что общая тактическая сеть есть только у армии. Не признавать же таковой сети техники сельхозпроизводителей или внутренние сети производственных линий.